Svetlaya-a:
Спасибо большое! Что же там у отца происходит? Интересно, что о дне рождении помнит только Ник)
mariatos:
Мимими! Долгожданная глава! Девочки, ну какие вы молодцы! Непомерное вам спасибо!
Ник помнит про др.. Мило) но, учитывая, что он уже признался в любви.. Понятно )
Кристюша:
Присоединяюсь к читающим) Очень понравилась книга, спасибо всей команде за нее!
Мне понравилась Харпер. Да, она где-то суховатая, но отнюдь не бесчувственная. И пусть на многие вещи у нее пессимистичный взгляд, но Харп в своей профессии насмотрелась на многое, так что это скорее реалистичность даже. И ведь права во многих своих суждениях!
А еще мне нравится Ник. Конечно же. Он не мог не понравится))
Как он закадрил девушку, еще в колледже, а?)
Ну как можно было сопротивляться, если тебя с первые же секунды женой выбрали. Меня вообще покоряют его признания, которые он произносит для Харпер.
Мне также очень импонирует его поступок по отношению к бывшей и своей падчерицей. С такой нежностью он о последней рассказывает - это не может не покорить.
Единственное, что в этом мужчине немного совсем не нравится, это то, что он не может признать и свою вину в том разводе. Ибо в той ситуации он должен был жене уделять время больше, чем работе, а не наоборот.
Хотя я вовсе не считаю, что Харп тут не виновна. Им обоим тогда надо было иначе поступать, но прошлое не вернешь.
Зато есть настоящее. В котором они вновь встретились. И меня очень порадовало, как много всего Харпер чувствует с Ником. Она с ним оживает будто. И она молодец, что отказалась от самолетов, продолжив путешествие на машине.
И он... ведь любит же. О день рождении вот помнит, в отличии от родных.
Им осталось только хорошенько поговорить, встать на "место" друг друга. Понять ту ситуацию и простить.
И пусть это не так легко, но я верю в Харпер и Ника. Они ведь уже сближаться начали, и тянет их друг другу сильно.
Lady O:
Talita писал(а):
Перевод - Peony Rose
Редактура - Talita
Редактура - Talita
Спасибо команде за перевод новой главы замечательной книги
Aruanna Adams:
Увидела подарок-обложку в теме Пункт раздачи слонов, или с Новым годом!
И поняла, что хочу прочитать историю Харпер и Ника. /*ушла в начало, постараюсь там не застревать.
Vichmand:
Спасибо, дорогая команда леди-переводчиц, за продолжение. Люблю такие романы и фильмы, где присутствует тема дороги. И двое людей, которых сближает долгое путешествие.
Vali:
Элли, Алёна, спасибо огромное за продолжение!!!
Всё так ясно расставили в комментариях, что и добавить нечего. Остаётся только присоединиться и согласиться.
Honeybell:
Милые девчонки переводчики и читательницы, от чистого сердца поздравляю с Новым годом и Рождеством!
Пожелать хочу счастливых и добрых праздников, мира в ваших семьях и благополучия, уютного тепла и понимания в доме, светлой надежды и неугасаемой веры, радостных сюрпризов, крепкого вам здоровья и великой удачи!
Спасибо, что вы есть!
mada:
Девочки, поздравляю Вас с наступающим Новым годом!
Желаю вам в Новом году исполнения всех желаний, новых начинаний, здоровья вам и вашим близким, море улыбок и отличного настроения!
Peony Rose:
Дорогие читательницы и все-все
Сердечно поздравляю вас с наступающими праздниками - Новым Годом и Рождеством! Желаю только самого лучшего настроения, заряда бодрости на весь 2017 год, смеха, сюрпризов, новых открытий, благополучия в делах, семейного счастья, обязательно крепкого здоровья и чуточку куража, чтобы все у вас в руках спорилось и горело
Огромное спасибо за поддержку - она нужна всегда, как воздух. Всем рада, всех люблю, всех крепко обнимаю и целую, и конечно, уже потихонечку делаю новую главу
Алена, Танечка, Леся - вам отдельные приветы и много горячих традиционных от меня ))
Надеюсь, у каждой из вас Дед Мороз просыпет целую повозку подарков и вдобавок украсит елочки как полагается 
До встречи в новом году!
