Другие страны мира

- Обещай оставаться со мной откровенным.
- Обещай оставаться со мной после этого!
© "Пятое время года" Ринат Валиулин

Эдинбург. Шотландия

С каждой секундой, как сознание проясняется от тумана возбуждения и пережитого оргазма, всё яснее понимаю, что именно сделал мужчина. Он осознанно лишил меня своего семени. Обокрал, чего никогда до этого мгновения не делал. Трясущейся рукой тянусь к креслу, что стоит рядом с кроватью, и надеваю халат. Гладкий шелк, словно наждачная бумага, проходится по коже. Но дело вовсе не в халате или не в моей коже, дело в Адаме и в его последних действиях.
“Почему? Почему он решил так поступить? И ничего не сказал. Словно он отказывает мне в частице себя, прячет и лишает в то время, как я отдалась ему без остатка.”
Не могу собрать свои мысли в кучу, но боль с каждой минутой становится только сильнее.
"Он ушел в ванную смыть с рук сперму. Решил прервать акт, лишь бы не кончить в меня."
Спускаю ноги с кровати и, едва их переставляя, направляюсь в ванную, чтобы застать мужчину, которому отдала не только своё тело, но и душу, намыливающим руки.
- Что всё это значит, Адам?
- Что именно? - он поднимает голову, встречаясь со мной взглядом в зеркале.
- Твоё решение, - указываю глазами на его руки под водой. - Что это было?
- Это не мое решение, милая. Просто так вышло, что я лишь вчера о нем узнал, - мужчина закрывает воду, вытирает руки и, развернувшись, делает шаг ко мне, чтобы притянуть ближе. - Тебе давно стоило сказать, что настолько долгосрочных перспектив со мной, как совместные дети, ты не видишь.
- Что? - ощущаю, как немеет тело, но всё ещё цепляюсь за слабую надежду, что он это не серьёзно, что мне послышалось: - О чем ты вообще? И как связаны какие-то перспективы с тем, что ты кончил себе в руку? - не выдерживаю его взгляда и, передернув плечами, отстраняюсь. - Почему ты заговорил об этом сейчас?
- Арли, по стечению случайностей я теперь знаю правду. Не обижай меня попыткой то ли скрыть, то ли отмахнуться от факта, который известен нам двоим. Ты принимаешь противозачаточные таблетки, так? - я только рот открываю от удивления, но мужчина, не дав мне ответить, продолжает: - И вероятно, давно. Поскольку мне не все равно на твое здоровье...
- Как это мило заботиться о моём здоровье, Фостер! - "Наивно было полагать, что он хотел детей. Тут, оказывается, забота о здоровье." Сжимаю зубы так, что кажется, они сейчас начнут ломаться и хрустеть, но спустя секунду делаю глубокий вдох и продолжаю: - И да, таблетки мне навязала Моника. Как и долгосрочный контракт с звукозаписывающей студией, - небольшая пауза. - Не нужно объяснять про обязательства? Я не могу забеременеть ещё семь месяцев. Просто не могу!
- Один контракт, потом - второй, третий. Понимаю, карьера, - любимый человек поджимает губы и руки скрещивает на груди, прислонившись к раковине бедром.
- Я не загадывала так далеко, - отвечаю, стараясь контролировать свои слова, но слишком быстро обида и непонимание вырываются наружу. - Но ты сегодня показал, что я в принципе и не нужна для того, чтобы кончить! Таблетки не мешали нам заниматься сексом, Адам, растворяясь друг в друге. И надо было потерпеть всего лишь два года - ровно столько длится мой контракт с Сони.
- Я не хочу, чтоб ты принимала те чертовы пилюли и гробила себя. Не хочешь детей - не будет.
- А если я не соглашусь? - ненавижу проклятые ультиматумы. С самого детства запреты вызывают во мне дикое желание поступить наоборот, но сейчас другая ситуация ведь. Сегодня, да и теперь все время, каждый день, каждую ночь я либо рискую залететь, либо совсем ничего не получить, как несколько минут назад, либо я остаюсь с таблетками, но без любимого, и на кой хрен они мне тогда нужны?
- Не доверяешь? - горечь Адама легко могу почувствовать на своём языке, но не могу, а может, просто не хочу подчиняться условиям. - Я тебе обещаю, что никоим образом не помешаю твоим контрактам. В таблетках надобности нет.
- Значит, не будет секса? Не будет ничего? - тяжело выказывать слабость, тяжело признаваться, что стала зависимой от одного человека, и что готова на всё или почти всё. - Это ты хочешь сказать? Или будет недотрах вечный, когда ты только о себе и думаешь? - злые слова срываются с губ. Я хочу сделать больно мужчине, хочу, чтобы он понял, как задел меня, всего лишь найдя пилюли. - Какая разница доверяю я или нет? Какая разница хочу я детей или нет, если с одной стороны меня подвязали в эту кабалу, а с другой - ты вынуждаешь меня прекратить всякие занятия сексом. Одна маленькая пилюля позволяла нам открываться, отдавая себя друг другу, а теперь что? Я отдаю, а ты - нет, выходит!
- Для меня есть разница, - от его упрямства хочется аж топнуть ногой, но продолжаю стоять в дверях, не приближаясь, но и не покидая ванную комнату. - Одна маленькая пилюля каждый гребаный день позволяла тебе быть свободной от меня. И ты так жаждала этого, что скрывала. Я даже не заподозрил. Дурак! Надумал лишнего.
- Это не так!!! - ощущение жжения в глазах словно лишает меня самоконтроля, и я даже не замечаю, что начинаю кричать на каждое спокойное замечание Фостера. - Я никогда не была свободной от тебя, черт возьми! - оказываюсь рядом и толкаю Адама в грудь, желая ударить сильнее. - Никогда! С самой первой встречи я, словно ненормальная, одержима тобой, зависима и порабощена. И не представляю даже дня без тебя, иначе ни за что бы в жизни не согласилась выйти за тебя. И я хочу детей, хочу, но не могу! Но и так, как сегодня - тоже не могу! Прерванный акт это словно… не знаю даже, как назвать.
- Да, скрывать, обманывая, и таиться от меня было проще. Но этому не бывать больше, - Адам замолкает на пару секунд, позволяя мне издать только звук “А-а-а-р-р-р”, но потом Фостера словно "прорывает": - Говорить про откровенность и, в то же время, выталкивать меня из своей звездной жизни и сопряженных с ней условий - как это сочетается вообще?
- Ты уравнял таблетку для предотвращения беременности и свой поступок. А ты можешь представить, что это я так себя повела и лишила частицы себя? И не важно, какая тому предшествовала причина. Я скрывала, да, и мне стыдно из-за того, что была от тебя эта небольшая тайна. Но это лишь временное ограничение, вынужденное, а не желание. А ты? Ты тоже вынужден был выйти? Или это твоё желание, Адам? Скажи, соизмеримы ли эти поступки?
- Могу представить и ощутил в полной мере, когда узнал, что каждый свой день ты начинала с того, чтоб скрыть условия контракта и выбранные меры по их выполнению. А что еще, по-твоему, меня не касается? Что еще скрываешь?
- Ты невозможный просто! - глубокий вдох, чтобы не наговорить ещё больше слов, о которых потом буду жалеть, и продолжаю, вновь обхватив себя руками. - Ты не спрашивал об условиях, как я не спрашиваю тебя. В чем же вдруг разница? Принимаю я таблетки или бы просто не могла забеременеть по состоянию здоровья, в чем разница, Адам? У меня нет больше никаких секретов. О фото в журналах ты знаешь, о съемках в клипах не всегда целомудренных - тоже, а теперь вот и моём вынужденном воздержании. Но неужели за это ты так наказываешь меня? - последние слова произношу едва слышно, словно весь свой запас возмущений и ругательств я уже истратила.
- Ты читала инструкцию к препарату, который считаешь волшебной таблеткой от всех проблем? Осознаешь последствия?
- Нет, у меня был рецепт от врача с Барбадоса, к которому пошла, думая, что я… - пауза, и всё же договариваю то, о чем вообще не собиралась никогда говорить. - Я думала, что забеременела тогда. Но не суть. При чем тут инструкция?
- Не суть. Лучше мне даже мысли не допускать о том, к каким методам ты бы прибегла, если бы твои страхи были обоснованы, - тихо произносит Адам и кривит губы в улыбке, я же опускаю глаза, чтобы он даже не заметил, как его точные удары достигают цели, и как мне становится горько и обидно от того, что любимый мужчина думает обо мне и кем считает. - Давай вместе оценим риски. Прямо сейчас, - Фостер срывается с места и шагает в спальню к комоду, чтоб достать таблетки, продолжая возмущаться. - Надеюсь, ты не выбросила инструкцию… - слышу стук ящика, брошенного совсем не бережно, шорох, потому разворачиваюсь и, еле переставляя ноги, возвращаюсь в спальню, чтобы застать Фостера за изучением моих таблеток. - Ах вот она! - и он тут же протягивает мне изрядно помятый лист с мелким текстом. - Читай! Только вслух. Особенно настаиваю на прочтении побочных действий.
- Что ты хочешь мне доказать? Что таблетки это вред? Я и так знаю, - но несмотря на свои слова, беру скомканную бумажку и ищу глазами текст. - Может возникнуть аллергия в случае индивидуальной непереносимости. В частности, может наблюдаться: в области молочных желез - напряжение, боль, увеличение, появление секреции; нерегулярное кровотечение; головная боль, мигрень, изменения либидо, депрессивное состояние, изменения настроения; тошнота, рвота и другие гастроэнтерологические жалобы; различные проявления на коже (например, сыпь, узловатая эритема, мультиформная эритема)... - комкаю проклятую инструкцию и кидаю её в урну возле туалетного столика. - Да-да, и много чего ещё другого страшного, такого же, как прыщи. Но, Адам, мне осталось совсем чуть-чуть. Я не собираюсь жить на этих таблетках, это лишь временная мера.
- Ты не будешь их принимать, Арли. Если тебе везло и никаких последствий ты не ощутила, то это не значит, что их нет и не будет. Никаких таблеток.
- Но, Адам, всего несколько месяцев…
- Выбор за тобой: я или таблетки, - и он повторяет мои же слова, словно копируя, но голос твердый: - Всего на несколько месяцев.
Любимый протягивает две руки, в одной из которых початая упаковка "Экслютона".
- Это нечестно, - всматриваюсь в лицо мужчины, пытаясь определить насколько серьезно он предлагает такой выбор. "Карьера или любовь? Разве есть тут варианты для человека, который уже любит? Я не могу без него, но миллионные выплаты тоже не потяну, особенно сейчас когда мы строим и оборудуем дом." - Нечестно ставить меня перед таким выбором.
- Решай сейчас, - он так и остается неумолим, и я осознаю, что никакие доводы о штрафах за несоблюдение условий договора не переубедят его в обратном.
Но теперь, из чистого упрямства, решаю ответить Адаму тем же. Поднимаю руку и тяну её к той ладони, на которой лежат мои маленькие пилюли. Он ещё не понимает, для чего это делаю, но по боли во взгляде вижу, что вывод любимый сделал, как я и думала, неверный. Забираю пачку, возвращаюсь в ванную, поднимаю крышку унитаза и высыпаю туда все до одной таблетки, а после нажимаю слив.
- Я уж подумал…
- Знаю, и был недалек от правды. Теперь о моём здоровье нет причины беспокоиться. Разве что я залечу раньше времени и попаду на пару миллионов долларов неустойки от своей звукозаписывающей студии.
- Арли…
- Я хочу принять душ, - поднимаю на любимого глаза и договариваю: - Одна.
Не дожидаясь ответа и совершенно не стесняясь, скидываю с себя шелковый халат и захожу в кабинку, а затем включаю воду на полный напор. И не сразу понимаю, почему вода из водопровода течет такая соленая. Лишь когда дышать становится совсем невыносимо из-за кома в горле, всхлипываю, но упрямо намыливаю мочалку и начинаю тереть своё тело, смывая с него все следы былой страсти.
Тру себя до тех пор, пока кожу не начинает жечь от раздражения, и только после этого выхожу, кутаясь в полотенце.
- У меня завтра встреча с дизайнером в мебельном магазине. Ты не мог бы подъехать к трем часам на Роуз стрит, 19Б. Я всё подбирала сама, но кровать в спальню не могу выбрать в одиночку.
- Арлин… - Адам пытается обнять, но я выворачиваюсь, шагаю к тому самому комоду и вынимаю из ящика, где лежали таблетки, бельё. Сначала хочу надеть то, что удобнее всего, но из-за злости и обиды достаю “провокаторский” комплект и кидаю его на постель. - Ты куда-то собираешься? В этом? - от округлившихся глаз любимого в другой раз я бы покатилась со смеху, но сейчас только сильнее поджимаю губы, кивая.
- Мы договорились встретиться с мистером Макграйтом, поэтому нужно соответствовать.
- Но это? - Адам поднимает с постели красные трусики, которые и трусиками-то назвать сложно. Так, прозрачная сеточка и три ниточки. И бюстгальтер больше открывающий, чем скрывающий.
- И что? - добавляю к этому красные подвязки и черные чулки, но потом решаю, что черные это слишком пошло и меняю на обычные, телесного цвета. Скидываю с себя полотенце и тянусь забрать из рук мужчины своё белье, но он сжимает его, комкая несчастные лоскуты недоткани. - Мне нужно собираться, Адам, я уже опаздываю.
- Не в этом, - в другой день я бы позаигрывала с Фостером на этот счет, может быть, даже предложила выбрать мне одежду, но сегодня, после такого утра, любой запрет воспринимаю в штыки.
- А что я ещё не могу делать, дабы не оскорбить ваше высочество? Может быть, мне забиться в угол и, превратившись в свиноматку, только рожать тебе потомство?
- Зачем ты так? - он разжимает пальцы, и я дергаю на себя бельё, так что резинка больно бьет по пальцам.
- А ты зачем? - натягиваю на себя этот провокационный наряд и сажусь за столик, якобы начиная расчесывать волосы, а сама в это время не свожу глаз с мужчины, который замер посреди комнаты.
"Я не понимаю его, как и не понимаю запретов, не касающихся гардероба, который у любого здравомыслящего мужика вызовет протест. Но таблетки-то за что? И как теперь себя вести? На подобные изъятия “до” я ни за что не соглашусь, а значит, недолго осталось мне быть не беременной. И его взбрыка тоже не понимаю. Ну подумаешь, пила таблетки, подумаешь, не сказала о них. Так он и не интересовался никогда. Ни разу за эти полтора года не заговорил о детях, а теперь обвинил меня в том, что не хочу их."
Я так глубоко ухожу в свои мысли, что вздрагиваю, когда любимый забирает у меня расческу и, встав за спиной, начинает водить ею по моим волосам. Поднимаю глаза на Адама, но он избегает моего взгляда, чтобы спустя секунду огорошить вопросом:
- Ты на самом деле не желаешь от меня детей? - едва слышно спрашивает, не прерывая своего занятия.
- Нет, это не так, - наблюдаю в зеркало, как щетка скользит от макушки до самых кончиков. - Но я обязана была придерживаться условий сделки. Если я забеременею, тогда пять концертов, что запланированы на февраль, сорвутся. Ты же не думаешь, что звезда Арлин Меррик выйдет на сцену беременным бегемотом?
- Ты никогда не будешь бегемотом. Уверен, что беременность только сделает тебя более женственной. Да и до февраля тут осталось чуть больше полугода.
- Вот именно, Адам, - разворачиваюсь лицом к мужчине, глядя снизу вверх. - Чуть больше полугода.
- Не нужны тебе эти таблетки, - он снова упрямо поджимает губы, и мне остается только вздохнуть, окончательно сдаваясь.
- Так ты приедешь? - вглядываюсь в его лицо, словно бы моля согласиться, подводя черту под этим выяснением.
- Я поеду с тобой, а не приеду. И сегодня тоже. Только позвоню Урсуле и предупрежу, чтобы все встречи перенесла.
- Хорошо, - поднимаюсь и, собираясь продолжить одеваться, направляюсь к гардеробу, чтобы выбрать подходящий наряд. Мне хочется поскорее выйти из этого дома, подальше от ссоры, что была недавно здесь. И когда последний штрих в виде платья цвета бургунди и такого же цвета лодочек завершает мои сборы, перекидываю волосы через плечо, даже не озадачивая себя тем, что нужно как-то их укладывать. Пусть пряди высыхают после душа волнами.
Пока я крашусь, Адам тоже одевается, продолжая хмуриться своим мыслям.
"Интересно, что сейчас в его голове? Не нравится мой наряд? Или то, что я в нем собираюсь на встречу к архитектору? А может быть, он уже думает о новой кровати?" - теряюсь в догадках, но спрашивать не вижу смысла, потому делаю пару мазков палочкой с духами и поднимаюсь из-за столика.
Выходя из дома, Фостер придерживает меня за талию, пропуская вперед к машине. Затем, предупредительно открывает дверь автомобиля, а после и сам садится, заводит мотор и трогается с места. Всё это происходит в полной тишине, пока каждый прибывает в своих мыслях. Потому и до Джамайка стрит, где находится офис мистера Макграйта, нас сопровождает только радио. И то, звучит какой-то новостной канал, который рассказывает о погоде и политике.
Даже не замечаю, как меня постепенно отпускает напряжение. Возможно, верх берут другие эмоции, а может, просто смена обстановки влияет. Но теперь с каждым метром дороги, что мы преодолеваем до архитектурного бюро, чувствую, что Адам всё больше напрягается. Ведь каждое такое посещение не проходит гладко для него. Повинуясь сиюминутному порыву, накрываю ладонью пальцы мужчины на руле.
- Прости, что не сказала сразу о сроках, - Адам притормаживает на светофоре, а после и вовсе паркуется у обочины, но пока он ничего не говорит, продолжаю: - Я сначала не была уверена, что это важно, а потом, день за днем, я всё больше увязала в этой лжи, которая, словно снежный ком, росла и росла.
- Арли, я просто волнуюсь.
- Я люблю тебя, я хочу быть с тобой и твоей, и я хочу от тебя детей. Только от тебя.
- Люблю тебя, милая.
Подаюсь вперед, чтобы поцеловать любимые губы, но ремень безопасности позволяет нашим губам коснуться друг друга лишь на пару секунд и, словно магнит, снова возвращает на место, прижимая к сиденью.
_________________

