Софи Джордан "Грехи распутного герцога"

Девочки, спасибо заный перевод!!!! С нетерпением буду ждать продолжения!

Ясно.
Скажу, девочки, перевод великолепен.

Но ощущение, что пишется о времени современном. Обороты и язык. Ну, да бог с ними. Не знаю, автора не читала, может это так и есть. Но обычно переводчик старается дух времени соблюсти.
Но есть два замечания.

Что такое "профессиональный спринтер"?
Во-первых, нелепость с точки зрения определения. Легкая атлетика никогда не была профессиональной.
Во-вторых, что такое понятие "спринтер" в начале 19 века?

И еще стандартное замечание от меня, как от читателя. Из одного перевода в другой устала повторять. Ни к чему в прямой речи местоимения писать с большой буквы.

Нет ни одной книги, где вы найдете такое. Подобное обращение принято в письмах к малознакомым людям с целью подчеркнуть уважительное отношение. И чаще всего в письмах официальных. Для устной разговорной речи - это вдвойне нелепость.

Хотя перевод выше всяких похвал.
_________________

 » Глава 2

Таков уж стиль автора. Ну ладно. Итак, на сцене появляется главный герой. И хочу сказать, это не просто повеса, вы увидите.

Глава 2 , перевод Euphony, бета Anastar.



