Мой бывший холоп (ИЛР, 18+)

надо же, у моих героев тоже особняк на Большой Морской)))
и я от дядюшки подвоха ожидала, не без этого, понятно, что он вдруг добреньким сделался не просто так.
непонятно одно - у него нет денет, то есть, чтобы вывести Александру в свет, ему надо будет где-то денег занять, а где он их потом собирается доставать. Возьмет с жениха за согласие на брак? Не думаю, что молодые с ним жить будут или долги его оплатят. И интересно, за кого он ее выдать собрался.
___________________________________

Пожалуйста, Юлиана!


Добрый вечер, Ульяша!
Большая Морская - замечательная улица Хотя раньше я селила героев своих романов в особняках на различных петербургских набережных, включая набережную Невы. Мне это казалось очень романтичным... Наверное, потому, что я бывала в Петербурге только летом

Князь Новосельский пока ещё и сам толком не знает, каким образом будет поправлять свои дела с помощью племянницы. Но, как говорится, кто ищет, тот находит. Так и Новосельскому подвернётся в скором времени замечательная возможность, и тогда уж у него созреет вполне конкретный план.
_________________

я специально спросила местных, в частности Настену-СПб, какие улицы как назывались до революции, и где селилась знать. А в последней главе еще и карту изучала - как мой герой пошел от одного адреса до другого.)) Правда, ч всегда дороги изучаю - с какого вокзала, сколько дней и так далее, так интереснее.
___________________________________

А у меня карта Санкт-Петербурга, наверное, до дыр затёрта Но я несколько лет назад ещё и в самом Питере часто бывала, гуляла пешком по всем этим улицам. Так сказать, вдохновлялась на месте идеями для новых романов

Я вообще люблю всё конкретно представлять. Как были одеты герои (особенно героини), какие у них были платья, причёски в той или иной сцене. Особняки, интерьеры тоже представляю детально, когда пишу роман. Конечно, главное, создавая антураж эпохи, не перегрузить этими деталями текст, а перегрузить иногда тянет
_________________

Все как и думалось, что не просто так обьявился дядюшка после стольких лет не общения! Но в том и дело, что Александра, да и мать с бабушкой умные и Роман их недооценивают при том, что они сами надеются на его финасовое благополучие!
Оля, спасибо за продолжение )
_________________

Добрый день, Алёна!

Князь Новосельский в отчаянии хватается за любую возможность поправить своё положение. Надеется сделать это с помощью молодой и красивой племянницы... которую он совершенно не знает, а, следовательно, и не может знать, как она способна повести себя в тех или иных обстоятельствах Так что, если у Бахметьевых впереди - ряд неприятных сюрпризов, то и Новосельского могут ожидать такие же сюрпризы
_________________

Вот оно значит как !
Хочет дядюшка поправить свое финансовое положение за счёт своей племянницы .
Гореть ему в аду такому пройдоха .
Надеюсь Саша в конечном итоге выберет Сурина и ее дядюшка фигу с маком получит .
Какой же нахал а !
Получил ведь один единолично все наследство и спустил его , как в туалет . Такому сколько не дай , ему все будет мало .
Оля , спасибо за продолжение .

Добрый вечер, Мальвинка!

Да уж, правильно охарактеризовала Новосельского бабушка Александры -подлец и пройдоха. Таким он был в молодые годы, таким и остался. Хотя, возможно, сделался ещё хуже, состарившись и пустив по ветру родительское наследство.

