Долина царей

Гробница Иситнофрет оказалась поистине неисчерпаемым источником чудес, хотя после того, как все они едва не оказались заживо погребенными под тоннами песка, ее пришлось откапывать практически заново. Но участники экспедиции оказались единодушны в своем стремлении не отступать, тем более, что теперь-то они точно знали - гробница есть! Понемногу, медленно продвигаясь вперед, но они расчищали засыпанные залы и переходы, вновь открывая человеческому взгляду изумительную статую Тота, восстанавливали необыкновенные настенные росписи, шаг за шагом приближаясь к погребальной камере с ее сокровищами.

С каждым новым открытием Клэр чувствовала себя как ребенок, которого запустили в игрушечную лавку. Иногда, когда она описывала и, под неусыпным наблюдением Софии, упаковывала особо ценные находки в специально для них привезенные, устланные опилками сундуки, ее посещали сожаления, что отец не дожил до этого момента, не увидел исполнения своей мечты. Но потом она продолжала свою работу, улыбаясь, уверенная, что где бы он сейчас ни был, он обязательно знает, где она и что в настоящий момент держит в руках... И что она хранит в своем рюкзаке.

Таинственная рукопись в ее рюкзаке... Клэр с особым нетерпением ожидала того момента, когда Ной (в своих мыслях она его теперь называла только так) объяснит ей наконец, что такого особенно тайного в этой их находке и когда ее можно будет показать остальным. Хотя Клэр, с апломбом неофита, прикоснувшегося к тайне, была уверена, что она и сама вполне сумеет разобраться в том, что попало ей в руки, но в суете возобновившихся раскопок у нее не находилось ни минутки наедине с самой собой, чтобы рассмотреть эту таинственную книгу. А нарушить данное Ною слово сохранить эту тайну, показать ее кому-то еще... эта мысль даже не приходила ей в голову. День за днем работая бок о бок с этим мужчиной, она и сама не заметила, как с каждым своим новым предположением, находкой, догадкой стала обращаться прежде всего к нему, ожидая совета, ответа или же просто одобрительного взгляда.

Тем не менее, иногда соблазн уйти куда-нибудь в пустыню, подальше от любопытных глаз, и заглянуть в древнюю рукопись был все же необыкновенно силен. Наконец она уже не могла больше бороться с собственным любопытством, решив воспользоваться для этого днем, когда Колдер отправлял дочь обратно в Фивы. Вместе с ней в город зачем-то уезжали еще несколько человек, в том числе и Ной с Ребеккой, и Клэр показалось, что лучшего момента для того, чтобы втайне от всех утолить собственное любопытство ей не найти.

Каково же было ее возмущение, когда она достала спрятанный в палатке рюкзак и даже еще не заглядывая внутрь поняла, что он поразительно полегчал. Не веря себе, она заглянула внутрь, но о том, что там еще вчера лежала древняя рукопись, напоминало только холщовое полотенце, в которое она была бережно завернута, и которое теперь, небрежно скомканное, лежало внутри. Кипя от возмущения и чувствуя себя обманутой, Клэр еле дождалась их возвращения. И едва только маленький караван вернулся обратно в лагерь, она потребовала объяснений, угрожая объявить на весь свет о пропавшей рукописи.

Рассказ Ноя ее ошеломил и заставил сначала даже усомниться в его рассудке. Всю свою жизнь Клэр была реалистом и, хотя и любила попугаться, слушая старые сказки и легенды, никогда всерьез в них не верила, тем более, что проклятия фараонов, которыми их по началу пугали проводники на поверку оказались пшиком. Поэтому и поверить в сказку о встрече с живым мертвецом она сначала никак не могла. Она долго смотрела в необычайно серьезное лицо ученого, пытаясь понять чего тут больше, розыгрыша, помешательства или искреннего заблуждения. Осознав, что Ной искренне верит в могущество старых заклинаний и в их разрушительное воздействие на современников, Клэр хоть и не поверила в эту мистику до конца, но... Да и Ребекка как-то странно отмалчивалась в ответ на ее осторожные расспросы. И в голове у Клэр потихоньку начинала робко, но прочно обосновываться крамольная мысль - А если вдруг Он прав?..

- Мгновение с тобой стоит вечности. - Клэр легко взъерошила рукой непослушный вихор на его затылке и села рядом, прижавшись к его плечу. Когда же она поверила ему полностью? Еще в Египте, когда они с упорством маньяков работали рядом, целые сутки изучая тайны и ловушки гробницы? Или уже в Лондоне, сначала кропотливо описывая и исследуя неисчислимые сокровища, привезенные из Долины Царей, а потом и просто проводя бесчисленные дни обсуждая гипотезы о расцвете и крахе Нового Царства? Не важно когда, но в какой-то момент Клэр поняла, что безоговорочно поверит даже в то, что небо красного цвета, если это скажет ей он.

