Сказочные Вечеринки

Каждую перемену я наблюдала из окна жизнь села. Вот прозвенел звонок с первого урока, я присаживаюсь к окну. Вижу, как двое моих мальчиков Степа и Сема бегут в школу. Зоя Семеновна заболела, поэтому первый урок для них был отменен. Мои мальчики - два сына близнеца, сейчас в первом классе, но уже успели дать понять, что научить хоть чему-то этих активных мальчишек будет очень тяжело.
Вот звонит звонок с четвертого урока. Как быстро пролетает день. Все спешат в столовую. Мне бы тоже хотелось бы, пообщаться, вон какие все веселые. Но столовая в школе своя, обедают учителя среди детских криков и смеха.
Еще минутку посидев у окна, я направилась на обед. Мне не хватало общения со взрослыми на взрослые темы. В школе только о детях и говорят. А дома только дети. Муж уехал на заработки, ни слуху ни духу уже полгода. Но я не теряю надежды. Работа очень сильно помогала и отвлекала меня от грусти и одиночества, поэтому я не унывала.
Чем только не занимались учителя в колхозе. Агитработа, сборы займов с населения, проведение различных мероприятий, воскресники на ферме, заседания комиссий, внеклассная работа в школе.
А тут еще в клубе кино будут показывать. Все ждали с нетерпением такого важного события. Я мальчикам пообещала сводить их, но только когда сама все посмотрю. Вот на вечер договорилась, они у Зинаиды Степановны посидят, а я в свет выйду.
К вечеру только и были разговоры про Пашу Кавардак и застрявший трактор. Смотрела я на девушку и не понимала, что я к ней чувствую. Вроде и себя она нашла, молодец, но ведет себя, как мальчишка! А такая красавица ведь.
Уроки закончились, я забрала мальчишек, и мы отправились домой. Приготовила ужин, мы посидели втроем, обсуждая, как прошел день.
- Помните, мальчики, я завтра пойду в клуб! А потом мы с вами вместе сходим!
Дети обрадовались. Я потрепала их по светлым волосам и отправила чистить зубы. Перед сном прочитала им сказку.
Плотно закрыв дверь в детскую комнату, я прислонилась к двери и закрыла глаза. Вот и еще один день прошел. Я улыбнулась и пошла в свою комнату готовиться к завтрашнему дню. Сразу подготовила платье для кино, начистила туфли до блеска, проверила домашнюю работу. За окном была глубокая ночь, но сна не было ни в одном глазу. Я сидела за рабочим столом, опершись на руку и думала о том, что же мне уготовано в будущем.

Иногда мужчины чувствуют себя хозяевами положения. Иногда им кажется, что они делают всё правильно и других вариантов развития событий нет. И иногда от такого хамского, доминантного поведения у некоторых женщин кружится голова, по коже бегают мурашки и звенит в ушах. Кто-то в такие моменты говорит про бабочек в животе, но Галина о сказочных насекомых никогда не слышала. Ей в молодости родители сказали выходить замуж, она и пошла. Иначе было не выжить.


Галина хотела было возмутиться, потому как с её близким человеком невозможно так обходится, но председатель опередил готовую вырваться тираду.

Развернулся и вышел чеканным шагом, а заведующая сельпо стояла с застрявшими в горле словами и широко открытыми глазами.

– Что это было-то? Откуда вдруг такой интерес проснулся? – озвучила вертевшиеся на языке вопросы Аннушка.
– Кто б знал, подруженька. Сама не ведаю. Всегда только здрасти да шахтерские, а сегодня как собака покусала.
– Ой, Галчонок, не видать тебе теперь покою. Уж если председатель за тебя возьмется, спасу не будет. Он в ежовых рукавицах весь совхоз держит, а ты простая русская баба.
Галина покачала головой. Может и русская, но точно не простая. За всю жизнь одному была верна и после смерти оставалась. Да и одной уже как-то привычно.
– Пойду завтра в клуб, Аннушка. За общение, надеюсь, никто нас не осудит. А дальше видно будет. Давай домой собираться, что ли? Время уже позднее.
И по дороге домой, и за ужином, и даже перед сном Галину не отпускали мысли о произошедшем. Казалось ей, будто не было ничего. Будто всё привиделось. Ведь уже столько времени прошло со смерти мужа, никогда Ульянов никаких знаков внимания не оказывал. А тут в клуб позвал. Чудно.

