Другие страны мира

Арлин Фостер: 27.10.20 00:28

«– В счастливых семейных парах есть что-то неприличное. Им никто не нужен, они никого в свой мир не пускают, – сказал в коридоре Шарпантье. – Вы обратили внимание, как они между собой разговаривают? Половинками фраз. Даже четвертинками. И отлично понимают друг друга. Постоянно на одной волне.»
© Времена Года

Аймут. Шотландия

Время течет слишком быстро. Кажется, только вчера я впервые села за руль своей любимой машины, разбила её и чуть не загремела в тюрьму. Потом встреча с Адамом, и всё понеслось с дикой скоростью. Первый поцелуй, первая ссора, первый оргазм, даже первый раз, который, кажется, на всю жизнь останется в моей памяти. После было не меньше драматичных и счастливых событий. Но вот сейчас я - счастливая мама и жена. Сын растет так быстро, что мы едва успеваем следить за изменениями. Вот вроде только вчера ещё ползал по полу, и мы перекрывали лестницу и закрывали нижние ящики в шкафах, а теперь он уже бегает по лужайке с акита-ину. Адам сидит на террасе у дома о чем-то разговаривая с дедом. Эта картина, словно фотография, навсегда запечатлелась в моем сердце, думаю, как и множество других, которые ещё впереди.
И самое удивительное, что с рождением правнука Каспар словно обрел второе дыхание. Каждый вечер теперь уже прадедушка развлекает мальчика сказками и баснями. И кажется, Охман всю свою нерастраченную на дочь и Адама любовь теперь изливает на правнука. Но очень отрадно видеть, что пожилой мужчина, живущий с нами уже третий год, до сих пор полон сил и выглядит гораздо здоровее того, который приехал к нам зимой.
- Мама! Мама! - Люк смеется и зовет меня, устроив догонялки с Хикари. Хотя кажется, из всей нашей компании больше всех радуется Адам. И это счастье оказывается заразительным.
- О чем ты задумалась? - муж обнимает за плечи и целует в щеку.
- Думаю, что нельзя быть ещё счастливее, чем в данный момент. Но каждый раз ты заставляешь меня испытывать ещё больше любви.
- Надеюсь, ещё больше любви ты испытываешь ко мне?
- Не только. Есть ещё парочка парней в моей жизни.
- Хм… - Адам хмурит брови, но я знаю, что хоть он и не признаётся, присутствие рядом деда постепенно исцеляет его раненную душу. - И кто же эти конкуренты?
- Сын и дед, - усмехаюсь, продолжая наблюдать за Лукасом.
- Вот как? - муж крепче сжимает меня руками, словно в порыве жадности.
- Вот так, - разворачиваюсь и, обняв любимого за плечи, прижимаю свои губы к его.
- Я пришел сказать, что скоро мне не придется летать в Дортмунд и обратно еженедельно.
- Ты нашел помещение?
Разговоры о переносе головного офиса Адам вел чуть ли не с нашего с ним переезда в Мэнор. И в конце концов всё уперлось в поиски достойного помещения. Арендовать здание муж не хотел, а продавать - не хотел Эдинбургский муниципалитет.
- Да, хотя это и не исторический центр, но зато там недалеко милый парк. Правда, с одним условием.
- Даже не сомневалась, - запускаю пальцы в его волосы, поглаживая их на затылке.
- Можно выкупить только половину здания, а отремонтировать следует все.
- А что будет с Дортмундским головным офисом? Ты его продашь?
- Нет, милая, не все решились на переезд, но это и не важно. Всё равно со временем всех перетяну сюда. Кто-то уйдет на пенсию, кто-то всё же передумает, ведь не наездишься сюда, плюс новых людей найдем.
- И где же это прекрасное место? Хочу посмотреть, где мой дорогой муж будет работать.
- Не уверен, что сейчас тебе понравится. Там пыльно и грязно, ведь строительство ещё идет. Только укрепили несущие стены и установили металлический каркас.
- Что-то вы юлите, мистер Фостер, - прищуриваю глаза, обнимая супруга за талию и немного отклоняясь назад. Мне до ужаса хочется прокатиться на его автомобиле. Тем более в выходной, когда все дороги пустые. Да к тому же, давно я не развеивалась. Может, ещё удастся уговорить мужа прогуляться в ресторан. Сто лет там не была. Или погулять в парке так, словно мы едва поженились. Поэтому произношу: - Хочу немедленно на это место будущего “Охман АГ”.
- Немедленно не получится, - муж поднимает руку и убирает мне за ухо выбившуюся прядь. Я же щекой прижимаюсь к его ладони и на мгновение прикрываю глаза, наслаждаясь этой безмолвной нежностью. И в этот момент меня чуть не сбивает с ног сперва пес, а потом и сын.
- Хикари, твою морковку! Я тебе уши надеру.
- Мама, это я гнался за Хиком, - сын виснет на моей руке, шкодными глазами глядя на нас с Фостером. Муж усиленно прячет смех за кашлем, а я притворно хмурю брови.
- Будешь наказан так же, как Хикари, - изо всех сил пытаюсь быть серьезной, а ещё незаметно ущипнуть мужа за бок, чтобы не разлагал воспитательный процесс.
- Ай! Арли, меня-то за что?
- За мужскую солидарность, - отступаю, но после вновь смотрю на сына: - Люк, иди в дом. До завтра ни тебе, ни Хикари никаких гонок по лужайке.
- Ну, ма-а-а-а… - огромные голубые глаза наполняются неподдельными слезами.
- Ты меня слышал, а сейчас шагом марш в свою комнату.
- Идём, Хик, - сын обнимает пса за шею, а после тянет за собой, и рыжий кобель поддается.
- Тебе не кажется, что ты была слишком сурова с Лукасом?
- Я отправила сына к Каспару, чтобы освободить своё время для тебя, мой дорогой супруг. Адрес, Адам?
- Тебе не говорили, что ты всегда получаешь желаемое? - он вздыхает и отступает, потянувшись за ключами от “Bentley”.
- Всю мою жизнь, - протягиваю ладонь в ожидании, когда брелок перекочует от любимого ко мне. - Адрес какой?
- Фонтейнбридж, девяносто шесть, - муж отдает мне иммобилайзер, и мы направляемся к белой красавице.
Должна сказать, что мои замашки на пустых дорогах вначале нервировали Фостера. Потом он пожалел, что мы не встречались на гонках. И тогда я вспомнила далекий две тысячи шестнадцатый год, Лондон, ночь. И незнакомого мужчину за спиной, оценившего мой комментарий на наряд Минди Моррис.
- Фостер, а ты знаешь, что мы с тобой однажды чуть не участвовали в гонках?
- Не может быть, - Адам садится на пассажирское сиденье, а я - за руль. - Я бы не забыл твою сумасшедшую езду.
- Это если бы ты со мной гонял. А так я вспомнила тебя и теперь поняла, к чему Джим сказал мне про тот заезд. Но тогда я даже не зафиксировала в памяти нашу встречу, потому что вся была влюбленная в Франко. Да и видела тебя мельком.
- Как-то мне уже не нравится твоя история, - ворчливо замечает муж, а я осознанно демонстрирую кольцо на пальце, как символ принадлежности.
- Но это правда, -прежде чем выехать, наклоняюсь и прижимаю губы к губам любимого. - Мы даже не разговаривали с тобой той ночью.
- А я не помню этого, - вздыхает муж, а после кивает на подъездную дорожку. - Давай, только не гони.
- Посмотрим, милый, - улыбаюсь и, пристегнув ремень, жму “Старт”.

...

Генри Фейн: 29.10.20 13:31

Шотландия
Замок Киннерфилд

Пока искал кухню, успел немного осмотреть интерьер замка. Судя по всему, большей частью помещений много лет не пользовались: комнаты были заполнены разномастной мебелью и какой-то рухлядью, по углам висела паутина, а ковром кое-где служила пыль. Впрочем, тут не было как раз ничего удивительного: для пары человек замок откровенно велик. Поддерживать такую махину в порядке возможно лишь при наличии армии слуг. У отставного военного средств на содержание подобной армии явно не хватало.
Кухня, правда, выгодно отличалась от заброшенных помещений: светлая опрятная комната с огромными окнами была выдержана в песочных тонах. Все поверхности блестели, в воздухе витал аромат выпечки. Около плиты стояла крупная женщина средних лет. Примерно такой я себе и представлял по письмам миссис Киннер – немолодая, но еще крепкая женщина, не побоявшаяся взвалить на свои плечи заботу об инвалиде. И уж точно не ожидал, что женой Киннера окажется красотка, по возрасту годящаяся ему в дочери.
Красотка стояла неподалеку, поправляя что-то на подносе с посудой. Знать бы еще, зачем ей понадобился журналист на самом деле… После личной встречи с миссис Киннер я начал подозревать, что за ее обращением в редакцию скрывается какой-то подвох, но для построения гипотез требовалась информация, которой пока было ничтожно мало. И в этот раз собирать информацию явно будет чертовски сложно.
Стоило миссис Киннер начать говорить, как у меня напрочь отшибло способность соображать. Я просто слушал ее завораживающий голос и передо мной вновь оживали события минувшей ночи. Меня словно магнитом тянуло к этой женщине: сделать лишний шаг, немного сократить расстояние, всмотреться в глубину глаз оттенка темного шоколада, вдохнуть терпковатый аромат духов… Наваждение какое-то! Я задавал вопросы, даже слышал ответы, но сознание как будто уплывало.
Выдернуло меня из этого состояния упоминание о работе миссис Киннер. Вот черт! Я же забронировал столик в ресторане. Необходимо узнать номер телефона администратора и отменить бронь. Надо же, у меня совершенно вылетело из головы то, что происходило меньше часа назад.
Как ни странно, эта мысль отрезвила и помогла собраться. Пожалуй, есть вещь, за которую я должен быть благодарен деду: не выдавать своих чувств и невозмутимо носить на лице маску он меня приучил с младых ногтей, так что завтрак прошел вполне прилично, как и последующая экскурсия по замку. Как я и подозревал, большая часть комнат уже давно служила аналогом чердачных помещений: сюда сносили всякое барахло, которое выкинуть жалко, хотя и пользоваться уже не хочется.
Потом была долгая беседа с Киннером, пока не под запись, лишь с пометками в блокноте, отменно вкусный обед, приготовленный миссис Руни, и продолжение беседы с хозяином замка. Закруглились мы только тогда, когда Дайв напомнил Киннеру о каких-то процедурах.
За весь день мне не удалось улучить момента, чтобы найти телефон ресторана и отменить заказ столика. Хотя, кого я обманываю: не особо-то я к этому и стремился. На самом деле мне до одури хотелось послушать, как она поет. Мазохизм чистой воды, если вдуматься. И глупость!
С этой мыслью я сел за руль и покатил в сторону Глазго.

Ресторан The Laird's Table

Сегодня на ней было не красное платье, а черное, с каким-то ожерельем из белых, хитро переплетенных нитей бус. Ну или как называется такая штука, издали похожая на кружевной воротник? Да неважно. Главное, что выглядела она даже лучше, чем в красном – стройная, как выточенная из эбенового дерева статуэтка. Она обнимала ладонями микрофон и обещала слушателям долгие годы счастья, а мне казалось, что она почти неотрывно смотрит на меня. Я же всматривался в ее лицо, как будто мог прочитать на нем ответ на вопрос: зачем?
Зачем она написала в редакцию?
Из рассказа Киннера я уже знал, что познакомились они около года назад, когда Джоанна приехала в замок с группой волонтеров. И вскоре поженились.
Молодая красивая женщина скоропалительно выходит замуж за наполовину парализованного и изуродованного инвалида, годящегося ей в отцы.
В сказочную любовь как-то не верилось.
В любовь к деньгам верилось охотнее.
У инвалида есть замок и земельные угодья.
Рассчитывает унаследовать? Но Киннер ведь не старик – он может прожить еще лет тридцать-сорок. Долго ждать-то.
Старый добрый крысиный яд? А журналист ей здесь зачем? Нас обычно зовут тогда, когда хотят слить какой-то компромат.
По слухам, Киннер причастен к смерти первой жены… Надеется, что найду какие-то доказательства, Киннера посадят, а она останется в замке сама себе хозяйка? А срок давности не вышел?
Поняв, что стройной схемы в голове все равно не выстраивается, я откинулся на спинку стула и просто вслушивался в хрипловатый голос, бередящий мне душу.