Вместе они обязательно найдут способ избавить его от этого проклятия, ведь то, что однажды создано, непременно может быть разрушено. Надо только понять, как.

А если нет... вечность это не проклятие, когда есть с кем её разделить.

Фивы, 1920-1921

Уилл не стал отвечать, только крепче сжал ладошку принцессы в своей руке. Довольно просто раздавать обещания, которые не собираешься исполнять. Другим людям, не ей. Может, потому что эти другие никогда и не верили в Уилла. Это обещание было единственным в своем роде: Уилл так и не сказал "обещаю" вслух, но собирался исполнить его в любом случае.

Захваченные Уиллом в гробнице дорогущие безделушки вернулись к Колдеру. Большей частью. Меньшей, но тоже довольно-таки ценной, остались на дне предварительно подготовленного проводником тайника. Уилл не был идиотом и не пытался льстить себе мыслями о том, что никто не станет проверять его рюкзак после похода в гробницу. Конечно,он мог бы делать вид, что забыл что-то случайно или нечаянно, но к чему лишние сложности и подозрительные взгляды? Их и так вполне хватало, особенно от Мортимера, казалось, тот за что-то невзлюбил проводника. Ну или просто сомневался в порядочности Уилла. Зря Мейсон так, хоть и не безосновательно.

К счастью из гробницы все выбрались живыми и даже почти невредимыми, Уилл снова припомнил присказки братьев-арабов о проклятии и решил, что те были неправы. Всё куда проще - если есть сноровка, мозги и удача, то мертвые не так уж и против тебе помочь. Не даром же они скопили столько добра при жизни, можно и поделиться после смерти?
Как оказалось, сноровка была далеко не у всех, пара их предшественников встретилась по пути другим группам, правда, дожидаться они не стали и благополучно умерли, успев даже стать скелетами. Поэтому Уилл и решил, что их экспедиция определено счастливчики. Тем более, что откопать гробниц, по его мнению, было куда проще, чем найти её же. Да и усердия прилагались большие, ведь все понимали, что откопают кучу золота, ну и открытий, что для ученых, кажется, было даже важнее. В общем, все по итогу получили, что мечтали: славу, открытия, деньги, пару симпатичных украшений на дне рюкзака.

Не смотря на очевидную удачу, Колдер всё-таки не стал рисковать и отравил принцессу в Фивы. В сопровождении Уилла, конечно. К сожалению, в ними всё-таки увязались ещё пара человек, и поездка потеряла половину былой привлекательности. Им с принцессой не удалось поговорить ни по дороге, ни в отеле, потому что обоим стоило спешить. Уилл вообще не был мастером разговоров и признаний, только торг - это уже по его части, в этом Уилл хорош, как никто.

Припасы были пополнены, а слухи об эксцентричном богаче, который пока ничего не нашёл, но и не думает останавливаться, с подачи Уилла, быстро облетели весь город. Ещё не время сообщать об открытии, во всяком случае до тех пор, пока статьи мисс Ребекки не дойдут до адресата, а основная масса находок не будет извлечена и упакована. Единственное, что могло бы вызвать подозрение - это несколько охранников, которых нанял Уилл в замен сбежавших братьев-арабов. Он пожимал плечами и говорил, что Колдер настаивал на англичанах, хватило с них египетского колорита в виде отравленных лепешек. А то что брал охранников, так ребята крепкие - какая им разница, где вкалывать?
Не стоит вводить местных в искушение: Египет бедная страна, здесь могут убить за кошелек с монетами, что уж говорить о целой гробнице набитой золотом.

Прощание с Викторией вышло каким-то скомканным, Уилл старался не смотреть на её губы и не думать о том, что произошло в гробнице, обещал, что приедет через пару недель и обязательно привезет новости от отца, старался быть джентльменом. Как Уилл сам себе их представлял. Но плюнул на все и притянул девушку к себе, покрывая поцелуями лицо, с трудом отрываясь от так сильно манящих его губ. Нет, всё-таки не быть ему джентльменом, но раз его принцесса не звала на помощь, то, видимо, она на это и не рассчитывала.

