Sania:
09.12.12 17:42
Реплика из зала:
абсолютно согласна с Ми-ми по поводу Мерседес. И я считаю, что Дантес обязан был разобраться в этой ситуации, а не винить также свою бывшую невесту в предательстве.
Vlada:
09.12.12 18:42
Граф Монте-Кристо, кстати, плохо отнесся не только к Мерседес, но и к Гайде, которая любила его. Очень часто мужчина безосновательно обвиняет женщину во всех грехах, не умея понять, действительно ли ее вина так велика. Так что тут я безоговорочно ругаю Дантеса!
Мирна:
09.12.12 18:42
Бедный, бедный Дантес! Видимо над ним весит какой-то рок несправедливого правосудия.
Если в книге его несправедливо обвинили, то и здесь происходят странные вещи!
Прокурор заболел, адвоката ему так и не назначили, а еще в самой середине процесса судью почему то решили заменить на суд присяжных
И главное, книгу читали единицы!
Ми-ми писал(а):
Мася Мне понравился фильм. Снят в основном по первой части, подробно и заход на Эльбу, и политическая обстановка и вся отсидка в замке подробно... И там впервые прозвучала такая версия: почему изменила жениху и вышла замуж за Фернана Мерседес? Версия, которую не проверить но и не опровергнуть по тексту романа: Девушка была беременна к моменту ареста жениха (на самых ранних стадиях, после возвращения корабля и в преддверии свадьбы, практически с благословения отца и Мореля. И узнав, что жених арестован и пропал (по другой версии - казнен) что могла она сделать? Конечно выйти как можно быстрее замуж, чтобы дать ребенку имя.
Такое было возможно только по версии фильма 2002 года, но не по версии господина Дюма.
Цитата:
- Мерседес сначала была в отчаянии от внезапного удара, разлучившего
ее с Эдмоном. Я уже говорил вам о том, как она умоляла господина де
Вильфор и как преданно заботилась об отце Дантеса. Отчаяние ее усугуби-
лось новою горестью: отъездом Фернана в полк; она не знала об его прес-
туплении и любила его как брата.
Фернан уехал, Мерседес осталась одна.
Три месяца провела она в слезах; никаких вестей ни об Эдмоне, ни о
Фернане; никого, кроме умирающего от горя старика.
Однажды, просидев целый день, по своему обыкновению, на распутье двух
дорог, ведущих из Марселя в Каталаны, она вернулась домой вечером, еще
более убитая, чем когда-либо; ни ее возлюбленный, ни ее друг не верну-
лись к ней ни по одной из этих дорог, и она не получала вестей ни о том,
ни о другом.
Вдруг ей послышались знакомые шаги. Она с волнением оглянулась, дверь
отворилась, и она увидела перед собою Фернана в мундире подпоручика.
Хоть она тосковала и плакала не о нем, но ей показалось, что часть ее
прежней жизни вернулась к ней. Мерседес схватила Фернана за руки с такой
радостью, что он принял ее за любовь; но это была только радость от мыс-
ли, что она не одна на свете и что, наконец, после долгих дней одино-
чества видит перед собой друга. И притом надобно сказать, что Фернан ни-
когда не внушал ей отвращения, он не внушал ей любви, только и всего.
Сердце Мерседес принадлежало другому, этот другой был далеко... исчез...
умер, быть может. При этой мысли Мерседес рыдала и в отчаянии ломала ру-
ки. Но эта мысль, которую она прежде отвергала, когда кто-нибудь другой
высказывал ее, теперь сама собой приходила ей в голову. И старый Дантес
не переставал твердить ей: "Наш Эдмон умер, если бы он был жив, то возв-
ратился бы к нам".
Старик умер, как я вам уже сказал. Если бы он остался жив, то, может
быть, Мерседес никогда не вышла бы за Другого. Старик стал бы упрекать
ее в неверности. Фернан понимал это. Узнав о смерти старика, он возвра-
тился. На этот раз он явился в чине поручика. В первое свое возвращение
он не сказал Мерседес ни слова о любви; во второе он напомнил ей, что
любит ее. Мерседес попросила у него еще полгода срока на то, чтобы ждать
и оплакивать Эдмона.
- Правда, - сказал аббат с горькой улыбкой, - ведь это составляло це-
лых полтора года! Чего еще может требовать самый страстно любимый чело-
век? - И он тихо прибавил про себя слова английского поэта: "Frailty,
thy name is waman [15]"
- Через полгода, - продолжал Кадрусс, - они обвенчались в Аккульской
церкви.
ее с Эдмоном. Я уже говорил вам о том, как она умоляла господина де
Вильфор и как преданно заботилась об отце Дантеса. Отчаяние ее усугуби-
лось новою горестью: отъездом Фернана в полк; она не знала об его прес-
туплении и любила его как брата.
Фернан уехал, Мерседес осталась одна.
Три месяца провела она в слезах; никаких вестей ни об Эдмоне, ни о
Фернане; никого, кроме умирающего от горя старика.
Однажды, просидев целый день, по своему обыкновению, на распутье двух
дорог, ведущих из Марселя в Каталаны, она вернулась домой вечером, еще
более убитая, чем когда-либо; ни ее возлюбленный, ни ее друг не верну-
лись к ней ни по одной из этих дорог, и она не получала вестей ни о том,
ни о другом.
Вдруг ей послышались знакомые шаги. Она с волнением оглянулась, дверь
отворилась, и она увидела перед собою Фернана в мундире подпоручика.
Хоть она тосковала и плакала не о нем, но ей показалось, что часть ее
прежней жизни вернулась к ней. Мерседес схватила Фернана за руки с такой
радостью, что он принял ее за любовь; но это была только радость от мыс-
ли, что она не одна на свете и что, наконец, после долгих дней одино-
чества видит перед собой друга. И притом надобно сказать, что Фернан ни-
когда не внушал ей отвращения, он не внушал ей любви, только и всего.
Сердце Мерседес принадлежало другому, этот другой был далеко... исчез...
умер, быть может. При этой мысли Мерседес рыдала и в отчаянии ломала ру-
ки. Но эта мысль, которую она прежде отвергала, когда кто-нибудь другой
высказывал ее, теперь сама собой приходила ей в голову. И старый Дантес
не переставал твердить ей: "Наш Эдмон умер, если бы он был жив, то возв-
ратился бы к нам".
Старик умер, как я вам уже сказал. Если бы он остался жив, то, может
быть, Мерседес никогда не вышла бы за Другого. Старик стал бы упрекать
ее в неверности. Фернан понимал это. Узнав о смерти старика, он возвра-
тился. На этот раз он явился в чине поручика. В первое свое возвращение
он не сказал Мерседес ни слова о любви; во второе он напомнил ей, что
любит ее. Мерседес попросила у него еще полгода срока на то, чтобы ждать
и оплакивать Эдмона.
