Сьюзен Робинсон Лорд Очарование

Причем интересно не только в конец заглянуть, хорошо бы после этого еще в середине почитать, потом опять вернуться в начало... Так что и такое бывает, но приятно знать, что я не одна такая...
_________________

В самый самый конец заглянула

Но вообще есть книги которые неинтересно просто так читать поэтому : сначала немного начала читаю, потом читаю последние пару глав, а потом поступательно читаю середину.
_________________

Ну вот приятно осозновать, что ни я одна такая.

Если тут все такие любопытные, то может стоит для разжигания интереса вам небольшие "авансы" давать в виде анонса глав?
_________________

Эта. Девочки, Тиа, если я буду забывать свои обязанности вы меня ткните! У меня же там чего-то на редактуре лежит...не пора еще, нет?
_________________

Ближе к концу недели, если не трудно. Так как моя 3 глава на редакции и к концу недели обещали сделать. 5 главу постараюсь сделать сегодня. Завтра марафет там наведу и может быть она тоже пройдет редакцию заодно с третьей главой.

А вообще наверное удобно будет если, скажем до вторника (включительно) посылаем перевод на редакцию, а , скажем, в пятницу получам отредактированную главу и выкладываем ее на сайт до субботы.
_________________

Эээ.. не, ну я не спорю, оно кончено хорошо бы..
_________________

 » Глава 3

ГЛАВА III

После столкновения с Тристаном на лестничной площадке, Пэн бежала так, будто за ней гнались черти. Избегая суматохи зала, она нашла себе убежище в солярии, где до этого готовила одежду для своего нежеланного гостя. Она отпустила Нэни Боггз и заперлась изнутри. Встряхнувшись, она попыталась согреться в лучах солнца, которое сияло через одно из открытых окон.
Она боялась этого молодого человека, но по неправильным причинам. Как она могла знать? Исходя из ее опыта, молодые люди расхаживали, демонстрируя свою мужскую гордость. Они обижались по любому поводу и провоцировали ссоры, которые вели к поединкам, крови, и смерти.
Как давно она получила этот урок? По крайней мере, лет семь назад, - тогда ей было всего лишь четырнадцать. Она, в своей импульсивной невинности, следовала за молодым самодовольным хлыщом по имени Уилл по улицам рыночного города около поместья ее родителей. Это было безумие, безумие глупой девицы увлеченной юношей старше ее.
Она шла за ним несколько ярдов, пока он не поравнялся с группой молодых людей. Его самодовольная походка привела к насмешкам, которые, в свою очередь, привели к вызову. Перчатка была брошена, и приземлилась в грязи у их ног. Пэн вжалась в дверной проем близлежащего дома, поскольку звон металла объявил начало поединка. Толпа то теснила ее к порогу, то снова впихивала в проем.
Когда же она освободилась, то увидела, как Уилл пятится к ней. Его противник осыпал его ударами шпаги. Уилл парировал, затем защищался, но был недостаточно быстр.
Наконечник шпаги хлестнул перед глазами Пэн. И вонзился прямо в сердце Уилла. Уилл упал ей под ноги, его гордость вытекала из него с кровью его жизни. Она помнила, как опустилась на колени, чтобы коснуться его лица и взглянуть в его испуганные глаза, поскольку душа уходила из его тела. Она помнила, как дотронулась до кровавого пятна на его рубашке и закричала.
Пэн закрыла свои глаза, отгоняя прошлое, и подставила лицо теплым солнечным лучам. Она ожидала кровавого безумия от этого молодого человека, этого Тристана. Но никак не ожидала этих сбивающих с толку чувств, такого физического волнения, по сравнению с которым морской шторм казался штилем.
Но он ничего не помнил. Скорее всего, он был столь же полон насилия, как и любой другой молодой человек, но не помнил этого. И теперь она не могла избавиться от него, как бы этого не хотела, хорошая Христианка не бросит человека в такой трудный момент. Она рассмотрела возможность переправить его на другой конец острова Пондеру Кутвеллу, но неохотно отвергла идею. Никто не доверится великодушию и милосердию Пондера Кутвелла. Неужели нет никакого спасения?
Тристан тревожил ее. Она не могла забыть его. Она не могла заставить эти чувства уйти.
Может быть, это и было его целью, поскольку он, казалось, знал, как покорить ее против ее желания и независимо от ее опасений, без слов. Он делал это даже тогда, когда лежал без чувств на камнях утеса.
Она хотела избегать его, и таким образом уберечь себя от волнения, но в тот миг, когда он встал на ноги, он чуть не разрушил стены, призывая ее. И затем … и затем это происшествие на лестнице.
Матерь Божья, он спас ее от рискованного падения только для того, чтобы приблизиться к ней настолько близко, что она могла вдыхать его аромат. Он пах морем, дымом… собой. Тогда, испугавшись, она разрешила ему касаться себя невообразимыми способами. И что же она получила взамен? Сначала ее чуть не соблазнили, а позже стали отдавать распоряжения. Нет, приказы.
Она должна держаться от него на расстоянии и молиться о скорейшем прибытии лодки с припасами. Она отошлет его независимо от состояния его памяти. О, да! Это было мудрое решение, поскольку, когда память к нему вернется, скорее всего, он окажется столь же кровожадным, что и все молодые люди.
- Да, - сказала вслух она. - Вы можете сколько угодно менять свое обличье в той комнате с Нэни и Дибблером за компанию, Сэр Безымянный.
Но если она не даст ему одежды, он придет за ней. Это она уже поняла. Его величество Король Тристан не терпел никакого неповиновения своей королевской воле.
Да, но, во имя всех святых, она не собиралась позволять ему командовать собой в своей собственной цитадели[1] . И она на не может жить, опасаясь его и того, что он может сделать. У нее были дела. Работа должна быть сделана. Замок и ее люди нуждаются в заботе. У них нет никого, кто бы заботился о них, кроме нее. Она еще покажет Тристану, кто является хозяином Хайклифа.
Приняв решение, Пэн подняла стопку недавно перешитой одежды и уложила ее в переносной сундук наряду с другими вещами Тристана. Ее мучила совесть из-за кинжала со змеями. Он был благополучно укрыт со всеми шпагами и кинжалами в замке. И он останется там.
В дверь постучали. Она захлопнула крышку сундука и открыла дверь. Вошел как всегда готовый помогать Эрбут. По ее распоряжению, он поднял сундук и последовал за ней к башне и далее наверх, к ее спальне. Она постучала, молясь, чтобы Тристан проявил воспитанность, был в кровати и прикрылся.
- Входите, Гратиана, если посмеете.
Она чувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Глянув назад на Эрбута, она встретила его потрясенный взгляд.
- Проклятое высокомерие, - пробормотала она про себя и сильным ударом открыла дверь.
Благодарение Богу, он лежал в кровати. Лежал в кровати и ухмылялся, как будто знал, что она боялась того, что он будет стоять голым посреди комнаты. С пылающими щеками Пэн прошла в комнату и указала Эрбуту место, куда поставить сундук. Эрбут поставил сундук и встал, переминаясь с ноги на ногу, вытаращив глаза на гостя.
Пэн, не глядя на Тристана, открыла сундук, схватила его вещи, отнесла их к кровати и опустила ему на колени.
- Это, любезный, ваша одежда и другие вещи, бывшие при вас. Как вы можете видеть, они не в том состоянии, чтобы их можно было носить. Я, в своем дурацком желании лучше одеть вас, положила здесь и переделанную одежду моего отца, которую он носил, до того как умер.
По крайней мере, ему хватило такта прекратить ухмыляться. Он даже поблагодарил ее. Она наблюдала, как его веселье переходит в мрачность и затем в беспокойство.
Пока он поднимал сверток с лохмотьями, она отпустила Эрбута. Она подумала, что Тристану не понравится то, что юноша станет свидетелем его замешательства. Она наблюдала, как он прикасается к остаткам шоссов из самой лучшей шерсти, кожаному джеркину, лоскутам батиста, некогда бывшим рубашкой, поясу из дорогой кожи, и кошельку. Он открыл кошелек, но там было пусто.
В молчании, Пэн протянула ему бесформенную мешанину, которая когда-то была бумагой. Ни один клочок не мог быть вырван из этой массы. А если бы они и преуспели в этом, то это было бы бесполезно, поскольку чернила на клочках потекли, оставив серые и черные пятна вместо слов. Даже сорванная печать в конце бумаг была раздроблена на неузнаваемые частицы.
Он тряхнул головой. Его лицо потемнело, и рот сжался.
- Ничего. Я ничего из этого не помню.
- Может быть, позже.
- Может быть, никогда.
Что она могла сказать? Ее собственный гнев исчез при виде его тревоги. Он отвернулся от нее, чтобы она не могла видеть выражение его лица.
- Я прошу вас, Госпожа Фэирфакс. Оставьте меня.
- Скоро смеркается и время ужинать.
- Благодарю, Госпожа, но я ничего не желаю сейчас кроме одиночества, если бы вы были настолько добры…
Его истинная обходительность свидетельствовала о страдании. Чувствуя вину за свои недавние жестокие мысли, Пэн кивнула.
- Как вы пожелаете. Я пошлю вам что-нибудь с ромашковым чаем Твисл. Это поможет Вам отдохнуть.
Он отвернулся, и она оставила его одного.

