Fleur Nocturne:
Кейти писал(а):
Всем огромное спасибо за отзывы! За внимание и терпение, за ожидание новых глав!
Катюша, это тебе огромное спасибо за то, что затрагиваешь такие нужные темы.
Кейти писал(а):
Выкладывать? Или подождем, пока я окончу главу полностью?
Катюша, решай сама как лучше. Если нужно, я буду ждать.
Кейти:
Fleur Nocturne писал(а):
это тебе огромное спасибо за то, что затрагиваешь такие нужные темы.
Без вашей поддержки я бы на подобное не решилась!
Fleur Nocturne писал(а):
решай сама как лучше. Если нужно, я буду ждать.
cathouse писал(а):
Жду полностью
Тогда, наверное, закончу главу полностью, а потом выложу) чтобы чувствовалась завершенность действий и событий
Елена-Леночка:
Кейти писал(а):
Вопросик: девушки, мои милые, написала первую часть следующей главы (она со второй как бы и связана.. и не связана одновременно , во второй части все же больше мыслей Антона ) Выкладывать? Или подождем, пока я окончу главу полностью?
Катюша, делай так, как тебе удобнее! Я готова и подождать, зато потом удовольствие от продолжения будет в два раза больше)))
Ларисса:
атя, здравствуйте! Мне нравится ваша задумка с романом, нравится как вы излагаете свои мысли, в принципе с удовольствием читаю ваш роман, но сегодня поймала себя на мысле , что Даша меня....м-м-м....несколько раздражает... конечно Антон был неправ, что не контролировал процесс ее воспитания, но его понять можно, и вообще думаю, что в данной ситуации большое ему спс, за то, что он от нее не избавился...парень оказался совестливым, просто был молод и горяч и сделал несколько ошибок, тяжелых и с последствиями, горькими последствиями, и теперь раскаивается , переживает, а Даша....Даша нащупала это больное место , вернее он ей это место показал, и теперь она, ну как мне показалось упивается этим......
Кейти писал(а):
- Прости, - волна жалости, обида, вины и беспомощности захлестнула его. – Прости, что я... так поступил.
Кейти писал(а):
Даша ошарашенно уставилась на него. Совсем другой Антон Вересов. Откуда он взялся? Зачем пришел? Она уже научилась его ненавидеть и презирать, винить в том, что с ней было, лелеять обиду и мечтать о мести. Она не желала испытывать к нему иные чувства. Она не хотела его понимать. Отказывалась. Они не друзья, и никогда ими не станут.
Кейти писал(а):
- Сделанного не воротишь, - сказала она, пожав плечами. – И то, что ты все узнал, ничего не меняет.
Кейти писал(а):
- Так ты простишь меня? – упрямо настаивал он, сделав к ней пару шагов и остановившись.
Кейти писал(а):
- Не знаю, - откровенно призналась девушка, покачав головой. – Не сейчас.
Кейти писал(а):
- Мы должны решить, - начал Антон, - как жить дальше...
Ее глаза сощурились.
Ее глаза сощурились.
Кейти писал(а):
- А как жить дальше? Что ты имеешь в виду?
Кейти писал(а):
- Ну... теперь, когда я знаю правду, - сказал Антон, пристально глядя на нее, - и ты знаешь правду... Я подумал, мы могли бы... изменить наши отношения.
Кейти писал(а):
- Считаешь, что, узнав о том, что ты высылал мне деньги, «заботился» обо мне и не забывал, я закрою глаза на то, что было? – голос ее звучал угрожающе.
Кейти писал(а):
- Нет! - воскликнул Антон. - Конечно, нет, - метнулся он к ней, но она отскочила. - Но я подумал, что мы могли бы попытаться жить нормальной жизнью. Теперь, когда все узнали, - он взглянул в нее внимательно, с надеждой. - Разве мы не можем попробовать?
Кейти писал(а):
- Я не забуду того, что было, - сказала она.
Кейти писал(а):
- Я знаю. Но уж постараться смириться с моим существованием рядом в течение двух... даже нет, одного года! Ты можешь? – он пристально взглянул на нее. – Постараешься? Ради себя самой. Саморазрушение ни к чему хорошему не приведет, я знаю это не понаслышке. Я прошу прощения у тебя за то, что уехал, оставил тебя, что не заботился должным образом, но и ты пойми меня...
Кейти писал(а):
- Я понимаю, - перебила его Даша, осознавая, что действительно его понимает, - но это не поможет мне забыть.
Кейти писал(а):
- И не нужно забывать, - сдался он, понимая, что на большее рассчитывать ему не приходится. – Помни. Но постарайся не обвинять меня в том, что было, потому что я уже признал свою вину.
Кейти писал(а):
- Хорошо, - кивнула она, наконец, - я попробую смириться. Осталось всего два года, не так и много.
Кейти писал(а):
- Значит, ты..?
Кейти писал(а):
- Попробую смириться, - недовольно согласилась она. – Попробую, Вересов, не питай иллюзий.
Кейти писал(а):
- Ладно, - он засунул руки в карманы брюк и, нахмурившись, спросил: - А ты не могла бы называть меня по имени? В свете сложившихся обстоятельств.
Кейти писал(а):
Даша повернулась к нему, на лице ее расцвела язвительная полуулыбка, брови изогнулись.
Кейти писал(а):
- Я же сказала: не питай иллюзий.
Кейти писал(а):
- Ясно, - выдавил он сквозь зубы и направился к двери. – Я рад, что мы поговорили и все выяснили.
Кейти писал(а):
Даша промолчала. Он постоял еще пару минут, ожидая ее ответа, но, так его и не дождавшись, вышел.
Кейти писал(а):
- Это ничего не меняет, Антон, - с грустью и горечью проговорила Даша, глядя на закрывшуюся дверь. – Сейчас это уже ничего не меняет, - и, простояв недвижимо еще несколько минут, вышла из кабинета.
Сорри, не очень умею пользоваться цитатами(
Кейти:
Лена, Вика, Ира, большое спасибо за ожидание! Продолжение скоро будет)
Ларисса, очень рада, что история заинтересовала и читается) Я думаю, что в данной ситуации винить никого нельзя: оба оказались заложниками сложившейся обстановки. Но и одновременно, если винить кого-то, то тогда обоих. Хотя, как мне кажется, что Даша поступает по велению чувств, что Антон. Иначе поступить они просто не могли в силу собственного характера, обстоятельств и личных непростых отношений.
Ларисса писал(а):
Даша нащупала это больное место , вернее он ей это место показал, и теперь она, ну как мне показалось упивается этим......
Не соглашусь с тем, что Даша играет на чувстве вины Антон перед ней. Она, скорее, просто не верит тому, что он действительно переживает, это ближе.. Но никак не играет на этом в угоду себе и своей мести.
