Агнесс и серебряные швабы (фэнтези, 18+)

А что тут понимать. Героиня - военный трофей. Судьба матери, Агнес может показаться сказкой по сравнению с собственной участью.
___________________________________

Вы правы, Надя. Агнесс- военный трофей. таковой она для него будет до конца.
_________________

Конечно, сейчас уже трудно понимать, какие чувства и инстинкты движут мужчиной, который только что был в пылу сражения, захватил замок с добычей - прекрасной Девой. Но, может, вид невинной Агнесс немного охлдит Его Кровожадность?
_________________

Юлия, мужчины во все времена одинаковы. Они охотники и завоеватели, а война часто их превращает в скотов.
___________________________________

Но, может, вид невинной Агнесс немного охладит Его Кровожадность? Нет, здесь включаются совсем другие механизмы! наоборот то, что завоевано мечом разжигает кровь, кружит головы безнаказанностью и вседозволенностью, и насильниками становятся даже те, что в мирной жизни подобным никогда не грешили. А фон Гетттенберг вдобавок отнюдь не агнец.
_________________

Читаю ваши слова, и невольно вспоминаю слова сумасшедшей старухи из фильма об Айвенго, говорящей леди Ровене: "А, красивые глазки, белокурые кудри, красивое тело... Попробуй угадать, для чего тебя привели в эту одинокую башню... С тобой поступят так, как однажды поступили со мной, знатной девицей. Посмотри на меня, я была молода, и даже вдвое краше тебя, когда старший фон де Бефф приступом взял этот замок... Мой отец и семь моих братьев сражались. И не было лестницы, не было комнаты, которые не стали бы скользкими от пролитой крови. Они пали, их тела еще не остыли, когда я стала презренной жертвой их победителя... "
___________________________________

Стефания, милые дамы, всем доброго времени суток!
Благодарю за продолжение
Очень напряженной и динамично вышла глава, а мужеству и стойкости юной героини можно только позавидовать и восхититься. Смею надеяться, что судьба в лице нашего дорогого автора будет благосклонна к Агнесс.
___________________________________

Рита, похоже автор такой же жестокий реалист, как и я. Хи-хи!
___________________________________

