Ингеборг:
31.03.14 13:05
» Женские дуэли
Женские дуэли
Дуэль считается прерогативой мужчин: они сходились в смертельных поединках из-за задетой чести либо за дам своего сердца. Но такое мнение очень ошибочное. Женщины тоже были не прочь сразиться друг с другом, более того — дуэли между ними были не столь редки и, по большей части, намного более кровавыми и изощрёнными.
Древнегреческий историк (отец истории) Геродот писал об обычае в одной из греческих провинций: собиралась толпа девушек, и они свирепо дрались между собой на палках. Древнеримский писатель Аммиан Марселлин писал, что у галлов жёны даже сильнее своих мужей — они дерутся кулаками и ногами, а также с оружием сражаются с другими женщинами и с мужчинами.
Викинги, как, впрочем, и другие народы Средневековья, не вдавались в тонкости судопроизводства. Если в тяжбе стороны не могли прийти к соглашению — истец валил все грехи на ответчика, а тот отрицал свою вину, в силу вступал «Хольмганг» (прогулка по острову).
Иначе говоря, спорщики отправлялись на небольшой островок, как правило, специально для того предназначенный, и вступали в честный поединок с равным оружием. Кто побеждал, тот и оказывался прав. Такая система великолепно работала несколько веков подряд во всей Европе, избавляя простой народ от крючкотворства юристов.
Так вот, у викингов нередки были случаи, когда на «Хольмганг» выходила женщина. Но нелегко было искательнице правды победить, пусть и неправого, викинга. Приходилось как-то уравнивать шансы. И законодатели викингов нашли выход. Бойца-мужчину попросту опускали в узкую яму по самый пояс, так, что тот не мог сдвинуться с места, а заодно и терял в росте. Женщина при этом имела необходимую свободу маневра.
Был ещё и второй способ. Викингу крепко привязывали левую руку за спину. Для фехтовальщика, в каком-нибудь XIX веке это вовсе не было бы помехой, но в то время, когда подавляющее большинство ударов отбивали не оружием, а щитом, такое ограничение было весьма существенно. Боец, хотя и сохранял свободу маневра, но ощутимо проигрывал в обороне.
Судебные поединки, в том числе женские, были узаконены и в Древней Руси. Как указывалось в Псковской судебной грамоте (1397 год), женщины на поединок вместо себя могли выставить мужей, братьев, отцов или наймитов, но только в том случае, если в споре против них выступал мужчина. Женщина с женщиной должны были биться лично. Бились дамы на Руси дрекольем, рогатинами, ослопами (дубина, окованная железом), а то и просто в рукопашную. Решительную борьбу с поединками повел Петр I, и не из-за моральных соображений — он просто не хотел, чтобы какие-то споры решались в обход государства.
В XIV веке в Италии среди городских дворян сложилась традиция так называемых «поединков в кустах» или «схваток зверей» – выяснения отношений на шпагах и кинжалах без доспехов, в стороне от людных мест. Это поветрие, ставшее продолжением забав викингов и рыцарей, уже спустя столетие перекинулось на Францию. И тут началось! Так как во Франции женщине во все времена отводилась особая роль, то и в стороне от дуэлей француженки не остались. Как, впрочем, и темпераментные итальянки.
В 1552 году в Неаполе произошло неординарное событие - две дамы, Изабела де Карацци и Диамбра де Петтинелла дрались на дуэли в присутствии испанского наместника - маркиза де Васта - и многих зрителей. Дуэль состоялась из-за молодого человека по имени Фабио де Зересола.
Эта дуэль стала настолько известна, что почти век спустя - в 1636 году - испанский художник Хосе де Ривера создал картину "Женская дуэль".
Сообщения о дуэлях с участием женщин начали появляться даже в монастырских хрониках. В мае 1571-го в миланском женском монастыре Святой Бенедикты две знатные синьоры под предлогом совместного молебна заперлись в комнате и устроили поединок на кинжалах. Разнять их не успели. Когда дверь была выбита прибежавшей на шум схватки монастырской прислугой, одна из женщин уже отправилась на небеса, а вторая умирала, истекая кровью. Облегчить душу и поведать, что стало причиной кровавой драмы, у дамы уже не хватило сил. Как и назвать имена – своё и соперницы. Надо полагать, что монастырь в качестве места дуэли был выбран не случайно. Здесь и помощь медицинскую могли быстро оказать, и похоронную мессу отслужить. В результате первое не понадобилось, а второе пришлось очень кстати.
Пик моды на дамские дуэли пришёлся на середину XVII века. Во Франции, Италии, Англии и Германии женщины скрещивали шпаги или вскидывали пистолеты практически по любому поводу. Одинаковые платья, любовники, косой взгляд — лишь часть того, что было причиной для поединка. Женщины словно сошли с ума.
А жестокость, проявляемая ими на дуэлях, шокирует. Из десяти дуэлей между женщинами восемь имели смертельный исход (для сравнения: мужские дуэли завершались убийством в четырёх случаях).
Женские дуэли, по сути, не имели правил. По ходу дуэли к сражающимся соперницам нередко присоединялись и их секундантки; дуэлянтки смазывали кончики шпаг раздражающими составами, чтобы каждое ранение причиняло жуткую боль; дерясь на пистолетах, соперницы стреляли до тех пор, пока одна из них не оказывалась убитой или тяжело раненной…
Стоит отметить, что в то время женские дуэли проходили в прямом смысле в кустах – подальше от мужских глаз. Секундантами дуэлянток были только дамы. Объясняется это просто. Верхняя часть гардероба знатной особы того времени несколько сковывала движения. Управляться с колющим оружием, будучи одетой в модное платье, было не слишком удобно. И всерьёз сражаться друг с другом женщинам было удобнее, обнажив не только шпагу, но и грудь.
Одной из самых легендарных женских дуэлей считается поединок между маркизой де Несль и графиней де Полиньяк, которые осенью 1624-го не поделили благосклонность герцога Ришелье.
Вот как впоследствии об этом случае вспоминал Ришелье: «Мне стало известно, что они схватятся в Булонском лесу на пистолетах, чтобы установить, кому из них я должен принадлежать».
Герцог многократно бросал графиню, но это не помогало. С присущим ей азартом графиня Полиньяк все равно любила его «ветреную галантность» и, соответственно, испытывала ревность ко всем дамам, у которых он пользовались успехом, а таковых было несметное количество. Переполненная ревностью, она однажды встретила маркизу де Несль и вызвала ее на дуэль.
Будучи одержима теми же чувствами, что и ее противница, маркиза жадно приняла вызов. Она рассчитывала либо убить соперницу и заполучить любовника в полное владение, либо славной смертью проявить силу своей привязанности и страсти к нему. Дамы встретились и стали стреляться. Маркиза де Несль упала, а ее грудь покрылась кровью. «Ага, — кричала ее соперница, — я научу тебя, как красть любовника у такой женщины как я; если бы это было в моей власти, я бы сейчас разорвала на части сердце этого вероломного создания, и разбила его мозги!». Молодой человек, услышавший эти жестокие слова, призвал ее успокоиться и не ликовать над несчастной соперницей, чье мужество, по крайней мере, не может не вызвать уважения. «Молчи, юный болван! — закричала графиня Полиньяк. — Не тебе меня учить!» Маркиза де Несль была ранена не в грудь, как сначала опасались, а лишь слегка в плечо. Когда кто-то ее спросил, достоин ли этого тот любовник, во имя которого она подвергала себя такому риску, она ответила: «О да, он достоин того, чтобы пролить еще больше крови, чем та, что циркулирует в моих венах. Он самый славный человек во всем свете; все дамы находятся у него в ловушке, но я надеюсь, что этим я доказала свою любовь и могу рассчитывать на полное обладание его сердцем. Я в вечном долгу перед тобой, герцог Ришелье — сын бога войны и богини любви».
В XVII веке один французский офицер самовольно поселился в доме графини де Сен-Бельмон, молодой красавицы-вдовы. Графиня послала ему вежливую записку с просьбой объяснить свое вторжение, но записка была проигнорирована. Тогда женщина послала офицеру вызов на дуэль, подписавшись «шевалье де Сен-Бельмон». Офицер принял вызов и, явившись в назначенное место, встретил мадам, которая была тщательно загримирована и в мужской одежде. Поскольку переодетая красавица незаурядно владела шпагой, то уже через несколько минут схватки она резким приемом вышибла оружие из рук противника и, отбросив клинок ногой, обратилась к офицеру со словами, которые заставили его покраснеть от стыда: «Вы думаете, мосье, что дрались с шевалье. Вы ошибаетесь — я мадам де Сен-Бельмон. И убедительно прошу вас в будущем быть более чутким к женским просьбам».
Некоторые дамы до такой степени осваивали искусство фехтования, что начинали вызывать на поединки мужчин. Наибольшую известность получила мадемуазель де Мопен, проведшая несколько успешных дуэлей с мужчинами. Её реальные похождения положил в основу своего романа «Мадемуазель де Мопен» писатель Теофиль Готье.
Когда однажды за кулисами оперного театра к ней с некорректной шуткой подошел актер Дюмени, грубый и наглый мужчина, то в ответ на какую-то из его самодовольных фраз девушка вызвала его на дуэль. Не ожидавший такого поворота Дюмени изумленно уставился на нее и расхохотался. Тогда певица, выхватив у проходящего вблизи бутафора театральную шпагу, отхлестала ею обидчика, а затем отобрала у него часы и табакерку как знак своей победы. После этого случая жизнь девушки коренным образом изменилась. Она решила никому и никогда не позволять себя обижать. Случай доказать свою принципиальность представился ей довольно скоро. На одном из балов один из присутствующих обидел ее. Получив вызов на дуэль, он изумился так же, как и Дюмени, и отказался драться. Тогда певица предложила ему во всеуслышание публично попросить у нее прощения.
Среди дам, слышавших разговор, поднялся недовольный ропот: «Эта певичка совершенно зарвалась». Затем, после некоторого колебания, устроительницы бала предложили девушке покинуть зал. Она спокойно на это согласилась, «но только после того, как господин попросит прощения». После короткого замешательства дамы не нашли ничего лучшего, как предложить мужчинам вывести вон «зарвавшуюся» актрису. Что и было сделано к несчастью для сопровождающих. Когда они вывели девушку в сад, она выхватила шпагу у одного и приказала другому защищаться. Тут мужчинами была сделана вторая ошибка. Вместо того чтобы ее обезоружить, они решили понаблюдать этот аттракцион - женщина, размахивающая шпагой... Ошибка обошлась слишком дорого. Через несколько мгновений один из мужчин уже лежал на земле. Второй дрался всерьез, но молодая красавица слишком хорошо владела клинком и была к тому же в сильнейшем гневе. Когда и второй противник упал на садовую дорожку, обагряя ее своей кровью, мадемуазель Мопэн отбросила шпагу и, поправив прическу, вернулась в танцевальный зал.
Другая версия этого происшествия такова: мадемуазель де Мопен переоделась мужчиной и ухаживала за самой красивой девушкой бала. Когда молодые люди попросили мнимого мужчину оставить девушку в покое, произошло описанное выше. Людовик XIV, вообще жестко относившийся к дуэлянтам, простил эту очаровательную женщину! А обучил ее этому искусству кое-кому на горе учитель фехтования месье Серан, за которого мадемуазель де Мопен вышла замуж.
Экстравагантная выходка оперной певицы обернулась настоящим бумом женских поединков во французской аристократической среде. На Францию обрушился кровавый дождь из брошенных женских перчаток. Часто причиной схватки становился кавалер. Не случайно считается, что в любви, как и на войне, правил нет.
Всё чаще представительницы слабого пола бросали вызов полу сильному, хотя и без особых успехов. Всё-таки женщине пронзить мужское сердце шпагой несколько сложнее, чем лукавым взглядом. Однако заступаться за струсившего любовника или мужа, как это с грандиозной оглаской однажды сделала некая мадам Шатеру, бросившая вызов наглецу, отвесившему её благоверному пощёчину, стало едва ли не хорошим тоном.
Подобно болезни, мода на схватки femmes fatales стала распространяться по Европе.
В июне 1744 года немецкая принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская получила вызов на дуэль от своей троюродной сестры, принцессы Анны Людвиги. Неизвестно, что не поделили эти две пятнадцатилетние девочки, но, запершись в спальне, они принялись на шпагах доказывать свою правоту.
Принцессам не хватило духу довести дело до смертоубийства, а то бы не видать России Екатерины II, коей по прошествию времени стала София Фредерика.
И именно с ее восшествием на престол начался российский бум женских дуэлей. Русские придворные дамы дрались с упоением, только за 1765 год произошло 20 дуэлей, на 8-ми из которых секунданткой была сама царица. К слову сказать, несмотря на пропаганду вооруженных поединков между женщинами, Екатерина была жёсткой противницей смертельных исходов. Её лозунгом были слова: «До первой крови!», а посему во время её правления было всего три случая гибели дуэлянток.
В 1770 году с княгиней Екатериной Дашковой случилась не очень приятная история. Произошло это в Лондоне, в доме графини Пушкиной, жены российского посла.
В гости к графине приехала герцогиня Фоксон, считавшаяся одной из образованнейших женщин Англии. Причиной её приезда было желание побеседовать с Дашковой, а по возможности и подискутировать с ней. После получасовой беседы между дамами завязался горячий спор.
Соперницы оказались достойными друг друга, поэтому обстановка быстро накалилась. Разговор пошел на повышенных тонах, и у англичанки в пылу спора вырвалось оскорбительное замечание в адрес оппонентки. Наступила зловещая тишина. Княгиня медленно поднялась и жестом пригласила встать герцогиню. Когда та последовала просьбе, Дашкова вплотную подошла к оскорбительнице и нанесла ей пощечину. Герцогиня, не долго думая, дала сдачу. Графиня Пушкина опомнилась лишь, когда соперницы потребовали шпаги. После безуспешных попыток примирить женщин, она все-таки вручила им оружие и провела в сад. Поединок длился недолго и завершился ранением Дашковой в плечо.