- Правда, - сказал аббат с горькой улыбкой, - ведь это составляло це-
лых полтора года! Чего еще может требовать самый страстно любимый чело-
век? - И он тихо прибавил про себя слова английского поэта: "Frailty,
thy name is waman [15]"
- Через полгода, - продолжал Кадрусс, - они обвенчались в Аккульской
церкви.
Так, что оказаться беременной от Эдмона через полтора года она не могла. Это физиология, простите за выражение.
(но я знаю где это возможно гггг)
Ми-ми:
09.12.12 19:43
Вот, кстати, Дантес прислушался к мнению Кадрусса зная уже какая он змея. Конечно, Кадрусс чернил всех, чтобы самому белее выглядеть.
Мария В:
10.12.12 12:33
Боже мой, так хотелось стать свидетелем обвинения, а теперь читаю ваши статьи и начинаю жалеть Дантеса.
whiterose писал(а):
Андре Моруа. Три Дюма
Читала, не могла оторваться. Неужели это правда без прикрас?
Танюшка писал(а):
Но ведь и зависть, и жадность и много всего прочего "дано" человеку. Проклятая Пандора, нечего было совать свой любопытный нос куда не следует. Не считаю мстительность положительным качеством.
Если чувство мести дано человеку - значит о чём тут говорить?
Согласна, что Дюма объективен. Дантес осознал свою вину, ему вдруг стало очевидным, что упиваясь местью он губит всех: виновных, невинных, тех, кому должен быть благодарен, и самого себя. В тексте это есть, попробую к вечеру подобрать цитаты.
Осознание вины - это, с одной стороны, гарантия обвинительного приговора, с другой, смягчающее обстоятельство.
Мирна писал(а):
Я уже говорил вам о том, как она умоляла господина де
Вильфор и как преданно заботилась об отце Дантеса.
Вильфор и как преданно заботилась об отце Дантеса.
Мирна писал(а):
- Правда, - сказал аббат с горькой улыбкой, - ведь это составляло целых полтора года! Чего еще может требовать самый страстно любимый человек? - И он тихо прибавил про себя слова английского поэта: "Frailty, thy name is waman [15]"
Как жесток и категоричен наш обвиняемый. Он называет вероломной женщину, полтора года лившую о нём слёзы, умолявшую о милости для него, ухаживавшую за его старым и больным отцом. Неужели, с точки зрения мужчины, такой вероломной женщине нужно мстить? Надо посмотреть в тексте, он спасибо ей сказал. А сам Дантес, не обладай он богатством, смог бы отдавать долги, тем, кто ему помог или пытался помочь. Ведь в этом случае долги отдают вниманием, преданностью, любовью, заботой. Может быть и были в душе у него эти чувства, но всё застила месть, ни на что иное не было душевных сил.
Arven:
10.12.12 14:58
Yanita Vladovitch писал(а):
Суд постановил: "Пригласить в заседание Арвен в качестве эксперта по вопросам истории" (*сейчас пойду в личку напишу).
Приветствую высокий суд.
Ваша честь! В самом начале своей речи, я хотела бы попросить у высокого суда извинения за то, что с таким запаздыванием откликнулась на вызов в этот зал. Пользуясь представившимся мне случаем посетить своих друзей, я уезжала на все выходные. И только вернувшись, я обнаружила у себя дома повестку, призывающую меня в суд.
Тем не менее, хотя и с опозданием, однако я всё-таки смогла прийти сюда, дабы высказаться по интересующему всех вопросу.
Прежде всего, мне хотелось бы высказать несколько слов не относительно рассматриваемого нами вопроса, а касательно всего творчества вышеозначенного автора.
К величайшему сожалению, творчество Александра Дюма-отца – это то, что не выдерживает никакой критики. Он и историческая действительность находятся совершенно по разные стороны Истины. Дело ухудшает и то обстоятельство, что на беду Её Величества Истории, Дюма был в своём «деле» - искусстве сочинительства - чрезвычайно талантлив. Отсюда вытекло то, что очень многие его вымыслы зажили своей собственной жизнью, и многочисленные читатели привыкли оценивать реальных исторических личностей, о которых писалось в романах автора, не с точки зрения того, какими именно они были в действительности, а с точки зрения того, как именно они были изображены в романах господина Дюма.
Из-за этого, например, читатели привыкли считать гениального человека и политика Джулио Мазарини, с честью нёсшего на своих плечах тяжкий груз обязанностей первого министра Франции, одного из умнейших людей Европы трусливой посредственностью. Однако на самом деле, всю важность этого человека и его вклад в историю и благосостояние Франции трудно переоценить. Именно его заслугой является то, что Франции удалось заключить чрезвычайно выгодный для себя Вестфальский мир (венчавший завершение Тридцатилетней войны), который вывел Францию на место первого государства Европы. Ещё страшнее дело обстоит с пьесой «Нельская башня», также принадлежащей перу Дюма. Данное произведение вообще не выдерживает никакой исторической критики, ибо содержит в себе уже не просто заблуждения, а откровенные исторические фактические ошибки. Дабы не утомлять слух Суда перечислением всех нелепиц, содержащихся в этой пьесе, я рискну отослать членов Суда к самому произведению. Однако, если у членов Суда возникнут какие бы то ни было вопросы относительно того, что именно неправильного изложено в упомянутых мною выше произведениях А.Дюма, то я могу изложить полный перечень имеющихся там ошибок.
Исследуемое нами сейчас произведение Дюма «Граф Монте-Кристо» ничем не отличается в этом аспекте от других романов этого автора. А именно – и здесь также присутствует очень много исторических неточностей и даже откровенной лжи.
Поскольку у меня попросили исторической консультации относительно всего одного вопроса, я остановлюсь более предметно исключительно на том, как именно протекало пребывание Наполеона на острове Эльба, и чем оно отличалось от его жизни на острове Святой Елены.
С первых же слов следует сказать, что эти две жизни – на острове Эльба и на острове Святой Елены – отличались между собой как ночь ото дня. Если пребывание Наполеона на острове Святой Елены, куда его направили после Ста дней и поражения при Ватерлоо, было заключением под стражу, то его жизнь на острове Эльба была жизнью не узника, а повелителя.
Скажу пару слов о том, что из себя представлял остров Эльба. От Италии его отделяет двенадцатикилометровый пролив Пьембино. До восточного побережья Корсики – 50 километров. 222 километров суши на острове (21 километров по широте и 9 – 10 километров по долготе). Островок Пьяноса площадью 20 квадратных километров, да два крошечных сопутствующих островка – Пальмайоле и Монтекристо. Население на тот момент составляло 10 – 12 тысяч человек.
