Анжелика. Граф де Пейрак или маркиз дю Плесси-Бельер? Стр.43 :: Герои любовных романов

Кто должен был остаться с Анжеликой в ваших мечтах?

Жоффрей де Пейрак

73%

[ 240 ]

никто

1%

[ 5 ]

Филипп дю Плесси-Бельер

25%

[ 83 ]

Всего голосов: 328 Опрос завершён. Как создать в теме новый опрос?

Элизабет R: 23.10.11 20:50

Мagnifique писал(а):

Да, пожалуйста Wink "Анжелика и король"
"- Не уходите, Филипп, - молила Анжелика.
- Это просто замечательно: не уходить, когда вызывает король, - он хохотнул. - Война есть война, моя дорогая. Моя первейшая обязанность - служить его величеству!"

Это урезанный и наполовину неправильный перевод.

Мagnifique писал(а):

Это была их последняя встреча. О чем собственно я и писала - Филипп - маршал Франции, это его долг, но во всем этом место для Анжелики не нашлось Confused Он был ее первой любовью " -Я любила вас.. Вы были первым, кого я любила в дни юности... Филипп!" И не больше. Потому и считаю, что Филипп - не тот человек кого Анжелика могла бы любить по жизни, и пройти ради него столько испытаний.

Вот уж не соглашусь! Ради того, чтоб добиться его любви она терпела его ненависть, побои и презрение, а Это что-то да значит! Место в его сердце она заняла прочно и навсегда! А остаться с ней он не мог, его вызывал король и любой другой на его месте, включая Жоффрея поступил бы точно так же. ЭТО его работа, представьте себе, что Ваш муж ради минутного Вашего каприза прогуляет работу, притом работу очень важную, он не просто рядовой служащий, а руководитель!Это все равно, что Вас президент вызвал, а Вы просто так его продинамили. За такое в армии и посадить могут, а не только с работы уволить!
Вот процитирую Вам нормальный перевод полной версии того отрывка, который Вы привели выше.