 » Глава 4

О недавнем кошмаре напоминала лишь кровь на ступенях да разрубленная дверь. В остальном же комната удивляла относительным порядком: в ней ничего не было разбито или разграблено. Вещи из сундуков, видимо, сначала вытащили, а затем без разбора затолкали обратно, и теперь из-под небрежно закрытых крышек высовывалось разноцветное тряпьё.
- Мессир, - обратилась к провожатому Агнесс, - в часовне находится моя тетка. Не могли бы вы приказать привести пожилую даму сюда?
- Я бы рад, но здесь всем распоряжается мой отец! Думаю, - заметив её замешательство, мягко добавил Зигфрид, - у вас вскоре появится возможность попросить графа об этом. Мессир хочет с вами поужинать наедине.
Девушка опасливо замерла. Ужин? Зачем?
- Вам нужно о многом поговорить!
Агнесс вновь охватил озноб: а она-то, дурочка, думала, что все самое плохое уже позади. Уж лучше крысы подземелья, чем оказаться наедине с этим чудовищем. Да ещё осквернить ужином с захватчиком спальню родителей!
- Мы никогда не использовали каминную комнату для принятия пищи!
Зигфрид странно усмехнулся.
- Вам многое ещё предстоит сделать впервые. Не раздражайте моего отца упрямством! И если вы будете вести себя с подобающим смирением, то убедитесь, что слухи о жестокосердии графа сильно преувеличены и несправедливы. Миссир Пауль - человек с благородным и великодушным сердцем!
Агнесс хотела заметить графскому отпрыску, что благородные люди не разоряют чужие владения, прикрываясь надуманными предлогами, но промолчала. Вот уже второй час она находилась во власти этого зверя, но пока была жива и здорова, так зачем же дергать судьбу за усы?
- Я разделю ужин с его светлостью! - хмуро согласилась девушка.
До пленницы вдруг дошло, что раз её не лишили свободы, то можно попытаться воспользоваться подземным ходом. Возможно, удастся где-нибудь отсидеться, пока не прибудет с подмогой Густав. Брат уже должен быть далеко от Крайца. Вот только нужно прихватить с собой тетку Луизу.
Но для начала предстояло поужинать с графом, если тому взбрела в голову такая блажь. А после того как фон Геттенберг уберется восвояси, и замок заснет…
Девушка деловито заметалась по комнате. Прежде всего из тайника за камином были извлечены ценности Крайцев, накапливаемые семьей на протяжении веков: золотые с синей эмалью серьги и ожерелье матери Фридриха, унизанная жемчугом диадема бабки, серебряные с золотыми насечками браслеты от прабабки и, конечно же, Библия матери. Никогда ещё руки Агнесс не работали столь быстро, лихорадочно упаковывая ценности в кусок неприметной дерюжки. Ничего… им с Густавом они ещё пригодятся, когда придёт время восстанавливать Крайц. С Божьей помощью, всё ещё можно наладить и исправить!
Вот только ужин… Господи, как же его пережить? Как не уронить себя перед таким страшным человеком?
Все эти хлопоты заняли у Агнесс такое количество времени, что она едва справилась к началу ужина.
Оруженосцы графа внесли в комнату стол, а потом уставили его наполненными снедью блюдами. Девушка тоскливо наблюдала за церемонией. Вот эта жирная курица, скорее всего, любимая тетушкина наседка, на которую было запрещено даже смотреть, чтобы не сглазить, а теперь чужаки свернули бесценной птице голову. Хлеб тоже испечен в их пекарне, потому что только их кухарка секла верх каравая в виде решетки. Зато огромный окорок был явно не из кладовых Крайца, так же как и серебряный кувшин с причудливо изогнутым носиком.
Оруженосцы удалились, когда их господин переступил порог комнаты.
Граф расстался с доспехами, и теперь был одет в зеленое шелковое блио без рукавов с золоченым поясом, из-под которого выглядывала нарядная остерленовая камиза, украшенная гофрированной манишкой и вышивкой в виде золотых веток на вороте, подоле и рукавах. Переливающееся фиолетовыми искрами одеяние было настолько длинным, что его подол опускался почти до огромных носков экстравагантных туфель из мягкой кожи – пигашей. В сочетании с серебристым цветом волос это платье настолько изменило вид фон Геттенберга, что он перестал одним своим видом вызывать дрожь, но от этого не стал менее опасным. Сжавшаяся от страха Агнесс, опустив глаза, наблюдала за мягко ступающими по каменному полу сафьяновыми пигашами. Она ещё никогда не видела столь роскошно разодетых мужчин.
- Фройляйн, прошу вас!
И, как само собой разумеющееся, занял отцовское кресло. Девушка почувствовала себя настолько ограбленной, какой не чувствовала, даже сдав Крайц.
- Садитесь же!
Девушка покорно опустилась на стул матери. Вот только есть ей не хотелось, хотя за последние три дня у неё практически ничего не было во рту. А здесь вкусно благоухало великолепно приготовленное мясо, исходил слезой сыр.
- Это, фройляйн Агнесс, конечно, не пиршество, но утолить голод хватит! - словно они были давным-давно знакомы, заговорил граф. - Надеюсь, вы получите удовольствие!
- Я не голодна!
Делить трапезу с захватчиком ей показалось постыдным.
- Думаете, ваши люди отравили ужин?
Услышав такое дикое предположение Агнесс, наконец-то, пересилила себя и подняла возмущенные глаза на графа.
- Мои люди никогда не совершат подобный грех!
Вблизи лицо фон Геттенберга показалось ей несколько иным: суровые чеканные черты смягчились, неожиданно светлые красивые глаза искрились насмешкой, а узкие почти бесцветные губы слабо улыбались.
- Всякое случается! Будет лучше, если вы на деле докажите, что замковая челядь не замышляет дурного. Отведайте ото всех блюд!
