Suoni:
Три главы, очень трогательные и очень грустные. Мэтта ужасно жалко, до слез прям. Такой молодой, ему бы жить и жить, женился бы на Коре, детей нарожали. Питер порадовал самоотверженностью, преданностью. Кору жалко тоже. Всех жалко.
Спасибо большое!
Nata Nata:
LuSt, Bad Girl, Nashata, спасибо за продолжение!
Не извиняюсь, что заглянула под спойлер - такой уж у меня характер, не пропускаю ни одного.
Юля, от всего сердца желаю твоей родственнице здоровья
(хотя сама не верю. На моей памяти не было случая выздоровления от этой болезни, только распространяемые неизвестно кем легенды и мифы)
LuSt писал(а):
В минуты плохого настроения у меня тоже возникают подобные мысли. Можете счесть меня параноичкой и конспирологом, но мне кажется, что уже давно придуманы экологичное топливо, прочная одежда, неломающаяся техника, лекарства от рака и СПИДа и много ещё полезных ништяков, существенно облегчивших бы человечеству жизнь.
LuSt писал(а):
А это однозначно, и все законы бизнеса ей указ.
Медицина уже давно превратилась в бизнес
Rin:
Ласт, Bad Girl, спасибо за отличный перевод!
Nashata писал(а):
- Мне очень жаль, - сказал он. – Мы сделали все, что смогли…
Гордон склонил голову и заплакал, а Питер обнял меня и прошептал:
- Мне так жаль, Кора. Мне так жаль.
Гордон склонил голову и заплакал, а Питер обнял меня и прошептал:
- Мне так жаль, Кора. Мне так жаль.
Неужели всё?.. Слова врача, прямо скажем, ну очень не обнадёживающие...
Жалко Мэтта... ещё и не пожил толком...
И Кору жалко... встретила, с кем могла бы быть счастлива, но такое вот взамен несчастье пришло...
А Питер молодец, что поддерживает её.
LuSt:
» Глава 49.
Перевод LuStРедактирование Bad Girl
Жизнь
Софи
Я сидела за столом напротив матери и полностью понимала, что она тогда чувствовала. Я сама пережила это год назад в нью-йоркской больнице. В тот день произошел мой личный конец света. Та боль превышала любую, какую только может испытать человек.
— Мне жаль, мама. Я ничего об этом не знала. Почему ты не рассказывала мне?
— Потому что я твоя мать, и не могла так говорить о мужчине, который не был твоим отцом.
Я разглядывала маму в вечерних сумерках, и на меня внезапно снизошло чувство покоя.
— Потому что Мэтт и был моим настоящим отцом?
Мама вытащила из коробки салфетку и высморкалась.
— Да.
Мы долго сидели, не говоря ни слова, пока я ждала, что мама справится с вновь ожившим горем.
Я встала, прошла к буфету и осматривала полки, пока не нашла бутылку бренди. Налила нам обеим по рюмке и снова села.
— Значит, ты вышла замуж за папу, когда… — я замялась, – когда умер мой настоящий отец.
Она поднесла хрустальную рюмку к губам, поболтала янтарную жидкость и медленно пригубила.
— После операции, — пояснила она, — Питер постоянно находился рядом со мной. Он не вынуждал меня вернуться к нему, а просто успокаивал, подставлял дружеское плечо. Он знал, как я относилась к Мэтту. Мог не совсем понимать глубину моих чувств, но знал, насколько они искренны. Было нелегко, но после Рождества я вернулась в Уэллсли: намеревалась окончить год и получить диплом. Но когда в январе начались занятия, меня стало тошнить по утрам, и я сразу же поняла, что беременна.
Она сделала ещё один глоток и подняла на меня грустные глаза.
— На дворе были шестидесятые, — напомнила она. – Нравы были не те, что сейчас, и я училась в Уэллсли. Я не знала, что скажут учителя и родители. Я чувствовала себя сломленной и так скучала по Мэтту, что порой мне хотелось свернуться клубочком и умереть, – она помолчала. – В то же время меня переполняла радость, что я ношу его ребенка. Тебя. Ты была всем, что осталось мне от него, и собиралась сделать всё, что в моих силах, чтобы сохранить тебе жизнь.
Я нахмурилась.
— Всё, что в твоих силах… Папа вообще в курсе? Знал ли он, во что ввязывался? Что ты уже носила ребенка Мэтта? Меня?
Мне было тяжело понять это до конца.
— Конечно, знал, — подтвердила она. – Именно он предложил пожениться. Я сначала не хотела. Просто не могла думать о том, что выйду замуж не за Мэтта. В моем сердце он уже был моим мужем, а я – его женой. Я продолжала любить его, но также знала, что не смогу заботиться о тебе самостоятельно. Родители заставили бы меня сохранить всё в тайне и после родов отдать тебя на удочерение, чтобы я смогла закончить колледж. Питер понимал, что я чувствую. Он знал, что я никогда тебя не брошу. Он долго уговаривал, почти умолял меня выйти за него, и обещал, что будет любить тебя как собственную дочь. И он сдержал свое обещание, Софи. Он был хорошим мужем и отцом. Любил тебя, потому что ты была частичкой меня, и, Бог свидетель, он любил меня больше, чем я того заслуживала. Он остался мне лучшим другом, и я не знаю, как бы выжила, не будь его рядом.
Она подняла рюмку и допила бренди.
— Тогда почему ты его оставила? – спросила я, ощутив вспышку гнева в груди. – Он не хотел, чтобы ты уходила. Я слышала, как вы спорили перед твоим отъездом, но ты села на самолет и больше никогда не вернулась. Ты бросила нас. Бросила меня. Как ты могла? После всего, что ты мне только что поведала, как ты смогла уйти от меня? И от папы? Он дал тебе всё!
