Vlada:
23.08.12 19:06
» Вечер "Модистки"
Ми-ми! Твоя мама - сокровище! Я немного умею шить и очень люблю это, поэтому знаю, что это и безумно интересно, и очень сложно одновременно.
**
Итак. кто же такая
МОДИСТКА? ЧИТАЕМ ЗДЕСЬ
http://tabooo.ru/profession/323.htm образ МОДИСТКА = кто это?.
Любительницам женских романов наверняка встречались образы модисток. Вот, скажем, как в этом отрывочке
«Брачная ловушка», Элизабет Торнтон
Ей предстояло дебютировать в свете, а у нее не было платьев, соответствующих графскому титулу. Это означало, что надо пополнить гардероб. Джек был счастлив отдать это дело в умелые руки Эша. Тот слыл специалистом в дамских нарядах. Джек же не имел об этом предмете ни малейшего понятия.
Поэтому несколько дней спустя Элли направилась к мадам Клотильде, самой известной лондонской модистке, в открытой коляске, которой правил Эш. Отправься она с визитом к модистке с другим джентльменом, пересудов бы не избежать, сказала ей бабушка Джека. Но к Эшу было принято обращаться за советом. И ей повезло, что Эш предложил ей стать наставником в делах моды.
Заведение мадам Клотильды находилось на Найтсбридж-роуд. Это был второй визит Элли. В первый раз они с Эшем выбрали фасоны и ткани для необходимых платьев: утренних, дневных, для прогулок, для кареты и, разумеется, бальных. Перечень был бесконечен. Элли стыдилась тратить столько денег, но все это делалось по настоянию Джека. По его словам, он верил, что Эш его не разорит. Больше того, тему дамских мод Джек находил смертельно скучной, а поскольку шла парламентская сессия, он считал своим долгом время от времени появляться в палате. Оставив коляску на конюха, они вошли в дом. Клиенты обычно приезжали к модистке к назначенному часу, поэтому ждать им не приходилось. Мадам Клотильде было слегка за сорок, она была лучшей рекламой своего искусства. Серебристые волосы обрамляли благородное лицо. На ней было платье насыщенного цвета лаванды, подчеркивающее гибкую фигуру. Модистка старалась угодить, но не была навязчивой. Ее французский акцент, за долгие годы, проведенные в Англии, ставший совсем слабым, был приятен для слуха.
Мадам Клотильда проводила их наверх, где две помощницы разложили платья, которыми Элли придется обходиться несколько недель, пока не будет готов остальной гардероб.
Элли замерла как завороженная, переводя взгляд с одного восхитительного платья на другое. Эш с помощью модистки выбрал цвета, подчеркивающие ореховые глаза Элли и темно-рыжие волосы, — оттенки зеленого, слоновой кости, красновато-коричневого и золотого.
И никакого серого цвета. Элли представила, как Джек восхищенно смотрит на нее, потрясенный тем, каким прелестным созданием она стала. Эш пристально смотрел на нее.
— Я организовал маленькую вечеринку, — сказал он, — с Каро и бабушкой Джека. Мы пообедаем с ними в отеле «Кларендон». Не беспокойтесь из-за Джека. Он на долгие часы застрянет в палате лордов.
— Обед?! В «Кларендоне»? — Отель был известен ей своей репутацией. — А это не рискованно, Эш?
— Чепуха. Разве вы не поняли? Там будут почтенная вдова и Каро. О, я, конечно, пригласил и Робби. Но его приятель Милтон сейчас в Лондоне, и они договорились пойти с друзьями в театр.
— А как же Френсис?
— Я не стал ее беспокоить приглашением. У нее собирается литературный кружок, разве вы забыли? — Глаза его блеснули.
Губы Элли дрогнули.
— Как вы уговорили Каро?
— Я пообещал, что там будет Браммел. Почему вы перестали улыбаться?
— Я одета неподходяще для этого события.
— Вот за этим мы и здесь, — терпеливо объяснил Эш и повернулся к модистке: — Начнем, мадам?
К тому времени, когда можно было ехать, у Элли голова шла кругом. Эш и модистка обсуждали ее и вертели, как манекен, у которого нет собственного мнения. Но ее возмущение было недолгим. Как может женщина возражать, когда о ней говорят в таких приятных выражениях.
— Какое удовольствие одевать даму с такой прекрасной и пропорциональной фигурой. — Это модистка.
— Этот абрикосовый оттенок удивительно ей идет. Он оттеняет цвет лица. — Это Эш.
— А вот волосы… слишком длинные. — Снова мадам Клотильда.
— Я с вами не согласен. Но стиль слишком строгий. Давайте немного смягчим у лица. Где ножницы? — возражает Эш.
— Но… но… я всегда так причесываюсь, — попыталась вставить слово в их диалог Элли.
— Ах! — воскликнула мадам, когда Эш распустил волосы Элли. — Какой цвет. Какие густые, шелковистые! Настоящая корона. Вы правы, мсье. Они не чересчур длинные. Это ее лучшее украшение.