В XIX веке в России настоящими рассадниками «женской дуэльной болезни» стали салоны знатных дворянок. В историю вошёл, например, салон некой госпожи Востроуховой, в котором в 1823 году случилось целых 17 ссор, приведших к поединкам. Дуэли происходили не только в столицах, но и в провинции.
Между двумя помещицами Орловской губернии, Ольгой Петровной Заваровой и Екатериной Васильевной Полесовой, на протяжении нескольких лет происходили конфликты. В конце концов их напряженные отношения вылились в крупную ссору, которая в июне 1829 года привела к дуэли. Вооруженные саблями своих мужей и в сопровождении секунданток, коими были молоденькие гувернантки-француженки, а также своих 14-летних дочерей, соперницы встретились в березовой роще. После некоторых приготовлений секундантки предложили дамам помириться, на что те ответили отказом и, более того, затеяли перепалку между собой. В разгаре скандала женщины выхватили сабли и начали драться. Схватка длилась недолго.
Ольга Петровна получила тяжелое ранение в голову, а Екатерина Васильевна в живот. Первая скончалась на месте, а ее соперница днем позже.
Продолжение этой истории случилось через пять лет. Именно на этом же месте шпаги скрестили две девушки — дочери соперниц. Секундантками были все те же гувернантки.
Итогом поединка стала смерть Анны Полесовой, а ее соперница Александра Заварова впоследствии занесла эту историю в свой дневник.
Проникли женские дуэли и в Америку.
«На прошлой неделе, - писала одна из газет штата Джорджия в 1817 году, - вопрос чести разрешился между двумя молодыми леди - Джейн Уэйл и Синди Даер. Их объект присутствовал в качестве судьи. Ему пришлось своими глазами увидеть, как одна из его поклонниц, серьезно раненая соперницей, упала». Но на другой ему пришлось жениться. Как сообщила та же газета, «все было обставлено с соблюдением правил, и победительница вышла замуж за арбитра, как и было предусмотрено условиями дуэли».
Дуэли из-за мужчин между женщинами были особо жестокими, просто ранения не удовлетворяли ни одну из соперниц. Только смерть могла расчистить дорогу к сердцу избранника. Если же смерть не устраивала ни одну из сторон, то тогда прибегали к изощренным приёмам.
Дружба известной французской писательницы Жорж Санд с великим композитором Листом привела её к жестокому поединку. Мария д’Агу, возлюбленная композитора приревновала к нему Санд и вызвала её на дуэль, выбрав в качестве оружия острые ногти. Соперницы встретились в доме Листа, который заперся в своем кабинете и покинул его лишь когда женщины угомонились. Победу в этой схватке не одержал никто, но Жорж Санд решила уйти с пути темпераментной графини.
Как сказал один из знатоков дуэлей: «Если мы примем во внимание большую раздражённость, которая так часто сопутствует отношениям между женщинами, мы удивимся, что они ещё сравнительно редко дерутся на дуэли, которая является клапаном для страстей».
Ми-ми:
31.03.14 13:34
Натали, обалдеть!!! Вот это история! Абсолютно об этом не знала кроме шутливого рисунка дуэли двух дам на зонтиках, но даже не подозревала, что вместо зонтиков на самом деле могли быть шпаги.
Интересно, что в любовных романах часто героиня скандалит с мужем из-за желания учиться фехтовать и все кончалось шуткой, но это значит, что на самом деле женщины активно учились владеть оружием, ради самообороны.
А картинки какие замечательные!
Ингеборг:
31.03.14 13:50
Ми-ми, я тоже не знала, пока случайно не наткнулась на статью, а потом начала собирать материал.
Даже в 20 веке была дуэль между двумя известными дамами.
Дуэль состоялась между двумя президентами: почетным президентом Венской музыкальной выставки принцессой Полиной Меттерних и резидентом женского комитета этой выставки графиней Кильманнсенг. Причиной разногласий послужили принципиальные вопросы устройства выставки. Следует отметить, что поединок проходил на самом высшем уровне. Секунданткой Меттерних была принцесса Шварценберг. На случай оказания помощи дуэлянткам приехала некая баронесса, имевшая степень доктора медицины. Ее помощь пригодилась, поскольку противница принцессы Полины была ранена в руку, а сама принцесса - в нос.
Vlada:
31.03.14 14:23
Я хочу внести маленький вклад в тему женщин с оружием в руках. Должна признаться, что равнодушна к фэнтези, иногда смотрю, очень редко читаю. Но есть фэнтези - сериал, который я смотрела не отрываясь. Это "Зена- королева воинов". Меня привлек не только приключенческий сюжет, но и очаровательные героини сериала. Зена в исполнении Люси Лоулесс для меня явилась олицетворением силы, красоты и ума в одной женщине. Остальные героини тоже хороши! Полюбуйтесь на них:
ЗЕНА
КАЛЛИПСО
ЗЕНА И ГАБРИЭЛЬ
Девушки скачут на лошадях, сражаются, как мужчины, владеют разнообразным оружием. И при этом они прекрасны!
В 2003 году Люси Лоулесс выступила ведущей на канале Discovery в шести сериях документальной программы под названием «Женщины-воины». Каждый фильм был посвящён отдельной воительнице.
Еще несколько интересных видеоматериалов, посвященных женщинам с оружием в руках.
http://www.youtube.com/watch?v=xOaMF6y__Js О женщинах-воинах
http://www.youtube.com/watch?v=K0JbW3BzhyI АМАЗОНКИ /серия ВОИНЫ МИРА/
http://www.youtube.com/watch?v=mP-9VGdOaVA Великие тайны "Амазонки Древней Руси" (24.10.2013)
http://www.youtube.com/watch?v=h50s2FMSIY8 Warrior Women - Boudica 1 (Обратите внимание на правую колонку-там еще очень много видео по теме)
Женщины-воины в истории
Ми-ми:
31.03.14 18:38
Vlada писал(а):
Но есть фэнтези - сериал, который я смотрела не отрываясь. Это "Зена- королева воинов".
А я тоже Зену смотрела не один месяц! Но если вспоминать кино, есть и русские примеры героинь с оружием. Вот, к сожалению, нет хороших роликов, но увы можете и фильмы посмотреть, вспомнить. Я сейчас пока искала в Ютубе, посмотрела просто полностью с детства любимый фильм Александр Невский. Там есть такая дочь воеводы Василиса, которая наравне с мужчинами надела шлем и кольчугу, взяла меч (кузнец, подавая, сказал ей, что без прибора и вошь не прибить) и отправилась наравне с ополчением на лед Чудского озера против крестоносцев. За это в конце достался ей славный муж Васька.
Интересно, что фильм мне попался подготовленный к показу на Запад, с английскими титрами, да разве они передадут непередаваемый народный говор. Все-таки Эйзенштейн гениальный режиссер. Сколько я смотрела раз с детства - не перечесть, но каждый раз слезы вытираю.
А вторая героиня с мечом - Вера Сотникова в роли графини Бригитты в фильме "Рыцарский роман"
События разворачиваются в конце XI века во время первого крестового похода. Победитель рыцарского турнира граф Роберт Парижский в качестве награды удостоился чести сопровождать графиню Бригитту в крестовом походе в Иерусалим.
Сотниковой там удалось пару раз помахать мечом, хотя основным мастером холодного оружия был конечно Иншаков, наш лучший каскадер, играющий роль Роберта, графа Парижского. У нас любят экранизировать Вальтера Скотта и тут замахнулись на первый крестовый поход и участие в нем женщины.
В то же время, образ прекрасной Бригитты (Вера Сотникова) имеет реальную историческую основу: среди крестоносцев действительно встречались воины-женщины. Известная французская историк-медиевист Режин Перну в своей книге «Крестоносцы» (СПб.: Евразия, 2003) пишет:
«Среди них встречаются амазонки: например, маркграфиня Ида Австрийская, известная красавица и закалённая спортсменка, которая, взяв крест наравне с баронами во время второго похода в 1101 г., сопровождала Вельфа герцога Баварского. Ей суждено было войти в легенду: она пропала во время битвы при Гераклее, обернувшейся катастрофой для франкских войск, полностью уничтоженных, и рассказывали, будто она окончила жизнь в далёком гареме, родив будущего мусульманского героя Занги, завоевателя Эдессы».
Знатоки говорят, что фильм совершенно не соответствует в своем реквизите историческим реалиям, но нам ведь можно втюхать любую лапшу, мы в формах щитов, шлемов и мечей в 9 и 10 веках (как и поздних) совершенно не разбираемся. Но фильм подходит для развлечения, он зрелищный, снимался практически в исторических местах и только в одном эпизоде можно узнать Царицыно. Однако фильм про женщину с оружием, идущую на защиту гроба господня.
Arven:
31.03.14 18:49
Хочу рассказать о самой, наверное, известной деве-воительнице. Причём весьма спорной и загадочной фигуре. Речь пойдёт о знаменитой французской Жанне, Деве Орлеанской.
Я не стану тут излагать те данные, которые пишут о ней нынче в энциклопедиях и части справочников, рассказав совершенно о другом. Более того, я не стану называть её тем именем, которым она никогда сама не пользовалась при жизни, но которое ей, однако, специально приписали и навязали после смерти, дабы скрыть то, что превосходно знали все, кто был приближён к трону. Скрыть ту тщательно охраняемую тайну, которая окутывала Жанну на протяжении всей её жизни. И на то была серьёзная причина...
Однако материал у меня получился весьма большим по объёму. Из-за этого у меня возник вопрос - как именно мне здесь размещать этот самый материал - друг за другом в нескольких сообщениях или же - для экономии места - "втиснуть" всё, что я написала, в ОДНО сообщение (правда говорю сразу - в этом случае оно получится оч-ч-ч-ень большим).
Что скажете?
Ejevichka:
31.03.14 21:29
» Жанна Д’Арк Арзамасского уезда
В тему "Женщина и оружие" мне бы хотелось рассказать о своей землячке - Алене Арзамасской, соратнице Степана Разина.Итак,
Жанна Д’Арк Арзамасского уезда
Алёна Арзамасская — героиня эпосов нескольких народов, и женщина- атаман отряда во время крестьянского восстания под руководством С. Разина, вошла в историю как неколебимая духом воительница в борьбе за народную свободу от тирании и царизма. Ранее была монахиней, «старицей», по происхождению —крестьянка Выездной Слободы у г. Арзамас.
Все свидетельства о ней — это всего лишь две «отписки» царских воевод и несколько упоминаний в книгах ее современников-иностранцев, свидетелей подавления восстания народа против насаждаемой царизмом режима рабовладельческой деспотии. Но народная память сохранила рассказы о подвиге этой русской воительницы — простой крестьянки, которая села на коня, взяла в руки оружие и повела тысячи людей в битву за справедливость и народовластие. Валерий Замыслов неспроста сравнивает Алену и Жанну Д’Арк. Как и Жанну, Алену тоже предали, объявили колдуньей и сожгли на костре. Помимо сохранения её образа в русском фольклоре, её помнят и чтут мордва и булгары, также принимавшие участие в этих восстаниях.
О её молодости известно лишь то, что она очень рано стала вдовой, после чего нужда заставила уйти в монастырь, она стала монахиней в женском Николаевском монастыре под Арзамасом. Здесь она обучилась грамоте, узнала народное врачевание.
Монастырский быт тяготил ее, поэтому в самый разгар разинского восстания «старица» ушла из обители, и, собрав вокруг себя крестьян, осенью 1670 года двинула свой отряд на соединение с войском донского казака Федора Сидорова. По дороге к ней присоединялось множество крестьян мордовских, булгарских и русских деревень, так что в конце пути собралось их несколько тысяч. Позже её отряд объединился с отрядом Фёдора Сидорова, разбил отряд царского воеводы Арзамаса Леонтия Шайсукова. Почти два месяца Алёна и Фёдор вместе с городским кругом управляли городом Темниковом, что на территории нынешней Мордовии, отстранив от власти чиновничий аппарат, и решая дела по справедливости.
Тем временем над непокорным народом сгущались тучи. Восставшими, которых было около 7 тысяч, руководили атаманы Сидоров, Сукин, Иванов; у них были и пушки. Царский услужливый сатрап Юрий Долгорукий, посланный на подавление народного восстания, послал против них войско во главе с воеводой Лихаревым. 30 ноября в пятнадцати верстах от Темникова у села Веденяпино повстанцы потерпели поражение, и в оставшийся почти без войска город был послан с отрядом Волжинского. Когда Волжинский вошел в город, последние горстки восставших отчаянно обороняли воеводскую избу и собор. Алена укрылась в соборе, продолжая отстреливаться из лука. Она расстреляла все свои стрелы и, увидев, что дальнейшее сопротивление невозможно, отвязала саблю, отшвырнула ее и с распростертыми руками бросилась вниз к алтарю. В этой позе ее и обнаружили ворвавшиеся в храм солдаты. Описывая эту женщину в военных доспехах, одетых поверх монашеской рясы, наемник-иностранец восхищался ею. Она превосходила мужчин своей необычайной отвагой и силой.
4 декабря в город вступил с войском и сам царский воевода князь Долгорукий. За две версты от городских ворот его встречали протопоп, священники и «темниковские всяких чинов люди» с иконами и крестами. Уже тогда духовенство и чиновничество могли подтвердить свою гнилую сущность, трусливо пресмыкаясь перед тем, кто имеет силу.
