Кейт Картер:
Детский приют Барри и Миранды Лонгиер.
Снова перед нами обшарпанное здание, разный мусор гоняет ветром, сухие кусты, все такая же заброшенность.
Поднимаю руку, чтобы постучать в дверь, но оказывается она открыта. Толкаю от себя, и старая краска обсыпается перед ногами. В прошлый визит она раз еще держалась.
Заходим втроем вовнутрь, оглядываюсь, никого в длинном коридоре нет.
Ситуация как в одном анекдоте, про пожилую еврейскую пару, которая спать ложилась*.
Не в точь-в-точь, но под концовку очень подходит. Как и там можно сказать, заходи кто угодно и бери, что хочешь. Придумали бы что-то, но вместо этого устроили день открытых дверей!
Вспоминаю путь до кабинета управляющей этого приюта, он оказывается заперт. А на несколько стуков никто так и не открыл.
– Здесь всегда так? – спрашивает Саймон.
– Словно все вымерли? Или их похитили инопланетяне, состоящие в сговоре с призраком? – саркастично, отвечаю.
– Не смешно.
– Да, какие шутки молодой человек.
Он что-то еще говорит, но уже слушаю, так как заметила в проеме тень от кого-то идущего.
Быстро иду за ней и оказываюсь перед детскими комнатами. Заглядываю в пару помещений: в одном спят двое, в другом никого нет.
Тут за спиной раздается голос:
– Мэм, вы кого-то ищите?
Резко оборачиваюсь и тихонько ойкаю, приложив руку к груди. Сердце бьется как ненормальное. Тьфу ты…
– Здравствуй, мальчик, – успокоившись. – Работаю детективом, не бойся. Мне надо поговорить с кем-то из взрослых. Где все? Или что-то случилось?
– У нас трубы разорвало. Воды целое озеро.
– Ясно. Затоплением многие заняты. Раз ты здесь, не скажешь, к вам кого-то из новеньких детей сюда привозили не так давно? Лет десяти.
– Нет вроде. А хотя, – призадумался ребенок. – Девчонку.
– У нее случайно не светлые волосы были?
– Да.
– Так, и в какой она из комнат жила?
– В той, кажется, – махнул рукой в сторону.
Собиралась еще пару вопросов задать, но остановило изменившееся выражение лица мальчика. Из относительно спокойного оно становиться испуганным.
Поднимаю взгляд наверх, вижу подошедших Лину и Саймона.
Ребенок широко раскрытыми глазами в упор смотрит на молодого парня, кажется, с его дрожащих губ готов сорваться громкий крик.
– Тише, тише, – прошу спокойно мальчика. – Он со мной и плохого не сделает.
Вижу мало это помогает…
– Что здесь происходит! – строгое восклицание.
– Сколтанд-Ярд. Мы по поводу…
– Меня не волнуют Ваши поводы! – обрывают резко и чем-то стукают об пол. – Особенно, если они доводят до истерики маленького ребенка.
– Мисс Хизер, – узнаю няню приюта. – Успокойтесь.
– И что вам надо в этот раз у нас?
– У вас в очередной раз пропажа. Девочка, зовут Кейли.
Девушка нервно вытерла руки о застиранный фартук и подошла к мальчику, тихо что-то ему сказала.
– Снова ищите свои улики и будите с разговорами приставать, – недовольным тоном.
– Такая у нас работа.
– Джастин, иди в комнату, – Нэнси открывает дверь и подталкивает того туда.
Думала возразить, но решила чуть позже уточню у мальчика кое-что.
– Разрешите нам осмотреть комнату, где жила девочка, – обращаюсь с просьбой.
Нехотя, она провожает нас до нужной двери.
Осмотр обстановки и кровати, где сестра Уотсон спала ничего не дает.
– Вы что-нибудь видели или слышали? – задаю вопрос няне.
– Нет. Утром пришли будить детей, а ее уже не было.
«Опять, ночью дело провернули».
– Вы хоть пытались искать в здании и на улице? – это уже Лина. – Или решили ушла погулять, и сама потом вернется? А у вас дел и так полно за всеми не уследить!
Досада и обида звучит в голосе напарницы. Голос злой. Взгляд тоже ничего хорошего не обещает.
– Да как вы…! – задохнувшись от возмущения девушка даже не договорила.
– Зная какое попустительство в этом приюте ко всему, то не удивительно!
– Раз так, то никакие Ваши вопросы отвечать не стану!
Нэнси Хизер распахнув дверь настежь вышла из комнаты. Прихватила ведро, с которым пришла и куда-то направилась.
«Так и отпустила вас, угу».
– Эй! – окрикнула уходящую.
Няня оглянулась и ускорила шаг.
– Лучше вам остановиться, – догнала идущую.
– Зачем? Чтобы выслушать очередную порцию обвинений?!
– Моя коллега, была немного не сдержана. Извините. Хотя, стоит признать, она не так уж не права на счет вашего приюта. Проблемы здесь на лицо.
– И что? Следует нас всех подозревать не бог весть в чем!
Было сказано еще кое-что, но об этом позже.
– Кто виноват или нет, – мы установим. Не сомневайтесь. Это займет время, но выясним. Обещаю, – проговорила, как отрезала.
При этом не сводя взгляда с Нэнси. Чувствовала, что она многое скрывает и не договаривает, как тогда в начале следствия, так и теперь. Причину этого найду или буду в лучших традициях ее «дожимать», пока, как говорят в определенных кругах не «расколется».
Мои слова возымели действие, няня застыла на месте, если бы поймала ее с поличным.
– А теперь, будьте так любезны, вернитесь со мной обратно. Вы еще нужны. Лучше, если не придется вас заставлять, – прозвучало как ультиматум.
Сейчас не до церемоний. Нужно хоть что-то найти, а не как стаду баранов смотреть на новые ворота.
Дойдя до комнаты, где жила Кейли, быстро переговорила с Уотсон и стажером:
– Подождите на улице, заодно осмотрите территорию, что-то вдруг найдете. И ты немного отвлечься за делом, – обратилась к Лине. – Здесь обстановка и без того напряженная. Подойду к вам скоро.
Как только ушли подопечные, сразу перешла к делу:
– Теперь мы пойдем к тому мальчику, которого вы успокаивали.
– Зачем?
– Он вам доверяет и знает. Меня ребенок, может, испугаться и замкнется в себе, а нужны ответы.
И вот мы с Хизер в комнате мальчиков.
– Джастин, скажи пожалуйста, ты что-то видел в тот день, когда здесь пропала новенькая девочка?
Молчаливый кивок.
– Это было вечером или ночью?
– Ближе к ночи, – тихо ответил, ребенок.
– Ясно. И во сколько тут отбой?
– В девять часов, – ответила няня.
– Почему ты не спал? Что-то болело или просто бессонница?
Мальчик, виновато посмотрел на Нэнси.
– Ругать не стану, – приободрила та. – Все в порядке.
– Нашли тайный лаз на чердак, там полно всяких старых вещей. Мы и полезли смотреть.
– С каким-то своим другом? – задаю еще один вопрос.
– Да. Но выдавать его не буду! – смело выдал Джанстин.
– Хорошо. Расскажи, почему тебя так испугал вид пришедшего со мной молодого человека? Ты кого-то видел, да? Похожего на него? Опиши «гостя», как сможешь.
У ребенка снова испуганный вид и начинает дрожать.
– Тише-тише, – успокаивает няня.
– Он был одет в черное и стоял возле открытых дверей, где та девчонка жила, – начал тихо. – Мой друг отстал немного, я первый с ним столкнулся.
– Лицо смог разглядеть?
Продолжение следует...
Кейт Картер:
– На нем был капюшон.
«А предусмотрительный детей похититель».
– Как у толстовки? Куртки? Или у дождевого плаща?
– Последний.
– Он тебе что-то сказал?
– Н-н-ет, – заикаясь ответил, мальчик и отвел взгляд в сторону.
– Если, правду.
– Хватит, допрос устраивать. Вы же видите ему и так страшно! – заступается Хизер.
– Это важно, – спокойно, но строго говорю.
Как бы не хотелось лишний раз заставлять того вспоминать прошедшее, но узнать необходимо.
– Мелкий шкет, если пикнешь кому, что видел, вернусь за тобой. И больше белый свет не увидишь, – побелевшими губами, выпаливает Джастин, смотря в никуда.
– Какой у него был голос? Высокий и тонкий, грубый и низкий, хриплый, бас?
– Низкий и хриплый. Чем-то похож на нашего сторожа, когда он ругается.
– Ясно.
– И еще шрам большой.
– Где? Ты же сказал, что лица не видел?
– Когда запугивал, немного наклонился вперед, вот и заметил на щеке. Сейчас вспомнил.
– Спасибо.
Не особо много сведений, хотя бы это будет.
Проходя мимо комнаты девочек, слышу в приоткрытую дверь разговор:
– Давай отдадим кому-то из взрослых.
– Зачем?
– Нельзя нам такое держать.
– А кто узнает? Если ты не проболтаешься, то и не спросят.
Захожу вовнутрь. Две юные леди.
– О чем спорим девочки, – интересуюсь. – Вам помочь?
– Сами разберемся, – отвечает, та, что выглядит постарше. – Мы вас не знаем.
– И все же? Ничего плохого точно не сделаю. Работаю детективом и защищаю хороших людей.
Прозвучало немного по-детски, а с другой стороны с детьми и разговариваю.
– Нашли вот это, – вторая, что-то забирает у первой.
Аккуратно беру в руки маленький полиэтиленовый пакетик. Хорошо, еще перчатки снять не успела. Открываю и принюхиваюсь. Сладковато-горьковатый запах «ударяет» в нос. Кто-то сравнивает с запахом как у жженой травы или оплавленных проводов. Специфический.
Начинаю внимательно приглядываться к девочкам, боясь найти признаки, того что они попробовали содержимое.
– Вы это уже открывали? Пробовали? – вопрос за вопросом, пока делаю визуальный осмотр.
Успокаиваюсь, не обнаружив ничего подозрительного.
– Нет.
– Вам это кто-то дал? Или нашли у кого-то из взрослых? – голос звучит спокойно, но строго.
– Случайно нашли в углу, – едва не плача, отвечает одна из них.
Вторая, тоже уже не рада находке.
– В каком углу?
Показывают рукой.
– Когда обнаружили находку? – опускаюсь на колени возле указанного места.
– Незадолго до вашего прихода. Закатился под кровать мяч и доставая его наткнулись.
Осматриваю еще раз саму кровать, где спала Кейли и все под ней, ощупывая пол, вдруг что-то еще там завалялось, но больше ничего не нахожу.
– Теперь этот пакетик заберу. И впредь, если что-то подобное находите, сразу говорите кому-то из взрослых. Не пробуйте, как бы не было интересно, – делаю наставление. – Дальше они сообщают в полицию и те разбираются.
Оказавшись на улице, тяжело выдыхаю. Этот приют все так же давит и угнетает. Но дел выше крыши, поэтому иду искать Уостон и Саймона.
Они замечают меня раньше и зовут к «черному» входу здания.
– Здесь следы покрышек от автомобиля, – говорит стажер. – Машина стояла примерно день назад.
Смотрю на рисунок протектора. Виден не так четко, как бывает на песке или снеге, но вполне подойдет для экспертизы.
– Сейчас позвоню специалистам, чтобы с оборудованием приехали. Снимки сделали и взяли образцы для идентификации и определения типа транспортного средства.
– Так же рядом сопутствующие следы от обуви, – добавляет Уотсон и показывает рукой. Надо заметить интересные остались следы.
– Что-нибудь обнаружила в комнате? – интересуется напарница.
– Да, – показала найденный пакетик. – Нашли под кроватью Кейли, две девочки.
У Лины от таких новостей даже рот открылся.
– Но...но…Это…Не…
– Конечно не думаю, что дети из этого приюта могли такое сами купить. Во-первых, денег таких нет, хотя находчивость проявить и можно. Во-вторых, надо места знать, где приобрести. Обронил, скорее всего, похититель твоей сестры, когда что-то вынимал из карманов. Не заметил потерю, а девочки нашли. Отдам на экспертизу, чтобы состав узнать.
У нас есть свидетель, не самый надежный, но все же свидетель, который в ночь пропажи Кейли, видел мужчину возле комнаты девочек. Так, что засветился субъект и «наследил».
Кратко пересказала собранную информацию.
Вскоре приехали наши эксперты и с ними мы пробыли на месте почти до самого вечера.
Перед тем как уехать поинтересовалась у одного эксперта:
– Можно хотя бы предварительно что-то сказать?
– Тип резины бывает разных номеров и состава, если по-простому. Состав не стану пока говорить, анализ лучше провести. По ширине отпечатков и профилю через базу можно узнать кто изготовитель покрышек.
– Ясно. Тогда буду ждать результатов. И постарайтесь побыстрей сделать.
– Как сможем. А на счет какой вид машины, то похоже на фургон, причем не новой модели, – перед уходом, добавил мужчина.
В ответ ему кивнула, еще побыли и вскоре поехали обратно на работу.
Продолжение следует...
* Спасибо за консультацию по вопросам машин. Кто проводил быстрый экскурс для "чайников" поймет.))
Кейт Картер:
Скотланд-Ярд.
Едва успели перешагнуть порог, как на пути возникает какой-то незнакомец и быстро говорит:
– Кейти Холмс? Это вам поручено снова расследовать дело о приюте Барри и Миранды Лонгиер?
– Кто вы? Что Вам надо? И почему задаете такие вопросы? – резким спрашиваю тоном.
– Этот приставучий журналюга дожидается вас уже целый час и не хочет уходить. Пронюхают своим длинным носом что-то и жаждут потом узнать все из первых рук, – сказал охранник на входе.
– Меня зовут Даррен Рейнольд. Уделите мне от силы полчаса вашего времени. Вам объясню причину своего прихода и даже, может, помогу вам в этом деле, – не обращая внимания на едкие замечания по своей персоне. – Только, давайте найдем тихое место без посторонних.
Беглым взглядом окинула стоящего: полной комплекции, ростом около метра семидесяти, усы на круглом лице, голубые глаза, кудрявые светлые волосы. На вид лет пятьдесят или чуть старше.
Одет в джинсы, рубашку, джемпер. Из верхней одежды – куртка. В руках кепка и папка для документов.
– Хорошо. У вас ровно пятнадцать минут. Пройдемте.
