Дорогами судьбы

- Придумаем что-нибудь, - пообещал Генри и, успокаивающе накрыв пальцы кузины своей ладонью, повёл обратно к двуколке.

За обедом Генри сказал, что собирается на рыбалку и Лилиан попросила у родителей разрешения пойти с кузеном. Баронесса сомневалась в разумности такого предприятия на ночь глядя, но виконтесса заверила её, что для сына это обычное дело и Лилиан ничего не угрожает, если они покатаются на лодке и полакомятся сэндвичами, любуясь на закат. В сопровождении служанки, разумеется. Генри с некоторым подозрением посмотрел на мать, но она выглядела такой безмятежной, что он отнёс кольнувшую тревогу к ложным.
Лили попросила собрать для них корзину для пикника, а потом проскользнула в чулан и самолично заменила некоторые продукты на более подходящие для подарка. Не забыла она положить и бутылку семилетнего красного вина.
Генри в своей комнате наверху снял с пальца фамильное кольцо, вытряхнул в шкатулку все монеты из кошеля, оставив только две серебряных и, немного поразмыслив, на всякий случай одну золотую. Из драгоценностей на нём остались только золотые часы на цепочке да запонки с сапфирами. Даже брошь из этого гарнитура, обычно украшающую шейный платок, он оставил в шкатулке. Он не боялся быть обокраденным, но и искушать судьбу считал не разумным.

Лилиан спустилась вниз так же с минимум драгоценностей, как они и условились на обратном пути в поместье, и в сопровождении служанки. Они снова заняли места в двуколке и Генри щёлкнул возжами, посылая коней рысью.

Когда поместье скрылось из вида за поворотом, Генри развернул и направил двуколку к месту стоянки цыган.

Прерывает думы тяжелые цыганки голос родной. Смотрит на брата она с улыбкой любящей и кивает ему. Подходит, чтобы подле сесть. Тепло ей рядом с ним. Чувствует ее девичье сердце, что и его душа неспокойна. Не раз она взгляд влюбленный ловила его, нацеленный на Виту красавицу, да что-то не замечает цыганка молодая, что рядом с ней судьба ее ходит.
Любит Зора брата, да счастья ему желаем. Себе и ему желает. Чтобы не сторожила тревога сердца их и всегда спокойно, чтобы на душе у них было.

- Ох, Арсен, брат мой любимый… - хочет открыть душу свою цыганка молодая брату, поведать, что на сердце делается, да боится. Предана семья ее обычаям цыганским, и Зора должна быть предана и отбросить мысли ненужные.
Поворачивается в пол оборота к брату она, чтобы лицо его видеть.
- Пообещай, что рядом будешь? – шепчет горячо сестра, да руки брата сжимает, - пообещай, что будешь рядом. Всегда.
Ищет ответ Зора в глазах темных, таких похожих на ее самой глаза.
- Пообещай, Арсен, - в последний раз сжала она руку брата.

Оборачивается цыганка на зов подружек своих.
- Зовут меня, пора мне.
Целует брата она в щеку, и будто не отпускает ее что-то, но поднимается она и уходит.

Улыбается Зора, радость изображает, когда к цыганкам навстречу идет. Слепит она улыбкой своей, пропускает в вардо подружек своих любимых.
- Проходите, скорее, скорее, - торопит подружек цыганка молодая, - не терпится платье вам показать.
Бросилась Зора к сундуку, что стоял поодаль, скорее вытаскивает она платье свое золотое. Мысли свои грустные занимает.
Прикладывает платье она это волшебное поверх наряда своего и юбки огненной ,и кружит она перед цыганками, платье свое показывает. Смеются девушки, но умолкает смех Зоры.
- Скажи, Симза, а ты замуж хочешь? – и тут же переводит взгляд на сестру ее младшую, - а ты Тали? А любви? Хотите ли вы любви, подруженьки мои, такой чтобы….
Слова пытается найти Зора, да вздыхает поглубже, чтобы глубину показать того чувства, что во снах ей снится. Улыбка нежная-нежная на губах ее, как чувство то, что любовью зовет она.
- Такой чтобы сердце замирала лишь от звука голоса его, что ветер доносит? Такой, чтобы ничего кроме глаз его не видеть? Чтобы скучать и переживать за него, когда вдруг не рядом он?
-Хотите? - и не дожидается ответа подружек своих. - А я вот хочу.