Доминик Хейл, герцог Дамон, раздвинул занавески своего экипажа и принялся рассеянно ласкать женщину, сидящую рядом с ним. Ее полная грудь ложилась в его ладонь именно так, как ему нравилось. Он не помнил ее имени, но так было с каждой из них. А через день-другой то же самое происходило и с их лицами.
Вдыхая холодный ночной воздух, он вглядывался в освещенную фонарями улицу в поисках… чего-то. В последнее время он часто так делал. Неутолимость изматывала его, как будто ему не хватало полмира, и это гнало его назад, домой. Он надеялся, что, вернувшись, вновь обретет себя. Доминик поморщился, решив, что эти слова как-то не подходят для его описания.
Дешевые духи жалили его обоняние, смешиваясь с тяжелым запахом наркотиков, пропитавшим воздух того «убежища», где Доминик провел весь вечер. Он выдохнул, боясь следующего вдоха. Ему нравилось ощущать женщину в своих руках, но с этим запахом совсем другое дело. Он потихоньку придвигался к окну, стараясь дышать не слишком глубоко.
Вторая женщина, находившаяся в карете, потребовала его внимания – соскользнула с сиденья и свернулась у его ног в массе мятого шелка. Она стянула с него ботинки и стала царапать его бедро, как котенок, который точит свои коготки. Доминик мягко провел рукой по ее волосам, пока она расстегивала его бриджи в жажде поглотить его целиком. Через несколько секунд мягкая рука сомкнулась вокруг него, и женщина опустилась ниже. Запрокинув голову, он позволил стуку копыт заполнить свои мысли, чтобы ничто не отвлекало его от опытного рта, дарящего наслаждение и возвращающего его к жизни. Целая ночь чувственных удовольствий замаячила перед ним. Две женщины вполне способны это обеспечить.
Отвлечься. Его тело могло гореть так, как не могло его сердце. Ночная жизнь, выпивка, игры, карты, женщины – все это давало ему тепло, ощущения, пробивая его бесчувственность. По крайней мере, временно. Он смотрел в окно на блестящие дождевые лужи и ждал.
Через несколько минут Доминик нахмурился. Привычных ощущений не было. Так хорошо знакомое ему острое, дикое, иссушающее удовольствие, которое напоминало ему о том, что он жив, ускользало. Несмотря на то, что его тело отвечало на ласки, пустота тисками сжимала его грудь.
Из-под полуопущенных век он вглядывался в ночь, замечая расплывчатое отражение кареты в витринах уже закрытых на ночь магазинов, мимо которых они проезжали. Внезапно вид из окна изменился, череда магазинов прервалась неожиданной картиной двух дерущихся фигур. Доминик резко выпрямился на сиденье, узнав в одной из фигур женщину. Ее темный плащ взметнулся вверх, когда она ударила мужчину. Взгляд выхватил из темноты ночи бледное лицо с невероятно огромными глазами. Доминик оттолкнул женщину у его ног и развернулся, чтобы лучше видеть. Однако карета уже миновала дерущихся.
Торопливо приводя в порядок свою одежду, он постучал по крыше экипажа:
- Стой!
Женщины завизжали, дернувшись от резкой остановки. Женщина на полу опрокинулась на спину, ее маленькие ступни мелькнули в воздухе, в отчаянной попытке обрести опору. Доминик никогда не стремился быть джентльменом. Как раз наоборот. Но то, что он собирался сейчас сделать, иначе, чем джентльменским поступком, не назовешь. Во время своих странствий он часто спасал других – совсем юных мальчишек. Лишенные надежды души. Невинные жертвы. Каким когда-то был он сам. Еще до того, как стал мужчиной. До того, как миссис Пирс сломала его. До того, как распутная жизнь стала его второй натурой.
Выскочив из экипажа, он помчался по улице и резко остановился перед открывшейся его взору картиной. Уперев руки в бока, женщина стояла перед напавшим на нее, высокая, как настоящая амазонка. Хотя, скорее всего, нападавший был как раз жертвой. За тот короткий миг, когда экипаж проехал мимо них, она умудрилась поменяться местами с нападавшим.
Почесав подбородок, Доминик взглянул на корчащегося у ног женщины несчастного молодого человека, схватившего себя между ног. Доминик сделал шаг вперед.
- Вам нужна помощь? – неуверенно спросил он.
Эта женщина уж точно в помощи не нуждалась.
Она вскинула голову, яркие глаза сфокусировались на нем. В свете фонаря он не смог точно рассмотреть, какого они цвета, но мог поклясться, что в них горела смелость, чего он раньше никогда не видел. По крайней мере, у женщины. Она окинула его сверху вниз таким взглядом, будто он был не лучше мерзавца, распластавшегося у ее ног. Ее ноздри подрагивали, словно то, что она вдыхала, ей определенно не нравилось. Как дешевые духи его компаньонок на сегодняшний вечер.
- Я контролирую ситуацию, сэр, благодарю.
Доминик кивнул, глядя на массу ее волос, отливающих золотом в свете газовых фонарей. Он с жадностью пил этот образ, запоминая цвет, представляя его уже на холсте и пытаясь сообразить, какие краски нужно смешать, чтобы точно передать его.
- Это я вижу.
Она бросила на него подозрительный взгляд, отступила на шаг, предоставляя бывшему нападавшему большее пространство для его странных маневров, потом отвернулась и пошла по улице смелыми, уверенными шагами. Необычно. Не то, что изящные шажочки большинства женщин.
Бросив последний взгляд на подвывающего юношу, Доминик догнал женщину.
- Возможно, я могу предложить подвезти вас? – он указал на свой экипаж.