Позади этой процессии вели связанных одной веревкой «вора и еретика старицу, которая воровала и войско себе забирала, Алёну, Федора Сидорова, поддержавших восстание попов Савву и Пимена и еще 15 повстанцев». Приговор воеводы был беспощаден: приведенных к нему мятежников он велел повесить на Рябчиковой горе за рекой Мокшей. А Алену вместе с ее «воровскими письмами и кореньями» сжечь в срубе на главной площади Темникова. «Русская Жанна Д’Арк встретила смертный приговор спокойно, а пытки перенесла столь мужественно, что ее палачи были потрясены и распустили слух, что Алена — колдунья, потому и не чувствует боли. «Ее мужество проявилось и во время казни, когда она спокойно взошла на край хижины, сооруженной по московскому обычаю из дерева, соломы и других горючих вещей, и, перекрестившись, смело прыгнула в нее и захлопнула за собой крышку. И даже когда все было охвачено пламенем, она не издала ни звука
Ценный рассказ об Алёне Арзамасской сохранился в опубликованной в Германии в 1677 году брошюре «Поучительные досуги Иоганна Фриша». В ней Фриш пишет:
“Через несколько дней после казни Разина была сожжена монахиня, которая, находясь с ним, подобно амазонке, превосходила мужчин своей необычной отвагой. Когда часть его войск была разбита Долгоруковым, она, будучи их предводителем, укрылась в церкви и продолжала там так упорно сопротивляться, что сперва расстреляла все свои стрелы, убив при этом ещё семерых или восьмерых… Она должна была обладать небывалой силой, так как в армии Долгорукова не нашлось никого, кто смог бы натянуть до конца принадлежавший ей лук.”
Расправившись с народной воительницей Алёной, царские сатрапы пытались уничтожить и саму память о ней. Долго потом в народе передавались последние слова идущей на костер героини: «Если бы сыскать поболее людей, которые поступали бы, как им пристало, и бились так же храбро, тогда, наверное, поворотил бы князь Юрий вспять!» А еще на месте казни не нашли даже цепей, поэтому в народе затеплилась вера, что Алена спасена, жива и вот-вот снова сядет на коня. И она вернулась! Через века образ народной заступницы воплотился в произведениях Дмитрия Кедрина, Василия Шукшина, Сергея Злобина и картинах нижегородских художников Сергея Сорокина и Галия Надеждина.
Наш земляк, поэт и историк Александр Плотников посвятил ей стихотворение.
Молчала затаенно
Приречная ветла.
Большой отряд Алена
На Темников вела.
Из сел к ней шла подмога,
И на коне – она!
Алена не для Бога – для боя создана!
Не слышит Бог молитвы,
Он глух на небесах.
И восхищенье битвы
У всадницы в глазах.
Бунт разрастался грозно,
Стяг царский втоптан в грязь.
На усмиренье послан
Был Долгоруков-князь.
Вскипали схватки жарко
И днем, и по ночам,
И выдана бунтарка
Кровавым палачам.
И крест с нее сорвали,
И отобрали меч,
И к срубу приковали,
Чтобы живую сжечь.
Над темниковской чащей
Он крылья ввысь простер,
Огромнейший, гудящий
Палаческий костер.
Летели пепла хлопья
На шапки, на платки…
Угрюмо, исподлобья
Глядели мужики,
И кто-то безутешно
Среди толпы рыдал..
Но русский дух мятежный
Над всей толпой витал!
Реело плямя смерчем,
Кровавя небосвод.
Не убоялась смерти
Сестра твоя, народ!
Пощады не просила,
Не каялась в слезах.
Узнай себя, Россия,
В Алениных глазах!
А вот здесь, я нашла информацию об Алене несколько неожиданную для себя и подходящую скорее следующей теме ведьм:
Ингеборг:
01.04.14 10:31
» Женщины-пираты (часть первая)
Женщины-пираты (часть первая)
Алвильда
Алвильда (Alvilda) женщина-пират, разбойничавшая в водах Скандинавии в период раннего средневековья. Другой вариант написания ее имени – Альфхильд (Alfhild).
Ее имя нередко встречается в популярных книгах по истории пиратства. Согласно преданию, эта средневековая принцесса, дочь готского короля (или короля с острова Готланд), решила стать «морской амазонкой», чтобы уклониться от навязываемого ей брака с Альфом, сыном могущественного датского короля. Отправившись в пиратский вояж с командой из молодых женщин, переодетых в мужское платье, она превратилась в «звезду» номер один среди морских разбойников.
Поскольку лихие налеты Алвильды представляли серьезную угрозу торговому мореплаванию и жителям прибрежных районов Дании, принц Альф сам пустился за нею в погоню, не догадываясь о том, что объектом его преследования была вожделенная Алвильда. Убив большую часть морских разбойников, он вступил в поединок с их предводителем и принудил его сдаться. Как же удивился принц датский, когда пиратский вожак снял с головы шлем и предстал перед ним в облике юной красавицы, на которой он мечтал жениться! Алвильда оценила настойчивость наследника датской короны и его умение размахивать мечом. Свадьбу сыграли тут же, на борту пиратского судна. Принц поклялся принцессе любить ее до гроба, а она торжественно пообещала ему никогда больше не выходить в море без него.
Правдива ли рассказанная история? Исследователи обнаружили, что впервые легенду об Алвильде поведал читателям монах Саксон Грамматик (1140 - ок.1208) в своем известном сочинении «Деяния данов». Он почерпнул ее либо из древних скандинавских саг, либо из мифов об амазонках.
Жанна де Бельвиль
Жанна де Бельвиль была первым корсаром, завоевавшим широкую известность. Она была родом из Бретани. Родилась примерно в 1315 году (точная дата неизвестна). В 1335 году Жанна вышла замуж за дворянина де Клиссона. Однако счастливая семейная жизнь длилась недолго.
Через несколько лет началась война, которую назовут Столетней. Претензии английского короля Эдуарда III на корону Франции привели к самой длительной войне в истории. Помимо этого внутри самой Франции разгорелись распри. Тогда многие дворяне французской провинции Бретань выступали за независимость от французской короны. Англия, естественно, поддерживала сепаратистов. В 1343 году один из их предводителей, муж Жанны, Оливье де Клиссон, отправился на переговоры в Париж, но там был предательски схвачен и обвинен в измене.
Приговор был краток - и вот уже отрубленная голова бретонского дворянина слетела с плахи. Когда тело казненного вернули семье, его вдова, Жанна де Бельвиль, позвала двоих сыновей – младшему было семь, старшему - четырнадцать и перед отсеченной головой отца и мужа все трое поклялись мстить предателям-французам.
Сначала Жанна во главе отряда верных слуг нападала на замки своих врагов. Но королевские войска шли за ней по пятам, и тогда Жанна перенесла борьбу на море. По одной версии, она продала все свои драгоценности и на вырученные деньги снарядила три корабля. По другим сведениям, корабли ей предоставила Англия. Во всяком случае, точно известно, что у Жанны было каперское свидетельство английского короля Эдуарда III – разрешение нападать на корабли Франции и ее союзников. Так началась война ненависти на море, личная война Жанны де Бельвиль. Она сама вела свои корабли на поиски добычи, первой бросалась на абордаж, вела своих пиратов в атаку на прибрежные замки. По свидетельствам очевидцев, она превосходно владела как саблей, так и абордажным топором. Команда захваченных кораблей как правило уничтожалась. На французском побережье ее прозвали Клиссонской Львицей. Во всех сражениях сыновья следовали за матерью. «Флот возмездия в Ла-Манше», как назвала Жанна свою эскадру, несколько лет подряд наносил Франции ощутимый урон.
Неудивительно поэтому, что вскоре Филипп VI отдал приказ - «поймать ведьму живой или мертвой!». Король послал на борьбу с Жанной несколько лучших своих кораблей, но «флот возмездия» разбил и потопил их. Французский флот начал охоту за кораблями Жанны. Несколько раз ей чудом удавалось уйти от преследования.
Но в один прекрасный день чудеса закончились. Корабли мстительной бретонки были захвачены один за другим, а ее флагманское судно окружено.
Жанна вместе с сыновьями покинула флагманский корабль и сбежала с несколькими матросами на небольшой лодке.
Известно, что Жанна отличалась бесстрашием, возможно, ее уговорили бежать товарищи по оружию, остающиеся на окруженном корабле, причем их главным аргументом было то, что Жанна, плененная или мертвая, доставит большое удовольствие французскому королю, а вот этого она никак не хотела.
Шесть дней матросы пытались догрести до берегов Англии, но течением их сносило в другую сторону. Совершив побег второпях, они не взяли пищи и воды. На шестой день умер младший сын Жанны (его могилой стало море), затем несколько матросов. Не имея никаких навигационных приборов беглецы более десяти дней пытались доплыть до берега.
Но в конце концов оставшиеся в живых увидели землю. Это была Франция. Высадившись на берег, беглецы добрались до владений друга казненного мужа Жанны - Жана де Монфора. Здесь они были в безопасности, так как власти были уверены, что с Клиссонской Львицей было покончено, и не искали ее.
И с этого момента закончился пиратский этап жизни в биографии первой женщины-корсара. После тех страшных дней в открытом море, после гибели сына, огонь мести в душе Жанны выгорел, оставив лишь пепел. Через несколько лет она начала появляться на людях уже как Жанна де Бентли, супруга знатного дворянина Готье де Бентли. А ее старший сын Оливье де Клиссон сделался впоследствии коннетаблем, высшим сановником Франции, великодушным и беспощадным одновременно. Его замок и сегодня один из красивейших в Бретани.
Грануаль О’Мэлли (Иван Измайлов "Грануаль - королева пиратов")
В 1970-е годы журнал «Вокруг света» напечатал статью Бориса Рыбникова о леди Грейс О’Мэйл — неустрашимой предводительнице ирландских морских разбойников. Многие тогда сочли ее историю выдумкой — настолько она была необычна. Ряд фактов в статье действительно придуман, но ее героиня существовала на самом деле. Только звали ее иначе — Грануаль О’Мэлли. Имя Грейс ей дали англичане, с которыми королева пиратов то ссорилась, то мирилась всю свою долгую жизнь. При рождении ее назвали Грайне (Грания), а потом присвоили прозвище Грануаль, что означает Лысая Грайне. «Облысела» она в тринадцать лет, когда попросилась с мужчинами в море. Ей ответили, что женщина на корабле — плохая примета. Тогда она взяла ножницы и коротко обрезала свои темные кудри: «Все, теперь я мужчина!» Отец рассмеялся и взял дочку в плавание.
Оуэн Дубдара, что означает Черный Дуб, был вождем клана О’Мэлли (по-гэльски — Умалл-Уахтара), обитавшего в нынешнем графстве Мэйо, на крайнем западе Ирландии. В этом неприветливом краю, который испокон веков жил за счет моря, члены клана славились мореходным искусством. Говорили, что они рождаются и умирают под парусом. Одни на маленьких, обшитых кожей лодках рыбачили у берега, другие на больших кораблях доставляли в Испанию и Шотландию ирландские товары: скот, кожу, шерсть, привозя обратно в Ирландию красивые ткани, вино и другие предметы роскоши. В тогдашней Ирландии, как когда-то у викингов, каждый купец был одновременно и воином, и пиратом, чтобы защитить свой корабль от нападения и при случае самому ограбить конкурента.
Таким же был и Оуэн, с которым в поход отправлялись 30-40 крепких молодцов. Поссорившись едва ли не со всеми вождями графства Мэйо, он скрывался от их мести в своем замке Карригаули — прямоугольной каменной башне, на нижнем этаже которой держали скот, а на верхнем — жили люди. Там же около 1530 года родилась Грания. Гэльские женщины пользовались большой свободой, но все кругом говорили, что Оуэн слишком распустил свою дочку — позволяет ей выходить в море, ставить снасти и даже участвовать в сражениях. Недовольна была и его жена Маргарет, но Черный Дуб никого не хотел слушать. Когда его дочери было шестнадцать, он внезапно умер — то ли подхватил в плавании лихорадку, то ли враги, отчаявшись одолеть такого соперника силой, подсыпали ему в пищу яд. По преданию, после смерти отца Грануаль бросила вызов своему младшему брату Индульфу, который должен был стать вождем. В честном бою на ножах юноша оказался побежденным и должен был, сгорая от стыда, уступить власть женщине.
На самом деле у Грануаль был только один брат — Домналл, по прозвищу Волынщик. Драться с ним не имело смысла, поскольку вождя все равно выбирало собрание клана, которое никогда не отдало бы власть женщине. Поэтому новым предводителем без всяких ссор стал Домналл, а его сестру поспешили выдать замуж за таниста (заместителя вождя) сильного клана О’Флаэрти — Домналла Воинственного. Он и правда без устали воевал с соседями, хотя обычно эти войны сводились к угонам коровьих стад и вероломным убийствам. Отдыхая от трудов неправедных, Домналл успел завести с молодой женой троих детей — Оуэна, Мерроу и Маргарет. Но Грануаль быстро надоело вести хозяйство, и она вернулась на море, прибрав к рукам флотилию супруга. Сам он корабли не любил, и его моряки охотно подчинились новой госпоже. Скоро она стала хозяйкой берегов не только Мэйо, но и соседних графств Голуэй и Клэр. Ее быстроходные галеры легко настигали нагруженные купеческие суда и ставили их хозяев перед выбором: кошелек или жизнь? Кроме прямого грабежа, расчетливая Грануаль практиковала рэкет, взимая с толстосумов дань за безопасность.
В то время Ирландия формально подчинялась англичанам, явившимся в страну еще в XII веке. Однако на деле гэльские кланы сохраняли независимость, английский язык, обычаи и тем более законы приживались на Зеленом острове с трудом. Только в XVII веке «железнобокие» Кромвеля полностью покорили его огнем и мечом. А пока британцы ограничивались карательными экспедициями против чересчур независимых местных вождей.
Однажды их флот внезапно напал на замок О’Флаэрти, когда там находилась Грануаль с детьми. Запершись в башне, она велела расплавить свинцовую крышу и лить металл на головы нападавшим, а сама тем временем зажгла хворост, сложенный на верхней площадке башни. Увидев огонь, ее корабли, караулившие добычу в открытом море, вернулись и разбили англичан в пух и прах. После этой победы замок Петуха, как его называли местные жители из-за драчливости хозяина, переименовали в замок Курицы. В 1560 году Домналл был убит в одной из стычек, и вдове пришлось отказаться от власти. Взяв с собой две сотни добровольцев, она вернулась в родные края, где брат уступил ей остров Клэр, удобно расположенный на торговых путях. Там она снова взялась за старое и скоро восстановила свое могущество на море.
