Святая жатва

Бамберг

Кипп ввалился в трактир, с удовольствием погружаясь в мрачную атмосферу молчания. И местные и не местные, встречали его одинаково ошарашенно. Одни его статусом палача, другие хищным аскалом и самодовольной физиономией. Обычно, Киппа сторонились, и если он где-то появлялся, старались обходить его десятой дорогой. Живой проклятый. Узаконенный убийца. 
 Проходя мимо столиков, он видел как мужчины сглатывают комки, как изгибаются, будто он несет с собой невидимую грязь, способную дотянуться до их тушки. Вернее души. 
В работе плача есть и свои плюсы. Тебе не обязательно быть там, где собирается толпа, не обязательно слушать длинные проповеди в церквях, и еще не обязательно платить. Лучшая еда, лучшая одежда, а также любой каприз - все за счет городской казны. И может кому-то покажется, что он не плохо устроился, и да, они будут правы! В финансовом плане, Кипп пребывал в положении благополучном, получал солидное жалование, мог жить в свое удовольствие. Вот только в одиночку. Ни один уважающий себя горожанин или крестьянин, никогда не подойдет к нему по собственной воле. Изредка, и то, лишь бы дать монетку другую, чтоб осужденный на казнь родственник умер быстрой смертью. С Киппом не общались, его игнорировали, а еще его дико презирали и боялись. 
 Он смирился со своим одиночеством, даже любил его больной любовью. Женское внимание с лихвой компенсировали хорошенькие арестантки, с которыми он мог творить в пыточной все, что заблогарасудится! Причем, их согласие было не обязательно. Ему нравилось ломать их, подчинять, показывать свою силу. И не только с женщинами. Пусть мужчин он и не насиловал, но заставлял признаваться в приступлениях даже крепких, похожих на медведя, мужланов. 
 Пусть его ненавидели, пусть ни одна нормальная фройлян или даже фрау, и думать не смеет о нем, зато был момент, когда он становился хозяином людских глаз. Момент казни. 
От него зависило, будут ли кровожадные зрители блевать, трястись или мочиться в штаны от увиденного. А еще в его руках находилась жизнь, и он решал как именно она прервется - быстро и безболезненно или мучительно и медленно. 
Хотя, раньше он участвовал в казнях вместе с отцом, как "подмастерье", зато с недавнего времени, "наслаждается" процессом в одиночку. Иногда, он ужасался своим чувствм. Как можно относиться к смерти столь высокомерно? Разве не страшный грех гордыня? 
Да к черту святош с их грехами. Он и так проклят, и так обречен на адские муки. Так что, ему нечего терять!
Кипп прошел к самому крайнему столу, усился и подозвал пальцем подавальщицу. Весь трактир следил за происходящим, с замиранием. Бедная, нелепая девчушка, тряслась как осиновый лист, принимая у него заказ:
- Цыпленка, целого! И по поджаристей! Овощи тушенные, свежий хлеб, и две кружки пива! Поживее. - он нарочно хлопнул девицу по тощему заду, вызвав у доброй половины поситетелй истирические конвульсии. 
- Господа, -нарочно продолжил он провоцировать их, - Даю мешочек гульденов тому, кто отважится со мной выпить! - и он достав из-за пояса увесистый кошель, демонстративно рассыпал по столу десятки блестящих, желтых монет. Кипп был уверен, что никто не отважится принять его предложение, но как же ему нравилось видеть их завистливые, жадные взгляды!
_________________

Дорога в Бамберг

Закончив петь, Андреас с неохотой вернулся в седло, держась рядом с повозкой, и благо герр Фридрих задремал под мерную тряску, лютнист негромко заговорил с Адалиндой. Оказалось, что девушка интересуется пением, она со знанием дела задавала вопросы о технике игры на лютне и разбиралась в табулатуре.
Глаза ее искрились весельем, когда она поглядывала на певца сквозь опущенные ресницы или смело встречала взгляд молодого человека.
Андреас чувствовал, что начинает терять голову: чудесная, умная девушка, искренне интересующаяся его любимым делом, ее благосклонность, прозрачный осенний день и горьковатый запах опавшей листвы. Он чуть придержал коня, спешился, потом догнал повозку и бросил на колени Адалинды ворох красно-желтых листьев, которые своими всполохами так гармонировали с ее волосами.


У перекрестка мы увидели давешнего посетителя оружейной лавки, Андреас кивнул, приветствуя его.