Talita:
» Глава 17
Перевод - Peony RoseРедактура - Talita
Следующим утром, когда я вернулась с прогулки с Коко, Ник уже пил кофе и поглядывал из окна маленького ресторанчика отеля. Моя собачка запрыгнула на соседний стул и украла у Ника кусочек бекона, а я потрепала его по волосам, прежде чем сесть.
- Привет, - сказал он, немного смутившись от дружеского жеста.
- И тебе привет, - ответила я. – Спал хорошо?
- Да не особенно, - вздохнул Ник. – Бодрствовал несколько часов, изнывая от похоти, как подросток.
- Принято к сведению, как полагается, - кивнула я. – Что ж. Ты твердо и бесповоротно намерен добраться сегодня до Миннеаполиса, Ник?
Его глаза сузились.
- А что?
- Как насчет небольшого крюка?
Видимо, Ник уловил мое настроение, так как подарил мне долгий, испытующий взгляд, словно читая душу. (Ой. Ванильно-то как. Извините)
- И куда же сердце тянет?
- Абердин, Южная Дакота. Часа три-четыре отсюда. В смысле, если я буду за рулем.
- А что в Абердине?
- Хочешь сказать, что там, кроме памятника Сидящему Быку? [1] – переспросила я, набравшись сведений в Гугле несколько часов назад. И отхлебнула его кофе, получив в ответ гримасу.
- Угу. Кроме этого.
- Моя мать.
Потребовалось немало сил, чтобы произнести эти два слова вслух… внезапно мне расхотелось подшучивать, руки затряслись, и кофе Ника выплеснулся через край. Он забрал у меня чашку и сжал обе руки в своих, сжал крепко.
А когда наконец заговорил, то был немногословен.
- Скажи, когда будешь готова.
***
Мой тринадцатый день рождения выпал на субботу, но еще в пятницу мы с родителями отправились в Бостон. На самолете, о да. Паром шел только до Вудс Хоул, а оттуда нам бы пришлось брать билеты на автобус или ехать на старенькой «тойоте», а это ну совсем не подходило к шикарному вечеру, запланированному мамой.
До того мы с ней несколько недель изучали самые лучшие рестораны в городе, сравнивая виды, декор, привлекательность улицы, меню и винные карты… не то, чтобы я собиралась пить, конечно, просто хотелось оценить класс заведения. Слово «класс» очень много значило для моей мамы. И наконец мы сошлись на «Лез Этуаль».
- Идеально, - подытожила она. – Харпер, это место просто создано для нас. Осталось только привести в порядок твоего папу, и мы готовы.
Она даже позволила мне прогулять школу в этот день! Маму я любила больше всех, и так было всегда. Она выглядела гораздо моложе родительниц моих ровесников, порой на целое поколение. И была такой красавицей! Она, само собой, раньше работала моделью и никогда не теряла стремления выглядеть фантастически. Все тот же четвертый размер, блестящие волосы и зеленые глаза. Мама выглядела лет на десять моложе своих тридцати четырех и знала об этом. Флиртовала она замечательно, и конечно же, все папы ее обожали и потихоньку оценивали попку или грудь мамы, когда она появлялась в топиках с низким вырезом, облегающих джинсах или мини-юбках. У нее были вкус, стиль и прекрасное чувство юмора. Я бесконечно гордилась тем, что ее дочь. Единственным настоящим различием между нами стала способность к учебе – у меня она присутствовала, у мамы - нет. Во всем остальном мы были практически близняшками.
Когда мои одноклассники рассказывали, какую ненависть, отвращение, отчаяние испытывают по отношению к своим матерям, я приходила в недоумение и ужас. Неужели? Им не позволили посмотреть фильм «Красотка»? Но почему? И что такого, если главная героиня – проститутка? Их по-прежнему отправляют спать по часам? Да моя мамочка разрешает мне не ложиться до тех пор, пока я сама не захочу, и мы смотрим телик, едим фастфуд и красим друг другу ногти. Их мамы не позволяют дочерям делать макияж? Ого. Надо же.
