blackraven:
» Глава 19 (часть 1)
Перевод: blackraven
Редактирование: codeburger
Из экстренного выпуска "Нью-Орлеан Монинг Трибьюн" от 15 июля 1927, пятница:
НОВЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, СТАРЫЕ СКАНДАЛЫ
Уилли Т. Джонс
Еще один день подходит к концу, но за убийство мистера Чарльза Сент-Клера, эсквайра, совершенное ночью во вторник, по-прежнему никто не арестован.
Чтобы отдраить пол и стены старой рабской хижины в Сан-Суси, не пожалели ни воды, ни щелочного мыла, и все же пятна остались – не могли не остаться. Эти пятна вопиют, что там свершилось чудовищное преступление, а к ответу до сих пор никто не призван. Хотя множатся доказательства против жены мистера Сент-Клера, киноактрисы Реми Лелури, полицейские продолжают пренебрегать своим долгом.
Чего же они боятся? Да, Реми Лелури молода и прекрасна, ее восхваляют по всему миру, но правосудие должно быть глухо к славословию. Правосудие должно быть слепо к красоте. Неужели полицейские боятся скандала? Боятся заклеймить позором как убийцу мировую звезду из «наших»?
Но позор и скандалы никогда не были чужды этой богине серебристого экрана. Дикие и грязные голливудские вечеринки, связи с партнерами по фильмам, сумасбродное расточение богатств, красоты и молодости – все это годами фиксировалось на страницах бесчисленных газет и глянцевых журналов. Даже дни невинного детства кинодивы здесь, в Новом Орлеане, омрачал скандал: ее отец оставил дом и семью, чтобы открыто сожительствовать во грехе с замужней женщиной, которая в свою очередь бросила мужа и сыновей. Говорят, грехи отцов нельзя слагать на детей, и, по-видимому, с этим полностью согласен лейтенант Дейман Рурк, расследующий убийство, ведь именно его мать стала любовницей мистера Лелури.
Так пусть лейтенант Рурк потрудится объяснить, почему, когда уже завтра растерзанное тело мистера Чарльза Сент-Клера будет навеки зарыто, его убийца до сих пор разгуливает по земле – красивая, богатая, знаменитая и свободная.
Бриджит Мэри Кинселла О`Мара лежала в черном лакированном гробу в гостиной своей матери. На каминной полке перед гипсовой статуэткой святого Михаила мерцала лампадка со всенощной, над головой Брайди горели свечи в канделябре, обвитом четками-розарием. В ногах у нее лежал огромный венок из белых магнолий, срезанных с дерева на заднем дворе и сплетенных любящими руками ее матери и сестры.
Вдвоем они задрапировали черной гофрированной бумагой зеркало над ореховым сервантом и дверные проемы, навязали ленты на дверные ручки. Работая, женщины прикидывали, как посмотрят на венок и на траурное убранство друзья и родственники, которые придут на бдение, – для Брайди хотелось все устроить в лучшем виде.
Дорис Кинселла с прямой спиной сидела на стуле у гроба дочери, сложенные на коленях руки комкали платок. Она не плакала; в иные минуты она даже не дышала, а потом вдруг так резко втягивала воздух, что распятие на груди подпрыгивало.
Скорбящая мать пожимала руки и принимала поцелуи в щеку от тех, кто подходил выразить соболезнования. Возле нее стоял пустой стул. Друзья и родственники поочередно туда присаживались, чтобы с ней побеседовать. Все старались не оставлять ее одной надолго.
Ее старшая дочь Эбби передавала тарелки с сыром и пресным хлебом да разливала чай, кофе и черничную настойку для женщин, которые собирались в группки и говорили о еде, о детях и о том, насколько дождливым выдалось это лето – даже корни цветов в садиках подгнили. Посетительницы выжидали, пока сестра Брайди не отойдет, а потом принимались шуршать, словно траурные бумажные ленты.
«Гроб лучше бы закрыли. Не получилось придать ей достойный вид…»
«Он был с ней в ее доме прямо посреди ночи, вы же понимаете, что это значит…»
«Я и говорила, и говорю: муженек ее вовсе не утонул во время шторма. Он попросту сбежал с какой-то вертихвосткой, вот попомните мои слова...»