Она остановилась под уличным фонарем, и у него появился шанс во всей красе оценить блеск ее волос. Он едва замечал лицо – его вниманием безраздельно владели ее волосы. Странным образом заколотая шпильками смесь красного, золотого и каштанового спадала на ее плечи. Он подумал, что если вытащить все эти шпильки, волосы окажутся длинными, до самой талии. Внезапно в его мыслях возник образ: она сверху, его руки скользят по ее длинным ногам, она откидывает голову назад, и невероятная масса волос щекочет его бедра, слепящая вспышка жара пронизывает его…
Ее глаза под бровями, на несколько оттенков темнее волос, сузились.
- Вы остановились ради меня?
- Мне показалось, что вам нужна помощь, – он поднял голову. – Хотя, полагаю, вы целы и невредимы.
Она бросила взгляд через плечо:
- Понадобится больше, чем один мальчишка, чтобы справиться со мной.
- Ага, – он кивнул с серьезным видом, поражаясь ее характеру. – Тогда это он в беде. Должен ли я вернуться и предложить помощь ему?
Ее губы дернулись, но она не улыбнулась. Доминику вдруг стало интересно, улыбается ли она вообще когда-нибудь. Было в ней что-то жесткое, упрямое, словно она никогда не позволяла себе расслабиться.
Он снова заговорил:
- Боюсь, вы заставили меня почувствовать себя абсолютно бесполезным. Вы должны позволить мне обеспечить вашу безопасность и сопроводить вас к месту назначения.
Ее взгляд скользнул по его карете, и он был почти уверен, что она обдумывает его предложение.
Доминик поймал себя на том, что рассматривает ее скрытый тенью профиль – высокую бровь, прямую линию носа, большие полные губы. Она не была красавицей, но что-то в ней все-таки было. Что-то дикое и земное. Никаких сомнений: куча мужиков жаждали раздвинуть эти длинные ноги и попробовать эту необычную женщину. Его член шевельнулся и напрягся, натянув бриджи. Возбуждение охватило его. Возбуждение, которое немногим раньше ускользало. Он с трудом отвел от нее взгляд, его мозг быстро соображал, определяя, как лучше соблазнить ее и уложить этой же ночью в постель.
Вот это у него получалось лучше всего. Когда Доминик не спал с женщинами, такими же испорченными, как и он сам, он совращал невинных и богатых дамочек. Это было его призванием. И еще картины. Когда он растворялся в процессе творчества, он чувствовал себя живым. Раздвигать ноги женщин и создавать новые миры на холсте – это все, что он знал и умел. Это все, что могло проникнуть сквозь живущую в нем бесчувственность.
- Уже поздно, – он окинул взглядом улицу.
Какой-то рабочий проехал на телеге мимо темной витрины с закрытыми занавесками. Глаза извозчика, заметив Фэллон, сузились в явном предположении. Вряд ли это безопасное место для одинокой женщины.
- Вполне возможно, следующего мужчину, который встретится вам на пути, будет не так легко отговорить, как того мальчишку.
Доминик посмотрел на парня, который теперь, спотыкаясь, плелся к дальнему концу улицы. Она посмотрела на Доминика недоверчивым взглядом загнанного в угол зверя, наверняка желая знать, был ли он этим следующим. Он почти забыл о своей компании, но, вспомнив, понадеялся, что это поможет убедить ее.
- Я не один, – пробормотал он. – Со мной путешествуют дамы. – Определенного сорта.
Казалось, ее упрямство поколеблено. В течение долгой минуты она изучала экипаж.
- Очень хорошо. Ваша помощь была бы очень кстати. Я направляюсь в отель Дэвентри.
Доминик взял ее за локоть и сопроводил к карете, остановившись на секунду, чтобы сообщить адрес кучеру. Она передумала за очень короткое время. Отель Дэвентри находился в пяти минутах езды.
Помогая ей забраться внутрь, Доминик не мог не заметить ее запах – пряная смесь чего-то сладкого и вкусного. Мальчишкой он проводил много времени на кухне, избегая миссис Пирс и предпочитая внимание доброй поварихи. Эта женщина пробудила те давние воспоминания, источая одновременно ароматы свежеиспеченного хлеба, вкусного жаркого и шоколадного пирога.
В экипаже она кивнула, приветствуя двух женщин. Он сел напротив нее и обнаружил, что с обеих сторон зажат женскими телами, пропитанными дешевыми духами. Женщина напротив вдруг стала нравиться ему еще больше.
- Веселье отменяется, Дамон? – промурлыкала женщина справа. – Нас двоих недостаточно?
Он бросил на нее тяжелый взгляд. Даже во мраке экипажа Доминик заметил, как залилось краской лицо девушки. Она внимательно наблюдала за ним и его компаньонками с гордо поднятым подбородком, и его снова обожгла жажда обладать ею, взять ее, найти освобождение в ее теле.
Вторая женщина погладила его бедро и захихикала:
- Я слышала, что ты ненасытен.
Повернув голову, он в упор смотрел на свою амазонку, мягко потирая пальцем верхнюю губу.
- Как вас зовут?
Несколько мгновений она молчала, глядя на то, как женщина гладила его бедро выше и выше, пока, наконец, сквозь бриджи не обхватила ладонью его пах. Большой сочный рот выдохнул, глаза прилипли к его лицу.
- Фэллон, – выпалила она. – Фэллон О'Рурк.
Вино, внезапно решил он, и его мысли обратились к цветной палитре. Он напишет эти губы глубоким цветом рубинового вина. Разумеется, после того, как сам попробует их на вкус.
- Фэллон, – повторил он, откидываясь на сиденье и улыбаясь.
Ему понравилось имя. Такое же необычное, как и сама женщина. Он поклялся себе, что она станет его. В постели и на холсте.
Доминик вытянулся и просунул обутые ноги между ее ногами. Упрямо сжав губы, она постаралась устроить свои ноги так, чтобы не касаться его, и бросила короткий взгляд на руку, все еще сжимавшую и поглаживавшую его между ног. Доминик просто смотрел на Фэллон, изогнув бровь. Она моргнула и отвела взгляд, уставившись на стенку кареты, словно ее украшала до безумия интересная фреска.