Моя мама была не такой. Она была в сто тысяч раз круче, чем эти плохо одетые стареющие дамочки с короткими волосами, прихваченными розовыми в клеточку ободками, или того хуже, сдавшиеся под натиском быта бабищи с двадцатью килограммами лишнего веса и седыми корнями волос, одетые в мешковатые обвисшие джинсы и безразмерные фуфайки. Бе-е. Нет уж, Линда – я называла ее так с девятилетнего возраста – Линда была особенной. Она учила меня правильно одеваться, всегда приходила домой с классными маленькими штучками… нет, никаких там чулок в сеточку а-ля Мадонна. У нас с Линдой был класс. Хоть мы и не принадлежали к сливкам общества, но выглядели дорого, и когда нас путали с туристами, мама испытывала особую гордость. Она учила меня, как подкалывать мальчишек и потом заставить их в меня влюбиться, как флиртовать, как стать популярной и заправлять представителями обоих полов. И Бог свидетель, мама научила меня получать максимум выгоды от внешней привлекательности, потому что «смирись с этим, Харпер. Мы с тобой сногсшибательны». В то время как мои сверстницы мрачно тащились сквозь отрочество, я уверенно стояла на ногах. Более симпатичная. Лучше одетая. Веселая. И все благодаря маме, обучившей меня всем своим секретам.
Так что вечером накануне моего тринадцатого дня рождения я спустилась по лестнице в синем мини-платье без бретелек, лодочках с семисантиметровыми каблуками, с подведенными глазами и легким мазком блеска на губах. Волосы я убрала в греческом стиле, выпустив отдельные локоны из узла, чтобы подчеркнуть свою длинную грациозную шею. При моем появлении отец поперхнулся пивом.
- Линда! – рявкнул он, отвернувшись от меня. – Ради всего святого, ей всего тринадцать!
Моя мама вышла из спальни.
- И она восхитительна! Погляди на себя, Харпер! О господи! Мы как две сестрички!
Точно. На ней были серебристое платье с жемчугами и лодочки с убийственными шпильками, инкрустированными фальшивыми жемчужинками. Макияж привлекал внимание к ее алым губам – так дерзко и так по-голливудски.
- Это немножко… чересчур, тебе не кажется, Лин? –сделал вторую попытку папа. – Она выглядит на… двадцатник.
- Слышала? Твой папочка считает, что ты выглядишь на двадцать! И это так! Тебе нужно заказать сегодня мартини, чтобы послушать ответ официанта. - Мама поправила на мне ожерелье.
- Линда!
- Джимми, не дам я ей пить, - вздохнула мама, закатывая идеально подкрашенные глаза. – Ну разве что глоточек, - добавила она тихо, подмигивая мне. Я ухмыльнулась, присоединившись к веселому заговору против глупенького старого папы. Милый, но такой… ну вы понимаете. Провинциальный.
Отец молчал всю дорогу в аэропорт и во время короткого полета в Бостон. Мы с Линдой его игнорировали, воркуя и держась за руки, пока такси подъезжало к ресторану.
- Отлично, мы на месте. Успокойся, Джимми, постарайся не вести себя как пентюх. – Мы с Линдой захихикали, как обычно, объединившись против него, хотя я и потрепала папу по щеке.
Вспоминая тот вечер, я видела все совершенно иначе. Мой отец, главный подрядчик, наскребал на сносное существование на острове, однако ни по каким меркам мы не могли считаться богатыми. Потратить такую кучу денег – дизайнерские платья по полной цене («Мы это заслужили», сказала Линда), туфли, украшения, маникюр и педикюр в сверхроскошном дневном спа, такси из аэропорта и обратно, билеты на самолет, и, боже правый, еду… все это наверняка обошлось ему более чем в месячную зарплату. Скорее даже в две.
Но в тот вечер все было только для Линды и меня. Выйдя из такси, мы корчили из себя пресытившихся скептиков, хотя втайне каждая из нас стремилась взглядом впитать все… глянцевый декор, легион работников ресторана – метрдотеля, официантов, уборщиков посуды, сомелье – тихий звон хрусталя и бормотание людей. И конечно, как нам смотрели вслед, пока нас провожали через зал к лучшему столику, стоявшему наверху, на втором этаже. Мы роскошно выглядели, этого никто бы не посмел отрицать.
