Вкус темноты. Эксперимент "Любовь"

Зал, некогда бывший тёмной комнатой, наполнялся теми, с кем я жила бок о бок последних четыре дня, и теми, кого я сегодня видела впервые. Но в то же время и с ними я уже успела повстречаться. Очень странное ощущение, надо признать. Но будоражащее, особенно когда ждёшь того, о ком все твои мысли. Я всё же осмелилась и осмотрела "тёмную" комнату. Интересно, где стоял тот диван, на котором мы сидели с Гордоном в первый вечер? Может слева от входа. Или справа? Темнота была одновременно благом и наказанием. Иначе как объяснить себе то, что сегодня мне неловко и неуютно?

- Привет, - тепло поздоровалась с Грейс. То, что рядом были девочки, придавало сил. Словно у нас всех была какая-то общая тайна, которой мы обладали сообща.
Я выпила бокал шампанского, которое тут же опьянило, даря обманчивое ощущение, что я сильная. Однако, я знала: если Гордон не появится в ближайшие полчаса, я сбегу не только с этого ужина, но и с этого острова.

Слишком личное я бы сделал на попе и никому не показывал.

- На твое усмотрение. Доверяю тебе выбрать то, что буду пить сегодня я. Узнал по голосу. А на счет тату... тебя это пугает? - спросил, опуская руку на спинку ее стула.

Мне показалось, что я ослеп, что нас снова погрузили в темноту. Эта девушка реально ослепляла. Индианка! Я таких раньше видел только на картинках или на экране. Я никогда не мог понять, как индианки могут быть настолько красивыми, прямо-таки неземными. Эта девушка не идет, она плывет, горделиво представляя свою нацию. Выразительные черты лица, непередаваемая грация движений, яркие глаза на пол-лица цвета темного коньяка с длиннющими ресницами, копна темных блестящих волос, красивыми волнами ложащихся на плечи. В ушах сверкают большие серьги. Платье чисто индийское, орнаменты, цвета и красивые узоры на руках. И губы. Полные и такие красивые. Столбенею. Застываю на месте, не способный постичь такой красоты. Сглатываю, дрожащей рукой хватая бокал с шампанским. Это девушка с обложки журнала, девушка, которая украсит собой любой фильм. Это точно Рома! И она смотрит на меня, куда-то на подбородок, снова в глаза. Хочется пригладить волосы, побежать и переодеться в смокинг, но, черт, уже поздно. Вот такой я, простой парень Джер из Америки, которому посчастливилось оказаться рядом с индийской богиней. Надеюсь, меня не покарает какой-то суровый индийский бог за мои вольные действия в темноте... Поднимаюсь с места резко, чуть не роняя стул, ловлю его и ставлю на место, нервно улыбаясь той девушке, которую считаю Ромой.

- Привет. Я Джер.

- Тогда для Дина бокал красного вина. Оно полезно для мужчин, - попросила я официанта.

Я кивнула, мой голос немного надтреснутый, запоминается легко.

Я опустила глаза в пол, делая вид, что смотрю на свои туфли. Официант вернулся с двумя бокалами: для меня - мартини, для Дина - красное португальское вино. Мы взяли свои бокалы и легонько стукнулись ими.
- За нас, - просто сказала я. - А что касается татуировок, то меня пугают не они, а их количество. В древности татуировки символизировали определенные инициации в жизни людей, потом их стали делать заключенные, а затем мода шагнула на улицы.
"Заумная курица", - сказал бы сейчас про меня мой бывший. "Горе от ума", - считала мама.
- Я всегда думала, что люди делают тату, чтобы украсить свое тело..В твоем случае я вижу протест. Протест против общественной морали. Или я не права?
Я пересилила себя и взглянула ему в глаза.

Вчера.

