taty ana:
Привет всем!
Leleta писал(а):Спасибо за фотоотчет (и не только фото! так здорово, что ты добавила описание, было очень интересно почитать) Я тоже не была никогда в Китае (но... вдруг когда и получится? Мало ли куда закинет жизнь)) А так - рраз! - и я уже кое-чего знаю)))
Тогда, Лета, я расскажу тебе современную притчу, что бытует в Китае.
Сначала небольшая предыстория:
Только недавно китайцам разрешили иметь второго ребенка. До этого можно было иметь всего одного, но если женщина на свой страх и риск рожала еще, все последующие роды наказывались огромным штрафом, что не под силу было выплатить среднестатистической семье. Поэтому следующих детей просто не регистрировали. Они не имели документов и вроде бы как не существовали.
Законопослушные китайцы производили на свет одного ребенка и старались, чтобы это был мальчик (в старости он сможет содержать родителей). Девочки беспощадно абортировались.
Прошло время, счастливые мальчики подросли и оказалось, что их гораздо больше, чем девочек. Женщины стали на вес золота. Красавицы, дурнушки - все находили своих принцев. Началась борьба за обладание женщиной. В ход шли дорогие машины, квартиры, хорошее образование и доход. Без этого набора жених считался бесперспективным и мог оказаться на обочине жизни. Я встречала таких. Ни жены, ни семьи. Одиночество.
Другие мужчины решили пополнить ряды геев. В Китае начался голубой бум. И с такими я тоже встречалась. Они довольны, им не пришлось вымаливать женского внимания, их сообщество огромно и крепко.
Отодвинулся срок создания семей. Если когда-то в Китае старались отдать девушек пораньше (как и везде на Востоке), то теперь невесты выбирали женихов и не спешили под венец. Вдруг они ошибутся, а следующий претендент будет еще богаче? Браки стали заключаться поздно, часто после 30-ти.
Пока Правительство обратило внимание на перекос, страна залезла в геево-экономические дебри.
Были приняты срочные меры: введен запрет на аборт и на распознавание пола ребенка на ранних сроках беременности.
А теперь сама притча. Ее мне рассказала женщина-инженер на одном из заводов, которые я посещала в славном городе Синьди.
Если китайская женщина любит мужа, она подарит ему дочь. Если обожает - две дочери. И они все 60 лет жизни будут спрашивать: "Папочка, вам чего-нибудь нужно? Чем вам помочь? Вы сегодня хорошо ели?".
Если китайская женщина не любит мужа, она родит ему сына. Если она ненавидит его - родит двух сыновей. И все оставшиеся 60 лет жизни бедный папочка будет выплачивать долги, в которые влез, когда женил сыновей.
- Я люблю своего мужа, - сказала Софья. - Я родила ему дочь.
- Теперь можно иметь второго ребенка. Не хочешь ли ты подарить своему мужу еще одного малыша? - спросила я.
- А вдруг родится сын?! - Софья от ужаса сделала круглыми узкие китайские глаза. - Я очень люблю своего мужа, поэтому мы решили остановиться на одной дочке.
Leleta писал(а):Мне показалось, что оба хотят забыть "инцидент", предшествующий попаданию сюда Роуз, но не всегда удается.
Ты права. Мы еще не знаем, какова причина страшного поступка Петра, но то, что он не продолжает насилие, о многом говорит.
Leleta писал(а):Но в то же время он не спешит посвящать ее в свои мысли и планы. Даже меня, как читателя, это немного нервирует, и я представляю, каково Роуз))
Скоро мы узнаем, что на самом деле произошло в день похищения и может быть поймем, почему Петр тянет время и не посвящает Роуз в свои планы.
Leleta писал(а):Может была какая-то легенда, что Бахриман будет разрушен/завоеван/перерожден какой-то женщиной? И они решили на всякий случай уничтожать всех?
Очень близко. Но моя версия масштабнее. Именно из-за этого Петр не сможет вернуть Роуз назад, даже если захочет.
Еще раз всем читающим спасибо! Вы меня вдохновляете.
...
taty ana:
» Глава 2 Часть 3

Вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, ведь судя по добродушному тону Петра, гроза прошла мимо, Роуз в очередной раз задрала нос. Она решила схитрить.
- Я всегда получала на рисовании только отличные оценки. Вот если бы ковер лежал на полу, мне было бы легче повторить на бумаге его необычный узор.