Не стала вести журналиста к себе в кабинет, нашла свободную допросную комнату.
Предложила ему присесть.
– Вы что-нибудь слышали о тайных обществах? – начал мужчина.
– Иллюминаты, у которых на долларах свои знаки, Масоны, Розенкрейцеры (Орден Розы и Креста)*, это могут быть еще не все тайные группы, – перечислила те, что вспомнились.
– Вы правы, список далеко не весь. Есть, например, Тайный Орден Великого Пантеона.
– Орден? Как Тамплиеры? Или Орден Мальтийского креста?*
– Вроде того, только это не духовно-рыцарский, основанный когда-то на Святой земле.* Может и был когда-то, но теперь вряд ли.
– Что, Орден Пантеона проводит ритуалы призывая «темные» силы наградить их простых смертных бессмертием, – хмыкнула в конце ответа.
– Я бы на вашем месте, так не смеялся. Про этот Орден много кто пытался узнать, войти в их круг, но безуспешно. Они не допускают никаких утечек информации о себе.
– Теперь, с большой долей вероятности последует «но»…
– Вы догадливы. У меня есть имена и не просто каких-то там приспешников, а тех, кто стоит во главе Великого Пантеона и снимки этих людей.
– Как же у вас это получилось? – наклонилась вперед. – Подкуп? Шантаж? Уговоры?
– Не совсем мои заслуги. Отец, упокой его душу. Он заслуживает, чтобы его имя было «отчищено» от клеветы! – Даррен, эмоционально воскликнул.
– Сочувствую вашей утрате. Но давайте к делу.
– Тайный Орден существует уже несколько столетий. В него входят: от аристократов с родословной до энного колена, и заканчивая министрами правительства.
Затем мужчина открыл папку, достал оттуда что-то сложенное и фотографии.
– Мой отец был главный редактор в одном из известных газетных изданий. Ему часто приходилось по работе или по другому поводу общаться разными людьми. Как-то судьба свела его с представителем высшего света. Поводом было жесткое обращение с животными в одном из приютов. Инициативная группа защитников, приняла решение провести митинг, когда средства массовой информации и власти никак не отреагировали на их многочисленные жалобы. Это принесло результат.
«Бабахнуло» так громко, само лицо тут же стали подозревать. Здание тогда еще (позже было продано) принадлежало ему, сдавал – площадь в аренду. К тому же этот приют тогда выиграл контракты для оказания «ветеринарных услуг» на сумму несколько миллионов!
Тут же множество вопросов: Средства были выделены под определенные нужды, почему не следили за их целевым использованием? Или знали, но скрывали?
Осуществили как в народе говорят: «распил бабла» между собой и каждый был доволен, а на приют и животных наплевать? Кто ответственный за такое оказание «помощи животными?»
И множество других вопросов. Вызовы в полицию и допросы, осаждающие всюду журналисты, статьи в газетах на первых страницах, телевидение каждый на свой лад трактовали ситуацию.
Новый знакомый обратился с просьбой в очистке от «грязи» его доброго имени.
– Аристократ решил на свою сторону известное издание газеты перетянуть, очень умно. На первых парах, наверняка, ополчились многие, – сделала вывод.
– Да. Отец пообещал разобраться и по возможности написать объективную статью. Не «очерняющую» такое известное лицо.
Это заняло время, пока вели журналистское расследование, газета взяла у личности интервью, отца даже однажды, пригласили на ток-шоу.
– И, так, понимаю, «плоды» это принесло, – спросила у Рейнольда.
– Верно. С публичной личности были сняты все обвинения. Он после этого открыл даже два центра помощи бездомным и больным животным.
– Прям святой, – добавила с сарказмом.
Не верю, потому что в такое явление. Оно редкое само по себе, а уж среди «верхов» и подавно.
– Да уж. После этого они при случае встречались на разных приемах или мероприятиях. Однажды, даже пригласил отца к себе на день рождение.
Тогда ему и предложили вступить в их «клуб избранных». Это позже уже станет известно, что он стал одним из членов Тайного Ордена Великого Пантеона и чем там занимаются.
Мой отец, выслушав предложение, обещал подумать. Ему тут же намекнули, что такие предложения два раза не делают.
К тому же руководитель газеты, где работал отец, сказал, что вращаться в таких кругах, значит быть в курсе всех событий. Возможность узнавать новости из «первых рук». Это повысит тираж и вообще сулит множество преимуществ.
В общем под давлением и отчасти гордыни дал свое согласие.
– А становиться все интересней, – заметила. – И что дальше?
– Какое-то время шло все хорошо. Даже успешно. Пока он не узнал, что аристократ все же был замешан в том скандале о приюте с животными, их некоторые цели, так же про похищения детей и что с ними делают. Но решил собрать как можно больше информации, напечатать в газете статью.
– И был пойман, что называется на «горячем». Обычно, когда близко к чему-то подбираешься и вот-вот узнаешь, кто-то или что-то ловят, – подвела итог.
– Перед тем как свершился акт циничного предательства, отец успел собранные документы спрятать в сейфовой ячейке.
Статья была напечатана, только результат вышел не тот на который рассчитывали. Разразился скандал, на издательство чуть не подали в суд за клевету, что они порочат честь и достоинство известного лица.
Чтобы не доводить до громкого процесса, было подписано мирное соглашение между двумя сторонами. К тому же пришлось опровержение напечатать, вот почитайте, – протянул сложенную газету. – И публично извиниться.
Отца, конечно, же уволили с работы. Он тяжело это переживал. Пытался доказать обратное, но подорванное здоровье дало о себе знать. Вскоре его не стало.
Хочу с вашей помощью «очистить» имя Аллистера Рейнольда – так звали отца,
от не справедливого позора.
Развернула выпуск печатного издания и прочитала статью. Да уж «проехались» мистеру Рейнольду хорошо.
– А вот список лиц, – подал следом листы. – Вы, наверняка, увидите, среди них, которые на слуху.
– Тут есть даже близко знакомые. Особенно фамилия Гроссмейстера Тайного Ордена, –проговорила тихо, смотря на имена и фамилии.
– Один лорд, – указал пальцем на строчку в списке, – был «благодетелем» моего отца.
– Где-то уже слышала про эту фамилию Олджер-пятый.
– Он один из последователей Тайного Ордена Великого Пантеона. Его предки еще были в нем. У него есть сын тоже зовут Генри Улфррид Кветин-Олджер-пятый – только прибавляется младший.
– Это чтобы не фантазию не напрягать одинаково своих детей называют? Добавляя только следующий порядковый номер, – хмыкнул, молчавший до этого Саймон.
– Нет, чтобы родовое имя продолжалось, указывало на то из какого аристократического рода (если из него) происходит. «Умник», – пояснила вместо меня, стоящая здесь же Лина.
Ох, потреплет еще нервы этот заносчивый стажер, – подумала про себя.
Сам разговор с Дарреном Рейнольдом после краткого обсуждения был закончен. Заодно сделала копии с принесенных документов, не помешает.
Затем проводила его до выхода и договорились, что созвонимся.
Саймона отпустила домой, Уотсон тоже, а сама поднялась в кабинет, чтобы документы в папку положить и еще кое-что сделать. Да так и осталась ночевать на работе.
Продолжение следует…
Даррен Рейнольд
*
Иллюминаты — (от лат. illuminati — что означает «просвещённые») — название, под которым в разное время были известны различные объединения оккультно-философского толка [как пример: деизм с основами иезуитских идей]. Данный термин часто используется в теориях заговоров, предполагающих существование некой тайной организации, негласно управляющей историческим процессом.
Масонство — (франкмасонство) — движение, возникшее в XVIII веке в виде закрытой организации. Масонство берет свое начало из малоизвестных истоков в конце XVI — начала XVII века, предположительно — оперативных цехов каменщиков.
Орден Розенкрецейров [«Орден Розы и Креста» аббр.: O.’.R.’.C.’] – теологическое и тайное мистическое общество, предположительно основанное в период позднего средневековья, возникшее примерно в XVII веке.
Тамплиеры (фр. templiers — «храмовники»), также известны под официальными названиями Орден бедных рыцарей Христа, Орден бедных рыцарей Иерусалимского храма, Бедные воины Христа и Храма Соломона. Духовно-рыцарский орден, основанный на Святой земле в 1119 году, небольшой группой рыцарей во главе с Гуго де Пейном после Первого крестового похода. Второй по времени основания (после Госпитальеров) из религиозных военных орденов.
Мальтийский орден — рыцарский религиозный орден Римско-католической церкви. Старейший в мире рыцарский орден.
Святая земля — часть территорий современного Государства Израиль (до 1948 года — Палестины). Является святыней трёх авраамических религий: иудаизма, христианства и ислама.
P.s.
Если у кого-то возникнет вопрос, откуда автор поста столько тайных сообществ узнала, то просмотр канала "Дискавери" и целой серии передач рассказывающих о тайных обществах не прошел бесследно.))) Ну и в интернете поискать статьи пришлось.
Аврора Арчибалд:
- Так ты всегда такая грубая?
- Вообще-то это я такая добрая.
Мне как девушке, созданию тонкочуЙствующему, нежному и ранимому от природы нравится, когда мужик ведет себя как четкий мэн. Потому что ныть, психовать и т.д. по списку я сама неплохо умею и практикую. А вот настоящий мужчина в любой ситуации в должен оставаться мужиком, не скатываясь до уеносца обыкновенного. Сие философское отступление зафиналю тем, что агент Джонни Эллиот таки снискал мое уважение за последние несколько проведенных вместе часов.
Включив королеву драмы, я рыдала о судьбе бедной котички на плече у врага из бюро, вдыхая его парфюм. Обоняние определило сигаретный дым, тяжелые древесные и терпкие коньячные ноты. Еще капельку чего-то сладенького туда добавить, и я бы точно его съела. А так пришлось уныло косить на проплывающий мимо природный пейзаж, пока машина не въехала на Манхеттен и впереди не замаячила кофейня.
- Горячий шоколад, - глядя на Джонни умоляющими зелеными глазами, заканючила я.
- Аврора, у нас нет времени, - попытался напомнить он о том, что мы тут не на прогулке, а спасаем зверинец.
Я в курсе, родной. И отрабатываю свою часть операции как лучшая актриса Бродвея. Поэтому, шмыгнув носом, вздохнула горестно и печально, отвела глаза и принялась считать про себя, зная, что агент Эллиот, как любой нормальный мужик, сломается. Давить на жалость долго не пришлось, автомобиль притормозил у общепита, дверка водителя хлопнула чуть громче нужного, выдавая раздражение, когда сам он отправился за напитком.
- Надо остановить вон там, - я указала пальцем в здание, когда мы, посетив первый питомник, подъезжали ко второму.
- Зачем? – не понял Джонни, не обрадовавшись очередному промедлению.
- Ну надо, - я вновь опустила ресницы и добавила тише, - в дамскую комнату мне.
А после третьего питомника путь пролегал через центр города, где на оживленной улице пестрили витрины бутиков. Вместе с Самантой мы часто посещали их, оставляя там кругленькие нажитые непосильным трудом суммы. Так сказать, отрывали от сердца заработанное клубом «Элит», чтобы порадовать себя новыми дизайнерскими тряпочками и украшениями с камушками в золотой оправе. Что еще, как не шубка из песца и сережки с бриллиантами, может порадовать девушки? Только настоящее мужское поведение.
- Остановите! – я закипишила и задергалась, подпрыгивая на своем кресле.
- Что еще случилось? – прорычал агент Джонни Эллиот, походу обдумывая, как бы легче придушить и где бы безопаснее прикопать меня.
- Вы не понимаете, Крис. Сегодня в продажу поступило французское кружево. Я должна купить его на панталончики.
Познакомившись с моими актерскими умениями, державшийся бодрячком агент с наружностью секси дровосека, как минимум должен был возненавидеть весь женский пол. Но все же, стоически перенеся этот день (видно есть в бюро действенные методы подготовки специалистов посредством ознакомления с антистрессовыми тибетскими мантрами), он доставил меня домой в целости и сохранности. Одну, потому что Виски и Джович, увы и ах, не нашлись. Напоследок мне не мешало бы показать бурю чуЙств во всей красе, чтобы рыдания навсегда стали одним из кошмаров спецагента, но пожалела. И себя, и его. Нечего бездарно разбазаривать талант.
Дом родимый дом
В особняке царит ленивый вечерний дзен, который бывает только в приличных домах Нового света. Все как в произведении «Великий Гэтсби» с невесомым тюлем, хрусталем под потолком и диваном, на котором лежит систер. Вернувшаяся с задания Сэм попивает кофе с эклерами; живая и иссесно невредимая Виски спит на лежанке с подогревом; а Джович, попахивая клубничным шампунем, грызет сахарную косточку. Идиллия, которую хочется запечатлеть на холсте красками и повесить в рамке на стену.
- Душ, ужин, массаж, - оценив мой усталый вид, сестра выдает рецепт релакса.
- Да, именно в таком порядке, - плюхаюсь рядом с ней на диван. – Я там кружавчиков накупила для белья. Агент помогал выбрать.
- Ты зло, - смеется заливисто Саманта, живо представляя себе мистера Эллиота, топчущегося со мной в женском отделе.
- Предпочитаю быть заюшкой, - не соглашаюсь с ней и ловко стаскиваю с подноса последний эклерчик. – Пошла на терапию.
После получаса в ванной и сытного ужина, но увы, без массажа, ибо дел невпроворот, спускаюсь в гостиную, где компанию Саманте составляет крестный. Он с использованием мудреных научных терминов инструктирует ее, изредка указывая на небольшие устройства, разложенные на стеклянном столике. По виду понимаю, что это очередные изобретения талантливого человека, которыми он гордится не меньше, чем нами любимыми. И раз Сэм входит в курс дела, то я пока могу спокойно поспать под мурлыканье Виски, прыгнувшей на колени.
Квартира агента Джонни Эллиота
Только честные агенты бюро могут хранить ключ от входной двери своей квартиры под ковриком. Видимо очаровательным блондинкам красть там нечего кроме понравившегося парфюма и пары белых мужских рубашек, очень нужных при наличии клептомании. Очевидно, что жилье временное, глубоко конспиративное, поэтому никаких излишеств и отличительных особенностей. Эдакая Спарта в центре Нью-Йорка с видом на Бруклинский мост.
