lor-engris:
» Часть II. Глава 25. Контракт для Золотой рыбки
Часть II. Время молчать и время говоритьСемья заменяет все. Поэтому прежде чем ее завести, стоит подумать, что тебе важнее: все или семья. (с) Ф. Раневская
Глава 25. Контракт для Золотой Рыбки
Соня чуть склонила голову набок и выразительно приподняла левую бровь, точно желая удостовериться, что расслышала правильно.
– Встречаться, – повторила она. – Ага. То есть, по-твоему, это нормально, что до сегодняшнего дня была нужна, как рыбке зонтик и ты не хотел иметь со мной ничего общего, а теперь, нате вам, пожалуйста, – давай встречаться?
– Я этого не говорил. Про рыбку, зонтик, ничего общего...
– Не говорил, – согласилась Соня, – но показал отлично, так что заруби себе на носу, Втулкин: мне такое белогорячечное счастье ни к чему. В жизни есть куда более приятные моменты, чем отлавливать мужа по ментовкам, на своем горбу тащить его домой – и это, заметь, в лучшем случае! Про пробитую башку и «утки» я не заикаюсь.
– Да я не про это, – поморщился Паша, – не про «утки». В смысле, не про мужа.
Соня присела на соседнюю кровать и вздрогнула, когда матрас под ней просел на пружинах.
– А что тогда? Что ты вкладываешь в понятие «встречаться»? Кафе, кино, жим-жим по подъездам? В ресторан мы с тобой уже ходили...
– Да, после ресторана Виталика кафе и кино как-то не комильфо. – Втула полез в пакет, ища, что бы погрызть. Нашел апельсин, но чистить поленился. Взял яблоко. – Хорошо, что ты предлагаешь? Замуж за меня хочешь?
Сонька широко распахнула глаза.
– Да боже упаси! Я ж от таких перспектив в самку богомола мутирую. Или тарантула. Или... кто там еще после первой брачной ночи своего мужика съедает?
Паша надулся. Еще и яблоко быстро обкусал, за щеки напихал, как хомяк, для пущего эффекта. Называется, делай бабам добро. На шею сядут, ножки в сапожках свесят. А ножки-то хорошенькие, откуда ни глянь.
– Прежлакай швои фарианты. Фудем думать. – К концу фразы Втула успел прожевать и проглотить яблоко. – Я весь внимание.
– А что тут думать? Я просто пытаюсь плавно навести тебя на мысль, почему у нас ничего не получится. – Сонька привстала, потянулась к полупустому яблочному пакету, но коварный Паша его предусмотрительно отодвинул. – Не жмотничай, я еще принесу.
– И как успехи? – невинно поинтересовался он. – В плавном наведении?
– Пока не очень, клиент на ухо туговат. Поделись, говорю, я не обедала!
– Опять, – вздохнул Паша, приближая к ней пакет.
Софья ухватилась за яблоки, Втула – за Софью. Она и пикнуть не успела, как уже сидела у него на коленях. Вот жук, не кормят его! Порывалась спрыгнуть – Паша не дал.
– И чего тебе надо, глупая женщина? – спросил философски.
Она едва не поперхнулась от такой наглости.
– Тебе одной сломанной ноги мало?
Вышло отчего-то тихо и совсем не грозно. Неудивительно, что Втула даже не ухом не повел.
– Ты Джеки Чана из себя не строй. Отвечай прямо на поставленный вопрос: чего надо?
– А не много ли ты на себя берешь?
– Соф, мы с тобой как будто на разных языках говорим. – Его лапища бесцеремонно умостилась на ее талии. – Обещали же начистоту, помнишь?
– Что-то припоминаю, – нарочито задумчиво протянула Суворова. – Это случайно не в тот день, когда ты обозвал меня проституткой?
– Да, именно в тот замечательный вечер, плавно переходящий в ночь, когда ты вела себя как упомянутая выше дама. Так вот, я с тобой сейчас предельно откровенен. Врать не буду: жениться в ближайшем будущем не планирую. Штамп в паспорте опошляет человека, делает его похожим на одеялко в психлечебнице, а я еще не настолько пошлый и не настолько одеялко. Но пойти на определенные уступки, чтобы наладить с тобой отношения, готов. Приму любые разумные условия. Пора уже переходить на новый уровень, а то и вправду друг друга поубиваем. Что скажешь?