- Я рад, что ты нашла себе занятие, - Петр поднялся и легко запрыгнул на стол. Несколько движений руки и ковер тяжелой складкой сложился у стены, а граф раздвигал мебель, чтобы расправить его на полу во всю длину.
Пока Роуз топталась по ворсистой поверхности, рассматривая выбранный участок узора, Петр принес из соседней комнаты шкатулку, в которой обнаружились цветные нитки и игла.
- Отмечай стежками проходы лабиринта. Так будет легче перенести найденный путь на бумагу.
- Почему ты помогаешь мне? Ведь ты точно знаешь, для чего мне это нужно, - Роуз прищурила глаза, пытаясь прочесть правду на лице графа.
- Побег? – улыбнулся тот в ответ. И уже без улыбки добавил: – Он невозможен. Ты просто погибнешь.
Его забавляла наивность принцессы. Когда Петр шесть лет назад попал сюда, тоже занялся поиском выхода. Воспользоваться магией портала еще раз он не смог, сколько бы ни махал руками и ни произносил на разные лады волшебную фразу. Но принцессе не обязательно было знать, какие трудности кроме ближайшего лабиринта встретятся на ее пути. Отвлекаясь на рисование, пытаясь найти выход, она даст ему время решить, что с ней делать дальше.
Если бы только Роуз догадывалась, какой опасности она подвергается здесь, в замке! Но и перенести ее назад к родителям он не может. Это выше его сил. Еще один переход и ему придется убить ее. Или умереть самому.
Роуз не стала спорить. В ее голове созрел план, и она собиралась следовать ему, чего бы ни говорил похититель. Она выберется на свободу. Пусть ей придется продвигаться к заветной цели мелкими шажками, но сама идея, что она станет ближе к своим спасителям, вдохновляла.
Чтобы не упасть в пропасть отчаяния, она отмела все сомнения, что ее могут не найти. За ее спиной стояли пять королевств, отец, брат и жених. Неужели они не перетрясут весь мир, чтобы вернуть ее? Холодок от мысли, что когда-то Петра так и не нашли, она старалась не замечать.
Последовала череда однообразных дней. Петр уходил рано утром, оставляя на столе нехитрый завтрак, а появлялся, как правило, поздним вечером, неся с собой корзинку с едой. Иногда он возвращался неожиданно. И, войдя в комнату, застывал над Роуз, ползающей по ковру. Он рассматривал проложенные ею стежки, ведущие к выходам из лабиринта. Да, их оказалось несколько. Принцесса не знала, с какой стороны замка она окажется, поэтому пыталась найти как можно больше путей, ведущих на свободу.
Они почти не разговаривали. Словоохотливая Роуз не оставляла попытки узнать о своем будущем и о месте, где она находится. Но Петр или делал вид, что не слышит ее, или отвечал односложно. Настойчивость принцессы вывести графа на откровенный разговор приводила к тому, что он останавливал ее ледяным взглядом или предлагал зашить ей рот. Роуз верила, что он может это сделать, поэтому прикусывала язычок и дулась весь остаток вечера.
При всем кажущемся спокойствии Петра, Роуз замечала, как он с каждым днем становился все мрачнее. Она списывала его замкнутость на свои успехи в прохождении лабиринта, но не могла понять, почему он не отберет у нее ковер и те рисунки, что она успела сделать.
И еще одна странность в поведении графа была отмечена Роуз: если он находился в комнате, то не отходил от нее ни на шаг, стараясь сократить расстояние между ними до вытянутой руки. Она по-прежнему делила с ним постель. Конечно, с ее стороны были попытки перебраться на диван, но утром она обнаруживала, что спит в его объятиях. Словно неведомая сила притягивала Петра к ней. С большой неохотой он уходил из башни и всегда бегом возвращался. Роуз видела боль в первом случае и облегчение на его лице во втором.
Сначала она рисовала себе, что Петр безумно в нее влюблен, но с его стороны почему-то отсутствовали всякие попытки сблизиться. Даже его объятия во время сна трудно было назвать любовными. Он просто оборачивался вокруг нее, словно старался сделать своей частью. А выпускал из объятий так и вовсе с таким зубовным скрежетом, как будто ему в этот момент вырывали сердце.
Страсть? Да. Но какая-то болезненная, необъяснимая.