Катя, книг будет две. Первая уже почти подошла к концу. Вторая - собственно история развития "взрослых" отношений между Дашей и Антоном. Я посчитала целесообразным и возможным разделить данную историю на две части.
Кейти:
» 27 глава
Девушки, здравствуйте, мои милые! Вот я и дописала главку полностью 
Правда, сразу предупреждаю, что в ней, вероятнее всего, будет еще кое-что редактироваться и подправляться, поэтому не судите строго 
и если что, пишете, что не так.
Что ж, в качестве вступительного слова хотелось бы попросить вас не винить героев - ни Дашу, ни Антона - в том, что происходит между ними. На мой взгляд, это лишь закономерный результат всего того, что уже произошло в их жизни.
После "разбора полетов" обычно наступает полоса затишья. В нашем случае, - затишья перед бурей. Надеюсь, что и Антон в этой главе будет понятен. 
Надеюсь, приятного прочтения, и очень буду ждать мнений!
_________________
27 глава
Принесший порывы по-летнему теплого ветра, май ничего не изменил в их жизни. Или почти ничего.
Окутавший столицу теплым покрывалом, последний месяц весны не принес в душу Даши такого тепла по отношению к опекуну. Их взаимоотношения были по-прежнему прохладными. По большому счету, у них не было никаких отношений, они почти не общались, пересекались редко, всегда ускользая от взглядов друг друга, сталкиваясь лишь в кухне за завтраком и иногда за ужином. Вересов пытался разговорить ее, лишний раз спрашивал о том, как прошел ее день, интересовался учебой, но Даша, услужливо молчаливая, всегда отвечала коротко и односложно. И Антон перестал пытаться. А Даша навязываться не стремилась.
И все-таки что-то изменилось.
Они не ссорились, не скандалили, даже не пререкались ни разу с того дня, когда все выяснили, но между ними возникла та напряженность и скованность, которой не было раньше. Нервы, словно натянутая струна, готовая вот-вот порваться, были накалены до предела, а мнимое молчаливое спокойствие являлось лишь затишьем перед бурей. Предчувствие всплеска эмоций и взрыва чувств нависло над ними, подобно савану.
Антон, привыкший выплескивать свои эмоции изнутри, сейчас был вынужден держать их при себе, контролируя каждый свой шаг и чуть ли не каждое свое слово, а Даша энергичная и импульсивная от рождения вынуждена была скрывать за маской равнодушного спокойствия и холодности свою сущность. Чтобы не уронить лицо, не сдаться, чтобы убедить Вересова в том, что ничто просто так не проходит, ничто не забывается. Его извинения и сожаления, вполне искренние и откровенные, заставили ее взглянуть на него другими глазами, но не смогли помочь ее забыть. Воспоминания по-прежнему стояли между ними.
Они вроде стали общаться иначе. Но все же оставались друг для друга чужими посторонними людьми, которые лишь вынуждены были жить под одной крышей. Существовать вместе. Скованные прошедшими годами, которые остались в памяти обоих гнусными и горькими воспоминания общего горя.
Она не верила ему. Она ему, как и прежде, не доверяла. Сначала она даже не поверила тому, о чем он ей рассказал. Он, оказывается, заботился о ней все эти годы? Высылал деньги? Но где она, эта помощь? До Даши она так и не дошла. Неужели Маргарита была настолько мелочной и жалкой, что отнимала те деньги, что присылал Вересов? И смела лгать, глядя Даше в лицо, о том, что опекун о девочке не заботится! Смела упрекать ее в том, что Даша висит на ее шее, что Маргарита кормит ее за свои деньги?
Неужели человек может быть настолько жадным и коварным?
И Даша верила этой женщине, казалось, у нее не было поводов не верить ей, когда Антон систематично, вновь и вновь своими поступками и действиями подтверждал слова ее воспитательницы! Ведь она ждала его, она еще верила ему тогда, в начале их общего пути, она хотела довериться и дяде Олегу, который знал сына лучше нее. Она надеялась... на что-то, но так этого и не дождалась. А потому поверила Маргарите, абсолютно, полно, всецело, и теперь, узнав правду, не могла осознать и принять, что ошибалась.
Даже если принять, как факт, что Антон говорит правду, ведь не может быть фальшивым его раскаяние, что Даша читала в его глазах, и что он высылал ей деньги, заботился о ней... А Маргарита нагло, коварно, подло лгала. И все равно... это ничего не меняет. Даше нужна была реальная забота, поддержка, внимание и тепло, а не переведенные на карточку или почтовым переводом деньги! Даже если бы Маргарита не лгала, отдавала ей все, что Антон присылал, разве чувствовала бы себя Даша счастливой? Нет. Она по-прежнему была бы ему не нужна. А теперь он пытается убедить ее, что он... что? Заботился о ней? И как? Исправно присылая деньги и несуществующие подарки?! Но для Даши забота заключалась немного в другом. А он так этого и не понял.
Да и как поверить тому, подтверждения чего она теперь не получит? Верить раскаявшемуся Вересову? Да, она видела, что он сожалеет. Но она помнила, как сожалела она, что ошиблась в нем. Этого не забыть.
- Я не знаю, кому и чему верить, - призналась Даша Лесе, когда подруги, расположившись в комнате последней, распахнув окно, наслаждались ароматами цветов, доносившихся из сада.
- А чему и кому ты хочешь верить? – подчеркнуто спросила ее Леся, вскинув бровь.
Даша пожала плечами и медленно прошлась по комнате, остановившись напротив широкого окна.
- Никому и ничему. У меня нет оснований верить ему или ей, - и грустно выглянула в окно. - Он говорит, что заботился обо мне, но как я могу ему верить, когда все четыре года в меня вбивали мысль о том, что я не нужна ему? Что я – груз, что я – лишь исполнение воли его отца, никто в его жизни, какая-то оборванка с улицы, которая удачно обосновалась в богатом доме! - девушка фыркнула. – И он, именно он, каждый год доказывал правоту Маргариты, когда ни разу так и не поинтересовался, что со мной происходит! – Даша, опустив голову, с силой втянула в себя воздух. - Я четыре года верила тому факту, что не нужна, и теперь... только потому, что он опровергнул мои былые убеждения своими словами, поверить обратному? Не могу...
Девушка полуобернулась к подруге и грустно той улыбнулась.
- Я не знаю, смогу ли вообще кому-то довериться. Это так больно, если разочаровываешься в человеке...
- Знаешь, - задумчиво протянула Леся, приподнимаясь с кровати, - он не показался мне таким уж плохим.
Даша закатила глаза, всем своим говоря, что не желает и слышать подобного в адрес Антона Вересова.
- До сих пор не могу поверить, что ты разговаривала с ним! – недовольно воскликнула она.
- И, тем не менее, я сделала это, - заявила та. - И ничуть не жалею, если хочешь знать. Он показался мне озадаченным и озабоченным тем, что не знал истинного положения дел...
