Карен Мари Монинг "Заклятие Горца"

 » Карен Мари Монинг "Заклятие Горца"  [ Завершено ]

Карен Мари Монинг
ГОРЕЦ-7
ЗАКЛЯТИЕ ГОРЦА
SPELL OF THE HIGHLANDER

POWERFUL. SENSUAL. SEDUCTIVE.
Powerful. Sensual. Seductive. He is all that is shamelessly erotic in a man. In her sexiest Highlander novel yet, New York Times bestselling author Karen Moning stirs up a sizzling brew of ancient mystery and modern passion as she brings together a devilishly handsome Celtic warrior trapped in time . . . and the woman who’s about to pay the ultimate price for freeing him. Age-old secrets haunt them. Deadly danger and irresistible desire shadow their every move. It’s a relationship for the ages. And all that separates them is a mere thirteen hundred years. . . .
Jessi St. James has got to get a life. Too many hours studying ancient artifacts has given the hardworking archaeology student a bad case of sex on the brain. So she figures she must be dreaming when she spies a gorgeous half-naked man staring out at her from inside the silvery glass of an ancient mirror. But when a split-second decision saves her from a terrifying attempt on her life, Jessi suddenly finds herself confronting six and a half feet of smoldering, insatiable alpha male.
Heir to the arcane magic of his Druid ancestors, eleven centuries ago Cian MacKeltar was trapped inside the Dark Glass, one of four coveted Unseelie Hallows, objects of unspeakable power. When the Dark Glass is stolen, an ancient enemy will stop at nothing to reclaim it, destroying everything in his path–including the one woman who may just hold the key to breaking the ninth-century Highlander’s dark spell. For Jessi, the muscle-bound sex god in the mirror is not only tantalizingly real, he’s offering his protection–from exactly what, Jessi doesn’t know. And all he wants in exchange is the exquisite pleasure of sharing her bed.
Yet even as Cian’s insatiable hunger begins to work its dark magic on Jessi, his ancient enemy is about to obtain the final and most dangerous of the Unseelie Hallows–and the ninth-century Highlander must stop him from getting it. Nothing less than the very fabric of the universe and two passionately entwined lives are at stake–as Cian and Jessi fight to claim the kind of love that comes along but once in an ice age. . . .

МОГУЩЕСТВЕННЫЙ. ЧУВСТВЕННЫЙ. СОБЛАЗНИТЕЛЬНЫЙ.
Могущественный. Чувственный. Соблазнительный. Он – олицетворение всего порочно эротичного в мужчине. В своём самом сексуальном романе о Горцах из всех когда-либо написанных лучшим автором книг по признанию New York Times, Карен Монинг взбалтывает обжигающий напиток древней тайны и современной страсти, когда сводит вместе дьявольски красивого кельтского воина, захваченного во времени… и женщину, готовую заплатить максимальную цену, чтобы освободить его. Вековые тайны неотступно преследуют их. Смертельная опасность и непреодолимая страсть осеняют каждое их движение. Это любовь на века. И всё, что их разделяет, это всего лишь тринадцать сотен лет…
Джесси Сент-Джеймс должна наладить свою жизнь. Слишком много часов, проведённых за изучением древних артефактов, сделали из прилежной студентки факультета археологии настоящего психа, зацикленного на сексе. Поэтому она думает, что ей, должно быть, снится этот великолепный, полуобнажённый мужчина, пристально смотрящий на неё из глубин серебристой глади древнего зеркала. Но когда решение, принятое за долю секунды, спасает от ужасного покушения на её жизнь, Джесси неожиданно обнаруживает, что стоит лицом к лицу с шестью с половиной футами сгорающего от ненасытного желания альфа-самца.
Одиннадцать веков назад Кейон МакКелтар, продолжатель тайной магии своих предков Друидов, был заключен внутри Зеркала Тьмы, одного из четырёх вожделенных святынь Тёмного двора Сидхе, предметов непередаваемого могущества. Зеркало Тьмы похищено, и древний враг не остановится ни перед чем, чтобы вернуть его обратно, сметая всё на своём пути – включая ту единственную женщину, которая, возможно, как раз, и владеет ключом, способным разрушить тайное заклятие Горца девятого столетия. Для Джесси мускулистый секс-бог в зеркале не только манящая реальность - он предлагает ей свою защиту от того, чего она как раз и не знает. И всё, чего он хочет взамен, это изысканное удовольствие разделить с ней постель.
И в тот миг, когда ненасытный голод Кейона начинает воздействовать своей тёмной магией на Джесси, его древнему врагу почти удаётся заполучить последнюю и самую опасную из святынь Тёмного двора Сидхе – и Горец из девятого столетия должен остановить его и не позволить завладеть ею. На кону стоят не меньше чем сама ткань мироздания и две неистово сплетённые жизни, когда Кейон и Джесси начинают битву за ту любовь, что встречается раз в жизни.