Вместе с Филиппом они шли через лагерь, где красноватые сполохи биваков смешивались с золотистыми ореолами свечей, горевших в палатках принцев и высших офицеров.
Маршалу дю Плесси принадлежал шатер из желтого атласа, расшитого золотом — великолепный образчик военной элегантности. В шатре стояли два кресла из ценных пород древесины, низкий «турецкий» столик и лежали подушки для сидения с золотыми полосами. Роскошный ковер на полу и похожая на тахту лежанка, тоже застеленная ковром, придавали интерьеру аромат восточной роскоши. Красавца маркиза не раз упрекали за чрез-мерную любовь к роскоши. Даже король мирился с более скромными походными условиями. Но сердце Анжелики сжалось от нежности, и неожиданное открытие взволновало ее. Какой силой духа, какой несгибаемой волей надо обладать, чтобы встречать врага в кружевном воротнике, а вечером после сражения унизывать пальцы кольцами, щеголять надушенными усами, сверкающими сапогами, когда все остальные смирились с потом, грязью и вшами — неизбежными спутниками военных кампаний?
Филипп расстегнул портупею. В шатер вошел Ла Виолетт, за которым следовал подросток, находившийся на службе у маршала. Они поставили на столик легкую закуску: фрукты, пирожные и вина. Камердинер подошел к хозяину, чтобы помочь ему раз-деться, но Филипп нетерпеливым жестом отослал его.
— Должен ли я позвать ваших компаньонок? — спросил он
у Анжелики.
— В этом нет необходимости.
Маркиза оставила девиц Жиландон и Жавотту на попечение хозяина постоялого двора, захватив с собой только Терезу, девуш¬ку не из пугливых. Та помогла хозяйке надеть придворный наряд, а потом исчезла, и теперь ее едва ли можно было разыскать.
— Мне поможете вы, Филипп, — с улыбкой сказала Анжели¬
ка. — Думаю, существует еще немало вещей, которым я могу вас
обучить.
Она подошла к мужу и, ласкаясь, положила голову ему на плечо.
— Вы рады меня видеть вновь?
— Увы, да!
— Почему увы?
— Вы полностью завладели моими мыслями. Я изведал незнакомое ранее чувство — муки ревности.
— К чему муки? Я люблю вас.
Филипп, не ответив, коснулся лбом ее плеча. Вдруг перед мыс¬ленным взором Анжелики возникли горящие глаза короля.
Рядом с шатром солдат начал наигрывать на флейте рефрен какой-то грустной песенки. Анжелика вздрогнула. Нужно по-кинуть Версаль с его праздниками и больше не встречаться с королем.
— Филипп, — спросила она, — когда вы вернетесь? Когда для
нас настанет пора учиться жить вместе?
Он чуть отстранился и с иронией посмотрел на Анжелику.
— Жить вместе, — повторил он. — Разве подобную роскошь могут себе позволить маршал королевских армий и знатная при¬дворная дама?
— Я хочу оставить двор и уехать в Плесси.
— Что за дьявольская непоследовательность! Некогда я пытался принудить вас остаться в Плесси, но вы скорее позволили бы изрубить себя на мелкие кусочки, чем уступить. А сейчас слишком поздно!
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы занимаете важные должности. На одну из них вас любезно назначил сам король. Отказаться от этого значило бы вы-звать гнев Его Величества.
— Именно из-за короля я и хочу уехать, Филипп! Король...
Она подняла глаза и встретила его застывший взгляд, как если бы он вдруг снова отдалился от нее.
— Король... — с тревогой повторила Анжелика.
Она не решилась договорить и стала машинально раздеваться. Филипп казался погруженным в какие-то глубокие думы.
«То, что король сказал сегодня вечером, поможет ему понять, — подумала она. — А может быть, он уже понял... давно... задолго до того, как поняла я сама?»
Филипп наклонился к Анжелике, которая распускала прическу, сидя на постели. Она протянула руки, чтобы обнять его за плечи, и он не стал противиться этой ласке.
Она с готовностью позволила ласкать свое прекрасное тело, прикрытое легким покрывалом. Филипп гладил тонкую талию, теплую бархатную спину, возвращался к роскошной груди, которая после недавних родов стала немного тяжеловатой, но по-прежнему упругой и высокой.
— Действительно, «лакомый кусочек» для Его Величества, — вдруг прошептал он.
— Филипп! Филипп!
Они надолго замолчали, охваченные необъяснимым страхом.
Снаружи кто-то позвал:
— Господин маршал! Господин маршал!
Филипп вышел на порог палатки.
— Только что схватили шпиона, — объявил посыльный. — Его Величество требует вас.
— Не ходите, — взмолилась Анжелика.
— Хорош бы я был, не явившись на зов короля, — смеясь, возразил дю Плесси. — На войне как на войне, моя дорогая. Сначала я должен заняться врагами Его Величества.
Маркиз склонился к зеркалу, разгладил светлые усы и взял шпагу.
— Как там было в песенке, которую пел ваш сын Кантор?.. Ах да!
Прощай, мое сердце! Тебя я люблю, то с жизнью, с надеждой прощанье. Но все же должны мы служить королю И нам предстоит расставанье.

А перед этой сценой был обед в королевской палатке и король весьма недвусмысленно дал Филиппу понять, что интересуется его женой(сначала в разговоре, затем за столом склонялся к ней при разговоре, клал свою ладонь на ее. а Филипп все это наблюдал стоя рядом), а после слов самой Анжелики Филипп окончательно в этом убедился, отсюда и его грусть и замкнутость в конце сцены.

Что же касается подвигов самого маркиза ради жены, то по-моему он свою любовь доказал, привез ожерелье, уехав из армии без разрешения. 8 дней провел в дороге под дождем и ветром, и Это ради того, чтоб вытереть слезы Анжелики, поддержать ее в горе.