Вкус темноты. Эксперимент "Любовь"

Утром снова выглянуло солнце, окрасив небо в красновато-оранжевые тона. Но для Эжена этот день был пасмурным и дождливым. Как будто был он не на райском острове, а где-нибудь в Стокгольме или Лондоне. Мысли о столице Англии повлекли за собой воспоминания об одной его жительнице. Джоан.
Эта девушка продолжала оставаться загадкой. Необъяснимой, неопознанной и очень притягательной. Только ей сам мужчина оказался не нужен. Эжен сделал очередную затяжку. Горечь сигаретного дыма и черного кофе смешалась во рту, спустилась. Фотограф сидел на террасе, наблюдая за просыпающимися людьми на вилле и яхте, что продолжал покачиваться недалеко. У кого-то этой ночью все сложилось хорошо. Мужчина не завидовал. Был рад за людей, к которым привык за эти дни. У кого-то не срослось. Эжен понимал, что все это - маленькая жизнь и в ней может быть что угодно. Если не удался эксперимент, это не значит, что не удастся жизнь.
Он увидело ее гуляющей по пляжу. Длинные волосы трепал ветер. Подол сарафана развевался, приподнимаясь и оголяя красивые коленки.
- Джо! - Эжен сбежал со ступенек дома, бросился бегом к девушке, которая заняла все его мысли. И, похоже, не только их.
- Доброе утро.
- Оно не очень доброе для меня...
- Ты куришь?
- Прости... - Как сказать, что это всего лишь временная мера, попытка заменить то, чего заменить нельзя?
- Это твое дело...
- Можно я пройдусь вместе с тобой?
Она кивнула. Мужчина и девушка шли по пляжу и молчали. Сказать хотелось многое, но комок в горле и не пролитые слезы мешали говорить.

Наклонив голову, Люк рассматривал Милли. Она оказалась слишком красивой для него, для его самодельного неуклюжего подарка. 
Но то, что она не сняла его, давало Люку надежду. Он понимал, что она могла просто забыть про это. Но отгонял эту мысль, уговаривая себя в том, что, возможно, ей действительно хоть немного, но понравилось. 

-Нормально? Это как? Я должен бегать по острову и восхищаться всем, что вижу? Может, я просто не хочу нравиться людям? Зачем мне заслуживать одобрение кого-то? 
Проклятье! Люк саданул кулаком по стене. Он опять говорит что-то не так.
-Просто... Скажи мне, что я должен сделать? Чтобы тебе понравиться. И я сделаю. 

_________________

- Помню, Грейс. Помню всё. И как название пытался запомнить, и как кормила. И ни о чём не жалею. Я просто ничего не ждал, когда ехал сюда. Меньше ожиданий – меньше разочарований. Вот мой принцип. И вдруг нашёл тебя. Ведь нашёл же?
Я сидел и смотрел, как Грейс с нежностью балует бокал вина, вдыхая его аромат. Грейс – это грация. Грациозная, лёгкая, вся воздушная, как маленькая птичка.
- Я бы не сомневался, что изучают. Самый ответственный момент сейчас – увидеть, к чему привёл эксперимент. Мы увидели лица друг друга и реагируем на это. И что ты решила, принцесса? Или ты о какой темноте говоришь? Ты боялась темноты и решила прийти на проект, чтобы справиться с этим страхом? Расскажешь?

- Глупышка, да как я могу быть разочаровать? – чуть ли не возмутился я, глядя на Грейс. – Ты хоть в зеркало смотрела сегодня? Если, как ты говоришь, ты из всех сестёр не самая красивая, то либо они Мисс Вселенная, обе, либо ты у меня просто скромница.
Печальная улыбка исчезла, и Грейс снова заулыбалась, в глазах появился озорной огонёк. Вот так-то лучше. Теперь я видел наяву, как она выглядит, когда шутливо поддразнивает, чего раньше был лишён из-за темноты. Это было крутое ощущение, как будто вдавил газ и помчался на предельной скорости.
- Поторопился ответить. Я бы хотел видеть, как ты меня потащишь в тёмный уголок, малышка. – Подмигнул, отпивая из своего бокала. Потом внимательно посмотрел на Грейс. – А я, думаешь, другой? Что во мне изменилось, Грейс? Будь тоже честной. Ты нарисовала себе другую картинку?