2 пролога, 28 глав
Книга опубликована в сентябре 2005г.

Перевод будет осуществляться Виолой. В ближайшее время она выложит то, что уже перевела.

  Содержание:

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Talita; Дата последней модерации: -

Ура!!! Новый перевод любимой Монинг!!! Ждем с замирающим от восторга сердцем!!!

Ну вот, еще одна радостная новость на нашей улице!!!
Elioni, спасибо, буду ждать с нетерпением!!!

Ждать долго не придётся, мне Виола сообщила, что перевела уже больше половины, так что благодарите не меня, а её! Я в переводе не принимаю участия, к сожалению. Но ребёнок растёт и больше не подпускает к компу. Воть.

Elioni, спасибо! Радости нет предела!
Жду с большим нетерпением

 » Прологи, Глава 1

Elioni, Джулиана, LiskaAliska девочки большое спасибо за помощь в переводе.

Ну, а теперь собственно перевод.

Карен Мари Монинг/Karen Marie Moning
ЗАКЛЯТИЕ ГОРЦА / Spell of the Highlander
В книге 28 глав, 2 пролога
Бета: LiskaAliska

***

Эта книга посвящается моему мужу, Нейлу Секвойе Доуверу,
Не будет тебя - меня не будет тоже.
Я люблю тебя

***

Синхроннизированность: 1. Совпадение и связь во времени двух или более конкретных, но не причинно связанных событий; 2. Столкновение или выравнивание сил во вселенной, в результате которого возникает происшествие или случайность; 3. Вероятность совпадения, настолько невозможная, что это может показаться божественным вмешательством.

***

Дорогой Читатель!
Когда я сомневаюсь, как произносятся некоторые слова в книге, это заставляет меня спотыкаться каждый раз, когда они встречаются в тексте, отвлекая меня непосредственно от момента. Ближе к завершению серии я приложила этот краткий ключ важных имен:
Cian: Кейон
Dageus: Дэйгис
Drustan: Драстен
The Draghar: Драгары
Tuatha Dé Danaan: Туа Дэй Данна
Aoibheal: Эйвил


Первый пролог

Эобил, Королева Чара, стояла бесформенной проекцией в катакомбах под зданием Белту, скрытая бесчисленными слоями иллюзии, невидимая для любого из ши-видящих, и даже для ее собственной расы.
По тускло освещенному лабиринту гробниц неистово шагал Адам Блэк, заткнув уши, и проклиная стенающую Хлою Зандерс.
Но проблемы Адама не волновали ее теперь. Ей хватало собственных.
Сегодня вечером она воспользовалась огромной магической силой Королевы Туата Де Данаан, чтобы разрушить друидскую секту Драгаров.
Это не было конечной целью ее поступка, как всегда у нее имелись скрытые мотивы. Использование ею полномочий Верховной Королевы Светлого Двора вызвало затмение всей магии смертных во всей Британии, части Шотландии и большей части Уэльса.
Это разрушило защитные стены, которые люди считали непоколебимыми, лишило силы охранительные заклинания и временно высосало всю мощь из священных реликвий смертных, которой они обладали.
Закрыв глаза, Эобил обратила свое далекое видение за грань, анализируя переплетение материи своего мира. Она тянула нить здесь, тащила нить там, и бесконечно малые изменения, которые она искала, начались.
Где-то в Тибете древний волшебник искал самую порочную из Темных реликвий.
Где-то в Лондоне вор обчищал резиденцию богача, которая слыла хранилищем невообразимых сокровищ.
Где-то Келтар выжидал время для осуществления долгожданной мести.
Ах, да, это началось.

