Дорогами судьбы

Симза отадала все награбленное матери, а та уже отнесла на общий дележ.
Талэйта со своей добычей пошла к отцу хвастаться, а когда вернулась в вардо, Симза ее улыбкой ласковой встретила:
- Похвалил тебя папа? Что сказал? Обрадовался? Ты себя как чувствуешь? Тяжело ли, аль легко, как птичке летом?
Пока сестра отвечала на вопросы, Симза полезла к старому сундуку. Нарядов там разноцветных - видимо не видимо!
- Нам к Зоре пора, собирать невесту, да к сватовству готовиться. Так и быть, ты первой себе наряд выбери, а после я. Уже подумала, что невесте подаришь?

Брат решил последовать моему примеру и "поздоровался" с белой мисс. Вот с самого детства так, всем с ним приходилось делиться, уступать, как младшему...
Отступил, давая возможность брату завлечь гаджо.

Что, не по нраву пришлось внимание цыгана?
Я напрягся. Запрет на хозяев земли я чту, но и брата в обиду не дам...

Жизнь свою гаджо ценит, а богатство не очень. Никто и никогда не позволял себе такую надменность по отношению к нам. Я тебя запомнил, гаджо...


Неподалеку я заметил еще одну белую мисс, что выделялась из деревенской толпы. Она постоянно посматривала на маленькую мисс и на её кузена, но одета была иначе. Может, через неё можно будет проучить высокомерного гаджо?
Как кстати Симза пригласила её в табор. А девка не промах, по глазам вижу, что придет. Прислушался к разговору. Суженый значит... Испытания... Не веришь на слова цыганке? Ничего, я тебе помогу поверить...

Еще немного покуражившись, все цыгане отправились в обратный путь. Я видел довольные лица и слышал позвякивание монет. Славная деревня и люди не жадные, мое выступление окупилось с лихвой.
Я огляделся в толпе, брат снова куда-то пропал. Кабы не натворил делов с этой маленькой мисс... Может, с Баром поговорить, что бы невесту ему хорошую подобрал? Будет о своей семье заботиться, может поймет, какого это, а то все танцует, да танцует, потом пропадает не весть где...
_________________

Равнодушно Бар проводил взглядом бумажку. Что у гаджо рисованные деньги, знал он и давно. Да только что цыгану толку с тех денег? Уж лучше б медяков отсыпали. Теперь ещё возись, меняй да в село егай за покупкой важной. Надо до отъезда обменять, чтобы мыслей худых у людей не было. Бар кивнул своим думам, отправит он кого из таборных в село, чтобы бумажку разменяли и детишек сладостями порадовали.

Согласно кивнул Бар, вытащил кисет с табаком и протянул его Эйш. Когда жениха дочери ищешь, не до торопливости, тут думу думать надо. Уж сколько ночей не спал Бар, пока не согласился Зору сговорить за Рустэма.
- Но не затягивай, Эйш, - Бар выпустил табачный дым в него, - не молодеет Вита, да и ты уже стара, как мир, правнуков успела бы поняньчить.... А Симза, у девчонки к рукам монеты липнут, знатная добытчица для дома будет.
Заговорила Эйш о штучках своих знахарских и закручинился Бар,зевок подавил - ну дело ли мужику бабские дела сказывать? Вот коли бы про лошадей... Но слово верное всё ж уловил:

Ох и с памятью у Эйш дурно, не сын Джанго Бару. Хотя... все рома сыновья и дочери, за любого Бар готов голову положить, за любого правую руку отдать.
- Права ты, Эйш, не дело это, что Джанго никак хозяйку в вардо не приведет, что девчонку его родня воспитывает. Да и Симза, глядишь, и ребятеночков народит. Вы ж бабы народ пугливый, только увидели что и на смертный одр направляете. - кашлянул Бар в кулак и кивнул. - Любо мне твоё слово, Эйш, дорог твой совет. Ты посиди, старая, я пока с Джанго словом переброшусь.
Бар поднялся на ноги и пошёл к цыгану, тот считал монеты, словно бы и не слышал разговор старейшин. Не любил Ббар долгих речей.
- Пора тебе жену в варго привести, дочери мать найти, Джанго. Вайда тебе время душу успокоить дал. Сейчас с тобой поговорить хочу.