Убивая и грабя, Грануаль не забывала замаливать грехи в часовне у колодца Святой Бригитты на острове Клэр. На пути к ней О’Мэлли однажды наткнулась на разбитый корабль и лежащего рядом с ним юношу в богатой одежде. Это оказался знатный английский дворянин Хью де Ласи, потомок графов Ольстеров. Взявшись за лечение юноши, Грануаль впервые в жизни влюбилась. Почти полгода она не покидала свой остров, а потом ее счастье кончилось быстро и печально. Хью отправился поохотиться на оленей на берег Мэйо, где его встретили и убили воины враждебного клана Макмагонов. Ярость предводительницы пиратов была безмерна. Собрав флот, она обрушилась на пришельцев и перебила их всех до одного. А потом напала на Дуну, цитадель Макмагонов, изгнала из нее прежних хозяев и заселила крепость своими людьми.
Постепенно в руках Грануаль оказалось все побережье Мэйо, кроме замка Рокфлит (по-гэльски — Кавлах).
Им владел Железный Ричард из рода Берков, которому морская воительница неожиданно для всех предложила себя в жены. По ирландскому обычаю они заключили пробный брак сроком на год. За это время пиратка по-хозяйски обосновалась в Рокфлите, и через год, когда Ричард вернулся из похода в свою крепость, он увидел запертые ворота и свою жену, которая коротко заявила ему с высоты бойниц: «Уходи, я с тобой развожусь». Ричард ушел, но врагами они, как ни странно, не стали — может быть, потому, что Грануаль родила ему сына Тиббота. По легенде, на другой день после его рождения она вышла в море и была атакована алжирскими пиратами (в летний сезон они заплывали далеко в Атлантику в поисках добычи). С мушкетом в руке она первой прыгнула на палубу вражеского корабля, закричав: «Не робейте, парни! Рожать гораздо хуже, можете мне поверить!»
Между тем почти все вожди западных ирландских кланов уже подчинились англичанам. В 1577 году настал черед О’Мэлли, которая явилась в Голуэй к английскому капитану Генри Сидни, который и оставил о ней первое документальное упоминание: «Ко мне явилась знаменитейшая женщина-капитан Грания Ималли, предложившая мне услуги трех своих галер и 200 воинов». Здесь легендарная ирландка гостила долго, общаясь с сыном Генри — поэтом Филиппом Сидни. Говорят, последний даже влюбился в нее, хотя был намного моложе. Позже между ними завязалась переписка, и, поскольку Грануаль была неграмотна, она специально завела помощника, чтобы тот зачитывал возвышенные послания Филиппа и сочинял ответные. Романтическая легенда гласит, что в те же годы ее посетила другая любовь — к испанскому дворянину Рамиро де Молине, взятому в плен пиратами. Он был принят в клан, участвовал во всех набегах, но потом загрустил по родной Кастилии и был отпущен домой.
Несмотря на возраст, Грания продолжала ходить в походы и лично участвовать в боях. Она была высокой, сильной, метко стреляла, прекрасно владела кинжалом и больше всего презирала трусость. Когда в одном из боев ее сын Тиббот, совсем еще мальчик, в страхе подбежал к матери и уткнулся лицом в ее колени, она крикнула: «Ты что, хочешь спрятаться там, откуда когда-то вышел? Не выйдет! А ну, вперед!»
Завидев паруса «ведьмы из Рокфлита» с изображением волшебного морского коня, многие капитаны сразу готовились сдаваться. Конечно, иногда и она терпела поражения: однажды англичане взяли ее в плен и отправили в цепях в Дублинский замок. Оттуда ирландцы редко выходили живыми, но Грануаль каким-то образом оказалась на свободе. Сохранилась легенда о том, как по пути в родные края она завернула в город Хоут, но ее не впустили в ворота. И тогда, переночевав под открытым небом, поутру она подстерегла сына бургомистра, вышедшего в лес поохотиться, и увезла его с собой. Отцу пришлось отправиться в Мэйо и униженно предлагать пиратке выкуп. В ответ она сказала: «Бери парня бесплатно, но с одним условием: ворота твоего города должны быть всегда открыты для тех, кто ищет ночлега, и за каждым столом для них должно оставаться место». Говорят, жители Хоута соблюдали этот обычай много лет.
В 1583 году умер Ричард Берк, до конца бывший другом и союзником Грануаль. Вскоре губернатором провинции Коннахт стал сэр Ричард Бингем, решительно взявшийся за непокорных гэльских вождей. Начав настоящую войну с кланом О’Мэлли, он в 1586 году разорил земли Грануаль и захватил ее сына Оуэна, который был убит «при попытке к бегству». Лишилась она и другого сына, Мерроу, который встал на сторону англичан и помогал им охотиться за матерью. Но она была неуловима, при первой опасности уходя в море. Требуя подкреплений, разозленный Бингем называл Грануаль «зачинщицей всех мятежей в этой провинции за последние сорок лет». Между тем в 1588 году пиратка приняла участие в разгроме испанской Непобедимой армады, проплывавшей мимо берегов Ирландии. Ее люди отправили на дно галеон Педро де Мендосы с сотнями моряков, но враждебности губернатора это ничуть не убавило.
Постепенно силы морской воительницы таяли, а натиск англичан непрерывно нарастал. Отчаявшись победить, Грануаль обратилась с письмом к английской королеве Елизавете.
«К Вашему Величеству смиренно обращается Ваша верная и преданная подданная Грания Ни Мэлли, проживающая в Ваших ирландских владениях. Поскольку у ирландцев, особенно на побережье Западного Коннахта, бытует прискорбный обычай, по которому каждый вождь для защиты себя и своего народа должен с оружием выступать против соседей, я, преданная служанка Вашего Величества, в течение сорока лет также вынуждена силой защищать своих людей на море и на суше», — в письме Грануаль просила позволения «обрушиться огнем и мечом» на всех врагов королевы в обмен на защиту от самоуправства английских чиновников.
Получив письмо, Елизавета выслала ирландке вопросник из 18 пунктов, чтобы определить, является ли та мятежницей. В это время Бингем снова напал на земли О’Мэлли и захватил в плен сына Грануаль Тиббота и ее брата Домналла. Чтобы выручить их, она отправилась в Лондон, что было весьма смелым поступком для гэльской правительницы, обвиненной в пиратстве и мятеже. В начале августа 1593 года во дворце Уайтхолл состоялась встреча двух женщин, двух ровесниц, которые ни в чем не походили друг на друга. Разряженные и надушенные придворные перешептывались, глядя на высокую старуху в грубом шерстяном платье и полосатом плаще, которая почтительно, но с достоинством беседовала с их повелительницей. Беседа шла по-английски — с годами Грануаль кое-как овладела этим языком. Говорят, перед входом в зал ее обыскали и нашли длинный кинжал. «Я привыкла защищать себя», — объяснила ирландка, но оружие отдала. Ее встречу с королевой запечатлела гравюра — единственное прижизненное изображение Грании О’Мэлли, по которому, правда, очень трудно судить, как же все-таки она выглядела. Мы не знаем даже цвета ее волос: обычно их считают черными, о чем говорит и прозвище отца, но в одной из поэм упоминается «Грания рыжекудрая»…
О чем говорили королева и пиратка, осталось неизвестным, но скоро губернатору Бингему из Лондона был отправлен приказ: отпустить из темницы сына и брата Грануаль, прекратить нападения на ее владения и уважать ее права и привилегии. Причина такой милости крылась в последних словах: «Поскольку она раскаялась в своем прежнем неповиновении и пообещала участвовать на нашей стороне в войне, что мы ведем со всем миром». Имелась в виду война с католической Испанией, которая, хоть и потеряла Непобедимую армаду, не утратила своей мощи и грозила вступить в союз с Францией. В этих условиях помощь сильного пиратского флота представлялась отнюдь не лишней. Стоит вспомнить, что английские пираты во главе с сэром Фрэнсисом Дрейком не раз помогали Елизавете, и она вполне могла надеяться на такую же помощь от ирландских морских разбойников. Не исключено и то, что английской королеве просто понравилась эта женщина — прямая, суровая, ничем не напоминавшая ей придворных лицемеров.
Как бы то ни было, Грануаль вернулась в Мэйо, где ее уже ждали освобожденные члены семьи. Бингем, однако, не прекратил строить каверзы клану О’Мэлли, и пиратке даже пришлось на время бежать в Манстер. Потом она вернулась, что оказалось как раз вовремя: Грануаль сдержала данное Елизавете I слово и напала на восставшего против королевы графа Тирконнела. Попутно Грануаль вернулась к любимому занятию — морскому разбою. Чтобы помешать ей, новый губернатор Коннахта Клиффорд последовал старинному принципу «разделяй и властвуй». А спасенный матерью Тиббот ответил ей черной неблагодарностью: вслед за Мерроу он перешел на сторону англичан и помогал им преследовать своих сородичей на море. Грануаль не простила вероломных сыновей и до конца жизни отказывалась общаться с ними.
В 1598 году отряды ирландских мятежников нанесли англичанам поражение и вторглись в Коннахт. Не забыв о том, что О’Мэлли поддержали англичан, мятежники разорили их земли, и Грануаль укрылась на острове Клэр, где когда-то встретила любовь. Теперь эти воспоминания не радовали ее — она бродила по берегу среди зеленых зарослей и журчащих ручьев и думала, как она на старости лет оказалась союзницей врагов своего народа. Неужели эта рыжая английская королева сумела обмануть ее?
Скоро английские армии вернулись, разоряя все на своем пути. В январе 1602 года ирландские графы Тирон и Тирконнел были разбиты в битве при Кинсейле, и вместе с ними ушла в прошлое старая Ирландия. На севере острова клановых вождей лишали вековых привилегий, жители покидали свои земли, а их место занимали английские колонисты. Через год, в марте 1603 года, умерла Елизавета I, а вскоре, когда точно — неизвестно, за ней последовала и Грануаль. По одной версии, она в последний раз повела своих воинов на абордаж вражеского судна и погибла в бою. По другой — мирно упокоилась в Рокфлите и была похоронена в семейной часовне на острове Клэр под гордым девизом Terra Marique Potens — «Сильные на суше и на море». Есть и романтическая легенда, согласно которой за ее телом приплыл на своем корабле верный Рамиро де Молина. Узнать правду об этом невозможно, поскольку гробница О’Мэлли разорена давным-давно. Зато часовня, как и замок в Рокфлите сохранились и сегодня стали местом паломничества многочисленных поклонников пиратки.
Долгое время о Грануаль не вспоминали, и только бродячие певцы, потомки ушедших в прошлое бардов, пели запрещенные баллады о «хозяйке ирландских морей». «Кельтское возрождение» XIX века оживило интерес к разбойнице. В 1988 году вышел роман «Грануаль, пиратская королева», созданный ирландской писательницей Энн Чэмберс. По его мотивам были созданы несколько произведений, в том числе бродвейский мюзикл «Грания» (1989) и пьеса «Королева пиратов» (2006). Ирландский композитор Шон Дэви написал рок-оперу «Грануаль», а в 2008 году в Голливуде планируют снять фильм об ирландской пиратке по сценарию той же Энн Чэмберс. Грануаль-Грейс имеет все шансы сделаться романтической героиней нового столетия, хотя романтизма в ее характере было мало — чтобы стать капитаном пиратов, в то время (как, впрочем, и сегодня) требовались совсем другие качества.
Ингеборг:
01.04.14 21:47
» Женщины-пираты (часть вторая)
Женщины-пираты (часть вторая)
Леди Киллигрю
Сэр Джон Киллигрю был губернатором города Фламета на побережье Ла-Манша в начале 17 века. Среди задач его было и обеспечение безопасности торговых кораблей, борьба с пиратами на побережье. На самом же деле в замке губернатора Киллигрю была своя пиратская база в рамках старинного семейного бизнеса. Организовывать стоянку и управлять моряками помогала его жена - леди Мэри Киллигрю, которая и сама выходила на промысел.
Все открылось, когда в пролив вошло тяжело груженное испанское судно. Пираты напали на него. Испанский капитан сумел спастись – раненный в грудь, он притворился на палубе мертвым, а когда морские разбойники стали праздновать победу, даже не отправив за борт мертвые тела, вплавь отправился к берегу.
Оказавшись в безопасности, капитан сразу же направился к губернатору, чтобы сообщить ему о дерзком нападении пиратов. Кроме всего прочего, он сообщил тому, что флибустьерами командовала молодая и очень красивая женщина. Когда же губернатор решил представить несчастному капитану свою супругу, оказалось, что это и есть кровожадная повелительница пиратов! А ведь губернатор управлял двумя крепостями, в задачу которых входило обеспечение беспрепятственного плавания кораблей в прибрежных водах. Капитан не выдал своего удивления, и уж конечно, не сказал о том, что узнал морскую разбойницу. После приема у губернатора Фламета он сразу же отправился в Лондон, где, добившись аудиенции у короля, сообщил тому о случившемся.
По распоряжению короля началось расследование, принесшее неожиданные открытия. Оказалось, что в жилах леди Киллигрю текла горячая пиратская кровь. Она была дочерью известного пирата Филиппа Волверстена из Софокла, и еще девчонкой разбойничала вместе с отцом. Благодаря удачному замужеству Мэри приобрела положение в обществе. Деньги мужа позволили ей создать пиратскую команду, которая действовала в Ла-Манше и соседних водах. Губернатор Киллигрю был осужден и казнен, как пособник морских разбойников. Его супруга также была приговорена к смерти, но позже король заменил приговор пожизненным заключением.
Что любопытно, примерно через десять лет торговые корабли, чей путь пролегал поблизости от побережья Корнуолла или через Ла-Манш, вновь стали подвергаться грабежам, причем уже со стороны флотилии из четырех тридцатипушечных кораблей, возглавляемой леди Киллигрю. Только другой — леди Элизабет Киллигрю, супруги, а позже вдовы сэра Джона (сына леди Мэри) и, соответственно, невестки леди Киллигрю-старшей. Впрочем, долго эта флотилия не просуществовала — она была разгромлена, а леди Элизабет убита в морском бою.