Разговор не клеился. Абсолютно. Люк сжимал бумажных бабочек, которые вдруг стали его якорем в этом чёрном омуте. Он никогда не хотел никому нравиться. Наоборот, ещё в детстве он решил: надо быть таким, чтобы люди отворачивались. Чтобы он знал, почему с ним никто не хочет дружить. Чтобы всё было просто и понятно. Ему нужно было осознавать, почему он один. Ведь когда родители оставляют тебя в роддоме за ненадобностью, тебе совершенно непонятно, что такое ты успел натворить. Сначала Люку тоже было непонятно. А потом стало всё равно. Бросили? Значит, он чем-то их не устроил. Дед с бабушкой упорно твердили, что никакой его вины в этом нет. Но Люк установил своё правило: быть таким, чтобы другие уходили. Тогда причина их ухода предельно ясна. Первым, кто показал глупость этого принципа, был напарник Рой. Он стал первым и единственным другом Люка. Его смерть, как будто была предупреждением, что вокруг Люка не может быть никаких людей.
И вот теперь Милли. Какого чёрта он стоит здесь и сходит с ума от неловкости?! Потому что она нравится ему? Потому что есть в ней что-то, что заставляет его желать стать лучше для неё? Исправиться? Почему ему так важно находиться рядом с ней? 
Четыре дня! Они знакомы четыре дня! Но ведь даже один день способен изменить жизнь, и Люку это было известно. Так что говорить о четырёх?..
Люк намотал верёвку с бабочками на запястье. Ни одни наручники не сравнятся по крепости с её подарком. Он как будто связывал себя молчаливым обетом с Милли. Пока она даже не догадывается. Может, судьба дала ему шанс? Приподнесла этот подарок? Люк не знал. 
Единственное, что он чётко понимал, - она стала важной для него. С одним лишь именем. Он не знал о ней ровным счётом ничего. Хотя, нет. Он знал, что Милли - особенная девушка. И она создана для того, чтобы принадлежать ему.
Этого Люку было достаточно.
-Может, мы просто посидим вместе? 

Сегодня
Он боялся. Страшился того момента, когда Милли увидит и поймет, что он не только грубый хам, но еще и не удался внешне. Шрамы выглядели безобразно. Длинные, широкие, какие-то нелепые. Татуировка, покрывавшая полтела, делала его похожим на карту местности. В мочке уха блестел пирсинг. Ещё один - в языке. Щетина делала его похожим на беглого преступника. Главный герой цирка уродов.
Огромный рост, из-за которого его в детстве дразнили. Дважды сломанный нос - следствие драк из-за обидных прозвищ. Щетина, которую он не брил уже трое суток. Увидев его, Милли проклянет день их знакомства, если уже этого не сделала. На дне сумки отыскал брюки. Белая рубашка. Закатал рукава. Но так видны татуировки на левой. Опустил обратно. Ещё хуже. Теперь рукава были мятыми. Закатал снова. Сунул руки в карманы. Выпрямился. Ссутулился. Снова выпрямился. 
Сегодня они увидятся. 
Люку было всё равно, как Милли выглядит. Он не хотел видеть её лица. Это означало, что теперь у него не будет ни малейшего шанса. 
Нет. Так просто он не отступит. Намотав на запястье ярких бабочек, Люк выскочил из комнаты. Спустя двадцать минут он знал, в каком номере живёт Милли, и как его найти. Ещё через пять минут Люк стоял перед белой дверью, переминаясь с пяток на носки. Не дав себе шанса повернуть обратно, Люк поднял руку, сжал кулак и постучал. 

Всматриваюсь в лица и снова возвращаюсь к тому мужчине, кого увидела почти сразу. Волнение усиливается с каждой секундой. Замечаю, что он смотрит на меня и уже стоит. Я не видела, когда он успел подняться с места. Да, определенно рост его подходит.

Все! Сердце стучит где-то в пятках, умудряясь при этом отдаваться в висках. Я сглотнула.
- Привет. Я Рома.
Улыбаюсь в ответ. Смотрю на него, его лицо, глаза, губы... Неровно вздохнула. Взгляд скользнул ниже, по подбородку. Замечаю и ямочку и легкую щетину. Воспоминания тут же нахлынули, и я чуть шире улыбнулась. Да. Это он. Взгляд опускается еще ниже и я замечаю свой подарок на его шее. Видеть это так приятно, что чувствую, как тепло разливается по щекам. Ну только не опять!!!
Официант подходит, желая поухаживать за девушкой, как и полагается им, и подает меню, сообщая, что сегодня у нас французская кухня. Я благодарю его, чуть кивая. И перевожу взгляд на Джера.
- Надеюсь, ты не сильно долго ждешь меня? - волнуюсь. Закусываю губу улыбаясь.