Рустэм приподнял уголок рта в полуусмешке. Ох, Роман, всегда готов к приключениям... Но решать проблему надо, с плохим вином идти свататься - самому себе удавку на шею повесить или с жерновом в реку прыгнуть. Позора потом не оберешься. Свои же ребятишки засмеют, а женщины потом будут годами тянуть песенку о нерадивом женихе, который кислятиной будущую родню напоил.
- Уговорил, брат, - хлопок крепкой ладонью о ладонь друга. - У барона наверняка вин столько, что девать некуда, он еще нам спасибо скажет за освободившиеся полки.

Два рома на промысле - это два хитрых лиса, хвостами заметут все следы так, что и опытный охотник не разглядит ничего.
Пока Роман, отвлекая, строил глазки юной служаночке - Молли ее звали, что ли? Мэгги? - Рустэм тенью проскользнул в замок, спустился в погреб и замер. Темно. Нужен свет.
Огниво с собой, свечи тут же нашлись, у входа на подставке. Зажег их все, расставил, начал быстро осматривать бутылки и бочки, что вдоль сырых стен стояли рядами.
Ай да барон! Ай да запасливый гаджо! Да тут хоть пятерик бочек выкати, и то убытка не заметят. Хозяйственный мужик, Рустэм таких уважал. Видно, и детям своим оставит хорошее наследство после смерти.

Бутылку крепкого старого вина, оплетенную соломой, углядел, сразу сунул за пазуху, застегнул куртку доверху. Никто не увидит, сноровку он давно наработал.
Из погреба он вышел благополучно, оставалось только несколько шагов - и свобода, родной табор, веселье.
Но тут за спиной послышался шелест, и чей-то голос спросил:
- И что же здесь цыган молодой забыл? Не голову ли свою, часом?
Да еще с такой насмешкой, Рустэма пробрало.
Но делать нечего, обернулся и увидел гаджо. Здоровый мужик с ружьем. Ой, попал ты парень, попал, как петух под топор!
- Своей головы я сроду не забываю, - нагло ответил. - А вот твоя-то, видать, давно плоха, уважаемый. Разве не видишь, у тебя на макушке три черных круга с черепами выросли? Берегись, скоро черт за тобой придет и утащит в пекло на сковороду!
И сощурился, завораживая глазами, как учила красотка Вита.
Мужик прямо в лице изменился, схватился за макушку, стал ощупывать, забыл про оружие, а Рустэму того и надо - метнулся прочь к выходу.
- Эй, брат, скорее, пока по нам палить не стали!
_________________

Наблюдает Зора, как монетки звонкие пересыпаются, как показывают цыгане, что собрать удалось им. С гордостью и из своего кармашка достает Зора медяки, и также как все перед Баром показывает. Мол смотри, ни в чем и никому не уступает дочь твоя. Смотрит цыганка, как блестят украшения на солнце, и переводит очи свои черные вдаль к горизонту.

Окрашивается даль багрянцем. Время подходит. Что же бежит оно так неумолимо? Вдруг грустно становится цыганке. Улыбается она, да глазами сверкает, а сердечко ее болеть начинает. Гонит она мысли черные, что душу разъедают ее ранимую. Радоваться должна она, ведь праздник будет, да что-то не радуется.

И вдруг шумно кругом так становится. Одна она хочет побыть, да время подходит. Кто-то из цыганок окликает Зору, собираться пора, да ноги будто прирастают к земле.

Платье Зору новое ждет, красивое, специально к этому дню сшитое цыганками, золотое. Придут подружки ее, помогать ей будут, да советы давать. Жалеет Зора, что не дожила матушка ее до дня этого. Так хочет девушка подойти к ней, совета просить. Да, не к кому идти цыганке. Хочет, чтоб руки материнские обняли ее, чтоб голос ласковый успокоил сердечко ее. Да, нет никого. Захватывает волнение душу молодой цыганки, будто в темницу.

Стоит Зора посреди табора, кругом народ ее, да одиноко цыганке. Вертит она головой, по сторонам смотрит, и позванивают серьги ее в ушах. Колышет слабый теплый ветерок волосы ее цвета крыла воронова и юбку огненную.

