Джулия Куин "The Secret Diaries of Miss Miranda Cheever

Беата, спасибо!!! Я очень рада, что понравился пролог. Надеюсь, что я преодолею свое настроение. Наверное, я просто тяготею к малым формам. А когда все подробно и описательно мне трудно. Теряюсь в словах и движених
Этот Тернер-токарь еще настрадается ( вот интересно, о чем думали его родители, когда назвали сына и наследника Камнетес Токарь )

Девочки-переводчики, миленькие, подтягивайтесь. Я мыслю закончить свои главы в ближайшее время [/b]
_________________

Да уж, девчоночки, мобилизуйтесь! Такой замечательный роман, хочется прочитать без долгого ожидания. По возможности, конечно.

Ой, Татьяна, а мне как охота! Но лень-матушка вперёд меня родилась...
_________________

Книгоман, спасибо за перевод! Хороший роман, хороший перевод!
_________________

Ира, как здорово! Начало положено! И прямо в мой день рождения! Какой подарок!

P.S. Жаль, только сейчас смогла написать, у меня сейчас нет компьютера...
_________________

Саша! Поздравляю с прошедшим Днем Рождения! Здровья, счастья, удачи , всего наилучшего желаю!


Надо было в Календарь событий свой день записать, мы бы тебя всем форумом поздравили.

Ничего себе! Саша, ну почему мы так поздно узнаем о твоем дне рождения?! Непременно надо записать в календарь!!!


С Днем Рождения!!! Счастья, радости, успехов!!!
_________________

Да уж, Сашуль, взяла и не сказала, что день Варенья!


ПОЗДРАВЛЯЮ! Желаю только радости и только удовольствий от жизни.
_________________

Саша!!! Поздравляю с прошедшим Днём Рождения! Желаю всего самого-самого наилучшего, всех благ!!!



P. S.: Июлька, ты 4-ое сентября в календаре пометила? Чтоб мы в следующем году не пропустили?
_________________

Вот это да! СПАСИБО БОЛЬШОЕ! Я же - настоящий тормоз, вы забыли? Вот нигде ничего и не указала, да и уезжала я все равно...
_________________

Саша! От всей души поздравляю с Днем рождения!!! Желаю всего самого лучшего, здоровья и исполнения всех желаний!!!
_________________