Испокон веков остров Эльба принадлежал Тоскане, однако по Амьенскому миру остров и Тоскана были разъединены. Тоскана осталась Тосканой, а Эльба стала частью Франции. Через семь лет и вся Тоскана стала частью Франции и остров снова вернулся к ней, став частью генерального губернаторства Тоскана. В 1810 году остров вновь был отделён от Тосканы. По новому территориальному делению он стал называться арандисмент Эльба департамента Средиземноморское Побережье. Венский конгресс вернул Великому герцогу Тосканы его прежние владения, в их числе Эльбу, при временном нахождении острова во владении Наполеона.
Третья статья договора отречения Наполеона от 11 апреля 1814 года гласила – Эльба отдается Наполеону «на время его жизни, и он владеет островом как суверенный властелин».
4 мая 1814 года Наполеон прибыл на Эльбу, где поселился в доме бургомистра. Несколько недель Наполеон выбирал, в каком именно дворце он поселится. В конце концов он выбрал пустующий дом уехавшего губернатора – Палацио ди Милини, в котором тотчас же распорядился произвести ремонт. Нам доподлинно известно, что этот дом был обставлен мебелью и произведениями искусств, которые на специальном корабле были присланы из Генуи и Рима Наполеону его зятем – князем Камилло Богарнэ. Наполеон распорядился мебель выгрузить и обставить ею свой новый дворец, куда он въехал 21 мая. Недостающую мебель он приказал забрать из своего дворца в Пьембино.
Следующим его заданием было провести ремонт и усиление вооружения всех воинских сооружений, находившихся на острове (и прежде всего это касалось форта Стела и Фольконе).
Свою жизнь на острове Эльба Наполеон организовал по подобию той жизни, какой он жил во Франции – со двором, с министерствами и бюджетом, с армией и флотом.
Главным его сановником стал граф Бертран. Он остался палац-маршалом и получил дополнительно министерство внутренних дел. Вторым человеком стал генерал граф Друо, военный министр империи Эльба. Собственно командующим армии был генерал барон Кампонне. Дополнительно он исполнял обязанности коменданта Порто-Феррайо. Под его началом стояло три батальона: батальон гвардии, батальон егерей и батальон национальной гвардии, в которой, к слову, не служило ни одного жителя острова Эльба. Кавалерия состояла из 80-ти поляков и 40-а жандармов. На флотской службе находилось 150 матросов и артиллерия насчитывала сто пушек.
С момента приезда Наполеона на остров армия его все время росла. В августе она достигла высшей точки – 3 тысячи человек. С течением времени это число менялось, однако в самые «худшие» времена их число не становилось меньше 1 200 человек.
Имперский флот состоял из 30-ти пушечного корвета, 18-ти пушечного брига и восьми малых ботов. Командовал флотом морской лейтенант Тилард.
По воспоминаниям графа Бертрана, Наполеон был недоволен полным отсутствием дорог на подвластной ему территории и распорядился сделать таковую из Порто-Феррайо в Порто-Лангоне. Кроме дороги, дворца и, это само собой разумеется, крепостей, Наполеон захотел построить театр, потому что ему было «скучно». Как добровольцы с Корсики, желавшие подзаработать, служа у земляка, так каменщики и плотники из Тосканы, прослышав о планах Наполеона, понаехали на остров. Император «выписал» из Флоренции архитектора, декораторов и скульпторов.
Вскоре на остров приехала мать Наполеона – Летиция. Ожидалось, что осенью или ближе к зиме туда же приедет и его вторая жена Мария-Луиза, с которой Наполеон регулярно переписывался и их сын. Однако в августе на остров вместе с сыном приехала бывшая любовница Наполеона Мария Валевская, и Летиция сделала всё, что было в её силах дабы вновь сблизить её со своим сыном. Меттерних воспользовался этим обстоятельством для того, чтобы поссорить Марию-Луизу с Наполеоном, и не дать той возможности переехать вместе с сыном Наполеоном (будущий император Наполеон II) жить на Эльбу. Таким образом, было сделано всё для того, чтобы «Орлёнок» - сын Наполеона, воспитывался августейшим дедушкой и не подпал под влияние своего столь опасного для всей Европы отца…
В октябре на Эльбу приехала сестра Наполеона, Полина. Кроме всего прочего она привезла с собой огромное количество писем от самых разных людей из Италии и Франции.
Именно с этого момента, Наполеон восстанавливает широчайшую переписку. Почта из Франции шла через верных ему людей в Тулоне, из Италии почта шла через Флоренцию, а из Вены – через Геную. Свои письма Наполеон отправлял через Геную и дальше через Швейцарию. Он состоял в тайной переписке с Евгением Богарнэ и Меневелем (оба в Вене), со своим братом Жозефом (Прангин), Маретом, Лемондом, Лефевр-Денуэттом (все в Париже). С королем Неаполя он прямо не переписывался, однако через Полину и камердинера матери Коллону де Исти они могли обмениваться своими «взглядами на будущее».
В конце декабря Наполеон сообщил Бертрану и Друо о том, что он намерен вернуть себе французскую корону. 12 января император закрыл столицу для въезда чужаков, а свой флагман приказал покрасить на английский манер, загрузить в него провиант и боеприпасы на случай срочного бегства с острова. Затем Наполеон арендовал три корабля и приказал Паскверу купить бригантину «Сен-Эсприт» грузоподъемностью 194 тонны. Штальмейстер заплатил капитану 25 тысяч франков наличными, и никто не знал, что стоящая в бухте Порто-Лангона бригантина принадлежит Наполеону.
6 февраля Наполеон, под предлогом готовящегося на него покушения, провел флотские учения, на предмет быстрой посадки и бегства. Вслед за учениями император совершил короткую морскую прогулку, проверяя ходовые качества отремонтированного флагмана, на случай бегства императора от убийц.
Весь февраль Наполеон готовился к бегству. От Евгения Богарнэ он точно знал, что Венский конгресс закрывается 21 февраля. Пока новость о его бегстве дойдет до монархов коалиции, они уже разъедутся, и, чтобы собраться и принять против него меры, потребуется время. А время – вот что для Наполеона всегда было жизненно важным.
Последние дни месяца прошли в лихорадочных сборах, и 26 февраля к четырем часам дня все 1 200 солдат погрузились на корабли. Наполеон, попрощавшись с матерью и сестрой Полиной, вечером отправился на пристань. В восемь часов вечера флагманский корабль отчалил от острова Эльба…
Таким образом, из рассказанного мною видно, что во время пребывания Наполеона на острове Эльба (в отличие от последующей его жизни на острове Святой Елены) свобода Наполеона не ограничивалась. Он легко мог вести переписку с кем угодно и принимать у себя на острове кого угодно.
Yanita Vladovitch:
10.12.12 16:55
Суд благодарит эксперта по вопросам истории, Арвен, за подробное освещение проблемы. Выводы будут внесены в протокол судебного заседания.