Герр Фридрих встрепенулся, едва его увидел:
-Как удачно, что мы вас догнали, нам ведь с вами по пути. Прошу к нам в повозку, вы быстрее доберетесь до Бамберга, а нам будет спокойнее в вашей компании.
_________________

Бамберг, по дороге в Собор

- Гела, - Михаэль помахал рукой братьям Мюллерам и вернулся к разговору, - я доверю тебе разбор семейного архива. Опись имущества, закладные, если они есть, и даже письма. Вдруг обнаружится письмо от родственников отца или матери?
Он хотел добавить, что не прочь иметь других родственников, кроме нее, но Гизела вдруг качнулась вперед, и не подхвати он ее, упала бы на мостовую, рискуя попасть под копыта лошади.


- Святые угодники! - он подхватил Гелу на руки и отнес на безопасное расстояние, подальше от людского потока и лошадей. – Ты смотрела по сторонам, вместо того, чтобы спокойно идти рядом!
Он и сам не понял, отчего так вспылил. То ли потому, что на них с любопытством смотрели прохожие, то ли потому, что испугался за ее жизнь.
- Гела, тебя могли затопать лошади, как это случилось с младшей дочкой мясника в прошлом году!
Михель увидел, как к ним приближается Юрген Хольц, и постарался взять себя в руки. Парень как видно пытается завоевать сердце сестры, но, глядя на ее прелестное лицо, кто бы мог обвинить его в этом?
- Отряхни платье, - сказал он и тихо добавил:- Прости, я накричал на тебя…Но ты так напугала меня, Гела…
_________________

Таверна в Бамберге
Мне снился странный сон. Я не могла понять, где нахожусь. Вот я стою посреди чудного сада, окутанного сумрачным туманом. Я утопаю в тишине полной прохлады. Я вдыхаю утреннюю свежесть с запахом осенних холодов. В воздухе витает неизбежность, но она меня не пугает. Вдалеке плачет небо о чем-то обещанном и несбывшемся. Уже утро, но откуда то я знаю, что солнце не найдет сюда дорогу. Я вспоминаю самые счастливые моменты своей жизни, мечтаю вновь, когда то испытать благодать.
Но очень быстро деревья вспыхивают ослепительным пламенем и растворяются в воздухе, а мои мечты лопаются, словно мыльные пузыри.
И вот я стояла посреди знойной пустыни. Всюду зыбкие пески и я снова одна. Дыхание скованно, сердце устало биться, душа озябла, она замерзает, не смотря на жар вокруг. Ноги вязнут в зыбучих песках, легкий ветер поднимал вверх пищики песка и они попадали в глаза, мешая смотреть вдаль. Я не вижу цели, к которой должна двигаться, возможно, я иду в противоположном направлении…
Почему, оглядываясь назад, я вижу две тени, но здесь нет никого, кроме меня. Я чувствую тревожное дыхание, жадный взгляд в спину. Иногда появляется такое чувство, будто сердце колет чем-то острым, похожим на иголку, но я терплю из последних сил, сдерживая истошный вопль.
Я продолжаю идти вперед, превозмогая боль, назло судьбе, назло всему. Иногда спотыкаюсь, колени разбиты в кровь, но я поднимаюсь. Нервы разорваны в клочья, я чувствую только боль, когда впереди вместо оазиса, вижу до боли знакомый сад…

Посвежевшая Элли буквально светилась бодростью, в отличии от меня.
- Спалось не очень. Меня бросало то в жар, то в холод… - от воспоминаний меня передернуло.
Я была не против позавтракать, но…
- Я не смогу отдать тебе деньги за пищу и кров. По крайней мере, пока, - сообщила я, погладив простое золотое колечко, которое никогда не снимала. Суровые времена требуют суровых мер.
- Не знаю, во сколько начнется проповедь, если получится, я бы хотела забежать в ювелирную лавку.
Сидеть в тесных четырех стенах не хотелось. Я быстро привела себя в порядок и мы спустились вниз позавтракать.
_________________

Лисберг

Ночь у сэра Гейлела выдалась беспокойная. От заката и до рассвета его одолевали видения с темноволосой ведьмой.