- Слушаюсь и повинуюсь, принцесса.
Я закрыл глаза, снова принимая правила темноты. Но когда знаешь, что откроешь глаза, и снова будет светло, откроешь, когда хочешь сам, а не когда тебе позволят, всё иначе. Всё же я привык быть хозяином своей жизни. Откусил канапе, прожевал и снова куснул, прикусывая при этом маленькие пальчики принцессы.
- Сегодня тоже с пальцами? Вкусно.

- Принцесса, а что за печальные улыбки? Чтобы я такого не видел. У нас впереди вся ночь и ещё, если я правильно понял, парочка дней. А потом у нас ещё встреча у меня дома, где я прокачу тебя на крутой тачке, да и вообще будем делать всё, что в голову взбредёт.
Грейс протянула ко мне руку, чтобы стряхнуть налипшие крошки. Я позволил ей это, не мешал, наблюдая за сосредоточенным выражением её лица, а потом мягко обхватил пальчики принцессы и потянул на себя, пряча в ладонях нежную прохладную ладошку.
- Так куда пойдём? На яхту? Прогуляемся или останемся тут танцевать? Мне всё равно, лишь бы быть с тобой.

За свою жизнь я привыкла к разным вкусам. Иногда задавалась вопросом, что нравится больше всего. Какое мое любимое блюдо? Всегда уместное и желанное, независимо от его количества? Казалось, я знаю. Знала до прошлой ночи. Была уверена, что понимаю очень хорошо и никогда не ошибусь.
Ошиблась. Никакие лакомства не могли сравниться с вкусом его губ. Даже самые ароматные запахи не шли ни в какое сравнение с ароматом розовых лепестков, вплетающихся в его возбуждение.
Запах и вкус желания, темнота в глазах, расцветшая яркими красками. Нежность сильного мужчины, утонченные ласки дикого зверя, прирученного на одну ночь моими несмелыми движениями.
Откуда-то взявшаяся робость то исчезала, то появлялась вновь, управляла моими руками и сдерживала их. Чтобы видеть его, не нужен был свет. Все чувства и так обострились, словно до этого времени я вообще не жила, не могла осязать, не воспринимала ароматов, не чувствовала на языке неповторимых оттенков вкуса. Теперь – все вместе, сразу. Много. До края. До озарения. До слепоты. Страшно. Неповторимо. Мало.
Мы знакомы не четыре дня – целую вечность. Я помню в своих снах, как он будил меня, заставляя просыпаться в ожидании. Искать в темноте на ощупь того, кого не было рядом.
Я не могу найти слов, чтобы ответить ему. Но эти слова знают руки, тело, для которого не осталось секретов. Глаза, которые стали его отражением. Губы, запомнившие каждый изгиб тела.
Я не хочу, чтобы наступало утро и не знаю, каким оно будет. Есть сейчас и моя постель из лепестков, которую я не заслужила ничем. Но я запомню каждое мгновенье из этой сбывшейся мечты, которую я даже не могла представить. Запомню для новых дней, какими бы они ни были. И даже если в жизнь придет омрачение, не важно какими причинами вызванное, у меня будут эти мгновенья, вросшие в кожу и ставшие частью меня. Неповторимые и незабываемые.

Она с улыбкой кивнула. Потом на секунду напряглась и расслабилась, негромко рассмеявшись
- Знаешь, каждый раз, молчаливый жест вызывает желание подтвердить его словесно. Темнота ещё с нами, Шон...