– Отпусти, у тебя коленки жесткие.
Отпустил, хоть и не удержался от комментария:
– Все-таки ты, Сонька, одеялко. Я ей о высоком, а она о коленках...
– Чем выше любовь, тем ниже поцелуи, – не подумав, ляпнула Суворова и поспешила съехидничать: – Так сколько, говоришь, осталось желаний, Золотая рыбка?
Паша почесал небритый подбородок и ухмыльнулся.
– Пока не зажаришь, я весь твой. Хотя чего бояться человека, который сковородки в духовке хранит? Буду жить вечно. И вообще, на Золотую рыбку я не согласен. Хочу быть джинном: такса желаний такая же, зато ноги есть.
– И то, что между ними...
– Проверяла?
– Да нет, ты первый. Проверю при случае.
– Решено, я буду звать тебя Одеялко.
– Только попробуй, – беззлобно пригрозила Софья. – Придумать кличку тебе – раз плюнуть.
– Например?
– Думаешь, только психушки штампы ставят? А птицефабрики?
– Я понял, на что ты намекаешь. – Втула притянул Соню к себе, как она всего несколько минут назад – пакет с фруктами. – Это даже почетно. Согласен.
Ей надоело играть в принцессу недотрогу, и Соня положила голову на полосатое пижамное плечо. Достало все, хочется посидеть с кем-нибудь рядом, и это ничего не значит. Никаких серьезных отношений с Втулкиным, и баста. Десяток поседевших волос она у себя уже нашла, так и на краске разориться недолго.
– Лаперуз, а что для тебя отношения?
Его ответ убил:
– Все, что вышло за рамки одноразового перепиха, уже серьезные отношения.
– Не спрашиваю, что тогда у нас, – пробормотала Соня.
– У нас и до рамок не дошло, но это поправимо. – Пашина щетина коснулась уложенных в «ракушку» светлых волос. – Ладно, не парься, уговаривать не буду. Продолжаем ходить по кругу и маяться дурью. Я срываюсь к тебе по первому звонку в любое время дня и ночи, ты носишь мне яблоки, когда я задумаю поцеловать очередной киоск, и мы оба делаем вид, что ничего не происходит. Гениально.
– Ты на что намекаешь? Что нужен мне?
– Не намекаю, открытым текстом говорю: мне без тебя скучно. Считай это высшим проявлением моей симпатии и прими уже какое-нибудь решение.
Суворова прикусила нижнюю губу.
– Может, для начала сделаем наброски оговорок?
Надо же узнать, от чего она отказывается.
Как в старой сценке из КВН, «Я для себя, чисто поржать».
– Кто бы сомневался, что ты с них начнешь. Диктуй.
– Пункт первый: никаких баб. Культивировать для потомков сифилис, гонорею и ПППрочие я не нанималась. Пункт второй: пить только по праздникам. Сколько и с кем – пункт отдельный. Пункт третий, вытекающий из второго: я всегда знаю, где ты находишься. Никаких внеплановых праздников, задерживаешься – берешь в руки телефон и звонишь. Пункт четвертый...
– Прости, а много там еще пунктов? – осторожно спросил Паша.
– Можно подумать, после «никаких баб» ты еще что-то слышал.
– Был безумно огорчен, но старался, как мог. Общий посыл понятен и к обсуждению пригоден, вопрос в другом: оно того стоит?
– В каком смысле «стоит»?
– В смысле ты мне все компенсируешь? Учти, я придирчивый, как эпидемстанция в суши-баре. Принцессу не жду, но планки ставлю высокие. Дотянешься?
Суворова расхохоталась. Наглость не впереди Паши родилась – это ее, родимую, Втулина мама пестовала девять месяцев, а Пашу принес аист.
– Ты сначала кости обратно вырасти, мальчик с птицефабрики.
– Вызов принят. Что-нибудь еще?
