Вкус темноты. Эксперимент "Любовь"

Почувствовал себя безнадёжным опаздуном. Но приятным было то, что меня намеревались ждать.

Я помотал головой.
- Нет, конечно. Удивлён немного. Я... Не знаю, почему, представлял тебя с тёмными волосами. Но.... - я прошёлся рукой по её волосам, заправил прядь за ухо, - так тебе идёт больше. Ты такая светлая.
Конечно, я имел в виду не волосы. Но выразить всё словами было трудно. Впору чувствовать себя слабоумным. Но она так смотрит, что пропадают все страхи, остаётся лишь желание поцеловать. Взгляд упал на губы и я вспомнил, какие они нежные. Чёрт. Вокруг столько народа. А всё, что происходит между нами, касается только нас.

- Я хочу встречаться с тобой после проекта. Если ты не против.
Краем глаза я видел, что все потихоньку шли к выходу.
- Кажется, пора на яхту. Пошли. И ты скажешь мне там о своём решении.
Я посмотрел вокруг, никто не обращал на нас внимание. Наклонился быстро к Лее и прикоснулся нежно губами, растягивая поцелуй немного дольше приличного.
- Это чтобы лучше думалось, - Я улыбнулся лукаво и повёл Лею к выходу.

- Я уснула на балконе, проснулась от холода и встретила рассвет, - ответила я сразу же. Улыбка уже не такая неловкая, ведь мне было приятно. Приятно встретить рассвет и уснуть на балконе, пусть и мысли были тогда разные. Зато я почувствовала себя живой.
Почему от его голоса у меня по коже бегут мурашки? От его твердости и уверенности? От его тембра и звучания? От того, что мне кажется, что он говорит открыто и откровенно?

И я снова округляю глаза. Смотрю на Джера с удивлением. А сердце, словно болид на гоночном треке, ускоряет свой ритм с каждой секундой. Но почему же мне нравится, когда он такой уверенный? И уверенный ли он всегда?

Смотрю на мужчину внимательно, прямо в глаза. Думаю.
- Да... - беру за руку Джера с улыбкой. Это отличный шанс узнать друг друга еще лучше. Посмотреть как он будет вести себя в ином месте, но при свете. - И покушать возьмем тоже! И бутылку вина? - уже оборачиваюсь к Джеру спрашиваю я. Как будто сто лет друг друга знаем. Неловкость опять меня нагрузила и я просто замерла, ожидая ответ. Я готова была выпить все вино что есть здесь, лишь бы у меня получилось перестать волноваться. Не знаю, что может заставить меня перестать это делать...

Я никогда не видел ничего прекраснее в своей жизни.
Одинокая женская фигурка на фоне звездного неба, в объятьях спокойного, теплого даже на вид моря и небесно-голубой ткани, завораживала мягкостью линий. Мне не нужно было слышать ее голос или чувствовать запах, чтобы понять – передо мной Шэрри. Внутри расплескалась непривычная горечь – простой человеческий страх быть отвергнутым. Засунув руки поглубже в карманы брюк, не зная, куда еще их девать, чтобы не выдать волнение, я торопливо сбежал вниз по ступеням и пошел по выбеленному солнцем песку, переливающемуся в лунном свете. Взъерошив волосы, стянул с плеч смокинг и небрежно отбросил его в сторону, когда подошел ближе и остановился позади Шэрон. Какая ирония, я даже не могу себе позволить войти в воду следом за ней и обнять.
И я не в состоянии подобрать правильные слова, хотя за время перелета тысячу раз прокрутил в голове правильные слова, подходящие случаю.
Легкий морской бриз донес до моего обоняния парфюм Колючки под номером "два", приправленный запахом моря и экзотических растений, заставляя затаить дыхание.