Моя жена не желает взрослеть.
Я принимаю ванну, а она топит мои кораблики.
© Вуди Аллен

Шотландия. Эдинбург

- Мистер Макграйт, мне бы хотелось понимать окончательные сроки работ. Стены уже стоят, и все отделочные работы завершены. Почему сдача дома опять откладывается?
- Всё потому, что мы по несколько раз переделываем…
- А вы делайте сразу правильно, и не придется переделывать, - не сдерживается Адам, и я накрываю его пальцы, что сжимают подлокотник стула. - Желание заказчика - закон. Или я ошибаюсь?
- Нет, вы правы, мистер Фостер, но я, как профессионал, не могу не посоветовать вам, как лучше.
- За что мы вам очень благодарны.
- Уважаемые мужчины, перестаньте спорить. Мистер Макграйт, затягивание сроков меня совершенно не устраивает. Был оговорен план работ, старайтесь не нарушать его. И если мой жених говорит, что так или иначе нужно сделать, вы исполняете это. Нам необходимо, чтобы дом был готов до сентября. Два с лишним месяца - срок более, чем достаточный для постройки на готовом фундаменте, вы не считаете?
- Да, да, мисс Меррик, - кивает джентльмен и переводит взгляд на моего любимого. - Мистер Фостер, будут ли ещё какие-то корректировки?
- Посмотрим по продвижению работ. Приточно-вытяжная система уже готова?
- Да, заканчиваем на втором этаже подводить трубы и устанавливать вентиляционное оборудование.
- Хорошо.
- Вот и славно, - потираю руки, наконец расслабленно откидываясь в объемном кресле для посетителей этого мрачноватого офиса. - А сейчас я бы выпила кофе и съела что-нибудь сладкое, потому как с утра позавтракать не удалось, - не хочу напоминать об утренних событиях ни себе, ни Фостеру, но характерное урчание от одной лишь мысли об ароматном завтраке заставляет меня краснеть, особенно когда мужчины обмениваются взглядами.
- Тогда пойдем перекусим, милая, - Адам чуть кривит губы в улыбке, но я чувствую, что он тоже вспомнил, почему мы вышли из дома голодные. - Мистер Макграйт, до связи, - любимый пожимает ладонь мужчины, и я, поправив подол платья, поднимаюсь и, кивнув на прощанье архитектору, направляюсь к выходу.
В пяти минутах езды от офиса Макграйта мы находим небольшое уютное кафе с самыми вкусными в мире сконами с ароматной вишней, которые поедаем с огромным удовольствием, попеременно пачкая губы и стирая эти следы поцелуями, совершенно забыв об утреннем конфликте. Ланч уже прошел, и в Archipelago Bakery почти не остается народа, что позволяет нам немного времени побыть наедине. Только одна девушка, смущенно улыбаясь, протягивает блокнот с моим изображением на обложке и просит подписать, что я с ответной улыбкой и делаю. Всё остальное время обеда мы увлечены друг другом и вкусностями. Пока рядом не раздается знакомый голос.
- Арлин, мистер Фостер, добрый день, не ожидала увидеть вас, - Элла смущенно краснеет, но в галантности моему мужчине не откажешь, он с обворожительной улыбкой поднимается со стула и пожимает руку дизайнеру.
- Добрый день, мисс Грант, неожиданно встретить вас здесь, - Адам указывает на свободный стул. - Присоединитесь к нам?
Вижу, как щеки дизайнерши покрываются румянцем, и начинаю ёрзать на стуле, стараясь задавить на корню своего внутреннего кроманьонца. Я верю любимому, но ничего не могу поделать с тем, что женщины так на него реагируют.
- А ты пользуешься популярностью у дам, - шепчу на ухо Фостеру, пока Элла усаживается рядом за наш столик и делает заказ подошедшей официантке.
- Меня волнует лишь одна дама, - отзывается любимый, проведя под столом ладонью по моей ноге от колена до бедра. - Только и думаю о том, что у тебя под этим платьем.
- А меня только ты волнуешь, - прикусываю губы и, лишь сделав глубокий вдох, поворачиваюсь к мисс Грант: - Так какими судьбами ты тоже оказалась здесь, Эл?
- Я обожаю здешнюю кухню, - улыбается рыжая дизайнерша. - К тому же, у меня была встреча здесь неподалеку. Кстати, что вы думаете о том, чтобы сегодня съездить в салон и выбрать кровать? На сегодня я закончила со встречами. Что скажите?
- Я не знаю…
- Мы согласны, - заявляет Адам, в отличие от меня, совершенно уверенно. И на мой вопросительный взгляд отвечает своим настойчивым. - Согласны, - а после наклоняет голову и к уголку губ моих своими прижимается.
- Хорошо, - сдаюсь под натиском моих собеседников, в глубине души сама себе признаваясь, что мне хочется это сделать и чем скорее, тем лучше.
Спустя полчаса мы уже в мебельном магазине. Или можно даже сказать, в мебельном раю. От обилия всяческих безделушек у меня голова идет кругом, но Элла Грант, как заправский капитан, ведет наш маленький кораблик сквозь обилие диванов, шкафов и столов на второй этаж. Туда, где на всю площадь расставлены самые разнообразные кровати: полуторки, двуспальные, кинг-сайз и, как по мне, дабл кинг-сайз - кровать, которая займет всю спальню от окна до стены.
- Милый, я не знаю, какую выбрать, - растерянно перевожу взгляд на своего мужчину.
- Предлагаю самую удобную и большую, чтобы можно было спать и вдоль, и поперек. Что думаешь об этой? - Адам показывает на здоровенный сексодром два с половиной на два метра на подиуме с подсветкой, которая создает эффект, словно кровать парит над полом. Растерянно перевожу взгляд на любимого. - Да, ты права, надо сперва испробовать её.
И не успеваю я как-либо отреагировать, как Фостер подхватывает меня на руки, чтобы спустя секунду кинуть на матрас, а после сам падает сверху, упираясь ладонями по обе стороны от моей головы. Светлое дерево отлично гармонирует с бежевыми и коричневыми оттенками, которые я уже выбрала для спальни. Но все эти мысли слегка путаются в голове от ощущения тяжести любимого сверху.
- Я не уверена, что это она. Может, давай ещё посмотрим? - приподнимаю голову и губы его целую, что оказываются так близко от моих.
- Хорошо, - Адам целует меня в нос и поднимается, не забыв прижать напоследок свои бедра к моим. - Прямо отсюда я вижу ещё одну. Ее кованые спинки как раз подходят для галстука, - его напоминание заставляет меня хихикнуть.
Со второй кроватью происходит та же история с опрокидыванием, разве что в добавок любимый прижимает мои руки к кованой спинке, словно бы прикидывая, как это будет без одежды.
Дальше мы останавливаемся у обычной классической кровати из цельного ореха, глядя на который чувствуется домашний уют. Хочется гладить резные столбики, спинки и ощущать исходящее тепло. Пусть кухня уже подобрана в современном стиле, но в спальню я хочу именно эту кровать. Ещё добавить к ней пару тумбочек, и с золотистыми тяжелыми гардинами она будет идеально смотреться.
- Я хочу её, любимый, - подхожу ближе и всё же осуществляю своё желание, опуская ладонь на дерево. И кажется, что словно отвечая на моё прикосновение, дерево согревает руку. - Я уже прямо вижу её в нашей спальне. Ещё нужно постелить там ковер с длинным ворсом или шкуру медведя бросить на пол, а на кровать - пушистое одеяло. Такого же теплого цвета, чтобы даже в пасмурные дни в спальне было тепло и солнечно.
- Тогда осталось проверить её прочность, - обнимая и подталкивая к кровати, Адам опрокидывает меня на неё, а после и сам запрыгивает и начинает прыгать на ней, стоя на коленях и обхватив мои бедра. Понимаю, что его движения повторяют те же, что обычно мы делаем в постели, но никак не на глазах у продавца и Эллы. Я не могу сделать также: во-первых, Фостер придавливает меня к кровати, а во-вторых, узкий подол платья не позволит обхватить бедра любимого ногами. Руки мои свободны, потому я обнимаю своего мужчину и, упираясь пятками в матрас, прыгаю, как в оргазме, но не кричу в экстазе, а вместо этого начинаю смеяться. При всем при этом цельное дерево даже не скрипнуло ни разу, и когда Адам, посмеиваясь, опускается рядом на матрас, места ещё остается предостаточно. На такой кровати можно спокойно спать вчетвером, не мешая друг дружке. Для нас двоих места более чем достаточно, чтобы свободно раскинуть руки.
- Мы берем её, - отдышавшись от смеха, проговариваю шокированной рыжей дизайнерше. - И ещё комплект к ней, комод из такого же материала. И, Элла, надо бы двери в гардероб тоже сделать из светлого дерева.
В итоге, к тому моменту, как мы покидаем этот мебельный рай, почти все комнаты укомплектованы мебелью, а настроение моё наконец-то улучшается в сравнении с утром и днем. Возвращаясь домой, ощущаю, что даже если что-то и случится, даже если я сегодня, завтра или через неделю забеременею, то всё равно выступлю и не нарушу график, а после посвящу себя семье и детям. Никто не заставит меня прыгать, как раньше, по сцене. Пусть этим занимаются мои танцоры. И в конце концов, даже Бритни умудрилась сняться в клипе, будучи на сносях. Чем я слабее?
- Давай закажем еду на дом и никуда больше не пойдем? - запускаю пальцы в волосы на затылке любимого и, приподнявшись на цыпочки, целую его в губы. - Я не хочу тебя ни с кем делить. Сегодня, завтра, никогда.

Спустя четыре недели.

Шотландия. Аймут

- Милая, пора уже определиться с датой, - отец сидит напротив в кресле в нашем восстановленном доме, потягивая знаменитый шотландский виски. Мы почти завершили ремонт, и теперь в этом месте можно жить, что мы благополучно и делаем. Пока доводится до ума западное крыло, в восточном уже всё готово, и даже есть возможность принимать немногочисленных гостей.
- Папа, ещё рано. Мы хотели закончить со строительством дома. Может быть, потом, следующей весной…
- Кто говорит хоть слово про дом? Но на подготовку самой свадьбы тоже необходимо время. И ещё, где именно вы собираетесь праздновать? Здесь слишком дико для гостей. Дом на отшибе, да к тому же все эти овцы гуляющие по лугам.
- Это овцы Дугласа, и пусть они гуляют. К тому же Хикари возомнил себя сторожевой овчаркой и охраняет их лучше любых заборов.
- Пусть. В любом случае лучше будет в Лондоне сыграть свадьбу.
- А я хочу там, где вы с мамой поженились. Я видела фотографии, там потрясающе красиво.
- Но дочка, это же Штаты. Не уверен, что Каспар выдержит перелет, - и Майкл Меррик кидает вопросительный взгляд на моего любимого мужчину, отвлекая того от увлекательнейшего занятия - распутывания завязок на моём платье сзади.
- Дед может и не ехать. Мы пошлем ему бутылку хорошего бренди и фотографии.
- Так не пойдет, - хмуро смотрю на Адама. - Я хочу, чтобы твой дедушка был на нашей свадьбе. И если ему нельзя лететь, тогда мы все съедемся в одно место в Европе, туда, куда ходят поезда.
- Вот я и говорю, что надо в Лондоне...
- Папа! Ты не даешь даже подумать, как следует.
- А что тут думать? Ночевать вы всё-равно не останетесь, так что я уже забронировал вам подарок. Торжество в этом месте пройдет лучше всего.
- Но в Лондоне столько народа… - почти хнычу я. Они явно не понимают, каково это жить постоянно под камерами: ни трусы не поправить, ни высморкаться, как обычный человек.
- Мы наймем больше охраны, и торжество будет закрытым, только по приглашениям. Ради свадьбы своей единственной девочки я готов половину города взять в аренду.
- Скажешь тоже, пап, - замираю, стараясь не закрыть глаза от удовольствия, когда Фостер, всё же развязав ленты, начинает водить пальцами по спине. - Никто не позволит тебе так сделать.
- Деньги, детка, творят и не такие чудеса. Но нам хватит половины Челси, да, Адам?
- Угу, мистер Меррик.
- Адам!
- Т-с-с, сладкая, - любимый быстро чмокает меня в губы, прерывая поток возмущений. - Если ты так хочешь в Аспен, мы поедем туда и повторим.
- Повторять это уже не тот эффект, - дую губы от того, что мечта так и остается мечтой.
- Не всегда, милая, - тихо проговаривает Фостер, когда отец поднимается и отходит к окну, чтобы поговорить по телефону. Мы ещё не успели установить антенну-приемник, и каждый деловой разговор с партнерами по бизнесу превращается для Майкла Меррика в сущий ад.
- Не всегда, но две свадьбы…
- Мы можем обойтись без Охманов, - тут же предлагает Фостер.
- Нет. Я согласна на Лондон.
- Отлично, - отец возвращается в кресло и уже более довольно улыбается. - Не зря я забронировал и выкупил аренду в одном замечательном месте.
- Где это?
- Пусть это пока останется для тебя секретом, дочка. А сейчас старик Меррик вас покинет. Слишком мало сна и слишком много виски, - он поднимается и обнимает меня, а после жмет руку Адаму и похлопывает того по плечу. - Я арендовал королевскую оперу “Ковент-Гарден” лишь на один день - первое ноября. Не подводите меня, заставляя терять деньги.
И прихохатывая тому, как ловко он нас поставил перед фактом даты свадьбы, мой непутевый папаша поднимается к себе в комнату.
- Первое ноября? Но… но… это же совсем скоро, всего через полтора месяца. Ничего ведь не успеть!
- У тебя будут помощники, родная, - Адам притягивает ближе и целует в уголок губ. - Ты удивишься волшебным возможностям миссис Шульц. И не кривись так. Думаю, после свадьбы ты оценишь её способности по достоинству.
- А я сейчас хочу оценить достоинства моего будущего мужа, - разворачиваюсь в его объятиях и обхватываю руками плечи мужчины. - Ты же не думаешь, что все эти полтора месяца тебе удастся прятаться в офисе? Даже цвет скатертей буду с тобой обсуждать, - и киваю своим словам, словно бы подтверждая их.
- Ты не станешь это делать… - тихо, но предупреждающе произносит любимый. - Арли-и-и…
- Хорошо, тогда количество гостей и кто, где и с кем сидит?
- Нет!
- Трусишка, - уже в открытую смеюсь. - Не думала, что так быстро сдашься.
- Ах ты, лиса! - он поднимает руки, пытаясь обхватить меня, но взвизгнув, я выпутываюсь из объятий и бегом устремляюсь вверх по лестнице. Лишь на последней ступени чуть притормаживаю, размеренно шагая к дверям нашей спальни.
- Попалась, - не вопрос, констатация факта в этом слове, когда Адам догоняет и почти вносит меня в комнату.
- Давно и навсегда.