- Да ты защищаешь его! – воскликнула Даша, повернувшись к подруге лицом.
- Нет. То есть, да, - призналась Леся, - защищаю. Я не хотела с ним разговаривать сначала, но он так настойчиво упрашивал меня встретиться с ним. Знаешь, я думаю, что человек, который не интересуется, не стал бы этого делать, - задумчиво проронила девушка, скинув ноги с кровати. – Он казался мне искренне обеспокоенным. Я видела, как он был удивлен, когда я сказала ему, как с тобой обращалась эта женщина!
- Тебе не нужно было этого делать, - упрямо возразила Даша. - Ему нужно было позаботиться обо мне тогда, когда мне действительно была нужна его помощь! А сейчас ему совсем необязательно было...
- И что тогда? – перебила ее Леся. - Вы бы никогда не поговорили. Ты бы никогда не узнала правды.
- Какой правды? - вскричала Даша. - Ты уверена, что это правда? Мы теперь этого уже никогда не узнаем, потому что мадам Агеева унесла с собой эту тайну в могилу!
Леся что-то прошипела, поморщилась, но промолчала.
- И что ты теперь думаешь делать? – пробормотала она, когда молчание между ними стало невыносимым.
- Ничего, - пожала плечами девушка. - Мы договорились с ним... – она скривилась, - ...жить дружно. Не скандалить, не ссориться по возможности, просто жить своей жизнью под одной крышей, пока не будем избавлены друг от друга. Всего два года. Не так и много, чтобы заставить себя потерпеть, а?
Леся мнимого энтузиазма Даши не разделяла.
- Знаешь, это будет сложно, - пробормотала она.
- Почему? – нахмурилась Даша.
- Он молодой мужчина, Даш, - назидательно сказала подруга. – А ты – юная девушка, не его сестра, не его девушка, вообще ему... никто, по сути. Не видишь здесь ничего... ненормального?
- Нет, - откровенно призналась та. – Не понимаю, куда ты клонишь, Лесь. Что тут ненормального?
- Дашуль, я живу с отцом, - сказала Леся, покачав головой, - он самый родной, любимый, самый лучший мужчина в мире для меня. Но... даже с ним у меня бывают конфликты и скандалы. И это притом, что я его безумно люблю, советуюсь с ним, прислушиваюсь к его мнению...
- К чему ты клонишь? – подозрительно сощурившись, пробормотала Даша.
- Он - мужчина, Даша. Пусть родной, пусть любимый, но мужчина. Они другие, совершенно. Невозможно жить рядом и не конфликтовать, не реагировать на присутствие, не замечать. Рано или поздно черная дыра рванет. У меня очень часто взрывается, хотя я живу с отцом, а не... с твоим Вересовым.
Даша нахмурилась, сомкнулись ее губы, выдавая раздражение и непонимание.
- Хочешь сказать, что мы не сможем с ним ужиться только потому, что он – мужчина, а я – девушка?
- И потому, что вы, как ни крути, чужие друг другу люди, - кивнула Леся. – А еще терпеть друга не можете, - встав с кровати и подойдя к подруге, Леся тронула ее за руку. - Даш, я отца люблю, очень сильно, но даже я иногда просто из себя выхожу от злости на него, - она заглянула Даше в глаза, пытаясь увидеть в них осознание. - А тут с одной стороны будешь ты, а с другой – Вересов! Конфликта не избежать...
Черные глаза, казалось, потемнели еще больше, если такое вообще было возможно. На щеках выступили розовые пятна возмущения, а губы сжались так сильно, что превратились в узкую полоску.
- И что ты предлагаешь? – сквозь зубы выдавила из себя девушка.
Леся, сжав Дашину руку, отступила и смущенно потупилась.
- Не знаю, - откровенно призналась она, глубоко вздохнув. - Это какой-то тупик. Ведь ни один из вас не станет подстраиваться друг к другу? – и, получив от подруги в ответ сморщенную мину на лице, сказала: - Вот видишь! Поэтому-то жить нормально у вас и не получится. Думаю, вам не стоило и питать подобных иллюзий, учитывая ваши... хм... взаимоотношения.
- А точнее, их полное отсутствие, - фыркнула Даша, вновь повернувшись к окну.
- Да нет, - уверенно возразила Леся, - как раз-таки взаимоотношения. У вас они самые что ни на что есть, настоящие, подлинные и истинные, - и, прежде чем Даша успела ей что-либо возразить, подруга добавила: - И та стена отчуждения, которой ты пытаешься окутать вашу совместную жизнь, та... черная дыра... скоро рванет. И тогда, - покачав головой, она отвела взгляд, - никому не поздоровится.
Даша промолчала тогда. Не зная, что сказать, или просто не желая этого делать, но девушка понимала, что Леся права. Как отчаянно он была права, черт возьми! Во всем, что касалось ее отношений с Антоном! Апатичное спокойствие, договорное благополучие, иллюзия понимания, но отсутствие этого понимания, затаенная обида и недоговоренность, монотонное молчание, никакой реакции, никакого действия, никакого лишнего слова или фразы. Полное отсутствие жизни. И среди всего этого... нарастающий, набирающий обороты всплеск эмоций, разрушительный удар энергетической силы, мощь, атака, бомба замедленного действия, собственноручно ими запущенная.
Даша чувствовала эту разрывающуюся черную дыру каждый день, ощущая ее на себе. Как ощущала и неминуемо приближающийся взрыв чувств и не выплеснутых ранее эмоций и откровений.
С каждым днем ситуация усугублялась. И за спокойным существованием, заключенным путем мирного соглашения между ними, скрывалась натянутая леска, переступив которую, точно черту, найдешь конец.
И они медленно, уверенно, целенаправленно двигались навстречу этому концу. К концу всего того, что так и не успели построить.
И если в личной жизни у Даши творилась полная неразбериха, омраченная непонятными и не понятыми обоими отношениями с Вересовым, то в школе все тоже было не так уж и гладко. В плане учебы проблем не было; заканчивалась последняя четверть, которая должна была завершиться экзаменами, и Даша почти все свободное время проводила за учебниками. А вот отношения с одноклассниками откровенно девушку беспокоили.
Странное отношение к ней Ромы Кононова стало еще более странным. Она не понимала его причины, а задумываться над тем, что парень мог действительно в нее влюбиться, как говорила Леся, Даша не верила. Но факт, тем не менее, оставался фактом. Он обращал на нее внимание, делал какие-то намеки, а на одном из уроков истории, когда учитель объясняла новый материал, даже посмел передать ей записку! В которой, к изумлению девушки, спрашивал у нее, не поможет ли она ему подтянуть биологию.
- Сжалилась бы ты над парнем, - смеялась Леся, с которой Даша поделилась этой неожиданной новостью, - а то Ромка уже не знает, что сделать, чтобы привлечь твое внимание. Вон уже на крайние меры пошел!