Глазго – замок Киннерфилд

Дожидаться ее после выступления, естественно, не стал, но поехал не к замку, а в противоположном направлении – в Глазго. На душе было муторно и хотелось дернуть хорошую дозу успокоительного. Иначе ведь не засну: так и буду представлять ее в полумраке спальни с этим белым «кружевным» ошейником. Рехнуться можно!
Первый же найденный в Глазго супермаркет удивил ассортиментом: таким выбором виски не всякий лондонский специализированный магазин мог похвастаться. Первая мысль была о подделке, но потом я чуть не хлопнул себя по лбу! Килмарнок же – родина Джонни Уокера. Ну, тут уж сам Бог велел не мелочиться. Продавец, бережно доставая из шкафчика голубую коробку, подтвердил эту мысль, разлившись соловьем об индивидуальном номере, гарантирующем подлинность, о том, что даже после переноса производства в Ливен качество продукции не упало, что джентльмен, несомненно, останется доволен и все в таком духе.
Устроив коробку на заднем сиденье автомобиля, я неспешно поехал в Киннерфилд. К замку я повернул вслед за потрепанным фордиком, водитель которого повел себя странно: почти сразу после поворота рванул вперед с такой скоростью, словно опаздывал на пожар. Заподозрив, что в замке что-то произошло, я тоже прибавил газу, и на подъездную аллею вырулил почти следом за фордом. Машина стояла перед синей дверью, но из нее никто не спешил выйти. Я вылез из авто первым. Вокруг было тихо. Окинув взглядом окна замка, я не заметил нигде света, в этот момент раздался громкий хлопок:
- Вы меня напугали до полусмерти! Вы что, следили за мной? Вы ушли из ресторана уже давно! – обрушилась на меня гневная речь.
- Добрый вечер, миссис Киннер! Так это вы от меня удирали? Простите, что напугал, но вынужден вас разочаровать: я всего лишь ездил в Глазго.
- Да неужели? И зачем же вдруг вам потребовалось ехать в Глазго на ночь глядя?
- За покупками.
- И где же они?
Вместо ответа я открыл заднюю дверцу и извлек из машины голубую коробку.
- Увы, миссис Киннер, вы застукали меня на месте преступления: я собирался предаться пороку. Не предполагал, что встречусь с вами, иначе захватил бы что-то более подходящее для леди, но раз уж так вышло: не желаете разделить со мной это удовольствие?

...

Адам Фостер: 29.10.20 22:37

Аймут. Шотландия

- А что это?
- Это мамина расческа.
- А это?
- Это папин бумажник.
- А зачем?
- Что хранить там деньги.
- Зачем?
- Чтоб потом за деньги покупать всяческие лакомства в магазине свои любимым.
- Мне?
- И тебе, родной, и маме.
- Моложеное?
- Да, и мороженое.
- Что это?
- Ручка.
- Зачем?
Детская любознательность безгранична. Вопросы следуют один за другим в любое время суток. Лишь сон дает передышку в познании окружающего мира. И не буду врать, говоря, что я - идеальный и никогда не устаю, не раздражаюсь, не злюсь. Я - всего лишь обычный человек, и мне хватает поводов на работе, чтоб потерять самообладание. Но дома все иначе. Лукас наполняет Меррик-Мэнор счастливой суетой и смехом. Сын открывает новые горизонты не только для себя, но и для нас: меня, Арлин и даже деда, пусть и в больнице Каспар опять. Это и неожиданные вкусовые сочетания в еде, и забавные способы времяпровождения, и умение радоваться самым простым, на первый взгляд, вещам. Например, присутствию родных и любимых рядом.
- Мама, - благодаря седьмому чувству, не иначе, Лукас ощущает присутствие Арли в комнате, только стоит ей войти. Он сразу бросается в объятия матери и просится на руки. И только когда с комфортом оказывается прижатым к груди, шепчет: - Папа моложеное купит.
- Да? - Арли улыбается, поглаживая по голове малыша. - Я не против полакомиться мороженкой, - хмыкает супруга, и звучит это заявление весьма двусмысленно. - Но наверное, уже завтра. Не отправим же мы папу на ночь глядя в город, да, милый?
Любимая целует сына в висок, по волосам поглаживая, и игриво посматривает на меня из-под ресниц. И мне бы утащить мою женщину в свое логово немедленно, чтоб показать и дать ощутить всем телом преимущество моего нахождения дома, в непосредственной близости, а не на холоде в ночи. Но Лукас очень привязан к матери, и пока он не уснет, не видать мне жены рядом в постели, как своих ушей.
Иногда даже ревность просыпается. Не у меня, у сына. Лукас словно бы умышленно придумывает поводы, которые оставят маму рядом на дольше: то сказку прочесть, то поцеловать, то обнять, то просто побыть в комнате с ним. И особенно настойчиво требует внимания, когда я жду у двери. Но скоро мой сын станет мужчиной, поймет, что есть симпатичные девочки его возраста, и мне придется пояснять, как следует себя с ними вести.
Вздыхаю. Да, предстоит еще один сложный период в жизни каждого родителя. Пока самым неприятным для меня был кризис под названием "Нет, я сам!". Тогда голова кругом шла от частых истерик, возражений и постоянного отрицания. А какие представления Лукас давал на улице из-за нежелания надевать шапку! Как вспомню - так вздрогну. Одно только катание в грязи стоило сотен потраченных нервных клеток, не говоря уже о разбросанных в разные стороны предметах одежды. Было что угодно и с максимально громким звуковым сопровождением, только бы поспорить. Сейчас же мама опять - весь мир. Еще, конечно, бывают проверки границ дозволенного, но не в таких масштабах.
"Неужели и я вел себя, как маленький засранец?" - задумываюсь о своем детстве, но мало что удается вспомнить. Точнее - мало что приятного. Но стоит признать, что послушанием я не отличался никогда.
- ...а папа нам сейчас расскажет сказку. Да, любимый?
Погрузившись в раздумья, не замечаю, как ко мне обращаются, но на слове "сказка" дергаюсь.
- Папа? А может, мама? А папа пойдет… по делам, - на ходу придумываю хоть какую-то отмазку, желая избежать экзекуции сказкой.
Оказывается, с фантазией у меня проблемы, и все мои придуманные истории начинаются словами: "Представь, Лукас..." А далее следует бред под названием "что вижу, то пою". Говорящие собаки желают спокойной ночи самому послушному мальчику, луна улыбается из-за темных туч, а ласковый ветер раскачивает колыбель, убаюкивая. Я проговариваю глупости от того, что не знаю ни единой сказки. Но не моя вина, что мое детство прошло без них.
- Нет-нет, мы с Лукасом с удовольствием послушаем твою сказку, а дела подождут, - Арли отрезает все пути к отступлению. - Давай, иди к нам, - и хлопает по краю кровати, жестами приглашая на "огонек".
- Да, папа, иди к нам, - сын лучится счастьем от того, что все в сборе, и даже натягивает одеяло до подбородка, готовясь слушать и засыпать. - Твои сказки мама не знает почему-то.
Не могу сдержать тяжелый вздох, но присоединяюсь к своим драгоценным, осознавая, что ночи любви не светит, так как сын уснет прямо в нашей кровати.
- И я свои сказки не знаю, - ворчу, но ложусь и обнимаю Арлин, таким образом и малыша на ее руках в кокон заключая. - Но слушайте и представляйте. Когда-то давно только одиночество было верным другом малыша по имени Дами. Ему было грустно, и он часто плакал.
- И звал маму? - подает голос Лукас.
- Да, - киваю, - он звал маму, но она не могла прийти. Она была очень далеко. Дами искал с кем бы мог дружить, но все знакомые ребята отворачивались от мальчика. И когда он подходил ближе, забирали свои игрушки и уходили.
- А почему? - задает вопрос Лукас.
- У него не было красивых игрушек, которыми мог бы поделиться. К тому же, ребята считали, что раз у Дами нет мамы, то он не такой, как они, и не хотели даже общаться.
- А он не такой? - задумался мой сын, хмуря брови.
- Такой. И нельзя делить людей по тому, что у них есть и чего нет. Дружить можно и нужно со всеми. Но ребята об этом не знали, а потому Дами все меньше выходил на улицу и проводил время с книгами. Страх отказа укоренился в его сознании, - выдерживаю паузу прежде, чем продолжить. Мне даются нелегко рассказы, где правда и вымысел сливаются воедино. Но важно, чтоб сын научился выбирать друзей сердцем, а не по размеру кошелька родителей или их статуса. - А потом Дами встретил ее, девочку с длинными волосами и приятной улыбкой, - стараюсь не смотреть на Арлин, боюсь, что увидев ее реакцию, не смогу завершить историю. - Мальчику очень понравилась девочка, а потому он преодолел свой страх, подошел ближе и предложил дружить.
- А что девочка? - Арли не выдерживает, вмешиваясь вопросом.
- Девочка не сразу решилась ответить взаимностью, но Дами был настойчив и завоевал доверие девочки. Ей было не важно, есть ли мама у Дами или игрушки разнообразные. Ей нравилось просто быть рядом и вместе проводить время, - сжимаю ладонь супруги крепче, чтоб ощутить ее тепло, ее любовь и отдать взамен всего себя. - С того дня мальчик Дами перестал быть одинок, - неуклюже завершаю свою "сказку", не зная, что еще добавить.
- И никогда больше не будет, - Арли поворачивает голову и прижимается губами к моим губам, но в этот самый момент Лукас дает о себе знать:
- Мама, папа, а где мне найти девочку? - и взгляд такой серьезный у него, что не выдерживаю и счастливо смеюсь.
- Ты обязательно ее найдешь, милый, - жена тоже не сдерживает улыбки, поглаживая сына по голове. - И ты сразу поймешь, что она - та самая. Как мальчик Дами.

»» 08.11.20 00:04 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Кейт Картер: 30.10.20 21:24

В городе на квартире.

Дэррок сдвинув брови потер пальцами руки переносицу, и снова заговорил:
− Как обычно стали проводить допрос знакомых и друзей погибшей. С кем она в последнее время общалась или встречалась. Один из них на вопрос: "Не вела ли себя Дайана Энджел Стивенс (имя жертвы по документам) в последнее время странно? Нервничала? С кем-нибудь были конфликты на съемках или за пределами работы? Может депрессия? В общем, происходило ли что-то, что могло толкнуть девушку к совершенному поступку?"
Ответил: "Принцесса, так, мы, звали нашу девочку, не была склонна к депрессии. Насчёт конфликтов, явных не было. При мне, они во всяком случае подобного не происходило. Энджел хорошо выполняла свою работу, даже когда стала известна звездную болезнь не подхватила. Съёмки с ней были в удовольствие".
Мой коллега тут же спросил: "Вы не совместили одно с другим?"
"Вы, интересуетесь, были ли мы любовниками?"
"Да. Обычно между актрисой и продюсером или партнером по работе возникают подобные отношения, почему бы и с оператором им не завязаться. Долгие съёмки, много совместного времени и так далее".
"Нет. Ни я, ни Дайана личные отношения и работу не смешивали. Мы были каждый сам по себе вне съемочной площадки. Это и было залогом наших хороших и дружеских отношений".
"Ясно. Значит добавить к общим сведениям особо нечего", − подвел, я как итог.
− Мужчина о чем-то думал, а затем сказал то что, отчасти, послужило началом дальнейших событий.
− Назвал имя Кейт? − сказал собеседник Райна.
− Нет, прозвучало Картер. Вскользь, но несколько раз за последнее время он слышал это от Принцессы. Имя или фамилия, как и мужчина это или женщина, не знал. Лично не встречался. Знает, что Дайана, если кому и могла доверить свои секреты, то упомянутой личности.
Предугадывая следующий вопрос мужчина продолжил: "Если спросите почему? То когда-то Принцессе была оказана помощь, в чем именно она заключалась девушка не рассказывала, но ценила это. Знала, к кому можно обратиться, если что. Порой хорошо иметь такого человека".
− Как же ты или напарник нашли Кейт? − спросил оппонент.
− Никак, она сама пришла, − хмыкнул агент. – Узнала через знакомых о случившемся и...вот.
− Мысль использовать ее для продвижения по карьерной лестнице сразу после знакомства возникла? – прозвучал низким голосом вопрос от «Джона Рэмбо».
− Нет. Даже несмотря на шумиху в СМИ и пристальное внимание вышестоящего начальства, а также желание побыстрей расследовать и закрыть дело. Первое время имя то запомнить не мог. Она была: Кети, Кетлин, Кэт, Кэйта, один раз Клавой, даже.
В ответ визави покачал головой и вздохнул, без слов выражая свое мнение по этому поводу.

»» 19.11.20 18:32 Игровая площадка

...