В лагерь они вернулись на рассвете, несколько раз меняя направление, проходя знакомыми только Уиллу тропинками и таясь в заброшенных селениях. Если кто-нибудь и решил их выследить, то незаметно этого не сделать уже не получилось бы. Раскопки и работы вокруг них вернулись в привычную колею. Уилл так же мало понимал о чем говорят ученые, так же прилежно таскал ведра с песком или непонятными ему остатками породы днём, порой, во время дежурства, захаживал ночью, в надежде присмотреть что-нибудь приятное глазу и кошельку, играл в карты с Батлером, Робом и другими нанятыми охранниками, даже учил женщин делать местные лепешки, к которым, правда, кроме вновь прибывших так никто и не притронулся. Единственное, что во всей экспедиции стало для него новым - Уилл скучал. По её голосу, по попыткам накормить его странными пирожками, по блеску её волос и тихому смеху, по тому, чтобы не пытаться даже думать, как украдкой её поцеловать. Оказывается, две недели тоже могут затянуться.

Наверно, поэтому, когда Уилл приехал в Фивы на очередную закупку, то умудрился сделать все необходимое за каких-то пару часов. В кои-то веки не пытаясь сбить цену минимум в четыре раза против названной, оставляя обделенными только самих торговцев и их детей, не затрагивая поколения будущих внуков.
В отеле вместо того, чтобы пойти сразу к себе, Уилл решил все же поздороваться с мисс Колдер, в конце концов, он ведь должен успокоиться девушку и сказать, что с её отцом все в порядке. Слишком неправдоподобная причина явиться немедленно. Плевать. Он и так не видел свою принцессу две недели.

Дверь открылась в ту же секунду, как Уилл занес руку, чтобы постучать, Виктория внимательно посмотрела на мужчину и сказала:
- Я знала, что ты придёшь.
- Я знал, что не смогу не прийти, - по его губам скользнула улыбка, - чревато заставлять мою принцессу ждать.

Один шаг и Виктория в его объятьях, ещё один и дверь захлопнулась за его спиной. Уиллу не стоило приходить, Виктории следовало бы выставить его вон. Но сейчас им обоим плевать. Две недели тянулись слишком уж долго.
Как и каждые последующие две недели в течении этого полугода. Уилл приезжал, бросал вещи в своём номере, и через несколько минут Виктория встречала его на пороге своего.

- В следующий раз я приеду с твоим отцом, он собирается обратно в Англию, - Уилл внимательно смотрел на Викторию, которая сидела в кресле с чашкой чая. Её улыбка на секунду угасла, а затем девушка снова взяла себя в руки. Уилл снова чувствовал себя сволочью, ведь ещё ни разу он не говорил Виктории о будущем или чем-то определенном. Тем более, что знал о то, что скажет сейчас, ситуацию нисколько не исправит, - я тоже собираюсь уехать из Египта. В Америку...
- Значит, в Америку? - Всё-таки голос Виктории на секунду дрогнул, Уилл видел каких усилий ей стоило удержать улыбку на лице. Он закрыл глаза и тяжело вздохнул:
- Принцесса, я ведь не говорил, что люблю тебя? Думал, что ты и сама всё поймёшь. Я не собираюсь быть просто мужем Виктории Колдер. - Уилл пожал плечами, а потом усмехнулся, - Я хочу, чтобы ты стала миссис Уильям Кейн. Да, мне всё-таки очень многое придётся тебе объяснить...

Рино, Невада, 1922

Война была закончена,начиналась новая эра. Владельцы фабрик и заводов по производству патронов и пороха, которые за время войны смогли просто баснословно обогатиться, были уверены, что от не приносящего дохода имущества стоит избавляться и поскорее, а Уилл, в свою очередь, был уверен, что сейчас - самое время покупать. Небольшая переделка открывала таким предприятиям новые горизонты, а заполученные пусть и с трудом гос. контракты помогали некоторым держаться на плаву.

Проданные в частные коллекции украшения, статуэтки и прочая дребедень, найденная и "спасенная" им в гробнице, помогли добыть долю Уилла в их с Джеком начальный капитал для покупки одного из таких заводов. А дальше дело случая, везения и упорного труда. Джек всегда был гением в математике и расчётах, Уилл - в торгах и умении выкрутиться практически из любой ситуации. Эти качества, а так же то, что зам. министра просто обожал англичан, сыграли на руку в получении пары контрактов от ведомства. Это позволило частично погасить кредит и даже расширить производство.