- Добрый вечер, Шэрон. – негромкие хриплые звуки царапали сухое горло , точно наждачная бумага. Я нерешительно застыл у кромки воды, не в состоянии произнести еще хоть слово или приблизиться на шаг, как облажавшийся пацан и чувствовал себя так погано, как никогда до этого.
_________________

Если бы Милли не держалась за ручку двери, она наверняка бы упала - до того сильно ее потрясло то, что именно ОН стоял перед ней.
Нашел комнату, в которой она пряталась и пришел. Пришел сюда, будто знал, что она не явится на ужин, избегая его общества.
Милли со всей силы вцепилась в металл, чтобы боль помогла прояснить сознание. Порывисто втянула воздух, вспоминая, как нужно дышать.
Рассеянный свет коридора освещал его лицо, покрытое щетиной. Серые глаза с легким прищуром.
Весь напряженный, словно струна, готовая вот-вот лопнуть от одного неосторожного касания неумелого музыканта.
- Зачем? - только и смогла выдавить из себя, чувствуя, как дрожит противной мелкой дрожью.
Она не спешила впускать его в свою комнату, не спешила впускать в свою жизнь. Слишком велика цена - потеря собственного спокойствия.
Чего можно ожидать от того, кто до того заставлял чувствовать лишь одно - злость?
Для нее он все еще был незнакомцем, мистером Никто, пусть он и прочно обосновался в ее снах. Никто, для которого и она была Никем.
_________________

Впервые... Впервые он не мог понять... Прочитать... Угадать, что думает человек. Что чувствует. Милли стояла перед ним, испуганная, дрожащая. Она цеплялась за дверную ручку, как будто это могло ей помочь. В чём? Спрятаться от него? Скрыться? Поздно. Он умел идти по следу. И он изучил её след. След тонких невесомых прикосновений крыльев последней летней бабочки. Короткое касание - как раскалённый металл. Её холодная рука может оставить глубокий красный ожог на его шершавой коже. А её красивый голос сохранится шумом волн в голове. От неё он опьянеет. От её взгляда. От её слов. Отравляющей жидкостью она будет вливаться в его организм, превращая в пьяницу. Он будет бродить по улицам, спать на холоде, просить милостыню и воровать, питаться объедками, выполнять самую грязную работу. И всё лишь за одну-единственную плату: за этот чистый алкоголь. 2000° в его вены. Ему грозит смерть от пьянства. Потому что вовремя он не смог остановиться. От употребления нового сорта неразбавленного виски под названием "Милли".
Вырвать свои мысли из её омута. Протрезветь хоть на минуту. 
-Не знаю. Нет, знаю. Хочу понять, настолько ли ты охрененная при свете, как и в темноте. 
Люк накрыл своей ладонью напряжённые пальцы Милли, отцепил их от ручки двери и придвинулся к ней, заставляя отступить в глубь комнаты. 
Он закрыл за собой дверь и впился взглядом в её хрупкую фигурку.
-Не думал, что ты такая маленькая. И что это мне так понравится. Чёрт!.. Скажи хоть что-нибудь...

Соблазнять...

Она не знала, почему выбрала место, где раньше была темнота. Их усадили за отдельный столик и она, смущенно улыбнулась.
- Помнишь, я кормила тебя здесь пастой? И ты говорил, что в первый день ещё хотел познакомиться со мной. А я тогда пожалела, что согласилась на участие... - Официанты принесли и расставили на столике их ужин. Грейс взяла бокал вина и понюхала его букет, потом покачала бокал, наблюдая как вино стекает по стенкам.- Как думаешь, нас и сейчас всё ещё изучают? Я порой думаю, что скрывает темнота, почему я боялась её пока не познакомилась с тобой? - Грейс подняла глаза на Шона. В костюме он был совсем не похож на того гонщика, с которым провела три ужина в темноте. Почему-то казалось, что тогда он был ближе.
Немного печальная улыбка появилась на её губах.
- Ты разочарован, Шон? Только честно. - Она немного поддразнила его. - Отвечай скорей, а то это я утащу тебя в тёмный уголок, чтобы вернулся мой Шон, в джинсах и футболке, с новым камушком для меня. Потому что разочарования будут, куда от них деться, но не здесь и сейчас. Я всё та же, Шон.- Ей почему-то всё казалось, что Шон не может привыкнуть к тому, как она выглядит. Подняв бокал, она чокнулась с ним и выпила сразу пол бокала. Взяла канапе с вазы в середине стола и посмотрела на крошечный бутербродик. Потом на Шона.
- Закрой глаза, Шон. - Она съела свой сыр с маленькой помидоркой, потом взяла канапе с ветчиной и оливкой и приказала снова - Закрой глаза, я буду кормить тебя.
Ей теперь хотелось прогуляться по берегу до яхты, потом вместе с ним зайти на борт и стоять на палубе ночью, любуясь непривычными созвездиями, в обнимку.
- А потом, если не опоздаем, хочу прокатиться с тобой на яхте. И ещё... Ещё х-хочу, чтобы ты пообещал дать мне посидеть за рулём твоей гоночной машины. - Невинный взгляд "прощай грусть" и улыбка, и протянутая с крошкой бутербродом рука возле его рта.
_________________

Все таки он думал, что я брюнетка. Его прикосновение такое нежное и такое волнующее. Хотелось забыть обо всех вокруг и наслаждаться этими моментами.