 » Глава 1

Глава 1
Найджел Бивилсток, больше известный как Тернер, слыл среди знакомых знатоком очень многих вещей. Он знал латинский и греческий языки и мог обольстить женщину на французском и итальянском. Он попадал в движущуюся мишень верхом на скачущей лошади и знал точно, сколько стоит выпить, что бы не потерять своего достоинства. Он мог сразиться с любым противником на ринге или поэтическом собрании, декламируя Шекспира или Донна. Короче говоря, он знал все, что должен знать настоящий джентльмен, и был первым во всем.
Люди смотрели на него.
Люди равнялись на него.
Но ничего, ни одна минута его полной привилегированной жизни, не подготовила его к этому мгновению. И никогда раньше он не видел и так остро не ощущал настороженный взгляд окружающих, когда он вышел вперед и бросил горсть земли на гроб своей жены.
Я так сожалею, без конца повторяли все. Мне так жаль. Мы так сожалеем.
И все время, что он слышал эти слова, Тернер задавался вопросом: разразит ли его гром и молния, потому что все, что он мог думать:
- А я нет.
Ах, Литиция. Он мог бы за многое поблагодарить ее.
С чего начать? С потери его репутации, конечно. Чертовски много людей знало, что ему наставлялись рога. Неоднократно.
Следом можно вспомнить потерю невинности. Когда-то он дал человечеству презумпцию невиновности: он полагал, что, если он относится к людям с честью и уважением, они сделают тоже самое по отношению к нему.
А затем, была потеря души.
Теперь, когда он отошел назад, крепко сжимая руки за спиной, и слушая, как священник предает покойную земле, он не мог избавиться от мысли, что исполнилось его желание. Он хотел избавиться от нее.
И он ни в коем случае не оплакивал бы ее.
- Какая жалость, - прошептал кто-то позади него.
У Тернера на лице заходили желваки. Это не было жалостью. Это был фарс. И теперь он должен будет провести целый год, соблюдая траур, из-за женщины, которая носила чужого ребенка, когда выходила за него замуж. Она околдовала его, дразнила его, пока он не мог думать ни о чем другом, кроме как сделать ее своей. Она говорила, что любит его, и улыбалась со сводящей с ума невинностью и восхищением в глазах, когда он признался в своих чувствах и подарил ей свою душу.
Она была его мечтой.
А потом она стала его кошмаром.
Она потеряла ребенка, из-за которого собственно ей и нужен был их брак. Отцом, по ее словам, был некий итальянский граф. Он был женат, или не слишком знатен, а может и то и другое. Тернер был готов простить ее: все совершают ошибки, и не он ли хотел соблазнить ее задолго до их брачной ночи?
Но Литиция не хотела его любви. Он не знал, черт побери, чего она хотела вообще, возможно, она получала удовлетворение от мысли, что еще один мужчина попадал под действие ее чар и не мог справиться с собой?
Тернер задавал себе вопрос, что она ощутила, когда поняла, что он сдался на ее милость. Возможно, всего лишь облегчение. Она была уже на третьем месяце, когда они поженились. Времени у нее было в обрез.
И теперь она была здесь. Или скорее всего, там. Тернер не знал, какое выражение точно стоит применить к безжизненному телу.
Да это и не важно. Он только сожалел о том, что оставшуюся вечность ее тело будет покоиться среди поколений его усопших предков. На ее камне будет написано его имя, и лет через сто, кто-нибудь, глядя на ее гранитное надгробие, подумает, что, должно быть, она была прекрасной леди, и какая трагедия, что она ушла из жизни такой молодой.
Тернер посмотрел на священника. Он был молод, еще плохо знаком с паствой, и еще был уверен, что может сделать этот мир лучше.
- Прах к праху, - произнес священник, и стал искать взглядом мужчину, который понес тяжелую утрату.
Ах да, подумал Тернер, это же я.
- Прах, чтобы очиститься.
Позади Тернера кто-то всхлыпнул.
А священник, чьи яркие синие глаза глядели с ужасающе неуместной симпатией, продолжал говорить:
- С надеждой на воскрешение.
Милостивый Боже!
- …к вечной жизни.
Глядя на Тернера, священник вздрогнул. Интересно, подумал Тернер, что он увидел в моем лице. То, что ничего хорошего, было понятно и без слов.
Хор запел «Амена» и на этом церковная церемония закончилась. Все посмотрели на священника, затем на сохраняющего молчание Тернера, а затем снова на священника, который взял руку Тернера в свои руки и проникновенно сказал:
- По ней будут скучать.
- Только не я, - отрезал Тернер.
* * * * *
Не могу поверить, что он это сказал.
Миранда смотрела вниз на слова, которые только что написала. В настоящее время она была уже на сорок второй странице своего тринадцатого дневника, но в первый раз, считая с того памятного дня девять лет назад, у нее не было никаких мыслей, что можно еще написать. Даже в самые унылые дни (а их было немало), ей удавалось что-нибудь записать. Например, в мае четырнадцатого года:
Проснулась.
Оделась.
Съела завтрак: тост, бекон, яйца.
Читала «Чувства и чувствительность» неизвестного автора.
Съела обед: цыпленок, хлеб, сыр.
Слагала французские глаголы.
Писала письмо бабушке.
Съела ужин: бифштекс, суп, пудинг.
Дочитала «Чувство и чувствительность» - личность автора все еще неизвестна.
Подготовилась ко сну.
Легла спать.
Мечтала о нем.
Не надо путать эту запись с записью 12 ноября, сделанную в том же году:
Проснулась.
Съела завтрак.
Взялась прочитать перевод отрывка греческой трагедии. Напрасно. Большую часть времени провела, глядя в окно.
Съела обед: рыба, хлеб, горох
Спрягала латинские глаголы.
Писала письмо бабушке.
Съела ужин: жаркое, картофель, пудинг. За столом читала греческую трагедию – папа ничего не заметил.
Пошла к себе и переоделась ко сну.
Легла спать.
Мечтала о нем.
Но сейчас, когда произошло такое огромное важное событие, у нее не нашлось ничего сказать, кроме:
Не могу поверить, что он это сказал.
- Ладно, Миранда, - пробормотала она, наблюдая, как засыхают чернила на острие пера. – Ты явно никогда не прославишься как лучший ведущий дневника.
- Что ты говоришь?
Миранда тут же захлопнула свой дневник. Она не услышала, как Оливия вошла в комнату.
- Ничего, - ответила она.
Оливия прошла в комнату и села на кровать.
- Какой ужасный день.
Миранда кивнула и развернулось так, что бы быть лицом к подруге.
- Я рада, что ты здесь,- со вздохом продолжила Оливия. – Спасибо, что согласилась со мной переночевать.
- Не за что, - ответила Миранда совершенно искренне. Какие могут быть сомнения, если Оливия сказала, что нуждается в ней?
- Что ты пишешь?
Миранда посмотрела на дневник, только сейчас сообразив, что до сих пор держит дневник в руках.
- Ничего, - повторила она.
Оливия уставилась в потолок, при этом поглядывая на Миранду краем глаза.
- Это не так.
- Так, к сожалению.
- Почему так грустно?
Миранда моргнула. Доверившись Оливии, она могла получить самые неожиданные ответы на свои вопросы.
