Tamata:
Пока меня ни кто не опередил, а то господин Гоголь персона в данном ключе популярная, я не могу не вспомнить свои самые любимые в детстве произведения, это Майская ночь или утопленница, которую мы помнится проходили в школе, ну и конечно же Вий, которого мы не проходили
, но зато я тайком от мамы, как-то ночью с замирающем сердцем умудрилась посмотреть его по телевизору. Впечатлений была масса, позже я уже с большим удовольствием добралась до Вия в книжном варианте. Все таки Гоголь, это Гоголь, что бы он не писал, язык у него чудесный.
Итак Николай Васильевич Гоголь "Вий".
краткая аннотация:
Однажды ночью главный герой, бурсак Хома Брут, случайно убил ведьму. Вскоре его вызывают отпевать в течение трёх ночей молодую панночку , которая оказывается той самой ведьмой, желающей теперь отомстить Хоме. Брут пытается сбежать, однако этому мешает отец панночки, пообещавший выполнить предсмертную просьбу дочери. Пан сотник ставит Хому перед выбором: если семинарист доведёт обряд до конца — его ожидает щедрая награда; если же Хома попытается увильнуть от отпевания — он, волею сотника, будет жестоко наказан. Реальность и воплощения народных верований переплетаются, когда Хоме предстоит молитвами три ночи обороняться против разной нечисти: покойной панночки-ведьмы, упырей, вурдалаков и, наконец, самого ужасного Вия
И на десерт, история бедной Ясной Паночки:
Vlada:
Мирна писал(а):
мы так, слоники
Африканские или индийские
Гоголя люблю, нравится смотреть и перечитывать. Отличная экранизация. Но при слове СТРАШНОЕ ЧТИВО мне всегда вспоминается не только Гоголь, но и СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ. а также городской детский фольклор (и в прозе, и в стихах). все мы рассказывали друг другу страшилки, и даже сочиняли что-то подобное, пусть и с юмором.
Помните, ДЕВОЧКА В ПОЛЕ ГРАНАТУ НАШЛА...
А это из лично придуманного
В лагере дети в индейцев играли.
всех бледнолицых жестоко пытали.
Кто же играть будет завтра с ребятами.
ведь бледнолицыми были вожатые?
Читала и Рэдклиф, понравилось.
Ми-ми:
Все-таки Гоголь для меня совсем не страшный, с детства, хотя сестрица моя, которая старше меня на 4 года, все время меня пугала вечерами, на просьбу почитать, обычно открывала именно Гоголя. Но сказка – она и есть сказка! Но помню, как она читала мне Эдгара По. Мне было лет 10, воображение было живое, поэтому Падение дома Эшеров произвело очень зловещее впечатление. Но вот что просто в ужас ввергло – рассказ про жертву инквизиции, которого посадили в комнату, в которой вращалось острое лезвие, которое постепенно и очень медленно опускалось, и неминуемо когда-нибудь стало бы задевать человека, постепенно стругая его как капусту (я вдруг подумала, что это было е лезвие, а маятник, который вращался и опускался. Мне было настолько жутко это представлять, что снились кошмары, но я сестру не выдавала, чтобы она мне еще что-нибудь почитала. Видимо ее отругала бабушка, потому что По больше не читали, я прочла его уже взрослой. Из того же разряда – в фильме Призрак замка Моррисвиль (см. ролик выше) в подземелье медленно опускается потолок. В комедии это не страшно, но на самом деле садистская вещь – медленное ожидание неминуемой смерти.
Есть такая испанская художница, которая делает иллюстрации на готическую тематику. У нее есть серии картинок о привидениях, вампирах и русалках и утопленницах. Очень симпатично.
Alafiel:
Я наоборот, никогда особо не любила жанр страшилок - видимо потому, что и так легко пугалась всякой всячины - зачем лишний адреналин? Но классика есть классика, тут не поспоришь. А насчет стишков-страшилок... Помню только одно:
Наш ковер - цветочная поляна
Наши стены - сосны-великаны
Наша крыша - небо голубое
А в подвале я тебя зарою...
Потом стала постарше, стала интересоваться всякой мистической всячиной... Но речь шла о фильмах, а не о книгах. Большую часть я и не вспомню... Когда в первый раз посмотрела фильм ужасов, упала в обморок (натурально!). А до книг до сих пор не добралась...
Vlada:
Ми-ми писал(а):
Эдгара По.
Один из любимых моих писателей, имею четыре тома в личной библиотеке
. Хотя По считается родоначальником детективной литературы, его рассказы содержат элементы ужасов. Даже у Конан-Дойля есть страшные рассказы помимо БАСКЕРВИЛЕЙ!
Ми-ми:
Сейчас прочитала в клубе Сумерки материал, который меня повеселил и позабавил. Читала и хотелось сказать: БРАВО, СТИВЕН КИНГ! ОТЛИЧНЫЙ ОТВЕТ!