Ми-ми:
10.12.12 20:47
Я благодарю нашего эксперта-историка за интересный и подробный исторический отчет о жизни Наполеона на Эльбе, но мы должны помнить, что предметом рассмотрения все-таки является не история, а роман Дюма. По заключению Арвен, автор не придерживался исторической правды, но мы обязаны придерживаться тех фактов, которые являются основой фабулы романа., делать "поправку на Дюма"(
) Имейте это в виду.
В связи с этим желательно бы узнать мнение эксперта о возможности обвинений за сношения с Наполеоном с целью восстановления его власти. Заранее благодарю Арвен.
Yanita Vladovitch:
11.12.12 07:58
В связи с изменениями, внесенными в процедуру рассмотрения дела о предательстве и мести по произведению Александра Дюма-отца, дальнейшие действия всех участников процесса будут строиться по следующей схеме:
- сторона обвинения (Прокурор Ми-Ми) представит свои доводы по еще одному эпизоду в деле;
- сторона защиты изложит свою позицию по данному вопросу;
- далее будет проведено голосование суда присяжных (свое мнение мне в личку может высказать любой желающий - учитывая специфику нашего процесса, это могут быть как представители и свидетели обвинения/защиты, уже выступавшие в судебном заседании, так и Леди форума, просто наблюдавшие за процессом). Более подробно о правилах голосования я извещу в объявлении о его начале. В течение всего времени, пока будет длиться голосование, стороны процесса при желании могут резюмировать свои выступления в прениях.
- решения суда присяжных будет опубликовано вместе с моим заключением по делу.
Мария В:
11.12.12 09:29
Arven писал(а):
Прежде всего, мне хотелось бы высказать несколько слов не относительно рассматриваемого нами вопроса, а касательно всего творчества вышеозначенного автора.
Читаю и ставлю сердечко.
Мария В писал(а):
Дантес осознал свою вину, ему вдруг стало очевидным, что упиваясь местью он губит всех: виновных, невинных, тех, кому должен быть благодарен, и самого себя. В тексте это есть, попробую к вечеру подобрать цитаты.
Осознание вины - это, с одной стороны, гарантия обвинительного приговора, с другой, смягчающее обстоятельство.
Осознание вины - это, с одной стороны, гарантия обвинительного приговора, с другой, смягчающее обстоятельство.
Прошу прощения у высокочтимого судьи за поспешные заявления.
Я основывала своё сообщение на воспоминаниях, а они, как известно, вещь коварная, могут и обмануть. Книгу читала несколько лет назад, а фильма не видела ни одного. Сильно потрясла меня сцена смерти мальчика, запомнилось, как это ударило по графу Монте-Кристо.
Цитата:
– Смотри, Эдмон Дантес! – сказал Вильфор, указывая графу на трупы жены и сына. – Смотри! Ты доволен?
Монте-Кристо побледнел, как смерть; он понял, что в своем мщении преступил границы; он понял, что теперь он уже не смеет сказать: «Бог за меня и со мною».
Ужас оледенил его душу; он бросился к ребенку, приподнял ему веки, пощупал пульс и, схватив его на руки, выбежал с ним в комнату Валентины и запер за собой дверь.
...
И, словно страшась, что на него обрушатся стены этого проклятого дома, он выбежал на улицу, впервые усомнившись – имел ли он право поступать так, как поступил.
Монте-Кристо побледнел, как смерть; он понял, что в своем мщении преступил границы; он понял, что теперь он уже не смеет сказать: «Бог за меня и со мною».
Ужас оледенил его душу; он бросился к ребенку, приподнял ему веки, пощупал пульс и, схватив его на руки, выбежал с ним в комнату Валентины и запер за собой дверь.
...
И, словно страшась, что на него обрушатся стены этого проклятого дома, он выбежал на улицу, впервые усомнившись – имел ли он право поступать так, как поступил.
Вот и осталось у меня твёрдое убеждение, что граф раскаялся. Но вчера, перечитывая роман, я увидела, что это были временные сомнения
Цитата:
После смерти маленького Эдуарда в Монте-Кристо произошла глубокая перемена. Он шел долгим, извилистым путем мщения, и, когда достиг вершины, бездна сомнения внезапно разверзлась перед ним.
Более того, разговор с Мерседес пробудил в его душе такие воспоминания, которые он жаждал побороть.
Монте-Кристо был не из тех людей, которые подолгу предаются меланхолии: это пища для заурядного ума, черпающего в ней мнимую оригинальность, но она пагубна для сильных натур. Граф сказал себе, что если он сомневается и чуть ли не порицает себя, значит, в его расчеты вкралась какая-то ошибка.
«Я неверно сужу о прошлом, – говорил он себе, – я не мог так грубо ошибиться. Неужели я поставил себе безумную цель? Неужели я десять лет шел по ложному пути? Неужели зодчему довольно было одного часа, чтобы убедиться в том, что создание рук его, в которое он вложил все свои надежды, если и не невозможно, то по меньшей мере кощунственно?
Я не могу допустить этой мысли, она сведет меня с ума.
Прошлое представляется мне в ложном свете, потому что я смотрю на него слишком издалека. Когда идешь вперед, прошлое, подобно пейзажу, исчезает по мере того, как проходишь мимо. Я словно поранил себя во сне; я вижу кровь, я чувствую боль, но не помню, как получил эту рану.
Более того, разговор с Мерседес пробудил в его душе такие воспоминания, которые он жаждал побороть.
Монте-Кристо был не из тех людей, которые подолгу предаются меланхолии: это пища для заурядного ума, черпающего в ней мнимую оригинальность, но она пагубна для сильных натур. Граф сказал себе, что если он сомневается и чуть ли не порицает себя, значит, в его расчеты вкралась какая-то ошибка.
«Я неверно сужу о прошлом, – говорил он себе, – я не мог так грубо ошибиться. Неужели я поставил себе безумную цель? Неужели я десять лет шел по ложному пути? Неужели зодчему довольно было одного часа, чтобы убедиться в том, что создание рук его, в которое он вложил все свои надежды, если и не невозможно, то по меньшей мере кощунственно?
Я не могу допустить этой мысли, она сведет меня с ума.
Прошлое представляется мне в ложном свете, потому что я смотрю на него слишком издалека. Когда идешь вперед, прошлое, подобно пейзажу, исчезает по мере того, как проходишь мимо. Я словно поранил себя во сне; я вижу кровь, я чувствую боль, но не помню, как получил эту рану.