- Ладно, - быстро сказала Миранда, что бы не передумать и недоумевая, как она решилась на это. Она посмотрела на дневник в своих руках, надеясь, что он даст ей подсказку, правильно ли она делает, пускаясь в такие откровения. – Это все, что у меня есть. Здесь – кто я.
Оливия поглядела на нее с сомнением.
- Это – книга.
- Это – моя жизнь.
- Почему, - поинтересовалась Оливия. – люди все так любят драматизировать?
- Я не говорю, что в этом моя жизнь, - нетерпеливо сказала Миранда. – Просто, здесь все, что было в моей жизни. Абсолютно. С тех пор, как мне исполнилось десять лет.
- Все?
Миранда подумала о тех днях, когда она покорно делала записи о том, что ела и делала многими скучными днями.
- Все.
- А я не могу вести дневник.
- Это точно.
Оливия повернулась на бок, подперев голову рукой.
- Ты не должна была соглашаться со мной так быстро.
Миранда только улыбнулась.
Оливия откинулась назад.
- Я подозреваю, что ты напишешь, что я не усидчивая.
- Уже.
Повисла тишина, а затем Оливия спросила:
- Действительно?
- Если я правильно помню, то я написала, что тебе все быстро надоедает.
- Хорошо, - удовлетворенно сказала подруга. – Это же правда.
Миранда посмотрела на тени на письменном столе. Свеча ярко освещала только листок ее промокательной бумаги. И внезапно, Миранда почувствовала себя уставшей. Уставшей, но к сожалению, не сонной.
Возможно, утомленной. Или беспокойной.
- Я совершенно без сил, - заявила Оливия, поднимаясь с кровати. Горничная оставила их ночные рубашки на покрывале, и Миранда тактично отвернулась, пока подруга переодевалась.
- Как думаешь, Тернер надолго здесь задержится? – задала давно вертевшийся у нее на языке вопрос, Миранда. Она ненавидела себя за то, что до сих пор отчаянно нуждалась в его обществе, но сделать ничего с собой не могла. И так продолжалось в течении многих лет. Даже после того, как она сидела в церкви на его свадьбе и видела любовь и преданность в его глазах, обращенных на молодую жену, которые горели в ее собственно сердце…
Она все еще наблюдала за ним. Она все еще любила его. И так будет всегда. Он был человеком, который убедил ее быть самой собой. Он и понятия не имел, как для нее это было важно, и, по всей вероятности, никогда не узнает. Но Миранда все еще была больна им. И, по всей вероятности, навсегда.
Оливия улеглась под одеяло.
- Ты скоро? - спросила она сонным голосом.
- Скоро, - ответила Миранда. Оливия не могла заснуть при зажженной свече. Миранда этого не понимала: огонь в камине, при этом, казалось, нисколько ее не беспокоит, но она видела, что Оливия беспокойно заерзала на кровати, и поняла так же, что и ее «скоро», было что то вроде лжи, настолько сумбурно было у нее в голове, поэтому она задула свечу. – Я найду другое место для того, что бы сделать запись.
- Спасибочки, - сонно пробормотала Оливия, и к тому времени, когда Миранда накинула халат и вышла в коридор, уже крепко спала.
Миранда зажала дневник под подбородком, что бы освободить руки и завязать потуже пояс на талии. Она часто оставалась с ночевкой в Хэйвербриксе, но тем не менее, не могла позволить себе блуждать по коридорам и комнатам чужого дома в одной только длинной ночной рубашке.
Ночь была темная, сквозь окна едва-едва пробивался лунный свет, но Миранда могла и с закрытыми глазами добраться из комнаты Оливии до библиотеки. Оливия всегда быстро засыпала в отличие от нее, у которой всегда крутились какие то мысли и идеи в голове, поэтому ей часто приходилось брать дневник и искать комнату, что бы перенести их на бумагу. Она предполагала, что могла бы попросить себе отдельную спальню, но, зная мать Оливии, которая не считала расточительность достоинством и вряд ли бы поняла необходимость протапливать две комнаты, вместо одной, не стала этого делать.
Миранда не возражала. На самом деле, она была весьма благодарна за компанию. В эти дни ее собственный дом был слишком тих. Ее любимая мама скончалась почти год назад, и Миранда осталась вдвоем с отцом. В своем горе он еще больше углубился в свои драгоценные рукописи, оставив Миранду саму справляться со своим горем.
Миранда приезжала в Бивилсток в поисках любви и дружбы, и ее встречали с распростертыми объятиями. Оливия даже три недели соблюдала траур в одежде в память леди Чивер.
- Если бы умер кто-нибудь из моих кузенов, то я была бы вынуждена сделать то же самое, - сказала Оливия на похоронах. – А я любила твою маму гораздо больше, чем любого из них.
- Оливия! – Миранда была тронута, но тем не менее слегка шокирована такими словами.
Оливия закатила глаза.
- Ты встречалась с моими кузенами?
И она рассмеялась. На похоронах собственной матери, Миранда засмеялась. Позже она поняла, что это был самый драгоценный подарок, который только может дать друг.
- Я люблю тебя, Ливви,- сказала она.
Оливия нежно пожала ее руку.
- Я знаю, - мягко сказала она. – А я - тебя. – С этими словами она распрямила плечи и добавила уже в своей обычной манере, - Я стану совсем неисправимой без тебя, как ты сама прекрасно знаешь. Мама часто говорит, что только ты не даешь мне зайти слишком далеко.
По видимому, именно по этой причине леди Ридланд предложила сопровождать их в течении лондонского сезона. После получения приглашения от Бивилстоков, отец вздохнул с облегчением и быстро изыскал необходимые средства. Сэр Руперт Чивер не был богатым человеком, но достаточно состоятельным, что бы обеспечить единственной дочери достойный выход в свет. Чем он не обладал, так это терпением, а, если говорить откровенно, то заинтересованностью, что бы заняться этим самому.
Их дебют был отложен на год. Миранда не могла выезжать из-за траура по матери, и леди Ридланд позволила Оливии подождать подругу. Двадцать то же самое, что и девятнадцать, объявила она. И это было правильно. Никто не волновался по поводу Оливии, которая должна была иметь ошеломительный успех. С ее индивидуальностью, живым характером и, как прагматично указала Оливия, огромным приданым, ее ждал несомненный триумф на ярмарке невест.
Но смерть Литиции, кроме того, что была трагедией, была к тому же очень несвоевременной: придется опять носить траур. Оливия могла выезжать не раньше, чем через шесть недель, поскольку Литиция не была ее кровной родственницей.
Они только слегка опаздывали к началу сезона. И с этим ничего не поделаешь.
В глубине души Миранда была даже довольна этим обстоятельством. Мысли о лондонских балах пугали ее не на шутку. Не потому что была не в меру застенчива, что она решительно отрицала, а потому что ей не нравилось находиться в окружении толпы народу. Мысль о людях, смотрящих на нее и выносящих свои суждения о ней, ужасала ее.
Но тут уж ничем не поможешь, думала она, спускаясь по лестнице. Во всяком случае, было бы намного хуже торчать в Олмаксе на виду у всех, без компании Оливии.
Хммм… что это было?
Она наклонилась вниз, всматриваясь в холл. Кто-то разжег камин в кабинете лорда Ридланда. Миранда не могла предположить, кто бы это мог быть – Бивилстоки всегда рано удалялись ко сну.