- Может, ему действительно нужно биологию подтянуть? – предположила Даша, понимая всю лживость собственного предположения, и даже поморщилась.
Леся откровенно расхохоталась.
- Смеешься? Он на медицинский решил поступать, если ты забыла, - заявила подруга и, подмигнув Даше, добавила: - Как и ты. Так что с биологией у него проблем нет и быть не может.
- И почему это ты так улыбаешься? – подбоченясь, строго посмотрела на нее Даша, насупившись.
- Как? – усмехнулась Лесандра Юрьевна, лишь шире расплываясь в улыбке.
- Как сводница! – выдохнула Даша и, вскинув подбородок, решительно двинулась в кабинет физики, слыша вслед заразительный смех лучшей подруги.
Надо сказать, что с Ромой она позанималась. Ровно одно занятие. Ровно десять минут. До того момента, когда осознала, что одноклассник ее просто «дурит» с тем, что чего-то не знает и не понимает. Все он знал, и даже лучше нее! А потому девушка, захлопнув книгу, решительно поднялась с места, намереваясь уйти.
- Ты куда? – испуганно пробормотал Кононов, вскакивая за ней следом. – Мы же еще не закончили.
- Я домой, - злясь на себя, проговорила Даша. – И нам с тобой даже не с чего начинать!
- То есть? - светлые брови взметнулись ко лбу. - Я так... бездарен, по-твоему? – кажется, обиделся он.
- Наоборот, Рома, - выделяя его имя, отозвалась Даша, иронично улыбнувшись. – Ты очень даже умен.
- Даш, ну, подожди! – кинулся следом за ней парень, преграждая путь к двери. – Постой!
Вскинув на него насмешливый взгляд снизу вверх, Даша улыбалась, откровенно и открыто.
- Ну, что тебе?
- Не уходи, - попросил Рома, засунув руки в карманы джинсов. – Давай... позанимаемся. Я, правда, кое-что не понимаю.
- Всё ты понимаешь, Рома, - усмехнулась девушка и, обходя его, на ходу бросила: - До завтра.
- А можно, я тебе позвоню? - крикнул он ей вслед и, прежде чем она застыла в изумлении, добавил: - Если что-то не пойму?..
Даша рассмеялась, но ничего ему так и не ответила. А он позвонил. Уже на следующий день, хотя она не помнила, чтобы давала ему номер своего телефона. Леська!? Не иначе, засранка такая! Пребывая сейчас в состоянии первой и, как ей казалось, единственной влюбленности, подруга искренне желала, чтобы были счастливы все вокруг нее. Даша в первую очередь. Именно поэтому и видела в отношении к ней Романа то, чего не было на самом деле. Пытаясь всеми силами свести Дашу с Кононовым и так и эдак.
Но Даша не намеревалась сдаваться. На носу переводные экзамены, через два года поступление в мединститут, проблемы с Антоном, опять же, - как можно думать о любви? И тем более, о любви Романа Кононова, который со второго класса показал ей все свои оттенки чувств, которые к девушке испытывал? Нет, неправда все это. И думать она об этом даже не станет. Бессмысленно и глупо. Незачем.
А вот о поездке на конеферму в Подмосковье, куда они еще с дядей Олегом часто ездили, и куда теперь частенько наведывались с Лесей и иногда с Пашей, подумает с радостью; и запланирует, и время выкроет, и даже целый день выделит на то, чтобы покататься на лошадках и просто отлично провести выходные.
«Вот как раз в следующие выходные погоду обещают хорошую, почему бы не выкроить день или два на заслуженный и оздоровительный отдых?» думала Даша, отмечая в своем календаре выбранный день.
Свежий воздух, любимые лошадки, добрый дядька Тимофей Ильич, красавец Патриот, которого она так любила послать в галоп, Леся с Артемом и Пашка!
О большем мечтать она и не смела. Ей для счастья было вполне достаточно и этого.
За годы, проведенные с Маргаритой, Даша очень сблизилась с Павлом. Они и раньше были близки, но, когда он переехал в Москву, Даша ощутила себя в надежных руках. Они был тем самым защитником, тем помощником и самым верным другом. Он стал для нее тем, кем Антона Вересов должен был стать, но так и не стал. Наверное, он был для нее даже больше, чем просто другом. Он стал ей братом. Старшим братом, которого у нее не было, но на чье плечо ей так всегда хотелось опереться, чувствуя свою нужность.
После Леси, самый родной для нее человек. А, может, намного важнее, чем подруга. Ее семья.
Она помогала ему выбирать мебель для квартиры, вещать шторы в спальне, красить стены в кухне, и он выделил для нее одну из гостевых комнат, в шутку называя это презентом за помощь. Она смеялась, видя его измалеванные краской руки, а он смеялся только оттого, что слышал ее смех. Она смеялась для него.
В последние годы перед смертью Маргариты, когда та заболела, Даша вопреки ее желанию очень часто оставалась в квартире Паши. Они почти превратились в ту самую настоящую семью из брата и сестры, о которой девушка мечтала. У Павла, как и у Даши, не было родственников, или же он просто о них не желал рассказывать. Откровенно говоря, почти все его прошлое было покрыто таинственной неизвестностью, он не особо любил о нем распространяться даже перед ней, а потому знала девушка очень мало. Знала лишь, что он родом из Калининграда, там окончил школу, институт и занимался, как он сам шутил, «бизнесом». В Москву переехал, расширяясь, построил свою империю за считанные годы (тоже неизвестно каким путем) в столь юном для предпринимательского бизнеса возрасте. Даша никогда не вмешивалась в его дела, даже когда друг купил квартиру и пригласил ее жить вместе с ним, открывая двери в свою берлогу, она молчала.
- Переезжай ко мне, Дашуль, - уговаривал Павел, глядя в ее лицо с решимостью. - Ты ведь знаешь, что я тебе всегда рад, да и от ведьмы ты избавишься. Что она, побежит за тобой, что ли, чтобы вернуть?
- Пашенька, - уговаривала его в ответ Даша, - ну, ты же знаешь, что я не могу. Я очень люблю тебя, но там... дом, понимаешь? И как бы я не любила и твою квартиру, все же там все еще живет дядя Олег. Я не могу его бросить с ней, - она, немного запинаясь, взяв его руки в свои ладошки. – Понимаешь?
- Понимаю, - грустно улыбнулся Паша, хотя глаза его не блестели. – Но обещай тогда хотя бы, что когда тебе исполнится восемнадцать, ты переедешь ко мне? На первое время?
- А разве я не смогу жить в квартире дяди Олега? – удивилась она. – Я же там прописана.
- Ну, да... конечно, - грустно соглашался он. И больше не настаивал, только предлагал. Вновь и вновь.
Даша приезжала к нему лишь на несколько часов, часто оставалась и на ночь, они тогда много болтали, смотрели старые фильмы, ходили в круглосуточные кафе и катались по городу. Но никогда дольше одной ночи Даша у него не задерживалась. Всегда стремилась в тот дом, в квартиру дяди Олега, где, как говорила, была счастлива так же, как когда-то с отцом в Сосновке.