- Как жаль, что не получилось с Нью-Йорком, - сказала Линда, как только мы сели. – А еще лучше с Лос-Анжелесом. Харпер, ты бы сию минуту стала звездой, живи мы там. – Она с авторитетным видом встряхнула свою салфетку. В конце концов, мама выросла в Калифорнии. Уж она-то о таких вещах знала.
Мы заказали напитки… мне тоник с лаймом. На вкус он оказался странноват, но мама сказала, что с ним я буду смотреться куда круче, чем с коктейлем «Ширли Темпл» или имбирным элем. Папа под мамин страдальческий вздох взял «Сэма Адамса», а сама она заказала мартини-грейпфрут, сухое.
Потом папа взглянул на меню и попытался не бледнеть, но, святые угодники, цены! Сорок пять долларов за кусочек рыбы? Серьезно? Пятнадцать – за салат?
- Заказывай все, что хочешь, Харпер, - промолвила Линда, мельком глянув в меню. – Это твой особенный вечер. Ну и мой тоже, раз уж я все организовала. – Она подмигнула мне и продолжила делать заказ: лобстер и закуска из авокадо, салат «Цезарь» и филе-миньон. Она всегда могла есть что угодно. Никогда не сидела на диете.
Ужин был… ну да, хорошим. По правде говоря, ноги в новых туфлях болели, и я слегка замерзла в платье с открытыми плечами. В отношении еды, честно говоря, предпочла бы супер-начос «Шарки» с нашего острова, но притворилась, будто это лучший ужин в моей жизни. Мама развлекала нас историями о Калифорнии, очаровывала своим звонким смехом, даже флиртовала с папой, держа его за руку и оживленно болтая, в стиле ведущей ток-шоу.
И эта часть… эта часть оказалась прекрасной.
У родителей был трудный брак. Я об этом знала. Линда тратила слишком много денег, не слишком-то трудилась по хозяйству, и папа частенько расстраивался. Иногда, поздней ночью я слышала, как они ссорились: папа громко кричал, а Линда в ответ дерзила. Но она совсем не походила на других мамочек или жен, и он, конечно же, это видел. Мама была неповторимой: забавнее, оживленнее других, ей больше завидовали. Папа ценил ее куда меньше, чем я, но тем вечером мы были действительно счастливы. И веселились вовсю. Даже в этом прекрасном городе, даже в этом очень элитном ресторане мы были в точности теми, кем должны были быть.
Мы заказали десерт (никаких свечек на моем чизкейке, это же так по-плебейски) и уже сворачивались, когда к нам приблизился мужчина.
- Простите, не возражаете, если я отниму у вас минутку? – спросил он. У него были седеющие светлые волосы, обалденный, дорогой с виду костюм, и он взял руку мамы так же галантно, как Ланселот проделал бы это с Гиневрой.
Мужчина представился – Маркус как-то там, из Нью-Йорка – и сел между родителями на свободный стул. Как выяснилось, новый знакомый работал на модельное агентство «Элит».
Как только прозвучало название агентства, мамины глаза стали чуточку шире. Она приоткрыла великолепные губы и стрельнула взглядом в нахмурившегося папу.
- Разумеется, мы слышали об «Элит», Маркус, - сказала Линда, слегка наклонив голову. – Кто же о вас не знает?
Мужчина улыбнулся.
- Мистер и миссис Джеймс, ваша дочь – совершенно очаровательная молодая женщина, - произнес он, поворачиваясь ко мне. – Сколько тебе лет, солнышко?
- Тринадцать. То есть,будет,завтра, - ответила я.
- Завтра тебе исполнится тринадцать лет? – уточнил он.
- Именно так, - согласилась я. Видимо, ответ Маркусу понравился, так как он одобрительно кивнул.
- А каков твой рост, Харпер?
- Метр шестьдесят девять. Видно, еще расту, - улыбнулась я, и Маркус улыбнулся в ответ.
- Не думаю, что мне по нраву, чтобы моя дочь стала моделью, - подал голос папа, привычно хмурясь.
Я открыла рот и поглядела на маму в поисках поддержки. Мы же не упустим такой шанс? Разве мама сама не учила меня, как ходить по подиуму?