Задумавшись, Грейс сунула палец в вино, она облизала его. (Хорошо, что бабуля не видит) Потом сложила руки на коленях, хотя ей до боли хотелось, чтобы Шон прикоснулся к ней.
-Не могу сказать, что боялась темноты. Вернее нет, не боялась. Я как-то не замечала её что ли, воспринимала как нечто неизбежное. Ночь сменяет уходящий день, возвращаясь вечером или ночью домой ты зажигаешь свет и находясь в привычной обстановке просто не задумываешься, боишься ли ты темноты. Нет, я не боялась. Как-то туго у меня со страхами.- Она немного отстранённо улыбнулась.
- Но в первый день, вернее когда нас привели сюда, в этот зал... Это чувство, что я совершенно одна, в чернильной черноте... Я словно наяву оказалась в страшилке на ночь. И звуки в ней кажутся страшнее. Здесь было очень много нас, двадцать человек и все голоса смешались в моей голове просто в какую-то какофонию звуков. Они так давили на барабанные перепонки, точно так же как и темнота, из-за которой я не могла рассмотреть кто что говорит, где находится, что происходит. С трудом мне удалось тогда справиться с внутренней паникой, пытаясь сохранить лицо, что называется. И ещё я чувствовала себя невидимкой. Ты сидел рядом, - Она опустила голову, - и молчал. Я чувствовала, что рядом есть кто-то невидимый и снова пришёл страх и злость на этот страх. Было очень плохо пока твой голос не спросил про правила. Но меня уже было не остановить... На следующий день всё было уже иначе и был твой голос по телефону и осторожное ожидание встречи. Но вся осторожность исчезла, когда пришлось кормить тебя и есть с твоей руки. - Грейс наконец подняла голову и посмотрела на Шона. -А сейчас я вижу твою улыбку и на душе становится радостно. Она у тебя такая заразительная.

- Мы с бабушкой называем их нашими английскими розами. Так они хороши. - Грейс кивнула. Правда одна уже замужем, а вторая вот вот даст согласие своему парню. А у тебя есть семья? - Ей хотелось увидеть себя глазами Шона, что он видит, когда смотрит на неё. Ведь она чувствовала себя красивой только когда танцевала, полностью погружаясь в музыку звуков и музыку движений... Она наконец отпила немного вина, посмаковала на языке и проглотила, наслаждаясь вкусом солнца и винограда.

Его внимательный взгляд прищуренных глаз вызывал желание заставить его смеяться.
- Я рисовала себе Шрека.- Жаль, что теперь нельзя показать язык, он увидит. Грейс спрятала нос в бокал, делая вид, что оценивает букет запахов, год сбора и что там ещё оценивают специалисты, а сама лукаво подглядывала за его реакцией, пряча смешинки глазах за ресницами. Когда-нибудь она расскажет ему, что внешность для ней давно не играет роли, она не оценивала человека по высоте роста или по красоте лица. Ей было важно то, что прячется там, в глубине глаз, что прячется за словами и это, только это и было важно.
За разговорами они немного перекусили и выпили вина. Шон снова применял запрещённый приём, играл её пальцами, а потом спрятал её ладонь в своей.

Она пожала его руку
- Давай погуляем по пляжу, чтобы вокруг нас было бескрайнее море, высоченное звёздное небо и ты и я...
Она представила, как они держась за руки гуляют по песку, пока он ещё не остыл. В это время безвременья, вода как парное молоко и может они искупаются в темноте среди бесконечного отражения звёзд. И будут целоваться, сгорая от желания, уступая желанию и она станцует для него, и если хватит сил, они расстанутся до утра...


_________________

Вчера на яхте


Сколько себя помню, я не ждал какого-либо ответа так же, как я ждал его сейчас. Радовало одно - она думала над этим, значит, не всё безнадёжно. Когда человек сомневается, убедить его можно. Главное задаться целью. А я это могу.

Естественно, об этом я даже не подумал. Как-то вопрос не стоял с этой стороны. Мне главное, чтобы Лея была согласна быть со мной, а всё остальное мы решим, я в этом уверен. Это я и хотел ей сказать, но она продолжила, сначала сбив меня с толку, а потом дав надежду:

Поверить было тяжело, но я очень хотел. Я хотел верить в то, что она не разочарована, что все эти вечера, рассказы, поцелуи были не просто так. Не игрой, не мимолётным развлечением. Это стало вдруг важным для меня.

Она сидела на мне и говорила эти слова, приблизив свои губы к моим. Я хотел сказать многое. Поделиться мыслями, придумать вместе с ней, как всё будет, сказать, что я на всё буду согласен. Но она была так близко, нас больше не окутывала темнота, мы выяснили, что нравимся друг другу при любом освещении и без него. К чёрту все слова. Потом. Всё потом.
Я обнял Лею бережно и прижал к себе. Она такая хрупкая в моих лапищах и мне хочется её оберегать от всего, и даже от себя. Последнее, перед тем, как я не смог больше выговорить и слова, было:
- Ты моя, Лея.
А потом всё заволокло туманом, который уже был знаком с наших предыдущих встреч. Я целовал её губы, поглаживая попку и спину, спустил немного верх платья и целовал грудь, слыша стон. Чуть сам не закричал, чувствуя, как она движется, сидя на мне. Как моё возбуждение вырывается из штанов, причиняя мне боль.
Я перевернул Лею и положил на кровать, не прерывая поцелуя. Прошёлся рукой по бедру, вверх, задел пальцем тонкое кружево, отодвинул и потёрся о неё. Лея выгнулась и застонала. Я чувствовал, если сейчас войду в неё, то сразу же взорвусь. Я нашёл пальцем нужную точку и надавил. Потом потёр, покружил, снова вверх-вниз. Не переставая целовать сладкие губы.
- Лея. Я хочу тебя.