Рано оставшаяся без матери девушка почти всю жизнь провела в окружении мужчин, но мало в них разбиралась. И отец, и братья искренне полагали, что отдав в штопку рубашки и потребовав порядка в доме, уделили ей достаточно внимания. Иногда они беззлобно подшучивали над Агнесс, высмеивая её страхи, но и только!
И вот теперь она мучительно соображала: как правильно вести себя с этим страшным мужчиной? Чего он от неё ждёт?
Вопросы достаточно серьезные. Ведь именно от графа сейчас зависело абсолютно всё: начиная от её собственной жизни и заканчивая существованием всего Крайца.
Ничего путного в голову не приходило, поэтому она рассеянно положила на ломоть хлеба кусок курицы, мысленно попросив прощения у тетушки за такое святотатство.
Паж графа налил ей вина. Агнесс мужественно отпила глоток, а потом удивленно приложилась ещё раз.
- Бургундское, - ответил на невысказанный вопрос фон Геттенберг. - Я люблю всё самое лучшее! И не надеясь найти на месте что-либо по-своему вкусу, всегда вожу запасы еды и питья с собой!
- Это, - задетая его высказыванием заметила девушка, показывая на птицу, - любимая курица моей тетушки. Нигде в округе нет такой огромной наседки, потому что она кормила её из собственных рук.
Граф безразлично пожал плечами и откусил кусочек.
- Жестковата! А кого из своих рук кормили вы? Не хотелось бы ранить ваше сердце ещё каким-нибудь куском жаркого!
У Агнесс не было опыта в куртуазных словесных пикировках, поэтому она сразу перешла к делу:
- Мессир Зигфрид сказал, что я могу попросить за своих родных!
- Можете, - легко согласился собеседник, - но для начала снимите эту черную как мрак вуаль!
- Я в трауре!
- Понимаю… и поверьте, искренне чту ваше горе, но хотя бы на несколько минут! Мне рассказывали, что ваши волосы так искрятся при свете огня, словно по косам танцуют язычки пламени!
Сказать, что Агнесс удивилась - не сказать ничего. После небольшой паузы она в замешательстве стащила с себя вуаль, с трудом отцепив шёлк от шитой бисером повязки.
- Кто… кто вам про это рассказывал?
Граф только улыбнулся, с жадным интересом скользя глазами по её лицу.
- Слухами полнится земля, - пояснил он, откидываясь в кресле с бокалом вина. - Мне рассказывали, что девица фон Крайц очень красива: у неё похожие на морские волны глаза, прекрасное лицо, но холодное и надменное сердце, а губы похожи на лепестки роз, но никогда не улыбаются!
Красноречив - не придерешься, однако ей фон Геттенберг не польстил.
- Если я не хихикаю без причины как блаженная дурочка, - сухо заметила Агнесс, - это не значит, что я никогда не улыбаюсь!
Девушка сердито вернула вуаль на место.
- Но разве любовь когда-нибудь стучалась в ваше сердце?
- Разумеется, мне знакомо это чувство!
- Я могу узнать имя вашего рыцаря?
Девушка дико покосилась на собеседника. Какой ещё рыцарь? Неужели не понятно, кого она имеет в виду?
- Речь идёт о вашем брате Густаве? – моментально догадался граф о причине её замешательства.
Острая игла тошнотворной тревоги вновь кольнула было успокоившееся сердце. Фон Геттенберг был смертельным врагом, а она, словно лишившись разума, так беспечно болтает с ним.
- Я люблю своего брата!- осторожно подтвердила Агнесс.
- Но почему вы не сбежали вместе с ним, а остались в Крайце? На что рассчитывали?
Агнесс опустила голову.
- Кто-то из Крайцев должен был остаться, – тихо прошептала она,- чтобы разделить судьбу подвластных людей!
- И какой от вас прок вассалам? Когда мне сказали, что юная Крайц взяла на себя оборону замка, я не поверил собственным ушам, но потом и сам имел честь в этом убедиться, увидев на крепостной стене черную хрупкую тень. Эта вуаль реяла над вами как стяг, терпящей поражение армии!
Граф чуть помолчал, а потом со странной усмешкой добавил:
- И желание как можно быстрее овладеть этой крепостью заставило меня поторопиться со взятием другой?!
Агнесс, озадаченно нахмурившись, попыталась вникнуть в суть его витиеватой речи.
- Вы осадили ещё один замок? – спросила она со вспыхнувшей надеждой. - Значит, здесь не задержитесь?
- Я ещё не полностью захватил эту цитадель, - насмешливо возразил фон Геттенберг, - но уеду сразу же, как падет её последнее укрепление!
- Какое? – Агнесс судорожно пыталась понять, кто из вассалов Крайцев ещё продолжает сопротивляться.
Но граф неожиданно перевел разговор на другое:
- Вы о чем-то хотели меня попросить?
Девушка даже губу прикусила от стыда: как же она могла забыть?! Геттенберг окончательно заморочил ей голову.
- Моя тетя!
- Любительница кур?
Граф проглотил содержимое кубка.
- Сколько лет вашей родственнице?
- Сорок.
- Старуха, - брезгливо исказил губы собеседник, - не знаю… право слово, не знаю, но…
Геттенберг тяжело вздохнул, покосившись на побледневшую девушку.
- Гейц, - подозвал он одного из пажей, - беги к мессиру Зигфриду и, если ещё не поздно, разыщи эту женщину!
Агнесс застыла с неестественно выпрямленной спиной и уже не могла отвести остановившегося взгляда от жестких глаз захватчика.
- Что, - запинаясь, с усилием выдавила она из себя, - что происходит? Почему… может быть поздно?
Граф чуть хмыкнул.
- На войне как на войне: все молодые и сильные рабы будут либо проданы, либо отправлены в мои владения, а старые и хилые уничтожены!
- А что же будет с Крайцем?
- Этот лён я отдам в управление одному из сыновей, а тот приведет своих людей. Это наиболее лучший способ избежать смут!
- И вы не боитесь Божьего гнева?
Геттенберг пренебрежительно фыркнул.