Снова окликают Зору, вздыхает девушка, да делать нечего. Гордо поднимает голову она свою, чтобы идти к вардо. Готовиться надо.
Праздник ее ждет.

Уверена в своей правоте цыганка, сама задумываешься - может правду сказала? Не уж-то по картам видно о каждом?
Улыбается задорно цыганка, тепло на душе становится.
- Я приду, - обещаешь с улыбкой искренней, интересно в таборе девице неопытной, что цыган ранее не видела.
Между тем мисс Лилиан и лорд Глинкерик вдоволь налюбовались красочным представлением, пора было домой воротиться.

Не надобно было придумывать, как отлучиться и в табор на часок заглянуть, Мисс Лилиан сама изъявила желание снова в гости к чужакам пожаловать. В хорошем расположении духа шагаешь за своей Мисс, приключения интересные предвкушаешь в гостях у цыган. Может на сей раз молодая цыганка мне дом большой нагадает? - насмешливо думаешь, не доверяя предсказанию первому. В руках сжимаешь корзинку с яблоками спелыми, не было монет, чтоб с цыганкой поделиться, но отблагодарить за предсказание хорошее надобно было, пусть и не правдиво оно. Следишь за Мисс своей, веселиться девица молодая. Но как же найти ту цыганку добрую? Имя ее неизвестным осталось, а на лицо - смуглые красавицы все как одна были.

Бар напомнил о возрасте и Эйша, подумала, что не смотря на все ломящие кости и проблемы с памятью, добрые и худые воспоминания, ни на день не согласна уменьшить свой срок и даст Бог, правнуков поняньчит и ещё много вёсен встретит.
Подумав немного цыган ответил:


- Да я не тороплюсь, Вайда, - затягиваясь ароматным дымом, - Я уже свою часть дела выполнила, - Теперь надеюсь на праздничный ужин, ведь дочь же твою сватают, - усмехнувшись ответила Бару, неторопливо докуривая и не прислушиваясь к разговору мужчин.

Хорошенькая служанка была сердцем трепетна и телом податлива. Вот только не дошли у Романа руки до её тела. Слишком хорошо он понимал, что времени нет да и не место тут. Коли его на конюшне со служанкой посреди бела дня поймают - не унести им будет ноги. Они уж сговорились о встрече у речки, когда малышка заметила, что второй цыган куда-то пропал. Роман тут же о работе заговорил, дескать, ищут они приработок, вот и отошёл брат. Молли, сомневаясь, прищурилась, и тут Рустэм, как чёрт из табакерки выскочил, на ходу руша возведённую им ложь.

- Воры, - ахнула девушка, испуганно округлив глаза.
- Что ты, милая, не брали ничего. Здесь же с тобой были! - возразил Роман, взглянув на проскочившего мимо Рустэма. - Ждать тебя буду ночью у речки. - Горячо прошептал, перед тем как сорваться следом за другом. Но через два шага развернулся, подскочил к девушке и крепко поцеловал в губы. - Ты нас не видела! Хорошо? Нас тут не было!

Крикнул он на прощание и рванул за Рустэмом. На бегу он раз обернулся и увидел, что девушка так и стоит на том месте, где он её оставил да руку к губам прижимает.
Улыбнулся Роман невесело, когда, заскочив в лес, краем глаза увидел прислонившегося спиной к дереву Рустэма, и перешёл с бега на шаг.

- Тебя застукали, брат? - спросил он через плечо, продолжая удаляться от дома богатого гаджо. - Но хоть вино-то мы добыли?

Сестренка забросала Тэли вопросами. Тэли привыкла, что Симза с нее глаз не спускает. И ничуть не возражала этому. Так повелось с детства. Симза с ранних лет ее опекала, больше чем мама. Считай и была ей второй мамой.
- Отец сказал "Молодец дочка. Хорошая помощница Симзе". А еще сигарой пыхтит, - Тэли подбоченилась, как отец, втянула голову и показала отца, - и довольно так улыбается. Сим, я его давно таким не видела. Хороший сегодня день.