Пока Саманта просматривает бумаги, оставленные на рабочем столе, я провожу более приземленный осмотр местности: изучаю содержимое холодильника, подвесных полок с посудой и прочей утварью, шкафчиков с собачьим кормом и прочими консервантами. Ищу спиртное и, понятное дело, не нахожу. Вообще в этом доме нет ничего крепче мужской туалетной воды, которую нахожу переключившись на исследование спальни.
Комната небольшая, светлая, выполненная в бело-серых тонах с двухспальной кроватью, засланной однотонным покрывалом. Снимаю обувь и забираюсь на нее, пробуя на мягкость, но, конечно же, с нашими пуховыми перинами не сравнить.
- Сэм, - зову сестру, - иди сюда.
Заглянув, она ехидно улыбается. Проходит к кровати и, следуя моему примеру скидывает туфли на удобной «рюмочке».
- Попрыгаем, - усмехается Саманта и пробует матрас на прыгучесть. – Присоединяйся.
От этого нехило попахивает детством, но в душе каждая женщина тот еще ребенок. Склонный к капризам, истерикам, преувеличениям и излишней эмоциональности. Да, мы такие, а вы страдайте.
На шум приходит Джович пригламуренный трудами сестры. Уставившись на нас карими бусинками-глазами, он игриво помахивает хвостом, перебирает передними лапами и погавкивает, ожидая приглашения на кровать. Сразу видно, что жизнь у него была тяжелая, и к хозяйской постели он не приучен. Запрыгнул только получив разрешение, когда присела на корточки и похлопала по покрывалу, приглашая к забаве. И всеобщий довольный визг становится только громче.
- Нужно установить устройство Леонардо там, - тыкнув пальцем в угол между комодом и стеной, говорит Сэм. – И будем смотреть кино.
- Это синхровидеофон? – с изумлением смотрю на прямоугольник на ладони. – Доделал? Опробовал? Работает?
Синхровидеофон – это изобретение нашего гениального крестного. Он передает видеосигнал другому изобретению, находящемуся в кабинете Леонардо, которое показывает картинку и звук. Хорошо придумано, интересно и познавательно.
- Проверим на практике, - спрыгнув на пол, сестрица обувается, застегивая ремешки.
- Надо еще над письменным столом, - предлагаю я еще одно место, следом за сестрой слезая с постели.
- И в ванной, - кивнув, соглашается Сэм.
И снова дом
Оставив четверолапого агента на кровати хозяина, мы выполнили квест по внедрению синхровидеофонов и поспешили домой, не представляя даже, что нас там ожидает. Навстречу машине выбежала взволнованная до крайности Розана, едва дождавшись, когда та притормозит, и восторженно затараторила:
- Девочки, где же вы столько пропадаете? У нас гость! Жених! Ожидает в гостиной, поспешите.
Мы с сестрой непонятливо переглянулись. Жених? Один вот на нас троих? И что за дурка? Как нам его делить?
Адам Фостер:
Гул желания отдает мелкой вибрацией в груди. Время в пути до виллы течет слишком медленно. Возбуждение горячит кровь, и следом изнутри поднимается раздраженная злость. На серии преград, на медлительность водителя, на попытки сопротивления любимой в моих объятиях, которую хочу здесь и сейчас. Звон горстки монет, следом более сильный, чем следует, хлопок пассажирской двери, и свежий воздух, принесенный морским бризом, обдает мое лицо, почти не освежая. Делаю глубокий вдох и, крепко прижав жену рукой к своему боку, быстро поднимаюсь по ступеням, пытаясь чуть ли не в одно мгновение преодолеть их. Но только лишь отступаю на шаг, чтоб подхватить и перенести Арлин через порог, она дергает ручку на себя и сама входит в дом.
Глухое рычание срывается с моих губ, а счастливый голос Моники с последующим длинным монологом об успешных съемках лишь добавляет черных красок моему нетерпению. Пытаюсь контролировать выражение лица и слежу за дыханием, пока девушки разговаривают, а точнее любимая весьма доброжелательно - я сейчас так точно не смогу, - пытается избавиться от ненужного свидетеля. И это ей удается, хотя в то, что мы действительно будем с Моникой пить вино при таких обстоятельствах, может поверить лишь безумный. А как бы то ни было, агента Арли я глупой не считаю.
Только лишь возмущающаяся себе под нос Моника скрывается за поворотом, любимая разворачивается ко мне и целует, крепко прижимая свои мягкие губы к моим. Другого знака мне и не нужно, чтобы тут же обхватить женское тело руками и прижать к первой попавшейся вертикальной поверхности. Я крепко стискиваю упругие ягодицы и подтягиваю жену к себе. Лишь бы ближе ощущать и чувствовать податливую нежность женского тела. Следующий мой выдох срывается на рычание от затапливающей сознание жадности, и я толкаю язык глубже меж пухлых губ, в желании вобрать в себя все, что любимая может дать.
- Кхм... - голос агента звучит несколько насмешливо - так она, видимо, пытается сгладить неловкость ситуации, - не могли подождать, пока я унесу свои кости отсюда?
- Счастливого пути, Моника, - произношу медленно, чуть ли не по слогам, чтобы не сказать то, что реально обидит и заставит с громким хлопком уйти, если не с работы, то просто из этого дома. Но даже головы не поворачиваю в сторону агента, мой взгляд прожигает страстью голубые озера любимых глаз.
Передышка в ожидании, когда хлопнет входная дверь, и я подхватываю жену на руки, уверенными шагами направляясь в сторону спальни. Длинные завязки платья спускаются до поясницы, и я дергаю их, чтобы избавиться от преграды в виде ткани. Любые помехи готов прошибать сейчас. Собственнические инстинкты делают меня похожим на зверя, который тащит свою добычу в логово и ни за что не даст ей выскользнуть. Хватит промедлений, обусловленных правилами приличия. Только я и она. Кожа к коже.
- Адам, что ты делаешь? - Арли смеется, поглаживая мои плечи ладонями и крепче прижимаясь. Она ластится кошкой и щекоча водит носом по шее моей.
- Муж должен перенести жену через порог, - категоричность напитывает мой голос силой, - а поскольку ты вбежала в дом сама, остается только спальня, как оставшаяся часть дома с порогом, - некоторая обида сквозит в моих словах. Отчего-то мне важны все эти традиции, подчеркивающие и утверждающие мой новый статус мужа.
- Муж мой, я люблю тебя, - сладкий шепот и протяжное касание губ пониже уха, словно Арли одолевает то же желание отметить своими прикосновениями, что и меня. - До безумия люблю.
- До безумия и еще сильнее, - делаю шаг в спальню, переступая порог, и опускаю жену на пол, а после с нажимом провожу по ее плечам, убирая помеху платья и тем самым открывая для себя идеальное женское тело. Зрелище спадающей к ногам льняной ткани вынуждает словно отщелкнуть что-то в мозгу.
“Моя. Теперь по-настоящему моя.”
- Всегда твоя, - Арли невольно озвучивает мои мысли и делает шаг ко мне, сокращая разделяющее нас расстояние. Ее проворные пальцы начинают расстегивать пуговицы рубашки, а как только последняя из них поддается манипуляциям, жена прижимает губы к моей груди, окидывая теплом своей нежности и любви. Мышцы невольно напрягаются под прикосновениями, и налившийся кровью пенис грозит пробиться к своей доле ласк даже через преграду брюк.
Ощущения шелковистой кожи упругой женской груди, на которой тут же смыкаю ладони, горячат кровь и вынуждают меня стиснуть мягкую плоть сильнее, срывая с губ любимой протяжный стон. Пульсирующие вершины сосков словно тянутся к моим прикосновениям, и я пропускаю тугие комочки меж пальцев, а затем прокручиваю, слегка оттягивая на себя, пока Арли расстегивает ширинку, выпуская из плена напряженный член. Резко выдыхаю носом, ощущая, что мне мало этих невинных прикосновений, мало хриплых стонов любимой и мало ее - хочу ощущать безумие желания кожей. Скольжу ладонями вниз, изящные изгибы мимолетно оглаживая, чтоб в следующий момент подхватить под ягодицы и опрокинуть жену на мягкую постель, нависнув сверху.
- Муж мой, - Арлин выгибается, выставляя свое тело моему жадному взгляду и заманивая к себе. - Иди ко мне, - на пару ударов сердца жена сводит ноги вместе, но лишь затем, чтоб скинуть кружево трусиков и раскрыться сильнее.
Блестящие от выделившейся влаги створки лона манят, и я накрываю горячую промежность ладонью и толкаю пальцы в обволакивающий жар. Пульсирующий комочек клитора, как струна музыкального инструмента на теле любимой, и учащенное дыхание, перемешанное с хриплыми стонами - словно сладкая мелодия, издаваемая при каждом скользящем движении руки. Накрываю жену своим телом, впечатывая себя, и добавляю к протяжным звукам наслаждения свое жадное рычание.
- Моя, - поцелуй-укус, оставляющий метку на шее Арлин, и сжатие щедро покрытого влагой клитора, - моя.
Нежность ее кожи под моими губами, пряный вкус - на языке, а пульсация учащенного сердцебиения - под пальцами, которые я раз за разом толкаю глубже в принимающую вагину. Все принадлежит мне, каждая клетка восхитительного тела жены моя, и безумное желание взять все и сразу туманит сознание.
- Адам, хочу тебя, хочу, хочу, - мольба срывается с губ Арли, а неконтролируемые движения бедер навстречу без слов подтверждают это бездумное желание. - Хочу.
Стремление любимой ко мне, к моим прикосновениям, жажда ощутить меня внутри резонируют в моем мозгу, и я накрываю ее губы ртом, втягивая ее воздух на полные легкие, и, еще раз скользнув пальцами по влажным складкам, дергаю бедра жены на себя, чтоб втолкнуть раздутый от сдерживаемого желания член в мягкое лоно.
- Мо… я… - произношу по слогам, снова и снова врываясь и покоряя.
Подталкиваю любимую под попу навстречу глубоким толчкам, раскрывая сильнее и будто пытаясь очутиться целиком в горячих объятиях ее плоти, а после скольжу с нажимом ладонями по ее бедрам, поднимая их выше, и, просунув руки под ее коленями, чуть ли не складываю пополам. Ощущать ее открытость, доверие и согласие для любого рода взаимных наслаждений необходимо. И она, не контролируя себя и полностью отдавшись чувствам, жмет меня к себе, путая пальцы в волосах и царапая ногтями шею и плечи, словно вторя моему желанию в жажде единения и наполненности.
Губами скольжу по ее подбородку, разрешая сделать несколько судорожных вдохов, и спускаюсь по изгибу шеи к груди. Алые ягоды сосков напряжены и выставлены для ласки. И я не заставляю себя долго ждать: сжимаю губы на острых вершинах, сопровождая серией мощных толчков и ощущая, как моя жена дрожит от переполняющих чувств, готовая соскользнуть за грань удовольствия. Но слишком рано, мне хочется подарить Арли наслаждение, которое будто выбьется моим именем у нее в подсознании. Провожу ладонями по ее предплечьям к запястьям, поднимая ее руки над головой. Мои пальцы тут же переплетаются с ее, а полная грудь еще ближе оказывается к моим губам. Жадные поцелуи, покусывания, и россыпь розовых отметин уже украшает нежную кожу, но я шире расставляю свои колени, упираясь ими в постель, чтоб резче и мощнее накачивать любимую собой.
В какой-то момент мне до дрожи хочется увидеть, как розовые створки лона поддаются вторжению, и я стискиваю одной рукой щиколотки Арли и отклоняюсь, чувствуя, слыша и видя, как член снова и снова заскальзывает в вагину, а мошонка шлепает по промежности, лаская анус. Эта возбуждающая картина вынуждает мое сердце колотиться о грудную клетку и гнать кровь бешеным потоком по венам.
- Моя, - удар, и я вижу, как жена подается навстречу, шепча: “Да!” - Моя! - и снова стон-согласие с ее губ в ответ, а затем хриплый шепот:
- Только твоя, - любимая обхватывает свои щиколотки руками и разводит ноги в стороны, не отрывая взгляда от моего лица. Обвожу каждый сантиметр ее тела, подмечая и припухшие от поцелуев губы, и острые вершины сосков, и блестящие от влаги складки вагины, принимающей мою плоть по основание.
- Ты сводишь меня с ума, - еще один толчок, и я накрываю губы Арли, раскрывая их и углубляя поцелуй. Бездумно трахая и подчиняя языком, членом, чтобы забрать все себе. Все, что может дать. И даже больше.
Мелкая дрожь пронзает тело любимой, и я замираю на мгновение, чтоб за шаг до наивысшей точки наслаждения, сказать то, что на душе:
- Я... люблю... тебя…
Широко раскрытые глаза любимой, так, что блеск лунного света из-за моей спины отражается в них, изогнутое, словно лук, тело во власти наслаждения, и судорожные сокращения внутренних мышц, подводящие и меня к краю. Окутывают, оглаживают по всей длине и выдаивают, высвобождая. Спазм на пару ударов сердца сковывает мои напряженные мышцы болью, но после семя выстреливает мощным потоком, принося вместе с чувством свободы тепло единения и безграничной любви. Крепкие объятия, одно дыхание на двоих и соприкосновение кожа к коже - только так правильно.
- Теперь ты никуда от меня не денешься, миссис Фостер, - усмехаюсь, смотря в затянутые пеленой удовольствия глаза жены, и целую, оставляя на ее губах словно печать принадлежности.
Каролина Таунсенд:
Наша небольшая команда быстро собирается и покидает кабинет. Мне не терпится поскорее прибыть в приют, поскольку в глубине души лелею надежду услышать на месте, что это ошибка и на самом деле Кэйли всё ещё там и никто не похищал её. Перепутали? Дезинформация? Не знаю, но мне хочется лелеять эту надежду. На выходе из здания, погруженная в свои мысли, в спешке не замечаю, как налетаю на одного из детективов нашего отделения. К сожалению не помню его имени, но внешность у него весьма примечательная из-за шрама, который отчётливо появляется у него на лице, когда мужчина улыбается.
– Простите, – смущённо извиняюсь и, ненадолго забывшись, пячусь назад.
– Ничего страшного, – слышу вдогонку и, не знаю почему, не могу отвести взгляд от его лица. Несмотря на дружелюбное отношение, в нём читается что-то неприятное и отталкивающее. Правда, не могу понять, что именно. И только тогда, когда спиной упираюсь в дверь, вспоминаю, куда направлялась, разворачиваюсь и ускоряю шаги, в намерении нагнать своих коллег.