Она тихо прошла по ковровой дорожке, пока не достигла открытой двери.
- О!
Тернер вскочил со стула.
- Мисс Миранда, - произнес он, лениво растягивая слова. – Какой потрясающий сюрприз.
* * * * *
Тернер и сам не понял, почему он так удивился, когда увидел Миранду в дверях отцовского кабинета. Когда он услышал шаги в холле, он знал, что это может быть только она. Его семья имела привычку крепко спать по ночам, и было бы странно предположить, что это может кто то из них отправиться на поиски чего то перекусить или найти книгу, что бы почитать перед сном.
Но было в узнавании нечто большое, чем просто логическое умозаключение. Она была одинокой наблюдательницей, чьи умные внимательные глаза не упускали ничего из виду. Он не помнил, когда они встретились в первый раз, но создавалось впечатление, что она всегда была в его жизни, даже в те моменты, когда, как казалось, должны быть только члены его семьи.
- Я пожалуй уйду, - сказала она.
- Не надо, - ответил он, потому что… почему, собственно говоря?
Потому, что он хотел противоречить? Или потому, что слишком много выпил? Или потому, что не хотел оставаться один?
- Заходи, - пригласил он, взмахнув рукой. Хотя, конечно, ей стоило бы находиться в каком-нибудь другом месте, а не здесь. – Выпей со мной.
Ее глаза удивленно расширились.
- Не думал, что они могут быть еще больше, - пробормотал он себе под нос.
- Мне нельзя пить, - сказала она.
- Нельзя?
- Не стоит,- исправилась она, нахмурив брови.
Отлично, он смущал ее. Приятно было сознавать, что женщина реагирует на него, даже такая неискушенная как она.
- Ты здесь, - сказал он, пожимая плечами. – Значит, тоже можешь выпить бренди.
На мгновение она замерла, и он мог поклясться, что слышал, как в ее голове роятся мысли. Наконец, она положила свою книжку на столик возле двери и прошла в комнату.
- Только один бокал, - согласилась она.
Он улыбнулся.
- Это твоя норма?
Она взглянула ему прямо в глаза.
- Потому, что я осознаю свои возможности.
- Такая мудрость в столь молодой особе, - пробормотал он.
- Мне девятнадцать лет, - отреагировала она, но не вызывающе, а скорее как констатируя факт.
Он приподнял бровь.
- И что…
- Когда тебе было девятнадцать…
Он язвительно улыбнулся, заметив, что она не закончила свою мысль.
- Когда мне было девятнадцать, - повторил он ее слова, вручая бокал с бренди. – Я был круглым дураком.
Он посмотрел в свой бокал, который наполнил вместе с бокалом Миранды и выпил его на одном дыхании.
Поставив стакан на стол с громким стуком, он откинулся назад, лениво и расслабленно.
- Как впрочем и все девятнадцатилетние, должен сказать, - закончил он свою мысль.
Он наблюдал за ней. Она не притронулась к своему напитку. Она даже не присела.
- Разумеется, я не имею в ввиду присутствующих, - вовремя исправил он свою грубость.
- Я всегда считала, что бренди пьют, что бы улучшить настроение, - заметила она.
Он наблюдал, как она аккуратно усаживается. Она устроилась на диване рядом с ним, стараясь не коснуться его даже одеждой. Интересно, подумал он, что она предполагает, он мог бы сделать? Укусить ее?
- Бренди, - торжественно объявил он, как будто выступал перед аудиторией, а не был наедине с одной Мирандой, - каждый употребляет исходя из собственных обстоятельств. В данном случае… - Он поднял свой пустой бокал и стал смотреть сквозь него на пламя в камине. Он не стал заканчивать предложение – считая само собой разумеющуюся ситуацию, а, кроме того, занялся тем, что наливал себе новую порцию.
- Это приветствие, - закончил он и выпил и этот бокал.
Он наблюдал за ней. Она сидела, не пошелохнувшись, внимательно глядя на него. Он не мог сказать точно, что она не одобряла его – выражение ее лица не позволяло определить о чем она думает в данный момент. Но он желал, чтобы она сказала хоть что-нибудь. Что-то большее, чем бессмысленная болтовня о бренди. Что-то, что позволило бы занять его ум на ближайшие полчаса, когда часы пробьют двенадцать и этот ужасный день закончиться.
- Так расскажи мне, Миранда, как тебе понравился сегодняшний день? – спросил он, глазами умоляя ее сказать что-нибудь кроме дежурных банальностей.
Удивление отразилось на ее лице – первая эмоция, которую он смог безошибочно определить.
- Ты имеешь в виду похороны?
- Все события, - быстро исправился он.
- Это было э… интересно.
- О, прекращайте, мисс Чивер, я знаю, что ты можешь сказать гораздо больше.
Она закусила нижнюю губу. Литиция имела такую же привычку, вспомнил он. Давно, когда она еще симулировала полную невинность. Это прекратилось в тот же момент, когда его кольцо оказалось на ее пальце.
Он снова себе налил.
- Не думаешь ли ты…
- Нет, - резко оборвал он ее. Всего бренди мира не хватит, что бы ему пережить эту ночь.
Она подняла свой бокал и сделала небольшой глоток.
- Я думаю, что ты был восхитительный.
Проклятье. Он закашлялся от неожиданности, и никак не мог остановиться, как будто он был безусым юнцом, первый раз в жизни попробовавший бренди.
- Прошу прощения? – спросил он, придя в себя.
Она только спокойно улыбнулась.
- Стоит делать глотки поменьше.
Он впился в нее взглядом.
- Крайне редко, когда о мертвых говорят честно, - объяснила она. – Я не уверена, что место и время было выбрано верно… но… тем не менее, она была далеко не самым лучшим человеком, не так ли?
Она выглядела абсолютно безмятежной, невинной, но ее глаза… они были насторожены.
- Да уж, мисс Чивер, - пробормотал он. – Я полагаю, что ты достаточно резкий человек.
Она пожала плечами и сделала еще один малюсенький глоток из своего бокала.
- Нисколько, - опровергла она, хотя он не поверил ей ни на минуту. – Просто я – хороший наблюдатель.
Он засмеялся.
- Вот уж, действительно.
Она напряглась.
- Не поняла.
Он смущал ее. Он не понимал, почему он получает такое удовольствие от этого, но тем не менее, его это радовало. Он наклонился к ней только для того, что бы узнать, как она отреагирует. Она слегка поежилась.
- Я наблюдал за тобой.
Она побледнела. Даже при свете камина он смог это заметить.
- И заешь, что я видел? – пробормотал он.
Ее губы раскрылись, но вместо ответа, она просто покачала головой.
- Я видел, что ты все время следила за мной.
Она резко встала.
- Мне надо идти, - сказала она. – Это не совсем прилично, да и время позднее, и…
- О, мисс Чивер, перестаньте, - сказал он, тоже поднимаясь. – Не отказывайся. Ты наблюдаешь за всеми. Думаешь, я не заметил?
Он потянулся и взял ее за руку. Она замерла. Но не повернулась к нему.
Его пальцы напряглись. Всего лишь касание. Только для того, что бы не дать ей уйти, потому что он этого не хотел. Он не хотел остаться опять один. Еще оставалось двадцать минут до полуночи. А еще он хотел, что бы она разозлилась, так же как он, так же, как он был зол последние несколько лет.
- Скажи ка мне, мисс Чивер, - прошептал он, касаясь ее подбородка пальцами. – Тебя когда-нибудь целовали?
_________________