Он едет в замок Иф и, вспомнив все свои страдания, снова чист и невинен перед самим собой
Цитата:
О мой второй отец, – сказал он, – ты, которому я обязан свободой, знаниями, богатством; ты, подобно высшему существу владевший тайной добра и зла; если в глубине могилы от нас останется нечто, что откликается на голос живущих на земле; если после преображения плоти нечто живое еще носится там, где мы много любили или много страдали, то заклинаю тебя, благородное сердце, высокий разум, проникновенная душа, во имя отеческой любви, которой ты меня подарил, во имя сыновней преданности, которую я питал к тебе, единым словом, знаком, откровением развей мои сомнения, ибо, если они не сменятся верой, они обратятся в раскаяние. Граф склонил голову и сложил руки.
– Извольте, сударь, – раздался голос позади.
Монте-Кристо вздрогнул и обернулся.
Привратник протягивал ему полоски холста, на которых аббат Фариа запечатлел все сокровища своего знания. Это была рукопись его обширного труда о государственной власти в Италии.
Граф схватил ее, и его взгляд прежде всего упал на эпиграф: он прочел:
«Ты вырвешь у дракона зубы и растопчешь львов, – сказал господь».
– Вот ответ! – воскликнул он. – Благодарю тебя, отец, благодарю.
…
Лодка тронулась. Монте-Кристо устремил взгляд на угрюмый замок.
– Горе тем, – сказал он, – кто заточил меня в эту мрачную темницу, и тем, кто забыл, что я в ней заточен!
– Извольте, сударь, – раздался голос позади.
Монте-Кристо вздрогнул и обернулся.
Привратник протягивал ему полоски холста, на которых аббат Фариа запечатлел все сокровища своего знания. Это была рукопись его обширного труда о государственной власти в Италии.
Граф схватил ее, и его взгляд прежде всего упал на эпиграф: он прочел:
«Ты вырвешь у дракона зубы и растопчешь львов, – сказал господь».
– Вот ответ! – воскликнул он. – Благодарю тебя, отец, благодарю.
…
Лодка тронулась. Монте-Кристо устремил взгляд на угрюмый замок.
– Горе тем, – сказал он, – кто заточил меня в эту мрачную темницу, и тем, кто забыл, что я в ней заточен!
Можно сказать, что раскаяние, признание своей вины, было, но было очень недолгим
Ми-ми:
11.12.12 19:25
(От себя: Ну и зараза же этот роман!!! В юности читала несколько раз, и сейчас стала искать цитаты, как открыла... и увязла. Не оторвать. Три часа угробила на чтение, когда работа стоит и столько надо успеть сделать, раз уж лучше стало мне. Но вот, хватило сил оторваться)
Прокурор берет слово для последнего, сокрушительного залпа обвинений.
Господа, я прошу принять к сведению, что выполняя задачу обвинения подсудимого, я сдерживаю личные чувства, предпочтения и эмоции, придерживаясь только фактов. Выводы вы можете сделать и сами, они слишком очевидны. Итак.
Личность молодого человека, проведшего долгие годы в одиночном заключении претерпевает сильные изменения, его психика не справляется с испытаниями, что и объясняет его дальнейшие действия, описанные в романе. По его собственному признанию, он не может удовлетвориться нормальной жизнью и быть счастливым человеком, червь гложет его изнутри. Вот образ человека, созданного г-ном Дюма и ставшего Героем.
(фигурирует здесь под именем Синдбад, он же граф Монте Кристо, или Эдмон Дантес)
Цитата:
«– Вы, должно быть, много страдали? – спросил Франц.
Синдбад вздрогнул и пристально посмотрел на нею.
– Что вас навело на такую мысль? – спросил он.
– Всё, – отвечал Франц, – ваш голос, взгляд, ваша бледность, самая жизнь, которую вы ведёте.
– Я? Я веду самую счастливую жизнь, какая только может быть на земле, – жизнь паши. Я владыка мира; если мне понравится какое нибудь место, я там остаюсь; если соскучусь, уезжаю; я свободен, как птица; у меня крылья, как у неё; люди, которые меня окружают, повинуются мне по первому знаку. Иногда я развлекаюсь тем, что издеваюсь над людским правосудием, похищая у него разбойника, которого оно ищет, или преступника, которого оно преследует. А кроме того, у меня есть собственное правосудие, всех инстанций, без отсрочек и апелляций, которое осуждает и оправдывает и в которое никто не вмешивается. Если бы вы вкусили моей жизни, то не захотели бы иной и никогда не возвратились бы в мир, разве только ради какого нибудь сокровенного замысла.
– Мщения, например! – сказал Франц.
Незнакомец бросил на Франца один из тех взглядов, которые проникают до самого дна ума и сердца.
– Почему именно мщения? – спросил он.
– Потому что, – возразил Франц, – вы кажетесь мне человеком, который подвергается гонению общества и готовится свести с ним какие то страшные счёты.
– Ошибаетесь, – сказал Синдбад и рассмеялся своим странным смехом, обнажавшим острые белые зубы, – я своего рода филантроп и, может быть, когда нибудь отправлюсь в Париж и вступлю в соперничество с господином Аппером…»
Синдбад вздрогнул и пристально посмотрел на нею.
– Что вас навело на такую мысль? – спросил он.
– Всё, – отвечал Франц, – ваш голос, взгляд, ваша бледность, самая жизнь, которую вы ведёте.
– Я? Я веду самую счастливую жизнь, какая только может быть на земле, – жизнь паши. Я владыка мира; если мне понравится какое нибудь место, я там остаюсь; если соскучусь, уезжаю; я свободен, как птица; у меня крылья, как у неё; люди, которые меня окружают, повинуются мне по первому знаку. Иногда я развлекаюсь тем, что издеваюсь над людским правосудием, похищая у него разбойника, которого оно ищет, или преступника, которого оно преследует. А кроме того, у меня есть собственное правосудие, всех инстанций, без отсрочек и апелляций, которое осуждает и оправдывает и в которое никто не вмешивается. Если бы вы вкусили моей жизни, то не захотели бы иной и никогда не возвратились бы в мир, разве только ради какого нибудь сокровенного замысла.
– Мщения, например! – сказал Франц.
Незнакомец бросил на Франца один из тех взглядов, которые проникают до самого дна ума и сердца.
– Почему именно мщения? – спросил он.
– Потому что, – возразил Франц, – вы кажетесь мне человеком, который подвергается гонению общества и готовится свести с ним какие то страшные счёты.
– Ошибаетесь, – сказал Синдбад и рассмеялся своим странным смехом, обнажавшим острые белые зубы, – я своего рода филантроп и, может быть, когда нибудь отправлюсь в Париж и вступлю в соперничество с господином Аппером…»
Прежде разрешите остановиться на двух эпизодах, характеризующих героя.