– На время испытательного срока живем отдельно, ходим друг к другу в гости, а через три месяца, при условии, что мы оба выдержим... – Она сделала паузу и многозначительно посмотрела на свои ногти. Подглядела этот жест в каком-то фильме.
– Ну?!
– Я официально везу тебя знакомиться с папой. Это без учета случайного папиного визита, предугадать который и заранее внести в контракт, сам понимаешь, не могу.
– Значит, жить мне осталось три месяца? – печально уточнил Втула. – А если очень не повезет, и того меньше? Жестокая ты женщина, Чингачгук, язык не поворачивается назвать тебя одеялком.
На самом деле через три месяца Сонька соберет все необходимые справки, оформит документы, и возможность каких бы там ни было отношений с Пашей Втулкиным отпадет сама собой. У Сони есть цель, Втула мимо этой цели пролетает, сколько его ни наводи.
Она не дура, она все понимает и удерживать рядом с собой насильно не собирается. Сорвется? Да пожалуйста, она переживет как-нибудь, лишь бы все происходило не на Сониной кровати! Напьется? Она вызовет ему такси. Но почему бы не попробовать? Он прав, надо что-то решать...
– Мои условия ты слышал, диктуй свои, – небрежно сказала Соня.
– Элементарны, как пуговица с двумя дырками: никаких штампов, сцен и детей. Да, и ты научишься готовить, а то стыдно холодильнику в нутро смотреть.
– По рукам!
Они пожали руки, но, когда Соня попыталась высвободить свою кисть из рукопожатия, Паша не дал. Крутил так и этак, рассматривал длинные ухоженные пальцы с аккуратным «френчем». Особого внимания удостоилось обручальное кольцо: золотой ободок безо всяких красивостей. Таких миллионы.
Не задумываясь, зачем он это делает, Втула потянул кольцо с Сониного пальца. Оно соскользнуло легко, стоило лишь немного провернуть, оставив после себя слабый красноватый след, почти незаметный. Мадам сильно похудела за последний месяц. На грабеж средь бела дня отреагировала поворотом головы и вопросительным взглядом.
– Зачем ты его носишь?
– Привыкла. С ним спокойнее.
– Ты его сильно любила?
Соня сделала глубокий вдох, однако руки не отняла. Странно смотрелись ее холеные пальцы в его – красных, со сбитыми костяшками и заусенцами. Загадочный и непредсказуемый Паша Втулкин начал грызть ногти?
– Я могу ответить, что оно сильно давило на палец, и мы посмеемся. Опять. Но я попрошу, серьезно попрошу: не лезь ко мне в душу. Это ни к чему. По-честному все равно не выйдет, а врать я не умею и не люблю.
Втула перемену настроения уловил, кольцо вернул. Сонька собиралась поместить то на законное (или уже не законное?) место, но передумала и сунула в карман. Без кольца рука казалась неприлично голой. В самый раз, чтобы начать... серьезные отношения.
Суворова зевнула, прикрыв рот освобожденной ладонью. Она не помнила, когда в последний раз высыпалась. Для нее свет выключался и сразу включался, не было необходимого промежутка между, и снов не было – какой-то непонятный транс.
Рядом с живым и болтающим Втулой ей было тепло. Просто тепло, спокойно и почти хорошо. Ему она об этом, конечно, не скажет.
– Устала?
– Зверски. Спать хочу – умираю, а у меня сегодня еще двое... Короче, тоска.
– Намекни верхам, чтобы меня быстрее выписали, и будет тебе веселье, – пообещал Паша. – Кстати, совсем забыл. Спасибо, что не оставила Агнессу в одиночестве.
– На здоровье. К Агнессе Юрьевне все равно соседка заходит. – А вот почему Пашина «практически не ходящая» бабушка вполне свободно передвигается по квартире, предстоит выяснить. – Я доплатила ей, чтобы заходила почаще. Потом вернешь.
– Верну, – хохотнул Втула, крепче обнимая Соньку. Этот ее строгий черный жилет ему с прошлого раза понравился, а возможности прикоснуться к прекрасному не было. – Я теперь всем подряд должен. Кому-то больше, кому-то меньше.
– Можешь отдать натурой, – великодушно разрешила Суворова.
