Добро пожаловать в "Синий лес"!

 » Добро пожаловать в "Синий лес"!

Добро пожаловать в «Синий лес»! Это новый коттеджный посёлок, построенный в живописнейшем месте вдалеке от городской суеты. Вокруг - только природа, свежий воздух и тишина.
О лесе, окружающем коттеджи, ходят прелюбопытнейшие легенды, самой яркой из которых является легенда о богине Луны…

Когда-то давно, множество веков назад, спряталась в Синем лесу богиня Луны. Прекрасная ликом девушка долго жила в одиночестве, пока не встретился ей путник, случайно забредший в этот лес. Наблюдала за ним богиня Луны, и вскоре поняла, что при виде него сильнее бьётся её сердце.
Предстала перед путником прекрасная богиня, соблазнила его… влюбила в себя, да так сильно, что ни о ком он больше думать не мог. Остался жить в Синем лесу, накрепко связал свою судьбу с богиней. А после стали появляться на свет их дети - полубожественные сущности.

С тех пор живут в мире потомки богини - фрамоны, свято чтящие законы Синего леса. Существа эти внешне ничем не отличаются от людей, но обладают особыми способностями. Могут очаровать, околдовать, соблазнить… А уж если кто посягнет на их территорию - жди беды.

14 апреля 2015 года приглашаем вас на праздник Танцующей Луны! На огромной поляне прямо посреди леса будет устроено настоящее празднество! Мы словно перенесёмся в прошлое, где на свободу вырвется торжество первозданной природы. В небо взовьются языки костров, повсюду будут витать ароматы угощений, а особый напиток - аквавит, настоенный на травах, согреет лучше всякого пламени! 


Но кажется, кто-то совсем не рад тому, что в их маленький мир вторглись чужаки…

Дорогие игроки. Немного информации о нашей игре:

Место действия - окрестности выдуманного города Скогенвик, коттеджный посёлок «Синий лес». В него едва начали заселяться те, кто приобрёл здесь дом. В «Синем лесу» есть небольшие магазинчики, салон красоты, апарт-отели, пекарня, ресторан и многое другое. Время в игре - апрель 2015 года, дата начала праздника - 14 апреля. 


Отличительной особенностью нашей игры будет небольшой сюрприз. При выборе персонажа из предоставленного ниже списка, вы можете получить от Ведущей в личном сообщении пометку, что этот персонаж является фрамоном. Свою сущность вам нужно раскрыть в игре так, как вы это видите, опираясь на описание:

Фрамоны - "семя Луны", скрытый народ, аналог британских фэйри.
Эти почти неотличимые от людей существа - потомки богини Луны, спрятавшейся когда-то в древнем лесу. Фрамоны - духи природы, тесно связанные со своим миром, ревностно относящиеся ко всему, что касается их образа жизни, обычаев и традиций.
Они научились существовать бок о бок с человеческой цивилизацией, но свято чтут независимость и безопасность своей расы.
Они умны, хитры, коварны, обидчивы, мстительны и могут становиться крайне опасными, если чувствуют угрозу или обман. Но в то же время фрамоны чувствительны, ранимы, способны искренне любить и заботиться о тех, кто им дорог.
Нередко вступают в отношения с людьми. От связи фрамона и человека чаще всего рождаются обычные дети, на обладающие никакими сверхъестественными способностями. Да и у самих потомков Луны магия со временем стала угасать. Сейчас она уже не столь сильна, какой была много тысяч лет назад, и после ее использования им требуется значительное время на восстановление. Быстрее силы возвращаются в родной стихии - в лесу.
Фрамоны могут становиться невидимыми, передвигаются совершенно бесшумно, умеют управлять водой. Способны левитировать, не очень высоко и на небольшие расстояние, но эта способность помогает им прятаться в кронах деревьев.
Не подвержены человеческим болезням, живут очень долго, практически не стареют, но только если постоянно находятся в том месте, где родились. В мире людей процесс старения запускается, хоть и происходит медленнее, чем у человека.
Следует помнить, что фрамоны мстительны и умеют мастерски притворяться. Вы и подозревать не будете, что находящийся рядом с вами человек, вовсе не человек.

Игра начнётся с поста Ведущей, в которой будут даны ключевые описания первого игрового дня.
Обратите внимание, что формат игры - миди. Мы не будем никуда торопиться, станем играть в спокойном темпе, времени хватит на всё

.

Рейтинг: 18+
Место и время действия: Скандинавия, окрестности города Скогенвик, апрель 2015 года
Жанр: современность, мистика
Продолжительность игры: 14 дней в комфортном темпе
Когда: с 6 по 20 апреля, до логического завершения сюжетных линий

Список персонажей. Вы можете как выбрать персонажа из представленного списка, так и придумать своего.

Мужчины:

Бенедикт Хансен - 36 лет, бизнесмен из Скогенвика. В «Синий лес» приехал по приглашению друга, хозяина строительной компании. За душой Бенедикт скрывает какую-то мрачную тайну. Персонаж зарезервирован

Эмиль Хольк - 33 года, владелец ресторана «Улыбка богини». Прекрасно разбирается в сортах аквавита. Был женат, но развёлся. Перебрался в Скогенвик, чтобы начать жизнь заново. 
Персонаж зарезервирован

Хенрик Магнуссон - 24 года, работал с отцом в собственной пекарне в Скогенвике, но перебрался в «Синий лес», где сам управляет семейным делом - небольшой пекарней, открывшейся в посёлке.

Персонаж зарезервирован

Фруде Эрикссон - 38 лет, писатель. Постоянно проживает в столице, в поселке купил дом, поскольку восхищен местными пейзажами и считает, что в окружении подобной природы творить будет легко и приятно. Ведет замкнутый образ жизни.Персонаж зарезервирован

Ларс Оберг - 28 лет, профессиональный спортсмен, в «Синий лес» приехал, чтобы присмотреть коттедж для покупки в подарок родителям.Персонаж зарезервирован

Свенн Даль - 37 лет, бывший государственный адвокат, в настоящее время занимается частной практикой. Один из первых купил коттедж в поселке "Синий лес" и намерен открыть там юридическую контору.Персонаж зарезервирован

Микель Андерссон - 35 лет, владелец небольшого супермаркета "Сумарсдаг" в поселке "Синий лес". Коттедж покупал для будущей семьи, но недавно пережил болезненный разрыв отношений.Персонаж зарезервирован

Женщины:

Хелле Соммер - 32 года, шеф-редактор кулинарного журнала "Грютта и семла". Коттедж в "Синем лесу" считала просто вложением денег, но неожиданно прониклась тихой жизнью в пригороде.Персонаж зарезервирован

Сольвейг Матссон - 30 лет, владелица салона красоты "Лик Идунн" в поселке "Синий лес". В восемнадцать лет уехала из дома. Выучилась на стилиста, недолго была фотомоделью для рекламы ювелирных украшений. Любит свой уютный дом и дело, которым занимается.Персонаж зарезервирован

Марит Эклунд - 25 лет, дочь генерального директора лесозаготовительной компании. Работает в той же компании офис-менеджером. Многие считают Марит избалованной, но это далеко не так.Персонаж зарезервирован

Селин Бьёрк - 20 лет. Переехала в «Синий лес» с родителями. С 14 лет у Селин были проблемы с пищевым поведением и она страдала анорексией. Сейчас Селин выздоровела, но всё равно мать и отец считают её слишком хрупкой. В «Синий лес» семья переехала, чтобы Селин оказалась в окружении чистой природы.Персонаж зарезервирован

Ясмин Фальк - 27 лет, владелица апарт-отеля «Изумруд». Сама Ясмин живёт на первом этаже отеля, где у неё имеется небольшое кафе. Постояльцы занимают квартиры на втором, третьем и четвёртом этажах.Персонаж зарезервирован

Элис Валлин - 22 года. Задорная и весёлая. Что бы ни случилось, воспринимает оптимистично и во всём видит лишь хорошее. Единственная дочь в семье, родители не чают души в дочери и готовы потакать всем её капризам, но Элис выросла совсем неизбалованной девушкой.Персонаж зарезервирован

Лиса Лонгрен - 29 лет. Интересуется музыкой, хорошо поёт. Приехала на праздник Танцующей луны и остановилась в отеле «Изумруд».Персонаж зарезервирован

По всем вопросам пишите Ведущей


  Добавить тему в подборки

Дорогие жители и гости "Синего леса"! Наша игра началась!
Сегодня у нас в посёлке 13 апреля, канун праздника Танцующей Луны.
Обживайтесь, знакомьтесь, отдыхайте и прекрасно проводите время.
О старте празднования Ведущий уведомит вас отдельным постом.