Утро
Голова переполнена мыслями, сердце - чувствами. Они бушуют и рвутся наружу, но я упорно молчу. Я не могу больше плакать – не осталось слез. Да и над чем лить слезы? Над собственной жизнью? Глупо, ничего не случилось, о чем следовало бы переживать. Тогда почему мне так плохо? Просто потому, что я фантазерка и придумала себе историю о том, как расправлю крылья и, обретя свободу, взлечу высоко в небо. Я буду парить под облаками, и чувствовать себя свободной. На самом деле я наполнена правилами, которые до сих пор помогали мне жить, но поняла я это только сейчас.
Я вырвала из альбома лист бумаги и, обдумывая каждое слово, принялась писать:

Шестой день. Рассвет.

Вчера мы проговорили весь вечер и пол ночи, словно компенсируя предыдущие дни, которые были лишены слов. Болтали обо всем подряд, пока я не уснула рядом с ним. Не заметила, как Морфей украл меня в свое царство. Такое умиротворение я еще не испытывала никогда.
Первое, что почувствовала, когда проснулась, это нежное поглаживание моего плеча, укрытого пледом, и тепло. Я лежала рядом с Джером, прижавшись к нему. Слышала стук его сердца. Приподнялась, чтобы осмотреться. Мы были все на той же яхте, все на том же небольшом диванчике, а вокруг было все то же самое море. Я улыбнулась и, глубоко вздохнув, посмотрела на мужчину. Я понимала, что сейчас у меня был тот еще видок. Спутанные волосы, помятое платье, наверняка и макияж уже был не тот, но меня это не особо беспокоило. Чуть-чуть пододвинулась ближе, и нежно поцеловала в губы. Легла обратно на его грудь и глубоко вздохнула.
- Доброе утро, - с улыбкой произнесла я, смотря как восход медленно окрашивает море в желтый оттенок, как отражение солнца на воде вытягивается в теплый луч и, кажется, что вот-вот он дойдет до нас. Так хорошо, что совсем не хочется думать, что будет дальше. Но не думать об этом не получатся. Но я не хочу с самого утра грузить этим Джера. Поэтому просто молчу. Не хочу нарушать ту идиллию, что есть у нас сейчас.
Я не знаю, что буду делать. Не знаю, что будет. Что будет дальше с нами. И есть ли вообще «мы»? Может это просто хороший вечер двух понравившихся друг другу людей и не более? Мы говорили о многом вчера, рассказывали друг о друге все, но не говорили о нас. И это хорошо. Тогда было не время. А сейчас я об этом говорить не хочу.
Что если наши взгляды друг на друга не совпали? Что если он видит во мне только красивую девушку, которая будет отлично смотреться рядом, как на вечеринках, так и в постели?
От волнения я опять закусываю губу, хорошо, что этого не видит Джер.
Сегодня наш последний день здесь. Завтра все вернется на круги своя и я буду вспоминать эти дни, как сказку, в которой мне довелось побывать. Со временем эта сказка станет сном. У меня будут только воспоминания и его подарок. Они буду греть меня холодными вечерами и радовать, когда мне будет грустно.
Тяжело вздохнула, сжав губы.

