Другие страны мира

Бастиан дю Вилль:

Восемь лет назад, Париж

В начале работы юристом месяцы сливаются в белый шум. Работа, отдых, работа. Распоряжения, бессчисленные письма на отправку, беготня курьером, споры с налоговиками, снова беготня, сбивающие друг друга указания. Шум. Закрываешь глаза и слышишь пустоту внутри.
- Нужно быть понаглее, дю Вилль, понаглее.
Ты ничего не добьешься правдой.
Бесполезно, то, то ты делаешь бесполезно. Быть юристом - это совсем не то. Твои идеи о высшем безошибочном порядке не то, суетливая, развинченная Франция никогда не привыкнет, не примет. Чтобы выиграть, ты должен вписаться, опустить барьеры, отказаться от мыслей, от идеалов, от безупречной чистоты документов и дел. Сдайся, - шептала Франция.
- Так, дю Вилль, здесь документы на сдачу.
Без печати, по липовой доверенности, ради того, чтобы выставить штамп.
- Дю Вилль, ты что оглох? Быстрее, надо выставить все в канцелярии сегодня вечером.

- Ты не смог? Ты даже документы сдать не смог? - шеф замолкает и бросает на своего стажера странный взгляд. И ведь из этой устрицы должен вырасти самому-дю-Виллю наследник. Из мягкотелого, говорящего тихо идеалиста.
- Ну ничего, все начинают.

Дело бросают ему на стол через две недели.
- Что это?
- То, что ты сделаешь.
Он изучает внимательно, снова и снова проходится по выпискам со счетов, сверяет.
Это налоговое преступление. Мысль, слова в голове, которые он не озвучивает.
- И что вы хотите, чтобы я сделал?
- Ничего особенного, подготовь исковое в защиту и обращение в налоговую о приостановлении решения о приостановлении операций по счету.
- Но...
Шеф кладет увесистую папку на стол и оборачивается.
- Ты что-то хотел сказать?
Бас смотрит мэтру Лонже в лицо. Одутловатое, спокойное лицо. И понимает, что эмоции берут верх над каким-либо проявлением разума, над тем, что надо смолчать.
- Дю Вилль?
Стажер дю Вилль кивает и отходит от стола начальника.
Они покрыли двадцать восемь миллионов. Через месяц судья признал за ними требования.
Молодой рыжеволосый мужчина стоит у здания суда, смотрит на площадь внизу и курит. Одну сигарету за другой. Пока не вдавливает третью в камень ограждения лестницы.

- Ба-а-с, - его девушка, Симона, мила, прекрасна, увлекается всем понемногу и больше всего Парижем и им самим.
- Оставь, - мягко отводя ее руки. Он вовсе не думает обидеть ее.
В ту ночь дю Вилль курит, много курит, стоя на балконе квартирки стажера в Марэ. Снятой на собственные, не отцовские деньги. Глупость. Почти такая же, как бунт Пьера. Ведь он попросит деньги отца. Очень много денег. Но не в тот день. Через год. Когда Бастиан дю Вилль уедет в Англию. Стройную, упорядоченную Англию для идеалиста. Чтобы совершить еще тысячу больших и мелких шагов в сторону. Но ни один больше не будет ему стоить так дорого. Как тот первый.

...

Бастиан дю Вилль:

Париж



День обещал быть обычным. Настолько обычным, насколько это может быть, когда мы с Вивьен Рейнолдс живем в одном городе. Потому что удивительного в том, что я стою у дверей холла бизнес-центра и по моей рубашке растекается пятно из синей, желтой и черт его знает еще какого цвета красок.
Порывистый жест и уверенность в своей безнаказанности.
Сухо улыбнуться, взять ее под руку и проводить до уборной, чтобы там спросить, что она здесь делает и зачем преследует меня с красками. Да, наверное, так было бы правильно.

Сжимаю перепачканную в краске ладонь Вивьен пальцами, размазать краску по теплой коже ее щеки, по мере того как взгляд ее темнеет от этой выходки. Обнять ее затылок ладонью и целовать еще. Толкнуться меж теплых раскрывшихся от удивления губ языком и отпить еще немного.
Смотрят, дю Вилль, они видят. - настойчиво, в голове, пока веду ладонью вверх по ее спине, притягивая, надавливая, оставляя след от краски.

После мы выдыхаем оба, смотрю в ее глаза, набирая номер водителя.
- Лойс, будьте добры, принесите мне сьюткейс, он в багажнике.
Теперь можно взять ее под руку, проводить. Вивьен не спрашивает, что это было. Смотрит, наблюдает за тем, как расстегиваю пуговицы рубашки.
- А как же контроль?
- Лучшее в порядке: сначала ты его устанавливаешь, - достаю рубашку из кейса. - А потом нарушаешь правила, - улыбаюсь ей, застегивая манжеты.
Вивьен забирает у меня из рук вторую рубашку.
- Переоденусь у Дантонса.
Ухмыляюсь, обернувшись ей вслед. Вивьен стирает краску с моей скулы.

***

Патрис уже неделю встречает меня задумчиво-мечтательным, оценивающим взглядом. На третий день она не выдерживает.
- Мсье дю Вилль.
- Патрис? - поднимаю голову, отвлекаясь от изучения документов на ноутбуке.
- Мсье дю Вилль, говорят, у вас появилась девушка, - сладко поет Патрис поставив мне под руку чашку кофе.
Нет, этого не может быть. Мне это снится. Это не моя Патрис!
- И кто говорит? - отпиваю кофе во избежание худшего.
- Parisien-Aujourd'hui, - без запинки выдает мне свой печатный источник Патрис, и ко мне возвращается желание убивать.

К вечеру праведные порывы стихают. Отчего многие из юристов фирмы отправляются домой, задержавшись всего на час. Как и в четверг на предыдущей неделе, и в понедельник.
- Поехали, - на пороге квартиры Вивьен.
Деловито переспрашивает, вытирая пальцы замаранной тряпицей:
- В оперу?
- Покажу тебе лучшую сырную лавку Парижа.
- Дю Вилль, в твоем выборе мест для развлечений надо что-то менять.
- Ты просто еще не пробовала этот сыр.
- Полагаю, главное в нем - то, что он не сладкий.
Окончание разговора складывается, пока она одевается в спальне.
Фотография Вивьен с Пьером на маленьком столике рядом с фигуркой непонятного назначения и происхождения. По всему пространству комнаты рассыпаны маленькие, мелкие и крохотные вещички, но из-за света оно, пространство, в комнате все еще есть. Холст у окна завешан, пара других картин выставлены у стены. Пятна краски на дощатом полу, на косяке двери, и странное желание потянуться и коснуться их пальцами.
- На показе, - объясняет вернувшаяся Вив, кивком головы указав на столик, у которого я остановился. С трудом понимаю, что речь об их фотографии с Пьером.

Наперстки сыра, хлеб, вино. Париж, темнеющий за окнами.
- Хочешь поехать еще куда-нибудь?
- Куда ты хочешь?
- На Набережную?
Чувство памяти о другой набережной, где мы не могли быть, но кажется, что все же были. Такое же, как ощущение ее пальцев, переплетенных с моими. Потому убеждаю себя, что притягиваю Вивьен под бок совершенно безотчетно.

***

Сражается с крохотными пуговицами, разводит полы рубашки, обнажая нежную кожу живота. Прижимаюсь лицом, вдохнув. Трель домашнего телефона заставляет поморщиться. Перегнувшись, поднимаю трубку.
- Да. Да.
Пять минут спустя Симона уже не надеется на мое возвращение.
- Прости-прости, - целую ее в шею. - По делу, это важно.
- Боже, какой же ты сухарь, - выдыхает, бессильно падая спиной обратно на кровать.
Прошло восемь лет, к чему это занимает мысли. И это ли занимает мысли на самом деле.

Щелчок по имени Вивьен в списке "Недавних".
- Вивьен.
- Да, даа, нет! Левее. Левее, Эд. Да вот так.
- Что у вас происходит?!
- Устанавливаем Дантонсу плафончик, - невозмутимо отвечает мисс Рейнолдс.
- Поехали со мной в Нуармуатье?
- На остров? Там где пролив заливает дорогу?
- Да, - киваю в ответ на ее слова, хотя она и не может это увидеть.
- Что мы будем там делать?
- Хочу тебя познакомить с еще одним дю Виллем.
- У вас есть третий брат?
- Насколько мне известно, нет, - отвечаю, закрывая ноутбук.
- Хорошо, - неожиданно легко соглашается она.

Вив скептически смотрит на отливающий на солнце темный бок Сангушки.
- Твой зверь? Почему я его раньше не видела? - она хмурит брови.
- Вчера привезли из Лондона, наследство из лучшей жизни, - забираю у нее сумку забросить на заднее сидение, прежде чем открываю дверцу для Вивьен.
Теплые пальцы накрывают мои:
- К тридцати просыпаются комплексы, дю Вилль?
И оставляет меня с этим, исчезнув в салоне машины.
Как только за мной закрывается дверь, стереосистема взрывается музыкой "You take me down, spin me around".
Светлые брови Вив ползут вверх.
Let me inside your mind, - не подхватить слова, глядя ей в глаза, невозможно. С утробным рычанием машина трогается с места.

- Дю Вилли не перестают меня удивлять, - произносит Вив, надвинув мягкую шляпу на глаза и удобнее устраиваясь в кресле.
- Ты просто еще не знакома с Морисом, - отвечаю, выезжая на трассу R52.
- Думаешь, еще есть то, что может быть по-настоящему страшным?
- О, ты еще не знаешь, почему у нас на гербе изображен неуловимый заяц.
Ее смех перемежается с голосом Сэма Смита "oh, baby, this is getting serious".

Нуармуатье
Мальчик мой. Ты? С девушкой? Двуногая? (с) дедуля Морис.

С периодичностью раз в два квартала глава семьи дю Вилль приходил к мысли, что ему пора на покой, потому необходимо срочно обновить завещание и подогнать ему по меркам костюм по последней парижской моде. Для чего попеременно в Нуармуатье вызывались мы с Пьером, и не иначе как от нашего чудодейственного присутствия деду на глазах становилось лучше. В этот раз был черед "завещания".

Подъехав к крыльцу особняка, открываю для Вивьен дверцу машины, чтобы помочь ей выйти, когда над нами раздается выстрел. Прижимаю стоящую передо мной Вив к крылу машины. Звон витража и изощренные ругательства. Моего деда, который спешит к нам от двери.
- Что здесь, черт возьми, происходит?
- Этот Курвуазье, чтоб ему на тот свет без причастия, пытается отобрать у меня акр земли к югу от сарая!
- Да отдай ему уже этот акр, будто у тебя земли мало!
- Речь о чести семьи дю Вилль!
- Вы воюете уже третий год и когда-нибудь пристрелите Мадлен!
- Пока среди гражданских пала только курица! На этом акре стоит беседка, в которой твой прапрапрадед, первый барон дю Вилль, с твоей прапрапрабабушкой...
- Прошу тебя, не надо деталей, - жестом руки остановив очередной рассказ из фамильной истории.
Но дед уже и сам, остановившись, смотрит мне за спину.
Вивьен. Выдыхаю, обернувшись.
- Вивьен, я прошу прощения.
Она с трудом сдерживает улыбку.
- Познакомьтесь, моя...мой друг Вивьен Рейнолдс. Морис Аранжу дю Вилль, мой дед, - последняя часть представления не вызывает затруднений.
Дед, сорвав кепи с головы, целует руку Вивьен.
- Очарован, мадемуазель Вивьен, очарован. Что же я держу вас на пороге, прошу, проходите.
Потому как дед перехватывает Вивьен под руку, мне остается только следовать за ними.

- Mon Dieu, где же моя дорогая Мадлен! Отправилась за овощами на рынок, сколько раз я ей говорил, чтобы брала водителя! - дед размахивает ситечком для чая и звенит посудой на подносе, осчастливленный тем, что число его собеседников резко выросло.
- А теперь расскажите мне, моя дорогая, почему из двух моих внуков вы выбрали самого большого зануду? - наконец, произносит Морис, пристроившись на диване рядом с Вив с чашкой чая.
В ответ на смеющийся взгляд Вив только снова закатываю глаза, проявляя чудеса терпения.
- О мой Шушу!! - крик закладывает барабанные перепонки.
На протяжении двадцати лет не перестаю поражаться тому, как Мадлен различает нас с Пьером даже со спины.
Претерпеваю все объятия, возгласы и проявления нежности.

К вечеру выясняется, что в завещании дед хотел поменять пару слов местами, но передумал.
- Совсем забыл, мой мальчик, мост же закрыт на ближайшие три дня, - дед отвлекается от воркования над Вивьен.
- Мы проедем через Пассаж де Гуа.
- Не рекомендуют из-за высокой воды после пяти вечера, - сокрушенно вздыхает старый лис.
- С каких пор?
Дальше становится еще хуже.
- То есть как у вас нет комнаты? Дед, у тебя восемь гостевых спален и во всех ремонт? Нет, я не собираюсь стеснять мисс Рейнолдс, да, буду спать на чердаке. Дайте мне одеяло. Что значит "все одеяла в стирке", Мадлен?!

- Они переволновались, - объясняю я Вивьен на пороге ее комнаты. - Редко видят людей, - не сдерживаю сарказм в последней фразе. - Можем остаться до завтра, здесь как раз будет ярмарка и местный бал. В том самом сарае, - сдерживаю смех, глядя ей в глаза.
- Да вы романтики.
- О да.

...

Саманта Арчибалд:

Австралия. Сидней-Иден

Ноги вязнут в песке, горячий воздух, попадая в легкие, выжигает остатки кислорода и каждый шаг дается с трудом. Сейчас упаду, расплавлюсь и мой силуэт в считанные минуты исчезнет с поверхности песка. Оазис виднеется вдалеке и кажется – ещё одно усилие и можно будет упасть опуская лицо в ледяную воду озера. Но как сделать эти последние, решающие шаги. Споткнувшись лечу и падение продолжается долго-долго. Испуг сковывает мышцы, а раскаленная поверхность все ближе упираюсь в нее, отталкиваясь чтобы не расплавиться. Притяжение все сильнее, дышать нечем сильнее отталкиваюсь.
- Пусти, - вырывается само, и резко просыпаюсь.
- Не отпущу, - тихий шепот над ухом расставляет все по местам.
Джо приснился сон и он прижал меня к себе, лишая возможности двигаться, а теплая австралийская ночь добавила ощущений. Пыхтя выкрутилась и отвернувшись выдохнула, растекаясь по прохладной простыне и прикрывая глаза.
Прикосновения дразнят прогоняя остатки сна, дыхание сбивается и желание, вспыхнув, ударяет по нервным окончаниям. Мир сжимается до размеров кровати и все что за ее пределами исчезло, растворившись, кануло в небытие. Есть только здесь и сейчас. Прикосновения, ласки, поцелуи и участившийся стук сердца. Ветерок залетая в комнату, прохладными прикосновениями касается разгоряченной кожи. Нежность захлестнув, сжимается в солнечном сплетении горячим комом, от которого перехватывает дыхание. Судорожный вздох и движение навстречу. Ощущения взвиваются на новый уровень, отключают мысли и начинается чувственный, сводящий с ума, древний как мир танец тел. Движения меняют ритм подчиняясь только желанию. Полностью отдаться, стать одним целым и забрать целиком не оставив даже тени. Темп нарастает, удары сердца тамтамом отдается в барабанных перепонках, остатки воздуха со стоном покидают легкие и вылетев на пик на мгновенье выпадаю из реальности.
Все возвращается постепенно с прикосновениями, легкими поцелуями, тяжестью тела и тихим шепотом. Улыбнувшись уголками губ, открываю глаза и услышав просьбу, поворачиваюсь, чтобы тут же пропасть во взгляде. Потянувшись скольжу подушечками пальцев по щеке, чувствуя как колет щетина. Обведя контур, поднимаюсь к волосам зарываясь в них, и хочется продлить момент чтобы он не заканчивался. Остаться в нем максимально долго, но веки тяжелеют и глаза закрываются. Темнота обступает даря пойкой.
Странно, но следующий день прошел на удивление спокойно. Мейзи ворвавшись ураганчиком в комнату, подняла нас на завтрак, и уже там встретившись с выспавшейся и отдохнувшей Лив.
- На меня сегодня не рассчитывайте, - малышка, жуя мюсли залитые йогуртом, смотрит на нас серьезным взглядом, - сегодня аниматоры обещали что-то очень веселое, а вечером мы с дедушкой пойдем в дельфинарий, - замирает, - ой! Пап ты же не против, что я распланировала свой день?
- Не против, - Джо хмурится и видно что ему это не очень нравится,- но нужно было посоветоваться со мной.
- Ну пааааап, - малышка смотрит огромными глазами, - ты же сам говорил, что взрослые должны планировать свои дни.
- Доброе утро, - к столику подходит мальчик, - приятного аппетита.
Мы здороваемся с ним, а он глядя на Мейзи продолжает.
- Ты готова?
- Да, - красотка, допив чай, спрыгивает со стула, - пап не волнуйся телефон у меня в кармане, - обняв Джо за шею целует в щеку, - отдыхай хорошо. Сэм за тобой присмотрит, - расцеловавшись с нами убегает.
Стараюсь не смеяться глядя на лицо доктора, а Ливка проводив парочку взглядом.
- Если тебя это успокоит, то мальчик возмутительно серьезен, - делает глоток кофе, - не переживай док. Если ты перенес беременность от Сэм, то замужество дочери тоже воспримешь стойко.
Пару раз моргнув вспоминаю о чем она говорит и переглянувшись с Лив хохочем. Джо хмуро посмотрев на наши счастливые лица, не выдерживает и тоже улыбается.
- Вот и хорошо, - подруга, сделав глоток кофе, смотрит хитрющим взглядом, - у меня тоже планы на Сэм. Так что доктору придется принять суровую правду жизни, и остаться одному.
- Категорически не согласен, - прижав меня к себе утыкается лицом в волосы, - пойду с вами.
- Тебе будет неинтересно, - подняв взгляд, смотрю в глаза, - а я постараюсь прийти пораньше.
- Ну уж нет, - подруга буравит меня возмущенным взглядом, - никаких пораньше. Ты мне обещала.
- Решено, идем вместе, - качаю головой, - первым делом нужно зайти в магазин строй материалов, - вижу ошарашенные взгляды, - что? Купим пилу и вы меня поделите.
Полюбовавшись выражениями на лицах, смеюсь.
- Паразитка, - первой отмирает Лиа, - хорошо док, только не мешать и не занудничать.
Сначала посетили нудистский пляж, с которого сбежали, как только он стал наполняться обнаженной публикой.
- Кто бы мог подумать, - плевалась Ливка сидя в ресторанчике, - все же висит и туда же раздеваются.
- А ты думала там одни Аполлоны, - стараюсь изобразить сочувствие, но губы непроизвольно растягиваются в улыбке, - ты выходишь вся такая прекрасная, а они сраженные красотой падают к твоим ногам.
- Зараза ты,- прищуривается, - а сама, между прочим, целомудренно в купальнике сидела. Ханжа!, - показывает язык.
- Да ну тебя, - махнув рукой, смеюсь, - я за доктора переживала. Он не знал куда смотреть чтобы на голые тела не натыкаться.
- Я вас предупреждал, - Джо довольно хмыкает, - что людей с красивыми фигурами нужно искать в другом месте.
- И где же? – подруга прищуривается.
- На соревнованиях по серфингу.
- Вау!, - переглянувшись синхронно выдыхаем.
- Так что же мы сидим здесь, а все красавцы там, - смотрит на меня, - у тебя есть шанс реабилитироваться.
- Интересно как? Раздеться на соревнованиях, - улыбаюсь, - и размахивая лифчиком над головой, наблюдать как засмотревшихся спортсменов накрывает волной?
- Я против, - Джо обнимает прижимая к себе и обиженно сопит.
- Так я тоже против, - выдыхаю, видя, как он улыбается, - лучше пусть на берегу меня замечают, - не выдержав смеюсь.
- Хватит балагурить, - Лив старается смотреть строго, - побежали, пока всех красавцев не разобрали.
Соревнования были не самого высокого уровня, но ведь это не главное. Сидя на песке, в объятиях Джо, смотрела на соревнующихся мальчиков и девочек и отчаянно завидовала той легкости с которой они скользили по волнам. Ливка разглядывая в бинокль комментировала каждого и кажется присмотрела себе пару сёрфингистов, но так и не решила какой ей нравится больше.
- Ничего, сейчас пойду познакомлюсь и выберу, - подруга решительно поднялась с песка.
- А мнение мужчин учитываться будет?, - Джо улыбается, когда мы отпущенные с миром идем к гостинице.
- Это вряд ли, - задумавшись, вспоминаю выражение лица подруги и, оцениваю его как « от нас ещё никто не уходил».
Звонок Мейзи застает возле входа на территорию отеля . Оказывается Оливер улетает сегодня вечером и они договорились что малышка его проводит.
- Поехали с нами, - малышка тянет меня за руку, - ты очень понравилась дедушке, - улыбается, - и он сказал, что бабушка будет счастлива с тобой познакомиться.
Отпуск наконец-то вошел в нормальный ритм и события понеслись как снежный ком с горы. Проведя ещё день в Сиднее, готовимся к путешествию вдоль океана в Мельбурн. Джо рассказывает, как там интересно и сколько всего мы увидим по дороге. Мейзи предвкушает встречу с бабушкой и дедушкой. Подруга пребывает в хорошем настроении потому что познакомилась с красавцем и теперь подумывает не задержаться ли ей здесь, когда мы вернемся в Лондон.
Огромный, взятый в аренду джип мягко шуршит шинами по дороге, звуки музыки смешиваются со свистом ветра и шумом океана. Первая остановка в городе Иден. Панировали выехать с утра, но сначала проспали, потом захотелось выйти на набережную и еще раз посмотреть на здание оперы, потом мороженное и в итоге выехали только после обеда.
- Не страшно, - подруга улыбаясь смотрит в окно, - тут ехать шест часов.
-Конечно, не страшно, - прыскаю, - потому что дизайнерский сарафанчик, который ты видела вон в том, не помню каком магазине, был жизненно необходим.
- Перестаньте, - Мейзи сидя в детском кресле почти засыпает, - Сэм тебе тоже нужны были вещи, - зевает, - так что хорошо что все купили.
- Отель забронирован, дорога хорошая, - Джо улыбается.
Настроение зашкаливает, Лив последовав примеру Мейз дремлет, а я достаю планшет и читаю. И в этот момент кажется, что так было всегда и катастрофа это то что было в какой-то другой параллельной жизни.

...

Оливия Синклер:

- Мне страшно, - цепляясь за руку Сэм, чуть сильнее её сжимаю.
- Мне тоже, но я же не хнычу, - подруга повернувшись хмуро смотрит.
- И я не хнычу, я уже почти рыдаю. Что нам теперь делать? – боязливо оглядываюсь вокруг и все мне мерещится будто сейчас из темноты выскочит что-нибудь большое и мохнатое.
- Ума не приложу… - честно признается Сэм и в тот же миг тьма обрушивается со всех строн.

За несколько часов до этого.
Дорога в Иден.

Машина летит по трассе, в салоне играет музыка, мы на три голоса подпеваем, поочередно дергая Джо на предмет присоединиться к нашему стройному трио, но доктор стойко отказывается, прикрываясь тем, что ему нельзя от дороги отвлекаться. Но мы и втроем хорошо звучим. А когда надоедает петь, мы с Мейз, сидя на заднем сидении арендованной машины, по ролям читаем её книжки и, кажется, доводим Сэм и Джо до белого каления. Весело!
Я уже несколько лет живу полностью в свое удовольствие, не ограничивая себя ни в чем, могу делать что хочу, ехать куда хочу, но еще ни разу я не ощущала такой невероятной свободы. Это чувство затапливает именно сейчас, когда машина летит по пустой дороге навстречу неизвестности, вдруг все становится совершенно неважным, когда, наконец, приходит осознание того, что для истинного счастья нужно совсем немного.
Кружит эйфория, хочется танцевать и мы даже устраиваем нечто сродни танцам, только сидя в машине, наверное, со стороны забавно смотрится: едет себе машина, в ритме громко звучащей музыки подпрыгивая, и орут наперебой, подпевая на три голоса, её пассажиры. Настроение зашкаливает и кажется, что ничто не сможет его испортить. Но как обманчивы порой бывают ощущения…
Машина вдруг сбрасывает скорость и мы с Мейз недовменно переглядывается.
- А чего плетемся-то?
- Смотрите, вон знак, - Джо показывает на столб, на котором ярко-желтый щит с изображением кого-то непонятного, сигнализирует о том, что…
- Рекомендуют снизить скорость до семидесяти километров в час, потому что на дорогу могут выскочить вомбаты, - объясняет Джо.
- А их щупать можно? – смеемся, выглядывая в окна, в надежде, что сейчас нам навстречу кто-нибудь выскочит или хотя бы помашет лапкой из кустов.
Но не хотят нас радовать животные Австралии, чувствуют видимо, что если попадутся у нас на пути, то потом расставаться с нами не захотят, избавляют себя заранее от невыносимой душевной боли. Какие продуманные животные!
Дорога вьется пыльной лентой, скорость то увеличивается, то снижается и от этих перепадов все сильнее хочется спать. Внезапно случается то, что определяет все наше дальнейшее приключение: на приборной панели загорается датчик аккумулятора, сигнализируя о том, что у нас скоро будут проблемы.
- Добраться успеем? – задаю единственный важный сейчас вопрос.
- Вряд ли, - рассеянно отвечает док, явно соображая, что нам делать дальше.
Первым делом выключает музыку, но если аккумулятор неисправен, это не поможет.
Ситуация меняется так же быстро, как день сменяется ночью в южном полушарии, машина просто встает, габаритные огни выключаются и мы оказываемся совершенно одни посреди австралийской трассы. Неприятные ощущения, особенно, если вспомнить, что из кустов могут выпрыгивать разные животные, совершенно об этом не предупреждая.
- А еще тут огромные пауки, круто, правда? – кажется, не унывает только малышка Мейз.
- Очень круто, - передергиваю плечами, обнимая девочку, пока Джо и Сэм выясняют степень тяжести нашего положения.
- Скоро стемнеет,- Джо достав телефон набирает номер службы спасения, но позвонить ему так и не удается, - нет сигнала.
- Давай я, у тебя телефон столетний, - достаю свой, но бездушная штуковина непреклонна: сети и правда нет.
- Поздравляю, мы в жо… - кошусь на хитро смотрящую Мейз, - вляпались в неприятности. Что будем делать?
- Нужно найти поселение, - Джо вытаскивает карту и изучает ее, - вот здесь, в паре километров через лес есть ферма. Можно попробовать дойти и там уже вызвать помощь. Но действовать нужно быстро, скоро стемнеет…
- А без включенных габаритов нас не заметят и могут снести нафиг, - выдыхает Сэм.
- Я пойду, а вы оставайтесь здесь, ловите попутку, если будет возможность, только будьте осторожны.
- Пап, я с тобой, нужно же чтобы кто-то присмотрел за тобой, - вызывается смелая малышка.
Быстрые сборы, закатываю глаза, когда Джо и Сэм целуются, прощаясь будто навек, и вот уже Джо вместе с Мейз скрываются из виду.
- Ну что, подруга, раздеваемся и топлес будем ловить попутки? – улыбаюсь.
- Боюсь, покроемся пылью, прежде чем хоть кто-нибудь проедет.
- Да ладно тебе, не надо быть пессимисткой, - вглядываюсь вдаль, - может нам все-таки повезет и сейчас проедет какой-нибудь прЫнц на белом, да черт с ним, пусть будет любого цвета, внедорожнике и подхватит нас.
- Я тебе уже говорила не читать любовные романы? – ехидничает подруга, а я лишь фыркаю в ответ и показав язык, демонстративно отворачиваюсь.
Но ни через десять минут, ни через полчаса никто так и не появляется на горизонте, телефон не ловит сеть, а ночь меж тем подкрадывается, коварно и устрашающе.
- Может попробуем походит и поймать сеть? – предлагаю, когда сил ждать уже не остается.
- Давай, только бы не потеряться.
- Не пропадем!
Мой оптимизм меня когда-нибудь погубит.
Вдоль по шоссе пройдясь туда-обратно, так ничего и не поймали, лишь в одном месте вдруг мелькнуло одно деление на шкале сети, но тут же пропало.
- Идем чуть дальше, - перехватив Сэм за руку, тяну в лес, пытаясь уловить сигнал.
- Уверена, что он там будет? – вопрошает Сэм.
- Занудство передается через поцелуи? – поворачиваюсь и широко улыбаюсь, - или вы с доктором с утра успели?
- Все тебе расскажи, - показывает язык и мониторит телефон на предмет сигнала, - кажется есть!
Набирает номер, но позвонить не удается, сеть снова пропадает. Не судьба. Начинается легкая паника, потому что оставаться одним в лесу, или на обочине шоссе, когда вот-вот зайдет солнце и обрушится ночь - страшно.
- Давай возвращаться, ничего не получится, - приходится признать, что затея была не очень хорошей, - а здесь становится очень жутко...

...

Вивьен Рейнолдс:

Какая разница, кто с кем спит? Главное - выспаться. (народная мудрость)

Париж

- Что такое? - газета с мягким шелестом приземляется на стол поверх разбросанных красок.
- Эдмундо сказал, что мне не идет короткая стрижка. И серьезно? Бас?
- Эдмундо? И что такого?
- Он же...он...он же Бас и "бесчувственный робот-трудоголик" слишком мелко для него. Ты убьешь его раньше, чем он поймет, что вляпался.
- Не он меня?
- Нет. Его невозможно разозлить до такой степени.
- Я, значит, завожусь с полоборота?
- С четверти. Так где же булочки мадам Мерсье? Их я почуял как только зашел.
- А я снова забыла запереть дверь, - обреченный вздох и мах рукой куда-то в сторону кухни. Пусть сам идет по следу, не отвлекая от "Парижа сегодня". Черно-белое фото, смазанное густой краской ризографа на мягкой, просвечивающей буквы бумаге газеты. Момент пойман тонко, на грани, когда Бас невозмутимо размазывает краски по щеке, я все еще держу его за галстук.
Если прикрыть глаза все еще можно уловить тепло его руки на спине и отпечаток поцелуя на губах. Почти уверенная в провале своей маленькой кампании не ждала отклика, скорее подчеркнуто вежливой просьбы больше не преследовать и не травмировать. Но риск оправдан в ту же секунду как только снова чувствую его. Касается уверенно, не спрашивая, так, что не возникает мысли не сдаться, не впустить.
- Я не видел тебя такой счастливой со времен первого предложения выставиться. Ты чуть не проломила пол и два раза стукнулась головой о люстру.
- На этот раз все гораздо хуже.
- Булочку?

***

После того, как я не смогла найти растворитель, ни одну из пяти бутылок, и книгу о Моне, решение заняться уборкой приходит само собой. Разложенные по все квартире краски, кисти, карандаши, альбомы, свернутые холсты и простые бруски дерева под рамы нагромождали муравейник похлеще трущоб Рио.
Спустя несколько часов и распевания Жако матерных частушек гостиная медленно приобретает положенный ей вид. Инструменты и материалы занимают теперь только большой стол у стены, но в десяток слоев. Вдохновение заниматься полезными вещами иссякает, когда нахожу давно утерянные и оплаканные куски пастели. С риском завалить всю конструкцию вытаскиваю из под банок с гуашью листы бумаги, вырванные из альбома на железной спирали. После устраиваюсь на полу, едва сдерживая радостный визг, тот, которым дети обычно приветствуют новые фломастеры и белые стены. Когда слишком темнеет и приходится подняться, чтобы включить свет, с удивлением замечаю, что на листах расплывается океан. Полупрозрачная бирюза воды, где разноцветные, неизведанные науке рыбки среди тонких водорослей и пробивающихся солнечных лучей. Усмехнувшись, понимаю, подсознание требует поездки к океану.
Руки перемазаны цветным порошком и, забывшись, тру щеку, сметая щекотавшие ее волосы. Стук в дверь напоминает о проваленной с треском уборке и подозрительной тишине весь день.
На пороге вместо привычного Пьера - Бастиан. Вместо безумного модного шоу - сырная лавка. Вместо шумной компании с претензиями к миру - тихий разговор на двоих и смех за бокалом белого полусухого.