Распахнутый темно-синий плащ с глубоким капюшоном скрывает ее лицо. Но обнаженное тело полностью открыто взору. Покатые плечи с четко выделенными ключицами так и манят провести по ним рукой, чтобы ощутить их шелковую гладкость. Не сдержав порыва протягиваю руки и с благоговением, лишь кончиками пальцев, прикасаюсь в манящей белизне. А она смеется. Смеется и подставляет в его протянутую правую руку свою полную грудь с призывно торчащим темно-красным соском. А его левую руку кладет на свой живот и смотрит, смотрит прямо в глаза.

В попытке отвлечься от наваждения сэр Гейлел окунул голову в стоящий у кровати таз с водой. Вода была ледяная, а потому быстро привела в чувства рыцаря. Боевой камзол, латный доспех, кинжал, отцовский меч и плащ-накидка с символом Ордена. Теперь можно и в путь. Его Святейшество посоветовал новопризначенному магистру Ордена взять рыцаря Гейлела в помощники, а потому лучше быть неподалеку и подсобить, в случае чего.

Сэр Гейлел оседлал Бальтазара и вывел его под уздцы из конюшни.

Навстречу выбежал мальчишка, который смотрел за мостом между Лисбергом и мощеной дорогой в Бамберг.

- Герр Гейлел, вам записку просили передать, - паренек протянул бумажку и быстро отскочил, но остался стоять неподалеку.

Рыцарь читал письмо и по мере чтения его лицо озаряла улыбка.


"Не обманули слухи. И правда выполняет Сын серафимов все, за что возьмется. Отблагодарю его при встрече. Заслужил. - Сэр Гейлел одобрительно хмыкал себе под нос, еще раз перечитывая короткое послание. - Недолго тебе, ведьма, осталось от меня прятаться. Скоро я тебя найду."

Резкое хлюпанье носом отвлекло рыцаря от приятных дум. Мальчишка стоял неподалеку и перетаптывался с ноги на ногу. Словно ожидая чего-то.

- Чего стоишь? - прикрикнул Гейлел, бросая наземь монету. - Бери свой талер и ступай отсюда!

И чуть тише добавил:

- Пока я... кхм... добрый.
_________________

Дорога от резиденции в Бамберг

Поездка до Бамберга заняла несколько часов. Карета медленно продвигалась по дороге, выложенной камнями. Конечно, верхом можно было преодолеть это расстояние в два раза быстрее, но Лотар последний раз садился на лошадь лет 30 назад.

А ведь было время, когда он мог целыми днями скакать без остановок, преодолевая огромные расстояния. Тогда его ожидало совсем другое будущее: невеста, по иронии судьбы ставшая мачехой, богатые земли с несколькими замками на юге Баварии. Если бы только мать не умерла, давая жизнь второму сыну, который и должен был пойти по духовенстской линии семьи. Но и он не выжил.

Перед глазами вдруг появилось заплаканное личико, обрамленное кудрями рыжих волос: «Ты не понимаешь! Муттерхен сказала, что если у меня родится сын, то он будет отдан церкви. Я не хочу этого! Ты стоишь у него на пути».

Тогда, сидя в подземелье замка, куда его бросили по приказу отца, ему было глубоко наплевать на ее переживания и нелепые оправдания. Последующие десять лет он попеременно хотел то справедливости, то мести. Каждый день просыпался с надеждой, что это дурной сон. Изо дня в день под присмотром дяди он истязал свое тело, чтобы, как говорил его наставник, выбить из себя всю похоть и подготовится к посвящению Богу. Десять лет ему напоминали о том, что он сделал. А он не помнил ничего до того момента, когда услышал разъяренный голос отца, и увидел перед глазами обнаженную плоть мачехи, видневшуюся в разорванное на груди платье.

«Это было колдовство, - произнес он про себя. – Ее муттерхен была настоящей ведьмой. Надеюсь, она горит сейчас в аду».

Епископ выглянул в окно кареты. Погода начала портиться – накрапывал дождь. Впереди уже виднелся замок. Прогнав от себя непрошено нахлынувшие воспоминания, он сосредоточился на своей проповеди. Лотар хорошо к ней подготовился. Главной темой будет опасность колдовских женских чар для сильного пола.
_________________

Вальсдорф.
Вечер. Ночь. Утро.

У Фридриха была легкая простуда, и заварив ему отвар из трав, приготовила компресс, и уложила в постель, заверив, что Адалинда обо всём позаботиться.

Когда вышла из комнаты в помещение лавки, этот ужасный Раух уже ушел.

И Вернувшись в дом, увидела, что отец давно спит, а из под двери Марты пробивался слабый свет свечи.