Уилл прошел мимо смешивающих чанов, задержался у тяжелых металлических прессов, перекинувшись парой слов с управляющим, и быстро взбежал по лестнице у стены, которая вела к кабинетам. Джек сидел за столом в приемной и, как всегда, что-то писал, черкал, прикидывал на счётах и ещё черкал, потом диктовал хорошенькой секретарше, которая снова и снова меняла бумагу в машинке. Уилл возненавидел бы на её месте своего партнёра, а она умудрилась выйти за Джека замуж. О вкусах не спорят. Уилл кивнул в сторону кабинета, Джек собрал свои каракули, роняя то одну бумажку, то другую, дождался управляющего и пошёл в их общий кабинет.
Усевшись за старый обшарпанный дубовый стол, который остался ещё от прежнего хозяина, Уилл внимательно смотрел на своих людей. Джек, как это и бывало обычно,свалил кучей бумаги на столе и принялся расхаживать из стороны в сторону, дергая себя за волосы и что-то бормоча под нос, управляющий опустился в массивное кресло напротив и достал блокнот.

Так и не дождавшись, пока Джек заговорит, Уилл поднялся и подошел к столику в углу, здесь всегда стоял графин с водой, бутылка дешевой мексиканской текилы и пара стаканов:
- Вода или текила, Джек? Впрочем... - Уилл не стал дожидаться ответа и просто налил каждому и них немного текилы, - праздновать или горевать всегда лучше с текилой, чем без неё.
Джек снова крутнулся, потом осушил свой стакан и выпалил на одном дыхании:
- Немцы прислали контракт, Уилл, но это будет стоить нам завода, если хоть что-то пойдёт не так... - Джек пожал плечами,а потом снова схватился за волосы. - Банк Кэммака даёт в ссуду на двести тысяч , под залог имущества, я рассчитывал на эти деньги, они нужны для финансирования германского контракта, но...
Уилл сделал глоток из своего стакана и поморщился:
- Догадываюсь, что если эти твои "пластмассы" окажутся не так хороши, как нам хотелось бы, то это поставит всех в затруднительное положение?
Джек кивнул и выпил текилу из третьего стакана, Уилл усмехнулся и пожал плечами:
- И черт с ними, зато, если выгорит, мы купим хороший виски и новый стол.
Уилл снова разлил текилу и сделал глоток, затем повернулся к массивному сейфу и достал оттуда небольшой перевязанный несколько раз бечевкой мешочек. Джек наконец оставил свои волосы в покое и приподнял брови:
- Ты не продал его, когда мы решили, что совсем обанкротились и ели месяц муку с водой, даже когда ты упал с пресса и думал, что уже не сможешь ходить. Так почему сейчас, Уилл?
- Я и не собираюсь его продавать. - Уилл передернул плечами, - если что-то пойдёт не так, то я уже вряд ли смогу слетать в Лондон с Джоном Алкоком, значит, сейчас самое время.
- Уил, ты не думал, что твоя девушка за этот год могла уже не раз выйти замуж? Письма раз в месяц не слишком-то укрепляют отношения.
- Это ничего не меняет. -Уилл усмехнулся и осушил стакан. - Тогда мне просто придётся убить её мужа прежде, чем я вернусь обратно.

Лондон, 1922

Самый дорогой ресторан Лондона, слишком помпезный и изысканный для Уилла Сильвера, но вполне подходящий для Кейна, который расположился за столиком в углу. Живая музыка,такой модный нынче джаз, хрусталь, свечи и мельхиор, дорогой алкоголь, запах сигар, увешанные бриллиантами и мехами дамы, учтивые джентльмены. И его принцесса. Для него одна во всем ресторане: в блестящем платье, с жемчужным ожерельем на шее, затейливой прической, на высоченных каблуках и букетом роз в руках. Слишком красивая, чтобы быть его, слишком желанная, чтобы просто отпустить.

Уилл смотрел весь вечер, как мисс Колдер принимала подарки и улыбалась гостям, ревниво наблюдал, как принцесса танцевала с каким-то зарвавшимся юнцом, который, по мнению Кейна, слишком уж крепко сжимал её талию руками, как она смеялась его шуткам. Наверно, Джек прав - Уиллу не следовало приезжать и ломать ей жизнь, портить День Рождения.

Стоило Уиллу чуть приподнять руку, как официант подошёл к столику, где его ожидала пара фунтов и просьба передать бархатную коробочку имениннице. В коробке браслет, тот самый, который он умудрился утащить из гробницы, и короткая записка "С любовью для моей принцессы".
Уилл проводил взглядом официанта, задержался, чтобы убедится, что Виктория улыбнулась , получив записку, и поспешно обвела взглядом зал ресторана. Нет, Уилл точно не джентльмен и огромным удовольствием вспомнит навыки хорошей драки, выбив танцору пару зубов.