Тристан пробудился ото сна без сновидений несколько часов спустя, чтобы найти свою комнату погруженной в темноту. И он все еще ничего не помнил. Обеспокоенный, опасаясь стать жертвой отчаяния, он оделся и подошел к окну. Он поднялся на амбразуру и осмотрелся. Клубящийся туман полз по внутреннему двору и окружил голубятню и ульи. Стекло окна запотело от его дыхания. На сторожевой стене он смог различить горящий факел. Дибблер должен был находиться там, но его не было.
Этот факт его не удивил. Он начинал понимать, что Пэн управляла Хайклифом в довольно беспорядочной форме. У нее не было солдат, а Дибблер был плохой заменой. Если когда-либо молодая женщина и нуждалась в мужском руководстве и умениях, то это был именно тот случай. Она понятия не имела, как управлять собственным настроением, и еще меньше замком и поместьем.
Где же был старый дурак? Он познакомился с Дибблером вчера, и более невежественного и «всезнающего» виллана[2] еще не рождалось на этом свете. Нет, не правда. Сниггс, невероятно плохой лгун и сочинитель, мог составить конкуренцию Дибблеру. В то время как он пробовал решить, который из этих двух шутов был худшим, его внимание привлек мягкий глухой стук.
Он вскочил на ноги так быстро, что покачнулся и должен был ухватиться за стену, чтобы не упасть. Он расплачивался за неблагоразумную активность сегодня днем. Как только его головокружение прошло, он пересек спальню, направляясь к двери. Тихие голоса доносились со спиральной лестницы, становясь все более и более слабыми. Он следовал за ними.
Лестница была настолько темной, что он не мог видеть даже собственное тело. Он на ощупь спускался вниз, держась за стену. Голоса раздались на лестничной площадке внизу, и он остановился.
- Я должен держать веревку. Я капитан стражи.
- Нет никакой стражи кроме меня и Торнипа и Эрбута.
- Это - охрана.
- Проклятье тебе на голову, Дибблер. Это пастух и фермер.
- И Видл, - прошипел Дибблер.
- Видл - пастушка свиней. - Пропыхтел Сниггс, поднимаясь вверх по лестнице.
Тристан уже собирался вернуться в спальню, когда услышал легкий голосок Пэн.
- Боже милостивый! Прекратите это препирательство. Дибблер будет держать веревку. Сниггс, ты понесешь факел, а Видл и я будем следовать за вами. Мы должны встретить Торнипа и Эрбута, а из-за вашей глупой ссоры мы опаздываем.
Шум шагов сообщил о продвижении группы внизу. Он медленно двинулся за ними, вниз мимо часовни к бювету[3] . Он подождал, скрываясь в тени порога, в то время как Пэн и ее суматошные слуги вышли из комнаты, прошли в зал и на улицу. К тому времени, как он достиг лестницы, туман уже окутал крутой лестничный марш.
Он вдавился в обитую железом дубовую дверь цитадели и наблюдал, как плащ Пэн исчезает в усиливающейся белизне тумана. Забыв о своем состоянии, он оттолкнулся от двери и погнался за ней вниз по лестнице. Какое безумие! Она резвилась с теми идиотами посреди ночи. Боже, спаси его от безмозглых женщин. На полпути вниз, силы оставили его, в голове как будто молот застучал о наковальню, и его колени подогнулись.
Выругавшись, он взмахнул руками и упал на каменные ступеньки, ушибив голень. Он присел, тяжело дыша и дрожа. К тому времени как он восстановил силы и был способен стоять, Пэн и ее шайка скрылись.
Его планы расстроились и, выйдя из себя как из-за собственной слабости, так и от безрассудства Пэн, он вновь добрался до лестницы. Он возвратился в свою спальню, нашел плащ и одеяла, и медленно побрел по лестнице на вершину цитадели. Поднявшись на одну из четырех башен цитадели, он устроился в амбразуре и начал ждать.
Вскоре он обнаружил, как же все-таки трудно держать свои глаза открытыми. Позже, когда, казалось, прошли часы, он услышал слабый шепот. Оглядевшись, он не нашел никого в ночи. Шепот перешел в шипение, пульсирующее шелестение. Тристан заткнул уши, но звук остался. Он опустил руки и всмотрелся в темноту. Внезапно шелестение исчезло. Он ждал, что оно возвратится, и в ожидании, заснул.
Когда он пробудился, то оказался в мире, в котором земля исчезла под вуалью белых облаков. Тишина пульсировала в нем, и его тело одеревенело от пребывания в одном положении. Он задрожал и высунулся из амбразуры. Было дуростью оставаться снаружи в этом густом тумане.
Он спускался по лестнице, завернутый в свой плащ и одеяла, но на полпути к этажу над своей спальней, услышал безобразный визг, который заставил его вздрогнуть. Скинув одеяла, он вжался в стену, и протянул руку к шпаге, которой у него не было.
- Ррррииииииииииииии!
От этого неприятного шума по спине поползли мурашки, и волосы встали дыбом.
- Ррииииииии! Рии, риии, риии, ухх, ухх, ухх. Рииииииии!
- Видл, заставь ее прекратить это. Она разбудит Тристана.
- Да, Госпожа, но ей тяжело, подниматься вверх по лестнице.
Внезапная догадка толкнула его вперед. Он перекинул свой плащ за спину и спустился с последнего пролета лестницы. На лестничной площадке выше этажа, где была его собственная спальня, он увидел настоящее представление. Девушка в блузе, шоссах, и ботинках, стоящая спиной к нему, склонилась и тянула за веревку. К веревке было привязано медное кольцо; к кольцу была привязана самая большая и самая раздраженная свиноматка из всех свиноматок, которых когда-либо держали в замке. И подталкивала сзади обезумевшую свинью его золотоглазая спасительница Госпожа Пенелопа Фэирфакс. Тристан забыл свои собственные бедствия при виде ворчащей Пэн и упирающейся свиньи.
- Тяни сильнее, Видл, - приказала она, с трудом дыша.
Видл потянула веревку и, двигаясь назад, врезалась в него. Она повернулась, выпустила веревку и уставилась на него. Позади Пэн, Дибблер и Сниггс держали факелы и подгоняли свинью подбадривающим шепотом. Пэн упиралась плечом в заднюю часть туши негодующей свиньи. Освободившись от сдерживающей веревки, свиноматка взвизгнула и стала крутиться вокруг себя. Пэн свалилась на бок, высоко подняв колени и задрав подол юбки. Свинья же выбежала через открытую дверь.
- Святые угодники, Видл, что…
Пэн затихла, поскольку он вышел из тени и ступил в освещенное факелами пространство. Он бросил взгляд на ее ноги; она рывком поправила подол, полностью прикрывая их. Потрясенный и все же очарованный, он спустился к ней с полным достоинства изяществом, несмотря на глупость обстоятельств. Он предложил ей руку и нахмурившись глядел на нее.
- Я должен полагать, Госпожа Фэирфакс, что вы, женщина знатного происхождения, открыли гостиницу для свиней?
Пэн хмуро глянула на него, встала на ноги и стряхнула грязь с рук. Откидывая растрепанные волосы со своего лица, она пожала плечами.
- Матерь Божья, Тристан, ручаюсь, что это выглядит именно так. Плохая Марджери! - Она промчалась мимо него, как только свиноматка показалась в дверном проеме, изо всех сил захлопнула дверь и возвратилась к нему. Она отряхнула солому и пыль со своего плаща. - По правде говоря, милорд, я похитила ее.
Пэн с одобрением осмотрела своих слуг, как если бы она гордилась их достижением.
Он же тер свои виски, поскольку его голова снова начала болеть.
- Вы украли свинью? Свинью?
Ее веселье исчезло, и она обратилась к нему.
- Украла? Что вы имеете в виду? Я не краду, любезный. Я похитила Марджери у моего самого подлого врага с полным на то основанием.
Тристан едва слышал ее, поскольку понял, что она путешествовала ночью по острову, что у нее имелся враг, от которого она могла ожидать опасности, и что она также рисковала благосостоянием своих слуг.
- Иисусе, вы рисковали собственной безопасностью и подвергли опасности этих людей? Божье дыхание, женщина. Вы не способны командовать даже загоном для скота, что уж и говорить о замке.
Он слышал, что она пробурчала что-то себе под нос, но не смог уловить что, поскольку она повернулась и жестом отослала своих слуг, жадно слушавших их диалог. Когда же они ушли, она повернулась, чтобы ответить ему. Исчезло практичное поведение предприимчивой авантюристки. Ее золотые глаза метали молнии, дыхание стало неглубоким и быстрым. Тристан начал забывать свое недовольство ее поведением, поскольку ее ярость всколыхнула его чувства. Он был таким рассеянным, что даже не понял, о чем же она говорит.
- …И если вы предполагаете, что я и дальше буду терпеть ваши нападки перед моими слугами, то вы заблуждаетесь, любезный. Вы неблагодарны, любезный. И вы думаете, что поскольку вы мужчина, то это дает вам право судить меня и требовать, чтобы я отвечала перед вами? - Пэн смотрела на него свысока, как будто он был собакой, которая испачкала драгоценный турецкий ковер. - Я, любезный, не воровка.
На мгновение он потерял дар речи.
Кровь бросилась ему в лицо. Он покраснел! Она заставила его покраснеть подобно ребенку. По-настоящему разъяренный, он начал идти на нее, но она отступала, чтобы сохранить дистанцию между ними.
- Воровство, Госпожа. Взятие кое-чего, на что вы не имеете никакого права, кое-чего, что не ваше.
Он быстрым шагом двинулся к ней, и она попятилась назад. Она стояла лицом к нему и одной рукой ощупывала пространство позади себя. Рука встретила пустоту лестничного проема. Он усмехнулся, поскольку она оглянулась назад. Оба они вспомнили ее прошлый опыт с лестницей.
- Не смейте, - говорил он, пока подкрадывался к ней, - называть меня «любезный».
Он дотянулся до нее обоими руками. Слишком поздно он увидел, что она ухватилась своей рукой за стену сбоку от нее. Ее нога поднялась и слегка ударила его в грудь. Воздух вышел из его легких. Он захрипел и откинулся назад, в то время как она развернулась и исчезла в темноте винтовой лестницы. Он выпрямился, потирая свою грудь, и пристально поглядел ей вслед одновременно раздраженный ее безрассудством и восхищенный тем, как она взрывается подобно солнечному сиянию, когда взволнована.
- Боже, храни меня, - сказал он себе, поскольку помнил страсть Госпожи Фэирфакс. - Я был спасен от дьявольского, ревущего шторма весьма привлекательной и возбуждающей воровкой свиней.