Опять читает, небось.

Тихо скользнув в свою комнату, я зажгла свечи по всей комнате. Умылась, сняла платье оставшись в одной рубашке. Но сегодня и она меня раздражала. Вся кожа словно горела с того момента, как встретила на площади. Мне было тревожно, но я никак не могла понять причины этой тревоги. Словно мне нужно куда-то бежать. Но здесь мой дом, здесь я провела свою свою жизнь. За исключением того времени, когда вернулась из леса. Память вернулась на следующий день, словно всё так и было. Всё кроме одного. Осталось какое-то тревожное чувство. Но постепенно я перестала обращать на него внимание. До сегодняшнего дня.

К чему он заговорил о темной силе? Почему именно со мной?

Надо выкинуть всё это из головы. Потушив почти все свечи, я опустилась в углу молитвенном на колени, сложила руки и зашептала молитву. -

Отче наш.... - губы двигались беззвучно, - .... Аминь.

Поднявшись на ноги, я всё-таки сняла рубашку. Она раздражала и мешалась, путаясь в ногах. То она кололась, то сжимала грудную клетку. И забралась под одеяло обнаженная. Провалилась в сон почти мгновенно.


Большая кровать, которая может вместить и десятерых мужчин. И в центре этой кровати он. Я не вижу лица, но знаю, что должна быть рядом.

Должна принадлежать ему.

И я иду.

Ноги утопают в мягком ворсе ковра, делая поступь почти неслышной.

Он смотрит на меня.

Я кожей чувствую этот взгляд. Он прожигает меня, словно оставляет на теле свои метки.

Моё тело наливается томлением, словно я хочу чего-то, но даже сама не могу понять чего.

Но он знает. Я чувствую, что он знает намного больше меня.

Мужчина протягивает руку и я вкладываю свои пальцы в его теплую ладонь. Один рывок, и всем телом чувствую его натренированные мышцы.

Меня словно опалило огнем от этого прикосновения. Тело ныло требуя своего, пока губы мужчины раскали мою шею и плечи. Одно движение и вот я уже на спине, и он склоняется сверху... губы продолжают ласкать, пока я не начинаю извиваться в руках....

Сильные руки раздвигают мои бедра...

- Моя... - стонет мужчина входя на всю длину.

И начал двигаться доводя меня до нестерпимого жара. Пока терпеть не осталось никаких сил.

Я резко села на кровати, чувствуя, как тело продолжает ломить от неудовлетворения, а сердце выпрыгивает из груди.
- Что это было, Господи?

Но ответа я не получила.

Соскочив с кровати, зашипела, когда босые ступни коснулись холодного пола. Но даже это не остановило, как была голышом я кинулась к кресту, и начала молиться, прося прощения за свои желания плоти.

Потом поднялась, умылась и только тогда почувствовала, что сон отпускает.

Солнце уже показало свои розовые лучи, поднимаясь над горизонтом.

Пришла пора выдвигаться. К завтраку желательно уже оказаться в Бамберге.

Оделась потеплее, и направилась в конюшню. Там вывела Пегаса и повела своего коня к сараю. Где уже ждал меня Хельмут, готовый запрячь коня в повозку. Я передала ему поводья Пегаса, а сама пошла смотреть всё ли мы с Мартой сложили вчера.

Всё было сложено, собрано и подписано.

- Спасибо, Хельмут, - поблагодарила я, когда мужчина помог мне забраться на облучок, и легонько стегнула Пегаса вожжами. - Вперед, дорогой. Домчи нас до Бамберга быстрее всех. Конь тронулся с места, постепенно набирая скорость. К тому моменту, когда показалась главная дорога на Бамберг, ветер свистел в ушах.

Он появился неожиданно. Ржание лошадей, дикий треск ломающегося дерева, и звон склянок. Это было последнее что я успела заметить, перелетев через облучок, и приземлившись на землю хорошенько приложилась головой о толстую ветку.
_________________

Кафедральный Собор в городе Бамберг

В Соборе уже собрался народ. Все ждали речи епископа. Проходя между рядами к кафедре, Лотар внимательно разглядывал свою паству. Женщины опускали головы встречаясь с ним взглядом. Такие ли они смиренные, как кажутся? Некоторые прижимали к груди детишек. Перед ними он останавливался, чтоб благословить. Задержавшись у очередной женщины, держащей на руках дитя, он осенил крестом ее и ребенка, а так же прижавшихся к ее юбке нескольких детишек.