А Паша стремился видеться с нею как можно чаще. Да, он уже тогда, когда ей исполнилось тринадцать, он понимал, что эта девочка значит для него гораздо больше, чем думает она сама, и полагает он. Гораздо больше! Поэтому, когда она позвонила ему, предложив поехать в Подмосковье покататься на лошадях, Павел, не раздумывая, согласился. Они уже давно не виделись, то у нее не было времени, то он был занят работой или уезжал из Москвы. Он успел соскучиться. Безумно соскучиться по своей девочке. Он никогда не думал, даже предположить не смел, что будет так зависеть от шестнадцатилетней девчонки! Но зависел.
И приглашение, провести вместе выходные, было лишь поводом вновь оказаться рядом с ней.
Поехали на машине Павла, вчетвером, запасшись корзинкой с едой и лакомством для лошадок. Артем с Лесей на заднем сиденье, Паша за рулем, а Даша рядом с ним на пассажирском сиденье.
Чуть больше года назад Паша спонсировал восстановление этой конефермы и по сей день помогал ей с деньгами, снабжая всем необходимым, за что Даша была ему безмерно благодарна.
Конеферма находилась в некоем отдалении от ближайшего населенного пункта, на лоне природы, вдали от суеты и неугомонности большого города. Миновав заросшие кустами шиповника и боярышника подъездные дорожки, автомобиль остановился у большого строения с красной пологой крышей.
Едва они выскочили из машины, навстречу им, поднявшись с лавочки, поспешил местный конюх, всеми любимый Тимофей Ильич. Невысокого роста седовласый мужчина, которому перевалило за шестьдесят, но который по-прежнему чувствовал себя молодым. Широко улыбаясь, он поприветствовал гостей.
- А, Дашенька с друзьями! - воскликнул он, подходя ближе. - А я думаю, что-то машина больно знакомая. Павел Игоревич, рад вас видеть!
- Здравствуйте, Тимофей Ильич, - поздоровалась с ним девушка, широко улыбаясь. - А мы вот покататься решили. Можно? – лукаво подмигнула она.
- Обижаешь, Дашенька! – поздоровавшись с Павлом, проронил тот.
- А Патриот не занят? – бросив на конюха подозрительный взгляд.
- Нет, - усмехнулся тот, - тебя дожидается. Он как чувствовал, что ты придешь, с самого утра сам не свой.
Леся с Артемом отошли к конюшням и ограждениям, Тимофей Ильич, отвлекшийся на что-то, просил его извинить и удалился, и Даша осталась с Павлом наедине.
- Любишь это место? – улыбнулся Паша, с нежностью в глазах глядя на девушку.
Даша втянула в себя свежий воздух, закрыла глаза и, засунув руки в карманы джинсов, с наслаждением потянулась.
- Больше всего на свете, - проговорила она, улыбаясь. – А ты? Разве не любишь?
- Главное, что тебе здесь нравится, - уклончиво ответил мужчина. – А ему ты сказала, куда едешь и с кем?
Даша нахмурилась и, носком новых кроссовок, купленных Антоном, пнула камушек, не глядя на друга.
- Я ему записку написала. Позвонила сначала, но он не отвечал, - скованно пожала плечами. - Пришлось прибегнуть к более действенному способу. А то он бы потом ругался, - поморщилась она.
- Как вы с ним уживаетесь? – стиснул зубы Павел, глядя вдаль.
- Уживаемся – одним словом, - коротко бросила девушка, глядя в сторону. - Не ссоримся, не скандалим, даже не препираемся. Леся говорит, что это не к добру, - помолчав, добавила: - А ты как думаешь?
- А почему она так говорит?
Даша пожала плечами.
- Не знаю. Говорит, что мужчина и женщина не могут жить... дружно, - и скривилась.
- Почему нет? Мы ведь с тобой живем... дружно, - хрипло проговорил Павел.
- Ну, мы совсем другое дело! – рассмеялась девушка и, потянувшись к Паше, поцеловала его в щеку. - Ты мой лучший друг, а он...
- Только друг? – вдруг неожиданно вырвалось у него, и молодой человек прикусил язык, поморщившись.
Ее черные глаза широко раскрылись, она отстранилась и неуверенно и удивленно взглянула на него.
- Ты о чем?
- Да так, ни о чем, - отмахнулся тот тихо, опустив глаза.
- Дашенька, я там Патриота из стойла вывел! – послышался окрик Тимофея Ильича. – Можешь седлать.
Даша, повернувшись на голос, улыбнулась конюху, а потом, вновь взглянув на Павла, нахмурилась.
- Паш, ты что-то не договариваешь мне? – напрямую спросила она.
Ответить он не успел, в кармане, на его счастье, зазвонил мобильный телефон.
- Слушаю, - коротко отозвался Павел и, осознав, кто звонит, извинился перед Дашей и отошел в сторону.
- Дело сделано, Павел Игоревич, - послышался на том конце грубоватый мужской голос. – Пришлось, конечно, потрудиться, чтобы его найти, но по вашей наводке все было сделано исключительно быстро.
- Вы поговорили с ним?
- Если он подойдет к девочке, у него будут проблемы, - ответил голос. - Он все уяснил.
- Хорошо. Ведите его, - бросил Павел, поджав губы. - Я буду уверен в ее безопасность, лишь когда эта гнида будет слишком далеко, чтобы даже помнить о ней.
- Как скажете, Павел Игоревич.
- Добро. Держи меня в курсе дел, - и отключился, услышав монотонный ответ согласия.
Только когда его девочка будет в безопасности, он успокоится и сможет, наконец, спать спокойно.
Повернувшись к Даше и улыбаясь, он подошел к девушке и заявил:
- Кто первый до ограждений, тот и седлает Патриота! – и, глядя на нее насмешливо, бросился вперед.
Даша, расхохотавшись, быстро опомнилась и кинулась следом за ним. Патриот останется за ней!
Антон же в это время, ничего не подозревая о том, где сейчас находится его воспитанница, колесил по городу, заглядывая в витрины магазинов и гадая над тем, что бы сделать, чтобы удивить Дашу. Может, купить ей новый компьютер? Не спрашивая ее на то согласия. Ведь, помнится, когда он упомянул об этом в прошлый раз, девочка насупилась и заявила, что она довольна и старым.
Чертыхнувшись, Антон в сотый раз уже подивился тому, как он печется об этой девчонке. И все из-за чувства вины перед ней! Надоедливого, досадливого, раздирающего чувства вины, вынудившего его наступить на горло собственной гордости и своим принципам. Чтобы исправить прошлые ошибки.
Он целенаправленно шел навстречу, а вот Даша... она не сделала в его сторону ни одного шага.