Смех, звонкий, веселый,да нотка фальши в нем. Цыганки о дне этом с рождения мечтают, да не у всех мечты в полной мере сбываются.
Зора, печаль в сердце скрывает и Симза только сейчас поняла, почему не хотелось ей обсуждать с сестрой "любовь" этих двоих. Потому, что тут вперед любви вышел обычай. А идти против обычаев - все равно что пойти против всего табора!
Крутится Зора, как листья осенние на ветру, платье роскошное к груди прижимает, улыбку вымученную за счастливую выдает. А в глазах ее темных, сомнение пылает.



Не успела она ответить. Конечно, Симза хотела замуж, да ведь сердце у нее слабое, и к кому только родители не водили, все шувани как одна предрекали что не переживет Симза родов. Родители боялись за старшую дочь, потому и не торопили замуж. Не страшилась смерти она, страшилась что пожить не успеет. Дышать лесным воздухом, трястись в дорогах, купаться в снегах и озерах - век бы жила, любуясь ночным небом, да греясь в тепле костра. Но и без любви томно, одиноко...
Чтобы не смущать Талэйту, Симза подошла к Зоре, обняла цыганку, да тихо на ухо прошептала:
- А готова ли ты бороться за свои опасные желания? Любовь, о которой ты говоришь, просто так не дается, за нее испытания посылают, да такие, что сил порой не хватит. Обычай может и печаль цыганкам в жизнь приносит, но зато от испытаний избавляет.

Подходит Симза к цыганке, да поглядывает, чтобы сестра не слышала ее. Вслушивается Зора к словам подружки своей, и головой кивает.

И отвечает с пылом, да так, что платье из рук выпадает, на пол. Лужицей золотой у ног растекается.
- Хочу, Симза, хочу! – хватает она цыганку молодую за запястье, что ободки золотые впиваются в кожу нежную девичью.
- По стеклу готова раскаленному идти, лишь бы к нему. Выстрадать, готова я счастье свое. Но чтобы любила я. Чтобы любима была я. На всё я готова, Симза. На все! Но ведь….
Обе они знают, что не бывать этому. И грустно делается на душе цыганки и не может лицо красивое печаль эту скрыть.
- А ты? Ты не готова, чтобы ради любимого пройти все на свете, но чтобы в конце этого всего, ждал он. Только он?

Но бодрится цыганка и подруг бодрит своих.
- Ну, что приуныли?! – опускается на колени, да платье с пола поднимает и отряхивает, - а одеваться помогать мне кто будет?
Снова улыбка лучезарная на лице Зоры, снова огоньки в глазах пляшут. А душа…. Душу ее никто не увидит.

Что-то в поведение Зоры настораживает. Талэйта присмотрелась к невесте. Слишком широка улыбка, слишком грустный взгляд, слишком много суеты. Так ли ведут себя влюбленные невесты? Девушка ответить не могла. Но что-то ей подсказывало, что нет. Симза подошла к Зоре и что-то ей шептала. Тэли немного задело, что от нее что-то скрывается, но не подала вида. Значит будет внимательнее. Где подслушает, где подсмотрит. Не любила она секретов. Хотя и других не выдавала. Но загадки разгадывать была ее специальность. Как не пытались родители и сама Симза скрыть от нее про болезнь сестры, она все равно узнала. Обходными путями изведала, выпытала. Сестра не знает. Иногда Тэли хочет прижать к себе сестру сильно-сильно, чтобы звездочки в глазах и косточки хрустели. Но останавливала себя. Она не знала как себя поведет сестра. Гордость сестры не позволила бы ее жалеть. А не жалеть Тали не могла. Очень любила. И хотела, чтобы все предсказания оказались не правдой. Хотела счастья сестре.

Талэйта вторила невесте.
- Так любить, чтобы сердце в пятки уходила. Чтобы до боли. Чтобы дышать без него не могла.
Девушка мечтательно приложила руки к груди.