Арлин Фостер: 07.11.20 19:38

Никогда не знаешь, чем закончится очередная история в твоей жизни, но пока она длится, цени каждый момент, каждую секунду, каждый миг.

Аймут. Шотландия.
По возвращении из Перу, мы с головой погружаемся в дела. Адам занимается переездом головного офиса, а я же возвращаюсь к записям песен. За последние несколько лет я совершенно забросила свою карьеру, но это не значит, что не хочу петь. Хочу, пусть и уже не готова на изматывающие туры. Да и оставлять сына больше, чем на несколько дней, не желаю.
Моника очень обрадовалась, когда я позвонила и сказала, что возвращаюсь к пению. Правда подруга теперь сама оказалась не очень свободна. После свадьбы она обнаружила, что ждет ребенка, а мне оставалось только шутить на правах более опытной родственницы. Но должна признать, ни наша свадьба, ни свадьба Дома не избавили моего любимого супруга от ворчания в сторону кузена. Особенно когда Меррики приезжали в гости на день рождения Лукаса.
Нашему малышу уже исполнилось четыре года, он даже начал ходить в детский сад. После первых нескольких дней, когда между нами были боевые действия касаемо подъемов в семь утра, завтрака и утренних процедур, дело пошло намного лучше, а особенно с появлением друзей у Лу.
Но сейчас меня волнует предстоящая поездка в Германию. Возвращение в дом, в котором прошло ужасное детство Адама, перед тем, как его сдадут в аренду детскому дому. Хотя Урсула и сказала, что все важные документы давно забрали из особняка на Штайнхаммерштрассе, но мне не дает покоя интуиция, которая до этого никогда не подводила. Я просто чувствую, что нам надо съездить туда в последний раз. Заодно можно будет вновь навестить могилу Кейт Фостер и Каспара. Я знаю, что мужу хочется туда сходить, хотя он ни разу и не заикнулся об этом после похорон. Возможно, всё дело в том, что я понимаю Адама даже без слов. Как, собственно, и он меня. И эта гармония и единение дорого нам обошлись. Но надо уже поставить точку хотя бы в одном из вопросов, связанных с Дортмундом и прошлым Фостера.
Лукасу приходится остаться дома с дедушкой и Бет, поскольку каникулы у него будут только летом.
- Ты уверена в том, что хочешь поехать? В твоем положении это может быть опасно… - Адам старается избежать моего присутствия в Дортмунде. Хотя это скорее всего значит, что он пошлет Стефана за своими личными вещами, а сам отсидится в своей квартире.
- Я беременна, а не больна, любимый, - поднимаю руку и прижимаю её к колючей от щетины щеке мужа. - Поэтому да, я уверена.
- Тогда поехали, - муж берет небольшой чемодан, в который я сложила пару его рубашек, бельё и свою одежду.

Дортмунд. Германия.
Этот дом словно давит своими стенами. С того самого момента, как мы переступили порог, чувствую, что мне хочется убежать отсюда. Большая лестница, ведущая на второй этаж, покрыта многомесячной пылью, цветы, кажется, никогда не жили в этом доме, а те, что остались, скорее всего с похорон мужчины. Я не могу называть Армана Фостера даже отцом Адама, слишком глубоко мое презрение к этому мертвецу. И пусть любимый делает вид, что его не задевает прошлое, я-то знаю, что от прошлого так легко не убежать. Нужно победить своих демонов. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Адаму справиться с этим.
Ощущаю, как руки мужчины напрягаются на моей талии.
- Тебе неуютно здесь? - откинувшись на его плечо, трусь о его подбородок виском. - Мы не задержимся здесь надолго.
- Я буду в кабинете, - напряжение в голосе любимого делает мне больно, но лишь киваю и, развернувшись, быстро целую его губы.
Пусть Адам и не догадывается, но я хочу найти хоть что-то, что осталось от его матери в этом доме. Он сам не будет искать, слишком гордый мужчина, как и просить меня. Но это и не нужно. У меня остались фильмы с матерью, закадровые съемки, где она не в образе, и это помогает мне справляться с тоской в особенно трудные моменты.
Губы Адама поддаются, и он крепче прижимает к себе, а после ещё раз целует в нос и направляется к темного цвета двойным дверям. Я вновь осматриваюсь по сторонам, прикидывая, с чего бы начать, и в этот момент рыжая псина устремляется вверх по пыльным ступенькам.
- Хикари! Стой! Вернись сейчас же! - но как бы не так. Поворот налево на верхней площадке лестницы, и меховый комок исчезает из виду. - Чтоб тебя!
Поднимаюсь следом, стараясь как можно меньше испачкать свои ярко-синие “Лабутены”, но при каждом шаге облачка пыли поднимаются вокруг, оседая на дорогой замше моей обуви. Морщусь, но продолжаю подниматься, пока не оказываюсь на верхнем этаже. Здесь, как и внизу, все мрачное и темное. Даже дубовые панели потеряли свой благородный темно-бордовый цвет, став почти черными без должного ухода. Такая обстановка больше подходит какому-нибудь доктору мозгоправу, но никак не дому, где живет ребенок.
Хикари сидит перед закрытой дверью и смотрит на неё.
- Попался, маленький беглец? - подхожу ближе, и пёс в этот момент становится лапами на дверь, словно стремясь попасть внутрь. - И что же ты там хочешь увидеть?
Открываю дверь и понимаю, что это спальня, детская спальня, судя по небольшой кровати. На столе нет ничего, кроме книг, и лишь на стене небольшие открытки, изображающие горы. Разные горы и разные карточки, от цветных до совершенно вытертых, которые любовно склеили прозрачным скотчем.
Прижимаю пальцы к губам, стараясь сдержать всхлип. Ни игрушек, ни компьютера, ни даже маленького телевизора. Лишь эти мечты, которые были у ребенка. Подхожу к кровати и любовно глажу аккуратно заправленную постель. Он провел здесь много лет, тех, когда ещё не мог скрываться от своего отца.
“Господи, неужели никто не мог позаботиться о мальчике, кроме пропойцы-отца? Как могла мать ничего не оставить своему сыну?”
- Тяф! Тяф! - задрав хвост колечком, наш рыжий пес сначала нюхает покрывало на кровати, а затем направляется в другое крыло дома. И я, уже не обращая внимания на пыль из ковров, следую за акита-ину.
Две двери в другой стороне, и пес останавливается у той, что слева. Движение ручки, но замок не поддается. Теперь уже мне интересно, что же там скрывают. Дергаю вторую дверь и оказываюсь в спальне отца Адама. Этот проспиртованный запах словно въелся в шелковые обои и деревянные панели. К тому же, на прикроватной тумбочке так и стоит открытая бутылка ирландского виски. Но щенок вновь топчется у двери, на этот раз, смежной. Подхожу к ней и открываю, из спальни Армана я попадая в другую спальню. Отличающаяся от всего этого дома, как будто дизайнеры её сюда впихнули для контраста, комната оказывается полна света. Начиная от золотисто-бежевых портьер и заканчивая покрывалом ольхового цвета на большой кровати. Маленький столик-трюмо с огромным зеркалом, флакончики духов и расчески, так и лежат.
- Интересно, Адам когда-нибудь был в этой комнате?
- Тяф!
- Я тоже думаю, что нет.
С удивлением рассматриваю спальню матери Фостера, удивляясь тому, насколько она не вписывается в окружающую обстановку дома. Напротив окна маленький шкаф со стеклянными дверцами хранит подставки для украшений, но они, к сожалению, пустые. Как нет нигде и шкатулок со всякими женскими безделушками. На второй полке видны книги, но при ближайшем рассмотрении понимаю, что там есть видеокассета. Полнейший раритет для наших дней.
“Интересно, есть ли где-нибудь в этом доме видеомагнитофон? Может, чисто немецкое порно нашла? Надо будет показать Адаму,” - слегка улыбаюсь, осматриваясь вокруг.
Телевизора, не говоря уже о проигрывателе видеокассет, в этой комнате нет, поэтому возвращаюсь в спальню Армана. И там… бинго! Весь набор раритетных приспособлений для проигрывания видео. Достаю из коробки кассету и тут во мне что-то замирает. Больше нет юмора, нет улыбки, нет хорошего настроения, есть только щемящая грусть. “Для тебя” написано на самой кассете и нарисовано сердечко.
Но спустя пару мгновений меня разбирает злость от осознания, что эта женщина оставила послание своему мужу-пьянице, но совершенно проигнорировала своего будущего ребенка. Теперь мне вдвойне интереснее, что же такого важного оставили старшему Фостеру. Вставляю в проигрыватель видеокассету и включаю кнопкой телевизор.
На изображении появляется сначала коридор, потом сад и беседка. В беседке сидит беременная женщина, красивая женщина, и поглаживая себя по животу, что-то напевает. Я не слишком хорошо владею языком, чтобы разобрать хотя бы пару предложений, но что такое “ich liebe dich” уже знаю. Адам научил парочке словосочетаний, особенно любимых им. Женщина поднимается и замечает того, кто снимает, она смеется и произносит имя Арман, что для меня явственно свидетельствует, что это снимал сам старший Фостер. Её взгляд, направленный на камеру, меняется по мере приближения объектива к ней, а после, когда она опускает ладони на свой большой, не меньше семи-восьми месяцев, живот, на ее губах появляется полная нежности улыбка.
Чувствую шершавый язык Хикари на своем лице и только сейчас осознаю, что реву в три ручья. Чертовы гормоны и в этот раз не дают мне спокойно жить.
- Арлин? - слышу через открытую дверь и останавливаю видео на моменте нежности к будущему малышу.
- Я здесь, - голос не слушается, делаясь хриплым и неровным. - Мы наверху.
Когда любимый появляется в дверях, его лицо выражает замкнутость, словно даже переступать порог этой комнаты ему не хочется. Но увидев меня, сидящую на полу и в слезах, он тут же оказывается рядом.
- Что случилось? У тебя болит что-то? Кровотечение? - я на все лишь качаю головой, продолжая рыдать. - Арлин, ради Бога, объясни, что происходит?
- Посмотри, - хрипло шепчу и, перемотав назад, включаю видео сначала.
Мелодичный голос льется из динамика, несмотря на не слишком мелодичный язык, но в нем так много любви и нежности, что моё сердце будто сжимают тисками. Адам напрягается всем телом, не отрывая глаз от экрана. Теперь он сам отец и вполне осознает, что за чувства передаются с экрана.
- Ты долгожданный и любимый, а не убийца, каким тебя считал этот старый козел. Посмотри на неё, Адам. Она ничуть не боится, и она любит тебя. Все матери любят своих детей, путь и проявляют это подчас по-разному. Ты - подарок, а не наказание, - привстаю на колени и обнимаю его за плечи, сжимая руками, как можно крепче. - Мы оцифруем это видео, чтобы даже нашим внукам осталось то, какой была их прабабушка.
Говорю, а сама понимаю, что это не так важно, как то, что мы сможем забрать это видео с собой, чтобы любимый муж мой мог в любой момент включить и смотреть на свою мать.
Больше в этом доме ничего по-настоящему ценного нет.

»» 09.11.20 18:59 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Гай Дазендберри: 10.11.20 18:15

Венеция

Люблю, когда жизнь мне преподносит сюрпризы, но этот вышел не очень приятным. Особенно для Мэри Энн.