Их отношения, несмотря на какое-то молчаливое затишье и спокойствие, были напряженными и словно натянутыми. Он чувствовал, что с каждым днем они отдаляются друг от друга. И не то, чтобы это его особо волновало, как-то ведь он жил без нее все эти годы, но кое-что изменилось с того дня, как они поговорили. Он, опять же, чувствовал себя виноватым, вот в чем было дело. Он покупал ей одежду, дорогую, модную, буквально заставлял ее ходить по магазинам, если считал, что ей что-то необходимо, покупал и это тоже, невзирая на ее протесты. Заполнял холодильник продуктами, выпытывая у Ольги Дмитриевны, что Даша больше всего любит. Оказалось, в еде девочка неприхотлива, а предпочтение отдает грейпфрутам, грецким орехам и клубнике. И на столе всегда лежали грейпфруты, грецкие орехи и клубника.
Он старался. Он честно старался наладить с ней контакт, поговорить, вытянуть хоть одно лишнее слово, но она упрямо молчала, удостаивая его за целый день лишь парой-тройкой фраз. Он был тактичным и не спрашивал ее о том времени, когда она жила с Маргаритой, потому что понимал теперь, как тяжело и неприятно ей было вспоминать об этом. И собирая один факт за другим, он все больше дивился того, как раньше не заметил всего того безобразия, которое обнаруживал сейчас.
И, вроде бы, все было хорошо. Они не ссорились, не ругались, не препирались, даже не скандалили по пустякам. Он сдерживался, молчаливо качал головой, если она приходила домой поздно вечером, не требуя объяснений и оправданий. Она не реагировала на его присутствие, если им приходилось ужинать вдвоем. Он работал, она училась. За весь день они могли пересечься лишь пару раз. Они существовали под одной крышей так, как существуют цветы в одной квартире, стоящие на разных подоконниках. То есть, никак.
Да, они не ссорились и не скандалили, как раньше. Они всё выяснили, узнали правду, даже, кажется, стали с этой правдой мириться, признавая ее, как истину. Их отношения стали налаживаться...
Но отчего, откуда взялось это чувство... неправильности, нелогичности, ошибки всего происходящего?
Что они делают не так? Он, уступая ее желаниям и ни к чему ее не принуждая, уверенный в том, что уж сейчас точно не имеет на это права, после того, что совершил? Или она, игнорируя его попытки наладить их общение, и не делая ничего для того, чтобы попытаться его понять и начать жить... сначала?
Откуда появилась эта инертная, вакуумная пустота напряжения, что образовывалась между ними?
Он понимал Дашу. Ее злость, боль, обиду. Теперь он не искал оправданий себе, их просто не было. Но лучше бы не понимал. Ему было бы легче, проще... смириться, сдаться, забыться. Винить себя, переступить через гордость, наплевать на принципы и обещания, данные себе, из-за этого чувства вины, - кто будет рад подобной перспективе? А он с этим уже жил. И не мог смириться с тем, что Даше, кажется, было плевать на то, что между ними происходило.
Хотя это и было не так, далеко не так. Он видел, как она смотрит на него, не мог определить значения этого взгляда, но знал, что так она на него раньше не смотрела. И в словах ее не было больше... той злости, другой, уничижительной ненависти, жгучего презрения. Было нечто иное, он это видел тоже. Но лучше бы не видел! От этого напряжение не становилось меньше, пустота не уменьшалась, струна надрывалась.
Казалось, после памятного разговора они должны были во всем разобраться и лучше понять поступки другого, но с того дня они еще больше, сильнее отдалились друг от друга. Апатия, равнодушное молчание, замкнутость и неудовлетворенность существовали совместно с ярым желанием все выяснить, найти точки соприкосновения, которые помогли бы им начать все с чистого листа. Но этих точек соприкосновения у них, казалось, не было. Или они просто не хотели их искать.
Забывшись, потерявшись и грозясь потерять в прошлом ту последнюю ниточку понимания, которая могла бы их связать.
Отдохнуть от сковывающего его напряжения и молчаливого угнетения и отчуждения, он мог лишь на работе, а вытянуть его из огромного мыльного пузыря, наполненного горечью и пустотой, могли только друзья. Славка и Леха помогали, конечно. Особенно Славка, подсовывая ему под нос всё новые и новые дела, думая, очевидно, что таким образом Антон сможет прийти в себя. Вопрос о деле Зарецкого решился благополучно, в начале мая состоялся суд, в результате которого Андрея Романовича оправдали и сняли предыдущее обвинение. Но за этим делом следованно новое, интересное, сложное, неразрешимое, опасное, - он брался за все, что попадало в его руки. Лишь бы только не думать о том, что творилось вокруг него!
Десятки раз за прошедший месяц друзья тянули его в клубы, в бары, поиграть в бильярд или боулинг, «потусить» или просто весело провести время. Но, как дурак, чувствуя себя обязанным, он мчался домой. К ней. Где его почти всегда ждала пустая одинокая квартира. Огромная, но пустая квартира. И он ощущал в себе потребность хоть что-то изменить в отношениях с ней. Хоть что-то! Но она не давала ему и шанса.
Леха его откровенно не понимал, Слава просто смеялся. А Антон настойчиво стоял на своем, не уступая.
В один из вечеров, когда Леше и Вячеславу все же удалось, вытащить его в клуб отдохнуть, Антон даже повздорил с друзьями из-за того, что они не понимала, насколько важным для него было искупить вину.
- Тох, - кривясь, сказал Слава, - почему бы тебе не снять хорошенькую девочку и не провести приятный вечер в ее компании у себя в квартире? - его брови поползли вверх, он ухмыльнулся. - Это расслабляет.
Но сам Вересов настроений друга шутить или советовать нечто в этом плане не разделял.
- У меня в квартире шестнадцатилетняя девочка, - нахмурился Антон. - А ты предлагаешь мне привести туда какую-то... пустышку? – голос его перешел от тихого и угрожающего к повышенным тонам. – И какой пример я ей подам своим поведением?
- Да наплюй ты уже хоть раз на свою девочку, - отмахнулся Слава, хлопнув друга по плечу. - Ну, должна же она понимать, что...
- Нет, - перебил Антон, раздражаясь, - это не она должна понимать что-то, а я! Именно я несу за нее ответственность, а не наоборот.
- Когда ты вообще в последний раз отрывался по-настоящему, Тох? – спросил вдруг Леша. – Сексом когда занимался, вот так в клубе сидел или в боулинге? Кроме этого дня? Ты помнишь?
Антон не помнил. И вдруг с изумлением осознал, что не спал с женщиной уже больше месяца. Все то время, что устраивал свою жизнь. С воспитанницей. У него не было ни плохого, ни хорошего секса за все это время. У него его вообще не было.