Он нахмурился. Прямо-таки леди. А ведь он надеялся, что женщина, которая не стесняется без сопровождения бродить по ночным улицам, будет посговорчивее. Не везет – так не везет. В принципе, его опыт общения с приличными женщинами не был уж очень обширным.
Ласкающая его рука осмелела, стала настойчивой, раздражающей, будто собиралась вытащить его из штанов. Доминик перехватил запястье женщины – на нее у него сейчас не было настроения.
- Довольно, – во взгляде Фэллон легко читалась ярость. – Дайте мне выйти. Остановите кучера, – спокойно приказал она.
Доминик засмеялся:
- Мы почти приехали. Сядьте и успокойтесь.
Один взгляд на нее заставлял его кровь тлеть в венах, пробуждая и оживляя его жаждой. Преисполнившись желанием увидеть, как эти глаза раскроются еще шире, узнать, как сильно он может шокировать ее, Доминик усадил одну из шлюх себе на колени. Наблюдая за Фэллон, он потянул вниз платье женщины, полные груди вывалились из корсета. Наклонив голову, он коснулся языком большого соска, щекоча его темный кончик, пока тот не стал влажным и напряженным. Женщина начала извиваться, пылая от удовольствия. Фэллон издала короткий звук, в котором, кроме ошеломленности, прозвучало что-то еще. Она отвела взгляд, но только на мгновение, после чего вновь стала с пугающим интересом наблюдать за разыгрываемым Домиником спектаклем.
Женщина на коленях схватила его за волосы и резко рванула к себе:
- Сильнее.
Глаза амазонки распахнулись. Кровь побежала по его венам быстрее. Рука Фэллон потянулась к шее, и она с обманчивым безразличием погладила себя. Он поймал сосок зубами и прикусил его. Женщина в его руках задрожала, ее тело сотрясали спазмы. Фэллон шумно выдохнула, как будто все это только что проделали с ней. Ее рука соскользнула с шеи и остановилась на завязках плаща. Пальцы несколько мгновений играли с лентами у шеи, и вдруг рука упала на колено.
При виде этой дрожащей руки, Доминик ощутил удовлетворение, закружившееся в его животе. Нет, она не осталась безразличной. Он увидел, как ее рука сжалась в кулак. О, она разозлилась! То же случилось бы и с любой другой приличной женщиной на ее месте. Но она явно испытывала что-то еще. И это как раз то, что он желал выяснить – телом мужчины и кистью художника.
Пожирая ее глазами, Доминик с удовольствием наблюдал, как заливаются краской ее щеки, когда он продолжил покусывать и посасывать бусину соска. Женщина на коленях корчилась от наслаждения. Рот амазонки приоткрылся.
Экипаж резко остановился. Прежде, чем он смог пошевелиться, Фэллон вылетела из кареты. Доминик стащил с коленей женщину, усадил ее на сиденье напротив и выскочил вслед за Фэллон. Она успела отойти на несколько метров от экипажа, когда он схватил ее за руку. Она развернулась и посмотрела на него горящими глазами:
- Отпустите меня.
Позади нее вырисовывалось здание отеля. Пара швейцаров у двери с любопытством наблюдали за ними.
Доминик открыл рот, чтобы извиниться, но остановился. Он не чувствовал себя виноватым. Он наслаждался каждой секундой ее дискомфорта. Сказать что-либо другое означало бы солгать. А нечестность не входила в список его пороков.
Он шагнул ближе и пробормотал ей прямо в ухо:
- Я бы с бόльшим удовольствием сделал с вами то, что делал с ней.
Ее резкий вдох пощекотал его щеку.
- Вы распутник.
- С этим не поспоришь, – он отпустил ее, вытащил свою визитную карточку и протянул ей. – Но я могу доставить вам удовольствие. Вам же… любопытно. Я вижу это в ваших глазах. Позвольте мне показать вам, как это бывает.
- Ничего вы не видите.
- Я вижу женщину.
Доминик провел пальцем по ее нижней губе, пробуя ее полноту. Фэллон застыла. Он шагнул ближе, их тела соприкоснулись. Продолжая поглаживать ее губу, он слегка приоткрыл ее рот и мягко потрогал влажную внутреннюю поверхность.
Превозмогая возбуждение, он отступил и сунул визитку ей в ладонь, сжав ее пальцы:
- На случай, если когда-нибудь вам понадобится друг, – она непонимающе посмотрела на свою руку. – Мой адрес, – объяснил он.
- О! – в ее хмуром лице промелькнуло понимание. – Это вряд ли, – она принялась комкать визитку. – Мне не нужен друг вроде вас.
Она сверкнула взглядом в сторону экипажа, в котором его ждали компаньонки. Доминик улыбнулся:
- Друзей никогда не бывает слишком много.
Фэллон фыркнула.
Он убрал тяжелую прядь огненных волос с ее плеча. Она вздрогнула. Его улыбка вдруг померкла.
- Возможно, если у меня будете вы, мне не понадобятся никакие другие друзья.
Это была чушь. Ложь. Он понятия не имел, что заставило его сказать такое. Доминик взял ее за руку. Она посмотрела ему в глаза. Он кивнул их рукопожатию. Его кожа горела там, где соприкасалась с ее. Глаза Фэллон расширились, доказывая, что она тоже это почувствовала, однако на нее это не подействовало.
- Сохраните визитку, – мрачно улыбнувшись, он развернулся на пятках и зашагал к своей карете… в ночь чувственного забытья.
Даже если не с ней, его тело найдет то, что ему нужно. Он всегда это знал.
Фэллон впилась взглядом в герб на захлопнувшейся двери кареты. В груди давило и покалывало от гнева и еще каких-то чувств, которые она не смогла распознать. Она подумывала о том, чтобы найти камень поувесистее и швырнуть его вслед удаляющемуся экипажу. Перед глазами все еще стоял образ темноволосого дьявола с дымчато-синими глазами. Жар заполнил ее изнутри и опалил щеки, когда она вспомнила, что он вытворял. Он делал, а она смотрела. Мерзкий гад!
Фэллон посмотрела на зажатую в дрожащей руке визитку и прочла первую строчку элегантного тиснения:

Доминик Хейл, герцог Дамон.

Она фыркнула. Герцог. Ну конечно. Горечь затопила ее горло, она едва не подавилась. Царственный наследный лорд – и самый развратный мужик из всех, кто ей когда-либо встречались. Разумеется. Она покачала головой, и ее взгляд отметил адрес в Мэйфэйре:

Площадь Поттингэм, дом 15.

«На случай, если когда-нибудь вам понадобится друг».
Друг, как же! Неужели этот хам действительно думает, что однажды она появится на его пороге в поисках его «особой» дружбы? Неужели он думает, что его серо-синие глаза так завораживают, что перед ними невозможно устоять? А его высокому гибкому телу – такая редкость среди мужчин! – невозможно отказать?
Герцог Дамон. Фэллон склонила голову и задумчиво посмотрела на удаляющуюся карету. Звучит как-то знакомо. Как будто его репутация шла впереди него самого.
В мыслях вспыхнуло воспоминание о том, как его язык ласкал сосок женщины. Фэллон закрыла глаза, не признавая тот факт, что где-то внизу живота что-то затрепетало от этого воспоминания. Ну и ладно, он ее… заинтриговал. В опасном и совершенно неприемлемом смысле этого слова. Открыв глаза, она снова изучила визитку:
Площадь Поттингэм, дом 15.
Пробормотав проклятье, она скомкала визитку и бросила ее в лужу. Быстро и уверенно она зашагала к отелю Дэвентри.
Скорее земля прекратит вращаться, чем она когда-нибудь сунется на порог дома 15 на площади Поттингэм.
___________________________________

Спасибо, Euphony, Anastar. Замечательный перевод
И потрясающий мужчина! Интересно, он и ко концу романа останется таким же "плохим" мальчиком? Если да, то будет крайне интересно узнать, как же его приручит героиня.
_________________

Я чуть все не пропустила
Спасибо за перевод девочки
Вопросик у меня, может я просто пропустила: а перевод пролога уже выкладывали?

Весёленькое начало, вот бы так "бодренько" вся выкладка шла! Спасибо, девочки перевод интересен, затягивает...

Посмотри на предыдущих страницах. Я его в конце июня выкладывала.
___________________________________

 » Глава 3

В этой главе героиня меня изумила. Так и хотелось ее стукнуть этими ножницами!

