Джулия Куин "Мистер Кэвендиш, я полагаю.."

Lady Winter: 08.03.09 15:46

Ой, какой подарочек

Поздравляю с началом выкладки романа огромное спасибо девочки

С ПРАЗДНИКОМ ВЕСНЫ ВСЕХ

...

LUZI: 08.03.09 23:01

Спасибо за подарок!!!!!!!Перевод хороший !

...

rodema: 09.03.09 00:48

Девочки , всех с праздником Весны!! ЖЕЛАЮ СЧАСТЬЯ и ЛЮБВИ ОНИ ДОРОЖЕ ВСЕХ ПОДАРКОВ и ПУСТЬ ВСЕ СБУДУТСЯ МЕЧТЫ В ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ 8 МАРТА!!! Вот так!!!
Anastar, LiskaAliska, девочки, как же все-таки вы нас радуете!!!!Такие умнички!!!!Такой подарок к празднику!!!Спасибо за ваши труды и усидчивость!!!!За то, что мы можем наслаждаться новой Куин!!!!Просто нет слов!!!И отдельное спасибо за организованность и согласованность с переводом "Потерянного герцога"!!!!!!!!!
Вы такие молодцы!!!!!!!!!

...

Anastar: 09.03.09 01:35

 » Глава 2

Девочки, рада, что вам понравилось.
А теперь еще сюрприз - вторая глава!

Глава вторая (перевод Anastar, бета LiskaAliska)