- Не вам об этом судить! Из-за ложной гордыни Крайцы отказались решить дело миром, а теперь меня же обвиняют в жестокости?!
- Ложной гордыни? Но эти земли испокон веков принадлежат нашей семье!
Граф негромко рассмеялся.
- Однако сегодня я имею счастье видеть вас теперь уже в моем замке! Кстати, есть один нюанс: а почему вы, попросив за какую-то старую клячу, не просите за себя?
Перепуганная девушка быстро опустила голову, избегая его тяжелого взгляда, и быстро прошептала про себя коротенькую молитву.
- Как вы намерены поступить со мной? – тихо спросила она.
- Всё зависит от вас… точнее, от вашей доброй воли!
- Разве я не сдала вам крепость?
- У вас есть ещё одна! Вы отдадите её миром или опять прикажите брать штурмом?
Агнесс стало не по себе: оказывается, этот человек был к тому же безумным! Она смотрела на графа в настоящей панике, не понимая, чего он хочет, когда вернулся оруженосец.
- Фройляйн Лаура, - бесстрастно сообщил он, - ожидает своей участи! Мессир Зигфрид спрашивает, что ему с ней делать?
Граф резко обернулся к облегченно выдохнувшей девушке:
- Что мне делать с вашей тетушкой? Решайте быстрее!
От непонимания происходящего Агнесс стало совсем плохо.
- Что я должна решить? - нервно закричала она.
Глаза фон Геттенберга опасно блеснули.
- Каким образом распорядиться собственной девственностью!
Агнесс отшатнулась от него как от воплощения самого дьявола.
Нельзя сказать, что она не знала об этой стороне жизни мужчин и женщин: кое-что влетало в уши от пересмеивающихся между собой служанок; проскальзывали фривольные темы и в разговорах мужчин. Но значительно больший успех у девицы фон Крайц имела проповедь отца Ансельма, к которому отвела племянницу тетушка, когда у девушки начались месячные недомогания. Сама Луиза имела настолько отдаленное представление о плотской жизни, что была искренне уверена: слово священника, давшего обет безбрачия, заменит осиротевшей девушке наставления матери.
- Девственность – самый главный дар, дарованный Господом женщине. Только сохранившие его девицы имеют возможность попасть в рай. А кто потеряет эту драгоценность в погоне за похотью и распутством обречены вечно гореть в Геене Огненной!
- А если меня выдадут замуж?
- И тогда женщина должна соблюдать целомудрие!
Отец Ансельм, наверное, тоже плохо представлял, о чем говорит, зато смог играючи убедить свою воспитанницу в том, что даже смерть милее, чем потеря невинности.
Вдобавок слова графа шли вразрез со всеми устоявшимися в ту эпоху канонами поведения дворянина по отношению к девицам из знатных семей, пусть даже пленённым.
Фон Геттенберг (нравилось ему это или нет!) был обязан придерживаться чётких правил куртуазного поведения истинного рыцаря. А значит: защищать вдов и сирот (а они с тетушкой хорошо подходили под это определение); не покушаться на чужое сеньориальное владение (Крайцы же были вассалами Вельфов); быть милосердным и для спасения невинных идти на поединок (а он вероломно обобрал малолетних брата и сестру)!
От возмущения Агнесс потеряла и страх, и осторожность.
- Вы, - яростно подскочила она из-за стола, - вы… я не верю собственным ушам! Граф Пауль фон Геттенберг угрожает убить пожилую даму, если её племянница… Это не достойно рыцаря! Вы ведете себя бесчестно!
Оскорбление по тем временам было нешуточным, но на фон Геттенберга её гнев не произвел ни малейшего впечатления. Мало того, судя по скользнувшей по губам улыбке, её горячность его только позабавила.
- Так каково же будет ваше решение?
- Моя невинность - не монета для обмена на жизнь другого человека. Бесчестье гораздо страшнее смерти! Надеюсь, тетя Луиза поймет меня и простит!
Но этот безбожный, невыносимый человек только рассмеялся, как будто она сказала невесть какую глупость:
- Фройляйн, вы опять совершаете одну и ту же ошибку, как и в вопросе сдачи Крайца. Речь идет не о вашем выборе, а лишь о способе, каким вы лишитесь своей драгоценности: добровольно или по принуждению? В первом случае, я оставлю жизнь старой даме, да и ваша участь значительно облегчится, уж не говоря о том, что мы прекрасно проведем эту ночь; во втором же… - он насмешливо поморщился. - Всё будет очень и очень плохо: ваша тетка погибнет, да и… насилие на редкость неприятно и болезненно для девственницы!
Агнесс задумалась, но не о предложенном выборе. Понятно, теперь она умрёт, но что хуже для Божьего суда: самоубийство или бесчестье, если и в том, и в другом случае её ждёт ад?!
Племянница позавидовала тетке Луизе: старая дева уже скоро предстанет перед Создателем и будет жить в раю.
- Не думаю, что адское пекло для меня предпочтительнее мученической смерти!
- Помилуйте, фройляйн! Вы не умрете… наоборот, такая красавица непреодолимо побуждает мужчину к созданию новой жизни! Это желание не оставляет меня с того мига, как я увидел вас на крепостной стене!
- Но подобного желания не испытываю я, - язвительно отчеканила девушка,- и если моя тетушка для вас старая кляча, то вы для меня - седой стервятник, продавший душу дьяволу!
Глаза фон Геттенберга так сверкнули, что Агнесс моментально прикусила язык, горько пожалев о своей выходке, но было уже поздно.
- Взять её!
Оба пажа с такой стремительностью скрутили девушки руки, что она и вздохнуть не успела, широко распахнутыми глазами глядя на подходящего к ней графа.
- Значит, я для тебя стар и не достаточно хорош! – больно и презрительно сжал он ей щеки грубыми пальцами. - Что же… сейчас ты получишь молодых! Много молодых…
_________________

