Вкус темноты. Эксперимент "Любовь"

- Ты во всём права, Эмильена. Но я говорила совсем не об этом. В общении двух людей, которые провели вместе четыре дня и которым было хотя бы отчасти хорошо друг с другом, есть не только шокирующая внешность. Другое дело, что она может встать на первый план, и в этом нет ничего необычного. Я скажу тебе больше: я была уверена, что в нашем проекте захотят принять участие люди с подобным "вызовом всему миру", и в гораздо большем количестве. Но всё же я действительно не об этом. Я предложила тебе это только для того, чтобы - если у тебя есть такое желание, может, даже потребность, - ты бы могла их реализовать. И только. Если же такого желания нет, значит, забудем о моём предложении.
Кэтрин снова улыбнулась, отложила письмо на столик и внимательно посмотрела на Эмильену.

- Никто не говорил о том, что ты должна просить прощения, - Кэтрин покачала головой. - И никто от тебя этого не ждал. И как женщина женщину я тебя понимаю. Если бы мой первый муж не оставил меня одну двадцать лет назад, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. И я бы, скорее всего, не сидела сейчас здесь с тобой. Но я ни о чём не жалею, надеюсь, не будешь жалеть и ты. И через те же двадцать лет у тебя будет совсем другая жизнь, направление которой ты выбрала вчера сама. Прости, - Кэтрин потёрла переносицу пальцами. - Иногда во мне просыпается ещё и философ. Так что я тоже желаю тебе встретить того, кто будет тебе действительно нужен. И просто стать счастливой.

Итак, Эжен уехал.
Я растерялся. Не дождавшись окончания эксперимента, Эжен покинул остров. Он отказался от потенциальной победы и приза. Что ж, надеюсь, что работа в рекламной кампании компенсирует другу потерю возможности взять приз. Значит, была важная причина, чтобы Эжен так поступил. И у этой причины было имя - Джоан.
Нет, Эжен не трус, как это можно было подумать. Просто он не такого склада, как я. Это я готов ринуться вперед и карабкаться на вершину, стиснув зубы. Но и я уязвим, как выяснилось. Так что, я не стал бы сейчас утверждать, что так уж кардинально отличаюсь от Эжена в вопросе отношений со слабым полом. Октавия сумела пробить брешь в моей броне равнодушия и цинизма.

Ужин с Октавией заставил меня пересмотреть свое отношение ко всему, что у было у меня с женщинами до встречи с этой девушкой. С ней сценарий ничего не значащих отношений - "ужин-танцы-постель-утро-гудбай, крошка"- не прокатят. Не из тех она, кто за сверкающую безделушку от Тиффани или Картье позволят все, что хочешь.

Если я еще и строил какие-то планы на время "после ужина", то во время ужина я четко понял, что прежние сценарии не сработают. Да я и сам не хочу. Но меня чертовски испугала мысль, что я могу влюбиться в эту девушку. Влюбиться по-настоящему. И все предпосылки к этому были. И я решил сопротивляться этому, как могу. Эта девушка - самая настоящая угроза моему привычному образу жизни. Потому что быть рядом с ней и оставаться таким, какой я есть, - невозможно. Но и ломать эту девушку по себя я не стану. Иначе она превратиться в тех, с кем я был до неё. И что теперь делать?

Утро пришло туманной неизбежностью, как мы ни пытались его задержать. Я открыла глаза и долго смотрела на спящего рядом мужчину.

Перебирала руками увядшие лепестки роз и понимала, что окончания сказки остались считанные часы. А потом начнется реальная жизнь. Думать о том, какой она будет, было страшно.
В голове до сих пор звучали слова, произносимые вчера.

Мне хотелось верить. Очень хотелось, но при этом я слишком хорошо понимала, что в буднях все может быть совсем иначе, чем в красивом мире, который мы придумали. Или кто-то придумал для нас.
Он наконец проснулся, улыбнулся мне

Как быстро привыкаешь к хорошему, мне кажется, я уже давно знаю, каким волнующим и немного забавным он выглядит по утрам. Сонный и все еще мой. Еще целый день мой.
Предложение Данте провести несколько часов наедине на маленьком катере оказалось очень желанным. Я бы сейчас согласилась на все, что он мог сказать, только бы не расставаться с ним. Хотя бы еще немного.