 » Глава 2

Глава 2
Не было бы преувеличением сказать, что Миранда мечтала об этом моменте в течении многих лет. И в ее мечтах всегда казалось, что она знала, что сказать. Но действительность показала, что она не может выдавить из себя ничего членораздельного, а только уставиться на него, затаив дыхание. В буквальном смысле слова – не дыша.
Забавно, она всегда считала, что затаить дыхание – это метафора. Затаив дыхание. Не дыша.
- Думаю, что – нет,- тем временем продолжил он.
Его голос слабо пробивался сквозь безумно роящиеся в ее голове мысли. Она должна бежать, но, тем не менее, замерла как статуя; она не должна этого делать, но хотела, по крайней мере, думала, что хотела, с тех пор как ей исполнилось десять, хотя, конечно, что она могла толком хотеть, ничего не зная о том, что надо желать…
И его губы коснулись ее.
- Чудесно, - прошептал он, прокладывая нежные, обольстительные поцелуи по ее щеке.
Она почувствовала себя так, как будто очутилась на небесах. Она точно знала, что никогда раньше у нее не было такого. Тело окатила горячая волна странной напряженности, непонимания, как реагировать, и реагировать ли вообще, поэтому она стояла замерев, принимая его поцелуи, пока его горячие губы не достигли ее рта.
- Открой рот, - велел он, и она послушалась, потому что он был Тернером, а она всегда его хотела. Не правда ли?
Его язык проник внутрь ее рта, а затем он сильнее прижал ее к себе. Его руки были требовательны, его рот настойчив, а затем она осознала, что так не правильно. Это не было моментом, о котором она мечтала в течении многих лет. Он не хотел ее. Она не понимала, почему он целовал ее, хотя и не желал ее. И, конечно же, он не любил ее. В его поцелуе не было доброты.
- Ответь на поцелуй, черт тебя побери,- потребовал он и прижал свои губы с большей настойчивостью. Жестко, сердито. И тут Миранда испугалась.
- Нет,- попыталась сказать она, но ее голос не был услышан. Его руки крепко прижимали ее к его телу. Она не понимала, как она одновременно могла хотеть этого и не хотеть; как он мог вызывать покалывание во всем теле и в тоже время страх; как она могла в этот момент любить и ненавидеть его с одинаковой силой.
- Нет, - снова сказала она, со всей силой упираясь ему руками в грудь и отталкивая. – Нет!
Он резко отступил, без малейшего разочарования или желания задержаться.
- Миранда Чивер, - протяжно проговорил он. – Кто бы мог подумать?
И тут она дала ему пощечину.
Его глаза сузились, но он ничего не сказал.
- Почему ты сделал это? – требовательно спросила она, испытывая дрожь внутри себя.
- Поцеловал тебя? – он пожал плечами. – А почему бы и нет?
- Ну уж нет, - отрезала она, с испугом заметив в своем голосе боль. Она хотела быть разъяренной. Или, хотя бы, казаться разъяренной. Она хотела снова ударить его. – Ты так легко не отделаешься. Ты не имеешь такой привилегии.
Проклятье, он засмеялся в ответ.
- Весьма интересный выбор слов.
- Прекрати немедленно, - закричала она. Он не хотел говорить о том, что ей было жизненно необходимо, и она ненавидела его за это.- Почему ты поцеловал меня? Ты же не любишь меня.
Она сжала руки, до боли вонзив ногти в ладони. Глупая, глупая девчонка. Зачем она это сказала?
Но он ничего не понял и только улыбнулся.
- Я забыл, что тебе только девятнадцать лет, и ты еще не понимаешь, что для поцелуев любовь не обязательна.
- Я не думаю, что даже нравлюсь тебе.
- Ерунда. Конечно, нравишься, - он моргнул, как будто пытался вспомнить, так ли это на самом деле. – Но, действительно, я не люблю тебя.
- Потому что я не Литиция, - прошептала она.
В тот же момент, он схватил ее за плечо и сильно, едва ли не до боли, сжал его.
- Никогда больше не упоминай ее имя. Слышишь меня?
Миранда в отчаянии смотрела в его глаза, наполненные яростью.
- Извини, - быстро сказала она. – Пожалуйста, позволь мне уйти.
Но он не отпустил ее. Он ослабил немного руку, и остался стоять неподвижно, уставясь на нее. Сквозь нее. Как будто на призрака. Призрака Литиции.
- Тернер, пожалуйста, - прошептала Миранда.- Ты причиняешь мне боль.
От этих слов он словно очнулся, и отошел.
- Прости,- сказал он, не глядя на нее. Он обращался в сторону – к окну? К часам?- Приношу свои извинения. За то, что набросился на тебя. Да, за все.
Миранда судорожно сглотнула. Ей следует уйти. Она должна была бы снова ударить его, но он делал ее слабой, и она не смогла себя сдержать, когда сказала.
– Мне очень жаль, что она сделала тебя несчастным.
Его взгляд вернулся к ее лицу.
- Сплетни проникают и в классную комнату, не так ли?
- Нет! – отрицала она. – Это то… я сама хотела это сказать.
- О?
Она принялась сосредоточенно думать, покусывая губу. Что сказать? Конечно, она слышала сплетни. Но, и видела все своими глазами. Он был так влюблен на своей свадьбе. Его глаза сияли любовью, когда он смотрел на Литицию, и весь остальной мир для него не существовал. Это было, как будто их было двое в своем собственном пространстве, и больше никого. Миранда же, только, наблюдала со стороны.
А потом, она снова увидела его…, изменившегося.
- Миранда, - напомнил он, что ждет объяснения.
Она решилась и тихо сказала:
- Любой, кто был раньше знаком с тобой, мог бы сказать, что ты не был счастлив в браке.
- Почему? – настаивал он. Было что то такое в его глазах, что Миранда не смогла ничего сказать, кроме правды.
- Ты всегда смеялся, - мягко сказала она. – А когда ты смеялся, твои глаза сияли.
- А теперь?
- Теперь – они холодные и жесткие.
Он закрыл глаза, и на мгновение Миранда подумала, что он чувствует боль. Но затем, он внимательно взглянул на нее, уголок его рта скривился в подобии улыбки.
- Понятно,- он облокотился о книжный шкаф.- Признайся мне, мисс Чивер, когда ты успела стать такой проницательной?
Миранда почувствовала в горле горечь от разочарования. Его демоны победили снова. В течении того момента, когда он стоял с закрытыми глазами, ей показалось, что он услышал ее. Не слова, а смысл, который был в них заложен.
- Я всегда была такой, - сказала она.- Ты всегда об этом говорил, когда я была младше.
- Ах да, большие карие глаза,- сказал он со злобным смешком. – Повсюду следящие за мной. Ты думаешь, что я не знал, что ты обожала меня?
Слезы выступили в глазах у Миранды. Как он может быть так жесток, что бы сказать такое?
- Ты был очень добр, когда я было совсем маленькой, - тихо сказала она.