– Не вопрос, только кости срастутся.
«Ага, щас, размечтался, – кровожадно подумала Соня. – Думал, отделаешься так легко? Нет, дружок, серьезные отношения – это звучит гордо. Ты у меня еще пощады запросишь от серьезности такой!»
--------
Пашу выписали только через три дня, и Соня с Шуриком отвезли его к Суворовой. Втула храбрился, однако путь на костылях от машины до лифта стоил ему заметных усилий.
– Ты на работу после обеда? – спросил он, падая в кресло и незаметно вытирая пот со лба.
– Отгул взяла. Совмещу приятное с полезным, – крикнула Соня уже из кухни, куда они с Шуриком отволокли три огромных пакета с продуктами. – Высплюсь, приготовлю что-нибудь съедобное и испытаю на тебе!
Втула сглотнул, но успокоил себя тем, что готовка – вещь небыстрая, а в таких неискушенных руках, как у Сонечки... Может, и пронесет. На худой конец, всегда есть шанс заслать мадам в душ, а самому потихоньку выбраться из квартиры и устроить внеплановое отключение электричества. Пока разберутся что к чему, уже и вечер наступит.
Шурик, закончив набивать стрекочущий от такой чести холодильник, взял из вазочки печенье и подошел к окну, чуть отодвинул занавеску с подсолнухами. У машины никто не отирался, но оставлять ее надолго, когда работаешь без напарника, не положено по инструкции.
Соня, мурлыкая себе под нос попсовую песенку, доваривала кофе. Что-что, а это у нее выходило в совершенстве. Шурик кашлянул:
– Пойду я, Софья Константиновна. Ничего больше не надо?
– Да погоди ты, хоть кофе попей. В кои-то веки есть с чем. Подождут террористы.
Шуткой Суворова пыталась сгладить остроту момента. Атмосфера среди своих царила более чем напряженная: с неделю назад в собственной машине подорвался один из Костиных московских партнеров. И родной город, и златоглавая столица стояли на ушах. Шумиха получилась знатная, причем устроена она была неслучайно, а с чьей-то грамотной подачи. Списали, разумеется, на других людей и другие обстоятельства, но... Времени до двенадцатого марта оставалось всего ничего, будто они могли об этом забыть!
Немудрено, что Шурик юмора не оценил: подобрался весь, положил на стол нетронутое печенье. Он в одиночку тянет больную мать и младшую сестру, подрываться ему нельзя.
– Спасибо, но я пойду.
– Извини, глупо получилось. – Она поставила перед ним чашку на квадратном блюдце. – У самой крышу сносит. Ты отцу про меня говори как есть, только при встрече, не по телефону. По телефону у нас без происшествий. Сама заварила кашу, сама и хлебать буду.
Шурик собирался возразить, но промолчал.
– Понял, пойду. Всего вам доброго.
– И тебе, Саш, – сдалась Суворова. – Осторожнее там, на дороге.
– О чем чирикали? – спросил Втула, когда Соня заперла за Шуриком дверь и вернулась в гостиную. – Это я в роль серьезного отношенца вхожу, ты не подумай.
– Плохо входишь. – Она скрылась в спальне. – А вот чего ты до сих пор здесь сидишь, вопрос хороший. Марш в ванную!
Паша был снабжен полотенцем, сменой белья и отправлен в душ.
– Будешь тонуть – ори.
– Ты чего?! Я один точно утону!
– В ванной стоит сиденье, так что не утонешь, – отрезала Соня, которая мысленно была уже в борще. – Все для тебя, говорила же. А сейчас не отвлекай, я пытаюсь вспомнить...
Играть так по-крупному. Почему борщ? Борщ – это, если хотите, первый символ серьезных отношений после котлет и скалки. У всех он получается, чем Соня хуже? Как достанет сейчас тетрадь с фирменными рецептами Ирины Олеговны да ка-ак забабахает пир на весь мир!
Не была Соня Суворова полной кулинарной бездарностью, просто не любила готовить, предпочитая платить домработнице, а самой работать на полную катушку. Толя борщей от жены не требовал. Наоборот, наличие в доме прислуги ему льстило. Будь чопорная Эмма Львовна чуть помоложе... Но домработницу для дочери выбирал лично Костя.