А теперь он мечтает поправить свои дела за счёт племянницы. Это называется "потерять последнюю совесть"

Если Саша выберет Сурина, то, конечно, Новосельский останется с носом. Но отношения Александры и Сурина будут складываться очень непросто, и опасность угодить в руки "заботливого" дядюшки ей всё-таки грозит.
_________________

А я больше бумажные люблю. Даже в наше время такие покупаю))




И у меня так бывает. Сама всё представляю очень ярко, можно сказать - ощутимо, а в тексте забываю картинку дать)) И только наряды героинь в исторических романах никогда не забываю подробно описать Но женская мода 19-го - начала 20 века - это вообще мой любимый конёк. Оседлал и помчался, забыв обо всём на свете У меня есть блог в Живом журнале, там много постов по истории костюма, с модными гравюрами, портретами, фотографиями платьев. Самые мои любимые периоды - это бидермейер и период, начиная с 1870 года по 1917-й. Тут у меня всё рассортировано буквально по годам))
_________________

А я люблю ЖЖ, и меня бесконечно огорчает, что он уже не так популярен, как раньше.
_________________

 » Здание Дворянского собрания в Смоленске (фото к главе 5)

На фотографиях – здание бывшего Дворянского собрания в Смоленске (сейчас там находится областная филармония).

Построено в стиле зрелого классицизма в 1825 году, по проекту губернского архитектора Михаила Слепнёва. До революции 1917 года было центром культурной и общественно-политической жизни Смоленщины. Здесь проходили балы, концерты, банкеты, выставки. Сердцем здания стал огромный зал на втором этаже с окнами на две стороны, названный Екатерининским.

Интерьеры здания немного менялись со временем, внешний облик остался таким же, как был изначально.


_________________

 » Бальные платья 1872-1874 годов (к главе 5)

В дополнение к фотографиям Дворянского собрания размещаю несколько старинных гравюр и одну картину, чтобы читатели могли лучше представить, какими были наряды во время бала, который будет описываться в главе.


_________________

 » Глава 5

Когда карета Бахметьевых подъехала к зданию Дворянского собрания, бал еще не начался, хотя вдоль улицы теснилось больше полсотни экипажей.

– Вовремя приехали, – Любовь Даниловна многозначительно посмотрела на дочь. – Раз танцы не начинают, Сурина, надо полагать, еще нет. Признаться, мне бы не хотелось входить в зал под пристальным взглядом этого ужасного человека!

Александра вздохнула и с усмешкой покачала головой.

– Мама, я тебя умоляю! Можно подумать, что все мысли Сурина только о нас с тобой, и его главная забота – ждать нашего появления на балу. К тому же, он может нас просто не узнать. Когда он покинул Дубровицы, мне было одиннадцать лет, да и ты изменилась за прошедшие годы.

– Не так уж я изменилась, чтобы Сурин не смог узнать меня, – надулась Любовь Даниловна. – И даже, если такое случится, ему кто-нибудь непременно на меня укажет. Но давай поторопимся, не хватало еще столкнуться с ним дверях!

– Да, это было бы весьма забавно, – усмехнулась девушка.

Войдя в вестибюль, Александра сбросила атласную бальную накидку на руки подбежавшему лакею и оглядела себя в настенное зеркало. Она с трудом сдержала довольную улыбку, заметив, как двое незнакомых мужчин застыли поодаль от нее в немом и, судя по всему, неподдельном восхищении. И в самом деле, сегодня она выглядела настолько хорошо, насколько это вообще было возможно. Белое шелковое платье с пышным турнюром, украшенное сиреневыми цветами с небольшими зелеными листочками, идеально шло к ее внешности, как и замысловатая прическа с завитой челкой, из локонов, собранных на макушке и каскадом ниспадавших на спину. Прическу украшали такие же цветы, как были на платье, а вокруг шеи Александры обвивалась тонкая нитка жемчуга.

Любовь Даниловна была в платье из черного атласа, с пышными черными кружевами и белым розаном с изумрудно-зелеными листочками в центре декольте. Перчатки у нее были белыми, как и у дочери, а на шее поблескивало маленькое бриллиантовое колье. Вместе мать и дочь составляли гармоничную пару и выглядели необычайно аристократично: настоящие дамы высшего света, а не обедневшие провинциалки.