»» 10.09.19 21:34 Редакция газеты London's times
_________________

Германия. Дортмунд

- Ты молчалив сегодня, Адам, - мистер Охман нарушает благодатную тишину своим тихим, но твердым голосом, а оттого кажется, что мое "хрустальное" спокойствие начинает трещать по швам, грозя разлететься на тысячи осколков.
Последние недели были суетными. Арлин полностью поглощена подготовкой к свадьбе, и я почти не вижу ее дома. Встречи с дизайнерами, поварами, музыкантами занимают все ее время от восхода до заката. А поскольку место проведения торжества - Лондон, любимая то и дело остается на пару-тройку дней у отца. С одной стороны, мне хочется быть рядом с невестой, но с другой - я и получаса не могу выдержать, слушая обсуждения булавок, рюш и орнамента только лишь одной скатерти. Да и когда? Приходится коршуном следить за строителями, которые почуяв занятость заказчиков, все пытаются делать спустя рукава. И если добавить к этому мои попытки дистанционно управлять концерном, не давая спуска подчиненным, то можно подвести итог: я выдохся. А ближайшее будущее не предполагает послаблений в графике.
- Да, прошу прощения, - произношу правильные слова, но "гавкающая" интонация выдает с головой, показывая мое напряжение. - Арли передает вам официальное приглашение на свадьбу. Там красивые слова, наши подписи - все, как положено, - вытаскиваю из внутреннего кармана пиджака конверт и оставляю на низком столике, но с места не двигаюсь. Так и остаюсь сидеть на диване в гостиной, задумчиво глядя вокруг.
Я бы никогда по собственной воле не переступил порог этого дома снова. Как в далеком детстве, так и сейчас, я не чувствую себя здесь желанным гостем. Что бы не говорил дед и в чем бы не убеждал. Но отдавать приглашение Веронике это худшее из зол. Мало того, что на меня вылилось бы чрезмерное количество лести и вранья от молодой супруги деда, потом бы мне предстояло выслушать негодующую Арлин. Она до сих пор не теряет надежды, что миссис Охман не сможет посетить торжество. Будет занята чем-то более значимым, заболеет или вообще исчезнет с лица земли - любимую устроит что угодно, лишь бы не лицезреть, цитирую, "блондинистую гадину в наш день".
Каспар Охман, слегка пошатываясь, подходит к столу, берет в руки приглашение и едва ли не падает в кресло напротив. Старику очень тяжело держаться на ногах, но виду он старается не подавать. Какое-то время дед рассматривает немногочисленные надписи на золотистом листе бумаги, а после прикрывает устало веки. Лишь широкая улыбка становится свидетельством того, что получить это пригласительное письмо он очень рад. Не знаю, что такого там написала Арли, но Каспар явно "поплыл".
- Спасибо, дети мои. За каждое слово спасибо, - на выдохе проговаривает старик.
- Да не за что, - недоумеваю, отрешенно наблюдая за мистером Охманом. Мало что осталось от импозантного седовласого мужчины, которого уважали и боялись. Только оболочка весьма и весьма потрепанная. - Я могу попросить Стефана, чтобы сопроводил вас в Лондон. Он отменный компаньон, хоть и излишне разговорчив. Но это, конечно, если вы решите ехать. В противном случае настаивать не буду, здоровье, как понимаю, не очень.
- Я буду, обязательно буду. Спасибо.
- Хорошо, - сдержанно киваю, не углубляясь в обсуждение болезненного вида своего родственника, и замолкаю, смотря по сторонам.
Во мне борются два противоположных желания: побыстрее уйти отсюда и остаться. Возможно, сейчас самый удобный момент, чтоб озвучить то, что хотел много лет назад, и восполнить упущенное. Тогда мне было интересно все вокруг, каждую вещицу в этом доме я хотел бы подержать в руках и о многом расспросить. Множественные "почему" и "зачем" даже сейчас горят на языке, однако сдерживаю порыв, снова погружаясь в угрюмость.
Я не понимаю себя и чувств, которые испытываю к своему единственному оставшемуся в живых родственнику. Для меня есть настоящее, где говорить с дедом о бизнесе легко, спросить делового совета не зазорно и помощь можно получить реальную, а не только на словах. Но есть и прошлое, которое не позволяет открывать свои настоящие чувства. Меня охватывает жгучая потребность сохранить ментальную дистанцию, не позволяя не то, что копаться в моей душе, а даже коснуться ее. Потому вопросы, мучающее меня сейчас, тяжело озвучить. Ведь знаю, что они, как лакмусовая бумага, покажут обиду и затаенную боль. Меня беззащитного покажут. Того, которого я старался подавить все эти годы, но, видимо, безрезультатно.
"Да пошло оно все!" - рычу на себя мысленно, хлопая ладонями по коленям и резко поднимаясь.
- Я пойду, - произношу на выдохе и в этот момент замечаю расставленные на столе шахматные фигуры. Те самые, которые Арлин в антикварной лавке нашла и подарила деду ко дню рождения.
- Сыграй со мной, Адам, - тихо просит мистер Охман, поднимая на меня взгляд от доски. - Одну партию. Это не долго, а мне радость будет. Устал я от валяния в кровати да причитаний Ники, от которых не скрыться.
- Почему не разведешься? - задаю прямой вопрос, колеблясь с ответом на предложение поиграть. - Зачем держишь подле себя? У вас мало общих интересов и совершенно разное понимание отдыха и бодрствования. Даже не знаю, как вы так долго прожили вместе…
- Мне одиноко, Адам, - произносит дед, а в глазах такая мука, что отворачиваюсь, прерывая контакт взглядов, словно обжегшись. Но Каспар продолжает: - Так, черт возьми, одиноко, что готов терпеть все ее выходки лишь бы не находиться двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю наедине с самим собой. И мыслями невеселыми.
- Понял, - киваю, невольно представляя себя на месте старика. Хотя мне незачем представлять, нужно просто вспомнить те чувства, которые взрывали мозг в детстве: "Ты один. Никто не придет. Не защитит. Ты - обуза, от которой только мечтают избавиться." - Ладно. Давай сыграем, хотя я не уверен, что помню правила…

Дортмундская квартира встречает лучами заходящего солнца. Я хотел заглянуть к деду на неполных полчаса, во время ланча, а по факту провел у старика едва ли не целый день. Одна партия в шахматы плавно перетекла в другую, а разговоры о правилах - в обсуждение других игр, имеющихся во владении моего близкого родственника. Словно прочитав мои мысли, Каспар Охман рассказал про нарды, привезенные из Ирана в молодости. Будучи выставленными на всеобщее обозрение в гостиной за стеклянными дверцами шкафа, именно они привлекали мой взгляд с самого детства. После, увидев мой неподдельный интерес, дед с большим энтузиазмом принялся вещать о других подарках и сувенирах из разных стран, привезенных когда-то для любимой дочери. Поскольку мистер Охман не мог долго держаться на ногах, я подавал ему разнообразные вещицы и шкатулки с полок, и старик рассказывал истории из прошлого. Не понимая, а может, и понимая, что этими рассказами заполняет одну из множества пустот, образованных ним двадцать лет назад в моей душе.
- Странный день, - качаю головой, пытаясь проще относиться к произошедшему, но и не могу не отметить то, что расстояние между мной и дедом неуловимо сократилось. - Неужели я действительно пригласил старика в гости в Аймут?
Невольно хочется оправдать себя тем, что мистер Охман вряд ли сможет преодолеть такое расстояние, а потому предложение приехать и погостить пару недель в новопостроенном доме не несет "опасности" для моего внутреннего спокойствия. Но сам факт сиюминутного желания сделать старику приятное неимоверно удивлял.
Продолжая размышлять о причинах своего поведения, разуваюсь, делаю несколько шагов к дивану и вытягиваюсь на нем в полный рост, не снимая костюма. Уютная квартира, которая раньше дарила ощущение умиротворения и покой, сейчас наводит тоску. И даже желто-розовые солнечные лучи, отражающиеся от светлых стен, не радуют.
- Люби-и-имый! - счастливый голос Арлин врывается в сознание, даря то самое чувство наполненности и гармоничности, которого не хватало. Я даже сам не понял, как потянулся к телефону и набрал заветный номер, но безумно счастлив слышать свою девочку. - Как ты? Ты не представляешь, какое красивое платье я выбрала! Оно такое… такое… слов нет, чтоб описать красоту.
- Так вышли фото, родная, - не замечаю сам, что начинаю улыбаться, как безумец, смотря в потолок.
- Еще чего! Жених не должен видеть невесту в платье до свадьбы, - остужает мой пыл Арли. - К тому же, оно еще не готово, нужно переделать пару швов. Но я выслала тебе фотографии новых комплектов, которые присмотрела в VS. Ты же поможешь мне выбрать лучший? - почти смеется любимая. Знает же, как действуют на меня ее соблазнительные снимки в нижнем белье.
- Конечно, сладкая. Но когда я увижу тебя в них вживую? Или без них? Мне кажется, что я вечность не видел тебя, - грусть проскальзывает легкой ноткой в моем голосе. Я опять сожалею, что вместо грандиозного торжества не убедил любимую на тихое и уединенное венчание где-то на берегу моря.
- О родной, я не могу сейчас приехать. На завтра назначена встреча с Джулией Харлей, а потом Урсула запланировала дегустацию основных блюд от шеф-повара. Может, ты приедешь в Лондон? Иначе мне не вырваться из цепких рук твоей помощницы. Только я выдыхаю расслабленно, думая, что все сделано, как она находит новые задачи, которые требуют моего внимания, - ворчит Арлин, но я-то знаю, что это больше напускное, чем реальное раздражение.
- Я, как погляжу, вы сработались, - усмехаюсь, слегка подшучивая над любимой.
- Не то слово, - Арли на несколько мгновений замолкает, а после повторяет волнующий вопрос. - Так ты приедешь?
- Да, любимая. Я уже заявил совету о намерении открыть новое представительство Kaspar Ohman AG в Эдинбурге и занес приглашение мистеру Охману домой. Он не был на заседании по состоянию здоровья, - несколько скупо подытоживаю свою командировку в Дортмунд, понимая, что голова любимой занята совсем другими заботами, и лишние подробности не нужны.
- Как, Каспар? Он приедет первого ноября в Лондон? - неподдельная тревога Арлин за деда заставляет меня скрипнуть зубами от ревности, но отвечаю по возможности спокойно:
- Да, во всяком случае, он очень этого хочет, - и решаю, что молчание даст мне необходимое время, чтоб успокоиться, потому не уточняю, сколько времени я провел у деда и о чем еще мы говорили.
- Ты чего опять сопишь, милый? Неужели так негативно настроен на его приезд? Ты же понимаешь, что я хочу, чтоб вся семья была на нашем бракосочетании, а поскольку ближе и роднее у тебя никого нет…
- Дело не в его приезде, - перебиваю, чтоб не слушать по новому кругу доводы о необходимости присутствия Каспара Охмана на свадьбе. - Я даже пригласил его к нам в Аймут погостить пару недель. - И не обращая внимания на удивленное "Ах!" на том конце телефонной связи, продолжаю: - Но вот беспокоишься ты о нем больше, чем обо мне, хотя я вообще тебя уже несколько недель вижу едва ли не по часу в день, а то и меньше. Когда уже наступит второе ноября, чтоб я мог с чистой совестью закрыть тебя с собой в комнате с мягкой кроватью и не выпускать совсем! - порыкиваю от досады из-за нереализуемости этих желаний прямо сейчас.
- М-м-м… как мне нравятся твои планы, любимый, - томная сладость соблазнительного голоса Арли приводит в напряжение чресла. И я снова проклинаю расстояние, что сейчас между нами. - Но знаешь, их можно будет реализовать в конце дня первого числа. Когда начнется выступление музыкантов, всем будет уже не до нас.
- Надеюсь, иначе… я просто выкраду тебя.

»» 28.09.19 17:46 Лондон
_________________

Говорят, мужчины не плачут. Определенно это выражение придумала слабая половина человечества, с давних времен приученная к тому, что сильная половина является опорой и защитой.
Но мы плачем, не навзрыд, не с истериками, как это делают женщины. Плачем в душе или роняя скупые слезы. А в минуты радости или печали их становится немного больше.
Мужчинам тоже присущи эмоции. Мы не бездушные роботы, живущие без чувств.
Я чувствовал тоску, тянущую, разрывающую на кусочки. Не смирился еще с этой потерей, пусть и прошло довольно-таки много времени. Не смог принять смерть матери, хотя говорят, что человек жив, пока память о нем жива. Жесткое выражение. Память не может дать почувствовать теплоту и мягкость рук. Или провести пальцем по синей реке вен, проступающую сквозь прозрачную кожу.
Память не может дать нам вдохнуть нежный аромат её любимых цветочных духов, смешанного с естественный запахом - этот незабываемый коктейль, от которого кружилась голова не одного представителя мужского пола.
Память не может передать все оттенки ее смеха, что звучал колокольчиком...
Память не спасение - она травит тебя, вызывая вновь и вновь боль от потери самого близкого и любимого человека.
Одинокая слеза скатилась по щеке, устремляясь вниз, падая на густой газон - сочную и искусственную, как тот человек, что распорядился ее здесь положить.
Склеп де Гальварра, не то место, где должна покоится моя мать. Она была нежным и хрупким созданием, настолько утонченным, что видеть ее могилу среди груды камней совсем не хотелось. Как и то, что мне не хотелось вообще переступать порог поместья принадлежащей Гальварра несколько веков.
- Охрана сказала, что ты прибыл, - слышу внезапно голос главы семьи, к которой я формально отношусь. Он нарушает моё уединение. Я даже не оборачиваюсь к нему, не желая тратить и крупицу своего внимания на человека чья кровь, к моему глубокому сожалению течёт в моих жилах. Отец ждет, наверное, моего ответа, но я продолжаю хранить молчание. Мне абсолютно нечего ему сказать. И устав ждать, он заговаривает снова:
- Я рад сын, что ты появился здесь, спустя много лет.
- Если бы не ее могила, ты знаешь, что я никогда бы не приблизился и близко к твоему дому.
- Он мой, как и твой сын. И останется тебе и Кристине, как и все мое богатство.
- Насчет сестры ничего не могу сказать, но мне ничего от тебя не нужно. Больше нет!
Последние слова проговариваю чуть громче. Обида, что живёт в моём сердце, всё же прорывается сквозь щиты равнодушия, что я так старательно выстраивал. Обида на его безразличие, когда нам с сестренкой так нужна была поддержка и тепло единственного родителя, а он развлекался с бабами сомнительного поведения. Теперь, спустя много лет, когда я встал на ноги, мне ничего больше не нужно от него.
- Послушай, сын, да я виноват, признаю. Я был не самым лучшим в мире отцом и к сожалению осознал свою вину слишком поздно. А теперь сполна оплачиваю свои грехи и увы, у меня не так много времени для этого осталось. Доктора не дают утешительных прогнозов, но единственное, чего хочу всем сердцем - чтобы вы с Кристиной простили меня. Чтобы ты простил.
Дальнейший монолог-исповедь, скорее всего не для меня, а для самого отца. Чтобы получить прощение и уйти на тот свет с чистой совестью, попасть в edén. Но сука, почему он тянул так долго с откровениями? На что он на самом деле надеялся, начиная сейчас свою исповедь? Я не верю в совесть, которая проснулась внезапно - тут было скрыто что-то еще. Спросить напрямую - это значит показать свою заинтересованность. Мне не нужно от него абсолютно ничего. Все в этой жизни я добился благодаря деду и себе. И совсем не важно, каким образом это все случилось. Мой путь. Мои ошибки и шишки.
Встаю на ноги. Касаюсь рукой холодного мрамора. Прощаюсь с самой главной женщиной моей жизни. После поворачиваюсь к отцу, который замолчал, с настороженностью наблюдая за мной. Замер в ожидании моих дальнейших действий.
Иду прямо к нему и ложу руку на его голову. Эффектно. Сразу возникает ассоциация с фильмами, где сюжет закручен вокруг мести. И в конце, главный герой прощает всех обидчиков, найдя успокоение.
Что ж ... я тоже так могу. Тем более если это заставит оставить меня в покое.
- Я тебя прощаю.
Три простых слова и кажется я вправду чувствую себя освобожденным. А вот насчёт отца не знаю.
Прохожу мимо коляски, ощущаю направленный в спину его обжигающий взгляд. Иду мимо девушки, смотрящей на меня осуждающе. Что странно, ее нельзя назвать типичной сиделкой: слишком молода и холена, а до статуса любовницы ей не хватало наличие силикона в популярных местах для инъекций. Но это меня совсем не касается. Чем и как будет жить мой отец после неожиданных, но столь желанных им слов. Он их хотел, он их получил.
Я уходил из родного дома с легким сердцем, чего давно не ощущал. Окончательный покой настиг меня в поместье деда, в месте моей силы. Где я с удовольствием окунулся в деревенскую жизнь с головой, отдыхая от разного рода проблем. Которые тем не менее умудряются находить меня даже в глухой местности, за тысячи миль от их эпицентра. Но видимо никого не интересуют, что где-то кто-то пытается отдыхать.
Я очень не любил, когда мне мешали. Особенно во время моего пребывания дома, рядом с дедом.Поэтому сказать что я был зол, когда слушал Кей и ее рассказ о Лорен и похищении. Правда моя злость была направлена не на похитителей. С ними можно было разобраться, а на девушку, которая искала и нашла приключения на свою мягкую точку в моё отсутствие.
- Кей, малышка, ты же можешь найти свою подругу по сигналу мобильника. Будем надеяться у Лорен хватило ума, спрятать телефон, чтобы его не нашли. Сообщи мне, как пробьешь адрес - я пошлю туда друзей. Всё будет хорошо.
Тут же нажимаю на отбой и поворачиваюсь к деду. Тот сидел на веранде в компании бутылки молодого вина и курил. Он частенько засиживался так, наблюдая за закатом.
- Как ты понял, мне нужно будет уехать раньше, - я с сожалением в сердце вздохнул. - Оставлю Диего вместо себя- он хороший управляющий. Извини.
- Сынок, твоя гиперопека мне приятна, но хватит делать из меня немощного! Мы справимся со всеми делами, даже не беспокойся. Вот увидишь, все будет мuy bien.
И я верю ему. Но не могу не беспокоиться. Дед, которому перевалило за восьмой десяток, хоть и упрям, но слаб сердцем. Но я только киваю в ответ на его слова и уже смирившись с отъездом заказываю себе через интернет билет в Лондон. Пора взяться за наказание расшалившихся “малышей”.

»» 02.10.19 11:39 Лондон
_________________

Франция. Ницца - Средиземное море

Кашель клокочет в груди, вырываясь гавкающими хрипами. Кажется, что в горле что-то мешает, и стоит только эту гадость выплюнуть к чертям, станет легче. Но с каждым последующим вдохом мне все сильнее хочется вообще разучиться дышать, потому как надоедливое щекотание в легких лишь усиливается.
"Надо завязывать курить, - мелькает невеселая мысль. - И возможно, пить. Иначе вскоре пойду на корм рыбам."
Поворачиваю вентиль и, набрав в соединенные ладони холодной воды, пью, не обращая внимания, что часть ее льется мне грудь. Насущная проблема - заглушить желание вывернуться наизнанку, остальное - неважно. К сожалению, с первого раза не удается сделать и глотка, но моей упертости может позавидовать и баран. Делаю еще подход, совершенно некультурно отплевываясь, потом еще один. И только, когда дыхание выравнивается, отнимаю руки ото рта, перестав вливать в себя живительную влагу.
- Капитан Гонсалес, все готово к отплытию. Ждем только вас, - молоденький морячок, у которого молоко на губах не обсохло, заглядывает в подсобку, являя мне свой улыбчивый лик.
Вот люблю этих желторотиков за жажду знаний и безудержную тягу к морю. И других к себе не беру. Никакие деньги мира не заменят это горящее в глазах предвкушение хорошего приключения.
Мои губы растекаются в ответной улыбке, но лишь на пару мгновений. Дисциплину перед рейсом лучше не нарушать. Расслабятся и еще поубиваются на мою голову.
- Сейчас проверю, не забыли ли вы мою науку, - брови свожу к переносице и, отряхнувшись, как собака, иду к выходу. Грозный вид я делать умею. Но не надолго.