Амелия знала, чего он пытается добиться. Ей все было ясно, как божий день, она знала, что ею манипулируют, и все же, черт бы побрал этого человека, она стоит здесь, скрываясь за занавесом, наблюдая за тем, как он танцует с Грейс.
Он был превосходным танцором. И Амелия знала это как никто. Она танцевала с ним много раз: кадриль, контрданс, вальс - в течение двух ее сезонов в Лондоне. Для каждого из них танцы были обязанностью.
И все же иногда, иногда, они были восхитительны. Амелия не могла не думать о том, как это великолепно - положить свою руку на руку самого известного холостяка Лондона, особенно, когда они были связаны обязательным контрактом, подтверждающим, что этот холостяк ее и только ее.
Все в нем было значительнее и превосходнее в той или иной степени, чем у других мужчин. Он был богат! У него имелся титул! От его имени молоденькие девчонки падали в глупые обмороки!
И от его крепкого сложения, ну, в общем, они также падали в обморок.
Амелия была совершенно уверена, что Томас Кэвендиш стал бы самой выгодной партией десятилетия, даже если бы он родился с сутулой спиной и двумя носами. Не состоящие в браке герцоги редко встречаются на земле, к тому же хорошо известно, что Уиндхемам принадлежит достаточно земли и денег, чтобы соперничать с большинством европейских княжеств.
Однако спина его милости не была сгорблена, а его нос (к счастью, единственный), был прямым и аристократичным, вернее впечатляющим в соотношении с остальной частью лица. Его волосы были темными и густыми, глаза приковывали своей синевой, и если он и скрывал что-то от посторонних глаз, то зубы у него имелись в полном комплекте. Честно говоря, при подробном описании его внешности нельзя было подобрать другого слова кроме слова "красивый".
Но хотя Амелия и была слегка затронута его очарованием, ослеплена им она не была. И, несмотря на их помолвку, Амелия считала себя самым объективным его судьей. А все потому, что была в состоянии ясно сформулировать его недостатки, и при случае развлекала себя, кратко их записывая и перерабатывая, будьте уверены, каждые несколько месяцев.
Это казалось только справедливым. И, несмотря на неприятности, которые бы она имела, если бы кто-нибудь наткнулся на ее записи, это стоило того, чтобы быть au courant (осведомлённым - фр.) настолько, насколько возможно.
Амелия во всем ценила точность. Она считала, что это ее печально недооцененное достоинство.
Но проблема с ее fiancé (в данном случае - жених - фр.), и, как она предполагала, большинства человечества заключалась в том, что его было очень трудно квалифицировать. Как, например, объяснить, что вокруг него витала неподдающаяся анализу аура, словно в нем было что-то … большее, чем в остальной части общества. Совершенно не предполагалось, что герцоги должны так хорошо выглядеть. Им предназначено быть худыми и жилистыми, или, в противном случае, толстыми, их голоса должны быть неприятными, а интеллект низким и, вот... как то раз она заметила руки Уиндхема. Обычно, когда они встречались, он носил перчатки, но однажды, она не могла вспомнить почему, он их снял, и его руки просто загипнотизировали ее.
Его руки, ради всего святого!
Это было ненормально, и это было нереально, но в то время, пока она стояла перед ним молча и, вероятно, разинув рот, она не могла не думать, чем занимались эти руки. Чинили забор. Работали лопатой.
Если бы он родился пятью столетиями ранее, то он, конечно, был бы свирепым рыцарем, размахивающим мечом на поле битвы (во время, свободное от нежных объятий на закате своей благородной леди).
И конечно она знала, что, возможно, провела чуть больше времени, обдумывая лучшие стороны характера своего жениха, чем он ее.
Но и в этом случае, когда было сказано и сделано все возможное, она знала о нем не так уж много. Титулованный, богатый, красивый - не сказать, что исчерпывающие знания. Поэтому она не думала, что желание узнать о нем что-то еще было для нее чем-то неблагоразумным. А вот то, что она действительно хотела, хотя и не могла точно объяснить почему, это чтобы он что-нибудь узнал о ней.
Точнее захотел узнать о ней хоть что-нибудь.
Стал наводить справки.
Задавать вопросы.
И слушать ответы, вместо того, чтобы молча кивать, наблюдая за кем-то другим в глубине зала.
С тех пор, как Амелия начала отслеживать такие вещи, ее жених задал ей ровно восемь вопросов. Семь по поводу развлечений вечера. А оставшийся - насчет погоды.
Она не ждала от него любви - не так уж она была наивна. Но она думала, что мужчина, по меньшей мере средних умственных способностей, захочет хоть что-то узнать о женщине, на которой планировал жениться.