Войдя в бальный зал, с окнами в два яруса, выходящими на обе стороны здания, Бахметьевы примкнули к кружку старой губернской знати и стали дожидаться начала танцев. Пока Любовь Даниловна делилась с приятельницами последними новостями, Александра успела заполнить половину своей бальной карточки. Мужчины наперебой приглашали ее танцевать и ужасно досадовали, что самый главный танец бала – мазурку – она уже успела кому-то обещать. На вопросы самых любопытных о том, кто же этот счастливец, Александра лишь загадочно улыбалась и качала головой. Самой забавное, что она и сама не знала, кто он.

«Но где же он? Почему его еще нет?» – с легким беспокойством подумала она, оглядывая зал.

Впрочем, то, что ее новый знакомый не явился к началу бала, было не удивительно. Мужчины из высшего общества имели привычку приезжать на балы с опозданием, порою весьма значительным. Так почему же ее новый знакомый должен поступать иначе? Разумеется, он приедет после полонеза – длинного церемонного танца, которым в провинции по старинной привычке открывались все большие балы.

Внезапно в зале сделалось движение. Подумав, что это связано с появлением губернатора, Александра посмотрела на двери. Но оказалось, что прибыл не губернатор, а один из его приближенных.

– Губернатор просил передать, чтобы начинали бал без него, – пояснила Любовь Даниловна дочери. – Он и Сурин будут чуть позже: их задерживают важные дела.

– Ну что ж, это просто отлично, – с улыбкой сказала Александра. – В суете бала Сурин, возможно, даже не обратит внимания на нас с тобой.

– Дай Бог, чтобы так и случилось! – с надеждой воскликнула Любовь Даниловна.

Громкий голос дородной немолодой дамы, раздавшийся по соседству, заставил Бахметьевых прислушаться.

– Я уверена, что дело не в неотложных делах, – с интригующей улыбкой вещала дама. – Просто Сергей Николаевич Сурин – весьма деликатный человек. Он намеренно попросил Александра Григорьевича задержаться, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей персоне и не мешать непринужденному веселью общества.

– Вы совершенно правы, любезная Анна Васильевна, – подхватила другая дама. – Конечно, дело лишь в этом. Ах, могу себе представить, как это утомительно – вечно быть в центре внимания, под обстрелом десятков любопытных взглядов! А если человек по натуре еще и деликатный, для него это должно быть невыносимо…

Бахметьевы отошли от дамского кружка и переглянулись.

– Подумать только: наши дамы еще и в глаза не видели Сурина, а уже успели найти в нем кучу неоспоримых достоинств, – с сарказмом заметила Александра. – Ничего не скажешь, забавно!

– Вот это, моя дорогая, и называется «всепобеждающая власть денег»! – с театральным пафосом воскликнула Любовь Даниловна. – Не удивлюсь, если многие из наших утонченных барынь втайне мечтают сосватать своих дочек за плебея Сурина.

– О, в этом можно даже не сомневаться! – рассмеялась Саша. – Неспроста же они истратили столько денег на новые наряды.

Начался полонез, и все дамы, за исключением старушек, двинулись с кавалерами в центр зала. После полонеза последовал быстрый вальс, затем еще один. Перед первой кадрилью в танцах наступил перерыв, и Александра, наконец, смогла отдышаться и внимательно оглядеть собравшихся.

Ее нового знакомого до сих пор не было. А между тем, до обещанного ему медленного вальса оставалось всего три танца! Внезапно Александра ощутила легкий прилив беспокойства. Ведь на бал запаздывал не только ее новый знакомый, но также и губернатор с Суриным. Совпадение? Или…

«О боже! – воскликнула про себя Александра, охваченная недобрым предчувствием. – А что, если он приехал в Смоленск вместе с Суриным? Ведь Сурин приехал сюда не один, а с компаньонами. И он вполне может оказаться одним из них! Why not? – как говорят англичане!»

И в самом деле, почему ее новый знакомый не мог приехать сюда в компании Сурина? Это было возможно, учитывая, что он тоже из Петербурга и явно не принадлежит к числу обедневших дворян, не сумевших приспособиться к суровым реалиям нового времени. А главное, он прекрасно знаком с биографией Сурина!

«А я так некстати назвала при нем Сурина своим бывшим холопом», – с досадой подумала девушка.