Он проводил ее до комнаты с надеждой, что она все же пустит его. Поговорить. Но Джоан не сделала этого. Бросив прощальный взгляд, ушла, закрыв за собой дверь.
Эжену хотелось выломать эту гребаную преграду между ними. Разнести в щепки. Разобрать на волокна. Но он не мог. Джо сделала свой выбор. Он должен уважать ее мнение. Понять и принять - не мог, а уважать - должен был.
Мужчина зашел в свою комнату. Сосед молчал. Видел состояние друга и не приставал с расспросами.
- Я уезжаю, Макс.
- Как? Куда? Проект ведь еще не закончился.
- Домой. В Майами. Возьми мою визитку. Буду рад, если ты захочешь со мной еще когда увидеться.
- Погоди! Ты разговаривал с Джоан? Что она сказала?
- Молчит. Я вижу, что ей нелегко далось это решение, но не могу ее заставлять. Это ни к чему не приведет.
Макс не понимал друга. Он бы на его месте боролся, а тот опустил руки и собирается сбежать, как трус. От своих чувств. От своих мыслей. От себя самого.
- Эжен, вот мои координаты, я бы хотел, чтобы ты поработал над одной рекламой для меня.
Фотограф слабо улыбнулся. Но глаза при этом оставались грустными.
- С удовольствием. Я буду рад.
Мужчины пожали друг другу руки. Эжен подхватил свой чемодан и вышел за дверь.

Мы не спали до глубокой ночи. Слова, поцелуи, объятия, опять слова...

- Я не смогу уехать отсюда без тебя. Не смогу, - шептал я Алисе, чувствуя страшную тоску, только представив, что наши дороги разойдутся.

Нас опять окружала темнота, наш союзник, наш свидетель, наше начало. Мы забывались на какое-то время, потом опять просыпались, радуясь, что наше единение не сон, целовались и опять проваливались в царство Морфея, не расцепляя объятий ни на минуту.

Проснувшись в очередной раз, поняли, что свечи давно потухли, лепестки завяли. Больше невозможно было лежать на том безобразии, в которое мы превратили красоту. Поэтому завернувшись в простыни, вышли из каюты.

Слабое контрольное освещение яхты позволило без происшествий добраться до борта, где мы вытряхнули покрывало. Лепестки, увядшие, измятые нашими горячими телами, унеслись вместе с легкими порывами ветра, кружась и опускаясь в воду розовым снегопадом.

Мы стояли, обнявшись, и наблюдали за ночным небом, где мерцали мириады звезд. Наступающее утро постепенно гасило звезды. Мы понимали, что наша счастливая темнота заканчивалась.
Что ждет впереди? Сохраним ли мы чувства друг к другу, невероятную тягу, желание обладать и отдавать.

- Давай, выйдем на катере в море? Туда, где вокруг нас не будет людей, любопытных взглядов?

Одевшись, мы вернулись в корпус, где разлучились на короткое время. Нужно было переодеться, захватить воду, какую-нибудь еду и предупредить оргов, что мы отчалим на пару часов.

Получив ключи, направили катер к небольшому острову, где остановились в подсказанном служащими виллы месте. Тропическая красота моря, сочная зелень острова радовали глаз, но я не мог наглядеться на Алису.

Мы впервые видели друг друга днем, мы открывали неизвестные черты, цвета, особенности, которые знали только на ощупь. На солнце волосы Алисы казались светлее, цвет глаз ярче, губы сочнее. Нет, я не смогу оставить ее. Я намертво прирос к ней. Пять дней и я не представляю свою жизнь без Алисы.

Алиса вошла в воду в бикини, но очень быстро осталась без топа. Правильно, он не нужен, он мешал, хотелось видеть ее всю. Чуть позже она потеряла и трусики.

- Алиса, что ты делаешь со мной...

То, что эксперимент удастся, даже если что-то пойдёт не так, Кэтрин не сомневалась. Даже если бы все двадцать участников все четыре дня сидели по углам тёмной комнаты и молчали, уже это было бы весьма показательно и позволило бы сделать определённые выводы. А после, проанализировав всю собранную информацию и свои наблюдения, эти выводы подкрепить. За вчерашней встречей лицом к лицу миссис Оуэн наблюдала особенно пристально. Столько разных эмоций, реакция друг на друга, которую невозможно скрыть, как ни старайся. Не обошлось и без довольно ожидаемых в таком эксперименте происшествий.
Кэтрин коротко постучала в дверь Эмильены Паж и, не дожидаясь ответа, вошла. То, что девушка пребывает в очень остром эмоциональном состоянии, увидел бы и человек, не обладающий опытом, который был у Кэтрин Оуэн.
- Эмильена, доброго утра, - поздоровалась она с девушкой, сопровождая свои слова улыбкой. - Вы позволите?
То, что мадемуазель Паж писала письмо именно ей, Кэтрин поняла сразу. Взяв в руки листок бумаги, она пробежала его глазами и кивнула, словно соглашалась с каждым словом. Затем, присев на краешек стола, склонила голову набок, внимательно глядя на девушку.
- Эмильена, мне очень жаль, что окончание проекта для тебя стало... - она сделала паузу, но не стала давать никаких конкретных эпитетов, просто добавив: - Таким. Я здесь не для того, чтобы уговорить тебя передумать, тем более, насколько я понимаю, ты всё для себя решила. Но не предложить тебе кое-что я не могу. Я не буду сейчас анализировать случившееся, но всё же... Может быть, тебе, да и Дину, станет легче, если вы встретитесь с ним ещё раз, наедине, но уже при свете? Разумеется, это произойдёт только по вашему взаимному желанию, и мистера Фостера я тоже об этом спрошу. И если хоть один из вас выразит нежелание, о встрече не может быть и речи.