Талэйта оглядела ворох цветастых юбок и корсетов и быстро решила, что будет в желто-сине-красных расцветках.
- Да есть у меня кое-что. Еще с того раза досталось. Очень красивая вещица. Надеюсь Зоре понравится. Как думаешь, Зора любит Рустэма? А он ее? Ты не представляешь сестра, как я люблю, когда жених и невеста любят. Тогда и праздник получается лучше. А Рустэм с Зорой очень красивая пара.
Тали говорила и примеряла юбки, соединяла сочетаемое с не сочетаемым. Открыла шкатулку с драгоценностями: сережки браслеты, бусы.

Проводил Арсен внимательным взглядом отца да пуридаи. Упоминание Виты в таком ключе - как не насторожиться? А ну как сговорят её сейчас за Богдана? Хотя нет, он же старше, отец сначала его женит. Послушать бы, о чём там, в вардо, говорят, но негоже подслушивать ему. Взял Арсен уздечку да инструменты, сел подальше, но так, чтобы видеть, как старшие выходить будут, да новости, если такие будут, сразу узнать.

- Иди, Зора, - зовёт Арсен сестру. - Посиди тут, пока отец с Эйш в нашем вардо засели.

- Не весела ты, сестра, как погляжу, - Арсен смотрит внимательно. Не рада его сестра, однако? Замуж не хочет? Судьбы обычной сестре не хочется, или просто не люб ей жених? Не потому ли и он не спешит сам со сватовством, что не хочет, чтоб и его невеста вот так грустила?

Рустэм еще успел увидеть, как друг что-то говорил служаночке, и подивиться. Вот хват, и тут успел свое урвать, по масляным глазкам девчонки судя.


Точно, не было, даже мимо не пробегали. А кто иначе думает - тому голову лечить надо.

Бегать Рустэм мог быстрее лошади, когда надо было. Припустил так, что ветер в ушах засвистел, и добежал до леса. Промелькнули огромные дубы, потом пошли ели, потом он свернул куда-то в гущу кустарника и там сделал несколько петель, просто на всякий случай.
Погони не было, удача стояла на его стороне и похлопывала ласково по широкому плечу. Отлично.
Он оперся о дерево и уперся руками в колени, переводя дыхание. Бутылка сразу напомнила о себе, воткнувшись в бок.
- Ай! Зараза, чтоб тебя.


- Застукали, какой-то здоровяк с ружьем, пусть оно у него в трубочку свернется. Ну, ничего, я ему отвел глаза нашим старым способом. А вино...
И Рустэм торжествующе продемонстрировал Роману бутыль. Поцеловал горлышко, расхохотался.
- Живем, брат! Хорошо живем! Сейчас идем ко мне, надо готовиться к обряду, чтобы все честь по чести было. Бар у нас человек строгий, сам знаешь.

И они направились к вардо. По дороге вспоминали последовательность обряда.
- Так, - рассуждал Рустэм, - ты мой сват, значит, тебе идти первым и меня хвалить всячески. Можно играть на гитаре и песни петь. И вино тоже Бару отдашь, с присказками, как положено. Я следом пойду с хлебом. Будем спрашивать у Бара три раза, согласен ли за меня Зору отдать. Когда согласится трижды - ты ему выкуп заплатишь. Невесту выведут, каравай будем ломать с ней и с концов откусывать... Слушай, Роман. Обряд обрядом, но тревожно мне, дружище. Ведь хоть и мила мне Зора, но страсти нет. Вот как бы ты сумел влюбиться в девушку, зная ее столько лет? Не вставить же мне новые глаза себе?
И он махнул рукой от безнадежности.

У вардо хлопотала сердитая Рубина.
- Сестеренка, не злись, - стал ее упрашивать Рустэм. - Сам не ведал, что вечером сватов надо засылать, шепнули в последний момент, вот и пошел к Роману первым, он мужчина и мой сват. Но ты моя единственная сестра, ближе тебя никого нет. Скажи все, что полагается, благослови меня идти к невесте. И хлеб с платком приготовь, Рубина, прошу тебя очень.
_________________

- Красивая, да о любви нам рано говорить, и не гоже. Любовь - дело двоих, а нам какой толк о них рассуждать? Лучше, скажи, тебе ли люб кто из наших?
Симза понимала, что рано или поздно настанет пора этому разговору. Раз уж начала открывать клетку для птичка, то и удерживать смысла нет. В отличии от сестренки, Симза одела красное с белыми цветами платье, туго сжала корсет и принялась причесывать волосы.
Затем достала свои драгоценности и стала выбирать украшения.
В конце приготовлений, Симза взяла под руку Талэйту и они пошли к вардо Зоры. Та была не внутри, а на улице. Рядом крутился Арсен.
- Зора, вечер добрый, встречай подружек! - громко зазывает она цыганку.