"Эти слова являются ответом на многочисленную критику, которую обрушили поклонники Майер и Роулинг после слов Кинга:
И Роулинг, и Майер через свои книги говорят непосредственно с молодым поколением, что, несомненно, большой плюс. Реальное различие лишь в том, что Джо Роулинг - потрясающий автор, а Стефани Майер не в состоянии написать чего-то стоящего. Она не так хороша."
Это подняло бурю откликов.
Письмо Кинга на возмущение поклонников:
"Я отвечаю на критику, выдвинутую против меня фанатами сумерек. Некоторое время назад я сказал в интервью, что Майер не может написать достойную мистическую историю.
Многие фаны сказали, что я просто завидую успеху Стефани Майер, и они абсолютно правы. Тот факт, что ее книги были распроданы тиражом более чем в 40 млн. копий, делает мои 350 млн. копий мелочью. Сумерки также попали в в 10ку книг по выбору читателей Американской Библиотечной Ассоциации. Мои же 5 Horror GuildAwards, (5 премий международной гильдии ужасов) World Fantasy Life Achievement Award, (мировое фэнтези - награда за пожизненные достижения в области лит-ры) Hugo Award и Destinguish Contribution to American Letters Award (за выдающийся вклад в американскую лит-ру) смотрятся по сравнению с этим довольно скромно.
Но мне приятно думать, что если бы Т. С. Эллиот, Джордж Оруэлл и Чарльз Диккенс были живы, то они бы тоже завидовали Стефани Майер. Фанаты С. Майер также правы, когда они говорят, что я пытаюсь выделиться за счет ее успеха.
Все в мире слышали о сумерках и его сиквелах: Новолунии, Затмении и Ломая рассвет. Но кто слышал о Кэрри, Сиянии, Кристине, Оно, Кладбище домашних животных, Мизери,Зеленой миле и особенно о сериале Темная башня? Динамизм в описании и многое другое в книгах Майер делает мои романы, совершенно обычные вещи, как Противостояние, Мешок с костями и Сердца в Атлантиде потугами умственно-ограниченного двухлетнего.
Некоторые люди также сказали, что я завидую экранизациям Сумерек. И в очередной раз они не могли оказаться более правыми! Фильмы, снятые по моим книгам, такие как Кэрри - номинированный на 2 Оскара, Останься со мной, номинированный на Оскар, Мизери - лауреат Оскар, Зеленая миля - номинированный на 2 Оскара,Сияние - широко признанный лучшим фильмом ужасов на все времена - и Побег из Шоушенка - номинированный на 7 статуэток Киноакадемии и недавно признанный лучшим фильмом на IMDb - никогда не будут считаться высшей наградой. Не верите мне? Посмотрите на режиссеров, которые экранизировали мои работы. Дэвид Кроненберг, Джордж Ромеро, Джон Карпентер, Брайан Сингер, Роб Райнер, Фрэнк Дарабонт, Стэнли Кубрик! - никто из них не сравнится с режиссером Сумерек Кэтрин Хардвик, чьим и предыдущими фильмами были Короли Догтауна и Рождение Христа.
В качестве альтернативы посмотрите на состав Сумерек: Кристен Стюарт, Роберт Паттинсон, Кэмд Джигандэ и Питер Фачинэлли - эти молодые звезды очевидно будут запомнены, не то что актеры и актрисы, снявшиеся в моих экранизациях - Джек Николсон, Иэн Маккеллен, Энтони Хопкинс, Кэти Бэйтс, Джонни Депп, Кристофер Уокен, Морган Фримен, Сэмюэл Л. Джексон и Том Хэнкс.
Тем не менее, я хотел бы извиниться и перетрактовать мое прежнее утверждение и продолжить запись, говоря, что ваш роман о напыщенном блестящем вампире не написан плохо, и не является не оригинальным. С ним не имеют никакого сравнения Грозовой перевал или с работы Энн Райс, и факт, что это ИЗУМИТЕЛЬНАЯ КНИЖКА. Именно так: ИЗУМИТЕЛЬНАЯ КНИЖКА! Спасибо вам, Стефани Майер, за то, что написали эту ИЗУМИТЕЛЬНУЮ КНИЖКУ! и Вы являетесь таким вдохновением, поэтому я решил написать социально - острую эпическую книгу "Под куполом" моим следующим романом, вместо создания какого-нибудь дерьма про вампиров или еще чье-нибудь в этом роде. Надеюсь, это будет ИЗУМИТЕЛЬНАЯ КНИЖКА! Я пойду считать свои деньги и глядеть на свои награды, но, что я и делаю, я буду думать мрачно о Стефани Майер и ее ИЗУМИТЕЛЬНОЙ КНИЖКЕ!"
Я повеселилась. Умный дядька!
И еще немного Виктории Франсез.