Ужин.

Всё-таки в общении вслепую есть значительный плюс – ни одного из моих платьев Макс не видел, значит, можно смело надевать по второму кругу.
Долго раздумывать я не стала: выбрала вчерашнее платье и кулон – снова голубое и белое, бирюза и серебро - только волосы собирать в узел не стала, наоборот, свободно распустила по плечам.
Чуть-чуть духов и тени на веки, обойдусь без помады: вряд ли Максу понравится такое угощение. При воспоминании о вчерашних поцелуях по телу прокатилась жаркая волна. А что нас ждёт сегодня?
Боже, - на подходе к столовой меня заколотило так, что колени начали подгибаться, - как я его узнаю? По парфюму?
Подавив нервный смешок – забавно буду выглядеть в роли ищейки, обнюхивающей всех присутствующих мужчин – я вошла внутрь помещения: спокойно, Тави, представь, что ты на очередной вечеринке. Привычным жестом сняла с подноса официанта бокал «Перье» и обвела взглядом комнату, ища свободное место.
_________________

- Макс. Не мельтеши.
Похоже, что они с Эженом поменялись местами. И теперь Брайту приходится успокаивать друга.
- Я не могу. Мне кажется, что как только она меня увидит, развернётся и пойдет в другую сторону.
- Акстись. Наоборот пойдет к тебе. А ты ее встретишь как мужчина. С бокалом вина или еще чего. Короче, не парься. Все будет хорошо. Ты сам говорил мне тоже самое.
Макс бросил последний взгляд в зеркало и открыл дверь.
- Пошли. Перед смертью не надышишься.
Мужчины с нетерпением ждали девушек. Они зашли и началось действие. Вроде бы все уже были знакомы и в то же время будто видели друг друга впервые. Странное ощущение. Макс пошел в сторону Октавии. А Эжен высматривал в толпе Джоан. Искал и не находил. В груди появился страх. Она не пришла.

Это она. Она. Улыбается, изучает меня и вроде бы не вижу, чтобы сильно разочаровалась от того, что видит, но Рома – актриса и может сыграть, что угодно. Но слабый вздох, когда видит свой подарок у меня, неподдельный. По крайней мере, хочется в это верить. Ну вот это и случилось. Наша долгожданная встреча. Несколько секунд, чтобы изучить друг друга, несколько долгих, чтобы прийти в себя. А сколько понадобится, чтобы найти общий язык?..

Я бы ждал тебя целую вечность. Чуть не срывается с губ. Не могу оторвать взгляд от Ромы, ее красота продолжает сшибать с ног.
- Нет, я только что пришел. Давай я провожу тебя на место?
Отмахиваюсь от официанта. Хочу сам усадить свою девушку за стол. Она, конечно, не моя, но я привык так называть Рому в мыслях, привык и не хочу пока отказываться от этого. Вдруг это наш последний вечер. Последние несколько часов. Каждая минута бесценна. Опять волнуюсь.
Усаживаю Рому у самого края стола, отодвигая стул, как настоящий джентльмен. Бабушка не зря вбивала в меня манеры. Я могу быть и изысканным, если требуется. Сам же сажусь во главе стола. Сажусь так, чтобы нас не разделял стол, рядом сидеть тоже не хочу, так как нужно видеть лицо Ромы. Официант обеспечивает нас закусками, разливает вино. Несколько секунд отсрочки перед разговором. Но вот они закончились. Скрываю волнение за широкой улыбкой.
- Необычное ощущение, правда? Столько раз встречались в темноте, а сейчас видимся как будто в первый раз. Я волнуюсь. Честно. Я представлял тебя другой, но ты… ты очень красивая.

- Эй, принцесса, повернись. Это Шон, - сказал я тихо, незаметно припарковавшись возле красотки в красном платье, разыскивающей меня. Брюнетка! Почему я так упорно видел блондинку? Сейчас она повернется и... не знаю, что скажет. Поворачивайся уже, принцесса.

