Сюзанна Брокман "Переломный момент"

Вот он как раз из-за разницы в возрасте очень комплексует


Может, но стукнуть хочется


Зато мы посмотрели, как шикарно Джина отстаивает справедливость ))
_________________

Дык одно ж другому не мешает
___________________________________

АААААААААА!Чуть не пропустила!Спасибо!!!!!!

Так это не так страшно!

Спасибо!!!!
_________________

Так в том-то и дело, но у каждого свои "слепые пятна", через которые не переступить...
_________________

Ох уж эти мужики ... Он за судьбу мира переживать должен, нет же из-за такой мелочи, как 20 летразницы, себе и Джине жизнь портит.

Мне этот момент очень понравился, а тетка противная, может она сама к Максу подкатить хотела
А проду просить ещё рано
_________________

 » Глава 4

Вот теперь пора спрашивать продолжение, ага ;)

Перевод: Bad Girl  
Редактирование: Anastar  
По всем найденным ошибкам и опечаткам стучаться в личку

Глава 4

КЕНИЯ, АФРИКА
22 ФЕВРАЛЯ 2005
ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД
 
Через сорок восемь изнурительных часов после того, как бедная Нарари испустила последний вздох, для Молли стало очевидно, что три другие девушки собираются выжить.
По крайней мере, пока. Женщины, которые были обрезаны, как эти, часто боролись со вторичным инфицированием. Тяжелым. Им будет трудно и даже очень опасно рожать. И если мужчины, за которых они выйдут замуж - мужчины, которым их родители почти продали их - будут ВИЧ-положительными, то они тоже будут иметь большой риск заразиться.
Риск? Для большинства из них это практически гарантия.
Молли спряталась в душе, когда семья Нарари приехала за телом, потому что сестра Двойная-М запретила ей говорить с ними. Она стояла там гораздо дольше, чем нужно было, позволяя воде барабанить по ее голове, и плакала. Пытаясь слезами выразить гнев на родителей Нарари, на монахинь, на себя.
За то, что не нашла времени, чтобы познакомится с девушками получше. За то, что не ощущала, что они в опасности и не уговорила их бежать.
За то, что не защитила их.
Прошло много времени, прежде чем Молли наконец выключила воду. Опустошенная, она просто стояла, пока по ней стекали капли, не желая двигаться, но зная, что в конечном итоге придется.
Правда была в том, что не было места, куда бы ей хотелось сейчас пойти.
Джина спала в их палатке. В соседстве были и плюсы и минусы.
Но, по крайней мере, соседей по палатке у нее было уже не двое. Этим утром они избавили свое жилище от английского гостя, когда автобус, полный священников, вернулся в Найроби.
Молли жалела, что пропустила встречу с ними. Беседа с новыми лицами пошла бы ей на пользу.
Но некоторые из приезжих все еще болели, и госпиталь больше не мог заботиться о них.
Джина рассказала ей об инциденте-со-рвотой-между-ее-пальцами, который заставил Молли подумать о Дейве Джоунсе, что, конечно, не было настоящим именем мужчины.
Она научилась говорить о нем как о Джоунсе, несмотря на то, что по-настоящему его звали Грэйди Морант, потому что слишком много отвратительных людей хотели смерти Моранта. И хотя Молли сомневалась, что они проделают такой долгий путь через джунгли Южной Азии сюда, к прекрасной, но запустевшей той части Кении, что находится в Африке, она на собственной шкуре убедилась, что у зла очень длинные руки.
Поэтому она приучала себя и думать о нем тоже только как о Джоунсе - конечно, лишь в те редкие моменты, когда позволяла себе думать о нем.
Например, как сейчас.
И, принимая во внимание, что в одну из ее первых встреч с Джоунсом тоже была рвота на кроссовках, для мыслей о нем сейчас была убедительная причина.
В отличие от эпизода Джины с отцом Дитером, та обувь, слава Богу, была не на ногах Молли. Они с Джоунсом были в ее палатке, в лагере, очень похожем на этот - за исключением того, что он находился на другом конце света, на маленьком, пышном, зеленом острове в Индонезии.
Американский эмигрант и предприниматель - что было политкорректным обозначением контрабандиста с черного рынка - заболел, а Молли была добрым самаритянином и заботилась о нем. С той же долей доброты, которую она оказала бы ему, даже если бы не считала его таким привлекательным.
Случай с гриппом стал началом того, что, в конечном итоге, переросло в жаркую любовную интригу. И - как и большинство любовных интрижек - она закончилась ужасно.
Однако было время, когда Молли искала Джоунса всюду, куда бы ни пошла. Она ожидала, что однажды обернется, а он будет стоять там.
Она честно думала, что он найдет ее, что не сможет оставаться далеко. Он любил ее. И все еще любит, где бы он ни был. Она всем сердцем верила в это.