Морские волны ритмично ударяются о борт яхты, и этот звук успокаивает настолько, что я ощущаю себя дома. На берегу меня не ждут ни семья, ни дети, но мне грех жаловаться. Море это мой дом, а слаженная команда - дружная семья. Я стремился к этому с детства и получил то, что хотел. Иногда, конечно, мне грустно. Особенно когда в порту моих подчиненных или учеников ждут родные и близкие люди, а меня - пустой холодильник в подсобке при школе. Небольшое помещение в пристройке долгое время служит мне кровом, ведь нет смысла ехать в пустую служебную квартиру для восьмичасового сна. Для отдыха мне нужна лишь горизонтальная поверхность, а одеяло с подушкой - по возможности. Но свободу я ценю больше всего на свете, а жена, дети, как ни крути, связывают тебя по рукам и ногам. Я могу сорваться в кругосветку хоть завтра. А "семейные" люди? Нет. Приходится ждать удобного момента, когда суженную тоже отпустят с работы и дети отправятся в летний лагерь или в гости к бабушке и дедушке. А это может быть и через месяц, два. И не дай Бог, отпрыски заболеют за день до отплытия - всем планам конец.
"Хм… и почему я об этом подумал?" - возникает в сознании вопрос прежде, чем я вспоминаю белоснежный конверт с пригласительным письмом внутри.
- Ох ты ж блин. И туриста затянуло в пучину семейную, - качаю головой, сожалея, что наши рискованные и потому незабываемые совместные путешествия уже позади.
Фостер близок мне по духу. В его настойчивости и иногда запредельной педантичности я вижу себя. Он идет вперед, не смотря ни на что, и выигрывает при этом. Хотя может быть, на чистом везении и благодаря надежному плечу друга рядом.
"Моему плечу," - усмехаюсь, вспоминая наше восхождение на Джомолунгму, а точнее - обмороженный нос Фостера в госпитале Катманду. Тогда турист реально мог лишиться не только выступающей части своего лица, но и нескольких пальцев на руках. Чудом удалось избежать ампутации из-за нагноения.
- Капитан Гонсалес, капитан Гонсалес, впереди какое-то судно идет по нашему курсу. Что делать? - прерывает мои размышления матрос и тем самым вынуждает вернуться к моим обязанностям учителя.
- Какого размера судно? Под чьим флагом идет? Вы связывались с ними и просили сменить курс? - хмурюсь, глядя вдаль и пытаясь рассмотреть пока еще небольшую черную точку на горизонте. Наш семидневный Средиземноморский переход утвержден и зафиксирован во всех необходимых инстанциях. Я специально выбирал маршрут вдали от всех коммерческих рейсов, а потому встретить здесь что-то более грузоподъемное, чем семиместная рыбацкая лодка, не ожидаю.
- У меня нет такой информации. Спуститься вниз к Андре, в рубку, и выяснить?
- Конечно. Бегом выполнять.
Отдав распоряжение, продолжаю наблюдать за приближением неизвестного судна. В открытом море следует быть осторожным. Хоть у нас на борту никаких дорогостоящих грузов нет, да и не близ Сомали сейчас находимся, но опасаться пиратов все равно стоит. К тому же, где еще начинающим мореплавателям учиться вести себя при встрече с кем-либо, если не на учениях.

Франция. Ницца

Переступаю порог квартиры медленно и неуверенно. У меня нет ощущения, что я вернулся домой. И пусть здесь находятся все мои вещи и некоторое рабочее оборудование, не могу сказать, что мне комфортно в четырех стенах. Для меня эта "коробка" ограничивает доступ воздуха так, что невозможно дышать полной грудью. Впрочем, нахождение в любом замкнутом помещении навевает мне такие мысли. Только на покачивающейся палубе яхты я ощущаю себя счастливым и "на своем месте". Но к сожалению, в ближайшее время вернуться в море мне не удастся. Мой путь лежит в удушливый Лондон. И непривычным транспортом - самолетом. Вариант путешествия морем пришлось отвергнуть - слишком мало времени осталось до часа Х, а опоздать в данном случае это хуже, чем совсем не явиться.
Не откладывая сборы "в долгий ящик", достаю дорожный саквояж и наполняю его вещами, которые мне могут пригодиться в поездке. Я не особо заморачиваюсь с выбором одежды. Рубашки, брюки, пара футболок, трусы, носки - вот и весь необходимый минимум. Не думаю, что мне пригодится что-то еще. Я не собираюсь задерживаться на празднике дольше необходимого. Главное, поздравить друга лично и вручить небольшой презент-напоминание. К тому же, Адаму явно будет не до меня. Судя по размаху приготовлений, торжество будет грандиозным и многолюдным. И в той звездной и именитой тусовке мне вряд ли будет чем заняться.
Долгое время я и не помышлял о поездке, отложив в сторону приглашение, как красивый, но совершенно бесполезный атрибут интерьера. Однако один телефонный звонок заставил меня передумать.

- Роб, здорово! До тебя добралось письмо? Я хотел поговорить с тобой лично, но так вышло, что Арлин разослала приглашения раньше.
- Решил завести семью, турист? - усмехаюсь в трубку. Слышать голос Фостера мне всегда радостно, но сейчас я с особым удовольствием посмеиваюсь над женишком. - Как тебя угораздило?
- Черт возьми, не знаю, - смех раздается на том конце провода, свидетельствуя о прекрасном расположении духа собеседника. - Но я глубоко и бесповоротно влюблен.
- Это та красотка, которую ты на Форментеру возил?
- Ага.
- Хорошо она тебя за яйца схватила, - нарушая данное себе пару дней назад обещание, наливаю виски в стакан и, как страждущий, сразу делаю несколько больших глотков.
- Если бы только за яйца, - смеется Фостер, но после этих его слов начинается какая-то перепалка фоном, и на некоторое время Адам замолкает, переключившись на спутника или спутницу, находящуюся рядом с ним. Спустя пару минут веселый голос туриста снова раздается из динамика: - Так когда тебя ждать, Роб? Алло! Ты слышишь меня? Мне нужна твоя помощь. Планируется немногим менее двух сотен гостей, и ни одного человека, кому я мог бы доверить быть шафером.
- Во что ты ввязался, Адам? Еще и меня на амбразуру бросить хочешь, - качаю головой, снова делая глоток и наслаждаясь, когда горячительная жидкость согревает изнутри и создает то самое душевное тепло, которого мне не хватает. Хоть я и никогда не признаю этого. - Меня? Шафером? Турист, здесь я - пас, прости.
- Неужели Роберто Гонсалес струсил? Ай-я-яй, еще и бросил меня в беде. Не ожидал от тебя такого, чесслово, не ожидал, - слышу добрую долю юмора в словах Фостера, но и сожаление тоже проявляется в интонациях. Незаметное для прочих, но ощутимое для меня. Слишком мы хорошо друг друга узнали за годы знакомства.
- Без ножа режешь, турист. Ей-богу. Может, без меня как-нибудь? А потом я вам незабываемое путешествие на двенадцатиметровой красавице организую, - делаю еще одну попытку, чтоб отговорить Адама от затеи сделать из меня мальчика на побегушках. Впрочем, не особо надеясь, что этот финт мне удастся.
- Организуешь обязательно, а на свадьбе я тебя жду. - Фостер замолкает, и мне даже начинает казаться, что он отключился, но спустя пару минут слышу уже совершенно другую интонацию. Без подшучиваний и скрытых просьб, а честно и без экивоков. - Из всех приглашенных не наберется и пяти человек, которых бы я хотел видеть на торжестве. Ты должен понимать, что эти толпы не для меня. Ты едва ли не единственный из гостей, кому я был бы действительно рад.
- Со стариком Охманом опять повздорили?
- Да нет, даже в некоторых моментах прошлого разобрались. Но это не меняет ничего по сути.
Вздыхаю глубоко, понимая, что непросто дались вечно замкнутому в себе Фостеру эти откровенные слова.
- Для меня другой роли, кроме шафера, не заготовлено? Может, есть выбор? - сдаюсь на уговоры, больше не пытаясь отпираться. Знаю, что могу пожалеть об этом, но корить себя, что бросил друга в такой важный для него день, точно буду сильнее.
- Никакого, Роб.
- Тогда готовь швартовные тросы, турист. Я буду.

»» 15.10.19 22:42 Лондон

Италия. Милан

Наверное, мне снилось что-то интересное. И приятное. Поэтому так тяжело было просыпаться, когда в сознанье настойчиво пробился телефонный звонок. Он никак не умолкал, в пух и прах разметая надежду, что кому-то надоест ждать, пока я отвечу. От сна не осталось ничего – развеялся так же быстро и незаметно, как тает утренний туман в Лондоне.
Лондон! Подскочив на кровати, я почти с ужасом уставилась на светящийся экран телефона: не хватало еще проспать в аэропорт! Но мои страхи оказались напрасны: в запасе было предостаточно времени, а разбудить меня раньше звонка будильника решил ни кто иной, как мама. Ну конечно, никому другому не пришло бы в голову звонить в такую рань!
Я вздохнула и тронула пальцем экран, принимая звонок. Если не отвечу, она ведь не успокоится.
– Моника, ты до сих пор спишь? Как можно быть такой соней, у тебя же самолет совсем скоро!
Далее последовала весьма пространная тирада о том, что в моем возрасте и положении следует быть куда более осмотрительной. Не расстраивать своих близких, которые так искренне обо мне пекутся.
– И тебе доброе утро, мама, – я прикрыла глаза, вновь откидываясь на подушки. Еще можно позволить себе немного понежиться в постели, хотя про сон придется забыть – надеяться на быстрое завершение разговора, как всегда, не приходилось. Мама сразу вспомнила обо всех возможных проблемах. И о том, что я могу опоздать на самолет, и о том, какая в Лондоне переменчивая погода и потому следует особенно тщательно приготовить вещи для поездки, и что давно там не была и вполне способна заблудиться.
Я потянулась на постели, сдерживая желание рассмеяться. Иногда казалось, что теперь мама стала волноваться обо мне намного больше, чем прежде. И это при том, что я старалась не волновать ее понапрасну и не рассказывала о львиной доле своих проблем.
Хотя такой она была всегда. Раньше, особенно в школе, это здорово подбешивало, но теперь я научилась смотреть на ситуацию иначе. Мне скоро тридцать, а мама - она не молодеет. Болеть чаще стала. И вроде бы ничего серьезного, но каждый раз, возвращаясь домой из очередной поездки, я замечала, как время оставляет очередной след на ее лице. Когда увидела это впервые, как-то странно сжалось сердце и защипало в глазах. Слезы удалось скрыть, но с того момента чрезмерная опека перестала раздражать.
- Моника, ты меня совсем не слушаешь! - возмущенный голос прервал мои размышления.
- Слушаю, ма, - я отложила телефон, включив его на громкую связь, и снова потянулась. - Просто сегодня предстоит насыщенный день, и мне уже скоро выезжать. Мысленно строила планы, чтобы ничего не забыть. И не опоздать.
- А я как раз и забочусь, чтобы ты не опоздала! - отозвалась мама, и в ее голосе я уловила смесь легкой обиды и одновременного довольства собой. - Рауль заедет за тобой через час. Он только что выехал.
- Это было совсем не обязательно.
Я предпочла бы добраться на такси. Терпеть не могу обременять кого-то без нужды. Но спорить бесполезно, да и если водитель отца уже в пути, отменить поездку было бы еще более неловко.
Чуть поежилась, когда ноги коснулись прохладного пола, но это помогло сбросить остатки сна. Подошла к окну, распахивая шторы, и комнату тотчас наполнили первые, еще не яркие солнечные лучи, - и я невольно улыбнулась: хорошо бы такая погода продержалась подольше. И здесь, и особенно…
- В Лондоне сегодня не дождливо, – слова матери опередили мои собственные мысли. - Но я надеюсь, ты взяла и зонт, и теплые вещи. И не забудь позвонить мне, как только доберешься! И Раулю скажи, чтобы ехал аккуратно, а не гнал, как обычно.
Я все-таки рассмеялась, но позже, уже пообещав маме, что выполню все ее наставления и вести себя буду, как взрослый и сознательный человек. Правда, уточнять, что наши с ней представления о сознательном и правильном поведении могут слегка разниться, не стала. И ей спокойней, и мне.
Уже спустя час с небольшим я уселась в салон отцовского Maserati.
– С ветерком поедем, синьорина? – Рауль сверкнул белозубой улыбкой, подмигнув мне в зеркало заднего вида.
Машинально рассматривая проносящиеся мимо виноградники и рисовые поля, я улыбнулась в ответ.
– Как всегда, Ро. Можешь гнать, пока не доехали до города. И надеюсь, ты не сдашь меня родителям.
– Конечно, нет! – водитель изобразил на лице притворный испуг. – Я вообще буду нем, как рыба!
- Это вряд ли, - представив добродушного болтуна молчащим дольше пяти минут, я рассмеялась. Такое вряд ли возможно. Но вот в том, что мои маленькие секреты он не выдаст, можно было не сомневаться.
– Соскучилась по твоей езде, – не удержалась от комплимента, выбираясь из автомобиля на крытой парковке Линате, куда Рауль доставил всего за полчаса. – И по тебе, – он расплылся в улыбке и стиснул меня в объятьях, а потом суетливо кинулся выгружать мои вещи из багажника.
– Пора, синьорина Моника. Позвони, когда будешь возвращаться, я встречу. Доброго пути и наилучшие пожелания твоей подруге! Viva gli sposi!
– Обязательно передам, – чмокнув мужчину в гладко выбритую щеку, я направилась к стойке регистрации, снова подумав о том, что с водителем отцу определенно повезло. Не только надежный работник, но и верный друг, который вот уже столько лет находится рядом, став почти членом нашей семьи.
В салоне самолета, усевшись на свое место, я вытащила из сумочки плотный золоченый конверт. Бумажное приглашение было, скорее, формальностью: о предстоящей свадьбе Арлин рассказала задолго до того, как оно оказалось в моих руках. Но особенное что-то таилось в этом небольшом кусочке картона, рассматривая который всякий раз, я улыбалась, а в сердце становилось теплее. Это чувство было сродни тому, которое я испытала на Ибице, познакомившись с избранником Арлин.
За время, что мы проработали вместе, я видела ее всякой. Энергичной, вдохновленной, расстроенной, упрямой, но никогда – настолько счастливой и влюбленной. А за последний год так много случилось печального, что было вдвойне радостно теперь замечать такие перемены в ней. И понимать, что это не попытка привлечь внимание, не продуманный и взвешенный пиар ход, а то искреннее чувство, которое далеко не каждому удается встретить в жизни. Арлин заслужила счастье. И тот, кто находился с ней рядом, – тоже. Иначе он не смотрел бы на любимую так, обнимая ее, даже когда не прикасался. Глазами. Одним присутствием.
“Дамы и господа, добро пожаловать на борт рейса 4С7 с обслуживанием из Милана в Лондон. Спасибо, что выбрали Бритиш Эйрлайнз”.
До отправления оставалось еще несколько минут и перед тем, как отключить мобильный, я отправила сообщение человеку, с которым непременно должна была увидеться в ближайшее время, чтобы обсудить свадебный подарок.

»» 28.10.19 02:16 Лондон
_________________

Австрия.

От мелкого шрифта в глазах немного рябит. Я на несколько секунд прикрываю глаза, тру прохладной рукой лоб. У меня на коленях разложены распечатанные листы с плотным текстом будущего контракта между продюсерским центром госпожи Шелдон и группой «Pensive». Хорошо, что Джер дал мне его почитать до подписания – договор составлен, разумеется, с учётом всех интересов продюсера, а вот права и интересы ребят были на втором месте. Я внимательно читаю все пункты, сноски и отступления и помечаю те места, которые мне не нравятся или вызывают вопросы.
Например, пункт, в котором говорится, что продюсер получает права на название группы. То есть после окончания действия контракта или при его расторжении название группы уйдёт к ней. Сейчас, ага…
Подчёркиваю дважды.
Или вот положение о том, что продюсером определяется репертуар группы. Зная Джера, представить, будто он потерпит, если ему будут диктовать - что и когда исполнять… Ставлю знак вопроса.
А ещё есть пункт о том, что участники группы не имеют права менять свое семейное положение до момента окончания действия контракта. Я грызу кончик карандаша, обдумывая эти строки. В целом, звучит довольно логично. Свободный фронтмен группы должен пользоваться большим вниманием поклонниц, чем связанный официальными отношениями, то же самое касается и остальных, хоть и в меньшей степени. И хотя я уверена, что ни он, ни кто-либо из ребят и так не рвётся под венец, но просто сам факт, что их свободу ограничивают контрактом… Не могу представить их реакцию, поэтому этот пункт на всякий случай подчёркиваю тоже.
Джереми спит в соседнем кресле, и я немного завидую – сама я от нервного возбуждения спать не могу, а он вырубился почти сразу, как взлетели. Но последние дни выдались такими суматошными, что он падал спать сразу, как приходил домой, иногда даже не до конца раздеваясь. Домой – это я называю его квартиру, конечно. А с недавних пор там живу и я… Поначалу было непривычно, но я пугающе быстро привыкла просыпаться в кольце рук от поцелуя в затылок или в плечо. И с трудом могла вспомнить, как это было – до. Привыкла варить кофе на двоих. Упрямо в джезве, хотя есть кофеварка. Мне хотелось делать что-то самой – для него.
Я смотрю, как Джер хмурит брови во сне, и мне хочется пальцем разгладить складку между ними. Ему что-то снится, и я вижу, как бегают глаза под закрытыми веками. Смотрю, а сама вспоминаю, как он сказал, что любит меня – и сердце ёкает, замирая. Я так была ошеломлена этим признанием, что только сидела и смотрела на него, раскрыв глаза и гадая, не послышалось ли мне. А он сказал – и так быстро перевёл разговор, будто сам будто не ожидал от себя этих слов, смутился. Или боялся ответа. Или – его отсутствия. Я потом весь вечер только об этом и думала, чувствуя себя растерянной и абсолютно счастливой.