Привыкшая к чужим людям в доме, Сонька никогда не задумывалась, что ее могут, к примеру, отравить. Та же Ирина Олеговна считалась полноправным членом семьи, заменила Соне маму и бабушку, и на ее похоронах девушка плакала, как не всякий плачет по родным...
«Ладно, не будем о грустном. – Она оббежала пальцем корешки старых тетрадей в шкафу и, не найдя нужной, закрыла стеклянную дверцу. Принесла из кухни табурет и полезла на шкаф. Чихнула от скопившейся там пыли. – Может, в коробке с фотками посмотреть?»
Эмме Львовне Соня устроит кратковременный отпуск, будет учиться вести хозяйство самостоятельно. Не ради Паши, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо. Ей это позарез нужно, и уже давно. Втула всего лишь подтолкнул в верном направлении.
Кстати, о Втуле. Суворова обернулась, держась за шкаф, и посмотрела на настенные часы. Так и есть: пока она, успев порезать палец, чистила овощи и размораживала мясо, а потом полезла искать кулинарный талмуд, Паша уже сорок минут плавает, и ни гу-гу.
– Паш, ты там живой?! – Соня спрыгнула с табуретки и побежала в ванную. Постучала, дернула дверь – заперто. – Втулкин, ответь! Ты зачем закрылся? Па-ша!
– А я все думаю, когда она обо мне вспомнит, – откликнулись из-за двери. – Классные у тебя уточки, так прикольно плавают. Ути-пути!
До Сони не сразу дошло, чем он там занимается, а когда все-таки дошло...
Кое-кому повезло, что у резиновых тапок бывают высокие жесткие пятки, а в элитных квартирах – крепкие двери.
– Ты что, ванну набрал? Ты уток открыл?!
– А чего, нельзя было? Ну прости, тут написано «Для детей от трех лет», а я уже лет тридцать как трехлетний. – В ванной что-то звучно плюхнулось, скрипнула дверца тумбочки. – Вау, а ЭТО ЧТО?! Со-о-оня...
Суворова завыла. Зря она рассчитывала, что Втула не полезет по шкафам. Нет, что действительно зря, так это то, что, прежде чем запускать Втулу, по шкафам не полазила она сама. Машинально понадеялась на людскую добропоря... Она что, серьезно?
Убьет гада на фиг! Особо изощренным способом.
Взгляд упал на порезанный в борьбе с картошкой и криво заклеенный пластырем большой палец. А ведь Паша еще не знает, что день грядущий ему готовит.
– Сволочь ты неблагодарная, Втулкин, – как можно плаксивее сообщила Сонька, бесшумно сдвинула шпингалет, запирая дверь снаружи, и, забыв о заветной тетрадочке, ушла вершить правосудие.
Зачем ей инструкция? Подумаешь, борщ сварить! Она и не с таким справлялась.
Примерно час спустя Втула был выпущен из водного плена и торжественно препровожден к столу, где его дожидались праздничная белая скатерть, бутылка шампанского, красиво нарезанный хлеб и он – Его Величество БОРЩ!
Учуяв знакомый запах, Паша замер в проеме робким зайчиком, внезапно вспомнившим, что забыл выключить утюг... не запер трехкомнатную норку... не купил морковки к ужину – да мало ли чего?
– Я не поняла, тебе особое приглашение нужно? – Суворова была невозмутима и непреклонна, как Фемида. – Тогда добро пожаловать! Проходи, присаживайся. Не переживай, статистика показывает, что смертность в подобных случаях минимальна. Так, мелкие бытовые травмы. Первая помощь у меня тут. – Она встряхнула заранее приготовленной красной коробкой из-под обуви, заменявшей в Сонином доме аптечку. – Так что не боись, все продумано.
Паша осторожно прошел к столу, сел, подозрительно посмотрел на Соню, затем – на то, что поставили перед ним, и взгляд из подозрительного трансформировался в обреченный. Он потянулся к спасительным костылям, однако те уже уплыли.