Энн Бонни
Энн Бонни (ок. 1690 — 1722) - одна из немногих женщин-пиратов, известных в истории Европы.
Известный немецкий историк пиратства вице-адмирал Хайнц Нойкирхен называет годом рождения Энн 1690-й, а местом рождения - небольшой город Корк в Ирландии. Ее отец был преуспевающим адвокатом и несчастливым человеком в браке. Он очень хотел иметь детей, но их не было. И тогда адвокат завел любовную связь со своей служанкой, от которой и родилась дочь, названная Энн.
Это одна версия. По другой - Энн родилась не в 1690 году, а на десять лет позже, в марте 1700-го. И ее отец, адвокат Уильям Кормэк, вовсе не изменял жене. Просто его жена умерла, и он женился вторично на своей служанке. Как бы там ни было, в обеих версиях именно служанка считается матерью Энн.
По преданию, когда Энн Бонни была подростком, на улице родного города ее ущипнул мальчишка. Она ответила ему такой оплеухой, что незадачливый ухажер неделю провалялся в постели. Через несколько лет в приступе гнева Энн ударила кухонным ножом чем-то не угодившую ей служанку. Энн грозил суд, и только влияние и авторитет отца спасли положение.
Уже в шестнадцать лет, из-за не знавшего пределов любовного темперамента, она стала чуть ли не ежедневно менять любовников. В один из дней она представила отцу красивого, атлетически сложенного молодого человека по имени Джеймс Бонни. Обрадованный адвокат рассчитывал, что молодой человек окажется из хорошего общества, но выяснилось, что Джеймс - простой матрос. Яцек Маковский в своей «Истории морского пиратства» говорит, что после такого признания вконец оскорбленный адвокат отказался признать брак Энн и выставил чету Бонни из своего дома.
Решив искать счастья на стороне, супруги Бонни отправились на остров Нью-Провиденс, расположенный в цепи Багамских островов. Выбор конечно же был не случаен. Нью-Провиденс с давних времен являлся прибежищем пиратов всех мастей, и Джеймс и Энн рассчитывали пополнить их ряды.
Там и свела их судьба с Джоном Рэкхэмом, прозванным Ситцевым Джеком. Встреча оказалась роковой. Ситцевый Джек, едва увидев Энн, воспылал к ней любовными чувствами и поклялся во что бы то ни стало завладеть красавицей. И завладел. Как - тут тоже имеются свои версии. Одни источники утверждают, что Рэкхэм попросту купил Энн у Джеймса, другие - что Энн сама ушла к Ситцевому Джеку, поскольку к тому времени разочаровалась в муже как в мужчине. Добавляют и такую подробность: будто при последней ссоре, когда Энн решила дать Джеймсу отставку, она присовокупила к своим устным заявлениям аргумент покрепче - ударила мужа по голове увесистым чайником. Итак, Ситцевый Джек добился того, чего хотел. По словам самой Энн, «он взял меня, потому что, не раздумывая, смело пошел на абордаж».
Во все времена женщины на пиратские корабли не допускались, а если иногда их обнаруживали, то расправа была короткой: и женщину, и любовника выбрасывали за борт. Рэкхэм прекрасно знал об этом и все же решил пойти на риск: он предложил Энн переодеться в мужскую одежду и выдавать себя за мужчину - только в таком случае они могли плавать на одном корабле. Энн без колебаний приняла предложение своего нового дружка.
Активность нового супруга Энн быстро дала свои результаты. В короткий срок к нему примкнули два десятка бывших пиратов. А вскоре решилось и дело с кораблем. Они похитили его на якорной стоянке неподалеку от Нассау. И тут главную роль сыграла Энн. Переодетая в мужскую одежду, она под видом матроса, желающего устроиться на какой-нибудь корабль, несколько раз побывала на шлюпе и выяснила все, что необходимо было знать Ситцевому Джеку для его захвата. С общего согласия захваченный шлюп окрестили «Драконом», а театром своих действий решили сделать район Багамских и Антильских островов, где плавало много торговых судов, которые и должны были стать объектами нападений.
Первые же разбои показали, что, кроме Ситцевого Джека, на «Драконе» есть еще один человек, к которому прислушивается команда, - молодой матрос по имени Андреас. Никто не знал, в каких морях и под командой каких капитанов он проходил практику, но вскоре все признали его первенство в умении владеть любым пиратским оружием, в абсолютном бесстрашии и беспощадности в бою. Андреас первым спрыгивал на палубу вражеского корабля, и под его неистовым натиском отступали самые опытные воины.
Этим молодым головорезом была Энн. Обладая, видимо, врожденными талантами, она в кратчайший срок постигла все премудрости пиратской профессии, научилась метко стрелять и виртуозно обращаться с любым холодным оружием. Ей по плечу была даже тяжелая алебарда, драться которой умели лишь самые сильные бойцы. Впрочем, Энн и была таким бойцом - высокая, хорошо развитая физически.
Но ее тяжелый характер проявлялся не только при абордажах - она стала записным бретером, утверждая свое первенство постоянными дуэлями и кровавыми разборками, так что все на «Драконе» старались обходить стороной «матроса Андреаса».
Режим террора, установленный Ситцевым Джеком на торговых путях Карибского моря, не мог не вызвать активного противодействия со стороны испанских колониальных властей. За «Драконом» началась охота. Тут еще выплыло пренеприятнейшее обстоятельство: выяснилось, что Энн беременна. Чтоб скрыть неладное в облике «матроса Андреаса», Джек привел «Дракона» в одну глухую бухту, где стоял дом его тайного поставщика продовольствия, и там высадил «матроса Андреаса» под предлогом его нездоровья.
Ситцевый Джек плавал без Энн почти полгода. Потом она, родив ребенка, который остался в доме сообщника Рэкхэма, вернулась на корабль. От захваченного капера они узнали о новой амнистии и решили с желающими перейти на капер, но перед самым отплытием на Багамы его команда решила стать пиратами и выбрала своим предводителем Рэкхэма. Противоречить было бесполезно.
Поскольку из двух кораблей лучшим был «Дракон», все отказавшиеся от амнистии перешли на него, а несогласные отплыли на капере в Нассау. Так произошел очередной крутой поворот в жизни Энн и состоялась встреча с человеком, который был как бы ее зеркальным отражением. Мы говорим о другой женщине, чья судьба так схожа с судьбой Энн, - мы говорим о Мэри Рид.
Среди тех, кто перешел с капера на «Дракон», внимание Энн сразу привлек молодой матрос по имени Мак. Он был хорошо сложен, красив, а наша героиня, как известно, питала слабость к мужчинам такого сорта. Вдобавок оказалось, что Мак хорошо ведет себя в деле и отлично владеет оружием, и это вызвало очередной прилив симпатий к нему со стороны Энн. Она всегда была склонна к решительным поступкам, а новая страсть буквально ослепила ее, и она готова была пойти ради Мака на разрыв с Рэкхэмом.
Но Ситцевый Джек и сам заметил взгляды, которые Энн бросала на молодого матроса, и однажды, подкараулив жену, когда она пылко признавалась Маку в своей любви, он вытащил нож, готовый покончить и с Энн, и с соперником. Однако ему не удалось выполнить задуманное, ибо Мак, опережая Рэкхэма, вдруг кинулся к нему с объяснениями, из которых изумленные муж и жена уяснили только одно: Мак - никакой не Мак, а Мэри Рид, женщина!
Осенью 1720 года корабль Джека был атакован превосходящими силами губернатора Ямайки. Люди Ситцевого Джека почти не оказали сопротивления, лишь два смельчака не сложили оружие: прежде чем их удалось захватить, троих противников они убили и еще с полдюжины ранили. Пленных заковали в кандалы и доставили на Ямайку. Суд над капитаном Джеком и его людьми состоялся 19 ноября, все были приговорены к повешению. И тут выяснилось, что двое самых отъявленных головорезов - женщины. Однако окончательный вердикт в отношении пираток был все тот же - казнить через повешение.
Когда судья спросил, есть ли какие-либо причины, из-за которых их нельзя приговорить к повешению, как предполагалось, Мэри и Энн ответили: «Мой господин, за нас просят наши чрева» - традиционная форма прошения беременных женщин о помиловании. Приглашенные врачи подтвердили, что обе женщины беременны, поэтому исполнение приговора отсрочили до родов. Бонни и Рид заключили в тюрьму.
Джек добился возможности увидеть перед смертью возлюбленную. Но сочувствия в ней не нашел. «Если бы ты сражался, как мужчина, тебя бы не повесили, как собаку!» - бросила ему в лицо Энн. Дальнейшая судьба отчаянной корсарки покрыта мраком: то ли ее казнили, то ли ей удалось откупиться и вернуть себе свободу.
Мэри Рид
Мэри Рид родилась в Лондоне. Ее мать очень рано вышла замуж за моряка, который вскоре ее покинул, чтобы пуститься в путешествие, оставив свою жену беременной. Спустя несколько месяцев она родила сына. То ли ее муж умер в дороге, то ли потерпел кораблекрушение, но молодая мать не имела от него никаких новостей. Так как она была молода и легкомысленна, то вскоре вдовство наскучило ей и в один прекрасный момент она вновь оказалась беременной. Она пользовалась хорошей репутацией среди соседей и, чтобы сохранить ее, решила распрощаться со всеми родственниками мужа под предлогом, что хочет удалиться в деревню и жить там среди простого народа. Она действительно уехала со своим маленьким сыном, которому не было еще и года. Вскоре после ее переезда мальчик умер.
Тем временем наступило время родов, и молодая мать произвела на свет второго ребенка: девочку Мэри. Мать Мэри прожила вдали от всех четыре года до того момента, пока не кончились деньги; тогда она решила вернуться в Лондон и, зная, что ее свекровь готова помочь ей, решила выдать свою дочь за мальчика и представить свекрови как внука. Хотя это было достаточно трудно и существовала неприятная необходимость обманывать старую женщину, но мать Мери рискнула и ее затея более чем удалась, так как бабушка захотела оставить "внука" у себя и воспитывать его. Но невестка не соглашалась, объясняя это тем, что не может расстаться со своим обожаемым "сыном". Тогда они договорились, что ребенок останется при матери, а бабушка будет выдавать им по одному экю в неделю для поддержания их весьма скромного существования. Мать Мэри, добившись таким способом скромной ренты, продолжала воспитывать дочь как мальчика.
Когда девочка достигла некоторого возраста, мать воспользовалась подходящим случаем, чтобы раскрыть ей секрет рождения и посоветовала держать в тайне ее принадлежность к женскому полу. Через некоторое время бабушка умерла, и мать с дочерью оказались на краю нищеты. Тогда мать решила пристроить свою дочь, которой в то время было уже тринадцать лет, в дом богатой дамы в качестве выездного лакея.
На этой должности Мэри долго не задержалась; становясь все более сильной и смелой и чувствуя склонность к жизни с оружием в руках, она нанялась на военный корабль, где прослужила некоторое время. Затем она покинула эту службу и уехала во Фландрию, где была зачислена в пехотный полк в должности кадета; и хотя везде демонстрировала отчаянную смелость в боях, она все-таки никак не смогла добиться продвижения по службе. Тогда она распрощалась с пехотой и пошла служить в кавалерию, где провела несколько таких блестящих операций, что заслужила уважение со стороны всех офицеров.
В то время, когда она добилась таких больших успехов в военной школе бога Марса, богиня Венера нанесла ей неожиданный визит: юная Мэри без памяти влюбилась в одного фламандца, красивого юношу, который был ее товарищем по оружию. С этого момента Мэри уже не так волновали прелести войны, она стала небрежно относиться к своему оружию, которое раньше всегда содержала в безукоризненной чистоте, она не неслась сломя голову выполнять поручения, если только не требовалось сопровождать объект ее любви, а уж в этом случае она часто подвергалась опасности погибнуть только ради того, чтобы быть рядом с ним. Члены отряда были далеки от понимания причины такого поведения "молодого кавалериста", ее товарищ сам не мог понять этих странных знаков внимания, втайне уже начинал подозревать, что его "молодой друг" предпочитает мужчин женщинам.
Но любовь всегда изобретательна, и в один прекрасный день, когда два товарища оказались в одной палатке, Мэри нашла способ как бы случайно раскрыть свою тайну. Юноша был буквально потрясен этим открытием и втайне уже поздравлял себя с обретением возлюбленной, которая будет принадлежать только ему. Но скоро он понял, что ошибся в своих планах: Мэри так заботилась о сохранении своей девственности, что, несмотря на все его попытки, он ничего не смог от нее добиться. Она сопротивлялась его атакам с такой силой и в то же время осыпала его словами такой горячей любви, что он решил сделать ее своей женой вместо того, чтобы пытаться сделать любовницей. Именно к этому она стремилась всем сердцем. Они, наконец, договорились, и когда полк отошел на зимние квартиры, Мэри купила себе женскую одежду, и они открыто поженились.
Свадьба этих двух кавалеристов наделала много шума, большинство офицеров из любопытства устремились поздравить новобрачных, договорившись между собой, что каждый подарит новой семье что-нибудь полезное для хозяйства, так как всех связывали с женихом и невестой узы крепкой военной дружбы. Молодые супруги вышли в отставку, чтобы заняться каким-нибудь более выгодным делом: они сняли дом около замка в Бреда (Голландия) и оборудовали там таверну "The Three Horseshoes" (Три Подковы). Их необычная любовь, овеянная духом приключений и романтики, притягивала многих клиентов, а большинство офицеров гарнизона постоянно ходили к ним обедать.
Но это счастье не продлилось долго. Муж Мэри вскоре умер; неожиданно заключенный мир в Рисвике привел к тому, что армейские гарнизоны в Бреда были уже не столь многочисленны и, как следствие, число клиентов ее заведения резко сократилось. Таким образом, вдова осталась практически без работы. Небольшая сумма денег, которую ей удалось скопить, скоро иссякла, что заставило Мэри расстаться с профессией хозяйки корчмы. Она вновь переоделась в мужское платье и отправилась в Голландию, где поступила в пехотный полк, стоящий в гарнизоне у границы.