Наутро Галина проснулась раньше солнышка, приготовила кашу овсяную, кастрюлю борща сварила да кролика потушить с капустой успела. Вдруг председатель, как и она, после работы зайдет голодный. А у нее только батон вчерашний да консервы. Такое только кот стерпит, а мужик вряд ли.

В магазине день тянулся хуже трактора из брода. С одной стороны, Галине хотелось, чтобы он поскорее закончился, а с другой, она боялась, что наступит вечер, а председатель пожалеет о своих словах и не придёт. Или придёт, но разговаривать с ним будет не о чем. Галя очень не любила разоваровываться в людях. Поэтому всегда помнила о том, что чтобы не разочаровываться не нужно очаровываться. И держала перед собой невидимую стену. Такая – не пол в деревянном доме. Чтобы в ней появилась дыра, надо постараться.

Прибежав с работы, Галина нагрела 2 ведра воды на газовой плите – топить баню некогда, намылась, заплела волосы и надела лучшее платье. Посмотрела на себя в зеркало и тут же отвернулась. Нечего.

Услышав скрип калитки и шаги, Галина испугалась, схватила кота и прижала его к груди.


– Это... Да это так, Прохор Гордеевич, ерунда. Может, поесть хотите? У меня борщ есть, капуста с кроликом. Чаю с вареньем могу предложить. Простите, не знаю какое любите.

Вечерело, и к клубу потихоньку потянулся народ. Большинство нарядные - девки с бусами, в платьях, парни в вышитых косоворотках. В воздухе плыл сизый дымок папирос, где-то за углом еле слышался звон стаканов. Вокруг клуба густо цвели георгины, через ограду переливался девичий виноград с уже покрасневшими листьями. Баянист наигрывал одну за другой частушки.

Трактористы, право слово
Удивительный народ
На пути ставок увидят –
Переедут его вброд!

Частушка и правда была смешная, и Максим засмеялся вместе со всеми.
- Эй, ты чего? Отдай сейчас же!
Кавардак прижала к себе его сбитую фуражку и помотала головой.
- Отдай! Да на что она тебе?
- На долгую память, - пропела Люся и ехидно улыбнулась.
- Люся! – одернул ее Максим.
- А я что, я ничего, - мурлыкнула она и потянула Леньку за рукав. – Пойдем, Леонид. Пока наша стахановка и на тебя не набросилась.
Максим наклонился и поднял с крыльца «Учебник тракториста», повертел в руках, озадаченно хмыкнул.
- И на кой ты его с собой таскаешь… Читать в клубе собралась, что ль? – он весело взглянул на Пашку и потянулся наверх, убирая учебник за высокую притолоку крыльца. – Достану его, когда фуражку вернешь. Все равно тебе он в клубе ни к чему. Слушай… - он обошел ее по кругу, разглядывая. – Мне кажется, я тебя в платье первый раз вижу.

Путь в тысячу ли начинается с первого шага.

После спокойствия гор и слегка разреженного воздуха шум города и сновавшие туда-сюда люди вызывали головную боль, в глазах рябило, радовалась только панда - можно состроить умильную моську и выпросить еду. Хотя, куда ей еще больше? Вопрос глубоко философский и по сути риторический, мда.
Хочешь увидеть, как живут страны, что выбрали путь, похожий на наш? Как управляют вожди и партии? На что надеются люди? Вперед, меняй желтое на походный костюм, сандалии на ботинки и в путь. Терпение мое не вечно, братец, а я далеко не Будда и даже без посоха ты получишь по шее раньше, чем успеешь сказать КП. Пусть я Мао, но не ставила себя выше людей. Медитация, как настроиться на медитацию посреди шума и беготни? Русский я знаю, и причину гвалта вокруг выяснила еще до того, как выбрала себе место "на Камчатке", как выразился водитель автобуса. Почетная делегация, да? Неплохо. Ходить далеко мне не привыкать, но если можно проехаться, почему нет? Сяовэй, вот что ты нашла на этот раз? Ты же панда, не мартышка, ну... Впереди ухабистая дорога. Медитация, прощай. Зато посмотрю на природу и людей, как говорится, в естественной среде обитания. Ну-ка, что тут у нас? Газета? Почитаем, почитаем, пока автобус едет по сравнительно неплохой трассе. "Светлый путь", какое оптимистичное название.

- Как это ерунда? В аварийном доме, можно сказать живешь. Ты, Галина, не скромничай, мы люди колхозные, должны помогать друг другу по мере сил.
И вдруг Прохор Гордеевич внезапно осознал, что он не просто председатель, а еще и мужчина. Поддерживать дальше начальственный привычный тон было даже как-то неудобно.