Губернатор, его приближенные и Сурин с компаньонами появились в разгар первой кадрили. Пока кадриль шла, губернатор успел представить Сурину важных персон, поэтому к концу танца суета закончилась. И не было никакого громкого и торжественного представления Сурина обществу, как почему-то воображалось Александре.

Но, конечно, в перерыве между танцами все взоры были обращены в ту сторону, где стояли губернатор и Сурин. Александра тоже с любопытством посмотрела туда. И сразу заметила своего нового знакомого. В великолепно сшитом черном фраке, белоснежном жилете и галстуке, с белой камелией в петлице он выглядел неотразимо. И весьма аристократично: настоящий мужчина высшего света, а не какой-то неловкий провинциал!

В первый раз с того момента, как начались приготовления к балу, Александра от души порадовалась, что уделила своему туалету столько внимания. Было бы ужасно, если бы новый знакомый посчитал ее простоватой или недостаточно элегантной. Только бы не растеряться и не натворить глупостей от избытка волнения.

– Ну, и как тебе Сурин? – спросила Любовь Даниловна. И не дожидаясь ответа, прибавила: – Ради всего святого, не смотри так пристально в его сторону! Помни: мы должны держаться по отношению к этому человеку с вежливым безразличием и вести себя так, будто нам до него нет ни малейшего дела.

– Да, мама, я прекрасно помню об этом, – пробормотала Александра, неохотно отрываясь от своих мыслей. – Кстати, а кто из этих людей – Сурин?

– Как? Ты не поняла? – удивилась Любовь Даниловна. – Разумеется, тот, кто стоит ближе всех к губернатору! Высокий светловолосый мужчина в черном фраке, с небольшой элегантной бородкой…

Александра взглянула на губернатора и его собеседника и почувствовала прилив дурноты. Нет, этого просто не может быть. Не может, потому что… потому что это совершенно невозможно!

– Сурин – тот мужчина, что стоит слева от губернатора? – подавленно спросила она.

Любовь Даниловна посмотрела на дочь с легким беспокойством.

– Ну да, я же тебе говорю. А почему ты в таком изумлении? Ты ожидала увидеть его другим?

– Да, – ответила Александра, чтобы что-то ответить. – У меня в памяти отложилось, что он… брюнет, а не блондин! А впрочем, это совершенно неважно, – прибавила она с деланно-беззаботной улыбкой.

Началась вторая кадриль. К Александре подошел юноша, которому был обещан танец. Призвав на помощь самообладание, она приветливо улыбнулась кавалеру и пошла танцевать. К счастью, танец был сложным, и партнер не докучал ей разговором, что позволило девушке, машинально выполняя заученные движения, думать о своем.

Теперь, когда Александра оправилась от потрясения, она все больше и больше изумлялась своей потрясающей недогадливости. Подумать только: у нее даже мысли не мелькнуло, что ее новый знакомый мог оказаться «тем самым Суриным»! Хотя для такого предположения имелись все основания. И самое главное из них – место их романтического знакомства. В самом деле, кто еще мог кружить ранним утром возле ее усадьбы, если ни Сурин! Они встретились в девятом часу утра. Стало быть, он должен был выехать из Смоленска часом раньше, а для этого ему требовалось подняться с постели в шесть утра – слишком рано для столичного аристократа, за которого она сразу приняла своего загадочного незнакомца! А вот Сурин как раз таки мог подняться с постели так рано. И не полениться проскакать десять верст ради того, чтобы взглянуть на родные места, не рискуя столкнуться с кем-то из старых знакомых.

И эти грубые, простонародные словечки, то и дело проскальзывающие в его речи. Александре стало смешно, когда она вспомнила, что приписывала их веянию новых времен. И ладно, если бы Сурин нагрянул в их края неожиданно. А то ведь она прекрасно знала, что он должен приехать в Смоленск со дня на день. Как можно было не догадаться, что перед ней – именно этот человек? И если бы только сразу, но после!