Но, по прошествии почти трех долгих лет, больше не ждала и не выглядывала его.
И она действительно мечтала о нем лишь в те моменты, когда хорошая романтическая одержимость могла уничтожить боль дня реальной жизни. Вроде того, когда тринадцатилетний ребенок умер в результате женоненавистнического невежества. 
Молли закончила тщательно расчесывать волосы и спрятала душевые принадлежности обратно в шкафчик. 
Она повесила полотенце на веревку, решая, в чем нуждается больше - в пище или во сне.
Еда победила, и она направилась к столовой. В этот ранний утренний час там было пустынно. Не было видно даже сестры Хелен, самопровозглашенной королевы кухни – ужасно милой, но чрезвычайно болтливой. Одиночество - вот все, в чем нуждалась Молли, и она знала, что, несмотря на то, что их взгляды часто не сходились, за исчезновение Хелен ответственна сестра Двойная-М.
Молли взяла из груды поднос и налила себе стакан чая, затем угостилась хлебом и небольшой порцией божественно пахнущего овощного блюда, которое Хелен сохраняла теплым для персонала госпиталя. Это более чем восполнило серьезную нехватку шоколада. 
Она повернулась, чтобы отнести свой поднос к столику и...
Англичанин, Лесли Как-его-там, тяжело опирался на свою трость прямо в дверях. Странно, но она не слышала, как та открывалась. Как будто он просто материализовался там.
С тех пор, как он прибыл в лагерь, она видела его только на расстоянии. Это была их первая встреча лицом к лицу. 
И он оказался в точности таким, как описала его Джина: почти болезненно худой с ужасной осанкой. Как Джина и говорила, он был воплощением трагически плохих стрижек. Лесли нанес такое количество солнцезащитного крема, что мог бы взять крылья и взлететь к солнцу, не обгорев при этом. Очки с оправой двенадцатилетней давности в сочетании со слегка оторопелым молчанием довершали вид путешествующего во времени профессора антропологии.
Молли была недостаточно близко, чтобы сказать, было ли верным недоброе предположение Джины, что и дыхание у него скверное, но она бы не удивилась, если бы подруга оказалась права. По крайней мере, он выглядел так, как будто пах эмоциональным пренебрежением. 
- Лесли, верно? - сказала она, найдя для него улыбку, ведь в том, что он блуждал тут во время ее одиночества, не было его вины. Англичанин в бесконечном поиске чая. - Я - Молли Андерсон.
Он не сдвинулся ни на дюйм, и в том, как он сжимал трость, было что-то такое, что заставило ее обратить внимание на его руки. Они были большими и не столь бледными, как она ожидала, вовсе нет. У него были длинные, крепкие пальцы, и он схватился за трость так сильно, что суставы почти побелели. Его руки были...
Дорогой Отец Небесный. Она пристально вгляделась в его глаза за очками и...
Он потянулся к ней, но было слишком поздно. Ее поднос упал на деревянный пол со стуком и грохотом металлической посуды, достаточно громким, чтобы разбудить мертвого. 
Он резко выругался, таким знакомым голосом Дейва Джоунса, идущим из тела незнакомца.
- Ты имеешь хоть какое-то понятие о том, как невероятно трудно было застать тебя одну?
Вдобавок ко всему, у нее начались галлюцинации? Но он снял очки, и она увидела его глаза более ясно и...
- Это ты, - выдохнула она с хлынувшими слезами. - Это действительно ты. 
Она потянулась к нему, но он отступил. На шум через лагерь, заслонив глаза и вглядываясь в оконные сетки, спешили сестры Хелен и Грэйс.
- Не подавай виду, что знаешь меня, - быстро сказал Джоунс Молли низким грубым голосом. - Ты никому не должна говорить - даже твоему другу священнику во время исповеди, понимаешь?
- Тебе грозит какая-то опасность? - спросила она его. Боже милостивый, он был так худ. И была ли необходимость в трости, или она просто реквизит?
- Не шевелись. Чтобы я могла...
- Нет. Не надо. Мы не можем... - Он снова отступил. - Если ты скажешь что-нибудь, Мол, клянусь, я исчезну и никогда больше не вернусь. Разве что... если ты не хочешь, чтобы я был тут - и я не упрекну тебя, если ты не хочешь...
- Нет! - Все, что она успела произнести, прежде чем сестра Хелен открыла дверь и осмотрела все: от беспорядка на полу до пораженного выражения лица Молли.
- О, дорогая.
- Боюсь, это моя вина, - сказал Джоунс с британским акцентом, голосом, совершенно отличавшимся от его, пока Хелен мчалась к Молли. - Полностью моя вина. Я принес мисс Андерсон плохие новости. Я просто не понимал, насколько разрушительными они будут.
Молли начала плакать. Это было более чем хорошим способом скрыть смех от этого акцента – по ее лицу текли настоящие слезы, и она не могла их остановить. Хелен отвела ее к одному из столов и помогла сесть.