Детский приют – убежище для самого незащищённой части населения. Место, где потерявшие кров и защиту дети могут найти пристанище, где обязаны обеспечить безопасность и надёжное пребывания каждому ребёнку, который по воле судьбы оказался в этих стенах. Но приют «Барри и Миранды Лонгиер» является беспрецедентным исключением.
Сейчас у меня нету времени на то, что бы сетовать на судьбу, считая необходимым должным образом сосредоточиться на создавшихся проблемах. Хотя требуются неимоверные усилия, что бы подавить злость и негодование, вот-вот готовые обрушиться на няню, которая имела наглость изъявлять нежелание сотрудничать с нами. Очевидно, её не трогает и не интересует судьба пропавших детей, иначе волнение, бесспорно, отразилось бы на лице Нэнси. О чём я, всё же не вытерпев, сообщаю ей. Дабы избежать моей перепалки с мисс Хизер, детектив Холмс, в надежде наладить диалог и направить расспросы в нужное русло, поручает нам с Саймоном исследовать округу. Первый порыв протеста сдерживаю с трудом, поскольку хочу собрать побольше информации о самой Кэйли, да и перспектива остаться наедине с Саймоном не особо радует. Но прекрасно понимаю, что не имею права безгранично пользоваться добротой Кейти и поэтому молча подчиняюсь.
Всё тот же двор: безжизненный и бесцветный. И здание, которое больше похоже на заброшенное помещение, нежели детское учреждение.
– И как только позволяют здесь жить детям? – Впервые за время нашего знакомства слышу от Саймона разумную фразу и полностью разделяю его мысли. Неужели его волнует, что происходит вокруг? Это что-то невероятное либо я плохо знаю его. Из-за удивления немного дольше обычного смотрю на него. Прижимаю к груди блокнот, который так и не пригодился, и вздыхаю:
– Я поднимала на днях этот вопрос в соцзащите. Обещали не оставлять без внимания мои жалобы. Судя по-всему, ничего так и не предприняли. Странно, правда?
Саймон исподлобья смотрит на меня, но судя по выражению его лица, так и не проникается моими словами. Не знаю почему, но смущаюсь, отворачиваюсь от него и начинаю изучать окружающую меня обстановку. Чувствую неловкость из-за того, что на мгновение поверила, будто могу наладить с ним контакт. Но, понимая, что первая попытка была напрасной и, самое ужасное, глупой, разворачиваюсь и иду в противоположную сторону, стараясь подавить внутренне смущение. Для этого не нужно особых усилий, поскольку мои мысли о Кэйли и маме заполоняют собой абсолютно всё. Ситуация кажется безысходной, и, если я дам слабину, то отчаяние поглотит меня с лихвой. Не могу себе это позволить. Поэтому приходится прилагать титанические усилия, чтоб держать себя в руках. Кажется, всё бремя мира сейчас опустилось на мои плечи, и нет того, к кому могу себе позволить побежать и просто поделиться своими проблемами, просто выговорить терзающие меня мысли и услышать в ответ слова успокоения. Знаю, стоит обратиться к Кейти, и она сделает для меня всё возможное, но уже и так чувствую неловкость, что я взваливаю свои проблемы на малознакомого человека, который и так оказывает мне всевозможную поддержку.
Погружённая в свои думы, я шагаю по пыльной дорожке, обходя ветхое здание вокруг, и только благодаря хорошей бдительности вовремя останавливаюсь, заметив следы на заднем дворике. Ещё чуть-чуть, и я бы затоптала драгоценные улики. Конечно, не факт, что их оставили преступники, но сейчас важна каждая деталь, после которой может появиться маленькая надежда на зацепку.
Видимо заметив меня, Саймон приближается и тоже замечает следы.
– По первому взгляду можно определить, что это внедорожник, – начинаю комментировать увиденное, – а след от ботинка принадлежит мучены со стопой 43-45 размера. И…, – я замираю.
Внедорожник? Неожиданно в памяти всплывает последний день, когда мы с сестрой возвращались вместе домой. Как она остановилась у незнакомой машине и начала беседовать с неизвестным мне водителем. Эту важную деталь из-за нахлынувших событий я упустила из виду.
– Уотсон, для меня не секрет, что ты не упустишь возможности блеснуть умом, но не заставляй меня напоминать, что тебя отстранили от этого дела, – язвительный голос Саймона выводит меня из раздумий.
Совладев с эмоциями, усмехаюсь:
– Как вижу, особых усилий и не понадобилось.
О находке докладываем детективу Холмс. При Кейти Саймон и не пытается язвить и, как ни странно, молча делает свою работу.
Когда приезжают специалисты, я отхожу в сторону только ради того, чтоб детективу Холмсу не сделали ненужное замечание из-за меня. Делаю необходимые заметки в блокноте, звоню в больницу и узнаю, что мама уже пришла в себя. Только долгожданная новость не приносит ни чувства радости, ни облегчения. Ведь мне придётся пояснять маме, где сейчас находится сестра. Девочку-радость, от присутствия которой всё вокруг играло яркими красками, чей звонкий голосок заставлял улыбаться всех, кто находился рядом. Мне так не хватало сейчас её заразительного смеха. Присутствие Кэйли жизненно необходимо не только для меня, и, остаётся надеяться, мы сможем вовремя найти её, что б не пришлось оправдываться перед мамой, почему мне не удалось уберечь человечка, который так нуждался в моей защите.
Сидя в стороне и наблюдая за окружающими, можно заметить больше, нежели будешь вовлечена в оживлённый рабочий процесс. Моим объектом наблюдений не являлись следователи и методы их работ. А обшарпанное здание и его юные обитатели. Я вижу, как после обеда ребята выходят на прогулку, как они, благодаря своей детской непосредственности, могут жить и радоваться, не смотря ни на что. От меня не ускользает и то, как Нэнси уделяет особое внимание одному из ребят. Мне даже удаётся наладить контакт с ними в момент, когда дети ненадолго остаются без присмотра, и заодно поболтать с некоторыми из мальчишек. Они ничего путного мне не сообщают, но узнаю от них, что за недолгое пребывание здесь Кэйли запомнилась многим, и они делятся надеждами, что моя сестрёнка вместе с остальными друзьями вернутся к ним. Я тоже надеялась, что Кэйли вернётся, но не к ним. Не к ним…
В процессе недолгого общения, всё время думаю о машине на пороге нашего дома. Кому она принадлежала и кем был тот знакомый незнакомец? Остаётся сожалеть, что из-за взволнованности не запомнила не только номер, но и марку машины. Инфинити? Рендж Ровер?
Кейти прекрасный учитель. Я быстро перенимаю навыки и усваиваю полученные уроки. И успела за этот короткий промежуток понять, что в нашем деле абсолютная честность и полное соблюдение всех норм законов не всегда помогают в работе.
– Во что ты меня втягиваешь? – Беспокойство в глазах женщины напротив очевидно.
Не долгое молчание, во время которого я подавляю остатки сомнеий.
– Не переживай. Ты справишься. Я знаю.
Не легко было не только планировать, ни излагать свои мысли и планы действия. Но это могло помочь сдвинуться расследованию с мёртвой точки и приобрести реальные улики.
Переступая порог клиники, я уже думаю о способах оплаты дальнейшего лечения мамы. Понимаю, что тех незначительных грошей, которые имелись у нас на счету, недостаточно ни для чего. И трезво анализируя всю ситуацию, понимаю, что, в лучшем случае, придётся влезать в кредит. Ещё вчера врачи недвусмысленно намекали на данную проблему, я же обещала найти выход, только ни тогда, ни сейчас не могу дать никаких гарантий, которые от меня требуются. Дружелюбная улыбка на лице доктора немного удивляет. Его хорошие прогнозы по лечению мамы радуют и меня. После недолгой беседы, помня о своём обещании, приступаю не к самой приятный части нашего разговора:
– На счёт выплаты, – смутившись, оглядываюсь по сторонам. – Я… я не забыла, но обещаю на днях решить этот вопрос.
– Не переживайте, – врач ободряюще обнимает меня за плечо. – Этот вопрос уже решён.
– Как? – Останавливаюсь и удивлённо смотрю на него..
Но мой вопрос так и остается без ответа из-за начавшийся суматохи после срочного вызова доктора.
Отстранение от работы вносит свои коррективы в мои действия. Ограниченный доступ к делу сковывает и напрягает. Особенно потому что мысленно я перебираю все имеющие улики, касающиеся приюта. Сейчас я пишу отчёт по другому делу, но всё равно не могу сосредоточиться на данном процессе. И когда появляется Кейти, очень радуюсь тому, что она одна, поскольку это позволит нам обсудить её вчерашнюю беседу с мистером Рейнольдом. Его показания, которые на первый взгляд не могли иметь никакого отношения к делу о приюте, очень впечатлили и взволновали меня. Если нам удастся вычислить, чем занимается Орден и разоблачить всех его членов, то разразится неслыханный общественный скандал.
– Откровение Рейнольда было внушительным, – начинаю я разговор. – Тебе ещё удалось разузнать что-то новое?
Но вошедшая женщина, в сопровождении секретарши, ставит конец на ещё не начавшемся разговоре. Мы с Кейти удивлённо переглядываемся при виде заплаканной Нэнси, которая, даже не поздоровавшись, сразу начинает причитать:
– Мой мальчик пропал! Мой мальчик! Помогите! Я вам всё расскажу.
Я смотрю на Холмса и отвожу смущённый взгляд в сторону. И как только удаётся совладеть с эмоциями, открываю блокнот, беру ручку в руки и обращаюсь к мисс Хизер:
– Давайте начнём по порядку и с самого начала.
Реджина Таунсенд:
Где-то в альтернативной реальности. Нью-Йорк 1932 год.
«Через четыре недели 18 сентября 1932 года в музее Метрополитен будет выставлено жемчужное ожерелье, принадлежавшее Марии Антуанетте. Помимо 33 жемчужин, великолепное ожерелье, созданное в середине 19-ого века, инкрустировано также рубинами и бриллиантами. Экспонат был предоставлен для экспозиции бельгийским коллекционером Полем Гуттен Форхель!»
Газетный листок вот уже две недели лежал на трюмо среди бесконечных баночек. Каждый день девушка брала его в руки и перечитывала небольшую заметку, которая прошла мимо большинства жителей Нью-Йорка. Гораздо большее внимание привлекали статьи о перестрелке в Бруклине, светском приеме в доме мэра и ограблении Банка Нью-Йорка. Последнюю и Реджина прочитала с большим интересом. Жаль, что журналисты не знали всех подробностей либо оказались не настолько глупы, чтобы написать.
Впрочем, даже если бы обо всем написали, повторить это у Реджины не хватило бы ни смелость, ни характера. Сколько бы раз не преступала она закон, ни разу не убила человека, а при подобных ограблениях без жертв редко обходится. В том случае, о котором писала газета, тоже не обошлось. Погиб один из охранников банка, еще один и двое клиентов банка были ранены.
Именно поэтому внимание на себя перетянула заметка об ожерелье. Если бы удалось незаметно проникнуть в музей и позаимствовать королевское украшение, мечты о благополучной, спокойной жизни без ежедневных тревог о будущем стали бы реальностью. Исчезла бы золотая клетка, которая многим кажется пределом мечтаний…
Реджина Мерфи, будто в первый раз, осмотрела комнату, в которой находилась. Спальня временами напоминала ей безвкусно одетую женщину, уже в возрасте, но пытающуюся молодиться. Стены, обитые розовым шелком, мебель, украшенная аляповатой позолотой, небольшое окно, открыть которое было испытанием на терпение и силу, - все это раздражало девушку. Но, стоило негативным эмоциям подступить, она снова и снова напоминала себе, что жизнь ее могла бы сложиться намного хуже. И не эта комната была бы ее домой, а развалюха в одном из бедных районов города, если бы, конечно, осталась жива.
Вспоминать путь, пройденный от бедной сироты, оказавшейся на улице после смерти родителей, до актрисы мелкого театра девушка не любила. Как хотелось забыть и то, что отнюдь не она оплачивала этот дом.
Стук во входную дверь предвещал то, что она и так знала: он пришел. Как приходил три вечера в неделю, за редким исключением. Осмотрев себя в зеркало, девушка надела сияющую улыбку, привычно спрятав за ней все эмоции, и, радостно улыбаясь, поспешила вниз, в гостиную, где ее ждал гость.
Альберт Олдридж III был, пожалуй, самым приятным из всех мужчин, которых принимал данный дом. Молодой, привлекательный, богатый мужчина, он был едва ли не идеалом джентльмена. Леди высшего света готовы были драться, чтобы обратить его внимание на себя. К их глубокому сожалению, все внимание мужчины принадлежало полностью и без остатка… представителям его собственного пола. Порок, недостойный мужчины, невозможный для наследника известнейшей фамилии Нью-Йорка, сводил его самого с ума, заставляя делать все возможное, чтобы скрыть пагубное влечение.
Мисс Мерфи была лучиком света для мужчины. Умение и привычка держать в секрете все, что бы ни касалось ее покровителей, привлекали едва ли не больше симпатичного личика и прочих физических достоинств. Не будь между ними четко прослеживаемых денежных отношений, Альберт мог бы назвать ее другом. Ему хотелось верить в это, хотя он и понимал, что покупает себе прикрытие в ее лице. Едва ли могли в мужеложстве обвинить мужчину, который больше года содержал в любовницах актрису.
- Альберт, добрый вечер, - девушка вошла в комнату и присела в неглубоком реверансе.
- Реджина, рад видеть вас, дорогая, - взяв ее за обе руки, мужчина поднес их к губам, прикасаясь поцелуем к нежной коже.
Это был самый откровенный жест, который мужчина себе позволял. Их договоренность не включала в себя ничего, хоть немного напоминающего сексуальные отношения. Поначалу она не включала ничего, кроме трех ночей в неделю, проведенных в одном доме, после стали прилагаться беседы за ужином, молчание в гостиной или разговоры в спальне, чтобы наблюдатели, если таковые появятся, могли видеть достоверную картину.