По другую сторону Острова Покаяния лисы, ласки и ежи только начинали оправляться от зрелища похищения свиньи по имени Марджери. Многие из их все еще в удивлении поглядывали на величественный замок Мач Кутвелл, поскольку именно с заднего двора этой великолепной обители из камня и кирпича, прошествовал парад воров, всю дорогу ссорясь и препираясь.
Мач Кутвелл распростерся более чем на четыре акра, здесь было пятьдесят две лестницы, триста шестьдесят пять комнат, и, конечно же, не было свиней. В пределах дома Сэр Пондер Кутвелл, владелец этого огромного современного величественного строения, тащился через галерею и вниз по главной лестнице, его ночной колпак был одет криво, длинные и тонкие ноги упорно трудились под выпуклостью живота. Его коленные суставы скрипели, когда он шел, распространяя аромат гвоздики, которую он жевал, борясь со своим скверным дыханием. Он бормотал что-то себе под нос.
- Моя Марджери, Моя Марджери. Будь, проклята эта девчонка. Я повешу ее как воровку, ведьмино отродье.
Волоча по полу желтую ночную рубашку и халат, Пондер прошаркал ногами в обеденную залу, подобно ожившему заварному крему. Он вошел в комнату и наткнулся на стул когда понял, что в комнате кто-то есть. Его гость сидел, закинув ноги на обеденный стол. Около свечи стояла бутылка вина. Пондер поглядел на грязные ботинки, одежду из черного шелка отделанную золотом и мрачное лицо в обрамлении черных как смоль волос с черными же глазами. Растрепанный, каким он был сейчас, гость умудрился сделать так, что Пондер казался еще более старым и более неловким, чем он был на самом деле, в то время как сам походил на красивого сине-черного ворона.
Пондер глянул на шпагу на боку молодого человека. Его пристальный взгляд двинулся дальше и зацепился за бутылку вина. Он нашел кубок и наполнил это. Осушая его, он бормотал что-то про себя.
- Дьявол забери ее, украла мою призовую свиноматку. Я должен был выкурить ее из этого замка много лет назад, когда она отвергла мое предложение о браке. Она отвергла меня и после того, как я испытал так много неприятностей, ухаживая за ней. Это ухаживание стоило мне денег. Это не правильно. Не правильно. Мерзкое создание, лишила меня моей земли, моего замка, всего, что было моим! Старый Король Гарри[4] дал его мне. Его сын[5] не имел никакого права забирать его. Нет.
- Хватит, Кутвелл, - сказал молодой человек.
- Грязное воровство - вот, что это было. Я пробовал солить ее поля, отравлял колодцы, ничто не помогает.
Темноволосый гость Пондера одним прыжком вскочил на ноги. Стул отлетел назад и ударился о буфет, и молодой человек закричал на хозяина.
- Попридержите свой язык, идиот! Клянусь Троицей, я не буду больше слушать это. Почему вы не сообщили мне, что девчонка нашла на берегу человека, потерпевшего кораблекрушение?
- Клянусь моей верой, какого человека?
Гость положил руки на стол, наклонился к Пондеру и посмотрел на него так, как смотрит змея на полевую мышь.
- Прежде чем отплыть во Францию, капитан моего судна сказал мне, что ваш управляющий упомянул молодого человека, потерпевшего кораблекрушение и получившего приют в Замке Хайклиф. Я плачу вам не за поклонение свиньям, Кутвелл. Я думал, этот человек пошел ко дну с остальными ублюдками в шторме, и вот я нахожу его выжившим и набирающимся сил под моим носом.
- Клянусь честью, я не знал.
- Это, мой жирный друг, очень неприятно.
Гость освободил Пондера от оков своего пристального взгляда и сейчас рассматривал пламя свечи. Он бережно держал свой кубок обеими руками, показывая сильные, ухоженные пальцы, способные моментально свернуть шею Пондера. После нескольких минут тишины, нарушаемой только взволнованным дыханием Пондера, гость заговорил снова.
- Бог привел его ко мне, и я постараюсь сделать его своим орудием, прежде чем заберу его жизнь. Несомненно одно, гость Госпожи Фэирфакс не должен покинуть остров Покаяния живым.