- Откушать, конечно, можно. Я все люблю. Благодарствую.
Ульянов неловко разместился на стуле, то и дело поглядывая на хозяйку. Хотел завести непринужденный разговор о покосе там или коровнике новом. Да только когда поставила Галина Тимофеевна перед ним тарелку свежего ароматного борща, так все мысли из головы председателя и улетели.
Гордеевич ел, наслаждался каждой ложкой в прикуску с бородинским хлебом и просто млел от удовольствия.
- С самого детства такой вкусноты не пробовал. Ох, бывало маманя борща наварит, рассадит нас всех под яблоней на летней кухне, а мы с братишками да сестренками ложками стучим. Да, разлетелись, кто куда...а иных и нет уже. - председатель глубоко вздохнул - Не колхозная столовая. Хоть там тоже неплохо кормят, но ничто не сравниться с едой домашней.
- А жена ваша что же не готовила?
Председатель нахмурился. Что жена? Светлана из другого теста была. Все повторяла что их брак - чистый мезальянс. Когда был зампредседателя райкома Партии, так любила, как поперли с должности в дальний колхоз - так и любовь сразу прошла. Но не мужское это дело на жену жаловаться. Что было - то было.
Прохор Гордеевич тяжело вздохнул и отставил пустую тарелку.
- Собирайся, Галина. Пойдем в клуб. Потому как в таком платье одной дома сидеть - просто преступление. Если хочешь, это тебе такой приказ от начальства.
Ульянов поднялся и поправил усы.
- А на сплетни бабские ты внимания не обращай. У кого своей жизни нет, тот об чужой гутарит без умолку. Пусть завидуют, если хотят - он какую кралю председатель с собой привел.
Он подмигнул Галине.
Шушукались, конечно. Но председатель с Прониной под ручку гордо прошествовал в фойе клуба, чтобы поздороваться с Кузьмой Кузьмичом.
- Смотрите-смотрите, Ульянов с Прониной идет! - воскликнула главная сплетница колхоза - скотница Нинка - А я думаю, чей-то он постоянно в сельпо захаживает?
- Спиридонова! - рявкнул председатель - Что-то я тебя на сенокосе сегодня не видел. Опять отлынивашь?
Нинка ойкнула и скрылась в толпе.
А Прохор Гордеевич, прекратив частушки, встал за конторку и взял слово.
- ...и по сенокосу...плохо, плохо работаем, товарищи! Где это видано сено лежит, а народ прохлаждается. Дед Леня...да-да, не прячься, вместо сенокоса на рыбалку побежал. А если так все? Давно надо было сено убрать!
Также информирую, что в село ожидается прибытие иностранной делегации. Молодые комсомольцы, сочувствующие и даже гости из капстран! Решили они, товарищи, посмотреть как живет простой советский народ. Так что, встретим и не посрамим "Светлый путь"!
Ну, и о приятном. Сегодня мы чествуем наших колхозных передовиков с вручением наградных выпмелов. И я рад назвать их имена...
Кузьма Кузьмич дал команду и вновь заиграл баян. А Председатель стоял с двумя вымпелами:
- Прасковья Кавардак и Максим Чеширский! Давайте, выходите, где вы?
_________________

- Трактористы в платьях не ходят! - уверенно заявила Пашка - И трактористки тоже! Отдай! Теорию повторять буду!
Но Максим и не думал возвращать ей учебник, только стоял и посмеивался, пользуясь тем, что Пашка от горшка два вершка.
- У меня может вкус спеЦсыфический ...не всякое платье могу носить! А, ну отдай, а то закричу!
И Пашка вскрикнула.
- Вы чего? - на ступеньках показалась учительница Ирина - Идите, зовут вас там!
Кавардак засопела, рывком бросила фуражку Максиму, а сама собрала ткань платья, зажала дыру в кулаке и зашагала в клуб.
- А вот и Кавардак!
Под аплодисменты она прошла вперед и встала рядом с конторкой, не поднимая глаз.
- Ну...скажи что-нибудь! Не молчи, как сыч! - шептал ей завклубом.
- Надо стараться работать лучше, как Паша Ангелина, работать всем, не покладая рук...вот ...и вообще...трактор - это не просто машина! Это наше будущее! - пролепетала Пашка.
И тут увидела, что председатель протягивает ей наградной треугольный вымпел. А когда Пашка взяла вымпел, что поняла, что отпустила платье, и все видят дыру на нем. Поначалу никто и не замечал, а когда Прохор Гордеевич вручал второй вымпел Максиму, кто-то из толпы воскликнул:
- Гляди, у трактористки прореха!
- Конечно, с иголкой и ниткой, это тебе не на тракторе!
Пашка захотела провалиться сквозь землю.