Но нет, Томас Адолфус Гораций Кэвендиш, глубокоуважаемый герцог Уиндхем, граф Кестевен, Стоу и Стамфорд, барон Гренвилл де Стэйн, не говоря уже об обладании другими титулами, которые, к счастью, ей не нужно было запоминать, казалось, не интересовался тем, что его будущая жена любила землянику, но терпеть не могла горох. Он не знал, что она никогда не пела на публике, также как не был осведомлен, что когда ей того хотелось, она писала превосходные акварели.
Он не знал, что она всю жизнь мечтала посетить Амстердам.
Он не знал, что она ненавидит, когда ее мать восхваляет ее образование и эрудицию.
Он не знал, что она будет отчаянно скучать по сестре, когда Элизабет выйдет замуж за графа Ротси, который жил на другом конце страны в четырех днях езды.
И он не знал, что если однажды он просто спросит о ней, самый простой вопрос, ничего сложного, и задумается над ее мнением по поводу чего-то, отличного от температуры воздуха, ее мнение о нем повысится безмерно.
Но все выглядело так, что его совсем не волновало ее мнение о нем, которого он, в этом она была совершенно уверена, не знал. Фактически, отсутствие его заинтересованности в ее хорошем мнении о нем было единственной стороной его личности, о которой она действительно знала.
Кроме...
В настоящее время она стояла позади красного бархатного занавеса, выступающего в роли ее щита, и всматривалась в зал, совершенно уверенная в том, что он знает о ее присутствии.
Она наблюдала за его лицом.
Она видела взгляд, которым он смотрел на Грейс.
Вот он улыбнулся Грейс.
Боже мой, почему он смеется? Она никогда не слышала, как он смеется, даже не видела этого издалека.
Ее губы приоткрылись от легкого шока и, может быть даже от испуга. Кажется, она узнала о своем fiancé кое-что существенное.
Он любит Грейс Эверсли.
О, замечательно.
***
Это был не бал при Линкольнширском Собрании - это был хорошо продуманный "причал" для матрон, которые организовывали ежеквартальный сбор. Томас считал, что это печально. В результате у него отсутствовал интерес к обольстительной природе танца - у него не было возможности вальсировать с кем-то, кого ему хотелось бы обольстить. Но вальс предоставлял партнерам возможность вести беседу, которая протекала бы гораздо проще, чем слово тут, фраза там, когда они с Грейс продирались сквозь замысловатые па контрданса.
- Вы пытаетесь заставить ее ревновать? - спросила Грейс, улыбаясь так, что он, возможно, посчитал бы это кокетством, если бы не знал ее настолько хорошо.
- Это нелепо.
Так как в это время она проходила под рукой местного сквайра, Томас воздержался от ворчания и дождался, пока она не вернулась к нему.
- Это нелепо, - повторил он вновь.
Грейс подняла к нему голову.
- Прежде вы никогда со мной не танцевали.
На сей раз перед ответом он выдержал паузу.
- Разве у меня была возможность танцевать с вами?
Грейс отстранилась и качнулась, как требовалось танцем, но он видел подтверждающий наклон ее головы. Он редко посещал местное собрание, и хотя Грейс сопровождала его бабушку, когда та ездила в Лондон, они редко встречались на вечерних приемах. К тому же тогда она сидела в стороне с компаньонками и компаньонами.
Они двигались во главе танцующих, он взял ее руку для их olevette, и они пошли в центре прохода, джентльмены с правой стороны, леди с левой.
- Вы сердитесь, - сказала Грейс.
- Нисколько.
- Уязвленная гордость.
- Лишь на мгновение, - согласился он.
- А теперь?
Он не ответил. И не собирался. Они достигли конца цепочки танцующих и должны были разойтись в противоположные стороны. Но когда они встретились для краткого хлопка, Грейс напомнила:
- Вы не ответили на мой вопрос.
Они шагнули назад, затем - вперед, и он, наклонившись, прошептал:
- Я люблю наблюдать.
Она посмотрела на него, словно хотела посмеяться над этим.
Он ей лениво усмехнулся, и когда у него снова появилась возможность заговорить, спросил:
- Вы настолько удивлены?
Он поклонился, она крутанулась и затем произнесла, озорно сверкнув глазами:
- Вы никогда меня не удивляете.
Томас рассмеялся, и когда они встретились еще раз для поклона и вращения, он наклонился и ответил:
- Я никогда и не пытался.
На что Грейс только закатила глаза.
Она была забавной, эта Грейс. Томас сомневался, что его бабушка, когда нанимала свою компаньонку, искала что-то большее, чем простушку, которая знала бы, как сказать "да, мэм" и "конечно, мэм”. Но она, тем не менее, сделала хороший выбор. К тому же Грейс была местной. Она осиротела несколькими годами ранее, когда ее родители подхватили лихорадку. Ее отец был деревенским сквайром, и их семья имела хорошую репутацию. В результате Грейс уже была знакома со всеми местными жителями, а с большинством дружила, что должно было стать преимуществом в ее текущем положении.