Alafiel:
Мой друг недавно прочитал "Кладбище домашних животных", делился впечатлениями. Если коротко, то речь была о том, что это философское произведение, о том, где граница добра и зла, о том, что все мы когда-нибудь уйдем туда, откуда нет возврата... А сама я помню, как читала и смотрела "Лангольеры" Стивена Кинга. Как-то не было страшно, скорее такое философское ощущение о "вчера" и "сегодня"... О том, что не нужно жить в плену у "вчера", которое проваливается в пустоту, и которое безвкусное, как тряпка. А пугает скорее натуралистичность, чем сама идея. Так подумаешь - что там, в ужасах, изображают? Ну, кладбище то же, ну, кровища... Не пробивает. А вот показать все это пореалистичней - проберет.
Vlada:
Ми-ми писал(а):
БРАВО, СТИВЕН КИНГ! ОТЛИЧНЫЙ ОТВЕТ!
Стивену - респект!!! Его книги переживут нас. и будут классикой.
Ми-ми писал(а):
И еще немного Виктории Франсез.
Мне нравится, красиво, и так готично, если можно так сказать. Я думаю, литература в жанре ужасов переживает сейчас бурное время, но что останется для других поколений? Кстаи, почему сейчас такой интерес? У нас Майерс спрашивают очень часто. Возможно, это мода.
Arven:
» Мэри Уолстонкрафт Шелли
Боже, какая прелесть!!!!!! Ну, Ми-Ми, ну ты и молодец, что разместила здесь это высказывание Стивена Кинга. А уж о нём я и говорить не буду: так тонко и изысканно поиздеваться - это ж ещё уметь надо!!! Действительно, куда это Кингу, с его заслугами, "тягаться" с Майер...По моему, тут ещё пропущено упоминание про замечательный фильм "Воспламеняющяя взглядом (с ещё маленькой Дрю Бэрримор в главной роли).
Хочу сказать пару слов о знаменитой дочери не менее знаменитой матери.
То есть речь пойдёт о Мэри Шелли.
Так как материалов и мыслей разных у меня много, то я не буду "растекаться мысью по древу", и ограничусь кратеньким очерком.
Мэ́ри Уо́лстонкрафт Ше́лли (англ. Mary Wollstonecraft Shelley; урождённая Го́двин, Godwin) (30 августа 1797, Лондон — 1 февраля 1851, Лондон) — английская писательница, родилась в Лондоне, в семье известной феминистки, преподавательницы и писательницы Мэри Уолстонкрафт и не менее известного либерального философа, журналиста-анархиста и атеиста Уильяма Годвина. Её мать умерла при родах, и отец, вынужденный опекать Мэри и её единокровную сестру Фанни Имлай, вскоре женился снова. Под его руководством Мэри получила великолепное образование, что было редкостью для девушек того времени.
Она встретила Перси Шелли, такого же вольнодумца и радикала, как и её отец, когда Перси и его первая жена Гарриет посетили дом и книжный магазин Годвинов в Лондоне. Перси был несчастлив в браке и стал посещать Годвинов более часто (и один). Летом 1814 года он и Мэри, которой тогда было только 16 лет, полюбили друг друга. Они сбежали во Францию вместе со сводной сестрой Мэри, Клэр Клэрмонт. Это был второй побег поэта, так как он уже сбегал вместе с Гарриет тремя годами раньше. Возвратившись несколько недель спустя, молодая пара была поражена тем, что Годвин не захотел их видеть.
Утешением для Мэри стали её работы и Перси, который стал, несмотря на разочарование и трагедию, любовью всей её жизни. Перси также был более чем удовлетворён своей спутницей в первые годы. Он радовался тому, что Мэри могла «чувствовать поэзию и понимать философию» — хотя она, также как и до неё Гарриет, отказалась от его предложения разделить её с его другом Томасом Хоггом. Таким образом, Мэри поняла, что верность Перси идеалам свободной любви всегда будет конфликтовать с его внутренним стремлением к «настоящей любви», о которой он писал во многих своих стихах. Умерла Мэри Шелли от злокачественной опухоли мозга 1 февраля 1851 года.
Женевское озеро и Франкенштейн
В мае 1816 года, Мэри Годвин, Перси Шелли и их сын ездили в Женеву с Клэр Клэрмонт. Они собирались провести лето с поэтом лордом Байроном, результатом отношений Клэр с которым стала её беременность. Они прибыли на место 14 мая 1816 г., а Байрон присоединился к ним только 25 мая вместе с ученым-физиком Джоном Уильямсом Полидори. В это время Мэри Годвин просит обращаться к ней как к миссис Шелли. В деревне с названием Колоньи, рядом с Женевским озером, Байрон снимал виллу, а Перси Шелли — более скромный дом, зато прямо на берегу. Они проводили время за творчеством, катанием на лодке и ночными беседами.