Пока Максим с Пашкой препирались на крыльце, народу в клуб набилось изрядно. В большом зале были заняты все стулья, кому не хватило – стояли вдоль стен.
Перед Пашкой расступились, пропустили к конторке. Смущалась она ужасно, краской залилась до самых ушей, но речь все ж смогла сказать.
- Гляди, у трактористки прореха!
Вот люди глазастые! Если б не крикнули, сам Максим и не заметил бы, наверное. Зато сразу понял, зачем Кавардак нужен был учебник. И фуражка. Ему даже немного неловко стало, но он быстро поднялся за конторку.
- Главное, товарищи, чтобы прорехи не было в умах! – заявил он, перекрывая смешки. – Прасковья-то не просто у нас передовик, а к знаниям тянется так, что даже учебник с собой в клуб взяла. Завсегда готова учиться. А тому, кто потешается, прорехи надо у себя поискать, да и не на одежде вовсе. Что до вымпела, - он повернулся к председателю, - спасибо за доверие, Прохор Гордеич. Не ударим в грязь лицом перед иностранческой делегацией!

Под аплодисменты Максим взял Пашку за руку – крепко, чтоб не вырвалась, - и повел к задним рядам. Поймал боковым зрением обернувшуюся Люсю, рядом Леньку с удивленным лицом. Немного потолкавшись, протиснулся к высокому приступку, на который в прошлый раз ставили проектор. Проектор в этот раз установили под самым потолком, поэтому Максим обхватил Пашку за талию, поднял и усадил на пустующий приступок, она только ойкнуть успела. Зато оттуда был самый хороший обзор на весь зал.

Кто, кому и что должен - вечный вопрос. Как "быть или не быть?". Но Галина никогда не рассматривала его, не верила, что существует позиция: ей должны. Только как продавцу в сельпо, который товар просто так дает. Всю жизнь она должна была кому-то. Родителям - быть послушной, мужу - вести хозяйство, детям - кормить, поить, учить. И при этом в ответ она никогда не получала того, чего хотела. Родители всю жизнь вкалывали, времени на дочку не было, муж больше любил самогон, чем ее, максимум цветок у соседки воровал. А дети разъехались и только когда нужны деньги вспоминают. И поэтому привыкла Галка запрещать себе мечтать, только на себя рассчитывать приходилось. Даже платье, в котором сейчас красовалась, через связи в райпотребсоюзе добывала. Никто кроме нас.

Но гость про это не ведал. Кажется, стеснялся так же сильно, как и хозяйка. И это, если честно, подкупало. Не председатель совхоза к ней пришел, а человек. Мужчина.




От одного вида гостя, который уплетал ее борщ, женское сердце будто сжалось. Галина готова была всю кастрюлю скормить, лишь бы сидеть подольше и любоваться. Даже кот на руках притих, только замурлыкал, будто почуял, что хозяйке нельзя мешать. Ему было невдомек, что кроме любования голова женщины была забита разными мыслями. Ведь никто другой как женщины умеют себя накручивать.

И зачем только спросила? Ведь не ее это дело. Чужой мужчина. И отчитываться ей не должен.


Он и не стал. Доел, поднялся и показал свой командный тон. Хотела Галка еще кролика предложить, да передумала. Ульянова люди ждут, а она готова с ним на кухне до ночи сидеть, смотреть как он ее борщ уплетает. Не по-советски это.

Покачала головой Галина на это утверждение и промолчала. Так-то дело говорит, только одно - головой понимать и совсем другое - слушать сердцем. И ее в такие моменты от негодования всегда заходилось. Не получалось пропускать мимо ушей, так воспитали, наверно.


Вот и сейчас, глядя на эту сцену, Галина лучезарно улыбалась и благодарно смотрела на Ульянова. А внутри про себя отметила никогда не водиться со Спиридоновой и в магазине дефицитные товары перестать предлагать. Потому что нечего придумывать того, чего нет, и завидовать. Посмотрела вслед и свою частушку выдала:

Собрались у клуба люди,
Веселись честной народ,
И про сено не забудет,
Потанцует, попоет. У-у-ух!