Цитата:
«– Это очень просто, – отвечал хозяин. – По видимому, этот плут прогуливался около сераля тунисского бея ближе, чем это позволительно чернокожему; ввиду чего бей приказал отрезать ему язык, руку и голову: в первый день – язык, во второй – руку, а в третий – голову. Мне всегда хотелось иметь немого слугу; я подождал, пока ему отрезали язык, и предложил бою променять его на чудесное двуствольное ружьё, которое накануне, как мне показалось, очень поправилось его высочеству. Он колебался: так хотелось ему покончить с этим несчастным. Но я прибавил к ружью английский охотничий нож, которым я перерубил ятаган его высочества; тогда бей согласился оставить бедняге руку и голову, по с тем условием, чтобы его ноги больше не было в Тунисе.»
Не просто хладнокровие, но полная бесчувственность и циничное отношение к человеку. Это подтверждается и следующим эпизодом:
Цитата:
«– Смотрите, – сказал граф, схватив молодых людей за руки, – смотрите, ибо клянусь вам, на это стоит посмотреть: вот человек, который покорился судьбе, который шёл на плаху, который готов был умереть, как трус, правда, но без сопротивления и жалоб. Знаете, что придавало ему силы? Что утешало его? Знаете, почему он покорно ждал казни? Потому, что другой также терзался; потому, что другой также должен был умереть; потому, что другой должен был умереть раньше него! Поведите закалывать двух баранов, поведите двух быков на убой и дайте понять одному из них, что его товарищ не умрёт; баран заблеет от радости, бык замычит от счастья, а человек, созданный по образу и подобию божию, человек, которому бог заповедал, как первейший, единственный, высший закон – любовь к ближнему, человек, которому бог дал язык, чтобы выражать свои мысли, – каков будет его первый крик, когда он узнает, что его товарищ спасён? Проклятие. Хвала человеку, венцу природы, царю творения!
И граф засмеялся, но таким страшным смехом, каким может смеяться только тот, кто много выстрадал.
Между тем борьба возле гильотины продолжалась; смотреть на это было невмоготу. Помощники палача тащили Андреа на эшафот; он восстановил против себя всю толпу, и двадцать тысяч голосов кричали: «Казнить! Казнить его!»
Франц отшатнулся; но граф снова схватил его за руку и держал у окна.
– Что с вами? – спросил он его. – Вам жаль его? Нечего сказать, уместная жалость! Если бы вы узнали, что под вашим окном бегает бешеная собака, вы схватили бы ружьё, выскочили на улицу и без всякого сожаления застрелили бы в упор бедное животное, которое в сущности только тем и виновато, что его укусила другая бешеная собака, и оно платит тем же, а тут вы жалеете человека, которого никто не кусал и который тем не менее убил своего благодетеля и теперь, когда он не может убивать, потому что у него связаны руки, исступлённо требует смерти своего товарища по заключению, своего товарища по несчастью! Нет, смотрите, смотрите!
Требование графа было почти излишне: Франц не мог оторвать глаз от страшного зрелища. Помощники палача втащили осуждённого на эшафот и, несмотря на его пинки, укусы и крики, принудили его стать на колени. Палач стал сбоку от него, держа палицу наготове; по его знаку помощники отошли. Осуждённый хотел приподняться, но не успел: палица с глухим стуком ударила его по левому виску; Андреа повалился ничком, как бык, потом перевернулся на спину. Тогда палач бросил палицу, вытащил нож, одним ударом перерезал ему горло, стал ему на живот и начал топтать его ногами. При каждом нажиме ноги струя крови била из шеи казнённого.
Франц не мог дольше выдержать; он бросился в глубь комнаты и почти без чувств упал в кресло.
Альбер, зажмурив глаза, вцепился в портьеру окна.
Граф стоял, высоко подняв голову, словно торжествующий гений зла.»
И граф засмеялся, но таким страшным смехом, каким может смеяться только тот, кто много выстрадал.
Между тем борьба возле гильотины продолжалась; смотреть на это было невмоготу. Помощники палача тащили Андреа на эшафот; он восстановил против себя всю толпу, и двадцать тысяч голосов кричали: «Казнить! Казнить его!»
Франц отшатнулся; но граф снова схватил его за руку и держал у окна.
– Что с вами? – спросил он его. – Вам жаль его? Нечего сказать, уместная жалость! Если бы вы узнали, что под вашим окном бегает бешеная собака, вы схватили бы ружьё, выскочили на улицу и без всякого сожаления застрелили бы в упор бедное животное, которое в сущности только тем и виновато, что его укусила другая бешеная собака, и оно платит тем же, а тут вы жалеете человека, которого никто не кусал и который тем не менее убил своего благодетеля и теперь, когда он не может убивать, потому что у него связаны руки, исступлённо требует смерти своего товарища по заключению, своего товарища по несчастью! Нет, смотрите, смотрите!
Требование графа было почти излишне: Франц не мог оторвать глаз от страшного зрелища. Помощники палача втащили осуждённого на эшафот и, несмотря на его пинки, укусы и крики, принудили его стать на колени. Палач стал сбоку от него, держа палицу наготове; по его знаку помощники отошли. Осуждённый хотел приподняться, но не успел: палица с глухим стуком ударила его по левому виску; Андреа повалился ничком, как бык, потом перевернулся на спину. Тогда палач бросил палицу, вытащил нож, одним ударом перерезал ему горло, стал ему на живот и начал топтать его ногами. При каждом нажиме ноги струя крови била из шеи казнённого.
Франц не мог дольше выдержать; он бросился в глубь комнаты и почти без чувств упал в кресло.
Альбер, зажмурив глаза, вцепился в портьеру окна.
Граф стоял, высоко подняв голову, словно торжествующий гений зла.»
Милый портрет вырисовывается, не правда ли? Ни жалости, ни сострадания, ни сердца…
И вот подходит глава, дающая начало самой страшной и разрушительной мести, «Токсикология» Граф заранее знакомится с семейством прокурора де Вильфор и отмечает интерес его жены к способам убийства, завуалированный историческим любопытством. Италия может дать исторические факты использования ядов для достижения желанных целей.
Цитата:
«… я прервала вас в ту минуту, когда вы говорили мне, что вы искусный химик.
– Я этого не говорил, – ответил с улыбкой граф, – напротив, я изучал химию только потому, что, решив жить преимущественно на Востоке, хотел последовать примеру царя Митридата.
– Mithridates, ex Ponticus, – сказал маленький проказник, вырезая силуэты из листов прекрасного альбома, – тот самый, который каждое утро выпивал чашку яда со сливками.
– Эдуард, противный мальчишка! – воскликнула г жа де Вильфор, вырывая из рук сына изуродованную книгу, – Ты нестерпим, ты надоедаешь нам. Уходи отсюда, ступай к сестре, в комнату дедушки Нуартье…
…Она дала альбом Эдуарду и довела его до дверей.
Граф следил глазами за г жой де Вильфор.
– Посмотрим, закроет ли она за ним дверь, – пробормотал он.
Госпожа де Вильфор тщательно закрыла за ребёнком дверь; граф сделал вид, что не заметил этого.