Яркие точки фонарей над Сеной сплетаются в узор, дрожащий темной рябью, разгоняемый белыми катерами. Летняя прохлада приятно щекочет открытую цветастым платьем спину, перебрасывает на лоб стянутые в хвост волосы, шелестит полами легкого пиджака.
Темно-зеленые, с потресканной краской ящики букинистов тянутся вдоль реки, уже большинство закрытые, оставленные до завтра. Но один, старый, еще деревянный, с грубо приколоченными листам железа открыт. Потемневшие от времени, пропахшие речным воздухом книги освещает газовый фонарь, прикрепленный к углу крышки. В кругу света сидит старик. Седые волосы скрыты опустившей поля шляпой, одежда переживала лучшие времена, но чиста и выглажена. Черная, затертая до блеска трубка в дебрях густой бороды и старая книга в кожаном переплете завершают образ загадочного библиотекаря из сказок, рассказанных в детстве отцом на ночь.
Тяну Баса к ящику. Не знаю, что хочу найти, но желание прикоснуться к тайне, скрытой на страницах, перевешивает. В рядах и стопках чего только нет. И справочники лекарственных растений. Словари французского, английского, испанского и еще пяти языков. Старые карты и путеводители по Парижу. Тонкие книжицы романтичной поэзии и короткие, но емкие рассказы Хэммингуэя. Среди всего многообразия натыкаюсь на потрепанный корешок Руссо и его философские размышления о начале политического права. Не без труда добываю книжку, зажатую между Байроном и лучшими местами для горной рыбалки.
- Сколько, мсье? - сразу расстегиваю маленькую сумочку через плечо, дю Вилль опасно близко, медлить нельзя.
- Шестьдесят евро, мадемуазель, - старик улыбается и выпускает кольцо дыма. - Для вас - пятьдесят.
- Как любезно с вашей стороны. Спасибо, - отдаю деньги и разворачиваюсь, попадая под испытующий взгляд.
Бесхитростно улыбаясь, протягиваю ему книгу. Повода для подарка найти не могу. Даже смехотворный: сегодня два с половиной месяца как мы познакомились, не годится, потому что не помню, в какой точно день мы познакомились.

Тень под мостом Александра III густая, как засыхающие на свежем воздухе чернила. Оттесняю Баса подальше от света, в глубину под каменные своды. Из прохожих только такие же припозднившиеся парочки, не замечающие ничего, кроме отражения мира в глазах друг друга. Да и если бы людей было больше, мне наплевать. Целовать его хочется до идиотской дрожи в коленках. Чувствовать тепло прижимающегося тела и уголок книги, давящий на поясницу.
Длинные шелковые завязки платья бантом под волосами, мешают, путают пальцы. Слишком сильный рывок, приходится отклониться, задержать дыхание и дрожащими пальцами поправить узел.
Прижимаюсь горящей щекой к его прохладной, поднявшись на носочки, обнимая за шею. Где-то вдалеке слышит шум машин и редкие гулкие шаги по брусчатке. Ночь отбирает город, но оставляет время, чтобы украсть еще один поцелуй.

- До встречи, мсье дю Вилль, - на пороге квартиры, кутаясь в его пиджак.
- До свиданья, мисс Рейнолдс, - с легкой улыбкой, склонив голову, словно над чем-то раздумывая. Притягивает к себе за лацканы. Целует легко и осторожно, прощаясь, будто подростки, опоздавшие к назначенному часу. Не хватает только папы за дверью и его грозного "Время!".
- Сладких снов, Бастиан. Или несладких. Но хороших, - в ответ смешок.
- Доброй ночи, Вивьен.

***

Заказ на открытки сваливается неожиданно, давая возможность попрактиковаться в малой форме и обойти Париж еще раз.
Звонок в дверь застает врасплох. Слишком увлечена сделанными утром скетчами Триумфальной арки и Эйфелевой башни, разбросанными по полу в гостиной. Солнечные лучи через балконную дверь осветляют акварель и заливают белым светлый паркет. Поднимаясь на третий звонок, поправляю съевший с плеча ворот рубашки.
- О, это рубашка того парня в свитере?
- Вижу, тебе уже не нужна моя консультация, - складываю руки на груди, смазывая свежие пятна краски на закатанных, сколотых английскими булавками рукавах.
- Ладно, ладно. На самом деле я тебе страшно благодарен. Такое чудо как Нора не достойна кого-то не смыслящего в музыке, - тянет Реми, едва ли обращая внимание на мои излучающие негодование и вопрос брови. Он удобно устраивается на пороге, опираясь плечом о косяк.
- Заходи, иначе советы тебе раздавать будет Пьер за бутылочкой вина.
- Разве мы не пойдем сразу?
- Нет. У меня не закончены открытки и лень переодеваться.
- Услышал свое имя и совет в одном предложении, не мог не заглянуть, - Пьер останавливается напротив Лоренса и бесцеремонно разглядывает его. - Это и есть твой банкир? Наконец вживую узрел.
- Эм? А где свитер? - Реми пораженно осматривает исписанную ярким граффити футболку Пьера.
- Ах это, вы меня с кем-то спутали, вероятно, то был мой злобный брат близнец. Распугивает мне клиентов.
- Они и правда близнецы, - поясняя нежные негодования Пьера и умалчивая о том, что уж скорее это он распугивает брату клиентов. - Тебя хоть когда дома не бывает?
- А тебе зачем? Я бдю, - не отрывая испытующе-заинтересованного взгляда от Реми. - Бдю, каких левых мужиков ты к себе водишь в отсутствие нашего общего друга. И когда я говорил, что тебе пора сменить ту старую дырявую майку для рисования, то никак не имел в виду белую рубашку от Hawes & Curtis. Это же Hawes & Curtis? И она Баса? Не отвечай, не хочу знать. Или хочу.
- Эклеры как обычно на кухне.
- Понял. Банкир, проходите уж, что стоите как не родной.
- Теперь я осознал, почему мое триумфально хитромудрое возвращение в твою судьбу не произвело должного эффекта.
- Закрываю дверь, Лоренс.
- Молчу и внимаю. Уважаемый, оставьте мне парочку эклеров! - протискиваясь в полузакрытую дверь.
Молча закатываю глаза, предчувствуя битву на смерть за последнее пирожное. Захотелось к Басу. Там мои пирожные в безопасности. Хотя не стоит сбрасывать со счетов Епистафия, вдруг он тоже любитель сливочного крема.

***

- Куда ты едешь?
- Смотреть как водой затапливает дорогу.
- Mon Dieu, как же мы все попали.
- Не ной. Бананы для Жако как всегда в холодильнике.
- Может заберешь его к деду? Будет работать в разведке. Летать на соседние поля, доводить недругов.
- Нет. Разведка?
- О, ты поймешь.

Нуармутье

Морис Аранжу дю Вилль производит впечатление добродушной лисицы, наконец-то напавшей на путанные следы зайцев. И все гостеприимство направляет на меня, радуясь как младенец погремушке и не упуская шанса озадаченно несколько раз спросить зачем же мне Бастиан и посоветовать куда более подходящую кандидатуру. Себя. Заверяю, что если его внук меня обидит, тут же сообщу об этом и вернусь на сторону добра. После ухожу помогать Мадлен с обедом, чтобы не мешать выяснять Басу какие слова и строчки менять в завещании.
- Вовсе не обязательно это делать.
- Я знаю.
- И вы знаете, что он никого сюда не возил?
- Предполагала. Мне стоит начинать бояться? - добросовестно рву доверенные салатные листья.
- Скорее уж привыкать.
- С этим не возникнет проблем. После Пьера у меня иммунитет на эксцентричность.
- А вы мне нравитесь, мадемуазель. Но если решите обидеть мальчиков, будете иметь дело со мной.
- Ни в коем случае, - клянусь на веточках базилика и клубнях картофеля за двести евро.

За столом Морис ненавязчиво отрезает пути отступления. Сдержать улыбку невероятно трудно, но нам с Мадлен удается, и мы лишь недоверчиво качаем головой и поддакиваем деду. Усердные попытки Баса соблюсти приличия и не доставлять мне неудобств в чудесной комнате с огромной кроватью умиляют. Милостиво не напоминаю, что мы уже спали под одним одеялом. Вместо этого возвращаю внимание Мориса себе:
- Вы обещали рассказать почему на вашем гербе изображен неуловимый заяц.
- Дорогая моя, это очень длинная история и я вам с удовольствием ее расскажу.
- О нет.
- Как-то раз третий барон дю Вилль собрался на охоту...

После испещренной приукрашенными для драматизма деталями семейной истории и домашнего мороженого Морис откланивается. Мотивирует: нужно давать отдыхать старым костям, иначе завтра Курвуазье опять избежит соли в мягком месте. Пожелав хорошей ночи, удаляется с коварной улыбкой, едва не потирающий руки.
Бастиан провожает до комнаты, предлагает бал и ярмарку. Нет ни мысли отказаться. В свою очередь предлагаю помощь, решив пойти против желания втащить его за галстук в комнату:
- Могу посмотреть запасные одеяла в комоде.
- Не стоит, нашел несколько на заднем дворе. Мадлен забыла уточнить, что уже постирала их.
- Что ж, спокойной ночи, - улыбнувшись, закрываю дверь прямо перед носом дю Вилля. Прислонившись спиной к выкрашенному в светло-голубой цвет дереву, прикусываю костяшку указательного пальца, чтобы глупо не хихикнуть. На несколько секунд повисает тишина, а после удаляющиеся шаги и едва слышный щелчок выключателя. Погасли светильники в коридоре.
Сколько нужно времени, чтобы добраться до чердака и уложиться спать? Или еще слишком рано и он будет просматривать бумаги, пока не уснет над ними? Этого никак нельзя допустить.
Планировать со школьных лет не люблю, а вот предполагать и надеяться - совсем иной разговор. Поэтому вместо привычной пижамы в виде хлопковой майки и шорт из сумки достаю шелковую, с кружевными вставками. Сверху набрасываю выданный Мадлен халат в мелкий цветочек, длинный пояс завязываю в бант на талии.

Дерево под босыми ногами теплое, еще хранящее дневную жару. Ступеньки не скрипят, и единственные источник света - за незакрытой дверью на чердак. Под крышей душно, пока ночной ветер, гуляющий сквозь сквозные окна, не охладит комнату.
Бастиан не спит, обложившись документами, спасения от потери зрения не требует. Он осторожно перемещается среди старых сундуков и стеллажей с вещами, которые выбросить жалко, а хранить больше негде.
Подхожу ближе, огибая шкаф, искусно вырезанный, скрывающий за собой, как оказалось, много свободного пространства с горой одеял и подушек на полу. В "изголовье" - деревянный ящик с небольшой лампой. Вокруг стопки книг и покалеченные стулья. Создается впечатление, что чердак давно используется как негласное убежище на случай ремонта во всех без исключения спальнях особняка.
- Мне было интересно: действительно ли ты будешь спать на чердаке?
- Сомневалась?
- Разве что в своей очаровательности, против которой ты смог устоять, - еще шаг, еще ближе, почти вплотную. Места только чтобы потянуть за концы, развязать пояс и движением плеч сбросить ткань на пол. Обнять за шею и тихонько в губы: Но вот я не в силах устоять перед твоей.

...

Бастиан дю Вилль:

Нуармуатье

Любовь твоя на краешке стоит
Пера, перрона, времени, вселенной.
Она до безразличья откровенна
Она до неприличия болит.

Старые письма, спичечные коробки, первый эскиз Пьера - попытка нарисовать платье для нашей матери. Чердак полнится романтической пылью, шелухой, которую всегда отбрасывал за нехваткой времени. Сейчас же с усмешкой перелистнув страницу дневника с заметкой о нашем с Пьером поведении, поднимаюсь, чтобы убрать вещь на место.

Появление Вивьен закономерно, но ожидаемым не было.
Еще отпускаю себе секунду, пока касаюсь костяшками ее виска, слушаю то, о чем она говорит.
- Вы пришли пожелать мне доброй ночи, мисс Рейнолдс?
Ее пальцы сжимают ткань рубашки на спине, светлые брови сходятся на переносице. Короткий миг, когда что-то еще можно остановить.
Поцелуй прерывает слова. Не дразнящий, не легкий. Расчетливо глубокий, горячий поцелуй. Какая ты на вкус? Ладони ложатся по бокам, сминают прозрачные вставки кружева, и стоит вжать ее в стену, она оплетает ногами, податливо, мягко выдохнув в губы.
Прикусываю ее губы, оторвавшись, вверх губами по щеке, прикусить мочку уха. Отчего она еще сильнее вжимается бедрами, потянувшись вверх вдоль стены. Поцелуи становятся жадными, ее кожа все сильнее горит под моими пальцами. Удержав ее, разворачиваюсь, чтобы донести свою ношу до вороха одеял меж сундуков.
Тонкая туника падает на доски пола. Останавливаюсь, поволяя себе смотреть на теплую игру света на ее коже. Мягкой линии бедер, живота, груди. Прежде чем с выдохом вновь прижаться к ее губам. Поцелуями вниз у горла. Накрыть губами сосок, втянуть его, обхватив языком. Пока ладони гладят живот, бедра, разводят ее ноги, раскрывая для себя. Вивьен еще пытается сдернуть с меня одежду. Вовремя. Вспоминаю о бумажнике в кармане. Одежды не остается, рядом падает надорванный квадрат фольги из бумажника. Но рано. Слишком рано. С ухмылкой отвечая на то, как ее пальцы нетерпеливо сжимают плечи. Раскрыть ее для себя пальцами, толкнуться ими в тепло и влажность. Стиснуть зубы, понимая, как плотно она обхватывает. Медленно. Целовать от груди линию вдоль живота к косточке у бедра. Подавить желание опуститься ниже и толкнуться в нее языком. Чуть сгибаю пальцы, толкаясь мягко, медленно, позволяя сказать нет, привыкнуть. Передумать. Вранье, я бы не слушал "нет".
Вжимаю ее в себя, все еще толкаясь пальцами, целую в губы. Отрываюсь от нее еще на долю секунды, чтобы войти в нее, рассчитано осторожно, плавно. И вся рассудочность летит к чертям, стоит ей согнуть ногу в колене, раскрываясь, и тихо выдохнуть имя. С проклятием. Движения становятся лихорадочнее и резче, поцелуи в ее плечо, вдоль шеи граничат с укусами. Она обнимает за спину, тянется ближе, теснее. Внутри нее слишком тепло. Потому вместе с резкостью толчков внутри, целую сильнее, прихватывая ее язык губами. Ну же, Вивьен. Она кончает тихо, сильнее сжав пальцы на моем плече, застывая. Смотрит в глаза, чуть удивленно. И становится мягкой, теплой, так что от этого меня самого хватает на пару движений.

Вивьен не засыпает сразу. Как и я. И все же раньше. После чего еще остается ночь, когда можно гладить ее пальцами по плечу и решать, как из всего этого выбираться.

Утро.
На разворошенные одеяла рядом с ней падает сноп цветов. Тщательно вымытых, но все еще слишком разных, несуразно сведенных вместе. Выудив белый цвет редиса, закладываю его вместе с прядью ее волос за ухо Вивьен. Тонкая грань разрушена. За которой касание уже не ново и двое знают друг о друге предельно много и, в общем-то, по-прежнему ни черта.
Обвожу кончиками пальцев мягкий изгиб колена, прижимаюсь губами.
- Голодна?
Она потягивается, давая себе время на размышление.
- Да.

На ней очередной трофей, моя рубашка, и невыносимо короткие шорты. Отчего постоянное желание притягивать ее за попу ближе становится острее. Чем я и пользуюсь, прижав ее к себе и целуя в губы.
- Если нас застукает Мадлен, тебе придется выйти за меня замуж, - предупреждаю свою "жертву".
В ответ на что она только с все той же беспечностью моет помидоры.
- Что ты умеешь готовить, сэндвичи?
- Все.
- Ты же говорил, что в Лондоне у тебя была домохозяйка.
- Верно. "Все" не означает, что я это разглашаю.
Баклажаны томятся в соусе красного вина. Чтобы залить поджаривающееся мясо.
- Мясо и овощи не слишком для завтрака?
- Уже почти полдень.
- Тогда где все? - тихо произносит Вивьен, обняв меня за спину.
- Затаились.
Наш смех заполняет кухню так же, как сладковатый запах соуса.