Глава 3. Перевод Euphony, бета Anastar



- Фэллон? Что ты здесь делаешь?
Эвелина завязывала пояс на длинном халате, подчеркивавшем ее стройную фигуру. Открыв дверь, она втащила Фэллон в комнату, окинув быстрым взглядом весь холл. Фэллон вошла в элегантную спальню, где раньше этим же вечером она, Эви и Маргарит пили чай.
- Надеюсь, ты не против, что я пришла сюда.
Эви повернулась к ней, ее лоб беспокойно нахмурился:
- Конечно, нет.
- Я не причиню тебе неудобств? – требовательно спросила Фэллон тихим голосом, зная, что соседняя комната принадлежит юной подопечной Эви.
Эви успокоила ее взмахом руки.
- Так что ты здесь делаешь? – спросила она, оглядывая комнату. – Забыла что-то?
- Не совсем, – ответила Фэллон. – Столкнулась с неприятностями, когда вернулась домой.
Домой. Вздрогнув, она скрестила пальцы. Слово звучало грустно и неправильно. Был ли у нее когда-нибудь вообще настоящий дом? Ее собственное место, которое никто не смог бы отобрать у нее?
- О нет, – вздохнула Эви, покачав головой.
- Меня уволили, – кивнула Фэллон. Эви прикрыла рот рукой. – Я вернусь туда завтра за вещами. Учитывая то, как обстоят дела, не думаю, что возвращаться туда сегодня – мудрое решение.
Эви обняла ее за плечи и подвела к полосатому ситцевому дивану.
- Конечно, ты права. Но что произошло? Ты же говорила, что дела на новом месте идут хорошо.
Прикусив губу, Фэллон уселась рядом с Эви и неохотно рассказала обо всем, что произошло этим вечером. Ну, почти обо всем. Совершенно не за чем было рассказвыть о ее столкновении с мерзким герцогом Дамоном.
- Мне очень жаль, что я ставлю тебя в такое положение. У меня и в мыслях не было подвергать опасности твое новое назначение, – Фэллон слабо пожала плечами. – Мне больше некуда было идти.
Эви прервала ее, покачав головой:
- Переночуешь здесь. А потом… – она замолчала, в мягких голубых глазах мелькнула неуверенность.
Она сжала ладонь Фэллон. Фэллон понимающе кивнула. Утром Эви должна была отплыть на Барбадос, чтобы передать мисс Пратт в руки ожидающего ее жениха. Развязав завязки, Фэллон сняла плащ.
- Я что-нибудь найду завтра. Новое место. Еще лучше, – она коротко усмехнулась. – Я всегда нахожу.
Ладно, пусть не лучше, но ей не хотелось, чтобы Эви переживала из-за нее.
- Возможно, тебе удастся объяснить все миссис Джемисон. Уверена, она не станет винить тебя в том, что ее сын…
- Нет, – перебила Фэллон. – Она станет, – Фэллон беззаботно пожала плечами. – Я давно поняла: родственники держатся друг за друга. Слово служанки против слова драгоценного сына ничего не значит для миссис Джемисон.
- Ох, Фэллон, тебе просто феноменально не везет.
Везение. Фэллон думала, что верит в него. Верит, что везение – или его нехватка – определяло все события в ее жизни. Однако вера в везение предполагала, что сама Фэллон не контролирует свою собственную судьбу. А именно с этим она не могла смириться.
- О, Фэллон!
Прикусив губу, Эви осмотрела свою со вкусом обставленную комнату. Ее взгляд упал на огромный дорожный сундук. Фэллон вдруг пришло в голову, что Эви серьезно обдумывает возможность засунуть ее в сундук и тайно протащить на корабль вместе с остальным своим багажом.
Взгляд Фэллон блуждал по комнате, оценивая красивую мебель красного дерева, кровать под балдахином с пухлым одеялом, которое так и манило прилечь и попробовать его мягкость. Это напомнило ей о жестких кроватях, на которых они спали в Пенвиче. Словно прочитав ее мысли, Эви тихо сказала:
- Ты тоже заслуживаешь всего этого. Ты образованна так же, как и я, чтобы получить такую должность.
Могла бы и она иметь все это? Что, если бы она осталась на несколько лет преподавать в Пенвиче, как и Эви, чтобы накопить необходимый опыт и добыть рекомендательные письма, которые помогли бы получить желаемую должность? Если бы заставила себя снова и снова видеть лицо Броклхерста? Он никогда не ненавидел Эви и Маргарит так, как ее.
- Я всегда приземляюсь на лапы, – Фэллон не хотела, чтобы Эви уплыла на Барбадос, волнуясь о ее будущем. Особенно сейчас, когда ей предстояли такие долгожданные приключения. – Я найду новое место завтра же.
- Ты можешь оставаться здесь до самого нашего отъезда. Это после полудня. Хетти никогда не заходит в мою комнату, – гладкая бровь Эви изогнулась. – Ты уверена, что сможешь найти новое место за такое короткое время?
- Абсолютно, – а если нет, то, поклялась себе Фэллон, она не взвалит эту проблему на плечи Эви.
Эви покачала головой, прядь медово-каштановых волос упала на ее плечо.
- Даже не знаю, – начала было она, но ее прервал пронзительный визг из соседней комнаты.
Фэллон от неожиданности подпрыгнула на месте, прижав руку к сердцу:
- Какого…
- Эв! Эв! Ты нужна мне! Сейчас же иди сюда!!!
- Господи Боже! Это твоя подопечная?
Эви устало закрыла глаза. Снова послышался истошный крик:
- Эв!!!
Фэллон выгнула бровь?
- Эв?
- Она настаивает на том, чтобы называть меня Эв.
Так называл ее мастер Броклхерст, и Фэллон знала, как ненавидит ее подруга это имя.
- Судя по всему, наимилейшая девушка, – улыбнулась Фэллон.
- Я не собираюсь ждать всю ночь, Эв!!!
- Неделями на борту в одной каюте… – Эви передернуло. – Я начинаю думать, что это не то приключение, которое я себе представляла.
Поднявшись, Эви направилась к смежной двери и воздела глаза к небу:
- Извини меня. Меня зовет ее королевское величество. Всего лишь в пятый раз за ночь, – повернувшись к двери, Эви расправила плечи. – Может, ей всего лишь нужно, чтобы я разворошила угли в камине. Опять, – указав на шкаф у задней стены, она предложила: – Располагайся поудобнее. Там у меня есть ночная рубашка, которая должна тебе подойти, – она виновато улыбнулась. – Хотя, наверное, она немного коротковата.
Открыв смежную дверь, Эви быстро прошла в нее и закрыла за собой.
Принимая ее предложение, Фэллон покопалась в вещах Эви и нашла просторную ночную рубашку. Закрыв шкаф, она подошла к камину, чтобы согреть руки в тепле тлеющих углей. На мгновение она позволила себе забыть этот вечер, забыть герцога с гипнотизирующими серо-синими глазами и грешной улыбкой, забыть все те распутные вещи, что он вытворял в темной карете. Ее обдало жаром, и Фэллон упала на роскошное одеяло. По крайней мере, эту ночь она проведет в комфорте. Вместе с Эви.
Она снова поймала себя на мыслях о герцоге и схватилась за голову. Чертовы мужики! Они могли сколько угодно предаваться удовольствиям. Они могли делать все, что захотят. Даже если им не хватало денег, они могли устроиться на приличную работу и не терпеть всего того, с чем приходилось мириться Фэллон.
После сегодняшнего фиаско миссис Харрисон ни за что и никогда не примет в агентстве ее кандидатуру. И все, что Фэллон сможет найти – это такая работа, на которую никогда не согласилась бы приличная женщина.
Ох, па, ты никогда не думал, что я скачусь в такую яму, правда? Жаль, что я не родилась мужчиной. Тогда выжить было бы намного легче. Если бы она была мужчиной, она смогла бы жить и выполнять свои обязанности без необходимости постоянно защищать себя. Она была бы тем, чье присутствие не заставляло бы всех женщин в доме чувствовать себя неудобно только потому, что они живут под одной крышей и дышат одним воздухом. Тем, кому миссис Харрисон никогда не дала бы от ворот поворот. Резко вдохнув, она села на кровати. Внезапно мир стал понятным. Все стало предельно ясным, а невозможное – таким возможным! Если только ей хватит безрассудства пройти через это…
Соскочив с кровати, Фэллон уставилась на свое отражение в зеркале. Она смотрела на себя широко раскрытыми глазами, которые пылали тревогой и… волнением. В темном янтаре светилась надежда, которая не посещала ее уже несколько лет, начиная с самого первого несправедливого увольнения.
Мысленно Фэллон снова услышала голос отца: «Ах, Фэллон, милая. У тебя характер твоего отца».
- Да, пап, точно, – прошептала она, отступив на шаг от зеркала.
Фэллон так привыкла говорить с отцом в течение стольких лет после его смерти, что это уже давно не казалось ей странным.
Усевшись на табурет перед зеркалом, она распустила по плечам волосы. Точно, как у матери, как говаривал отец. И, как подозревала Фэллон, именно они являлись причиной столь повышенного внимания к ее персоне. Мастер Броклхерст не мог смириться с ее волосами, называя их шокирующими и недозволительными. Как будто она могла что-то поделать с их цветом – ни белокурым, ни рыжим, ни каштановым, а сочетанием всех трех цветов сразу.
Поддавшись импульсу, Фэллон принялась копаться в ящиках с мрачной ухмылкой на губах. Ее пальцы нащупали ножницы. Она сжимала их в руке и просто смотрела на них. Холодная сталь вернула ее к реальности. Ты действительно хочешь сделать это? Да. За эти годы ее волосы принесли ей немало горя. Возможно, она сможет это исправить.
Вздохнув, Фэллон подняла с плеча тяжелую прядь и принялась резать…