Мне кажется, что я итак был под подозрением из-за истории с фотографиями. Девушка продолжала задумчиво меня изучать. Я, как будто, был на крючке.
Во время прогулки Мэри расслабилась, и я перестал чувствовать этот задумчивый взгляд, вот только надолго ли?
Надеялся, что не гружу девушку информацией, коей владел в достаточно большом объеме. И хотелось поделиться с Мэри как можно большим, не забывая фотографироваться на каждом углу, о котором я рассказал. Хотелось сделать больше общих фото, но как-то не получалось. Однако пара общих фотографий уж точно переселится в мой альбом, чтобы согревать память уютными воспоминаниями.
Мэри Энн затащила меня в небольшой магазин с масками и карнавальными нарядами. Мы вели себя как дети, перебирая разные наряды и маски. Настроение стремительно улучшалось, когда я наблюдал за счастливой девушкой.
Я долго не мог определиться с выбором, тщательно изучая и рассматривая свои вероятные костюмы. Чёрная мантия, треугольная шляпа и маска белого цвета, которая закрывает все лицо. Строго и между тем просто и интересно. Баута — традиционно белая атласная маска c резким треугольным профилем и глубокими впадинами для глаз. Её изготавливали из папье-маше, керами или меди. По одной версии, название баута связано с итальянским словом «bau» или «babau», обозначающим вымышленное чудище, которым пугали маленьких детей. Я никого не желал пугать, но эта простая вытянутая маска завораживала. Плащ раньше делали ярким и красочным, но что может лучше спрятать социальный статус господина, как не черный цвет? Я поправил шляпу и вышел из примерочной.
Едва я оказался в зале, как увидел Мэри. Наряд она выбрала интересный, но через чур молчаливый, как по мне. Я улыбнулся, но маска скрывала мои губы.
Яркий пышный наряд Венецианской Дамы резко мелькнул перед глазами. На мне буквально повисли. Я замер и посмотрел внимательно на девушку, решившую меня обнять. Глаза с искринками, такие теплые и знакомые, улыбались. Вспоминаю про Мэри и поднимаю на девушку взгляд. Молчаливый и режущий взгляд в ответ. Даже порадовался, что на ней маска Моретты.
Мужчина в аналогичном со мной костюме Баута. Тоже замер рядом с нами. И все потянулись к маскам, только я уже знал, что лучше бы продолжалось молчание.
Улыбка на губах Мэри Энн гаснет от первых же слов Маргери Колтер. Умирать в самом расцвете сил не хотелось, поэтому мягко высвобождаюсь от цепких рук Маргери и обнимаю Мэри за талию. Показываю Мэри жестами и поступками, что она так самая, с которой я сейчас хочу быть. А прошлое не должно мешать нашему будущему.
Поцеловал в висок, прошептав, как хорош наряд девушки.
- Маргери, рад тебя видеть. Моя девушка Мэри Энн, - ответ слушать совершенно не хотелось, но я задал вопрос. - Какими судьбами в Венеции?
Женщина улыбалась через чур самоуверенно, глядя на мою женщину, смущая и трепля и без того напряженные нервы.
- Гай, так рада тебя видеть, - кивок Мэри Энн, - приятно познакомиться. Мы вместе с Шоном приехали на раскопки, пока есть время, изучаем город.
Я почувствовал, как Мэри напряглась.
- Мы тоже приехали на раскопки, - я улыбнулся и нежно поправил локон девушки, - для Мэри это первые раскопки.
- О, археологический дебют, надеюсь, пройдет успешно.- Маргери улыбнулась и подмигнула мне. - ну увидимся.
Мэри повернулась ко мне, высвобождаясь из моих объятий.
- Ты хочешь узнать, насколько хорошо мы знакомы? Очень хорошо, даже более чем. Но она мое прошлое, а ты, я надеюсь, мое настоящее и будущее.

»» 19.11.20 19:46 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Мэри Энн Бенкрофт: 18.11.20 11:22

Венеция

- Гай, так рада тебя видеть, - кивнув мне, сказала женщина, - приятно познакомиться. Мы вместе с Шоном приехали на раскопки, пока есть время, изучаем город.
- Мы тоже приехали на раскопки, - ответил ей Гай, улыбнувшись. Поправил мне волосы и добавил: - Для Мэри это первые раскопки.
- О, археологический дебют, надеюсь, пройдет успешно. - Маргери улыбнулась, подмигнула Гаю, - Ну увидимся.
Появляется желание устроить сцену, но совесть и понимание что Гай ни в чём не виноват не позволяют. Парочка отходит от нас.

- Ты хочешь узнать, насколько хорошо мы знакомы? Очень хорошо, даже более чем. Но она мое прошлое, а ты, я надеюсь, мое настоящее и будущее.

Да... Никогда в жизни не чувствовала себя круглой ревнивой дурой. На полукруг ещё согласна, но чтобы так!? Мне кажется или мысленно я зарычала?! Моя девушка!? Это Гай так кого-то из нас двоих успокаивал или бодрил? Мы этот вопрос пока не решили. Да, секс, поездка, знакомство с папой, но взять и бывшей такое сказать. Или это всё-таки для неё, чтобы она прочувствовалась, поняла и начала действовать. Ничего не понимаю и мне это жутко не нравится.

"- Ты хочешь узнать, насколько хорошо мы знакомы? Очень хорошо, даже более чем."
Сколько интересно по времени толпа специалистов будет пытаться вырыть останки с кирпичом во рту? Дней пять или дольше?! Кого мне захочется придушить первым Маргери или Гая?
Умение держать лицо особое искусство. Я в этом не сильна, но сейчас, мне кажется, справляюсь. Спокойно улыбаюсь в след уходящей паре, спокойно покупаю маску, обдумывая слова Гая. Хочу ли что-то знать о нем и о этой женщине. Скорее нет. Ведь ясно что если точка поставлена и все довольны, то эта встреча прошла бы по-другому.
"Но она мое прошлое, а ты, я надеюсь, мое настоящее и будущее."
Я - настоящее и будущее! Это хорошо. Наверное. Я не знаю. Вообще понять чего хочу сейчас и буду хотеть завтра не буду даже браться. Хочу гулять, знакомиться поближе, целоваться. Увидеть мужчину в работе, со стороны понаблюдать. И секс ... Не буду исключать. Молчу уж слишком долго. На месте Гая уже бы потребовала объяснений.

- Пошли гулять!? - Тихонько предлагаю.
- Как скажешь, - отвечает Гай и я ловлю себя на мысли, что его терпению готова позавидовать.
Венеция теряет что-то. Или это я веду себя как маленькая. Стоит встряхнуться. Но мысль что Вульф сидит в отеле заставляет предложить вернуться и пройтись с собакой. Вот на этом и договариваемся.
Вульф счастлив.
Спать, когда тебя обнимают не привыкла. Лежать так можно минут двадцать. Не думаю что Гай так тоже спит, по крайней мере дышит он не спокойно.
" А может ему сон снится не спокойный. Я с лопаткой и скелет вампирессы? Смеюсь мысленно, чтобы не потревожить выскальзываю из объятий и кровати и иду в ванну. Умываюсь холодной водой. Смотрю на себя в зеркало и думаю, что мне бы не помешал сейчас совет мамы. Тяжело горько вздохнув, возвращаюсь в кровать.
Касаюсь холодными руками груди Гая, с настроем разбудить и не только. Смотрю в открывшиеся красивый умные серьезные глаза мужчины и шёпотом говорю:
- Согласна на настоящее, - вдыхая аромат кожи Гая, - а о будущем пока говорить не будем, согласен?
Гай, обнимает своей ладонью мою щёку, нежно касается губами моих губ и, не отвечая крепко-крепко прижимает к себе. Кожа к коже. Желание к желанию. Поглаживая, целуя. Сминая, зажигая, Гай позволил ощутить себя самой-самой.

Утро началось суетно, но на место раскопок мы прибыли в запланированное время.
Лагерь археологов как бивак туристов. Душ деревянный, разделенный на мужской и женский. Воды горячей в нем нет. Есть тёплая и холодная. Туалетов два, с двух сторон лагеря. Небольшая кухонная зона и столовая под тентом. Палаток несколько на разное количество людей. И люди. Не шумные, а дельные, активные. Команда соратников и энтузиастов. Действующие за одно и одновременно каждый за себя. Их трудолюбие, скрупулёзность, аккуратность и терпение потрясали. Я чувствовала себя бесполезным членом. Для того чтобы совесть не съела меня полностью я стала помогать с готовкой.

И ещё я стала наблюдателем. За Гаем было увлекательно подсматривать. Он выглядел увлечённым и словно помолодевшим. Мне нравилось смотреть на Гая, приносить ему попить. Это не было моей мечтой, но мне понравилось. Понравилось смотреть за ним утром, когда он делал свою разминку. Голый торс выглядел идеально в лучах восходящего солнца. Нравилось ночью прижиматься спиной к его груди, когда он обнимает меня в спальнике. Нравилось наблюдать как он что-то запальчиво рассказывал коллегам, как спорил, что-то доказывая, как внимательно слушал других. Всех. Кроме Маргери Колтер.
Её мужчина Шон побыл на раскопках пару дней и исчез "по делам" как сказала Маргери.
Первое, что разозлило меня из разговоров этой женщины это слова что мой археологический дебют перерос в кулинарный провал. Мысленно послала её подальше, вслух сказала, что она может не есть и предложила попробовать приготовить вкуснее. Было похоже, что меня мысленно тоже послали подальше. Гай при нашем обмене любезностями не присутствовал. На следующее утро моё полотенце в душе оказалось измазано чем-то похожим на йогурт. Пришлось одевать вещи на мокрое тело.
Война была объявлена. А шли только четвёртые сутки раскопок.
Гай неторопливо смахивал кисточкой почвенные наслоения со скелета с серпом на шее, который он нашел не далеко от дамой с кирпичом. Колтер попыталась пристроиться рядом. Я взялась за серп. Вернее за кисточку, помочь очистить оружие. Маргери отошла немного в бок и нашла какой-то особенные останки. Гай рванул посмотреть. Кровожадно улыбаясь, я продолжала смахивать наслоения .

»» 19.11.20 10:42 Игровая площадка

...

Гай Дазендберри: 30.11.20 12:19

Венеция

Исследования показывают, что женатые или имеющие постоянного партнера мужчины живут дольше убежденных холостяков или разведенных. В принципе тот факт, что продолжительность жизни женатых мужчин обычно больше, чем у холостяков, известен давно. Медики и социологи высчитали этот срок - в среднем семь лет. Многим достаточно этой информации, но большинство интересуется: Почему же? Исследование ученых Эдинбургского университета и Центра Исследования Семьи и Отношений ответило на этот вопрос: у мужчин-холостяков менее упорядоченная жизнь, они страдают от повышенных физических и психологических нагрузок. Как бы ни хорохорились свободные мужчины, они действительно одиноки и страдают от неприкаянности и невостребованности. Отсюда - букет болезней и склонность к хронической депрессии.
И в целом, я был согласен с этими исследованиями, но в такие моменты, как сейчас, я всерьез волновался о своем психологическом здоровье. Все происходило не слышно, но я буквально чувствовал недопонимание между Мэри Энн и Маргери. И вроде бы каждую ночь мы вместе с Мэри растворялись друг в друге, наслаждаясь нашим "настоящим", но днем в девушке искрилось напряжение. И, если мне не показалось, даже ревность. Однако я искренне не понимал причины. Никаких поводов ревновать я не давал. Я разговаривал с Маргери только по профессиональным вопросам. И, в основном, занимался работой, отвлекаясь только на обед. Мэри помогала с готовкой, и я периодически ловил ее взгляды, обращенные на меня. Было приятно, что она не теряет меня из виду. С другими женщинами я тоже практически не общался, кроме рабочих моментов. Не флиртовал, не приобнимал, вообще никаких противоправных действий не совершал.
На третий день вечером я обнаружил интересный скелет с серпом на шее, сразу же взялся за дело. И с самого утра следующего дня я продолжил заниматься очищением останков от песка и земли. Мэри присоединилась, помогая мне очистить серп, аккуратно оттеснив Маргери от меня. Я улыбнулся уголками губ, решив промолчать, продолжил работу. Но тут моя коллега обнаружила скелет ребенка с кирпичом во рту. Аккуратно отложив свои останки, я рванул к Маргери.
- Она совсем же маленькая, - чуть ли не со слезами на глазах произнесла женщина, смахивая песок с маленького черепа. Я присел рядом и рассмотрел находку, трогать, разумеется, не стал, ведь это находка Колтер. - можешь помочь с изучением, - присела рядом Маргери, а я оглянулся на Мэри, продолжавшую помогать с серпом.
- У меня не менее интересное занятие, Маргери, спасибо за предложение.- я позвал нашего фотографа запечатлеть находку до того, как ее полностью очистят от слоев земли. И вернулся к своим останкам.
- Ты не хочешь посмотреть на находку Маргери?
Девушка отрицательно покачала головой. Я приобнял ее за плечи, поцеловал в висок, вдохнув ее аромат и улыбнувшись.
- Я надеюсь, ты не жалеешь, что сюда приехала? - девушка отложила кисточку и обняла меня в ответ.
- Нет, не жалею. Это очень интересно.
- Я рад. Завтра у нас с тобой выходной, если я успею с этим скелетом, можно будет выбраться в город.
Мэри улыбнулась.
- Я помогу тебе успеть вовремя.
- Тогда с меня завтра ужин в самом лучшем ресторане.
- Договорились.
Мы снова взялись за кисточки и скребки, шутя и переговариваясь. И успели полностью очистить скелет к вечеру. Нас вместе с Мэри запечатлели рядом с находкой, скелет стали изучать более детально, перенеся его на специальных носилках в шатер. А мы с Мэри, легко поужинав, направились в соседние душевые, а потом в нашу палатку.
- Я соскучился, - поцеловал девушку в плечо, провел пальцами по шее, пощекотав.
- Мы виделись 10 минут назад.
- Я знаю, - улыбнулся и прижался к губам девушки, глубоко проникая языком в ее рот. Мои руки скользили по телу Мэри Энн, освобождая ее от одежды. - больше всего в этих раскопках мне нравятся ночи, - прошептал на ухо. Дыхание участилось. Я прижался губами к груди девушки, Мэри издала стон.
- Мне тоже, - закусив губу, прошептала моя красавица.