Добро пожаловать!

Схватив МакМиллана за грудки, Ларс приложил его о борт один раз, затем второй и, смачно сплюнув на лёд сгусток крови, громко выматерился, когда лайнсмен выдал ему весьма заслуженный штраф. И не просто штраф, а две минуты плюс дисциплинарку.
Грёбаный гон*он! Не хрен было лезть к Магнусу и задирать воротчика. За такое лишают не только зубов, но и чего похуже.
- Остынь, Оберг, а то отхватишь матч-штраф. - К нему подкатился Ульссон, привезший на его же клюшке шлем Ларса, как победный трофей.
Ларс откинул прилипшие волосы с мокрого лба, и сел на лавку. Ему совсем не помешает успокоиться, но сделать это он сможет только когда просидит на этой сраной скамейке минимум две минуты.
А дальше он матерился уже молча. Тот матч Волки Скогенвика позорно просрали. Виноват в этом был не только он, но почему-то именно у него то чувство, что всё покатилось к лысому хрену после этой драки, было особенно острым.

Руки Оберга потянулись к вожделенному кубку. Он уже видел, как поднимает его над головой. Как жадно пьёт из него шампанское, как чувствует себя самым счастливым сукиным сыном… Но кубок исчезал, таял, превращался в лицо МакМиллана, который скалился в его сторону окровавленной улыбкой...

Посёлок "Синий лес". 13 апреля

Ларс проснулся и сел на постели. Было раннее утро, но он давно приучил себя вставать ни свет, ни заря, и хоть сейчас мог позволить себе поваляться в кровати ещё, решил не залёживаться.
Приехав в посёлок ещё вчера, Оберг угодил прямиком на подготовку к какому-то чудо-празднику. Правда, цели поплясать под луной ночью у него не имелось. Ларс приехал сюда выбрать коттедж и перевезти родителей из Скогенвика.
Поднявшись с постели, Оберг подошёл к окну и, отведя занавеску, выглянул на улицу. Сонное царство. Только редкие прохожие, еле ползущие по своим делам, и на этом всё. Самое время для пробежки - для этого он выбрал одну из лесных дорожек и вчера славно размялся там вечером.
В целом, в посёлке было неплохо. Наверное, приобретение коттеджа для родителей будет верным вложением средств, да и отцу с матерью будет здесь лучше, чем в городе.
Ларс оделся и выбрался из отеля, после чего отправился в сторону леса, раздумывая, оставаться ли ему на завтрашний праздник, или нет.
_________________

Когда автомобиль родителей превратился в маленькую точку на пыльной дороге, Элис вздохнула и зашагала обратно в дом. Она любила отца и мать, и скучала по ним. И пусть до Скогенвика рукой подать, Элис всё еще ощущала сильную привязанность к своей семье. В «Синем лесу» она поселилась в прошлом году: это был подарок родителей, сделанный ей в год окончания гимназии. Близость к городку, где выросла, и относительная близость к университету, в котором она училась на дизайнера, сделали её проживание в посёлке удобным. А еще здесь чудесный лес и река! И озеро с красивым названием Тунглхеймар…По сравнению с уныло-серым городским пейзажем «Синий лес» выглядел живописно. И воздух здесь был свежий и здоровый.
Свой маленький двухэтажный коттедж на улице Сосновой Элис постаралась превратить в уютное жилище, куда могли приехать в гости не только родители, но и друзья. Спальня и комната для гостей занимали второй этаж дома, а гостиная и кухня – первый. Стандартная «икеевская» мебель вполне отвечала возможностям студентки. Элис удалось выделить небольшую комнату между кухней и гостиной, которую сама она прозвала «творческой» и никого туда не впускала, даже родителей. Там находились её сокровища: большой стол закройщика, швейная машинка и оверлок. А еще стеллаж, на котором покоились ткани и коробки со швейной фурнитурой,а еще книги и журналы по рукоделию. Это руками Элис были сшиты шторы во всех комнатах и огромное количество забавных диванных подушек.
Элис прошла на кухню и согрела чайник. На дворе стоял апрель, но Элис немного озябла, пока провожала родителей. В окно кухни она могла видеть, как в дом напротив вошли соседи. «Из «Сумарсдага» вернулись», - догадалась Элис. Она старалась быть вежливой со всеми и не создавать никому проблем, и вообще воспринимала жизнь легко и позитивно.
Налив чай, Элис обнаружила, что осталась без свежей выпечки. Она просто забыла сходить! Уму непостижимо.
- Отчего умирают мозговые клетки шведов? От одиночества, - произнесла Элис вслух и рассмеялась.
Придется снова выйти из дома.
*буду уже утром*)))

В Синем лесу Селин нравилось. Словно наконец проснулась от гнетущего кошмара, перестала жить в оцепенении. Не могла надышаться, пила воздух жадными глотками, так что голова шла кругом.

Когда только мать и отец сообщили Селин, что они переезжают, она восприняла эту новость с присущим ей безразличием. Что изменится, если они покинут душную пустынную Аль-Вакру? Селин все так же будет застывшей, как и все двадцать лет своей жизни. И внутри будет тоже пусто.

Но стоило ей лишь очутиться в Скогенвике, в ней стало просыпаться что-то странное. Наверно, именно так ощущается желание жить. Когда добирались в поселок, Селин без устали вертела головой, жадно впитывала в себя все, что видела. И влюбилась в это место с первого взгляда. 
И знала, что это навсегда.

- Селин, я хочу повесить этот портрет в гостиной, ты не против? - спросил отец, когда она спустилась по лестнице, чтобы выйти из дома и прогуляться.

«Синий лес» готовился к празднику Танцующей Луны, и Селин нравилось бродить по улочкам поселка, погружаться в то, что ее окружало.

- Не против, - улыбнулась она, когда увидела в руках отца свою собственную фотографию.

На ней Селин было лет пять. Тогда она еще была маленькой, смешливой любопытной девочкой. И никто не ожидал, что уже через несколько лет она заболеет и едва не отправится к праотцам.

- Ты далеко собираешься?

Густые брови отца нахмурились. Он отложил фотографию и подошел к Селин.

- Нет, недалеко, - покачала она головой. - Просто пройдусь по поселку.

- Хочешь, я пойду с тобой?

Она снова улыбнулась и, приподнявшись, поцеловала отца в щеку. Они с матерью всегда окружали ее любовью и заботой, а когда она болела, словно проживали каждый оттенок ее боли и страданий вместе с Селин. Но сейчас она чувствовала себя гораздо лучше и спокойнее. Словно знала, что в Синем лесу ей ничего не грозит.

- Не нужно, папа. Отдыхайте, а вечером я вернусь и приготовлю ужин. Потом займемся вещами. Нам еще много нужно разложить по местам.

Селин развернулась и пошла к выходу из дома. Ей хотелось как можно скорее оказаться в лесу, куда что-то тянуло с такой силой, что она не могла ей противостоять.

Чем глубже в лес Селин уходила, тем больше чувствовала, что однажды ей совсем не захочется возвращаться обратно. Сейчас она могла думать лишь о том, что ее родители будут очень страдать, если вдруг она не придет однажды домой, но она приносила им столько переживаний, что, возможно, так будет даже лучше.