Делать нечего - самой не отыскать ту девицу молодую, спрашивать у цыган пришлось дорогу к красивой цыганке, что по картам гадает. Девушки все в повозке цыганской спрятались - к торжеству готовились большому. Не ловко тревожить невесту счастливую было, но сама Симза - так звали девицу - в гости позвала.
- Добрый вечер, - прокричала, входя в кибитку со смехом звонким. - Я - Мегги, - приветливо улыбаешься. - Я мешать не стану, только вот, - поставила корзину с сочными спелыми яблоками на пол скрипучий. - Подарок скромный принесла.
Глаза округлились от восторга, только платье невесты увидала - золотом расшитое. Было время, когда носила платья яркие такие как у цыганок, и сама подвенечное платье у швеи заказывала, но не суждено было надеть его на торжество пышное. Вот бы тоже надеть что-то яркое и цветастое вместо формы черной и скучной.

- А если не ждет любимый? - задумчиво отзываешься. - А если не нужны ему ни твои испытания, ни ты сама? У любви есть и другая сторона. И уж если так, так лучше не любить вовсе, - категорично поджимаешь губы, пряча свои воспоминания глубоко.

-Нет у меня любимого, - вздыхает Симза, - И не могу я знать, как бы поступила. Мы ведь сегодняшним днем живем.



Подхватывает игру Зоры, Симза. Это только в фантазиях Талэйты, любовь в воздухе кружит, да все печали утоляет. В жизни, чем слаще любовь, тем горше плата за нее. Улыбается она, невесту на тюфяк усаживает, помогает скинуть платье.
Тело Зоры ароматными маслами намазывает, да побольше на плечи и шею, чтоб дух у сватов вышибло от цветочного благоухания! Подбирают они с Талэйтой платье с золотой вышивкой, любуются красотой его неописуемой, восхищаются мягкостью. Как подобает, со всей аккуратностью, надевают его на невесту, поднимают ту на ноги и ловкими движениями поправляют праздничное одеяние.
И снова усаживают Зору на тюфяк. Гребень берут металлический, да её волосы смоляные, причесывают на совесть. Красивые косы у Зоры, густые, как майские сумерки.
- Тебе косу заплести, али распущенными оставить?



- Мегги, - улыбаюсь я новой знакомой, - Проходи, проходи, красавица. Гостьей будешь. Я Симза, это моя сестра Талэйта, а это наша подруга - сегодняшняя невеста Зора. За дары спасибо. Угостишь?

Привычно отставляет ноги Арсен, чтоб юбки по ним не махнули, скверной не замарали. ВИдит, что терзает Зору что-то, да сказать не решается. Просит только рядом быть, да так, что хочется ему сию минуту же запереть сестры в вардо и гнать в шею сватов всех, чтоб не видеть этого смутного и отчаянного бессилия в глазах Зоры. Хороший парень Рустэм, с малых лет они друг друга знают, и собой хорош, и нравом не дурён. Хороший муж будет, добычливый да удачливый, на руку не тяжёлый. Глупое девичье сердце не зазря ли трусит, или и в самом деле не стоило всё затевать?
- Буду, сестра, - обещает он. - Всегда. Знай это. И если обидеть тебя Рустэм вздумает, ему же хуже будет.

Убежала сестра, из вардо смех доносится, а не радостно на душе. Сомнения берут Арсена. Отцу сказать? Отмахнётся ведь. Сговор ведь был уже.

Роман кивнул, как не знать. Бар считался справедливым и Роман никогда не стал бы с этим спорить, но он был ещё и требователен, что так же отрицать было невозможно. Никто не смел вайде слово поперёк сказать. И Роман не мог. Правда у него и возможности такой не было, а даже если бы была, он не был уверен, что смог бы. Преступить цыганский закон - всё равно, что отказаться от семьи своей. А дороже семьи у рома ничего нет.

Заговорил Рустэм и вывел Романа из задумчивости.

- Сложно это, хвалить тебя, - хохотнул Роман, - но я надеюсь справиться, гитара и песни мне помогут. Да ещё Джанго подсобит, если ты согласен его вторым сватом взять.