«Угуммм, а я бы не удивилась, если это муж посреди ночи ей бомбу в окошко и швырнул. Узнал поди, что, пока его дома не было, она тут спелась с Дейманом Рурком.
Мужчины постепенно переходили через спальню на кухню, где в раковине, полной колотого льда, охлаждалось ведерко пива, а на столе возле подноса с глиняными трубками стояла миска табака. Они черпали жестяными кружками пиво да передавали по кругу фляжки с виски, которые принесли с собой, и вскоре воздух загустел от дыма и хмельного духа.
В Новом Орлеане ни одно собрание, даже по траурному поводу, не проходит в тишине, и прощание с Брайди не стало исключением. Люди влетали в открытую дверь на крыльях начатой за порогом речи, а их встречали восклицаниями и приветствиями. Но когда вошел Дейман Рурк, хор голосов распался и стих до еле слышных шепотков. Конечно, никто из собравшихся на него не таращился – это было бы неприлично, – но всеобщее внимание хлестнуло, словно пощечина.
Его взгляд устремился к гробу, затем метнулся в сторону. Дейману отчаянно не хотелось здесь находиться, но не прийти было невозможно, оставалось сосредоточился на том, чтобы просто переставлять ноги – пусть донесут его до матери Брайди, он засвидетельствует ей свое почтение и исчезнет.
Миссис Кинселла не сводила глаз с носового платка, который сжимала на коленях. Слишком поздно Дейман Рурк разглядел, что мужчиной, сидящим рядом с ней, держащим ее за руку и что-то тихо говорящим ей на ухо, был не кто иной, как Кейси Магуайр.
Вернулось ощущение, нахлынувшее вчера в закусочной «Тио Тони»: Рурк внутренне разрывался между уверенностью в том, что за броском гранаты, унесшей жизнь Брайди, стоит Магуайр, и безрассудным желанием доказать обратное.
Этим вечером лицо Магуайра выражало лишь скорбь и легкую выжидательность. В течение двух медленных, тяжких ударов сердца Рурк смотрел на него, а потом перевел взгляд на склоненную голову матери Брайди. Поразительно, каким белым был пробор в темно-рыжих волосах.
Она подняла голову, когда он встал перед ней, но не издала ни звука. Горе затуманило ее глаза и обесцветило кожу до пепельно-серого цвета.
Рурк подумал, что если попробует поцеловать ее в щеку, мать Брайди, скорее всего, плюнет ему в лицо. Даже не факт, что она примет его руку. Так что он решил пощадить их обоих и руки не протянул.
Все же следовало что-то сказать.
– Миссис Кинселла… – на этом слова закончились. В голове путались бессвязные мысли, не поддающиеся выражению.
Может, следовало сказать ей, что он сам контужен и истекает кровью, что он сломлен виной и скорбью… Но это ее все равно не утешит.
Блеклый взгляд Кейси Магуайра обжигал сбоку шею. Мать Брайди смотрела на Рурка глазами полными слез, но без капли прощения. Она никогда не нарушила бы приличий, попросив его покинуть ее дом, но глаза говорили, как сильно ей этого хотелось.
Рурк отвернулся и чуть не врезался в гроб, пришлось схватить качнувшийся подсвечник, чтобы тот не упал. Приторная сладость магнолий перехватила горло.
Его тянуло бежать из этой гостиной, от этого гроба, но было слишком рано возвращаться к входной двери, а на кухне толпились его сослуживцы. Через пару раздвижных дверей Рурк увидел Ройбина Доэрти. Старый сержант что-то громко рассказывал, взревывая и размахивая руками, словно судья на бейсболе, вызывающий очередного игрока для удара. На носу у него был налеплен большой кусок пластыря. Доэрти привалился бедром к столу и чуть не уселся в блюдо с кукурузным хлебом и капустой. В кои-то веки он не выглядел вдрыбоган пьяным, но Рурку все равно не хотелось к нему приближаться.