Выйдя к реке поодаль от домов, Селин сняла обувь и огляделась. Ей чудилось, как будто кто-то наблюдает за ней, но, убедившись, что это не так, она приподняла сарафан и спустилась по берегу к воде. Излишняя худоба до сих пор была еще заметной, хотя родители уверяли Селин, что это не так, и считали ее фигуру красивой. Сама же она не спорила с ними, но всегда стеснялась своего внешнего вида, что делал ее больше похожей на подростка, чем на девушку двадцати лет. Предпочитала носить длинные платья и сарафаны, что скрыли бы ее от чужих глаз.

Селин снова огляделась. Ей показалось, что кто-то из жителей поселка находился неподалеку. Опустив подол сарафана, который тут же намок, она вышла из воды, подхватила с земли туфли и босиком направилась в сторону домов.

По дороге к поселку Селин заметно успокоилась. Желание вернуться домой исчезло, зато разыгрался такой аппетит, что ноги сами понесли ее к небольшому кафе. Здесь были самые вкусные на свете булочки с марципаном и горячий шоколад. Обувшись, Селин вошла в кафе, намереваясь сесть на свое излюбленное место подальше от входа и понаблюдать за жизнью поселка через большое окно.

13 апреля,
Коттедж Сольвейг Матссон,
"Синий лес", ул. Сосновая, 5

Из отражения на меня смотрело обрамленное всклокоченными рыжими волосами бледное лицо с тенями вокруг глаз. Совсем не похоже на лик вечно юной Идунн. Правда, здесь обнаруживалось очевидное преимущество жить одной - какая бы я не легла вечером и не проснулась утром, меня никто не видит.
Можно не спешить чистить зубы, зевать с удовольствием, повизгивая и раскрывая рот так, что трещали скулы. Можно напевать противным и хриплым со сна голосом навязчивую песенку. Можно не спешить снимать пижаму и совсем неизящно кряхтеть, делая зарядку. Но все же иногда чего-то не хватало. Или кого-то.
Однако моя жизнь нравилась мне. Я стала той, кем должна была стать и обрела дом, о котором так долго мечтала. Мой путь сюда был не самым простым, но все прошедшие годы я вспоминала с благодарностью, хотя временами приходилось совсем нелегко.
Теперь я любила просыпаться рано. Принять душ, пройтись по дому, постоять у окна с чашкой кофе, слушая тишину и наблюдая, как начинается новый день. Как среди стволов вековых деревьев в окружавшем коттеджи лесу рассеивался мрак, над пышными кронами светлело небо, и начинал оживать поселок.
Утро сегодня туманное, и оттого кажется, что округа просыпается неохотно, лениво. Тихо шурша шинами, по улице проехал автомобиль, по дорожке пробежал бегун. Издалека донесся лай собаки. Поселок активно заселялся, и не всех соседей я успела узнать, но наступит время, когда я точно смогу сказать, кто проехал на машине, кто занимается бегом по утрам и чья собачка лает так визгливо.
Я включила негромкую музыку и под звуки вальса Сибелиуса замесила тесто для шоколадного и орехового печенья, которым традиционно угощала клиентов в салоне. Пока аппетитные кругляши румянились в духовке, и по всему дому разносился сладкий аромат выпечки, я налила вторую чашку кофе и села за кухонную стойку.
Люблю это время дня - несколько часов без суеты, перед тем как спуститься вниз на первый этаж моего коттеджа, где я не так давно открыла студию красоты, и приступить к работе.
Клиентов у меня пока еще немного, но есть вероятность, что перед праздником Танцующей Луны их станет больше. Кто-то наверняка захочет сделать прическу из замысловато переплетающихся кос, или нанести грим, делавший людей похожими на фрамонов.
Старые легенды утверждали, что Дети Луны удивительно хороши собой - с гладкой, словно светящейся изнутри кожей, с чудесными волосами, и гипнотизирующим, обволакивающим взглядом. Они пахли травами и водой кристально чистых лесных ручьев, умели петь и танцевать, а говорили так, что не слушать их было невозможно.
Считалось, что фрамоны притягательны, загадочны, опасны и хитры и до сих пор обитают в лесу вокруг поселка. И я готова верить в это, но лишь один раз в году, в Ночь Танцующей Луны.
...Таймер духовки мелодично звякнул, я достала противни с печеньем, оставила их остывать, а сама пошла собираться на работу.

***
13 апреля,утро
салон "Лик Идунн"

- Катарина, разложи, пожалуйста, рекламные флаеры на столике. Только красиво разложи, а не просто брось кучкой, - велела я.
И пока единственная работавшая в моем салоне девушка старательно пыталась изобразить из ярких глянцевых листочков нечто художественно-презентабельное, я взяла рекламную стойку и отправилась с ней на улицу.

Накануне

Птица. Подбитая и израненная. Мне перекрыли кислород и оставили только маленькую щелочку для дыхания, чтобы не умерла на земле. Расстрелять нужно тех, кто лишает профессионального пилота права летать. И мне плевать, что там глаголют правозащитники…
Гнев. На себя и того обманщика, которому подарила два года своей жизни. Всё! Больше никаких служебных романов. Пусть горят они синим пламенем. А ведь так всё хорошо начиналось…
Я Флёр Линд, пилот одной из известной международной авиакомпании. Он – второй пилот и мой бывший… Ведь давала же себе зарок не влюбляться на работе, но нет. Влюбилась по уши в первый день нашего знакомства. Совместные полеты только укрепили нашу связь. Два года меня кормили завтраками и обещаниями о неземной любви. Пока я не стала требовать некоторой определенности в нашей дальнейшей совместной жизни.
Ошибка и скандал. Обычным лавры почётного и скандального ньюсмейкера получала моя сестра-близнец Ингрид. Но в тот день, кажется, я перещеголяла даже её. Отличилась у мом и сообразительностью. Не знала, что скандал у нас окажется фамильной чертой. Всё началось с того, что в наш ночной рейс одна из стюардесс принесла мне и ему кофе. Я недавно стала примечать, как эта вертихвостка крутится возле него. И он, кажется, был не против. Если женщина влюблена, то она ревнива и не упустит ни единой детали в жестах двух изменников. В общем, по их взглядам и жестам мне стало понятно, что эти двое недавно хорошенько покувыркались в постели. Даже слепой узрел это.
Что тут сказать. Не каждый день, а точнее впервые в жизни на высоте десяти тысяч метров мне довелось послать его лесом, полем, степью, морем, океаном. Похоже, он стал первым, кто получил столь “почетную” отставку на такой высоте. Да, я закатила им скандал. И они оба не отпирались! Если бы это осталось только между нами. Но невольными слушателями этой драматичной сцены стал не только диспетчер на земле, но и все пассажиры самолета. Стюардесса принесла кофе в тот момент, когда я закончила делать объявление для пассажиров по громкоговорителю и в пылу нахлынувших чувств и эмоций забыла отключить микрофон. Среди пассажиров нашелся умник, который записал наши шекспировские страсти и выложил в сеть. По прилету меня ждала не только геростратова слава, но и отстранение от полетов на некоторый срок.
Что мне было делать? Предстоять под гневными очами отца не хотелось. Оставалось ехать к Ингрид и плакаться ей в жилетку. Она по традиции была позором нашей семьи. Я и Ингрид выросли в интернациональном браке. Отец – скандинав, мама – француженка. Пилота и стюардессу связала небо. По умолчанию с детства предполагалось, что мы обе пойдём по стопам мамы. В подростковом возрасте я взбрыкнулась и вознамерилась стать пилотом под снисходительную усмешку отца. Ингрид недолго была стюардессой. В одном из полётов она вытащила счастливый билет. Один из менеджеров рекламного агентства заметил её, и перед моей сестрицей открылся мир большой моды. Очень быстро она стала звездой известных подиумов. Её фотографии заполонили первые страницы глянцевых изданий. Вместе со славой пришли деньги, бурные романы. Но тем и менее за всей этой скандальной мишурой я оставалась для неё самым близким и родным человеком. В мельчайших подробностях и нюансах мне были известны романы сестры.
И вот сейчас я сидела на её диване и рыдала навзрыд.
- Мой рассудок помутился! – занималась я самобичеванием. –Я потеряла самоконтроль! Это вверх непрофессионализма!
- Номинация на самое романтическое расставание!. - фыркнула насмешливо Ингрид. – Давай всё спишем на звёзды и луну. Это они так на тебя влияют
- Не знаю, когда снова увижу из окна кабины небо, облака, солнце, звезды и луны, - не унималась я, не обращая над внимание на колкость сестры. – Сойду с ума в этих каменных джунглях. Мне небо здесь не разглядеть!
-О! – радостно воскликнула сестра, вставая с дивана. – Знаю такое место на земле, где надышишься и вдоволь полюбуешься небом со всеми его причиндалами.
Ингрид торжественно вручила мне ключи от недавно купленного коттеджа в “Синем лесу”. Я со своим горем застала сестру на пороге, когда она собиралась в романтическое путешествие на яхту своего очередного любовника.
- Дом обставлен, но требуется переделка. Прислугу нанять не успели. Поживешь пока там одна. Никто беспокоить не будет. Выходи в сад, дыши, реви и любуйся своим небом, - второпях говорила сестра. – Можешь притвориться хозяйкой, если снова боишься опозориться, - рассмеялась она напоследок и была такова.
Это был лучший вариант переждать где-то нелетную погоду. В моё распоряжение сестра оставила свой гардероб, кредитную карточку и водительские права. Ингрид не скрывала, но и не афишировала, что у неё есть родители и сестра-близнец. Это я всегда была в тени славы моей сестры, занимаясь любимым делом. Меня устраивало такое положение вещей. Не хочу, чтобы имя Флёр Линд было на слуху. Притворюсь Ингрид. Чего бояться? Какого-нибудь бывшего ухажера моей сестры с разбитым сердцем?