День проходит в бесцельном шатании по Нуару. Пока не набредаем на сарай со старым "кукурузником" деда.
- Дед клянется, что на этом месте сделал бабушке предложение.
- И как ощущения? - она со смехом жмурится от бьющего в глаза солнца.
Заправляю рыжую прядь ее волос за ухо, раздумывая. Что я мог предложить? Бесконечный контроль и возвращение домой в первом часу ночи? Крепко въевшуюся черствость. Кота, на худой конец.
- Думаю, что надо купить тебе шляпу, - позволяю себе улыбнуться, глядя на Вивьен. - Иначе ты выгоришь на этом солнце.

Она стоит передо мной посреди все того же чердака, и солнце бьет ей в спину.
Темно-зеленый бархат юбки тяжелыми складками ложится на пол вокруг нее. Высокие манжеты белой рубашки, крохотные пуговицы. Она все еще выбирает.
- Что наденешь ты?
- Понятия не имею.
- Так в честь чего этот бал?
- В честь осады крепости? Или несчастной любви третьего барона дю Вилль? Или удачной охоты. Какая разница?
Вивьен касается пальцами лица, мягко очерчивая подбородок.
- Не взяла краски.
- Опять?
- Теперь не отвяжетесь, мсье дю Вилль.
Она только улыбается, когда моя рука обнимает ее ногу под складками тяжелой юбки. Медленно мягко вверх к бедру, сжимая.
- Опять?
- Теперь не отвяжетесь, мисс Рейнолдс.

Бал проходит в череде встреч, попыток убить меня в объятиях, и ревнивых взглядов на Вивьен. Дед в роли и костюме старого филина танцует каждый тур кадрили и бросает гневные взгляды в сторону своего злейшего врага и старого соперника. Мадлен хохочет вместе со всеми. Круговерть становится утомительной ровно к тому времени, когда Вивьен решает спасти нас обоих.

...

Тодд Донован:

После долгого сна, во мне казалось пробудились все чувства сразу, а вот память не торопилась возвращаться. Еще один день я провел с незнакомкой по имени Джиоия. Она была милой, общительной, и манящей. Эти губки, ее длинная шейка, роскошные ноги, все в этой незнакомке манило меня. Та история моей жизни, которая она мне рассказывала, выглядела правдоподобной.
Я хотел ее. Хотел эту девушку, всю.
Я не мог вспомнить ее имя, не вспомнил ни одного случая из жизни с ней, но мое желание к Джи от этого не угасало.
- Расскажи, как мы познакомились. - мы с Джи сидели вечером в беседке и, как всегда, девушка говорила, а я молча слушал, стараясь не выдавать свое состояние.
Джи рассмеялась. Она выглядела еще прекрасней, лучи угасающего солнца играли в ее волосах. Глаза девушки горели и были наполнены счастьем.
- Ты выгнал меня из своего кинотеатра! Представляешь, каков нахал?
- Из какого кин.., один из моих кинотеатров, да, ты рассказывала. И за что же я с тобой так? - спокойно спрашиваю, не отрывая взгляд с ее губ.
- Дурак потому что, как можно было выгонять своих посетителей? - девушка закатила глаза, но не переставала улыбаться, - Вообще не представляю как ты добился таких высот в бизнесе с таким скверным характером.
- Не знаю, я не помню этого, приедем домой, я спрошу у мамы. - после этих слов улыбка Джи погасла. Неужели они не поладили между собой? Хотя мама такая же солнечная как и она сама. Если бы не этот урод, она была бы еще больше солнечной. Но я уже окончательно решил забрать мать из его власти, не смотря на то, что она против.
- Думаю на сегодня информации тебе достаточно! - Джи резко встала и направилась к выходу, - И врач сказал, что все сразу рассказывать тебе не желательно, пойдем, тебе нужен отдых.
- Джия стой! - я взял ее за руку и остановил, - Как смотришь на счет прогулки перед сном? - улыбнулся, большим пальцем поглаживая ладонь, - Вот прогулки мне не противопоказаны, совсем наоборот, буду спать как младенец.
- Хорошо, к тому же спать и не хочется. И до Чейза не могу дозвониться, связь тут ужасная.
- Не будем дергать твоего братца, сами как-нибудь выберемся!
- Но я...
- Я сказал, сами выберемся! - я встал на ноги и не отпуская руку девушки вышел с беседки. - В какую сторону пойдем? Ты наверно уже приметила себе красивые местечки острова? - голос сошел с приказного тона и я мягко продолжал.
- Да, тут есть водопад, он меня успокаивал, когда ждала твоего выздоровления.
- Ну, значит веди меня туда!
Мы минут десять шли по тропинке, убирая с лица ветки деревьев. То что открылось перед нами удивило меня. Водопад сам по себе зрелище захватывающее, а природа возле него поразила такой красотой, которой можно любоваться часами. Теперь понимаю, почему Джи нравилось это место. Девушка повернулась ко мне спиной и с восторгом смотрела на струйки водопада. Плечи Джи поникли и я не мог понять, что ее беспокоит в данный момент, о чем ее мысли. Какая же жизнь странная штука, живешь, встречаешь свою любовь, а судьба так и норовит испытать тебя. В данном случае потерей памяти.
Я не помнил даже полного ее имени, не знал, как любил эту женщину, но сейчас мне захотелось почувствовать бархатистость кожи, под этим платьем. Уловить ее аромат.
Я близко подошел к Джи и встал со спины. Тело девушки напряглось как струна, но она не спешила отходить от меня. Красота водопада была благополучно забыта мной и я не мог оторвать свой взгляд от изящной шеи Джи. Только шум воды доносился до моего слуха. Я аккуратно убрал волосы со спины и, приблизившись подул на ее плечо. Опущенные плечи в миг поднялись и насторожились в ожидании моих дальнейших действий. Я нежно дотронулся губами до кожи плеч. Бархатная кожа стала колючей от пробежавших внутри мурашек. Бретелька платья слетела с плечика, вторая последовала примеру первой. Я убрал свои руки, давая платью последовать теореме Ньютона и упасть к ногам. Кроме крошечных трусиков на ней ничего не было. Она не отталкивала и я не мог уже остановиться. Большим пальцем провел по позвоночнику, все еще больше возбуждая. Ожидание не давало ее телу расслабиться и, мне нравилась такая власть. Власть над ее телом и в скором времени и над душой. Мои пальцы начали исследовать ее руки.
Легонько, еле прикасаясь, провожу вдоль руки. Касаюсь ее животика. Я не спешу поворачивать девушку, оставаясь сзади нее целую в шею. Обнимаю со спины и, мои ладони ложатся на ее грудь. Услышал вдох Джи и возбуждаюсь еще больше. Мои пальцы круговыми движениями обводят ее соски. Губы увлекаются и оставляют засос на шее. Языком провожу по красному пятнышку и легонько целую. Неожиданно отступаю на шаг. Джи не поворачиваясь, опрокидывает голову назад и шепчет мое имя:
- Тодд...
Легкими движениями снимаю с себя штаны, которые давно стали мне узкими и не удобными. В следующий миг моя футболка полетела на землю. Последний экземпляр моего гардероба тоже валялся возле футболки. И я совершенно голый предстал перед Джи. Мой взгляд встретился с ее возбужденным взглядом. Я улыбнулся и присел перед ней на колени. Пора нам избавляться от ненужных трусиков. Провел пальцем по краям трусиков, проложил путь поцелуями с наружного бедра к внутреннему.
- О Боже.. - простонала девушка. От каждого стона Джи я получал наслаждение.
Указательным пальцем стянул трусики. Девушка повиновалась моим действиям и подняла сперва одну ногу, потом вторую. Я, оставив последний поцелуй на бедре, поднялся и посмотрел на нее. Джи закрыла глаза и опрокинула голову в бок. Я не торопился, а все дольше растягивал удовольствие. Я не помню какими были наши прошлые разы, но в данном случае я хотел всю и полностью, не торопясь.
Взял ее за руку и медленно направился к пруду. Вода в небольшом пруде возле водопада весь день грелась на лучах солнца и была теплой. Звук журчащей воды звучала как музыка, сливаясь со звуком вечернего леса. Последние лучи солнца играли на прекрасном теле Джиоии. Мы остановились на середине пруда, вода доходила до наших талий и легкие волны со стороны водопада ласкали возбужденную кожу.
Я приблизился к Джи, между нами миллиметры, ее соски соприкасаются с моей грудью. Провел ладонью по щеке, приближая ее лицо для поцелуя.
- Я вспомню тебя! - прошептал ей в губы и слился в поцелуе. В начале он был не требовательным и даже нежным, а дальше все более страстным и головокружительным. Другой рукой прижимал девушку к себе. Не отрываясь от губ Джи, я положил ладони на ягодицы и приподнял ее, давая понять девушке, чтобы исполнил мой немой приказ. Джия обхватила ногами меня за талию. Я расставил ноги, сжал ладонями попку девушки. Вода помогала придерживать мне мою ношу. Удобно направив свой член, я вошел в девушку и начал медленно двигаться. Джи со стоном отпустила голову мне на плечо и прикусила кожу плеча. Я не торопился, глубоко дыша вонзался в ее глубины, все глубже и глубже. Казалось, что звук воды сливается с нашими стонами и отдается эхом далеко за пределы пруда. Мне было хорошо с ней, хотелось, чтобы данное наслаждение никогда не заканчивалось. Я растягивал удовольствие, стараясь не кончить. Через некоторое время тело девушки обмякла в моих руках, с громким стоном. Еще несколько движений и
меня охватила эйфория. Мои ноги подкосились, но я остался стоять на ногах. Поставил свою ношу на дно пруда и обнял Джи. Мы еще минуту крепко обнимались, прежде чем выйти на берег.
Наш последний день на острове запомниться нам навсегда. Никакая катастрофа не сможет отнять данное воспоминание. Я запомнил каждую секунду проведенную с этой прекрасной женщиной.
На утро мы попрощались с нашими спасателями и наконец поехали на автобусе в ближайший городок. На остров через мост каждую неделю приезжал автобус с продовольственными товарами и другими нужными вещами. Местным жителям нравилось тут жить, подальше от цивилизации, но они никогда не отказывались от современных нововведений.

К вечеру мы уже летели в самолете направляющимся в Лондон.

...

Саманта Арчибалд:

по дороге в Иден

Вот, казалось бы, все наладилось и отпуск, набрав обороты, покатился по намеченным рельсам, но нет. Дорога, сломавшаяся машина, отсутствие сигнала сотовой связи, по отдельности все это ерунда, а в сумме дало сокрушительный эффект.Австралийская ночь окутывает со всех сторон, шум ветра сливается с шумом моря и уже непонятно в какой стороне осталась машина. Телефон, бесполезным куском пластика, оттягивает карман шорт и страх, ледяным шариком зародившись в солнечном сплетении, потихоньку выпускает иглы.
- Ливка, - сжимаю руку подруги, - по-моему, мы попали.
- Согласна, - чувствую, как холодные пальцы стискивают ладонь, - пойдем, искать дорогу. Вдруг Джо, c подмогой уже вернулся.
- Ага, сеть мы уже искали, теперь нужно поискать дорогу и очнуться в котле, по грудь залитой теплой водой, с плавающими рядом морковкой, луком и картошечкой, - говорю, просто чтобы прогнать ощущение липкого , поднимающегося по позвоночнику, страха, - а вокруг бородатые дядьки будут танцевать танец насыщения.
- Это что ж за танец такой?, - слышу улыбку в голосе и улыбаюсь в ответ.
- Что значит какой? Спасибо небу за посланную еду, что сама пришла к границам нашего прайда.
- Да ну тебя!
Ливка, продолжая сжимать мою руку, другой пытается ударить меня плечо, но промахивается.
- Вот спасибо, - потираю ключицу, - ты решила облегчить аборигенам задачу, вырубив меня до их появления. Или, - уже откровенно веселюсь, - думаешь, что меня употребят на ужин, а тебя, будучи сытыми и довольными, сделают женой вождя племени?
- Так далеко моя фантазия не заходит, - смеется, - и потом ты сейчас слишком тощая, так что и не наедятся и отравятся, два в одном.
- Какая страшная картина,- страх отступил, вернув способность мыслить, - ладно, пойдем.
- Куда?
- Куда глаза глядят, - делаю первый, осторожный шаг, - и если повезет, то выйдем к дороге, а там уже Джо…
- Мечется, руками размахивая и, ненадолго останавливаясь, волосы на себе рвет, - продолжает подруга, - а вокруг поисковые бригады с собаками, вертолеты с прожекторами, и служба безопасности семьи Арчибалд…
- На баллистической ракете земля-земля, минут через двадцать воткнется в асфальт возле машины, - отсмеявшись, - знаешь, вот закончится отпуск, давай сядем с тобой и напишем небольшой, тома три-четыре, роман о нашем путешествии.
- Ага, и начнем с подробного описания посещения зоопарка, - хмыкает, - чтобы нам вкатали штраф и общественные работы присовокупили.
- Оптимизм твой, - тяну подругу за собой, - нет чтобы посчитать сколько денег мы на этом заработаем и внесем себя в анналы мировой литературы .
- И кто после этого оптимистичен? – фыркает, - давай хоть телефоном посветим.
Тусклый свет экрана освещает какие-то колючки, сухую траву, кочки. Мы идем, спотыкаясь, хватаясь друг за друга. В очередной раз, чуть не пропахав носом сухую землю, останавливаюсь.
- Все, не пойду дальше, - пытаюсь сесть, но подруга удерживает.
- Может, пройдем ещё немного?
- И что нам это даст? Мы только ещё больше заблудимся. И потом, чем дальше уйдем, тем дольше будем возвращаться.
- Вдруг там жилье, а тут пауки и змеи, - слышу в голосе просьбу и вздыхаю.
- Все твари спят давно и только мы, как последние… - вглядываюсь в ночь, - то что мы идем в другую сторону очевидно, иначе бы уже на дорогу выбрались…
- Не скажи, - Ливка перебивает, - может мы ее пересекли и сейчас выйдем на пляж.
- Океан бы мы точно заметили, - вздыхаю, - связи нет?
- Нет, - убирает разрядившийся телефон в карман, - цивилизация мать ее.
- И не говори. Кстати, - показываю рукой вдаль, - вон там огонек или у меня глюки начались?
- Огонек, - подтверждает подруга после напряжённого молчания, - пошли быстрее, там люди!
- Возможно это костер аборигенов!
- А мне все равно, - вцепившись в руку, тащит меня за собой, - помоюсь в котле с овощами. Кожа будет ровной, красивой…
- И вкусной.
- А ну тебя, - дергает, призывая ускориться, - не думала, что занудство предается половым путем.
Препираясь, спотыкаясь и по паре раз упав, дошли до огонька, при ближайшем рассмотрении оказавшимся тусклой лампочкой над дверью сарая. Открыв щеколду, толкнули дверь, и из помещения дохнуло теплым, спертым воздухом, послышалось чье-то шумное дыхание.
- Вот сейчас мне стало по настоящему страшно, - Лив прижимается ко мне и чувствую что она дрожит.
- И мне, - честно признаюсь, - но альтернатива или на улице или в сарайчике. Интересно тут есть бомжи? Не хотелось бы проснуться в объятиях маргинальной личности.
- Тебе не кажется, что этот континент просто кишмя кишит опасностями. То одно то другое, - вздыхает, - может на улице ляжем?
- Ну уж нет, утро наступит пауки со змеями проснутся и как побегут по нам толпою.
- Все уговорила.
Лив держа меня за руку смело шагает в сарайчик и, войдя следом, прикрываю деверь. Темно, душно, сделав пару шагов вперед Ливка выдыхает:
- Тут стог, давай в него сядем.
- Ты представляешь, как мы с утра выглядеть будем,- фыркаю, но вариантов нет и, нащупав сухую траву, сажусь рядом с подругой, - сено будет в волосах, шортах и все ноги и спина будут исколоты.
- Уговорила, - по голосу слышу - улыбается, - сексом заниматься не будем. Поспим, как взрослые, приличные девушки, без всяких эротических поползновений.
- От кто о чем…
Устроившись, смотрим в потолок, и когда ветер разгоняет облака, становятся видно что в крыше нет несколько досок и можно смотреть на звезды. Их свет попадает в сарай и становится понятно, что мы в нем не одни. На полу то тут, то там лежат кенгуру и смотрят на нас настороженными взглядами.
- Хорошо хоть не бомжи, - выдохнув, смотрю на небо, - Ливка, меня так достало это австралийское небо. Оно красивое, но я на него насмотрелась, - повернувшись к подруге, - но самое дикое то, что мне тут нравится и Эм предложила возглавить филиал и …
- И ты просто боишься лететь обратно, - пожимает мне руку.
- Не то чтобы боюсь, - вздыхаю, - во-первых в одну воронку дважды снаряд не падает, во-вторых накачаюсь алкоголем и вырублюсь, так что даже если и рухнем, то не замечу. Просто, не знаю.
- Ты просто устала, - скосив глаза, вижу профиль подруги, - у тебя события накладываются одно на другое, и ты не успеваешь их принять.
- Возможно,- выдыхаю, - мне страшно, мне очень страшно, от того что все пойдет не так.
- А с доктором что?
- Не знаю, - улыбаюсь, - он замечательный, но…
- Только не говори, что вы слишком разные, - фыркает.
- Да разные,- смотрю, как звезды на небе устроили хоровод,- у него своя жизнь, ребенок, вот теперь родители. Он знает чего хочет и ничего не боится. Или боится, но того что Мейзи начнет встречаться с мальчиками. Мы с ним не пара.
- Сама придумала, сама расстроилась, - Ливка улыбается, - есть замечательный выход. Останься пока в Австралии, наладь работу Сиднейского филиала, а там видно будет.
- А ты улетишь? И что видно? Джо вернется в Англию и останется с грудастой анестезиологом, а я тут, с кенгуру
- Ты что? Как я смогу тебя оставить? - улыбается – нет уж, останусь здесь и присмотрю за тобой. Так что не не только сумчатые составят тебе компанию и потом, - хмыкает, - не переживай. Насколько успела заметить с мужиками здесь проблем нет.
- Серфингист оказался очень хорош?
- Пока не уверена, но все возможно.
Переглянувшись, тихо смеемся и снова поворачиваемся к звездам. От усталости глаза постепенно слипаются, не хочется разговаривать. И уже на границе сна и яви, вижу, как падают звезды. Желания вспыхивают и гаснут и не замечаю, как просыпаюсь.
Первые солнечные лучи проникают сквозь крышу.
- Ливка, просыпайся, - трогаю подругу за плечо, - светло уже. Пойдем искать дорогу или помощь или просто лужу, пить хочу.
С трудом разогнувшись и кривясь от боли в спине, открываю дверь сарая и мы выходим на улицу. Сонные с торчащим из волос сеном и дикой жаждой.