- Святые небеса! Что ты наделала?
Фэллон провела рукой по коротко обстриженным волосам и, не вставая с табурета, повернулась к Эви. Голые пальцы ее ног утопали в шелковистых прядях, разбросанных на полу. Еще несколько минут назад длинные, до самой талии, волосы теперь едва касались плеч. Она потрясла головой, ощущая непривычную легкость.
- Твои прекрасные волосы! – простонала Эви и дотронулась до своих медово-каштановых локонов, словно им грозила такая же опасность.
- Я их постригла, – дала Фэллон ненужное объяснение открывшейся взору Эви картины и положила руки на колени в надежде, что это уймет их дрожь.
Она до сих пор не могла поверить в то, что сделала, или, точнее, в то, что собиралась сделать. Эви покачала головой и потерла виски длинными пальцами.
- Как это произошло? Я ведь только на минутку вышла.
- Ты же знаешь меня. Если уж я что решила… – голос Фэллон оборвался, и она пожала плечами.
Эви указала на волосы на полу:
- Но… зачем?
Фэллон облизнула губы:
- Я тут подумала, что мне и вполовину не было бы так тяжело удержаться в должности, если бы я была мужчиной.
Брови Эви взметнулись вверх. На некоторое время между девушками повисла тишина. Наконец губы Эви, немного полноватые для ее узкого лица, зашевелились:
- Ты же не имеешь в виду…
- А почему бы и нет? Мужчинам больше платят. Я могла бы откладывать деньги. Тем более это же не навсегда.
- Ты не можешь ожидать, что все станут принимать тебя за мужчину.
- Я достаточно высокая.
Эви уставилась на ее грудь:
- А как быть с этим?
Фэллон глянула вниз.
- Может, все остальное у меня и большое, да только не это. – Одна маленькая причина, за которую стоит сказать спасибо. – Думаю, я смогу завязать это дело, и никто не заметит.
- Но ты женщина. Твоя походка, жесты…
- Люди видят только то, что хотят. А когда речь идет о прислуге, никто особо не присматривается. Никто не обращает внимания на лакеев или кучеров. Проблема была в том, что я никак не могла изменить цвет волос, – она снова провела рукой по волосам. – Теперь вот могу.
Эви покосилась на ее волосы:
- Они кажутся… каштановыми.
Фэллон подошла к ней с пузырьком крема для кожи в руках.
- Я намазалась вот этим. Так мои волосы выглядят темнее. Какое-то время попользуюсь этим. Пока не куплю помаду. (Помада — косметика на основе жира или воска для замазки волос. Помада делает волосы блестящими и причёску более устойчивой. – Прим. перев.)
Эви рухнула на край кровати, заламывая руки так, что побелели суставы.
- Ты действительно намерена сделать это.
Когда она произносила эти слова, в ее глазах светилось восхищение, но в ее взгляде также были тревога и… страх. Какой бы сумасшедшей ни была эта затея, она могла спасти Фэллон или погубить. Но что еще оставалось? Мозг Фэллон тут же предложил все возможные безрадостные варианты, и она решительно оказалась от каждого из них. Нет. Она никогда не пойдет на такое.
Высоко задрав подбородок, она выдавила самую бодрую улыбку из своего арсенала:
- Завтра утром я представлюсь в агентстве миссис Харрисон. Все будет хорошо. Ты можешь отправляться в свое приключение, не беспокоясь обо мне.
Вздохнув, Эви встала:
- Если уж ты решилась на такое, давай удостоверимся, что все сделано, как надо.
Остаток ночи прошел как в тумане. Сначала Эви закончила с волосами Фэллон, потом ушла и вернулась с купленной у портье одеждой. После незначительных манипуляций с иголкой и ниткой у Фэллон появилась соответствующая одежда.
Облачившись в новый наряд, она с сомнением взглянула на свое отражение, и ее кожа покрылась мурашками:
- Даже не знаю, я в шоке, или мне нравится то, что получилось.
За ее спиной Эви удивленно кивнула:
- Если бы я лично не помогала тебе с перевоплощением, то ни за что бы не поверила.
- Я выгляжу, как мужик.
- Ну, ты можешь сойти за одного из них, – согласилась Эви. – Хотя, скорее, за мальчишку.
- За молодого человека, – поправила Фэллон, приглаживая уложенные назад с помощью крема волосы, довольная тем, что красновато-золотистый оттенок едва различим. Волосы казались обыкновенно каштановыми.
- Точно. Примерно семнадцати-восемнадцати лет. Скажи спасибо своему росту.
К счастью, благодаря узкой форме лица, черты Фэллон не казались мягкими или утонченными. Она никогда не была румяной девицей. Ее черты были резкими, челюсть немного широковатой.
Эвелина повернула голову и задумчиво изрекла:
- А мужчинка из тебя симпатичный.
- Да уж, мне такие встречались, – кивнув, согласилась Фэллон, не зная, кого хочет убедить – себя или Эви.
Половина мужчин в городе стремилась выглядеть так, как она сейчас – настоящий денди. Те, что приносили ей одни неприятности в последние два года, были намного привлекательнее, чем она сама. Почему-то перед глазами всплыло лицо герцога Дамона. Вот уж кто точно не денди. Ничего мягкого или изящного в нем не было. И он был выше ее. Не таким, как все те джентльмены, которых ей доводилось видеть раньше. Таких мужчин вряд ли можно обнаружить в гостиных, задумчиво потягивающих чай из изящных чашечек. Фэллон скривила губы. Скорее всего, он был завсегдатаем борделей и других сомнительных заведений. Фэллон тряхнула головой, избавляясь от образа этого распутника, и стала пристально изучать новую себя. Уперев руку в бедро, она постаралась принять мужественную позу:
- Ну и как меня теперь зовут?
___________________________________