13 апреля.

Мои сборы были недолгими. В “Синий лес” приехала накануне вечером. Мне предстал добротный трёхэтажный дом для семейного отдыха, которому предстояло стать жертвой переделки Ингрид. Пока деятельная рука моей сестрицы не дотянулась до него, я поспешила скрыться в тиши этих хором. Наслаждаться изысканной обстановкой не было времени и сил. Распаковав вещи, я не заметила, как погрузилась в заботливые объятья Морфея под сенью тихой обители.
Утро встретила в приподнятом настроении. От стремления вести затворническую и уединенную жизнь осталось ни следа. Живописная природа окрестностей так и манила к себе. Сев за завтрак, начала строить планы на сегодняшний день. Пробежка. Обожаю, когда ветер дует мне в лицо навстречу. Как будто летаю. Ощущение не бывало чувства свободы. Пожалуй, я не откажу себе в удовольствие в ближайшие дни побегать по тропинкам лесам, проникнуть вглубь его чащ и насладиться красотами природы. Но в тоже время предстояло изображать Ингрид. Моя сестра на улицу без макияжа и стильной прически никогда не выходит. Я по жизни предпочитала ходить с длинным хвостом. Практично и удобно. Я задумалась. По-видимому, для начала придется отправиться в местный салон красоты, а потом уже приступить к бегу. К тому же салон красоты – приятный повод порадовать себя. Между рейсами мне выпадала не частая возможность посещать подобные места. Пожалуй, сейчас не откажу себе в такой возможности.
В скором времени я была на пороге "Лик Идунн" и вошла внутрь. Главное не забыть, что для все я Ингрид Линд.
_________________

Раннее утро в лесу. Очень раннее.

Встав на одно колено, он вытащил нож из-за голенища и, срезав сухую ветку, сунул её в неплохо замаскированный раскрытый капкан. Сухой щелчок всполошил стайку мелких пташек и Ханс поднялся убирая нож и отряхивая руки. Сжав зубы, нахмурился. Затем закрепил капкан на поясе и задумался.
Закон либо полностью запрещает установку капканов, либо обязывает хозяев проверять их каждые 24 часа. У него в хозяйстве капканы ставить запрещено.
- Кто же это такой смелый, что хозяйничает здесь. Наверняка кто-то из приезжих или новых поселенцев. - Он посмотрел на Одо.- Как думаешь, кто это мог быть?
Верному псу даже не надо было давать команду, он, посмотрев на хозяина, принялся обследовать место преступления.
Дирхаундов Одо и Уллу, Лундквист пять лет назад привёз из Шотландии и теперь не мог представить без них свою жизнь. Умнейшие, преданнейшие сука и кобель стали его верными друзьями. Улла в скором времени должна была ощениться и осталась на этот раз дома.
А они с Одо обошли с самого раннего утра все окрестности, где планировалось проведение праздника. Побывали у озера, пополнили лосиные кормушки солью. И вот такой поворот. Капкан. Правда всего один и уж от Одо этот глупец не скроется. Надо предупредить организаторов насчёт безопасного проведения праздника. Да кто ж будет осторожным-то... Придумали, надо же, Танцующая Луна...

Позже

- Одо, домой. - Ханс забросил на плечо карабин и лёгким упругим шагом, не боясь спугнуть жителей лесного царства, пошагал) в сторону посёлка.
Дома он не торопясь принял душ, покормил собак, переоделся и вдруг заленился варить себе кофе.
-А пойду-ка я к Ясмин в "Изумруд" , кофе у неё бесподобный, там и позавтракаю... Ну, а вы, друзья, оставайтесь дома. Знаю я, как вы любите полениться, когда меня нет. М-да, скоро я начну стенам речи толкать, - усмехнулся покачав головой и вышел из дома.
Проходя мимо пекарни Хенрика Магнуссона, Ханс притормозил. Понял как сильно проголодался. Запах магнуссовской выпечки чуть не остановил его на пути к кофе.
К Ясмин или к Магу? К Магнуссону или к Ясмин? Вот в чем вопрос... Как бы не помереть в самом расцвете лет)


Буду думать до утра) Всем хорошей игры!