Альберт был единственным мужчиной, поступать в отношении которого привычным образом не хотелось. Совесть и сочувствие не могли помешать воспользоваться сведениями, которые он, не понимая их важности, выкладывал, рассказывая о прошедших днях, но добавляли оттенок горечи, чего раньше никогда не было. Все мужчины любили обсудить, что с ними происходило, какие украшения их знакомые покупали женам и любовницам (часто одинаковые), какие скандалы случались на приемах где они бывали. Саркастичным тоном высказывались про охрану особняков, расписывая слабые места, которые их друзья и не подумали прикрыть. И невольно выдавали этим сведения, которые девушка на после их ухода аккуратно записывала. Ни один так и не понял, что периодические кражи в домах элиты Нью-Йорка, случаются с их подачи.
Но совесть не поможет, когда придется жить впроголодь. Драгоценности, которые дарили мужчины, хороши, но даже в сравнение не шли с тем, сколько девушка выручила, наведываясь периодически по ночам в гости. Банковский счет на имя мисс Дженни Джонс регулярно пополнялся, готовый в далеком будущем обеспечить владелице безбедное существование в небольшом английском городке, где появится убитая горем вдова.
Поддерживать беседу с Альбертом было не трудно, как только девушка поняла, что ничего нового она не услышит, на ней не приходилось сосредотачивать внимание, и можно было обдумывать план, как попасть в музей. Ожерелье обезглавленной королевы позволило бы уехать из Америки, начать новую жизнь вдали от всего, что составляло существование девушки сейчас.
План музея хранился в главном архиве города. Она не бывала там, но знала, как достать желаемое. Подкупить в свое время сотрудника, чтобы он скопировал все чертежи, относящиеся к домам элиты города, было не трудно. Как и повторить сие деяние, когда понадобились чертежи музея. Одна копия хранилась в тайнике вместе с остальными чертежами, необходимыми инструментами, одеждой, деньгами, документами и прочим, что могло понадобиться в случае запланированной прогулки в чужой дом или незапланированного, но вынужденного побега из города. Вторую девушка каждый день в течение последней недели изучала, пытаясь найти способ достигнуть желаемого. Но каждый раз приходила к выводу, что и в первый день. Выводу, который не нравился, которому противилось все существо: ей был необходим партнер.
Проблемой в случае партнерства становилось не столько то, что необходимо было разделить «гонорар», полученный в результате, сколько необходимость довериться постороннему человеку, мужчине, которые в большинстве своем не верили, что девушка на что-то способна. К тому же деятельность, которой они зарабатывали на жизнь, не способствовала доверию как к возможному партнеру со стороны Реджины, как и с его стороны к девушке. Да, у них был некоторый кодекс чести, но никто никогда не утверждал, что не оставлять партнера ни с чем, входит в него. Вся жизнь ее учила молодую женщину, что доверять можно только себе и рассчитывать можно и нужно лишь на себя.
Но сейчас не приходилось выбирать. Да и не было особого выбора: либо рискнуть, либо еще несколько лет жить с ежедневной ролью дамы полусвета. Никто не даст гарантий, что столь удобное сотрудничество с Альбертом продолжится и дальше. А, значит, и выбора особого не было.
Три дня спустя
Центральный парк давно стал едва ли не самым многолюдным местом в городе. Его обожали все: мамы с детьми, старики, играющие в шахматы, шумные компании девушек, которые умудрялись щебетать и одновременно смущенно улыбаться проходящим мимо джентльменам, и почему-то больше всего они все любили его в полдень.
Будь у нее выбор, мисс Мерфи ни за что не пришла бы в парк в это время. Она любила гулять рано утром, когда дорожки радовали отсутствием людей, а тишина позволяла думать о чем угодно. Такие момент были редки, но оттого еще прекрасней.
Сегодня же парк был не местом, чтобы расслабиться и насладиться красотой и спокойствием природы. Он был местом встречи. Встречи с мужчиной, который был пределом ее мечтаний последние дни.
Пианист.
О нем ходило столько легенд среди представителей теневой стороны общества Нью-Йорка, что давно уже было не разобрать, что в этих историях правда, а что заманчивая выдумка. Говорили, что не существует сейфа, который он не мог бы вскрыть, и сигнализации, которую не сумел бы отключить. И, если хотя бы половина всех слухов была правдой (а правдой было все-таки немного больше пятидесяти процентов), именно этот человек нужен был Реджине для визита в музей.
Мужчина, сидящий на скамейке у озера и молча созерцающий водную гладь, никоим образом не напоминал специалиста необходимого профиля. Но за последние годы девушка успела твердо уяснить, что мало кто был похож на того, кем в действительности являлся.
- Вы не против? – вежливо спросила она, останавливаясь возле скамейки.
- Ни в коем случае, - учтиво ответил мужчина, поднимаясь и ожидая, пока девушка присядет.
- Хорошая погода. Нью-Йорку сегодня удивительно повезло.
- Сегодня в целом отличный день.
Мужчина выглядел немного удивленным. Не часто девушки подсаживались, чтобы поговорить о погоде, которая хоть и была хорошей, но едва ли заслуживала подобного внимания.
- Искренне надеюсь, что это так. Господин Шнеерсон, мне нужна помощь в одной деликатном деле и мне подсказали обратиться в эти вопросом к вам…
Джонни Эллиот:
олег оксане не любовник
не хахаль не жених не друг
но все же как то неспокойно
а вдруг?
Вид – слегка придурковатый, глаза – большие, непременно исполненные восторга, улыбка – робкая. Нервно одергиваю рубашку, пока к воротам спешит женщина, среагировавшая на звонок. Она вглядывается, стараясь меня разглядеть, и кажется, что-то сжимает в объемном кармане вязаного кардигана. Пистолет? Или может просто газовый баллончик? Делаю улыбку шире и выставляю букет свежесорванных цветов перед собой.
- Доброго вечера!
- Ночь уж, поди, - недоверчиво смотрит женщина, - вам что нужно?
- Вы, - выдыхаю, чуть подаваясь вперед и заглядываю в глаза женщине, отделенной от меня витыми воротами.
- Как я? – опешив, женщина часто моргает.
- Меня зовут Крис. И я без памяти влюблен в вашу… племянницу.
- Ах! – всплеснув руками, женщина схватилась за сердце, - как же я рада это слышать! Не терпится с вами познакомится! – женщина суетливо открывает пятнадцать замков, пропуская меня на территорию, и подхватывает под руку, - итак, расскажите же мне все!
Не думал, что будет так легко, но видимо женихи здесь гости не частые, а поэтому появление потенциального – событие из ряда вон. Или, тетушка слишком хитра и меня тут просто убьют.
- Это вам, - протягиваю цветы, и женщина улыбается, принимая их.
- Благодарю. Ступайте осторожнее, тут везде капканы… от вредителей.
Предупреждает или угрожает? И вот что я ввязался? Стоило сразу, как только понял, что дело придется иметь с женщинами, сваливать подальше. Забрать все свои накопления и махнуть на берег океана, где всегда тепло, гавайские рубашки и фруктовые коктейли. Но нет, я ж сильный и независимый агент, мне все по плечу – даже рыдающие на моем плече дамы. Черт.
- Меня зовут Розана, но раз вы здесь, значит уже знаете это, - женщина заводит меня в роскошный особняк, предлагая снять плащ. Снимаю, благодаря ее за гостеприимство и незаметно креплю прослушивающее устройство.
- Конечно, - обворожительно улыбаюсь, - я решил что просто обязан познакомиться с вами.
- Ах, - Розана провожает меня в гостиную, суетится, принося чай и печенье, и наконец усаживается напротив, - так расскажите же мне!
- Хм, - смутившись, делаю глоток чая, - даже не знаю с чего начать…
- Я так счастлива, что наконец-то моя дорогая девочка не будет одинока! Понимаете, когда умерла моя сестра и ее муж, забота о детях легла на мои плечи. А ведь я была еще девчонкой! Это было тяжелое время… - вздыхает Розана, жуя печеньку, - а теперь я даже уж и не надеялась на то, что ей повезет! Сами понимаете, в тридцать девять сложно найти мужа…
Я чуть не поперхнулся. Кому из девушек под сорок?! Они обе выглядят молодо, неужели это грамотный макияж и клейкая лента? Стало не по себе. И как теперь выбрать в кого я влюбился, чтобы не промахнуться?
- Да… совсем не просто, но… настоящие чувства, они ведь не имеют возраста.
- Вы правы, Крис! – отчаянно кивает Розана, - я тоже так считаю! Так расскажите же, где вы познакомились?
- В к… эм… в церкви. На ночной службе, - киваю, украдкой разглядывая окружающую обстановку.
- О! Это очень неожиданно. Но уверена – это знак. Сам Господь наш свел вас! Значит союз будет счастливым. Расскажите, чем вы занимаетесь? Вы уже сделали предложение или пришли просить моего благословения?
- Я… - замираю с прямой спиной и занесенной для укуса печенькой, - вы правы. Пришел просить благословения. Не могу больше сдерживать себя и те чувства, что пылают в моей груди. Хочу как можно скорее сделать возлюбленную своей женой!
- Как это романтично, - Розана утирает глаза платочком.
- Я такой, - скромно потупив взгляд, улыбаюсь, одновременно косясь на массивную дверь, ведущую куда-то в недра дома.
Может как раз там кабинет, в котором происходят встречи с главой запретного бизнеса? Именно там обсуждают планы развития или избавления от проблем, связанных с законом. Возможно. А может быть, это просто уборная.
- Розана, - порывисто поднимаюсь, - могу я быть с вами полностью откровенным? – присев рядом с женщиной, заглядываю ей в глаза.
- Ну конечно же! – она накрывает мою ладонь своей.
- Это прозвучит глупо… Но я так опасаюсь… Что я не один в жизни вашей племянницы, и у меня есть конкурент! Может даже не один…
- Как же так?! – во взгляде Розаны читается неподдельный шок, - этого просто не может быть, Эмили честная девушка, и никогда не станет играть чувствами влюбленного в нее мужчины!
Вот так сюрприз. Это что же получается, не только я скрыл свое настоящее имя? И которая из девушек Эмили?
- Эмили? – моргаю, показывая замешательство, - но…
- Ну да, моя племянница, про которую вы говорите. Крис, что с вами, вы забыли имя своей возлюбленной?
- Дело в том, что я, - тяжело вздыхаю, делая совершенно несчастный вид, - знаю ее под другим именем.
- Каким же? – удивляется Розана.
Вот тот самый момент – нужно назвать имя, и не ошибиться. Кто из девушек более приближен к хозяевам клуба? Логично предположить, что раз отвлекать меня взялась Аврора, Саманта скорее всего общалась с теми, за кем охочусь я. Но стоит ли доверять логике в деле, в котором фигурируют женщины?
Черт. Была не была.
- Саманта, - вздыхаю, поднимая несчастный взгляд на женщину.
- Саманта? – Розана непонимающе моргает, - но… ах! Крис, - смеется женщина, - вот вы о ком! У меня ведь есть кровная племянница – Эмили, я была уверена, что вы говорите о ней! Уже обрадовалась, что ей наконец-то повезло и она не умрет старой девой.
- О, простите, что ввел вас в заблуждение, - обезоруживающе улыбаюсь, - но я говорил именно о Саманте. Теперь вы понимаете мои опасения?
- Молодой человек, конечно теперь многое стало понятно, но о Саманте я могу с уверенностью сказать – она тоже не стала бы играть вашими чувствами. Но неужели она отвечает вам взаимностью?
- Я пока не могу сказать точно, - вздыхаю, - поэтому пришел к вам. Мне нужна ваша помощь в нелегком деле – добиться благосклонности этой невероятной девушки, - что я несу?
- Крис, - качает головой Розана, - буду честна с вами – это очень и очень тяжело. Но вы мне нравитесь, и я обязательно помогу вам чем смогу.
- Спасибо, - пылко выдыхаю, касаясь губами ладони Розаны и замечаю, как она смущается, - где же сейчас Саманта?
- Ну как же… - вздыхает женщина, - они поехали отвозить потерявшегося пса его владельцу. Их с Виски забрал отлов, представляете! Весь вечер мы отмывали несчастных животных, испытавших такой невероятный стресс.
Пса? Неужели, нашли Ведьку? И куда они поехали, если не знают где я живу? Мысли заставили на миг нахмуриться, и пришло осознание того, что я, скорее всего, снова на шаг позади. Проиграть женщинам, что может быть ужаснее?
- Какой ужас! – вовремя спохватившись, реагирую, - а где же эта прелестная кошечка?
- Отдыхает в своих покоях, ей необходимо это после перенесенного ужаса.
- Понимаю, - киваю, и готов поспорить, неподалеку послышалось ехидное кошачье фырканье.
Все-таки за мной следят. Расслабляться я и не собирался, но понимание того, что обо мне может быть известно намного больше, чем хотелось бы не добавляло уверенности. Что ж, придется импровизировать.
Внезапно раздается звонок, и Розана поднимается.
- А вот и девочки вернулись, наверное, - улыбается, - подождите здесь.
Как вернулись? А клуб? Они сегодня не будут там выступать? Черт, я остаюсь в чужом доме, вокруг которого капканы и бог еще знает что, где-то в тени притаилась опасная кошка, так и слышу, как она точит когти, а девушки вполне возможно приехали не одни, а в компании бандюганов. А у меня даже пистолета нет с собой. Вздохнув, закасываю рукава рубашки, обнажая предплечья и провожу пальцами по волосам, слегка растрепав их – знаю, женщины так и тянутся, чтобы пригладить. Некоторые женщины говорят, что такой вид придает мне сексуальной брутальности. Что ж, опробуем.
Успеваю оглядеться в комнате и установить прослушивающее устройство высокой чувствительности, и, услышав шаги, отскакиваю к другой стене, опираясь на нее плечом и скрещиваю руки на груди. Поза брутального самца.
Наконец дверь распахивается и в гостиной появляются девушки и Розана.
- Добрый вечер, - улыбаюсь, поднимая взгляд на красоток, - не мог больше ждать нашей встречи и взял на себя смелость… - оттолкнувшись от стены, подхожу к девушкам, перехватывая их ладони и поочередно касаюсь губами каждой, - чрезвычайно рад видеть вас.
Кажется, они слегка удивлены. Именно то, что нужно! Теперь главное правильно разыграть карту и притвориться влюбленным дурачком, сраженным женской красотой. Но что-то мне подсказывает, это будет не просто. Впрочем, кто не рискует, тот живет зря.