Но обстановка мира не давала никакой возможности надеяться на продвижение по военной службе, и Мэри приняла решение покинуть этот полк и попытаться найти удачу в другом месте. Так она оказалась на голландском корабле, отправляющемся в Вест-Индию. Случилось так, что этот корабль был захвачен английскими пиратами, которые его отпустили плыть дальше после того, как разграбили, но Мэри Рид, "единственный англичанин" на борту невезучего корабля, была ими оставлена на пиратском шлюпе, хотя никто из пиратов не подозревал, что молодой англичанин на самом деле девушка.
Через некоторое время был опубликован повсеместно в Вест-Индии указ короля, который прощал всех пиратов, которые подчинятся королю в сроки, указанные в этом воззвании. Все пираты отряда, среди которых была Мэри Рид, решили покончить с разбоями и получили прощение короля, после чего удалились в одно тихое местечко, чтобы жить там спокойно. Но вскоре у них кончились деньги, и, когда они узнали, что Вудс, губернатор острова Нью-Провиденс, снаряжает суда для выступления против испанцев. Мэри Рид и многие другие отправились к этому острову, полные решимости добиться удачи тем или иным способом. Не успели вооруженные суда губернатора поднять паруса, как экипажи некоторых из них восстали против капитанов и вновь вернулись к старому ремеслу пиратов; в их числе оказалась и Мэри Рид.
Хотя позже, когда ее поймали и судили, она заявляла, что была в ужасе от такой жизни и что ее силой заставляли принимать участие в разбойничьих налетах. Однако, когда она предстала перед судом, два человека засвидетельствовали под клятвой, что в каждом пиратском деле ни один пират не был так решительно настроен идти на абордаж или навстречу опасности, как Мэри Рид. Данные показания были лишь частью обвинения, выдвинутого на процессе против Мэри Рид, но она все отрицала. Как бы там ни было, безусловно она не испытывала недостатка в смелости и не отличалась особой скромностью, так как никто никогда не усомнился в том, что перед ним мужчина.
Но волею случая, судьба ее сплелась с капитаном Джеком Рэкхемом и его любовницей Энн Бонни: их шлюп "Провидение" был абордирован командой Мэри в открытом море. И случилось так, что Энн влюбилась в нее, приняв за красивого юношу. Мэри Рид была вынуждена рассказать ей, что она тоже женщина, как и Энн, и, как следствие, не может ответить на ее любовь. Большая дружба, установившаяся между двумя женщинами, дала повод к ревности со стороны капитана Рекхэма, любовницей которого была Энн Бонни, и он пригрозил даже перерезать горло ее новому возлюбленному, но Энн Бонни, чтобы предотвратить несчастье, открыла ему секрет Мэри Рид, взяв с него клятву свято хранить все в тайне. Капитан Рекхэм сдержал слово и так хорошо хранил доверенный ему секрет, что ни один из членов его команды никогда ни о чем не подозревал.
Но, несмотря на все предосторожности, опять любовь нашла Мэри Рид под ее мужской одеждой и дала ей вскоре почувствовать, что она женщина, как мы уже видели это. Пираты, вновь принявшиеся за свое ремесло, во время морских набегов захватили большое количество кораблей, принадлежащих Ямайке и другим торговым центрам островов Вест-Индии. Когда они встречали на своем пути ремесленника или какого-нибудь другого человека нужной им профессии, который был бы им полезен в их нелегкой жизни, то они волей-неволей обходились с ним вежливо и охраняли его. Среди подобных людей на пиратском корабле оказался молодой человек, красивый и хорошо сложенный, по крайней мере, он казался таким Мэри Рид, которая так страстно влюбилась в него, что по ночам не могла сомкнуть глаз.
Так как нет никого более изобретательного, чем влюбленная женщина, то Мери решила сначала сблизиться с ним, предложив ему свою "мужскую" дружбу. Она постепенно приближала его к себе нескончаемыми разговорами о проклятой пиратской жизни, которая, она знала, была ему отвратительна; таким образом, через некоторое время они стали неразлучны. Как только она уверилась, что он испытывает к ней истинную дружбу, она решила, что наступил момент открыть любимому свой секрет, что она и сделала, продемонстрировав ему в качестве доказательства свою шею необыкновенной белизны. Это зрелище, которого молодой человек совершенно не ожидал, сильно возбудило его любопытство. Он так настойчиво начал требовать объяснений, что, наконец, побежденная его нескончаемыми просьбами, она во всем призналась.
Он влюбился в нее со всей страстью; любовь Мэри Рид была не менее сильной, и она предоставила молодому человеку ощутимые доказательства своей любви и даже больше... Случилось так, что в то время, пока их корабль стоял на якоре около одного из островов, этот молодой человек поссорился с пиратом из команды. Они назначили время поединка на берегу, следуя старому обычаю пиратов. Эта новость потрясла бедную Мэри Рид, она была страшно взволнована, но нельзя сказать, что она хотела, чтобы ее возлюбленный отказался от вызова; она сама была слишком смелой и страдала бы от малейшего проявления трусости с его стороны. Тем не менее, она боялась, что сильная рука может сразить ее любимого человека, без которого она уже не могла жить. Мэри Рид предпочла подвергнуть опасности свою жизнь, чем отдать на волю случая жизнь своего возлюбленного. Приняв такое решение, она подстроила крупную ссору с тем же пиратом и вызвала его на поединок. Пират принял вызов и они встретились на берегу за два часа до назначенного срока другого поединка этого же пирата с возлюбленным Мэри Рид. Драка происходила на саблях и пистолетах, и Мэри Рид выпало счастье стать победительницей: она убила на месте их общего врага.
Молодой человек был тронут до глубины души ее поступком, его признательность еще больше усилила его чувства к смелой красавице, которые он давно бережно нес в своем сердце. Наконец, они дали друг другу слово, что с данного момента они - муж и жена; для Мэри Рид это слово было таким же законным, как если бы оно было сказано в присутствии священника в церкви; кроме того, другого способа пожениться не было. Через некоторое время Мэри Рид уже ждала ребенка.
В октябре 1720 года Мэри, Энн и Рекхэм все же были пойманы губернатором Ямайки Лоусом. Состоялся суд, где она заявила, что никогда не совершала плотского греха с другим мужчиной, что любила только мужа, и попросила суд с величайшей точностью разобраться в ее преступлениях. Когда ее муж (она именно так его называла) был оправдан вместе с некоторыми другими ремесленниками, ее спрашивали, кем он был, но она не захотела его признать, удовлетворившись ответом, что это был честный человек и они с ним вместе решили покончить с пиратством при первом подходящем случае и вести более достойную жизнь.
Безусловно, судьи испытывали сочувствие к Мэри Рид, но это не могло помешать им вынести суровый приговор, так как среди прочих показаний, данных против нее, было засвидетельствовано, что однажды в споре с капитаном Рекхэмом последний, принимая Мэри Рид за молодого человека, спросил у нее, какое удовольствие "он" может получать, находясь среди пиратов, жизнь которых не только бесконечные опасности, но и позорная смерть, если случится быть захваченным. На что Мэри Рид ответила, что виселица ее не страшит, что люди с благородным сердцем не должны бояться смерти: "Если бы пираты не наказывались смертной казнью и страх не удерживал бы многих трусов, то тысячи мошенников, которые кажутся честными людьми и которые, тем не менее, не гнушаются обкрадывать вдов и сирот, тоже устремились бы в море, чтобы там безнаказанно грабить, и океан оказался бы во власти каналий, что явилось бы причиной полного прекращения торговли".
Поскольку Мэри Рид была беременна, то суд решил отсрочить ее казнь, но через некоторое время после суда она стала жертвой сильной лихорадки, от которой умерла в тюрьме.
Чжэн Ши
Чжэн Ши (она же госпожа Цин, она же Ченг Ай Сао) (1785-1844) – китайская морская разбойница, которая снискала славу одной из самых удачливых женщин-пиратов в истории. Эта невысокая хрупкая женщина, руководя сражением, держала в руке вместо сабли веер. Она была современницей Наполеона и адмирала Нельсона, но в Европе о ней никто не слышал. Зато на Дальнем Востоке, на просторах южнокитайских морей, ее имя знали самый последний бедняк и самый первый богач. Она командовала флотом в 2 000 судов и имела под своим началом более 70 000 матросов.
Чжэн Ши было 26 лет, когда в 1801 году китайские пираты забрали ее из публичного дома в Кантоне. Вожак пиратов Чжэн И предложил красавице руку и сердце, и она согласилась, но, как гласит легенда, лишь при условии, что будет участвовать и в руководстве операциями, и в разделе добычи. Пират принял условия.
За шесть лет они на пару истребили всех конкурентов на побережье Южно–Китайского моря, увеличив свой флот до 400 кораблей. Когда в 1807 году Чжэн И погиб, вдова, вошедшая в историю под именем Чжэн Ши (вдова Чжэн) взяла бразды правления полностью в свои руки.
Новая капитанша ввела весьма жесткие законы и сумела превратить разбойничье воинство в дисциплинированную армию:
1. Каждый пират получал две части награбленного с каждых десяти захваченных кораблей, а остальное хранилось на складах, чтобы у флота при любых обстоятельствах было всё необходимое. Присвоение предметов общего фонда каралось смертной казнью.
2. Воровство у своих же каралось смертной казнью.
3. Неподчинение приказам каралось смертью.
4. Запрещалось насиловать пленных женщин.
5. За самовольную отлучку с корабля провинившемуся отрезали ухо. При повторении случая казнили.
Пираты пытались бунтовать, но серия показательных казней заставила их смириться, а приморские деревни стали массово переходить под власть морской разбойницы (под ее защитой жилось спокойно) и добровольно снабжать флот Чжэн Ши всем необходимым.
В январе 1808 года весь китайский императорский флот был брошен на борьбу с пиратами. Госпожа Цин заманила посланную против нее эскадру в придуманную ею хитроумную ловушку, и… выиграла битву, захватив более 60 кораблей.
Командовавший эскадрой адмирал, не выдержав позора, позднее покончил собой. Тогда Китай попытался натравить на разбойницу западных авантюристов, но и те не имели успеха. Поняв, что Чжэн Ши не одолеть, власти предложили ей мирное соглашение, и в апреле 1810 года оно было принято.
Пираты (по разным оценкам, от 17 000 до 80 000 человек) получали полную амнистию, сохраняли награбленное имущество и переходили на императорскую службу. Это был конец пиратства в китайских водах.
Чжэн Ши дожила до 69 лет, будучи законной содержательницей гостиницы (при которой были игорный дом и бордель) и сделав, пожалуй, самую блестящую пиратскую карьеру за всю историю человечества.
История Мадам Чжэн не раз привлекала внимание писателей. Она является героиней рассказа Хорхе Луиса Борхеса «Вдова Чинга, пиратка» (1935). По рассказу Борхеса был снят фильм, теряющий всякую связь с реальными событиями «Легенда о мести» (2003).
Мадам Вонг
Через 100 лет после смерти первой китайской «королевы пиратов» в тех же водах, где разбойничали ее флотилии, появилась вполне достойная продолжательница ее дела, по праву завоевавшая такой же титул. Бывшая танцовщица кантонского ночного клуба по имени Шан, прославившаяся как самая обольстительная дива Китая, вышла замуж за не менее известного человека. Его звали Вонг Кунгким, он был крупнейшим пиратским атаманом в Юго-Восточной Азии, начавшим грабить торговые суда еще в 1940 году. Его жена, Мадам Вонг, как ее звали друзья и недруги, была верной подругой и умной помощницей пирата во всех его операциях. Но в 1946 году Вонг Кунгким погиб. История его смерти загадочна, полагают, что в ней повинны конкуренты пирата. Когда в конце концов два ближайших помощника Вонг Кунгкима пришли к вдове, чтобы та чисто формально (поскольку все уже было решено этими двумя) одобрила бы названную ими кандидатуру на пост руководителя корпорации. «К сожалению, вас двое, — ответила мадам, не отрываясь от туалета, — а фирме нужен один глава…» После этих слов мадам круто повернулась, и мужчины увидели, что в каждой руке она держит по револьверу. Так состоялась «коронация» мадам Вонг, ибо после этого случая охотников говорить с нею о власти в корпорации не нашлось. С тех пор ее власть над пиратами была непререкаемой. Первой ее самостоятельной операцией стало нападение на голландский пароход «Ван Хойц», который был взят на абордаж ночью на якорной стоянке. Кроме захвата груза, были обобраны все, кто оказался на борту. Добыча Мадам Вонг составила более 400 тыс. фунтов стерлингов. Сама она редко принимала участие в налетах и в таких случаях всегда была в маске. Полиция прибрежных стран, зная, что пиратами руководит женщина по имени Мадам Вонг, не могла опубликовать ее портрет, что сводило на нет возможность ее поимки. Было объявлено, что за ее фотографию назначается премия в 10 тыс. фунтов, а тот, кто поймает или убьет Мадам Вонг, может назвать сумму вознаграждения, и власти Гонконга, Сингапура, Тайваня, Таиланда и Филиппин гарантируют ему выплату такой суммы. И однажды начальник полиции Сингапура получил пакет с фотоснимками, на котором было написано, что они имеют отношение к Мадам Вонг. Это были фотографии двух китайцев, разрубленных на части. Надпись гласила: «Они хотели сфотографировать Мадам Вонг». По данным полиции, Мадам Вонг уже в те времена посещала Токио, Сингапур, Макао и Манилу, где собирала информацию о рейсах торговых судов, встречалась с потенциальными покупателями похищенных грузов. И кроме того, предавалась своей единственной страсти – играм в казино. А поскольку никто не знал ее в лицо, то визиты были вполне безнаказанными.Когда в июне 1962 года вице-президент Филиппин устроил прием в своем дворце, среди именитых гостей была мадам Сенкаку, представленная как японская банкирша. Она весь вечер не отходила от игорного стола, хладнокровно проигрывая огромные суммы. Вице-президент сделал ей комплимент: «Так играть могла бы разве что сама Мадам Вонг». Мадам рассмеялась: «Разве я на нее похожа?» А через неделю вице-президент получил письмо, в котором была благодарность за приятно проведенный вечер. Подписано: «Мадам Вонг».