Кадриль закончилась, и началась полька – последний танец перед обещанным новому знакомому медленным вальсом. Точнее, не «новому знакомому», а Сурину…

Чувствуя себя не в силах беззаботно порхать по паркету, Александра извинилась перед кавалером и отступила к стене, где стояли ее мать и другие не танцующие дамы. Как она жалела, что не рассказала о своем «загадочном незнакомце» Даше! Подруга могла бы поддержать ее в сложной ситуации. Но теперь это было невозможно, потому что пришлось бы рассказывать все с самого начала, а на это не оставалось времени.

Александра украдкой взглянула на Сурина. Сейчас он беседовал с одним из губернских чиновников и его молодой женой. В сердце Александры шевельнулась надежда. Быть может, Сурин не вспомнит, что следующий вальс он должен танцевать с ней, и пригласит на него ту женщину? Это было бы ужасно невежливо по отношению к самой Александре, но в сложившихся обстоятельствах она бы не оскорбилась, а только обрадовалась. И в самом деле, ведь это будет скандал, если Сурин будет танцевать свой самый первый танец с ней! Да и как он сможет пригласить ее, если они не представлены друг другу официально?

«А мазурка?» – испуганно вспомнила девушка. Про мазурку Сурин уж точно не должен забыть или перепутать этот танец с другим. Но на каком основании он может пригласить на главный танец бала именно ее? Ведь она не дочка или жена какого-нибудь важного чиновника!

«Зато я дочка его бывших хозяев, – с горечью подумала Александра. – Людей, которые когда-то позволяли себе обращаться с ним, как с бесчувственной вещью. И именно по этой причине он хочет танцевать мазурку со мной. Это не честь для меня, а наказание… за родительские грехи!»

Внезапно маменька стиснула ее руку:

– Дорогая, я сейчас упаду в обморок… Мне кажется, этот ужасный Сурин идет прямо к нам!

Александра вскинула голову и почувствовала, как у нее перехватывает дыхание. Маменька не ошиблась: Сурин шел прямо к ним. Его сопровождал князь Геннадий Львович Кропоткин – тот самый важный чиновник, с которым он беседовал пару минут назад, когда Александра на них смотрела. Пока она собиралась с мыслями и призывала на помощь самообладание, мужчины подошли и остановились напротив.

Кропоткин любезно поздоровался с Бахметьевыми и представил им Сурина. Потом смущенно посмотрел на Любовь Даниловну и сказал:

– А теперь, сударыня, позвольте мне откланяться. Думаю, вам, как добрым старым знакомым, будет лучше беседовать без посторонних. – И, не успела испуганная Любовь Даниловна возразить, как князь испарился.

Не зная, что делать, Бахметьева беспомощно взглянула на дочь. Собрав остатки мужества, Александра хотела начать с Суриным любезную светскую беседу, но он опередил ее.

– Боже, Любовь Даниловна, – проговорил он с открытой, дружелюбной улыбкой, – мне даже не верится, что прошло целых двенадцать лет! Должен сказать, вы почти не изменились за эти годы: я узнал вас сразу, как только вошел в зал.

– Неужели? – пробормотала она, вспыхнув от смущения. – Что ж, мне очень приятно…

– Нет, в самом деле, такое впечатление, что пролетевшие годы даже не коснулись вашей романтической красоты, – бойко продолжал Сурин. – Ну, разве что самую чуточку… А вот вашу дочь я бы ни за что не узнал! Подумать, в какую ослепительную красавицу превратился тот капризный ребенок, из-за которого у меня когда-то были неприятности с вашей строгой свекровью!

Любовь Даниловна еще больше смутилась и покраснела.

– Право же, господин Сурин, мне так совестно вспоминать… о наших былых недоразумениях.

– Пустяки, милая Любовь Даниловна, – отмахнулся он. – Я сказал об этом вовсе не затем, чтобы, упаси боже, в чем-то вас упрекнуть, а лишь потому, что меня поразила Александра Ивановна. А дети… они почти все капризные, как я заметил по детям своих знакомых.