Господи, он серьезно не передумал насчет этого?

- Хорошо. Пойдем.
Яхта. Наконец-то мы сможем побыть одни и я смогу прикоснутся к нему не задумываясь о том, что на нас смотрят. Вдруг его губы коснулись моих, заставляя забыть о чем я думала. Этот поцелуй, такой долгожданный за весь вечер. Мне хотелось большего, да я уже сгорала. И хотелось умолять его, чтобы он наконец-то потушил воспламенившийся пожар внутри меня.

Думать? Да, после такого можно думать лишь об одном. Как побыстрее оказаться с ним наедине. Он взял меня за руку и повел к выходу. Мы молча шли к яхте, иногда останавливались, чтобы поцеловаться. Поэтому добирались мы долго. На яхте нас провели в уютную каюту. Здесь было просторно и мило. Как только он закрыл за нами дверь, я развернулась к нему лицом. Обвила его шею руками, скользя пальцами по направлению к его волосам и прильнула к его губам страстно и жадно. Он ответил на мой поцелуй так же пылко, врываясь языком в мой рот, сплетаясь в обоюдном танце. Я нехотя оторвалась и посмотрела в его потемневшие глаза.
- Хотела это сделать с тех пор как увидела.
Я уткнулась лбом в его плечо, глубоко вдохнула и отстранилась. Прошла к кровати и села.
- Ты хотел знать ответ. Я думала над этим.
Он подошел ближе и стал передо мной. Я подняла глаза и встретилась с его ожидающим взглядом.
- Это здесь мы живем по разную сторону одного здания. А как ты представляешь наши встречи там, на большой земле? Я задавалась этим вопросом и уже не раз.
Я протянула к нему руку и позвала к себе заставляя присесть рядом. Я была сдержанной, может даже слишком.
- И знаешь мне кажется ты не правильно поставил предложение. Стоило бы спросить, на чьей территории мы будем встречаться. Поскольку теперь, мой милый, ты от меня просто так не избавишься.
Я перекинула ногу и села на него верхом. Наши губы были в миллиметре друг от друга. А я все также всматривалась в два завораживающих омута.
- Если ты еще не понял, я согласна встречаться с тобой, за пределами всего этого.

Можно прокручивать в голове тысячи раз ту встречу, которой так ждёшь, а потом попробовать перечеркнуть эти мысли одним слишком горьким ощущением разочарования. Разочарования в самой себе. А после снова вернуться к этим мыслям, потому что какими бы болезненно-сладкими они ни были, тебе кажется, что только ими сейчас ты живёшь и дышишь. И только они дают тебе возможность сделать новый шаг, вот как сейчас, когда я, чуть покачнувшись, вхожу в тёмную воду ещё глубже.
Ты можешь прокручивать в голове тысячи раз ту встречу, которой так ждёшь, чтобы в итоге, когда она всё же состоится, понять - ты не угадал ни разу. Ни своих ощущений, ни того, какими оттенками в этот момент будет переливаться вода моря, подсвеченная молочно-белой лунной дорожкой. Ты не угадал ничего, в том числе и опасения, что голос позади - это всего лишь твоя иллюзия, в которую ты так быстро поверил.