- Как поживаешь, чадо мое, - спросил он, и в этот момент его взгляд упал на молодую женщину, сидевшую на несколько рядов позади у стены.

Она напомнила ему Деву Марию, какой ее изображали на святынях. От ее умиротворенного лица как будто исходило свечение. Лотар не слышал ответа женщины, машинально погладил по голове ребенка на ее руках и так же машинально продолжил свой путь к кафедре.
Стоя на возвышенности, епископ не сразу начал свою речь: слова вылетели у него из головы. Взгляд все возвращался к молодой особе, привлекшей его внимание. В Соборе наступила тишина, все ждали, затаив дыхание.

Наконец, он встрепенулся и заговорил тихим голосом:

- «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди» - говорил Господь наш Иисус в Нагорной проповеди. И мы должны соблюдать их каждый день, каждый час, чтобы остаться верными нашей церкви. Если мы будем стойкими, то Сатана не сможет отвернуть нас от пути истинного.
Сегодня я хочу остановить ваше внимание на заповеди верности.

Лотар остановился, обвел глазами помещение. Кажется, все внимательно слушают его. Правда, некоторые детишки уснули на руках матерей. Но это ничего. Придет их время слушать, а пока это невинные овечки. Иисус тоже любил детей и всегда говорил, чтобы их допускали к нему.

Затем епископ заговорил о прелюбодеянии. От пасторов церквей он знал, что этот грех распространен среди его паствы, а потому надо предостеречь их от этого греха. Об этом очень хорошо сказано в Библии.

- Живите в любви, как и Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное, – продолжил Лотар цитировать Библию тихим голосом. - А блуд и всякая нечистота и любостяжание не должны даже именоваться у вас, как прилично святым.
Также сквернословие и пустословие и смехотворство не приличны вам, а, напротив, благодарение; ибо знайте, что никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель, который есть идолослужитель, не имеет наследия в Царстве Христа и Бога.
Никто да не обольщает вас пустыми словами, ибо за это приходит гнев Божий на сынов противления; итак, не будьте сообщниками их. (Послание к Ефесянам, глава 5)

«Ну, а теперь пора поговорить о женской коварности», - подумал епископ и заговорил о том, как некоторые женщины, пользуясь своей красотой завлекают в сети мужчин, разбивая семьи, причиняя горе невинным детям.

- Они пользуются колдовскими приворотами и другими средствами, данными им князем Тьмы. Остерегайтесь их! Если вы знаете, где они обитают, сообщите преданным Нам рыцарям Ордена и охотникам. Мы живем в страшное время, Сатана ищет, как нас погубить и не стесняется в своих методах. Поэтому будьте бдительны, дети мои!

После окончания проповеди и исполнения паствой Псалмов под звуки органа, Лотар благословил всех, пожелал хорошего праздника, еще раз призвав к бдительности.
Взгляд его отыскал молодую особу, привлекшую его внимание в самом начале. Она все так же сидела на своем месте, о чем-то задумавшись. Лотар подошел к ней.

- Ты чем-то озабочена, дитя мое? Что-то случилось? Ты можешь облегчить душу свою. Возможно, я смогу помочь тебе в чем?
_________________