[1]наиболее укрепленная часть крепости
[2]крестьянин который нёс барщину и повинности в пользу помещика; вилланство возникло до Нормандского завоевания и существовало до 14-15вв.
[3](франц. buvette, буквально — буфет, распивочное заведение) — специальное сооружение, устраиваемое над каптажем минерального источника или близ него для отпуска питьевой минеральной воды, с целью предохранения её от загрязнения и создания необходимых удобств для пользования. Иногда бювет холодных минеральных источников устраивается с приспособлением для подогрева воды. Часто бювет устраивают в специальных галереях.
[4]Генрих VIII Тюдор (1491—1547) — король Англии с 1509
[5]Эдуа́рд VI (1537 — 1553) — король Англии и Ирландии с 1547
_________________

Браво!!!!! спасибо

Ой, да пожалуйста, пожалуйста.
Мы все старались как могли
_________________

 » Глава 4

ГЛАВА IV (перевод КаттиК)

На следующее утро после похищения Марджери, Пэн поднималась с ведрами по лестнице, бормоча что-то про себя. Поставив ведра, остановилась у оконного проема, чтобы посмотреть вдоль стен замка на море внизу. Она увидела, как густой туман медленно двигался со стороны открытого моря ранним утром. Она посмотрела на туман и снова пробурчала.
- Похищение, ради всего святого! И кто, во имя Господа, дал ему право судить?
Шедшая позади нее Нэни Боггз посмотрела на стопку одежды.
− Ничего хорошего из этого не выйдет, учтите. − Проворчала Нэни, присоединяясь к Пэн на лестничной площадке. − Вы должны отослать его в Мач Кутвелл.
- Я не воровка. Что? Отослать его к Пондеру Кутвеллу? − Пэн почти поддалась соблазну, но потом передумала. − Нет. Пондер Кутвелл не приютил бы даже Христа без выгоды для себя, а от Тристана он ничего не получит. Пойми, он может даже потребовать выкуп за него, если узнает, кем является Тристан.
− Пусть будет так, но мне это не нравится. − Фыркнула Нэни, посмотрев сквозь узкий проем. − Это должно быть еще один знак. Кто слышал про туман при ярком свете солнца?
− Да ну тебя, Нэни. Если я могу это вытерпеть, то и ты сможешь. − Пен подняла свои ведра и поднялась на следующий этаж, где снова их опустила и повернулась к кормилице. − Дай мне это и уходи.
Нэни передала ей одежду, но осталась возле двери, сложив руки на груди. Пэн зашла в свою комнату. Все еще бормоча себе под нос, она прошла на цыпочках мимо занавешенной кровати, на которой лежал Тристан. Прижимая одежду к груди, она подкралась к постели и, отдернув занавески, увидела груду смятых одеял, которые прикрывали длинное тело.
− Хорошо. Каким бы это было благом, если бы Вы проспали следующие три недели. Она нахмурилась, заметив спутанный клубок мягких прядей поверх одеяла. Прошлой ночью, они блестели, как эбеновое дерево в свете факела. Святые угодники, о чем она только думала? Обладатель этих волос обвинил ее в нечестности и неосторожности в отношении жизней ее людей. Ее, которая всю себя посвятила благополучию Хайклифа, которая трудилась, берегла, и напрягала мозги, чтобы найти способ выживания для них.
Она просто пыталась преподать Пондеру Кутвеллу урок, чтобы он больше не пытался заставить ее отказаться от поездок по острову. Кто дал Тристану право называть ее стратегию бесполезной и глупой? Он не знал, сколь мало возможностей у таких людей, как Твисл и Дибблер.
− Чертово заносчивое высокомерие, − прошипела она.
Она рывком задернула занавески. − Сэр Безымянный.
И почему ей на голову свалился этот осуждающий ее захватчик? Этот шторм, это некое злое заклинание, призрачный демон привел его на Остров Покаяния, чтобы привнести хаос в ее мир. Он вмешивался в ее жизнь, которую она построила с таким трудом. Жизнь, намного более счастливую, чем та, которую она оставила.
Теперь она едва помнила свой старый дом в Англии, слишком много прошло времени с тех пор, как она уехала. Конечно, она уехала по необходимости. Из-за ее многочисленных промахов раскрылся ее дар. Ради всего святого, люди взбесились только потому, что Господь наделил ее даром. Ее обвинили в мошенничестве и колдовстве просто потому, что она знала некоторые вещи. Даже ее мать и отец были напуганы. И совсем без причины. Ну, не то чтобы не было повода для этого, так как они бы тоже пострадали, если бы ее осудили за колдовство.
Пэн вспомнила о своей цели и поставила пару свежеотполированных сапог возле кровати. Она любила Хайклиф и дикую красоту Острова Покаяния. Ей даже нравились сражения с Пондером Кутвеллом. Но нужно признать, что спустя пять лет она начала испытывать одиночество, несмотря на общество своих слуг и деревенских обитателей, живущих вне замковых стен. Не было никого, с кем бы она могла разделить бремя Хайклифа, с кем могла бы поговорить, как с другом. Усилия на обсуждение новостей Двора и страны обращались в ничто, когда собеседниками были Нэни, Твисл и Дибблер.
Кузен Осберт, унаследовавший титул ее отца, писал ей про королеву, ее министров и Парламент. Но ни Видл, ни Торнип не понимали ни опасность для Англии со стороны королей-католиков Франции [1] и Испании[2], ни смертельную угрозу, которую представляла собой Мария, королева Шотландии[3]. Пэн вздохнула, посмотрев на темно- голубые занавески над кроватью. Теперь она понимала, как королева Елизавета[4] чувствовала себя, находясь в заточении.
Если бы только Тристан был пожилым. Такого человека она могла бы выдержать. Но она была не в состоянии провести в его обществе дольше нескольких минут, не испытывая в одно и то же время страх и своего рода щекочущую одержимость. Ее дар не подвел и точно предупредил ее. В прошлом он спас ей жизнь, хоть ей и пришлось покинуть свой дом.
В конце концов, она согласилась на изгнание, когда ей было пятнадцать, из-за молодых мужчин − таких, как Уилл. К тому времени она уже поняла, что будет не в состоянии выдержать общество аристократов, которые расхаживали с надменным видом, их так и распирало от гордости, и они всегда были готовы обнажить свои шпаги. И развязные, надменные, самодовольные хлыщи превращались в подонков, стоило им только узнать про нее. Как она могла уважать мужчину, который ее пугал?