Потом, ещё раз оглянувшись по сторонам, молодая женщина снова уселась на козетку.
– Эдуард цитировал нам Корнелия Непота, когда говорил о царе Митридате, – сказал граф, – и вы прервали его на цитате, доказывающей, что его учитель не теряет времени даром и что ваш сын очень развит для своих лет.
– Вы правы, граф, – отвечала польщённая мать, – он очень способный ребёнок и запоминает всё, что захочет. У него только один недостаток: он слишком своеволен… о, возвращаясь к тому, что он сказал, граф, верите ли вы, то Митридат принимал эти меры предосторожности и что они оказывались действенными?
– Я настолько этому верю, что сам прибегал к этому способу, чтобы не быть отравленным в Неаполе, Палермо и Смирне, то есть в трех случаях, когда мне пришлось бы проститься с жизнью, не прими я этих мер.
– И это помогло?
– Вполне.
– Да, верно; я вспоминаю, что вы мне нечто подобное уже рассказывали в Перудже.
– В самом деле? – сказал граф, мастерски притворяясь удивлённым. – Я вовсе не помню этого.
– Я вас спрашивала, действуют ли яды одинаково на северян и на южан, и вы мне даже ответили, что холодный и лимфатический темперамент северян меньше подвержен действию яда, чем пылкая и энергичная природа южан.
– Это верно, – сказал Монте Кристо, – мне случалось видеть, как русские поглощали без всякого вреда для здоровья растительные вещества, которые неминуемо убили бы неаполитанца или араба.
– И вы считаете, что у нас в этом смысле можно ещё вернее добиться результатов, чем на Востоке, и что человек легче привыкнет поглощать яды, живя среди туманов и дождей, чем в более жарком климате?
– Безусловно; но это предохранит его только от того яда, к которому он приучил свой организм.
– Да, я понимаю; а как, например, вы стали бы приучать себя или, вернее, как вы себя приучили?
– Это очень просто. Предположите, что вам заранее известно, какой яд вам собираются дать… предположите, что этим ядом будет… например, бруцин…
– Бруцин, кажется, добывается из лжеангустуровой коры, – сказала г жа де Вильфор.
– Совершенно верно, – отвечал Монте Кристо, – но я вижу, мне нечему вас учить; позвольте мне вас поздравить: женщины редко обладают такими познаниями.
– Должна признаться, сказала г жа де Вильфор, – что я обожаю оккультные науки, которые волнуют воображение, как поэзия, и разрешаются цифрами, как алгебраическое уравнение; но, прошу вас, продолжайте: то, что вы говорите, меня очень интересует»
– Ну так вот! – продолжал Монте Кристо. – Предположите, что этим ядом будет, например, бруцин и что вы в первый день примете миллиграмм, на второй день два миллиграмма; через десять дней вы, таким образом, дойдёте до центиграмма; через двадцать дней, прибавляя в день ещё по миллиграмму, вы дойдёте до трех центиграммов, то есть будете поглощать без всяких дурных для себя последствий довольно большую дозу, которая была бы чрезвычайно опасна для всякого человека, не принявшего тех же предосторожностей; наконец, через месяц, выпив стакан отравленной воды из графина, которая убила бы человека, пившего её одновременно с вами, сами вы только по лёгкому недомоганию чувствовали бы, что к этой воде было примешано ядовитое вещество.
– Вы не знаете другого противоядия?
– Нет, не знаю.
– Я не раз читала и перечитывала этот рассказ о Митридате, – сказала задумчиво г жа де Вильфор, – но я считала его сказкой…»
– Я этого не говорил, – ответил с улыбкой граф, – напротив, я изучал химию только потому, что, решив жить преимущественно на Востоке, хотел последовать примеру царя Митридата.
– Mithridates, ex Ponticus, – сказал маленький проказник, вырезая силуэты из листов прекрасного альбома, – тот самый, который каждое утро выпивал чашку яда со сливками.
– Эдуард, противный мальчишка! – воскликнула г жа де Вильфор, вырывая из рук сына изуродованную книгу, – Ты нестерпим, ты надоедаешь нам. Уходи отсюда, ступай к сестре, в комнату дедушки Нуартье…
…Она дала альбом Эдуарду и довела его до дверей.
Граф следил глазами за г жой де Вильфор.
– Посмотрим, закроет ли она за ним дверь, – пробормотал он.
Госпожа де Вильфор тщательно закрыла за ребёнком дверь; граф сделал вид, что не заметил этого.
Потом, ещё раз оглянувшись по сторонам, молодая женщина снова уселась на козетку.
– Эдуард цитировал нам Корнелия Непота, когда говорил о царе Митридате, – сказал граф, – и вы прервали его на цитате, доказывающей, что его учитель не теряет времени даром и что ваш сын очень развит для своих лет.
– Вы правы, граф, – отвечала польщённая мать, – он очень способный ребёнок и запоминает всё, что захочет. У него только один недостаток: он слишком своеволен… о, возвращаясь к тому, что он сказал, граф, верите ли вы, то Митридат принимал эти меры предосторожности и что они оказывались действенными?
– Я настолько этому верю, что сам прибегал к этому способу, чтобы не быть отравленным в Неаполе, Палермо и Смирне, то есть в трех случаях, когда мне пришлось бы проститься с жизнью, не прими я этих мер.
– И это помогло?
– Вполне.
– Да, верно; я вспоминаю, что вы мне нечто подобное уже рассказывали в Перудже.
– В самом деле? – сказал граф, мастерски притворяясь удивлённым. – Я вовсе не помню этого.
– Я вас спрашивала, действуют ли яды одинаково на северян и на южан, и вы мне даже ответили, что холодный и лимфатический темперамент северян меньше подвержен действию яда, чем пылкая и энергичная природа южан.
– Это верно, – сказал Монте Кристо, – мне случалось видеть, как русские поглощали без всякого вреда для здоровья растительные вещества, которые неминуемо убили бы неаполитанца или араба.
– И вы считаете, что у нас в этом смысле можно ещё вернее добиться результатов, чем на Востоке, и что человек легче привыкнет поглощать яды, живя среди туманов и дождей, чем в более жарком климате?
– Безусловно; но это предохранит его только от того яда, к которому он приучил свой организм.
– Да, я понимаю; а как, например, вы стали бы приучать себя или, вернее, как вы себя приучили?
– Это очень просто. Предположите, что вам заранее известно, какой яд вам собираются дать… предположите, что этим ядом будет… например, бруцин…
– Бруцин, кажется, добывается из лжеангустуровой коры, – сказала г жа де Вильфор.
– Совершенно верно, – отвечал Монте Кристо, – но я вижу, мне нечему вас учить; позвольте мне вас поздравить: женщины редко обладают такими познаниями.