– А вы сами, господин Сурин, не подумываете еще о наследниках? – спросила Бахметьева, не найдя ничего лучшего по теме разговора, неожиданно перескочившего на детей.

Брови Сурина задумчиво изогнулись.

– Да, откровенно говоря, начинаю подумывать в последнее время. Да только, прежде чем наследников заводить, сначала жениться нужно, а это для меня сложно. – Он выдержал паузу и продолжал тихим, доверительным голосом: – Оно-то понятно, что за богатство почти любая пойдет. Но ведь хочется же, чтобы жена любила и уважала не только твои деньги, но хотя бы немножечко и тебя самого.

– Понимаю вас, – закивала Любовь Даниловна. – Брак без любви и уважения – это просто чудовищно!

– И уж совершенно не хочется, – продолжал Сурин, – влипнуть в такой брак, где ты будешь стараться всячески угождать жене, а она тебе в ответ – презрение. За то, что ты не чистокровный дворянин, а… бывший холоп!

Бахметьева смущенно рассмеялась.

– Ах, ну что вы, господин Сурин, какие глупости! Не представляю, кто бы мог применить к вам такое нелепое определение. Разве что самые отсталые люди, напичканные предрассудками.

– Вы не поверите, сударыня, но в столице еще больше людей с предрассудками, чем в провинции, – усмехнулся Сурин. – Но бог с ними… Я слышу, полька закончилась, и сейчас начнется фигурный вальс. Любовь Даниловна, вы позволите пригласить вашу дочь?

– О, разумеется! – Бахметьева засветилась от восторга. – Дорогая, надеюсь, этот танец у тебя свободен?

– Да, маменька, – ответила Александра. И с сарказмом прибавила: – По счастливой случайности именно этот танец остался у меня не занятым.

– В таком случае, мадемуазель, прошу вас оказать мне честь, – Сурин поклонился и посмотрел на нее с призывной улыбкой.

Александра окинула его взглядом, от которого, по выражению ее бабушки, молоко должно было скиснуть. Потом напустила на лицо светскую улыбку и, присев перед Суриным в реверансе, подала ему руку.

Выстроившись в широкий круг, пары закружились в неспешном вальсе. Понимая, что за ней сейчас наблюдают десятки любопытных глаз, Александра старалась казаться веселой и время от времени приветливо взглядывала на своего кавалера, как полагалось во время танца. Но внутри у нее все кипело. Она ужасно сердилась на маменьку: за какие-то несколько минут разговора с Суриным та успела нарушить почти все бабушкины указания! Но Александра понимала, что мать не виновата. Просто Сурин с самого начала взял ее в оборот, и слабохарактерная Любовь Даниловна невольно подчинилась заданному им тону.

Но хуже всего было то, что Сурину, кажется, удалось сходу очаровать и расположить к себе ее мать. И это, по мнению Саши, не сулило им ничего хорошего. Что затеял этот многоопытный и опасный человек, какую игру он ведет с ними? К сожалению, ответа на этот вопрос пока не было. Оставалось держаться настороже и не терять рассудок.

– Какой у вас отчужденный взгляд, – озадаченно произнес Сурин. – Что случилось, милая Александра, за что вы на меня сердитесь? Прошу вас, скажите прямо, чтобы я знал, как загладить свою невольную вину!

Его голос звучал так проникновенно, что сердце Александры учащенно забилось. Но она быстро совладала с собой.

– За что я сержусь на вас? – переспросила она с колкой усмешкой. – Странно, что вы спрашиваете: казалось бы, такой неглупый человек и сам должен догадаться! Почему вы скрыли от меня свое имя?! Вы сделали это намеренно, чтобы выпросить у меня два танца, включая самый главный – мазурку?

– А если бы я назвал вам свое имя, вы бы отдали эти танцы мне? – с лукавой усмешкой задал он встречный вопрос.

Александра досадливо прикусила нижнюю губу.