...

Вивьен Рейнолдс:

Люди были созданы для того, чтобы их любили, а вещи были созданы для того, чтобы ими пользовались. Мир в хаосе потому, что все наоборот.

Нуармутье
За секунду до кажется, что не притянет, не обнимет, оставит на потом, на другую жизнь. Но когда целует сильно, глубоко, приходит понимание, что если и оставит, то только себе. Впервые каждый раз всегда хочется больше, быстрее, острее. Вскрыть тонкие вены, просочиться в кровь, остаться.
Одежды на нем преступно много, мешает, царапается пластиком пуговиц, пряжкой ремня. Раздражает. Вытянуть, смять, разорвать, сделать хоть что-нибудь, коснуться наконец кожи. Забыть обо всем, почувствовав пальцы внутри. С удивлением понимаю, что не дышу, затаившись, сжимаясь, цепляясь за плечи, впиваясь ногтями.
Выдыхаю, пытаюсь не забыть вдохнуть. Неосторожный взгляд и уже неважен вдох. Положив ладонь на затылок, сжимаю короткие волосы тяну выше. Ближе к себе, к губам, чтобы украсть его дыхание, раз уж не получается самостоятельно.
Намеренно осторожны движения, на тонкой грани, где еще можно попытаться сохранить связную мысль. И это тоже раздражает. Хочу немедленно. Обнимаю ногами, раскрываясь, тихим стоном имя на ухо и проклятие следом. Рваный, смазанный укус по краю, он входит резче, сильнее, глубже. Беспорядочно. Идеально. Поцелуи рассыпаются вдоль шеи, к плечу, впитываются и остаются под кожей.
Тугой жар плавит, выгибает навстречу в последнем рывке. Впиться в него каждой клеточкой и замереть в безнадежной попытке растянуть время. Ловлю потемневший кобальт взгляда и расслабляюсь, опутывая, впитывая его удовольствие.

В голове очаровательно пусто. Только тягучие, расплывчатые разводы красного и лимонного кадмия. Рука поперек груди, ладонью обнимая шею, призрачно притягивая еще ближе. Одна нога между его, большой палец рассеяно обводит косточку на щиколотке. Говорить откровенно лень, поэтому хороших снов желаю коротким касанием губами ключицы и засыпаю.

Утро будит солнцем в глаз и отсутствием его рядом. Но на лестнице слышны шаги, и через минуту Бас роняет рядом цветы и поцелуй на коленку. Редис пахнет влагой и землей. Опустив руку, прикасаюсь кончиками пальцев к хрупким лепесткам, тихая улыбка растягивает губы. Притягиваю за шею к себе, оставляя два поцелуя на линии челюсти.

Яркие, блестящие бархатом цветы стоят в прозрачной вазе на столе кухни. Их аромат смешивается с кисло-сладким соусом, отчего есть хочется еще больше. Не выдерживаю и утаскиваю кусок мяса прямо со сковороды. Круги бегства по кухне останавливает хитрый маневр Баса и мое увлечение остуживанием мяса. Кусочек отправляется обратно жариться, а мне вручают очищенный болгарский перец.
- Деспот, - униженный хруст овоща.
- И горжусь этим.

Ведомая указаниями, достаю посуду из шкафчиков. Льняные, с лиственным узором салфетки ложатся на светлое дерево стола. Прозрачные стаканы заполняются кубиками льда и прохладным лимонадом, одним из немногих блюд, приготовлением которых владею в совершенстве. Столовые приборы весело звенят, переговариваясь между собой.
- Я же могу и привыкнуть, - насмешливо, вдыхая целый букет из ароматов вина, мяса и овощей.


- Уже можно показываться?
- И обнаружить себя? Нет, Морис, нет.
Морис Аранжу вздыхает, прикладывая руки к сердцу.
- Как это забыто прекрасно.
Выразительный взгляд экономки на старого строптивца.
- Нет, Мадлен, нет. Никакого Оверни.
- Тогда поеду я. Мадам давно обещала рецепт своей абрикосовой шарлотки.
- Предательница.

Вторую, с широкими полями и прозрачной белой лентой шляпу покупаем уже под вечер, когда базар на грани закрытия, а жители уже одной ногой на балу. Морис ловит нас на выходе, напоминая о празднике и великодушно разрешая нам откопать себе что-нибудь в сундуках на чердаке.
Чай и новая история о третьем бароне дю Вилль поражает воображение и заставляет смеяться. Бас молча сносит капризы деда и Мадлен, заваривая себе кофе и позволяя мне прижиматься боком, сидя слишком близко.

Вечернее солнце окрашивает апельсином старую, несуразно облепленную краской мебель. Раскрытые сундуки с одеждой, бережно переложенной сушенной лавандой и твердыми каштанами, блестят цветами будто драгоценными камнями. Дю Вилли оказываются на самом деле до одури романтичны. Мягкий бархат и легкий батист, перламутровые пуговки и шелковые перчатки. Все трепетно хранится под слоем пыли, раз в год извлекается для просушки и светлых воспоминаний.
Серое, цвета утреннего тумана платье льнет к телу, повторяя контур, тяжелое из-за пришитых рядами капель циркония. Солнечные лучи просвечивают ткань, переламываются в тонких гранях камней. В голову приходит сравнение с нежно любимой диснеевской Русалочкой, когда она в конце выходит из воды, переливаясь бирюзой платья. Сдержав насмешливое "принц Эрик", провожу ладонью по талии, цепляя ногтями камушки.
- Красиво, но не для сегодня, - с толикой сожаления в голосе. Красивые вещи люблю, а когда они не мои - еще больше.
- Явно.
Горько вздохнув, поворачиваюсь к Басу спиной. Узкая, потайная "молния" расходится, стягивает концы вниз. Веду лопатками на легкое касание, линию вдоль позвоночника костяшкой. Отступает, оставляет пространство, ничего не обещая. Придерживая лиф, отхожу за шкаф, изображающий подобие ширмы с развешанными на его раскрытых дверцах нарядами. Цирконий градом стучит по древесине пола, складываясь прозрачным облаком у ног.
После роскошного платья простая бархатная юбка легкая, мягкая. Кремовая блузка из полупрозрачного батиста с высокими манжетами кажется строгой, но завязанные бантом ленты вместо ворота и просвечивающая вязь бюстье добавляют кокетливости. Старое зеркало на одной из дверц отражает респектабельную даму, спустившуюся на чай к гостям. Не хватает только соответствующей прически и обуви. Невольно проскакивает мысль: что если ему нужна именно такая?
Отбросив ненужное, выхожу на свет, кружусь, раскинув руки, наблюдая как разлетается юбка. Ловит за край, тянет к себе. Нежность накрывает лавиной, покалывая под кожей. Руки сами тянутся коснуться, обрисовать, запомнить.
Усаживаюсь верхом на его колени, расправляя юбку, придвигаясь ближе к теплой ладони. Обнимаю, забираясь пальцами под воротник светлой рубашки. Дышать становится будто бы легче, когда одним воздухом с ним. Срывая короткие поцелуи, дразнить и отклоняться за мгновение, не позволять перехватить контроль. По краю, отчетливо понимать, что последует возмездие.
- Кажется, кто-то идет, - на выдохе, в голосе больше усмешки, чем обеспокоенности. - Или просто скрипят половицы.
Ответить Бас не успевает, втягиваю в новый поцелуй, забывая, что говорила до этого. Жадно попытаться урвать еще, пока действительно кто-то не поднялся и не помешал. Прижаться совсем близко, стиснуть ногами его бедра, почувствовав пальцы по кромке белья.
- Морис Аранжу дю Вилль! Куда пошел?? - громкий голос Мадлен доносится даже через прикрытую дверь, прозрачно намекая, что к нам посетитель.
- Они же опоздают!! Нужно их поторопить!
- А ну вернитесь обратно, мсье! Вам надо поправить сюртук.
Буркнутого под нос "Тиран в юбке!" не слышим, пряча улыбки в плечах друг друга.
- Думаю, этот наряд подойдет. И все же: что наденешь ты?


Сарай дрожит от музыки и танцев, пахнет флиртом и смехом. Морис бесконечно обаятелен в своем птичьем костюме, в перьях которого чувствуется рука Пьера. Первый тур кадрили подхватывает и кружит, путает юбку и выдергивает пряди волос из прически. На мои попытки убедить в незнании фигур мсье дю Вилль реагирует с присущим французам легкомыслием: к черту все, танцуем. Бас смеется и кланяется Мадлен. Так вот к кому надо обращаться за уроками укрощения дю Виллей.
Незатейливая, адаптированная под непритязательные деревенские вкусы мелодия вальса сменяет кадриль, и я падаю в руки Баса, прижимаясь на минуту щекой к плотной ткани мундира. В голове мелькает картинка такого же бала, но много лет назад. Мужчина, урвавший себе несколько часов у войны, и женщина, безнадежно скучающая в глуши, увлеченная выправкой и холодным взглядом. Надевая ее тонкую фарфоровую маску, отстраняюсь:
- Надолго к нам, офицер?
Дю Вилль в удивлении приподнимает брови, но отвечает на игру:
- А что такое, мадам, уже гоните?
- Ни в коем случае. Напротив. Хочу, чтобы остались.

Возвращение туда, где прошло лето юности, всегда чревато последствиями. Одно из таких подплывает к Басу, расточая безобразно сладкие духи и улыбку.
- Бастиан! Сколько лет, сколько зим!
- Девять, - невозмутимо, делая шаг в сторону. Кусаю губы, чтобы не рассмеяться.
- Считал. Так мило. Все еще не забыла ту зведную ночь, нимфу и Апполона.
- Вивьен, приятно. Весьма - решаю вмешаться, великодушно избавив дю Вилля от пристального внимания местной красавицы. Хватаю протянутую руку и энергично трясу, отчего звенят многочисленные браслеты на ее запястье.
- Ребекка, - удовлетворившись моими, не выдержавшими конкуренции с ее, формами, милостиво перестает замечать кого-то рядом с Басом.

- Не спрашивай.
- Не буду. И так ясно - очередная подстава от Пьера, - со вздохом, пристроив голову на теплом плече. - Ты стоишь рядом с его жертвой за последние несколько лет.
- А ты - жертвой всей жизни.
- Объединимся против?

- Еще одна кадриль и у тебя появится серьезный соперник.
- Не ведаю, как переживу.
Возведя глаза к небу, удивляюсь, как же умудрилась и хочу ли выбираться. Блестящая гирляндами лампочек крыша знаменитого сарая ответа так же не знает, как и гомонящая толпа вокруг. С решительным видом к нам пробирается одна из дам, желающих поближе оценить новое лицо в "обществе" и остроту языка.
- Все. Пойдем. Не желаю больше никому отвешивать комплименты. Давай вернемся на пляж.

Небо мерцает звездами, крупными, яркими, каких в городе не увидеть, пока не погаснет последний фонарь. Спокойный шум прибоя и далекая музыка бала. Пляж пуст, песок глушит шаги. Остановившись почти и кромки воды, сбрасываю туфли, со стоном удовольствия зарывая ступни остывший песок. В одежде душно после танцев и ревнивых взглядов.
Развязываю ленты на блузе, хочется избавиться от противного ощущения на коже. Мелкие пуговицы на манжетах не расстегиваются сразу, чем злят.
- Купаться. Хочу, - коротко известив Баса о своих намерениях, продолжаю борьбу с блузкой. Скинув тонкую ткань с плеч, выбираюсь из юбки, что выходит гораздо быстрее. - И ты идешь со мной.
Хватаю дю Вилля за ремень на брюках и тяну на себя, вынуждая сделать шаг навстречу.

...

Виктор Кэмерон:

- Так миньоны, быстренько подползли уже ко мне. – останавливаю секундомер. – Раз, три, четыре…так кого не хватает? Ооо вот кого, моего любимца, Казанова старушек.
- Доктор Кэмерн ну это же было….
- Ага. Было, охмурил бабулю, так охмурил, согласием на лечением, что остановка сердца. А чего ты дышишь как старый астматик?
- Лифт не работает, я с первого бежал на шестой этаж.
- Ну конечно не работает. Зря я, что ли его держал на шестом?
- Злобные взгляды меня окружили…
- Я вас не боюсь и можете так на меня смотреть. Ладно, моя доброта не знает границ вселенского масштаба, поэтому вам дарую отдых, целых несколько дней, - видя неверующий счастливые глаза решаю дальше им обломать жизнь, - без меня. Я еду отдыхать. А вас вверяю в заботливые руки одного из докторов. Не баловаться и работать, приеду проверю и не пытаться скостить свои честно накосяченные дежурства. Я узнаю об вашем желании раньше, чем вы только произнесёте в слух. А теперь подобрали свои пятые подбородки и бегом вниз, если я буду первее вас там. Буду выбирать ещё одну жертву для дежурства.
- Но вы же едете на лифте, это не честно.
- Кто тут такой смелый? Ладно. Вы правы, не честно поэтому я считаю до пяти и иду, так сказать фору вам дам.
- Мы не собаки
- Раз
- Это бред какой-то
- Два
- Слышать топот убегающих ног бесценно, догнавшая меня доктор большие сиськи, честно запомнить что-то кроме них не мог, поэтому мысленно так и звал её.
- Зачем ты так с ними Кэмерон?
- А вдруг свет отключат? А они не добегут?
- Они тебе это припомнят…
- Уходя она покачивала бёдрами. Которыми восхищаться можно было как и её грудью… Так и манит пощупать, погладить, прижать эти булочки..ммм….