Кафедральный Собор в городе Бамберг
Я со своей новой подругой быстро пришла на главную площадь, благо наш трактир был не далеко.
Мне никогда прежде не доводилось видеть ничего подобного, да и вряд ли родители бы пустили меня на ярмарку, даже если подобное происходило в Ньюберге.
Я никогда не видела столько животных. Грациозные кони переминались с ноги на ногу, изредка вздрагивая всем телом и что-то фырча. Стайка детишек опасливо смотрели на них, желая коснуться своенравных животных, и в тоже время боялись этого. Самые смелые рискнули подойти к владельцам, держащим уздечка.
Если бы мы не держались за руки – толпа давно разделила бы нас. Продолжая идти между торговыми лавками, мы уткнулись на небольшие ограждения с овцами. Животные с грязно-белой шерстью с любопытством таращились на людей.
От плохого настроения не осталось и следа. Меня очаровали здешние приземистые домики, расписанные причудливыми узорами. Город казался совершенно иным в свете дня. Сейчас суматоха не раздражала, а пикантные ароматы, доносящиеся из продуктовых лавок, вызывали нешуточный аппетит, не смотря на то, что я хорошо позавтракала. Мне казалось, что я по ошибке попала в другой мир, полный красок и энергии.
На Элли ярмарка так же произвела самое приятное впечатление, её глаза сверкали радостью и весельем.
Вдалеке мы заметили плотное скопление народа, оттуда доносилась музыка. Подойдя ближе, нам удалось рассмотреть небольшой амфитеатр. Красивый менестрель извлекал из своего инструмента прекрасную музыку, а его чистый, певучий, дивный голос. Сердце защемило от грустной, пронзительной песни. Вслед за печалью пришла радость, когда менестрель завел шуточную песню…
Внезапно народ зашевелился, многие покидали амфитеатр, направляясь в сторону собора. Похоже, пришло время проповеди.
Собор представлял собой красивое и крепкое здание из жёлтого песчаника, с высокими стрельчатыми окнами и двускатной черепичной крышей. Справа возвышалась башня, взрезавшая лазурное небо подобно ангельскому копью. Внутри церкви было очень светло и пахло ладаном и праздником. Таинственно мерцали сотни зажженных свечей. Высокие арки тянулись к самому потолку, ряды скамей олицетворяли божественный порядок. Святые старцы равнодушно смотрели на людей с настенных фресок.
Мы не успели занять передние скамьи, поэтому пришлось довольствоваться задними. Зал постепенно наполнялся народом - все хотели поглазеть на его преосвященство нового епископа фон Шёнборна, который соизволил самолично проповедовать на мессе.
На высокий постамент алтаря взошёл грузный мужчина и началась проповедь.
Епископ говорил о грехе ереси и о благе инквизиции, обещал уничтожить заразу ведовства уже в этом году, и люди аплодировали ему.
Его речь произвела на меня сильное впечатление.
Я не заметила, как Элли дотронулась до моей руки, она что то произнесла и встала со скамьи, тихо покинула церковь вслед за плотной толпой.


Это вывело меня из того состояния, в которое погрузила меня проповедь.
- Право не знаю, могу ли я просить вас о подобной милости. Но мне больше не к кому обратиться, кроме церкви.
Лотар напоминал мне моего отца. Что то такое было в его взгляде, манерах… Он был милостивым, милосердным, но в тоже время ему была присуща жесткость, а может, даже жестокость…
- Моя семья погибла во время страшного пожара, не выжил никто, даже слуги, Господь Бог пощадил лишь меня. Но для чего он это сделал? Я осталась без всего! Зачем он пощадил мою жизнь? Неравнодушные жители Ньюберга нашли мою троюродную тетю, и оплатили дорогу, собрали мне некоторые вещи на первое время. Но и тут меня постигла неудача. Я потеряла свою компаньонку, все то немногое, что у меня было – осталось у неё, вместе с адресом тети. Мне посчастливилось встретить хорошую девушку, она приютила меня, но я не могу жить за её счет, возможно, она скоро покинет город, а я останусь на улице.
Вы можете помочь мне? Возможно, вы знаете семью, желающую нанять гувернантку своему ребенку? Родители обеспокоились моим образованием, я умею читать и считать, хорошо рисую, пою, играю на рояле… Но у меня нет никаких рекомендаций! Я думала, что буду жить в доме тетушки, и не озаботилась об этом в Ньюберге. Я готова взяться за любую порядочную работу, только помогите мне, пожалуйста! – я смотрела на епископа с такой надеждой глазах, как будто он был самим Господом Богом, способным решить все мои проблемы.
_________________

Перекресток - дальнейшая дорога в Бамберг - собор

И все же ему не послышалось. К перекрестку приближалась повозка, и сидели в ней уже знакомые по оружейной лавке люди.
Ансельм почесал заросший подбородок, оглядывая странников.
У миннезингера вид влюбленного подростка, и когда только успел? Да и у рыжули глазки разгорелись.
Эх, молодость. Когда-то и он таким был. Нет, не таким открытым и доверчивым, это ушло еще в детстве... Но и Раух умел любить бескорыстно. До тех пор, пока не столкнулся с женским коварством и алчностью и не вызубрил нехитрую истину: каждая женщина верна лишь самой себе и собственным желаниям.
Так что теперь все его романтические устремления сводились к чистому теплому дому с куском земли и круглому счету у знакомого банкира. А согреть его постель сможет какая-нибудь хорошенькая служаночка. Он обязательно будет беречься, чтобы не обрюхатить ее, потому как детишек ему совершенно не нужно.