Наши открытия оказались очень точными. Я не пыталась представить, как выглядит Данте, но понимала, что другим он просто не мог быть. Не хотела, чтобы в нем что-то было иным. Мне нравилась каждая черточка. И очень нравилось видеть, как вспыхивают его глаза при взгляде на меня, как опускается на лицо довольная и сытая улыбка

Утренние волны были ласковыми, но не сравнимыми с тем, что пришлось пережить ночью, и что обещали сейчас его глаза. В них хотелось смотреть неотрывно, радуясь тому, что он любуется мной. Я еще никогда не чувствовала себя такой красивой.

Я купалась не в теплом, прозрачном море, а в его внимании. Грело не солнце, а его тело рядом, руки, которые так умело расправлялись с моим купальником.

- А ты? Что уже сделал? Зачем заставил захотеть еще большего?

- Спасибо, - кратко ответила я. - Боюсь, мне понадобится время и помощь психолога, чтобы излечиться от своих фантазий. Возможно, я буду гораздо счастливее, если буду жить одна. Удачного вам завершения эксперимента!
Я подхватила чемодан и вышла из комнаты, оставив там миссис Оуэн одну. Эта женщина обладала житейской мудростью, но она была ученым, а для них важнее всего - исследования.
До отлета у меня было порядочно времени, чтобы скоротать его, я направилась на пляж - последний раз подышать морским воздухом, насладиться плеском волн.
Сегодня пляж выглядел по другому, может быть, оттого, что на нем загорали парочки? ..
Я поставила чемодан на песок и села на него, расставив ноги для равновесия. Закрыла глаза и начала медитировать про себя, чтобы успокоиться. Уже через пару дней я окунусь в привычную жизнь, работу, начну посещать психолога. А еще попробую осуществить свою давнюю мечту - устроить персональную выставку графики.

Я тонкой ниточкой судьбы
Рисую призрачные тени
Моих раздумий и сомнений,
Мои надежды и мечты.
И нужно знать, как дальше жить,
Меня не так легко обидеть.
Могу ли я еще любить?
Да. Как и ненавидеть…

Она вскинула голову и пыталась найти ответ в моих глазах.
- Мы слишком мало разговаривали, в этом вся проблема. Нас тянет друг к другу, но каждый из нас не знает, что у другого твориться в голове. Незнание рождает страхи, неуверенность. Поэтому мы сейчас сядем и поговорим. Обо всем, что хочется рассказать, без утайки, не боясь исказить прошлое. Давай, начнем с истории о наших родителях. Так можно понять, как мы росли, воспитывались. Я, например, рос без отца. Мало того, я не знаю, кто мой отец. Сколько себя помню, рядом с мамой никогда не было мужчины, поэтому она у нас в доме - командир. Мы все ходим по струночке, - я со смехом в глазах глянул на испуганное лицо Алисы. Какой женщине хочется, чтобы свекровь в доме была командиром? Чтобы успокоить ее, я продолжил шепотом, словно мама могла услышать, о чем я расскажу. - Мы делаем вид, что боимся ее. А на самом деле поступаем по своему. Я вообще живу отдельно и маму вижу только когда приезжаю на дегустации или на очередные смотрины. Мама неустанно пытается найти мне невесту. Я думаю, ее следует предупредить. Теперь я занят. И от тебя зависит, как долго я буду занят. Но чтобы не торопить тебя, дать время подумать, узнать меня поближе, предлагаю выбрать, куда ты едешь: в Рим или Прагу? Не думай, что я даю тебе выбор, ехать ли тебе домой или со мной. Независимо от выбора, я еду с тобой. Куда ты, туда и я.

Дорогие участники, обращаю ваше внимание, что на вечер у нас запланирован последний аккорд в виде встречи с руководителем проекта. Бить не буду)))
А дальше мы едем в Рим, Прагу, Венецию, Гондурас, Камбоджи и куда захотим)
Я, например, с бутылью валерианы еду на воды подлечить нервишки) Гордон платит.

В целом же прошу всех действительно реагировать на всё разумно. И помнить, что это всего лишь игра.
Всех люблю.