- Наверняка. Но это было давным-давно.
- Для меня это было очень важно.
Он ничего не сказал, она тоже молчала, а затем он велел:
- Уходи.
Его голос был хриплым, огорченным и полным боли.
Она ушла.
В своем дневнике той ночью она так ничего и не написала.
* * * * *
На следующее утро, Миранда проснулась с одной ясной мыслью. Она хотела вернуться домой. Ее не волновало, что она пропустит завтрак, что небо затягивало тучами. Она готова была ехать даже сквозь проливной дождь. Она не хотела только видеть его, находиться с ним в одном доме, и даже в одном поместье.
Это было слишком грустно. Он ушел. Тернер, которого она знала, Тернер, которого она боготворила и обожала – он ушел. Она чувствовала это и раньше. Она ощущала это во время его визитов домой. В первый раз это были его глаза. Потом рот, искривленный белыми морщинами гнева в уголках губ.
Она чувствовала это, но не позволяла признаться самой себе в этом.
- Ты проснулась.
Это была Оливия, полностью одетая и выглядевшая очаровательной, несмотря на то, что была в черном.
- К сожалению, - пробормотала Миранда.
- Что так грустно?
Миранда открыла рот, что бы ответить, а потом поняла, что Оливия и не ждет ответа, так зачем зря расходовать энергию?
- Отлично, поторопись, - сказала Оливия.- Одевайся, а моя горничная поможет тебе потом. Она просто волшебно управляется с волосами.
Миранда задавалась вопросом, когда Оливия заметит, что она не шевельнулась.
- Поднимайся, Миранда.
От неожиданности Миранда чуть не подскочила на месте.
- О боже, Оливия, тебе что, никогда не говорили, что нельзя так орать в ухо другим людям?
Оливия подошла ближе и заинтересованно взглянула на Миранду.
- Если говорить правду, ты не слишком хорошо выглядишь сегодня утром.
Миранда отвернулась.
- Я и чувствую себя не слишком хорошо.
- Ты почувствуешь себя лучше, когда позавтракаешь.
- Я не хочу есть.
- Но ты не можешь пропустить завтрак.
Миранда что есть силы сжала зубы. Такая жизнерадостность ранним утром должна быть объявлена вне закона.
- Миранда.
Миранда швырнула подушку ей в голову.
- Если ты еще раз меня окликнешь, то я тебя убью.
- Но у нас есть кое что, чем следует заняться.
Миранда промолчала. О чем, черт возьми, говорит Оливия?
- Заняться? – эхом отозвалась она.
- Да, заняться, - Оливия выдернула у нее из под головы подушку и бросила на пол.- Мне пришла в голову замечательная идея. Во сне.
- Ты шутишь.
- Конечно, шучу. Но мне действительно пришла в голову чудесная мысль сегодня утром, когда я только проснулась, - Оливия довольно улыбнулась, как кошка, которой довелось полакомиться сливками. А это означало, что ее осенила блестящая мысль или, что в ее планы входит покорить весь мир. Она ждала реакции на свои слова, это было исключением из правил: она никогда не ждала, поэтому, Миранде пришлось спросить:
- Очень хорошо, и что это?
- Ты.
- Я?
- И Уинстон.
На мгновение Миранда потеряла дар речи, а затем заметила:
- Ты сошла с ума.
Оливия непринужденно пожала плечами и напустила на себя совершенно беззаботный вид.
- Ничего подобного. Я даже очень очень умная. Подумай сама, Миранда. Все будет просто прекрасно.
Миранда не могла сейчас думать о потенциальном женихе, тем более носящим фамилию Бивилсток, даже если это и не Тернер.
- Ты его хорошо знаешь, вы одного возраста, - сказала Оливия, загибая пальцы, как будто перечисляя пункты в списке.
Миранда покачала головой и перекатилась к другому краю кровати.
Но Оливия быстро перебежала и туда.
- На самом деле, ты же не хочешь ехать в Лондон на сезон, - продолжила она.- Ты часто такое говорила. Ты не любишь общаться с незнакомыми людьми.
Миранда попыталась скрыться от нее в гардеробной.
- Ты давно знакома с Уинстоном, как я уже отметила, поэтому тебе не придется общаться с чужим человеком, а кроме того…- торжество на лице у Оливии достигло своего апогея. – Это означает, что мы будем сестрами.
Миранда вернулась, сжимая в руках платье.
- Это было бы прекрасно, Оливия, - сказала она, не зная, что еще можно придумать.
- О! Я была уверена, что ты согласишься! – воскликнула Оливия, обнимая ее.- Это замечательно. Роскошно. Восхитительно. Это просто совершенство!
Миранда задумалась, как это ей удалось попасть в такую переделку.
Оливия отступила, все еще сияя.
- Уинстон и не поймет, что к чему.
- Цель состоит в том, чтобы я сделала партию или, чтобы осчастливить твоего брата?
- И в том, и в другом, - милостиво допустила Оливия. Она отпустила Миранду и плюхнулась на соседний стул.- Разве это имеет значение?
Миранда уже открыла рот, но Оливия не дала произнести ей ни звука.
- Конечно, нет,- сказала она.- Все что имеет значение, так это достижение поставленной цели, Миранда. Я на самом деле удивлена, что мы не подумали об этом раньше.
Поскольку Оливия сидела к ней спиной, Миранда позволила себе содрогнуться. Конечно, она не думала об этом. Она была слишком занята мечтами о Тернере.
- И я заметила, как Уинстон смотрел на тебя вчера вечером.
- В комнате было всего пять человек, Оливия. Было бы странно, если бы он не смотрел на меня.
- Ничего подобного, - упорствовала Оливия.- У него был такой взгляд, как будто он никогда тебя не видел раньше.
Миранда начала одевать.
- Я абсолютно уверена, что ты ошибаешься.
- Нет. Повернись, я застигну тебе пуговицы. Я никогда не ошибаюсь в таких вещах.
Миранда терпеливо подождала, пока Оливия поправит ее платье. А затем ей пришло в голову…
- Когда это ты набралась такого опыта? Мы живем в глуши, никуда не выезжаем. У нас просто не было возможности наблюдать за влюбленными.
- Конечно, была. А Билли Эванс и…
- Он был вынужден жениться. И ты знаешь об этом, Оливия.
Оливия закончила застегивать, и взяв Миранду за плечи, развернула ее лицом к себе. Не сумев ничего прочитать на лице подруги, она продолжила упорствовать:
- Да, а почему они должны были пожениться? Потому что любили друг друга.
- Что то я не припомню, что бы ты предсказывала такое развитие событий.
- Ну да. Ты тогда была в Шотландии. Я не могла об этом тебе написать – ты же понимаешь, что у меня так противно получается писать.
Миранда не понимала, как такую ситуацию, как вынужденный брак из-за незапланированной беременности можно отнести к романтическим отношением влюбленных, даже описание развития событий вряд ли бы что то изменили, но факт, остается фактом: против этого аргумента Оливии она не могла протестовать. Миранда на самом деле каждый год уезжала в Шотландию к дедушке и бабушке по матери, и ее не было в том момент, когда женился Билли Эванс.