Мне показалось, что весь мир замер в этой моей фантазии, такой желанной и оттого, должно быть, несбыточной. Медленно повернувшись на звук голоса, который бы я узнала из миллиарда, и все так же обнимая себя руками, я сделала рваный вдох, когда глаза нашли в полумраке фигуру мужчины. Одно из двух - либо Гордон здесь, рядом. Либо я научилась создавать слишком красочные иллюзии. Мы стояли друг напротив друга, разделённые тихим шелестом волн и чем-то, что не могло сбыться. Я склонила голову набок, пытаясь понять, чем именно, но разум отказывался воспринимать хоть что-то, кроме болезненно-сладкого ощущения, что Гордон рядом. Со мной. Сколько бы вселенных ни разделяло нас с ним в этой и любой другой жизнях.
- Добрый вечер, Гордон. - Мой голос кажется мне тише самого беззвучного шёпота. Но на что-то другое у меня просто нет сил. - Я...
Что ему сказать? Я так ждала тебя? Искала тебя в тех, кого встречала. Не только сегодня. Я искала и понимала, что это не ты. Это всегда был не ты.
А потом я сделала шаг вперёд, ещё один, выходя из воды, понимая, что больше нет страха не понравиться ему. И пытаясь осознать ту правду, которую уже знала. Передо мной стоял Гордон Старк. Тот мужчина, которого не спутаешь ни с кем и никогда. Тот, кого я знала ещё до того, как приехала на этот чёртов остров. Видела на обложках журналов, даже не рассчитывая на то, что когда-то смогу увидеться с ним лицом к лицу. И только сейчас ледяное ощущение чего-то неотвратимого отрезвило настолько, что я проговорила то, что полностью отражало моё состояние.
- Я не понимаю.

Казалось, он заполнил собой все пространство вокруг, заставляя чувствовать себя крошечной песчинкой.
Она и была этой самой песчинкой, которую подхватил ветер неизвестности. Подхватил и швыряет из стороны в сторону, не давая опомниться и перевести дух - чтобы не смогла вырваться, чтобы стала его вечной заложницей, с которой он по своей прихоти будет играться столько, сколько захочет. А потом, когда надоест, отшвырнет в сторону - словно так и должно быть, забывая о том, что и у песчинки есть душа.
- Понять. Он хочет понять... Тебя ждет разочарование, так что лучше оставить все как есть, - голос прозвучал слишком резко и хрипло. - Вряд ли свет что-то изменит и прояснит.
Милли посмотрела в его глаза с вызовом, сцепив пальцы в кулаки, снова готовая наступать, дать отпор.
Видимо, это стало условным рефлексом . Всего каких-то несчастных четыре для, а она уже привыкла вот так бросаться в атаку, едва слышала его голос.
_________________

- Вот оно что.
Представляю ее на террасе, которая повторяет очертания нашей, но только на другой половине виллы. Мы могли смотреть на одно и то же из разных уголков виллы. Такое необычное ощущение. Нас прятали друг от друга, потом сводили вместе в темной комнате, теперь нас представили друг другу. Мы – части эксперимента, но мы не роботы, а живые люди и испытываем человеческие эмоции. Это то, на что никто не может повлиять. Никакими методиками и программами. Рому я выбрал сам. Никто не навязал мне эту девушку, не подпихнул в мою сторону. Меня заворожил ее голос, притянула к себе манера общаться, и даже не видя ее, я почувствовал, какой она открытый и полный жизни человек.
И даже не зная, что она ответит, я чувствовал, что согласится.