Закончилось представление, ушли цыгане, как и не было их, только следы в пыли на площади остались, когтистые, от любимца Джанго. Последними они выступают, всё что красавицы-цыганки выманить у скупцов не могут, удаётся выпросить Варду. Мало кто может устоять перед его жизнерадостным оскалом. Нескоро ещё опомнятся после них гаджо.

Яркой весёлой толпой идёт табор к месту стоянки, сбегаются со всех сторон девушки, смеются, звенят металлом в карманах, удачен видимо был промысел. А Тагару всё покою не дают гнедые кони в двуколке мисс, да её дорогие украшения. Пусть прав Бар, но обирать крестьян, когда рядом ходит такое богатство... вспомнил он, как возмутилась гордячка, когда он её руки коснулся, усмехнулся. Ничего, посмотрим ещё, когда в табор придёт, а что придут они, Тагар не сомневался. Не удержатся гаджо от того, чтобы судьбу свою испытать.

На стоянке встречают их старики, складывают все добытое в общий котёл. Посматривает Тагар на идущих впереди девушек, мелькают знакомые с рождения лица, всех видит, кроме одной. Зора, Симза, вон Талэйта бежит, Рубина... а Вита где? Куда заплутала? Отстала или вперёд убежала? Оглядывается Тагар по сторонам, шаг замедляет. Не вернуться ли в деревню на всякий случай? Цыганка не чета гаджо, не так беспомощна, как они, но всё же. Уже совсем решил вернуться, когда услышал впереди знакомый смех и увидел огромного гуся, плывущего на спине девушки. Расхохотался, так вот кто её задержал. Ну что же, добыча знатная.
Вот только костёр перед их вардо почти прогорел, видимо мало они набрали сушняка днём. Напевая, Тагар прихватил топорик да верёвку и направился в сторону леса.


Ветер по чистому полю
Лёгкой гуляет походкой,
Спрячь за решёткой ты вольную-волю...
Быстро растёт вязанка, споро справляется Тагар, да на ночь дров надо много. Треск сухой ветки за спиной заставляет поднять голову. Огляделся, но никого вокруг не увидел. Только в малиннике неподалёку цветастая юбка мелькнула. Усмехнулся, засунул топорик за пояс и оставив вязанку на земле, подошёл к кустам.
- Так вот кто тут разбойничает, - посмеиваясь взглянул на наполненную малиной корзинку и перепачканные ягодным соком губы, - ветки так трещат, что я уж подумал, это Вард от Джанго сбежал, - не удержался от того, чтобы подколоть девушку. Чёрные глаза возмущённо засверкали, а Тагар откровенно рассматривал внучку ведуньи, словно сегодня в танце впервые её увидел. Да и впрямь, разве видел он её раньше?
- Сладкая малина-то? - Тагар наклонился к девушке, и провёл по её губам пальцем, стирая сок, слизнул с пальца, - сладкая. Угости меня, Вита.

Уже и позлилась на брата Рубина, по дощатым полам ногами потопала, руки в боки поупирала. А нет Рустэма до сих пор! Вот так ему и надо, придёт, а сестра о сватовстве и слухом не слышала и тесто каравай не замесила, и мяса копченного не сняла, сыру стечь не дала, пироги, что вчера наготовила, раздала, конфет да сластей не запасла, кур варить не поставила. Куры! Хватается Рубина за голову, ох же глупая! Варить-то поставила, пену сняла и приправ добавила, даже луковицу бросила, но со злости забыла о них. Лишь бы не переварить. Взвились юбки яркие, шустро из варго Рубина выскакивает. Даже платок на земь падает. Да и чёрт бы с ним! В котелке бурлит, запах разносится такой, что всех кругом слюни глотать заставляет. Не было же обеда ещё. Табор весь гудит, что сватовство сегодня ждёт. Снова на губы Рубины улыбка возвращается. Выдыхает она успокоенно, сама не замечает, что дышать боялась.