– Не знаю. Может, и отдала бы, учитывая обстоятельства нашего знакомства и переполнявшее меня чувство благодарности. Но вы предпочли получить эти танцы обманом!

– Да, это было не очень хорошо, – неожиданно согласился он. – Но, посудите сами: как я мог назвать вам свое имя после того, как вы столь нелестно отозвались о моей персоне? Вам бы стало неловко, и вся милая непринужденность нашего общения исчезла бы!

Александра почувствовала, как лицо начинает гореть. Он знает, что они называют его между собой бывшим холопом… Боже, какой позор! И услышал он это оскорбительное словечко не от кого-то, а от нее самой.

– Наверное, вы правы, – ответила она, глядя в сторону. – Но тогда вам вообще не следовало просить у меня танцев!

– Отчего же не следовало, – спросил он с обезоруживающей улыбкой, – если мне этого очень хотелось?

Возразить на такое заявление было нечего, и Александра лишь поджала губы, напустив на лицо выражение холодного достоинства. Глупо было спрашивать, всегда ли он поступает так, как ему хочется, не считаясь с чувствами других: ответ на этот вопрос был и так понятен. Оставалось запастись терпением до конца бала и, выражаясь словами Сурина, относиться наплевательски к тому, что о ней будет кто-то судачить.

Наконец вальс закончился. Сурин отвел Александру к матери, но, к отчаянию девушки, вовсе не подумал откланяться, а продолжил беседовать с Любовью Даниловной. О чем они говорили, Александра не слышала, так как ее пригласили на следующий танец. Когда же она возвращалась на место, до нее донеслась фраза матери, от которой она едва не грохнулась в обморок:

– Любезный Сергей Николаевич, но что же может быть проще? Приезжайте к нам послезавтра обедать и сами все увидите!

– С благодарностью принимаю ваше приглашение, – ответил он. – Послезавтра… Да, очень хорошо! Вы отдохнете от бала, а я постараюсь решить неотложные дела…

Тут он заметил Александру, взиравшую на него с ужасом, и на мгновение замялся.

– Ну что же, Любовь Даниловна, пора мне откланяться. – Он поцеловал ее руку, потом посмотрел на Александру: – Мадемуазель, надеюсь, вы не забудете, что обещались танцевать со мною мазурку, и не отдадите этот танец другому?

– Ну что вы, как можно! – рассмеялась Бахметьева старшая. – Не волнуйтесь: даже если она и забудет, я ей непременно напомню.

Сурин откланялся. Машинально следя за ним взглядом, Александра увидела, как он подошел к жене князя Кропоткина и повел ее танцевать кадриль. Не желая, чтобы кто-нибудь пригласил и ее саму, Александра взяла маменьку под руку и повела на площадку лестницы, где несколько человек прогуливались, отдыхая от бального шума.

– Ma chere, неужели это правда, что Сурин пригласил тебя на мазурку? – восторженно спросила Любовь Даниловна. – Невероятно! Представляю, как лопнут от зависти противная Зубкова и остальные мамаши девиц на выданье!

– Я не знаю, лопнет ли от зависти Зубкова, – невежливо отозвалась Александра, – но зато знаю, что я сама сейчас лопну от негодования. – Она остановилась и посмотрела на Любовь Даниловну с глубоким укором. – Мама, что ты наделала! Как ты могла додуматься пригласить Сурина к нам на обед?! О боже, – Александра на мгновение прикрыла глаза. – Я просто не представляю, что скажет бабушка!

Любовь Даниловна досадливо поморщилась.

– Бабушка, бабушка! Всю жизнь мне приходится считаться с ней, будто я сама ее крепостная холопка, а не свободная женщина! Так или иначе, а дело сделано, теперь назад не воротишь, – прибавила она философски.

– Да уж! – вздохнула Александра. – Ладно, что случилось, то случилось. Но, умоляю тебя, мама: больше никаких любезностей с Суриным! И так, надо полагать, о нас уже все судачат и болтают разную чепуху.