По крайней мере, так полагал Томас. Большую часть времени он пытался не пересекаться со своей бабушкой.
Музыка подходила к завершению, и он позволил себе бросить взгляд на красный занавес. Или его fiancée ушла, или она стала чуть более способной в искусстве маскировки.
- Вы должны быть к ней внимательнее, - произнесла Грейс, пока он сопровождал ее от танцевальной дорожки.
- Она оскорбила меня, - напомнил он ей.
Грейс просто пожала плечами.
- Вы должны быть к ней внимательнее, - повторила она. Грейс сделала реверанс и удалилась, оставив Томаса одного, что в таком обществе, как это, всегда было малопривлекательной перспективой.
Он был помолвлен, более чем кстати, а это было местным собранием, так что его невеста была известна всем. Что должно было означать, что все, кто мог представить своих дочерей (сестер или племянниц) его герцогиней, оставят его в покое. Но увы, леди Амелия не обеспечивала полной защиты от его соседей. Как бы не была Амелия любима (а он считал за лучшее говорить именно это), ни одна уважающая себя мамаша не могла не лелеять надежду, что с помолвкой может что-то не удасться, и герцог может оказаться одиноким, и ему, возможно, необходима будет невеста.
По крайней мере, ему говорили именно так. Он не был полностью посвящен в подобные сплетни. (За что усердно благодарил своего создателя).
Конечно, были и такие граждане Линкольншира, которые не имели незамужнюю дочь/сестру/племянницу, но всегда находился кто-то, кто искал его расположения. Это его ужасно утомляло. Он отдал бы свою руку, ну, возможно, палец, чтобы в течение хотя бы одного только дня никто не сказал ему того, что он, по их мнению, желал бы услышать.
Титул герцога давал довольно много преимуществ, но честность окружающих туда не входила.
Вот почему, когда Грейс оставила его на краю небольшой танцевальной площадки, он немедленно зашагал к дверям.
К двери, если быть более точным, хотя это и не имело особого значения. Он просто хотел уйти.
Двадцать секунд спустя он вдыхал свежий воздух линкольнширской ночи, обдумывая, как провести оставшуюся часть вечера. Ранее он намеревался пойти домой, с нетерпением ожидая тихого вечера прежде, чем бабушка заманит его к себе, обсудить ее планы относительно собрания.
Но теперь он надумал посетить Стамфорд. Там жила Селеста, его тихая вдовушка, очень разумная и осторожная. Их соглашение полностью удовлетворяло их обоих. Он дарил ей прекрасные подарки, которыми она могла украсить опрятный дом и пополнить скромный доход, который ей оставил муж. Она же поддерживала с ним дружеские отношения, не ожидая от него верности.
Томас на мгновение остановился, чтобы определить, где он находится. Маленькое дерево, купальня для птиц и что-то похожее на подстриженный розовый куст... он, очевидно, вышел не через дверь, ведущую на улицу. Ах, да, сад. Слегка нахмурившись, он обернулся через плечо. Он не был уверен, что можно выйти на улицу, не возвращаясь в бальный зал, но... и тут он мог поклясться, что услышал, как кто-то визгливо повторяет его имя, сопровождая словами дочь, должен, представить... О Боже, он должен попытаться.
Обходя купальню для птиц, чтобы завернуть за угол здания, он наткнулся на злополучный розовый куст. И в этот момент краем глаза Томас заметил движение.
Он и не думал подсматривать. Бог свидетель, что он не хотел подсматривать. Это могло поставить кого-то в неловкое положение. Нет ничего более неприятного, чем обнаружить кого-то там, где ему (а чаще ей) быть не полагалось. Но он, конечно же, посмотрел, поскольку это было так просто.
Он посмотрел, и тут же пожалел, что сделал это.
- Ваша милость.
Это была леди Амелия, именно она была там, где ей быть не полагалось.
Он грозно на нее уставился, решая, как с этим быть.
- Внутри было душно, - сказала она, поднимаясь на ноги. Девушка сидела на каменной скамье, и ее платье… ну, в общем, он не мог вспомнить, какого цвета было ее платье, а в лунном свете он, конечно, не мог сказать наверняка. Но оно сливалось с окружением, вот почему он не заметил ее сразу же.
Но все это не имело значения. Значение имело то, что она находилась вне здания, одна.
А ведь она принадлежит ему.
Действительно, ей не следовало этого делать.
***
Существовал дальний великолепный выход, через который Амелия могла бы выйти из бального зала и покинуть здание. Но тут же возник бы противный вопрос о ее сестре. А также о другой ее сестре. И ее матери. И ее отце, хотя она была уверена, что он был бы счастлив последовать ее примеру, если бы не те другие три Уиллоуби, в данный момент хорошо проводившие время.