Ужин.



- Ничуть не разочарована, - я улыбнулась. – Мой бывший агент в тебя бы вцепилась руками, ногами и зубами и сделала бы звезду модельного бизнеса. Но тебе бы это не понравилось – адреналина мало. – интуиция уверенно подсказывала, что Макс из тех мужчин, которым постоянно требуется покорять всё новые и новые вершины: как в работе, так и в обычной жизни. Надеяться на серьёзные отношения с мужчиной, которого знаешь меньше недели, наивно. Но от сегодняшней ночи я не откажусь. – Что закажем? – спросила я у Макса, занявшего своё место.
- Как нога? – вопрос мы задали одновременно и оба рассмеялись.
- Нормально, - я по привычке чуть приподняла носок туфельки. – Врач предупреждал, что первое время будет периодически побаливать. Пять швов – это не шутка.
- Терпимо, - ответил Макс и, забыв о меню, которое собирался открыть, посмотрел на меня. – Пять швов?
- Конкурентная борьба за место под солнцем, - правдиво, но неопределённо ответила я. – Поужинаем? Я проголодалась.
Ворошить недавнее прошлое мне не хотелось и Макс это понял: позвал официанта. Я выбрала говядину по-французски с помидорами и вино «Beaujolais-Villages» 2013 года.
Утолив первый голод, Макс спросил:
- Вчера насчёт «пристрелить», ты говорила серьёзно или это южная шутка?
- Серьёзней некуда, - я отпила из бокала. – Стрелять я училась с детства, чем ещё заняться на военной базе. Да и дома, в Лэйквуде, все очень серьёзно относятся к своей безопасности. Спать с оружием, конечно, не ложатся, но почти в каждом доме оно есть.
- Лэйквуд? – уточнил Макс. – Там главный офис «Дельмар секьюрити», да?
- Точно, - кивнула я. – А ты, часом, не клиент этой фирмы?
- Телохранители у них хорошие, - дипломатично ответил Макс.
- Ага, - я улыбнулась, едва удерживаясь от хохота. – И не только телохранители, у них всё хорошее.
- Тави, - сердце стукнуло невпопад: как он меня назвал? - у тебя улыбка Чеширского кота. Признайся, ты на них работаешь?
- Подумываю над этим, - я подцепила вилкой кусочек говядины, съела, облизнулась, – очень вкусно, - и продолжила:
- Если не поступлю в университет, пойду к отцу младшей секретаршей.
- К отцу? – Макс пристально посмотрел на меня, чувствуя подвох.
- Ну да, мой отец – Юджин Дельмар.
_________________

- Зачем? - тихо ответила я. - Участников эксперимента отбирала ваша команда, и не в темноте, и вы отлично знали, что участие Дина станет провокацией, разорвавшейся бомбой. Он как нельзя лучше подходил на эту роль. Вам же нужна была чистота эксперимента, не так ли? Дин прекрасно отдавал себе отчет, как его воспримут окружающие. В лучшем случае - с интересом, в худшем - как я. Он ждал моей реакции не меньше вашего. Ждал, как я поведу себя. У меня было два варианта - притвориться, что мне все равно, или остаться честной перед самой собой и перед ним.
Я помолчала минуту.
- Мне незачем встречаться с ним. И не за что просить прощения. Если бы я была нужна ему, вчера он не оставил бы меня одну, - я открыла дверь, чтобы выйти. - Я желаю ему встретить свою женщину и стать счастливым.