Все это опьяняло Элли, которая последние годы провела в тени особ более ярких, чем она сама. Не то чтобы ее это задевало. Внешность и наряды никогда высоко не ценились в ее семье. Элли задумалась, что бы сказали ее родители, если бы сейчас увидели ее.
Она сомневалась, что они заметили бы перемену, но одобрили бы ее желание поддержать репутацию мужа.
Эш встал сзади нее и посмотрел в большое зеркало.
— Все готово к выходу в «Кларендон»?
На ней было кремовое платье из тонкого газа, сшитое по последней моде, с низко открытым лифом, высокой талией и пышными рукавами. Внимание к деталям делало его необычным. Вырез и подол были украшены крошечными бутонами роз, вышитыми золотой ниткой.
Когда Элли молча кивнула. Эш накинул ей на плечи абрикосового цвета мантилью. Модистка подала ей шляпку с атласными лентами в тон накидке.
— Скажите, Эш, как вы убедили Каро променять литературный вечер у Френсис на обед со мной?
— Я же вам сказал. Соблазном встретить Браммела, чем же еще?
— Вы настоящий интриган, — пробормотала Элли и рассмеялась.
— Я никогда этого не отрицал.
Наряды были уложены и упакованы. Одно платье надо j было подшить, но Элли уверила модистку, что ее горничная Элис настоящая мастерица и прекрасно с этим справится.
Поблагодарив мадам Клотильду, они отправились в «Кларендон».
**
http://www.youtube.com/watch?v=YlLZGWWGjwE Парижская мансарда История парижской модистки - любительницы Рене Грюйо и изящных костюмов для кабаре.
мне нравится смотреть на старинные образцы одежды на куклах! И как это трудно - скроить и сшить такую красоту!
Как появились модистки в России?
В результате петровских реформ в России
появилось светское общество, где мода и туалеты были определенным
языком, на котором общались высшие круги, и наряд стал символом
светского этикета. Отсюда появление с XVIII века модисток, - лучших портних, шивших на
индивидуальный заказ, а потом и магазинов парижского платья.
Законодателем женских мод всегда был Париж, и столичный высший свет
выписывал готовые платья оттуда, минуя модисток. В России главным
очагом моды был естественно, Санкт-Петербург, которому стремилась
подражать Москва, сама поглядывая на Париж, а на южную столицу
старалась равняться вся Россия. Для светских львов таким «маяком» был
Лондон, хотя мужская мода не шла ни в какое сравнение с женской. В екатерининское время уже появились в обеих столицах французские
модистки и разные модные лавки: последние появились под названиями: "Аu
temple de gout" (Храм вкуса), "Musee de Nouveautes" (Музей новинок) и
т. д. Существует предание, что введением французских нарядов в моду
Россия обязана Кириллу Разумовскому и другу его И. И. Шувалову. В их
время в Москве славилась модистка Виль, которая продавала модные
"шельмовки" (шубки без рукавов), чепцы, рожки, сороки, "королевино
вставанье" а Lа грек, башмачки-стерлядки, улиточки, подкольный женский
кафтан, распашные кур-форме и фурро-форме, разные бантики, кружева.
Модистки компании предлагали своим покупательницам цветы, гирлянды для
наколок на дамские платья и т. д.
Лучшими модистками считались француженки – и «законодатели мод» пришли
в Россию задолго до Французской революции. Французских портных
пригласила еще венценосная Елизавета Петровна, а ее фактическая
преемница Екатерина Великая указом от 1763 года позволила иностранцам
жить и торговать в Москве с привилегиями. Французы облюбовали район
Кузнецкого моста: один из них, портной Фуркасье оставил имя
Фуркасовского переулка, где когда-то был его дом. Начало активной
французской торговли на Кузнецком мосту предание связывает с графом
Иваном Воронцовым, который поселился на Рождественке в середине XVIII
века и первым сдал французам в аренду часть своих владений. А после
революции 1789 года в Москву хлынули эмигранты. Среди них была
знаменитая мадам Мари-Роз Обер-Шальме.
С конца XVIII века мадам имела магазин на Кузнецком мосту, а потом в
собственном доме в Глинищевском переулке близ Тверской, где среди
прочего торговала превосходными шляпками с запредельными ценами, отчего
москвичи прозвали ее «обер-шельмой» - даже считают, что само слово
шельма произошло от ее имени. У нее был такой «приезд», что
Глинищевский переулок был весь заставлен каретами, а сам магазин стал
модным центром встреч московского бомонда. Знатные клиенты однажды
спасли саму мадам, когда ее магазин был запечатан за контрабанду.
Профиль модистки был весьма широк. У нее заказывали и «приданое» для
богатых девиц на выданье, и бальные платья, - так мадам попала на
страницы эпопеи «Война и мир»: именно к ней старуха Ахросимова повезла
одевать дочерей графа Ростова.