- Милая Розана сообщила, что вы нашли потерявшегося пса, - выдыхаю, - вы так благородны, что решили сами отвезти его хозяину… Это очень похвально. Мне хотелось бы вас отблагодарить. За ваше бескорыстие, вашу доброту. Как на счет ужина? – обращаюсь к обеим девушкам.
Анастасия Синклер:
Она сама не знала, почему приехала сюда поздней ночью. Наверное, потому, что никак не могла забыть о белокурой девочке, замотанной в старое одеяло. Небольшая комната, сейчас была объята мраком, лишь скупой лунный свет проникал через щели. На деревянной кровати, покрытой удобным матрасом, спал ребенок – девочка с пухлыми щечками и длинными ресницами. К ее груди был прижат плюшевый медвежонок. Анастасия протянула руку, чтобы убрать светлую прядь, упавшую на лицо, но отдернула руку. Сентиментальность? Казалось, она лишилась её много лет назад, но вид этой малышки пробуждал давно забытые чувства. Ей нельзя сейчас проявлять слабость. Не сейчас, когда на кону стояло так много, и план входил в финальную стадию.
Развернувшись, она направилась к двери, но негромкий детский голосок заставил остановиться:
– Кто ты?
Профессор замерла, боясь обернуться. Как же опрометчив её поступок, никто не должен был связать её с пропавшими детьми, и если ребенок каким-то образом когда-то встретится с сестрой, доброе имя Анастасии Мориарти будет запятнано. Не оборачиваясь, профессор хотела было выйти, оставив вопрос ребенка без ответа, но громкий всхлип заставил обернуться. Девочка уже не спала, а сидела в кровати, пытаясь разглядеть силуэт женщины.
– Хочу к маме.
Сострадание, сочувствие и вина – все эти чувства лавинной навалились на Анастасию, и она сделала шаг к девочке.
– А где твоя мама? – спросила она, садясь на кровать.
– В больнице, – Кэйси провела ладонями по мокрым щекам, – она упала и теперь спит. – После секундного замешательства она посмотрела на профессора, – но она же проснется?
– Конечно, проснется. Все с ней будет хорошо, – пообещала женщина, беря в руки медвежонка и укладывая его рядом с подушкой. – Ты же мне веришь?
Девочка колебалась, но потом кивнула.
– А теперь ложись, я расскажу тебе сказку. - подождав пока девочка ляжет, Анастасия начала сказку, строки которой помнила из детства - «Алиса притомилась от безделья. Она сидела на берегу реки, иногда заглядывая в книгу, которую читала сестра, но в ней не было картинок. "А что это за книжка, если в ней нет картинок?" – подумала Алиса. Она стала рассуждать про себя (в той мере, в какой это позволял сделать жаркий день, приведший ее в сонное и несколько отупелое состояние) – оправдает ли удовольствие от плетение венка из маргариток тяготы, связанные с вставанием на ноги и собиранием цветов. Но тут Белый Кролик с розовыми глазами прошмыгнул у ее ног».
Утро. Несколько часов спустя.
На высоком холме, куда редко ступала человеческая нога, стоял старый дом. А если быть точным – то, что осталось от него. Пожар в далеком 1992 году оставил от некогда шикарного двухэтажного дома с белоснежными колонами только почерневший от дыма и времени фасад, полностью разрушив его внутри. Через утренний туман, который окутывал здание, словно белое одеяло, не проникало ни звука – ни пение птиц, ни шелест деревьев. Лишь тишина, и женщина, взирающая с грустью на руины. Анастасия сделала шаг по усыпанной листьями дорожке, сжав у горла ворот своего плаща, больше от желания защититься от воспоминаний, нежели от холода. Этот дом не всегда был таким. Когда-то через открытые окна лились музыка и смех, до той ночи, которая перевернула жизнь не одного человека. Той ночи, которая разрушила детство профессора Мориарти.
Осень 1992 года.
– Мисс Анастасия Паркер, вам пора готовиться ко сну, – нежный голос нянюшки Мари отвлек маленькую девочку от созерцания пламени, танцевавшего на толстых поленьях в камине.
– Миссис Ходчнер, можно я ещё десять минут посижу? А потом пойду. Честно-честно. – девочка улыбнулась, и на её щеках проступили две ямочки, тем самым вызывая ответную улыбку на лице женщины.
– Вы же знаете, что ваш отец разозлится, если по возвращении домой застанет вас здесь, а не в постели.
– Тогда, ещё минутку… Ну, пожалуйста.
Миссис Мари Ходчнер не смогла устоять перед просьбой своей воспитанницы. С легким вздохом она кивнула:
– Хорошо. Минуту.
Юная мисс Паркер снова легла на пушистый ковер. Маленькими ручками она подперла свой подбородок, опять любуясь оранжевыми языками пламени.
– Время вышло. – спустя минуту напомнила няня, и Анастасия, скорчив обиженную гримаску, поднялась на ноги. – Миссис Ходчнер, а вы почитаете мне на ночь Алису?
– Снова? – в карих глазах молодой женщины плясали огоньки лукавства, хоть она и пыталась изобразить удивление.
– Угу, – закивала девочка. – Это моя самая-самая-самая любимая книга.
– Конечно, прочту, – няня улыбаясь, подошла к девочке и нежно провела рукой по округлой щеке малютки.
Во снах мы видим мир, которого нет, где с легкостью можем достичь самой заветной цели или же лишиться всего. Где скрываются наши желания, тайны и страхи. В ту ночь в своих сновидениях Анастасия подобно Алисе бежала за белым кроликом, который скрылся в норе под старым деревом. Шаг в темноту, и ощущение свободного падения. Только громкие голоса из-за двери не дали упасть и узнать, что будет дальше? Встретится ли она во сне с Безумным Шляпником?
Анастасия испуганно сжалась, когда вслед за громкой перебранкой прозвучал звук бьющегося стекла. Тесно прижимая к груди своего плюшевого зайца, девочка сползла с постели. Прохладные доски пола холодили маленькие ступни, но ведомая любопытством, она ничего не замечала. Приоткрыв дверь и убедившись, что в коридоре никого нет, Анастасия пошла на звук голосов, который стал ниже. Дверь в спальню отца была открыта, а свет от камина отбрасывал причудливые тени на стены.
– … она такая же моя дочь, как и твоя, – в этом голосе Анастасия узнала няню Мари.
– Ты не имеешь на нее никаких прав, – голос отца был спокоен, но девочка знала, что вот так он звучит, когда папа злился.
На минуту оба голоса замолчали и, Анастасия прижалась спиной к стене, пробираясь все ближе к двери. Ей было очень интересно, о ком говорят взрослые.
– Мне есть о чем рассказать… – няня заметила спокойно. – И вряд ли клиентам твоего банка понравится, что свои деньги они доверяют члену незаконного общества… И какие делишки вы там проворачиваете?
– Не нужно мне угрожать, Мари! Мы с тобой договорились, что ты будешь наблюдать за тем, как она растет, при этом не рассказывая, чья она дочь!
– Я хочу большего.
– Нет, Мари, – отец вздохнул, – ты будешь молчать. Потому что знаешь, какими будут последствия твоего поступка.
Хруст стекла под ботинками Брэндона Паркера эхом отдавался от стен комнаты.
– Члены Ордена – это не те люди, с которыми можно играть. Подумай об этом для своего же блага и блага дочери.
Звук шагов приблизился к двери, и Анастасия нырнула под стоявший у стены столик, чтобы не быть пойманной за подслушиванием. Из своей засады ей было видно, как отец прошагал по коридору к лестнице. Когда послышался громкий звук захлопнувшейся входной двери, она вылезла из-под стола и быстро вернулась в комнату. Спустя минут десять, когда девочка лежала в постели и пыталась понять, что произошло между взрослыми, и уяснить смысл их разговора, дверь приоткрылась, и в проеме появилась нянюшка Мари. Анастасия закрыла глаза, притворяясь спящей. Толстый ковер приглушил шаги женщины, но девочка почувствовала, что она подошла к постели, перед тем как теплая ладонь коснулась её лба, убирая непокорные темные локоны. Несколько минут она стояла молча, а юная мисс Паркер боялась пошевелиться, чтобы не выдать себя. Но когда легкий ветерок при движении женщины подсказал, что она уходит, Анастасия неожиданно для себя сказала:
– Полежите со мной, миссис Ходчнер, пожалуйста. – открыв глаза, она увидела только силуэт.
– Я тебя разбудила, малышка? – няня Мари легла рядом, подтыкая вокруг Анастасии одеяло.
– Нет, – призналась девочка, не решаясь рассказать любимой няне, что подслушала разговор взрослых.
– Спи, – миссис Мари запела любимую колыбель подопечной, и вскоре Морфей забрал девочку в страну грёз.
Второй раз за ночь голоса разбудили Анастасию. Громкие отчаянные крики раздавались с улицы. Кашель рвал легкие ребенка, а от дыма, который заполнил комнату, по щекам катились слезы. Девочка толкнула своей ладошкой, спящую рядом няню, дабы разбудить, что получилось не с первой попытки. Когда няня открыла глаза, она тоже закашляла:
– Господи, что происходит? – осипшим от кашля голосом спросила она, прижимая к себе Анастасию. – Ты же не боишься, малышка? – пытаясь успокоить то ли ребенка, то ли себя забормотала она. – Всё будет хорошо.
Девочка почувствовала, как её подняли на руки. Няня ещё что-то бормотала, подходя к двери, но когда дверь открылась, языки пламени ворвались в комнату.
Анастасия заплакала, пряча лицо на груди женщины. Няня вернулась обратно к постели и усадила на нее девочку. Взяв из прикроватной тумбочки стакан воды, она намочила платок и приложила его к лицу подопечной.
– Держи вот так и не отпускай, – она ободряюще улыбнулась, хотя в глазах поселился страх. И Анастасии стало страшно по-настоящему. Прижимая к лицу платок, не чувствуя катящихся по щекам слез, она наблюдала за метаниями по комнате миссис Ходчнер, которая собирала в кучу полотенцу, срывала с окна портьеры и связывала узлами. Тем временем пламя из двери и коридора начало пробираться в комнату, охватывая цветочные обои и ковер на полу.
– А сейчас у нас будет приключение, – она подняла на ноги девочку и обвязала самодельным канатом. – Ты же храбрая, и не боишься? – женщина вытерла катившийся по лицу пот, при этом кашляя.
Девочка замотала головой.
– Вот и умница. – когда женщина распахнула окна, огонь словно начал неистовствовать, все быстрее распространяясь по комнате, пытаясь добраться до своих узников.
Усадив девочку на подоконник, няня Ходчнер оглянулась на пламя, которое уже «лизало» ковер у её ног и охватило постель, на которой недавно сидела Анастасия.
– Я тебя держу!
Анастасия почувствовала, как под ногами не было надежной опоры. Словно во сне, когда она падала в кроличью нору. Но теперь не было любопытства, только страх. Страх, что оранжевые огоньки, которые так мирно плясали в камине, сейчас доберутся до нее.
Посмотрев вверх, она увидела няню, которая перебирала в руках канат. Внизу слышались голоса, и вскоре она оказалась в крепких руках. До этого времени девочка не осознавала, что все это время она тихо плакала.
– Все хорошо! – услышала она незнакомый мужской голос.
Подняв глаза, она встретилась с взглядом серых глаз. Спустя годы она возненавидит эти глаза. Она возненавидит виконта Джима Мориарти.
– Леди Мориарти, вы опоздаете. – голос водителя отвлек Анастасию от мыслей о прошлом.
Она ненавидела этот дом, но её тянуло сюда, чтобы подумать. Вот и сегодня утром, неожиданно для себя, она велела водителю свернуть сюда по дороге в университет.
– Спасибо, Уоррен, – бросив последний взгляд на дом, она развернулась и не спеша зашагала к автомобилю.
Достав из кармана сотовый, набрала номер своего секретаря.
– Ирма, пригласи, пожалуйста, стажера Лину Уотсон на обед ко мне домой.[/b]
Кейт Картер:
На работе.
Встав с дивана в комнате отдыха, размяла затекшую шею, затем умылась, привела себя в порядок и из Бабы- Яги, превратилась в сносную красавицу.
На рабочем месте организовала себе поесть, если так можно назвать: два оставшиеся галетных печенья, купленный пакетик тыквенных семечек и одна ванильная пастила. Совсем не полноценный завтрак (миссис Хадсон в такие моменты с вкусняшками не хватает), но хотя бы это.
Вскоре пришла Лина и занялись рабочими делами. Она делала отчет по одному расследованию, а я сходила к нашим специалистам, узнать, как продвигается экспертиза, может предварительно что-то скажут. Вернувшись обратно, собираюсь ознакомиться с частично готовыми результатами, но Уотсон начинает разговор:
– Откровение Рейнольда было внушительным. Тебе ещё удалось разузнать что-то новое?
Собираюсь уже ответить, как дверь открывается и вижу на пороге нашего секретаря и…о-о-о какие люди! Удивлённо переглядываюсь с Линой. Няня из приюта собственной персоной. Только не такая уже уверенная, а в слезах и причитает:
– Мой мальчик пропал! Мой мальчик! Помогите! Я вам всё расскажу.
«Опаньки, какие заявления!» – подумала про себя.
Секретарь изумленно переводит взгляд с Нэнси на нас, видимо ждет «горячих» новостей с «фронта», чтобы было, о чем посплетничать.
– Спасибо, что проводили к нам. Вы свободны, – говорю женщине. – Мисс Хезер, проходите, присаживайтесь, – указываю рукой на свободный стул.
Дверь закрывается и вот мы втроем в кабинете. Нэнси нервно комкает в руках носовой платок, то трет им нос и всхлипывает. Глаза красные от слез. Реакция Уотсон на приход няни тоже интересная, но об этом спрошу чуть позже.
– Вот, выпейте, – протягиваю стакан с водой плачущей девушке.
Ждем, когда он немного успокоиться, прежде чем начать разговор.
Первая начинает Лина:
– Давайте начнём по порядку и с самого начала.
– Утром он пропал в часов десять, вышла к соседке и…, – голос дрожит, – так и знала…
– Со временем пропажи вашего сына ясно, где вы находились, если, что проверим. Скажите во что был одет ребенок и осмотрели ли вы места, где с ним часто гуляли или просто бывали?
– Синие джинсы, белая футболка со свитером, черные кроссовки на ногах. Далеко он бы не ушел, месте где часто бывали – посетила.