Потому Амелия пробралась на задворки бального зала, где она могла ждать на маленькой каменной скамье, когда ее семье наскучит празднество. Никто сюда не выходил. Это не был сад в буквальном смысле слова, а поскольку цель собрания состояла в том, чтобы как можно больше увидеть и быть замеченным, то старая пыльная скамья действительно никого не интересовала.
Было еще не слишком холодно, а звезды были еле видны, но они дали ей возможность на что-то смотреть, и хотя ее таланты в определении созвездий оставляли желать лучшего, это отвлекло ее на несколько минут.
Она действительно нашла Большую Медведицу, а за ней и Малую, или по крайней мере она думала, что это Малая. Она нашла три группы звезд, которые могли бы быть медведями, в самом деле, кому пришло в голову, что они должны быть настолько абстрактными, и кроме того, она могла поклясться, что там было еще нечто, похожее на церковный шпиль.
Нет, это не было небесное созвездие. Хотя и неподвижное.
Она сместилась так, чтобы лучше разглядеть сверкающую каплю на севере, которая, с ее воображением, показалась ей странно похожей на ночной горшок. Но прежде, чем она внимательно все рассмотрела, она ясно расслышала характерный звук шагов в саду.
Они направлялись в ее сторону.
Черт возьми! Это ее личное королевство. Дома она никогда не могла остаться одна и просто помечтать, теперь, оказывается, здесь тоже было небезопасно.
Она затихла, ожидая, что незванный гость уйдет, но тут...
Этого не может быть.
Но конечно это случилось.
Ее глубокоуважаемый fiancé. Во всем своем великолепии.
Что он здесь делает? Когда она покидала бальный зал, он был совершенно счастлив, танцуя с Грейс. Даже если танец подошел к концу, разве он не был обязан проводить ее назад и потратить несколько минут на бесполезную светскую беседу? Затем еще больше времени он должен был потратить на разговоры с немалым количеством разнообразных членов линкольнширского общества, которые надеялись, что их помолвка развалиться (будущей невесте не желали ничего плохого, будьте уверены, но Амелия естественно слышала, что находились такие, и не один, которые не исключали возможность того, что она влюбится в кого-то еще и умчится в Гретну).
Но оказалось, что его милости удалось освободиться с рекордной скоростью, и вот он крадется через сад за домом.
О, ну конечно, он шел прямой и высокий, и невыносимо гордый, как всегда. Но даже если так, он определенно от кого-то скрывался, она решила, что это достойно поднятой брови. Можно было подумать, что у герцога недостаточно влияния, чтобы выйти через парадные двери.
Амелия была готова начать сочинять для себя возмутительные истории о нем, но как раз в это самое мгновение, - она точно была не самой удачливой девочкой в Линкольншире, - он повернул голову. В ее сторону.
- Ваша светлость, - произнесла Амелия, притворяясь, что не заметила, что он ее увидел. Он не ответил, и Амелия посчитала это грубостью, но даже не допустила мысли оставить свои собственные хорошие манеры, а потому встала, объясняя:
- Внутри был душно.
Это было правдой. Хотя и не было причиной ее ухода.
Тишина, он опять ничего не ответил, только смотрел на нее с этим его высокомерием. Было трудно держаться непринужденно под его тяжелым пристальным взглядом. Она умрет, даже если переместит свой вес с ноги на ногу. Или сожмет руки. Или стиснет зубы. Но она отказалась доставить ему такое удовольствие (он бы заметил, если бы она что-нибудь сделала), и в результате Амелия стояла на месте, безмятежно улыбаясь, позволив себе лишь слегка изменить выражение лица, когда наклонила голову в его сторону.
- Вы одна, - сказал он.
- Да.
- Вне дома.
Амелия не придумала, как это подтвердить, не попав в дурацкое положение, а потому она просто моргала глазами и ждала его следующего заявления.
- Одна.
Она посмотрела налево, затем направо и сказала, не придумав ничего лучшего:
- Совсем недолго.
Его взгляд стал еще резче, она даже не думала, что такое возможно.
- Я полагаю, - сказал он, - что вы знаете о потенциальных опасностях для вашей репутации.
На этот раз она действительно стиснула зубы. Но только на мгновение.
- Я не ожидала, что кто-нибудь найдет меня, - ответила она.
Ему такой ответ не понравился. Это было ясно.
- Это не Лондон, - продолжала она. - Я могу посидеть без присмотра на скамье вне бального зала в течение нескольких минут без ущерба для своего положения в обществе. Если, конечно, вы не откажетесь от меня.
О, Боже! Теперь он стиснул свои челюсти? Из них получилась превосходная пара, из обоих.
- Однако, - чеканил он, - такое поведение неприемлемо для будущей герцогини.
- Вашей будущей герцогини.
- Именно.
В животе Амелии что-то начало скручиваться и переворачиваться, и, действительно, она не могла сказать, испытывала ли она головокружение или испуг. Уиндхем был в холодной ярости, но в то же время она за себя не боялась - он был джентльменом, чтобы ударить женщину, но если бы он это сделал, то ее жизнь превратилась бы в сплошной кошмар.