Модистку постигла печальная и нелестная участь. Когда Наполеон напал на
Россию, два враждовавших мира столкнулись и на Кузнецком мосту. Став
советницей Наполеона, опытная мадам давала ему ценные рекомендации
относительно политики в России. По преданию, она отговорила его от идеи
отменить крепостное право, так как русские не поймут его благодеяния, и
она же придумала устроить для императора походную кухню в алтаре
Архангельского собора. Французские гвардейцы охраняли ее магазин на
Кузнецком, как и имущество остальных своих соплеменников, от воровства
и пожара, но будущего у мадам в России больше не было: вместе с
наполеоновской армией она покинула Москву и в дороге умерла от тифа.
Пушкин
тоже оказался причастен к московской моде. На смену Обер-Шальме пришла
еще более известная модистка Сиклер, в московском просторечии Сихлерша.
В Петербурге она имела магазин близ Гороховой улицы, а в Москве - на
Большой Дмитровке. У нее одевался высший свет России и жены
знаменитостей. Одной из постоянных клиенток Сиклер была Натали Пушкина,
которая обожала заказывать у нее туалеты, а однажды преподнесла в
подарок шляпку от Сиклер жене Павла Нащокина, друга Пушкина. Из писем
поэта известно, что модистка не раз теребила его за долги. Говорили,
что Пушкин заплатил Сиклер за туалеты жены сумму, едва ли не большую
гонорара за «Историю Пугачевского бунта», а после смерти Пушкина опека
возместила Сиклер еще 3 тысячи его долгов. Высшее общество заказывало у
Сиклер бальные платья в тот год, когда Москву посещал Николай I, за что
модистка имела в месяц 80 тысяч барыша. Выходили и казусы. Иногда не
богатые, но нежные мужья большим финансовым усилием баловали любимых
жен платьем от Сиклер, но оно оказывалось настолько роскошным, что в
нем нельзя было показаться на вечер в обществе их круга, и для визитов
требовалось шить новый туалет попроще. Над такими мужьями особенно
любил язвить М.Е.Салтыков-Щедрин, - его собственная жена выписывала
платья себе и дочери только из Парижа, и «скупочные аппетиты» супруги
сильно огорчали сатирика.
Преемницами Сиклер стали две московские модистки. Первой была
«французская искусница» госпожа Дюбуа, имевшая на той же Большой
Дмитровке лучший магазин с изысканной круглой залой, где всегда были
самые хорошие шляпы и не витринах, а в шкафах - для знатоков. Это был
магазин для тех, кто мог «кинуть» за шляпку 25 рублей серебром, чтобы
покрасоваться в ней 3-4 раза. Шляпный сезон у Дюбуа бывал в первых
числах декабря и в апреле: к этому времени устанавливались фасоны
зимних и весенних шляп. К ней рекомендовали ехать и затем, чтобы иметь
представление, что сейчас носят - шили у нее и бальные, и подвенечные
платья . Поблизости стоял магазин ее конкурентки Элизы Сегино – еще
одной «властительницы дум» московских модниц. Сегино считали самой
добросовестной модисткой, делавшей добротно и не бравшей втридорога.
Она, кстати, умела шить на маскарады, и особенно рекомендовалось ее
домино, не портившее изящных линий фигуры.
Второй преемницей Сиклер с 1850-х годов стала знаменитая мадам
Минангуа: ее слава лучшей модистки Москвы не меркла до самой революции.
Мадам имела роскошные магазины и на Большой Дмитровке, и на Кузнецком
мосту, которые были посвящены исключительно последним парижским модам.
Здесь делали дамские платья, приданое, белье и корсеты изящной отделки.
Это была крупнейшая и самая дорогая в старой Москве фирма заказа
капризного дамского платья даже в ту пору, когда появились в изобилии
магазины готовой европейской одежды.
Одесса испокон веку слыла в Европе законодательницей моды, она, как о
том еще Пушкин писал, изначально была европейским городом. По таковой
причине местные дамы щеголяли тут и изумляли заезжих провинциалов
изящнейшего фасона и тончайшего плетения французскими соломенными
шляпками от мадам Мулис или Виктории Оливье на Дерибасовской в доме
Фраполи, изысканными, последней моды туалетами из магазинов Адель
Мартен на Итальянской, нынешней Пушкинской улице, госпожи Пальмер или
Сюзанны Помер. А мадам Лобади, хозяйка шикарного салона на
Ришельевской, периодически даже приглашала специальных консультанток из
самого Парижа, у которых покупательницы всегда могли «иметь все новости
мод». С построением же в 1842 году обширного торгового комплекса, коего
побывавшие во французской столице одесситы вскорости стали называть
Пале-Роялем, туда перебрался модный магазин Марии Ивановны Страц.
Открытый еще в допушкинские времена и потом просуществовавший множество
лет, магазин этот приобрел известность далеко за пределами Одессы и
долго не имел себе подобных чуть ли ни на всем Юге. Оно и неудивительно
было, поскольку имелось там буквально всё, что только самой капризной
женской душе угодно: готовые наряды, шерстяные ткани, голландское
полотно, лионские шелка, французские шали, кружева, невиданной красоты
перчатки, тяжелый бархат всевозможных цветов и тончайший батист,
трепетавший, казалось, от одного дыхания…
http://clubs.ya.ru/fetes-galantes/replies.xml?item_no=832
**
продолжение следует...
...