Повозка оказалась совсем рядом. Сильный хрипловатый голос оружейника прозвучал как добрый знак.



- Благодарю за предложение, герр Майер.
Ансельм никогда не отказывался от помощи, тем более даровой. Он легко вспрыгнул в повозку, пристроился с уголка скамьи и завел с Майером разговор о некоторых видах оружия, которые заметил при посещении лавки.
Краешком глаза наемник наблюдал за его дочкой. Та совсем растаяла от внимания юноши, сверкала зубками, поправляла волосы и платье. Парень ворковал с ней, временами что-то напевал и рассказывал о своих приключениях. Парочка так погрузилась в разговор, что на двух старших и внимания не обращала.
И хорошо, Ансельм был совсем не расположен болтать языком впустую.
Все-таки Адалинда не похожа на колдунью, решил Раух после размышлений. И потом, она постоянно касается железа и серебра, которым отделывают кинжалы, мечи и сабли, а ведьмаки его ненавидят. Но надо бы еще сложить все обстоятельства.
- Вы будете на литургии епископа, герр Майер? - как бы невзначай уточнил Ансельм у спутника. - Я бы не хотел пропускать это важное событие.
Тот покашлял в платок, задумался. Потом ответил:
- Наверное, не будь я так плох, непременно сходил бы. Люблю слушать его проповеди, равных епископу в таком деле не видел. Но на все воля Божья, доедем - поглядим.
И он назвал Рауху адрес, по которому компания путников будет в городе.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Раух. - Если понадобится, я вас отыщу.

Так незаметно они и достигли пункта назначения. Едва копыта лошадей застучали по булыжникам городской улицы, Ансельм попросил приостановиться, спрыгнул наземь и еще раз поблагодарил за то, что его подвезли.
Затем увидел крышу собора и направился туда.

Литургия и проповедь епископу удались, настроение молящихся было весьма торжественным, после слов о покаянии и любви многие женщины, да и мужчины плакали.

После окончания епископ захотел переговорить с одной из прихожанок. Ансельм, задержавшийся у чаши со святой водой, немного поколебался. Брюнетка. Яркая, жгучая красота, но Рауху сейчас было не до нее.
Ему мерещится или у ее подруги лицо знакомое?
Блондинка вышла с толпой. Вблизи он ее узнал. И поспешил следом.
Она вскинула на него удивленные глаза.
- Эллеонор?! А ты как здесь очутилась? - на что Раух был невозмутим, но тут и его пробрало.

Во время их последней встречи Ансельм долго уговаривал строптивицу бросить неженское ремесло охотника и выйти замуж за какого-то нормального парня со средствами. Блондинка лишь фыркнула, отвернулась и уехала. Даже не дослушав аргументов одного из своих наставников... Ох, женщины.
_________________

Кафедральный Собор в городе Бамберг



- Ты права, дитя мое! Церковь наш кров и защита. Ты можешь рассчитывать на ее покровительство, - Лотару понравилось смирение девушки, и он готов был оказать ей помощь. Ее горе повергло его в печаль.

- Пути Господни не исповедимы, чадо мое. Бог приготовил для тебя особую миссию, потому и сохранил тебе жизнь. Надо быть благодарной его милости.

- Конечно, я помогу тебе, - с готовностью ответил ей Лотар. Я возьму тебя к себе в услужение. Уметь читать и писать - это таланты, которые редки в наше время. Мой служка, Ганс, такой нерасторопный увалень, можешь помогать ему. Твой талант - рисовать - может пригодиться тоже. Согласишься переписывать старые библейские тексты, которые от времени стали ветхими? Картинки к ним будут как раз тем, что не хватало им до сих пор. А когда найдешь свою дорогу в жизни, я не буду тебя задерживать. Ганс, - позвал Епископ своего слугу, - помоги этой девушке освоиться в моем окружении. Проводи ее в замок и предоставь комнату. Да смотри, не забудь о своих обязанностях! Разбери почту на моем столе, и если что срочное, сразу принеси мне. Я буду еще здесь или на Соборной площади.
_________________

Бамберг, по дороге в Собор



Миль был прав. Ни отец, ни мать никогда не рассказывали им о родственниках, но почему-то девушке казалось, что сиротами родители не были. Может просто не поладили с роднёй? Гизела думала о том, чтобы поискать письма после смерти родителей, но горе и повседневные заботы оттеснили эту мысль.
- Хорошо, я займусь, - пообещала девушка, едва не упала, но была вовремя подхвачена сильными руками брата и прижалась к нему испуганным котёнком.


