Милая Шарлотта (ИЛР)

 » Глава 18. Разговор на балконе

— Мадемуазель Жоржетта! Сударыня! – громким полушепотом пытался дозваться до нее некий мужчина. Жоржетта смотрела на него с высоты второго этажа в кромешной тьме и не могла толком разобрать, кто это.
— Бернар?.. – наконец, предположил она.
— Да-да! У меня к вам срочное дело, Ваша Светлость. Быть может, я поступаю глупо, обращаясь к вам, но…
— Бернар, я ничего не слышу! Будьте любезны, подойдите к соседнему балкону – под ним растет высокий тополь, по которому вы сможете взобраться…
Бернар все понял быстро и уже через мгновение, освещая себе путь факелом, обследовал дерево. Тополь тот доходил до балкона и тянулся даже выше, к тому же к его стволу были приколочены перекладины наподобие лестницы. Сама Жоржетта их прибивала, потому как в детстве строгая бабушка частенько запирала ее в комнате за непослушание, а Жоржетте, разумеется, скучать там вовсе не хотелось. Давненько той лестницей никто не пользовался… И что, интересно, понадобилось от нее слуге Шарля?
Когда Бернар взобрался по дереву, Жоржетта вышла к нему без всякого стеснения – она так и не переоделась ко сну и все еще была в платье розового муслина, разве что волосы расплела.
— Что-то с мсье де Руаном? – первым делом спросила она.
Бернар так и не решился перелезть на балкон, а стоял по другую сторону перил на довольно широком выступе. Он мялся, не решаясь говорить, но в глазах его была тревога, которая еще больше пугала Жоржетту.
— Быть может, я зря паникую, Ваша Светлость, но думаю, что чести мсье де Руана в самом ближайшем времени будет угрожать опасность… Дело в том, что несколько часов назад в замок прибыла дама, даже, пожалуй, девица, из благородных. Она очень волновалась, хотела повидаться с мсье Шарлем и что-то ему передать – письма. Целая стопка. Она мяла их в руках, и по всему можно было понять, что в письмах нечто важное. А мсье де Руан как на грех с обеда где-то запропал. Сперва дама наотрез отказалась воспользоваться моими услугами по доставке писем, но помогло мое врожденное красноречие… В общем, дама отдала письма. Они были не запечатаны, сударыня – простите мне мое любопытство, но я не удержался. Их содержание… сударыня, вы должны взглянуть!
И он, раскрыв сумку, вынул пачку писем на розовой бумаге, перетянутых розовой же ленточкой.
Не медля, Жоржетта начала читать их… сперва она подумала, что письма от Шарлотты: первые три робкие, несмелые и очень короткие. Но, начиная с четвертого, девицу-автора будто прорвало: Шарля она называла не иначе, как «любимый мой», пафосно и на несколько страницах расписывала малейшие оттенки своих чувств, клялась в вечной любви и требовала таких же признаний от адресата. Жоржетта, никогда не любившая излишней сентиментальности, морщилась и не могла читать больше трех строк.
Но более всего ее поразило, что в конце всей этой многостраничной любовной чуши стояла подпись – Мария де Граммон.
Неужели Шарль все это время переписывался еще и с Мари?! Ведь на ее письма явно отвечали и точно так же клялись в любви, судя по контексту. Быть того не может…
И тут-то в памяти Жоржетты всплыл тот эпизод месячной давности, когда на именинах Мари, она застала ее в графском парке с каким-то письмом – кажется, оно тоже было на розовой бумаге… А в полутуазе от Мари над чем-то потешалась Ирен де Жув – Жоржетта так и не смогла допытаться, что ее развеселило, а теперь, кажется, сообразила…
— Теперь вы понимаете? – прервал ее мысли Бернар, — понимаете, почему я так заволновался? Мсье Шарль не мог вести переписку сразу с двумя дамами — не такой мой хозяин человек! Был бы таким ушлым, давно бы сидел при Дворе, при богатой жене, да при красивой любовнице. Кто-то вел переписку с этой неведомой Мари от имени моего хозяина!
Жоржетта нахмурилась, уже поняв, кто, и спросила:
— Шарль знает о письмах?
— Нет, Ваша Светлость… я посчитал, что едва мсье прочтет их, сразу кинется писать к мадемуазель де Граммон и уверять ее, что не он автор предыдущих писем. Мари не поверит, подумает, что он просто решил ее бросить таким способом и – кто знает, что придет ей в голову? Вдруг она предаст письма огласке или сотворит еще что-то не менее ужасное. Общество, разумеется, в любом случае будет на стороне обиженных чувств этой девицы… Моего господина ждет позор в этом случае… Кроме того, сударыня, почти наверняка его вынудят жениться на ней. Я клянусь, что не хотел взваливать на вас лишние заботы, но вы одна можете спасти моего господина – без вас он пропадет.
Слуга чуть не плакал, но взволновали Жоржетту не его слезы, а возможная женитьба Шарля на Мари де Граммон.
«Этого еще не хватало!» – поджала она губы.
— Бернар, вы должны как можно более точно описать внешность мадемуазель, что принесла письма.
Тот закатил глаза, вспоминая:
— Невысокая, болезненно-худая, все время теребит четки…
— Это Клер де Бриенн, — прервала его Жоржетта. – Благодарю вас, Бернар, вы оказали мне… и вашему господину неоценимую услугу. Вы совершенно верно поступили, что передали письма мне – я смогу все уладить.
В преданном взгляде мсье фон Дорна на мгновение мелькнула непонятная для Жоржетты хитринка, но мысли ее были слишком заняты, чтобы сейчас анализировать причины поступков Бернара. Она свысока кивнула ему, прощаясь.

Итак, Клер де Бриенн выдала себя и принесла письма Шарлю. Зачем? Более или менее понятно, почему она позволила интриганке Ирен втянуть ее в эту авантюру: видимо, не настолько благочестива наша Клер, чтобы устоять перед искушением помучить другого, более успешного, отыскав у него слабое место. Но непонятно, что заставило ее одуматься.
Взглянув на часы, Жоржетта поняла, что уснуть этой ночью ей все равно не удастся. Девушка взяла свечу и, покинув будуар, устроилась с пачкой писем в кабинете. Предстояло преодолеть себя и прочесть их все, чтобы понять, как выпутать Шарля из этой истории.
Разумеется, мсье Бернар прав: в одиночку Шарль не справится ни за что.

Жоржетта проснулась на рассвете – с больной головой. Так всегда бывало, если она засыпала не на своих мягких перинах. Удивительно, но при всех своих мальчишеских повадках, Жоржетта сама понимала, что походной жизни не выдержала бы и неделю. Едва выпрямившись в кресле и потянувшись, она вспомнила, что так и не придумала вчера ничего дельного, кроме как выкрасть письма якобы Шарля из комнат Мари. Но этот путь она тут же оставила романистам, так как для жизни он был совершенно неприемлем.
Еще Жоржетта догадалась, что стало причиной, по которой Клер решила прекратить «шутку»: к концу переписки в посланиях Мари все чаще начали мелькать полные пафоса намеки на то, что она любит Шарля так сильно, что не сможет жить без него. В самом же последнем письме та написала прямо:
«…Вы стали реже отвечать мне, мой дорогой, обожаемый Лоло . Скажите прямо, неопределенность разбивает мне сердце и орошает мою измученную душу слезами. Вы не любите меня больше, мой миленький??? Если это так, то я тотчас покину этот мир навсегда, чтобы только Вы были счастливы, мой горячо любимый…»
Мари пригрозила, что покончит с собой – и Клер испугалась, что она действительно это сделает. Потому и не придумала ничего лучше, чем рассказать все Шарлю. Хороша, ничего не скажешь: они с Ирен заварили кашу, а расплачиваться должен мсье де Руан?!
Точнее, вообще Жоржетта…
Разумнее всего было просто написать Мари – найти слова и объяснить ей, что девушки зло пошутили. Что это нужно пережить и забыть, потому как со стороны де Руана никогда не было никаких чувств к ней. И нужно убедить ее уничтожить письма, сжечь.
Но Жоржетта, сидя над листом бумаги, боялась. Увы, Мари никогда не отличалась благоразумием, она может не послушаться, и тогда выйдет, что Жоржетта усугубила ситуацию еще больше. А она так боялась подвести Шарля! Она не переживет, если вместо привычных слов об ангеле-хранителе Шарль попросит ее больше никогда не вмешиваться в его дела…
Конечно, слова ничего не значат… Сколько раз Шарль называл ее своей спасительницей, лучшей женщиной на земле и прочими лестными эпитетами. И что? Жениться он все равно хочет на Шарлотте д’Эффель!
Что Жоржетта получит, когда в очередной раз спасет его? Его благодарность? А потом она будет стоять со свечкой во время его бракосочетания с Шарлоттой и строить из себя друга семьи?!
Жоржетта очнулась от дурных мыслей, лишь когда поняла, что рвет на части начатое письмо к Мари. Не станет она к ней писать! Нужно придумать что-то другое: позаботиться, наконец, о своем счастье, а не о его и Шарлотты!

___________________________________________
* Лоло - уменьшительное от имени "Шарль"

Спасибо за проду)))
_________________

Спасибо, что читаешь, Маруся

Охо-хо, ну и кашу заварили барышни с этими письмами... и как теперь вывернуть эту ситуацию? Ведь в голову Мари может действительно прийти самая чудовищная и опасная мысль... И Клер действительно испугалась - и самого их поступка, и последствий, и наказания. Я не приписываю ей таких чувств и устремлений, как Жоржетта , меня гораздо сильнее интересуют последствия для Ирен - она мне кажется более виноватой, более равнодушной к чужим страданиям, более бездушной, что ли.
И как собирается поступить в этом деле Жоржетта?
Настя, спасибо! Скажи, тебя не обижают такие мои фразы, которыми я охарактеризовала Ирен? Я просто только что вернулась из темы "Ваше мнение о критике" и вот теперь думаю - достаточно ли я уважительна и корректна к автору? Пожалуйста, напиши, мне это очень важно.

Привет, Олеся!


Ну да, Клер испугалась последствий, но рассказать все, как есть Мари у нее все равно смелости не хватило, так что она подкинула письма Шарлю. Ирен - да, она более равнодушная и более эгоистичная, но с ней тоже не все так просто Об этом попозже.


Жоржетта уже придумала кое-что - она девушка умная Так что скоро начнет приводить свой план в исполнение))


Абсолютно не обижают - честно-честно Тем более, что характеристики справедливые, чего уж там.
А можешь дать ссылку на эту тему? Я на форуме человек новый, еще не очень хорошо ориентируюсь...

 » Глава 19. Авантюра

В день собственной свадьбы Шарлотта проснулась рано, как не просыпалась уже давно. Утро было замечательным: ночью шел дождь, но к рассвету тучи растаяли, оставляя восхитительную свежесть и прохладу. Радостно пели птицы за окном, и порхали бабочки. Лучший день для свадьбы!
Едва Шарлотта умылась, вошла Брижит и, заговорщически улыбаясь, протянула барышне черепаховую шкатулку:
— Посыльный от Его Милости барона только что заходил.
— Что там – открывай, скорее!
Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что неприлично ей теперь принимать подарки от посторонних мужчин, но барон всегда угадывал самые потаенные ее мысли – каждый его подарок был маленьким праздником для девушки. Устоять перед этим не было никаких сил!
— Пресвятая Дева… — ахнула Брижит, — зеленые алмазы? Точь-в-точь под цвет ваших глаз!
— Это изумруды , — стараясь выглядеть сведущей в драгоценных камнях, поправила Шарлотта, хотя у нее самой дыхание перехватывало от такой красоты. – Цветные камни, если хочешь знать, уже давно в Париже все носят. А бриллианты, поди, там кроме горничных никто и не надевает.
Брижит вздохнула, беря в руки одну из подвесок, только что отложенную Шарлоттой, и прикладывая к мочке уха:
— Вот вышли бы вы замуж за барона, поехали бы в Париж – а я бы при вас. Тоже бы в алмазах ходила да в парче…
— Ага, — прищурилась Шарлотта, — может, еще и Жана в Париж взять, а с ним и Сильву?
— Нет, Сильву не нужно, ну ее…
Молоденькая горничная уже вдела сережку в ухо и крутилась перед зеркалом. Она не сочла нужным надувать губки и требовать от барышни заверений, что, ежели та поехала бы ко Двору, то непременно взяла бы ее с собой. Брижит и так не сомневалась, что взяла бы. А вредную Сильву еще и бы и уговаривала ехать.
— Я придумала! – воскликнула вдруг Брижит, — ведь эти ваши изумруды как раз подойдут к зеленому бархатному платью, в котором вы будете венчаться!
— Не кричи так, ради Бога! – у Шарлотты отчего-то начало портиться настроение. – Хочешь, чтобы весь замок знал об этом венчании?
— И так, поди, все знают, кроме папеньки вашего… — хмыкнула служанка, продолжая перебирать украшения.
Действительно, Шарлотта вчера даже Сильве все рассказала. Не утерпела. Ей так хотелось, чтобы хоть кто-то из близких одобрил ее решение! Лучше всего, конечно, чтобы это был папенька, но это невозможно.
Сильва исподлобья смотрела на нее, потом горестно покачала головой:
— Недоброе дело вы затеваете, барышня. Я-то с мужем своим – Царство ему небесное – тоже ведь убежала да обвенчалась тайком. Помню, батька мой потом меня так хворостиной отделал… и не посмотрел, что я мужняя жена. А барону-то вы зачем голову морочите?
— Я все ему объясню, — пообещала Шарлотта, — сразу после венчания.
Сильва еще раз вздохнула и, обтерев руки о передник, перекрестила Шарлотту и поцеловала в лоб.

Шарлотте определенно везло. Папенька весь день занимался бумагами, потом приехал шевалье де Бриенн, и они, запершись в кабинете, играли в карты. Сильва снесла им, кажется, бутылок пять отборного вина, а выходя, ворчала что-то про беса в ребро.
Таким образом, приготовлениям Шарлотты никто не мешал. С Шарлем они сговорились, что он заранее позаботится о поиске священника и будет ждать ее возле церкви Святой Елены после заката.
Давно было приготовлено платье из зеленого бархата, украшения и аксессуары. Жан, который должен был отвезти барышню, с утра покормил и почистил лошадь, отмыл от грязи коляску и даже отремонтировал правое колесо, которое скрипело, сколько Шарлотта себя помнила. Сильва напекла пирогов, будто Шарлотта уезжала суток на трое. Брижит, давно сделав барышне прическу, успела и себе зачем-то накрутить локоны, хотя она даже не поедет в церковь: Шарлотта очень хотела ее взять в качестве подружки невесты, но Шарль просил, чтобы она была одна, а настаивать на своем в этот раз девушка не решилась.
Словом, были переделаны все дела, а солнце стояло высоко в небе, не желая опускаться. Лечь бы поспать, потому как ночь выдастся долгая, да Шарлотта боялась помять прическу.
Когда же, наконец, стемнело, нервы у всех обитателей замка – кроме папеньки Шарлотты – были взвинчены до предела. Сильва рыдала уже в голос, и даже Брижит всплакнула, вешаясь на шею госпоже…
И вот Шарлотта подошла к зеркалу, облаченная в подвенечный наряд. Зеленое бархатное платье с отделкой из золотой нити и жемчуга на корсаже очень шло ей, подчеркивая цвет глаз. Черные кудри были уложены под сетку из той же золотой нити и украшены изумрудной диадемой, что преподнес этим утром барон. Ее уши, шея, пальцы и вырез платья тоже были убраны камнями из набора.
Шарлотта хоть и считала, что, безусловно, достойна всего этого, но смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это был наряд почтенной дамы из высшего света, но это была не Шарлотта. Это было слишком даже для нее!
Такой наряд впору баронессе де Виньи, а никак не мадам де Руан…
Осознав все это, Шарлотта не выдержала и – разрыдалась. Теперь она сама бросилась на шею Брижит, срывая с себя драгоценности:
— Я никуда не поеду! – дрожащим голосом сообщила она. – Я не могу быть его женой! Я не хочу быть его женой! Я хочу носить красивые наряды и танцевать на балах… Брижит, там, в церкви, когда я ждала его, я просила у Господа знака – и я получила эти знаки. Тысячу знаков! Шарль сам порвал со мной, потом я бросила его, уверенная, что между нами все кончено… Я до сих пор не пойму, почему он согласился на брак!
— Ну-ну, это просто нервы, — успокаивала, как могла Брижит, — вот, попейте водички… сейчас вы успокоитесь.
Всхлипывая и уже не заботясь, что заплаканные глаза и красный нос делают из нее дурнушку, Шарлотта сняла остатки изумрудов, оставшись вовсе без украшений, а богатство платья прикрыла первой попавшейся перелиной… Не ехать было нельзя. Слишком поздно теперь.
Так и не взглянув на себя в зеркало, Шарлотта, словно обреченная на казнь, вышла из комнаты. Спустившись по черной лестнице, она вышла в кухню и сходу окунулась в тепло объятий Сильвы. Как же хорошо и уютно дома, как не хочется ехать в неизвестность… Неохотно покинув кухню, Шарлотта вышла через дверь для прислуги во двор, где уже стояла коляска, управляемая Жаном.
Холодный ветер, дувший в лицо, должен был бы взбодрить ее, но Шарлотта, напротив, впала в оцепление и непонятный ужас. Она невпопад отвечала на вопросы Жана, ей становилось то холодно, то жарко, а церковь, внезапно и слишком рано выскочившая на горизонте, внушала панический страх.
Когда коляска остановилась, Шарлотта даже не сразу поняла, что мужчина, который помогает ей сойти – Шарль.
— Вы бледны, любовь моя, — сказал он обеспокоенно. – Уж не передумали ли вы?
«Сейчас я все скажу ему! – твердо решила Шарлотта. – Извинюсь и вернусь домой. Или просто убегу…»
Шарль смотрел ей в глаза и ждал ответа.
— Я… — начала Шарлотта, — я люблю вас, Шарль, но…
— Дети мои, прошу пройти вас под своды святой Церкви, — протяжно и нараспев заговорил некто, стоящий в дверях – по-видимому, священник, которого нашел Шарль.
— Это отец Гийом. Я нашел двоих свидетелей, которые тоже давно нас ждут. Пойдемте же, Шарлотта, прошу вас. — Шарль подал ей руку и повел к алтарю.
Шарлотта знала церковь Святой Елены с младенчества – здесь ее крестили, здесь она причащалась в первый раз, здесь она знала каждый закуток… но в темноте при слабом свете свечей все было иначе. Все навевало страх, а порой и ужас.
— Я надеялась, что нас будет венчать отец Иоанн… — робко молвила девушка.
— Любовь моя, отец Иоанн ваш духовник, он ни за что не согласился бы в этом участвовать – вы же понимаете?
Шарлотта слабо кивнула, приподнимая подол платья и опускаясь коленями на красную бархатную подушку. Шарль опустился рядом.
Поцеловав перстень священника, Шарлотта устремила взгляд в пол и принялась читать слова молитвы.
— Я, Шарль Ив Кристоф шевалье де Руан де Шато-Тьерри, беру тебя, Катерина Шарлотта д'Эффель де Рандан, в жены и клянусь в любви, верности и супружеском уважении… — Шарлотта как во сне слышала голос Шарля и думала, что умрет на месте, когда настанет ее очередь произносить клятву. Шарль же говорил уверенно и, по всему видно, что обдуманно: — …а также, что не оставлю тебя до самой смерти, — с этими словами он внимательно посмотрел в глаза Шарлотты и взял ее ладонь в свою. — Да поможет нам Господь Бог всемогущий в Троице единый и все святые.
Шарлотта, крепче сжимая руку Шарля, смотрела серые любимые глаза и, по-прежнему не отдавая себе отчета, полушепотом от недостатка сил, повторяла за священником:
— Я, Катерина Шарлотта д'Эффель де Рандан, беру тебя, Шарль Ив Кристоф шевалье де Руан де Шато-Тьерри, в мужья и клянусь в любви, верности и супружеском уважении, а также, что не оставлю тебя до самой смерти. Да поможет нам Господь Бог всемогущий в Троице единый и все святые…
Перед глазами ее все плыло, ей едва удавалось стоять даже на коленях.
— Что Бог соединил, человек да не разделит… — пропел мелодично священник и сделал многозначительную паузу. — Супружество, вами заключенное, я авторитетом Католической церкви подтверждаю и благословляю. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь! Можете поцеловать супругу.
Шарлотта вздрогнула, а Шарль, еще раз взглянув на нее, скомкано произнес:
— После, святой отец… Шарлотта, вам нехорошо?
— Слабость ужасная. Святой отец, мы закончили? Отведите меня домой, прошу!
— Да-да, конечно, любовь моя.
Шарлотта совсем не помнила, как ее вывели из Церкви, как усадили в коляску, и как она добралась до замка. С Шарлем заранее было условлено, что по окончании церемонии, она вернется домой и без его ведома не станет сообщать отцу о своем замужестве.
Разумеется, не станет. Шарлотта и сама с удовольствием бы о нем забыла!

________________________________
* Цветные драгоценные камни только-только начали ввозить в Европу в XVII веке, и они являлись очень большой редкостью

Спасибо)))
Очень интересная книга)))
_________________

_________________

Dorofeya, и тебе спасибо! Всегда рада новым читателям

Маруся, спасибо большое за цветочки

Настя, ссылочка о критике здесь.
Да уж, натворила Шарлотта делов с этим венчанием! Если честно, я до последнего не верила, что оно все же произойдет. Была уверена, что или им кто-то/что-то помешает, или она передумает и откажется, или это будет не Шарль. И что же теперь делать? Не представляю. Хотя, если автор так и планировала - выдавать Шарлотту за Шарля, то тайное венчание - самое то. Ведь разводы, насколько я знаю и понимаю, были невозможны. Интересно, а как насчет признания брака недействительным? Ведь Шарлотта и сама уже не рада тому, что натворила и хочет обо всем поскорее забыть. Очень показательный момент - то, что она сняла драгоценности барона. Я его "прочитываю" как определенное свидетельство в том числе и того, что девочка начинает задумываться о последствиях своих поступков и впопыхах принятых решений и смотреть на один шаг вперед.
А еще и Жоржетта... как эта девушка переживет венчание Шарля - ума не приложу. И еще есть "почти" уверенная в ответных чувствах Шарля Мари... тут вообще могут быть непрогнозируемые последствия. Ведь рано или поздно все откроется, все тайны вылезут наружу. И, если честно, то "баронесса де Виньи" звучит для меня гораздо презентабельнее, чем "мадам де Руан" и больше подходит Шарлотте
В общем, я в полнейшем недоумении - и что теперь будет?
Слишком много желающих и жаждущих девичьих сердец на одного мальчишку. Настя, ты случайно не планируешь выводить на сцену других мужских персонажей?

Привет, Олеся!
Во-первых, спасибо за ссылку, пойду почитаю))


Да, здесь как раз Шарлотта практически впервые в жизни осознает, что у всех слов и действий бывают последствия, потому и расхотелось ей так внезапно становиться мадам де Руан.
По поводу признания брака недействительным - да, это возможно. Хотя, это очень сложная процедура, и на поклон придется идти чуть ли не к самому Папе Римскому))) Но возможно.


Да, Шарль прям нарасхват))) Но они девицы провинциальные, молоденькие - много ли им надо? Новые мужские персонажи появятся, и не только мужские У меня еще и место действия поменяется. Кто кому в конечном итоге достанется, пока говорить не буду))

Спасибо за комментарий!

 » Глава 20. Любовь барона де Виньи

Тревожные предчувствия не давали покоя Шарлотте, а главное – занозой сидела мысль, что она поступила неправильно. Даже если опустить тот момент, что Шарлотта добровольно отказалась от богатств и от титула, который ей помог бы вернуть барон де Виньи, она не имела права выходить замуж без благословления папеньки. Он этого не заслужил.
От Шарля не было вестей уже несколько дней, потому Шарлотта не смела рассказать батюшке и барону о своем замужестве. А те, разумеется, ни о чем не догадывались и вели себя как обычно. Барон слал ей подарки и сопровождал на балах, куда господ д’Эффель по-прежнему приглашали, без устали отвешивал ей комплименты и оказывал мелкие, но чрезвычайно приятные знаки внимания – признаться, если бы не они, то Шарлотта сутки напролет оставалась бы в унынии.
Папенька же и вовсе считал, что ее свадьба с бароном – дело решенное, и вел себя соответственно. А Шарлотта из-за этих намеков места себе не находила. Она ведь теперь мадам де Руан – барон вообще не может находиться подле нее, это неприлично!
Де Руан… Это имя – некогда любимое и мелодичное, словно звуки музыки, стало ей ненавистно. Вовсе не из-за Шарля, а лишь потому, что это было теперь ее собственное имя, которое она вынуждена скрывать.

Танцы были в самом разгаре, а Шарлотта отказала трем кавалерам подряд и уже мечтала поехать домой – не было никакого настроения веселиться. Как вдруг все стало еще хуже.
— Шарлотта, Шарлотта, — зашипел на ухо папенька, — смотри-ка, герцог де Мирабо с дочкой наконец-то откликнулись на приглашение Его Милости и почтили нас своим присутствием. Мы должны поздороваться!
— Но, папенька…
Шарлотта не ждала от этой встречи ничего хорошего, она прекрасно понимала, почему батюшке приспичило с ними здороваться. Но тот, не спрашивая ее мнения, настойчиво подталкивал ее в спину к новым гостям. Шарлотте ничего не осталось, кроме как почтительно поклониться.
Опускаясь в реверансе, Шарлотта, как и всякий раз, ломала голову над тем, почему Жоржетта де Мирабо смотрит на нее, будто она ее заклятый враг.
— Бесконечно рад видеть вас, Ваша Светлость, — низко поклонился папенька и улыбчиво приговаривал: — Его Милость барон де Виньи слал вам приглашения на каждый бал, отчего же, позвольте спросить, вы не являлись раньше?
— Меня не было в провинции… — начал герцог и впрямь оправдываться, но после спохватился: — э-э-э… Его Милость барон, должно быть, уполномочил вас справляться об этом у всех гостей?
Шарлотте стало ужасно неудобно за папеньку: он и впрямь вел себя, как хозяин дома или близкий друг. Папенька же намеков не понимал:
— Ах, ну к чему такие церемонии: мы с бароном почти родственники… О, простите, вы ведь еще не знаете: Его Милость недавно сделал моей малышке Чарли одно крайне интересное предложение…
Он развязано рассмеялся, и Шарлотта, наконец, поняла, что папенька в этот вечер перестарался в поглощении вина. Господи, как стыдно!
— Вот как? – в один голос изумились герцог и Жоржетта, и брови обоих почти синхронно взлетели вверх. Герцог этим и ограничился, а мадемуазель де Мирабо, изображая на лице одновременно и удивление, и восторг, и укор, спросила: — и какой же ответ вы дали Его Милости, Шарлотта?
Шарлотта даже сказать ничего не смогла, только густо покраснела.
— Шарлотта, разумеется, согласится! – почти выкрикнул отец и снова пьяно захихикал: — немного помучает барона и согласится!
— Папенька! – Этого девушка уже не выдержала.
— Да-да, прости, дорогая, я не должен был выдавать твой секрет… — тот демонстративно приложил палец к губам и отчетливо подмигнул герцогу.
На них уже оглядывались.
— Простите меня, господа… — больше слышать это Шарлотта была не в состоянии и, поклонившись, почти бегом удалилась на балкон.
Краем глаза она заметила, что настырная Жоржетта продолжает о чем-то расспрашивать батюшку, но хуже чем есть, он уже сделать не сможет.

Холодный воздух ночного Бордо несколько успокоил ее, но Шарлотте все равно было настолько плохо, что впору расплакаться. Чем она и собиралась заняться, чтобы хоть как-то снять напряжение. Когда вдруг услышала шаги за спиной.
— Ваша Милость?! – обернувшись, она увидела де Виньи, выходящего к ней из бальной залы. Девушка присела в книксене, при этом незаметно смахивая с глаз слезы. – Я не ожидала вас здесь увидеть, простите… Боюсь, нам с папенькой пора ехать.
— Чарли, я все слышал, — с пониманием глядя ей в глаза, прервал барон.
Она снова покраснела, желая тут же провалиться сквозь землю, и наклонила голову еще ниже.
— Вы не должны стыдиться шевалье д'Эффеля, он ваш родитель, что бы там не было. Постарайтесь понять его, — продолжал барон, подходя к ней и неловко беря за руку.
— Вы меня же еще и утешаете? – горько улыбнулась девушка, поражаясь его великодушию.
— Я просто очень хорошо понимаю вас, Чарли, мой отец тоже был не подарок. И он в свое время принудил меня сделать нечто такое, о чем я жалею до сих пор. Так что, я вас понимаю, как никто другой, — де Виньи перестал улыбаться. — Очевидно, что я не мил вашему сердцу, и вы слишком чисты душой и мыслями, чтобы польститься на мои имя и деньги, — Шарлотта уже в который раз покраснела, — и здравомыслящий человек давно уже должен бы все понять и оставить вас…
Шарлотта испуганно вскинула голову: неужели он сейчас скажет, что уезжает в Париж? О таком исходе она даже не думала!
— …и я, клянусь, так бы и поступил, если бы не был уверен, что вы перемените свое отношение ко мне. Вы очень молоды, Чарли. Когда я был в вашем возрасте, поверьте, я был еще ветренее и безрассудней… Я имел глупость влюбиться и, разумеется, в ту, на которой мне никогда не позволили бы жениться. Когда нас разлучили, и отец отправил меня на службу, я думал, что никогда не оправлюсь от этого. И действительно, даже через двадцать с лишком лет она одна была в моем сердце… а потом я встретил вас, Чарли. Все меняется, даже то, что кажется вам сейчас незыблемым. Поверьте, через год вы перестанете предавать этому значение, а через пять лет будете смеяться…
— Вы смеетесь над своими чувствами к той девушке? – резко спросила Шарлота, которая уже чуть было не поверила, что барон действительно ее понимает.
— Нет, — отвернулся тот, — над чувствами смеяться нельзя. Та девушка умерла. Умерла очень давно…
— Простите, — сконфузилась Шарлотта.
— Но, как бы кощунственно это не звучало, Чарли, те прежние чувства кажутся мне сейчас детскими забавами. В отличие от того, что я чувствую к вам. Потому-то я не отпускаю вас, а верю, что… пусть не сейчас, но через год, через два или даже через пять вы одумаетесь.
Шарлотта смотрела на него немного по-новому: ей было странно, что этот человек, оказывается, не утратил способности любить и чувствовать. И даже немного неловко делалось оттого, что после той единственной юношеской и очень пылкой любви она стала единственной, кто смог вызвать в нем подобные чувства.
— Простите, Ваша Милость, нам с папенькой действительно пора ехать, — вслух ответила Шарлотта.
— Да, конечно, вы позволите проводить вас?
Шарлотта ожидала, что папеньку не удастся так легко уговорить ехать, но барон де Виньи что-то шепнул ему на ухо, и тот сразу направился к выходу. Когда де Виньи помогал Шарлотте сесть в коляску, она чуть сжала на прощание его руку и вполне искренне сказала:
— Спасибо вам. И спасибо за вечер.

Настя, спасибочки за продолжение

Да-а, Шарлотта теперь по-другому взглянула на барона
Очень интересно было узнать про прошлое и чувства де Виньи
_________________

Dorofeya, спасибо!

Спасибо за проду)))
_________________