- О, моя дорогая, - сказала монахиня, становясь перед ней на колени с беспокойством на круглом лице, и взяла ее за руку. - Что случилось?
- У нас есть общий друг, - ответил ей Джоунс, - Билл Болтен. Он узнал, что я отправляюсь в Кению, и подумал, если так случится, что я столкнусь с мисс Андерсон, она захочет узнать, что их друг недавно... что ж, умер. Карты на стол, верно? Имя друга Грэйди Морант, так же он известен под псевдонимом Джоунс.
- О, дорогая, - снова произнесла Хелен, поднеся руку ко рту в искреннем сочувствии.
Джоунс склонился ниже к монахине, понизив голос, но не настолько, чтобы Молли не услышала:
- Его самолет упал - горел - газ взорвался... Ужасная потеря. Нет шансов, что он выжил.
Молли спрятала лицо в ладонях, не способная думать.
- Билл беспокоился, что она могла услышать об этом сперва от кого-то другого, - сказал он, - но, видимо, она не слышала.
Молли покачала головой - нет. Новости быстро расходились по сарафанному радио. Работники, оказывающие помощь пострадавшим, знали других работников, и... Она могла услышать о смерти Джоунса, не видя его, стоящего прямо перед ней.
Разве это было не ужасно?
- Я очень рад, - пылко продолжил Джоунс, явно имитируя Колина Ферта. - Очень, очень рад. Вы не представляете, как рад... - Он откашлялся. - Ненавижу приносить плохие вести, но ваш... друг был кем-то вроде преступника, как я слышал. За его голову назначили цену - миллион - некий торговец наркотиками, который хотел его смерти. Он беспощадно преследовал его, годами. Полагаю, этот Джоунс работал на него - и, боюсь, это было омерзительно. Рискованно было даже просто выпить с Джоунсом - вы могли погибнуть в перекрестном огне. Конечно, главная ирония в том, что торговец наркотиками умер за две недели до Джоунса. Он не знал этого, но наконец стал свободным.
И когда он посмотрел на нее глазами, о которых она мечтала долгие месяцы, Молли поняла. 
Джоунс был тут сейчас только потому, что торговец наркотиками, известный как Чай, опасный и садистский ублюдок, который провел годы, охотясь на него, наконец умер.
- Вполне возможно, что тот, кто принял бизнес этого торговца, - продолжил он, - будет продолжать искать Джоунса. Конечно, он, вероятно, не отправится за ним на край света... Хотя, имея дело с такими опасными типами, лучше быть осмотрительным, я полагаю.
Послание доставлено.
- Не то чтобы о Джоунсе стоило волноваться, - добавил он. - Считаю, он оставил земные горести позади. Однако подозреваю, там, куда он направился, достаточно жарко.
Да, прямо сейчас в Кении определенно было горячо. Молли открыла рот, изображая рыдания вместо смеха. 
- Шшш, - прервала его Хелен, думая, конечно, что он имеет в виду не земную высокую температуру. - Не говорите так. Она любила его. - Она повернулась обратно к Молли. - Это тот Джоунс, о котором ты так часто говорила?
Молли увидела по лицу Джоунса, что Хелен выдала ее. И она с таким же успехом могла высказать правду.
Она вытерла глаза носовым платком, который был наготове у Хелен, а затем встретила его пристальный взгляд. 
- Я очень его любила. Я всегда буду любить его, - сказала она человеку, который объехал почти полмира ради нее, который очевидно годами выжидал, пока не будет достаточно безопасно присоединиться к ней, который фактически подумал, когда прибыл, что она может отослать его.
«Если ты не хочешь, чтобы я был тут - и я не упрекну тебя, если ты не хочешь - скажи лишь слово...»
- Он был добрым человеком, - сказала Молли, - с добрым сердцем. Ее голос задрожал, потому что, дорогой Боже, в его глазах тоже теперь были слезы. - Он заслужил прощения - я уверена, что он в раю.
- Я не думаю, что для него это будет просто, - прошептал он. - Не должно быть...
Он закашлялся и снова водрузил очки на нос.
- Мне так жаль, что я расстроил вас, мисс Андерсон. И я даже не представился подобающим образом. Где мои манеры? - Он протянул ей руку. - Лесли Поллард.
Даже через очки она видела, что вскоре он поцелует ее.
Но это подождет до того момента, когда он войдет в ее палатку... Нет, подождите, там будет Джина. Молли должна пойти к нему.
"Позже", сказала она ему взглядом, а тем временем потянулась и впервые за долгие годы коснулась руки человека, которого любила.
Ей даже не пришлось стараться, чтобы ее слезы выглядели убедительно, и Хелен помогла ей подняться на ноги.
- Пойдем, дорогая, давай отведем тебя к твоей палатке. Я принесу тебе поднос с какой-нибудь едой.
Покидая столовую, Молли оглянулась на Лесли Полларда, который уже помогал сестре Грэйс прибирать беспорядок, который она устроила.Джина ошибалась. Его дыхание нисколько не было дурным.
 