- Извини, - гораздо больше, чем опасность попасть под колёса, Гизелу напугала вспышка ярости. Миль никогда раньше не повышал на неё голос, но девушка поняла, что за злостью кроется страх, страх потерять её. И брат подтвердил это:



Гизела, не заметив оторопело застывшего в двух шагах от них Юргена Хольца, приподнялась на цыпочки и, обняв брата за шею, прижалась щекой к его плечу:
- Ты меня никогда не потеряешь, я всегда буду рядом, что бы ни случилось. Обещаю, - потом отстранилась:
- Пойдём, а то нам даже мест сзади не достанется. Сегодня в соборе, наверное, весь Бамберг соберётся.
_________________

Собор Бамберга




Не смотря на то, что в соборе было много людей, все хранили молчание, и девушкам все было прекрасно слышно.

Проповедь была великолепной. Все же эпископ Лотар - великий человек. Элли была восхищена и с трепетом ловила каждое его слово.

Когда проповедь закончилась, девушка дотронулась до руки Тес и сказала:

- Если не сможешь найти меня на площади, возвращайся в таверну.

Толпа была очень плотной, а Эл замешкалась, и поэтому с трудом пробиралась к выходу. Все же толпа не для нее. Когда она стала приближаться к выходу, она практически столкнулась с мужчиной.



- Ансельм? Наставник! - радостно воскликнула Элли, и, не удержавшись, обняла его. - Как я рада видеть тебя!

- Давай отойдем в сторону. Мы мешаем движению! - Ансельм улыбнулся и, бережно подхватив локоток блондинки, отвел ее в закуток, свободный от людей.

Элли огляделась по сторонам и заметила, что Тес, которая до этого говорила с Лотаром, уходит куда-то с его слугой. Она так стремительно ушла, что Эллеонор успела лишь рассеянно махнуть ей рукой.

- Что ты делаешь в Бамберге? Ты же не любила крупных городов?

- Я наконец нашла ее след! - с радостно блестящими глазами сказала Элли, - Видел девушку с которой я сидела? Её зовут Тересия, её семья также погибла в пожаре и она не помнит, как она вышла из дома. Она предположила, что ведьма могла что-то сделать с её памятью и поправить что-то в моей.

- Но что ты делаешь в Бамберге? - уточнил Раух.

- Я подумала, что она может приехать на крупнейшую ярмарку. И если я ее увижу, я ее узнаю. Я помню ее лицо в малейших деталях, - взволновано проговорила Элли, стараясь не повышать голос, все же она в соборе.

- А что ты здесь делаешь? Какая-то интересная работа? - спросила Элли, когда успокоила колотящееся сердце.
_________________

Бамберг

В приятном разговоре с Адалиндой дорога прошла незаметно и по его ощущениям они добрались до Бамберга слишком быстро.

Город поражал воображение, и неудивительно, ведь здесь находились епископская и императорская резиденции.

Повозок на улочках было неимоверное количество, все торопились на ярмарку. Условившись с Адалиндой, что он найдет их позже на соборной площади, Андреас раскланялся с оружейником и его дочерью.
Приезжая в новый город лютнист любил ходить по его улицам, изучать архитектуру, смотреть на людей, стараясь проникнуться его духом, замечая необычные мелкие детали.



Устав от прогулки, лошадь пришлось водить в поводу из-за людских толп, Андреас решил завернуть в таверну.

Зайдя в первую попавшуюся, Андреас оглядел помещение: все столы были заняты, даже мест у стойки не осталось. Но Бамберг славится на всю Германию своим раухбиром (копченым пивом) и лютнист, увидев что стол у дверей занимает только один человек, взял пиво и подошел к нему.
-Добрый день, могу я присесть за ваш стол, остальные места заняты.
_________________

Будь пиво у Киппа, он бы им поперхнулся. Окинув незнакомца насмешливым взглядом (а Кипп сразу понял, что тот не местный, иначе бы не отважился подойти к нему) он любезно согласился:
- Конечно, мой стол, ваш стол. И раз уж вы отважились разделить со мной трапезу, то монеты ваши, -он кивком указал на поверхность стола. - Откуда, вы?
_________________