Официант нагнал Уилла в дверях:
- Мистер Кейн, мисс Колдер попросила поблагодарить вас за подарок и передала записку.
"Я знала, что ты придешь, потому что я тебя ждала."
На губах Уилла появилась улыбка,он снова черканул строчку, добавив пару фунтов на чай парнишке:
"Я знал, что не смогу не прийти. Не закрывай вечером дверь на балкон."

Пресса, 1923.

Хочешь мира? Готовься к войне. Контракт послевоенного десятилетия "Американ эксплоузивз" получает эксклюзивный заказ от министерства обороны на изготовление более чем *** тысяч капсулей для детонаторов.

***

Самая завидная невеста Англии обручена. Мисс Виктория Колдер отказывается комментировать слухи о помолвке, но на безымянном пальце у наследницы миллионов появилось кольцо с бриллиантом в несколько карат. Хотелось бы узнать, какой мужчина смог завоевать сердце неприступной красавицы?

***

Прорыв десятилетия. "Американ эксплоузивз" похоже решил оставить всех конкурентов далеко позади, теперь компания выпускает ещё и изделия из пластмасс. Уникальный материал, которому пророчат большое будущее. А мистеру Уиллу Кейну официально присвоен статус самого завидного жениха Америки.

***

Свадьба века Сегодня состоялась гражданская церемония бракосочетания наследницы империи Колдера, мисс Виктории Колдер и американского миллионера, мистера Уильяма Кейна. Церемония произошла в саду городского дома Колдера. Присутствовало более 100 гостей, в том числе сам король Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии и Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии Георг V...

Дональд Колдер никогда не бросал слов на ветер, в чем Виктория убедилась в очередной раз, с трудом уговорив отца не отправлять ее в Лондон к матери, которая в свою очередь в письмах настаивала на возвращении дочери. Она, несомненно, тосковала, впервые разлучившись со своим чадом так надолго, хотела видеть свою девочку рядом на светских приемах. Не раз в своих письмах в Луксор мать недвусмысленно давала понять, что Виктории следует подумать своем будущем и спутнике жизни. Еще до отъезда в Африку она случайно стала свидетельницей беседы родителей, обсуждающих потенциальных кандидатов, сыновей их знакомых и даже родственников королевской семьи. Стоило ли говорить матери, что сердце, игнорируя все доводы разума, уже сделало свой выбор? Виктория молчала, а в ответах домой уверяла, что отец не отпускает ее одну. Врала, потому что могла покинуть Луксор и отправиться обратно в месте мисс Мар, спросившей перед отъездом, не скучает ли девушка по матери. Вероятно, она, проникшись симпатией к Виктории, хотела предложить свою компанию, но поняла, что здесь в Египте есть человек, по которому та скучает больше.
Наверное, чересчур легкомысленно и, пожалуй, даже странно жить, не задумываясь о своем будущем, просто любить, отсчитывая между встречами две недели, которые приходилось чем-то заполнять. Благо развлечения находились: общество обитателей «Зимнего дворца», луксорский и карнакский храмы, поездки в Каир, пополнявшие ее библиотеку книгами. Одиночество учило думать, в том числе и о мистике, ритуале, проведенном мистером Бербруком над живым мертвецом. И, конечно же, о самом ученом, даже не предполагая, что он видит в ней не девочку, интересующуюся египтологией. Глаза открыла их встреча в коридоре отеля, первая и последняя, потому что ученый больше не приезжал в Луксор. Она больше его не видела. Никогда. И напрочь забыла о сверхъестественном, пообещав никому не говорить о мистике, утратившей свою важность в свете захвативших Викторию чувств.