13 апреля, утро

Ее разбудило щебетание птиц за окном и пробившиеся сквозь неплотно задвинутые шторы солнечные лучи. Кристин открыла глаза и долго лежала, наслаждаясь тем, что не надо никуда спешить. Продавец не соврал, расписав крохотный, затерявшийся в лесу поселок в окрестностях Скогенвика как поистине райское место. Ей здесь уже нравилось. И прежде всего, нравилась удивительная тишина, которой в ее жизни не было уже сложно вспомнить сколько времени.
Звук на телефоне девушка предварительно отключила еще вечером, зная, что Трулс начнет трезвонить с самого утра и выяснять, не пришла ли она в себя и не надумала ли уже вернуться. Но пока не было никакого желания с ним общаться.
Кристин улыбнулась, вспоминая реакцию своего агента, когда после завершения съемок сообщила ему, что собирается уехать. Наверное, что-то в ее тоне заставило поверить, что это не очередной каприз и не шутка.
– Ты сошла с ума? – не скрывая своего расстройства, воскликнул Петтер. – Ты собираешься бросить карьеру, теперь, когда твое изображение не сходит с обложек журналов, а Louis Vuitton и Donna Karan готовы подписать с тобой длительные контракты на суммы с большим количеством нулей?! Как такое вообще могло прийти тебе в голову?! Крис, опомнись, умоляю!
То, что завершение ее карьеры ударит и по его кошельку, было очевидно, но Кристин лишь покачала головой.
– Я приняла решение.
Радости от работы она уже давно не получала. То, что прежде приносило удовлетворение, теперь утомляло и раздражало. Она устала от необходимости перелетать с одного конца света на другой по нескольку раз в месяц, бесконечных съемок с маской улыбки на лице, взвешиваний после каждого дополнительно съеденного кусочка. Устала от мужчин, не сомневающихся в ее доступности только потому, что порой ей приходилось сниматься в достаточно откровенных позах.
– Крис, да что случилось? – Петтер сделал еще одну попытку наставить ее на путь истинный. – Имея такое блестящее будущее, взять и от всего отказаться. Ты без ножа меня режешь!
Им вместе неплохо работалось, но назвать его другом Кристин бы не смогла. И сейчас была уверена, что Трулс ее не поймет. Он был частью модельного бизнеса и без известности и славы не представлял своей жизни, поэтому не стоило удивляться, что ее решение выглядело в его глазах безумием. Однако он заслуживал честного объяснения.
– Я устала, – Кристин вздохнула, понимая, насколько ее слова соответствуют действительности. – Устала от этого показного блеска. Я уже не помню, что значит жить, как обычный человек. Не помню, когда высыпалась последний раз. Или когда получала удовольствие от еды.
– О чем ты говоришь?! – его глаза наполнились священным ужасом. – Поверить не могу, что слышу это от тебя! Удовольствие от еды? Может быть, ты еще решишь превратиться в домохозяйку и печь по выходным пирожки? Или завести ребенка?
Ей стало смешно – он выглядел так забавно!
– А ведь у меня и правда когда-то получались неплохие пироги. Бабушка научила еще в школе. Будет неплохо вспомнить старые навыки. А что до ребенка – об этом я пока не думала. Не уверена, что готова сейчас обзаводиться семьей.
Похоже, последние ее слова немного обнадежили Петтера.
– Ну, хорошо, отправляйся в свой чертов отпуск, только постарайся не слишком растолстеть там на этих твоих пирожках. Я придумаю, как объяснить твое отсутствие.
Кристин хотела сказать, что уезжает не в отпуск и возвращаться, скорее всего, не собирается, но что-то ее остановило. Может и правда, не стоит спешить? В верности своего решения она не сомневалась, но собственный опыт показывал, что не всегда то, что сегодня кажется правильным, останется таким же спустя время.
– Позвони, когда устроишься на новом месте, – Трулс обнял ее на прощанье. – И не делай глупостей, девочка, помни, сколько денег мы с тобой можем заработать.
Кристин кивнула, игнорируя его последние слова.
– Позвоню.

День обещал быть солнечным и довольно теплым. Она надела джинсы и рубашку, набросив сверху легкую куртку. Уже просохшие после душа волосы слегка пушились, но беспокоиться по этому поводу Кристин не собиралась, как и по поводу отсутствия косметики. Наоборот, ей понравилось собственное отражение в зеркале. Обычная девица, приехавшая отдохнуть на природе и не заморачивающаяся тем, как выглядит. Можно было не беспокоиться, что кто-то из прохожих узнает в ней известную модель. И какое счастье, что рядом не будет пронырливых репортеров, старающихся наперебой выяснить, с кем она провела ночь, какой белье на ней надето и что именно она ела на завтрак.
При мысли о завтраке девушка почувствовала, что ужасно проголодалась. Желудок тут же отозвался жалобным урчанием. Еще бы: последний раз она ела еще вчера днем в Скогенвике. По привычке сама себя оставила без ужина, решив, что купит что-то уже на месте, но по прибытию в Синий лес так устала, что сразу завалилась спать. Теперь пора было исправить ситуацию.
Никаких обезжиренных йогуртов и кофе без кофеина! Кристин взглянула на экран телефона, высветившего очередной пропущенный звонок от Петтера, и показала ему язык. Потом снова улыбнулась своему отражению в зеркале. Кажется, вчера по дороге она видела какую-то пекарню. Сейчас самое время отправиться туда и купить на завтрак кофе покрепче и какое-нибудь жутко калорийное пирожное. А заодно и познакомиться с поселком.

Ногу свело – Самолеты-Поезда

***

— Слушай, только без обид… Мне позвонила Грете… Опять закатила истерику. Подозревает, что я здесь с какой-то бабой. Чокнутая. Короче… я ненадолго отлучусь – съезжу за ней. В общем… Ничего, если она поторчит пару дней с нами? Эй, Бен! Ты меня слышишь?
Я заливал в себя уже третий стакан воды и почти не слушал, что говорит Вернер. Когда он начал рассказывать о каких-то местных традиций, мой мозг отключился. А теперь он о чем-то спрашивал, и я понятия не имел, что ему от меня нужно. Что, мать вашу, всем от меня вдруг так резко понадобилось?! Я скосил взгляд на мобильный, где до сих пор мигал пропущенный от матери.
Ни-че-го. Ничего не хочу больше слышать. Мне нужна долбаная тишина. Минимум людей. И покой. Чтобы все забыли обо мне хотя бы на пару дней.
Я повернулся к Вернеру:
— Конечно.
— Так ты не против? – Он выглядел удивленным.
— Нет. – Даже понятия не имею, с какой херней соглашаюсь, но это намного легче, чем отвечать на вопросы и придумывать отговорки, которые я даже не трудился запоминать.
— Ну, супер! Она, конечно, везде будет таскаться за нами, но… я придумаю, как от нее избавиться. Достала меня уже.
Я кивнул. О чем вообще речь? А, плевать. Лишь бы скорее остаться в тишине.
— Бабы – это адское зло. Не связывайся с ними! – Вернер напоминал старую, недовольную всем бабку, что-то бухтел себе под нос и матерился.
Я выпил еще один стакан ледяной воды.
— Не свяжусь, не бойся. Буду хранить тебе верность.
— Ха-ха, очень смешно. Я тоже думал, что не свяжусь. Но у ее папаши второй по величине пакет акций. Если я не женюсь на ней, мне отрежут яйца. А мне они еще пока что дороги.
Так вот он о ком. Невеста-истеричка. Что ж там за монстр, если по-другому выдать ее замуж не получилось?
— Чертов бизнес. Короче… – Вернер обулся и подхватил с пола сумку. – Тут второй комплект ключей. Я постараюсь вернуться быстрее. Не хочу, чтобы эта сучка обломала нам все веселье.
Похоже, я выпал из реальности гораздо сильнее, чем подозревал.
— Какое еще веселье? – Мне нужны были несколько суток в богом забытой глуши. Тишина. Покой. Отсутствие людей.
— Ну ты меня вообще слушал? Тут будет праздник. Какая-то местная буйда. Бухло рекой и никакой полиции. Оторвемся, как в старые добрые… Черт, опять она! – Он вытащил из кармана взорвавшийся звонком мобильным. – Все, я поехал. Ты не против, если тачку возьму твою? Она у тебя посолиднее. Держи ключи от мотоцикла.
Вернер бросил мне связку ключей и выбежал из коттеджа, пытаясь ответить на звонок. Как только за ним захлопнулась дверь, меня накрыло оглушительной тишиной. Наконец-то. После бесконечного шума порта это был самый настоящий вакуум. Как будто я оглох, и теперь… Телефон завибрировал. Мать. Уже третье за утро сообщение. Я даже не читал их. Хватит. Я был их с отцом разочарованием. Не тем сыном, который им нужен. Не тем, кто должен был спастись. Так сколько можно е**ть мне мозг упреками в том, что я смог выжить, а брат – нет?!
Часа через полтора она подключит отца, и они на пару начнут вызванивать меня, чтобы напомнить, какое я дерьмо. Как же это осточертело. Как будто я сам не ощущаю себя таким. Не было ни дня, чтобы я не вспоминал о брате. Ни одного гребаного дня. И хоть я понимал, что он был тем самым ублюдком, который и должен был сдохнуть, чувство вины грызло, не отступая. Который уже год.
Я чувствовал, что медленно схожу с ума. А «любящие родители» только подталкивали меня ближе к пропасти.
Каждую ночь, на протяжении всех этих лет мне снится один и тот же чертов сон. Одно и то же воспоминание, выжженное на подкорке огнем взрыва.
Хотя нет, не каждую. Сегодня мне приснилась совсем не та всеми давно забытая война. Сегодня мозг придумал для меня новую хрень. После которой мне пришлось почти час обливаться ледяной водой.
Такой херни не случалось уже давно. Такого вообще никогда не случалось. На протяжении всей моей жизни я вижу старое, заезженное до дыр воспоминание, которое медленно меня убивает. И вот первая ночь, когда приснилось что-то другое. Надо бы отпраздновать. Чем-нибудь покрепче. Но лучше бы я видел свой привычный кошмар, чем то, что приснилось.
Перед глазами, как фильм, мелькнули отчетливые картинки.