Работать моделью… для «Элит»? Да это же сбывшаяся мечта! Мои школьные друзья умрут от зависти! Мы с Линдой станем путешествовать по всему миру, и я…
- Что ж, обдумайте все до принятия решения. Некоторые из наших юных моделей окончили колледж, просто работая неполный день, - мягко промолвил Маркус. – Конечно, мы бы хотели сделать кое-какие снимки. За наш счет. Мы бы захватили вас в город на денек-другой, сводили на ужин, подарили билеты на шоу и поглядели на результат фотосессии.
Хоть я и продолжала притворяться жуть какой изысканной, но слегка подпрыгнула в кресле. Он что, меня разыгрывал? Да ладно! Это самый лучший день рождения в мире!
- Вижу, у вас особенный вечер, и я не хотел бы отнимать у вас еще время, - сообщил Маркус. – Но это моя работа, и глаз на такие вещи у меня наметан. – Он мне подмигнул. – Я в городе с Кристи Тарлингтон. Знаешь, кто она? - Еще бы я не знала Кристи Тарлингтон! Модель Келвина Кляйна? Да у нас дома было не меньше десяти журналов с ее фото! – Думаю, тебя ждет очень яркое будущее, Харпер. Вот моя визитка. Звони секретарю в любое время, когда будешь готова. – Он протянул мне карточку: с тиснением, дорогую. Маркус пожал нам руки и ушел, все такой же улыбчивый и обходительный. Минутой позже подошел официант с подносом и нарушил воцарившуюся за нашим столиком ошеломленную тишину.
- Эти напитки за счет джентльмена, который только что ушел, - сказал официант.
- Благодарю, - пробормотал папа.
- Вы можете в это поверить? – взвизгнула я.
- Я не могу, - ответила мама, и только в этот момент я обратила внимание на ее лицо: совершенно белое под слоем идеально наложенных румян.
- Можно? – спросила я. – Можно мне ему позвонить, мам?
- Харпер! Имей хоть немного выдержки, - прошипела мама. Она взяла свой напиток и залпом осушила. – Мы обсудим это позднее.
«Позднее» мы так ничего и не обсудили.
Долгое время я считала, будто все случилось из-за того, что я назвала ее «мам», а не «Линда». Или, может, потому, что мужчина прервал наш ужин, а мы так здорово веселились.
Мне потребовались годы, чтобы понять – моя мать решила, что Маркус подошел поговорить с ней.
Вечер окончился, настроение упало. Наше путешествие обратно в Логан было молчаливым, и что самое странное, именно папа старался заполнить тишину. Когда мы вернулись домой, я влезла в свою пижаму, смыла макияж, который с таким усердием наносила и улеглась в кровать, надеясь, что завтра мама будет в лучшем настроении, и я смогу позвонить секретарю Маркуса. Но все равно впечатление казалось смазанным.
На следующий день я обнаружила на подушке записку от папы: он поздравлял меня с днем рождения, но заканчивал дом в Оук Блаффс и собирался приехать чуть позже. Я пошла к маме, чтобы пожелать ей доброго утра.
Она укладывала вещи.
- Собираюсь в небольшое путешествие, - жизнерадостно сообщила она. – Хочу немножко пожить сама для себя, если понимаешь, о чем я. Вчерашний вечер был забавный, правда?
Однажды – только однажды – мама уехала без меня. В Калифорнию, к семье, оставив нас с папой одних на неделю. Вернулась она на три дня раньше и сказала, мол, ее родня – кучка идиотов и как же она была права, когда сбежала оттуда ко всем чертям. Так что…
- Куда ты едешь?
- Пока не знаю, - ответила мама, не глядя на меня. – Но ты же понимаешь, в чем дело, Харпер. Я не создана для жизни в захолустье. Время расширить горизонты, убраться от твоего папы и с этого провинциального мелкого острова.
- Но… когда ты вернешься, м… Линда?
- М… Линда? – переспросила она с издевкой. – Ну, я проторчала тут тринадцать лет и девять месяцев. Думаю, я вернусь, когда – и если –захочу.
В этот день к нам в гости были приглашены десять девочек. Вчера мы с мамой полдня готовились к этому празднику, а потом все бросили, чтобы нарядиться к великолепному вечеру в Бостоне. Предполагалось, что мы прогуляемся по пляжу, вернемся и разопьем безалкогольные «Маргариты». Мы приготовили клубнику в шоколаде, целый поднос.