Записала на всякий случай приметы. Собиралась уже задать вопрос, но…
– Как знала, ничем хорошим это не кончиться, – качая головой бормочет мисс Хезер.
– Что именно? – уточняем с напарницей.
– Все эти случаи похищения детей. Если бы не мой Рикон. Это только ради него!
– Ваш мальчик связался с плохой компанией? Что-то украл и кому-то должен? – задаю самые очевидные вопросы.
Дети в юном возрасте как говориться: «За компанию» и глупое, «А тебе слабо», или «Докажи, что ты не слюнтяй», могут ненароком и вляпаться в историю.
– Нет. У него слабое здоровье, он часто болеет простудными заболеваниями. Врачи рекомендуют возить его в теплые страны, купаться в теплом море и дышать морским воздухом. Денег едва хватает на самое необходимое. Те же лекарства для укрепления иммунитета не всегда получается купить, куда уж на поездку средств найти!
– И вам сделали предложение, от которого вы не смогли отказаться, – добавляю следом.
Давно подозревала, что Нэнси как-то связана с пропажей детей.
– Они, сами ко мне пришли, видимо заметили среди прочих, когда ходила в центр для малоимущих, где оказывают психологическую и материальную помощь или еще как-то узнали. Обещали оплатить лечение сына, найти ему хороших докторов. Поначалу отказалась, даже не дослушав до конца. Но все равно оставили номер телефона, мало ли передумаю.
«Они, угу».
– Что подтолкнуло к окончательному решению? – спрашивает Уотсон.
– Сыну стало хуже, температура никак не спадала, вызвала скорою помощь, его увезли в больницу…, – на глазах няни опять выступают слезы.
– А болеть сейчас дорого, – отмечаю, нахмурив брови.
– Да. Один звонок и Рикону обеспечили десять дней полноценного лечения.
Как говориться: «Нет денег – не болей».
– Понятно. Думаю, вы, не пришли бы к нам, готовая признаться в сговоре с третьими лицами, также соучастии в преступлении, если дело не коснулось вашего ребенка, – говорю спокойно.
– Не думала, что такое случиться! Был уговор, что его не тронут! И она обещала! – судорожные рыдания и в без того уже мокрый платок.
«Она? Как интересно!»
– Прошу, найдите моего сына! – голос дрожит. – Не важно, что будет со мной…Только верните его мне.
Снова в кабинете повисает молчание. Перевожу взгляд на Лину, которая нервно сжимает авторучку, того гляди ее сломает. Голова опущена, смотрит в блокнот, как если бы, там истина всей жизни написалась вдруг. И это для нее из ряда вон. Хотя, учитывая ситуацию в ее семье, отстранение от дела, пропажу младшей сестры, нервы у любого будут не к черту. Но все равно. Пусть работаем вместе не так давно, как-то не замечала за ней таких странностей. Ой, чую дело не чистое…
– Мы найдем Рикона. И возможно очень скоро, за это можете не переживать, – нарушаю тишину и даю мисс Хезер бумажный носовой платок. А поднявшей глаза напарнице грожу кулаком.
– Правда? – с надеждой спрашивает она.
– Уверяю вас. Сейчас занесем в протокол ваши показания, подпишите подписку о невыезде и пойдете домой. Вы еще можете пригодиться нам на воле.
Нэнси вскоре ушла, и теперь, я ходила туда суда по кабинету, чтобы немного успокоиться и не устраивать масштабный разнос за кружок: «Юный детектив».
Лина притихла, ожидая, видимо, что сейчас грянет большой БАДА БУМ*.
– Когда в твою голову пришла эта идея, а? – сложив руки на груди, задала напарнице вопрос.
– Какая? – голос испуганный.
– Это же твоих рук дело? И кто-то, наверняка, тебе помогал. Саймон вряд ли бы согласился, учитывая ваши «дружеские» отношения, из других сотрудников и подавно. Ты их мало знаешь, как и они тебя. Следовательно, брала кого-то со стороны, кому можно верить, также не выдаст, лишних вопросов не задаст.
Нервный смешок:
– Ещё скажи и сестру я украла! С какой стати? Зачем мне это?
– Нет, ты ее слишком для этого любишь, какие бы семейные отношения у вас не были. Она тебе дорога, как и мама. Ты из-за Кейли чуть ли с кулаками (образно говоря) не полезла на няню. Веду к другому, – подошла к Уотсон и нависла над ней. – Как далеко, мы, порой готовы зайти или что-то сделать, ради близких или лучших друзей, наплевав на закон и правила, – голос делаю тише и строже.
Напарница смотрит на меня, почти не моргая (многое в ее взгляде «прочесть» можно), только пальцы, сжимавшие авторучку, побелели от напряжения. Не выдерживает и выпаливает:
– Скажи прямо, Кейти, в чём ты меня подозреваешь?!
Одновременно со звуком ломающейся ручки, в кабинет входит Саймон. Мы замолкаем.
Буквально день спустя, произошло еще кое-что неожиданное.
– Дамы! Доброго дня, – здоровается молодой человек.
– И тебе Саймон, – говорю, отходя от напарницы, которая молчит со вчерашнего дня.
– Все в порядке? – интересуется он, заметив должно быть «грозовые тучи» между нами.
– Нормально, – отвечаю, одергивая блузку. – Есть продвижение по делу о приюте. А это что у тебя в руках? – указываю на белый конверт.
– Это тебе просили отдать, – протягивает Лине. – Хотя не нанимался разносчиком…, – осекается, увидев мой «добрый» взгляд.
Девушка берет в руки конверт и несколько секунд не понимающее смотрит на него.
– От кого не сказали? – спрашивает, прочистив горло.
– Не спросил. Что-то обмолвись о приглашении.
Подхожу и встаю рядом.
– Открывай, не тяни резину, – подталкивая Уотсон к действию.
Есть известное выражение: «Вечер перестал быть томным», так вот у нас таким стал день, когда прочли написанное.
***
– Угу и решила делу так помочь, – журю напарницу, складывая в сумку необходимое. – Не думая о последствиях, что можешь вылететь как «пробка» из бутылки. А мне от этого лучше явно не станет. К нам редко приходят хорошие люди.
Затем добавила:
– С другой стороны, надо признать, твой рискованный план сработал. Тоже думала взяться за мисс Хезер по полной программе, дабы сдвинуться со стояния на одном месте. Ты Уотсон старушку опередила.
– Какая же ты старушка! Еще ничего так, дашь фору любой, – улыбается.
– Спасибо. Радует, что песочек за мной подметать пока не надо, – хмыкнула в ответ.
– Так ты больше не злишься? – чуть смелее, интересуется девушка.
– Не так чтобы в угол на горох ставить или ремнем по попе отшлепать. Где-то мое тлетворное влияние сказалось, учу юных специалистов всякому… Ладно, пошли за сыном няни. Куда вы его отвели?
После того как Лине было отдано приглашение на другой день еще и позвонили:
– Здравствуйте! Это звонит Вам секретарь профессора Мориарти, вчера было отправлено приглашение на обед, Вы его получили?
– Да.
– Звоню уточнить, Вы придете на встречу к назначенному часу?
Дальше был обычный разговор, о том, что за девушкой задет машина и отвезет по адресу.
– Такую возможность нельзя упускать, – закончив говорить по телефону, произносит Уотсон.
– Думаешь стану отговаривать?
– Не знаю.
– Ты, все равно пойдешь, хотя бы из-за своей младшей. Поэтому лучше тебя снабдить необходимым для визита, что угодно может пригодиться для дела.
Продолжение следует…
* БАДА БУМ – выражение из фильма "Пятый элемент".
P.s. Лина, надеюсь "косяков" не много. И понятно что к чему, то порой как мысли изложу, еще разбери их всю "глубину".))
Джеймс Таунсенд:
» MARVEL представляет "Время собирать камни"
Всё началось с того, что рождённый на Титане мальчишка был не таким как остальные представители его расы. Мутант, смешавший в себе кровь Вечных и враждебной им расы Девиантов. Ошибка природы? Возможно. Но воплощение этой ошибки совершенно.
Не такой, как все – чужой среди своих.
Его отвергали, как уродца, и маленький Танос предпочёл изоляцию. Разве удивительно, что свой путь он начал с изучения генетических аномалий и генной инженерии? Обладая интеллектом равным гению, он изучил Вселенную в мельчайших деталях, постиг все существующие науки, даже магию.
Тысячи лет на то, чтобы возвеличить в себе то, за что другие ненавидят.
Танос много работал над собой: научился воздействовать на межатомные связи и превращать одни вещи в другие, использовать силовые поля, чтобы защищаться от атак, открыл в себе умения становиться невидимым, перемещаться со скоростью, близкой к скорости света, и излучать волны космической энергии, мгновенно испепеляющие живые организмы, попавшие в зону действия. Танос способен телепатически контролировать чужой разум и заставлять других делать то, что нужно ему. При этом сам он защищен от чужих проникновений в разум.
Неуязвим, лишь по какому-то нелепому недоразумению не Бог.
Слишком хорош – значит, опасен?
Его отец сконструировал супероружие, предназначенное ликвидировать ужасного отпрыска. Танос выстрелил из него себе в висок и остался невредим, а затем обрушил свой гнев на Титан, уничтожив расу себе подобных.
Это положило начало усыновлению детей, с уничтожаемых им планет и миров. Танос не относился к ним плохо, а учил тому, на чём вырос сам. Он знал как стать умнее других, как стать сильным, лучшим – все «его» дети стали такими.
Ошибочно думать, что Танос не способен любить. Он просто не познал взаимности...
– Хватит сентиментальностей. Достаточно сказать, что я единственный, у кого есть силы и желание спасти Вселенную. Избавить её от распрей, грязи и паразитов, высасывающих жизнь из планет. Когда я восстановлю перчатку и установлю господство во Вселенной, больше не будет войн. Не станет жалких правителей крохотных клочков, грозящих друг другу расправой. Набеги, захватчики, гонка вооружения – всё останется в прошлом. С исчезновением носителей уйдут неизлечимые болезни. Я оторву от тел земель кровососущих паразитов, способных только жрать, гадить и плодить себе подобных.
– Половину, – тихо сказала белокурая девочка лет восьми-девяти, выдавая, что слышит это не впервые.
– Всех, – титан поднял на неё взгляд холодных, почти бесцветных глаз. – Останутся только хранители. Сильные, здоровые – лучшие представители рас, способные ценить и созидать.
– Всех нельзя, -пытаясь скрыть боль, сказала девочка, не зная, что для тех, о ком она беспокоится, уже поздно, - нельзя.
– Всё живое смертно, Селесте. Смерть бесполезного существа от старости – расточительство, умерев сейчас, они смогут сделать хоть что-то достойное, послужить великой цели. Восстановление баланса – задача не из лёгких. – Тихо, но твёрдо пояснил Танос, вынуждая девочку опустить глаза. – Ты знаешь как возникло то, что окружает нас?
Девочка смиренно опустила голову, сцепив руки в замок под животом.
– Это Имир – первое живое существо во Вселенной, из которого позже была создана реальность Девяти Миров Иггдрасиля. – Обведя рукой пространство вокруг них, начал рассказывать Танос. – В начале, когда не было ничего — ни людей, ни богов — образовались два первомира, которые заняли две противоположные стороны силы: огненный Муспельхейм и ледяной Нифльхейм. Когда их жар и холод встретились, из растаявшего иния родился великан Имир. Его можно назвать первым богом, потому что из него был создан космос и Мидгард между Нифльхеймом и Муспельхеймом. Какое-то время спустя появился ещё один великан – Бури, чей сын, Бёр, дал начало роду асов, первыми из которых были Один, Вили и Вё. Три брата убили великана Имира и сделали из его плоти сушу, а из крови – воду. Её было так много...
Танос закрыл глаза и замолчал, чтобы потом продолжить, с уверенностью ещё большей:
– Его убийство можно назвать жестокостью, но оно – основа мироздания. Всё, что нас окружает – это Имир. – Он взял девочку за плечи и развернул лицом к небу. – Разве ты жалеешь о том, что видишь это перед собой?
Селесте посмотрела ввысь и её зрачки расширились, а лицо разгладилось, словно она видела прекрасное, недоступное другим. Она уверенно мотнула головой и, обернувшись, посмотрела титану в глаза.
- Значит, ты не жалеешь и о убийстве Имира.
Селесте не отвела взгляд, понимая что так оно и есть.
– Когда все камни займут свои места, – Танос показал на пустующие пазы в своей перчатке, - я смогу щелчком пальцев убить всё живое и получить благодарность истощённой Вселенной. Услышать как она свободно вздохнёт, наблюдать как зарастают раны на телах планет, как наполняются силой их исколотые вены и они возвращают себе былую красоту. Нет для меня видения желанней, – посмотрел на сияющий золотым светом камень Разума, - но я за жизнь и процветание. Вселенная конечна, Селесте, ресурсы конечны, если не ограничивать количество их использующих, они её уничтожат. Сейчас слишком много ртов, всего на всех не хватает. Царят бедность, зависть и уныние. Я окажу услугу всем, вернув Вселенной мир и здоровье.
Девочка продолжала молчать, но теперь смотрела на титана широко распахнутыми пронзительно-синими глазами.
– Когда я закончу, дочка, мусор будет выметен, слёзы быстро высохнут, а Вселенная обретёт гармонию. Это достойная цель, а я тот, кто платит самую высокую цену, – титан коснулся огромным пальцем щечки девочки и она не отшатнулась.
Целестиалы свели на нет всё, чего он добился. Считая себя хозяевами камней Бесконечности, они свершили суд над Таносом, изрядно потрепали и выкинули на периферию Вселенной. А камни снова разлучили, потребовав у назначенных стражей охранять их любой ценой.
Наивные, они надеялись так просто справиться с Таносом – с самим Тёмным Лордом?!
Пусть силы титана ещё не до конца восстановились, его ум не затуманен. На руку послужил курсирующий во Вселенной слух о его смерти. Камень Разума нашёлся там, где должен был быть – в Мидгарде. Забрать его было так же легко, как отнять погремушку у ребёнка.
На Титан Танос вернулся с камнем, с белокурой девочкой, излучающей звёздный свет, и с мыслью, что обратить ярость мидгардских Мстителей себе на пользу – верное решение. Их рвение, помноженное на убеждение в правости своего дела, впечатляло. Они так отчаянно пытались вернуть камень Разума, что убедили – исполнителей лучше них Таносу не найти.