«Лето было сырым и холодным, — вспоминала впоследствии Мэри, — беспрестанный дождь целыми днями не выпускал нас из дому». Помимо многочисленных тем для разговоров, речь зашла об экспериментах философа и поэта Эразма Дарвина, жившего в XVIII веке. Считалось, что он занимался вопросами гальванизации (в то время термин "гальванизация" означал не создание металлических покрытий электрогальваническим способом, а воздействие электрическим током на мертвый организм, которой вызывало сокращение мышц и видимость оживления), и осуществимости возвращения мертвого тела или разрозненных останков обратно к жизни. Даже ходили слухи, что он всё-таки смог оживить мёртвую материю. Сидя у камина на вилле Байрона, компания развлекалась также чтением немецких рассказов о привидениях. Это натолкнуло Байрона на предложение о том, чтобы каждый из них написал собственный «сверхъестественный» рассказ. Вскоре после этого, во сне Мэри Годвин привиделась идея о написании Франкенштейна:
«Мне привиделся бледный учёный, последователь оккультных наук, склонившийся над существом, которое он собирал воедино. Я увидела омерзительного фантома в человеческом обличии, а потом, после включения некоего мощного двигателя, в нем проявились признаки жизни, его движения были скованы и лишены силы. Это было ужасающее зрелище; и в высшей степени ужасающими будут последствия любых попыток человека обмануть совершенный механизм Творца».
Мэри начала работу над произведением, которое изначально должно было быть в жанре новеллы. Под влиянием энтузиазма Перси Шелли новелла выросла до размеров романа, ставшего для неё первым и получившим название «Франкенштейн, или Современный Прометей». Позже она описывала то лето в Швейцарии как период, «когда я впервые перешагнула из детства в жизнь».
Роман был написан Мэри Шелли в 18 лет, и был впервые издан в 1818-м году в Лондоне, анонимно. Под своим именем Мери Шелли опубликовала роман только в 1831-м году.
Роман рассказывает о жизни и трудах Виктора Франкенштейна, который оказался способен возродить жизнь в теле человека, собранного из частей умерших людей. Однако, увидев, что его творение оказалось безобразным и чудовищным, учёный отрекается от него и покидает город, в котором жил и работал. Безымянное существо, ненавидимое людьми за его внешний вид, вскоре начинает преследовать своего создателя. В научных кругах принято считать, что у доктора Виктора Франкенштейна было несколько прототипов в реальной жизни, к ним причисляют Иоганна Конрада Диппеля, Джованни Альдини и Луиджи Гальвани.
Ми-ми:
Vlada писал(а):
Я думаю, литература в жанре ужасов переживает сейчас бурное время, но что останется для других поколений?
Жанр развивается постоянно, но каждое время привносит что-то свое. Развитие науки все добавляет и добавляет новые факторы, дающие новые вариации на уже известные и опробованные сюжеты. Например, современное развитие медицины сдвинуло направление, которое создал "Остров доктора Моро", в к новым горизонтам. Уже идут массово сюжеты с внедрением в организм компьютерных чипов. Уж кажется, доктор Моро уже устарел, но помню, какое жуткое впечатление он на меня произвел! И сейчас так бы наводил ужас своим натурализмом и извращенной фантазией.
Думаю, долговечность каждого произведения зависит все-таки от таланта литератора. Кинг отлично это дал понять в своем письме. Поклонники Майерс - это одно поколение, для следующего будет другое кино и другие кумиры. Как литератор Майерс дай бог переживет старение своего шедевра. Так же, как и Монинг, у которой я не вижу даже некоторых достоинств Майерс. Мне ее почему-то хочется назвать старинным словом Борзописец. Но сейчас есть ведь очень талантливые авторы в жанре готического романа. Я завтра напишу о них. И не пора ли поговорить о вампирах и куда они идут, ширя свои ряды? А привидения, которые научно обозвали теперь полтергейстом? Да мы еще и не начали тему готической литературы!!!
Alafiel писал(а):
А пугает скорее натуралистичность, чем сама идея. Так подумаешь - что там, в ужасах, изображают? Ну, кладбище то же, ну, кровища... Не пробивает. А вот показать все это пореалистичней - проберет.
Юля, ты вместо натуралистичности ждешь реалистичности? Не поняла.
Если заглянуть в самую суть законов жанра, то у Рэдклифф все ужасы имели реальное объяснение, она не писала мистики. В том то и фишка, что самые невероятные ужасы имели под собой реальные объяснения, которые появлялись, когда читатель как следует испугается. В этом и прелесть!!
Arven:
Итак, "едем дальше". Следующая информация-справочка.
Литература ужасов (англ. horror literature, horror fiction; часто просто «ужасы» или даже «ужастики», иногда «мистика» или заимствованное из английского «хоррор») — жанр литературы, имеющий целью вызвать у читателя чувство страха. Часто, но не всегда в литературе ужасов повествуется о сверхъестественном в прямом смысле слова; имеется ограниченный набор тематизированных персонажей, заимствованных, как правило, из низовой мифологии разных народов: вампиры, зомби, оборотни, призраки, демоны и др.