ШЕФФИЛДСКИЙ ЦЕНТР РЕАБИЛИТАЦИОННОЙ ФИЗИОТЕРАПИИ, МАКЛИН, ВИРДЖИНИЯ
13 НОЯБРЯ 2003
ДЕВЯТНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
 
Джина нашла Макса в комнате отдыха. Он сидел у окна с чашкой кофе, поглощенный книгой.
Может, страстным любовным романом?
Она улыбнулась смехотворности мысли, что Макс мог читать что-нибудь не связанное непосредственно с его работой, и остановилась за дверью, в тени, где ему трудно было бы ее разглядеть. Она ждала, пока ее брат закончит в мужском туалете - не хотела исчезать из виду. А еще она не хотела идти туда в одиночку и дать Максу возможность сказать ей, что совместный секс был огромной ошибкой.
Это произошло впервые с тех пор как... с другого первого раза, несколько месяцев назад, до того, как Макса ранили.
То, что это произошло снова – здесь, в реабилитационном центре, и не иначе - было так же совершенно неожиданно для нее, как, очевидно, и для него. Она не хотела обсуждать эту проблему, хоть и была готова к битве в случае необходимости.
Потому что, Боже, то, как он смотрел на нее, когда думал, что она не видит...
Это случалось не очень часто. В основном, когда он был обессиленным или сразу после пробуждения. 
Но Макс хотел ее, и Джина знала это. Она была уверена в этом так же, как в том, что небо голубое, а земля круглая. Это знание придало ей храбрости, чтобы разыграть ту небольшую сценку соблазнения за день до этого. Это и решение дежурить в последние дни и ночи в госпитале, пока Макс парил на грани смерти.
Она любила этого мужчину всем сердцем и душой. 
И все те причины, по которым она была готова убежать от него, поехать в Кению и убраться подальше - они больше не имели значения. Что ж, он попросил кого-то другого - Алиссу Локке, великолепную, прекрасную женщину, которая работала с ним в бюро - выйти за него замуж. И что? Алисса его не хотела.
Она по-дурацки отшила его. Ее потеря.
А Джины приобретение.
Потому что, не означало ли это, что Джина помогла ему восстановиться? Ее больше не заботило, что она была вторым выбором Макса. Ее не обеспокоило бы, и будь она пятым выбором. 
То, что Макс чуть не умер, помогло ей определиться с ключевым моментом. Который состоял в том, что она просто хотела быть с ним.
И два дня назад она доказала свою теорию: секс был щелью в его броне. Теперь она знала, что ее метод - это их взаимное притяжение. И она собиралась бесстыдно это использовать, чтобы получить то, в чем нуждалась - стать частью жизни этого человека.
И если эхо отношений имеет тенденцию заканчиваться, потому что эхо отлетает - что ж, тут этого не произойдет. Джина собралась держаться за Макса изо всех сил. 
Напротив, в комнате, он перевернул страницу книги.
Было приятно иметь возможность смотреть на него, пока он не видит.
И не принимает обороноспособность номер один.
Он был в потертых джинсах и в мягкой старой гавайке, на ногах - шлепанцы. Рубашка и шлепанцы были стилем из необходимости - все еще заживающая ключица лишала его возможности натянуть через голову футболку. И он практически признал, что ему больно завязывать тапочки.
Он был в очках для чтения, но Джина знала, что если приблизится, он быстро их снимет. Возможно потому, что он не мог рассмотреть ее в них. Или, может, из тщеславия.
Страх показаться старым, возможно?
Она хотела знать, почему их разница в возрасте была для него такой большой проблемой. Конечно, было бы хорошо поговорить с ним об этом.
Ха. Как будто он пойдет на это когда-нибудь добровольно. 
Что за выражение она недавно слышала? Пока снег не выпадет в холмах ада.
Она всегда думала, что Макс хороший собеседник. Бог знает, что они часами болтали по телефону, когда она пыталась собрать свою жизнь воедино после угона. Но лишь недавно она поняла, что это не свидетельствовало о его способности говорить. Он был хорошим слушателем.
Она открылась перед ним, поведала ему свои секреты, свои мечты, свои надежды, а он в ответ рассказал ей лишь немного. Ему нравился Джимми Хендрикс. Его родители развелись, когда он учился в колледже. У него была умственно-неполноценная сестра. Он был слишком похож на ботаника, чтобы встречаться с кем-нибудь в старшей школе, но в Принстоне у него три года была страстная любовь с девицей по имени Беверли. Они расстались, когда он выпустился экстерном. Год спустя она вышла за другого и родила двоих детей.
Джина была почти уверена, что он не говорит ей всего об этой истории, тем не менее, он сделал особый упор на том, что эти дети оба были примерно возраста Джины.
Сейчас она прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как Макс маркером отмечает абзац в книге. Чересчур для ее теории о любовном романе, разве что он делает заметки для следующего раза, когда они будут вместе голыми. 
Грохот и повышенный голос у бильярдного стола заставили его поднять взгляд, и она отпрянула подальше от двери.
- Да! Да!
То был маленький мальчик в специальном, причудливом, экстра-высоком инвалидном кресле, играющий с одной из женщин-сотрудниц. Он выглядел на двенадцать лет, но Джина подозревала, что на самом деле он даже младше.
Он бросил свой бильярдный кий на плитки пола и совершал круг почета вокруг стола, распевая и выкрикивая:
- Кто выиграл? Я! Кто выиграл? Я!
Его лицо было ангельским - большие карие глаза, роскошная, темно-коричневая кожа. Но руки и ладони выглядели так, словно он долго пробыл в аду. Он был настолько обожжен, что его руки по-настоящему больше не были руками.
То, что осталось от его пальцев, было искривлено и похоже на когти под толстыми шрамами. 
- Аджай! Аджай! - произнесла сквозь смех сотрудница. – Ш-ш-ш! Джентльмен пытается читать.
Мальчик сидел так, словно не мог пользоваться ногами - колени немного вбок, голени вместе. Но он стремительно и уверенно подкатил к Максу, управляя креслом правой рукой. 
- Я тренируюсь на бильярдного жулика, понимаешь, когда деньги по страховке закончатся. Ты готов потерять двенадцать баксов?
Макс улыбнулся и опустил свою книгу.
- Не прямо сейчас, спасибо. Я ожидаю визита друга.
Джина была тем другом, которого он имел в виду. 
Друг. Не девушка. Не любовница.