Однажды вечером, когда они поужинали, и каждый занялся своим делом (Петр сидел у камина и читал одну из книг, а Роуз при свете жаркого огня рассматривала фрагмент лабиринта, который только что нарисовала), в дверь, ведущую на лестницу, постучали. По быстрым действиям графа Роуз поняла, что он скрывает ее существование от обитателей замка. Петр бесшумно метнулся к ней и зажал рот ладонью. Почти задыхающуюся, он перетащил ее в соседнюю комнату, где кинул на кровать.
- Ни слова. Иначе умрешь, - прошептал он и закрыл дверь на замок.
Замочная скважина, к которой она тут же приникла, к счастью оказалась без ключа. Через нее Роуз смогла разглядеть только спину Петра. Голоса заглушал неистовый стук ее сердца, который не позволил разобрать не только речь, но и пол собеседника. Ладони у Роуз вспотели. Она почти решилась закричать, чтобы привлечь внимание гостя, но за ним уже закрылась дверь.
Выпроводив посетителя, Петр коротко обернулся на ее дверь. Мгновения оказалось достаточно, чтобы она увидела гамму чувств, отразившуюся на его лице: злость, смятение, брезгливость, боль. Увиденное заставило Роуз отшатнуться. Чем вызван такой всполох чувств?
Когда она опять прижалась к замочной скважине, то увидела, как Петр коротко выдохнул, как будто собирался нырнуть, распахнул дверь на лестницу и вышел.
Уже более суток Роуз сидела взаперти, а Петр все не возвращался. Чтобы отвлечься, принцесса то перерисовывала лабиринт, то листала книги с заметками графа. В одной из них она нашла страницу с цветным рисунком лабиринта. Как Роуз ни выискивала, какой из участков лабиринта, вытканного на ковре, там изображен, сходства не находила.
Это был другой лабиринт!
Встревоженная открытием, измученная долгим ожиданием Петра и накатывающими приступами голода, принцесса разрыдалась. Она жалела себя, ругала Петра, наконец, понимая, почему он позволил ей рисовать лабиринт.
- Боже, он не один! Лабиринтов два!
Поплакав в голос и немного успокоившись, Роуз подошла к столу. Окинула взглядом бумаги, вздохнула.
Какая же она глупая! Как она не догадалась сравнить рисунки, что нашла здесь в самый первый раз?
Пелена спала с ее глаз, когда она поняла, что на всех бумагах Петра нарисована, по крайней мере, дюжина разных лабиринтов!
А она увлеклась тем, что ей милостиво разрешили рассмотреть!
Какой из рисунков графа отображает лабиринт, раскинувшийся вокруг замка? Не перестраиваются ли лабиринты время от времени? К чему так много изображений вращающихся деталей, поворотных механизмов, потайных дверей? Значит, они применяются?
Роуз от досады хлопнула ладонью по столу.
Все ее детские попытки найти дорогу в лабиринте на ковре смешны! О, как она ненавидела Петра!
Слезы душили, обида на коварного графа росла. Хотелось умереть.
Но есть хотелось больше.
Ее разбудил запах еды. Дверь оказалась открытой, а из купальни слышался плеск воды. Соскочив с кровати, Роуз кинулась туда. Злость на Петра заставила забыть о приличиях, и она ворвалась в комнату, в которой застала графа сидящим в лохани с водой.
Он поднял глаза на шум. Слова упрека, готовые слететь с языка Роуз, пропали, когда она увидела, в каком состоянии находится Петр.
Смуглая кожа казалась серой, на лице залегли глубокие морщины, словно неведомый зверь высосал из Петра всю жизненную силу. Роуз больше всего поразили его глаза. Не было в них ни огня, ни злости, ни усталости. Только пустота.
Слабая улыбка, скривившая губы Петра, больше походила на оскал, и Роуз попятилась к двери, так и не произнеся ни слова.
- Я сейчас, - бесцветным голосом произнес Петр.
Покинув купальню, Роуз так и не могла избавиться от странного ощущения большой беды, в которую попал граф. Сейчас она не видела молодого человека, это была тень Петра, пышущего еще накануне силой и здоровьем.
Нехотя поковырявшись в корзинке, которую граф оставил на столе, Роуз вытащила кусок хлеба и кувшин с молоком. Она ела лишь бы насытиться и не замечала вкуса еды, настолько ее ошеломил увиденный образ Петра.
Что с ним случилось?
Скрипнула кровать, и Роуз отложила недоеденный кусок хлеба. Прислушалась. Тихий стон раненного человека.