»» 30.11.20 12:24 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Джоанна Маккорд: 30.11.20 22:37

замок Киннерфилд, Шотландия
- Увы, миссис Киннер, вы застукали меня на месте преступления: я собирался предаться пороку. Не предполагал, что встречусь с вами, иначе захватил бы что-то более подходящее для леди, но раз уж так вышло: не желаете разделить со мной это удовольствие?
Сердце бешено колотилось в груди. Не знаю, от чего больше: от испуга или возмущения.
- А за моей машиной-то зачем гнались? – выдохнула я и осеклась.
Из меня вдруг разом вышел весь пар. Ноги подкосились, сделавшись ватными, и я бессильно привалилась к машине, стараясь перевести дыхание. Но чертово колье, которое я надела сегодня и забыла снять, покидая ресторан, душило меня, сдавливая горло, будто холодными руками.
Автомобиль, пристроившийся за мной на дороге и преследовавший до замка, заставил меня понервничать. В такой час здесь никто обычно не ездил. Шоссе пролегало чуть в стороне, к Киннерфилду сворачивали те, кто в замке жил или те, кому что-то было нужно от его обитателей. Например, родственники Филиппа, но все они предпочитали являться с утра, находя особое удовольствие в том, чтобы своим визитом испортить весь день. Последнее время они странно затаились. Накапливали желчь и силы для очередных марш-бросков? Или решили сменить тактику?
От них всего можно ожидать. Не просто же так по утверждению миссис Руни Эдан шнырял поблизости на днях. Дяде он визит так и не нанес, порыскал вокруг с какой-то целью и убрался. От мысли об этом мне становилось нехорошо, но Филиппу я ничего говорить пока не стала.
Вся родня мужа и Эдан в частности вызывали у меня бесконтрольную дрожь. Неприятные люди. Они представлялись мне в виде многоголового чудища с загребущими руками, без совести и сострадания. Но я также понимала, что примерно то же самое они видели и во мне. Как и любой, кто узнавал, что Филиппа Киннер женился на неизвестно откуда появившейся девице. В глазах журналиста это тоже отражалось.
Мне и в голову не пришло, что за рулем увязавшейся за мной машины был Генри Фейн. Я заметила его в ресторане за столиком, и хотя старалась не смотреть на непрошенного посетителя, все же обратила внимание, что ушел он задолго до меня.
Я посмотрела в лицо журналиста, перевела взгляд на его руки. С переливающейся при свете луны коробкой с виски Генри Фейн выглядел как призрачный дух-искуситель. Ганконер наварил приворотного зелья и явился в Киннерфилд, чтобы сделать мою и без того непростую жизнь еще более сложной и запутанной.
Впрочем, я ведь сама его вызвала. Будто тайный обряд совершила, призвав нечто запретное.
И уже пыталась сбежать. Не получилось.
Сбегать вообще не самый правильный способ решения проблем, я думала, что усвоила эту истину, и не ожидала, что когда-нибудь снова сорвусь.
И с чего я так вызверилась на журналиста? Он волен ездить и ходить, куда вздумается. Он может, должен и будет совать свой репортерский нос в каждый уголок, задавать вопросы, высматривать и прислушиваться. И сделает свои выводы. Я ведь знала, что так будет, когда писала письмо в редакцию. Думала, что мне нечего прятать, нечего скрывать. Что буду выслушана и понята.
Но оказалось, это чистейшее заблуждение. Я и сама себя больше не понимала. Зато передо мной сейчас стоял тот, кто странным образом держал в своих руках мою судьбу.
Как вот эту самую коробку с «Johnnie Walker».
Он сказал «разделить удовольствие»? А у него едкий язык.
И глаза отливают холодным серебром луны.
- Не понимаю вкуса виски. Слишком резкий. Но мне нравится его аромат, он пахнет осенью и дымом, - сказала я. И добавила прежде, чем осознала двусмысленность фразы: – Готова рискнуть и попробовать снова.
Кровь бросилась мне в лицо, щеки запылали. Хорошо, что на улице было темно, а я стояла спиной к фонарю, горящему у главного входа.
- Я видела вас сегодня в ресторане, - сообщила, разворачиваясь и направляясь к двери замка. – Почему вы не подошли ко мне?
- Не хотел отвлекать от работы.
- Заехали просто перекусить? – я покопалась в сумочке, ища ключи. Когда я возвращалась поздно, как сегодня, Дайв закрывал входную дверь на замок, а не на массивную щеколду.
- Именно так. Это ведь ресторан. В нем едят.
- Миссис Руни прекрасно готовит, не хуже, чем в ресторане. И я думала, что вы сегодня останетесь в замке и поговорите с Филиппом.
Мы вошли в полумрак парадной залы спящего замка.
- Я говорил с мистером Киннером.
Фейн отвечал коротко, бесцветно, чем дико раздражал меня. И он наблюдал за мной. Я чувствовала это, даже не глядя на него.
- А окрестности замка успели осмотреть?
- Немного.
- Завтра у меня выходной. Могу провести для вас экскурсию.
- Было бы неплохо.
Слева из полумрака раздалось требовательное «мяу. Таби с возмущенным видом сидела на обитом потертым бархатом стуле, сверкая глазами. Кошка всегда встречала меня с работы, а сегодня я даже не обратила на нее внимания.
- Привет, тигрица,- я взяла кошку на руки, погладила по густой, рыже-черной шерстке. – Познакомьтесь с еще одной обитательницей замка, Генри. Это наша царица цариц, хранительница очага, Табити или просто Таби. Названа так в честь скифской богини.
Журналист протянул свободную руку и почесал кошку за ушком. Без восторга, скорее проявив поистине царское терпение, Таби позволила незнакомцу прикоснуться к себе. Обычно она игнорировала посетителей замка, никому не давая себя гладить, только восхищаться издалека.
- Это ведь мейн-кун? – уточнил мистер Фейн.- В самом деле, похожа на тигрицу.
- Да, у нее довольно редкий окрас, - зачем-то сообщила я.
Прижимая кошку к себе, я использовала ее как живой и теплый щит. Но Таби не проведешь: что-то почувствовав, она недовольно мяукнула, выскользнула из моих рук и убежала.
- Пойдем на кухню? – предложила я, нервно заправив прядь волос за ухо.
Я уговаривала себя, что мы просто посидим немного и поговорим. Ведь именно для этого мистер Фейн здесь и оказался? А виски… Ну, я сделаю глоток, почему бы и нет. Это позволит немного снять напряжение.
И, может быть, я и дальше смогу делать вид, что между нами ничего не было.

***
На кухне было тепло и чисто, неяркая лампа освещала обеденный стол, остальное пространство было погружено в уютный полумрак. Вкусно пахло специями, свежими яблоками и домашней едой. Ароматы напомнили мне, что сегодня я поела только утром, волнения совершенно лишили меня аппетита.
- Виски ведь не принято ничем закусывать? – уточнила я, не спеша присаживаться за стол.
- Все верно. Виски - самодостаточный напиток, - отозвался Генри, распаковывая коробку и доставая из нее бутылку и два рокса с утолщенным дном. – Но новичку можно и закусывать.
- В таком случае, яблочный пирог, думаю, подойдет, - и я поставила на стол блюдо с ароматной выпечкой. Миссис Руни расстаралась и испекла два пирога – абрикосовый и яблочный.
Журналист налил в оба бокала понемногу янтарного напитка, пригубил сам и, держа свой рокс в руке, наблюдал, как пью я.
Лицо Фейна застыло, зато в глазах творилась какая-то чертовщина. В сине-стальной глубине словно сверкали мечи, кружились омуты, проплывали грозовые тучи, стелился и таял туман над ночными озерами…
Я сделала маленький глоток, поморщилась. Хотела закусить пирогом, но поняла, что не смогу проглотить и кусочка под взглядом сидящего напротив мужчины.
Потянулась к все еще охватывавшему мою шею жемчужному ожерелью, сделанному в виде высокого кружевного воротника, ложившегося на ключицы и верхнюю часть груди.
- Не снимай.
- Что? – я замерла с заведенными за голову руками.
- Не снимай его. Тебе очень идет.
Я опустила руки, взяла стакан и залпом допила оставшийся виски. Вкус напитка горчил еще больше, сильней отдавал дымом, чувством вины и стыдом. Но все это я проглотила залпом, не смакуя, и ощутила приятное тепло, разлившееся по телу.
Журналист, не спрашивая, с непроницаемым лицом плеснул в мой бокал еще немного виски, и я снова выпила. Отломила кусочек пирога, прожевала и мне понравилось, как сладость оттенила резкий привкус напитка, пощипывавшего кончик языка.
Разумом, еще не слишком замутненным алкоголем, я понимала, что ощущаю сейчас обманчивую легкость, но это было так приятно, что мне стало все равно, кто или что избавило меня от чувства скованности неподъемными кандалами, от ощущения, будто сама себя загнала в угол.
Льющийся сквозь окно в фигурных переплетах лунный свет растекался по стенам, столешницам и полу, создавая иллюзию чего-то вневременного, даже сказочного.
И мне больше не хотелось молчать.
- Почему ты остался? – спросила я.
- Остался? – изогнул бровь журналист, делая вид, что не понял моего вопроса.
- Да. Почему ты остался здесь? Почему не развернулся и не уехал, когда увидел меня утром в дверях замка? – Язык мой подчинился магическому действию алкоголя, независимо от того, что рассудок все еще был способен оценивать ситуацию вполне ясно. - Когда понял, кто такая миссис Киннер. Ты ведь думаешь, что все понял про меня, так? Сделал выводы.
- Выводы о чем? – Он покрутил бокал с недопитым виски, отодвинул его и откинулся на спинку стула.
- Ты уже знаешь, о чем будет твоя статья, если ты ее напишешь, - заключила я.
- И о чем же будет моя статья? – вкрадчиво поинтересовался Генри.
- О… Я не знаю. Просто хочу, чтобы это все наконец как-то разрешилось… - выпалила я и замолчала.
К горлу подступили глупые слезы, соленые и горькие, отдававшие корицей и торфяным дымом, и я проглотила их, запив глотком виски.
- Есть хочется, - пробормотала я, вскакивая с места.
Голова вдруг закружилась, меня качнуло и потащило назад, пока я не уперлась рукой о столешницу. Добралась до холодильника и заглянула в его необъятное нутро, выискивая, чем бы перекусить.
- Ты не голоден? – спросила я Генри.
- Нет.
Голос раздался прямо над моим ухом, я вздрогнула от неожиданности, резко развернулась и уперлась в грудь стоявшего за моей спиной журналиста.
Он придержал меня за локти, сжимая их до боли, но я не спешила высвободиться из его хватки. Замерла, безотрывно глядя в нависавшее надо мной лицо.
Недоброе лицо. Без улыбки, без тепла во взгляде. С нахмуренными бровями и чем-то пугающим, притаившимся в глубине потемневших глаз.
Генри потянул меня к себе, его пальцы впились сильнее, и я невольно привстала на цыпочки. Сердце заколотилось в груди, я хотела что-то сказать, но вместо слов изо рта вырвался тихий вздох.
Я всерьез думала, что он меня сейчас поцелует. Вопьется в губы по-звериному, может быть даже укусит, оставляя болезненный след…
Но так бывает только в кино или в глупых девичьих мечтах об идеально-неправильном искушении, которому мы готовы подчиниться в наивной надежде обрести счастье.

...