- Так мы идем завтракать?- смирившись, спросила Миранда. Не существовало повода, по которому ей бы удалось избежать сегодня встречи с Тернером, разве что он сам будет отсутствовать, потому что поздно лег спать накануне. Если в жизни есть высшая справедливоть, то он должен сейчас быть в постели с пульсирующей головной болью.
- Только после того, как Мария уложит твои волосы, - решительно заявила Оливия.- Мы ничего не должны пускать на самотек. Сейчас самое главное – отлично выглядеть. О, не смотри на меня так. Ты гораздо более симпатичная, чем думаешь о себе.
- Оливия.
- Нет, нет, я не правильно выразилась. Ты не симпатичная. Это я симпатичная. Симпатичная и обыкновенная. В тебе же есть нечто гораздо большее.
- Вытянутое лицо.
- Не правда. В детстве – может быть, но никак не сейчас, - сказала Оливия, и принялась задумчиво рассматривать Миранду. И ничего не говорила.
Ничего. И это Оливия?
- В чем дело?- подозрительно спросила Миранда.
- Я думаю, что ты превратилась в себя.
Это были те самые слова, которые сказал Тернер много лет назад. Когда-нибудь ты превратишься сама в себя, и будешь столь же красива, сколь сейчас умна. Миранда ненавидела себя за то, что помнила это. Ей хотелось плакать.
Оливия, видя затуманенные слезами глаза подруги, крепко обняла ее.
- О, Миранда. Я так тебя люблю. Мы будем лучшими из сестер. Не могу этого дождаться.
* * * * *
К тому времени, когда Миранда смогла спуститься к завтраку ( полчаса спустя; она клялась, что никогда раньше не тратила так много времени на прическу, а затем поклялась, что никогда больше и не будет) ее живот протестующее урчал от голода.
- Доброе утро, семья, - жизнерадостно поприветствовала Оливия, и, подхватив тарелку, направилась к буфету, что бы наполнить ее. – А где Тернер?
Миранда про себя прочитала благодарственную молитву за его отсутствие.
- Думаю, что еще в постели,- ответила леди Ридланд. – Бедный мальчик. У него такой шок. Это была ужасная неделя.
Никто ничего не добавил. Никому не нравилась Литиция.
Оливия прервала тишину.
- Право, сказала она. – Надеюсь, что он не умрет с голоду, ведь вчера он с нами не обедал тоже.
- Оливия, у него только что умерла жена,- сказал Уинстон. – Сломала шею. Молись о том, что бы он утешился.
- Именно, потому что я его люблю, я волнуюсь о его благополучии, - огрызнулась Оливия с запальчивостью, которую приберегала только для своего брата-близнеца.- Человек голоден.
- Мы послали поднос в его комнату, - положила конец их ссоре леди Ридланд. – Доброе утро, Миранда.
Миранда вздрогнула, до этого она была занята, наблюдая за Оливией и Уинстоном.
- Доброе утро, леди Ридланд, - быстро сказала она.- Надеюсь, Вы хорошо спали.
- Так, как ожидалось, - вздохнула графиня, пригубив чая. – Такие тяжелые времена. Я должна тебя поблагодарить за то, что ты согласилась переночевать. Знаю, что это - большой утешение для Оливии.
- Не стоит, - пробормотала Миранда. – Я была счастлива помочь.
Она отправилась за Оливий к буфету и взяла себе завтрак. Когда она подошла к столу, то обнаружила, что Оливия приберегла ей место рядом с Уинстоном.
Она посмотрела на Бивилстоков. Они улыбались ей, граф и леди Ридланд доброжелательно, Оливия заговорщески, а Уинстон…
- Доброе утро, Миранда, - тепло поприветствовал он. И его глаза… Они выражали…
Интерес?
О боже, неужели Оливия оказалась права? Было что-то похожее в том, как он на нее глядел.
- Большое спасибо, хорошо, - невпопад ответила Миранда. Уинстон был ей фактически братом, не так ли? Он не может думать о ней как… и она не могла тоже. Но если он мог, то могла и она? И…
- Ты останешься в Хэйвербрексе на все утро?- спросил он. – Я думаю, что могли бы отправиться на прогулку верхом. Как насчет сразу после завтрака?
Милостивый боже. Оливия была права.
Миранда почувствовала, как от удивления у нее вытянулось лицо.
- Я, эээ…, я не решила.
Оливия пнула ее ногой под столом.
- Ой!
- Подавилась макрелью? – спросила леди Ридланд.
Миранда кивнула.
- Извините,- сказала она, откашливаясь.- Эээ…, просто косточка попалась.
- Вот почему я никогда не ем рыбу на завтрак, - объявила Оливия.
- Так что скажешь, Миранда? – настаивал Уинстон. Он непринужденно-лениво улыбнулся, с ребяческой задорностью, которая могла бы разбить тысячи девичьи сердец. – Поедем кататься?
Миранда отодвинула ноги подальше от Оливии и сказала:
- Боюсь, я не привезла свой костюм для верховой езды.
Это была правда, и, на самом деле, она сожалела, потому что начинала думать, что пикник с Уинстоном мог бы быть хорошим средством, что изгнать из головы мысли о Тернере.
- Ты можешь взять мою, - предложила Оливия, намазывая тост джемом. – Она будет лишь немного великовата.
- Тогда все улажено,- сказал Уинстон. – Это будет великолепно. Вспомним старые добрые времена. Раньше ведь мы часто вместе выезжали.
Миранда улыбнулась. С Унстоном было так легко, даже не смотря на то, что она была удивлена его вниманием.
- Прошло уже несколько лет, я так думаю. Я всегда ездила в Шотландию, когда ты приезжал из школы на каникулы.
- Но не сегодня, - радостно заявил он. Он улыбнулся ей поверх своей чашки, и Миранда была поражена тем, как он похож на Тернера, когда тот был моложе. Уинстону двадцать, на год старше Тернера, когда Миранда влюбилась в него.
Когда они в первый раз встретились, исправила она себя. Она не влюбилась. Она просто так думала. Теперь она это понимала.
11 апреля 1819
Чудесная прогулка с Уинстоном. Он очень похож на своего брата – если бы тот был добр, внимателен и все еще обладал чувством юмора.
* * * * *
Тернер плохо спал, но это его не удивило: он редко хорошо спал в последнее время. И на этот раз, когда он проснулся, то был раздражен и зол, главным образом на себя.
О чем, черт возьми, он думал? Поцеловать Миранду Чивер. Девушку, которая была ему почти, как младшая сестра. Он был сердит, и, возможно, слегка перепил, но это не могло оправдать его отвратительное поведение. Литиция убила в нем многое, но ей Богу, он все еще оставался джентльменом. Иначе, что еще оставалось?
Он даже не хотел ее. Не на самом деле. Он знал, что такое желание, знал мучительную потребность обладать, но то, что он ощущал к Миранде…
Хорошо, он не мог этого понять, но это не было желание.