Рывком открыв очередной ящик, мама принялась доставать оттуда вещи.
- Могу я поехать с тобой? – спросила я, и не узнала своего голоса – таким он был тихим и испуганным.
Только тогда она на меня взглянула.
- Не в этот раз. - И снова отвернулась. – Не в этот раз.
Полчаса спустя она исчезла.
***
Ник позволил мне вести машину. Потребовалось три часа пятнадцать минут, чтобы добраться до съезда в деловой центр Абердина, и к этому моменту мои ладони взмокли и крепко стискивали руль.
Когда мы с Ником встречались, я поведала ему весьма сокращенную версию ухода матери, при этом выразив вполне хладнокровное отношение к произошедшему, мол, да ладно, какого только дерьма не случается. Но все же я сказала это в темноте, среди ночи, и когда закончила, взяла с него клятву никогда об этом не вспоминать – клятву, которую Ник сдержал.
Однако сегодня, по пути в Абердин, он получил полную версию. Ник позволил мне вывалить всю историю, ни разу не перебив, а когда я замолчала, просто взял мою руку и сжал.
И вот мы прибыли на место.
Согласно отчету, переданному мне частным сыщиком Дирком Килпатриком, моя мать последние три года работала официанткой в Абердине, в месте под названием «У Флопси», родине лучших молочных коктейлей на Среднем западе.
Навигатор направил нас к ресторану, который оказался очень даже круто выглядевшей ретро-закусочной: снаружи хром, написанная большими зелеными буквами вывеска и подсвеченный неоном рожок мороженого.
Там ли мать? При этой мысли у меня сдавило горло, но мои движения остались плавными и спокойными. Я миновала закусочную, вырулила на соседнюю улочку, проехала еще полквартала, затем выключила двигатель и просто с минуту посидела. День был прохладный и облачный, тем не менее, я вспотела, как скаковая лошадь. Чудненько.
- Харпер, - сказал Ник, повернувшись ко мне лицом и нарушив свое долгое молчание. – Чего именно ты ждешь от этой встречи?
Я глубоко вдохнула и ответила странноватым голосом:
- Ну, думаю, мне просто хочется снова ее повидать. Спросить, отчего она ушла и никогда… ну, знаешь. Не вернулась. Или не написала. Ладно, написала. Те четыре открытки.
Ник кивнул.
- А ты знаешь, что хочешь ей сказать?
- Думаю, просто… «Привет, мам». Как считаешь, мне следует сказать так? Или «Привет, Линда»? Или, как-то еще?
Он покачал головой.
- Говори что угодно, милая. Плюнь ей в лицо, если захочешь. Отпинай ее по голеням. – И подарил мне улыбку, которая не вполне сочеталась со словами.
Я кивнула, но по правде, сердце в груди билось быстро и тяжело, будто обезумевший мул. Поначалу, когда мать сбежала, я ночи напролет ворочалась без сна, гадая, чем же провинилась, как все разрушила. Почему я не была другой? Лучшей? Более милой? Почему не увидела, как она несчастна и не прекратила этого? Почему оказалась такой глупой? Позднее я наконец осознала – разумом – что ни в чем не виновата… Я была лишь ребенком, обычной тринадцатилеткой. Я не сделала ничего дурного, и все же это понимание, видимо, не коснулось моего сердца, где вина безо всяких усилий поселилась всерьез и надолго.
Я тысячи раз рисовала себе наше воссоединение. В юности представляла, как мама обрадуется, как объяснит, мол, все дело в том, что она принцесса мафии и вынуждена была свидетельствовать против семьи. Или она агент ЦРУ, и пребывание рядом с нами поставило бы под удар наши жизни, но теперь опасность миновала, и мы снова можем жить вместе. С годами фантазии изменились – теперь она находила меня (вероятно, не стоит удивляться, что я задержалась на Мартас-Винъярд). Мать была полна раскаяния и сожаления из-за того, что так много лет прожила без меня, говорила о том, какую громадную ошибку сделала, о том, что думала обо мне каждый день и не переставала любить, и я была одним-единственным значимым существом в ее жизни.