Один из дней, что был примечателен лишь встречей с Уиллом, подтвердил простую истину – в жизни смертных не бывает ничего вечного. Отец намеревался отправиться в Лондон для того, чтобы решить вопрос с разводом, что Виктория знала из письма матери и ответного, написанного миллионером и из любопытства вскрытого дочерью. Расставание не стало шоком для девушки, давно видевшей холодную сдержанность в отношениях родителей. Но все же столь очевидное было одним из поводов для грусти. Вторым, но не по значимости – осознание того, что им с Уильямом придется расстаться. Ее ждала Англия, он уезжал в Америку. Она понимала, что нужно отпустить, улыбаться, говорить ровно, но в тот момент хотелось заплакать. Сдержалась. И после, прощаясь со страной лотосов и скарабеев, не дала волю своим эмоциям. Отец ничего не должен был заметить.
Оказалось, что прежде любимый Лондон можно ненавидеть, отвыкнув от тумана и смога, холода, раутов, сплетен, глупых людей и их назойливого внимания к незамужней дочери состоятельных родителей. За ней пытались ухаживать, красиво, с признаниями и обещаниями, кричавшими о фальши. Девушка не верила в такую любовь. Быть может от того, что истинные чувства в ее понимании не имели ничего общего с торжественностью, не являли собой яркую упаковку. Виктория читала их между строк приходивших из-за океана писем, нечастых, но таких дорогих сердцу. Разглядывая глобус, огромный океан, разделяющий ее и Уильяма, девушка старалась гнать мрачные мысли, но все же в моменты пессимизма спрашивала себя «Все так же Уильям любит свою принцессу?». Хотелось верить, что он не встретит там другую девушку, не влюбится, не забудет о ней. Хотелось получать его письма, читать их и перечитывать, находить в них подтверждения тому, что чувства мужчины не изменились, и ждать.
Мать сетовала, что дочь отвергает всех кавалеров, ведет себя с ними холодно и сдержанно, словно намеревается остаться старой девой и лишить ее внуков. Это раздражало. Радовало то, что в противовес своей бывшей жене, Дональд никак не комментировал отказы дочери и не заводил разговоров о внуках. Он был счастлив, сочетавшись браком с Ребеккой. Несколько удивленная событиями Виктория вполне ожидаемо не могла видеть в журналистке вторую мать из-за небольшой разницы в возрасте, но приобрела старшую подругу. А вскоре и младшую сестренку.
По случаю Дня Рождения родители организовали для Виктории роскошный прием. Все в лучших традициях того, к чему девушка привыкла с детства. Множество гостей, дорогих подарков, среди которых один стал воистину бесценным – Уильям, всего одно слово, одна мысль, от которой сердце зашлось в трепете предвкушения.
Сказки учат ждать. К примеру, спящая красавица проспала сотню лет прежде, чем обрести любовь принца. Принцессе Виктории понадобилось намного меньше времени, чтобы стать невестой своего короля, преподнесшего восхитительное кольцо с бриллиантом. Долгие приготовления к свадьбе, основную, самую хлопотную часть которых взвалила на себя мать Виктории, церемония на сто гостей, среди которых были Рия и малыш Ховард, ставшие для нее близкими людьми.
Расстояние между Лондоном и Нью-Йорком заметно сократилось, когда миссис Кейн переехала в Америку. Первое время Виктория несколько раз в год приезжала к родным, но беременность внесла свои корректировки. Уильям настаивал на том, что шестой месяц не лучшее время для поездок. Пришлось внять голосу разума, согласиться и дома доводить мужа своими капризами, которые он достаточно легко и стойко переносил, пока в особняке на Лонг-Айленде не появился новорожденный принц. А четыре года спустя на радость родителям родилась маленькая принцесса.
Виктория по праву могла считать себя самой счастливой женщиной на земле. Она жила в счастливом браке, заключенном по взаимной любви, плодами которой стали сын и дочь. И смело могла сказать, что Уильям исполнил то, о чем она просила в Египте.