- Долго ещё? – Джер приоткрыл глаза, просыпаясь, я улыбнулась ему и убрала бумаги в сумку – дочитаю вечером.
- Скоро пойдём на посадку, - я посмотрела на часы, а потом в иллюминатор самолёта, в котором были видны только облака и часть турбины. В облаках просветов ещё нет – В Лондоне начинался снег, когда мы улетали. Впрочем, Дженни сказала, что в Зальцбурге по прогнозу будет солнечно – поэтому она заранее нацепила тёмные очки в неоново-розовой оправе, и сейчас сдвинула их на макушку – я это вижу через два ряда, потому что Джен не сидит на месте и без конца крутится.
- Хорошо… - Роджерс пошевелил плечами, потянулся и пожаловался: – Кресло неудобное, спина болит от него.
- У тебя сегодня будет ещё возможность размяться, - я переплетаю свои пальцы с его, машинально поглаживая запястье. - Наверное.

Я ещё толком не осознала, что мы летим на рождество в Австрию, на мои расспросы Джер только ответил, что это горящие путевки по знакомству, но решать надо было очень быстро. В итоге я собиралась в такой спешке, что даже не помню, что покидала в чемодан. По поводу лыжной амуниции Джереми сказал, что можно будет взять напрокат прямо там, и только Джо упрямо потащил свой сноуборд: неожиданно выяснилось, что он прекрасно катается и вообще обожает зимние виды спорта. Дженни тоже неплохо каталась, чего нельзя было сказать обо мне. Несколько раз мы выбирались с родителями покататься в Плимут или Норфолк на искусственные склоны, на лыжах я, в общем-то, стояла, но зелёные трассы - это мой предел. Вспомнив о родителях, я погрустнела.
Мы так и не помирились с отцом, хотя мама изо всех сил пыталась восстановить мир. Она тоже не одобряла моих решений, но мы с ней хотя бы разговаривали. Папа обсуждать что бы то ни было отказался наотрез. Иногда он бывал невыносимо упрямым. Но характерами мы были похожи…
На самом деле я была рада, что не осталась на Рождество в Лондоне. Потому что не приехать к родителям не смогла бы, а там снова начались бы споры и ссоры… Нет, лучше всем успокоиться и остыть, и не портить друг другу праздники.
А мне так хотелось, чтобы это Рождество стало особенным, потому что оно у меня такое первое. Потому что – с ним. С парнем, которого я безумно люблю.

Трансфер из Зальцбурга занял полтора часа.
Рекламная брошюрка, прочитанная мною в автобусе, гласила, что Заальбах-Хинтерглемм - это две близлежащие курортные деревушки, расположенные в горном распадке в окружении лыжных трасс на любой вкус, общая длина которых почти 300 километров.
Жить нам предстояло в гостиничном комплексе, представлявшем собой каскад шале разной вместимости на склоне холма. Уже на месте выяснилось, что Джо с Дженни будут жить в одном из номеров двухэтажного отеля, а нам с Джером достался маленький флигель-пристройка к основному зданию.
- Эй, ну так нечестно, - надулась Дженнифер, заглянув во флигель. – У вас тут есть камин, а у нас нет!
- Зато у нас вид из окна как с открытки и кровать на полметра шире, - успокоил её Джо и поторопил всех: – Давайте не тормозите, кидайте вещи и пойдём пройдёмся по посёлку, осмотримся.
Джо уже бывал здесь, поэтому взял на себя функции гида, хотя и сказал, что смотреть тут особо не на что. Посёлок был маленьким и, собственно, состоял-то из нескольких проулков и одной главной улицы, которая упиралась в небольшую площадь с городской ратушей. Поселение было полностью ориентировано на туристов, поэтому недостатка в барах, ресторанчиках и кафе здесь не было. Площадь по случаю рождественских праздников радовала наряженной ёлкой, катком и горками для детей, сувенирными лавками и павильонами с горячим кофе и глинтвейном для взрослых. Над головой были растянуты сотни метров проводов с лампочками и фонариками – здесь должно быть невероятно красиво вечером.
Дай нам волю, мы с подругой фотографировались бы у каждого красивого домика и под каждой пушистой ёлкой, но Джо не терпелось попасть на склоны, поэтому они с Дженни отправились на красные трассы, а мы с Джереми – на поиски проката снаряжения и инструктора. Проблем с этим не возникло, потому как школ катания здесь хватало. Теоретически, поставить Джера на лыжи могла бы и я сама, а ещё лучше – Джо, но профессионал сделает это быстрее и, скажем так, менее травматично для всех.

Инструктора звали Марсель – он был очень молодой, примерно моего возраста, голубоглазый, рыжеволосый и с тем самым круглогодичным горным загаром, которым могли похвастать местные жители. Для первого раза брать сноуборд он отсоветовал – катать на нём легче, но, чтобы научиться на нём стоять, придется потратить два-три дня, отбив себе все мягкие и не очень мягкие места, привыкая к неестественному ощущению «связанных ног» и к внезапно появившейся «задней» ноге. А вот базовому катанию на лыжах Марсель обещал научить часа за полтора. Обещание он сдержал, и пока я приноравливалась к каталке в окрестностях учебной горки, Джер уже более-менее устойчиво держался на лыжах, страшно гордый собой.
- Физическая форма у него хорошая, с равновесием и координацией тоже порядок, - улыбнулся инструктор. - Слава Маттиаса Майера ему пока не светит, но попробовать силы на синих трассах сможет.
Синие. Здесь, в Австрии, привычные мне зелёные трассы обозначались как синие. Марсель показал нам на карте, с каких номеров лучше начинать, пожелал успехов и отправился обратно в учебный центр, а мы – осваивать первую в жизни Джера трассу. Примерно полчаса я не спускала с него глаз, ожидая падений, но он совершенно не спешил заваливаться на каждом повороте, я расслабилась и наконец смогла по-настоящему получить удовольствие от плавных неспешных спусков и вкусного морозного воздуха. Во второй половине дня весь вельвет уже, конечно, растащили лыжники, но все равно кайф был непередаваемый. А ещё постоянно хотелось остановиться и любоваться потрясающими горными пейзажами, остро жалея, что нет возможности нарисовать это акварелью. Если только потом по фото… Я уже хотела было крикнуть Джеру, чтобы притормозил, как он прямо на моих глазах не вписался в дугу, на приличной скорости съехал с трассы влево и – пропал.
- Джереми? – мой голос звучит испуганно, я топчусь на краю полянки и не знаю, куда двигаться – яркой красной куртки нигде не видно. – Джер!
Не мог же он провалиться. Или мог?
Я прислушиваюсь к тишине, волнуясь с каждой секундой все больше, и вдруг замечаю шевеление.
Джер всё-таки провалился в неглубокий овраг под елями, заваленный метровым пухляком, и молча пытается оттуда выбраться. Это не так-то просто, опоры под ногами никакой.
- Роджерс, ты зачем туда улёгся? – строго спрашиваю, едва сдерживая смех.
- Отдыхаю, - фыркает он и добавляет уже серьёзным голосом: - Лыжа глубоко ушла, снять не получается.
- Сейчас, - я выстегиваюсь из своих лыж, падаю в снег рядом. – Не дёргай ногой… - Нащупав крепление, отстёгиваю. – Всё, Добби свободен. Ничего не болит?
Джер вставать не спешит, улыбается, лежа в снегу и, поймав меня за руку, опрокидывает на себя.
Я ойкаю от неожиданности, потом смеюсь и задираю очки на шлем – сначала свои, потом его. Его глаза от солнца и слепящего снега светлые, почти жёлтые, и так близко, что я вижу каждую ресницу. Потом опускаю взгляд на губы и вспоминаю, что не целовалась с ним… почти сутки. Это очень, очень долго. Джер, наверное, думает о том же, потому что тянется за поцелуем, шлемы звонко стукаются, и он сдавленно чертыхается. Повозившись с ремешком, я снимаю свой шлем и наконец целую по-настоящему, сходя с ума от горячего дыхания и настойчивой нежности, заставляющей постанывать в губы, делая поцелуй всё более глубоким и жадным.
- Предлагаю вернуться в отель, - тихо говорит он чуть охрипшим голосом, и мне это кажется очень хорошей мыслью.
Я понимаюсь, надеваю обратно балаклаву и шлем, а потом мы вместе откапываем провалившуюся лыжу и выбираемся с поляны на отутюженную ратраком трассу.

Солнце в горах садится быстро. Вроде бы только что было немного за полдень, но пока мы спустились вниз, пока дождались автобуса, курсирующего между Хинтерглеммом и Заальбахом, пока доехали – в общем, когда вернулись в шале, на улице уже были плотные сумерки. Весь гостиничный комплекс, да и, собственно, как и весь поселок, сиял подсветкой и гирляндами, из каждого бара и кафе слышались рождественские песни и гимны, и я вспомнила, что так и не успела упаковать подарок для Джереми. Купить купила, а упаковать – не успела. Даю себе обещание встать завтра пораньше и заняться этим, пока он спит.
Вопрос ужина Роджерс решил гениально и по-мужски просто: согласовав по телефону детали с Джо, купил в ближайшей пиццерии две коробки пиццы king-size на вынос.
Как выяснилось, Дженни тоже не теряла времени зря – они вернулись немного раньше нас, и она успела забронировать на вечер ванну на четверых.
- Ванну? – переспросила я, решив, что ослышалась.
- Да! – радостно кивнула она и потащила меня за руку к окну. – Посмотри сама.
Я удивлённо раскрыла глаза. Утром у меня не было времени рассмотреть окрестности, и я только сейчас увидела, что на внутренней территории гостиницы есть целый комплекс мини-бассейнов, врытых прямо в снег. Ёмкости были разного размера, была одна большая, человек на десять – в ней уже плескалась весёлая компания, были маленькие – на двух-трех. Между ними ветвилась сеть подсвеченных дорожек, выложенных деревянными рейками, от воды поднимался пар.
- Представляешь, лежишь в горячей воде, смотришь на звезды, а вокруг – снег, - восторженно сказала Джен. – Там ещё есть гидромассаж, офигеть какой кайф после дня каталки.
- Я совершенно точно не брала купальник, - растерянно сказала я.
- Ерунда, - отмахнулась она. – Наденешь чёрную майку и спортивные трусы, дойдёшь в халате, снимешь его на бортике и сразу занырнёшь, кто там тебя рассматривать будет.
Ну… в общем-то, есть один парень, который, как я надеялась, будет меня рассматривать, но Дженни я этого не сказала.

»» 16.10.19 14:47 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________

Лиссабон. Португалия.
Всю дорогу к кафе, где меня ждала Реджина, я нервно запускал пальцы в волосы. Дааа уж… не так я представлял себе окончание этих переговоров. Это был очень важный контракт для моей компании. Если на туристический рынок Штатов и Азии мы влились ещё несколько лет назад, то Европа оставалась для нас несбыточной мечтой, спелой вишенкой на шоколадном торте.
Войдя в уютное кафе, я обвел взглядом просторное помещение. Девушка задумчиво смотрела в экран телефона и затем слегка улыбнулась. Интересно, кому это она там улыбается?! Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Реджина подняла голову и улыбнулась уже мне. Вот так- то лучше!
Подойдя к ней, собственнически обхватил личико ладонями, и поцеловал.
- Я заказала столик на вечер в Tágide. Все хорошо? – сообщила она, когда мы сделали заказ и официант оставил нас.
Всё ли хорошо? Пока не знаю. Всё будет зависеть от её ответа.

Двумя часами ранее. Four Seasons Hotel Ritz Lisbon.
Ресторан одного из лучших отелей Лиссабона в это время суток был полупуст, лишь за несколькими столиками посетители неспешно пробовали приготовленные для них яства. Улыбчивая хостес, сверив списки, проводила меня за нужный столик, где уже сидел пожилой подтянутый мужчина.
- Доброго дня, мистер Абраксис. Меня зовут Эдвард Филдинг, - протянул руку мужчине, когда тот поднялся со стула.
- Я, по правде говоря, заинтригован, - он кивнул на соседний стул, приглашая присесть, - Вы были весьма настойчивы в своем желании встретиться со мной. Я внимательно вас слушаю.
- Тогда не буду Вас заставлять ждать, - заказав себе кофе, достал из портфеля планшет, - Как вы уже знаете, моя компания занимается предоставлением туристических услуг в Штатах и Восточной Азии…
Пока я выкладывал свой бизнес-план и обрисовывал конъюнктуру туристического рынка, мистер Абраксис одобрительно кивал, иногда задавая вопросы. К концу своего выступления, я был почти уверен, что контракт у меня в кармане.
- Это всё хорошо…, - мужчина отложил в сторону мой планшет, на котором рассматривал графики рисков и прибыли, - Но буду откровенен с Вами, мистер Филдинг. Я семейный человек, моя компания построена на семье и семейных ценностях. Перед нашей встречей, я немного ознакомился с вашей биографией. Вы выходец из древнего рода, который уважаемый в Великобритании. Репутация вашего отца известна далеко за пределами Англии с лучшей стороны. Да и вы показали себя как весьма успешный бизнесмен. Но я предпочитаю работать с семейными людьми.
Радужные перспективы, которые я уже нарисовал себе, начали рушиться на глазах.
- Мне нравиться Ваше упорство, но я принципиален в этом вопросе, - грек, извиняющееся улыбнулся и передал мне мой планшет.
- Вы ошибаетесь, мистер Абраксис, - словно со стороны я услышал свой голос, - я почти женат.
Мужчина, вопросительно приподнял бровь, а я начал импровизировать:
- Мы с невестой, ещё не определились с датой. Но думаю, что после нашей поездки в Португалию, этот вопрос решится.
- Так вы приехали с ней? – оживился Абраксис.
- Да.
- Знаете, мистер Филдинг, - грек задумчиво потер подбородок, - сегодня пройдет званый вечер. Приглашаю Вас и вашу невесту присоединиться к нам.
- Для нас это честь, - мы сомкнули наши руки в рукопожатии.

Кафе. Сейчас.
Официант принёс наш заказ: рыбу на гриле – для меня, и запечённое мясо и салат – для Реджины, на десерт Реджина заказала творожное печенье.
- Да, всё хорошо, - я улыбнулся девушке, не решаясь сообщить ей, как обухом по голове, что мы теперь как бы… «помолвлены». Ещё чего, она может придушить меня тут же в кафе, подумав, что я её пригласил в поездку именно для того, чтобы втянуть в эту авантюру. – Но столик в Tágide придется отменить, мы приглашены на вечеринку.
- К кому? – Реджина аккуратно отрезала кусок мяса и сильнее сжала нож.
Я сглотнул, стараясь придать своему голосу беззаботность:
- К мистеру Абраксису.
Соображая как же лучше подать свою просьбу, почти не ощутил вкуса заказанной еды. Когда с трапезой было закончено, я достал из кошелька несколько банкнот и положил их на стол.
Выйдя на улицу, взял Реджину за руку и переплел наши пальцы.
- Куда пойдём? – Спросил, достав из нагрудного кармана очки и нацепив их на нос, с любопытством посмотрел на девушку.
- Слушаю твои варианты, - Реджина тоже одела очки.
- Итак, - я оглянулся и увидел рекламу Лиссабонского океанариума, - мы можем посетить океанариума. Или же, … - притянул её ближе, обнимая за талию и наклоняясь к ушку, - вернуться обратно в номер гостиницы.
- Как сложно выбрать, - девушка прикусила губу, словно решала вселенский вопрос. – Ты или рыбы?
- Именно. Ты хорошенько подумай: а) Общество умного, красивого и сексуального мужчины.
- Это ты о себе? – спросила она, за что получила шлепок по аппетитной заднице.
- … Или же: б) скользких, молчаливых рыб.
- Очень сложно выбрать … Но выберу, пожалуй, второй вариант.
Как серпом по яйцам.
- Когда ещё получиться приехать в Лиссабонский океанариум, - пояснила она, успокаивая моё самолюбие – А я хочу увидеть самый большой океанариум мира.
- Вредина. – Вздохнув, прижался губами к её макушке, - Поехали смотреть на твоих рыб.

Спустя полчаса, мы бродили к полутёмным коридорам подводного царства. Над нами были тонны воды и стаи разноцветных рыб, жуткое ощущение. Но в данный момент я всё ещё решал, как лучше обратиться к Реджине с просьбой.
- Смотри какая, - девушка прижалась к стеклу, словно маленькая девочка, любуясь чудаковатой рыбой. Она обернулась и нахмурилась, сложив руки на груди, сказала: - Повторю ещё раз: всё хорошо?
- Нет, - я провёл ладонью по волосам, взъерошивая их, - у меня к тебе просьба… - сделал паузу, - Стань моей невестой.
Поймав недоумевающий взгляд Редж, вкратце объяснил ей ситуацию с Абраксисом и контрактом.
- И не подумай, что я тебя пригласил с собой из-за этого. Эта ситуация возникла уже во время обсуждения проекта сегодня. Тебе решать, ввязываться ли в эту авантюру или нет.