Хохочу, заражаясь ее азартом и непосредственностью.
- Ты бери вино, а я - блюдо с едой.
Как будто воришки, несем все это на выход, но официант, будь он неладен, останавливает, сообщая, что на яхте есть все необходимое. Безудержно смеемся еще больше, понимая, как сглупили, и сбегаем с этого места, чтобы не видеть укоризненный взгляд официанта. Он как будто осуждает нас. Напыщенный баран. Продолжаемся смеяться, пока добираемся до яхты. По коридорам виллы, вниз по ступенькам, а потом по пляжу, освещенному бледным диском полной луны. Как-то незаметно я беру Рому за руку, переплетая наши пальцы, сцепляя их крепко. Это так естественно, что не вызывает сопротивления со стороны девушки. Также естественно опуститься на колени перед ней, помогая снять туфли, мешающие свободно двигаться по песку. Расстегнуть маленькие блестящие застежки, скользя пальцами по гладкой коже женской ножки, и потом стянуть их, с сожалением закончив этот вид раздевания. И разуться самому тоже естественно, прогуляться по песку уже неспешно, чувствуя, как прохладный песок мягко пружинит под ногами. Слабый морской близ дует со стороны черной воды, где высится белоснежная яхта, залитая огнями.
Мы поднимаемся на яхту, где вездесущие официанты предоставляют все самое необходимое. Я хочу расположиться с Ромой на верхней палубе. Не хочу, чтобы это чувство близости разбилось об реальность замкнутой каюты. Нет. Пусть лучше Рома остается такой же свободной, естественной, игривой, как сейчас. Сейчас все так просто и незамысловато. Как будто сотни раз мы обустраивали уют нашего маленького пристанища. Нам приносят все, что нужно: пледы, корзинки с едой и выпивкой, свечи и даже букет ярких тропических цветов в красивой круглой вазе. Все это устанавливают на низком столике возле полукруглого диванчика, на котором мы с Ромой устраиваемся с ногами, накрыв их цветастыми пледами. Как по заказу, откуда-то из рубки нескончаемым потоком льется музыка. Яхта покачивается на волнах, баюкая своим ритмом всех, кто сегодня ночует на ней. Романтика… Нам щедро дарят романтику, купают в ней, и мы, даже не сопротивляясь, в ней тонем…
Мы ели, пили, разговаривали, все больше узнавая друг о друге. Рома быстро раскрепостилась, рассказывая о себе, о своей стране и профессии, я делился своими откровениями. Это был чудесный вечер, не омраченный ничем. Повинуясь естественному, абсолютно непреодолимому порыву, под конец вечера я поцеловал эти губы, которые манили к себе, и вернулось все очарование прошлых вечеров, добавилось новое, и все это вместе обрушилось на меня, словно штормовая волна. То чувство, что родилось после в моей груди, было новым, охватило меня всего, наполнило жизнь новым смыслом. В какой-то мере напугало. Я обнял Рому и прижал к себе, будто боялся, что она исчезнет. Что все это иллюзия или какой-то сон. Мы встретили рассвет вместе. Тонкая оранжевая полоска окрасила горизонт, и каким-то образом я проснулся, чувствуя, как у меня под боком шевелится сонная, но такая прекрасная девушка. И я снова прижимаю ее к себе, укутываю пледом. Рассвет прекрасен. Он может быть нашим первым или последним совместным рассветом. В любом случае, он запомнится навсегда.

Её кулаки - свидетелство того, что она готова бороться. Не на жизнь, а на смерть. Бороться с ним. Наверное, он извращенец. Нет, не наверное. Точно. Она его возбуждала. Давно забытое желание проснулось удесятирённым. Словно до этого, он и не испытывал ничего подобного. Ничего, что было бы сравнимо по силе. По степени одержимости. Она такая, как надо. Как надо ему. Для него. Он вдруг представил... От этих мыслей стало жарко. Лихорадочное пламя метнулось по телу, врываясь в уже едва воображаемый мозг. Ему нужно поделиться с ней этим огнём, а иначе, пламя спалит его до тла. А может, так и лучше.
-Ну, почему же? Например, я вижу, что ты не сняла мой подарок. Значит, у меня шанс. И поверь, я его использую. Я очень устойчивый. И добьюсь тебя любым способом, чего бы мне это ни стоило. И да, можешь считать это угрозой. 
Люк навис над Милли, почти безотчётно пытаясь подавить её собой. Сделать беззащитной для своей атаки. Но её сосредоточенный, разочарованный вид, говорил о том, что это не верная тактика. Усыпить её бдительность. Подобраться ближе. Стать ей необходимым. Он сделал шаг назад. Потом ещё один, физически ощущая, как натягивается нить, связывающая их, обмотавшая его кисть. 
-Что, не нравлюсь тебе? Разочарована, да? Понимаю... - Он пожал плечами. - Такой, как есть. 