Истоки жанра
Истоки жанра разумнее было бы назвать предысторией: «готический» рыцарский роман середины XIII века «Гибельный погост», французские «трагические истории» XVI—XVII в., в которых выступают одержимость дьяволом и другие инфернальные темы (в том числе романы епископа Жана-Пьера Камю), английский готический роман (не столько ранний, Горация Уолпола и Анны Радклиф, сколько поздний, эпохи романтизма, в первую очередь «Франкенштейн» Мэри Шелли, а также «Монах» М.Г.Льюиса и «Мельмот-скиталец» Чарльза Мэтьюрина), сказка немецких романтиков (Э.Т.А.Гофман, Вильгельм Гауф, Ахим фон Арним, Шамиссо), психологические новеллы Эдгара По и Амброза Бирса. Еще один не так часто называемый источник — «кошмары визионеров» («Признания английского опиомана» Томаса Де Квинси, «Искусственный рай» Шарля Бодлера). Большое влияние на формирование жанра оказал английский сенсационный роман середины XIX в.: Уилки Коллинз, Эдвард Бульвер-Литтон.
В 1860-е годы в Англии формируется то, что уже можно назвать непосредственно литературой ужасов (от Шеридана Ле Фаню до Брэма Стокера). Классический рассказ этого же периода — «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Стивенсона.
Ранняя литература ужасов
Ранние представители литературы ужасов в Англии — М.Р.Джеймс с ироническими «рассказами антиквара о привидениях», Элджернон Блэквуд, Артур Мэкен. Позднее, в 30 - 50-е, появляются рассказы Роальда Даля, Джона Кольера, Джеральда Керша, соединяющие сверхъестественное с «чёрным юмором». В Америке толчок развитию жанра дал журнал «Weird Tales» (основан 1923 г.), где впервые появились произведения Г.Ф.Лавкрафта (создавшего целый поджанр, называемый «лавкрафтовские ужасы»), Кларка Эштона Смита, Роберта Ирвина Говарда, Сибери Квинна, Роберта Блоха. Классики 50-х — Шерли Джексон и Ричард Мэтесон. В Германии был популярен Ганс Гейнц Эверс. Всемирную известность получил «Голем» австрийского экспрессиониста Густава Майринка. Нежанровая разновидность литературы ужасов — проза Франца Кафки («Превращение»).
Современная литература ужасов
«Королем» жанра считается Стивен Кинг. Не намного отстает от него в популярности другой американец, Дин Кунц. Известны также Уильям Блэтти («Изгоняющий дьявола»), Айра Левин («Ребёнок Розмари»), переехавший из Англии Клайв Баркер («Восставший из ада»), Роберт Маккаммон («Они жаждут»), Энн Райс («Вампирские хроники»), Лорел Гамильтон с циклом о некроманте Аните Блейк, Ричард Лаймон, Питер Страуб, Уитли Стрибер, Джек Кетчам. К этому жанру относятся некоторые рассказы Рэя Брэдбери. В Англии известны Джеймс Герберт, Рэмси Кемпбелл, Брайан Ламли («Некроскоп»).
Жанры литературы ужасов
Существуют тематические разновидности литературы ужасов, определяемые по наличию сверхъестественных персонажей: «рассказ о привидениях» (ghost story), вампирский роман, «рассказ об оборотне» (werewolf story), истории демонической одержимости и др.
Vimonge:
Всем добрый вечер!
Вставлю свои кривые три копейки - по поводу Стивена Кинга... Раз уж у нас вечер хоррора, мистики и жутких историй.
Вот, ей-богу, уважаю этого писателя. Фильм посмотришь - вроде ничего. Ужастик как ужастик, даже без особых "бу" эффектов.
Прочитала я у Кинга тем не менее всего одну книжку "Кладбище домашних животных". И больше не читала. Все просто объясняется. Я осталась одна дома и решила в тиши и покое насладиться несильным ужастиком. Так, пощекотать нервы. Совсем чуть-чуть... А пощекотала на годы вперед
Потому что было жутко. Нет, не так... Было ЖУТКО. Особенно когда надумала себе всяких шорохов и скрипов... непонятных мне шагов... Сердце выдавало кульбиты и билось в два раза быстрее, адреналин зашкаливал, а первой мыслью после прочтения книги было - "ну его в баню. Буду лучше смотреть фильмы - так оно поспокойней будет. "
Видно хороший перевод попался - ведь в иностранной литературе немаловажно - это перевод. Какой ужастик будет ужастиком, если косо-криво переведен и это косноязычие тошнит до невозможности... ?Вот такие дела.
А также хочу сделать небольшой анонс. Раз уж мы, окромя Кинга, вспомнили о Майер. ВАМПИРЫ. О это отдельная глава в книге ужастей народных))) Сколько сказано-пересказано, а прочитано-то сколько...