»» 30.09.19 08:38 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

Лиссабон. Португалия.

Все время, что мы были в кафе, потом в океанариуме, меня не покидало ощущение, что Эдварда беспокоит что-то. Но он не хотел говорить об этом, его право. И я понимала, что лучше не спрашивать. Но чтобы я когда-нибудь делала то, что было лучше.
Стоило промолчать. Теперь не пришлось бы делать выбор, ни один вариант из которого мне не нравился. Отказывать не хотелось, ибо, что скрывать, это испортило бы как отдых, так и начавшийся роман. Едва ли кто-то из нас забыл бы этот день. Соглашаться на помолвку тоже чревато. Кто знает, чем обернется она, когда все узнают. А ведь узнают же. Смешно было думать, что после приема у Абраксиса сплетни не разлетятся веером по странам и континентам. Богатые люди такие же сплетники, как и прочие. Это лишь кажется, что у них нет времени и желания на обсуждение подобных вещей. Наоборот, все старались быть в курсе, чтобы успеть сыграть на возможностях, которые скрывались за подобными историями.
- Извини, я не могу сейчас ответить. Это слишком серьезно, чтобы решать не подумав. Мне нужно время.
Я видела, что он надеялся на другой ответ, но промолчал.
Мы перешли в следующий зал океанариума, но теперь уже я не обращала внимания на водных обитателей, ради которых сюда пришли. Умеет Филдинг делать сюрпризы, что и говорить.
Три года назад я бы ответила согласием в тот момент, когда Эд озвучил свое предложение. Сыграть в обманку со всеми окружающими было бы смешно. Принимать поздравление с несуществующей помолвкой показалось бы забавным развлечением. Играть в любовь на глазах у целого мира? Легко. Что может быть веселей?
Сейчас я думала о последствиях. Скажется ли мой поступок на компании? Как мы потом будем разрывать помолвку? Как отреагирует бабушка Эдварда? Последний вопрос, стыдно признаться, беспокоил больше первого. Зная вдовствующую герцогиню и жаркое желание женить внуков, я боялась, что, как только слухи дойдут до нее, придется ставить несколько линий обороны с пехотой, танками и атомными бомбами. Но даже тогда оставалась вероятность, что однажды мы с Эдом проснемся женатыми и не поймем, как и когда это произошло. А рядом будет лежать письмо от леди Филдинг с просьбой не благодарить.
Картина настолько ярко стала перед глазами, что даже головой потрясла, чтобы избавиться от видения.
- Рыбы потеряли свою привлекательность, - сообщила я, тронув Эда за руку. – Поехали в отель, хорошо?
Пока Эдвард вызывал машину, я отошла в сторону и все же сделала то, что не собиралась. Позвонила на работу.
- Таунсенд, если уж решила прогулять работу, - с улыбкой в голосе приветствовал Томас, - не напоминай об этом лишний раз.
- Я бы с радостью, да вот не получается. Скучаю по тебе и дня прожить одна не могу.
- Лесть я оценил. Теперь по существу.
Было неловко рассказывать ему о предложении «руки и сердца» (конечно, без упоминания о причине) и спрашивать, чем обернется такая новость сейчас. Еще хуже было слушать поздравления. Равно как и то, что в случае публичного объявления, придется давать объяснения совету директоров на тему дальнейшего развития компании и моих планов на жизнь. Выходило, что, с какой стороны ни посмотри, мое согласие оборачивалось сплошной головной болью.
Попрощавшись с Томасом и пообещав ему сообщать о дальнейших новостях незамедлительно, вернулась к Эдварду. Он озабоченно посмотрел на меня, но молчал. Настроение у обоих медленно ползло вниз.
- Я согласна, - произнесла, стоило закрыться за нами двери номера.
Я не знала, почему решила дать положительный ответ. То ли повлияло понимание, что на месте Эдварда сказала бы Абраксису то же самое. То ли успела слишком привязаться к Филдингу. То ли слова Аддисон, что я слишком изменилась и уже не похожа на себя прежнюю, разбудили желание творить глупости.
Я не понимала и не хотела понимать. И, глядя, как посветлело лицо мужчины передо мной, не жалела о своих словах.
- Но у меня есть условия. Не пугайся, ничего сверхъестественного, - засмеялась, глядя на его реакцию.
- Я готов на все, - он был серьезен.
- Тебе это дорого обойдется.
- Думаю, я потяну.
- Во-первых, хочу шоколадный торт каждый день, но иногда чизкейк или макаруны, - начала загибать пальцы.
- Будет трудно, но я справлюсь.
- Во-вторых, хочу самый вкусный капучино в Лондоне.
- Прямо сейчас? – показательно испугался Эд.
- Нет, - успокоила его, - можно по возвращении.
- От сердца отлегло.
- А, если серьезно, - я замолчала ненадолго, нервно походила по комнате, села на подлокотник кресла и все же продолжила: - Если серьезно, никаких фамильных драгоценностей, объявления перед семьей. Давай постараемся, чтобы эта помолвка так и осталась тайной. У нас же получится, правда?
_________________

Неизвестное место.

What the f...Или какого?! Но это уже забежала вперёд.
Ранее.
Стараясь не шуметь и переговариваясь почти шепотом, мы бежали вперёд. Не знали, кого встретим и что нас ждёт за следующим поворотом в коридоре, но продолжали бег. Наготове, если что был "позаимствованный" пистолет. Шагов за нами пока не слышалось, однако, в любой момент хватятся и начнут искать. Фору во времени хотелось использовать с пользой, чтобы усилия не были напрасными. В идеале найти выход или что выведет к нему, а там...наперед пока не загадывали, с первой частью плана еще бы справиться.
Ответ на вопрос как мы с Амаль с Эль Бахит освободились из заточения и откуда огнестрельное оружие будет кратким.
Провести диалог и найти общий язык с нашим охранником провалились. Не то чтобы была уверенность в успехе, попытаться стоило. Тогда предложила другую тактику, а именно заставить под каким-нибудь предлогом смотрящего зайти к нам. Осталось предложить способы заманивания и выбрать. Самые «неподходящие» для Эль и меня не стали брать в расчет (но, если что спрашивать у нас разрешения никто не станет), остановились на: «Эй! Помогите! Тут человеку (одной из нас) плохо, возможно нужна помощь». Или вывести что-нибудь из строя и крича звать нашего сторожа. Третий способ, просто не брать еду, когда ее снова принесут. Во всех случаях дверь открывается, мужчина заходит посмотреть в чем дело, мы его встречаем. Складно, но это в "теории".
На деле, реализация плана заняла больше времени и прошло все не так "гладко". Однако, выбраться получилось. И не важно, каким из планов в итоге воспользовались, а где с девушкой импровизировали. Перед уходом забрала у лежащего на полу "няньки" пистолет. Закрыли дверь на засов с нашей стороны и побежали.
По пути, увидели открытую настежь дверь, дав знак мисс Бахит, стоять на месте осторожно заглянула вовнутрь, там никого не было. Бегло оглядев обстановку, накинула на себя оставленный на стуле легкий плащ, особо не согреет, но будет не так зябко. Да, брать чужое без разрешения невоспитанно и вообще, но, когда замерзаешь, как-то не до приличий. Также взяла лежащий на столе мобильный телефон. Пока блокировка аппарата не установилась, решила позвонить, дать о нас знать.
Известные три цифры, не сработали, хотя попробовала несколько раз. Номер полицейского участка в Бостоне, не сразу, все же вспомнила, результат был также отрицательный.
Как тут грубо не выразиться, но, несколько глубоких вдохов позволили успокоиться.
Стоя возле окна, немного отодвинула штору в сторону и от увиденного, пришедшее на миг спокойствие как рукой сняло. Вспомнилась коронная фраза популярного американского актера*.
Желание выругаться в голос и громко было сильным, при этом что-нибудь разбивая или ломая, чтоб выплеснуть усилившеюся злость и снять нервное напряжение. Крепко сжала губы, зная не место и не время сейчас для эмоций. Надо держать себя в руках, хотя бы ради Амаль. Сосчитала до десяти, и заставила свой мозг "переключиться" на решение более актуальной проблемы. Подумав, набрала еще один номер. Не с первого раза (так как в спешке переставляла некоторые цифры местами), но почти дозвонилась. На том конце прозвучала стандартная фраза оператора о просьбе оставить голосовое сообщение…

Сейчас.
Двигаясь прямо и не сворачивая, услышали голоса. Сбавив темп, и стараясь передвигаться как можно осторожней, чтобы не задеть разбросанные обломки мебели, приблизилась почти вплотную к приоткрытой двери, открывающей из щели вид на помещение, чем-то напоминал зал для совещаний. Внутри находилось несколько людей.
Думала на тем как нам быстро и незаметно проскользнуть, но тут на выручку пришел сквозняк. Он со стуком захлопнул приоткрытую дверь, заставив резко вздрогнуть от неожиданности, а сердце биться чаще от испуга. Успокоившись, схватила Эль за руку, пошла с ней к лестнице, которая вела на этаж ниже, впрочем пришлось менять направление, снизу уже раздавались многочисленные шаги. А затем раздался выстрел и ругань. В нас не попали.
«Заметили…» – мысленно подумала.
Единственное, что осталось подниматься выше. На крышу. Перед уходом выстрелила в ответ.
Чем ближе продвигались к тому что когда-то было дверным проемом, заваленным теперь остатками стены, тем отчетливей слышали шаги за нами. Стараясь передвигаться как можно осторожней, чтобы не задеть разбросанный вокруг мусор, приблизились почти вплотную к стене, за которой спрятались. Наготове держала пистолет.
Вскоре раздался голос одного из громил. Приложив палец к губам, дала знак мисс Бахит молчать, затем осторожно привлекла девушку к себе, вынуждая осторожно присесть на землю за моей спиной. У нас это почти вышло. Затаив дыхание, мы ждали, чтобы мужчина отошёл.
Выждав как мне показалось достаточно, шёпотом сказала ей двигаться к пожарной лестнице. Ох, стоило идти первой, чтобы проверить что к чему, но Амаль опередила. И то ли от ужаса или неосторожности, а может от всего вкупе, она наступила на разбитое стекло вперемешку с мелкими камнями, раздался громкий хруст и скрежет под ногой. Молодая девушка застыла и не успела опомниться, как послышалось:
– Сокол, Лис, айда сюда! Одну нашёл!
– Беги! – крикнула и толкнула её в сторону в попытке прикрыть, и дать уйти.
Тщетны были усилия, поскольку едва девушка успела дернуться, как ей перегородил путь ещё один тип преступной наружности, за ним ещё двое появились. Нас окружили четверо вооружённых мужиков.
Суда по выражению лица Амаль Эль Бахит, она едва вообще дышала и все ей казалось кошмарным сном от которого хотелось проснулся, что же понимаю и не виню, у самой было похожее состояние, но увы…Мы изначально были в проигрыше. Нацеленное дуло пистолета в её лицо было последним, что увидела до того, как боль пронзила мое тело и обездвижено упала на землю.

*Имеется в виду американский актёр кино и телевидения, продюсер – Сэмюэл Л. Джексон. Фраза говорилась фильмах: «Долгий поцелуй на ночь (1996)», «Криминальное чтиво (1994)» – в данной киноленте герой произносил это выражение почти при каждом своем появлении и повторял через слово, «Крепкий орешек-3 (1995)», «Джанго освобожденный (2012) и др. Поклонники даже присвоили не официальное звание Мистер… *цензура.

»» 30.10.19 22:04 Чудо Света USA

Португалия. Лиссабон.
Ресторан Tavares
Торжественный зал «Тavares» сверкал не только от света хрустальных люстр на потолке, но и дам одетых в вечерние наряды и драгоценности различных форм и расцветок.
- Такое ощущение, что мы попали на выставку драгоценностей, - наклонившись, прошептала Реджина, когда мы рука об руку вошли в зал.
В своём нежно-розовом платье, купленном в бутике нашего отеля, она выглядела сногсшибательно. В тот момент, когда Реджина отодвинула шторку примерочной кабинки, и спросила: «Ну, как?», я на момент утратил дар речи, с неохотой отводя взгляд от глубокого декольте. Даже сейчас, немного адаптировавшись к этому соблазнительному виденью, не мог решить как мне больше нравиться: она в платье или без него? Бросив ещё один взгляд на два белоснежных полушария, с сожалением вздохнул, вспоминая, что мы не одни. В этот момент Реджина, оглядывала зал, я же осмотрелся в поисках хозяина вечера, но уловил взгляд какого-то Щуплого, который шарил взглядом в декольте моей спутницы. Положив руку на бедро Реджины, притянул её ближе, встречаясь взглядами со Щуплым, который заметил, что его словили на горячем: « Кто счастливчик? Я счастливчик! А ты, Щуплый, обломись».
- Шампанского? – спросил, когда официант в белой униформе с подносом в руке «проплывал» рядом с нами.
- Да, - кивнула Реджина, и официант остановился около нас, подавая бокалы.
На другой стороне зала, я заметил Абраксиса, окруженного гостями. Девушка тоже посмотрела в ту сторону.
- Это он? – кого она имела ввиду, не нужно было уточнять.
- Да, он. Готова?
Реджина сделала глоток шампанского и кивнула:
- Готова.
Я знал, что ей не понравилась идея с фиктивной помолвкой, а мысли о том, что об этом узнает кто-то из знакомых - тревожили. Но со своей стороны, я мог пообещать, что постараюсь, чтобы эта игра останется только здесь, в Лиссабоне. Ну и достать самый вкусный, с большой шапкой пены, латте и шоколадно-обалденный торт, который смогу найти в Лондоне.
Положив её ладонь на изгиб своей, я ободряюще её сжал. Мы двинулись сквозь толпу гостей, в сторону Абраксиса.
- Мистер Филдинг, рад, что вы приняли моё приглашение, - сказал виновник торжества, когда мы подошли поздороваться.
- Ни за что бы не пропустили бы такой замечательный вечер, - ответил, пожимая протянутую руку, - Дорогая, позволь тебе представить, мистера Абраксиса. Мистер Абраксис, познакомьтесь, Реджина – моя невеста, - ну вот, я это сказал.
- Эдвард столько о вас рассказывал, - вступила в игру Реджина.
- Надеюсь, он вам не говорил, что ещё не встречал настолько несговорчивого старика? – лукаво улыбнулся мужчина.
- Наверное, этот рассказ он оставил на десерт, - девушка улыбнулась в ответ.
- Эдвард, вы не говорили, что ваша невеста столь очаровательна.
- Это я тоже оставил на десерт, - поддержал их шутку.
Абраксис засмеялся. В этот момент к нам подошла женщина в темно-синем платье, её волосы уже тронула седина, но при этом она всё ещё оставалась красивой.
- Молодые люди, разрешите представить вам мою супругу –Кассандра.
- Миссис Абраксис, рад знакомству.
- Ну, что вы… Зовите меня –Кассандрой.
Когда с приветствиями было покончено, Абраксис пригласил на танец Реджину. Я – его супругу.
- Мой муж говорил, что вы только помолвились с мисс Таунсенд. Уже решили, когда устроите свадьбу? – спросила Кассандра, когда мы вступили в круг танца.
- Мы ещё не определились с датой, но думаю, что где-то весной, - туманно ответил ей.
- Весна прекрасна для такого торжества, - согласно кивнула женщина, - Наверное, ваши родные в восторге.
- К сожалению, они пока ещё не в курсе, - перехватив её удивлённый взгляд, продолжил – Я сделал предложение накануне нашей поездки в Лиссабон, не было ещё возможности им об этом сообщить.
- Их ждёт большой сюрприз, после вашего возвращения в Лондон, - улыбнулась женщина.
После этого замечания разговор плавно перетёк на обсуждение хорошей игры оркестра, погоды в Лондоне и прочей светской болтовни – чему я был несказанно рад, так как из-за этого небольшого обмана чувствовал себя неловко.
Когда затихли последние звуки музыки, я проводил миссис Абраксис к её мужу. Встав рядом с Реджиной, взял её ладонь в свою.
Вечер протекал своим чередом. Чета Абраксисов представила нам своих друзей, от улыбок и вежливых ответов на вопросы о грядущем великом торжестве, в висках появилась тупая боль. Спустя час, я и Реджина вышли через французские окна на террасу с которой открывался великолепный вид на залив. Одномоторные катера и белоснежные парусники скользили по водной глади в сторону Атлантического окна в свете полной луны. Остановившись около балюстрады мы молча наблюдали за этим великолепием. Лёгкий бриз доносил аромат цветов и соленой воды. Если закрыть глаза, можно представить, что я в Гонолулу.
- Спасибо тебе, - прошептал, развернувшись к Реджине.
- Ты же в курсе, что я это делаю только из-за огромной любви к латте и шоколаду? – пытаясь сдержать улыбку, напомнила она. Вредина!
- Что? Правда? Я было уже решил, что из-за моего невероятно обаяния. Ты меня ранишь! – приложил руку к сердцу, для пущего эффекта.
- Нет. Только из-за шоколада и латте, - она, наконец, улыбнулась.
Рассмеявшись, покачал головой:
- Мисс Таунсенд, ты убийца мужского эго, - обхватив ладонями её лицо, провёл пальцами по бархатной коже её щёк, - За что мне такое наказание? - прошептал в её приоткрытые губы, перед тем как приникнуть к ним, углубляя поцелуй и страстно лаская языком. Ладони Реджины заскользили по моей груди, обтянутой тканью пиджака, смыкаясь на затылке. Сколько нужно ещё проторчать на этой вечеринке, чтобы наш уход не выглядел поспешным?
- Вот вы где, молодые люди! – раздался весёлый голос, и мы оба, словно пойманные с поличным школьники, отпрянули друг от друга. – Вы сейчас пропустите самое веселье, - довольно проворчал мистер Абраксис, сжимая лежавшую на изгибе его руки ладонь своей супруги.
Я перевёл взгляд на Реджину, на щеках которой проступил румянец.
- Любовь моя, мы же не можем пропустить всё веселье?
- Не пропустим,… любовь моя, - Реджина выделила последние два слова.
Мы же не переигрываем?
«Самым весельем» оказался пятикилограммовый шоколадный торт, шедевр кондитерского искусства от шеф-повара «Тavares». Представление продолжается.