Подпевая и отстукивая ритм по рулю мы, а это я и Адель, мчались по дороге подпевая радио. С ней мы давно дружили, поэтому предложение выехать на природу мною было принято за. Сначала нам следует добраться до Шотландии, там можно смело ходить сколько тебе влезет и природа и все условия.
- Вик останови на пять минут.
- Боже женщина это 5 раз за час. Ты социально пила столько? Мы такими темпами фиг куда доберёмся…
Посылая меня в небывалое далёко. Хотя будучи студентом там бывал, её величество удалилось в кусты. И пожалуй это было единственное, что прерывало нашу поездку. Поэтому прибыв на место, одев рюкзаки, мы пошли навстречу единению с природой.
- Вик!
- А?
- а змеи тут водится?
- Я не натуралист и мог бы прогуглить, но сеть не ахти, поэтому притворись, что не задавала этот вопрос. Наслаждайся природой, цветочками, василёчками…

...

Челси Роджерс:

Германия, Берлин

Часы показывают, что скоро наступит рассвет, а я только закрываю входную дверь своей квартиры, вернувшись с очередной гулянки нашей веселой компании. Буквально утром мы вернулись из Венгрии, где работали на чемпионате мира по вольной борьбе, сдали все материалы в редакции газет и журналов, которые нанимали нас на работу, и теперь с чистой совестью заслуженно отдыхаем. Наша привычная компания не такая и большая. Трое режиссеров, два фотографа и четыре журналиста. Однако еще никто не пожаловался на нашу работу. Мы объездили большую часть мира, побывали на самых разных соревнованиях, и за это время стали маленькой семьей. И вот сегодня вечером эта «семья» затащила меня в какой-то клуб в центре Берлина, хотя прекрасно знали, что утром у меня рейс в Лондон и отложить данную поездку я не смогу. Но это не помешало им заставить меня изрядно напиться, а я с удовольствием поддалась их уговорам. И вот сейчас я пожинаю плоды своей безвольности. Благо, что в холодильнике оказался лимон, иначе сейчас бы я оказалась в плачевной ситуации. Выпив воды с лимонным соком, я отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. На все про все ушло двадцать минут и я, полная сил и энергии, отправилась в спальню, чтобы собрать чемодан. Хотя слово «собрать» в данном случае не особо подходит, поскольку после поездки чемодан я не разбирала. Однако все же стоило заменить кое-какие вещи. В частности все, что связано с моей работой. Поэтому все спортивные вещи отправились в ведро для стирки, а милые платьица из шкафа - в чемодан. Моя мать считает, что данные платья подчеркивают в девушке ее женственность. Она снисходительно относиться к классическим черным брюкам со стрелкой, поскольку считает их классикой, но джинсы, а уж тем более спортивные штаны, - на дух не переносит. А вообще, она просто недовольна тем, какую профессию я себе выбрала. С детства она мечтала, что я буду заниматься чем-то серьезным, пойду в экономику, чтобы в будущем унаследовать папину компанию, однако меня все это не привлекало. Я долго думала о своей будущей профессии, о том, чему хочу посвятить жизнь, но мама не ослабляла свой напор и все пыталась связать мою жизнь со всеми этими семейными делами. Может именно на зло ей я поступила на журналиста, а может наконец-то нашла то, чем мне интересно заниматься. Как сейчас помню, как тогда она сказала, что я не оправдала ее надежды, в отличии от брата, который решил продолжить семейное дело и стать бизнесменом. Родители им гордятся. А я же во второй раз разочаровала их, когда после двух лет работы в глянце уволилась и поехала скитаться по миру. И все же, как бы мама на меня не злилась, вскоре она смирилась во всем этим и сказала мне, что я вольна заниматься тем, к чему душа лежит. И я благодарна ей за то, что она меня отпустила, поскольку счастливый случай занес меня в Германию, где я познакомилась с Карой. Наша встреча была чистой случайностью. Это произошло на стадионе, в Берлине, куда мы обе пришли на финал Кубка Германии по футболу. Она сидела рядом и пыталась записывать каждое движение игроков. Вы только представьте, она пыталась записать каждое движение: пас, отмашку, осечку. Все. Но ей это слабо удавалось. Тогда я и решила ей помочь. А поскольку у меня прекрасная память, то сразу после матча мы быстренько написали с ней статью. Помню до сих пор, как она пыталась меня отблагодарить. Она мне тогда показалась очень милой, но в тоже время одинокой. Потом Кара мне рассказала, что она студентка факультета журналистики, которая пишет статьи для сайтов в интернете. И что друзей у нее почти нет, если не считать парня-ботаника, который повсюду за ней ошивается, и двух соседок по комнате. Однако никто из них не разделяет ее пристрастие у спорту. Поэтому она была несказанно рада тому, что судьба свела нас. Так и началась наша с ней история, которая длиться уже три года.

От раздумий меня отвлек звонок телефона, который оповещал меня о том, что пришла смс. Я украдкой кинула взгляд на часы и поняла, что это приехало мое такси, которое я предусмотрительно заказала с вечера. Я еще раз проверила все документы, взяла все свои вещи и отправилась вниз, к ожидавшей меня машине.

Аэропорт Берлин-Тегель

Дорога в аэропорт заняла больше времени, чем я предполагала, поскольку умник водитель решил сократить путь и поехать по «известной ему дороге». Ну и конечно же сработал всеми любимый закон подлости – именно на этой дороге мы застряли в пробке чуть больше, чем на полчаса. Мне изрядно пришлось понервничать, поскольку нужно было написать небольшую статью про одного подающего надежды спортсмена и выслать ее до отлета. И это я планировала сделать в аэропорту за милым столиком с чашкой ароматного кофе. Но понимая, что времени мне явно не хватит, статью я начала писать в такси. И вот сейчас, сдав свой багаж и пройдя регистрации, я нашла укромное местечко, в котором и решила дописать материал. Времени было еще пятнадцать минуть в запасе, поэтому я быстро достала ноутбук и мои пальцы принялись быстро строчить текст, который моментально сочинялся у меня в голове. Что тут сказать – мастерство не пропьешь. Я не глядя на клавиатуру набирала текст, поскольку знала, что руки меня никогда не обманут. Мои глаза следили за курсором на экране, который мгновенно менял свое местоположение, поскольку печатала я со скоростью света. Не прошло и пять минут, как статья была готова, и я, довольная своей работой, отправила её на e-mail агента того самого паренька. Судя по тому, что мне заказали написать, агент хотел раскрутить своего подопечного за счет преувеличения способностей последнего. Но влезать в их дела было не в моей компетенции. К тому же статья не будет подписана, поэтому никто никогда не узнает, что данную «сказку о богатыре» написала я. Некоторые мои коллеги могли бы посчитать, что я поступаю некрасиво. Однако, при написании данных статей я искренне верю, что когда-нибудь тот парень или девушка, которым я помогла раскрутиться, наберут такую форму и достигнут тех самых высот, которые описываю я. И тогда никто не сможет обвинить меня во вранье, поскольку возможно именно я предрекла успех спортсмена.
С работой было покончено, а до полета оставалось еще десять минут. Поэтому, спрятав ноутбук в сумку, я отправилась выпить фреша с булочкой, чтобы унять свой бурчащий живот, который яро требовал, чтобы в него что-то вкинули. Как только с едой было покончено, я отправилась к перронному автобусу, который отвезет меня к самолету, чтобы тот доставил меня домой.

...

Шеридан О`Хара:

Франция. Париж.
«Париж - это единственный город в мире, где можно страдать, но не быть несчастным”.
Было раннее утро. Я так давно не прогуливалась, когда город только начинал просыпаться. Когда на улицах появлялись сонные прохожие, спешащие, по своим делам. Мое время было, когда город засыпал. Так редко встречала утро.
Сидя за небольшим круглым столом, в уличном кафе, пила обжигающий кофе. Отламывала кусочек от свежего хрустящего багета и жмурилась от удовольствия.
Я бы хотела здесь жить. Где не знают. Где не ищут. Все забыть и радоваться приветливым прохожим, пить этот обжигающий кофе по утрам, и прогуливаться по улице Лепик, заглядывать в кафе «Две мельницы» и погружаться в незабываемую атмосферу фильма «Амели». Да. Я определенно хотела здесь жить, и забыть все свое прошлое, стереть прошедшие дни. Но память никак не хотела отпускать раз, за разом возвращая в ту ночь, когда я была так близка к краю.

Его голос до сих пор звучит в моих ушах. Бархатный, он будто ласкает своим нотами, тембром. Я вспыхивала, когда слышала его шепот, и как он говорил о своем желании. Как он хотел меня. И как этот голос приобрел другой оттенок: холодный, сдержанный.
Как я ненавидела его в тот момент, эту чертову ищейку.
– Шерри, я не стану тебе помогать, но и не стану мешать. У тебя около девяти минут, и я очень надеюсь, что в этих чёртовых хоромах есть тайный ход.
Мне не нужно было много времени. На этот случай – готовый собранный рюкзак на дне шкафа, со всеми необходимыми вещами. Я быстро собралась, лишь замерла на пороге, оглянувшись. На мужчину падала тень, и тогда он казался особенно опасным. Я хотела что-то сказать. Но поняла, что в этом нет смысла. Я лишь посмотрела в глаза того, которого презирала, который воспользовался мной и того, которого не смотря ни на что продолжала хотеть. От этого накатила такая волна ярости, что я поспешила уйти, чтобы не натворить глупостей, громко хлопнув дверью спальни, оставляя мужчину далеко в прошлом. За крепко запертой дверью.
С соседней улицы, из окна темной машины, я наблюдала, как ФБР рыщет в доме Говарда. Я поставила его под угрозу. Своим влечением к мужчине, от которого изначально надо было держаться как можно дальше, я поставила свою жизнь и жизнь своего наставника под угрозу. Теперь искать будут не только меня. Со стоном я опустила голову на сомкнутые ладони на руле и впервые не знала, что мне делать.
Дура, - корила я себя. – Какая же дура.
Перед глазами недавнее унижение. Как просила, как молила.
- Ублюдок! - с силой ударила ладонями по рулю, и тут же ахнула, от пронзившей руку, боли, отдающейся в ране, на плече.
Как же я ненавидела его в тот момент.

Я колесила по городу все утро, весь день и вечер. Я смахивала с глаз слезы обиды и отчаяния. Я презирала свое тело, которое предавало меня - продолжая помнить ласки того, кого я старалась ненавидеть, продолжая хотеть его. Я стирала эти воспоминания ночью, в баре, глотая стопку за стопкой, текилу.
- Я отомщу тебе, - шептала я, глядя на прозрачное жидкое золото в стопке текилы и видя в нем лицо мужчины, которое никак не могла забыть. - Не знаю где, не знаю когда, но клянусь, я тебе отомщу.
Эта мысль преследовала, когда я забылась в пьяном бреду, на постели в дешевом мотеле, на окраине города.
И тогда, когда моя нога коснулась земли аэропорта Шарля-де-Голль.
«Увидеть Париж и умереть» - так кажется, говорят.
Возможно это последний прекрасный город, который я увижу, который я почувствую, который я впитаю в себя, перед тем, как......меня поймают.
Но до этого момента, я должна исполнить, что задумала.

...

Бастиан дю Вилль:

Париж

Он не привык доверять людям. Точнее, верил лишь в одно - что, если подойти к ним близко, они непременно причинят тебе боль. И в этом люди никогда его не разочаровывали. (c)

Рыжие локоны мазнули по щеке вслед за теплом потрескавшихся губ, и Вивьен исчезла в провале подъезда, у которого стоял на замке знакомый мне велосипед.
Взгляд вверх на балкон, где уже держал караул Пьер, и короткая усмешка в ответ на скорченную им недовольную мину. Не собираюсь я отнимать у них с безумной говорящей по-русски птицей "их Вивьен".
Машина отъехала, оставив "каникулы в Нуаре" позади. Но чувство, засевшее внутри после того, как море лизало ступни, а девочка так доверчиво стояла рядом и тянула за собой в воду, никуда не делось. Чувство разъедало и готово было выплеснуться раздражением в вечной, привычной попытке подальше от себя оттолкнуть. Пока вдруг, храни все святые, не стало не все равно.

- Что ты делаешь здесь, дю Вилль?
Моя голова покоится на коленях Моник. Не скрывая ласково-насмешливого взгляда, она безуспешно ловит пальцами короткие волосы у меня на затылке.
- Ты же никогда не бегаешь. Только от глупцов и неугодных женщин.
- А ты все так же слишком много знаешь, Моник?
Тяжкий вздох и "судьба такая" служат мне ответом.

Входящий.
- Нет, мама, господи, нет! И нет, - возмутившись от вероломного искажения фактов. - Ты знакома с ней!

Входящий.
- Ну, и что ты намерен делать?
- В данный момент я намерен принять участие в пятичасовом освидетельствовании, что совершенно не твое дело, потому что это конфиденциально о клиенте и ты даже это не должен знать.
- Она работает вместе со мной в Опера.
Пьер выдает всю информацию сразу: видимо, терпение в этой семье досталось нам с отцом и Мадлен по долгу службы.
- Ты, наконец, обрел работу мечты в балетной труппе?
- Шушу, да ты пытаешься шутить?!

Вторник
Деловая встреча с Левинем, обсуждение предварительных договоренностей, планов, попытки наметить задачи.
Она сидит через столик, тонкая непрозрачная блуза, свободные брюки, темные волосы собраны наверх. Но отличает и отвлекает от Левиня на нее не это, не внешность - жадность. Жадность и восторг выжившего или ребенка, с которым женщины не должны - разучились смотреть на мир. Не говоря уже о том, чтобы с таким удовольствием есть круассаны.

Среда
То же кафе на Больших Бульварах выбрано для встречи совершенно случайно. Нет, не близость Опера приводит туда. Самообман не работает, по старой традиции дает сбой, уступая фактам и логике. Факты просты: нет такой работы, которая заставляла бы двоих взрослых людей бесконечно обмениваться смс уже три дня без возможности и времени увидеть друг друга.
Незнакомка, по воле случайности, снова за тем же столиком, возможно, завтракает до работы или одна из многих туристок, предпочитающих кофе завтраку в отеле.

Четверг
В кафе не так многолюдно в ранний час, но и в это время заполучить одиночный столик стоит некого труда.
Документы по юридическому сопровождению выставки архивной коллекции Ван Гога в д'Орсэ сброшены по электронной почте с защитным ключом. В этот раз утро скрашено чашкой кофе и свежестью ломкого газетного листа Le monde. Ребячество покупать газету, когда она доступна на смартфоне, и все же.

Черные лодочки, идеально тонкие изящные щиколотки - первое, что замечаю, раньше, чем моей щеки касаются губы остановившейся у столика незнакомки, мадам Вторник и Среда. Раньше, чем она занимает место напротив с коротким:
- Надеюсь, не заставила ждать.
Раньше, чем на секунду склонив голову к плечу, жестом подзываю официанта, и перед ней на столе появляется еще одна крохотная белая чашечка кофе. Горький и крепкий. Она, как и любая женщина, должна бы поморщиться, но не делает это.
В кафе через улицу проверяют документы у посетителей - молодая пара, темноволосая девушка, ничего не понимающий парень. Очередной пример топорной работы.
- Нет, что ты, дорогая, - скрываю усмешку за глотком кофе, не лишая себя возможности ее рассмотреть. Тонкие гибкие пальцы, чуть, в почти незаметном вызове, вздернутый подбородок, темные волосы - короткие, повторяющие линию скул. Не француженка - вердикт вынесен. Нехватка безмятежности в темно-зеленых глазах.
- Выспался сегодня, дорогой? - когда ее ладонь ложится поверх моей руки. Переплетение пальцев на холодной поверхности круглого стола. И бешенное биение пульса в разрез с ее озябшими пальцами.
- Ты совершенно меня измотала, - с улыбкой перенимая обоим не известную игру, в которой есть только взгляд напротив. И она, кажется, даже не просит о помощи, только играет. Чертовски неприятно было бы стать жертвой ревнивого мужа в такую рань. В конце концов, я здесь не для этого.
Маленькая опустевшая чашка находит место в оправе блюдца - так вовремя, когда поднимается пара из-за соседнего столика.
Подаю руку, перекинув сумку с ноутбуком через плечо и позволяя газете остаться с двумя чашками на столе.
Дорога ведет по зачумленному и забитому людьми бульвару Осман. Петляя в поворотах маленьких улочек, в которых теряется след темных лодочек, какой бы ревнивец ни вздумал за их хозяйкой следить.
Останавливаемся у моста Искусств. Она оборачивается, оперевшись спиной о перила набережной. Замыкаю кольцо, положив ладони по обе стороны от женщины, все еще совершенно мне не знакомой.
- Не говорите мне то, что я не захочу знать, - поворачивая к ней лицо с улыбкой. Жест почти ласка. Если бы не все те же двое в штатском в пятнадцати метрах от нас, что ранее напали на пару в кафе у Опера.