***

Я проснулся среди ночи с дикими стояком и непониманием, где нахожусь. Еще ни разу мой кошмар не был настолько ярким, подробным и… возбуждающим. Даже не знаю, кошмар ли это. Но я воспринимал приснившееся именно так.
Черт! Такое впечатление, что я посмотрел порно со своим собственным участием. И это было самое горячее кино, какое я видел. Адски горячее. До выступившего на коже пота и участившегося дыхания.
Даже сейчас, осознавая, что мне просто приснился сон, я явственно видел длинные волосы, разметавшиеся по подушке и прилипшие к влажным от испарины плечам. Я реально их ВИДЕЛ. Мозг насмешливо воссоздавал все подробности сновидения. Скрупулезно, каждый кадр этого кино. Как будто я за кем-то подсматривал. За самим же собой!
Я никогда не отличался богатым воображением. С фантазией у меня было хреново. Но то, что я видел… то, что приснилась… Это была идеальная картинка, которая засела в мозгу всеми своими ядовитыми оттенками. Засела так, что не вытравить.
Неподвижно лежа в постели я закрыл глаза, позволяя памяти воссоздать каждый нюанс того, из-за чего член готов был лопнуть от напряжения…
…Белоснежное, извивающееся на моей кровати тело с раскинутыми в разные стороны руками. Такая бледная кожа, что к ней даже страшно прикоснуться. Кажется, что замараю ее грязными руками. И в то же время дико хочется сжать пальцы вокруг шеи, на тонкой талии, на бедрах. Чтобы тут же проступили синяки, алые пятна моих отпечатков. Как будто помечу ее собой, своими прикосновениями. Поставлю невидимое под одеждой клеймо: «Моя»…
…Тонкие, беззащитно хрупкие запястья обвивает плотная черная кожа наручников. Она сжимает кулаки. Ногти впиваются в собственные ладони. Она пытается показать, что ненавидит меня, что не хочет ничего из того, что происходит. Но если бы ее руки не были прикованы, сама бы потянулись ко мне, вцепилась в плечи и обняла. Откуда-то я знаю, что она рада невозможности меня коснуться, рада, что может это скрыть хотя бы так. Но мы оба знаем, что не будь этих наручников, ее ногти исполосовали бы мои плечи до крови. И это заводит нас обоих еще больше.
…Длинные серебряные цепочки тянутся к столбикам кровати и тихо позвякивают от каждого ЕЕ движения. Я даже СЛЫШУ это чертов звук!
Я вижу, как из-под черного ошейника по выступающим ключицам стекает тонкая капелька пота, как она бежит по небольшой округлой груди и останавливается у розоватой ареолы.
Я вижу, как наклоняюсь и слизываю языком эту каплю. Медленно, глядя ей в глаза. И мы оба понимаем, что лизнуть я хочу кое-что другое.
Я был уверен, что ощущаю сладко-соленый вкус. Он разливался на языке винной терпкостью. Хотелось пробовать еще и еще. Пока он не впитается в язык.
Когда я проснулся, то несколько минут не мог сообразить, где нахожусь. Перед глазами стояла отчетливая картинка, и какая-то часть меня хотела вернуться обратно, в забытье, и узнать, что будет дальше. Эта часть проклинала меня за то, что я так рано вырвался из собственной фантазии. Неосознанной, странной, но почему-то болезненно необходимой.
Я не видел ЕЕ лица. Его вообще как будто не было. Но черная кожа наручников отпечаталась в мозгу клеймом.
С каких пор меня это начало возбуждать?! Игнорируя собственное возбуждение, я заставил себя уснуть снова. Чтобы проснуться, кончая в простынь от того, что все стало в тысячу раз ярче и правдоподобнее.
Черт! Спустя столько лет я понял, что лучше видеть привычный кошмар, чем то, что создавало мое больное воображение. А оно точно было больным. Я сжал подушку, пытаясь отдышаться. Кажется, у меня появилась навязчивая идея. Какая-то абсолютно дикая и извращенная фантазия, которая рвала мозг и требовала стать реальностью. Черная кожа вокруг тонких запястий и перекрывающие звон цепочек стоны теперь будут преследовать и во сне, и наяву – откуда-то я знал это совершенно точно. Еще одной гребаной проблемой больше.
А еще я знал, что теперь буду всех сравнивать с НЕЙ.
Она. Она… Да кто она? Понятия не имею. Просто теперь я точно знал, что хочу только ее. Бл***! Как будто избалованный пацан, требующий на день рождения заветный подарок.

***

Я открыл кран и снова наполнил который уже по счету стакан ледяной водой. От этого хренова сна во рту теперь было сухо. Но при мысли о белой хрупкой фигуре, извивающейся на смятых простынях и натягивающей тонкие цепочки наручников, рот наполнялся голодной слюной.
Меня снова бросило в жар. Я так точно чокнусь. Это все смена обстановки. Точно. Отличная отмазка, когда ты на пороге безумия.
Парой глотков я осушил стакан до дна, сунул мобильник в карман джинсов и взял со стола ключи.
Не люблю людей, но за столько лет я привык с ними мириться. Придется выйти отсюда, окунуться в поток туристов. Но даже это лучше, чем сидеть в четырех стенах и позволять мозгу…
Я едва ли не бегом направился к выходу. Остановился только, чтобы захватить бумажник. Буду бродить среди людей, пока не забуду все, что приснилось.
Я вышел на улицу, в прохладное свежее утро. Я так привык к запахам порта, что здешний воздух казался каким-то чужеродным. Меняющим легкие, перестраивающим их под себя.
Людей было не так много, как я ожидал, и можно было просто бесцельно бродить по улицам, пытаясь забыть обо всем. Можно хотя бы попытаться быть нормальным туристом, который стремится побывать во всех местах одновременно.
Стараясь прогнать из мозга навязчивую картинку, я бесцельно зашагал по дороге, мечтая здесь заблудиться.