Роуз тут же забыла о своих обидах, о пленении. Ее сердце разрывалось от жалости к бывшему другу. Нахлынули воспоминания, как Петр, презрев опасность, спустился в расщелину в горах Северной Лории. Там застрял олень, испуганный камнепадом. Животное, обезумевшее в попытках выбраться, ударило Петра копытом в своем последнем прыжке на свободу. И сломало ему несколько ребер. Роуз забыла, насколько сильное наказание получили слуги и охрана за безрассудный поступок Петра, но прекрасно помнила его стоны сквозь стиснутые зубы. Тогда, много лет назад, когда ей было не больше десяти, она легла к нему в постель и обняла за плечи. То ли ему действительно стало лучше от ее нежности, то ли он не хотел казаться ей слабым, но стоны прекратились, а вскоре раненный мальчик и вовсе уснул.
Вернувшись в комнату, Роуз нашла Петра лежащим на боку на их постели. Он не вытерся, и капли воды, скатываясь с его курчавых волос, оставляли след на лице.
Или это были слезы?
Намокший халат рельефно обтягивал его тело, но его мужское начало не будило в ней отклика. Сейчас она была ему сестрой, которой отказывалась стать в пору ее влюбленности в Петрика.
Роуз осторожно легла за его спиной и обняла, как когда-то, за плечи. Петр вздрогнул, и опять Роуз не смогла бы объяснить, что вызвало дрожь: ее близость или телесная боль.
Она собиралась лежать с ним до тех пор, пока он не уснет, надеясь, что ее дружеское участие облегчит его страдания. Но вдруг услышала тихое и твердое «Уходи».
- Тише, тише, родной! – она не могла поверить, что он ее гонит. Роуз думала, что его резкость объясняется боязнью выглядеть в ее глазах слабым.
Она погладила его напрягшееся плечо и произнесла успокаивающее «Т-ш-ш-ш».
- Уходи. Или я убью тебя.
Нет, не Петр лежал сейчас рядом с ней. Раненный хищник, затаивший дыхание.
Роуз осторожно сняла руку с его плеча, ощутив под ней закаменевшие мышцы. Поднялась, стараясь больше не дотрагиваться. И побежала. Только плотно закрыв за собой двери, она позволила выплеснуться слезам.
Роуз не могла усидеть на месте. Бурлящие чувства гнали ее по комнате. Она то садилась на диван, то опять вскакивала и устремлялась к окну. Забывая, что оно не открывается, она дергала его, словно распахнув створки, могла глотнуть живительного воздуха.
Зря она расслабилась и поверила, что сможет находиться рядом с Петром сколько угодно долго, пока не подоспеют отец с братом или Руфф. Казавшееся добрым отношение вовсе не являлось таковым. Теперь она поняла. Он ее еле терпел, но вынужден был соседствовать из-за каких-то своих целей.
Она пленница. Его пленница. А может, и заложница. Он так и не объяснил ей, почему прячет от жителей замка. Он вообще ничего не объяснил. Чего она ждала? Почему не требовала?
До слуха Роуз донесся смех.
Петр? Она испуганно оглянулась на двери, ведущие в спальню. Нет. Смеялась женщина.
Подойдя к наружной двери, Роуз наклонилась к замочной скважине, надеясь увидеть того, кто так громко смеется.
На лестнице стояла темнота.
Поднимаясь с колен, Роуз схватилась за ручку и чуть не упала. Дверь поддалась вперед и открылась настежь.
Петр забыл ее закрыть!
Ни на минуту не задумываясь, Роуз шагнула в темноту.
- Я только посмотрю, кто там, - прошептала она и спустилась на одну ступеньку, держась рукой за холодную стену.
Сквозняк распахнул полы ее халата.
Когда за ее спиной хлопнула дверь, Роуз вскрикнула от испуга. Отрезанная от источника света, задыхающаяся от страха, ничего не слышащая от грохота сердца, она замерла на лестнице, ожидая явления разъяренного Петра или проявления любопытства тех, кто только что находился внизу.
Вслушиваясь в тишину, Роуз начала успокаиваться. Голоса стихли, Петр так и не появился в проеме двери.
- Я только посмотрю, что там, - дала себе обещание Роуз и нащупала кончиками пальцев стену.
Ступая в темноте на дрожащих ногах, принцесса рисковала скатиться с лестницы кубарем, но любопытство толкало ее вперед.