А затем, в последние годы, я стала воображать, что узнаю о ее смерти и думать, как же отреагирую на звонок с этой новостью. Насколько буду разбита из-за того, что не случилось в нашей жизни. Видимо, именно это и побудило меня нанять Дирка, чтобы выследить мать.
А сейчас, когда момент наконец настал, я сомневалась в том, что делать. Ник сжал мою руку.
- Я иду с тобой, - произнес он.
- Это было бы здорово, - прошептала я. - А Коко? – Меня вдруг охватила паника. – Что, если они не пускают собак?
- Почему бы просто не оставить ее в машине? – предложил он. – С ней все будет отлично. Чуть приоткроем окна. Коко не перегреется.
- Точно? Уверен?
Он кивнул.
- Я потом схожу и проверю, как она там, если хочешь.
- Ладно. Спасибо, Ник.
Он слегка улыбнулся мне.
- Готова?
- Не совсем, - ответила я, но, тем не менее, открыла дверцу. Ноги будто стали ватными. Ник взял меня за руку, и мы отправились по улице к моему прошлому, к ответам, к матери.
Мы добрались до пешеходного перехода. Прямо там, через дорогу, в закусочной, возможно, находилась моя мать. Изменилась ли она? Что, если сегодня не ее смена? Что, если она уволилась? Я сглотнула.
- Ты уверена насчет этого, детка? – спросил Ник.
Я посмотрела на него.
- Да. Угу. Уверена.
А потом мы оказались перед входом, и Ник открыл внешние двери ресторана. Я застыла.
- Не вижу ее.
- Все равно хочешь войти? – уточнил он. После моего кивка Ник открыл внутренние двери. Касса. Зелено-белый декор. Стойка с табуретами. Диваны со столами.
И она. Моя мать.
Ник наверняка тоже увидел сходство, потому что я услышала его быстрый вдох. Он снова взял меня за руку.
Черные брюки и лаймово-зеленая рубашка. Волосы, некогда одного оттенка с моими, теперь более рыжие и постриженные клинышком. На губах – персиковая помада. Белые кеды. Ей было пятьдесят пять, но выглядела она моложе. По-прежнему красивая. Было так странно смотреть на нее и словно видеть саму себя через двадцать с лишним лет. Я ощутила вспышку признательности за то, что хорошо сохранюсь с возрастом, а потом такую тоску, что колени почти подогнулись, и я не могла вздохнуть.
- Добро пожаловать в «У Флопси»! – раздалось откуда-то сбоку, и я подпрыгнула. – Могу я вам помочь?
Повернувшись, я увидела девушку лет шестнадцати с волосами, туго зачесанными назад во французскую косичку.
- Столик на двоих, - промолвил Ник.
- Следуйте за мной, - прощебетала она, хватая парочку меню и ведя нас к столику у окон.
Мое сердце перевернулось и подпрыгнуло в груди. Мать сейчас была так близко, но почему-то отвернулась. Заметила меня и решила сбежать? Нет! Нет, все хорошо, она не уходила, просто о чем-то говорила с поваром.
- Два кофе, - заказал Ник.
- Ваш официант сейчас подойдет, - отозвалась девушка и практически упрыгала прочь.
- Харпер, - тихо сказал Ник. – Харпер, с тобой все нормально? – Он потянулся через столик и взял обе мои руки в свои. – Милая?
- Я так рада, что ты здесь, - шепнула я.
А затем двери в кухню распахнулись, и к нам подошла моя мать, держа блокнот и шаря в переднике в поисках ручки.
- Здравствуйте, - произнесла она.
Ее голос! Боже, я так давно не слышала ее голоса! Он остался прежним, и мое сердце захлестнула волна любви и надежды.
- Привет, - выдохнула я. Я впитывала каждую деталь… ее все такой же идеальный макияж, брови, выщипанные тоньше, чем тогда, родинка на щеке… Я забыла о родинке! Как я могла забыть об этой родинке?
- Может, предложить вам для начала какие-нибудь напитки? У нас лучшие молочные коктейли на всем Среднем западе!
Ее взгляд перешел на меня, прямо на меня, и я ждала этого – шока, узнавания, слез, объяснения, абсолютной и полной радости. Той же любви, которую сама ощущала сейчас.
- Или просто немного кофе? – продолжила мать.