Адам Фостер: 30.11.20 22:37

Дортмунд. Германия

Мне страшно. Безумно страшно отпустить боль. Ведь что, кроме боли, есть у меня? Что будет, если убрать болезненное напоминание о ужасе в день моего рождения? Если убрать чувство вины за свое существование? Если дать шанс жить, считая себя любимым и долгожданным ребенком? Вопросов много, и они повторяются раз за разом в моей голове. Я вижу улыбку матери, неподдельное счастье в ее карих глазах на видео, и не верю, точнее боюсь поверить в радостное предвкушение моего рождения, а не гнетущий страх перед неизвестностью. Хотя я не задумывался ранее о том, что на самом деле было до трагедии в роддоме. Не представлял счастливого брака родителей, как впрочем и их ссор или криков. Для меня отсчет начался с одного зимнего утра, когда мне было два с половиной года. С того дня я начал копить воспоминания, к моему сожалению, неприятные. И словно жил в вакууме, видя или осознавая только часть событий. А сейчас меня выпустили на свободу, и вся картина происходившего стала доступна, однако я совсем не знаю, что с этим всем делать.
- Мама, - касаюсь экрана ноутбука пальцами, словно пытаясь удостовериться в подлинности чувств, и видео замирает на кадре улыбающейся Кейт. Складывается ощущение, что улыбка адресована мне, и купаться в излучаемой взглядом любви так приятно. Но имею ли я право на это?
"Имеешь", - шепчет внутренний голос голосом Арли.
- Мистер Фостер, - дергаюсь, сразу закрывая программу просмотра видеороликов, пряча свои эмоции за строгостью начальника, - юрист принес оформленные документы на передачу права собственности на ваш дом по Steinhammerstraße 21. Поскольку вы дали согласие сделать ремонт за свой счет и подготовить все к въезду новых жильцов, меня попросили уточнить, не хотите ли вы лично посетить их для уточнения деталей. Мне удалось выяснить по телефону только то, что у одного из детей аллергия на клей для обоев, потому следует отдать предпочтение окрашиванию стен в спальнях, - новый секретарь-референт, доставшийся мне в наследство от деда - уж очень Каспар Охман его хвалил, - опускает на стол стопку бумаг с потрепанным конвертом сверху. А на мой немой вопрос, что это такое, отвечает: - Фрау Риц, заведующая детского дома, передала вам письмо.
Изначально я не планировал встречаться с кем-либо из предложенных властями новых жильцов. Мне не хотелось выбирать, как в магазине, кому отдать предпочтение. Ведь я не знаю, кому нужнее моя помощь, кто более сильно нуждается в крыше над головой. Выделить сумму, которая покроет все расходы на переобустройство, было проще всего, но я не смог уйти, оставив в памяти картинки из детства. Их хочется стереть, заменить приятными воспоминаниями и эмоциями - во всяком случае, так всегда рекомендовал мне психолог. Искать позитив во всем - вот главная задача, а если его нет - то создавать своими руками, буквально, с нуля. Но теперь понимаю, что намеченное не так легко реализовать.
"Дорогой мистер Фостер, осмелюсь обратиться к вам именно так, потому что вы предоставили шанс на другую жизнь совершенно чужим для вас детям, тем самым стали им ближе, чем родители, которые бросили их на произвол судьбы. Я не подберу слов, чтоб выразить в полной мере благодарность, которую ощущаю, за ваши намерения сделать переезд в новый дом моих воспитанников максимально гладким и легким. Боюсь обращаться к вам с дополнительными просьбами, рискуя вызвать ваше недовольство, но беспокойство за детей не дает мне молчать."
Долгое вступление фрау Риц вынуждает меня отложить исписанный ровными строчками лист бумаги. Отчего-то мне сложно читать дифирамбы в свою честь. И тут мне попадается на глаза фотография, которую совсем не ожидаю увидеть. В ней нет официальности и принуждения, я это точно знаю, так как в улыбках и блеске глаз нет наигранности и фальши постановочного фото. На снимке изображена семья. Семья большая и разновозрастная, где за папу и маму две женщины, которые близко к сердцу прижимают самых маленьких деток.
Долго рассматриваю каждого из членов семьи и осознаю, что в положении рук, ног и наклоне головы некоторых детей что-то не то. Возвращаюсь к чтению письма и нахожу подтверждение своим неозвученным предположениям.
"Это необычные дети. Нет, я не имею в виду, что ребята из нашего интерната чем-то лучше или хуже остальных детей. Но они особенные. "Солнечные дети" трудно адаптируются к новым обстоятельствам и условиям жизни."
Делаю глубокий вдох, прикрывая глаза, и далее бегло просматриваю остальные строки, которые вмещают в себя сжатое изложение потребностей воспитанников, их возраст, пол, увлечения, любимые цвета, сопутствующие заболевания. Я узнаю много такого, что было бы морально легче не знать, однако в мозгу уже выстраивается картинка моих дальнейших действий. Ведь я не могу изменить свое прошлое и свои детские воспоминания, но могу подарить счастливое детство другим.
Звонок в дизайнерское бюро осуществляю в следующие минуты, чтоб остановить начатый ремонт в доме и пересмотреть полностью план работ. Возможно из-за этого открытие интерната придется перенести на более позднюю дату, но меня волнует только результат. И я настолько погружаюсь в разговор, что появление Арлин в офисе воспринимаю с удивлением и растерянностью.
- Милая, уже шесть? Я совсем потерял счет времени, - обнимаю любимую супругу, показывая на компьютере наброски дизайна, которые мне выслал архитектор полчаса назад. - До отъезда мне важно было утвердить новый проект, но последний вариант уже настолько близок к моим ожиданиям, что я готов на нем остановиться.
Прижимаю губы к виску жены, переживая из-за ее молчания, но радуясь тому, как она близко. Гормоны не дают любимой покоя, а потому я с равной долей неопределенности жду как слез, так и громких возмущений из-за моего непростительного опоздания на ужин.
- Адам, ты вообще смотришь на часы? До нашего ужина в ресторане еще полтора часа, и не верю, что ты мог бы оставить меня там одну. Я просто соскучилась, - Арли поворачивает голову и целует в губы, устраиваясь удобнее на моих коленях. - А о каком проекте ты говоришь? Я думала, что все дела по дому Армана ты передал своим строителям, - жена хмурится озадаченно, и я понимаю ее недоумение. Ведь ранее мне не хотелось вообще ничего общего иметь с отцовским особняком, не то что лично курировать ремонтом.
- Смотри, - протягиваю фото воспитанников фрау Риц и ее письмо. - Все старания ради них. И я, наверное, пойму, если ты не поддержишь меня в этом. Это не наши дети, да и дом уже не принадлежит Фостерам, - оправдываюсь, поскольку ощущаю себя словно пойманным на горячем на каком-то непотребном поступке. Большие деньги я собираюсь вложить не в семью. Ведь изначальный план по легкому ремонту с переклейкой обоев и закупкой новой мебели превращается в полноценную перепланировку помещений под нужды деддома.
Какое-то время Арлин молчит, скользя взглядом по строкам, а после роняет письмо из рук, поворачиваясь снова ко мне.
- Господи, Фостер, зачем ты так обижаешь меня? - любимая крепче сжимает рубашку на моей груди, вынуждая смотреть в ее голубые глаза, слезами наполненные. - Мы поможем этим детям и любым другим, каким ты захочешь.

- Фостер, может мы все же постучим? - мой неповоротливый пузанчик переминается с ноги на ногу в ярко-розовом комбинезоне, не рискуя заглядывать в щель забора так, как я.
Месяцы ремонта были изнурительными, но для меня это стало делом чести. И Арлин помогала мне во всем. По правде сказать, это я помогал реализовать идеи любимой. И перепроверив все несколько раз за неделю до переезда воспитанников фрау Риц, я никак не мог решиться приехать и посмотреть своими глазами, стоило ли это все вложенных усилий.
- Мы выглядим, как воры, - шепчет Арли, оглядываясь. - Так и представляю, как соседи вызывают полицию, и нас забирает патруль, - любимая ворчит, но все же любопытство побеждает: - Что там?
- Мне кажется, они оценили качели. Две малышки уже десять минут с них не слазят и смеются, - счастливо сообщаю подсмотренные подробности жизни новоиспеченных жильцов на Steinhammerstraße.
- А я говорила, что им понравится! - хлопает в ладоши супруга. - И мы обязательно такую же в Меррик-Мэнор закажем. А видно, что происходит в доме? - Арли подходит ближе и наклоняется, чтоб тоже заглянуть за забор. Мы приложили все усилия, чтоб мрачный особняк превратился в дом, где тепло, светло и уютно, а для этого в некоторых местах даже пришлось переделать крышу и добавить мансардные окна второго света. И хоть умом понимаешь, что ничего из происходящего в доме нам не увидеть, но любопытство заставляет действовать совершенно иррационально. И когда я намереваюсь залезть на забор, чтоб заглянуть через него, сзади раздается голос:
- А для этого вам нужно будет зайти внутрь, - фрау Риц улыбается многозначительно, но никаких замечаний по поводу места, где встретила нас, себе не позволяет делать. - Мистер и миссис Фостер, добро пожаловать. Дети будут вам очень рады. Они давно мечтают познакомиться со своими благодетелями.

»» 24.12.20 22:36 Шаг в будущее

...

Генри Фейн: 30.11.20 22:43

Шотландия
Замок Киннерфилд

Почему-то я думал, что она откажется. Бросит на меня презрительный взгляд и гордо продефилирует в замок. Ярко-синяя дверь закроется за ее спиной, символизируя все стоящие между нами препятствия. О том, какая еще дверь должна будет закрыться за миссис Киннер, прежде чем хозяйка замка ляжет спать, мне было противно думать.
Я уже ее ревновал, хотя и понимал, что не имею на это никакого права. Это я тут лишний. Но ревность – штука иррациональная.
Женское поведение, как оказалось, тоже. Леди была готова рискнуть и попробовать снова.
Мысленно я поаплодировал двусмысленности фразы, но одновременно и чертыхнулся. Распитие алкоголя в компании этой женщины было явно отвратной идеей, особенно когда блик от фонаря вспыхивал на ошейнике, обхватывающем ее горло. Вчера на этом месте лежала моя ладонь. Я еще помнил нежную гладкость кожи, ощущал каждое движение при вздохе, кажется, даже чувствовал подушечками пальцев биение пульса.
Вчера. И сто лет назад одновременно. До того, как я услышал, что Филипп Киннер произносит слова: «Это моя супруга».
Синяя дверь закрылась за нами, и я был удостоен высочайшей аудиенции у скифской богини. Роскошная пушистая кошка величественно грелась на груди хозяйки, и я протянул руку, чтобы почесать шелковистую шерстку, хотя с гораздо большим удовольствием сместил бы ладонь чуть вправо – к такому же шелковистому локону волос, выбившемуся из-за женского ушка. Волосы миссис Киннер вчера благоухали завлекательно-терпким ароматом, от которого у меня сносило крышу, когда я зарывался в них носом, а сегодня я боялся сделать лишний вдох, чтобы снова не ощутить этот запах. Запах потерянного рая.
Скифская богиня грациозно спрыгнула с женских рук, и я отметил, что женщина и кошка неуловимо похожи – та же плавность и гибкость движений, та же гордо поднятая голова, ошейники тоже на обеих, хотя и разные.
А потом мы сидели за кухонным столом, я вслушивался в произносимые хозяйкой замка фразы и бесконечно задавал себе один и тот же вопрос: «Зачем я ей здесь понадобился?»
Все шло довольно спокойно, пока миссис Киннер не вздумала встать из-за стола. Даже предположить не мог, что ее поведет с пары порций виски. Женщина покачнулась и неловко схватилась за край столешницы. Черт, надо было спросить, ела ли она в ресторане, прежде чем наливать ей крепкий алкоголь.
Я поднялся следом, стараясь подстраховать ее, чтобы не упала.
И тут она прижалась к моей груди. Я обхватил ладонями ее локти и всмотрелся в широко распахнутые бездонно-темные глаза на бледном лице, и эти глаза, словно воронки, затянули меня во вчерашний вечер, когда я стоял у служебного входа ресторана и трахал языком ее манящий сладкий рот.
«Она замужем, твою мать!» - сиреной взвыло у меня в мозгу, и вместо того, чтобы снова насладиться мягкостью и податливостью ее губ, я подхватил женщину на руки.
- Так будет надежнее! – произнес я, не давая ей времени возразить. – Где ваша спальня?