Он посмотрел вперёд - там уже виднелись круглые крыши вардо и дым от вечерних костров тянулся к позолоченому закатом небу. Дом там, где семья цыгана, его табор. Дом - это не место на карте и не вардо, это глаза и улыбки родных людей.

- Двенадцать монет, - кивнул Роман.
Традиционная сумма никогда не менялась.

Роман ещё раз кивнул и попытался вызвать в памяти личико служанки, что прибежит сегодня ночью к нему на речку, но следующие слова Рустэма прогнали все мысли.

- Не знаю как, но так бывает, - Роман посмотрел на землю под ногами, не зная что сказать другу.
Он догадывался, что Рустэм не влюблён в Зору, но так заключались у них все браки - это тоже было законом. Никто не жаловался и редко какой женатый ром искал развлечения в постелях женщин-гаджо, но любовь среди супругов была редким явлением. Основой браков цыган было уважение. Оно крепче, скоротечной любви. Стабильнее.

Рубина встретила их с нахмуренными бровями и руками, упёртыми в бока. Роман отошёл в сторону, не желая быть вмешанным в семейные дела Руса. О другом его мысли были. Совсем о другом. Он прошёл дальше, переоделся в своём бендере в нарядные одежды, зацепил пальцами струны гитары, закрыл глаза от их жалобного всхлипа, и вернулся к вардо друга.
Наконец, вышли брат с сестрой. Роман посмотрел на красавицу Рубину и улыбнулся мелькнувшей мысли. Принял из рук Рустэма украшенную алой полоской бутыль и опустил монеты в карман брюк.

- Идём, Рустэм, - позвал он за собой, - ударил по струнам, высекая мелодию радостную и зашагал к вардо вайды - звать Зору замуж за друга своего Рустэма.

- У вас товар, у нас - купец! - Поприветствовал Роман Бара и его родичей.

– Придумаем что-нибудь, – рука кузена успокаивающе ложится поверх моей ладони, когда мы едем в поместье, все страхи уходят и становится удивительно спокойно. Я уверена – он придумает.
Так и выходит. Я вдруг с удивлением узнаю, что очень люблю ночную рыбалку (да хоть ловлю бабочек, дорогой кузен), и маменьки нас отпускают под ответственность Генри, ну и конечно со служанкой, которая, судя по тому, что я успела заметить в деревне, сама непрочь вернуться в табор.
Спускаюсь вниз впростом летнем платье в шалью на плечах. В волосах – только лента, в ушах – небольшие серебряные сережки без камней, такое же кольцо на пальце. В кошельке – несколько монет как плата за гадание, на которое я решилась. Единственное, что еще я не сняла – золотой крестильный крест и медальон с колечком темных волос (какого труда мне стоило уговорить слугу лорда Брендона, чтобы заполучить эту реликвию).
Улыбнувшись кузену, опираюсь на его руку и забираюсь в двуколку.
– Там маменька собрала нам еды в дорогу, так я заменила кое-что и добавила бутылку старинного вина, чтобы эту снедь можно было преподнести цыганам, – тихонько говорю Генри и, получив в ответ утвердительный кивок и улыбку, понимаю, что все сделала правильно. Надо же, никогда не думала, что лорд Генри такой… находчивый. Интересно, если он так умеет лукавить и выкручиваться, наверное, это не в первый раз. Но только об этом думать не стоит, это не подобает молодой благовоспитанной девушке, тут же одергиваю себя, но предстоящее приключение щекочет нервы.
Выехав из усадьбы, проезжаем немного и сворачиваем в сторону стоянки цыган.
– Как вы думаете, кузен, не зря мы это затеяли, – накрывает запоздалое раскаяние и страх, когда я вспоминаю невольную стычку Генри и того цыгана на площади, и его глаза.

Я не поняла, служанка с нами или Мэгги сама по себе, а с нами какая-то виртуальная?

- Ах, да, Тали, именно так, - улыбается Зора улыбкой понимающей, да радостной, что понимает подружка ее.
- Чтобы дышать без него не могла, - повторяет цыганка молодая слова подруги своей, тихо, будто смакует.
Глаза закрывает Зора, представляет.