Она смотрела прямо на меня, но выражение ее лица не изменилось. Милое. Вопрошающее. Мать взглянула на Ника и улыбнулась.
- Так что пьем, ребята?
- Давайте кофе, - ответил кто-то. О. Это была я.
- Сейчас принесу! – весело воскликнула она. – Сегодня блюдо дня – горячие бутерброды с тунцом, и оставьте местечко для пирога с черникой, он только что из духовки. Мигом вернусь!
А затем она исчезла.
- Иисусе, - выдохнул Ник.
Я ничего не сказала. Мое сердце успокаивалось и замедлялось… и кажется, леденело. Может, даже полностью остановилось. А нет, стучало по-прежнему. Точно. У меня все в порядке. Это ничего не значит. Потом, поняв, что уже некоторое время не моргаю, я на секунду прикрыла глаза.
- О, солнышко, - нежно сказал Ник.
- Пока, Кэрри, хорошего тебе дня! – крикнула моя мать кому-то. Затем вернулась к нашему столику с двумя кружками, поставила их и разлила по ним кофе. – Так что, ребята, определились с заказом?
Она что, на самом деле меня не узнала? Я же ее ребенок… единственный ребенок. Ее маленькая девочка. И, провались все к дьяволу, я выглядела точно так же, как и она.
- Мне горячие бутерброды с тунцом, - произнесла я нормальным голосом.
- Мне тоже самое, - сказал Ник.
- Картошку-фри или капустный салат? – спросила она.
Я ненавидела этот салат. Я его ненавидела. Она что, и это забыла?
- Фри для двоих, - ответил Ник.
- Уже бегу! – сказала она, хватая наши меню со стола. Мать устремилась прочь, задержалась, чтобы поболтать с кем-то у стойки, затем снова исчезла в недрах кухни.
- Харпер, скажи ей что-нибудь, - промолвил Ник. Он встал со своего места, устроился рядом со мной и обнял. – Скажи ей, кто ты! Я поверить не могу, что она тебя не узнала.
Мой рот открылся, потом закрылся и вновь открылся.
- Нет, все нормально. Если она не хочет…ух… - Мой мозг отказывался работать. – Думаю, нам нужно уйти, - прошептала я.
- Милая, эта женщина кое-что тебе задолжала, - яростно бросил он. – Хочешь, я скажу ей? Расскажу, кто ты такая?
- Нет! – зашипела я. – Нет, Ник! Давай просто выберемся отсюда, ладно? Пожалуйста, Ник. Отвези меня куда-нибудь в другое место, прошу тебя. Пожалуйста.
Он поколебался, потом кивнул и полез за бумажником.
- Нет, я сама. – Я открыла сумочку, схватила бумажник, вынула стодолларовую купюру и сунула ее под миску с сахаром. – Идем.
Я не чувствовала, что иду… скорее, что плыву, причем медленно. Остановит ли она меня? Назовет ли по имени? Схватит за руку и сожмет в объятиях, целуя, рыдая и извиняясь?
Нет. Ничего из вышеописанного. Ник открыл передо мной дверь, и я вышла. Если моя мать и заметила это, то ничего не сказала.
Примечания
[1] Сидящий Бык (ориг. вариант Татанка Ийотаке «Бизон, сидящий на земле», 1831 – 1890) – один из великих вождей и легендарных пророков племени хункпапа-лакота, сражавшийся с американскими войсками. После победы над генералом Кастером при Литтл-Бигхорн 25 июня 1876 года Сидящий Бык с товарищами сбежали на территорию современного Саскачевана и оставались там вплоть до 1881 года. Затем из-за голода вождь и большая часть отряда вернулись и сдались американским властям. Вождя арестовали и заключили в форт Рэндэлл. Освободился он в 1883 году.
Поработав в шоу «Дикий Запад Буффало Билла», Сидящий Бык решил вернуться в резервацию, в родную Южную Дакоту. Там из-за опасений властей в возможном пособничестве бунтовщикам из движения «Пляска Духа» его пытались арестовать и застрелили. Тело вождя в настоящее время покоится близ Мобриджа, Южная Дакота. Там же располагается памятник Сидящему Быку. Посмотреть можно тут https://www.mobridge.org/mobridge.php?subid=8