Крепко сжав кулаки, чтобы скрыть радость и волнение от слов мистера Колдера, Амизи вышла из палатки. Ей срочно надо было поделиться этой самой радостью, и не с кем-то, а с мистером Невозмутимым, которого она вчера поцеловала... Боже! Амизи, держи себя в руках! Он стоял неподалёку, за палаткой.

Амизи говорила и сердце её отчаянно билось, но уже не от того, что ей сказал мистер Колдер, а от волнующей близости Джеймса и его улыбки. Она подняла на него глаза, крепко обнимая за шею. Это был их второй такой близкий контакт, первый - в гробнице- замешанный на восторге открытия, страхе падения и боли в коленках, когда она не удержалась и поцеловала его наконец... Сейчас ей было так хорошо, правильно в его руках, что хотелось продлить подольше это мгновение. Он прижал её к себе и, уткнувшись лицом ему в грудь, Амизи услышала:

И он её поцеловал...

Джеймс...
Сначала поиски, казалось, не сулили удачи. Настроение незаметно падало и археологи уже не так оживлённо обсуждали цель экспедиции, всё больше отвлекаясь на рассказы о своей работе и исследованиях. Иногда, в часы отдыха, забравшись на "свой" камень неподалёку от раскопок и спрятавшись ото всех, Амизи переживала и рисовала на песке карту, тут же стирая её и понимая, что они там, где должны быть... После Джеймса, больше о карте её никто не спрашивал. А она, всё вспоминала как он, сохраняя спокойствие, когда она почти кричала на него, улыбнулся и спросил чем ему это грозит.
В их небольшом сообществе он занимал своё, какое-то особенное для неё, место. Всегда спокоен и невозмутим. В любой ситуации знающий что делать: спасал ли он Колдера, сопровождал его дочь, охранял ли лагерь или ходил за водой... Неразговорчивый с одной стороны, а с другой, мог меткой и чёткой фразой, поставить кого угодно на место или вызвать улыбку. Казалось, его совсем не интересует история Египта, ему всё равно, что они ищут. И Амизи решила немного просветить его. Не Роба, который везде совал свой курносый нос, даже на дежурствах, а именно Джеймса...
Как-то, когда она, пригревшись, сидела на камне, он подошёл и сделал ей замечание, что не стоит по вечерам быть не в лагере.Тогда она, не желая подчиниться, а так же, чтобы немного встряхнуть его, прочла коротенькую лекцию о первых годах правления Рамсеса второго. Он выслушал половину, молча стащил её с камня и за руку привёл в лагерь. В следующий раз он просто стоял и ждал, когда она выполнит его приказ вернуться к огню.
А потом они наконец нашли гробницу и это было на самом деле невероятно! К чувству сопричастности к великому открытию тихонько пришло другое чувство- она поняла, что кое-кто пробрался в её сердце и занял там довольно большое место...
Но мистер Батлер оставался всё таким же непробиваемым и невозмутимым. А работы у них прибавилось настолько, что порой, уставая, ей так сильно хотелось снова ощутить его объятия... Так что Амизи, надеясь, что его отношение к её камню не изменилось, стала изредка приходить туда, когда в лагере стихала суета. Джеймс уже не особо настойчиво гнал её обратно. Ей очень нравилось разговаривать с ним. Пусть он в основном молчал, но слушал, она чувствовала это. Один раз она спросила ждёт ли его кто-нибудь и от радости, что он одинок, чуть не бросилась ему на шею. Хорошо, что сдержалась, испугавшись, что он не придёт в следующий раз. Это превратилось в способ общения с молчаливым и неприступным мистером Батлером.Такие редкие с её точки зрения встречи наедине... Как-то незаметно для себя, Амизи привыкла разговаривать с ним обо всём. Молчаливый, отстранённый, он порой занимался своими делами, и уже она сидела рядом и рассказывала. Рассказывала, иногда сбиваясь на "ты", о покорившей её с детства истории великого фараона, оставившего после себя самое большое количество памятников и храмов. Оставившего после себя не просто памятники, а память, память на целые тысячелетия... Великого полководца и хитрого политика, нежного влюбленного, называвшего свою любимую жену Нефертари прекрасноликой и сладостной возлюбленной...
Один раз он нашёл где-то осколок таблички с иероглифом "орёл" и она, как обещала, назвала черепок "мистер Батлер", в очередной раз попытавшись расшевелить Джеймса. Но конечно всё основное время занимали раскопки. Среди увлечённых археологов и учёных и Роб и Джеймс были, наверное, самыми незаинтересованными. Они не искали открытий и не были одержимы жаждой найти гробницу и сокровища. Они просто хорошо выполняли свою работу. Хотя более молодой и порывистый Роб, порой приносил какие-то осколки керамики и гордился и хвастался своей находкой. Но Джеймс нет. Он, как надёжная скала, привлекал Амизи всё больше...О новых охранниках она не знала ничего и не особо интересовалась, игнорируя их взгляды и попытки поближе познакомиться, пока они не прекратились внезапно. Она чувствовала, что тут не обошлось без Джеймса, но выпытать у него что-то не получилось.

Иногда ей снился их первый поцелуй... С ним она чувствовала себя защищённой и в то же время беззащитной...
День сменялся днём, и хоть рутины было очень много, ей не хотелось уезжать даже в Луксор. Когда они докопались до скопированной ею надписи, она рассказала Джеймсу о том, что точно такую же надпись обнаружили и перевели ещё в прошлом веке.. .После того, как весь мир узнал о сенсационном открытии и раскопках нетронутой гробницы научно-исследовательской группой Колдера, из Каира приехал её друг и учитель Вази. Он должен был увезти в Египетский музей столицы часть коллекции, по закону принадлежащей его стране... Амизи испытывала ужасное, двойственное чувство, понимая, что не только расхитители гробниц, лишают Египет и его народ, наследия предков. Это она читала в глазах старого учёного, который сидя у костра с Ноем и Мейсоном, просто слушал их, спрятав в глубине своей древней души боль веков... Амизи сбежала на свой камень и расплакалась, не понимая от чего, когда Джеймс пришёл, обнял её и снова поцеловал.
Позже, в медпункте, она посекретничала с Рией о наболевшем и получила бесценный совет...
Старый Вази со своей группой собирался в Каир и Амизи уехала с ним. За две недели работы с новыми экспонатами в её любимом музее Амизи поняла, что увлечение мистером охранником переросло в самое глубокое и глупое на земле чувство. И теперь она не знала, как вести себя с ним, когда вернулась на раскопки. Рия уехала, пока её не было и эта потеря отдалась в сердце... Конечно, в Лондоне не было проблемой найти Рию Мар с её знаменитым отцом, но Амизи жалела, что не попрощалась с этой замечательной и ставшей очень близкой женщиной... Уехала и Ребекка.
Раскопки на новом месте и расшифровка надписей займут еще не один год. Но однажды, Амизи застала Джеймса в своей палатке...
- Джеймс, что вы делаете?..
_________________