После председатель взял слово, а Галина стояла в толпе, слушая каждое слово. Все по делу говорил Прохор Гордеевич. Как маяк, к которому плывут корабли, тянулись к нему люди. И Галина не была исключением.

Сидя рядом с Максимом Пашка, кажется, даже дышать забывала.
То, что он вступился за нее стало для трактористки полной неожиданностью и она просто не знала, как на такое внимание реагировать. Что первый парень на деревне забыл рядом с ней? И что теперь делать? Сбежать домой? Совсем уж невежливо. Поэтому Кавардак сидела на приступке и молчала.
Ладно бы кино смотрела, так нет. Спроси про содержание фильма - и двух слов сказать не сможет, совершенно не следила за происходящим на экране. Хотя, персонажи там только и делали, что разговаривали. Нет, чтобы погони или дикие животные как в "Укротительнице тигров".
За учебником, правда, Паша все-таки сбегала. Книга-то ценная, редкая, такими разбрасываться нельзя и сейчас учебник чинно лежал на ее коленях.
- А ты только про трактористов читаешь?
Пашка пожала плечами.
- Специалист всегда должен теорию знать на зубок! - выдала Кавардак - И вообще, я хочу в будущем на Север завербоваться или на целину, я уже туда писала, но ответили, что опыта пока маловато.
О том, что бабушка упросила председателя не давать единственной внучке направления из колхоза она, разумеется, не знала.
- ...но я не только про трактора читаю - шепотом ответила Паша и, встретившись взглядом с Максимом, внезапно опустила глаза - Мне еще Блок нравится, который поэт. Я в библиотеке книжку брала. Он хоть не пролетарский поэт, и можно сказать представитель упаднического строя, но...уж больно пишет хорошо.
Как день, светла, но непонятна,
Вся — явь, но — как обрывок сна,
Она приходит с речью внятной,
И вслед за ней — всегда весна.
Вот здесь садится и болтает.
Ей нравится дразнить меня
И намекать, что всякий знает
Про тайный вихрь ее огня.
- Кхе...кхе...потише там наверху - донеслось до них чье-то недовольное бормотание и Паша, смутившись, перестала декламировать стихотворение.

Зал клуба был заполнен, как говориться, под завязку. Кажется, на киносеанс пришли не только жители Кукуево, но еще из парочки соседних деревень, где своих "очагов культуры" не было. Дошло до того, что мест некоторым не хватило и люди стояли в проходах, некоторые даже пытались курить, за что получали нагоняй от Кузьмы Кузьмича.
Прохора Гордеевича с Галиной Тимофеевной усадили в первый ряд. Ульянов куда с большей радостью разместился бы где-то позади, чтобы не чувствовать как в спину впиваются заинтересованные взгляды односельчан. Но, что поделать, председатель.
Все равно, во время фильма он сумел взять ее за руку, а посреди особенно душевной сцены между двумя влюбленными на экране, даже приобнял за плечи.
Но как только фильм закончился, Ульянов поспешил на выход из клуба, под предлогом проводить Пронину домой. Народ еще долго не будет расходиться, обмениваясь впечатлениями о кино, а молодежь и подавно, но это избавит от ненужных глаз.
Плохо, что в Кукуево всего две улицы и хочешь - не хочешь, а за пару минут до дома дошагаешь. Тем более, что жили они практически рядом.
Прохор Гордеевич и Галина Тимофеевна медленно брели по темной сельской дороге. Один лишь фонарь висел над конторой на противоположной стороне улицы, и оба остановились у калитки дома Прониной.
- Хороший был вечер...
Ульянов мял в ладонях свою шапку.
- Галина...я еще приду. Завтра приду. И послезавтра приду. Так и знай.
Они стояли и смотрели друг на друга, в свете покачивающегося фонаря из-за внезапно разыгравшегося ветра.
Да что я, школьник что ли!
Прохор Гордеевич подался вперед, чтобы обнять Галину и вдруг крепко прижался к ее губам.
- Гордеич! Гордеич!
....итить твою мать!
Председатель и Пронина резко отпрянули друг от друга.
В конторе сторожем числился дед Слава, работник заслуженный, который весь свой смысл видел в труде и отказывался уходить на покой, несмотря на восьмой десяток. "Я так помру сразу!" - говаривал дед Слава. Пришлось взять ночным сторожем в контору.
- Дед Слава, что такое!?
Старик, запыхавшись, выдал:
- Из района звонят! Тебя требуют! Срочно! Беда, Гордеич!
Быстро попрощавшись с Галиной, Ульянов бросился к конторе и телефонному аппарату.
- Да. Ульянов у телефона. Что?
Председатель становился все мрачнее и мрачнее, а повесив трубку, побежал к клубу, у которого, как и ожидалось было полно людей.
- Товарищи! Коммунисты и комсомольцы! - громко прокричал Прохор Гордеевич, привлекая внимание и вынуждая остальные разговоры смолкнуть - Идет ураган! Уде накрыло Абрикосовку и Дмитровку, самое большее часа через два ураган дойдет и к нам! Сено, товарищи! Сено на поле лежит не убранное! Срочно нужно его в снопы и отвезти под навес. Задействуем весь доступный транспорт, все машины, трактора, лошадей с подводами, которые по дворам.
Но главное - это, все наши колхозники и жители деревни. Одни не сдюжим, только вместе. Вместе надо сено убрать! Все, силы нужны, каждый человек мне важен! Стучите в дома, поднимайте народ!
_________________