Но хорошо. Как бы ни была печальна эта новость, хорошо было узнать свой статус.
Джина продолжила наблюдать, Аджай протянул Максу руку.
- Я Аджай Моусли. Автомобильная авария.
Это был явный тест, и Макс блестяще справился. Он без колебаний взял деформированную руку мальчика и потряс ее.
- Макс Багат. Подстрелен.
- Да, я знаю. Ты большой герой, о котором все шумят. Мистер ФБР, который поймал от террористов пулю в грудь, но все еще способен разобраться с подонками[1]. Запросто. - Аджай откинулся на спинку кресла. - Так что говорят обо мне? "Бедный маленький Аджай скоро умрет и не найдет себе новую почку?" 
Он притворился, что шмыгает носом и утирает слезу из глаза.
Макс покачал головой.
- Не-а. Ты как я. У тебя самого тут рейтинг С.К.У.
Аджай снова откинулся в кресле и несколько секунд изучал его, прищурив глаза. 
- Лады, кореш, - наконец сказал он, - я поверю. Что такое, как там его – С.К?
- Слишком крут, чтобы убивать, - сказал ему Макс.
Аджай рассмеялся, явно обрадованный. - Это чертовски верно.
Приблизилась сотрудница.
- Аджай, пришло время повидать Кевина.
- Кевин - палач, - сказал Аджай. - О, счастливый день! Вы еще не встречались с Кевстером, мистер ФБР? 
Он без усилий перешел на калифорнийский серферский акцент:
- Чувак! Давай-давай! Работай сильнее! Мы оба знаем, что ты будешь завтра так же счастлив, как тебе больно сегодня, когда кровь идет из твоих ушей, чувак!
Макс рассмеялся.
- Да, - сказал он ему, - я посещаю его пыточную камеру дважды в день для физической терапии. И мое имя Макс.
- Как насчет дружеской игры в бильярд завтра? - спросил Аджай. - Примерно в десять? Нет необходимости брать бумажник сразу. По крайней мере, пока я не выясню, лучше ли ты, чем я. 
Медсестра осторожно развернула его кресло.
- Я уверена, что у мистера Багата есть дела, которыми он должен...
- Завтра утром звучит хорошо, - перебил Макс. - Но до десяти у меня Кевин и мне нужно будет отлежаться после. Хочешь встретиться в десять тридцать? Если я выживу?
- Мисс Лебланк, - сказал Аджай сотруднице с преувеличенно британским акцентом. - Пожалуйста, проверьте мой график... - он произнес это на английский манер: граф-фик - и запишите на утро встречу с моим добрым другом Максом.
Он ухмыльнулся.
- До встречи, брат.
Джина отступила еще дальше назад в коридор, пока медсестра и мальчик покидали комнату. Но было слишком поздно - Макс обнаружил ее.
- Виктор вернулся в Нью-Йорк? - спросил он.
- Нет, он здесь. - Джина указала за плечо, в коридор, где она в последний раз видела своего брата. - Думаю, он там флиртует с медсестрами. 
Она вошла в комнату.
- Как дела?
Настороженный взгляд, нейтральное выражение лица. 
- Все еще слишком много сплю.
- Спать хорошо, - сказала она. - Быстрее выздоравливаешь.
И они оказались здесь лицом к лицу. Очевидно, что оба думали о том времени, когда в последний раз были вместе, о том, как она толкнула его на кровать и как взобралась на него и...
О да, он определенно думал об этом. Он пытался это скрыть, но она поняла.
Может, привести ее брата, чтобы он играл компаньонку, было плохой идеей. Может быть, если бы она пришла одна, то они бы избежали обсуждения, которого она боялась. Может, все, что она должна была сделать - это позволить Максу заглянуть в ее глаза и увидеть, как сильно она хотела заняться с ним снова любовью и протянуть руку и...
- Извините.
Джина и Макс обернулись и увидели в дверях сотрудницу, которая играла в бильярд с Аджаем. 
- Извините, что перебиваю, - произнесла женщина, - я просто... - Я Гейл, - сказала она, подойдя и пожав их руки, - мы еще не были представлены. Я преимущественно работаю с Аджаем.
У нее было милое лицо и теплая улыбка.
- Я просто хотела... что ж, это одолжение, и я надеюсь, вы не будете сильно против, но у Аджая есть брат - Рик - который всегда обещает навестить его, а появился, может, лишь раз полтора года назад, и... я просто хотела вас попросить не строить с Аджаем планов, которых вы не сможете выполнить. Мне жаль, если это прозвучало оскорбительно. Но разочарование... В миру он надевает позитивное лицо и... я единственная, кто слышит, как он плачет ночью, - сконфужено закончила она.
- Сколько ему лет? - спросил Макс.
- Четырнадцать, - ответила ему Гейл. - Не уверена, что повлияло на его рост: несчастный случай или терапия. Все, что я знаю - это чудо, что он выжил. Вся его семья погибла - за исключением Рика, которого не было в автомобиле. Три года он был здесь и не здесь. Каждый раз после нового хирургического вмешательства он возвращался и... у него были проблемы со шрамами, а теперь с почкой...
Макс кивнул.
- Можете сказать ему, что я увижусь с ним завтра в десять тридцать.
Гейл тоже кивнула, но, очевидно, все еще беспокоилась.
- Макс будет там, - заверила ее Джина, - но я уверена, он не будет возражать, если вы позвоните в его палату, чтобы напомнить ему.
- Абсолютно, - сказал Макс, - если это заставит вас чувствовать себя лучше...
- Спасибо вам, - произнесла Гейл.
- Вот так так, - сказала Джина после того, как медсестра покинула комнату. - В этом месте по-настоящему преданный персонал. Мне стоит ревновать?
Дурацкий вопрос. Он дал повод затронуть нежелательную тему.
- Мы должны поговорить о том, что случилось на днях, - сказал ей Макс.
- Хорошо. - Она села напротив него. - Какую часть ты хочешь обсудить сначала? Дикий секс? Часть, где ты подарил мне, вероятно, лучший оргазм за всю мою жизнь?
Он закрыл глаза.
- Джина...
Она подалась вперед и понизила голос.
- Или часть, где я сперва протолкнула тебя на всю длину в себя и, Боже, это было так удивительно...
- Стоп.
- ... хорошо. - Без шансов. Джина потянулась к его руке. - С тех пор, как я ушла отсюда, я думала о том, как снова заняться с тобой любовью. О том, как это было великолепно. О том, что меня заводит даже просто сидеть здесь, как сейчас.
Он не отодвинул свою руку. И когда он поднял глаза и встретил ее взгляд, в его глазах был жар.
- Я знаю, что ты пытаешься сделать, - произнес он, - и это...
- Работает? - закончила она за него, смеясь, потому что да, ее слова работали. По крайней мере, для нее. Если бы они сейчас находились в его палате, она бы заперла дверь.