Спасибки!!!! Нашла

Ух ты!!! Новый романчик, да ещё такой интригующий...Почитаем-почитаем)

 » Глава 4

Как хорошо дело пошло. Такими темпами, наверное, скоро весь роман выложу. Тьфу-тьфу.

Глава 4, перевод Euphony, бета Anastar



Болезненный страх темными пальцами сдавливал ее сердце, когда она посмотрела на дрожащий в ее руке лист бумаги, а потом снова на дом, возвышающийся перед ней. По другую сторону декорированных испанских железных ворот расположился трехэтажный особняк из белого канского (Кан – англ. Сaen, город на севере Франции. – Прим. перев.) камня. Еще один взгляд на быстрый и небрежный почерк миссис Харрисон и адрес на бронзовой табличке подтвердил, что ошибки быть не могло. Мир перестал вращаться, позабыв о своей оси. Фэллон стояла на пороге дома 15 на площади Поттингэм. То самое место, куда она поклялась не ступать ногой.
Она топталась на месте, вспоминая этого кошмарного человека. Злой блеск в глазах, когда его язык плясал вокруг соска той женщины. Мерзавец! Хотелось ли ей принять должность в его доме? Только если ты уже не ты. Он теперь никогда не посмотрит на тебя дважды.
Решительно кивнув, Фэллон толкнула ворота, прошла к задней части дома и постучала в дверь для прислуги. Сегодня ей нужна крыша над головой. Она не могла позволить себе перебирать варианты.
Несколько мгновений спустя она сидела в просторной кухне, перед ней стояла тарелка с бисквитами, и самый странный дворецкий, которого она когда-либо видела, беседовал с ней по поводу должности лакея.
Фэллон работала во многих домах, и у нее сформировались определенные стереотипы, одним из которых было представление о том, что дворецкий должен выглядеть … ну ладно, как дворецкий. Но с чего ей удивляться? Его хозяин вряд ли тянул на образец того, каким должен быть обычный аристократ. Хотя, как и большинство из них, он явно считал себя выше других только потому, что это право гарантировал сам факт его рождения. Горечь заполнила Фэллон изнутри, сдавливая грудь, когда она подумала об отце, погибшем на далеком острове. И все из-за эгоистичной прихоти лорда Ханта. Отпрыски голубых кровей всегда делали то, что им нравилось. Черт бы их всех побрал!
Дворецкий окинул ее критическим взглядом одного голубого глаза, второй закрывала черная повязка. Она заставила себя не ерзать, чтобы не показывать ни малейшего признака беспокойства, даже когда ей показалось, что голубой глаз стал буквально срывать с нее одежду, чтобы увидеть ее всю – ее настоящую. Вот оно! Если кто и сможет раскрыть ее обман, то это будет именно этот человек, прямо здесь и сейчас. По иронии судьбы этим человеком оказался проницательный одноглазый дворецкий.
- Меня прислала миссис Харрисон.
В этих словах не было необходимости, поскольку дворецкий держал в руках ее письмо, но Фэллон просто жаждала нарушить затянувшееся молчание. В ожидании она затаила дыхание.
После долгой паузы мистер Адамс наклонился вперед на своем стуле и взял с тарелки бисквит.
- Превосходные бисквиты, – бросил он через плечо поварихе – худой женщине, которая стояла у плиты и что-то помешивала в горшке жилистой рукой.
Под мышками на ее платье красовались большие пятна пота. Женщина что-то проворчала в ответ. Мистер Адамс снова уставился одним глазом на Фэллон и о чем-то задумался.
- Что ты скажешь о юном Френсисе, Марта?
Эви выбрала это имя, решив, что чем ближе к настоящему, тем лучше. И все же, услышав, как дворецкий произнес его, Фэллон едва не поддалась желанию оглянуться.
Повариха снова что-то проворчала.
- Читаешь мои мысли, – неопределенно ответил мистер Адамс.
Взяв салфетку, он приложил ее к губам с таким изяществом, которого Фэллон никак не ожидала от одноглазого, опасного на вид мужчины. Даже если он – дворецкий.
Фэллон беспомощно переводила взгляд с дворецкого на повариху и обратно. Произвести впечатление на миссис Харрисон не составило труда. Она не стала задавать много вопросов и не подвергла сомнениям рекомендательные письма – разумеется, фальшивые. Пожилая женщина с удовольствием отвечала на флирт Фэллон и светилась от счастья, что может устроить ей собеседование в тот же день, что доказывало подозрения Фэллон: мужчинам все давалось легче.
Мистер Адамс легко усмехнулся:
- Ладно, парень. Думаю, ты как раз то, что нам нужно. К тому же, ты такого же роста, как и наш предыдущий лакей. Наверняка его ливрея будет тебе впору, – дворецкий указал на свою грудь. – Кому-то это может показаться немного старомодным, но это имение герцога, и здесь все лакеи носят ливреи.
Фэллон кивнула, улыбаясь, но почему-то облегчения не испытывала. Соответствующий моменту восторженный ответ никак не сходил с губ. Она же получила именно то, чего хотела. Так почему у нее такое чувство, будто ей на шею надели петлю? В ее мыслях вспыхнуло воспоминание о темной голове герцога, склонившегося над обнаженной грудью женщины, и Фэллон поняла, почему: если она и дальше будет предаваться этим мыслям, то легко начнет представлять, как его рот ласкает ее грудь. Живот Фэллон сжался. Она сглотнула и фыркнула от отвращения так, как не пристало леди, точнее, джентльмену. Она рванула прядь волос, упавшую на шею. Отступать уже поздно.
- Идем, Френсис. Я покажу твою комнату и расскажу о твоих обязанностях, – мистер Адамс сунул в рот еще один бисквит и поднялся на ноги. – Роскошные бисквиты, Марта. Отошли парочку на подносе для его светлости, когда он проснется.
Фэллон бросила взгляд на солнечный свет, льющийся из окна кухни. Типичный бездельник голубых кровей. Уже давно перевалило за полдень, он все еще дрыхнет!
- Наш господин – неисправимый сладкоежка, – губы мистера Адамса дернулись в улыбке, и он ткнул Фэллон локтем в ребра, когда они выходили из кухни. – Впрочем, неисправимый – это самое походящее для него слово, – он моргнул здоровым глазом. – Дамский угодник. А еще любитель выпивки и карточных столов.
Неисправимый. Фэллон фыркнула и подумала о мужчине в карете и о женщинах с обеих сторон от него. Слово «неисправимый» замечательно описывало его, а еще лучше – «ненасытный». Разумеется, дворецкий не мог упомянуть склонность своего хозяина к оргиям в списке его недостатков.
Мистер Адамс остановился на лестнице, сощурив свой единственный глаз. Слишком поздно Фэллон поняла, что фыркнула слишком громко.
- Хороший слуга держит язык за зубами и отводит глаза, если ты понимаешь, о чем я.
Ага, так вот, значит, формула хорошего слуги? Она подавила ухмылку. Неудивительно, что ее отовсюду увольняли.
- У его светлости склонность… к потаканию всякого рода прихотям, – продолжал тем временем дворецкий. – Ты наверняка слыхал, как его окрестили в городе. С тех пор, как он вернулся, все только об этом и судачат, – заметив непонимающий взгляд Фэллон, он уточнил: – Герцог-демон.
Герцог-демон? Фэллон покачала головой. Вот уж точно. Дворецкий пронзил ее рентгеновским взглядом:
- Надеюсь, ты не возражаешь против работы на такого человека, парень.
Итак, экзаменационный вопрос задан. Она на мгновение задумалась. Возражает ли она против работы на такого «неисправимого» господина? Фэллон чуть не закатила глаза: а знала ли она других? Теперь, когда она работала под маской мужчины, а не женщины, которую все хозяева считали легкодоступной, то, как работодатель проводит свои дни, не должно иметь для нее значения. Как лакея, ее не будут замечать. Она станет невидимкой, и это обеспечит ее безопасность, как она и хотела.
- Кто я такой, чтобы возражать? – Фэллон махнула рукой. – Я всего лишь скромный слуга.
- Вот именно, – пробормотал мистер Адамс. – Мы все глубоко преданны его светлости. Для нас большая честь – служить ему. – Большая честь? – Надеюсь, со временем ты станешь чувствовать то же самое.
Преданность? Такому развратнику? Она уставилась на мистера Адамса, не в силах понять, как такой негодяй смог заслужить верность своей прислуги. Фэллон, как никто, знала, что слугам совершенно не обязательно должен нравиться их хозяин, чтобы они могли выполнять свои обязанности. В ее практике такое случалось крайне редко. А может быть, его поведение тогда было исключением из правил, из ряда вон выходящим случаем, свидетелем которому ей не повезло стать. Подумав об этом, она решительно отказалась от этих мыслей. Она знала таких, как он. Ее отец работал на такого человека. Злой, аморальный тип, который способен на все – даже на убийство.
Мистер Адамс стоял на лестнице, сверля Фэллон немигающим глазом.
- Мы с тобой оба мужчины, Френсис, поэтому я скажу тебе прямо, – Фэллон кивнула и расправила плечи, стараясь выглядеть мужественно и мрачно под отрезвляющим тоном дворецкого. – Мы закрываем глаза на выходки хозяина, а утром убираем за ним. И мы не выносим сор из избы, – он указал кривым пальцем на стену. – И ничего не говорим женщинам в доме. Нет никакой нужды испытывать их тонкую натуру. – Тонкую? Ха! – Репутацию его светлости марают за стенами этого дома и без нашей помощи, ясно?
Что же это за место? Содом и Гоморра? Фэллон коротко кивнула:
- Да, мистер Адамс.
Пока у нее есть горячая еда, теплая постель и приличный заработок, который она сможет откладывать на свой собственный – настоящий – дом, она готова практически на все. Мистер Адамс развернулся и зашагал вверх по лестнице. Фэллон последовала за ним.

************

Ну, девочки, как вам героиня?
___________________________________

Божественно!!!!!!!!!!!!!!! Спасибо огромное Жду дальше.....
_________________

- мысли служанки

Девчата, это так у автора, или вы после сессии под впечатлением написали?
_________________

Сессия... Это автор такой. Честно-честно. Мне любопытно это смешение времен. Это интерестно.
___________________________________

Ох, девочки, Euphony, Anastar, спасибо большое за перевод! Сколько много и сразу!!! Глаза разбегаются.
УМНИЦЫ!!!!