Кажется, сообщение о том, что я имею самое непосредственное отношение к «Дельмар Секьюрити» Макса если не расстроило, то слегка озадачило. Но намерения «сделать ноги» у него не возникло, чему я приятно удивилась. Обычно, после упоминания компании отца, большая часть представителей противоположного пола, проявлявших ко мне интерес, исчезала если не со скоростью звука, то очень близко к ней.
- Может, погуляем? – предложила я, доев свою порцию. – Небо сейчас очень красивое – тёмное, бархатное, звёзды огромные. Если нам повезёт, загадаем желание.
_________________

Звук удара, казалось, был оглушающим. И от этой внезапной вспышки Милли крепко зажмурилась.
Так, рефлекторно вздрагивая, закрываешь глаза при хлопке выстрела.
В эти секунды удар в стену и правда прозвучал глухим выстрелом, что обжег нервы своей стремительностью.
Негодуя от упрямства Люка, Милли распахнула ресницы и снова уставилась в его лицо – для этого пришлось немного запрокинуть голову.
Хоть она и была меньше его ростом, но не ощущала дискомфорта. Она была с ним на одном уровне – на уровне взгляда, колючего и чуть злого, которым награждала Люка в ответ на его слова.
- Не строй из себя несмышленыша. Ты все прекрасно понял. Разве я сказала, что нужно корчить из себя клоуна? Отнюдь. Но попытаться быть чуточку лучше – это ведь не смертельно! - Милли покачала головой, показывая, что не понимает его. – Ты же ведешь себя, как… я не знаю… как болван! Не хочешь нравиться людям… Так зачем тогда пытаться понравиться мне? Я – такая же, как все, кто окружают тебя. Зачем ломать себя, если ты не хочешь меняться? В чем смысл? И есть ли он вообще…
Последние слова она говорила уже не так громко, как начинала свою отповедь.
Голос стих – словно забрали все силы, вытягивая каким-то невидимым магнитом.
Милли смотрела на Люка. Он был практически таким, каким она его представляла себе, сидя в кабинете психолога.
То, что она обрисовала в своей фантазии, почти совпало с тем, что она видела перед собой сейчас, когда рассматривала его лицо.
Почти. Потому что в ухе торчала серьга, а нос, видимо, неоднократно встречался с чьим-то кулаком или кастетом.
И даже глаза оказались именно серыми – как густой туман с утра.
_________________

Ночь на яхте - утро

Что он делал со мной? Его прикосновения, манипуляции лишали меня последних здравых мыслей. Кровь во мне вскипала, мне хотелось не просто прикосновений, поцелуев. Я чувствовала его эрекцию, но этого было мало. Мне до безумия хотелось ощутить его внутри. Он умело подводил меня к обрыву и тут же снова все затихало. Он играл с моим телом, а я уже просто не могла этого терпеть. Хотелось,чтобы он вошел в меня.

- О, Майкл - я закусила губу и всмотрелась в его пылающие страстью глаза - Пожалуйста!
Я просила его об этом. Поскольку сгорала от такого же желания как и он. Одним резким движением он вошел и замер, а я вскрикнула от удовольствия. Но этого было мало, Я начала ерзать бедрами заставляя его двигаться. Майкл откликнулся на мои требования. Медленное наслаждение постепенно нарастало, как и наш ритм. Толчок, еще и я срываюсь с обрыва, но не вниз, а воспаряю в небо, чувствуя как Майкл следует за мной.
После такого акта любви, я устроилась в его крепких объятиях и уснула.
Мне было ужасно жарко, я просто горела. Приоткрыв глаза, я поняла почему. Майкл тихо спал и крепко прижимал меня к себе. Я аккуратно, хотя и нехотя, выбралась из его объятий. Вышла с каюты и попросила, что бы мне принесли купальник, и еще легкий завтрак, кофе и апельсиновый сок. Я не знала, что он предпочитает и решила пусть будет так. Пока нам принесут завтрак я подумала, что стоит принять душ, быстро ополоснувшись я одела то, что мне принесли. Я стояла в ванной комнате возле зеркала, смотря на свое отражение. Только я развернулась, чтобы выйти и разбудить соню, как увидела его в дверном проеме.
- Привет - тихо прошептала я и улыбнулась.