И он бы не возражал. Она знала это.
По крайней мере, не слишком.
Она надавила на него сильнее.
- Знаешь, я подумала, может, если мы снова займемся сексом, это заставит меня прекратить так сильно хотеть тебя. Но это лишь заставило меня хотеть тебя больше. - Она придвинулась ближе. Заговорила еще более мягко: - Днем и ночью, Макс. Я постоянно думаю о тебе. Иногда я думаю, что если бы мы могли заниматься любовью каждые шестьдесят минут в час, этого было бы недостаточно. Я хочу провести таким образом – с тобой во мне - две недели, без остановок.
О-о, да. Прямое попадание. Ее решительный подход и сконфузил его, и завел. Ну разве не забавно?
- Но что потом? - спросил он. - После этих двух недель?..
- Я не знаю, - честно сказала она ему. - Почему бы нам не попробовать и не выяснить это? Кому это может повредить...
- Тебе, - резким тоном произнес он. - Это может навредить тебе, и я не хочу этого делать. Джина...
- Эй, вот вы где.
Джина подняла взгляд, и Макс воспользовался возможностью убрать руку. Черт, Виктор выбрал паршивое время. Или, может, совсем наоборот.
- Привет, Макс, - сказал Виктор.
Макс остался сидеть и пожал Виктору руку. 
Конечно, он все еще держал при себе трость. Вероятно, чувствовал себя на ногах неуверенно. Или, может, он не поднялся по другой причине.
Джина могла лишь надеяться. 
Вик, конечно, сжал руку Макса, очевидно оценивая его, вытворяя эти «мачо-пожатие» штучки, что сводили Джину с ума.
- Он моложе, чем я запомнил, - сказал он Джине. Прекрасно. Огромное тебе спасибо, Виктор. А затем снова Максу: - Мы встречались - очень коротко - несколько лет назад. Выглядишь, словно не против быть подстреленным.
- Это самая идиотская вещь, что я от тебя слышала, - сказала Джина парню, который только что переместился на первое место по тупости среди ее трех очень тупых братьев.
- Что? - Вик пожал плечами и подтянул к себе стул. - Я просто говорю - Макс выглядит хорошо. Ну, знаешь, для старичка. А чего, ты типа сбросил вес, пока был в госпитале?
- Да, Виктор, - сказала Джина. - Они называют это «Почти Смертельная Диета».
Она повернулась к Максу.
- Мой брат идиот.
- Все в порядке, - отозвался тот, сгибая пальцы, без сомнения, чтобы проверить, не сломал ли Виктор ему руку. - Все еще живешь на Манхэттене, Вик?
- Не-а, офис переехал в Джерси примерно через год после девять-одиннадцать. Дорога туда и обратно убивала меня, так что я наконец загрузил старый Ю-Хаул[2] и пересек реку, - сказал Виктор. - Я в чертовом Хакенсаке[3]. Просыпаюсь по утрам и удивляюсь, как, черт возьми, это случилось?
- Знакомое чувство, - сказал Макс. Комментарий был нацелен в нее, но Джина отказалась его принять. 
- Ты можешь найти новую работу, - предложила она брату.
- На этом рынке? Не думаю. - Вик покачал головой. - С моей удачей о моих поисках разнесется молва, и меня уволят. Мы все не так удачливы, чтобы получить большую судебную компенсацию от авиакомпании на свой сберегательный счет, Джин.
- Удачливы? - повторил Макс, слово сочилось скептицизмом.
Джина знала, он подумал, Виктор и в самом деле полагает, будто это удача, что террористы захватили авиалайнер, что джазовый оркестр ее колледжа поехал в европейский тур. Что деньги, которые она получила от авиакомпании как судебную компенсацию, сделали это испытание стоящим того.
Она коснулась руки Макса.
- Он не это имел в виду.
Виктор не обратил внимания на тот факт, что только что обеими ногами протоптался по одной из красных кнопок Макса.
- Кроме того, я купил квартиру, когда процентные ставки были низки. Я мог больше не получить таких цифр.
Когда Макс сжал зубы, мускулы по обе стороны его лица дрогнули. 
- Все в порядке, - мягко произнесла Джина. - Это меня не беспокоит.
Он не произнес ни слова, - он не решался признать это - но она знала, что все из ее опыта в том угнанном самолете все еще беспокоит его.
Очень сильно.
Мистер Невежество проверил часы. 
- Нам, вероятно, пора убираться, - объявил ее брат, поднимаясь на ноги. - Встречаемся с парой друзей по колледжу в Фэйрфаксе.
Он снова протянул руку.
- Макс. Приятно увидеть тебя снова, даже несмотря на то, что слегка бросает в дрожь от того, что ты и моя маленькая сестренка...
- Спасибо, Виктор, - перебила Джина.
Он пожал плечами.
- Просто говорю. Просто честен. Ты всегда говоришь "будь честным"...
- Иди и побудь честным в коридоре. Я нагоню тебя через секунду, - приказала она.
- Поправляйся, мужик, - крикнул Виктор, вышагивая прочь.
- Если он вскоре не отправится домой, - сказала Джина, - я могу получить обвинение в убийстве. Ты бы слышал некоторые вещи, о которых он спрашивал Джулза.
Она закатила глаза.
- Он пытался заставить его признать, что тот не настоящий гей. "Кэтрин Зета-Джонс, парень. - Она скопировала голос брата. - Ты приходишь домой, а она голая в твоей постели - и ты взаправду говоришь, что уйдешь от этого видения? И если ты это скажешь, ты ожидаешь, что я тебе поверю?»
Макс улыбнулся, но все еще оставался мрачен.
- Тебе стоит просто позволить мне убить его за тебя.
- Это все еще выводит тебя, - сказала Джина, - верно? То, что случилось со мной в самолете. 
Она не стала дожидаться его ответа. 
- Тебе бы стоило увидеть, как ты напрягся, когда он отпустил то тупое замечание про компенсацию. Мы действительно должны поговорить об этом как-нибудь. Например, через две недели?..
Она надеялась, что отсылка к их раннему разговору заставит его снова улыбнуться, но он сильнее сжал зубы.
Она потянулась через стол поцеловать его. Он не то чтобы ответил, но и не отодвинулся. 
- Его самолет улетает завтра в двенадцать тридцать, - сказала ему Джина. - Я подброшу его в аэропорт утром. И встречу тебя в твоей палате после игры в бильярд. Тебе будет не сложно узнать меня - я буду будущей-обнаженной женщиной, сидящей на твоей кровати с угощением на ланч.
Она снова поцеловала его и пошла к двери, прежде чем он смог возразить. 
Но, конечно, вполне возможно, что он не появится. Что он - как это назвал Виктор? - просто уйдет от этого видения.
Но Джина оглянулась и увидела в его глазах страсть.
И она знала, что он будет там.