Но теперь она даже хотела испытать страх по отношению к Тристану. Пэн приподняла юбки, и вышла из комнаты, все еще ворча, но прежде еще раз взглянув на кровать. Она подняла ведра под неодобрительным взглядом красноносой Нэни. Одно из них она передала своей кормилице.
− Пойдем, Нэни, пора кормить Марджери.
Решив поднять себе настроение, Пэн начала напевать. Этажом выше она открыла дверь в комнату свиньи. Это было ошибкой, так как Марджери опиралась на нее и дверь ударила ее в бок.
− Рииииииииииииии! − перебирая худенькими ножками, Марджери напала на Пэн. − Уфф-уфф-уфф, риииииииии!
− Тише, Марджери.
− Рииииииииииииии!
− Кто у нас хорошая свинка. Посмотри. Пэн принесла тебе вкусные отруби и опилки.
Пэн сунула ведро Марджери под нос и высыпала его содержимое в ее корыто. Нэни также опустошила свое ведро, но отказалась остаться посмотреть на колоритное зрелище того, как самая крупная свинья на острове будет объедаться. Пэн постелила сено из корзины, оставленной на пороге комнаты. Она стояла в дверном проеме, и восхищалась, тем с каким энтузиазмом Марджери набросилась на еду, когда раздался голос.
− Честное слово, неужели мне нельзя проспать спокойно всю ночь?
Развернувшись, Пэн смотрела, как ее гость надвигался на нее, с хмурой гримасой, взъерошенными волосами и полурасстегнутой одеждой. Она посмотрела на ворот его незашнурованной рубашки и заметила черные волосы. Чувство неловкости нахлынуло на нее, и вернулось плохое настроение. Он зевнул, и ее удивило, что он оставался хмурым даже тогда. Заправляя рубашку в пояс, он посмотрел на Марджери.
− Я не сплю. Свинья живет в комнате надо мной.
− Да, и какая красивая, − огрызнулась Пэн, закрывая дверь. − Но не переживайте из-за Марджери. Она здесь не задержится. Ровно до того момента, пока я не найду другого места, чтобы спрятать ее.
Тристан потер свой висок. − Господи, зачем вообще ее прятать? Вы украли ее. Просто верните и дайте мне покой.
− Заносчивое высокомерие, − начала Пэн.
Подняв руку, Тристан прервал ее. − Успокойтесь, госпожа. Сегодня утром я не настроен ссориться. Просто скажите мне, почему Вы не можете отдать животное.
− Я Вам не должна ничего объяснять, любезный.
Он перестал приводить в порядок свою одежду, прислонился к стене и ухмыльнулся.
− Воистину, это так. Но тогда, я могу выпустить Марджери из комнаты среди ночи.
− Даже не вздумайте.
− Но я просто попросил объяснить. Почему нельзя ее вернуть?
Пэн всплеснула руками. − Черт бы Вас побрал. Я не могу этого сделать. Пондер должен понять, что нельзя пускать своих свиней на мои поля. А единственный способ это сделать, подержать какое-то время Марджери у себя. Он любит Марджери.
− Кто такой Пондер?
− Сэр Пондер Кутвелл. Ему принадлежит половина острова Покаяния, и он ненавидит меня за то, что мне принадлежит остальная. Он давно пытается купить Хайклиф, он даже пытался получить его, посватавшись ко мне. Теперь он играет роль отвергнутого поклонника, но я знаю, что его гордость и кошелек пострадали больше, нежели его сердце. Между нашими владениями находится Черный Лес, и мои земли проходят через него. Граница лежит севернее валунов на западном конце острова.
Пэн обнаружила, что не может оторвать взгляд от пальцев Тристана, завязывающих рубашку. − Когда умерли мои родители, а титул перешел кузену Осберту, я переехала жить сюда. − Он замолчала, когда он откинул темные волосы со лба. Тогда она поняла, какой глупой она могла показаться ему, и продолжила.
− Хайклиф принадлежал моей матери и перешел ко мне. Это все, что у меня есть, помимо маленького наследства, на которое я покупаю специи и остальное с материка. Пондер жаждал получить Хайклиф задолго до моего рождения.
Посмотрев на хмурое выражение лица Тристана, она почувствовала возрастающее смущение. Он ничего не делал. Он просто стоял там, а его тело излучало ничем не сдерживаемую силу. Как могло одно его присутствие волновать ее и разрушить ее хладнокровие? Она притворно весело улыбнулась ему, чтобы скрыть свое смущение.
− Видите ли, Пондер служил старому королю Гарри под началом министра его Величества, Томаса Кромвеля.
− Вы имеете в виду, что он приложил руку к разрушению церквей и монастырей?
− Да, − Пэн понизила голос до шепота. − Ходили слухи, что он был простым священником, который поднялся под началом Кромвеля, помогая ему фабриковать фальшивые обвинения против монахинь, монахов и священников. Говорили, что однажды он сам поджег аббатство, и был награжден за усердное служение Кромвелю и королю половиной острова.
Забыв свое плохое настроение и рассказывая историю, Пэн не обратила внимания, что Тристан наклонился, чтобы расслышать ее следующие слова.
- А еще говорили, что его до сих пор преследуют призраки монахов, погибших в огне. А также Пондер занимается контрабандой. У него есть галеон, и он содержит Мач Кутвелл на средства, полученные от этого промысла.
Тристан наклонился ниже и встретился с ней глазами. Пэн сглотнула, обнаружив губы Тристана так близко от ее собственных. На минуту она забыла, о чем говорила, запнулась, затем нервно улыбнулась ему, чтобы скрыть растущее беспокойство.
- Говорят, он боится адского огня и сатанинских пыток. А я говорю, что он жалкий, старый нарыв, который ненавидит людей и обожает свиней, без сомнения потому, что у него с ними много общих качеств.
Она почувствовала, что ее голос замолкает, но не могла ничего поделать. Часть ее понимала, что он снова это делает, оставаясь безмолвным и зачаровывая ее чистой силой своего взгляда и мощью своего тела. Но ее это не беспокоило. Она смотрела в его глаза, очарованная чернотой, которую там нашла. Это был не тот темно-коричневый цвет, которым обычно люди называют черным, а цвет черного обсидиана (5) – истинно, блестяще черный.