13 апреля, утро

Когда тебе немного за двадцать – хочется все и сразу. Успеть везде, потому что иначе жизнь утечет сквозь пальцы, и ты ничего не успеешь, и в старости не о чем будет вспомнить. И ты летишь из одной командировки в другую – Сербия и Украина, Донбасс и Ирак, горячие точки и извержение вулкана в Чили – везде успеть, все снять. Пытаясь объять необъятное. Когда в ваш самолет попадает ракета, и вы чудом дотягиваете до какого-то аэродрома, ты объясняешь это везением, и мчишься дальше. Когда снаряд разрывается практически рядом, погибает журналист другого издания, а у тебя – ни царапины, ты считаешь, что это чудо, и снова летишь в зону боевых действий. Когда осколок застревает в твоем бронике, который тебе достался только потому, что несколько парней убили утром, ты напиваешься до полусмерти, но все равно едешь туда, где стреляют. Когда тебя берут в заложники и неделю держат в какой-то гнилой яме практически без еды и воды, и только благодаря знакомству одной их твоих девиц на самых верхах руководства Красного Креста тебя то ли меняют на кого-то, то ли выкупают, ты все еще считаешь, что адреналина было недостаточно, и мечтаешь опять отправиться туда, где его – по самое небалуй, но тут умирает твой друг. Умирает, не дожив немного до тридцати – он даже моложе тебя – умирает, казалось бы по нелепой случайности: осложнение после гриппа.
И ты останавливаешься, останавливаешься, словно наткнувшись на стену, когда лечивший его врач говорит – сердце износилось. Он слишком много пережил, слишком много адреналина, и оно не выдержало. И ты вдруг понимаешь – ты следующий. Полгода приходишь в себя, учишься спать по ночам, не вздрагивая от каждого шороха, ходить по улицам, не пригибаясь и не оглядываясь, а потом устраиваешься в глянец – снимать красоток. До фуд-фотографа ты еще не дошел, но думаешь, что и это не так плохо.
Ты по-прежнему бываешь на брифингах и пресс-конференциях, интересуешься новостными лентами и тем, что происходит в мире, но горячие точки – больше не для тебя. А вот красивые девушки – совсем иное дело. Твои фотографии хорошо покупают глянцевые журналы, тебе устраивают выставку, и кажется, что жизнь удалась, и все идет по плану, но в какой-то очередной ее виток – тот самый пресловутый возраст Христа, тридцать три, ты осознаешь, что чего-то не хватает, хочется иного, и что-то пошло не так...
Ты снимаешь, до остервенения щелкая затвором фотоаппарата, возвращаешься к пленке, начинаешь печатать сам в темной комнате при свете красного фонаря. И однажды, когда чье-то лицо проступает на белом фоне, приходит озарение – на фотографии не только образ, часть души человека тоже остается там. И это именно она делает фотографии живыми. Тебе нравится это открытие, и ты продолжаешь снимать – лица, лица, лица – молодые и старые, радостные и грустные, красивые и страшные, любые – и они все становятся красивыми, потому что душа уродливой быть не может.
Ты ни с кем не делишься этим открытием, но начинаешь читать книги по эзотерике, увлекаешься Рерихом и его учением, мистическими тайнами, лунным календарем и медитациями. Узнав о том, что в окрестностях Скогенвика будет праздник Танцующей Луны, непременно хочешь туда поехать...
Пара кликов мышкой, чтобы уточнить информацию, заказать  на Букинге номер в отеле с прекрасным названием «Изумруд» в поселке «Синий лес». и вот ты уже в пути – способность срываться с места быстро и не думая так и осталась в тебе от того мальчишки, которому так не хватала арденалина...
 
Примерно так я думал, рассматривая в самолете только что вышедший из печати альбом моих фотографий периода скитаний по разным городам и весям.
Взяв напрокат авто, добрался до Скогенвика, а оттуда – до «Синего леса». Отель «Изумруд» оказался вполне приличным заведением, и номер пришелся мне по вкусу. Приняв душ и переодевшись, решил выйти пройтись по поселку, заодно что-нибудь перекусить.
Милая девушка на ресепшн сообщила, что в поселке есть ресторан «Улыбка богини», название которого вызвало улыбку у меня, и небольшая пекарня.
Решив, что свежая выпечка и кофе будет в самый раз, я уточнил, как найти пекарню, и, выйдя из отеля, лениво двинулся в указанном направлении.
_________________

13 апреля. Раннее утро

Думаете бывают бывшие государственные адвокаты? Не в моем случае, господа присяжные заседатели.
Десять лет собачьей работы! И что в итоге? Нервный тик, изжога, гастрит и снова открыты впереди все дороги, а за плечами магистерский диплом.

Свенн посмотрел в зеркало. Нет, сегодня он бриться не будет.
Пока варился кофе, мужчина открыл окно. Ветер всколыхнул штору, принеся с собою запах весеннего леса и утренней свежести. Собираясь на пробежку он продожал размышлять.

Информацию про новый поселок ему шепнули в кулуарах одного заседания. Точнне заседаний было много по делу одного из крупных застройщиков в городе.Судился тот за почти построенный комплекс зданий, а разрешение на землю неоднозначным оказалось. Попотеть пришлось Свенну пока доказал реальность сделки. Вот в благодарность и рассказали про живописное место вдали от городской суеты. Он сначала плечами пожал, а потом почему-то поехал посмотреть, а потом не раздумывая оформил бумаги. Сначала приезжал на выходные, а затем перебрался в поселок, забросив городскую квартиру.
Вести частную практику в городе становилось все невыносимее. Каждое утро покидая светлый, почти хрустальный лес, он зверел в бесконечных пробках, ненавидел свой тесный кабинет и требовательных посетителей, злобно рявкал на секретаршу и мечтал свалить подальше. Обнуление и перезагрузка - модные нынче слова. Не пора бы последовать моде?

Кружит, вокруг меня весь мир кружит...

Сказать, что болела голова - ничего не сказать. Раскалывалась, крошилась на кусочки, взрывалась мини-гранатами и рассыпалась на осколки со страшным звоном. Все тело ныло в такт биению молоточков в висках. Во рту было сухо так, что язык, кажется, прилип к небу, за глоток воды можно было отдать если не жизнь, то пару дней точно. Гребанный аквавит... Ладно, хороший был напиток, из премиальной серии норвежских аквавитов Linie Aquavit («линье-аквавит»). Термин «линье» в названии означал, что напиток пересекал экватор. Своим названием напиток данной серии был обязан тому, что сначала его везут морским путём в Южное полушарие и обратно, при этом он дважды пересекает экватор. Благодаря постоянному движению внутри бочки аквавит впитывал аромат дерева, приобретал бархатный вкус и золотистый цвет... Энциклопедическая справка возникла в воспаленном мозгу совершенно случайно и пропала так же быстро как появилась. Думать было тяжело.
Эмиль, придерживая голову руками, поднял верхнюю часть туловища, выдохнул, смахнул упавшую челку, а потом высунул ноги из-под пледа, которым каким-то непонятным образом был накрыт. Ступни приятно охладил паркет. Облизнув губы, Эмиль осторожно двинулся в сторону кухни, чтобы напиться воды, закусив ту аспирином, и выкурить первую сигарету, а затем - ванной комнаты, чтобы принять душ и обязательно почистить зубы.
Почему-то некоторые люди считают,что рабочий день владельца ресторана начинается ближе к вечеру, когда в зале наблюдается наплыв гостей, которых должен встретить радушный хозяин. Это было не так. Несмотря на вчерашнее желание сгинуть в аквавите, (если не утонуть, то захлебнуться), сегодня утром все равно никуда не исчезла необходимость встать и заняться делами. Натянув на себя белоснежную рубашку и костюм (спасибо, химчистка), уложив волосы и проверив содержимое карманов и папки с документами, Эмиль покинул свой домик, закрыл дверь и пошел к ресторану на Сосновой улице.
Прохладный утренний воздух помогал окончательно протрезветь. Вторая сигарета, хоть и не была такой же "сладкой", как первая, все равно хорошо прочищала мозги. Он шел, рассматривая домики, прохожих и лес, окружающий поселок, не слишком быстро, хоть уже и опаздывал. Кто-то бы сказал, что это расп*здяйство и безалаберность, но Хольк считал, что имеет полное право на некоторое время для того, чтобы привести себя в порядок не только внешне, но и внутренне. Очередная безуспешная попытка.

Пока Ханс размышлял, стоя перед пекарней и глядя на витрину, которую надо было бы называть искушением, в поле его зрения, появилась прекрасная незнакомка. Вот так. Прекрасная. Незнакомка. В отражении стекла.



Ханс шагнул поближе... К витрине,чтобы разглядеть девушку получше и перестал хмурить брови, вовремя вспомнив совет Сольвейг, не распугивать прекрасных незнакомок своим хмурым видом. Пригляделся. Волосы, улыбка, фигурка. И она точно направлялась в пекарню. Может составит ему компанию, всё-таки вдвоем бывает неплохо посидеть за столиком с чашкой кофе. Черт, он уже и забыл когда в последний раз просто так расслаблялся. Подзабыл, как знакомиться с прекрасными незнакомками ... Был бы с ним Одо, подсказал бы. Уж у него никаких проблем с прекрасным полом. Вздохнув и снова нахмурившись, взглянул на девушку.
- Здесь есть такие вкусные круглые штучки, с кремом внутри, что я однажды чуть язык не проглотил. Вон они. - Ткнул пальцем в поднос на витрине. - Не хотите составить компанию? - И представился. - Лундквист, Ханс Лундквист.