Рурк подошел к каминной полке с импровизированным алтарем. Святой Михаил, которому полагалось хранить семью от всяких бед, похоже, и здесь облажался.
Статуэтка святого вдруг стала на глазах таять, растекаясь лужицей черной крови. Внутри у Рурка что-то оторвалось, и он снова куда-то поплыл. Похоже, сказывалось вино, выпитое недавно. Каверза Матушки Ра. Он чувствовал себя умершим, одним из ходячих мертвецов. Кости плавились, как у святого Михаила, кровь обращалась в грязь.
Внезапно кто-то тронул его за руку. Рурк медленно обернулся; голова кружилась, тело не слушалось. Снизу на него смотрели воспаленные, опухшие серые глаза. Эту женщину он знал и не знал. Версия Брайди, только немножко старше и потрепанней.
– Эбби, – сказал он, силясь прийти в себя; собственный голос доносился будто издалека.
Ее рука, державшая стакан ежевичной настойки, заскорузла от домашней работы и материнской заботы. Эбби была замужем за каменщиком и растила пятерых детей в доме вниз по улице таком же, как этот – одноэтажном, с узким фасадом, вмещавшем дверь да окно, и сквозными комнатами.
Заметив, куда Рурк смотрит, она протянула ему стакан.
– Хочешь?
– Нет, – он безуспешно старался сдержать дрожь. – Мне… Нет, спасибо.
Ее губы дрогнули в подобии улыбки.
– Да, жуткая штука. – И все же Эбби сделала глоток. – Я как раз говорила с кузиной Джойс из Слайделла. Рассказывала ей про ручного аллигатора, которого ты держал, когда вы были детьми. Как однажды вы с Брайди прогуляли его на поводке по Сент-Чарльзу и до полусмерти перепугали тамошних богатеньких склочниц. А потом-то что с тем аллигатором стало?
– Я отвел его на болото и отпустил.
Рурк обрадовался, что наконец-то у него получилось связное предложение. Теперь ему очень хотелось уйти отсюда.
Он попытался вежливо податься в сторону, но Эбби остановила его, взяв за руку, хотя тут же отпустила, почувствовав, как его опять пробрала дрожь.
– Дэй, – сказала она, – Мама сама не своя с тех пор, как умер отец…
– Не надо. – Он глубоко вздохнул. – Ты вовсе не должна извиняться за то, что извинений не требует. Твоя мама права, что так ко мне относится. Мне следовало оставить Брайди в покое.
Эбби покачала головой.
– Моя сестра любила тебя, любила всех вас – ее «дружков синей звезды», как она называла вашу троицу. Она выбрала Шона, но всегда говорила, что, будь ее воля, вышла бы замуж за всех троих разом.
Ему действительно нужно было уносить ноги. Рурка неудержимо трясло.
– Шона она потеряла, – продолжила Эбби. – Утонул он или попросту ее бросил, по-любому он ушел из ее жизни. Брайди нуждалась в тебе, ты был для нее самым лучшим.
Наверное, после этих слов Рурк просто сорвался и ушел, ни на что не глядя. Следующее, что он осознал, – что стоит на улице, один на узкой веранде. Ночь звенела песнями цикад, кроны магнолий, приютившие светлячков, казались сетями, уловившими звезды с неба. Всего две ночи назад он сидел здесь же, вот на этих ступенях, и ждал, когда она выйдет. Он отвел ее домой, занялся с нею любовью и потерял ее. Навсегда потерял.
Голова запрокинулась, и Рурк посмотрел наверх. Магнолии оставили сколько-то звезд на небе, но на месте выловленных зияли черные дыры. Глаза жгло. Он зажмурился, но боль не ушла. Брайди.
Она всю жизнь была ему другом, что бы ни случалось. Он любил бы ее за это вечно.
Позади скрипнула половица, он испуганно обернулся. Ройбин Доэрти переступил порог, смеясь через плечо, но остановился, увидев Рурка. Следом вышел Фиорелло Пранковски.
Сержант с ухмылкой разглядывал Рурка. Наполовину трезвый Доэрти казался еще злее, еще опаснее. В рассеянном свете, льющемся из двери, его глаза блестели, словно бутылочное стекло.
