Оборотни: Большая охота

Вулф-плейс

Бег трусцой я любила, но с удовольствием бы прокатилась до фермы на пролетевших мимо авто и моцике, но не случилось.
Умывшись и выпив воды практически на месте, перекусив медовым батончиком мюсли, я вышла на фермерскую поляну с домиками как раз когда луна вступила в первую фазу.
Мне бы даже наверное хотелось понаблюдать и зарегистрировать все изменения в организмах молодняка, но мы же не подопытные лягушки, мы Оборотни.
С большой радостью поняла, что моя ещё непрофессиональная помощь вроде не нужна - Медведица уже долго томилась, ей очень хотелось протоптать новую дорогу в этом лесу, что удерживать её было сложно:

"Сейчас ты уже погуляешь" - мысленно я сказала ей, - Вот я вещи брошу где-нибудь и рванёшь ты в глушь до утра. Только прошу: обходи репейник стороной, потом пока выберешь из волос всё что ты с таким удовольствием в малинниках набираешь. Имей совесть!"

Тем временем на поляне почти не осталось необращенных.

Новенькие скулили от боли первого превращения и ожогов после неудачного прыжка через костер. Не все смогли с честью пройти испытание огнем.

Умудренные опытом старшие товарищи с восторгом и трепетом предвкушения лишались человеческого облика. Надсадный крик, треск ломающихся костей, гортанный стон, переходящий в глухое рычание и еще один оборотень опускался на четыре лапы. Потом еще один. И еще.

Так на поляне осталась одна самочка.

Но почему она сдерживает свою волчицу? Неужели настолько сильна?


Адам подошел ближе к волчице. Только жар костра разделял их.

Я остаюсь одна, спрятавшись за густыми деревьями. Сквозь ветви я вижу, как обращаются, те, кто остался на поляне. В другой ее части, новички прыгают через костер, опаляя свою шерсть. Я не понимаю этого обычая, но не стану ничего говорить. Достаточно на сегодня я показывала свою невежественность.
Это снова повторяется. Эта ломка, которой невозможно противиться.
- Да, чтоб тебя! - прорычала я, оседая на землю.
Оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что одна. Разоблачаться перед свидетелями я не собираюсь. Но еще меньше я хочу, чтобы меня видели мучающуюся в болезненной муке. Не хочу, чтобы видели, как мое тело уродуется и зверь вырывается наружу.
Всего несколько минут ада, и она снова на воле. Она трясет мордой, телом до кончика хвоста. В ее шерсти отблески луны. Она довольна, и потягивается, по очереди вытягивая то передние, то задние лапы. Ее зрение становится острее и янтарные глаза вглядываются во тьму.
Ее уже не занимает, что происходит на поляне. Она голодна и она оглядывается по сторонам в поисках жертвы.

Ну как тебе сказать…
- В животе не урчит? Хм… тогда раздевайся.
Пока девушка тушевалась, я скинул кроссовки и куртку.
В лесу тепло и сухо к тому же шерсть сделает свое дело. Главное сильно не пялится на грудь и другие волнующие душу части тела. А то получится как у кузена Игги. Неловко и сконфужено. Голый, с эрекцией размером с Эйфелеву башню и кучка молоденьких лисиц на поляне. Вот смеху то было.
Смотрю на Эдди. Интересно откуда она? И не охотилась ни разу. Моя семья большая. Все друг другу помогают. Подтрунивают. Не без этого. Но помогают всегда, особенно мелким и неопытным. Следят за поколениями, учат, заботятся.
Скинул рубаху и стащил один носок.
- А ты сама откуда? Я местный только живу севернее. В моем роду почти все чернобурые и я такой же.

Притих.
Кажется, послышался запах зверя. Или это моими носками попахивает? Какой позор.
- Дома у меня есть сестра Элли. Она помладше тебя на вид. Кстати, сколько тебе лет?
_________________

Ещё двое обратились, и тут странное ощущение не дававшее мне покоя сегодня только усилилось. С каждой секундой, становясь почти невыносимым.
Хотелось уже всё бросить и кинуться в лес, прямо в прыжке проходя трансформацию.
И только я хотела сделать шаг в сторону, как заметила его.
Мужчина, несомненно волк. Он стоял с другой стороны костра и яркое пламя плясало в его темных глазах.
Я прошлась взглядом по его телу, по достоинству оценивая мускулатуру и складность фигуры. Он был без верхней одежды, только джинсы.
Как бы мне заглянуть ему за плечо, и убедиться что отметки нет. Мне не хотелось думать, что такой сексуальный образчик мужской красоты может оказаться именно тем, кого я ищу.

Запах. Его запах был мне знаком. И от этого всё у меня внутри опустилось. Есть татуировка или нет, это был один из Полумесяца. А значит враг.
Верхняя губа приподнялась, открывая уже начавшие изменяться зубы.
Ты ответишь за всё!
Но прежде чем я смогла раньше времени совершить непоправимое, нужно было изменяться. Обходя костер по кругу я не спускала глаз с этого волка. Он тоже настороженно следил за моими движениями. Ещё пара шагов и я оказалась возле тропинки ведущей в лес, а мой противник на другом конце костра. Сверкнув на него уже желтыми глазами, быстро развернулась и махнула в лес.
Я бежала так, словно у меня выросли крылья, ветер трепал волосы, завывая в ушах. Или это было сородичи, которые постепенно распространялись по лесу.
Обернувшись, я не увидела никого, но останавливаться теперь уже было поздно.
Прыжок.
И в этот момент могла бы закричать, но уже не первое обращение помогло подавить стон боли, когда в считанные секунды, Лугару вырвался на свободу.
На землю уже мягко опустились белоснежные лапы волчицы.

_________________

После его слов, захотелось попасть куда по дальше, чем Тимбукту. Эддисон машинально потянула низ футболки вниз, прикрываясь.
Конечно, раздеваться необходимости не было, но просто было жалко одежду, которая потом придет в негодность, к тому же еще и давить будет и мешать двигаться. Поэтому снять одажду было вполне логично.
Райли начал оголяться - кросовки, куртка,рубашка, носки... и далее по списку.

Звук ломающейся ветки под чей-то ногой или уже лапой, заставил Эддисон замереть испуганной мышью. Было жутковато.

Эддисон скинула с себя куртку и аккуратно сложила ее. Затем последовали ботинки. Снимать футболку было неловко. Она оглянулась и шмыгнула за дерево.
- Двадцать. Я из Англии приехала. Была здесь при первом обращении, и вот решила приехать сюда. А еще... у меня есть брат. Старший брат. Да. Но мы с ним плохо общались всегда. Вот. Он мне никогда не помогал. Просто рассказал как надо обращаться. Поэтому было тяжело. И сейчас тяжело. И я никого не знаю тут. Вообще. А еще тут волки и наверное не только волки. Вроде медведи тоже есть.
Тараторила Эддисон и мяла в руках снятую футболку. У нее всегда было так - либо молчит, либо ее потом прорывает словесный понос, лишь бы не слышать других звуков.
А в это время мир наполнялся звуками
- А ты? Твоя семья тоже здесь? То есть, ты всех тут знаешь уже?

Крадучись по лесу Ли приблизилась к поляне, на которой находился лис со своей спутницей. Осторожно выглянув сквозь деревья, увидела, что он раздевается, готовясь к превращению.
От нетерпения барс переступила с лапы на лапу и под ней хрустнула ветка. Лис насторожился и принялся оглядываться.
Боясь, что он уйдет,Ли появилась на поляне. Медленно приблизилась к парню и начала ластиться к нему, то рыча, то мурлыкая, подталкивая его к обращению, чтобы потом познакомиться, так как в человеческой ипостаси он ее рычания не поймет. И краем глаза наблюдала за его спутницей. Увидев, что девушка стесняется и не решается снять одежду, одним прыжком оказалась около нее и стала тереться об молодую лисицу и мурлыкать.
_________________

Заинтересованный взгляд волчицы словно перышком прошелся по телу Адама. Оглядывая. Оценивая. И одобряя увиденное.

Адам улыбнулся произведенному им эффекту и вдохнул поглубже аромат, исходящий от незнакомки. Наслаждаясь и запоминая.

Но спустя мгновение все переменилось.


Адам не мог понять, что так удивило, напугало и разозлило волчицу. Обратившиеся волки покинули поляну еще минут пятнадцать назад, желая почувствовать под лапами мягкость травы, свист ветра в ушах и единение со стаей. Местоположение других оборотней Адам не чувствовал так чутко, как сородичей, но мог с уверенностью сказать, что вокруг них, на пару метров точно, никого не было. Потому Адаму пришлось признать, что, кроме него, напугать незнакомку было просто некому.

Пробираться по лесу в самом деле было не легко и совсем не быстро. Под ноги постоянно попадались то какие-то коряги, которые путались в ногах, мешая идти, то непонятно откуда взявшиеся ямы. Что за удовольствие в подобных прогулках находят любители охоты, Марк не мог понять. Хью двигался вперёд, а Марк, не успев подхватить в очередной раз споткнувшуюся Уму, опустился рядом с ней на колени, обеспокоенно проверяя, не сломала ли девушка себе чего-нибудь, но к счастью, всё у неё было цело, и тревожили её вовсе не возможные переломы.


- Глупая ты моя, - Марк поднял девушку и усадил к себе на колени, - да подумаешь, немного заблудились и отстали, зато сейчас мы одни. Больше никогда не будем брать по дороге попутчиков. - Он отвёл от шеи Умы растрепавшиеся локоны и прикоснулся губами к нежной коже, вдохнул нежный цветочный запах, прошептал, - Я весь день хотел сделать это. - Он провёл губами по шее вверх, остановившись у маленького ушка. - И это, - Его руки, теснее прижали девушку к себе, проникая под куртку, касаясь требовательной лаской соблазнительного тела. - И это, - наконец он накрыл ртом её губы, сминая их в поцелуе, наслаждаясь вкусом и близостью.

- Сейчас доберёмся до городка, снимем номер в мотеле. А к машине вернёмся утром. - Выдохнул он, с трудом отрываясь от губ Умы, и отгоняя от себя идею продолжить прямо здесь. Всё-таки дикий лес и холодная земля - это не самое подходящее для романтики место, даже несмотря на роскошную луну, что как раз выплыла из облаков прямо над ними.


Рычание и вой раздались неподалёку и Марк встревоженно поднял голову. Где-то под кожей родился первобытный страх человека перед зверем. Проклятие, этого им ещё не хватало. А у них, как назло, на троих всего один шокер. Вот что ему стоило сунуть в ровер хотя бы старое отцовское ружье. Но даже ведь в голову не пришло, что может пригодиться... ведь очаровательно неправильная девушка - единственная, на кого он собирался охотиться в эти дни. Надо скорее выбираться к людям, туда, где можно будет укрыться от зверей за крепкими стенами домов. Вон туда, где за деревьями горит огонь и слышатся человеческие голоса, это уже совсем близко.

Марк поднялся на ноги и поднял Уму, обнял за плечи и не выпуская, как можно быстрее, повёл в сторону пылающего огня.

- Ну вот, - он улыбнулся и отшвырнул из-под ног очередную корягу, - почти пришли. Скоро получим горячий душ, мягкую постель, и может быть в этой глуши даже найдётся что-нибудь вку...

Деревья расступились, и Марк остановился, как вкопанный, за кустами, не веря своим глазам. Вокруг костра собрались не люди, а звери... разные звери. Или люди? Нет... этого не может быть! Тело одного из мужчин, что корчился у огня, трансформировалось в чудовищные формы, потом ещё одного. Марк лихорадочно огляделся по сторонам в поисках софитов, камеры и прочего реквизита, до смерти желая убедиться, что они случайно набрели на съёмочную площадку, и здесь просто идут натурные съемки. Но видя, как на его глазах обрастает шерстью только что бывшее человеческим тело, он уже понимал, что произошло что-то ужасное, чему нет объяснения. Вот ещё один волк встал около огня.

Сдавленный крик раздался рядом с ним. Это Ума тоже увидела всё происходящее. Марк поспешно закрыл ей рот ладонью, но было поздно. Головы зверей медленно стали поворачиваться в их сторону.

- Бежим, - только и смог выдавить Марк, отступая глубже в кусты, и увлекая за собой Уму, словно парализованную увиденным зрелищем. - Бежим, милая, скорее!

Со всей возможной скоростью они кинулись обратно бежать по только что пройдённой тропе, подгоняемые смертельным ужасом.

Сделав полукруг между деревьев и кустов, почувствовала, как мышцы волчицы приходят в нужный тонус, растягиваясь в прыжках и сокращаясь при приземлении. И вот снова между листвы и кустов показалось пламя костра, я снова оказалась на поляне, но теперь не девушкой, а волчицей. В голове стоял гул голосов. Все животные теперь переговаривались ментально, и для того чтобы голову не разорвало, приходилось как-то регулировать громкость.
Остановилась возле костра.Тот самый волк был ещё в человеческом облике, и по прежнему стоял возле костра.
Глупец!
В человеческой ипостаси ему не справиться со мной.
Адреналин бурлил в крови, подгоняемый животными инстинктами.
Убить. Разорвать на куски. Точно так же, как они уничтожили мою семью.
Глухо рыча, я наступала на незнакомого человека, который странным образом влиял на меня. Приокрыла пасть и облизнула морду, после чего снова зарычала.
Черт! Почему он не обращается? Скорее всего не признал во мне одну из Лугару. Низкий тип!
_________________

Она учуяла их. Людей. Она бежит на запах, лавируя средь кустарников, наклоняя морду под ветвями деревьев.
Вот они бегут. Чувствует их страх, когда волчицы ведёт носом. Неслышно она обгоняет их. Страх поражает их естество и волчица выпрыгивает вперёд перед людьми, наклоняя голову и скаля зубы. Она рычит. Ей нравится ощущать их испуг.
Я хочу отпустить их, дать возможность убежать, но волчица бунтует. Ей нравится ощущать власть, нагонять страх. Я стараюсь возобладать над разумом зверя, делаю шаги назад.
Но волчица наклоняет морду ниже, угрожающе рыча.

Орш смотрел на них свысока. На всех. Кошек, недособак и всех остальных. Без злорадства, а чётко понимая, что одним ударом лапы, без труда, сломает хребет любому. Именно с этой мыслью и полуулыбкой он наблюдал за перебранкой волка и кугуара. Наконец, они разошлись, так и не попортив друг другу шерсть, и Орш потерял интерес к происходящему у костра. На обращение интересно посмотреть раз, два, а потом зрелище приедается, как и любое другое. Тем более, новички не обладали грацией и испытывали сильнейшую боль.
Орш повёл носом и насторожился. Лишь однажды на подобном съезде он встретился с другим медведем. Но та, чей запах он почувствовал сейчас, медведица. Он переводил взгляд с одного на другого: кого-то узнавая, а кого-то видя впервые, пока, наконец, не увидел ту, чей запах привлёк его внимание. Миловидная.

Он отвернулся ото всех и вернулся к своему мотоциклу. Вещи образовали стопку - он убрал их с глаз и, выпрямившись, потянулся. Мышцы налились, вздулись и начали перекручиваться. Резкая боль пронзила позвоночник и от него, ломая кости, понеслась по всему телу. Он ждал эту боль - она ему почти нравилась. Или же нравилось ни с чем не сравнимое ощущение свободы.
_________________

известный на весь мир крик, представляющий собой смех гиен, который создаёт впечатление, будто животное крайне неприятно смеётся.
В действительности эти звуки являют собой смесь воя, крика, рыка и подобие хохота.(С-National Geographic)

У Вагнера плохо с социальными связями. Может все дело в очаровательной улыбке?
А может, потому что на всю башку больной? На всю башку пришибленный...
Из машины выходит не сразу. Ждет чего-то. Принюхивается.
Лес, костры... Возбуждение и кровь. И где-то там чуть в глубине размазанным пятном нечто сладкое. Нечто вкусное.
Дергаются мышцы на лице. Вагнер рукой проводит будто проверяя... Я еще здесь?
Тело уже почти не слушается. И ему не нужно смотреть на небо. Он костями чувствует, что давно пора.
Держится. А все, потому что нужно дождаться, когда терпеть уже будет не возможно. Так приятней. Так слаще.
Когда в глотке рык такой, что сдирает нутро.
Когда кости ломаются. А он смеется под треск рвущейся кожи и ломающихся костей. Смеется. И не важно что это вой.
И не важно, что это от боли. Это смех такой. Пускай думают, что смех.
Вагнер выбирается из машины. Осматривает местность. Проводит языком по опухшим деснам. И щелкает языком. Ищет.
Он, бл*ть уверен, что было. Точно было.
Это...
Нотка напряженной подминающей под себя панической атаки.
ТиДжей прыгает рядом. Разминается будто перед спаррингом. Бесит.
Слишком много запахов. Разом ударят в нос. И как бы не хотел посмаковать тот самый запах не может снова его поймать.
И это сводит сума. Он найдет.
Цокает языком. Челюсть сводит в напряжении.
Рычит на ТиДжея. Хотя хочется рыкнуть на всю округу. Чтобы замерло. Он бы принюхался.
Проводит пальцем по клыку пуская кровь. А в позвоночнике уже щелкают кости.
Из глотки вырывается вой. Тот самый, что не давал спать и жить несколько ночей подряд.
Громкий. Высокий. Дрожащий.
У Вагнера плохо с социальными связями. Здоровается как умеет...

Я чуть не упал, прыгая на одной ноге по лесному настилу – в мою сторону, грациозно покачиваясь, шел снежный барс.
- Не ешь меня. Я жилистый. Не вкусный,- все, что успел пролепетать до того, как огромная кошка потерлась о мои голые ноги. Хвост оплел щиколотку, барс мурлыкал, выказывая дружелюбный настрой.

- Моя семья дома. Ведут оседлый образ жизни. Молодняк вроде меня веселится и только. Всегда интересно узнать новое. Знакомиться с людьми и верами, понимаешь?
Да, конечно, понимает. Только я трещу без остановки, как сорока на суку.
- Эй, Эддисон, а я ей нравлюсь. Кис-кис-кис,- потрепал кошку за ухом,- я буду звать тебя Барсиком. Представляешь, мой собственный Барсик,- улыбнулся во все белоснежные, запуская большие пальцы под резинку боксеров.
Осмотрев территорию, пришлось аккуратно сложить вещи в стопку, чтоб не испачкать и не потерять.
Почти готов.
Хотя… тут вообще не реально быть готовым к превращению. Твои кишки будто наматывают на винты. Руки скручивает, колени выворачивает назад, кожа лопается полосами и тут даже кричать не получается нормально, потому что горло меняется. И я сиплю, скулю. Выдыхаю.
Мир вертится. Это из-за моего сопротивления. Не могу до конца отпустить себя. Боюсь потерять человека внутри животного и не вернуться.
Но ничего. С каждым разом будет легче. Я уверен в этом.
Растягиваюсь в траве черным мехом, верчусь на спине перед барсом, игриво покачиваюсь в разные стороны.
Поглядываю на лисицу. Хочется ее поторопить.
Тявкаю.
Осталось дождаться Эддисон.
_________________

Большая желтая мама не диктует ТиДжею, что делать. Внутри у него живет тот, кто меньше человека, поэтому толстая с*ка сверху ничего не может.
Ничегошеньки.
Вот только оставаться человеком сейчас - плохая идея. Настолько плохая, что лучше подготовится сразу. Поэтому ТиДжей вылезает из машины и начинает разминку. Ему не сильно хочется, чтоб болело все тело.
- Слыш, Вагнер, чувак...- ТиДжей разворачивается и понимает, что это он зря. Нельзя трогать Вагнера, когда тот обращается. - *ля, ща будет яйцам поддувать.
Прыгает на крышу машины, будто перетекает всем телом. Там его не достанут минут десять, а больше и не надо.
Остается тольк закусить губу и впустить в себя звуки. Они сольются в один сплошной белый шум и взорвуться в теле, ошметками плоти. Останутся потеками лимфы и крови, соберуться клочками кожи. Они соберуться в один большой волосатый ком, состоящий из непрерывного движения и ярости. Больше, чем обычный средний Черноногий Хорек на добрых сантиметров двадцать, но ощутимо меньше тех зверей, что еще ему встретятся.
Звуки наполнят его.
Звуки будут лизать его уши изнутри.
И пусть он не так хорошо видит, да и нюх - самый обычный. Звуки расскажут все про всех, на расстоянии двух километров.
ТиДжей поднимается на короткие лапы и злобно верещит. Больно. Это было с*кабольно! Он не любит боль перехода как и любую боль, не наслаждается ей, и готов терпеть только в запале драки. Впрочем, и оставаться на месте он не может. Чем выше толстая старая гадина, тем сильнее его подбрасывет.
Ночь. Это все она.
ТиДжей поднимается на задние лапы, втягивает в себя запах раннего вечера и прислушивается. Из его маленькой и очень зубастой пасти вырывается клекот, нечто среднее между писком и щелчками. Задача, как всегда, проста. Не дай сожрать себя и сожри кого-нибудь сам.
Вот и посмотрим.
_________________