- Послушай моего совета, друг, - подсев к нему, заявил Вячеслав, - сними какую-нибудь красотку, благо умеешь это делать, да и внешностью не обделен, и просто... оторвись! На полную. Изведи какую-нибудь девчонку, чтобы уже не изводить нас и не думать, наконец, об этой своей... воспитаннице!
- И, правда, Тох, - согласился Алексей, - вон сколько девушек хороших…
- Как много ласковых имен, - саркастический выдохнул Антон и, залпом допив спиртное, поднялся с кожаного кресла. – Нет, как-нибудь в другой раз. Не сегодня.
- Что, надо малышке сказку на ночь прочитать? - язвительно отозвался Слава, разозлившись, что какая-то девчонка-подросток, которую он и в глаза не видел ни разу, отнимает у него друга. – А ты не опоздал?
Вересов долго сверлил его взглядом, на что Слава отвечал ему не менее долгим и пристальным взором.
- Иди ты, - отмахнулся от него Антон и решительно зашагал по направлению к выходу.
- Думай, что говоришь, а? – зашикал на Вячеслава Леша и кинулся вслед за другом.
- Ой, только не начинай! – поморщился тот, откинувшись на спинку кожаного дивана, и, чертыхнувшись, вскочил и помчался следом за ними.
- Тох, да ладно тебе!
- Не слушай этого придурка, - махнул в сторону Вячеслава Леша. – Что ты его не знаешь, что ли?
- Знаю, - коротко бросил Антон, грустно усмехнувшись. - Не берите в голову, - похлопал он друзей по спине. - И не обижайтесь, но я пойду. В следующий раз все... будет, ок?
Те ему ничего не сказали, но он знал, что во взглядах, направленных ему в спину, читается неодобрение, укор и неудовольствие. Но Антон так и не обернулся. В тот день Даша встретила его на кухне, вся такая домашняя, милая и приветливая... пока не открыла рот. Ему лишь на краткий миг показалось, что что-то изменилось между ними. На самом же деле, все стало еще хуже, чем было.
А в день, когда он хотел еще раз наладить с ней отношения, все снова рухнуло.
Он вернулся домой, когда не было трех, решив поговорить с Дашей насчет покупки нового компьютера или ноутбука. Он решил настоять на своем, даже если Дарья не согласится. Он придумал доводы, чтобы выудить у нее согласие на свою затею, а потому пребывал в хорошем расположении духа, когда заходил в квартиру. Но настроение его вскоре опустилось на нулевую отметку. Опять – из-за нее.
Не обнаружив девушку на кухне и в ее комнате, подумал сначала, что она вновь находится у Леси, но когда Даша не появилась к шести и даже в семи вечера, он стал беспокоиться. По-настоящему.
Позвонил ей. Но телефон находился вне зоны доступа. Набрал Лесю, номер которой выпытал еще во время встречи с ней в кафе. Но та не отвечала.
Когда стрелки часов перевалили за восемь вечера, Антон начал паниковать.
Направился в кухню, собираясь сварить кофе, и только тогда увидел ее записку.
«Уехала на конеферму в Подмосковье с Лесей. Не стоит беспокоиться. Вернусь вечером. Даша».
Он перечитал ее послание несколько раз, прежде чем понял смысл, мрачнея с каждым разом все сильнее.
Она. Уехала. В Подмосковье!? Не спросив его на то разрешения? Даже, черт побери, не уведомив его о том, что собирается это сделать!? Плевав на него, на то, что он будет беспокоиться о ней! Негодяйка. Эгоистка. Маленькая мстительная... Сучка!
Яростно скомкав листок с запиской, Антон бросил его в угол и, ударил по столешнице со всего размаху, мрачнее тучи выбежал из кухни, угрожающе ужасный и уничижительно опасный.
Именно в таком состоянии, гневный, озлобленный, раздраженный и мрачный, скрестив руки на груди и едва сдерживаясь от бьющей из него ярости, Антон встретил Дашу, когда та вернулась домой.
Она застыла посреди комнаты, увидев его всего на нервах, взбудораженного, вот-вот способного сорвать маску сдержанности и выплеснуть на нее все то, что скопилось в нем за этот месяц.
- Что... что случилось? – пробормотала девушка, зачарованно глядя в его мрачное, дышащее гневом лицо.
- Ты где была? – сквозь шипение прорычал Антон, не отвечая на вопрос, глядя на девушку. Кричать было нельзя, он себе запретил. – Ты где, твою мать, была?
От его шипящего голоса холодная липкая дрожь прошлась по ее телу, пронзив до основания.
- На конеферме, - удивилась Даша подобному вопросу, - я же тебе написала. В записке...
- Ты что, с ума сошла? Какая записка? - выкрикнул он, не сдержавшись. - Что мне думать, когда тебя нет дома, а твой телефон не отвечает?! Не могла позвонить?! Рука бы отвалилась?!
- Я звонила! – возразила девушка. - Ты не отвечал мне, нужно телефон держать в зоне доступа!
- Могла бы вчера сказать, что куда-то собираешься! - жестко парировал Антон. – Чтобы я, как идиот, не носился по всему дому, гадая, где тебя искать! – брови его сошлись на переносице, губы скривились. – Неужели так трудно было меня предупредить? Не так и сложно, язык бы не отвалился! – язвительно бросил он. – Или тебе, действительно, плевать, что я думаю? Что я чувствую? Что я тоже умею чувствовать, черт побери! – заорал он, сверкая глазами.
А она молчала, понимая, что была не права.
- Я за тебя отвечаю, ты это понимаешь? - продолжал срываться Антон. - Если с тобой что-то случится, меня по судам затаскают! И я... никогда себе этого не прощу! – выплюнул он с убийственной миной. – Я не заслужил хотя бы доли твоего внимания? Хоть капли понимания? Почему ты, черт возьми, такая эгоистка?!
- Такая же, как и ты? – тихо, но твердо осведомилась девушка.
И этого плевка в самую душу он не смог стерпеть. К черту!
- Всё, - выдавил он из себя, зажмурившись, пытаясь взять себя в руки и не сорваться. Только не на ней. На ней нельзя, хоть она того и заслуживала. - Ты меня достала! - с шипением выдавил он сквозь плотно сжатые зубы. - Как же ты меня достала, - повторил он едва слышным шепотом и, не удостоив ее и взглядом, кинулся к двери, схватил с полки ключи от машины и выскочил из квартиры.
Куда угодно, куда глаза глядят, лишь от нее подальше. От той маленькой ведьмы, что осталась дома.
Мчался по ночной Москве, разрывая воздух и свет неоновых вывесок и фонарей автострады. Заехал в первый попавшийся ночной клуб и, глотая у барной стойки одну порцию алкоголя за другой, мечтал лишь забыться, сорваться, выплеснуть все чувства, которые были скованы виной и ее присутствием рядом с ним. Забыться. Пусть даже в объятьях красотки, что, кокетливо вильнув попкой перед его носом, поманила за собой. Она ему даже не нравилась. Но кого это волнует? Он не собирался строить с ней отношения. Секс. Ни к чему не обязывающий, примитивный, животный секс, чтобы снять напряжение. Чтобы выбросить из головы девчонку, которая осталась в его квартире полноправной хозяйкой, чтобы сорваться, вспыхнуть и... перегореть в один миг. Чтобы взорваться и снова изображать перед ней кислую мину безразличия.
