Никандра:
Evelina, kerryvaya, спасибо за новую главу!!!
Необычайно приятный подарок к Новому году!!!
Karinn:
ООООчень понравилось начало. Если к концу не "сдуется", то обещает быть замечательным романом.
marinbor:
Спасибо за прекрасный перевод! Жду с нетерпением следующую главу. Что придумала Дейзи?
Evelina:
» Глава 6
Перевод: EvelinaРедактирование: kerryvaya
Глава 6
Враг может довести человека почти до гибели, но, чтобы доконать его окончательно и бесповоротно, требуется добрый неосторожный друг.
Марк Твен
Себастьян Грант, всякий раз вспоминая довольную улыбку Дейзи Меррик, все больше убеждался, что видел девушку не в последний раз.
Спустя всего три дня ему довелось убедиться в своей правоте. Он был в кабинете, разбирал последний привезенный из Швейцарии ящик, когда вошел Уилтон и объявил, что мисс Меррик вновь нанесла визит.
Граф застонал:
− Я знал. Господи, неужели она вообще не понимает значения слова «нет»?
− Очевидно так, сэр.
− В таком случае, выставь ее вон, − приказал Себастьян, вытаскивая из стоящего на полу ящика книгу. – Я ведь говорил, для этой женщины меня никогда нет дома. И пришли сюда Саундерса, слышишь? – добавил он, заталкивая книгу в надлежащее место на книжной полке. – Некоторые ящики нужно отнести в мансарду.
Уилтон помешкал, оглядывая стол Себастьяна:
− Вы упаковали печатную машинку, сэр?
− Упаковал. – Он не видел смысла мучить себя, оставляя чертову вещицу у себя на виду, но не собирался объяснять слуге свои мотивы. – Что-нибудь еще, Уилтон?
− Нет, сэр.
Дворецкий удалился, не сказав больше не слова, но, разумеется, простого приказа было недостаточно, чтобы избавиться от мисс Меррик. Несколько минут спустя Уилтон вернулся.
− Простите, сэр, − принялся извиняться он, − но эта девушка настаивает на встрече с вами. Говорит, пришла по юридическому вопросу, касающемуся вас и «Марлоу Паблишинг» – в общем, что-то жизненно важное.
− По юридическому вопросу? Черт возьми, парень, разве эта девица похожа на солиситора?
− Нет, сэр.
− Тогда какой же юридический вопрос мог привести ее сюда? Женщины не имеют никакого отношения к праву. Слава богу, им не позволено заседать в суде. Будь иначе, только представь, какой хаос они бы там учинили. Мужчины бы не выиграли ни одного спора. Независимо от того, о чем он. Говорю тебе, выставь ее отсюда.
− Прошу прощения, милорд, но она уверяет, что дело не терпит отлагательств. Марлоу прислал ее выяснить ваши намерения, дабы «Марлоу Паблишинг» могло предпринять соответствующие действия.
− О, ради всего… − проглотив ругательство, Себастьян затолкал том, что держал в руке, на полку книжного шкафа. Должно быть, это уловка, выдуманная, чтобы вновь попытаться убедить его написать книгу. Он уже собирался вновь велеть Уилтону выпроводить ее, но вдруг остановился, призадумавшись.
Его издатель обладал извращенным чувством юмора. Если и впрямь имелось некое юридическое дело, с Гарри сталось бы прислать хорошенькую и вредоносную мисс Меррик об этом сообщить. Вероятно, вопрос всего лишь в правах на перевод одной из его книг во Франции или же некая американская газета предложила публиковать отрывками сборник его рассказов. Себастьян надеялся на второе. Американцы платили лучше. В отличие от скаредных французов. В любом случае речь шла о доходах, коими он никак не мог себе позволить пренебречь. Обладай Себастьян средствами, нанял бы собственного солиситора улаживать подобные дела, но он и без того задолжал «Бэссингтон и Бартон» порядочную сумму, и новые долги были последним, в чем он нуждался.
Не то чтобы эта девчонка могла уговорить его написать вообще хоть что-то. «Хотя, − поправился он, когда зрелище зеленоватых глаз и полных розовых губ предстало перед его мысленным взором, − наверное, приятно будет понаблюдать за ее попытками».
− Хорошо, − проговорил он. – Спущусь через минуту.
Уилтон удалился, а Себастьян, повернувшись, прислонился спиной к книжному шкафу, вспоминая последнюю встречу с мисс Меррик. Он почти поцеловал ее в тот день. И даже сейчас не вполне понимал, почему. Правда, она так хороша, что любому на его месте едва ли нужны были особые причины, но в их случае это всего не объясняет. Девушка не нравилась ему. Он счел ее чертовски назойливой. Она выводила его из себя сверх всякой меры. Да, весьма странно, что эти самые качества делали мысль о поцелуе с ней столь интригующей. Да и она, он знал, испытывала те же чувства, и они ее пугали. Она подпрыгнула, словно испуганная лань, стоило ему подойти слишком близко. Возможно, на сей раз удастся оказаться ближе. Ему вдруг пришло в голову, что близость к мисс Меррик сродни поджиганию спичек подле пороховой бочки, но некоторые вещи стоят того, чтобы рисковать. И Себастьян отважился спуститься в гостиную.
К сожалению, она вновь была одета, словно старая дева, и держала в руках свой чудовищный портфель, но граф обрел некое утешение в том, что солнечный свет, льющийся сквозь окна гостиной позади нее, обрисовал скрытые хлопковой блузой формы, стоило лишь ей подняться с софы.
− Милорд, − произнесла она, приветствуя его реверансом.
− Мисс Меррик. Какое счастье снова видеть вас. – Себастьян кивнул и жестом предложил ей занять прежнее место, что она и сделала, а он, вместо того чтобы занять кресло напротив, предпочел опуститься рядом. – Надеюсь, вы в порядке?
Она отодвигалась в сторону, пока не оказалась на противоположном конце софы.
− Все хорошо, спасибо. Но это не визит вежливости, − добавила она, сев в полоборота, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. – Вопрос чисто деловой, так что, может, сразу к нему приступим?
Строгая деловитость в ее голосе прозвучала столь наигранно, что Себастьяну захотелось улыбнуться. Она снова смущалась.
− Разумеется, − ответил он. – Дворецкий упомянул, что вы пришли, дабы просветить меня касательно некого юридического вопроса?
− Именно так. – Она потянулась за портфелем, поставила на колени, открыла и извлекла из него кипу документов. – Здесь копия вашего последнего контракта с «Марлоу Паблишинг». – Застегнув портфель, она положила поверх бумаги, вытянула последний лист и подняла так, чтобы ему было видно. – Это ваша подпись, лорд Эвермор?
Себастьян ощутил слабый проблеск беспокойства, но ничем не выказал его.
− Да, − подтвердил он, вытянув руку вдоль спинки софы, принимая позу совершенно спокойного человека. – А почему…
− Превосходно, − перебила она и вернула страницу на прежнее место. Она просмотрела первую страницу, ведя по строчкам указательным пальцем, и наконец задержалась в самом низу.
− Раздел Два, подраздел А, параграф Один вашего контракта гласит, что вы соглашаетесь предоставить рукопись, содержащую не менее ста тридцати пяти тысяч слов, «Марлоу Паблишинг» к тридцать первому января тысяча восемьсот девяносто третьего года. – Она подняла глаза: − Вы опоздали.
Только дурак мог не понять, куда ведет сия беседа. Чертов Гарри и его гаденькое чувство юмора. Себастьян придвинулся ближе, повернув голову и наклонившись так, словно хотел прочитать лежавший на коленях девушки документ. Та шелохнулась, и прядь огненных волос выбилась из-под полей нахлобученной на голову шляпки. Завиток на ее щеке мерцал в солнечном свете, подобно язычку огня. И вновь Эвермор представил, как бы она выглядела, будь эти великолепные волос распущены, но на сей раз он нарисовал их себе раскинувшимися вокруг нее по зеленой траве и ощутил, как в теле затрепетало возбуждение.
− Неужели я и впрямь так опоздал? – низким голом спросил он. – Покажите.
Не глядя на него, Дейзи склонилась над лежавшим на коленях контрактом и постучала по нужному абзацу указательным пальцем:
− Вот здесь.
− Мм… − Он притворился, что читает, в действительности не отрывая глаз от ее профиля. Золотистые веснушки на щеках напоминали карамельную крошку в блюде с кремом, и, представив, как целует их, Себастьян почти ощутил на губах сладость ее кожи. – Да, − согласился он, − кажется, с тех пор прошло некоторое время.
− Три года, три месяца и двадцать дней, если быть точнее.
− О Боже, как летит время.
Граф приблизился еще немного и уловил тонкий свежий аромат чего-то, что не сумел определить. Каким-то образом сей запах вновь вызвал эротический образ ее, лежащей под ним на траве. Себастьян прикрыл глаза. Глубоко вдохнув, он попытался удержать ускользающее видение.
Послышался шелест бумаги, когда Дейзи перевернула страницу:
− Далее, согласно разделу Два, подразделу Б, параграфу Один, − продолжила она, − в случае, если вы не сможете предоставить вышеупомянутую рукопись к требуемому сроку, то обязуетесь попросить отсрочку.
Он сделал еще один глубокий вдох и внезапно понял, что источало то едва уловимое садовое благоухание. Всего-навсего мыло… если быть точнее, грушевое мыло, реклама которого, видать, была правдива, поскольку он и впрямь ощутил свежий и сладкий аромат английского сада. Никогда ни один запах не казался ему особенно эротичным, но в сочетании с картинами в голове этот – действительно возбуждал.
А девушка рядом продолжала бубнить, зачитывая его контракт:
− Любые просьбы об отсрочке должны быть изложены в письменном виде и рассмотрены лично руководством издательства. В случае если издатель согласится с отсрочкой, автору будут установлены разумные сроки. Вы просили об отсрочке, лорд Эвермор?
Ее вопрос на мгновение отвлек Себастьяна от фантазий о любви на траве. Открыв глаза, он обнаружил, что она смотрит на него в ожидании ответа.
− Нет. Не просил.
− Значит, несмотря на ваши ложные уверения в обратном, ничего из вышеперечисленного выполнено не было. Как «Марлоу Паблишинг» не получало от вас никакой корреспонденции, так и вы не отвечали на все вопросы лорда Марлоу, касаемо этого дела.
Стоило мисс Меррик воспроизвести гневную отповедь его издателя, как вспышка страсти к ней стала угасать.
− Мы с Гарри обсудили это, − начал Себастьян, но она его перебила.
− Вы не предоставили просьбу об отсрочке и отказались добровольно обсудить предложение «Марлоу Паблишинг» о продлении сроков, а посему не соблюли контракт. – Она нахмурилась, сдвинув брови в попытке принять строгий вид. Однако, благодаря россыпи прелестных веснушек на личике, ей это мало удалось.
− Да, похоже, я вел себя очень дурно, − лениво согласился он. – Меня отправят в постель без ужина?
При столь явном отсутствии раскаяния, Дейзи нахмурилась еще сильнее.
− Как я понимаю, вы уже получили предоплату по контракту в размере пяти тысяч фунтов?
Себастьян с сожалением вздохнул: последние следы самой что ни на есть эротической фантазии испарились.
− Верно.
− А можете, положа руку на сердце, назвать дату, к которой обязались предоставить рукопись «Марлоу Паблишинг»?
Граф раздраженно фыркнул. Гарри до сих пор пребывает в заблуждении, будто Себастьяну требуется лишь просиживать все дни за печатной машинкой, и волшебным образом вскоре появится книга. Хотя весьма поразительно, с чего Гарри взял, что прислав мисс Меррик зачитать сию юридическую ерунду, заставит его немедля засучить рукава.
− Я уже отказался от предложения Гарри рассмотреть вас в качестве напарника, помощника или как вы двое это называете, а посему теперь он использует вас, дабы напомнить мне об условиях контракта? Считает, вам удастся образумить меня убедительнее, чем какому-то длиннолицему солиситору?
− Поскольку вы нарушили контракт, − будто не слыша его, продолжила мисс Меррик, − и наотрез отказались добровольно договориться с «Марлоу Паблишинг» о продлении, то должны возвратить издательству предоплату.
Себастьян подскочил:
− Что?
Дейзи постучала по лежавшей на коленях странице:
− Вот здесь. Раздел Два, подраздел Б, параграф Два.
− Черт возьми, мне плевать, какой это раздел. Я думал, Гарри нанял вас убедить меня написать книгу. Для этой цели вы избрали не самый действенный способ.
− Ваш твердый отказ обсуждать написание новой книги вынудил лорда Марлоу пересмотреть положение вещей. Вы возвратите аванс, тем самым ваш контракт утратит силу.
− Гарри знает, что я не в состоянии выкупить свой контракт. Ему известно, что у меня нет ни гроша. – Себастьян сердито уставился на нее. – Обстоятельство, возникшее отчасти потому, что некий критик, работающий на газету, принадлежащую моему же издателю, разгромил мою пьесу, тем самым разрушив всякие надежды получить с нее доход!
Дейзи пожала плечами.
− Вините меня во всех грехах, но это ничего не изменит. Вы задолжали «Марлоу Паблишинг» сумму в размере пяти тысяч шестьсот тридцати четырех фунтов и одиннадцати шиллингов.
− Марлоу заплатил только пять тысяч. С чего он требует еще шесть сотен сверху?
− Проценты.
− Что? – У него вырвался смешок, ибо вся их беседа уже смахивала на абсурд. – Марлоу начислил на мой долг проценты?
Она вновь постучала указательным пальцем по странице:
− Согласно разделу Два, подразделу В, параграфу Один, если вы не предоставляете приемлемую рукопись в течение трех лет с указанной даты сдачи вышеупомянутой рукописи, издатель, начиная со срока сдачи, вправе начислить на любые выплаченные вам средства четыре процента годовых. Отсюда эта сумма, которая, кстати сказать, подлежит уплате по первому требованию. Вот почему я здесь, лорд Эвермор.
Она протянула руку ладонью вверх, словно ожидала, будто он прямо здесь и сейчас выложит почти шесть тысяч фунтов.
− Ничего более идиотского… − Себастьян осекся, вспомнив, что разговаривает с женщиной, хотя в любом случае, он был слишком зол, чтобы озвучить то, что действительно хотел сказать. – Ради всего святого, мисс Меррик, опустите руку, − вместо этого промолвил он. – Я не имею обыкновения таскать в карманах такие деньги.
Дейзи убрала руку.
− Если желаете сходить за чековой книжкой и выписать чек, − проговорила она и, сцепив руки в замок, умостила их поверх контракта, − я с радостью подожду.
− Я не могу так сразу выплатить подобную сумму. И Гарри чертовски хорошо об этом знает.
− В случае неуплаты, мне велено сообщить о вашем отказе мистеру Джонатану Генту, эсквайру, из фирмы «Ледбеттер и Гент». Их контора представляет юридические интересы «Марлоу Паблишинг», так что он проследит, чтобы в отношении вас были приняты соответствующие меры.
− Он что, подаст на меня в суд? Гарри не посмеет.
Дейзи кивнула, словно ожидала такого ответа. Она вновь открыла портфель, извлекла оттуда сложенный лист бумаги и, не говоря ни слова, протянула ему.
Себастьян схватил письмо, сломал восковую печать и развернул его. Стоило ему увидеть логотип «Ледбеттера и Гента» вверху страницы и подпись самого Джонатана Гента внизу, он понял, что угодил в серьезный переплет. В письме подтверждалась готовность юридической фирмы начать процедуру взыскания через суд присяжных в случае, если Себастьян Грант, граф Эвермор, откажется погасить свой долг перед «Марлоу Паблишинг».
Оторвавшись от письма, он в смятении уставился на женщину перед ним.
− Боже правый. Судебное разбирательство превратит мою личную жизнь в балаган.
− Что ж, весть об этом несомненно получит широкую огласку, − согласилась она с приведшим Себастьяна в ярость самодовольством, − как и о том, что вы лишились контракта с «Марлоу Паблишинг», и никогда не получите его вновь. Уверена, желтая пресса не преминет начать строить предположения о глубине вашей финансовой несостоятельности…
− Разумеется, черт бы их побрал! Гарри вообще представляет, какой мне это нанесет ущерб? Учитывая мое нынешнее положение, мне не удастся занять денег, пусть даже от этого будет зависеть моя жизнь.
− Мне неизвестно, что лорд Марлоу представляет, а что нет. Я лишь следую его указаниям.
Себастьян взглянул на устроившуюся на софе очаровательную девушку, которая выводила его из себя, и в очередной раз огорчился, что природа ухитрилась создать подобный парадокс. Вероятно, в тот день во Флоренции он все же умер и теперь пребывает в аду. Несложно представить, что эта огненноволосая девчонка послана, дабы вечно терзать и мучить его.
Откинувшись на спинку софы, он потер лицо рукой, размышляя о перипетиях юридической битвы с Марлоу. Финансовые сложности сами по себе уже были весьма неприятны, но оставалось еще одно, куда более важное затруднение. Журналисты примутся разнюхивать подробности его частной жизни. Мысль о том, что правда о давешнем пристрастии к кокаину выйдет наружу и станет темой уличных газет, была невыносимой.
− Правда, есть иное решение.
Ее голос вторгся в его мысли и, повернув голову, Себастьян обнаружил, что она за ним наблюдает.
− Какого рода решение? – спросил он сквозь стиснутые зубы.
− Вы можете написать книгу.
− Будь вы неладны! – Вскочив на ноги, он отошел к окну. − Следующей книги не будет. Почему вы все не можете этого принять?
Он услышал звук ее шагов, когда мисс Меррик подошла к нему, но даже не взглянул на нее. Не смог. Гнев и отчаяние подобно кислоте выжигали его изнутри.
− Милорд, − тихо произнесла она, − как ваш друг, лорд Марлоу желает увидеть, что вы снова пишете.
Себастьян издал горький смешок:
− Скажите моему другу, чтобы катился подальше.
− Если хотите, я передам ему ваши слова, но если вместо этого решите выполнить условия контракта, лорд Марлоу согласится предоставить отсрочку. В разумных, само собой, пределах.
Он сделал глубокий вдох.
− Насколько разумных?
− Скажем, сто двадцать дней?
− Четыре месяца? Да вы шутите.
− Милорд, я уже говорила, что не шучу. Это не входит в число моих талантов. Так вам нужна отсрочка?
Он ни за что ни сумеет создать рукопись за четыре месяца. И даже четыре года, если уж на то пошло. Ему придется пережить скандал, встретить свой финансовый крах и наблюдать ликование, с коим критики и прочие авторы примутся комментировать гибель его карьеры.
Разве что…
Себастьян воспрял, ощутив проблеск надежды.
− В отсрочке нет нужды, мисс Меррик. Гарри хочет книгу? Ради бога, он ее получит.
− Куда вы? – окликнула Дейзи, когда он направился к двери.
− Ждите здесь.
Широкими шагами он вышел из гостиной и направился в кабинет. Среди загромождавших пол ящиков он отыскал нужный и открыл его. Как примечательно, подумал он, глядя на обнаруженную несколько дней назад рукопись, завершить карьеру первой написанной им вещью.
Себастьян потянулся к ящику, затем замешкался, рука его сжалась в кулак, когда он вспомнил, почему не предлагал этот роман ни одному издателю. Тот был недостаточно хорош.
Правда, сейчас это едва ли имело значение. Его литературная карьера и без того уже достигла самого дна, так что изменит еще одна плохая книга? Либо эта рукопись, либо ничего. Он достал кипу бумаги, захлопнул крышку ящика и вернулся в гостиную, к окну, где его ждала мисс Меррик.
− Вот, − объявил он, суя ей перевязанную бечевкой пачку. – Здесь моя следующая книга. Передайте Гарри: она же и последняя.
Себастьян ощутил мрачное удовлетворение при виде того, как эти сочные губки приоткрылись от удивления, когда рукопись оказалась у нее в руках.
− Но я полагала, вы сказали, у вас нет книги.
− Я ошибся.
Девушка опустила глаза.
− Она старая, − нахмурившись, проговорила Дейзи, пробежав кончиком пальца по скрученным уголкам. – Бумага пожелтела. И она рукописная. Вы же говорили, что печатаете свои рукописи. – Она вновь подняла глаза. – Когда же вы написали эту?
− Какое это имеет значение? Это законченный роман. В котором, осмелюсь предположить, примерно сто тридцать пять тысяч слов.
− Но старая рукопись – совсем не то, что требуется лорду Марлоу! Ради вашего же блага он хочет, чтобы вы вновь начали писать.
− Мне плевать, что там ему хочется. Я исполнил свои обязательства. Отдайте ему книгу и передайте, что я ожидаю выплату оставшихся пяти тысяч фунтов согласно условиям контракта.
Дейзи замешкалась, затем со вздохом уступила:
− Хорошо. Я передам лорду Марлоу ваше послание.
Стоило ей принять рукопись из его рук, Себастьян тут же преисполнился чувством сокрушительного облегчения. Все кончено. Больше ему не придется написать ни слова. Все, наконец, кончено.
Мисс Меррик же, казалась, придерживалась иного мнения. Вместо того, чтобы удалиться, она стояла, разглядывая рукопись в своих руках.
− Вы… − Она запнулась и, подняв голову, взглянула на него. – Что вы собираетесь теперь делать?
Сей вопрос испортил Себастьяну минутную радость избавления. Дело сделано, и нет пути назад. Он больше не писатель. Осознав это, он вновь ощутил разверзшуюся внутри пустоту. А кто он тогда, если не писатель?
Но свои дурные предчувствия Себастьян оставил при себе:
− Хорошего дня, мисс Меррик.
Поколебавшись еще мгновение, она развернулась. Наблюдая, как Дейзи уходит, он пытался воссоздать блаженное чувство облегчения, посетившее его минутой ранее, но оно исчезло.
Дойдя до софы, она помедлила, и Себастьян напрягся:
«Уходи, − с нотками отчаяния подумал он. − Ради всего святого, просто уйди».
Прижав одной рукой к груди рукопись, она присела и подхватила свободной рукой портфель. Сделала еще шаг к двери, но вновь остановилась и обернулась через плечо.
− Чего вы ждете? – не выдержал он. – Вы получили то, что хотели. Теперь оставьте меня. И никогда не возвращайтесь.
Поджав губы, Дейзи коротко кивнула и повернулась к выходу. Она молча вышла из комнаты, но легче от ее ухода не стало. В мыслях он видел ее несчастное лицо, а ее вопрос повис воздухе без ответа.
Что вы собираетесь теперь делать?
Он не ответил, потому что существовал лишь один ответ. Ответ, которого он не мог дать.
Писать новую книгу.
Вот истинная причина его внутренней пустоты. Единственное, чем он хотел заниматься, потеряно навсегда, и он знал: ничто в мире не сможет ему этого вернуть.
janemax:
Эвелина, Машенька, спасибо за долгожданное продолжение.
Да, упрямства и настойчивости Дейзи не занимать. Сумела-таки добиться встречи.
Пока она "бубнела" Себастьяну про условия контракта, он размечтался о "кренделях небесных".
Но слова мисс Меррик о необходимости вернуть предоплату, да ещё с процентами, быстро вернули Себастьяна на землю.
Интересно, что скажет Гарри о старой рукописи?
Suoni:
Вот ведь упрямец! Подсунул старую рукопись и думает, что от него отстанут.
Evelina писал(а):
Что вы собираетесь теперь делать?
Да, вот что Себастьян теперь будет делать? Дейзи искренне за него переживает. И как же заставить его снова писать?
Evelina, kerryvaya, спасибо за перевод!
Evelina:
» Глава 7
Перевод: EvelinaРедактирование: kerryvaya
Глава 7
Когда я говорю «письмо»… о, поверьте мне,
это переписывание того, что есть в моей голове.
Роберт Льюис Стивенсон
Одетая ко сну, Дейзи растянулась на ковре в своей комнатке на Литтл-Рассел-стрит. Лежа на животе в лужице света лампы, она разглядывала рукопись Себастьяна Гранта на деревянном полу перед собой. Тут же имелись перо, чернила и писчая бумага, с которыми она не расставалась последние три дня, набрасывая заметки и вопросы по мере одоления книги.
Медленно, но верно Дейзи добралась до конца. По правде говоря, она только что закончила. Глубоким унылым звоном пробили внизу дедушкины часы, и Дейзи с удивлением поняла, что пялится в рукопись уже больше часа. Встряхнувшись, она потянулась за пером и очередным листом бумаги с намерением записать последние соображения, прежде чем отправиться в кровать. Но вдруг остановилась, рука так и замерла над страницей, а в голове вновь эхом раздался вопрос, не дававший ей покоя весь прошлый час.
Что, если она ошиблась?
Дейзи крепче сжала в пальцах перо, стараясь не слушать сей шепот сомнений, но не в силах его заглушить.
Ее собственную работу не приняли. Так с чего бы ей или, если уж на то пошло, отказавшему ей издателю полагать, будто она хоть чем-то может быть полезна другому автору? Дейзи окинула взглядом пачку записей, сделанных за последние несколько дней, и мысли ее огласил гневный голос Себастьяна Гранта.
Кто вы такая, что думаете, будто ваше мнение стоит хоть выеденного яйца?
Дейзи вновь посмотрела на чистый лист бумаги перед собой, но, вместо того чтобы написать комментарий, принялась чиркать по нему, лениво выводя цветочки и человечков, пока обдумывала этот вопрос.
В дверь постучали, и Дейзи, подняв глаза, увидела, как в комнату, тоже в ночной рубашке, вошла сестра.
− Вижу, ты все работаешь, − улыбнулась Люси; босиком она неслышным шагом пересекла спальню и положила руку Дейзи на плечо. – Дорогая, уже жутко поздно.
− Знаю. Обещаю, что скоро лягу. – Она вывела на бумаге очередной завиток.
Наклонившись, Люси усмехнулась.
− Редактируешь рукопись этого человека египетскими иероглифами? – выпрямившись, поинтересовалась сестра.
− Нет, я просто… − Дейзи запнулась и, беспомощно взмахнув рукой, прекратила выводить каракули. – Я не знаю, что делать.
− Это непохоже на Дейзи, которую я знаю, − удивленно заметила Люси. – Обычно тебе чужда малейшая нерешительность.
− Да, верно. – Дейзи со вздохом отложила перо. – Я вечно несусь вперед на всех парах, словно трансатлантический лайнер.
− Что тебя тревожит? – Люси уселась в стоящее рядом кресло. – Книга ужасна? Дело в этом?
− Она не ужасна, хотя, думаю, требует основательной доработки.
− И? – выдернула ее из задумчивости Люси.
− Что, если я ошибаюсь. – Дейзи указала на свои записи. – Хочу сказать, на мой взгляд, в этой рукописи уйма вещей, которым следует уделить внимание. Сюжетные нити ни к чему не приводят. Главные герои совершают несвойственные им поступки. – Она помолчала, затем добавила: − Но что дает мне право указывать литературной легенде на огрехи?
− Лорд Марлоу верит, что ты достаточно для этого способна.
− Да, отчасти это меня и беспокоит. – Дейзи села, задрав ночную рубашку так, чтобы удобно было скрестить ноги. – Имею в виду, что когда три дня назад лорд Марлоу не принял мою книгу, я была потрясена. Такого я не ожидала. Конечно, тщеславно с моей стороны…
− Это не тщеславие, − перебила Люси. – Скорее, твой отъявленный оптимизм. Коему, кстати сказать, я частенько завидовала.
− Завидовала? – изумилась Дейзи. – Но почему?
− Ты всегда так смела, дорогая. Так уверена, что все сложится хорошо. Ты обладаешь огромной верой в людей. – Слегка нахмурившись, Люси перекинула свою длинную светлую косу через плечо обратно на спину и плотнее закуталась в халат. – Я переживаю, беспокоюсь и вечно во всем и вся предполагаю худшее.
− По крайней мере, ничто не застает тебя врасплох. Я же всегда поражена, когда дело оборачивается не так, как ожидалось.
− Верно, − согласилась Люси. – Поражена и, полагаю, задета.
Дейзи склонила голову, умостив подбородок на согнутых коленях, и подняла глаза на сестру.
− Ты, наверное, думаешь о папе?
− Не только, хотя наш отец, не хуже любого другого примера. Я помню твои глаза, когда он вернулся домой из Манчестера и ты поняла, что он пьян. Боже правый, ты не удивилась бы сильнее, вытащи он пистолет и выстрели в тебя. О, как ты его за это ненавидела.
− А ты разве нет?
− Не по той причине. Я ненавидела его за то, что он причиняет тебе боль. А ты ненавидела, потому что он обещал измениться, ты поверила в него, а он тебя предал. Нет ничего разрушительнее несбывшихся надежд. – Люси печально улыбнулась. – Я научилась не ждать ничего от людей. Таким образом, меня ничто не разочарует.
− Не думаю, что когда-нибудь смогу стать такой же практичной, как ты.
− Вероятно, нет, − согласилась Люси. – Но мы отошли от темы. Что же на самом деле тебя волнует? Неужели то, что книгу не приняли, так тебя ранило, что ты утратила веру в себя?
− Не совсем так. Меня и впрямь расстроил отказ в публикации моего романа, я была ошеломлена, но стоило лорду Марлоу предложить мне помочь Эвермору и пообещать за это заплатить, я тут же согласилась, не задумавшись, к чему это приведет. – Дейзи скорчила гримасу. – Трансатлантический лайнер понесся на всех парах вперед.
− Ты говоришь так, будто совершила ошибку, решив принять предложение Марлоу.
− А если так? Я не подумала об этом вовремя. Обрадовалась при мысли, что могу сделать нечто стоящее и отыграться после провала, а мысль о том, что Себастьян Грант прочитает мою работу и поможет сделать ее лучше… что ж, я ухватилась за эту возможность. Последние несколько дней я была поглощена чтением и набрасывала пометки для исправлений. Но теперь, когда я закончила и готова изложить свое мнение, меня вдруг захлестнули сомнения.
Дейзи заметила, что сестра хочет возразить, но опередила ее.
− Марлоу не счел мою книгу стоящей. По его собственным словам… − Смутившись, она замолчала, затем прочистила горло: – Он сказал, мой роман тяжеловесен и перегружен описаниями. Сюжет затянут, и я слишком много повторяюсь.
Дейзи увидела, что Люси сочувственно взирает на нее, и попыталась улыбнуться.
− Все не так плохо. Он сказал, это общие ошибки среди начинающих писателей, что несколько меня утешило. Так странно, − добавила Дейзи, пораженная внезапной догадкой, − очень похожие ошибки я вижу в романе Эвермора. Вероятно, он написал его еще до того, как начал публиковаться.
− Думаешь, книга настолько старая?
− Не знаю, − медленно ответила Дейзи, прокручивая эту мысль в голове. – Но, по всему, выходит так. Стиль куда более соответствует его ранним работам, нежели та глупая чепуха, что он накропал за последние годы. – Она тяжело вздохнула. – Но что я могу понимать? Я сама не дотягиваю до уровня печатаемого автора, а коль уж мне не хватает опыта увидеть и исправить ошибки в собственной работе, как я сумею помочь куда более искушенному писателю? Когда я успела стать таким экспертом?
− Марлоу нанял тебя написать рецензию на пьесу Эвермора из практических соображений, однако согласился с твоим отзывом. И взял тебя на работу, потому что понимает: качество произведений Эвермора падает и что графу нужно, так это посмотреть правде глаза. Марлоу знает, что ты, не стесняясь в выражениях, эту самую правду выскажешь. По-моему, довольно проницательно с его стороны.
Однако, Дейзи оставалась при своем:
− Возможно, но…
− И, − перебила ее Люси, − Марлоу согласился с последующим твоим планом поднажать на Эвермора, используя в качестве козыря контракт, и план этот сработал. А когда ты сообщила, что заполучила от Эвермора рукопись, разве это не было той новостью, что он надеялся услышать. Он дал тебе полное право редактировать ее по своему усмотрению и сотрудничать с Эвермором в ее исправлении. Пока что, я бы сказала, твой успех говорит сам за себя.
− Спасибо, но…
− Кроме того, раз ты можешь заметить в работах Эвермора то, чего не видишь в своих, значит, Марлоу был совершенно прав. Вы с графом в силах помочь друг другу.
− Его лицо, − выпалила Дейзи.
− Чье? – ничего не понимая, моргнула Люси. – Марлоу?
Дейзи покачала головой.
− Нет, Эвермора. Уходя с рукописью, я обернулась и увидела его лицо. В выражении его была такая усталость и тоска. Словно… − Она умолкла, силясь подобрать слова. – Словно его покидала любимая.
− Крайне причудливое описание. Возможно, тебе показалось. У тебя, знаешь ли, яркое воображение.
− Нет, − покачав головой, возразила Дейзи. – Мне не показалось. Не думаю, что он еще когда-нибудь напишет книгу.
− Если даже так, то это его выбор, дорогая.
− А что, если я отчасти в этом виновата? Когда я раскритиковала пьесу, то не думала, что его сколько-нибудь заденет мое мнение, но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, как он страдал. Я больно ранила его и ругаю себя за бесцеремонность. Испытав на себе критику, теперь я знаю, как она горька. Если я вернусь и выскажу, что думаю обо всех недочетах рукописи, что тогда станется с ним? Мне не хочется обидеть его снова.
− Значит, предпочитаешь отдать Марлоу рукопись как есть, забрать гонорар и отправиться своей дорогой?
Все в Дейзи взбунтовалось против такого хода вещей. И все же, вспоминая муку на лице графа, она боялась сделать еще хуже.
− Не знаю, что делать, − прошептала Дейзи. – Просто не знаю. А если я снова ошибаюсь?
− Дейзи Меррик, я не верю своим ушам. – Люси соскользнула с кресла и опустилась на ковер подле нее. – Мы обе знаем, что в вещах, подобных театру, живописи и литературе, не существует понятий «правильное» и «неправильное». Есть только мнения, с которыми можно соглашаться либо нет. Марлоу верит, что Себастьян Грант вновь захочет писать, но для этого ему нужна помощь. И нанял тебя, чтобы эту самую помощь оказать.
− Будь ты на моем месте, как бы поступила?
На мгновение Люси задумалась, затем произнесла:
− Никак. Я бы без зазрения совести махнула рукой на Себастьяна Гранта, вернула Марлоу рукопись и с радостью забрала бы гонорар. Но ты не я, Дейзи. Ты ненавидишь ставить на людях крест и никогда не простишь себе, если даже не попытаешься ему помочь.
− Эвермор не хочет моей помощи. Он велел мне убираться с глаз долой и никогда не возвращаться.
Протянув руку, Люси убрала со лба Дейзи выбившийся локон.
− А разве не так говорят люди, когда больше всего нуждаются в помощи?
− Пас, – объявил Себастьян, оценивая выпавшие карты, пока оставшиеся игроки боролись за взятку, правда едва ли он слышал голоса трех своих партнеров по висту. Мысли его занимал иной голос, тот, что эхом раздавался в голове на протяжении уже трех дней.
Что вы собираетесь теперь делать?
Черт бы побрал эту женщину. Ее слова преследовали его с того момента, как он передал ей рукопись. Мысленно он все еще глядел в ее хмурое и печальное лицо. Она выполнила задание и заработала пять тысяч фунтов. О чем ей было грустить?
− Себастьян?
Звук собственного имени вывел его из забытья.
− М-м?
Его партнер, барон Уэстон, озадаченно хмурился, взирая на него через стол:
− Твоя заявка, старина?
− Прошу прощения. – Он взглянул на карты, что мало ему помогло, ибо он весьма смутно представлял, как только что проходили торги. – Тройка бубен.
Возможно, смена обстановки пойдет ему на пользу. В конце концов, ничего более его здесь не держало. Он вновь подумал об Африке, но с неохотой вынужден был оставить эту мысль. Будь даже у него деньги, путешествие не было тем, к чему он стремился. Он хотел… Боже помоги ему, он даже не знал, чего ему теперь хочется.
Уэстон только что заявил… пики, решил Себастьян и заставил себя сосредоточиться. В висте им с партнером не было равных, и если они выиграют роббер, заработают примерно сотню фунтов. Вновь изучив свои карты, он решил, что вполне может поддержать пики.
− Семерка пик.
Стоило произнести эти слова, как он понял, что совершил ошибку. Партнер слева, лорд Фолкнер, перебил его двойкой, и Уэстон тяжело вздохнул. Десять минут спустя Фолкнер с партнером выиграли партию и роббер, вынудив Себастьяна прибавить еще двести фунтов к его и без того непомерным долгам.
− Пики? – проворчал Уэстон, когда они стояли снаружи, поджидая экипаж Себастьяна.
− Почему пики? О чем ты только думал?
− Я думал, ты заявил пики.
− Не представляю, как тебе в голову могла прийти подобная мысль, потому что я объявил пятерку бубен. Подыгрывал тебе. Живя за границей, ты окончательно разучился играть в вист. – Уэстон с подозрением на него взглянул. – Ты в порядке?
− Разумеется, − без заминки солгал Себастьян. – Я сегодня немного рассеян, и всего то.
Возникла пауза, которую нарушил Уэстон:
− Я слышал о твоей пьесе. Черная полоса, дружище.
− Это не имеет значения. – Себастьян ощутил всепоглощающую потребность улизнуть. Повернув голову, он всмотрелся вглубь улицы, но экипажа нигде не было видно. – Оправлюсь я, пожалуй, домой.
− Домой? Я думал, мы поедем на званый ужин к Левертону.
Он и об этом умудрился забыть. Что с ним творится? Себастьян потер лоб.
− Я, наверное, не пойду к Левертону, Уэс, если ты не возражаешь. – И, сочиняя на ходу, добавил: − У меня адски разболелась голова. Мой экипаж в твоем распоряжении до конца вечера.
Что вы собираетесь теперь делать?
Возможно, вопрос мисс Меррик тревожил его потому, что прежде ему на него отвечать не приходилось. Всю жизнь он жил лишь одним стремлением, был одержим лишь одной страстью. Он был писателем. И никогда не представлял, что может заниматься чем-то иным. Даже титул и поместье были менее важны, к огромному разочарованию отца. Только литература имела значение. Теперь же, наконец признав, что с писательством покончено, он чувствовал себя неприкаянным, словно обломок плавника.
Он хотел… Себастьян вновь попытался ухватиться за какую-нибудь новую цель. Черт возьми, чего же он хотел?
Умиротворения. Слово пришло на ум столь внезапно, что он так и застыл на тротуаре. Он хотел довольствоваться всем. И понятия не имел, как этого достичь, ибо такого не случалось ни разу за все его тридцать семь лет.
Себастьян зашагал дальше, свернул на Саут-Одли-стрит и поднялся по ступенькам к парадной двери своего дома. Вошел внутрь, уронил ключ на столик у двери и, зажав шляпу под мышкой, стащил перчатки, попутно отметив, что вечернюю почту уже принесли.
В коридор вышел Уилтон, и Себастьян, передав тому шляпу с перчатками, принялся за письма. Поднимаясь по лестнице, он успел перебрать их и, войдя в кабинет, первым делом отправил счета в мусорную корзину. Какой смысл хранить их, если платить все равно нечем. Письмо от надоедливой двоюродной кузины Шарлотты последовало за счетами, остался только ежеквартальный отчет от управляющего и письмо от тетушки Матильды.
Себастьян с улыбкой отложил конверт от тети и первым делом вскрыл отчет мистера Каммингса. Управляющий сообщал, что поместью удалось – правда, с трудом – окупить свои расходы с марта по июнь, хотя наследственные пошлины, наложенные в связи с кончиной прежнего графа, случившейся полтора года назад, до сих пор не оплачены. Богатые американские арендаторы, снимавшие Эвермор, съехали, решив, что Дартмут никак не отвечает их вкусам, и перебрались в Торки, служивший летом модным центром английской общественной жизни. Тем не менее, арендная плата уплачена до конца сентября, и тетя Матильда пожелала переехать из летнего домика в главное здание до тех пор, пока не найдутся новые арендаторы.
Что ж, неудивительно. Тетушка понимала все нынешние экономические реалии землевладения, но ей тяжело было видеть, как незнакомцы живут в доме, где она выросла. Она всегда любила Эвермор, да так сильно, что приехала в город лишь однажды с тех пор, как Себастьян вернулся в Англию. И оставалась лишь столько, чтобы поприветствовать его дома и подарить обставленные апартаменты с горсткой слуг, прежде чем спешно вернуться в Девоншир.
Он отложил письмо Каммингса и вскрыл тетушкино послание. И правда, Матильда спрашивала позволения вновь перебраться в особняк. А также предлагала ему обосноваться на лето там же, сие предложение она многократно повторяла и прежде, на что он всегда отвечал отказом, но в этот раз Себастьян всерьез призадумался над такой возможностью.
Если кто-то ищет умиротворения и душевного покоя, лучше места, чтобы обрести их, нежели сельская Англия, не сыскать. Прежде он не испытывал умиротворения в Эверморе, но тогда был жив отец, и в этом вся разница. Всякий раз, когда туда наезжал старик, Себастьян с радостью оказался бы где-нибудь в другом месте. Будучи мальчишкой, он только ради тетушки приезжал на каникулы домой.
Но теперь отец мертв, и необходимость избегать домашнего очага отпала. Он вспомнил Эвермор: его крытые соломой коттеджи и фермы, дремучие леса и мшистые лощины, где в ручьях в изобилии водилась форель, а в озерах – лини, его извилистые каналы и рвы с изгородями в тени плакучих ив, и решил, что поездка домой − то, что нужно, чтобы наконец взбодриться.
А если бы и это было недостаточным поводом уехать, стоило вспомнить, что Девоншир достаточно далек от Лондона, дабы избавить Себастьяна от дальнейших визитов мисс Меррик. Себастьян вытащил бумагу и перо и впервые за долгие годы написал тете, что приедет домой.
Четыре дня спустя, уже будучи в Эверморе, Себастьян удобно устроился в гамаке у мельничного пруда с бутылкой эля в руке. На траве стояла корзина с остатками пикника. Светило солнце, кожу обдувал весенний ветерок, а гамак тихонько покачивался вперед и назад. Если он искал умиротворения, то это место как нельзя кстати подходило, чтобы его обрести.
Больше никаких романов. Никаких докучливых сроков. Никаких ожиданий – ни от себя, ни от других. Бессмысленных дней, проведенных за печатной машинкой в попытках отыскать хоть что-нибудь, достойное изложения на бумаге. Отчаянных попыток подобрать верное слово, безукоризненное предложение, безупречный сюжет. Нет больше навязчивых стремлений к совершенству и потребности в кокаине, чтобы эти стремления подавить. Казалось, он совершил полный круг. Если бы отец дожил до этого дня, старый граф удовлетворенно бы торжествовал оттого, что сын наконец бросил свою писательскую чепуху.
Себастьян нахмурился, ощутив легкий всплеск беспокойства, словно наяву из детства до него донесся презрительный голос отца:
Тратишь попусту каникулы, сочиняя истории? Что с тобой не так, парень? В самом деле, я уж потерял на тебя всякую надежду – занимаешься таким бессмысленным делом.
Себастьян почувствовал, как ускользает от него хорошее настроение, и постарался выкинуть мысли об отце из головы. Вместо них он сосредоточился на скрипе водяного колеса, жужжании пчел, ветерке, колышущем листья над головой, и мимолетная тревога улетучилась. Как хорошо, подумал он, быть дома.
− Лорд Эвермор?
О, Господи! Всякий налет с таким трудом завоеванной Себастьяном умиротворенности растаял при звуках уже знакомого голоса. Открыв глаза, он так резко повернулся в гамаке, что чуть из него не выпал, и в десяти футах от себя с ужасом обнаружил Дейзи Меррик.
− Снова вы? – простонал он. – Что вы здесь делаете?
− Я прочла вашу рукопись, милорд.
Себастьян окинул взглядом ее мятый зеленый дорожный костюм и только потом заметил стопку пожелтевшей бумаги под мышкой. Он вновь поднял глаза к веснушчатому лицу: решительное его выражение мало вязалось с целью, ради которой он оказался в деревне.
− Браво, дорогая. Не скажу, что вы не одиноки. Лично я не читал ее с тех пор, как написал. – В знак приветствия он приподнял бутылку с элем и сделал глоток. – А вы, случаем, не захватили чек?
− Нет.
− Разумеется, нет. Это сделало бы ваше присутствие на удивление полезным. – Откинувшись в гамаке, Себастьян смиренно вздохнул. – Так что привело вас в Девоншир? – поинтересовался он, чувствуя, что пожалеет о своем вопросе. – Ваша семья живет где-то по соседству?
− Я приехала обсудить с вами рукопись.
Сердце Себастьяна объяло ужасом. В отчаянии он закрыл глаза. Может, если не обращать на нее внимания, она исчезнет.
− У вашей истории прочная основа и впечатляющий замысел, − объявила она, словно он спросил ее мнения. – Она напоминает мне ваши ранние работы. И поскольку рукопись очень старая, полагаю, мои догадки небезосновательны.
Дейзи помолчала, будто ожидая от него ответа. Себастьян не ответил.
− С другой стороны, − продолжила она, − боюсь, в ней имеются недочеты. Вам придется внести существенные исправления, дабы сделать роман пригодным для печати.
Черта с два он это сделает.
− Я не собираюсь ничего исправлять. – Он упрямо держал глаза закрытыми. – Я не изменю ни слова.
− Милорд, боюсь, у вас нет выбора. Я не могу принять рукопись как есть. Вы должны ее исправить.
Этого Себастьян уже спустить не мог. Просто никак. Он открыл глаза и, повернув голову, сердито посмотрел на нее.
− Да кто вы, черт возьми, такая, − свирепо огрызнулся он, − чтобы говорить мне, что я должен делать?
− Я ваш редактор.
− Что? – презрительно усмехнулся он, отказываясь поверить услышанному. – Какая чушь. Мой редактор Марлоу.
− Теперь нет. – Подойдя к гамаку сбоку, Дейзи вытянула с самого верха зажатой под мышкой бумажной стопки сложенный лист бумаги и протянула ему. Отставив в сторону эль, Себастьян выхватил у нее бумагу, развернул и пробежал глазами по расшифрованным строкам телеграммы:
МИСС МЕРРИК ЗПТ Я НАЗНАЧАЮ ВАС РЕДАКТОРОМ ЭВЕРМОРА ТЧК ПРАВЬТЕ РУКОПИСЬ КАК ПОСЧИТАЕТЕ НУЖНЫМ ТЧК ЭВЕРМОР НЕ ПОЛУЧИТ ДЕНЕГ ПОКА ВЫ НЕ БУДЕТЕ ДОВОЛЬНЫ РЕЗУЛЬТАТОМ ТЧК МАРЛОУ
− Чертов Гарри! Это уже переходит все границы! – Себастьян сел и скомкал телеграмму в шарик. Отклонившись, он зашвырнул его что есть мочи. Тот пролетел мимо ствола ивы, но не попал в пруд, приземлившись на берегу в нескольких дюймах от кромки воды. Граф перекинул ноги через край гамака и встал, вынудив Дейзи отступить на шаг назад. – Я отказываюсь принимать вас в качестве редактора.
Но эти великолепные глаза смотрели твердо.
− Вам придется, − тихо повторила она. – Если хотите получить деньги, у вас нет иного выбора.
− Зачем вы это делаете? – с оттенком отчаяния спросил он. – Ну какая разница, хороша книга или нет? Почему вас это заботит?
− Потому что когда-то вы были превосходным автором, одним из лучших среди тех, что я прочла, и Марлоу нанял меня, чтобы вы вновь им стали. – Дейзи вытащила стопку бумаги из-под мышки и подняла перед собой. − Эта рукопись может стать гениальной, стоит лишь ее подправить.
− Нет, все не так! – прорычал он так громко, что голос отразился эхом от воды и лежащих за ней холмов. – Боже правый, ну почему меня никто не слушает? Я не могу сделать того, что от меня требуют.
− Конечно же, можете. Должны, если хотите получить деньги.
Дейзи протянула ему рукопись, но он не взял ее, скрестив руки на груди, тогда она уронила связку листов на траву.
− Я приложила письмо, в котором обрисовала увиденные мной огрехи в сюжете и различные предложения по их устранению. Как только я буду довольна результатом исправлений, то одобрю рукопись, а вы получите деньги.
− Я не собираюсь исправлять ни слова, − повторил он. – Принимайте книгу как есть или не принимайте вообще.
Дейзи вздохнула.
− Мне и впрямь нужно вновь цитировать ваш контракт? Ваш редактор. − Сделав паузу, она ткнула себе в грудь. – Теперь это я, − напомнила она, словно он мог позабыть сие вопиющее обстоятельство. – Ваш редактор должен одобрить рукопись, и лишь потом вы получите оплату. А я не одобрю роман, пока вы его не исправите.
− Что за глупость… − Себастьян не продолжил и, тихо бормоча под нос ругательства, наклонился за пачкой бумаги. Увидев сверху напечатанное на машинке письмо, он выдернул его из-под бечевки. И тут же поразился толщине конверта. Прижав рукопись к себе локтем, он распечатал письмо. Даже не читая, он пролистал его, пересчитал страницы и спустя мгновение вновь возмущенно уставился на нее. – Боже правый, это какие же вам нужны поправки, что для их описания потребовалось двенадцать листов. Женщина, ты хоть что-нибудь понимаешь в литераторстве? Главное в произведении – краткость.
− Совершенно верно. – Дейзи не моргнула и глазом. – Я была кратка, насколько только возможно.
Сделав глубокий вдох, граф вернулся к первой странице. Письмо начиналось с обычного вежливого приветствия: благодарим за рукопись, для «Марлоу Паблишинг» было честью получить ее… Себастьян пропустил эту часть. Лишь беглого взгляда удостоились и льстивые вступительные замечания о книге – как необычен и занимателен замысел, выразительны герои и вообще невероятно увлекательна вся история.
Вместо этого Себастьян перешел сразу к сути.
Перевернув вторую страницу, он обнаружил пронумерованный перечень вопросов, которым, по ее мнению, следовало уделить внимание. Но дальше первого он не ушел.
− Нет посвящения? – пробурчал он и снова взглянул на нее. – Это ваше главное замечание? Что в книге нет посвящения?
− Я нумеровала примечания не по значимости, а по хронологии. Мне показалось, так вам будет проще вносить исправления.
− Исправлять никогда не просто, мисс Меррик. Походит на геморрой.
Дейзи и бровью не повела от его грубости.
− И кстати, − продолжила она, − не все комментарии в перечне являются замечаниями. Тот, что о посвящении, к примеру, это лишь мое наблюдение. Я подумала, вдруг вы просто забыли его включить.
− Не забыл, − заверил ее Себастьян, чувствуя себя уязвленным и загнанным в угол и не вполне понимая почему, коль его совершенно не заботит ее мнение. – Я никогда никому не посвящаю свои книги. И раз уж вы мните себя знатоком моего творчества, мисс Меррик, то должны бы это знать.
Дейзи поджала губы, словно сдерживаясь от едкого ответа. Но через мгновение заговорила:
− Я лишь хотела дать вам возможность дописать посвящение, если вы вдруг того пожелаете.
− Отлично, я не желаю. Посвящения глупы, бессмысленны и отдают сентиментальщиной. Осмелюсь сказать, их используют романистки, − добавил Себастьян, нарочно ее провоцируя, − но не серьезные авторы.
− Безусловно, − парировала Дейзи, − Герман Мелвилл глупая романистка, а «Моби Дик» − бульварный роман.
Себастьян решил, что с него хватит. Он свернул письмо, вытащил из-под мышки рукопись и затолкал конверт назад под бечевку.
− Я не стану этого делать, − заявил он и бросил рукопись на траву. – Я не могу.
Разумеется, Дейзи не обратила на его слова никакого внимания.
− Осталось всего сто тринадцать дней отсрочки, − напомнила она, − а вам еще столько предстоит сделать. Полагаю, вы приступите как можно скорее.
Развернувшись, она без единого слова удалилась, а Себастьян, наблюдая, как она уходит, вновь убедился, что не ошибался в отношении нее. Мисс Меррик послал сам дьявол, дабы превратить его жизнь в ад. И до сих пор ей это прекрасно удавалось.