Спустя пол года

Батлер сидел возле тлеющих, еще не совсем погасших углей и наблюдал за быстро исчезающим диском солнца. Скоро на пустыню опустится ночь и холод, и мужчина отправится по привычному пути в обход лагеря, немного дольше необходимого задержавшись у одной из женских палаток, а затем снова обходя всю территорию по периметру. Он не анализировал свое поведение, впрочем, как и все, что касалось мисс Вулли. Она просто была… и каждый вечер, что-то говорила и говорила, увлеченно размахивая руками. Батлер усмехнулся, вспомнив, с каким энтузиазмом эти ученные принялись вновь откапывать обсыпавшуюся гробницу, а также смеющуюся Амизи отрывшую какой-то трухлявый едва не рассыпающийся в руках листок непонятно чего. Надо признать, строили эти древние на славу, гробницу все-таки удалось из песка освободить.

Ладони похлопали по карманам на рубашке, впервые со дня возdращения с войны захотелось прикурить, только вот он уже давно бросил... Завтра сам Колдер покидал место раскопок и, в принципе, работа самого Джеймса на этом заканчивалась, в его присутствии здесь уже не было необходимости, но почему-то эта идея не отдавалась в его душе такой радостью, какую бы вызвала в самом начале этой поганой экспедиции. А вот это уже стоило того, чтобы поразмыслить. Батлер не заметил, как стемнело и, чертыхнувшись, поднялся со своего места. С тех пор как Колдер нанял еще несколько охранников из своих, а также оправил дочь в город, жить стало однозначно легче и свободней. Сам босс не требовал такого внимания, и на взгляд Джеймса после обнаружения гробницы бредил уже более приземленными вещами. Ноги снова остановились у женской палатки, откуда раздавалось ровное дыхание спящих. Мужчина обошел лагерь, проверив всех остальных охранников, и зашел к себе. Роб дрых без задних ног, его дежурство начиналось под утро, впрочем, и самому Батлеру не мешало бы уже спать, только вот что-то никак не выходило. Поднявшись с лежака, Джеймс добрался до угла палатки, где лежал его рюкзак и принялся в нем рыться. Нащупав бутылку виски, приобретенную в одну из поездок в Фивы и, открутив крышку, сделал большой глоток. Прошагав обратно к постели, он упал на нее вместе с бутылкой, продолжая пить обжигающий напиток. Спустя полбутылки решение было принято и, мужчину накрыл сон...

Проснувшись на следующий день относительно поздно, да и то лишь от толчка напарника, Батлер понял, что последние пару глотков делать не стоило. Мотнув гудящей головой, он оправился приводить себя в порядок в холодной воде, а так же приступать к выполнению плана.
Джеймс уже практически закончил складывать вещи и как раз скатывал спальник. Когда мисс Вулли влетела в палатку.
- Что вы делаете?- поинтересовалась она.
- А что так не понятно?- буркнул он.- Собираю вещи.
- Но это мои вещи, мистер Батлер!
- Я в курсе, Амизи, - мужчина не отрывался от своего занятия, запихнув спальник в рюкзак,- Я ничего не забыл? – Он, наконец, посмотрел на девушку, - думаю вам стоит поторопиться, если хотите еще что-то взять с собой. Те каракули, которые вам так дороги я упаковал.
- Что вы… Куда вы… – похоже от неожиданности девушка потеряла дар речи. – Что вы себе… Я остаюсь!
-Поздно, - прокомментировал, мужчина. - Я уже все собрал, - Батлер закинул рюкзак на плечо и приблизился к мисс Вулли, - Тем более не думаю, что замужней даме будет прилично оставаться без мужа в этих песках, - Джеймс, осторожно приобнял девушку и подтолкнул к выходу, где их ожидали верблюды, готовые отвезти в город.