[1]  В оригинале здесь игра слов: «to take the scumbag down» - «снять/надеть презерватив». Мальчик услышал в обсуждениях это сленговое название кондома, ну и понял как понял J
 
[2] Ю-Хаул – специальный грузовик для перевозки.
[3] Хакенсак (Hackensack) - город в Нью-Джерси.
_________________

Большое спасибо за продолжение,но у меня возник вопрос - куда делась четвертая глава?

Девочки, спасибо за продолжение!
А в нумерации главы нет ошибки?
_________________

О-о-о, не просто есть...
Это ещё и глава не та :((
_________________

Ого! Железный Макс на коленях...Вот что творит любовь
_________________

 » Глава 5 (первая часть)

Ну и раз уж начала )

Перевод: Bad Girl   
Редактирование: Anastar   
По всем найденным ошибкам и опечаткам стучаться в личку

Глава 5 (первая часть)

ГАМБУРГ, ГЕРМАНИЯ
21 ИЮНЬ 2005
НАШИ ДНИ
 
Тело Джины доставили в аэропорт.
Глава верхушки ФБР Уолтер Фриск сам встретил Макса с самолета - должно быть, работа Джулза. 
Фриск лишь просто пожал Максу руку, кратко пробормотал что-то насчет горя и потери, а затем воспользовался местными привилегиями, чтобы беспрепятственно пройти через таможню, терминал и спустился в морг аэропорта.
Все это тоже было работой Джулза. У младшего агента определенно хватало пороху. Когда они подошли к двери в комнату, где находилось тело Джины, Джулз поблагодарил Фриска, а затем вежливо, но твердо отослал того, сказав ему - не спрашивайте - подождать снаружи в холле с охранником.
Предоставив Максу возможность войти одному.
Что он и сделал. На ногах, ставших внезапно свинцовыми. Как бы ни были ужасны последние двенадцать часов, следующие несколько минут будут гораздо хуже, и он собрался с духом.
В помещении временного хранения Джина была не одна. Вдоль стен сложили множество подписанных контейнеров с телами, что выглядели как космические капсулы. Без сомнения, они принадлежали другим жертвам теракта, наряду с туристами, скончавшихся от сердечного приступа или погибших в автомобильной катастрофе, а также несколькими эмигрантами, которые наконец возвращались домой.
Кто-то передвинул открытый контейнер с Джиной - Макс просто не мог думать о нем, как о гробе - к столу в центре комнаты. Еще они натянули белую простыню ей на лицо. Он просто стоял там, уставившись на ее профиль под саваном.
Ее выдающийся нос.
Джина, смеясь, называла его клювом. Своим флаером на дополнительный огромный кусок тирамису, когда она обедала в «Маленькой Италии». Макс никогда не говорил ей, но считал, что это делало ее экзотическое лицо даже более красивым. Только он никогда не говорил, как любил его.
Как любил ее.
Время шло. Минуты. Много, много минут.
А Макс не поднимал простыни. Он не мог заставить себя пошевелиться. Он не хотел видеть ее мертвой.
Все же он знал, что должен посмотреть. Он не мог поместить ее на обратный рейс домой до того, \ как опознает тело и подтвердит, что это она.
Но до тех пор, пока он не увидел ее, пока не коснулся холодного, безжизненного лица, он мог притвориться, что это неправда. Что Джина в действительности не мертва. 
Что ее глаза все еще лучились так же, как когда она смеялась и наклонялась, чтобы поцеловать его. 
«Я останусь, пока буду нужна тебе».
Но она не осталась. Вероятно потому, что Макс уверил ее, будто не нуждается в ней. 
А теперь она его больше никогда не поцелует. Потому что он был чертовски напуган.
- Макс, я вхожу. - Джулз Кэссиди закрыл за собой дверь с сильным щелчком.
Иисусе. Каким-то образом Макс обрел дар речи.
- Не надо.
Слова лишь немного отличались от рыка. Кэссиди не вздрогнул и не поколебался.
- Сладкий, ты простоял здесь примерно полчаса, - мягко сказал он. - Я лишь собираюсь отвернуть простыню с ее лица, чтобы мы смогли его увидеть, ладно?
Очевидно, Джулз не ждал от Макса ответа на этот вопрос, потому что не дал тому времени. Просто потянулся и... Боже-Боже-Боже!
Джина была страшно, ужасно обожжена. 
Макс отшатнулся, отступил на шаг назад, но затем...
Он остановился. Весь воздух вышел из него, как будто его ударили в живот, он не мог дышать, не мог говорить.
Но Джулз мог.
- Это не она, - прошептал он с удивлением в голосе. - Святые угодники, это не Джина.
Кто бы ни был в этом гробу, она была молода, женского пола, с длинными темными волосами и выдающимся носом. Будучи живой, она, вероятно, немного походила на Джину, особенно на расстоянии. В полумраке. Но, кем бы она ни была, она не была Джиной Виталиано.
Определенно, Макс собирался взорваться.
Но он знал, что не мог, потому что скандал отнял бы слишком много времени. 
Вместо этого он обернулся взглянуть на ряды гробов, выстроенные вдоль стен, и Джулз - отличный парень - точно понял, о чем тот подумал. И быстро пришел на помощь.
Замки не были заперты. Они распахнули один и...
Старик.
- Простите, что побеспокоили вас, сэр. - Джулз Кэссиди осторожно закрыл крышку.
Макс двинулся к следующему, буркнув: «Он мертв, ему все равно».
Он щелкнул замком, откинул крышку, и его сердце остановилось, потому что внутри лежала еще одна молодая темноволосая женщина, но - еще раз спасибо, Боже, - она тоже не была Джиной.
Однако что-то в нем наконец щелкнуло.
Он, должно быть, издал какой-то звук, потому что Джулз оказался прямо рядом с ним. Джулз - единственный знакомый Максу человек, который извинялся перед трупом. Или осмелился заключить босса в утешающие объятья, человека, чьи перфекционизм и нетерпимость к глупым ошибкам - один страйк, и ты вне команды - были легендарными.
- Мы найдем ее, сладкий, - сказал Джулз Максу прямо в ухо, - найдем. Но я, честно, не думаю, что найдем здесь.
Несколько оглушающих секунд казалось, Джулз был единственным, кто удерживал Макса.
- Боже, я хочу, чтобы она была жива, - выдавил Макс, осмелившись облечь чувства в слова.
Он так сильно хотел этого, он не доверял себе в беспристрастности к  совпадениям. Макс отстранился от Джулза, вытер слезы с лица. Черт возьми, пока он не найдет Джину, у него нет времени на слезы.
- Ты правда думаешь, что она еще жива?
Доброта и симпатия, что он увидел в глаза Джулза, взбесили его.
- И, черт возьми, не отвечай, как мой друг! Ты мне не друг. К черту дружбу! - выпалил Макс, до жути осознавая при этом, что с любым другим подчиненным у него бы не произошло такой беседы. - Ты работаешь на меня. Отвечай, как будто твоя работа зависит от того, скажешь ли ты правду, как ты ее видишь - как опытный оперативный сотрудник.