Это из-за ее огромных карих глаз. Они видели все. Они огорчали его. Так было всегда. Даже ребенком, она казалась странно мудрой. Когда он стоял там, в кабинете своего отца, почувствовал себя открытым, прозрачным. Она была юной, только из классной комнаты, но все же видела его насквозь. Это приводило его в бешенство, поэтому он набросился на нее единственным способом, который пришел ему в голову в тот момент.
Ничего хуже и придумать нельзя было.
И теперь он оказался перед необходимостью приносить извинения. Боже, мысль об этом была невыносима. Было бы намного легче притвориться, что ничего не произошло и избегать ее всю оставшуюся жизнь, но это было невозможно, если он хочет продолжать общаться со своей сестрой. И помимо этого, он надеялся, что в нем осталось еще хоть немного благопристойности.
Литиция убила в нем все, что было хорошего и чистого, но кое-что все же осталось. Если джентльмен обидел леди – джентльмен приносит извинения.
К тому времени, когда Тернер спустился к завтраку, его семья уже удалилась, что его прекрасно устроило. Он быстро проглотил несколько чашек кофе, поглащая этот напиток, как епитимью и даже не вздрагивал, когда горячий и горький напиток прожигал его насквозь.
- Будете что-нибудь еще?
Тернер взглянул на лакея, который его обслуживал.
- Нет, - сказал он. – Не сейчас.
Лакей отошел от стола, но из комнаты не вышел, и в тот момент, Тернер решил, что пришло время покинуть Хэйвербрикс. Здесь было слишком много людей. Черт, его мать, вероятно, дала указания слугам, что бы они следили за его каждым движением.
Все еще хмурясь, он встал из-за стола и направился в холл. Он прикажет своему камердинеру, что они поспешно уезжают. Через час все будет готово. Все, что оставалось сделать, так это найти Миранду и закончить с этим неприятным делом. Таким образом, он сможет вернуться в свой дом и спрятаться от всех…
Смех.
Он оглянулся. Уинстон и Миранда заходили в дом, румяные и оживленные от солнца и свежего воздуха.
Тернер приподнял бровь и остановился, ожидая, когда они его заметят.
- …и вот так, - говорила Миранда, явно заканчивая какой то рассказ, - я оказалась права, что Оливии нельзя было доверять с шоколадом.
Уинстон смеялся, тепло глядя на девушку.
- Ты изменилась, Миранда.
Они мило покраснела.
- Я бы не сказала. В основном, просто подросла.
- Ты стала такая…
У Тернера свело зубы.
- А ты думал, что когда приедешь из школы, я останусь такой же, как и была?
Уинстон усмехнулся.
- Что-то вроде этого. Но я рад, что это не так, - он коснулся локона, который вылез из ее аккуратной прически. – Обещаю, что больше не буду дергать тебя за волосы.
Она снова покраснела, и больше терпеть это воркование Тернер не смог.
- Доброе утро, - громко сказал он, не потрудившись подойти ближе.
- Я думаю, что уже – день, - ответил Уинстон.
- Для непосвященного – возможно, - с насмешливой улыбкой парировал Тернер.
- Лондонское утро длиться до двух часов дня? – холодно спросила Миранда.
- Только если предшествующий вечер привел к неутешительным последствиям.
- Тернер, - укоризненно воззвал Уинстон.
Тернер пожал плечами.
- Мне нужно кое-что сказать мисс Чивер,- сказал он, не глядя на брата. Миранда открыла рот – от удивления, предположил он, а возможно и от гнева тоже.
- Я думаю, что Миранда…, - начал Уинстон.
Тернер смотрел Миранде в глаза.
- Скажешь мне, когда будешь ехать домой. Я тебя провожу.
Уинстон недовольно скривился.
- Послушай, - сказал он натянуто. – Она – леди, и необходимо поинтересоваться ее желанием на этот счет.
Тернер повернулся к брату и смерил его недовольным взглядом, отчего молодой человек совершенно сник. Он снова взглянул на Миранду и повторил:
- Я тебя провожу домой.
- Я хочу…
Он сердито зыркнул на нее, и она согласилась с поклоном.
- Конечно, милорд, - при этих словах, она сердито поджала губа. Затем повернулась к Уинстону. – Он хочет обсудить старинную рукопись с моим отцом. Я совсем об этом забыла.
Умница Миранда. Тернер чуть не улыбнулся.
- Тернер? – с сомнением сказал Уинстон. – Старинная рукопись?
- Это – моя новая страсть, - вежливо пояснил Тернер.
Уинстон посмотрел на него, потом на Миранду, а потом снова на Тернера и сдался с вымученным поклоном.
- Очень хорошо, - сказал он. – Спасибо за приятно проведенное время, Миранда.
- Тебе тоже, - сказала Миранда, и по тону ее голоса, Тернер понял, что она совершенно искренна.
Тернер не сходил со своего места между двумя молодыми людьми, за что получил от Уинстона раздраженный взгляд, прежде чем юноша спросил:
- Мы еще увидимся, до того, как мне нужно будет вернуться в Оксфорд?
- Очень на это надеюсь. У меня нет никаких планов на несколько следующих дней, и…
Тернер зевнул.
Миранда прокашлялась.
- Я думаю, что можно что-нибудь придумать. Возможно, вы с Оливией сможете приехать на чай.
- С удовольствием.
Тернер перенес свой интерес на ногти, и стал их рассматривать со скучающим выражением на лице.
- Или, если Оливия не сможет приехать, - продолжала Миранда. – Приезжай сам.
Глаза у Уинстона потеплели.
- Я был бы рад, - довольно пробормотал он, и, обойдя Тернера, почтительно поцеловал ее руку.
- Теперь ты готова ехать? – рявкнул Тернер.
Миранда не шелохнулась, а только выдавила из себя:
- Нет.
Уинстон повернулся к нему с недоверчивым выражением на лице.
- Что с тобой не так?
Это был хороший вопрос. Пятнадцатью минутами раньше, его единственной целью было уехать из родительского дома с наибольшей скоростью, а теперь он, по собственной воле, настоял на том, что бы сопровождать Миранду, отчего его отъезд откладывался на неопределенное время.
Ладно, он сам настоял, но у него на то были свои причины.
- Со мной все хорошо, - отреагировал наконец Тернер. – Просто отлично, по сравнению с последним временем. Начиная года с 1816, если быть точным.
Уинстон стал неловко переминаться, а Миранда отвернулась. В 1816 году, как они все знали, Тернер женился.
- С июня, - добавил он.
- Прошу прощения? – натянуто сказал Уинстон.
- Июнь. Июнь 1816, - сказал Тернер, одаривая их сиянием совершенно неискренней улыбки. Потом он повернулся к Миранде.- Я буду ждать в холле. Не задерживайся.
_________________

Ира, ты вгоняешь меня в краску...я свои главы еще не открывала...
_________________

Июля, то ли еще будет! Я сейчас выложу свою последнюю, третью главу А потом - пост сдал И буду только читать и получать удовольствие Воть
_________________