– Пока не поешь, не отдам. Все зависит от тебя.
Паша понял, что зря покусился на уточек, но сдаваться без боя было не в его правилах.
– Слушай, может, ты начнешь, а я подтянусь?
– Втулкин, кто из нас двоих мужчина: я или ты? Решил начать серьезные отношения – будут тебе серьезные отношения. Вперед и с песней!
– Сонь, ну, Сонь, ты же знаешь, первый раз – он трудный самый, на всю жизнь запоминается. Короче, я не готов! Я боюсь.
– Ты? Боишься? – не поверила Суворова.
– Я же только что из больницы, – отбрехивался Паша, выразительно хлопая себя по гипсу, – пожалей болящего и тяжкий труд отечественных хиру...
– Втулкин, я жду.
Паша засопел. Ну не готов он помирать во цвете лет!
– Мадам, я вас умоляю, давайте начнем с чего-то более традиционного и менее радикального. С яичницы, например. Пожалуйста!
Когда Софья заговорила, в ее голосе проскакивали металлы, электроны и прочие достояния науки физики:
– Последний раз повторяю, для особо одаренных: кончай ломаться, бери ложку и ешь мой борщ!
Борщ на повестку дня оказался не так уж плох. Немного недоварен, слегка пересолен, нес в себе чуть больше картошки, чем надо, и самую малость горчил, но для первого раза Соня справилась блестяще. Так Паша ей и заявил, убедившись, что жить будет и первая помощь ему не потребуется.
– Талантливый человек талантлив во всем, – вещал он, для пущей убедительности кивая в такт своим словам. – В тебе, возлюбленная моя София, определенно есть задатки...
– Ой, да ладно, – довольно жмурилась Соня, – отдам я тебе твои костыли.
– И уточек?
– А уточек, яхонтовый, еще заслужить надо. Будешь учить меня готовить. Заранее настраивайся: как доедим борщ, будем лепить пельмени и жарить оладьи...
Отчаянный стон.
– Из кабачков, – непреклонно. – Давно хотела научиться.
Можно было бы сказать, что первый день серьезных отношений господ Лаперузов закончился удачно, если бы тем же вечером Соне не позвонили.
--------
Слегка взволнованный после гастрономических потрясений, но в целом умиротворенный Втула в пижаме лежал, как царь, посреди широкой кровати и лениво гонял по экрану ноутбука разноцветные пузырьки в ожидании, пока скачается фильм.
Соня сидела рядом, обмотав вымытые волосы пушистым полотенцем, и мазала руки кремом. После всего, что между ними было, такая домашняя обстановка казалась почти естественной.
Cовсем некстати зажужжал молчавший до этого телефон. Номер не определялся.
– Не бери, – посоветовал Паша, не отрываясь от пузырьков. – Перетопчутся.
Он прав: свои, звоня с чужих номеров, всегда предупреждали эсэмэской, но на любое правило найдется исключение. Соня нажала «ответить», и вскоре Паша забыл о своей игре: такой Суворову он еще не видел. Злость на грани испуга, вежливость на грани хамства. Она вцепилась в тюбик крема так, что костяшки побелели, а весь крем перебежал к крышке. Открути – прорвется. Говорила Соня при этом четким, хорошо поставленным голосом. Сорвалась только однажды: когда собеседник, видимо, отчаявшись найти подход, приплел имя Рязанского.
– ...ах, Константин Николаевич обещал? Тогда, может быть, вы напомните дорогой Инге Егоровне, из какой помойки ее вытащил в свое время Константин Николаевич? Нет, я не угрожаю – я просто напоминаю, за чей счет вы живете и процветаете. Передайте Инге Егоровне, а она пусть передаст Уваровой, что этот вопрос будет решаться лично с ней, но ни копейки сверх она не получит. Почему? А я принципиальная! Не могу людей покупать... Ах, даже так?! Значит, будем судиться. – Соня прикрыла глаза, беззвучно выругалась и рявкнула: – Короче, Склифосовский! Пускай звонит моему секретарю и назначает время. Так уж и быть, я с ней встречусь. Но если эта женщина хотя бы дунет в сторону Алисы, я вам обещаю... Черт, трубку бросила.