Тихий голос ударил по натянутым до предела нервам. Я молча смотрел, как Шэрон оборачивается ко мне, поднимает лицо обрамленное блестящими в лунном сиянии прядями цвета темного шоколада, приближается ко мне с медлительностью богини любви, выходящей на берег из морской пены, и в какой-то момент мне не хватило воздуха для следующего вдоха. Это была она. Девушка с наброска карандашом, который я делал в кабинете психолога накануне. По крайней мере очень похожая. Тот же манящий сочный рот, пронзительные колдовские глаза, четкие линии бровей, мягкий овал лица... Мокрая голубая ткань, потемневшая и отяжелевшая от морской воды, липла к соблазнительным формам, подчеркивая плавные женственные линии тела, доверчиво льнувшего ко мне вчерашней ночью. Возможно кто-то сторонний мог найти в ней недостатки, но для меня она была совершенной, такой, какой ее запомнили мои руки и губы, какой рисовало воображение с первой нашей встречи. Шумно сглотнув, я сделал шаг навстречу , не замечая, что вода подобралась совсем близко.
- Ты прекрасна.
Протянув руку, обхватил горячими пальцами маленькую прохладную ладонь и приложил к своему лицу. Не отрываясь, всматривался в ее черты, пока не поймал блуждающий взгляд.

- Чего именно ты не понимаешь, Шэрри? - осторожно поинтересовался, слегка нахмурившись. - Ты представляла меня по-другому, правда?
Но ведь внешность не самое главное и со временем... Черт, какой же я идиот, она узнала, не могла не узнать. Шэрон не понимает, что такой как я делает на проекте и мне придется объяснить.
- Я ни о чем не жалею, Шэрри. - пробормотал вполголоса, в надежде, что она все поймет, - Если бы мне предоставилась возможность пережить эти четыре дня с тобой еще раз, я бы ничего не менял.
_________________

Милли, сведя брови, растерянно посмотрела на свое запястье. Браслет - свидетель ее ночных кошмаров, свидетель ее ночных посиделок с дневником в руках. Он сиял едва заметными бликами света, что отражался в молочно-бежевой грани каждой ракушки, каждого камня.
- Это всего лишь безделушка! Ничего не значащая мелочь! - она фыркнула в ответ, понимая, что лукавит. Если его подарок был всего лишь сущей побрякушкой, тогда почему она носит его на руке не снимая с того самого момента, как Люк подарил ей его? - И мне плевать, что ты там говоришь про угрозы.
И едва Люк навис над ней, Милли вся сжалась, словно отгородившись от него невидимой глухой стеной.

- Разочарована? Да, черт возьми! - Милли пыталась сдерживать себя, но не получалось. - Ты даже не пытаешься делать что-то нормально, чтобы понравиться. Зачем быть таким? Для чего так себя вести? Ты сам отталкиваешь от себя людей. Сам! Я просто не понимаю, почему? - Милли говорила и не могла остановиться, задавая вопрос за вопросом. Словно прорвало невидимую плотину, которая надежно удерживала все эмоции, что клокотали в ней, но сейчас сорвалась.
_________________

В хороводе мыслей, опутывающих меня словно паутина, я не могла ничего толком понять. Я была растеряна. Впервые в жизни настолько сильно, что казалось, будто меня лишили возможности делать новый глубокий вдох, оставляя только жалкое подобие умению дышать, когда я жадно глотала воздух маленькими порциями. Передо мной был Гордон. Мой. И бесконечно чужой. Тот, который принадлежал мне последние четыре дня, и который уже сейчас стал принадлежать другому миру. Или же это мир принадлежал ему?
Я всматривалась в черты его лица, вспоминая, каково это - целовать его, обманывая себя, что он только мой. Вот тот шрам, о котором я спрашивала его ещё вчера, по которому невесомо проводила пальцами, запоминая до чёрточки также, как образ, что рисовался в моём воображении. Ему одному я отдавалась вчера, позавчера и в тот первый наш вечер, который я и сейчас помню до мгновения. И дело было не в банальном сексе, который, по словам Гордона, любил мистер Старк. Я просто отдавала ему всю себя. Но сейчас всё изменилось.

Я кривовато улыбнулась, прикрывая глаза, когда Гордон положил мою ладонь на своё лицо. Я хотела воссоздать для себя хотя бы подобие тех ощущений, что испытывала рядом с ним в тёмной комнате. Только теперь, когда я вновь чувствовала под ладонью его горячую кожу, мне не нужно было представлять, как Гордон выглядит. Я это знала и так. Как выяснилось, уже давно.