»» 06.11.19 22:32 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

Португалия. Лиссабон.
Ресторан Tavares
Торт был великолепен. Огромный, шоколадный, он одуряющее пах на весь зал. Даже на вид он был безумно вкусным.
Но первый раз в своей жизни мне хотелось, чтобы торта не было. С самого детства я была ярой поклонницей шоколада во всех его проявлениях. Моменты, когда я отказывалась от любимого лакомства, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Этот день начинал отсчет на второй.
Не будь торта, мы могли бы тихо сбежать минут через десять – пятнадцать. Мистер Абраксис вполне поверил в нашу историю, можно было сказать, что хотим провести время вдвоем, это сработало бы.
И даже было бы правдой. С моей стороны, как минимум. Мне не нравилось, что приходилось тратить время на людей, которые не были мне интересны. Мне не хотелось улыбаться незнакомцам и запоминать их имена. Тех, кто мог бы заинтересовать меня, здесь не было. Можно было налаживать отношения на будущее… Ну их всех лесом. Я не так планировала провести этот вечер. В моих планах были ресторан, прогулка по набережной, вкусное вино, наш номер, мужчина в постели этого номера и ночь на двоих. Пока же из всего перечисленного был только мужчина, возмутительно одетый, и… и все. Остальное не соответствовало тому, ради чего я прилетела в Португалию.
Но, как ни хотелось поныть и поиграть в обиженную девочку, сейчас было не время.
- Кажется, проблему шоколадного торта мистер Абраксис решил на сегодня за тебя, - из вредности сообщила Эдварду.
- Да я просто счастливчик, - язвительно отозвался он.
- Угу, с моей помадой на губах, - тихо засмеялась я, только сейчас заметив легкий отпечаток, оставшийся после поцелуя.
Дернув Эдварда за рукав, чтобы наклонился, аккуратно стерла следы, которые другим не нужно было видеть.
- Еще чуть-чуть, и ты окончательно вживешься в роль заботливой невесты, - тихо прошептал Филдинг и улыбнулся.
- Еще немного поговорите, мистер Филдинг, и я решу, что это не такая уж плохая мысль – окольцевать вас. И тогда вы от меня даже на другом краю света не скроетесь, - мило улыбнулась в ответ. Мне показалось, или в его глазах была паника? Вот так-то, любовь моя, правильная реакция!
На вкус торт был не хуже, чем на вид. Шоколадный бисквит, пропитанный вишневым сиропом, шоколадный крем с легким привкусом орехов (о чем заранее предупредил официант, разносивший десерт гостям, на случай аллергии), восхитительная глазурь. Шоколадное блаженство. Можно считать, что тоскливый вечер немного исправился.
«Нда, Таунсенд, продаться за шоколад… Мелко мыслишь», - молвило ехидство голосом Аддисон. – «Брала бы бриллиантами».
Воспоминание о подруге принесло следом за собой мысли о Ри. Никак не могла забыть, чьим парнем был прежде Эдвард. Вспоминая об этом, чувствовала попеременно то легкую неловкость, хотя обычно подобной чувствительностью не отличалась, то веселье, а вот это, пожалуй, было в моем стиле.
- О чем задумалась? – голос Эдвард вмешался в мое самокопание.
- Вспоминаю нашу первую встречу, - на автомате ответила.
- Экскурсия по зимнему саду произвела незабываемое впечатление? – с легкой иронией спросил Филдинг.
И тут до меня дошло, что он не помнит Нью-Йорк. И наше знакомство там. И наше с Рози падение в детство с обмазыванием «кузена Эда» зубной пастой. Ситуация становилась еще забавнее.
Злобненько посмеиваясь в душе, я мило улыбнулась и сообщила, что он лучший ботаник на свете. А сама не могла перестать думать о том, какую пакость сотворить, пользуясь его забывчивостью. И надо ли ее делать?
Ум подсказывал, что нет. Природная вредность кричала, что упускать случай ни в коем разе нельзя. Шило в попе, толкнувшее согласиться полететь в Португалию, поддерживало второй вариант. Один – два. Похоже, результат уже определен. Осталось положиться на импровизацию и дождаться удобного случая.
Вскоре мы попрощались с мистером Абраксисом и его супругой. Мой ранний вылет послужил причиной, по которой было уместно покинуть прием пораньше. Вежливым словам, что он надеялся завтра увидеть меня во время встречи с Эдвардом, я не верила, но любезно поблагодарила и извинилась, что не получится.
Пока Эдвард и мистер Абраксис чуть в стороне договаривались о завтрашней встрече, я рассыпалась в восхищениях и восторгах насчет приема перед миссис Абраксис, Кассандрой, как она просила обращаться к ней. В очередной раз за вечер услышала поздравления с помолвкой, постаралась не скривиться на этих словах и искренне обрадовалась, когда подошел Эд и принял удар поздравлений на себя. Мне было достаточно улыбаться.
- Моя свадьба будет тайной, на берегу океана и без гостей, - выпалила я, стоило нам покинуть ресторан и сесть в вызванное такси. – Да, когда… если я когда-нибудь выйду замуж, - поправилась на ходу, - я сбегу подальше.
К его достоинству, Эдвард не стал в очередной раз говорить, что ему жаль. Через слова я выплескивала раздражение от потерянного вечера и от внимания, которого не хотелось, а не упрекала в сложившейся ситуации.

Отель
В номере нас ждали вино, фрукты и шоколад. Настроение начало исправляться. Вечер плавно перетекал в тот, каким я видела его утром.
- Поможешь? - я повернулась к мужчине спиной, чтобы он расстегнул молнию на платье.
Его шаги в тишине номера оглушали. Осторожное прикосновение его рук, когда отводил волосы вперед, обжигало кожу. У нас не было дней, недель, месяцев, чтобы привыкнуть друг к другу, и, наверное, не будет. Все ощущения и эмоции максимально обострены.
Застежка медленно скользила вниз. Я чувствовала дыхание Эда на своей коже…
- Дальше справишься? – вопрос был неожиданным и нежданным. Кажется, вечер перестает быть томным.
- Разумеется, - чуть холодно ответила я, недоумевая по поводу происходящего. Без стеснения переоделась в одну из своих рубашек, куда теперь-то уж.
Эдвард открыл бутылку вина, разлил его по бокалам и протянул один мне.
- Только не говори, что нам надо серьезно поговорить, - закатила глаза я.
- Тем не менее, это так, - выдал мужчина. Черт, а ведь я шутила.
Он сделал несколько шагов по комнате и остановился рядом с креслом. Отпивая понемногу вино, я молча наблюдала и ждала продолжения. Он нервно запустил руку волосы, ероша их. Потом сел в кресло и одним глотком опрокинул в себя бокал и поставил его на столик рядом. Кажется, кому-то виски подошел бы лучше.
Допив вино, поставила свой бокал на тот же столик. У меня был небольшой опыт успокаивания мужчин или подталкивания их к откровениям, точнее сказать, опыта почти не было. Едва ли за таковым можно считать выпытывания секретов у Кэмерона, когда мне было пять. Но я прекрасно умела отвлекать противоположный пол от плохих мыслей, если хотела.
В рубашке можно было сделать то, что платье не позволило бы: сесть лицом к Эдварду на его колени. Обхватив ладонями его лицо, я медленно, наслаждаясь каждой секундой происходящего, приблизила свое лицо к его и прикоснулась к его губам своими.
- Реджина, нам…, - начал было он.
- Потом, - прошептала в ответ и поцеловала уже по-настоящему. Увлеченно, вкусно, зарываясь пальцами в его волосы, пока не почувствовала его ладони у себя на талии.
Затуманенным взглядом посмотрела в его глаза, стоило поцелую прекратиться, ослабила галстук и сняла его. Еще один поцелуй, и пуговицы на рубашках расстегнуты. Я чувствовала его взгляд на своей коже, будто он прикасался пальцами. Знала, что ему нравится то, что видит, и это заводило больше любых признаний.
- О чем ты хотел поговорить… любовь моя? - заставила себя произнести вопрос, только чтобы увидеть его реакцию.
- К черту! Поговорим потом, - рыкнул Эдвард, подхватываясь с кресла и прижимая меня к себя, чтобы не упала.
Несколько шагов и меня бесцеремонно уронили на кровать. Разговор, и правда, откладывался на неопределенное время.

»» 19.11.19 11:15 Игровая площадка
_________________

Австрия

- Джер, короче, расклад такой, - Джо стоял, наклонившись над холодильником в нашем с Лео арендованном доме, прицельно сканировав еду и вытаскивал с полки упаковку пива и бутылку шипучки девчонкам.
С самого начала я был против. Я хотел провести с Лео вечер, с ней, а еще лучше глубоко и в ней, а не париться в одной ванне с другом и Дженни. Да и что за херня - ванна на морозе. Я днем себе весь зад отморозил, и копчиком приложился хорошо, когда катался. А сейчас как сведенный хожу: ноги гудят, руки ломит, зато в голове легкость. Даже не курил почти. И не тянет. Но врать не буду, было круто, особенно когда получалось покрасоваться перед Лео. А маленькая…. Может я озабоченный мудак, но даже в закрытом наглухо костюме она охренеть как возбуждала. Она так смотрела всегда на меня. А я от этого ее взгляда счастлив был, не знал раньше, такое бывает, когда счастье свое можно в ее глазах увидеть. Только для нее поступки хотел совершать и не пожалел ни разу, что приехали сюда. Видел, что ей тут нравилось, когда сам следил в открытую за ней, как коршун. Никого не подпускал. Не знал раньше, что жадина такой, а оказывается вон оно как.

Облокотившись на дверной косяк плечом, я наблюдал за квестом друга, который переставлял продукты в холодильнике, что-то поднося к носу, проверяя на годность, отчего ноздри Джо раздувались и потом убирал обратно на полку. В итоге на деревянном столе кухни оказалась тарелка с сыром, колбасками и остатки пиццы. Удовлетворенно кивнув, будто сам все готовил, друг взлохматил шевелюру пятерней, и посмотрел на меня.
- Вам пятнадцать минут хватит попариться? - спрашивал он у меня.
- Не понял? - я подошел к столу, чтобы помочь все это донести к ванне.
- А что непонятного? - Джо закинул в рот колбаску, - Нет, я конечно, не против оргии, да, думаю и ты тоже, но боюсь это ранит психику Лео и Джен.
Я рассмеялся, но представив, как друг и так будет глазеть на Лео, поперхнулся смехом.
- Нет, бассейн мой.
- Да, брось, - Джо подхватил пиво и одну тарелку, а я - шампанское и второе блюдо. - Уединитесь у себя, шпили-вилли там.
- Давай ты свои шпили-вилли будешь устраивать у себя в номер, Джо, - я оставил еду, пока накидывал куртку, - а этот вечер я хочу провести с Лео в этом бассейне.
- *ля...
- Твой сольник.
- Серьезно?!
- Да, - застегнул бегунок молнии и снова взял в руки еду и шипучку. - Я слышал твою гитару на репетиции, думаю она отлично впишется в новую песню.
- *ля, Джер, это круто, - и уже у двери, - ванна твоя.
Я хмыкнул и пошел в сторону девчонок.

Странно это было. А может я дикий какой. Смотрелось интересно – ванны на открытом воздухе, из-за пара, поднимающегося от воды я даже Лео не видел, но знал, что ждет меня. Быстро разделся, и в горячую воду с головой окунулся. Круто, не, реально круто.
Дженни постоянно о чем-то рассказывала. Вначале я охренел, от того потока информации, что получил первые минуты в ванной. Так и застыл с бутылкой пива, глядя на ни на минуту не закрывающейся рот Джен. Кажется, я узнал все из ее жизни, университета, где учится Лео и Джен, как зовут наших соседей здесь, и даже под каким созвездием родилась сама Джен. Нахрена мне это знать?! Я мысленно поблагодарил, что Лео более сдержана в общении, а может она со мной такая? Знает, что я не любитель пустой болтовни и сдерживает себя? Я покосился на девушку, которая справа подпирала мое плечо своим. Ее черная футболка намокла и липла к телу. Я завис. Завис на ее груди и стоячих сосках. А может это и не такая плохая идея – ванна на морозе. Вон как ее соски встали, того глядишь футболку прорвут. Рот тут же наполнился слюной, от желания губами обхватить и по очереди в рот втягивать, но слюну пришлось проглотить с очередным глотком пива. Надо смотреть на Дженни, отвлечься, вот на кого у меня точно не встанет.
- Ну, вот я ей и говорю, чтобы она сходила в тот клуб, а она уперлась..., - я скосил глаза на Джо, который лениво развалился, поглаживая Дженни за голое плечо, и закрыл глаза.
Тоже нихрена не слушает.
- Как ты с ней жила? - шепнул на ухо Лео.
А у нее мурашки от прикосновения. Заметил в вырезе футболки и как шея ее дернулась. И знаю, что не от холода, хотя вначале думал отморожу яйца себе, а тут наоборот - сочетание прохлады сверху и жара снизу. Я чувствовал, как мышцы, которые болели от сегодняшних экспериментов расслаблялись. Я все привыкнуть не могу, что Лео реагирует так, что отзывчивая такая - ее тело, мой любимый инструмент, который я не устаю настраивать под себя и дуреть от того, какие звуки она издает от игры моих пальцев по ее коже.
- Я знаю, где у нее находится кнопка выключателя.
Лео улыбается, когда смотрит на подругу, а потом на меня и улыбка становится другая, только моей и для меня. И к губам ее наклоняюсь, чтобы слизать эту улыбку и дыхание.
- Кстати! - восклицает Дженни, и я недовольно отрываюсь от губ, но слышу лишь тихий смех Лео. - Завтра все идем в бар, отмечать Рождество. Я и столик забронировала.
- Она всегда такая деятельная? - спросил у Лео, когда моя рука гладила ее колено и бедро, подбираясь выше.
- Это она еще не старается, - засмеялась Лео мне на ухо.
- Уже страшно.
А девушкой на нас смотрела, видимо ответа ожидая, и продолжила:
- Там будет их фирменное меню, танцы, в общем круто, я узнавала, от тех, кто часто на Рождество сюда приезжает.
- Я - за, - лениво отозвался Джо, медленно подняв руку вверх и снова прикрыл глаза откинулся на бортик бассейна.
- Отлично, - хлопает Дженни, - Лео, Джер?
- Я не против, - а сам пытаюсь до Джо дотянуться.
- Ай! Джер. Это моя нога…
- Извини...
Джо наконец открыл глаза и посмотрел на меня поверх головы Дженни. Он неохотно кивнул, и потянулся к Дженни:
- Дженни, мышонок, ты еще не напарилась, - нагнулся он к девушке, я отвернулся, чтобы не наблюдать за ними, и посмотрел на Лео. Она вопросительно смотрела на меня.
- Нет, - услышал я, сильнее сжав челюсти и снова посмотрел на Джо, кивая ему на выход, - кстати вы, когда вернетесь из турне?
- Мы еще не уехали, - протянул Джо, - или ты торопишься от меня отделаться?
- Наоборот, - ответила Джен, - вот Лео с вами едет, может и я тоже?
- Мы обязательно это обсудим.
- Да, обсудите, - встрял я, - а то сейчас я меньше всего хочу это обсуждать.
- Лео, а ты прочитала контракт? – обратился Джо.
- Еще не до конца, - ответила Лео и ко мне ближе подвинулась. – Есть пункты которые вызывают вопросы.
И я впервые испытал это – гордость за кого-то. Она маленькая, моя маленькая, а уже взвалила на себя серьезную работу и четверых здоровых мужиков. Поверх головы Дженни шла молчаливая война взглядов, а девушка, о чем-то продолжала болтать, вовлекая в разговор Лео и нас. Я надеялся мне удавалось кивать в нужных моментах.
Дженни сопротивлялась, не желая покидать ванну. пока Джо сам не встал и не взвалил девушку к себе на плечо. Ударили по рукам, когда он вылезал со своей ношей и с улыбкой снова к Лео.
- Ты их выгнал? - Лео подозрительно смотрела на меня, а я улыбку прятал, делая вид, что сигареты ищу. – Здесь нельзя курить. Ты их выгнал.
- Да я ни слова им не сказал, - вполне натурально округлил глаза и прошептал, а сам к Лео потянулся, - Леонии, - наклонился к ее лицу, а рука снова к ней на бедре, меж бедер, выше пока не пальцами не коснулся промежности. – Я тебя целый день не щупал. Иди ко мне.
- Здесь люди, - поерзала Лео, и я кнопку гидромассажа включил.
По тому как ахнула Лео, от появившихся пузырьков, я улыбнулся и усилил напор.
- Значит тебе придется быть очень тихой.
Подвинулся еще ближе к ней, шалея от того как глаза ее темнели, и распахнутым ртом по ее виску повел, слизывая вкус ее кожи, потянулся и за руку ее взял. Ее ладонью накрыл свой через плавки, пока сам запускал свою руку ей в трусы.

