Конкурс знатоков любовного романа

Марианна Вильяреаль сидела в салоне своего шикарного коттеджа, неподвижно смотрела на каскады дождевой воды за стеклом, и продумывала убийство.
Идея про убийство почему-то уж очень долго ей не приходила в голову, но сейчас Марианну осенило, и получалось, что ей остаётся лишь только это. Ну конечно же, этого мерзавца нужно всего лишь убить. И на этом конец.
Мерзавцем был, конечно, её супруг.
Не прошло и пяти минут, как она открыла это для себя, и тут же поставив перед собой цель, Марианна, конечно же, разволновалась. И почему до нее дошло только сейчас? Если супруг сам по себе никак не может заразиться каким-нибудь смертельным недугом, а несчастные случаи с ним не происходят, значит, нужно посодействовать судьбе. Да, к несчастью, придётся самой это делать. А кому еще.
Иного выхода нет или она потеряет все, а точнее — имущество, накопленное за двадцать лет брака и в последнее время удивительным образом многократно умноженного. В теории ей причитается половина, но Марианна не сомневалась: уж этот мерзавец обязательно оставит без сентаво обездоленную стареющую женщину. И будет она вековать остаток жизни в бесчеловечном положении. А впрочем, разве это вообще повернется язык назвать жизнью?
Смотря в окно, и не видя льющихся с неба дождевых каскадов, бедная жертва супруга-садиста принялась обдумывать планы по избавлению от мужа. Вариантов оказалось много, и они нагло лезли в голову, перебивая одна другую. Марианна постаралась привести в порядок идеи, приостановить одни, пропустить другие вперёд, и довольно скоро перед её мысленным взором заскользили яркие картинки. Какой-то чужеродный звук вклинился в творческий процесс, в корне загубив плоды настолько продуктивной умственной деятельности.
— И все это сеньора собирается ещё чуть-чуть потушить? — заглядывая в салон, уточнила, так называемая домработница, Рамона.
— Да! — не думая, мстительно промолвила Марианна. — Задушить. До конца!
— Это я понимаю, что до конца. Но, возможно, стоит прямо сейчас чуть-чуть потушить на слабом огне? — стояла на своем Рамона.
— Чем быстрее, тем лучше, — прозвучал невнятный ответ.
Повариха медлила в надежде получить более точные указания, но хозяйка снова уставилась в стекло, бурча себе под нос не имеющие никакого отношения к кулинарии некие «четыре минутки», а ещё «верёвкой» и «газом». Из-за того, что в этот раз четыре минутки были явным вздором, Рамона лишь развела руками и ретировалась за дверь, крикнув через плечо:
— Я все равно оставлю на самом слабеньком огне.
Однако Марианна совсем не видела Рамону, как не видела дождя за стеклом. Перед её взором стоял только он, этот мерзавец Луис-Альберто, супруг.
Очень давно она еле-еле его терпела, а вчерашний день принес ему статус её смертельного врага. Именно тогда Луис-Альберто сказал ужасное слово «развод».
Только не это, разведенной Марианне быть совсем не хотелось. Что хорошего может дать ей развод? Останется она одна-одинешенька, без сентаво в кармане, без жилья, без единой живой души рядом. И может быть, ей даже нужно будет идти на работу. Алименты ей не положены, детишек у них не было, здоровье у нее, хоть воду вози, молода… пока еще молода. Во всяком случае, у нее тот возраст, когда человек обязан работать.
Интересно, а есть ли такая работа, которая может дать ей столько, сколько у неё сейчас есть? Даже если мерзавец и даст ей при разводе какую-нибудь малость, так на год ей этого явно не хватит. А что будет потом? И где ей тогда жить? А если бы вот эта сволочь взял да помер, именно она бы получила все его остальное имущество, других-то наследников ведь нет, и стала бы себе дальше жить в удобстве и уюте. Но теперь уже спокойно, без криков, нервов и дрязг, без каждодневных поношений и обвинений в безделье и безграничном скудоумии.
Развод рушил все.