Вся его сдержанность прорвалась наружу, сметая все правила, каноны, запреты на своем пути.
В машине, на заднем сиденье, впопыхах, первобытно, инстинктивно, забыв обо всем на свете. Врываясь в тугую женскую плоть, мог думать только о том, что в квартире на Кутузовском его ждет она. А, может, и не ждет... И врываясь в эту незнакомку еще яростнее и смелее, жестче и размереннее, отчаянно осознавая, что делает, и ничего не понимая одновременно. Наказать кого-то, скинуть обиду с плеч, вынуть боль из груди, заглушить голос совести и убить чувство вины в себе. Стать самим собой, тем прежним, что был до нее. Тот бесчувственный циник, которому было бы плевать, что с ней произойдет, который не стал бы себя корить за то, что случилось, который не позволил бы шестнадцатилетней девчонке так с собой обращаться!
Вонзаясь в податливое женское тело, чувствуя, как оно бьется под его телом, под его жадными руками и горячими губами, он истреблял в себе все, что было связано с ней. Снова и снова, сильно, жестко, до головокружения, до боли в груди и во всем теле, до дрожи в коленях, до полной разрядки.
И только тогда он понял, как изменилась его жизнь. И уже не станет прежней, как бы он этого ни хотел.
sveta-voskhod:
Катя! Спасибо за продолжение!
Антон ищет точки соприкосновения, и считает, что их нет. Я думаю, главное- это Олег. Поговорив о нем, о своем отношении к прошедшему, Антон пробился бы к Даше.
Как теперь, после такой эмоциональной встряски, они встретятся?
Olya:
Катя, Ой-Ё-ЁЙ! Спасибо за продолжение! Каждая глава все больше накаляет страсти! Что же будет дальше!?
светлая:
Катюш, привет , моя родная!
Так, что ж ты с нами делаешь? Сижу и хлюпаю носом перед компом.
Меня уже давно не так просто заставить прослезиться над книгой, но ты одна из немногих, кто все-таки это делает.
Такое вот состояние у меня после описания чувств Антона.
Катюш, я знаю, как ты относишься к Даше, как тебе ее самой жаль. И вот теперь представь, что такие же ощущения я испытала в этой главе по отношению к Антону.
У Даши, несмотря на ее тяжелое и безрадостное прошлое, в настоящем есть Леся, Павел, планы на будущее и даже несмотря на натянутые отношения с Антоном,
теперь он все же заботится о ней, хоть сама она и не хочет принимать эту заботу. И даже тот самый материальный фактор , который для нее не имеет главного значения, по сути своей все же важен. Она превращается из подростка в девушку, и скоро сама осознает свое стремление выглядеть хорошо.
Хотя еще раз повторяю, что это не главное. И еще показалось, что напряженность она переживает легче, чем он.
А вот Антон... Он по своей сути все так же одинок, как и при жизни отца. Даже друзья его не понимают, а та , с которой он стремится наладить отношения, противится этому. И от этого мне за него больно. Он ведь на самом деле старается, не купить ее , не подольститься , а на самом деле хочет показать , что теперь он исправляет ошибку, что проявления его заботы искренни!
Меня к примеру, тронули даже те небольшие детали, как присутствие на столе ее любимых фруктов (дело не в их наличии, как таковом, а то что Антон теперь стремится не упустить даже такую мелочь). И еще одно - что он помнит , что у него теперь дома несовершеннолетняя, чтобы не приводить туда кого попало.
В Даше сейчас говорит юношеский максимализм, когда действительно трудно поверить. После стольких лет обмана со стороны Маргариты, после отсутствия душевной заботы со стороны Антона она не поверит, сколько бы он ни старался. Даже выверни сейчас Антон перед ней всю свою душу наизнанку, не поверила бы.
Мне кажется , он это понимает. Я не знаю, что должно произойти , чтобы она взглянула на него по-другому. Может быть , ей предстоит повзрослеть , чтобы понять, что Антон в свое отсутствие по сути своей был незрелый, молодой, не имевший опыта общения с детьми, что он на самом деле не знал и не умел быть опекуном.
А может , что скорее всего, должно произойти какое-то событие , что-то такое из ряда вон выходящее, чтобы она рассмотрела в нем такую же боль и усталость от всей этой ситуации.
Потому что то напряжение и натянутость и в самом деле ненормальны. С самых первых строк описания обстановки в доме я ловила себя на мысли, что должен быть какой-то взрыв.
И в словах Леси нашла потом подтверждение своему опасению. И в конце этот взрыв начал приводиться в исполнение.
И мне кажется, что это только начало. Потому что Антон в чем-то прав. Она действительно не имела права без его разрешения уезжать из города. Он действительно несет за нее юридическую ответственность. (случись что страшное - легче всего какому-нибудь нерадивому следователю потом свалить вину на молодого , одинокого мужчину в отношении несовершеннолетней).
Может Даша, конечно и правда не понимает этого, в силу того, что привыкла, что никого до этого не интересовало, где она и что с ней.
В силу того же возраста она не понимает, как на самом деле к ней относится Павел, для него это уже не дружба.
И если я правильно поняла, то речь по телефону он вел об Алексее? Хоть одной проблемой будет тогда меньше, надеюсь, что тот больше не появится в жизни Даши.
И боюсь себе представить, что будет с Антоном, если он вдруг узнает, что ей угрожали, а ему она ничего не сказала.
Кстати тот факт, что он пытался забыться именно таким вот способом, наводит на мысль, что он тоже начинает думать о ней , как о девушке. Или тот час недалек, когда он обратит на это внимание.
Прости, что так сумбурно , и может где-то даже неправильно думаю , но это от нахлынувших эмоций. Обычно я немного привожу мысли в порядок, прежде чем сесть за отзыв. Но сейчас рука сама потянулась к клавиатуре.
Огромное тебе спасибо за глубокую, психологическую главу! Жду развития событий.
( Кстати ,только вот увидела твой вопрос ранее - хочу сказать, правильно, что не стала делить главу, вместе с переживаниями Антона она читается по -особенному)
Vitoriy:
Катюша,здравствуй
спасибо большое за продолжение) Эх Антоха, Антоха...тяжело тебе будет,очень. Слава Богу эту женщину не привел домой. Ведь на самом деле легче от этого разговора никому не стало. Только наоборот еще тяжелее. Антон что то какой то нервный. Оставила же она ему записку. Но несмотря ни на что симпатией к нему пока не прониклась. С нетерпением жду дальше)))