- Может не пойдем никуда?
Я сощурил один глаз и застонал, когда Лео раздвинула шторы. Я в Лондоне никогда столько солнца не видел. Даже не привычно стало. Еще один день и снова лыжи. Какого хрена мы не выбрались на песочке поваляться? Одежды минимум, что главное, а тут… пока Лео раздену тысячу потов сойдет. Нет, я не жалуюсь, знаю, что скоро до самого вкусного доберусь, но нее. Я прислушивался к себе: пошевелил пальцами на ногах, размял руки, чувствовал натяжение отдельных мышц. Поваляться бы, и с Лео под боком, но ведь не согласится. Вздохнул и открыл второй глаз, морщась от яркого света, бьющего в окно. Кажется, сегодня меня и похоронят на том склоне, который выбрали покорять Джен и Джо. Со стоном на спину перевернулся, и даже загордился собой, когда вспоминал как в Лео ночью долбился, думал после ванны совсем разморит, а нет, друг не подвел. Он и сейчас в бой рвался. Кремень!
- Вставай, лентяй, - шлепнула Лео меня по задницу, и я ее руку перехватил и на себя потянул, чтобы Лео упала на меня. – Нас ждут уже, Джер.
- Подождут, - ответил и стал быстро расстёгивать ее ремень на брюках. – С Рождеством, маленькая.
- С Рождеством, - выдыхает она мне в губы, и оседлав мои бедра.

- Ты все помнишь? - спрашивала Лео. - Немного согни колени, отталкивайся палками и вперед, - увещевала Лео и брови сдвинула, чтобы казать строже.
А мне стало смешно от ее учительского тона, и закашлявшись, чтобы смех спрятать, я кивал головой и слушал все напутствия девушки.
- Окей, - надел очки и показал Лео, чтобы тоже со шлема свои опустила на глаза. Солнце слепит, отражается от снега, и когда смотришь долго красные точки перед глазами начинают прыгать.
Я послушно согнул ноги в коленях, оттолкнулся и… Это было охренеть, как круто. Меня несло вперед, ветер в лицо бил. Я скорость набирал было охренеть как страшно, особенно когда обгонял кто, так и думал, что кто-то подсечет, но в то же время кайфово. По венам неразбавленный концентрированный адреналин растекался, аж дрожало внутри.
- Ну как? – Лео съехала следом, а мгновение рядом мимо пролетел Джо и чуть ниже остановился.
Оба смотрела на меня вопросительно.
- Понравилось?
А я задыхаюсь, и грудь почему—то ломит.
- Нет, - выдохнул я.
- Как нет? – хором переспросили.
- Нет, - я выдержал паузу, а потом чувствую, что улыбка на пол лица расплывается. – Я в восторге! Давайте повыше, а, - киваю на гору выше, - это охренеть, как круто!
- Еще один – хмыкнул Джо и повернулся к Дженни, которая рядом притормозила.
- Что?
А Дженни стоявшая на двух лыжах торжественно сложила руки на груди.
- Это извечный спор лыжников и сноубордистов, - пояснила Лео и подбородком показала на Джо, которой балансировал на сноуборде, - Видимо Джо рассчитывал, что ты, как и он, станешь адептом этих дурацких досок.
- Ни хрена вы не понимаете, - вступился Джо. – Просто у вас чувства равновесия нет. Лузеры!
- Да боком ехать никого удовольствия, - возмутилась Дженни, - я еду и думаю, как бы не завалиться.
- Вот-вот, - закивал Джо, - если вестибулярный аппарат, как у пенсионера…
- Знаешь, что, - Лео сильнее воткнула палки в снег, - умей проигрывать.
- Лузеры! - обиженно махнул Джо и поехал вниз.

Вышел из душа обмотав бедра полотенцем. Прислушался к себе: мышцы ломит меньше, чем вчера, завтра и вообще болеть перестанут. Лео суетилась по комнате, собираясь в бар на празднования Рождества. А я замер в проходе и с улыбкой наблюдал за ней, как мечется по комнате, одежды на покрывале постели раскладывала, выбирала, что надеть, к зеркалу подошла – волосы расчесать. Думал ли я, что буду удовольствие получать просто от того, что за ней наблюдать буду. Да послал бы нахер того, что такое предположить мог, а вот как все обернулось. Она взгляд почувствовала и на меня посмотрела, задержавшись глазами на белом полотенце вокруг бедер. Рот приоткрыла и кажется слышал ее поверхностное короткое дыхание. И маать твою, от этого ведет, когда она вот так реагирует, а ведь даже не касаюсь ее. И времени нет.
- Только не красное платье, - заявил ей и подошел к Лео ближе.
- Я думала, оно тебе нравится, - Лео лоб морщила, когда озадачивалась чем-то.
Кажется, все о ней знаю. А все равно мало.
- Оно для меня, маленькая, - пояснил и сам из шкафа джинсы и черный свитер вытащил и к девушке сзади прижался, за затылок прикусил. – Для меня.

- Мы здесь! – махала Дженни из-за столика, пока я, придерживая Лео за руку, пробирался к друзьям.
_________________

Австрия

Ладно, признаю. Брать с собой платье было неудачной идеей. Во-первых, под него нужна соответствующая обувь, про которую я напрочь забыла – туфли на тонком каблуке, а не зимние ботинки. Во-вторых, в баре я никого в платье и не увидела, несмотря на праздничную атмосферу. Реально, абсолютно все были в джинсах или лыжных брюках, свитерах, и кое-кто даже в шапке. Вообще-то, тут прохладно было, ну вот точно не для декольте и короткой юбки, поэтому я была даже благодарна Джереми, что он заставил одеться попроще. Но я всё равно постаралась уложить волосы и поярче подкрасила глаза, потому что красивой быть хотелось – Рождество же, и ещё… чтобы Джеру понравилось.
В баре было шумно и многолюдно, все столы заняты; вряд ли мы нашли бы свободные места, если бы Дженни не позаботилась об этом заранее.
- Мы здесь! – машет она из-за столика, но её и так видно – колпак Санты на её голове мигает светодиодами и даже составляет некую гармонию с ёлкой в углу маленькой сцены, на которой несколько музыкантов играют ненавязчивый джаз. Зал украшен щедро, я бы даже назвала это переизбытком декора, потому что ёлочные гирлянды здесь повсюду, куда ни посмотришь – ими увиты тёмные деревянные балки под потолком, и дверные проёмы, и простенки, и даже барная стойка. А лампы над столами и вовсе сделаны в виде стилизованных фонариков. А ещё так вкусно пахло апельсинами, ванилью и корицей, что мне немедленно захотелось глинтвейна – чтобы греть о керамическую кружку руки и цедить мелкими глотками сладкое вино.
- Нет! Глинтвейн потом! – категорично заявляет Дженни и достаёт из-под стола… лыжу. – Мы пропустили вчера важнейшую традицию…
Переглянувшись с Джером, мы смотрим, как она укладывает её на стол и выставляет сверху в ряд четыре шота. Джо откровенно веселится, глядя на наши лица.
- Виски? – с подозрением спрашиваю я.
- Точно! – торжественно подтверждает Джен и поднимает лукавый взгляд. – За офигенную каталку, - она загибает пальцы. – За вступление кое-кого в ряды лыжников. За блестящее будущее группы. И за Рождество!
- Ну вот зачем ты в кучу свалила такое количество хороших тостов!
- Дженни, блииин… Виски! – простонала я. – Не могу крепкое…
- Можешь! Если что, Джереми донесёт тебя до шале.
- На плече?
- В лучшем случае, да.
- А в худшем?
- В худшем ты его понесёшь.
Я оценивающим взглядом смотрю на Роджерса, будто и правда прикидываю, смогу ли его унести. Он с невинной улыбкой поднимает брови – мол, да-да, всё так и будет, и я смеюсь.
- Зачем я это спросила…
- Так, берёмся за лыжу, - командует Джен. - Поднимаем. Рюмки руками не трогаем! Не уроните! Пьём одновременно на счёт три. Один, два… три!
Виски обжигает горло, дыхание перехватывает, когда в желудок проскальзывает огненный комок, и я прижимаю ладонь к губам, пытаясь отдышаться. Еле успела поймать соскользнувшую стопку.
- Лео? – Джер заглядывает в глаза. – Нормально всё?
- Ой…
Внутри разгорается тепло, то ли от виски, то ли от взгляда. То ли от его руки на моём колене.
И тут очень вовремя принесли закуски, потому что до этого на столе стояла лишь одинокая вазочка с оливками. А мне всё-таки заказали глинтвейн. Здесь его подавали не в кружке, а в большом бокале из толстого стекла, с тонкой кромкой мелкого сахара по ободку и апельсиновой долькой.
- Компот, - вынесла вердикт Дженни, поморщив нос, и разлила виски на троих.
- Зато вкусный!
Кормили здесь тоже вкусно, и мы ели, поднимали тосты за Рождество и даже участвовали в шуточном квизе. На сцене попеременно играли музыканты и выступали стендап-комики, но в какой-то момент в программе возникла пауза, и она опустела. Яркие софиты над ней погасли, осталась только подсветка по краям и тихая фоновая музыка из динамиков. Иллюминация отражалась от гитар, прислоненных к стене. И я увидела, как Джереми с Джо переглянулись. Едва заметное движение головой, такой же кивок в ответ. Надо полагать, что зная друг друга много лет, они отлично умели общаться без слов. Джо поднялся из-за стола.
- Сейчас вернусь.
Он подошёл к барной стойке, положил на неё локти, махнул бармену. Тот наклонился к нему, начался тихий разговор, потом они обернулись оба и посмотрели на Джера. Тот повёл бровью, кивнул ещё раз, и Джо хлопнул бармена по плечу, пошёл к нам обратно, но садиться за стол не стал. Зато поднялся Роджерс.
- А вы куда? – обеспокоенно спросила я.
Джереми подмигнул мне и двинулся за другом к… сцене. Я удивлённо смотрела, как они берут гитары, рядом оказался бармен, подошёл ещё один парень… Они о чем-то коротко посовещались, посмеялись и разошлись, а на сцене появились два стула и микрофоны.
- Они будут играть? – спросила Дженни, морща лоб.
- Похоже на то.
Я подалась вперед, боясь упустить хоть что-то.
Первые аккорды были почти неслышны, парни примеривались к чужим инструментам, прислушивались один к другому, подбирая тональность. А потом вдруг – словно встала в пазы нужная деталь – музыка зазвучала громче и уверенней, и Джер улыбнулся, поднял голову. И запел.
У него чистый, сильный голос, он поёт, прикрыв глаза. А у меня от его голоса мурашки, и внутри всё дрожит. А потом он смотрит на меня через весь зал и у меня полное ощущение того, что мы одни здесь. Никого больше нет.
И я вдруг вспомнила, когда увидела его в первый раз, в «Ржавом гвозде» - там выступали «Pensive», а я туда пришла с… не помню, как его звали. Был чей-то день рождения. И Джер тогда тоже пел, только другую песню, а эту.. эту я ещё ни разу не слышала. Она была… о том, что у каждого из нас своя дорога, и на этом пути нам встречаются разные люди. И некоторые из них – совершенно особенные. И главное – почувствовать это и не пройти мимо.
Незнакомый парень, из тех музыкантов, что играли в начале вечера джаз, садится на край сцены, берёт бубен и, вслушиваясь в музыку, поддерживает – осторожно, чтобы не сбить с ритма. Зал притих, две парочки вышли танцевать.
А потом песня заканчивается, вокруг раздаются аплодисменты и одобрительный свист, я тоже хлопаю. Оглянувшись на Дженни, вижу, что она снимала на телефон и жестом показала, что скинет мне потом видео.
- С Рождеством всех, - говорит Джер в микрофон и отдаёт гитару тому парню с бубном в руках. Они с Джо перекидываются ещё несколькими фразами, а потом возвращаются к нам за стол.
- Ааа, это было так классно, - я тянусь обнять. – Это же новая песня, да?
- Новая. Пока только акустическая версия. Понравилась?
- Да.
Он кидает взгляд куда-то поверх моей головы, затем смотрит на меня и говорит:
- Давай уйдём?
- Давай, - соглашаюсь сразу. Несмотря на слабоалкогольный глинтвейн, чувствую, что голову повело и пройтись мне не помешает.

В Лондоне никогда не бывает столько снега… Заальбахен, с его сугробами, сосульками и нарядным убранством похож на праздничную открытку, и вечером даже красивее, чем днём. Мягко светятся золотым окна и витрины, сувенирные магазины и бары работают допоздна, рассчитывая на туристов. И не зря – на улицах полно гуляющих, и весёлых шумных компаний, и парочек вроде нас. Мы не спеша дошли до площади перед ратушей, там залит каток, и из динамиков на старомодных фонарях играет рождественская музыка, а из полосатых торговых вагончиков пахнет выпечкой и горячим шоколадом.
- Когда я была маленькой, папа водил меня кататься на коньках в парк Виктории. И пахло там точно так же… А ты? – я заглядываю Джереми в глаза. – Умеешь на коньках?
- Лео, я не фанат зимнего спорта, - он качает головой и добавляет: – Я плавать люблю.
- О? – удивлённо поднимаю брови. – А знаешь, я ведь в школе занималась плаванием, у меня и разряд был …
- На что ты намекаешь?
- Что нам надо когда-нибудь сходить в бассейн. Устроим заплыв!
Джер азартно прищуривается.
- А приз будет?
- Обязательно, как без него.
- А какой? – он притягивает меня к себе за пояс куртки.
- Выиграешь – узнаешь, - отвечаю ему, улыбаясь, а потом прислушиваюсь: где-то в глубине кармана звонит телефон. – Мама звонит, - говорю я, взглянув на экран.
Джер опускает руки, кивает.
- Поговори, я пока покурю.
- Алло? – говорю я в трубку, глядя как он щёлкает зажигалкой и прикрывает ладонью пламя. - Привет…
Мама звонит, чтобы поздравить и узнать, всё ли в порядке. Конечно, я сказала ей накануне, куда мы летим и когда вернёмся. А вот с отцом поговорить не получилось, он всё еще сердился, и даже сейчас мама звонит мне, пока он вышел из комнаты.
- Я к вам заеду в конце недели. Поговорю ещё раз с папой, потому что… не могу так. Я скучаю.
- И мы скучаем, детка, - мягко сказала мама. – И папа тоже. Просто он очень переживает за тебя.
- А ты?
- И я, - она засмеялась. – Просто я же вижу, как ты смотришь на своего музыканта. И как он на тебя смотрит, - добавляет она. - Всё будет хорошо.
- Спасибо, мам, - с облегчением говорю я. – Передай мои поздравления Дэнни… и папе.
- Передам.
Я убираю телефон, оборачиваюсь к Джеру и вижу, что он уже утопал потихоньку на десяток шагов вперёд. Коварный план созрел мгновенно. Я нагребаю с ближайшей скамейки снег, леплю снежок и хорошенько прицеливаюсь. Бах! – я попала!
Джереми медленно разворачивается и смотрит на меня, склонив голову.
- Это вызов, да? – тянет он и наклоняется, чтобы слепить снежок. – Ну, держись.
- Нет-нет-нет… - смеюсь и пячусь назад.
- Да.
Пригнуться я успела, снежок пролетает над головой.
- Мимо!
Дожидаться второго я не стала – рванула по дорожке вглубь сквера. Впрочем, далеко убежать не успела, поймали меня быстро. Поймали и основательно изваляли в снегу. Я с хохотом отбивалась рыхлым снегом, уже не пытаясь лепить снежки.
- Всё, всё, сдаюсь!
- Давно бы так, - он смотрит на меня сверху вниз, и в следующую секунду мы уже целуемся, и сочетание холодных губ и горячего дыхания пьянит сильнее, чем любой глинтвейн.

Потом мы вернулись в шале, но согреться быстро не получилось: в доме еле тёплые батареи, администратор говорит нам, что в котельной небольшие проблемы, но их скоро устранят, а пока предлагает два дополнительных одеяла, от которых мы не стали отказываться. И тут очень кстати пригодился камин, который при ближайшем рассмотрении оказался электрическим, а не настоящим, но он реально грел, а не просто стоял для интерьера. Хотя он был сделан максимально натуралистично: там, внутри, имитация настоящих углей и дров, и они даже потрескивают.
Если бы можно было раз за разом проживать один день из жизни, я бы выбрала этот.
Я сижу на полу в ворохе одеяла, тяну к теплу озябшие ладони и искоса разглядываю Джереми рядом. У него по лицу скачут красноватые отблески, и в глазах отражаются, и он сейчас такой невозможно красивый, что я не могу удержаться, чтобы не потрогать, и тянусь рукой провести по его волосам, зарываясь в них пальцами, погладить затылок. Но мне этого мало.
Встав на колени за его спиной, легко массирую напряжённые мышцы шеи и, наклонившись, прижимаюсь губами к выступающим позвонкам, чувствуя себя при этом такой счастливой.
- Я люблю тебя, - коротким выдохом ему в плечо и закрываю глаза.
Он сидит несколько секунд, не двигаясь, потом поворачивается ко мне, очень медленно, и смотрит в упор. А меня вдруг в жар кидает, такой, что даже щёки гореть начинают.
- Подарок! Джер, я чуть не забыла!
Путаясь в одеяле, бегу к чемодану и достаю с его дна небольшой пакет с лентой. Бант я завязывала ночью, пока Джер спал, и получился он у меня кособокий и мятый, но надеюсь, что это мелочи.
- Вот. С Рождеством, - я сажусь рядом с ним обратно.
- И что там? – спрашивает он с улыбкой.
- Открывай… Там ничего такого, чтобы… ну… - вдруг смутившись, заправляю за уши волосы. – Просто мы собирались в такой спешке, я больше ничего не успела придумать. Это шарф. Помнишь, после выставки, ты мне отдал свой перед рестораном… А я его там забыла. Решила подарить тебе новый… Нравится?

»» 31.10.19 14:10 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим
_________________