»» 25.12.20 19:59 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Мэри Энн Бенкрофт: 07.12.20 14:25

Венеция

- Ты не хочешь посмотреть на находку Маргери? - Спрашивает меня вернувшийся Гай.
Вот чего я точно не хотела, так это смотреть на останки малыша. Пусть на очень давно умершего, но всё таки ребёнка. Я не плакса, но отгородиться в такой ситуации от эмоций у меня не выйдет. А позволить увидеть себя такой, тем более Маргери, не могла.
Покачала отрицательно головой, надеясь, что Гай меня поймёт. Лёгкое сжатие плеч и поцелуй в висок дают надежду в этом.
​ - Я надеюсь, ты не жалеешь, что сюда приехала? – видимо всё-таки ощутив что-то, спросил меня мужчина.
​ Быстро ответить на этот вопрос не получится. Разгребать старое захоронение как по мне вообще кощунство даже в исследовательских целях. Но наблюдать за Гаем, знакомиться не в искусственно-созданных романтических ситуациях, а вот так, по походному не лёгких. Подмечать его улыбчивость, видеть заботливость, да даже веселиться, заметив как он развешивает свои постиранные носки и бельё, - это шанс, о котором нельзя жалеть.
- Нет, не жалею. Это очень интересно, - отвечаю, легко обнимая.
- Я рад. Завтра у нас с тобой выходной, если я успею с этим скелетом, можно будет выбраться в город.
Идея Гая хороша и мне понравилась и, улыбнувшись, сказала, что помогу.
- Тогда с меня завтра ужин в самом лучшем ресторане.
Ну вот, здравствуйте, приехали. А я что, плохо готовлю?
Хотя если подумать – мужчина хочет побаловать, устроить романтичный вечер, а мне снова не так. И что бы я ему могла здесь предложить - чай в термосе и бутерброды с сыром, колбасой и овощами. Да прогуляться по округе. И Вульф побегает, разомнётся, а то ему на этих раскопках не весело. Бинокль взять. Я у Гая видела. С пледом, подальше от лагеря. Чтобы никого рядом, просто вдвоём… И Вульф.
Нет. Мне мой вариант нравился всё больше и больше. Говорить не хочу, боюсь обидеть или остаться не понятой. С другой стороны - в «самом лучшем ресторане» бронь на места не за один вечер делается.
"Ну ведь может же Гай быть таким дальновидным, что уже давно заказ сделал?" – Альтер-эго последнее время просыпается часто. Может, конечно.
- Договорились, - соглашаюсь с Гаем, решив, что бутеров про запас всё же сделаю. В любом случае их можно взять с собой или скормить Вульфу. Вредно ему, но уверена, что он на меня не обидится.
Размышляя сама с собой, переговариваясь с Гаем, так в четыре руки скелет с серпом мы очистили.Ноги затекли так, что, позируя для нашего с Гаем фото у этих останков, я практически плачу.
По сосудам и мышцам побежали мелкие иголочки, восстанавливая нормальное кровообращение, выбивая дух из меня и все умные мысли из моей головы, поселяя там одну – место женщины на кухне. Улыбнулась пошире, представив, что сказал бы папа на это моё умозаключение.
Щёлк.
Буду считать, что это будет моя самая лучшая фотография.
Скелет унесли в шатёр для дальнейшего исследования, и я выдохнула с удовольствием.
Легко поужинав, отправилась помыться. Стоя под струями слегка тёплой воды, я кайфовала. Потягиваясь, разминала за день закаменевшие мышцы и могла с полным пониманием сказать, что свою работу я очень люблю.
"Может, стоит здесь организовать всё покомфортнее?" - Сама у себя спросила.
Нет, тут всё упирается в бюджет и таким людям находки заменяют всё, - сама себе ответила. Вытершись оставшимся сегодня чистым полотенцем, накинула на себя тунику с брючками и отправилась в нашу с Гаем палатку.

- Я соскучился, - легко целуя меня, шепчет Гай. Мне нравится, как он это говорит,
но женская вредность раздаётся всем женщинам.
​ - Мы виделись 10 минут назад, - сказала, стараясь выглядеть серьёзной.
- Я знаю, - углубляя поцелуй, соглашается мужчина и добавляет, неторопливо лаская, снимая с меня одежду: - Больше всего в этих раскопках мне нравятся ночи.
Руки Гая скользят по бёдрам, а губы целуют грудь, заставляя стонать. Напоминаю самой себе, что мы отделены от других участников раскопок только пологом палатки, стараюсь сдерживаться, шёпотом признаюсь:
- Мне тоже, - прижимая ладошки к груди Гая,
лаская его литые мышцы, задевая мужские соски, спускаясь на пресс. Легко куснув место соединения плеча и шеи, с огромным удовольствием услышала стон Гая. Улыбнулась, когда оказалась полностью распластана под крепким мужским телом. Руки заскользили по спине, иногда легко задевая ноготками. Губы не отставали.
Заниматься любовью в спальнике дело не лёгкое. Но мне не на что было жаловаться.

- Помогите! – как сквозь вату услышала, когда меня накрыло волной оргазма.
- Чёрт! – прохрипет Гай, скатываясь с меня. Выбираясь из спальника, быстро натягивая вещи, мне и Вульфу, спящему в углу, сказал:
- Будьте тут, узнаю что там.
Не успела я понять, что и как, а Гай уже выскочил из палатки, прихватив фонарь.
Сидеть голой, когда где-то происходит что-то непонятное, я посчитала глупостью. И, выскользнув из спальника, тоже быстро оделась.
Подозвала к себе Вульфа, обняла его за шею и принялась ждать. Мысль броситься вслед за мужчиной появлялась, но я её решительно отгоняла. Помощи от меня много не будет, а грохнуться в обморок при виде крови я могу.
Кровь это худший сценарий, но о хорошем ведь в таких случаях не думается. Иногда важнее не помогать, а просто не мешать. Усиленно накинулись воспоминания. Тайланд. Цунами. Смерти и боль. Слезы потекли сами собой. Вульф лизнул языком щёку, заставляя вернуться в настоящее. Глянув на телефон, поняла что Гая нет уже довольно давно. Шнурки на кроссовках завязывала трясущимися руками. Взяв поводок Вульфа, щёлкнула карабином, вздрогнув от этого звука.
"Или это другой звук? " - Пытаясь понять, направилась к выходу.

»» 12.12.20 22:18 Hide Park

...

Арлин Фостер: 14.12.20 23:19

У меня три счастья: одно говорит мне "Любимая",
а два других - "Мама"!

Эдинбург-Аймут. Шотландия.

Рождение детей меняет женщину до неузнаваемости, а когда при этом присутствует ещё и мужчина, который поспособствовал самому моменту, то происходит чуть ли не взрыв вселенского масштаба.
Схватки начинаются ночью, на две недели раньше рассчитанного срока, но это только начало испытаний для нас. Скорая попадает в пробку в Эдинбурге из-за начавшегося снегопада, потому Адам сам садится за руль и отвозит меня в больницу.
Верный своему обещанию, Фостер остается в палате, нарядившись в одноразовые халат и в шапку. Если бы не боль, я бы смеялась до колик от нелепого вида любимого супруга. Но его глаза, сделавшиеся огромными, удерживают меня от хихиканья.
- Тужься, милая, тужься! - подбадривает муж, а сам уже белее стен в родильной палате.
- А-а-а-а! - крик срывается с губ во время очередной схватки, которые почти лишают меня сил. И тут доктор выдает:
- Ребенок идет ногами! - командует гинеколог и надавливает на живот, заставив меня заорать ещё громче, а Адама пошатнуться. - А теперь пора тебе, Арлин, поработать!
- Да когда же это кончится! - ругаюсь и, сделав глубокий вдох, напрягаюсь всем телом. Сжав пальцы супруга своими, выталкиваю, словно целую дыню, младенца: - М-м-м-у-у-у-а-а-х-х-р! - нечленораздельные звуки смешиваются с хлюпающим звуком, и я ощущаю едва ли не оргазм, когда ребенок покидает моё тело.
- Молодец, Арлин! - хвалит доктор, пока медсестра держит малыша за ноги, шлепая его по попке. - У вас родилась девочка.
Почти теряю сознание, но всё равно меня напрягает, что до сих пор не слышу детского крика. Лукас закричал сразу.
- Что-то не так? - пытаюсь подняться, но сил совершенно не остается. - Почему она молчит?
- Так бывает, Арлин. Сейчас мы её приведем в чувство, - ещё один шлепок по попке, и вот сначала писк, а после уже и громкий плач малышки разносится по родильной палате.
- Не хотите перерезать пуповину? - доктор протягивает Адаму зажатый двумя ножницами канат из плоти, что связывал меня и дочку девять месяцев. Но супруг с ужасом смотрит на это, качая головой. Мне хочется его обнять, прижаться и уткнуться в плечо, но всё, что могу, это протянуть руку и сжать его пальцы.
- У нас родилась дочка, Фостер, - пока мне останавливают кровь, медсестра, уже обтертую и замотанную в первую в жизни пеленку, передает мне девочку, продолжающую недовольно кричать.
- Вот ты и рядом с мамочкой и папочкой. И мы рады тебя видеть, Мия, - шепчу, прижимаясь губами к маленькой головке дочери.
- Арли, может, не будем больше заводить детей? - хрипло проговаривает муж. Я же слабо улыбаюсь, понимая, что у меня такое же чувство было после рождения Лукаса. Но не сейчас.

С возвращением домой происходят удивительные метаморфозы. Сын не отходит от кроватки малышки в нашей спальне, постоянно рассматривая её и замечая малейшие изменения. Зимой мы всё время проводим дома, играя с Мией и Лукасом. Муж лишь удаленно проводит совещания, сославшись на невозможность выехать из Аймута в столицу, но и это уже огромный шаг вперед. Однако дороже всего оказываются подарки из другого дома. Дома, который принес столько боли и страданий одинокому маленькому мальчику, а теперь дарит море счастья воспитанникам фрау Риц. Дети нарисовали рисунки, которые заведующая бережно сложила в большой конверт и прислала с запиской и пожеланиями здоровья малышке. Мы развешиваем эти рисунки на доске Лукаса при входе в дом, дополняя их старательными каракулями сына с изображением нашей семьи.
- Любимая, - Адам тихо входит в спальню, ненадолго замирая и наблюдая, как я укачиваю дочку. - У меня для тебя сюрприз.
- Правда? - поднимаюсь с кресла и укладываю Мию в кроватку. - И какой же?
- Сначала поцелуй, - муж подходит ещё ближе, обнимая меня.
- Да ты - шантажист, Фостер! - возмущаюсь, но слишком уж притворно, потому что тут же обхватываю его за плечи и, привстав на цыпочки, целую в губы. Но потом так же быстро отстраняюсь. - Так что за сюрприз?
- Идем со мной, - Адам берет за руку и выводит из прилегающей гардеробной, которую мы переделали под детскую перед рождением дочери. Белые и розовые тона обстановки и кроватки смешиваются с солнечным желтым цветом стен.
- Адам, что за интрига? - останавливаюсь посреди спальни, вопросительно глядя на мужа, и скрещиваю руки на груди. - Выкладывай всё.
Лишь то, что муж улыбается загадочно, не рождает во мне плохих предчувствий.
- Я приготовил для тебя подарок, - супруг достает из портфеля папку. - Это для тебя, родная.
Подхожу ближе, всматриваясь в документы, что лежат в папке. Документы купли-продажи на двухэтажный дом в Церматте.
- Адам? - поднимаю глаза на мужа и вижу, как он улыбается.
- Мой дар тебе, как ты подарила мне сына и дочь, - муж обнимает меня, целуя в плечо. - И теперь я смогу сдержать обещание, данное тебе далеких шесть лет назад одной холодной и дождливой ночью.
- Горы? - целую любимого в губы. - У нас теперь есть свой дом в горах?
Адам кивает, а после подхватывает меня на руки и укладывает в кровать, развязывая пояс халата, медленно спускаясь в поцелуях к груди.
- Но мне и твои горы и долины нравятся до безумия, - Адам крепче сжимает меня руками, словно в первый раз желая.
- Тогда они твои, - тихо посмеиваюсь, обнимая мужа руками и ногами, подая тело навстречу его жадным губам и рукам.