И ИМЕННО ПОЭТОМУ делаю анонс на будущее. Вы прочитаете нечто новое о происхождении вампиров в литературе. Вы знаете откуда ноги растут? Ноги рассказов о них - сексуальных, магнетических, пьющих кровушку нашу девичью)))? Как явился этот образ в народные умы? Приходите 22 числа - и я вам расскажу. Потому как в народном творчестве, до определенного периода, были вурдалаки и упыри (те самые неприглядные, с серой кожей, лысые уродцы грызущие трупы на кладбищах, и гули - то же, но только восточный вариант... ). Откуда же взялись интеллигентные красавцы???. Этот вопрос терзал меня - и я нашла ответ)))).
А поскольку я заглянула к вам не просто так, а с презентом - то вот он:
В моей груди сердце не бьется,
В глазах кричит оживший голод,
Вокруг меня пустынный город
И жизнь на прутья ночи льется.
В моей душе остывший берег –
Его давно не грело солнце.
И стук в запястье не вернется,
Забыла я, что значит «верить».
И жжет мне веки горечь Зова,
И жжет мне горло этой жаждой.
Я умерла уже однажды,
Хочу уйти я в Бездну снова.
Пусть поглотит меня, проглотит.
И не оставит жить не-жизнью.
Я существую, значит мыслю?
Меня от мудрости воротит.
В моей груди сердце не бьется,
Мои глаза в ночи как факел
И я кричу безмолвно: «Хватит!».
А в горло кровь чужая льется.
Arven:
» Русская готика. Исследование первое. Готическая традиция в р
Продолжаем.Следующий материал, я надеюсь, будет также весьма интересен всем вам. Потому что здесь речь пойдёт не об известном всем Гоголе, а о других авторах...
Итак,
Русская готика. Исследование первое. Готическая традиция в русской поэзии.
Готическая традиция в русской поэзии поначалу развивалась в контексте трагического романтизма. Наиболее ярким представителем этого течения был Василий Жуковский. Его баллады (особенно, "Светлана") кишат разнообразными креатурами мрака, зыбкая атмосфера кошмарного сна - источник феерических декораций для его мучительных фантазий.
Пушкин и Батюшков продолжили эту традицию, не внеся в нее практически никаких собственных ноток: те же кладбища, те же кошмары, те же порождения мрака.
Баратынский считал себя прагматиком, романтический прагматизм его "Смерти" предвосхищает прагматический романтизм Краули и Ла Вея.
Самый необычный поэт в истории русской готики, Иван Козлов, до 40 лет стихов практически не писал. В 35 лет он был парализован. В 40 лет лишился зрения. Внутренний мир незрячего и неподвижного поэта оказался сумрачнее и богаче мира внешнего, населявшие его существа и сущности играли и смеялись, сплетаясь в танце, с угрюмой решимостью стремясь в объятья смерти.
Наиболее европейский русский поэт 19-ого века, Тютчев, несомненно был очень близок к западной готической традиции. В настоящей подборке нет его стихов. Готический Тютчев - тема для отдельной статьи.
Вторую половину 19-ого века представляет Константин Случевский - поэт необычый, но недалекий и слишком близкий к реалистической традиции.
Первая четверть 20-ого века - лучшее время в истории готической литературы.
Лучшие поэты русского "серебрянного века" созидали изысканный и пугающий мир русской готики: от малоинтересных Брюсова и Бальмонта до очень талантливых Мережковского и Анненского - и до завораживающих Блока или Мандельштама.
Впрочем, готический серебрянный век - это не только поэзия, это и проза, и драматургия и музыка. И это более поздняя рефлексия на серебрянный век (например, самый готический русский фильм "Господин Оформитель"). Следующее исследование будет посвящено как раз серебрянному веку.
Александр Блок
И опять снега
И опять, опять снега
Замели следы…
Над пустыней снежных мест
Дремлют две звезды.
И поют, поют рога.
Над парами злой воды
Вьюга строит белый крест,
Рассыпает снежный крест,
Одинокий смерч.
И вдали, вдали, вдали,
Между небом и землей
Веселится смерть.
И за тучей снеговой
Задремали корабли –
Опрокинутые в твердь
Станы снежных мачт.
И в полях гуляет смерть –
Снеговой трубач…
И вздымает вьюга смерч,
Строит белый, снежный крест,
Заметает твердь…
Разрушает снежный крест
И бежит от снежных мест…
И опять глядится смерть
С беззакатных звезд…
Бледные сказания
- Посмотри, подруга, эльф твой
Улетел!
- Посмотри, как быстролетны
Времена!
Так смеется маска маске
Злая маска, к маске скромной
Обратясь:
- Посмотри, как темный рыцарь
Скажет сказки третьей маске…
Темный рыцарь вкруг девицы
Заплетает вязь.
Тихо шепчет маска маске,
Злая маска – маске скромной…
Третья – смущена…
И еще темней – на темной
Завесе окна
Темный рыцарь – только мнится…
И стрельчатые ресницы
Опускает маска вниз.
Снится маске, снится рыцарь…
- Темный рыцарь, улыбнись…
Он рассказывает сказки,
Опершись на меч.