Здравствуйте, леди! Да судьба Ульрики из "Айвенго" показательна и реалистична.
_________________

Я тут кинула одним глазом в конец главы. Мда, надеюсь, древко секиры, как у Вилар, в ход не пойдет?
___________________________________

Нет... все гораздо грубее и проще...
_________________

Жуть! А следующая глава - и подавно. Неужто групповое изнасилование? Зря Агнес задела самолюбие Геттенберга, назвав его старым, в ее положении нужно было оставаться осторожной. Спасибо, Стефания, буду с нетерпением ждать завтрашней проды.
___________________________________

Всех приветствую, милые дамы!
Благодарю за продолжение Вышло но напряженным и даже пугающим, я бы сказала. Согласна с Надей, надо было Агнесс быть более благоразумной. Бедная девушка, что же её теперь ждет?
___________________________________

Добрый день, Леди!
Спасибо за продолжение, Стефания!
Как издевательски звучит предложение Фона о добровольном лишении невинности. Агнесс ведет себя как истинная Дама, идеальная и гордая, благородная и мужественная. Не могу понять, откуда взялся образ благородного рыцаря в эпосе тех времен, если существовали такие зверские обычаи - лишать невинности плененных дев, уводить в рабство мирное население. Получается, что Агнесс была неправа, не послушав своего вассала и не покинув замок вместе с Густавом? Почему он ей не рассказал, что ее ждет?
Я все еще надеюсь, что ее спасет Рыцарь. Есть же шанс, что в нее с первого взгляда влюбился какой-нибудь дворянин, хоть и малый.

Думаю, что у Стефании нет таких намерений, зная ее стиль.
не хотелось бы обсуждать такие мерзкие подробности в этой теме((
_________________