Когда-то давно на нее произвело впечатление, что этот мужчина (в то время он был еще мальчиком) был очень ответственным. Ее жизнь, очень просто, и без всяких аргументов, вращалась вокруг него.
Он говорил, она слушала.
Он подзывал, она подскакивала.
Он входил в комнату, и она улыбалась в восхищении.
И, что самое важное, она радовалась этой возможности. Она была счастливой девочкой, поскольку соглашалась со всем, что он говорил.
Исключение состовляло то, и это было его самым большим преступлением, что он редко с нею разговаривал. Он почти никогда не подзывал ее - чего такого он мог попросить, чтобы она могла это сделать? И она перестала улыбаться, когда он входил в комнату, поскольку он никогда не смотрел в ее сторону.
А если он и замечал ее существование, это случалось нечасто.
Но прямо сейчас...
Она одарила его невозмутимой улыбкой, пристально глядя в его лицо, будто не понимая, что его глаза были близки по температуре к осколкам льда.
Прямо сейчас он ее заметил.
И вдруг, совершенно необъянимо, он изменился. Что-то в нем смягчилось, его губы изогнулись, и он посмотрел на нее таким взглядом, словно она была неким бесценным сокровищем, подаренным ему великодушным божеством.
Этого было достаточно, чтобы чрезвычайно смутить молодую леди.
- Я пренебрегал вами, - сказал он.
Она моргнула. Трижды.
- Прошу прощения?
Он взял ее руку, поднеся ее к своим губам.
- Я пренебрегал вами, - повторил он, и его голос таял в ночи. - Это было нехорошо с моей стороны.
Губы Амелии дрогнули, и хотя она должна была что-то сделать со своей рукой (нужно потянуть ее к себе, это же очевидно), она просто стояла перед ним как ненормальная, разинув рот и обмякнув, спрашивая себя, почему он…
Хотя, говоря по правде, вопрос заключался только в слове "почему".
- Теперь вы со мной станцуете? - прошептал он.
Она уставилась на него. Что он сказал?
- Это не трудный вопрос, - сказал он с улыбкой, мягко притянув ее за руку, а сам придвигаясь поближе. - Да … или нет.
У нее перехватило дыхание.
- Или да, - сказал он, усмехнувшись, а его свободная рука нашла свое место за ее спиной. Его губы приблизились к ее уху, не совсем касаясь, но достаточно для того, чтобы его слова блуждали по ее коже как поцелуй.
- Да - почти всегда правильный ответ.
Он слегка подтолкнул ее, и медленно... спокойно... они начали танцевать.
- И всегда, - шептал он, а его губы касались ее уха, - когда вы со мной.
Он обольщал ее. Реальность нахлынула на нее волнами то возбуждения, то замешательства. Она не могла понять почему; никогда прежде он не проявлял ни малейшей склонности сделать что-то подобное. Он делал это преднамеренно. Он использовал все оружие из своего арсенала или, по крайней мере, все допустимое в общественном саду.
И он своей цели добился. Она знала, что его цель, должно быть, достойна Макиавелли. Она была совершенно уверена, что не стала привлекательнее всего лишь за один этот вечер, но, тем не менее, ее кожа покалывала, а когда она дышала (слишком часто, как не должна была), ее тело, казалось, светилось и плыло. И, возможно, она немногое знала об отношениях между мужчинами и женщинами, но одно она знала точно...
Он делал ее глупой.
Ее мозг все еще работал, и она могла мыслить, но ничего не могла сделать, как только смотреть на него подобно томящемуся от любви теленку, прося его глазами убрать руку с ее спины.
Она хотела раствориться в нем. Без остатка.
Произнесла ли она хоть слово с тех пор, как он взял ее за руку?
- Я никогда не замечал, насколько прекрасны ваши глаза, - тихо произнес он, и ей захотелось сказать, что это потому, что он никогда и не пытался заглянуть в них, и затем ей хотелось указать, что он едва ли мог разглядеть их цвет в лунном свете.
Но вместо этого она улыбнулась, как дурочка, и склонила свою голову к его, возможно потому... только возможно, что он хотел поцеловать ее, и возможно... только возможно, он так и сделает, и возможно … о, определенно, она бы ему позволила.
И тут он ее поцеловал. Его губы коснулись ее в нежнейшем, романтичном, самом почтительном первом поцелуе в ее жизни. Это был поцелуй ее мечты. Он был сладок, и он был нежен, и от этого ей стало необыкновенно тепло. И поскольку она не могла сдержать себя, она вздохнула.
- Как сладко, - прошептал он, и она почувствовала, что ее руки обняли его за шею. Он усмехнулся ее пылу, и его собственные руки двинулись вниз, касаясь ее нижней части самым скандальным образом.
Она слегка пискнула, извиваясь под его руками, которые тут же сжали ее еще сильнее. Его дыхание изменилось.
И его поцелуй тоже.