- Как давно вы в Париже?
- Вот уже, - она задумывается на секунду, - четыре утренних кофе.
- Что вы успели увидеть?
Задавать вопрос, сознавая, что до перерыва в Опера у меня почти не остается времени, что оно могло быть потрачено на работу, преступно.

Сент-Шапель отталкивает туристов серостью неприступных стен, и даже пламенеющая готика не способна удержать взгляд легкомысленного прохожего.
Серость стен и мрачность комнатки у двери стоят тихого вздоха и того, как замирает каждый, оказываясь внутри.
- Слишком поздно для утренней мессы и слишком рано для вечерней, - глядя не на витражи, а на женщину, запрокинувшую лицо к арочным сводам.
- Зачем вы сделали это? - она все же оборачивается ко мне.
- Привел вас сюда? - глядя на нее совершенно открыто. - Здесь хранили терновый венок Христа, - оскорбленный безразличием к выбору. - Задолго до того, как он был передан в Нотр Дам.
Она пожимает плечами, показывая, что больше не станет спрашивать.
- Сто тридцать пять тысяч ливров по ценам 1238го года, - тоном заправского счетовода; в ответ на ее смеющийся взгляд, объясняю. - Мрачное прошлое экскурсовода.
- У вас?
- А вы не сбегаете от ревнивого мужа?
В тишине мы оба предпочитаем рассматривать витражи.
- Бастиан дю Вилль, - протягиваю стоящей передо мной женщине ладонь.

Тогда я еще не мог знать о том, что не все на выставке в д'Орсэ пойдет по плану.

...

Шеридан О`Хара:

Уже несколько дней я вдыхала сладковатый воздух Парижа, запах свежезаваренного кофе и манящий аромат выпечки. Странно, но меня и мои предпочтения, запомнили в этом маленьком и уютном кафе, и каждый раз на столике появлялась маленькая чашечка с ароматным кофе и свежайший, пышный круассан, который буквально рассыпался в руках. Я наслаждалась утренней парижской свежестью, смакую крепкий кофе и провожая взглядом случайных прохожих.

Желание отомстить Таунсенду не ослабевало, а лишь крепло день ото дня. Это ледяное блюдо, я запивала обжигающим кофе из уютного кафе, все еще презирая себя, что продолжала реагировать даже на воспоминания о нем.

На днях узнала об архивной коллекции Ван Гога в д'Орсэ. Воспоминания о первых моих «Подсолнухах» вызвало улыбку, а то, как ловко удалось одурачить нерадивую полицейскую – тихий смех. Задание было дано, но выполнять его не хотела. Я просто наслаждалась этим дивным утром, так похожим на предыдущие, пока однажды обрывки фраз не долетели до моего столика. В тихом, но выразительном голосе мужчины звучали упоминания музея Орсе. Это заставило медленно отставить чашечку на блюдце, и посмотреть на соседний столик. Сидящего ко мне спиной человека, я не смогла разглядеть, сосредоточившись на мужчине напротив. Молодой привлекательный не осознающий, какое впечатление производит на сидящих рядом девушек, которые томно пытались поймать его взгляд. Он был не таким, как большинство в этом кафе, он привлекал внимание, своей идеальной правильностью, во всем, что можно было бы увидеть сразу. Его тонкие длинные пальцы – руки художника или музыканта, обхватывали чашку с утренним кофе, целиком. Идеально сшитый костюм тёмно-синего цвета, сидел так, словно он родился и вырос в нем. Коротко остриженный русый волос, ни намека на беспорядок в прическе.
Случайно поймав его взгляд, отвела глаза. Не робко, а с легким кокетством, наклонив голову, даря мужчине возможность любоваться точенным женским профилем и приподнятым в улыбке уголком губ.
- Он каждое утро завтракает в одном и том же месте. Отвлеки его, – голос Говарда звучит безапелляционно.
- А при чем тут он?
- У него в компьютере важные данные по этой коллекции. Сопровождающая документация. Она мне нужна. Я хочу ее изучить.
- Я думала, заказчику нужна картина из этой коллекции? Ты хочешь сделать это сам? – я подозрительно уставилась на мужчину, отложив план музея.
- Я не могу подвергать тебя. Ты еще не восстановилась. Мне нужно, чтобы у тебя было алиби. Пока ты будешь отвлекать его, я все сделаю.
Говард уходил от ответов. Игнорируя вопросы. Казалось, он даже не слышал меня. А может даже не понимал, что находясь с ним в одной упряжи, я все равно оказывалась под ударом.
- Как?
- Будет лучше, если ты будешь знать как можно меньше.
Но возможность оказывается упущенной, вместе с шумом отодвигающегося стула от столика и уходом мужчины.

Следующее утро, снова подарило эту встречу, с ним, с любителем идеально сидящих на нем костюмов, а вместе с тем и возможность подобраться к желаемой цели ближе. Только не учитывала одного…На улице, напротив… Взгляд выхватил среди утренних посетителей кафе неподалеку, полицию скрывающейся по личиной обыкновенных посетителей. Я бы не узнала их, если бы они не остановились у одного из столиков, и я не увидела как молодая пара, достала документы, протягивая их в руки служителей закона. Я замерла, со страхом выискивая в толпе ледяные глаза, которые преследовали меня последние ночи, лишая сна. Но вместо них, наткнулась на глаза полицейского, проверяющего документы. Улыбнувшись ему, преодолевая дрожь, подошла к мужчине в костюме, сидящему на стуле, рискуя тем, что он не примет правил игры и тогда это окажется последним моим утром на свободе.
За одним из столиков – человек Говарда – компьютерный гений, хакер, пытающийся отдаленно получить необходимую информацию, взломав компьютер у интересующего нас объекта.
Наклонившись к мужчине, губами скользнула по гладкой щеке педанта, а взгляд целиком сосредоточился на людях в кафе, напротив. В нос ударил запах дорогого парфюма, исходившего от мужчины. На молодом человеке в костюме "с иголочки" и аромат совершенен. Мята, грейпфрут - звучали достаточно прямолинейно. Но еще один вдох и аромат раскрывался богато и многогранно. Попеременно чувствовались нотки то ладана, то кедра. Амбра, как точка опоры цеплялась за отчетливый запах мускатного ореха, животной грубоватой нотой.
Усаживаясь напротив поймала в отражении его голубых глаз себя, и свое немое: «Прошу, подыграй мне!». Цепкий взгляд его глаз изучал меня, в то время как я изучала его. Идеальная стрижка, каждый волосок уложен к волосу. Кажется, он контролировал воздух и легкий ветерок, который слышался в шелесте уголка газеты, лежавшей на круглом столике, но не позволял разрушить идеальность его прически. Идеально выглаженные костюм и рубашка - ни намека на излом или измятость. Для него это было бы непозволительно. Аккуратно сложенная газета в параллель с его телефоном на столешнице. Маленькая белая чашечка, с еще недопитым кофе, находится ровно в круге, посреди блюдца в тон. Перевела взгляд от чашки на его глаза, в которых читалось: «Все под контролем…под моим контролем. И я в этом уверен». Тонкие губы в линию плотно сжаты, лишь подтвердили этот факт.
Мужчина принял правила игры, не зная, что поставлено на кон. Так же, как и я не знала, его условий. Это слегка заставляло нервничать, но тут же испарилось всё в тепле его ладони, резко контрастирующей с холодом моей. Он чувствовал дрожь в руке, но не подал вида, лишь глазами задумчиво скользил по моему лицу. С улыбкой обвела кафе, как бы изучая посетителей. За соседним столиком жестом показали, что еще необходимо пара минут.
Несколько фраз незнакомому мужчине с лукавой улыбкой и блеском в глазах. Прикосновения. Игра, чтобы пустить пыль в глаза фараонов. Игра, чтобы через несколько минут исчезла картина, хранимая годами, в архивной коллекции.
Полиция приближалась, к нашему кафе. Тело напряглось. Я выдала себя этим. Все было неосторожно. Но страх будто парализовал. Будто что-то чувствуя, увел меня, дальше от опасности. Я забыла, о человека с компьютером. Чувствуя как страх ослаб, отпустил, и, замерла у перил набережной. Пожав плечами, я улыбнулась совершенству этого места, стараясь не думать о том, что будет после, оказываясь в надежном кольце мужских рук. Чувство фантомной защищенности и уверенность, будто знакомы давно. Старый друг, который встретился на одинокой дороге у потерявшейся в этой жизни женщины.
Ложь начинает претить.
- Не говорите мне то, что я не захочу знать.
Я опустила глаза, посмотрела вниз, натыкаясь на до блеска начищенные ботинки, улыбнулась, и снова взметнув ресницами, посмотрела в его глаза. Ответила улыбкой на его улыбку, слегка закусив губу и склонив голову на бок, пыталась понять: Кто он? Мой новый знакомый незнакомец.
С ним было на удивление легко. Я забыла, что это игра, слушая его голос, и стараясь увидеть красоту Парижа его глазами. Но я не забыла, что он должен стать моим входным билетом в музей Орсе, обеспечивающим мне алиби.

Двухэтажное сводчатое крыльцо западного фасада Сент-Шапель образует своеобразную переходную зону между мирским и священным пространством. Несмотря на недостаток света, нижняя капелла не выглядит мрачно благодаря щедрому многоцветью убранства. Основные декоративные мотивы — королевские лилии и стилизованные крепостные башни, эмблема Бланки Кастильской, королевы-матери. На стенах — эмалевые медальоны с изображениями двенадцати апостолов. Я восхищенно взирала на все это великолепие вокруг себя, окружающим меня. Красота здания смешалась с глубокой бархатистостью его голоса.
- Слишком поздно для утренней мессы и слишком рано для вечерней.
Почувствовав его взгляд на себе, отвлеклась от созерцания витражей, посмотрела на него, решая задать вопрос, так мучивший меня.
- Зачем вы сделали это?
- Привел вас сюда? Здесь хранили терновый венок Христа. Задолго до того, как он был передан в Нотр Дам.
Я спрятала улыбку в тени убранства Сент-Шамель, но все же кинула в сторону мужчины благодарный взгляд. Но скрыть до конца не удается, не удержавшись тихо рассмеялась, слушая его деланно монотонный голос, продолжая указывать на мое якобы невежество.
- Сто тридцать пять тысяч ливров по ценам 1238го года. Мрачное прошлое экскурсовода.
- У вас?
- А вы не сбегаете от ревнивого мужа?
Вопрос повис в воздухе. Грустно вздохнув, я снова посмотрела на грандиозную задумку автора. «Это было бы куда проще».
- Бастиан дю Вилль.
Улыбнулась мужчине, и мои пальцы каснулись его теплой ладони, в последующем представлении, но слова замерли на губах, также как и взгляд замер на входе в церковь.
Бастиан проследив за моим взглядом, слегка сжал мои пальцы в своей ладони.
- Они часто это делают, - кивнул в сторону полицейских, - обычная процедура.
Я кивнула на его слова, которых почти даже не слышала.
- Вам нехорошо? – он упрямо всматривался в мое лицо, пытаясь прочесть меня.
- Нет, все замечательно, - ответила с легкой улыбкой, беря мужчину под руку и проходя с ним по проходу, делая вид, что увлечена красотой убранства.
Спиной продолжала чувствовать служителей закона, которые прошли в церковь. Для меня перестали существовать другие звуки, только звук их шагов гулко отдающейся в ушах. Я медленно обернулась через плечо. Увидела, что мужчины – полицейские остановились возле небольшой группы людей, воспользовавшись этим, быстро осматрелась по сторонам. За спиной оказалась деревянная дверь, с небольшим окном посредине, украшенным узором из дерева. Толкнув ее, каблуком туфли, дверь поддалась и, шагнув спиной, внутрь потянула мужчину за собой.
- Демофобия, - с невинной улыбкой произнесла я, глядя в голубые глаза, в которых застыли вопрос и недоумение.
- Я так и предполагал, - ответил также тихо со сдержанной улыбкой.
Маленькое узорчатое окошко за его спиной не давало отчетливой картинки, но было видно, что полиция прошла мимо, видимо не заметив, двух нарушителей вторгшись… Куда? Я осмотрела маленькое помещение размером с коробку. Посреди – небольшая скамейка. Справа стена с перегородкой с решетчатым оконцем.
- Что это? – уже зная ответ, спросила. Отчего-то неприятно засосало под ложечкой.
- Исповедальня, - все с той же сдержанной безразличной улыбкой ответил Бастиан.
- Ужасно.
- Не любите говорить правду?
- А вы? – с лукавством изучала лицо мужчины в темноте маленького помещения. – Но разве я могу солгать здесь? - Обвела взглядом комнату. – Я Шеридан.
За его спиной я видела, что полиция покинула церковь.
«Ты должна отвлечь его. Он твое алиби».
- Покажите мне Париж, Бастиан? Тот Париж, о котором никто не знает. Я хочу его запомнить.
Потому что возможно, завтра меня уже поймают.

...

Джонни Эллиот:

Дорога в Иден - ферма - Мельбурн.