Разум людей так примитивен, что даже защиты не имеет. Оно и понятно, кто ставит сигнализацию на пустой сарай. Смятённые, несчастные, поломанные. Помочь обрести ценности, показать путь к жизни, в которой их защита будет не нужна, объединить одной великой целью – это ли не благое деяние?
– Принеси мне камни Бесконечности, – голос Таноса уверенно вытесняет остальные мысли из голов шести на левиафане. – Мы должны спасти Вселенную.
Он улыбается, протягивает девочке руку и смотрит как она сжимает ладошкой его палец, принимая его идеи за свои.
Ян Гамильтон:
Говорят, сарказм соизмерим с потенциалом. (q.) Говард Старк
Sound: Lord of the Lost - See you soon
В пятый раз спасение мира из бодрящего мероприятия превращается в рутину, отрывающую от ужина и вызывающую нервические припадки у некогда уравновешенной и любимой женщины.
Впрочем, если бы все сводилось только к тому, чтобы сказать "я больше не Железный Человек" и отойти в сторону, для Тони Старка многое могло быть проще.
Каждый раз, когда он закрывает глаза, он видит, как они гибнут. Снова и снова. Путь, по которому они идут, приводит к смерти сотен, тысяч людей. И первыми среди них исчезают те, с кем он сражался бок о бок. Те, кто несмотря на сопротивление Энтони Говарда Старка, умудрились влезть ему под кожу. Роуди, прикрывавший его в сражении. Паук, пацан еще, мальчишка. Роджерс, верящий в идеалы герой в обтягивающем костюме, снова и снова доказывавший ему, что в умении стоять "на стороне добра" (исключительно в капитановской интерпретации) упрямства ему не занимать.
Все они гибли у него на глазах. Что было хуже всего? То, что все они погибли в том его видении в Нью-Йорке, или то, что он остался в живых?
Впервые он просыпается с абсолютным пониманием того, что нужно сделать, чтобы предотвратить последовательность событий, наступление которых казалось неизбежными. Задача так проста и понятна. Решение настолько ясное, что в нем ничто не засбоило.
Собрать камни. Собрать их раньше, чем они попадут в руки тех, кто не представляет, какую они несли в себе угрозу.
Старк выстраивает оптимально быстрые маршруты к обозначенным пунктам назначения на капитанском мостике Левиафана, когда слышит за спиной.
- Ух ты, ну и махина, а! Мои никогда не поверят, - голос знаком до боли. Боли в висках от того, что мальчишка умудрился стать его головной болью похлеще Кэпа с его Зимним солдатом.
- А ты что здесь делаешь?! - оборачиваясь к Паркеру, вновь свалившемуся ему на голову. - Как еще мне нужно поговорить с твоим директором, чтобы тебе спуску не давали? Еще не все экзамены завалил? - где-то настойчиво бьется мысль, что ни один не будет лишним для них в задуманном деле.
Из-за спины мальчишки из темного провала коридора корабля появляется женщина, которую он также не может не знать.
- Мисс ван Дайн, чем обязаны чести? - обманчиво хрупкая леди с осиной талией в любой момент могла оказаться смертоносным оружием сама по себе. Как и рыжая дама, следовавшая за ней, мисс Романофф, в свое время попившая немало его крови в союзе с Пеппер.
Появление Вижена и доктора Беннера окончательно убеждает Старка в том, что подмога в этой миссии ему обеспечена.
Старк выводит в трехмерную модель с основными пунктами их пути - планеты и миры, в которых могли бы храниться камни.
- Огненные демоны? - доктор Беннер выгибает бровь, изучая характеристики планет и пространств, которые предстоит посетить. Во взгляде дока читается безмолвное "я слишком стар для всего этого дерьма, но куда деваться".
- По оценкам, заботливо предоставленным нам системой корабля, планета Икс - одна из наиболее мирных. Но не думаю, что там нам будут рады, когда поймут, за чем мы пришли.
- Тогда нам понадобится быть, - мисс ван Дайн улыбается, улыбка не касается взгляда янтарно-желтых глаз, - максимально незаметными.
- И быстрыми, - встревает Паркер.
- А на твой счет я еще не решил, не отправить ли тебя обратно в школу!
- Им понадобится прикрытие, - подает голос Вижен, и Старк не спешит возражать, только согласно кивая.
Левиафан преодолевает расстояния меж планетами и галактиками со скоростью, в разы превышающей скорость света, один в безголосом пространстве космоса на пути к планете Икс.
--
Оливер Хьюз:
Днем Нью-Йорк совсем другой, нежели ночью: шумный, надоедающий своей спешкой и не дающий ни минуты, чтобы передохнуть. Зато когда на город опускается вечер, он кардинально меняется. Становится другим не только благодаря освещению, но и атмосфере царящей в воздухе. Клубы, рестораны, бары, театральные представления, концерты - в этом городе найдется развлечение на любой вкус. Чего только стоит Бродвей, утопающий в ярких афишах, привлекающих посетителей разнообразными шоу.
Новый мир, старый я. После разморозки понимаю, что мир изменился до неузнаваемости. Знаю, мне понадобится время для того, чтобы принять то, что никогда не вернусь домой. В смысле, в то время, где остались те, кого любил. Одиночество, горечь и боль - чувства, сопровождающие меня в новой жизни.
Щ. И. Т. дал возможность вновь ощутить себя нужным для человечества. Быть полезным и ценой своей жизни, сражаться за то, чтобы мир был спокоен. Также служба в Щ. И.Т.е дала мне друзей, с которыми плечом к плечу мы отстаиваем города, даже планету, от захватчиков. Команда Мстителей непобедима.
Но в этот раз противник оказался хитрее нас. Изощреннее и избирательнее. Я уверен, что за странным поведением Старка и еще нескольких из наших стоит Танос. Камни бесконечности - вот его цель. Он меня разозлил, а главное - просчитался, подчинив себе не всю команду. Мы помешаем его планам и спасем друзей - это вопрос времени.
Решение связаться с Тором пришло сразу же, как только были проинформированы те, кто остался. Танос - существо, по способностям близкое к богам. Тор наверняка знает о нем больше, чтобы помочь нам не дать осуществится планам жестокого военачальника.
С помощью высокотехнологического пейджера, созданного Старком, я связался Тором.
Текст сообщения :
"Срочно. Танос. Нужна помощь."
Саманта Арчибалд:
Он сказал- поехали...(с)
Ненавижу! В мой прекрасно разработанный, выверенный до мельчайших подробностей план по посещению одной забытой (как я надеялся) богами, но не мной планеты, внезапно, врывается двухметровый громила и орет: «Усе пропало!»… или как–то так.
Выясняется- боги не забыли планету. Бегущий к кораблю, с молотом наперевес, Тор тому живое подтверждение. Надеялся галлюцинация, потыкал пальцем. Хрен там был. Не запикселил и не исчез. Зараза! Значит спереть, то есть взять во временное пользование с последующим невозвратом (но об этом собирался умолчать) пару ящичков весьма технологичных игрушек и продать их в другом конце галактики не выйдет.
Стечение, мать их, обстоятельств. Хеймдалль в отпуске, радужный мост на профилактике, Локи свалил в сиреневую даль и карту дырок межгалактических подмышкой, то есть в сердце, унес. А звездолетов в Асгарде мало, да и стоят на приколе. Действительно, зачем туда-сюда гонять хорошие корабли? Топливо жгут, экологию портят и когда мимо пролетают создают вибрацию воздуха от которой цветы в горшках вянут.
Короче. Оказалось, полетел Тор в жо…в гости. Одним глазком взглянуть, как один из находящихся под защитой миров проживает. Там все обрадовались, поляну накрыли. Но вот незадача в момент всеобщего благоденствия звездно-полосатый на связь вышел. Как обычно весь такой правильный и в трико в облипочку. Думаю, это чтобы патриотизм виден был издалека. А после содержательного сообщения (дали мне его прочесть) Тор, вскочив из-за стола, отчаянно махал молотом ловя попутку. Так что прилетел я «вовремя». И ведь не смог отказать.
Квил еще этот! Можно было бы на него стрелки перевести, (он ведь клялся оберегать и охранять) да куда там. Недавно мы с ребятами намекнули ему, что второй подбородок уже на живот давит. А он как-то резко перевозбудился. Променял долг перед галактикой на диетолога и тренажерный зал. Правда в версии Квила это звучит- мне надо побыть одному. Думает никто не догадался чем он занимается.
Покосившись, оценил суровый профиль и горящую во взоре решимость сидящего рядом бога. М-да. Именно в такие моменты кажется - в родной психушке было не так уж и плохо. Эксперименты разные, таблеточки вкусные, массаж лап, укольчики витаминные и на десерт прокачка девайсов. Передернув плечами посмотрел на линии проносящихся мимо звездных систем. Уф. Вроде отпустило.
Так на чем я остановился? Ах да. Летим мы в Мидгард. Там погрузим на борт толпу безбилетников и… На вопрос о дальнейших планах Тор вывернулся как комок влажной глины из мокрых лап. «Решим по прилету» и насупился сурово. Спинным корсетом чую- ничем хорошим это не кончится. Эх, доброта моя.
Пока рассуждал посудину тряхнуло и, кажущийся синим, шарик Мидгарда возник перед нами.
- Интересно, - переключив на ручное управление уверено веду корабль к бегающему с факелом месту откуда идет сигнал, - у них тут совсем с технологиями задница? Ни одного спутника на орбите. Что? Ни разу ничего не сбили. А могли бы.
Мягко приземлив звездолет, открыл люк.
- У меня будет время спе…- фыркнув глушу вырывающееся слово, - осмотреть достопримечательности?
Да какое там. Бла-бла-бла… Спасение вселенной и населения которого и так развелось как блох на собаке. Не дадим Таносу ничего… Соберем сами… Спрячем там куда не достигает луч солнца… Отойдя на шаг смотрю на совещающихся. М-да. С оружием как-то не густо. Молот, щит, костюм и стрелы…серьезно?! Робин Гуд мать его! Нет, может они конечно бронебойные. Если же нет- полетим в лесок какой-нибудь захудалой планеты и назначим его правителем. Дева вообще без оружия. На всякий случай присмотрелся к висящему на шее амулету, но спрятанной в нем ракетной установки не заметил.
- Может хватит изображать групповую статую? – прерываю дискуссию и добавив в голос командных ноток, продолжаю, - грузитесь и полетели. И да, для всех с кем не знаком я- Ракета. Стюарта на борту нет, так что еду и напитки стоило взять с собой. Но сейчас уже поздно.
Выведя корабль на орбиту включаю ускорение. Нидавеллир, раскрывай объятия, мы летим на встречу. И извини что без цветов.
Мартин Кендалл:
За что я сражаюсь? Сам бы хотел знать ответ на этот вопрос. По юности я болтался авантюристом, развлекая толпу трюками с метанием ножей или стреляя из лука в яблоки над головами полуобнаженных ассистенток. Тогда жизнь казалась проще. Я не испытывал недостатка в деньгах, женщинах, славе. Но постепенно, жажда чего-то большего захватила меня и заставила сменить путь. Я стремился стать полезным членом общества, в идеале - настоящим супергероем, как Железный человек или Капитан Америка! Но волею судьбы, мутации и супер силы обошли мою скромную персону стороной. Я сделал себя сам. Упорные тренировки и эксперименты со стрелами, позволили мне стать тем, кто я есть сейчас- «Соколиным глазом», человеком, чьи способности крутятся вокруг природной меткости в сочетании с акробатикой и современными технологиями.
Вспоминая начальный «геройский» период своей жизни в Щ.И.Т., я мог с уверенностью сказать, что тогда сражался за справедливость. И даже семья, чью безопасность я, как мне казалось, обеспечил, уходила на второй план.
А теперь? Пережив с десяток опасных «концов света», я наконец понял, что нет ничего важнее семьи! Но мне все равно приходится покидать свою. Месяцами не видя родные лица детей, я утешаю себя убеждением, что сражаюсь за них. За их истинную безопасность и светлое будущее. Лишь немой укор в глазах Лауры, дает понять, что я ухожу на задания не только поэтому. Я борюсь за то, чтобы у каждого ребенка на нашей планете был шанс на жизнь. Справедливость, семья, люди – нет конкретного ответа. И все это в нестабильном, бурлящем котле под названием Земля.
Планета Земля. Я побывал почти в каждом её уголке, но ни разу за пределами. Стив собрал нас сразу же, как стало известно о Таносе и камнях, предупредив, что кампания затевается опасная и масштабная, затрагивающая космическое пространство. С подобным мне еще сталкиваться не приходилось. Ну космос, так космос! С говорящими енотами, фантастическими перегрузками и прилипшим к пояснице желудком от гиперскоростей.
Ничего, вытерплю. Настоящая встряска еще впереди. Лук и стрелы со мной, кое-где и ножи с сюрпризом припрятаны, да и сражаться бок о бок с Тором, Стивом и Скоттом мне не впервой. Вот за кого я переживаю, так это за Ванду. Знаю, что она опытная ведьма, но воспоминаний о Заковии, увы, не стереть. Я обязан жизнью ее брату, и не допущу, чтобы с ней что-то случилось! Енот же для меня темная лошадка.
Как я понял, летели мы в Нидавеллир. Если слухи верны, это одна из лучших оружейных мастерских, а хорошее оружие нам не помешает. Я как мог, старался смягчить «прелести» перелета, занимая себя мыслями и рассуждениями, мечтая о скорейшем приземлении.
Не могу сказать точно, сколько продлились мои мучения, но енот по имени Ракета в своей шутливой манере объявил о скорой посадке, и я вздохнул с облегчением. Мы прибыли в Нидавеллир и я, признаюсь, был готов выпрыгнуть в иллюминатор, лишь бы поскорее ощутить под ногами твердую землю.
Хотя, судя по пейзажу, мы приземлились где-то среди гор. Не хотелось бы ненароком угодить в пропасть.
-Тор, ты пойдешь один или нам выйти с тобой? - обращаюсь я к богу грома, вернее к его спине. Могучая фигура уже застыла у выхода, перед открывающимся люком. Из нас только Тор более менее знаком с Нидавеллиром и нам лучше придерживаться его тактики общения с местными. Кажется, оружием лучше демонстрировно не размахивать, но с собой прихватить стоит. Так, на всякий случай.