– Ты прям чума херова, Рурк, – сказал он. – Люди рядом с тобой мрут как мухи. – Доэрти сделал шаг и встал вплотную к Рурку. Так близко, что тот видел серую щетину в складках щек, шевелящиеся при дыхании ноздри, красную слюну на губах и языке, когда сержант говорил. – А ты взопрел, щенок. Я чую, как от тебя воняет.
– Мы все тут потные, Ройбин. Жара невозможная, – примирительно сказал Фио. Он положил руку старику на плечи и повел его вниз по ступенькам мимо Рурка. – Пойдем-ка, куплю тебе пивка.
Рурк смотрел, как они вместе побрели по улице в сторону забегаловки на углу. Он снова закрыл глаза, вдруг ощутив смертную усталость.
– Черт, – выдохнул он.
И тут скорее почувствовал, чем услышал, еще какой-то шум за спиной. В этот раз он развернулся медленнее.
В дверях стоял Кейси Магуайр. Черная бумага в проеме обрамляла его голову, подчеркивая бледность скорбного лица. Казалось, он держался слишком скованно, словно боялся лишний раз пошевелиться. Словно раненый в живот.
Продолжение следует...
Кьяра:
Ура-ура, продолжение!
Константин, Татьяна, спасибо
М-да, несмотря на убивающее чувство вины, лучше бы Деймону протрезветь и с холодной головой все обдумать. Ведь в чем-то прав Доэрти
blackraven писал(а):
Люди рядом с тобой мрут как мухи.
все убийства как-то связаны с самим Рурком. Да и говорила ему мать Лероя, что труп в воду кидали со словами, что это отвлекающий маневр для Рурка.
Peony Rose:
Спасибо за продолжение, Константин и Танечка
Тяжелейшие похороны для всех, и для Дэя тоже. Удивляюсь, как он еще на ногах держится после событий последних дней...
Магуайр, кажется, готов ему что-то сказать. Лишь бы не дошло до кулаков опять, толку не будет.
Magdalena:
Костя, Танюша, спасибо за главу! Не передать словами, как я скучаю по новым главам перевода! Но божественный слог Уильямсон в вашем шикарнейшем исполнении готова ждать сколько угодно.
Может же Уильямсон одним незначительным на первый взгляд предложением заинтриговать еще больше прежнего...и оставить без ответа, со своими домыслами и фантазиями наедине
Дэй же продолжает себя медленно убивать... Больно смотреть. Но поведи он себя по-другому, образ детектива полностью разрушился бы. Рурк таков, каков он есть. И меняться не собирается, даже ради дочери. До чего же опасную игру ведет Рурк! Дух захватывает.
diamond:
Констатин и Таня, спасибо вам большое за такой потрясающий перевод.
Тяжелейшая глава.
Дэй страдает очень сильно... Уж очень велика потеря.
Слишком многое связано с Брайди.
Он очень остро чувствует неприятие его людьми и плохо скрываемый укор.
Но что может сейчас изменить то, что произошло?
И очень напряженное окончание главы.
Чего можно ожидать сейчас от Магуайра?
Suoni:
Очень осязаемая трагедией глава! И кто-то целенаправленно сеет смерть вокруг Дэя.
Перевод,как всегда, великолепный!
Константин, Таня, спасибо большое за удовольствие !
Svetlaya-a:
Спасибо большое за продолжение! Так напряжённо и страшно. Что за разговор сейчас последует?
Nadin-ka:
Матушка Ра какое-то зелье подсунула, плохо Дэю совсем.Удивительно, как он не свалился в доме.
Тяжелая атмосфера, но на похоронах всегда так. Хорошо хоть сестра Брайди Дея поддержала, сказала добрые слова.
Где же все-таки Шон и что сейчас делает? Ох, подозрения у меня, подозрения...
Еще одна подробность интересная из жизни Дэя - ручной аллигатор, надо же!
А газетчики как с цепи сорвались, и кто убил уже знают, все грязное белье повытаскивали.
Мерзкие людишки!
Константин, Таня, спасибо огромное за продолжение!