Пока она смотрела на него, выражение его лица изменилось. Черный огонь зажегся в его взгляде. Никто из них не двигался, но они оба часто задышали. Внутренне Пэн кричала себе отступить, повернуться и бежать. Но она оставалась неподвижной, пронзенная силой самого присутствия Тристана, только одной его волей. Казалось, вечность проявилась в этом крошечном пространстве, где они стояли, не шевелясь. Наконец, Тристан промурлыкал низким голосом, наполненным сдержанным волнением.
− Гратиана, безрассудная повелительница штормов. Знаете ли Вы какое смятение чувств во мне пробудили?
Пока он говорил, он постепенно опускал голову. Она смотрела, как его губы приближаются к ее губам, но он остановился почти касаясь их.
− Я читаю это в твоих глазах, продолжал он. − Они говорят о потребности. Желании.
−Желание,- подумала Пэн. − Не было ли оно тем чувством, которое она испытывала? Она попыталась поразмыслить, но он принялся ее целовать и все мысли исчезли. Она бы растворилась в ощущениях, если бы снаружи не раздался грохот, от которого она подпрыгнула.
− Ой, я забыла про Видл.
Пэн прошмыгнула мимо Тристана и бросилась к лестнице. Он разочарованно выругался и схватил ее за руку.
− Что еще за подлиза? (wheedle – льстивые речи)
− Видл, девушка, что пасет свиней.
Пэн, благодарная за то, что их прервали, стремительно спускалась по лестнице, а Тристан шел прямо позади нее. Они поспешили во внешний двор замка, который был полон копошащимися, жирными свиньями.
Пэн остановилась у края стада возле девушки, названной Виддл, и Тристан подошел за ней. Он внимательно оглядел взбаламученную свиную массу.
− Опять свиньи.
Видл кричала на двух человек, вымазанных в грязи, которые плавали в гуще стада. − Дибблера и Сниггса. − Убирайтесь оттуда, вы, недоумки.
Пока она кричала, Сниггс нагнулся, чтобы достать ржавое древко копья и деревянное ведро. Свинья напала на него и он упал на Дибблера. Они погрузились в грязь.
− Что случилось? − спросила Пэн.
− Сниггс наступил на ту свинью, − ответила Видл, − и она напала на него.
− Но что это у него на голове?
− Ведро, госпожа. Он вырезал отверстие для лица, и он использует его как шлем.
Тристан указал на Дибблера, который смог выпрямиться и вернуть себе на голову самодельный шлем. – Господи Боже, у него алебарда. Вы же не собираетесь позволить этому жулику носить алебарду, правда?
Тсс! − Прошипела Пэн. − Вы раните его чувства.
− Раню его чувства? − Тристан удивленно посмотрел на нее. − Какое мне дело до его чувств? Этот глупец не обучен. Знаете ли Вы как много времени нужно, чтобы обучится владению алебардой и копьем?
Он снова ее порицал.
− Сколько же времени нужно? - спросила она со всей насмешкой, которую смогла вызвать.
Тристан поднял руки, когда Сниггс случайно чуть не воткнул копье Дибблеру в зад.
− В настоящий момент больше, чем осталось жить этим двоим.
− Тогда они должны быть осторожными. − Она крикнула мужчинам. − Вы должны обращаться осторожно с этим оружием. И не оставляйте Видл и этих свиней. Пондер может попытаться украсть нашу свинью взамен своей. И Вы знаете, что делать, когда придет время.
Рот Тристана открылся от удивления. Он закрыл его. − Так Вы говорите, что этот Кутвелл знает, кто похитил его свинью?
− Конечно, − ответила нахально и весело Пэн. − Ради всего святого, Тристан, кто еще здесь живет?
Она лишила его дара речи. Удовлетворенная, она отвернулась и посмотрела на охрану своих свиней. Дибблер и Сниггс положили свои длинные орудия себе на плечи, отправились в путь, пройдя под решеткой. Скоро они услышали шлепанье дюжин свиней по подъёмному мосту.
Тристан слегка покачал головой, когда последняя свинья исчезла.
− Сейчас не время молиться, - заметила Пэн, таща его за руку. - Мы должны поспешить, мне нужно показать Вам Ваши пожитки, как Вы просили. У меня достаточно дел помимо удовлетворения Ваших нужд.
Какой неудачный подбор слов. Он посмотрел на нее с вожделением. Она покраснела и стиснула зубы, ожидая, что он начнет ее дразнить.
Он выбил ее из колеи, улыбнувшись так, как будто желал удовлетворить ее потребности здесь и сейчас.
− Господь меня защищает. Я нахожусь в логове Леди-воровки.
− Я, - заметила она, пока шла вместе с Тристаном, который следовал немного позади. – не воровка. Я редко краду вещи. Практически никогда. Если только это необходимо.
Вероятно, ей повезло, что она и так была красной и не могла сильнее покраснеть, когда он привлек всеобщее внимание своим смехом.
Когда они шли по двору мимо группы крестьян, вооруженных цепами и веяльными корзинами(6), Пэн почувствовала, что сейчас она или растает от кипящего смущения, или закричит от раздражения. Держа голову высоко, она провела Тристана обратно в дом, чтобы найти его вещи, которые она почистила и убрала после того, как он увидел их однажды.
Она остановилась в бювете. Он так ее беспокоил и волновал, что она не могла точно вспомнить, куда она их положила. Она встала посреди бювета и медленно повернулась кругом, глядя на гобелен над аркой, на оборванные драпировки на стенах, на колодец и корзину, свисающую с его ворота.
− Гм.
Тристан присоединился к ней у колодца.
− Я знаю, что очень тщательно прибрала их.
Застонав, Тристан облокотился на край колодца и почесал переносицу. − Только не говорите мне. Что потеряли единственные вещи, которые у меня оставались.
− Ой, нет, не потеряла. - Она постучала ногтем по своим передним зубам.
Тристан поморщился. − Божье дыхание, не делайте так.
− Прошу прощения, но это помогает мне думать.
Когда он вздохнул, она продолжила постукивание. Спустя несколько минут, она перестала. − Не здесь, вероятно, они в холле.
Она услышала, как он произнес: − Боже, сохрани меня. Безрассудная, да еще пустоголовая.