13 апреля, раннее утро
Коттедж Фруде Эрикссона
"Синий лес", ул. Сосновая, 12

Звонкое пение жаворонка за окном действовало лучше любого будильника.
Фруде открыл глаза, едва раздались первые трели пернатого певуна. Пять утра, можно даже на часы не смотреть, скоро начнет светать. Жаворонки начинают петь как раз перед рассветом.
Откинув одеяло, мужчина с наслаждением потянулся, растягивая зажатые после сна мышцы. Спать он предпочитал без пижамы и прочих предметов одежды, чтобы тело полностью отдыхало, не перетягиваемое никакими резинками и завязками.
Включать закрепленную над кроватью гирлянду Эрикссон не стал, для легкой разминки освещения было вполне достаточно. Опустившись прямо на деревянный пол, он начал выполнять привычные асаны йоги, позволяющие организму окончательно проснуться и настроиться на предстоящий день.
После разогрева тела мужчина на несколько минут замер в сукхасане, следя за глубиной и размеренностью дыхания и стараясь выкинуть из головы любые мысли. Эта небольшая утренняя медитация была ему необходима, чтобы очистить сознание от сомнений и блоков, мешающих творчеству. После такой разгрузки Фруде нередко посещали интересные идеи. Впрочем, сегодня никаких озарений на писателя не снизошло, поэтому, поднявшись с пола, он снова не стал включать освещение, отправившись сразу в ванную комнату.
Стандартные гигиенические процедуры: зубная паста со вкусом имбиря и лимона, шампунь с запахом лесных трав – рутина. Если вдуматься, вся его жизнь давно превратилась в постоянную рутину, состоящую из выверенных ритуалов и методик, призванных обеспечить стабильную трудоспособность даже в отсутствие такой легкомысленной и изменчивой дамы как Муза.
В кухню, расположенную на первом этаже коттеджа, Фруде спустился уже одетым: джинсы, футболка и пушистые тапочки с помпонами. Нажав на кнопку проигрывателя, он запустил свой утренний плейлист. Первой зазвучала песня OneRepublic «Good Life». Кивая головой в такт музыке, мужчина вскипятил чайник, плеснул в стакан холодной воды из кувшина, долил немного кипятка, а затем отжал в теплую жидкость пару ломтиков лимона. Ему нравился кисловатый вкус немудрящего напитка, который бодрил не хуже кофе. Кофе Эрикссон так и не смог полюбить, как ни старался. Он предпочитал чай, особенно со специями. Хотя кофемолка у него на кухне имелась. Сейчас в нее отправились четыре стручка кардамона.
Уверенно настрогав тоненькими ломтиками небольшой кусочек имбиря, мужчина налил в сотейник полтора стакана воды, в которую опустил шесть соцветий гвоздики, два крупных финика без косточек, палочку корицы, несколько горошин черного перца, нарезанный имбирь, а затем высыпал перемолотый кардамон. После того, как вода закипела, Фруде убавил нагрев до минимума, накрыл сотейник крышкой, и оставил ароматную смесь томиться.
В сковороде с толстым дном Эрикссон растопил кусочек сливочного масла, а когда оно зашипело, аккуратно разбил в сковороду два крупных куриных яйца. Яйца он любил обжаривать так, чтобы края белка схватились до хрустящей корочки, а желток остался жидким. Как раз хватило времени, чтобы долить в сотейник с варевом пол-литра молока и всыпать столовую ложку чая ассам.
Щедро посыпав яичницу морской солью, мужчина съел свой завтрак, меланхолично наблюдая через окно за занимающимся утром.
Готовый чай Эрикссон процедил через ситечко, отлив часть в большую кружку, остаток же перелил в туристический термос.
Стоя у окна, Фруде с наслаждением вдыхал густой согревающий аромат пряного чая. Его утренняя рутина была практически закончена. Оставалось лишь загрузить посуду в посудомойку, натянуть объемистый свитер, сменить пушистые тапочки на резиновые сапоги, рассовать по карманам телефон, бумажник, блокнот, пару ручек, подцепить с крючка связку ключей, захватить термос, и можно отправляться туда, куда тянуло с того самого момента, как раздалось пение жаворонка – в лес. Слушать птиц и обдумывать перипетии сюжета очередного романа.

Утро, после прогулки по лесу
Салон «Лик Идунн»

Обеими руками держа перед собой пистолет, Гюнтер ворвался в номер и застыл на пороге гостиной. Яркий свет ослепил его. Открытое окно. Солнце, будто нимб, висело над головой, окрашивая волосы старика в рыжий. Что???

«Специальные весенние предложения! К ночи Танцующей Луны: макияж, плетение кос, окрашивание в рыжий».
Фруде в очередной раз прокручивал в голове мельчайшие подробности развернувшейся в его воображении сцены. Он любил писать сразу набело, без черновиков, заранее продумывая каждое слово, и лишь самые важные моменты отмечая в блокноте. Его всегда в тупик ставил обожаемый журналистами вопрос: «Расскажите, как вы пишете книги?» Правдивый ответ звучал бы примерно так: «Большую часть времени я хожу по комнате из угла в угол».
В «Синем лесу» выбор мест для хождения был куда обширней. Собственно, потому Эрикссон и приобрел здесь коттедж.
Сейчас он стоял перед привлекшей его внимание яркой рекламной стойкой, обещающей всем желающим окрашивание в рыжий цвет. Мужчина усмехнулся, оценив иронию момента. В чем в чем, а уж в окрашивании он точно не нуждался. Он давно уже привык оказываться самым рыжим в любом скоплении людей. В поселок он переехал всего несколько дней назад и еще не успел познакомиться с остальными обитателями. Вывеску салона красоты на коттедже в нескольких домах от его собственного он видел, когда проходил мимо, но желания зайти раньше не испытывал. Он вообще не особо заморачивался своим внешним видом. Однако сегодня утром как раз обратил внимание, что бороду неплохо бы подровнять. В принципе, можно было справиться и самому, но раз уж реклама салона все равно отвлекла его от продумывания текста, почему бы и не узнать, оказывают ли здесь подобные услуги.
В салоне красоты неожиданно пахло сдобой. А еще там было на удивление многолюдно для столь раннего часа. Фруде успел заметить краем глаза несколько женских фигур, но разглядеть сумел только одну девушку. Она была рыжая. Нет, не так! Она была РЫЖАЯ! Такого невероятно насыщенного оттенка волос Эрикссон раньше не видел ни разу, кажется, даже в кино. Он попытался подобрать определение цвету волос незнакомки, но получилось не особо удачно: ни словосочетание «морковное пюре», ни более литературный вариант «цвет закатного солнца», не соответствовали действительности. Наверное, он бы еще долго стоял у порога, разглядывая неизвестную девушку, если бы его не отвлек чей-то вопрос:
- Здравствуйте! Вы что-то хотели?
- Доброе утро! Простите, растерялся от такого обилия красоты вокруг, - он с трудом сфокусировал взгляд на девушке, стоявшей рядом со столиком, засыпанным яркими листочками, словно осенний газон в парке – кленовыми ладошками. – Я хотел узнать, оказываете ли вы услуги по уходу за бородой и усами?
Озвучив цель визита, мужчина снова взглянул на рыжеволосую незнакомку, на этот раз отметив прозрачную зелень ее глаз (точь-в-точь морская вода, подсвеченная лучами закатного солнца) и форму губ, будто созданных для страстных поцелуев.