So many thoughts that I can't get out of my head
I try to live without you, every time I do I feel dead
I know what's best for me
But I want you instead...*

Я надеялся, что остаток отпуска пройдет более спокойно, но надеждам было не суждено сбыться. Прекрасная ночь, не менее приятное утро… Рядом с Самантой я просто забывал обо всем, теряясь в её очаровании, с наслаждением окунаясь в омут безумия, которое пробуждала она во мне, все переживания отходили на второй план, когда была она рядом. Я забывал, а вот приключения о нас не забывали.
С Сиднеем мы распрощались, отправившись в путешествие по Австралии, прямиком в родной для меня Мельбурн, и, честно говоря, было немного боязно. Страшно было встретиться с матерью, через столько лет, взглянуть в глаза и резко пожалеть обо всем, что случилось в нашу последнюю встречу. Страшно почувствовать себя виноватым, ощущая, как обнимает она меня, как когда-то в детстве, крепко-крепко прижимая, словно я могу растаять и исчезнуть. Мелькает мысль о том, что я точно так же обнимаю Сэм… Гоню её, сейчас не время.
А когда будет время? – снова вопрошает докучливый внутренний голос. Не знаю – мысленно отмахиваюсь от себя же, пытаясь покоситься на Сэм, и в то же время не оставить без внимания дорогу. Читает, но чувствуя мой взгляд поднимает голову и улыбается уголками губ, так тепло и нежно. Пропадаю.
Мейз и Лив спят на заднем сидении, машина на максимально разрешенной скорости катит по дороге, а мысли никак не хотят уложиться, терзают заставляя размышляя о том что может быть. Чего не может быть, скорее – поправляю сам себя и хмурюсь.
Не удается развить мысль, потому что вдруг судьба решает подкинуть нам новых проблем. Машина глохнет, мы остаемся на пустынной трассе, приближается вечер и связи совершенно нет. Нарочно и не придумаешь такой расклад, и начинает казаться будто кто-то свыше издевается над нами. Оставаться нельзя, идти до ближайшего города слишком долго, остается лишь отправиться через лес в сторону изображенной на карте фермы и надеяться, что с момента рисования карты, ферма не опустела.
Сэм и Лив остаются, а мы с Мейзи отправляемся в путь, нужно спешить, чтобы успеть до наступления темноты.
- Пап, - малышка держит меня за руку, шагая рядом, - а я понравлюсь бабушке?
- Конечно понравишься, - улыбаюсь, - ты не можешь не понравиться.
- Это ты так думаешь, потому что ты мой папа.
- А она бабушка, так что тоже уже любит тебя.
- Да? – Мейз улыбается, - это хорошо. Тут так хорошо, - вздыхает, - я бы хотела тут жить.
Дочь высказывает те мысли, которые крутятся в моей голове последнее время. Еще один плюс в копилку всех «за» для переезда.
- А как же друзья, и наша жизнь в Лондоне?
- Друзей можно и тут найти, - беспечно пожимает плечами малышка, - а в Лондоне всегда дожди, тут красивее и лучше, - чуть тише, - и дедушка с бабушкой ближе…
И не возразить ничего, самому хочется остаться. Вот только, еще хочется, чтобы Саманта осталась с нами. Глупо так, наивно, но понимаю, что по-другому – не хочу.
Продвигаясь по зарослям, сверяясь с картой, мы наконец выходим к ферме. Мейз уже сидит у меня на руках и уткнувшись в шею, кажется, дремлет.
- Малышка, - ласково провожу по спинке, - кажется, мы пришли.
Дочь тут же встрепенувшись просит ее опустить на ножки и взяв меня за руку, идет рядом, чуть подпрыгивая от нетерпения.
Нам везет и в домике оказываются хозяева. Мужчина, на вид лет под сорок, выслушав нашу проблему гостеприимно приглашает пройти в дом и вызвать аварийную помощь, а пока они едут, вызывается подкинуть нас обратно к машине, чтобы забрать Сэм и Лив. Благодарю его и позвонив в автоцентр, где мы арендовали авто, сообщаю о поломке, а они перенаправляют вызов аварийной службе и заверяют, что новый автомобиль будет предоставлен их филиалом в ближайшем городе. Вроде бы все хорошо, сейчас только забрать девочек, а там уже и ночлег предлагают, Итен, новый знакомый, и его жена Софи, милая брюнетка с аккуратным животиком, намекающим месяц на шестой беременности, оказались очень приятными людьми, готовыми помочь в нашей ситуации. Вот только…
Паника и страх – первые ощущения, которые пришли на смену успокоению и надежде на то, что все закончилось. Машина на месте, а девушек нет. Вещи на месте, записок нет, телефонов тоже. Что могло случиться?! Страх того, что я снова потерял Сэм застилает глаза, сводит с ума и я мечусь по обочине туда-обратно, пытаясь найти следы. Итен уже связывается со службой спасения, но я уже не могу успокоиться. Нервное напряжение в полную силу, кажется, что могу сорваться, если кто-то меня окрикнет. Сколько угодно много можно говорить о том, что я умею держать себя в руках, но сейчас, пока Мейз спит в машине, я едва не голыми руками готов выкорчевывать деревья, лишь бы найти хоть один след, зацепку, чтобы понять, где искать их.
Итен пытается говорить со мной, останавливая от попыток рвануть в лес, и я даже что-то ему отвечаю, а сердце, словно безумное колотится в груди. Не хочу терять её, не хочу ни на мгновение ощущать это ужасное чувство, но почему это происходит снова?
- Может быть, они тоже пошли искать ферму? – в очередной раз Итен пытается отвлечь меня.
- Но я просил ждать здесь, они бы не…
- Женщины, - пожимает плечами новый знакомый, - пошли и заблудились немного, не переживай, их найдут. Здесь не водятся дикие животные, я этот лес как свои пять пальцев знаю. Они или выйдут к нашей ферме, или спасатели их найдут.
- А если нет?
- Джо, я понимаю, что ты очень переживаешь, но поверь, все будет хорошо. Их найдут.
Отрешенно киваю, не сказав ничего в ответ. Да и что сказать? Что совсем недавно едва не сошел с ума, узнав о крушении самолета в котором была Сэм? Что радовался, как никогда до этого, когда в морге понял, что передо мной не её тело? Что целый день вместе со службой спасения собирал тела погибших, отчаянно надеясь, что в следующий момент не увижу среди них её? Что теперь до одури боюсь снова очутиться в той же ситуации, наедине с собственными мыслями и пониманием того, что повезти во второй раз просто не может? Мне страшно за Сэм, и страшно за себя без неё, но не могу ведь я вылить все это на незнакомого человека.
Выдыхаю, прикрыв глаза, и стараюсь успокоиться, Итен наверняка прав, а остальное просто нервы. Ведь так?
Служба спасения прибывает достаточно быстро, я описываю ситуацию и то, как выглядят девушки, показываю их фото на телефоне и собираюсь участвовать в поисках, но мне не разрешают.
- Поисками займется специальная бригада, а вы постарайтесь не нервничать раньше времени. В наших лесах периодически теряются туристы, но ничего страшного не происходит, всех находим живыми и здоровыми. Сейчас дело немного осложняется ночным временем суток, но мы будем делать все, что возможно.
Надо же, я даже не заметил, что уже стемнело. Им, должно быть, очень страшно сейчас, а я здесь и ничем не могу помочь, даже найти не могу, и это ощущение полного бессилия сводит с ума.
За машиной приезжает эвакуатор, подписываю необходимые документы и забираю вещи, перекладывая во внедорожник Итена. Эту ночь придется провести на их ферме, но отчего-то кажется, что она будет невероятно долгой…
Служба спасения организует поисковую группу из нескольких человек и те уходят в лес, еще несколько остается на месте, на случай если вдруг девушки сами выберутся на дорогу, а меня настоятельно отправляют спать. Неужели они не понимают, что я не усну и находясь в неведении того, что происходит, только сильнее буду переживать?
- Джо, твоя дочь должна ночевать в нормальной кровати, а не в машине, - Итен приводит последний довод, который может переубедить меня.
Выдыхаю. Он прав, я не должен терять самообладание и позволять страху победить, должен подумать о дочери, успокоиться, прислушаться ко всем доводам и поверить в то, что все непременно будет хорошо. Должен, но могу ли? Нужно попытаться.
Молчу, пока возвращаемся на ферму, Мейз все так же спит, а я то и дело поглядываю на телефон, куда должны позвонить спасатели, когда что-то выяснится. Итен пытается подбодрить, рассказывая забавные истории из жизни, я даже стараюсь поддерживать беседу, но мысли далеко.
Еще несколько часов назад я раздумывал, хочу ли перебраться в Австралию насовсем, думал, как об этом сказать Сэм и самое главное, как сделать так, чтобы она захотела переехать вместе с нами. А что теперь? Она снова исчезла и я не знаю, чем закончатся поиски и проблема переезда внезапно стала такой крошечной и незначительной, но понятно лишь одно – быть без неё я не хочу совершенно. Простая истина и я уже не сомневаюсь в том, что чувства, столь искренние и сильные, могут возникнуть за сравнительно небольшое время. Иногда просто случается встретить «своего» человека и нужно постараться его не потерять…
Укладываю Мейзи в гостевой комнате, где Софи уже постелила, а сам спускаюсь на кухню. Есть не хочется совершенно, разговаривать тоже, поэтому я очень благодарен новым знакомым за то, что, оставив в моем распоряжении диван, они удаляются к себе. Я же остаюсь караулить телефон, в надежде на то, что с минуты на минуту позвонят спасатели и скажут, что девушек нашли, что все хорошо и нет никакой угрозы. Но через минуту никто не звонит, и через пять тоже. Проходит час, два, и весь чай уже выпит, а я сижу у окна, вглядываясь в темноту южной ночи.
Где бы ты ни была, пусть все будет хорошо. Где бы ты ни была, знай – я мысленно рядом. Хочу оказаться как можно ближе к тебе, обнять и, прижав к себе, больше не отпускать. И я скажу об этом тебе, только поскорее вернись…
Просыпаюсь от того, что солнце светит в глаза. Оказывается, я так и уснул в кресле, сидя у окна и даже не заметил этого. Посмотрев на время, понимаю, что еще утро, но солнце уже высоко. Телефон молчит, а значит новостей никаких. Волнение снова захлестывает, мешая соображать. Может тут сигнал плохой? Подхватив телефон, почти вылетаю на улицу, попутно набирая номер службы спасения. Гудок, второй… Отвечают.
- Я Джонни Эллиот, обращался вчера по поводу… - застываю, потому что подняв взгляд, вижу открывающиеся двери большого сарая из которого выходит Сэм, в следом за ней и Лив. Помятые, нечесанные и в грязной одежде, но невредимые.
Сердце пропускает удар, когда понимаю, что мне не кажется и все на самом деле происходит.
- Мистер Эллиот? – слышу в трубке.
- Пропавшие нашлись, отменяйте операцию, - меня хватает только на это, потому что потом телефон отправляется на подоконник, а я лечу к Сэм.
Обнимаю, прижимая к себе крепко-крепко и шепнув «я чуть не сошел с ума» впиваюсь в её губы. Яростно, страстно, выплескивая все то, что довелось испытать со вчерашнего вечера, чтобы она почувствовала, как сильно я тосковал и переживал. Прижимаю сильнее, она льнет ко мне и весь мир теряет смысл. Я не слышу, как звонит телефон, не слышу, как громко нас подкалывает Лив, идя к дому, как на крыльце показывается Итен… Всего этого просто нет, когда рядом Саманта, живая, здоровая и по-прежнему моя.
Дыхание заканчивается и приходится отстраниться, смотрю в ее глаза, все еще не веря до конца в то, что это не сон.
- Почему вы не дождались? – шепотом в губы вопрос.
- Решили поискать сигнал, - выдыхает, едва касаясь своими губами моих.
- Нашли? – так же тихо.
- Нет, но нашли кенгуру, - улыбается, прижимаясь, - хочу в душ.
Обнимаю её и повернувшись, идем в дом. Софи уже суетится предлагая полотенца, я достаю сумки, чтобы можно было взять чистую одежду, Итен общается со службой спасения, Мейз, которая так и не поняла, что девочки терялись, удивляется тому что умудрилась все проспать. Собираюсь скользнуть в душ с Сэм, но звонят из агентства, где мы арендовали машину и мне остается лишь проводит тоскливым взглядом Саманту и Оливию, которые решили не терять время и принять душ вдвоем. Пообщавшись с филиалом, в котором нам уже готовы предоставить новую машину, договариваюсь на счет такси через два часа и иду в другую ванную.
Через сорок минут мы все сидим за столом, завтракая, а я все никак не могу отвести взгляд от Сэм.
- Пап! Перестань так на Сэм смотреть, а то правда ощущение, что ты её съесть хочешь, вместо завтрака.
- Это же хорошо, - улыбается Софи, - значит, что твои мама и папа любят друг друга.
- Сэм не моя мама, - тяжело вздыхает Мейз, ковыряясь в тарелке, - а жаль.
- Ой, простите, - Софи заметно неловко, - неправильно поняла.
- Саманта, Оливия, так вы всю ночь провели в нашем сарае? – развеивает неловкость Итен, - с ума сойти, а мы и не догадались проверить!
Завтрак проходит за рассказами каждой из сторон, и когда прибывает вызванное мной такси, остается только попрощаться с гостеприимной парой и, пожелать им удачи.
Усадив Мейз в детское кресло и пристегнув, закидываю в багажник вещи и обнимаю подошедшую Сэм. На этот раз ласково, скользнув ладонями по талии, замираю глядя в глаза.
- Знаешь, я…
Люблю тебя – хочется продолжить, но я замолкаю. Если скажу сейчас, она решит что я просто сильно перепугался тому, что она исчезла и эти слова лишь результат стресса. Ведь правда, не поверит, возможно, даже разочаруется. Стоит немного подождать.
- Ты, что? – ласково скользит подушечками пальцев по моей щеке.
- Соскучился, - выдыхаю, накрывая её ладонь своей, слегка трусь небритой щекой.
- Ты колючий, - смеется, но во взгляде вижу намек на то, чего она не произносит вслух. Или мне просто хочется так думать?
- Ну мы поедем или как? – Лив высовывается из машины, поторапливая нас.
Не остается ничего, как коснуться поцелуем губ Сэм и этим ограничиться. Поскорее бы добраться до Мельбурна.
Устроившись в такси, машем на прощание новым знакомым, и вот уже машина едет по шоссе в сторону Идена. Оливия устроилась на переднем сидении, а мне удается сесть вместе с Сэм и не выпускать её из объятий всю дорогу. Хочется, чтобы путешествие никогда не кончалось…
Но, увы, подобное невозможно и такси привозит нас прямо к прокату автомобилей, где нас уже ждут, чтобы заключить новый договор и предоставить новую машину.
Немного погуляв по городу и пообедав в ресторанчике, отправляемся дальше. Постепенно отпускает волнение, и все произошедшее снова кажется чем-то нереальным, но вот ощущения более чем реальны.

Over and over, over and over
I fall for you**

Машина мягко катит по шоссе и вот уже минуем табличку «Добро пожаловать в Мельбурн». Я словно будто попадаю в прошлое, и сердце замирает от предвкушения встречи с родными местами. Веду по наитию, вспоминая все пути к нашему дому и тот, что короче, и тот, что немного длиннее, но красочнее. Поворачиваю по той дороге, что длиннее, то ли хочу отодвинуть момент встречи с родителями, то ли и правда соскучился по городу так, что хочется посмотреть, что осталось неизменным за эти шесть лет.
Но и это путешествие заканчивается, машина останавливается на подъездной дорожке родительского дома. Выдыхаю, вцепившись в руль и жадно впиваюсь взглядом в дом, в котором вырос. Ничего не изменилось, только кажется, он посветлел, наверное делали ремонт…
- Все хорошо? – Сэм касается моей руки.
Киваю, стараясь справиться с волнением.
- Да. Немного волнительно, но, – улыбаюсь, все хорошо.
Выхожу из машины, помогая выйти девочкам и когда поворачиваюсь, вижу как распахивается входная дверь и на крыльце появляется она. Кажется, эти шесть лет совсем не сказались на ней, все такая же молодая и красивая, глаза блестят, как и тогда.
Шагаю к ней, мама сбегает по ступенькам и обнимает меня, совсем как в детстве, крепко прижимает к себе, вот только теперь я на целую голову выше нее и со стороны это должно быть, смотрится очень забавно.
- Наконец-то ты приехал, - отстранившись смотрит в глаза, обхватывая ладонями моё лицо, проводит по волосам и плечам, - ты такой большой стал, - смеется.
- Я скучал, - выдыхаю вместо того, чтобы сказать «привет». Её глаза лучатся счастьем.
- Я тоже, безумно скучала, сынок, - на мгновение прижимается к моей груди, а потом отсранившись, поворачивается к девочкам, - прошу прощения за эту сцену… - обнимает поочередно Саманту и Оливию, - меня зовут Руби.
Мейз, за это время успевшая добежать до дедушки, сидя у него на руках смотрит на бабушку большими глазами, ловя каждое её движение.
- Это Саманта, - представляю я, улыбаясь уголками губ, - моя девушка, - немного неловко произносить это словосочетание, но представить Сэм своей возлюбленной, не предупредив об этом её саму, было бы очень опрометчиво, - А это Оливия, подруга Сэм.
- Дамы, рада знакомству, - улыбается и весело подмигивает, - альбомы, где фото есть фото маленького Джо, посмотрим после ужина, - повернувшись лицом к Мейз, замирает и через мгновение улыбается, - а это Мейзи?
Отец что-то шепчет Мейз и малышка, спрыгнув с его рук, подходит к бабушке и протягивает ей руку.
- Я Мейз и мне очень приятно познакомиться… - серьезно смотрит, а мама не выдерживает и смеется, подхватывая внучку на руки.
- А я Руби и мне тоже очень приятно, - расцеловывает малышку.
Отец выходит, чтобы поприветствовать нас и помочь мне достать вещи.
- Девочки, - мама поворачивается к Сэм и Лив, - пойдемте в дом, пусть мальчики развлекаются с чемоданами, а мы с вами выпьем лимонада.
Кажется, все происходит намного лучше, чем я надеялся…


_______________________________________
*Не могу выбросить из головы так много мыслей...
Я пытался жить без тебя и чувствовал себя мертвым,
Я знаю, что для меня лучше,
Но вместо этого хочу тебя...
__________
**Снова и снова, снова и снова
Я влюбляюсь в тебя...

...