Удивленно смотрит Зора на гаджо, появившуюся у входа в вардо ее. Переводит взгляд на корзину с яблоками и улыбается благодарно белой мисс.
- Добро пожаловать! - радушно принимает Зора гаджо, да пропускает вовнутрь повозки.
- Ты на праздник как раз пожаловала. А знаешь ли ты, что тем гаджо, кому удастся побывать на цыганском празднике, будет вести всю жизнь. И счастье ждет их. Счастливой будешь ты, Мегги!
Смеется Зора, но одергивают подружки ее, чтобы не вертелась. Наряд красивый надевают на цыганку молодую.

Грустным становится лицо Зоры. Только что смеялась звонко и снова тень печали касается ее нежных черт.
- Я уверена, что ты полюбишь Симза, - касается цыганка волос смоляных подружки своей, - ты обязательно полюбишь.

- Нельзя не любить. Так сердце стынет.

Хлопочут подружки над цыганкой. Расправляют вышивку золотую на платье Зоры, расчесывают гребнем широким волосы длинные. Храбрится Зора, да с каждой минутой темница будто сжимает сильнее душу ее, да так, что дышать становится нечем. Смотрит в одну точку цыганка, на сундук расписной, в котором наряды хранятся ее и стынут слезы прозрачные в глазах ночи подобным.


Ведет плечиком Зора. Все равно ей, да разве хорошо говорить такое?
- Заплети косу и укрась прическу, вот этим гребнем, - двумя пальчиками достает она аккуратно гребень, блестящий из шкатулки своей, что от матери достался ей.
Так матушка будет рядом с Зорой. Согревать ее будет. Силы давать.

Посмотрела исподтишка на вайду Вита, так и знала она, что ничего эта бумажка не стоит. Не будет больше никогда брать такие, хоть много-много дадут. А бабушка только посмеивается, успокаивая.
Чмокнула Вита Эйшу в щёку, осторожно обойдя Бара и Джанго и поспешила перед сватовством, почистить юбку да волосы. А ещё малины набрать.

Только словно ткнуло её что-то в сердце, когда заметила она одинокую фигурку Зоры посреди табора.
- Зора... - Шепнули губы. Если бы гадали рома своим, то утешила бы она подругу. Не всё так плохо и будет невеста счастлива, поговорить бы им, открыться... Откуда-то пришла эта мысль, да молода Вита, никто слушать её не станет.

Уже остановилась, развернувшись, повернула к ней, но позвал сестру брат Арсен и засмущалась цыганочка. Увидела вдруг, как любит брат сестру. Интересно, как это, когда так тепло на тебя смотрят. Когда любят...

Вздохнув, она пригладила растрёпанную гриву, стрельнув в Арсена мимолётным взглядом и взяв старенькую корзинку, поспешила по знакомой тропинке в малинник, надеясь, что пока ещё не собрал никто её вкусных ягод.
Корзинка небольшая, кривенькая и уже скоро наполнила цыганочка её крупной дикой ягодой заодно, перемазавшись и сама - уж больно вкусна и сладка ягода малина. Но осторожность не помешает и она все время прислушивалась к звукам леса. Варда Вита не боялась, да могут и другие медведи тут бродить.
Ну всё, пора бежать. Набрала последнюю горсть и выбираясь их густых зарослей, услышала треск веток. Сердце так сильно заколотилось, что чуть корзинку не уронила. Где же её ножик?

- А я испугалась, что это дикий медведь за малиной пришёл. - От сердца отлегло, когда Тагара увидала Вита, улыбнулась. - А ты что тут забыл?
Выбравшись на тропинку, Вита принялась отряхивать подол от сухих веток. поставив корзинку возле ног, а когда подняла глаза на мужчину, то нахмурилась. - У меня что, звезда на лбу выросла, так смотришь.

Отступила Вита от красавца цыгана, ишь, руки распускает, да в глаза заглядывает. Мами говорила, что муж только девушки может касаться вот так.
- Ишь, ты хитрый какой. Вот она, малина-то, сколько надо, столько и бери. - Стараясь не коснуться юбкой мужчины, отступила ещё на шаг. И чего это ему вздумалось так смотреть на неё...- Я... Я...- Она захлопала ресницами, когда Тагар облизнул свой палец, собрав сок с её губ. Сглотнула, вытерев рукавом губы и не зная что сказать. - Меня Зора ждёт, сватать её сегодня будут.