Она посмотрела на него, потом повернулась, в попытке избежать новой ссоры, в которой она выступила бы, как дура и растяпа. Она снова остановилась посреди комнаты, и посмотрела вокруг на арки, которые спускались по высоким стенам, табуретки и скамьи, поставленные в ряд у стен, и на камин в центре. С одной стороны помоста слуги застелили стол скатертью. Позади стола был камин поновее, встроенный в стену, а над ним высоко на стене висел пыльное знамя семьи ее матери.
− Теперь я вспомнила.
Не оглянувшись посмотреть, следует ли за ней Тристан, она подошла к помосту у камина. Возле них стоял старинный шкаф, принадлежавший семье ее матери со времени Эдварда I. Она открыла покарябанную дубовую дверцу и из шкафа выпали цимбалы (7). Тристан подался вперед и поймал их прежде, чем они коснулись пола и разбились. Отложив их в сторону, он стал на колени, пока Пэн рылась в содержимом шкафа. Она протянула ему ножницы для стрижки овец, кучу шарфов, несколько рукавов из тафты и шелка. Руки Тристана были заполнены, когда она положила щипцы поверх рукавов и добавила груду своей незаконченной вышивки, ложку, свою корзинку для вышивания и полбуханки черствого хлеба.
− Вы положили мои вещи сюда вместе со всем этим, и этим, и этим хламом?
− Вы хотите посмотреть свои вещи, любезный?
− Да, хочу, если Вы сможете отыскать их.
Пэн воздержалась от возражений и зарылась поглубже в шкаф, засунув голову внутрь и вытащив древний фронтонный головной убор. Его она тоже бросила в кучу в руках Тристана, вместе со сломанными часами.
− Вот и оно.
Пэн выбралась из шкафа, повернулась и бросила сверток Тристану. Сверток долетел до него, но он не видел его из-за часов и он ударился о них, а они, в свою очередь ударили его по носу, сместив головной убор, который попал ему в глаз. Тристан закричал и уронил свою ношу.
Щипцы, ножницы, ложка, часы ударились об пол. И Тристан вслед за ними. Он упал на задницу, на его голове криво повис головной убор. Когда он упал, она посмотрела на него в замешательстве, хихикнула, затем поднесла пальцы ко рту, пытаясь не расхохотаться.
− Пр-простите меня, милорд.
Сбив головной убор, − Тристан снял со своего носа воздушный, шелковый шарфик и хмуро посмотрел на нее. - Клянусь распятием, госпожа Фэйрфакс. Вы много хуже удара грома и черного шквала.
Пэн стала на колени напротив него и засмеялась. − О. Тристан, Вы выглядите так поразительно глупо.
− Божье дыхание, Вы это сделали нарочно. Я Вас проучу −
Неожиданно он набросился на нее. Она отбивалась, бросив сначала головной убор, потом ложку. Он отбросил их и продолжил наступление. На сей раз она схватила сверток, обернутый в козлиную шкуру, и швырнула его ему в живот, когда он приблизился. Он поймал его и остановился.
К облегчению Пэнон он, казалось, забыл про их ссору. Он покачал головой и взглянул на сверток. Она знала, что его воспоминания о содержимом свертка весьма туманны. Было понятно, что он старался не надеяться слишком сильно, что еще один взгляд на вещи всколыхнет его память. Потянув за бечевку, перевязавшую сверток, он его раскрыл. Первым показался пояс из хорошей кожи. Он легонько потрогал его. Провел рукой по поверхности, но ничего не сказал.
Он отложил пояс в сторону вместе с кошельком, который свисал с него. Под поясом лежала мягкая масса, завернутая в носовой платок. Тристан осмотрел бесформенную вещь, потом взглянул на нее.
Пэн покачала головой. − Нет, я пыталась высушить и отделить листы, но это было бесполезно. Я надеялась, что их вид или цвет восковой печатки будет Вам знаком. − Она почувствовала, как сжалось ее сердце от боли, когда он безрадостно поглядел на нее.
− Нет. Я этого не припомню. − он закрыл глаза и сжал губы так, что они побелели, в попытке проконтролировать свои эмоции. Затем он снова взглянул на нее. − Но все равно, спасибо.
Снова эта вежливость, которая скрывала страдания ума. Пэн почувствовала, как растет в ней жалость и подавила раненую гордость.
− Вы не думали, что странно, что при Вас не нашли ни кольца, ни цепочки, ни шпаги, по которым можно было бы узнать Ваше имя? − спросила она.
Тристан вздохнул, подняв остатки своей рубашки и глядя на Пэн сквозь дыры в ней.
− Возможно, я оставил эти атрибуты на борту судна. Возможно, у меня их и не было.
Пэн указала на потертое место на его поясе. − Вы носили шпагу.
− Возможно, не в море, − ответил он.
Пэн протянула ему ворох разорванных чулок и кружев и смотрела, как он зарылся пальцами в дорогую шерсть. − Ничего из этих вещей не кажется вам знакомым?
Его руки сжались в кулаки. Он затаил дыхание и прижал кулаки ко лбу.
Встревожившись, Пэн подбежала к нему и коснулась его руки. Она чувствовала напряженность в его теле.
− Не бойтесь, − прошептала она. − Потеря памяти пройдет.
Тристан поднял к ней опустошенное лицо, и прошипел, − Вы не знаете этого наверняка. Никто не может быть уверен. А что если я навечно заключен в эту бездушную пустоту? Мне не за что держаться, не на что опереться, ни имени, ни прошлого, ни семьи − ничего.
Пэн заколебалась, но потом коротко пожала его руку. − Если такое произойдет, тогда Вы станете Тристаном, которого принес на этот остров волшебный шторм. Вы начнете все сначала здесь.
Он криво улыбнулся.
− Могу ли я надеяться, госпожа Фэйрфакс, получить от Вас сладкое утешение? Кажется, не только у вас есть потребности. Разве это не молниеносная находка?
Пэн почувствовала, как жар поднимается к ее щекам, но прежде, сем она смогла собраться с мыслями, звук рога заставил их обоих вскочить.
− Иисусе, что за ужасный звук, − поморщившись, спросил Тристан.
Пэн слушала звук рога, потом пустилась бежать. − Это Дибблер и свиньи! Давайте, мы должны поспешить, а не то Пондер доберется до них.
Она выбежала из дома, и потом вниз по лестнице. Он догнал ее во дворе, когда Пэн приближалась к воротам, и она услышала, как он пробурчал,
− Снова свиньи. Боже, избавь меня от вероломных бурь и свиней.