- Ну, вот видите, Зоя Павловна, какие молодцы товарищи спортсмены! – с удовлетворением произнес Кузьма Кузьмич, как только в зале включился свет, и зрители встали со своих мест и начали продвигаться к выходу. – Не позволили бандитам сбежать за границу! Больше надо снимать таких картин для советского зрителя.
- Фильм и в самом деле интересный, - улыбнувшись, ответила Орловская. – Я ведь никогда не была на море, и яхту ни разу в жизни не видела…А вы, Кузьма Кузьмич?
- Не доводилось, - сухо ответил Брехунов, пропуская секретаря вперед.
Они вышли на улицу, удивленные тем, что расходиться после окончания фильма никто не спешил. В сумерках сентябрьского вечера отчетливо слышался задорный девичий смех, перекрываемый громким гоготом парней.
- Что ж… - Зоя Павловна вздохнула и посмотрела на завклубом. – Мне пора домой. До свидания, Кузьма Кузьмич.
- Смею вам напомнить, товарищ Орловская: в понедельник в клубе намечено совещание, посвященное празднованию очередной годовщины Октябрьской революции.
- Все работники клуба оповещены. Парторгу и комсоргу позвонила, - привычно отрапортовала секретарь. - Надо бы еще Прохору Гордеевичу напомнить… А вот и он, кстати… Что-то случилось…

Люди вокруг загалдели.
- Ураган! – повторила Зоя Павловна, в тревоге хмуря брови. – Вы слышали, Кузьма Кузьмич? Ураган идет! Нужно звать людей, пока не поздно! Я побегу по домам… Вы со мной?
- Отчаянная вы женщина, товарищ Орловская! В таких туфельках , как ваши, извините, далеко не убежать… Так что бегите сначала домой…Переобувайтесь во что-то подходящее…Да хоть в галоши! Или ботики!
- А вы?
- А я за Федором Махоркиным, а потом - в поле! Снопы вязать.

Кто бы мог подумать, что Кавардак не только тракторами увлекается, а еще и стихи наизусть знает! Сам Максим в школе поэзию не любил, разве что из Есенина что-то нравилось, но в памяти держалось плохо. А тут оно так красиво прозвучало… может, и перечитать стоит.
Он хотел сказать об этом, но на них зашикали, требуя тишины.

Поэтому он замолчал, но на Пашку поглядывал удивленно. В мерцающем свете экрана она выглядела как-то по-другому. Пропали все цвета – платье, ленты в волосах, веснушки… И даже казалось, что это совсем незнакомая девушка. Максим даже не сразу понял, что мысленно назвал Кавардак девушкой.
Она вообще то всегда была кем-то вроде мелкого соседского сорванца, от которого вечные хлопоты и заботы, но который за словом в карман не лезет. Но сейчас выглядела как-то иначе, и это здорово сбивало с толку.
Вот взять Люсю – ее легко можно назвать красавицей, всё при ней – и взбитые кудри, и губы бантиком, и глазищи синие… фигуристая, опять же. Ничего этого у Пашки не было, только нос курносый, косички эти да губы искусанные. И на что он смотрит, спрашивается?..
Она повернула голосу, посмотрела на него и Максим отвел глаза.