Церматт. Швейцария

Для тех, кто хотя бы раз окажется летом в Альпах, никакая другая природа не заменит этой красоты. Я за свою карьеру, где только не была. Но для меня именно это место становится раем на земле. Белые шапки гор вдалеке словно касаются неба. И зимой здесь тоже снег, ну а сейчас долину Церматта покрывает сочная зелень и чудеснейший аромат цветов. Воздух чистейший, такой, что можно пить. А от яркости окружающей природы даже глаза сначала режет. Но сам дом поражает меня. Двухэтажное деревянное строение больше напоминает особняк с огромными панорамными окнами, террасой на втором этаже. Мебель в доме стоит добротная, хоть и без вычурности. Но, скрытые за деревянными панелями, решетки радиаторов я замечаю. Хотя сейчас и плюс двадцать, но вечером, когда солнце сядет за горы, похолодает достаточно резко и сильно. В этом, наверное, единственный минус дома в горах.
- Как здесь красиво, - только и могу что выговорить. Адам, держа Мию одной рукой, второй притягивает меня за плечи.
- Мне тоже нравится это место. К тому же здесь нет такого дикого количества папарацци, как в Эдинбурге и, тем более, как в Лондоне.
- Всё ещё не привык, что женат на звезде? - ухмыляюсь и прижимаю свои губы к уголку рта мужа.
- Я никогда не смогу научиться делить твоё внимание с фанатами.
- Тебе и не нужно. Только с тобой я настоящая.
- И мне это безумно нравится, - муж крепче обнимает меня и целует в губы. Но тут мы оба оказываемся одарены влажными детскими поцелуями. Мия решает присоединиться к процессу и сперва дочка целует отца, а после и меня.
Люк бегает по лужайке возле дома вместе с псом, который после нескольких часов в багажном отделении самолета готов ползать по земле, радуясь, что живой добрался сюда.
- О, Адам, - выйдя на балкон, вижу в метрах трехста вниз по склону большое озеро. - Сколько же здесь ещё красоты!
- Подожди, когда приедем зимой. Представь, сколько хватает глаз, всё покрыто снегом и сверкает на солнце.
- О, я уже хочу приехать сюда зимой.
- И я! - выбегает на террасу Лукас, а за ним следом и пес. - Мы сделаем из Хика ездовую собаку.
- Боюсь Хик не оценит твоего энтузиазма, - хмыкаю и забираю дочку, которая начинает хныкать и сонно тереть глаза, у мужа.
- Хик, неужели ты против? - выдает сын, а после обхватывает акита-ину за шею и тискает. А тому большего и не надо. Пёс довольно щурится, виляя своим хвостом-колечком. - Видишь, ма, он не против.
- Хорошо, сдаюсь, доживем до зимы.
- А мы будем здесь жить? - сын в шаге от дичайшего восторга, и мне даже совестно разрушать детские мечты, но качаю головой.
- Нет, милый, мы прилетим сюда на Рождество.
Дочка начинает уже плакать, поэтому оставляю парней на террасе, а сама прихватываю все необходимое, захожу в первую попавшуюся комнату и начинаю укачивать малышку, дав ей бутылочку из термосумки.
- И что мы плачем? Ты устала? - качаю дочку, кормя её. - Или просто решила побыть с мамочкой?
Ответа я и не жду, хотя мы с Адамом получаем уже и улыбки, и смех, а не только плач.
- Куда это вы спрятались? - муж входит в комнату и подходит к нам, целуя в лоб малышку. - И что это папина принцесса решила плакать?
- Она просто голодная, - продолжаю укачивать, а потом резко поднимаю глаза на мужа. - Адам! А где же детская комната?
- Идём, любимая, - он берет меня за руку и выводит из почти пустой комнаты. По коридору идет почти до лестницы и сворачивает налево, открывая дверь внутрь. Две детские кровати, разных размеров и цветов, стоят у окна, а рядом две тумбочки, на которых установлены ночники с тихой музыкой. - Ну как?
- Я даже завидую, Фостер. Сама готова жить в такой.
- Ну для своей любимой женушки я приготовил другую спальню. Хотя она немного отличается от нашей в Мэноре.
- И где же эта “волшебная” комната? - целую губы мужа.
- Напротив, - Адам забирает дочку у меня из рук и укладывает её в кроватку с розовыми рейками. Улыбаюсь, наблюдая, как супруг носится с Мией и уже предвкушаю скандалы, касающиеся женихов девочки. Затем открываю дверь комнаты напротив и задерживаю дыхание. Огромная кровать стоит напротив окна, с одной стороны которой старинный шкаф, а с другой - медная ванна, прикрытая лишь японской ширмой с рисунком сакуры.
- Тебе нравится? - муж заходит в комнату.
- Очень, - оборачиваюсь и приподнимаю вопросительно бровь.
- Она уже сладко спит, - любимый подходит ближе. - Уложим вечером Люка и опробуем пружины матраса.
- Да вы - развратник, дяденька! - восклицаю, улыбаясь и поглаживая его плечи.
- Мама, мы с Хиком хотим сходить к озеру, можно?
- Давай сначала покушаем. Потом, когда Мия проснется, все вместе сходим к озеру.
- А где она спит? - сын тут же приглушает свой голос и даже своими маленькими ручонками старается зажать пасть акита-ину.
- В соседней комнате, - кивает отец, не выпуская меня из объятий.
- Хик, жди меня здесь, ты слишком громкий.
И маленький мужчина, который когда-то превратится в красавца, как его отец, на цыпочках крадется в детскую комнату. И лишь сон младшей сестренки не позволяет ему с громкими довольными воплями прыгать на кровати.

Через два часа мы уже сидим на покрывале на берегу голубого озера, в котором отражается Маттерхорн и голубое небо. Адам засунул в рот травинку и крутит её туда-сюда. Его уменьшенная копия, хоть и в ползунках, но тоже тянет свои малюсенькие пальчики к цветкам. Но я ловлю дочь, не давая ей дотянуться до травы. Лукас бегает прямо по берегу с палкой в руках, а пес старается её забрать. И я понимаю, что в этом месте и сейчас счастлива, как никогда не была в жизни. Все три моих счастья рядом и так будет всегда. Ведь главное - это верить.

»» 25.12.20 20:51 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Джоанна Маккорд: 15.12.20 20:01

замок Киннерфилд, Шотландия

- Так будет надежнее! Где ваша спальня?
Он подхватил меня на руки, прижал к себе, и мне захотелось удобнее устроиться в его объятиях, обнять за шею, прильнуть щекой к плечу и закрыть глаза. Хоть на секунду утонуть в ощущении близости тела именно этого мужчины. Близости не только вызывавшей жаркую волну возбуждения, но и дарующей умиротворение.
- Не будет так надежнее, Генри. Или все же Дэвид? Верни меня, пожалуйста, туда, где я была.
Да. Верни меня туда, где я была до встречи с тобой.
Всего пара дней прошла, а я уже не узнаю свою жизнь, не узнаю саму себя. Не понимаю, где я настоящая, а где притвора, которая обманывается и обманывает всех вокруг. Я совершаю поступки, которые раз и навсегда исключают возможность установить доверие.
Генри не спешил отпускать меня, и на пять секунд, показавшиеся мне бесконечными, я зависла между небом и землей, прижатая к напряженному мужскому телу. Перестав дышать, представила, как тянусь, касаюсь губами его рта, сначала легко, нежно, чтобы почувствовать, что мы оба этого хотим, но обоих сдерживает непозволительность наших желаний. Потом целую настойчивей, давая понять, что готова рискнуть, и мы оба сдаемся, превращая невозможность в шанс.
Когда мои ноги коснулись пола, меня снова качнуло, но уже не от хмельного головокружения, а от того, что картинки, нарисованные разыгравшейся фантазией, таяли и исчезали, а сознание отчаянно пыталось их задержать.
Но я быстро справилась с ненужной слабостью. Не настолько я пьяна, да и Дайв может вдруг выйти из своей комнаты и увидеть, как журналист несет меня на руках куда-то посреди ночи.
- До своей спальни доберусь сама, - произнесла, избегая направленного на мое лицо взгляда. – Мне еще нужно заглянуть к Филиппу, проверить, как он там. У него случаются ночью приступы.
Я забыла, что минуту назад хотела есть, и принялась суетливо убирать со стола.
- Мы пользуемся радионяней, - продолжила говорить, перемещаясь по кухне и старательно обходя при этом журналиста. Сложила остатки пирога в контейнер с крышкой, поставила его в холодильник, вытерла со стола, сполоснула стаканы, и замерла в замешательстве, не зная, что с ними делать – оставить на сушилке или отдать Генри. – Но я все равно встаю пару раз за ночь, чтобы заглянуть в комнату мужа и убедиться, что с Филиппом все в порядке. Хотя, конечно, с ним далеко не все в порядке. Ему часто снятся кошмары, и он…
Я запнулась, переводя дыхание и переставая, наконец, сновать по кухне.
- Ты ездишь верхом? – спросила, меняя тему. – Если да, то завтра можно совершить конную прогулку по окрестностям. Рядом есть ферма, мы держим у них трех наших лошадей. Здесь некому за ними ухаживать. Дайв не против стать еще и конюхом, но на него и без того свалилось много обязанностей, а он уже не молод, хоть и крепкий еще, точно бык. Да и держать лошадей в замке негде, конюшни здесь, правда, есть, но их нужно ремонтировать, утеплять. Дешевле и удобнее оказалось пока что договориться с местным фермером, чтобы он взял на себя заботу о наших животных.
Замолчав, я покусала губу, на которой еще остался вкус виски, и сейчас мне совсем не понравилась его дымная горечь. Не было в ней ни пикантности, ни искушения, ни изысканности, а просто… горечь. Как у похмелья и разочарования.
Осознав, что все еще держу в руках роксы, я поставила один на сушилку, во второй налила воды и быстро выпила холодную жидкость.
- Найдешь свою комнату? – спросила я Генри. – С непривычки в замке вполне можно заблудиться. Кстати, закрывай дверь на щеколду. Табити прогуливается по ночам и по-хозяйски заходит повсюду, где не заперто, выбирая для сна разные комнаты. Гостей наша кошка не очень жалует, и кто знает, как она отреагирует, увидев спящего на одной из ее кроватей незнакомца.

»» 25.12.20 17:40 Обсуждения развития сюжета игры Между прошлым и будущим

...

Гай Дазендберри: 15.12.20 21:02

Венеция

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что кто-то кричал. Хотелось продолжать обнимать Мэри Энн, покрывать ее поцелуями, но я не мог...
- Чёрт! - прохрипел я, быстро одеваясь. - Будьте тут, узнаю что там.
Схватил фонарь и покинул палатку. В лагере было достаточно светло, горело пара костров и электрических фонарей, поэтому я сразу увидел, где пострадавшая. И кто.
- Маргери, что случилось? - я сел рядом с девушкой, вокруг которой собралось уже пара человек. Маргери была в слезах, а ее рука кровила. - Это следы зубов?
Колтер кивнула, не произнеся ни слова. Слезы текли ручьем по ее щекам.
- Это была собака. Дикая наверное. Маргери ее погладить хотела, а та вцепилась ей в руку, еле оттащили. - произнес кто-то за моей спиной.
- Надо срочно прививку от бешенства! - Я обхватил девушку за талию и поднял на ноги.
- Надо ехать в город. Пойдемте со мной, я подвезу. - Колин махнул рукой и быстро двинулся к автомобилю.
- Бинт есть и антисептик?
- Да, Рита убежала, вон уже возвращается!
Я забрал из рук Риты аптечку и повел Колтер к машине. Вспомнив про Мэри, крикнул Рите:
- Передай Мэри Энн, что я скоро вернусь, пусть не переживает!
- Конечно, Гай, позвони из больницы!
Я усадил девушку в машину, сев рядом с ней. Колин сразу тронулся в путь. Ехать было недалеко, но дорога была жутко неровная. На ходу я обрабатывал раны на руке Маргери, которая глотала слезы и держалась молодцом.
- Потерпи, сейчас будем в больнице, сделают укольчик, перевяжут раны. До свадьбы заживет. - я погладил девушку по руке. А Маргери внезапно бросилась мне на грудь и уткнулась заплаканным лицом мне в шею.
- Спасибо, Дазенберри. Ты такой хороший. Я же не заболею бешенством?
Я неловко погладил Маргери по спине.
- Разумеется, нет. Собака, скорее всего, здоровая, не переживай.
Девушка еще крепче прижалась ко мне, слегка вздрагивая.

В больнице мы пробыли около часа. Маргери сделали укол, тщательно обработали раны и наклеили пластыри. Я переживал о том, как Мэри воспримет мой отъезд, надеясь на то, что по возвращении меня не ждет сцена ревности или скандал. Но не мог же я не помочь девушке. Позвонить я не смог, потому что телефон остался в палатке, как до не до него было. Мы с Колином сначала сидели в приемном покое, а потом вышли на улицу. Колин закурил, а я купил нам кофе, надеясь побороть сон. Глаза уже просто слипались от усталости.
Обратно мы возвращались уже не так быстро, ночь была темной, а спешить уже было некуда.
Маргери уснула на заднем сидении, а я сидел на переднем сидении, тихо переговариваясь с Колином. Лагерь встретил на тишиной, все спали. Стояла глубокая ночь. Я подхватил Маргери на руки и отнес ее в палатку, аккуратно уложив в спальник и попросив Колина посидеть с ней до утра, а сам поспешил к Мэри Энн.
Девушка вместе с Вульфом встретила меня у палатки.

»» 20.12.20 10:52 Hide Park

...