Голос Ромы после сна такой хриплый, такой возбуждающий. Умиротворение исчезает. Она смотрит на меня своими большими, еще чуть сонными глазами, тесно прижимаясь своим теплым телом. Тихий вздох разрывает тишину. Здесь только мы и больше никого. Не знаю, где все. Возможно, спят. Еще так рано. Солнце еще только просыпается, окрашивая горизонт яркими цветами. Еще прохладно, и я этим пользуюсь без зазрения совести, подтягивая к себе ближе разомлевшую ото сна девушку. Мне постоянно хочется касаться Ромы. Ощущать гладкую кожу под пальцами, целовать нежные губы, вдыхать чувственный, присущий лишь ей аромат. Не даю поправить мятое платье, которое ее беспокоит, сам расчесываю ее спутанные волосы пальцами, лаская каждую прядь, обрисовываю нежные контуры прекрасного лица. Провожу кончиками пальцев по тяжелым сережкам, аккуратно снимая их. Как она вообще спала с ними? Рома сама тянется ко мне и дарит нежный поцелуй. Мягкое касание полных сочных губ, такое невинное, а меня уже раздирает на части желание. Оно не оставляло меня весь вечер, пока я не уснул, а теперь мучительно стягивает внутренности, не давая больше чувствовать спокойное блаженство томного утра.
Рома устраивается обратно, ложась мне на грудь, а я тяжело вздыхаю, мечтая задержать время. Не хочу задавать важные вопросы и отвечать сам на вопросы о том, что будет дальше. И Рома молчит, как будто понимает, что стоит заговорить о серьезном, то идиллия закончится. Померкнет красота рассвета, все краски станут тусклыми. Все изменится. Но пока мы вместе, не задаем сложные вопросы, не думаем о будущем. Все это потом. Пока я вдыхаю будоражащий аромат Ромы, пытаюсь запомнить его до малейшего нюанса. Он такой яркий, как брызги солнца, но не рассветного, утреннего, а вечернего, закатного, когда багряный шар прощается с небом и уходит за кромку горизонта. И вот этот яркий, багряный закат у меня ассоциируется с Ромой. Она горячая, чувственная, такая земная. Женщина, мимо которой не может пройти ни один мужчина. Она притягивает к себе, манит, влечет, и ты не можешь успокоиться, пока не коснешься хотя бы кончика ее пальца.
Я же касался большего. В темноте я позволил себе многое. Так что же сдерживает меня сейчас?
Как я вообще продержался эту ночь, поцеловав Рому один раз? Не могу представить.
- Доброе утро, лапочка, - улыбаюсь ей, приподнимая лицо за подбородок.
- Ты такая красивая. Знаю, говорил тебе это десятки раз, но я все еще не могу поверить в то, что ты настолько красивая. Тебе так наверняка говорили многие. Столько раз, что это надоело. Так что извини, если… В общем…
Не знаю, зачем говорю всю эту чушь, банальные комплименты, которые она слышала сто раз! Я совершенно растерялся и не знаю, как подступиться к этой женщине. Таких совершенных у меня еще не было. Я все еще не могу поверить, что она рядом. Смотрю на Рому, на ее распахнутые глаза, которыми она меня изучает. Смотрю и запоминаю, впитывая ее красоту. Запоминаю ее такой, какая она сейчас рядом со мной, такая манящая, поцелованная первыми лучами солнца, такая близкая, такая желанная. Чувствую жар, исходящий от Ромы, каждый изгиб прижатого ко мне женского тела. И эти губы, ее сводящие с ума губы, зовущие к поцелую. Если я ее поцелую, станет легче? Или станет только хуже? Я не успеваю задуматься. Через миг я уже целую влажные полные губы. Жадно, шумно дыша, наслаждаясь снова упоительной сладостью Ромы. Она такая нежная и страстная, горячо откликается, отдаваясь поцелую. Короткого поцелуя мне недостаточно, всего слишком мало, я спешу нагнать ночь, жалея, что не воспользовался ее темным покровом, чтобы сделать Рому своей. Я насыщаю свою страсть, заглушая голос рассудка. Обхватив Рому за бедра, перемещаю ее на себя сверху, прижавшись к ней своим возбужденным пахом и толкнувшись пару раз в нее. Боясь, что Рома сбежит, прижимаю ее к себе крепче, сжимая пальцы, обхватывающие соблазнительную попку, а потом провожу руками вдоль спины вверх, притягивая к себе девушку за затылок, роняя на себя и впиваясь голодным поцелуем в ее нежный ротик. Самоконтроль разбивается вдребезги, когда в меня вжимаются полные груди Ромы, когда она трется об меня, а что творит ее язычок… Я пропал. Забыл, где мы и кто мы. Пока рядом не заходили чертовы работники яхты, приводя ее в порядок после ночной вечеринки. Прижав к себе Рому, я чувствую желание убить кого-то и смеяться в голос.
- Не могли выбрать другой момент! Ну, раз так, то не хочешь ли искупаться? – предлагаю Роме, с сожалением стягивая ее с себя и усаживая на диванчик. Какая она после моих поцелуев, после наших объятий... Желание усиливается до невозможного. Нужно. Срочно. Охладиться.