– Да что о нас можно болтать? – пожала плечами Любовь Даниловна. – Ведь не мы же подошли к Сурину, а он к нам! И потом, – прибавила она, многозначительно глядя на дочь, – Сергей Николаевич – вполне приличный и светский человек. Знакомство с ним не может компрометировать!

– Да уж, – пробормотала Александра, не находя слов для возражений. Еще пару часов назад ее маменька на все лады крыла Сурина, а теперь…

Оставшиеся до мазурки танцы Сурин танцевал с женами местных чиновников. И это не понравилось Александре. Выходило, что она была единственной незамужней девицей, которую он удостоил приглашения на танец. Глупо было надеяться, что на это не обратят внимания, особенно после мазурки. А уж когда местные кумушки узнают, что Сурин приезжал к ним в имение, сплетен и пересудов будет не избежать.

«Остается махнуть на все рукой и держаться с философским спокойствием, – сказала себе Александра. – В конце концов, ведь Сурин приехал сюда не на полгода и даже не на месяц. Неделя, самое большее – две, и он уедет, и тогда все снова встанет на свои места. К тому же, ведь к нам должен приехать дядюшка»…

Напоминание о дядюшке вернуло Александре душевное равновесие, и когда Сурин пришел звать ее на мазурку, она встретила его той самой вежливо-отстраненной улыбкой, о которой говорила бабушка. Эта улыбка не сходила с лица Александры в продолжение всей мазурки, так что под конец Сурин начал посматривать на нее с беспокойством. О, разумеется, она не молчала, словно невежа, а поддерживала любезный разговор. Но при этом ни разу не позволила Сурину коснуться личных тем. Проще говоря, Александра держалась с ним так, как держалась бы с любым другим малознакомым кавалером, пригласившим ее танцевать. Конечно, все это не нравилось Сурину, но… это была уже его забота, а не ее. С какой радости она должна его развлекать? Этот человек для нее – никто, пустое место, как она заметила вчера в разговоре с бабушкой. И у нее сейчас совершенно иные заботы, нежели стремление обратить на себя внимание заезжего дельца.

После мазурки Александра объявила матери, что на ужин и котильон она не останется. Последним, что она видела, покидая зал, было озадаченное лицо Сурина, неотрывно следившего за ней взглядом до самых дверей.
_________________

Оля, спасибо за фото смоленского Дворянского собрания, иллюстрации моды 70-х годов 19 века и - главное - главу! Она была просто великолепна, и своей атмосферой напомнила мне "Унесенные ветром".

Три-ноль в пользу Сурина. Он сумел перехватить инициативу в разговоре со своими бывшими хозяйками, станцевать с Александрой и получить приглашение в гости от Любови Даниловны не смотря на их первоначальные холодно-вежливо-отстраненные улыбки. Как понимаю, такой тон в обращении с этим незаурядным человеком просто невозможен. Остается только пожелать побольше деликатности нашим героям - Александре сбавить высокомерие, а Сурину не ставить ее в неловкое положение. Он человек умный, должен понимать, что девушка находится в щекотливом положении уже от одной встречи с ним. Да, то что Александра была единственной незамужней девушкой, с которой он танцевал на балу не может не обратить на себя внимания.
Жду появления дядюшки с опасением. Хотя вроде бы сразу он не должен вредить, а разведает обстановку.
___________________________________

Вика, добрый вечер! Я очень рада, что тебе понравились новая глава и иллюстрации

Ты верно заметила, что Сурин на этом балу блистательно обыграл Бахметьевых Спутал все их карты, что называется. И даже получил приглашение в гости, что казалось совершенно немыслимым.
А деликатности главным героям не достаёт, это да К тому же, у них обоих есть серьёзные комплексы, выражаясь современным языком. И, если у Александры их можно разглядеть, то у Сурина они так глубоко запрятаны, что про их существование и не догадаешься. Однако они имеются, а значит, когда-нибудь непременно проявятся, при стечении подходящих обстоятельств.
Дядюшка ещё нескоро появится, и пока можно не опасаться каких-то нехороших действий с его стороны
_________________