Она откинулась на спинку стула и кивнула.
— Да, это так. И я рада, что ты теперь понимаешь это, знаешь, каким был и до сих пор остался твой отец. Вы никогда не были близки, и я об этом знала, но ты не знала всей истории. Если твой отец и вел себя по отношению к тебе отстраненно, то лишь потому, что ты служила ему живым напоминанием о том, что для меня он никогда не был тем, кем хотел бы быть. Он всегда знал, что больше всего я люблю Мэтта, а затем – тебя. Когда родилась Джен, он изменился. Она была нашим общим ребенком, и к тому времени мы начали жить полноценной семейной жизнью. – Она наклонилась вперед. – Это часть того, что тебе нужно сегодня здесь понять. В конце концов, время лечит раны. Могут остаться шрамы, но жизнь продолжается. Я любила Джен и твоего отца. И всегда буду любить. Он был моим героем, никогда не позволял мне падать духом, никогда меня не разочаровывал, ни разу, и я всегда буду ему благодарна.
Я сузила глаза:
— Но ты не ответила на мой вопрос. Скорее я ещё больше запуталась. Так почему ты бросила нас?
Она встала:
— Думаю, ты уже знаешь ответ на свой вопрос, Софи. Ты всегда его знала, но была в замешательстве, придя сюда. Не понимала, где ты, и что с тобой происходит.
Зрение затуманилось. Я не могла отчетливо видеть ни её, ни обстановку.
Я услышала скрип лестницы и почувствовала невыносимое желание расплакаться.
— Здесь есть кто-то ещё?
Мама кивнула:
— Да.
Я медленно повернулась и поняла, что смотрю на свою дочь Меган, неподвижно стоящую в дверях. Она встревожено нахмурила брови и заговорила с оттенком злости:
— Мне здесь хорошо, мамочка. Я же тебе говорила. Бабушка хорошо заботится обо мне. А тебе нужно возвращаться. Иди. Иди. – Она направилась ко мне, словно собираясь толкнуть. Она злилась на меня.
Я развернулась лицом к маме:
— Я мертва?
— Пока нет, — ответила она. – Ещё есть время, но ты должна захотеть жить.
o0o
Внезапно я полетела по узкому темному тоннелю. Стены были расписаны неясными граффити, а скорость и незнакомое место пугали меня.
Неужели это тоннель метро?
Где я?
o0o
Глаза распахнулись, и я заморгала, увидев яркое голубое безоблачное небо. Стоял чудесный день.
Неужели это рай? Как долго я летела? Мертва ли я сейчас?
Я приложила руку к груди и помассировала больное место. Прошлась пальцами по ребрам, пытаясь определить, где болит, а потом осторожно села.
Оглядываясь вокруг, я поняла, что сижу на кладбище. На надгробии рядом со мной было написано:
Кора Макинтош
Любимая жена и мать.
12 сентября 1948 – 17 ноября 1984
Образы с похорон мамы как вспышки света пронеслись в моей голове, а вместе с ними волнующие кадры авиакатастрофы, которые мы смотрели по телевизору.
Моя мама мертва. Она не принимала решения оставить нас. Я ошибалась, обвиняя её. Она не собиралась умирать.
Я поднялась на колени и провела пальцами по выбитым в камне буквам и цифрам.
«12 сентября 1948 – 17 ноября 1984».
Почему я никогда не думала о ней, не говорила о ней? Почему отодвинула эти воспоминания?
— Прости, мама, — прошептала я, касаясь её имени. А потом мне на плечо легла рука, и я поняла, что нахожусь здесь не одна.
Ошеломленная и обескураженная, я повернулась. Подняла руку, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.
— Привет, Софи, — поздоровался мужчина. Он был очень красив. – Думаю, ты потерялась. Позволь тебе помочь.
Он взял меня под руки и помог встать.
Nashata:
Моя в шоке . Вот это поворот . Мурашки по телу .
Ласт , Таша , спасибо !
Ушла перечитывать.
serena-tessa:
Спасибо большое!
Неожиданный поворот истории, значит, Софи в коме?А её мама умерла, а не бросила её.
Nashata:
А я так поняла , что она вышла из больницы и ноги сами повели её на кладбище , а уже там она отключилась. Вспомнила , все события связанные со смертью матери.
LuSt:
Ага, а про настоящего отца своего как услышала? Там всё намного круче построено, терпение - и до отпуска моего основная интрига будет раскрыта))
Nashata:
LuSt писал(а):
Ага, а про настоящего отца своего как услышала? Там всё намного круче построено, терпение - и до отпуска моего основная интрига будет раскрыта))
Упс
а вот этот момент упустила .
Volna:
LuSt писал(а):
Ага, а про настоящего отца своего как услышала? Там всё намного круче построено, терпение - и до отпуска моего основная интрига будет раскрыта))
еще интрига??? Я тоже сижу вся в мурашках, прямо такое чувство встряски, когда из тихой, привычной реальности резко выкидывает, и ты понимаешь, что всего случившегося не было на самом деле...
ой, ну и роман!
Девочки, спасибо за перевод
djulindra:
вот это закручено...
получается, что Софи может общаться с духами/призраками???
LuSt писал(а):
Ага, а про настоящего отца своего как услышала? Там всё намного круче построено, терпение - и до отпуска моего основная интрига будет раскрыта))
это хорошо, а то ты тут от неизвестности померли бы