Утро на яхте

Спал я очень хорошо, в противовес предыдущим ночам, когда от волнения не мог уснуть. Проснулся один. Непорядок. Была надежда, что Лея просто вышла подышать воздухом, а не сбежала от меня. Хотя, вроде вчера ей было так же хорошо, как мне. Но от перевозбуждения я мог и чего-то не заметить, конечно. Мало ли, что девушкам в голову приходит. Радовало одно - мы на яхте, а значит, далеко не убежит. Найду и всё исправлю, если натворил.
И тут я услышал шум. Ах вот оно что. Она моется. Настроение сразу поднялось. А вместе с ним и младший Майкл. Я открыл дверь. И забыл, что хотел. Лея стояла в купальнике и прозрачном чём-то.

Я втянул воздух и улыбнулся.
- Привет.
Поцелуй затянулся, перешёл в покусывания, руки гладили и сжимали попку.
- Мы идём в душ, - тихо, склонившись к уху.
- Я только оттуда, - со смехом ответила.
- Мне надо помыть спину. И вообще - у меня очень грязные мысли, надо в душ.
Я снял с неё всё, что было и, подняв легонько под попу, шагнул в кабинку. Отпустил её и закрыл дверцы. Потом включил воду. Всё это время я смотрел Лее в глаза, а потом поцеловал. Жадно, неистово, потом нежно, едва скользя языком по губам. Она уперлась вдруг мне в грудь.
- Подожди. А до меня тебе кто спину мыл?
Я улыбнулся. Неужели искорки ревности в глазах? Не думал, что это так приятно.
- До тебя у меня не было таких грязных мыслей.
И больше нам не хотелось разговаривать. Только чувствовать друг друга, целовать всё тело, прикасаться, гладить. Я поднял её немного выше, прижал к стене, она обвила меня ногами, а я в то время играл языком с её соском, радуясь тому, как она реагирует. Как стонет, выгибается мне навстречу, пытается прижать меня ногами к себе. Немного подразнив, вошёл и замер, немного откинув голову и закрыв глаза. Вода струилась по лицу, а мне казалось, я в раю. Движение вперёд и Лея стонет, а я уже срываюсь и не могу остановиться. Толчок, и ещё, и мы взрываемся вместе, заполняя криками тесную для нас двоих кабинку.


-

Люк чувствовал на себе её внимательный взгляд. Сначала он скользнул по носу с горбинкой, потом перешёл на серьгу в ухе. Люк лишь наделся, что Милли ещё не смогла разглядеть пирсинг в языке. Какого хрена он его сделал? Какого он вообще припёрся сюда?! Под этим пристальным взглядом, выслушав её вопросы, Люк ощутил себя участником допроса. Вот, что чувствовали его "жертвы". 
Он тяжело вздохнул. Ведь с самого начала понимал, что ничего не получится. Она слишком хороша для него. Такие девушки, как Милли, рождены для всего самого лучшего. Её должны окружать яркие краски, улыбки, смех, веселье, мужская забота и любовь. Каждый день её должен нести какой-то сюрприз, пусть даже пустяковый. 
-Да, ты права... Зря я пришёл. 
Люк уставился в окно, замерев на месте. Он давал Милли рассмотреть себя. И не смотря на свои слова даже не думал уходить. 
-Знаешь, вообще это странный вопрос. Я не хочу нравиться людям, потому что мне на них плевать. Я не хочу с ними видеться, разговаривать. А с тобой хочу. 

Оказывается принимать душ вторично, да еще и не одной, очень приятно. Если не сказать большего. В душе было продолжение ночи, и это - здорово. Мы вышли с кабинки целуясь и смеясь.
- Кстати, пока ты спал я просила чтобы нам принесли завтрак - Я натянула на себя купальник - Не знаю, что ты предпочитаешь пить. Поэтому попросила кофе и сок.
Мы вышли и увидели, что завтрак уже стоял на столике. Мы полакомились омлетом и греческим салатом. А после вышли на палубу, я стояла всматриваясь в горизонт, Майкл обнимал меня заде и оставлял поцелуи на моем плече и шее. Я провела кончиками пальцев по его татуировкам на руке.
- Почему ты решил их сделать? И что это значит?
Мне было любопытно. Теперь я хотела знать о нем как можно больше.
- И кстати ты так и не ответил - я повернулась в его руках, встречая нежный взгляд - на чьей территории мы будем видеться?