Слышит смешок за спиной, разворачивается резко, одним взглядом цыганок умолкнуть заставляет. Хоть и шепчут те, что не просила помощи, потому что гордая, хоть и надеются, что не сладится у Рубины. Ну и что, что гордая, не такой уж и порок это, а что до седых волос дожили, да готовят паршиво - вот и не просит она. Но молчит Рубина, просто взглядом смиряет. Да и гордости в том, что просьб нет не так уж и много, сватовство ведь - все к Зоре спешат, чтобы выкуп послушать и нарядиться помочь, чтобы на женихов посмотреть и себя показать. Да и на столы всё накрывать вместе станут.
Уж кур порезала, каравай на столе, ленты с монетами, чтобы плоску украсить уж десяток раз перебрала Рубина. Платок, который забрала у богатой гаджо, вышивкой поверх украсила да монеты вплела. Нет, уж в вардо нет мочи сидеть. Вдруг сестре не только сказать позабыл, но и сам сватать пойдёт!

Уже и землю возле вардо смела и утоптала, уже и пару кругов обошла, и лишь тогда брат появляется.
Ох и хочет всё Рустэму высказать: что сестру не уважает, что законы не чтит, что она у него одна и что на жену да друзей её брат променять торопится. Да только родной Рустэм, искренний, сам ещё боится того, что ждёт впереди. Праздик брату омрачать нельзя
- Я всё ещё злая! - предупреждает Рубина и идёт к вардо, - чай попьёте, я плоску пока завяжу. Галби(традиционные монеты для выкупа), что за мать давали, я приготовила и на платок посмотри.
Рукой взмах делает на стол, где тот украшенный лежит.
- Ох, Рустэм, - Рубина оборачивается быстро, в свои ладони лицо его берет, всматривается пристально, - я знаю, что не женское это это дело, братик, советы давать. Зора хорошая, я думала, что злиться буду, что тебя у меня она забирает и главнее всех теперь в твоей жизни станет, что о сестре позабудешь совсем. Глупые мы женщины и завистливые. Но у неё сердце доброе, братик, и улыбка чистая, много детей Всевышний вам подарит, а я его просить не забуду. Только бы ты счастлив был.
Рубина приподнимается на цыпочки, целует брата в лоб, прикрыв глаза:
- Храни тебя Господь.
Была бы мать жива, прижала бы к сердцу, совет верный дала, успокоила. Но теперь у Рустэма только Рубина, которая на что право имела, уж сделала. Она отходит на пару шагов, улыбается несмело. Юбки поправляет да подбородок вскидывает:
- Зовите второго свата и продукты забирайте, все приготовлено уж сестрой, о которой брат позабыл.

Талэйта хотела протестовать, почему это им нельзя говорить о любви. Она сделала гримасу, передразнивая сестру, когда та была увлечена своими драгоценностями. Тэли любила рассуждать о любви, мечтать о ней, наблюдать за влюбленными. И почему это им не "гоже" рассуждать о любви Рустэма и Зоры, она не понимала. Любопытство это или открытость характера она не знала. Но про себя знала, что если будет любить, то об этом будут знать все и скрывать это чувство она ни от кого не будет. Любви нечего стыдиться. Она задумалась, машинально расчесывая волосы.
- Мне нравятся мужчины в нашем таборе. А один особо. Но тебе не скажу. Потому что не "гоже". - она показала сестрице язычок.
После чего сплела косу и откинула ее за спину.

Талэйта наблюдала за Арсеном, который был занят уздечкой. Она пыталась понять настроение этого молчаливого мужчины. Рад ли он, что сестру выдает замуж. Тэли нахмурилась. Ничего не понять по этим мужским хмурым лицам. Арсен редко когда проявлял эмоции. Вот и сейчас он занимался своим делом ни на кого не обращая внимания.
Лишь суета вокруг невесты рассеяли мрачные мысли Тэли.