Марина Вольская сидела в гостиной своего роскошного особняка, тупо глядя на потоки ливня за окном, и обдумывала убийство.
Мысль об убийстве почему то слишком уж долго не приходила ей в голову, но вот теперь Марину озарило, и оказалось — это единственное, что ей остаётся. Ну конечно же, этого подлеца надо просто напросто убить. И дело с концом.
Подлецом был, разумеется, её муж.
Сделав пять минут назад это открытие и тут же приняв решение, Марина, естественно, взволновалась. И почему она раньше не додумалась? Раз муж сам по себе никак не удосужится заболеть какой нибудь смертельной болезнью, а несчастные случаи обходят его стороной, значит, надо помочь судьбе. Да, к сожалению, придётся лично заняться. Больше некому.
Другого выхода нет, иначе она лишится всего, а точнее — имущества, накопленного за двадцать лет совместной жизни и в последние годы на редкость интенсивно прибывавшего. Теоретически ей полагается половина, но Марина не сомневалась: уж этот подлец постарается оставить без гроша несчастную стареющую женщину. И будет она коротать остаток жизни в невыносимых условиях. Впрочем, разве такое вообще можно назвать жизнью?
Глядя в окно и не видя льющихся с неба потоков, несчастная жертва мужа изверга принялась прикидывать варианты избавления от супруга. Возможностей оказалось немало, и они нахально, перебивая одна другую, лезли в голову. Марина попыталась упорядочить идеи, попридержать одни, пропустить вперёд другие, и вскоре перед её мысленным взором замелькали яркие образы. Творческий процесс нарушил какой то посторонний звук, на корню загубив плоды столь плодотворной умственной деятельности.
— И все это пани намерена ещё немного потушить? — заглядывая в гостиную, поинтересовалась Хелена, так называемая домработница.
— Да! — не задумываясь, мстительно подхватила Марина. — Задушить. Совсем!
— Это я знаю, что совсем. Но, может, прямо сейчас немного потушить на небольшом огне? — настаивала Хелена.
— Чем скорее, тем лучше, — был невразумительный ответ.
Кухарка помедлила в надежде получить более понятные распоряжения, однако хозяйка опять уставилась в окно, бормоча себе под нос вряд ли относящиеся к кулинарии какие то «четыре минуты», да ещё «газом» и «верёвкой». Поскольку в данном случае четыре минуты были абсурдом, Хелена пожала плечами и скрылась за дверью, бросив через плечо:
— Я все таки поставлю на самый маленький огонь.
Но Марина даже не заметила Хелену, как не замечала дождя за окном. Перед её глазами стоял лишь он, этот подлец Кароль, муж.
Уже давно она с трудом его выносила, а со вчерашнего дня он стал её смертельным врагом. Именно вчера Кароль произнёс страшное слово «развод».
Ну нет, развода Марине совершенно не хотелось. Что хорошего даст ей развод? Останется она одна, без денег, без дома, ни одной живой души рядом. И возможно, ей даже придётся пойти работать. Алиментов ей не положено, детей у них нет, сама она здорова как бык, молода… относительно молода. Во всяком случае, находится ещё в том возрасте, когда человеку положено работать.
Вот интересно, есть ли на свете работа, которая в состоянии дать ей столько, сколько у неё имеется сейчас? Даже если подлец выделит ей при разводе какую малость, так этого ей и на год не хватит. А что потом? И где она будет жить? А вот если бы этот негодяй взял да умер, она получила бы все его оставшееся имущество, ведь других наследников нет, и продолжала бы себе жить в довольстве и комфорте. Только отныне спокойно, без нервов, криков и скандалов, без ежедневных оскорблений и упрёков в тунеядстве и безграничной глупости.
Развод разрушал все.

Снег начинает мне любить. Или, может быть, я начинаю медленно сходить с ума. Утро я смотрю из окна спальни и увидеть мир, все белые и блестящие. Не закончится в ему нет. Здесь я не люблю холод. И чертовски ветра тоже. А снег, особенно если вы смотрите на это от жары по-своему притягательна. Видимо, я снова успокоился.
После недели Рождества. За все то время, ничего необычного не произошло. Нет тела, нет мертвых животных. Только снег и тишина. Может быть, полиция сделала не так, и убийца был лысый толстяк бродячих птиц. Будем надеяться, что это правда.
Молли сильно готовится к празднику. Она мило и смешно. Ведет себя, как дитя. Тянет некоторые свертки обертки подарков, выпекать печенья. Печенья получаются что надо, из-за этого, у меня было пятнадцать минут, чтобы увеличить свою утреннюю зарядку.

Снег начинает мне любить. Или, может быть, я начинаю медленно сходить с ума. Утро я смотрю из окна спальни и увидеть мир, все белые и блестящие. Не закончится в ему нет. Здесь я не люблю холод. И чертовски ветра тоже. А снег, особенно если вы смотрите на это от жары по-своему притягательна. Видимо, я снова успокоился.
После недели Рождества. За все то время, ничего необычного не произошло. Нет тела, нет мертвых животных. Только снег и тишина. Может быть, полиция сделала не так, и убийца был лысый толстяк бродячих птиц. Будем надеяться, что это правда.
Молли сильно готовится к празднику. Она мило и смешно. Ведет себя, как дитя. Тянет некоторые свертки обертки подарков, выпекать печенья. Печенья получаются что надо, из-за этого, у меня было пятнадцать минут, чтобы увеличить свою утреннюю зарядку.