Джулз кивнул, одновременно закрывая второй гроб и принося извинения тамошнему обитателю, на сей раз тихо.
- Это был бы не первый раз. - Он посмотрел на Макса, пока они переходили к следующему контейнеру. - Не то тело. Вы знаете это так же, как и я, сэр. Путаница происходит очень часто.
Он открыл замки, и Макс напрягся, пока поднималась крышка и...
Молодой мужчина. Очень обгоревший, очень мертвый, молодой мужчина. Где-то плачет его мать.
- Но я думаю, - продолжил Джулс, пока они двигались к следующему, - суть в том, что нормально позволить себе хоть немного надежды.
Максу пришлось снова вытереть лицо. С тех пор, как он услышал о смерти Джины, он не плакал. Он просто превратил свое сердце в твердый камень. Но сейчас эти чертовы слезы просто не могли остановиться.
Потому что его сердце снова билось. Он ощущал его бешеные удары в груди.
Он ощущал не только надежду. Еще он боялся. Если Джина жива, то где же она, черт возьми? Если она не мертва, то, должно быть, в опасности.
- Нам тут нужно небольшое содействие, - продолжил Джулз, посмотрев туда, где гробы были сложены примерно по шесть в высоту. - Я останусь. Фриск может прислать кого-нибудь из своей команды на помощь.
Он сделал паузу, удостоверился, что Макс слушает.
- Еще мы должны перепроверить в лаборатории анализ на ДНК. Ты ведь понимаешь это, верно?
- Да.
Некоторые из погибших в результате террористического акта представляли собой буквально мешанину из частей тел. Это мрачное знание помогло сдержать поток брани.
- Почему бы вам не вернуться в отель? - предложил Джулз. - Я все проверю с командой Фриска, выясню, почему они внесли эту девушку в список как Джину Виталиано. Ну, знаете, был ли при ней паспорт Джины, или его нашли где-то на мостовой и решили, что он принадлежит этой девушке. Боже, Макс, если паспорт Джины потерялся или был украден...
Возможно, Джина путешествовала по вспомогательному маршруту, скажем, в Берлин. По стране. Возможно, она может и не знать, что ее паспорт пропал. Черт, она может даже не знать, что считается мертвой. Если паспорт Джины украли, она может вернуться в свой отель, прямо сейчас.
- Я знаю, это смелое предположение, - произнес Джулз, - но ведь не впервые случается такая путаница, даже и... Стой!
Переизбыток надежды поставил Макса на колени. 
Очевидно, если он не позволит себе плакать, как маленькая девочка, чтобы облегчить то эмоциональное давление, что собралось в нем, он рискует свалиться в глубоком обмороке.
Джулз скрючился над ним, проверяя пульс.
- Ты в порядке? У тебя же не типа сердечный приступ или удар, нет? 
- Пошел ты, - огрызнулся Макс, отводя его руку. - Я не так стар.
- Если ты думаешь, что болезни сердца случаются из-за возраста, то тебе определенно стоит записаться на прием к кардиологу, например, завтра...
- Я просто... споткнулся, - сказал Макс, но когда попытался встать, обнаружил, что равновесие пока к нему не вернулось. Проклятье.
- Или, может, ты стал на колени, чтобы помолиться, - произнес Джулз, поскольку Макс опустил голову, пережидая головокружение. - Так звучит несколько правдоподобнее, если ты хочешь правды.
«Алло, Бог? Это я, Макс. Я знаю, что уделял Тебе мало внимания последние, м-м-м, лет сорок, но если Ты дашь мне второй шанс, я совершенно точно скажу Джине, как сильно ее люблю. Потому что, умолчав об этом, я абсолютно уверен, что не сделал никому из нас ни на миг лучше, ведь так?»
- Я сделал то, что... - Макс остановился. Черт с ним. - Я не обязан объясняться перед тобой.
- Верно, не обязан. - Джулз проигнорировал попытки Макса оттолкнуть его и помог шефу подняться. - Но, может, ты захочешь подготовить что-то вроде речи «Прости-меня-за-то-что-был-такой-задницей», когда столкнешься лицом к лицу с Джиной. Правда, должен признать, что падение на колени может оказать сильное влияние. Это определенно придаст драмы.
Макс поправил костюм, отряхнул брюки. Глубоко вдохнул, тяжело выдохнул.
Нужно было не забывать продолжать дышать.
Потому что Джина не собиралась ждать его в номере отеля. Жизнь не так проста и легка.
Для начала, он все еще не знает, почему она оставила Кению, или даже с кем путешествовала, если уж на то пошло.
- Хочешь, чтобы я пошел с тобой? - спросил его Джулз. - В отель? Так ты не упадешь снова, чтобы, может, на этот раз разбить нос и...
Макс покачал головой.
- Мне нужно, чтобы ты оставался тут.
Кроме Макса, Джулз единственный мог опознать Джину.
Все еще был шанс, что она среди этих тел, просто не в своем контейнере.
И еще больше шансов, что ей понадобится один из них, чтоб добраться домой. Он должен помнить об этом. Даже если она жива, она пропала.
Но есть и вероятность, что ее нет в живых. Потому что, если она и не погибла от взрыва, то, возможно, паспорт украл кто-то, кто не хочет, чтоб она сообщила об этом. В лучшем варианте сценария она связана и заперта где-нибудь в подвале. В худшем - она уже под грязным полом подвала.
Но вероятность, что Макс найдет Джину живой, была больше, чем когда он впервые вошел в эту комнату. И он был за это благодарен.
Джулз взялся за ручку двери, сигналя телом «готов?»
Макс в последний раз вытер лицо. Он был готов, как и всегда, но сначала прокашлялся.
- Спасибо.
Может быть, впервые в жизни Джулз Кэссиди не попытался пошутить. И не стал придавать этому особое значение как-либо иначе. Он просто кивнул и распахнул двери, сказав:
- Пожалуйста, сэр.
И они оба вышли из комнаты.
Сэр.
Не «сладкий». Даже не Макс. 
Не там, где кто-то может нечаянно услышать.
Но когда они вышли в холл к Фриску и охраннику, Джулз просто не смог сдержаться.
- Так насчет повышения, - пробормотал он таким низким голосом, что даже Макс с трудом его расслышал. - Оно у меня в кармане, верно, плакса?
И Макс сделал то, что думал больше никогда не доведется. По крайней мере, час назад, когда пересекал гамбургский терминал, чтобы опознать тело Джины в хранилище аэропорта.
Он по-настоящему рассмеялся.
_________________

А где вторая часть? хотелось бы ознакомиться

Таша, Настя, спасибо за чудесный перевод!!!

Девочки, спасибо огромное, преогромное!!!

_________________