...

rodema: 09.03.09 01:41

АААААА!!!!!!!

Вот это срприз, так сюрприз!!!СПАСИБАААААААААААААА!!!!!!!! Я еще не прочитала, но уже от радости просто абалдела!!!!!!
Спасибки, спасибкочки просто огромные, девчата!!!!!!

...

Artyr: 09.03.09 06:13

Anastar, LiskaAliska, с праздником вас! Спасибо огромное за подарок!!

...

Афина: 09.03.09 10:41

Ох, нас опять радуют и балуют!!
Anastar, LiskaAliska, спасибо большое за новую главу!

...

Jolie: 09.03.09 11:01

Девочки, спасибо за то, что радуете нас еще новым материалом!

...

Milli: 09.03.09 14:10

Девочки, а у меня к вам очень пренеприятная новость .... я не смогу перевести вторую из своих глав, то есть 12-ю.... одна уже готова, только корректировка нужна, а вторая у меня стала, времени на нее нет совсем. Я дико извиняюсь и прошу кто уже свободен и кого есть желание взяться за перевод 12 главы. Я бы, может, и успела ее сделать, но вдруг что - подводить не хочется. Заранее спасибо!

...

LUZI: 09.03.09 18:19

Anastar, LiskaAliska спасибо большущее!!!!!

...

Anastar: 09.03.09 21:25

Девочки, кто берет 12-ю главу?

В первую главу были внесены небольшие измененя по совету vetter. Очень дельные замечания, должна сказать.

...

katusha: 10.03.09 01:26

Я могу взять 12 главу

...

Anastar: 10.03.09 15:04

Katusha - бери, спасибо!

Мили, вышли мне свою готовую главу на mia019@rambler.ru

...

mshush: 10.03.09 15:26

Девочки, я перевела 15 главу и уже отправила.

...

katusha: 10.03.09 17:31

Anastar,

Только у меня оригинала нет. Пошлешь?

...