По данным японской полиции, к концу 60-х годов прошлого века флот королевы флибустьеров насчитывал около 150 быстроходных катеров, треть которых была вооружена скорострельными пушками. В экипажах служили до 8 тыс. матросов и штурмовиков. Однако уже в 70-х сведения о действиях этого разбойничьего флота перестали поступать в полицию стран Юго-Восточной Азии. Пиратство там отнюдь не прекратилось, но Мадам Вонг к его проявлениям отношения уже не имела. По непроверенным данным, она распустила экипажи катеров, распродала их и скрылась.
В 1986 году в СССР был снят фильм «Тайны мадам Вонг».
Ингеборг:
02.04.14 16:23
» Елена - кроткий ангел в вечернем небе...
Добрый вечер, леди.
Сегодня мы с вами возвращаемся в герцогство Мекленбург-Шверин.
Елена - кроткий ангел в вечернем небе...
13 декабря 1784 года в Гатчине, в Павловском дворце наследника русского престола, Великого князя Павла Петровича и его супруги Марии Феодоровны, родилась девочка. Назвали ее Еленою, ибо новорожденная удивила и родителей, и царственную бабушку свою, Екатерину Великую, присутствующую при таинстве ее появления на свет, необыкновенно правильными чертами крошечного лица. Все решили тут же, что она будет красавицею, и Екатерина утвердила за крошкою это имя, пристально вглядываясь в нее и наблюдая за чертами ее характера, может быть совсем незаметными еще другим, менее проницательным и вдумчивым современникам.
Мудрая «Семирамида Севера» как-то писала барону Мельхиору Гримму, своему постоянному корреспонденту, размышляя о судьбе цесаревен, которыми почти ежегодно пополнялась семья ее сына: «Дочери все будут плохо выданы замуж, потому что ничего не может быть несчастнее русской великой княжны. Они не сумеют ни к чему примениться, все им будет казаться мелким… Конечно, у них будут искатели, но это поведет к бесконечным недоразуменьям... При всем том, может случиться, что женихов не оберешься,… хотя и придется поискать днем с огнем. Безобразных нам не нужно, дураков – тоже. Но бедность – не порок. Хороши же они должны быть и телом и душою...» (Екатерина II. Письма барону Гримму, июль 1778 – февраль 1796 года.)
По старому, еще допетровскому обычаю, русских цесаревен никогда не отдавали замуж за своих же придворных, дабы ослабить влияние множественных боярско-дворянских партий и фамилий при царственной особе, во избежание всяческих интриг и заговоров.
Интриги и заговоры существовали, разумеется, и без этого, но обычаи отменять никто не спешил… Потому-то, едва ли не с восьмилетнего возраста прелестной девочке с русыми волосами стали подыскивать хорошую партию. Это было делом долгим, тем более, что условие такого царственного брака было хоть и одно, но сложное настолько, что не каждый из возможных женихов соглашался его выполнить: высокородная невеста не должна была менять веры отцов и прадедов своих! Понятно, что при соблюдении такого жесткого требования русская цесаревна почти наверняка не могла претендовать на слишком большую корону. На княжескую или великогерцогскую – пожалуйста! В каком-нибудь крошечном княжестве, где ногою не ступишь, не нарушив границ…
И здесь же возникала еще одна проблема: совершенно естественная привычка княжон-невест к роскошной жизни блистательного петербургского двора с его непрерывной чередою условностей этикета, церемоний, традиций. Осознание самих себя, как личностей, принадлежащих к могучему, огромному государству, преданность его делам и интересам. Ведь так их воспитывали, ничего не поделаешь. Потому-то мудрая бабушка-императрица вполне могла представить, как трудно придется ее красавице-внучке в замужестве: не каждой под силу и по сердцу укротить гордость нрава, широту и изысканность привычек по размерам и казне какой-нибудь маленькой страны! Но, забегая вперед, надо сказать, что все пятеро внучек великой Екатерины с этой непростою задачей справились отменно!
С младенческих лет душа «прекрасной Елены», как называла ее проницательная бабушка, была отдана на попечение строгой и принципиальной графини Шарлотты Карловны Ливен, которая сумела так построить отношения с Малым и Большим петербургским двором (т.е. двором Великого князя Павла и его супруги и двором самодержавной Екатерины, с блистающей золотом и бессердечием нравов шальною свитою-камарильей), что на протяжении многих десятков лет пользовалась неизменным уважением всех членов императорской семьи и их безраздельным доверием. Тщательно следя за развитием душевных качеств малышки, графиня Ливен быстро поняла, что ребенок особенно чувствителен ко всему прекрасному. Она тут же обратила на это внимание бабушки, которая и без того питала явную слабость к внучке. Екатерина отдала распоряжение особенно тщательно отделать комнату маленькой княжны, ежедневно украшать ее цветами, и научить цесаревну изысканному составлению и разбору букетов.
Барону же Гримму императрица, с тщеславной гордостью любящей бабушки, писала о Елене: «Она, кажется, будет красавицей в полном смысле слова, у нее необыкновенно правильные черты лица, она стройна, легка, ловка и грациозна от природы; характер у нее очень живой и шаловливый, сердце доброе. Братья и сестры чрезвычайно любят ее за веселый нрав… Вот все, что пока можно о ней сказать». (Екатерина – барону Гримму, сентябрь 1790 года.) Этих слов, действительно, было мало, чтобы нарисовать полный портрет княжны. Но ведь ей предстояло еще расти и расти! И она росла. Вместе со своей старшей сестрою Александрой играла в мяч, учила азбуку, самолично составленную для нее бабушкой, постигала азы иностранных языков (к одиннадцати годам знала отлично – пять), искусство рисования, нотную грамоту. Увлекалась составлением гербариев, любила долгие прогулки по аллеям Павловского парка и, вероятно, вела дневник, но он не сохранился. Воспитание ее было тщательным, продуманным, и, конечно, соответствовало традициям, в которых она была рождена. Но чуткое и впечатлительное сердце девочки составляло резкий контраст привычной, «золотой развращенности» и цинизму высшего света и придворных кругов.
На двенадцатом году жизни портреты Великой княжны, Ея Императорского Высочества Цесаревны Елены Павловны, рисуют: известнейшая французская портретистка Элизабет Виже-Лебрен и русский живописец Василий Лукич Боровиковский. Портреты посылаются нескольким русским посольствам при европейских королевских дворах. Замысел Екатерины тонок и прост одновременно: младшая внучка входит в возраст невесты. Начинаются ее первые выходы в свет, первые балы. Портретами юной Цесаревны очарованы и монархи, и посланники, хотя парная (с сестрою, цесаревной Александрой Павловной) миниатюра Виже-Лебрен и вызвала неудовольствие Екатерины: слишком фривольные наряды! Чтобы угодить строгой государыне-бабушке, руки княжон, неосмотрительно открытые художницей-щеголихой в первом варианте портрета, тут же были закрыты легкими рукавами придворных платьев из газа - вместо смелых греческих туник.
Но даже в этом не совсем удачном портрете ясно и сильно видна прелесть обаяния, которую так трудно выразить кистью и словами. Ее нужно только видеть, ощущать, чувствовать!
Это вечное таинство прелести, похоже на медленное раскрытие бутона цветка. Как происходит приход красоты в мир? Когда наступает таинственный час ее расцвета?
Это неведомо никому, кроме, пожалуй, поэтов или истинных гениев кисти.
Как это смогла сделать Виже-Лебрен, всего лишь легкая, кокетливая придворная портретистка королевы Марии-Антуанетты – загадка необъяснимая! Очевидно, обаяние воплощаемой ею натуры было столь огромным, что несовершенство придворной, льстивой миниатюры, слабость руки, державшей кисть, тотчас поблекло пред нею…
Да, увы, можно только усилием прихотливого воображения представить себе сейчас, почти три века спустя, сколь на самом деле неотразима, пленительна была живая, одухотворенная прелесть Цесаревны Елены Павловны, когда она достигла 15-летнего возраста, и официально стала невестою наследного герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха-Людвига, человека добродушного, веселого, весьма привлекательной внешности, но недалекого по уму, влюбившегося в русскую невесту сразу, едва он вместе с младшим братом Карлом прибыл в Россию, по приглашению нового императора - Павла Первого, решившего с помощью выгодного династическо-политического брака укрепить не только связи с европейскими дворами, но и «прибрать к рукам» выгодный пятачок–плацдарм, каким являлось герцогство Мекленбург-Шверинское, стоявшее на границе с грозным соседом – Швецией (к этому маленькому герцогству прилегала часть Померании, принадлежащая Швеции и находящаяся на берегу Балтийского моря.) Древнее герцогство-княжество, имевшее славянские корни и сложную историю раздоров и междоусобных войн, отчаянно нуждалось в поддержке великого русского соседа. Стареющий герцог Фридрих-Франц, отец Фридриха-Людвига, очень нуждался в покровительстве сильного союзника и быстро обратил внимание на пристальный интерес русского государя к его сыну-наследнику, как к возможному претенденту на руку своей дочери.
Переговоры между графом Алопеусом – представителем герцогства при прусском дворе - и графом Ф. В. Растопчиным о сватовстве прошли без каких-либо осложнений. Графу Алопеусу за столь безупречное сватовство был даже пожалован русский орден!
17 февраля 1799 года наследник герцогства Мекленбург-Шверинского уже прибыл в Санкт-Петербург и предстал пред светлыми очами своей нареченной невесты. Конечно, он совсем не пара ей - изящной красавице с утонченными манерами, ласковым взором, то и дело с нежностью льнущей к своей матери – императрице Марии Феодоровне, с которой – волею своенравной бабушки - почти с младенчества была разлучена.
Ради высокой политики на многое закрывают глаза, а прекрасная Елена… О, она была слишком снисходительна и добра! И Двор и Семья, безусловно, знали об этом. И, возможно, даже – воспользовались кроткими качествами нрава милой цесаревны, как сие ни печально! Не нам судить историю, не нам!
Язвительные придворные, много мнящие о своих «высоких умах», ласково и презрительно называли жениха Елены «невежественным, простоватым, но, в сущности, добрым малым».
Но, впрочем, при всех его недостатках, воспитан был герцог Мекленбург-Шверинский весьма и весьма недурно, слыл светским человеком, и, естественно, прекрасно знал географию и историю своего маленького герцогства, наследником гербов и короны которого являлся. Кроме того, герцог Фридрих-Людвиг искренне полюбил русскую пленительную цесаревну, а в выгодно политическом браке это не так уж мало, согласитесь! Сказать точнее, это вовсе большая редкость, и ею надобно было дорожить. Что и сделала Великая княжна Елена, дав понять это всем вокруг.
Великая княжна мгновенно очаровала собою не только молодого герцога, но и всю его свиту, а также и отца своего будущего мужа, посылая ему почти ежедневные письма, которые она усердно и почтительно писала на немецком и французском - в перерывах между балами, концертами, спектаклями и обедами-завтраками, которые то и дело давались в честь высоких гостей Императорской фамилии.
Помолвка Великой княжны Ея Императорского Высочества Елены Павловны с герцогом Мекленбург-Шверинским Фридрихом-Людвигом была объявлена 5 мая 1799 года, в Павловске. Вот как писал об этом придворный камер-фурьерский журнал:
« …При самом обручении выпалено было из пятидесяти одной, а при концерте – из тридцати одной пушки. Бал открыт был новообрученными особами, в новом большом зале».
Пока пышною чередою катились предсвадебные празднества, придворные золотошвеи корпели над изысканным приданным, а родители невесты придирчиво отбирали будущий придворный штат молодой герцогини, граф Ф. В. Растопчин писал графу С. М. Воронцову, русскому послу в Лондоне: «Скажите нашему почтенному отцу Смирнову, что священник Данковский водворится в Ростоке, при будущей наследной герцогине Мекленбург-Шверинской». Из этого отрывка можно понять, что никаких разногласий и проблем с сохранением Еленой Павловной православной веры и с возможностью иметь свою церковь в Шверине не было. Да и могло ли маленькое герцогство возражать! На свое приданное наследная герцогиня могла кормить всех подданных страны не один год, если бы пожелала.
Специальным указом Павла Первого в штат Елены Павловны были назначены не только фрейлины и священники, но также шталмейстер - князь Адам Чарторыйский, руководитель ее маленького двора.
12 октября 1799 года в день бракосочетания Великой княжны Елены Павловны с наследным принцем Мекленбург-Шверинским столица веселилась безудержно!
Свадебный бал, торжественные молебны в церквях, сто один пушечный залп, фейерверки…
Пышные торжества продолжались более месяца, и только накануне нового, 1800 года, по первому санному пути, отправилась молодая герцогиня Елена на новую родину, где ее ожидали с большим нетерпением, ибо наслышаны были о ее красоте и кротком нраве.
В начале 1800 года Елена Павловна с супругом была встречена в Мекленбурге со всеми почестями – соответственно ее высокому происхождению. Владетельный герцог-отец вышел приветствовать новую обитательницу своего дворца, ту, что вскоре станет его любимой невесткою.
Жители Мекленбурга тоже убедились в том, что все, о чем они были наслышаны, правда: наследная герцогиня действительно оказалась пленительной, белокожей, стройной красавицей с голубыми глазами, обворожительно теплыми манерами, без всяких претензий на величие. Это сразу расположило к ней всех и вся.
В честь новобрачных в герцогском дворце был устроен торжественный прием, на котором единственный раз (!) Елена Павловна появилась среди придворных в подобающем случаю и своему царственному происхождению наряде, украшенном бриллиантами, которых никогда не видели в скромном герцогстве. Но, отдав дань торжественному ритуалу и необходимому в таких случаях этикету, владетельная герцогиня в последующей, обычной своей жизни, старалась быть скромной: не настаивала на сковывающих церемониях, была приветлива со всеми: от свекра-герцога до уличного мальчишки, играющего с собакой на дороге.