___________________________________________________
1) Генрих III Французский
19.9.1551 - 02.8.1589

2) Филипп II, король Испании и в качестве Филиппа I, стал королем Португалии
Годы жизни: 21 мая 1527 - 13 сентября 1598
Годы правления: Испания: 16 января 1556 - 13 сентября 1598
Португалия: 1580 - 13 сентября 1598

3) Еще одну проблему для Елизаветы представляла королева Шотландии Мария, ее ближайшая родственница по отцовской линии. Елизавета была внучкой, а Мария Стюарт - правнучкой короля Англии Генриха VII, и, умри Елизавета бездетной, трон Англии достался бы Марии. Католичка Мария в глазах всех католиков была подлинной королевой Англии: они считали, что родители Елизаветы в священном браке не состояли и что ее права на трон были, таким образом, незаконны. Католики досаждали Елизавете в течение всего периода ее правления, в их планы входило лишить королеву власти и отдать английскую корону Марии.

4) Елизавета, вошедшая в историю как Глориана (от gloria - слава) и Королева-девственница, была истинной дочерью своего колоритного отца Генриха VIII, всегда служившего ей примером. Она по-мужски твердо правила почти 45 лет, сочетая решительность с по-женски лукавой дипломатией, и помогла своему королевству устоять перед политическими врагами внутри страны и за ее пределами. Взошла на престол 17.11.1558г.
5) Обсидиан - вулканическое темное стекло
6) Веяльная корзина - применялась для веяния и сортировки зерна после молотьбы
7) Цимбалы - струнный ударный музыкальный инструмент, звук из которого извлекается ударами палочек или колотушек

ЖАРЕННАЯ СВИНИНА
Чтобы приготовить необычную жареную свинину, нужно ее не снять, а оставить шерсть, затем помыть, насадить на вертел и положить на огонь так, чтобы не опалить, потом шкура на четверть прожаренной свинины отойдет от мяса, и Вы рукой удалите шерсть и шкуру, идеально обнажив жир и мясо; затем Вы порежьте мясо до костей ножом и щедро полейте его, слегка подогретыми сладким маслом и сливками. Затем посыпьте мясо свежими хлебными крошками, смородиной, сахаром и солью, перемешанными вместе. Потом снова посыпьте, полейте, посыпьте, полейте, пока мясо не покроется этой массой на дюйм. Потом, когда мясо полностью прожарится, выньте его и подайте в целом виде.
_________________

Июльчик, теперь можно выкладывать 4ю главу - я имею ввиду сегодня-завтра.
_________________

Уже!
_________________

Продвигается дело !


ИЮльчик, плиз, скинь мне текст на мыло. А я уже сразу в книжку кину новую главку, а то криво с форума в ворд переносится.
_________________

Спасибо девочкам-переводчицам и Бета-ридерам!!!!!!!!!!!!