Фильм закончился, благодарные зрители разразились аплодисментами, и Максим тоже машинально похлопал, хотя за сюжетом почти не следил – а стоило бы, не так уж часто в клуб кино привозили.
Народ не торопился расходиться, не спеша убирали к стенам расставленные стулья, толпились на крыльце. Чеширский присел на широкие перила, достал из нагрудного кармана пачку «Казбека», раскрыл. Чиркнул спичкой, прикуривая.
- Понравился тебе фильм? – спросил Пашку, выдохнув в сторону дым.

Мирный вечер порушил председатель с вестью об урагане и с Максима махом слетело благодушное настроение, он соскочил с перил, переглянулся с Кавардак.
- Надо бежать в гараж.

Победи себя и выиграешь тысячи битв.

Ехать в автобусе "на Камчатке" было поинтереснее, чем проходить упирающиеся в небо горы. Горы так прыгать не умеют. И вилять зигзагами со словами "ща я вам покажу, как у нас в колхозе ездют". Правда, петляли мы недолго - товарищ Тарасюк едва стекло портфелем не прошиб, чтобы донести до любителей скоростной езды, что тут как бы не только он и овраги, а еще уважаемая делегация, и экстрим он полезен, но не в таких количествах. На что ответ был, что ветер крепчает и вот-вот ураган доберется. Да, Мао, ты и везение. Стоило спуститься вниз с гор и сменить желтое и сандалии на брюки и ботинки, чтобы нарваться на ураган здесь, внизу. Делегация поехала дальше, а я осталась, чтобы пройтись пешком (сама, совершенно добровольно, дедушкой, ведущим Поднебесную в светлое будущее, клянусь).
- Только чтоб Ульянов позвонил и доложил все по чину, как вы добрались, товарищ Мао.
- Конечно, товарищ Тарасюк, - пожимаю протянутую руку, мысленно пнув себя, привычки они такие привычки. - Сяовэй, это не тебе. Пошли давай. Пошли, кому говорят.
ДК близко, а я хожу быстро, да и обувь у меня более удобная сейчас, мда. Автобус зигзагами больше не ехал, и председателю даже не придется никому звонить, так как я не сильно отстала, и дошла, когда половину делегации уже представили и решали вопрос куда и как. Тут красиво, ну а ветер он везде ветер, только на высоте холоднее. И дышать здесь легче.

В эти моменты Галина не вспомнила молодость. Она почувствовала себя молодой, красивой и, главное, нужной. Удивительное ощущение своей неповторимости и значимости, от которого за спиной расправляются крылья.

Галина сидела рядом с Прохором и совершенно не вникала в события на экране. Они были белым шумом, через который она впитывала в себя чужое присутствие, запах, дыхание. Она прикрывала глаза и пыталась представить, что это не клуб и вокруг нет толпы. Что это лавочка около ее дома, где они отдыхают вечером после рабочего дня. Слушают песни цикад и щелкают семечки. Или кровать. Ой, нет. Сейчас не надо. Иначе покрасневшие щеки ничего не скроет.

И именно на этой мысли Галя почувствовала как ее руки касается мужская – мозолистая и огромная по сравнению с ее. В ответ на это по телу пробежали мурашки – от макушки до пят. Галина не отдернула руку, решив что в темноте зала мало кто увидит, да и слишком приятно было это касание, чтобы добровольно себя его лишать. Та, кто изголодалась по телесному контакту, точно не будет. Всегда считала себя умной.



Кино закончилось слишком быстро. По крайней мере, Галине казалось, что она может сидеть рядом с Прохором до глубокой ночи. Или больше. Но время вышло и они в числе первых пошли по улице, где только фонари могли их услышать.
–Хороший был вечер...
–Я бы даже сказала, уникальный. Не помню, чтобы когда-то проживала что-то подобное. В смысле, у меня был муж, но таких прогулок вдвоем практически никогда не было. Сын родился и завертелось. Да и до этого тоже как-то... – Галина замялась, поняв, что ей особо нечего рассказывать. Да и говорить про мертвого плохо не хотелось. А хорошее она не могла.

Но тут случилось то, что случилось. Они подошли к ее дому и председатель ее поцеловал. Прижался крепко своими губами и будто часть своей души в нее вдохнул. Даже запах табака Галине показался сладким. Волшебство да и только. Но как любая магия, она быстро растаяла. Прохора срочно позвали к телефону и Пронина не имела никакого права его останавливать.


Зайдя в дом, Галина переоделась в халат, положила себе и коту разогретого тушеного кролика и принялась за еду. На нервах аппетит проклюнулся зверский. Когда она уже заканчивала, в дверь постучали. Галя подумала, что это может быть председатель, охнула и поспешила открывать. Но за дверью стояла Аннушка со старшим сыном Сашкой.
– Собирайся, подруга. Идет гроза. Нужно собирать сено, пока не ливануло.