Редкие стрельчатые окна разбавляли темноту лунным светом, и Роуз казалось, что за каждым поворотом ее ожидает неведомое чудище. Несколько раз она порывалась вернуться, но пересиливала себя.
Простор открылся внезапно. Забыв, что ветер, гуляющий вдоль крепостных строений, может быть таким сильным, Роуз зажмурилась и не знала, за что хвататься: за разъезжающиеся полы длинного халата или за не заплетенные в косу волосы, больно хлещущие по лицу.
Как много скрывали от нее стены башни!
Высокие деревья, шумящие густой листвой, запах ночных цветов и свежескошенной травы, яркость лунного света, соперничающего с яркостью звезд…
Музыка. Она слышала музыку и, словно мотылек, летящий на огонь, пошла на ее звуки. Чья-то рука умело трогала струны, вызывая в душе Роуз восторг и боль. Она забыла о том, что была насильно перенесена в этот замок. Она тянулась к звукам, напоминающим ее родной дом.
Запел мужчина. Мягкий голос тянул слова на незнакомом языке, но Роуз не нужен был перевод. Она знала - звучит песня о любви. А разве поющий о любви может быть злым?
Роуз не глядела под ноги. Не замечала, что одета только в халат, волочащийся сзади по мягкой траве, не думала об опасности незнакомого места. Она шла на чарующий голос.
Открывшийся среди деревьев шатер из белых полотен, светившийся изнутри словно фонарик, заставил Роуз остановиться.
Певец между тем закончил петь и заворковал с женщиной, которая отвечала ему игривым смехом. Тем самым, что Роуз слышала наверху.
Опомнившись, она оглянулась на башню, нависающую над ней темной глыбой. Роуз разглядела, что прошла через открытую галерею, скорее всего, опоясывающую внутреннюю часть замка по периметру. Принцесса подняла голову и увидела свет, пробивающийся через цветное стекло. Никакого движения за окном. Петр спит.
Мужчина в шатре опять запел.
Песня звучала на родном языке Роуз!
Принцесса, забыв о Петре, шагнула к колыхающимся от ветра полотнам и ухватилась за край одного из них. В открывшуюся щель она смогла разглядеть внутреннее убранство шатра и людей, увлеченных друг другом.
В центре, на возвышении, утопая в подушках, сидела женщина. У ее ног пристроился певец и с обожанием смотрел на нее. Она в ответ загадочно улыбалась и перебирала пальцами его непослушные темные волосы.
Экзотическая красота женщины заставила Роуз остановить взгляд на ее лице. Смуглая ровная кожа, миндалевидные глаза, украшенные длинными ресницами, соболиные дуги бровей, влажные губы сливового цвета. Длинные волосы струились по ее плечам, черной вуалью пряча под собой тело, почти не прикрытое одеждой.
Роуз пропустила момент, когда певец отбросил в сторону музыкальный инструмент и приник губами к колену красавицы, задрав легкую ткань. Женщина откинулась назад, призывно засмеявшись. Любовник осмелел и рванул полы ее одеяния, обнажив гибкое тело: плоский живот, украшенный драгоценным камнем, утопающем в ямке пупка, подрагивающую от желания грудь, к которой потянулись длинные пальцы музыканта.
Вскоре обнаженный торс мужчины загородил тело любовницы, чьи длинные ноги обхватили его бедра, начавшие ритмичные движения.
Подняв взгляд выше, Роуз чуть не вскрикнула. Спину мужчины густо пересекали шрамы. Некоторые уже побелели от времени, некоторые вились розовой лентой, но вид их оставался ужасным. Сколько боли пришлось вынести бедняге!
Такой след могла оставить только безжалостная плеть.
Перед глазами предстало другое видение: напряженная спина Петра, которую он не стал вытирать от воды. Ее промокнул халат из темной ткани. Отчего-то Роуз знала, что будь ткань светлой, она увидела бы полоски крови, исчертившие спину графа.
Забыв о любовниках, Роуз пыталась сдержать рвавшееся рыдание, запечатав ладонью рот. Открытие, что ее Петра хлестали по спине, ужаснуло.
Короткий окрик вернул Роуз к действительности. На нее смотрели две пары глаз. Мужские глаза с удивлением, женские с ненавистью. Куда исчезла пленительная красота? Брови сошлись в изломанной линии, губы скривились в судороге. Через мгновение из них вырвался приказ:
- Взять!
...