Я замотала головой. Слишком поспешно, чтобы он только понял, насколько сильно ошибается. Разве в этом может быть дело? Разве может быть дело в том, что я представляла его как-то иначе? Стоящий напротив меня мужчина, сплетённый из ароматов карибской ночи, обласканный морским ветром, настолько мой и до боли чужой, был идеальным во всём. Наверное, он даже кофе пьёт идеально. Или подписывает контракты дорогой ручкой, стоимостью в несколько квартир, подобных той, в которой живу я.
- Я просто не думала, что это будешь ты. - Тихим выдохом, словно перед прыжком в ледяную воду, которая скроет меня с головой. Что я для него? И кто? Если таких Колючек у мистера Старка, должно быть, столько, что он давно потерял им счёт.

- И я ни о чём не жалею. И ничего бы не поменяла. - Эти слова удаётся сказать твёрдо, хотя мне кажется, что я держусь из последних сил. Просто потому, что Гордон обхватил мою ладонь рукой. - В тех четырёх днях я бы ничего не хотела менять. Но я всё равно не понимаю... Что ты делал здесь, на этой вилле? Почему? И зачем ты был здесь?
Такие мужчины как Гордон Старк ничего не делают просто так. Они всё делают идеально. Даже обманывают маленьких глупых Колючек в том, что эти свидания в темноте - это не просто развлечение. Это что-то большее.
А может быть, маленькие глупые Колючки идеально обманываются сами.

Прежде чем лечь рядом с Алисой, я скинул пиджак, вытащил запонки из манжет, а рубашку рывком стянул через голову. Возиться с пуговицами не было никакого терпения.
Разгоряченная кожа на прохладных лепестках розы, которые сминаясь под тобой, испускают бесконечно нежный аромат - контраст, вызывающий новую волну возбуждения.

- Ты должна это почувствовать, - прошептал я, скользя по ее гладкому бедру ладонью, задирая подол тесного платья. Алиса подняла бедра, помогая мне стянуть ткань с попки. Как только платье розовой волной собралось на талии, Алиса порывисто села, вытянув руки вверх.

Платье полетело туда же, где белела в сумраке моя рубашка.

Алиса так и сидела, задрав руки над головой, а я задохнулся от открывшейся мне картины. Форма груди была идеальной. То, что побывало в моих руках, что было нещадно зацеловано прошедшей ночью, обрело свои видимые очертания. Пальцы потянулись к женскому совершенству, сначала тронули сосок, потом накрыли грудь полностью и медленно ее сжали.
Клянусь, они действовали самостоятельно! Потому что я в этот момент смотрел в блестящие глаза Алисы, на ее чувственный рот, который слегка приоткрылся, втягивая через зубы воздух. Рот манил, требовал, чтобы его поцеловали. Но и груди просили не меньшего внимания! Как разрешить дилемму?

Я нашел выход, мое желание подсказало его.
Алиса была опрокинута в пучину розовых лепестков. Протяжный стон подсказал, что и она почувствовала контраст прикосновений прохладных лепестков к обнаженной коже. Жаждущие поцелуя губы нашли ее рот, а мой торс, когда я навис над Алисой, дотронулся до ее возбужденных сосков. Я слегка потерся о них, а потом, не выдержав, сдавшись взбунтовавшимся чувствам, вдавился в ее тело.

Губы, стремящиеся получить наслаждение, начали долгое путешествие по телу Алисы, целуя, вылизывая особо нравящиеся места. Напряженные соски по очереди утонули в горячей влажности моего рта, отдались нетерпеливому языку, из-за чего Алиса опять протяжно втянула воздух.
Маленький пупок не был пропущен и тоже получил свою долю ласки.
Мои руки прокладывали путь для моих губ. Только что они гладили тугие бедра, и вот их уже целуют губы. Руки раздвинули ноги Алисы, и губы тут же зацеловали те места, где свой невидимый след оставили пальцы.
Оставшаяся трезвой частица мозга отметила, что на Алисе не оказалось трусиков! То есть их изначально не было. Она шла на свидание со мной абсолютно голая под платьем! Мой стон смешался со стоном Маслинки.

Когда мои пальцы и губы добрались до сокровенного, Алиса глубоко дышала, инстинктивно поднимая бедра навстречу моему рту. Она открылась вся, без стеснения и позволила мне насладиться нежностью ее тела.
Вот ее дыхание сбилось, Алиса замерла. Я чувствовал руками, прижимающими ее лоно к моему лицу, как она на мгновение застыла, а потом сорвалась в крик. Не сдерживаясь, не стесняясь, щедро делясь волной оргазма со мной.