- Не так это и плохо подтверждать, пока мы не узнали друг друга лучше, Грейс.
Вот хочется знать, показалось или нет, как Грейс напряглась перед тем, как отпустить себя и кивнуть в ответ на такой важный вопрос. Признаться, я надеялся на более точный, но принцесса решила не отвечать. Она имеет на это право.

Малышка сочетала в себе невинность и соблазн. Я следил за тем, как она колдует с пальцем и бокалом вина, слизывая прозрачную жидкость, а потом садится с видом невинной школьницы. Тяжело вздохнув, я с трудом сосредоточился на разговоре. Грейс любила рассуждать, рассказывать. То, что она говорила о темноте и о том, как та повлияла на неё в тот первый вечер, напомнило мне о том, как я вёл себя тогда, что чувствовал. В точности так же почувствовал и беспомощность, и обилие звуков, и не понимание, какого хрена вообще творится.
- Малыш, это уже прошло. Всё это прошло. И темнота, и её давление на все органы твоих чувств. Надо искать хорошее: там, в этой темноте мы нашли друг друга, как будто почувствовали какое-то родство душ. И не мы одни такие. Ты только посмотри вокруг, на всех этих счастливых людей. Заразительная, говоришь? А у тебя чудесная улыбка, принцесса. Искренняя и добрая. Когда смотришь на тебя, понимаешь, что в тебе нет коварства и злобы. Ты не сможешь причинять людям зло и причинять боль. Таких людей мало, Грейс. Я тебе точно говорю.

- Кроме розы, принцесса, есть много прекрасных цветов. Если твои сестры розы, то ты… вот этот тропический цветок. Я не знаю, как он называется, но он похож на тебя: белоснежный, хрупкий, но с горячим сердцем внутри.
Вытащив цветок из композиции на столе, где я его заприметил, я отломил стебелек и бережно водрузил белое соцветие с правой стороны в волосах Грейс.
– Очень красиво. Есть какое-то правило о том, с какой стороны девушка прикрепляет к волосами цветок. Вроде бы, если справа, то она занята. Я тебя занимаю, Грейс. И, знаешь, прекращай уже сравнивать себя с сёстрами. Для меня ты самая красивая. А они меня будут волновать, если только не примут меня в качестве твоего парня. Как думаешь, что они скажут? Моей ты бы точно понравилась. У меня мировые родители и принимают все мои увлечения. Они у меня вообще бывшие хиппи. Свободная любовь и все дела. Только при папе нельзя говорить, что он был хиппи. Он и сейчас таким себя считает. Это надо видеть! А при маме лучше не заговаривать о свободной любви. Короче, они классные у меня, мои родоки.

- Тогда ты должна была прыгать от радости, когда увидела меня. Или ты всё-таки влюблена в Шрека, но скрывала от меня? Признайся, принцесса! – расхохотался я, до того она была забавная, постоянно вспоминая это зелёное чудище. Теперь не смогу смотреть на Шрека, не вспоминая о Грейс.

- Ты угадала моё желание, принцесса. Не хочу тебя делить ни с кем. А тут и на яхте может быть море народа.
Мы вышли к пляжу, любовались звёздами, сидя на песке и перебирая его руками. Звёзды подмигивали нам с небес, а полная луна не давала темноте завоевать пространство вокруг нас. А я бы даже и хотел, чтобы стало темно, чтобы показать Грейс, что темноты не надо бояться, когда рядом есть я. И луна как будто подслушала мои мысли и спряталась за облаком, погрузив пляж в сумрак. Рядом с собой я видел только силуэт Грейс. Дотронулся до её спины, и она вздрогнула.
- Не бойся, малышка. Теперь я рядом. Твой Шон.
Найдя её губы в темноте, я провёл линию пальцем от нежного подбородка по шее, достигая выемки ключицы и погладил ту подушечкой пальца, проникая во влажное тепло её рта с терпким привкусом выпитого вина. Вкусная Грейс, такая нежная, такая сладкая. Волна дрожи пронеслась по телу, я углубил поцелуй, медленно опуская Грейс на песок. Она могла снова отказаться. Могла оттолкнуть, назвав то, что между нами происходило, грубым словом, которое я не хотел сейчас вспоминать, поэтому я осторожничал, хотя, видит Бог, мне было это чертовски сложно сделать. Мне стоило это огромных усилий и хотелось даже кинуться в море, чтобы избавиться от берущего верх над разумом желания. И я просто целовал и целовал Грейс, касаясь её только губами, и ими же спрашивая разрешения на дальнейшие действия. Пусть делает выбор сама.