– С кем это ты так?
– Все равно не поверишь. – Соня отключила телефон. Впрочем, в ее квартире всегда лежали еще пара-тройка включенных. – Одеяло дай.
– Размечталась, мне самому холодно. Залезай.
Зыркнула, но залезла. Втула спустил с кровати ноутбук, сцапал Сонины руки в свои.
Ишь ты, холодная. Выходит, знатно ее трухнуло.
– Кто такая Алиса? Только не ври, Чингачгук, мы с тобой договорились. Лучше не отвечай. Я в твои дела не лезу, но... Не своди меня в могилу!
Сонька улыбнулась совершенно хулиганской улыбкой, повела плечом без своей обычной степенности – рвано. И сказала будничным, даже немного виноватым тоном:
– Алиса – это девочка, которую я собираюсь удочерить.
Ирэн Рэйн:
Ого! Соня удивляет! Их пикировки со Втулой - это нечто! Спасибо за удовольствие, Света!
Airkiss:
Света, спасибо! Про Лапрузов надо было отдельный роман писать)))
А Втула, конечно, невменяемый, раз сказал девушке, что штамп опошляет отношения, а брак это одеялко в психушке. Ему повезло, что это была Соня! Но вот, наверно, Соне не сейчас, но скоро, штампик потребуется для благого дела.
Peony Rose:
Спасибо за продолжение про Рыбку )))
Это ж надо же, удочерение. Вот это Соня дает. Можно сказать, в почти военно-полевых условиях... кругом враги, под боком Втулкин права качает...
Интересно, Рязанский знает о будущей внучке?
Борщ и уточки отличные, ага
А домашние пельмени и кабачковые оладьи - настоящий прорыв в космос )
На самом деле, Соня с Пашей продолжают себе врать, тремя месяцами делового сожительства при таком уровне эмоционального погружения друг в друга у них не кончится. Но думаю, новый уровень честности у них впереди ;)
PoDarena:
Мне интересно, что Втулкин нашел в тумбочке - помимо уточек?) Мысли у меня самые... хм... нетривиальные.
Света, спасибо за возвращение Лаперуза!
Алиса - неожиданно.
А эпизод с кольцом и "не лезь мне в душу" - пронзительно на фоне общего шутка-юмора.
lor-engris:
Всем здравствуйте!
Спасибо, Ир))) Не слишком они пошлые получились?) А то пишутся сами по себе, не поддаваясь контролю автора.
Боюсь, что не формат. Да и живут они только в привязке к остальным героям. Хотя...
Не, Втула вполне себе вменяемый, и первой попавшейся девушке он такого бы не сказал. У него индивидуальный подход в предельно сжатые сроки
А вот его отношение к Соне...
Штамп в паспорте будет жестом доброй воли со стороны обоих. Соня вполне отдает себе отчет, что Паша - не лучший кандидат на роль мужа и отца, да и решение она приняла относительно давно. Так совпало, что незадолго до их встречи в театре. Решила, что будет воспитывать сама. Как-то так.
На здоровье, Зара)
Ну, решение принято давно. Если не пошевелится, потеряет девочку, вот и приходится крутиться. Опять же, для Сони дело принципа провернуть все честно, без взяток.
А условия, согласна, военные, оптимизма не внушают. С другой стороны, что ж теперь, не жить?) Идти на поводу? Не такие они люди.
Знает, понимает, не препятствует, но и не оставляет надежды, что Соня встретит свое счастье и родит собственных детей.
А домашние пельмени и кабачковые оладьи - настоящий прорыв в космос )Целовать так королеву, воровать так миллион
Соня - единственная, не побоюсь этого слова, женщина, которая не просто подходит Паше: при разных целях и жизненных устоях они на одной волне. Другая - убила бы, наверное, Соню же сдерживает самоирония и некоторые другие факторы, о которых будет сказано позже, когда придет пора снова погрузиться в прошлое.
Оба отчаянно пытаются не подпустить друг друга слишком близко, и в то же время погрузились настолько, что выбор прост: или оторвать сейчас, с мясом, или тонуть дальше. Так что все верно) Спасибо.