И она внимает в маске.
И за ними – тихий танец
Отдаленных встреч…
Как горит ее румянец!
Странен профиль темных плеч!
А за ними – тихий танец
Отдаленных встреч…
И на завесе оконной
Золотится
Луч, протянутый от сердца –
Тонкий цепкий шнур.
И потерянный, влюбленный
Не умеет прицепиться
Улетевший с книжной дверцы
Амур.
Василий Жуковский
Лесной царь
Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?
Ездок запоздалый, с ним сын молодой.
К отцу, весь издрогнув, малютка приник;
Обняв, его держит и греет старик.
- Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?
- Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул;
Он в темной короне, с густой бородой.
- О нет, то белеет туман над водой.
"Дитя, оглянися; младенец, ко мне;
Веселого много в моей стороне;
Цветы бирюзовы, жемчужны струи;
Из золота слиты чертоги мои".
- Родимый, лесной царь со мной говорит:
Он золото, перлы и радость сулит.
- О нет, мой младенец, ослышался ты:
То ветер, проснувшись, колыхнул листы.
"Ко мне, мой младенец; в дуброве моей
Узнаешь прекрасных моих дочерей:
При месяце будут играть и летать,
Играя, летая, тебя усыплять".
- Родимый, лесной царь созвал дочерей:
Мне, вижу, кивают из темных ветвей.
- О нет, все спокойно в ночной глубине:
То ветлы седые стоят в стороне.
"Дитя, я пленился твоей красотой:
Неволей иль волей, а будешь ты мой".
- Родимый, лесной царь нас хочет догнать;
Уж вот он: мне душно, мне тяжко дышать.
Ездок оробелый не скачет, летит;
Младенец тоскует, младенец кричит;
Ездок подгоняет, ездок доскакал…
В руках его мертвый младенец лежал.
К. Н. Батюшков
* * *
Ты пробуждаешься, о Байя, из гробницы
При появлении Аврориных лучей,
Но не отдаст тебе багряная денница
Сияния прошедших дней,
Не возвратит убежищей прохлады,
Где нежились рои красот,
И никогда твои порфирны колоннады
Со дна не встанут синих вод.
А. С. Пушкин
Заклинание
О, если правда, что в ночи,
Когда покоятся живые
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы –
Я тень зову, я жду Леилы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!
Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней муой.
Приди, как дальняя звезда,
Как легкий звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне все равно: сюда, сюда!..
Зову тебя не для того,
Чтоб укорять людей, чья злоба
Убила друга моего,
Иль чтоб изведать тайны гроба,
Не для того, что иногда
Сомненьем мучусь… но, тоскуя,
Хочу сказать, что все люблю я,
Что все я твой: сюда, сюда!
Евгений Баратынский
Смерть
Смерть дщерью тьмы не назову я
И, раболепною мечтой
Гробовый остов ей даруя,
Не ополчу ее косой.
О дочь верховного эфира!
О светозарная краса!
В руке твоей олива мира,
А не губящая коса.
Когда возникнул мир цветущий
Из равновесья диких сил,
В твое храненье всемогущий
Его устройство поручил.
И ты летаешь над твореньем,
Согласье прям его лия
И в нем прохладным дуновеньем
Смиряя буйство бытия.
Ты укрощаешь восстающий
В безумной силе ураган,
Ты, на брега свои бегущий,
Вспять возвращаешь океан.
Даешь пределы ты растенью,
Чтоб не покрыл гигантский лес
Земли губительною тенью,
Злак не восстал бы до небес.
А человек! Святая дева!
Перед тобой с его ланит
Мгновенно сходят пятна гнева,
Жар любострастия бежит.
Дружится праведной тобою
Людей недружная судьба:
Ласкаешь тою же рукою
Ты властелина и раба.
Недоуменье, принужденье –
Условье смутных наших дней,
Ты всех загадок разрешенье,
Ты разрешенье всех цепей.
Иван Козлов
* * *
Над темным заливом, вдоль звучных зыбей
Венеции, моря царицы,
Пловец полуночный в гондоле своей
С вечерней зари до денницы
Рулем беззаботным небрежно сечет
Ленивую влагу ночную;
Поет он Ринальда, Танкреда поет,
Поет Эрминию младую;
Поет он по сердцу, сует удален,
Чужого суда не страшится,
И песней любимой невольно пленен,
Над бездною весело мчится.
И я петь люблю про себя, в тишине,
Безвестные песни мечтаю,
Пою, и как будто отраднее мне,
Я горе мое забываю,
Как ветер ни гонит мой бледный челнок
Пучиною жизни мятежной,
Где я так уныло и так одинок
Скитаюсь во тьме безнадежной…
Константин Случевский
(Из мурманских стихов)
Цветом стальным отливают холодные,
Грузные волны полярных зыбей,
Солнца полуночи тени лиловые
Видны на палубе подле снастей;
С этим наплывом теней фиолетовых
Только лишь пушки своей желтизной
Спорят как будто; склонились, насупились,
Стынут, облитые крупной росой.