Галка всплеснула руками, натянула штаны, кофту, платок. Налила в бидон воды колодезной, схватила единственные грабли, что были.
– Поспешим, дорогие. Не можем опоздать.
На поле они прибежади как раз вовремя. Кто-то сено сгребал, а кто-то в кузов закидывал. Кто-то из мужиков матом ругался на то, что в темноте ничего не видно, а кто-то из баб причитал да охал. Галина же молча принялась за работу, время от времени поглядывая на небо. И думала о том, Прохор Гордеевич как в воду глядел, когда про сенокос говорил. Чуйка на беду. И ее бедовую не обошёл стороной.

"Не понос, так золотуха" - подумал Ульянов, когда рядом с клубом остановился автобус и оттуда высыпали, с интересом озираясь по сторонам, иностранцы. А с ними и корреспонденты с ручками и блокнотами, и фотоаппаратами наперевес.
Здрасьте, красивые, нарисовались.
- А вот и сам председатель колхоза, товарищ Ульянов! - громко и медленно произнес Тарасюк и пожал ему руку, уже тихо добавляя - Поприветствуй делегацию, что смотришь как сыч?
- Драсти.
- Ух, насилу к тебе добрались. Были уже во "Вперед, к коммунизму", в колхозе Ермолаевны, да задержались по пути. А что тут происходит?
- Некогда мне, Степан Денисович. Сами видите - ураган. Сено убрать надо!
Тарасюк покачал головой.
- Какое сено! Тут дело партийной важности!
- Какое сено? Сами знаете, не будет сена - скотину кормить нечем будет, повымрет все, комбикормов от вас же вовек не дождешься, да и не хватит их на всю зиму.
- Ну ты это...ты что такое говоришь, да еще при иностранцах!
- Да пусть слышут. Колхозу я сгинуть не дам!
- Ладно-ладно - Тарасюк потянул Ульянова за рукав - Не горячись, Гордеевич...а то потом напишут.
Председателю не надо было напоминать о силе слова. Одна лишь негативная заметка в газете и для него все может быть кончено.
Прохор Гордеевич глубоко вздохнул и подошел к автобусу.
- Дорогие гости, с прибытием в колхоз "Светлый путь". Милости просим. Завтра организуем вам встречу, как полагается, с хлебом-солью, все покажем и расскажем, а Кузьма Кузьмич даже концерт в клубе организует. А сейчас к нам ураган идет и надобно с полей сено убрать, так что...кто желает помочь и не боится работы - давайте с нами!
К Клубу подкатил видавший виды и наконец-то оказавшийся на ходу председательский "газик" и Ульянов с интересом поглядел на вызвавшуюся добровольцем девушку.
- Это Мао Венлинг из дружественной Китайской Народной Республики - отрекомендовал Тарасюк.
Та сложила ладони вместе и кивнула головой. Не зная, что сделать в ответ, Прохор Гордеевич сделал русский поклон до земли.
- Ты это...подальше держись, кабы не зашибли! И это кто у тебя, енот что ли? - громко произнес он Вен и запрыгнул в кабину.
- Ульянов, а ты куда? Ты ж председатель! - не унимался Тарасюк.
- И что же, когда мои люди на поле, чаи должен распивать с иностранцами? Не такой я человек!
- Доложу начальству! - Тарасюк пригрозил кулаком.
- Пиши. Сразу в ЦК Политбюро! - огрызнулся Прохор Гордеевич и с третьей попытки завел мотор.
На полях кипела работа. Хоть вокруг зияла непроглядная тьма, немного света было от фар тракторов и машин, чей гул раздавался отовсюду. Звезд и луны на небе не было видно - свинцовые тучи и пронизывающий ветер. Но Ульянов этого, словно не чувствовал, наоборот, даже жарко стало, когда таскал сено, взваливал сноп на плечо и нес до ближайшего трактора или подводы.
Утер пот со лба, снял и отбросил в сторону пиджак и расстегнул рубаху. Должны успеть. Немного осталось.
Хватаясь за следующий сноп сена он с удивлением увидел Галину и от неожиданности замер на месте.
- Галя, и ты здесь?
Председатель и Пронина посмотрели друг на друга и Ульянов улыбнулся. А потом раздались первые раскаты грома.
_________________