Зора пошла к вардо, за ней говорливой стайкой устремились подружки. Нет для женщины радостнее и тревожнее дня, хотя и свадьба вот ещё. Ох и любят женщины покудахтать, посплетничать, понаряжаться и цыганам глазки построить. Ну дело это молодое да Богу угодное. Вот бы всех к зиме переженить и не было бы забот у вайды. Лежи себе да внуков поджидай, а покуда их пора женить придёт, будет у табора новый вайда - ему у мучиться.

- А то от Рустэма зависит, что Рубина наготовила, что он накупил, тем табор сегодня и угощаться станет, - Вардо кивнул Эйш и принялся вытряхивать табак из трубки, - ты вот, старая, тоже подумай есть у нас Арсен - сын вайды, Богдан - тоже всем хорош, есть Златан, что огнём повелевает, Роман - чьё пение душу вынимает, есть Тагар - в танце равных нет. Надо срочно Виту замуж выдать... Да и остальных не помешает. Ты там зелье покрепче завари, да в будущее глянь, может, увидишь что?

Услыхал голос Романа Бар, крякнул довольно, вот и сваты. А то уж живот урчать начинал, видно специально тянули, чтобы выкупом не мучили Рустэма.
- Арсен! Богдан! А ну быстро сюда! - громко крикнул сыновьям Бар, - и для Эйш стул поближе поднесите, глуховата она, чтобы лучше слышала!
- Здравствуй, Роман, смотрю с Рустемом мимо шли. Иль по делу какому? Что купец купить готов в моём доме? У меня для него товар один. но уж больно молод и прекрасен. Не знаю достоин ли Рустэм такой награды...

-Твои слова, да Богу в уши, - смеется Симза, а про себя так и сохнет от тоски. Интересно, а как бы она любила? Сильной, страстной любовью или спокойной, уважительной? Как бы сильно не любила, а счастье в вардо мужа не принесет. Вздохнула она, улыбку на силу выдавила.



Так и сделала Симза. Заплела волосы Зоры в тугую косу, украсила лентами с позолотой, да и гребень прикрепила над макушкой. Надели на шею невесте золотых украшений, пальцы в перстни украсили, да руки в браслеты. Брови подвели, щеки подрумянили, губы медовой мазью намазали - ни невеста, сама красавица Луна с небес на землю сошла в образе Зоры!
Любуется Симза подругой, а сердце в груди бешено колотиться, сбежать желает. На улице крик стоит, сваты пришли!
Достает Симза с кармана подарок, застегивает на запястье Зоры и как на духу шепчет:
- Сватовство, не свадьба, еще тысячу раз все переменится. Глядишь, Боги сжалятся, а ежели нет, так от судьбы либо бежать, либо смириться.

Гаджо тем временем, раздает им всем яблоки. Свое Симза обтерла об юбку, да откусила кусочек. Вкусно!
- Зора, погрызи яблочко на удачу.

- Это хорошо, Лили, - одобрительно кивнул, - Я слышал о цыганах, что они очень любят подарки и в гости без них не ходят. И раз уж мы сегодня напросились к ним в гости, то и угощение будет привезти не лишним.

- Нисколько, - удивился вопросу Генри. - Вреда они нам не причинят - побоятся, а посмотреть на их жизнь вблизи... разве это не интересно?

Двуколка прокатила мимо стоянки дальше, туда, где паслись лошади цыган. И проезжая мимо Генри различил какое-то праздничное движение в таборе, на что обратил внимание Лилиан.

- Кажется мы вовремя, кузина, - подал ей руку, помогая спуститься. - Похоже мы побываем на празднике.
Он бросил взгляд на служанку, убеждаясь, что она несёт за ними корзину с продуктами, и повёл Лилиан к кибитке, у которой собрались цыгане.

- Мы попали на сватовство или даже свадьбу, - улыбнулся Генри кузине. - Давайте подойдём поближе.