– Должна признаться, сказала г жа де Вильфор, – что я обожаю оккультные науки, которые волнуют воображение, как поэзия, и разрешаются цифрами, как алгебраическое уравнение; но, прошу вас, продолжайте: то, что вы говорите, меня очень интересует»
– Ну так вот! – продолжал Монте Кристо. – Предположите, что этим ядом будет, например, бруцин и что вы в первый день примете миллиграмм, на второй день два миллиграмма; через десять дней вы, таким образом, дойдёте до центиграмма; через двадцать дней, прибавляя в день ещё по миллиграмму, вы дойдёте до трех центиграммов, то есть будете поглощать без всяких дурных для себя последствий довольно большую дозу, которая была бы чрезвычайно опасна для всякого человека, не принявшего тех же предосторожностей; наконец, через месяц, выпив стакан отравленной воды из графина, которая убила бы человека, пившего её одновременно с вами, сами вы только по лёгкому недомоганию чувствовали бы, что к этой воде было примешано ядовитое вещество.
– Вы не знаете другого противоядия?
– Нет, не знаю.
– Я не раз читала и перечитывала этот рассказ о Митридате, – сказала задумчиво г жа де Вильфор, – но я считала его сказкой…»
Безусловно, граф не учит госпожу де Вильфор, как правильно рассчитать количество яда, но этот разговор начат своевременно и дает ей уверенность в правильности планов убийства с помощью ядов. Она получает подтверждение, что приняв со всеми небольшое количество яда, она может заболеть, но не умрет, а получит прекрасное алиби.
Граф прекрасно понимает замысел г-жи де Вильфор и поощряет ее, уверяя, что у нее все может получиться при правильном поведении. Тем самым он не только не препятствует замыслу убийства, но поощряет его. В результате жертвами становятся дед и бабушка ее падчерицы Валентины, случайная жертва - слуга отца г-на де Вильфор, г-на Нуартье, из-за письма которому с Эльбы начались несчастья Дантеса. Валентина чудом спасается от смерти, а в заключение г-жа де Вильфор убивает своего сына и себя. Эта женщина чудовище, но Дантес своевременно распознал в ней способности к убийству, однако ни словом не препятствует ее замыслам, становясь соучастником. Этому нет оправдания. Разорение и позор могут быть приняты как воспитательные действия и наказание, но игра с жизнью и смертью - это превышение власти и должно быть наказано адекватно.
Arven:
11.12.12 20:04
Ми-ми писал(а):
Я благодарю нашего эксперта-историка за интересный и подробный исторический отчет о жизни Наполеона на Эльбе
Ми-ми писал(а):
Заранее благодарю Арвен.
Да не за что.
Я всегда рада помочь, если это в моих силах…
Ми-ми писал(а):
В связи с этим желательно бы узнать мнение эксперта о возможности обвинений за сношения с Наполеоном с целью восстановления его власти.
А знаете, что самое смешное во всей этой ситуации (если здесь в принципе позволено употреблять слово «смешное»)? Это то, что на протяжении 1814-го года одновременно происходило два взаимоисключающих процесса.
Недовольные правлением Бурбонов сторонники Бонапарта ВО ВСЕУСЛЫШАНЬЕ (в том числе и в газетах!?!) высказывались о том, что при Наполеоне было лучше, выдвигались мысли о том, что «как было бы хорошо, если бы вновь Наполеон вернулся во Францию».
И они были далеко не одиноки. Когда в октябре на Эльбу приехала сестра Наполеона Полина, она, кроме всего остального – огромного количества самых разных писем, - привезла с собой подготовленный итальянскими патриотами проект Конституции единой Италии. Эта Конституция состояла из 63-х статей, и в ней говорилось о создании великой Италии под предводительством своего короля – Наполеона. От императора требовалось только одно - изъявить желание занять итальянский трон. Если бы он согласился, то весь «маховик» пришёл бы в действие…
Однако на беду, или на счастье, Наполеона не заинтересовала эта идея. Он ответил в стиле: «Размечтались! Мне нет дела до великой Италии. А вот Франция…».
И вместе с этим главы всех стран, входивших в антинаполеоновскую коалицию, заседая на Веннском конгрессе, считали дело Наполеона полностью проигранным, а его сосланного на Эльбу, не опасным. Его как бы списали со счетов Истории. По большому счёту все «стенания» бонапартистов воспринимались исключительно как бесполезная риторика. Как это ни покажется странным, мировые державы в тот момент больше всего боялись «Орлёнка» - четырёхлетнего сына Наполеоны и Марии-Луизы Австрийской. Казалось бы, чем так страшен был этот, по сути, младенец? Однако, с лёгкой руки Меттерниха, бОльшая часть европейских политических деятелей рассматривали юного Наполеона как правопреемника своего отца не только в плане власти над Римом (как известно титул ребёнка был – Наполеон, король Рима). Все серьёзно боялись, что если он подпадёт под влияние своего отца и будет воспитан в бонапартистском духе, то в последствии, когда вырастет, будет претендовать не только на земли завоёванные его отцом, но и на те земли, на которые имеет право как внук австрийского монарха…
Таким образом, как это ни удивительно, Наполеона Бонапарта, бывшего императора Франции полностью списали со счетов, и никто даже и не думал о каком-то наказании за заговор с целью возвращения его в столицу. То есть с одной стороны, раздавались громогласные призывы вернуть Наполеона на трон, а с другой стороны – полное отсутствие со стороны представителей антибонапартистской коалиции какой-то работы по «предупреждению» заговоров, направленных на возвращение Наполеона.
К тому же никакого заговора, по большому счёту, и не было. Наполеон обменивался с недовольными письмами, изучал обстановку, однако весь свой безумный побег с Эльбы продумал и осуществил самостоятельно. Всё сделал только он один. Это уже в последствии, во Франции, к нему стали стекаться недовольные политикой Бурбонов и его сторонники.
Vlada:
11.12.12 20:08
Тяжелая артиллерия в лице Арвен и Ми-ми полностью восстановили картину мести Дантеса. Но нужно быть на месте Дантеса, чтобы прочувствовать всю его боль и горечь. И, в конце концов, Эдмон был обычный человек, а не мистер совершенство. А мы почему -то ждем от него интеллигентных поступков.
Ми-ми:
11.12.12 21:05
Vlada писал(а):
Эдмон был обычный человек, а не мистер совершенство. А мы почему -то ждем от него интеллигентных поступков.
Ничего себе! Так значит порядочный человек, да еще и интеллигентный (да еще и в шляпе!!!!!!!!!!!!!!
) - это завышенные требования для Героя?(а ведь герой романа всегда должен быть Героем! Вот для меня даже Обломов Герой, славный такой и Ольгу любил...
Vlada:
11.12.12 21:09
Ми-ми писал(а):
Вот для меня даже Обломов Герой, славный такой и Ольгу любил...
ага... и диван свой он тоже любил
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение