Авантюристка (ИЛР, 18+)

Юля, спасибо за продолжение!
И с праздником! Здоровья, любви, успехов, вдохновения!
_________________

Так грустно за Алёну. Но хотя бы у неё есть крыша над головой.
Хотелось бы, чтобы Арсений разобрался в своих чувствах и нашёл Алёну. Ведь если ребёнку суждено родиться, у него должен быть отец.

Эх, Полин,та еще штучка.Выкрутилась и глазом не моргнула.Еще и в любви призналась,а Арсений поверил и повел себя конечно не лучшим способом.Все таки поверил ей,но надеюсь,что поиски не закончились и его точно не ждет женитьба на Полин?Конечно работа в таком месте это что то.Как не старайся,а выдержать очень тяжело,тем более узнав о беременности.Страшно,что Авдотья сразу предложила аборт,но Алена молодец,сильная и при работе осталась.Как же дальше?Ведь наверняка Авдотья не захочет дальше жить с ней,может она сама пойдет к Арсению.Посмотрим,ведь еще есть Сергей,который тоже вроде ищет.Спасибо Юля!И с праздником весны тебя
_________________

Всем доброго вечера!


Наташа, спасибо. Очень приятно)

Грустно, конечно. Для того, чтобы разобраться, Арсению надо было потерять её.

Для Арсения Полин по-прежнему очаровательный и избалованный ребёнок. В его глазах она так и осталась маленькой девочкой, которую нужно опекать, и о которой нужно заботится, а девочка во всю этим пользуется. Так что повёл он себя как раз так, как от него и ожидали, зная, что воспитание не позволит ему поступить иначе.

Это ещё не самое худшее, что могло бы быть.

Авдотья просто понимает, что ждёт Алёну и сразу думает о том, как минимизировать потери.

Вотк Арсению она точно не пойдёт. Гордая.

Спасибо
___________________________________

 » Глава 17

Минул месяц с исчезновения Алёны. Запольский уже вполне серьёзно задумывался о поездке в Пятигорск, когда к нему с визитом явился Григорьев. Появлению Александра Арсений Борисович чрезвычайно обрадовался; раз пришёл, стало быть, есть вести.

– Ну и задал ты мне, братец, головоломку, – усмехнулся ротмистр, усаживаясь в удобное кресло в кабинете князя. – Весь Петербург перевернул. Нет, девицы я не нашёл, – вздохнул Григорьев, – но кое-что удалось разузнать, – поспешно добавил он, заметив радость, вспыхнувшую в глазах приятеля.

Раскрыв портфель, Александр Сергеевич извлёк из его недр какие-то бумаги и принялся раскладывать их на столе. Арсений, не сдержав любопытства, склонился над документами. Среди них обнаружилась паспортная книжка на имя Коршуновой Елены Яковлевны, протокол задержания и допроса некого господина Милявского.

– Что это? – взял он в руки паспорт.

– Изволь, я по порядку объясню, – вздохнул Григорьев. – Барышню твою полиция разыскивает, как сообщницу известного вора, некоего Милявского Григория Иннокентьевича. Не только её одну, – заметив, как нахмурился князь, поспешно добавил Александр Сергеевич. – Есть ещё некая Ольга Милявская, коей удалось скрыться.

– Эту историю я уже слышал, – раздражённо отозвался Запольский.

– Мой тебе совет, mon ami, забудь о ней, – огорчённо вздохнул Григорьев. – Есть свидетели, что утверждают, будто mademoiselle Коршунова промышляла сбытом краденных драгоценностей. Рано или поздно её найдут, и тогда твоё имя так в грязи вываляют, вовек не омоешься.

– Элен не виновна, – упрямо возразил Арсений. – Её обманом вынудили пойти на преступление.

– Это ещё доказать придётся, – покачал головой ротмистр, – но как знаешь, дело твоё, отговаривать не стану. Вот ещё, чуть не забыл, – спохватился Григорьев. – В одном из участков мне удалось найти заявление некой Коршуновой Елены Ивановны о краже у неё вещей и документов из гостиницы Большая Северная. Отчество не совпадает, но, возможно, урядник ошибся, когда протокол составлял, и эта Коршунова и есть твоя мамзель. Елену Яковлевну подозревают потому, как её документы были найдены в квартире, что арендовал господин Милявский, но коли имеется заявление о краже вещей и бумаг, то показания сего господина можно будет опровергнуть.

– Так и есть, – облегчённо выдохнул Запольский.

– Сохрани бумаги, могут пригодиться. Протокол допроса Милявского я должен вернуть на место, а вот паспорт mademoiselle Коршуновой пускай останется у тебя. Надеюсь, о её участии в этом деле вспоминать не станут.

– У тебя не будет неприятностей по службе? – обеспокоенно поинтересовался Запольский, убирая паспорт mademoiselle Коршуновой в ящик стола.

– Не тревожься обо мне, – мелькнула скупая улыбка на губах Григорьева. – Не в первой, выкручусь. Ну, и самую плохую новость я припас напоследок, – тяжело вздохнул ротмистр. – Вчера на Петроградской стороне было найдено тело барышни, по описанию весьма подходит. Надо бы съездить, посмотреть.
У Запольского подкосились ноги, и он тяжело привалился к столу, ослабив ворот душившего его мундира.

– Я готов, – выдавил Арсений.

Григорьев привёз его в морг, что находился при госпитале на Выборгской стороне. Перекрестившись, Арсений переступил порог мертвецкой. Александр Сергеевич о чём-то тихо переговорил с санитаром и тот провёл их в небольшое полутёмное помещение. Угрюмый и неразговорчивый представитель медицины зажёг керосиновую лампу и, откинув простыню, укрывавшую тело, осветил посиневшее лицо покойницы.

– Это не она, – попятился от стола Запольский.

– Ну и слава Богу, – махнул санитару рукой Григорьев. – Идём отсюда, – потянул он за собой Арсения, впавшего в ступор.

– Ума не приложу, где мне её искать? – вздохнул Запольский, садясь за руль автомобиля. – В Пятигорск съездить? – вопросительно взглянул он на ротмистра.

– Нет нужды, – отозвался Александр Сергеевич, взявшись за рычаг стартера, чтобы завести автомобиль. – Я посылал запрос в Пятигорск. Твоя Алёна в родном городе не объявлялась, да и не уехать ей из города без документов. В Петербурге твоя барышня, да только схоронилась больно надёжно. Но ты не отчаивайся, будем искать, – попытался подбодрить Арсения Григорьев и дёрнул рычаг стартера.

Мотор заурчал, и Александр Сергеевич поспешил забраться в автомобиль. Высадив Григорьева у его дома, Запольский отправился на Большую Морскую.

Семья Белозерских в полном составе, за исключением Сержа, собиралась покидать столицу, и Арсений обещал заехать, дабы проститься.

Надежды, что возлагала на столичный сезон Анна Кирилловна, не оправдались. Mademoiselle Белозерская приобрела немало поклонников и получила не одно предложение руки и сердца, но отказала всем претендентам без объяснения причин. В свой последний вечер в столице Аннет была тиха и задумчива. Её взгляд то и дело останавливался на князе Запольском, но подойти и завести беседу девушка не осмелилась. Сергей, наблюдая за сестрой и понимая, что заставило её отказать всем, кто сватался к ней, под завершение вечера пригласил Запольского летом посетить усадьбу в Самбурово. Арсений Борисович не ответил отказом, но и согласия выразить не спешил, пообещав подумать над предложением приятеля.

Отдав долг вежливости, Запольский откланялся.

***

Дома его ждал скучный вечер, но ни ехать в клуб, ни нанести визит, дабы развеять тоску, желания не возникло. Арсений заперся в кабинете с графином бренди, предпочитая одиночество весёлой компании, что была бы ему в тягость, учитывая настроение мрачной меланхолии, в котором он пребывал весь последний месяц. Иногда он заходил в покои, где раньше жила Алёна, и, вытянувшись во весь рост, подолгу лежал на кровати, думая о той, что всецело завладела его сердцем. Он никогда не думал, что это самое сердце может так сильно болеть, а может так болела душа, он не знал, но тяжесть в груди казалась невыносимой, а от безысходности и отчаяния хотелось выть в голос.

В первое время он почти каждый вечер объезжал улицы Петербурга, вглядываясь в лица женщин, что попадались ему на пути, но, поняв всю тщетность подобных поисков, оставил сие занятие, положившись на волю судьбы и обещание Григорьева разыскать беглянку. Однако ни его самостоятельные поиски, ни усилия Александра так и не увенчались успехом. Даже на след не удалось напасть. Алёна, словно в воду канула, затерявшись в огромном городе, будто песчинка в пустыне.

Слова ротмистра о том, что девушка не покидала Петербург, вселили некоторую надежду, но, тем не менее, какие бы доводы не приводил Запольский себе в утешение, собственное бессилие и неудачи в поисках приводили его в глухую ярость, которую могли заглушить на время лишь неумеренные возлияния, что, конечно же, не самым лучшим образом сказывались на службе. Всё чаще Запольскому доводилось слышать замечания от старших по званию, указующие на его промахи и небрежность в исполнении своих обязанностей. Потому не было ничего удивительного в том, что однажды солнечным майским утром Арсений Борисович, едва появившись в расположении полка, получил приказ от командира явиться к нему незамедлительно для беседы.

Состоявшийся разговор не стал для него неприятной неожиданностью. Выволочку от командира полка он заслужил, а потому оправдываться не стал. Удивило его другое. Выпустив пар, Николай Николаевич предложил Арсению взять отпуск, поскольку совершенно справедливо предположил, что у штабс-капитана Запольского, возможно, возникли некоторые жизненные неурядицы, столь плачевным образом повилявшие на его служебное рвение.

– Я же вижу, что вы несколько не в себе в последнее время, – ворчливо заметил Игнатьев. – Не знаю, что стало тому причиной, да и знать не желаю, но разберитесь уже, наконец, со всем, что мешает вам служить, либо подавайте в отставку, коли не испытываете желания и далее нести службу, – закончил свою речь полковник, сурово взирая на провинившегося штабс-капитана.

– Приложу к тому все усилия, ваше высокоблагородие, – щёлкнул каблуками Запольский, склонившись в полупоклоне.

– Ступайте, Арсений Борисович. Надеюсь, увидеть вас в более подобающем виде к концу августа, – махнул рукой Игнатьев. – Ума не приложу, как можно было столь распуститься... ежели не знал бы вашего батюшку покойного, царствие ему небесное, – перекрестился полковник, – выгнал бы взашей.

– Благодарю за оказанное доверие, – обернулся на пороге Арсений.

– Не меня благодарите. Замолвили за вас словечко, – вздохнул Николай Николаевич. – Да ступайте же, пока не передумал.

***

Запольский вернулся домой в прескверном расположении духа. Нет, ему совершенно не нужен был этот отпуск, поскольку именно служба ещё удерживала его от того, чтобы не сорваться и не пуститься во все тяжкие. В последний раз в подобном состоянии он пребывал после смерти матери. После похорон Арсений Борисович оставил Полин в имении, а сам подался в Первопрестольную, ибо не мог находится в усадьбе, где провела свои последние дни княгиня Запольская. В Москве он много пил в компании весьма подозрительных личностей. В пьяном угаре прошёл месяц, за ним другой, и неизвестно сколько бы сие продолжалось, коли бы баронесса фон-Майер не положила конец этой вакханалии. С появлением Амалии, из московского особняка Запольских были изгнаны любители лёгкой поживы, успевшие втереться в доверие к молодому человеку, пребывающему в состоянии некоторого помрачения рассудка.

Несмотря на недовольство Арсения, баронесса изъяла все запасы бренди и запретила прислуге под страхом увольнения проносить в покои князя алкоголь. Амалия вырвала его из трясины, в которую он успел погрузиться почти с головой. Она нянчилась с ним, как с малым дитём, когда он приходил в себя после жуткого запоя, длившегося столь долго.

Отчего так тяжело пережить потерю? Отчего невозможно смириться с тем, что вновь потерял самого дорого и близкого человека? Вновь он находился на грани, только на сей раз некому будет остановить его в шаге от пропасти. Захватив со стола в кабинете графин с бренди, Арсений прошёл в музыкальный салон. Грохнув штофом по роялю, князь откинул крышку, длинные пальцы легко скользнули по клавишам. Отхлебнув бренди прямо из горлышка, Арсений склонился над бело-чёрными клавишами, и комнату наполнили чарующие звуки Лунной сонаты. Когда-то он довольно часто садился за инструмент по просьбе матери и даже находил в том немалое удовольствие, но ныне музыка не принесла успокоения, напротив, растравила старые и новые душевные раны.

– Браво, – раздалось в тишине, когда он окончил играть.

Запольский обернулся к застывшей на пороге комнаты Полин.

– Ты? – вырвалось у него.

– Прости, что без приглашения, – подошла к нему девушка, шурша шёлком модного платья. Выразительно скривив губы при виде графина с бренди, Полин отодвинула его как можно дальше. – Ты намерен и далее продолжать в том же духе? – осведомилась она, взирая на него сверху-вниз.

– Тебя это не касается, – огрызнулся Арсений.

– Ошибаешься, mon cher, – провела она ладонью по щеке, заросшей колючей щетиной. – Я не могу оставаться в стороне тогда, как ты сознательно губишь себя и свою карьеру.

– Полин, – Арсений перехватил тонкое запястье и убрал её ладонь от своего лица, – уходи, прошу тебя. Оставь меня.

– Сеня, едем в Запольское, – придвинулась к нему Полин. – Вспомни, как там хорошо в эту пору. Утром выйдешь на крылечко, небо синее – синее, птахи щебечут, солнышко в росе блестит, а черёмухой, как пахнет, голова кружится, – мечтательно улыбнулась девушка.

Арсений задумался, не замечая, что тонкие пальцы кузины скользнули в его растрёпанные кудри.

– Прошу тебя, хороший мой, уедем, – шептала она, склоняясь к нему, заглядывая в глаза.

Запольский прикрыл веки. Он словно воочию вновь увидел: отчий дом; усадьбу, где прошли его детство и юность; широкую липовую аллею; мраморный портик на берегу искрящегося на солнце пруда. Ему даже показалось, что он ощущает ласковое дуновение лёгкого тёплого ветра на своём лице.

– Bien (Хорошо), – согласился он. – Завтра в восемь буду ждать тебя у парадного на Фонтанке.

В душе Полин ликовала, но внешне оставалась сдержана и холодна, позволив себе лишь мимолётную улыбку, предвкушая путешествие в компании кузена.

***

Три года минуло с тех пор, как князь Запольский посещал подмосковное имение, но в усадьбе почти ничего не изменилось. Всё было так, как сулила ему Полин, уговаривая оставить на время столицу и окунуться в тихую деревенскую жизнь. Кипенно-белым кружевом цвела черёмуха, распространяя в округе дурманящий аромат, на клумбах перед особняком расцвели лиловые ирисы и бледно-жёлтые нарциссы. Тишиной и покоем дышало всё вокруг.

Сойдя с подножки, Запольский огляделся, вдохнул полной грудью и подал руку Полин.

– Хорошо здесь, – тихо обронил он, помогая кузине выйти из коляски.

Полин промолчала, лишь лукаво блеснула глазами.

– Барин, родненький, приехали, – заторопился навстречу господам старый дворецкий. – Уж мы вас ждали. Комнаты ваши ещё со вчерашнего готовы.

– А, Фрол Ильич, – улыбнулся Запольский, – давненько не виделись.

– Я баньку велел стопить, – засуетился вокруг багажа преданный слуга.

– Баньку – это хорошо, – мечтательно вздохнул Запольский. – После обеда с удовольствием, а нынче, пожалуй, пройдусь, – молвил князь, оглядывая утопавший в нежной весенней зелени парк.

Полин догнала кузена и, взяв его под руку, зашагала рядом.

– Надеюсь, ты не против моего общества? – тихо осведомилась она, с трудом поспевая за ним. Запольский сбавил шаг, подстраиваясь под неспешную походку кузины. – Господи, я уже и забыла, как здесь хорошо, – вздохнула Полин.

Более всего Запольскому хотелось остаться в одиночестве, но, не желая обидеть Полин, он промолчал. Выпустив локоть кузена, девушка забежала вперёд, сорвала с головы шляпку и закружилась на месте, подставляя лицо тёплому весеннему солнышку.

– Ну, скажи же, что я хорошо придумала: поехать в Запольское? – рассмеялась она, подбегая к нему и хватая за руку.

– Хорошо, – улыбнулся Арсений её веселью.

– А мне хорошо от того, что ты рядом, – выпустила его ладонь Полин и, смутившись своих слов, зашагала по тропинке, ведущей к мраморной беседке на берегу пруда.

Арсений проводил её хмурым взглядом и отвернулся. Полин, не оглядываясь, продолжила спускаться к берегу пруда. Земля под её ногами была чуть влажная и скользкая от прошедшего ночью дождя. Оступившись, девушка поскользнулась и, коротко вскрикнув, оказалась на земле.

Запольский, тихо выругавшись сквозь зубы, поспешил ей на помощь.

– Ушиблась? – участливо поинтересовался он, подавая ей руку, чтобы она могла на неё опереться.

– Более испугалась, – попыталась улыбнуться Полин, но встав на ноги, тотчас ухватилась за плечо кузена. – Мне кажется, я ногу подвернула, – расстроенно сообщила она, попыталась сделать шаг и, тихонечко вздохнув, посмотрела на Арсения виновато-испуганным взглядом.

Ни слова не говоря, Запольский поднял девушку на руки и зашагал со своей ношей к дому. Завидев князя с барышней на руках, лакей поспешил растворить высокие двустворчатые двери, ведущие с террасы прямо в гостиную, минуя вестибюль.

– Ох, батюшки-светы, да что же это, Арсений Борисович! – заспешил к господам Фрол Ильич. – Полина Бернардовна, никак упали?

– Пустяки, дядя Фрол, – отмахнулась от слуги Полин.

– Пустяки, не пустяки, пускай о том врач судит, – нахмурился Запольский. – Фрол Ильич, распорядись, чтобы за лекарем послали.

Дворецкий поспешил исполнить поручение князя, оставив молодых людей наедине.

– Очень больно? – присел в соседнее кресло Арсений.

– Немного, – отозвалась девушка, разглядывая испорченное платье.

«Жаль, конечно, порванного кружева, да и грязь, вероятно, удалить с подола не удастся, но это того стоило», – улыбнулась своим мыслям Полин.

В ожидании врача для кузины Арсений нервно прохаживался вдоль террасы, изредка заглядывая в гостиную, где расположилась Полин. Наконец, на подъездной аллее показалась лёгкая двуколка Запольских, посланная Фролом Ильичом за местным доктором в Дубну. Князь сам поспешил встретить прибывшего эскулапа и сопроводить его в гостиную к кузине. Осмотрев изящную лодыжку Полин, доктор наложил тугую повязку.

– Ничего серьёзного, – улыбнулся князю молодой человек, поднимаясь на ноги. – Небольшое растяжение связок. Пройдёт дня три, и забудете о том, – взглянул он на свою пациентку и стушевался под откровенно оценивающим взглядом.

Полин ожидала, что доктором окажется человек пожилой, и была приятно удивлена тем, что ошиблась в своих предположениях. Осматривавший её врач был довольно молод и обладал весьма незаурядной наружностью.

– Простите, не расслышала вашего имени, – приветливо улыбнулась она.

– Аполлинарий Викентьевич, – смутился молодой человек, назвав себя.

– Бог мой, какое невероятное совпадение, – кокетливо заметила Полин.

– Полина Бернардовна хотела сказать, что ваши имена очень созвучны, – со скучающим видом произнёс Запольский, коему уже порядком надоело наблюдать за тем, как его кузина флиртует с доктором, пытаясь очаровать бедолагу и, судя по яркому румянцу, полыхающему на щеках эскулапа, отнюдь не безуспешно.

– Аполлинарий Викентьевич, вы ведь приедете завтра? – поинтересовалась Полин.

– Непременно, – пробормотал доктор, избегая смотреть на хозяина усадьбы.

– Приезжайте, – миролюбиво заметил Запольский. – Мне будет спокойней, коли моя очаровательная кузина будет под вашим медицинским надзором.
Услышав, что прелестная барышня, столь ласково смотревшая на него, приходится князю родственницей, доктор несколько воспрял духом и, прощаясь с господами, даже осмелился приложиться губами к изящной ручке mademoiselle Полин.

Проводив взглядом уже почти влюблённого в неё Аполлинария Викентьевича, Полина поднялась с кресла и, прихрамывая, побрела к двери. Подавив тяжёлый вздох, князь догнал девушку у дверей и, как давеча, подхватил на руки и понёс к лестнице, ведущей в покои второго этажа.

– Мне стоило ногу сломать, чтобы ты меня на руках носил, – прошептала Полин, положив золотистую головку на плечо князя.

– Глупости, – фыркнул Арсений, осторожно поставив кузину на пол и распахнув двери её апартаментов.

Хорошенькая шустрая горничная оторвалась на мгновение от своего занятия, сделала книксен и продолжила разбирать вещи барышни. Полин не осмелилась продолжить разговор в присутствии прислуги, а Запольский, воспользовавшись моментом, поспешил её покинуть.

Арсений спустился вниз, попросил дворецкого отнести обед кузине, а сам, весело насвистывая, удалился в сторону конюшни. Вот теперь-то он точно был предоставлен самому себе. Может быть, это и к лучшему, что Полин на время была лишена возможности преследовать его. Запольскому с лихвой хватило её общества по дороге из Петербурга в усадьбу. Впрочем, он почти тотчас устыдился своих мыслей, ибо грешно было радоваться чужому несчастью.

Запольский сам оседлал тонконогого золотисто-гнедого ахалтекинца по кличке Казбек и вывел его из стойла. Было заметно, что жеребец соскучился по хозяину. Казбек фыркал, тыкался мордой в плечо Арсения и подталкивал его в сторону подъездной аллеи. Князь легко вскочил в седло и послал жеребца с места в галоп. Пускай в Петербурге его страстью стали новомодные автомобили, но здесь в усадьбе он предпочитал быстрого четвероногого друга. Заслышав дробный стук копыт под окнами, Полина выглянула на двор и сердито поджала губы, провожая Запольского взглядом. Стало быть, обедать ей придётся в одиночестве и в своих покоях.

Почти до вечера, словно сорвавшись с цепи, Арсений носился верхом по окрестностям. Встречный ветер бил в лицо, дух захватывало от быстрой скачки, от ощущения силы и мощи животного под седлом. Почувствовав, что Казбек устал, Запольский повернул в сторону усадьбы. Дорогою домой он встретил соседа по имению контр-адмирала в отставке Савелия Андреевича Парфёнова. У бывшего контр-адмирала была одна отличительная черта. Куда бы Парфёнов не направлялся, он всюду появлялся исключительно в своём чёрном мундире военно-морского офицера.

Поравнявшись с пролёткой контр-адмирала, Арсений Борисович вежливо раскланялся с соседом и продолжил путь. Вид человека в мундире морского офицера напомнил ему о зимней поездке в Кронштадт к Воронину. Мысль, что пришла ему в голову, была сродни вспышке молнии. Как же он раньше не вспомнил о нём?! Вот человек, к которому, вне всякого сомнения, Алёна могла бы обратиться за помощью! Бог мой, и как он не додумался до этого?! «Хоть в Петербург выезжай поутру!» – покачал головой Арсений, сетуя на свою недогадливость. Однако бросить Полин в имении и вернуться в столицу не позволяла совесть. Ещё неизвестно, сколько времени понадобится кузине, чтобы оправиться после нелепого падения на берегу пруда, а стало быть, с возвращением придётся обождать. Всё, что он может, это поутру отправиться в Дубну и телеграфировать Григорьеву, чтобы сообщить о своих догадках.

___________________________________

Как бы хотелось, что Арсений нашёл Алёну. Видно, что чувства у него к ней серьёзные. Надеюсь, Полина окрутит доктора и отстанет от князя.

Мне кажется,что Арсений совсем сник и запутался.Ищет,а найти не может и в отпуск отправили,но сам виноват.Только вот Полин никак не хочет от него отстать,но надеюсь поездка в Запольское принесет свои плоды и Полин закрутит роман с доктором,тем самым оставив Арсения,хотя мало вероятно,ведь не ее круга.Арсений немного развеялся и появились мысли,поэтому его поездка обратно будет раньше,чем того хотелось.Полин расстроится,ведь планы были.Вот только Алеша ему навряд ли поможет.Спасибо Юля!
_________________

Всем доброго вечера, дорогие мои!
Извиняюсь, что опять пропала. Тяжела жизнь закупщика

Да, что ей какой-то доктор, когда появился шанс примерить тиару княгини Запольской.

Бестолковые метания + чувство вины.

Доктор - это от скуки, да ещё попытка заставить ревновать.
___________________________________

 » Глава 18

После поездки в Дубну минула неделя. В ожидании вестей от Григорьева Арсений Борисович каждое утро просматривал почту из столицы, уединившись в кабинете, некогда принадлежавшем его покойному родителю. Поскольку Запольский редко бывал в усадьбе, то в апартаментах князя Бориса всё сохранилось в том же виде, что и при его жизни, напоминая о вкусах и пристрастиях покойного.

На огромном письменном столе расположились массивный письменный прибор, настольная лампа под выгоревшим зелёным абажуром, тяжёлая серебряная пепельница и неоконченная рукопись князя Бориса о его наблюдениях и выводах, сделанных за время службы в рядах императорской гвардии. Арсений не желал ничего менять в интерьере комнат, словно надеялся сберечь воспоминания о дорогих и близких людях, что некогда жили среди предметов обстановки старого дома.

Отодвинув полупрозрачную занавеску, Запольский отворил оконную раму. Вместе с утренней прохладой в комнату ворвался птичий щебет, тихий шум зелёных крон в усадебном парке, затрепетала на ветру лёгкая кисея.

Вернувшись в кресло у стола, Арсений придвинул бронзовый поднос, на который Фрол Ильич складывал поступавшую на имя молодого барина корреспонденцию. Перебрав стопку писем, Запольский заметно оживился, обнаружив ответ Григорьева.

Сломав печать, князь углубился в чтение весьма пространного послания Александра Сергеевича, более напоминавшее отчёт о проделанной им работе.
Григорьев писал, что, получив телеграмму от Арсения, без промедления отправился в Кронштадт. Ему не составило труда разыскать Воронина, но на этом все хорошие новости заканчивались. По словам Алексея Архиповича, последний раз mademoiselle Коршунову ему довелось видеть в обществе князя Запольского и о её дальнейшей судьбе он ничего не знал. Александр Сергеевич склонялся к тому, чтобы поверить словам Воронина, поскольку молодого человека известие об исчезновении Елены Яковлевны весьма взволновало, и он даже осмелился обратиться к Григорьеву с просьбой сообщить о результатах поисков.

Окончив чтение, Арсений не сдержал разочарованного вздоха. Послышался стук копыт и шорох гравия под колёсами экипажа. Бросив мимолётный взгляд в окно, Запольский усмехнулся. Аполлинарий Викентьевич, как всегда, невероятно пунктуален. Каждое утро молодой врач из Дубны являлся в усадьбу, дабы нанести визит своей пациентке.

Полин давно оправилась от недуга, но отказаться от услуг доктора не спешила. Впрочем, её кузена сие нисколько не заботило. Нравится ей общество лекаря, пускай забавляется, лишь бы его, Арсения, не донимала своим вниманием и заботой.

Аполлинарий Викентьевич остался к завтраку, Арсений сам пригласил его разделить трапезу с ним и Полин. Расположившись за столом, накрытым на террасе, хозяева и гость вели неспешную беседу.

– Ваше сиятельство, вы надолго в наши края? – смущённо поинтересовался Радков, скользнув быстрым взглядом по бесстрастному лицу Полин.
Арсений не сдержал ироничной усмешки. Что ж, интерес доктора ему был вполне понятен, Аполлинарий Викентьевич желал знать, сколько ещё времени он сможет наслаждаться обществом несравненной mademoiselle де Бриенн.

– Видимо, до конца лета, – равнодушно ответил Запольский.

По приезду Арсений не собирался надолго задерживаться в имении, но весть о том, что молодой Запольский вернулся в родовое гнездо, быстро облетела окрестности. Соседи, друзья его родителей, да просто знакомые, спешили удовлетворить своё любопытство и нанести визиты. Князь не прочь был возобновить старые знакомства и связи. Его и Полин засыпали приглашениями на званые обеды и вечера, отказываться было неловко, элементарные правила хорошего тона требовали от хозяев ответных действий, то бишь приглашений.

– Прекрасная новость! – озарилось радостью лицо Аполлинария Викентьевича.

Полин спрятала усмешку за чайной чашкой и опустила ресницы. Очаровать провинциального эскулапа труда не составило, к тому же хоть какое-то развлечение в деревенской глуши.

– Арсений Борисович, – оторвалась девушка от созерцания узора камчатой скатерти, – не желаете пройтись нынче?

– Может быть, Аполлинарий Викентьевич вам компанию составит, – вздохнул Арсений. – Мне надобно на письма ответить, – тотчас придумал он отговорку.

– С радостью совершу promenade в вашем обществе, – тотчас согласился Радков, не сводя влюблённого взгляда с Полин.

После завтрака Запольский вернулся в дом, а mademoiselle де Бриенн и Аполлинарий Викентьевич отправились гулять по парку. Опираясь на руку Радкова, Полин посетовала на мигрень и бессонницу, не дававшую ей житья в последнее время.

– Вероятно, я слишком сильно ударилась головой, когда упала, – вздохнула девушка. – Эта головная боль положительно сводит меня с ума, особенно вечерами тяжко. Никак не могу уснуть.

Аполлинарий Викентьевич тотчас принялся расспрашивать её о других симптомах, чтобы более точно установить диагноз.

– У вас не случается головокружений или потемнения в глазах? – участливо интересовался он, заботливо поддерживая свою спутницу под локоток.

– Вот-вот, вы совершенно правы, – встрепенулась Полин. – И головокружения, и в глазах бывает, так потемнеет, что я почти ничего не вижу.

– Видимо, сотрясение.

– Ах, Аполлинарий Викентьевич, так порекомендуйте же мне какое-нибудь средство, – глядя на него умоляющим взглядом попросила Полин.

– Лучшее средство – это отдых, свежий воздух и сон, сударыня, – улыбнулся Радков. – Уверен, что вскорости всё пройдёт.

– Вы говорите про сон, но как раз его я и лишена, – удручённо отозвалась девушка. – Бывает, до рассвета бессонницей промаешься, а наутро голова тяжёлая, в глазах резь, – пожаловалась она.

Радков задумался. Полин не выглядела ни измождённой, ни уставшей. Её цветущий вид, напротив, свидетельствовал об отменном здоровье.

– Я мог бы рекомендовать вам перед сном принимать тёплую ванну и стакан горячего молока, – осторожно заметил он.

– Всё это не то, Аполлинарий Викентьевич, – капризно произнесла девушка. – Мне бы что-то более действенное.

– Разумеется, существуют и более действенные средства, – вздохнул Радков. – К примеру, настойка лауданума, но применять его я бы порекомендовал в самом крайнем случае, – серьёзно добавил он.

– Возможно, мой случай, как раз, и есть тот самый? – вкрадчиво поинтересовалась Полин.

– Для начала я бы на вашем месте всё-таки попробовал ванны и прогулки, – попытался вразумить её Аполлинарий Викентьевич.

– Видимо, мои страдания вас нисколько не тронули, – огорчённо отозвалась Полин на его замечание.

– Хорошо, хорошо, – поспешил согласиться Радков. – Я привезу вам настойку, но пользоваться ею надобно крайне осторожно.

На другой день Аполлинарий Викентьевич привёз Полин обещанную настойку. Радков долго и подробно рассказывал, как и в каких количествах её можно применять, дабы не навредить здоровью. Полин внимательно выслушала его, кивая всё время пока он говорил и, спрятав вожделенный флакон в рукаве платья, предложила пройтись вокруг пруда.

Она получила от Аполлинария Викентьевича то, что ей было необходимо, и более в его обществе не нуждалась. Однако заставить провинциального эскулапа потерять голову, было куда проще, чем охладить его пыл.

Как опытный путешественник, разжигающий в лесу костёр, подкладывает в него сухие былинки и веточки, дабы дать пищу жаркому пламени, так и Полин старательно разжигала пожар страсти, используя весь арсенал записной кокетки. И вот нынче, когда это пламя не на шутку разгорелось, грозя уничтожить все её замыслы, она встала перед вопросом о том, как его погасить.

Казалось, что Радкова не способна пронять ни показная холодность, ни едва завуалированная насмешка с её стороны. Молодой человек не желал верить, что прекрасная, дивная фея, столь благосклонно взиравшая на него ещё в недавнем прошлом, вдруг превратилась в ледяную насмешливую королеву, жестоко ранившую его чувства и самолюбие. Аполлинарий Викентьевич всё ещё тешил себя надеждой, что внезапная перемена в отношении к нему очаровательной Полин всего лишь следствие разыгравшихся нервов, но никак не хладнокровная интрига, затеянная с непонятной ему целью.

Несомненно, Радков страдал, но не решался на открытое объяснение, опасаясь, что его попытка прояснить отношения, приведёт к окончательному разрыву. Мучимый сомнениями и неразделёнными чувствами Аполлинарий Викентьевич, почти неделю не появлялся в усадьбе, в надежде, что время станет его союзником, и разлука благотворно повлияет на отношение к нему со стороны mademoiselle де Бриенн. Но когда он осмелился приехать с визитом, то ему было сказано, что барышня более в его услугах не нуждается. Безусловно, это был разрыв, окончательный и бесповоротный. Настаивать на свидании доктор не осмелился. Он обманулся в своих ожиданиях и винил в том только себя самого. Как можно было даже помыслить о том, что гордая красавица аристократка снизойдёт до простого врача, добывающего себе средства на жизнь собственным трудом?

Полин, ежели и испытывала какие-то угрызения совести, то, видимо, довольно искусно скрывала их, потому, как ни разу не вспомнила о бедном Радкове, после того как велела прислуге выпроводить его столь бесцеремонным образом.

Избавившись от поклонника, она вновь окунулась в милую уютную атмосферу деревенского быта, где визиты соседям наносятся без соблюдения строжайшего церемониала и этикета, где вечерние посиделки у кого-нибудь на террасе под негромкий аккомпанемент гитары и вдохновенного пения какого-нибудь подающего надежды юного дарования самое обыденное дело.

Но более всего Полин нравилось тихими летними ночами присесть на скамейку в мраморной беседке у пруда. Поддавшись магии и очарованию сонного усадебного парка, освещаемого серебристым призрачным светом луны, отражавшейся в стоячей воде, она мечтала о том, что совсем скоро вернётся сюда хозяйкой, и рядом с ней будет тот, кто заставлял её сердце переворачиваться в груди одним только взглядом. Mademoiselle де Бриенн нисколько не смущал тот факт, что ради достижения заветной цели придётся пойти на обман и подлог. Важен только результат затеянной интриги, а в своих грехах она будет каяться потом, когда наступит время для покаяния.

Полин понимала, что ей отведено совсем немного времени, чтобы довести до конца задуманное. И хотя до сей поры поиски, что вёл Арсений через Григорьева, так и не принесли результата, Запольский не смирился с тем, что Алёна навсегда исчезла из его жизни. В последнее время он много чего делал с тем расчётом, что Элен вернётся, но уже не содержанкой, а законной супругой, княгиней Запольской. Полин замечала, с каким нетерпением кузен ждёт писем из Петербурга. Осознавала, что только её воля и желание удерживают его в усадьбе. Ежели бы не она, разославшая и принявшая не один десяток приглашений от его и своего имени, он давно бы вернулся в столицу.

Полин требовалась немалая смелость и некая толика везения, чтобы осуществить рискованную затею. Спрятанный в недрах туалетного столика флакон с настойкой лауданума ждал своего часа. Случай ей представился, когда вечером разразилась гроза. Девушка всегда боялась буйства стихии, особенно ежели непогода обрушивалась на неё вне крепких стен городского особняка или загородной усадьбы. Но именно сегодня этот разгул непогоды был ей на руку, ибо давал повод задержаться в кабинете кузена, где она нашла себе прибежище под предлогом страха одиночества в такую неспокойную ночь. Запольский не возражал, ибо, сидя в кресле с книгой в руках, Полин нисколько не мешала его занятиям. Арсений Борисович просматривал счета, в том числе и те, что доставили из Петербурга из салона модистки, у коей Полин побывала накануне отъезда в подмосковное имение.

Князя отвлекло появление дворецкого Фрола с известием, что сильным ветром сорвало крышу летнего павильона. Арсений вышел взглянуть на причинённый ущерб, а Полин, воспользовавшись его отсутствием, вылила в почти полный стакан с бренди треть настойки из флакона.

Вернувшись на своё место, девушка, как ни в чём не бывало, взялась за книгу и принялась бездумно перелистывать страницы, ожидая возвращения князя. Когда Запольский вошёл, вода стекала с него ручьями. Полин тотчас отложила книгу и поднялась ему навстречу.

– Боже, так и простуду схватить недолго! – широко распахнула она глаза, сдёрнула шаль, укрывавшую её плечи и, приблизившись к кузену, промокнула его лицо алым шёлком.

– Пустяки, – отмахнулся Запольский.

– Тебе надобно согреться, – заботливо продолжила Полин, проигнорировав его раздражение. – Павильон сильно пострадал?

– Видимо, придётся его снести. Там все стёкла выбиты, и стропила обрушились, – вздохнул князь.

– Арсений, тебе надобно переодеться в сухое, – нахмурилась Полин. – Ты весь продрог, – покачала она головой.

– Согреться не помешает, – согласился Запольский.

Взгляд его остановился на недопитом бренди. Шагнув к столу, Арсений взялся за стакан. Полина замерла. Нервная дрожь страха и возбуждения прокатилась по телу от макушки до пят. Запольский медлил. Прислушиваясь к шуму ливня за окном, князь перекатывал в руках хрустальный сосуд. Отставив его, он стремительно вышел из комнаты, а Полин рухнула в кресло, будто подкошенная, до того невыносимым оказалось для её напряжение этих нескольких минут.
Арсений вернулся спустя четверть часа, переодетый в архалук и домашние брюки. Устроившись за столом, он вернулся к прерванному занятию. Полин, словно заворожённая змеёй жертва, наблюдала за тем, как его рука вновь потянулась к стакану, длинные пальцы сомкнулись, и Запольский поднёс бренди ко рту.
Допив бренди, Арсений ещё некоторое время что-то записывал на листе бумаги, но потом отбросил перо и откинулся на спинку кресла.

– Что-то худо мне, – пробормотал он. – В сон клонит.

Полин будто только того и ждала. Она тотчас подскочила с кресла и, схватив со стола серебряный колокольчик, резко позвонила. Явившийся на зов лакей, подставил князю крепкое плечо и помог дойти до спальни.

Едва за кузеном закрылась дверь, Полин метнулась к столу. Вытащив пробку из графина, девушка шагнула к окну. Приоткрыв оконную раму, она вылила содержимое за подоконник, будучи совершенно уверенной в том, что ливень смоет все следы. Пускай Запольский думает, что выпил всё бренди, хотя и этого количества для него, пожалуй, было бы маловато, чтобы упиться до положения риз.

Подождав для верности около получаса, mademoiselle де Бриенн, ступая неслышно, будто ожившая тень, пробралась к покоям Запольского. Из-за плотно прикрытых дверей не доносилось ни единого звука. Полин оглядела тонущий в ночном сумраке коридор и быстрее молнии проскользнула в двери. Приблизившись к широкой кровати, Полин склонилась над спящим. В это же мгновение вспышка мертвенно белого света озарила лицо Запольского, а громовой раскат невиданной силы сотряс оконные стёкла, но даже ресницы не дрогнули на веках князя.

Полин стало по-настоящему страшно. Она забралась на край постели и приложила ухо к груди Арсения. Запольский дышал, но дыхание это было столь тихим и поверхностным, что даже ей, не сведущей в медицине, внушало опасения.

С тихим вскриком принялась она трясти его за плечи в надежде привести в чувство. Арсений открыл глаза, но тотчас со стоном закрыл их. То ли сон, то явь, всё мешалось в его сознании в какую-то невероятную фантасмагорию. Он видел над собой бледное перекошенное лицо Полин, её тонкие руки, будто тропические лианы, обвивали его шею и плечи, затрудняя дыхание. Он желал бы отбросить их от себя, но силы совершенно оставили его.

Убедившись, что кузен жив, но впал в глубокий наркотический сон, Полин немного успокоилась. Она торопливо содрала платье, оторвав несколько пуговиц, распустила корсет, стащила чулки и сорочку, и, побросав одежду прямо на пол, скользнула под одеяло. Зубы её стучали так, что ей казалось, будто их стук слышен даже в коридоре. Но шло время, а в доме было по-прежнему тихо, только шум дождя и отдалённые раскаты грома уходившей грозы нарушали ночной покой.

Осмелев, она погладила кончиками пальцев чистый высокий лоб Запольского, провела по ровным дугам бровей, дотронулась до чуть приоткрытых губ. Он был сам соблазн. Приподнявшись на локте, девушка припала к неподвижным устам в долгом поцелуе.

Полин пришлось повозиться, чтобы избавить его от исподнего. Расслабленное тело оказалось невероятно тяжёлым, но её усилия стоили того, чтобы после беспрепятственно касаться его тёплой гладкой кожи, покрывать поцелуями широкую грудь. Несколько раз ей казалось, что он вот-вот очнётся, но Запольский лишь что-то бессвязно бормотал и хмурился во сне, после вновь успокаиваясь и затихая в её объятьях.

Утром, камердинер, вошедший к князю, чтобы разбудить его сиятельство не сдержал короткого возгласа, разглядев рассыпанные по подушке в полном беспорядке женские кудри. Не зная, что и думать, слуга поспешил ретироваться подальше от сделанного им открытия и барского гнева.

***

Запольский с трудом разлепил веки, казавшиеся столь тяжёлыми, будто они стали свинцовыми за прошедшую ночь. Какая-то тяжесть мешала ему вздохнуть, рука наткнулась на шёлковую паутину, коей оказались роскошные золотистые локоны. Арсений приподнялся, ошеломлённо взирая на совершенно нагую Полин, обхватившую его руками и ногами. Он сам был нагим, как в первый день творения. Но самое ужасное заключалось в том, что он совершенно ничего не помнил. Довольно ясно в памяти восстал вечер, проведённые в кабинете, он помнил, как ходил в парк, взглянуть на разрушенный павильон, но далее следовал сплошной провал, только какие-то отрывочные и бессвязные видения мелькали перед его мысленным взором: руки, губы, объятья, тихий шёпот, поцелуи. Оказывается, всё то, что он принимал за странный дурманящий сон, произошло на самом деле.

С чувством полнейшего отвращения к произошедшему, Запольский попытался выбраться из постели, не разбудив кузину, ибо ему нечего было сказать в своё оправдание, да и говорить о том, что произошло между ними, он не желал. Завязывая пояс шёлкового китайского халата, Арсений услышал, как за спиной зашевелилась Полин. Он бы многое отдал, чтобы в это самое мгновение находиться за много вёрст от своей спальни и от девушки, с которой провёл ночь. «Боже! Это ж сколько надобно было выпить, чтобы позволить себе...» – покачал головой Запольский и тотчас скривился, ибо боль пронзила виски и затылок. Видимо, он и впрямь вчера позволил себе лишнего, коли мучительное похмелье не заставило себя ждать поутру.

– Арсений, mon cher, – тихий вкрадчивый голос заставил его обернуться. Полин потянулась к нему, ничуть не стесняясь ничем не прикрытой наготы. Запольский отвёл взгляд, тёмный румянец покрыл высокие скулы, выдавая его смущение. – Полно скромничать, – рассмеялась девушка, обвивая руками его шею и прижимаясь к нему всем телом, – мне никогда ещё не было так хорошо, – прошептала она и прикусила острыми зубками мочку его уха.

Арсений отстранил её от себя.

– Оденься, Полин, – хмуро бросил он. – После поговорим.

Полин подобрала разбросанную по полу одежду и принялась одеваться на виду у Запольского, будто сие действо было самым обыденным в жизни. Судя по её виду, она ничуть не раскаивалась в содеянном, напротив, её довольная улыбка свидетельствовала о том, что она ни о чём не жалеет.

– Ты не больно-то любезен поутру, – попеняла она кузену на его угрюмый вид.

– Не вижу причин для радости, – холодно отозвался Запольский, не поворачиваясь к ней лицом.

– Стало быть, ночь прошла и всё долой?! – подошла к нему Полин и повернулась спиной, дабы он помог ей затянуть корсет.

– Я не знаю, что нашло на меня, – вздохнул Арсений, затягивая шнурки корсета. – Этого не должно было случиться.

– И это говоришь мне ты? – разгневанно обернулась девушка.

В огромных голубых глазах сверкали близкие слёзы. Запольский поднял руки ладонями кверху.

– Я не то собирался сказать, – попытался он собраться с мыслями, но головная боль, немилосердно терзавшая его разум, мешала сосредоточиться. – Я один во всём виноват. Боже, Полин, как ты оказалась здесь? – кинул он раздражённый взгляд на разворошённую постель.

– Ты не помнишь? – в притворном удивлении распахнула глаза девушка.

– Прости. Я всё не то говорю, – опустился в кресло Запольский, стискивая ладонями виски. – Полин, ангел мой, пойди, скажи, чтобы рассола принесли. Ничего не могу понять, – попросил он, страстно желая, чтобы девушка удалилась из его комнаты.

– Bien, – кротко потупила очи mademoiselle де Бриенн. – Это всё бренди. Тебе не стоило его пить в таком количестве, – добавила она, стоя у дверей.

– Так сколько же я выпил? – тихо поинтересовался Запольский.

– Графин в твоём кабинете пуст, а в нём без малого гарнец (3,2 литра) будет, – пожала плечиками Полин.

___________________________________

До чего же омерзительно читать про эту Полин. Надеюсь, всё же князь не женится на ней.

Юлия, добрый вечер. Спасибо тебе большое за такое интересное продолжение. :wo

Какая же подлая Полин... Я так понимаю она сделает все чтобы Арсений женился на ней и интересно, а будет ли она сама этому рада так как Арсений её не любит...
___________________________________

На что только не способна женщина когда чего то хочет.Можно было догадаться ,что она все равно что то придумает.Та еще штучка.Под видом охмурения доктора,разработала план и даже лекарство досталось обманом.Ее поступок очень низок и Арсений должен это понять.Вот только как теперь выкрутиться из этой ситуации?И что дальше предпримет Полин?Конечно жду.Спасибо Юля за главу! За такое близкое знакомство с характером и мыслями Полин.Теперь знаем,что она за штучка
_________________

Наглость - второе счастье. И ведь не впервые читаю, знала наперед. что так, а все равно противно и за Арсения обидно.
Вот одна стерва, а сколько жизней испортит.
___________________________________

 » Арт от Светы

Попробовала представить героев на расстоянии.Арсений ищет и думает,а Алена на работе и тоже вспоминает.
_________________

Всем доброго вечера!

У Полин есть цель, и она к ней идёт по головам, невзирая на чувства и желания других людей.

То, что делает Полин, это - не про любовь. Ей нужен титул и состояние, а то, что кузен молод и хорош собой, так это лишь приятный бонус. Плевать она хотела на чувства Арсения.

Он и поймёт, жаль, что поздно...

Есть такие. С виду сущий ангел, а натура насквозь гнилая. Так-то она всего лишь бедная родственница, а хочется и титул захапать и состояние к рукам прибрать.
___________________________________