Красная искра порою взвивается
В черном дыму; оживая на миг,
Ярко блестит! Перед нею туманится
Вечного солнца полуночный лик…
Д. С. Мережковский
Темный ангел
О темный ангел одиночества,
Ты веешь вновь
И шепчешь вновь свои пророчества:
"Не верь в любовь.
Узнал ли голос мой таинственный?
О милый мой,
Я – ангел детства, друг единственный,
Всегда – с тобой.
Мой взор глубок, хотя не радостен,
Но не горюй:
Он будет холоден и сладостен,
Мой поцелуй.
Он веет вечною разлукою, -
И в тишине
Тебя, как мать, я убаюкаю:
Ко мне, ко мне!"
И совершаются пророчества:
Темно вокруг.
О страшный ангел одиночества,
Последний друг,
Полны могильной безмятежностью
Твои шаги.
Кого люблю с бессмертной нежностью,
И те – враги!
Федор Сологуб
* * *
Порой повеет запах странный, -
Его причины не понять, -
Давно померкший, день туманный
Переживается опять.
Как встарь, опять печально всходишь
На обветшалое крыльцо,
Засов скрипучий вновь отводишь,
Вращая ржавое кольцо, -
И видишь тесные покои,
Где половицы чуть скрипят,
Где отсырелые обои
В углах тихонько шелестят,
Где скучный маятник маячит,
Внимая скучным, злым речам,
Где кто-то молится да плачет,
Так долго плачет по ночам.
Иннокентий Анненский
О нет, не стан
О нет, не стан, пусть он так нежно-зыбок,
Я из твоих соблазнов затаю
Не влажный блеск малиновых улыбок,
Страдания холодную змею.
Так иногда в банально-пестрой зале,
Где вальс звенит, волнуя и моля,
Зову мечтой я звуки Парсифаля
И тень, и Смерть над маской короля…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Оставь меня. Мне ложе стелит Скука.
Зачем мне рай, которым грезят все?
А если грязь и низость только мука
По где-то там сияющей красе…
Осип Мандельштам
Концерт на вокзале
Нельзя дышать, и твердь кишит червями,
И ни одна звезда не говорит,
Но, видит Бог, есть музыка над нами,
Дрожит вокзал от пенья аонид
И снова, паровозными свистками
Разорванный, скрипичный воздух слит.
Огромный парк. Вокзала шар стеклянный.
Железный мир опять заворожен.
На звучный пир в элизиум туманный
Торжественно уносится вагон.
Павлиний крик и рокот фортепьянный –
Я опоздал. Мне страшно. Это сон.
И я вхожу в стеклянный лес вокзала,
Скрипичный строй в смятеньи и слезах.
Ночного хора дикое начало,
И запах роз в гниющих парниках,
Где под стеклянным небом ночевала
Родная тень в кочующих толпах.
И мнится мне: весь в музыке и пене
Железный мир так нищенски дрожит,
В стеклянные я упираюсь сени;
Горячий пар зрачки смычков слепит.
Куда же ты? На тризне милой тени
В последний раз нам музыка звучит.
Подборка и Текст - Сергей Белец
Эта дивная статья взята мной с сайта - http://literature.gothic.ru/articles/rusgoth1.htm
Ленни:
Доброго всем вечера.. вернее ночи
и я на минутку почитать-посмотреть забежала (глаза от интересностей разбегаются - шикарно!) ... заодно порадую мультиком (надеюсь к месту придется).
Труп невесты
Evelyn:
Всем доброй ночи! Хотя, конечно же, как раз ночью и случаются все ужастики. Очень интересно было читать все, что здесь написано. Много нового узнала, например, о создании фильма "Вий". Я тоже помню свои детские страхи. Сейчас многое кажется смешным, а тогда после чтения очередного рассказа Э.По или Н. Гоголя страшно было засыпать без света. Помню, как накрывалась одеялом с головой и боялась пошевелиться. Только нос и торчал наружу. А еще помню, как собирались мы, детвора нашей улицы, и рассказывали разные страшилки, типа"В темном-темном лесу, на темной-претемной поляне..." И хотя много раз пересказывалась эта история, все равно все вздрагивали и взвизгивали, когда резко произносились слова: "Отдай мое сердце!" После таких рассказов и домой вечером было жутковато идти. Да и кошмары ночью были обеспечены. И зная все последствия таких посиделок, мы все равно каждый раз ждали этих рассказов. Что это было? Желание пережить что-то необычное, испытать чувство страха, не знаю, даже, что двигало нами, но мы собирались частенько вот так вечерком и начинали пугать друг друга.
Я нашла на одном сайте, где беру уроки по фотошопу подходящую картинку к детским страхам и хочу подарить ее вам. Она была сделана к конкурсу "Ахи-страхи", автор SanchesZ