Каков вкус темноты Карибской ночи? Одно я знала точно - горький. Обволакивающая тишина с нотками едва слышного плеска волн, бархатное небо. Ласкающие прикосновения тёплого ветра. Набегающая на песчаный берег вода. Вкус темноты Карибской ночи - непроходящая горечь.
Гордон не пришёл.
Вот просто не появился в этой чёртовой светлой тёмной комнате или же был там, просто решил не подходить ко мне. Я не знала ответ на вопрос "Почему?", мне оставалось только гадать. Мне вообще только и оставалось в последние четыре дня, что гадать.
Прихваченная бутылка дорогого шампанского была отброшена куда-то после третьего глотка. Босоножки тоже улетели следом, а подол длинного платья мгновенно промок. Лёгкий ветер то усиливался, то затихал, заставляя меня отводить от лица непослушные пряди волос.
Я очень-очень-очень старалась размышлять разумно. Придумывала себе тысячу причин, почему он не пришёл. Срочные дела? Так было задумано изначально? Видел меня и испытал отвращение? Ему хватило того, что было между нами ночью? Всё это я готова была принять как данность, если бы только я знала точно причину, а не сгорала сейчас в неизвестности под равнодушным небом Карибской ночи. Я вошла в воду по колено, поначалу приподнимая подол платья, а после послав всё к чёрту. Намокшая ткань легла на поверхность воды высветленным пятном. На берегу было довольно светло - сказывалось наличие огромной ярко освещённой яхты, на которую сегодня отправятся те, кто так ждал встречи все эти четыре дня. Я кривовато усмехнулась и глубже вошла в воду, надеясь, что чуть подальше от берега она будет более прохладной.
Я начинала ненавидеть этот остров. И яхту. И виллу. И всех экспериментаторов. И тех, кто оплатил себе подобное "веселье".
Я должна была сбежать. Немедленно. Ведь через мгновение может быть уже слишком поздно.
Например, я позволю горьким слезам оставить мокрые дорожки на моём лице. А вместе с ними потеряю ту решимость, что ещё есть во мне.
Я должна сбежать. Прямо сейчас.
Почему же вместо этого я обхватываю себя руками и захожу ещё глубже в воду, пока она не доходит мне до талии? Может, хочу отрезвиться. Чем угодно: болью от закушенной до крови губы. Прохладой карибского моря, такого же равнодушного, как и эта ночь.
Почему же я всё ещё думаю, что вся наша жизнь - это праздник? Даже теперь, когда вкус темноты так горек, что раскрасил все кругом в чернильные цвета непроглядной ночи?
Даже теперь, когда Гордон доказал мне, что всё иначе?
Жизнь - это не праздник. Это череда разочарований.
И только одно способно помочь удержаться на плаву, - надежда на то, что ты хотя бы способен остаться в памяти у того, кого ты вообще никогда не увидишь.

Мы рассаживаемся на более удобное место за столом, чуть поодаль от остальных. Он садится во главе стола, я с краю. Не могу это не отметить про себя. У нас мужчины тоже так сидят, занимая места по старшинству и главенству дома. Невольно вспомнились слова Джера, когда он сказал, чтобы я закинула ноги на диван. Сказал очень четко и твердо. И теперь я ощущаю себя под какой-то невидимой опекой.
Вновь улыбаюсь Джеру. Немного смущаюсь. Почему каждый раз, когда я смотрю на него, то вспоминаю поцелуй? И ведь я уже почти забыла тот скомканный разговор в комнате.
Перед нами стоят различные закуски и бокалы с вином.

Соглашаюсь с его словами и улыбаюсь в ответ, смотря в бокал с вином, всматриваюсь в его насыщенный алый цвет.
- Спасибо, - отвечаю с улыбкой, поднимаю взгляд на Джера. - Я понимаю, что ты видел образ другой девушки и уж точно не индийской. Ничего, - закусываю губу. Эта дурная привычка в моменты волнения с детства была со мной, и как я ни старалась, так и не смогла избавиться от нее. - И мы правда видимся в первый раз, - усмехнулась я, намекая про освещение. - Ведь мы раньше друг друга не видели, - легонько вскидываю брови ухмыляясь, и сжимаю губы, потому что так хотелось добавить следом: только чувствовали... Глубоко вздыхаю. - Я тоже... немного нервничаю. Как и вчера... - Смотрю перед собой, разглядывая закуски, которых почти не вижу. Просто взгляд блуждает от волнения, не знаю куда смотреть. В его глаза? Взглянула в них и тут же вновь уставилась перед собой.
- Может поднимем тост за открытое... я хочу сказать, светлое... В смысле... За знакомство при свете! - беру бокал в руки с улыбкой смотрю на Джера. Снова начинаю взволновано дышать.

Грейс улыбнулась Шэрон, которая была просто очаровательна сегодня.

- Конечно помню, поэтому и спросила. Как-то неловко спрашивать совсем незнакомца. - Грейс с улыбкой повернула голову на голос Ромы, с которой только недавно разговаривали, выбирая наряды.
- Вот и Рома.- Девушка выглядела замечательно и Грейс порадовалась за соседку с которой успела подружиться за это время, хоть и виделись они не часто.

Момент был слишком личный, Грейс потихоньку ретировалась, немного завидуя, что они уже встретились... Притаившийся внутри страх постепенно отступал, она конечно нервничала, но предвкушение, что вот-вот появится Шон и улыбнется ей, вызвало на её лице мечтательную улыбку.

Грейс замерла, мурашки пробежали по коже, глаза сами по себе закрылись и она повернулась на голос так и забыв открыть их.
- Привет, Шон. - Протянула руку, коснувшись его. - Н-не находишь, что здесь слишком светло? - Глаза не открывались и перед ними стоял образ Шрека и Фионы мчащиеся на автомобиле.
_________________

Вчера вечером

Поцелуй грозил перерасти в нечто большее, но я смог остановиться только потому, что Октавия честно призналась в своей невинности. После этих слов образ девушки, рожденный моей фантазией, распался как карточный домик. Никогда не имел дела с девственницей. Какая же ты, Октавия? Впервые не пошел на поводу своего желания. Но черт возьми, как страстно она отвечала мне. Словно желание было взаимным и таким же сильным.

Сегодня утром

Утро в компании Эжена еще больше укрепило меня в желании не терять связь с этим харизматичным парнем. Думаю, что этому талантливому фотографу будет интересно поработать в рекламной кампании, которой будет дан старт в самое ближайшее время. Кампания затевается с целью привлечь внимание к новым отелям, которые я открываю в Азии. Я видел, как вдохновенно работает Эжен и уверен, что он самым замечательным образом вольется в группу рекламщиков.

Скука куда-то пропала. Вряд ли сама собой. Все благодаря новоприобретенным знакомым и эксперименту. И Октавии.
Все время думаю о том, как она выглядит. Невинная девушка, воспитанная в лучших традициях южан.

Сегодня вечером

Долго готовлюсь к выходу. Первая встреча не вслепую - это проверка. Узнаю ли я Октавию? Узнает ли она меня? В памяти воскресает аромат её духов. Легкий, ненавязчивый. Не агрессивный. Запах нежности и невинности.

Эжен уже в открытую посмеивается, глядя на меня и мои приготовления. Как будто он сам не волнуется. И не горит желанием увидеть ту, что сумела возбудить его интерес в темноте. Мы понимаем друг друга. И это радует меня. У меня есть друзья. Их мало. Но я дорожу дружбой с каждым.

Идем навстречу своим открытиям.
Октавия. Какая же ты при свете дня?

Сегодня я пью красное вино, под цвет ее губ. Официант приносит нам бокалы.


Какие знакомые слова. Они доказывают мое мнение, насколько внешность влияет на взаимоотношения. Девушка, которая танцевала со мной буги-вуги, веселилась и дарила свои поцелуи, теперь пытается понять, что со мной не так. Надо будет посолить блокнот Миссис Оуэн.
- Ты же художник, милая Эми, и наверняка знаешь, что искусство бывает разным. Украсить себя розами или флюорографией своего тела, в этом нет разницы, если это искусство. Разница в том, как к нему относиться. Способен ли человек увидеть прекрасное в отвратительном? Протест был изначально, когда все только начиналось. Сейчас это образ жизни. Это мой клич каждому, на кого давит общественность, клич о том, что все свободные люди, и только человеку выбирать, как ему жить. Мне плевать на мнение общества, я ничего от него не скрываю. Сплю спокойно, занимаюсь любимым делом и ничего не боюсь. Разве не заманчиво звучит?