В то время столицей герцогства был город Людвигслуст, где молодым супругам был выделен отдельный дворец
Очень скоро жители герцогства стали узнавать свою принцессу в лицо. Она много прогуливалась пешком, щедро раздавая ребятне, сопровождавшей ее с букетами трав, листьев, цветов и веток, серебряные монеты и сладости, которые всегда в изобилии брала с собою. Юная герцогиня много и настойчиво занималась своим образованием, по совету матери-императрицы, которое то и дело напоминала в письмах к дочери, что она неустанно «должна следовать всему истинному и благому», что «питание ума ея еще не окончено с замужеством, и что должна она настойчиво и твердо вырабатывать в себе те черты натуры, что могут украсить ее жизнь не только добродетелью, но и высоким, живым содержанием, и принести щедрые плоды в будущности». Конечно, императрица Мария Феодоровна была права во многом, беспокоясь о дальнейшей духовной жизни дочери: индивидуальные черты характера Елены Павловны только начали складываться, богато одаренная способностями и высокими нравственными качествами натура, не успела до конца развиться, характер не получил подлинной «алмазной огранки», но и в коротком «эскизе жизни» русской цесаревны-герцогини заметно, что она была личностью весьма и весьма незаурядною. Она имела добрую и отзывчивую душу, ясный ум, а сердечный такт и теплота позволяли ей обходиться с людьми так, что они не чувствовали себя униженно или подавленно в ее присутствии.
В 1801 году, во время визита в Пруссию, Елена очень подружилась с женой короля Фридриха Вильгельма III – Луизой, урожденной принцессой Мекленбург-Стрелиц; берлинцы даже дали им прозвище – «чета роз».
Герцогине Елене Мекленбургской, в ее коротком земном странствии повезло все же немного больше, чем ее любимой сестре Александре Павловне, Палатине Венгерской: Елена Павловна, до самой безвременной кончины своей, была окружена любимыми и любящими ее людьми: супругом, свекром, относящимся к ней по-отцовски тепло и нежно. Прислуга и та обожала молодую, веселую, по-детски шаловливую герцогиню.
Однажды, в день рождения владетельной герцогини, тихая и молчаливая обычно горничная Елены Павловны, раздобыла где-то редкий в ту пору даже в теплой Германии букетик пармских фиалок, (речь ведь идет о декабре!) и подарила его своей госпоже со словами признательности и поздравления. Герцогиня, естественно, могла бы отблагодарить девушку чем-то ценным, но она сделала то, что оказалось «дороже злата»: просто обняла ее. Обе так и стояли несколько минут молча, со слезами на глазах.
К сожалению, таких вот, частных, теплых подробностей о жизни герцогини Елены Павловны в Мекленбурге почти не сохранилось - слишком скромна была ее жизнь в столь же скромном, далеком от главных европейских дорог и политических событий герцогстве.
Да и главные события в ее жизни просто не успели произойти, столь коротка она была! Впрочем, нет, два самых главных все-таки состоялись: 4 сентября 1800 года в Петербурге было получено известие о рождении у Елены Павловны первенца – сына Павла-Фридриха (будущего Великого герцога Мекленбург-Шверинского, женившегося на принцессе Александрине Прусской, дочери подруги Елены – королевы Луизы), названного так в честь своих дедушек - императора Павла и герцога Фридриха-Франца, а 20 марта 1803 года родилась дочь Мария (в замужестве – герцогиня Саксен-Гильдбурггаузен, впоследствии Саксен-Альтенбург).
Когда герцогиня Елена ждала своего второго ребенка, хрупкое ее здоровье резко ухудшилось и появились вторичные признаки чахотки, исчезнувшие было вскоре после ее замужества. Срочно был созван врачебный совет, приглашены врачи из Берлина и Санкт-Петербурга, но молодую женщину ничто и никак уже не могло спасти! Чахотку в то время лечить не умели. Жизненные силы постепенно покидали наследную герцогиню, две ранние беременности совсем подорвали ее чересчур хрупкий организм. Она и сама понимала, как близок ее последний час, но старалась не думать о плохом, окружая постоянной, нежной и трогательной заботой то ошеломленного горестью мужа, то маленького сына и новорожденную дочь, то растерянного свекра, любившего ее, как собственное дитя, и с трудом сохранявшего видимость спокойствия.
Она упрямо, отчаянно пыталась забыть о неизбежном: составляла списки особо нуждающихся, самых бедных в герцогстве семейств, выделила часть своего большого приданного на содержание касс вспомоществования и детских приютов, усердно дорисовывала, дописывала, дошивала, дочитывала, доигрывала на расстроенном клавесине… До, до, до…
Но успела она не все… В самый почти день ее кончины под подушкой был найден обширный список семейств, которым она намеревалась, но не смогла оказать помощь, и письмо к матушке-императрице, что обрывалось словами: «Ах, неужели я должна умереть!»
Она скончалась поздно вечером, 13 сентября 1803 года. В Людвигслусте, (там располагался герцогский замок) улицы которого были сплошь застланы соломой – чтобы не тревожить скрипом телег и возов больную, - в ту тяжелую ночь жители собрали все цветы, росшие в скромных садах, чтобы принести их своей герцогине, столь внезапно улетевшей кротким ангелом в вечернее небо.
Они все без исключения свято верили, что только Ангелом их «милая герцогиня Хелен» и может быть, а как иначе, ведь у нее не было врагов, ее любили все, кто хоть раз мог встретиться с нею, она подарила герцогству двух очаровательных малышей – наследников фамилии и короны, - она была добра и прекрасна, а ангелы, разве они не такие?!
Горожане боялись подарить своей юной властительнице даже прощальный колокольный звон, словно не хотели будить... Многим казалось, что она спит, столь спокойным и светлым было ее лицо на смертном одре. Впрочем, Бог всегда забирает своих любимцев вот так – даря взамен оборванной земной жизни безмятежный отсвет Небес на лице.
В память о полюбившейся ему невестке Фридрих Франц велел воздвигнуть в дворцовом парке Людвигслуста над её могилой мавзолей, который стоит там до сих пор. На нём высечена надпись «Helenen Paulownen».
Скорбя о безвременно умершей дочери, вдовствующая императрица Мария Феодоровна заказала скульптору И. П. Мартосу памятник, чтобы поставить его в своей резиденции в Павловске: урна-ваза из порфира на пьедестале из розового мрамора, и барельеф с изображением скорбящего Гения, держащего в одной руке венок из роз, а в другой – опрокинутый факел, символ быстротечности жизни. Памятник был безжалостно разрушен в годы Второй мировой войны.
***
Принц Фридрих Людвиг после семилетнего траура, женился в 1810 году на принцессе Каролине Саксен-Веймарской, которая родила ему двух, к сожалению, рано умерших сыновей – Альбрехта и Магнуса, и дочь. Причем, дочь была названа Еленой, скорее всего по желанию Фридриха Людвига, в память о первой супруге.
Принцесса Каролина скончалась в 1816 году.
В 1818 г., Фридрих Людвиг женился на принцессе Августе Гессен-Гомбургской, однако скончался через восемь с небольшим месяцев, в ноябре 1819 года, и был похоронен рядом с первой, любимой, женой.
В семье Романовых также хранили память о Елене Павловне.
Именно это имя получила при принятии православия невеста младшего брата Елены – великого князя Михаила – принцесса Фредерика-Шарлотта-Мария Вюртембергская.
***
В русской истории тихий след цесаревны – герцогини Елены Павловны Мекленбург-Шверинской - затерялся окончательно, о ней мало кто помнит и знает. Прочитав ее биографию, многие, быть может, пожмут плечами в недоумении: а что в ней особенного, в этой легкой, призрачной тени? Обыкновенная жизнь… Что на это возразить?
Пожалуй, и не найдется слов. Все так, все верно, читатель…
Вот только в Северной Германии, в городке Шверине, до сих пор сохраняется в идеальном порядке тяжелое мраморное надгробие «герцогини Хелены», на котором всегда лежат свежие цветы. В каждом атласе-путеводителе по маленькому, уютному Шверину указано местонахождение этой часовни, как «особо посещаемого туристами исторического места упокоения русской княжны, дочери Императора, владетельной герцогини Мекленбург-Шверинской».
(с) Светлана Макаренко
Ингеборг:
02.04.14 18:47
Ми-ми писал(а):
И муж внешне очень даже, правда? И семь лет траура - это вызывает уважение. И ведь он тоже довольно молодым умер, да?
В 41 год. Что интересно, сын Фридриха Людвига и Елены Павловны - Пауль Фридрих тоже умер в 41 год.
Ми-ми:
02.04.14 19:50
Ингеборг писал(а):
В 41 год. Что интересно, сын Фридриха Людвига и Елены Павловны - Пауль Фридрих тоже умер в 41 год.
Интересно, это наследственность или случайное заболевание типа аппендицита? (я сейчас досматриваю сериал Анатомия Грей про врачей хирургов
) В то время средняя продолжительность жизни была как раз на таком уровне, хотя если уж доживали до старости, она была длинной. Все в руках божьих, как говорится. Но 41 год для мужчины с хорошим уровнем жизни - так мало...
Ингеборг:
02.04.14 20:01
Ми-ми писал(а):
Интересно, это наследственность или случайное заболевание типа аппендицита?
Скоротечное воспаление легких в результате сильной простуды.
Ми-ми:
02.04.14 20:23
Ингеборг писал(а):
Скоротечное воспаление легких в результате сильной простуды.
О! Тогда это судьба. Второй типичный летальный диагноз 19 века.
Ми-ми:
04.04.14 17:20
» История одной песни - У моря, у синего моря
Я прошу прощения, что не дождалась очереди и влезаю раньше, но у меня завтра в Штучках новая тема и новый тур начинается, так что - пока есть время, тем более, что все уже готово.
Что мне помнится из детства? Конечно же летние каникулы. Каникулы у моря. Пляжи, купания, морской прибой и шуршание гальки, под ногами, бросание камешков в воду… А из динамиков несется самая популярная песня того времени.
"У моря, у синего моря". Поет Нина Пантелеева
У всех одни воспоминания: самое синее в мире Черное море, Анапа, Сочи, Ялта, Гурзуф…
В воспоминаниях участников YouTube история этой песни похожа, это история страны.
Цитата:
«Помню, в далёком 1965 году ездили в Крым, жили в Кореизе. Эта песня звучала из каждого окна. С тех пор - прочная ассоциация с солнцем, морем и детством...»
А я впервые ее услышала в 64 году в курортном Кисловодске на Кавказе, куда ездила с мамой. И звучала она по-японски.
Цитата:
“Я вспоминаю 1963 год , радиотрансляционный динамик и передачу "С добрым утром" по воскресеньям, когда звучала эта песня и свои 13 лет! А потом появились пластинки с записью сестер Дза Пинац.»
Цитата:
«Как русский пацан, живущий в конце 1960-х в Семипалатинске, констатирую, что от этой песни тогда у всех снесло бошку и узкоглазые казашки стали пользоваться бешеной популярностью»
Каникулы любви— песня японского поп-дуэта The Peanuts, вышедшая в 1963 году и получившая международную известность . Авторы песни — Хироси Миягава ( музыка) и Токико Иватани ( текст).
В 1963 году дуэт Za Pinattsu / The Peanuts / Die Peanyts записал один из самых известных своих хитов - «Каникулы любви / Love Vacation», прозвучавший во всей Европе и в СССР. Уже в 1964 году она была издана в СССР Всесоюзной студией грамзаписи «Мелодия» на третьей части сборника «Музыкальный калейдоскоп» и пользовалась большим успехом.
Их песня мгновенно взлетела на самую вершину. Вся огромная страна напевала «Каникулы любви». Правда, пока без слов. Впрочем, это длилось не так уж долго. Русский текст «У моря, у синего моря» довольно быстро написал поэт Леонид Дербенев. После чего японскую песню уже действительно запела вся страна. в таком виде она прозвучала в фильме «Нежность» (1966)
Быстро появились и другие, так сказать, «народные» варианты дербеневского творчества. Вот один из них:
«У моря, у синего моря
Сидит Фантомас дядя Боря,
А солнце светит ему в правый глаз,
Дядя Боря - Фантомас!»
Но все-таки песня на японском звучала для нас экзотически и нравилась всем именно этим. Никто тогда не представлял себе, как выглядят эти певицы, сестры Пинац, у нас была растиражирована одна только их фотография (в первом клипе). Они сестры близняшки Эми и Юми Ито. Пинац русифицированное произношение английского слова Peanuts, так назывался их дуэт. Недавно одна из них умерла на 71 году жизни.
Сейчас можно найти в YouTube клипы со старыми японскими записями и посмотреть на певиц.
А это современное исполнение старой популярной песни через много лет. В 2004 году другой, молодой японский дуэт снова спел о каникулах любви. Этот дуэт назывался W (Double you), очень миленькие девушки вернули нас на сорок лет назад, к нашему школьному детству.
У нас тоже нет-нет, да и вспомнят старую песню. Современное исполнение в стиле твист. Группа «Мистер-Твистер» Очень напоминает наш школьный музыкальный ансамбль. Двойная ностальгия…
У самого синего моря .... Главная музыкальная тема в фильме "Нежность". Режиссер - Эльер Ишмухамедов. А это вообще полное погружение в детство (не мое, но наше, советское). Я смотрела этот фильм не в детстве, но все равно так давно! Хороший фильм.
Зарегистрируйтесь для получения дополнительных возможностей на сайте и форуме
Полная версия ·
Регистрация
· Вход
· Пользователи
· VIP
· Новости
· Карта сайта
· Контакты
· Настроить это меню
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение
Если Вы обнаружили на этой странице нарушение авторских прав, ошибку или хотите дополнить информацию, отправьте нам сообщение.
Если перед нажатием на ссылку выделить на странице мышкой какой-либо текст, он автоматически подставится в сообщение