Автор оставляет за читателем право додумать
Вариантов несколько было, решить так и не смогла.
Хих, как гордо звучит: "Возвращение Лаперуза"
Спасибо.
Я старалась, чтобы это не стало роялем в кустах, и упомянула разок.
Блин, как же хочется поскорее "залезть" в Соню! Мои любимые сцены еще впереди. Как и нелюбимые, к сожалению.
Огромное спасибо за ваши комментарии. Вижу, глава со своей задачей справилась.
Арвен:
Света привет и спасибо за главу.
Пролетела глава на одном дыхании и мне малооо.
Интересно три месяца продлятся согласно плану или Сонька выбросит в окно Пашины костыли, а потом и самого Втулкина
.
У Паши фобия на счёт паспорта и штампа или жизненный опыт подсказал?
Решения с удочерением наверное внесёт свои коррективы в их отношения. Не представляю Пашу в роли отца.
Да здравствует Паша Втулкин.
И будет Сонька не Суворова, а Втулкина.
alen-yshka:
Светунек, привет!
Я сегодня паштишта вовремя))
Шикарнейшая парочка, на вид - простые юморные робята, а приподнимешь одеялко чуток, а под ним... подснежники)))
Про них читать вкусно, но после каждого блюда в виде диалога остается горьковатый привкус недосказанности (это специфика образов, а не авторский ляп, есичо))).
На поверхности - явное притяжение и даже не особо сексуального характера)) Своего рода метод от противного, где несостоятельность противоположного приводит к исключению третьего, которого не дано, и кажущейся нелепости происходящего... (во завернула-то)))))
А вот то, что внутри - суть, истина - тщательно замаскировано, зашифровано, закопано и зарыто, давно и заживо.
И самое интересное, что им обоим копаться не хочется, ни у себя, ни у другого.
Два ежика, что колючками цепляются и носы по миллиметру высовывают))
Вот такое у них белогорячечное счастье (с)!
Спасибо за полученное мной огромное удовольствие!
Тезке - мои поцелуйки в обе щечки!))
lor-engris:
Девочки, доброго дня! Спасибо за отзывы.
Да, глава получилась меньше предыдущих) Смотрю на самые первые главы и чешу в затылке
Там вообще мини-порции... Что сказать? Сочувствую) я-то знаю, чем все закончится
. Не, полетов из окна точно не будет. Грозится Сонька только для проформы, а сама Паше сиденье в ванну купила, чтобы не упал
Женат Втула не был, так что фобия, скорее. Он на эту тему и Олега старательно с толку сбивал) Но Олег не боится потерять свободу (вспомним ту же Лауру), у него свои тараканы в голове.
Мы с Соней тоже не представляем. А спойлерить не буду
Ждите)
А я вчера заползла, глянула сонным глазом, покивала, но сил ответить уже не было.
Кстати, отличная тема для коллажа
А во всю глубину своих противоречий эти "подснежники" не посвятили даже меня. Разбираюсь в них, как и вы, по ходу повествования.
Ну, автор в этом деле - как Соня в варке борща: где-то недоварено, где-то пересолено))) так что вполне может быть и косяк. Сложные они морды, ничего не поделаешь) Время додать досказать еще не пришло.
Паша живет так, как ему нравится, в свое удовольствие. Чтобы оценить то, что имеет, ему нужен эмоциональный всплеск. Бах, авария - Пашу выбросило из зоны комфорта, и он решился на активные действия, догадываясь, что рискует увязнуть. Но рано илт поздно наступит затишье, и Втула снова оборзеет, и снова понадобится всплеск.
Хорошо завернула, мне понравилось
Насчет сексуального характера. У Паши в худшие его дни либидо спит. Ноги-руки переломаны, башка только начинает заживать - особо не забалуешь. Так что он пока возвращает былую форму)))
А Сонька сама не знает, чего хочет, ну да это не новость)
Плюсуюсь ко всему вышесказанному и до поры до времени скромно молчу
Каждому свое
Спасибо, что читаешь)
Передала))) Лежим, кряхтим, слюни пускаем - видимо, ответные передаем)))