Второй пролог


Некоторые мужчины рождаются под счастливой звездой.
Окруженный женским вниманием с момента его долго ожидаемого рождения в семье Келтар, в которой было семь прекрасных крошечных девчушек, но, увы, не было сыновей –отец его умер от несчастного случая на охоте двумя неделями ранее – Кейон МакКелтар вошел в мир десяти фунтов три унции уже лэрдом замка. Опрометчивый материал для такого крошечного ребенка.
Повзрослев, он стал выглядеть как типичный представитель рода Келтар: широкоплечий и мощный, мускулистый, смуглый, с жестоким красивым лицом ангела мщения. Его благородная кельтская кровь, характерная для агрессивного наследия воина-аристократа, также завещала ему львиную долю сексуальности; бурлящий, не скрытый эротизм, который проявлялся в его походке, - подчеркивало каждое движение.
Тридцать лет, Кейон МакКелтар был Солнцем, Луной и Звездами. И он сознавал это.
Он был Друидом.
И в отличие от огромного большинства его задумчивых, чрезмерно серьезных предков (что, не смотря на реальное изобилие задумчивых, род все же продолжался), ему нравилось быть Друидом. Нравилось в этом все.
Он любил власть, которая так мощно бурлила в его венах. Он любил расслабляться с флягой виски среди собрания древних знаний и экспонатов в подземной библиотеке палаты Замка Келтар, изучая магию, комбинируя рискованные заклинания с опасной микстурой, становясь более сильным и более могущественным.
Он любил идти по поросшим вереском холмам после шторма, произнося древние слова, чтобы излечить землю и крошечных зверьков. Он любил в полнолуние выполнять обряды сезонов, говоря нараспев низким богатым голосом, при жестоком Горном ветре, запутывающим его длинные темные волосы и раздувающим священные огни в столбы пламени, зная, что всесильные Туата Де Данаан зависели от него.
Он любил в постели с девушками покорять их сладкую пышность своей твердостью, используя для этого искусство Друида, чтобы дать им такое дикое, немыслимое удовольствие, которое, как ему шептали, мог даровать только экзотический любовник Чара.
Он даже любил настороженность, с которой большая часть его мира относилась к нему, как Друиду Келтару и наследнику древнего, ужасающего волшебства Древних.
В конце девятого столетия лэрд, ответственный за продолжение священного наследия Келтар был ужасно очаровательным, мрачно соблазнительным и самым могущественным из когда-либо живших Друидов Келтар.
Никто не оспаривал, что Кейон МакКелтар лучший, никто никогда не бросал ему вызов. Воистину, такая возможность не возникла ни разу до этого проклятого дня всех Святых его тридцатого года.
Некоторые мужчины рождаются под счастливой звездой.
Кейон МакКелтар не был одним из них.
Вскоре после этого подземная библиотека палаты была запечатана, чтобы никогда не использоваться снова, и все упоминания о Кейоне МакКелтаре были стерты из письменных анналов Келтаров.
Среди выжившего потомства Келтаров многократно обсуждалось, действительно ли этот сомнительный предок когда-либо существовал.
И никто не знает, что и теперь, спустя тысячу сто лет, МакКелтар все еще живет.

Часть 1

Чикаго

Глава 1

Пятница, 6-ое октября.
Запрос, который изменил все течение жизни Джесси Джеймс, прибыл в совершенно незамечательную ночь пятницы, которая никаким существенным способом не отличалась от другой незамечательной ночи пятницы. В ее слишком предсказуемой жизни было много ночей пятниц, которые она не торопилась обсуждать.
Она сидела в темноте на пожарной лестнице за кухонным окном ее квартиры на третьем этаже 222 Элизабет Стрит, наслаждаясь не по сезону теплым осенним вечером. Она чувствовала себя бессовестным шпионом, наблюдающим толпу за углом, которая в отличие от нее имела время на развлечения, болтала и смеялась на тротуаре перед ночным клубом через улицу. В течение нескольких минут она неотрывно следила за длинноногой рыжеволосой девушкой и ее другом, темноволосым, бронзовым от солнца, в джинсах, обрисовывающих мускулы, и белой футболке. Он прижал свою подругу к стене, удерживая ее руки над головой и целуя ее долгим поцелуем, в котором участвовало все его великолепное, слегка колеблющееся тело. (Вы бы только видели движение его бедер! Он будто пытался втиснуться в нее - они могли бы с таким же успехом трахаться на улице!).
Джесси прерывисто вздохнула.
Боже, ее когда-либо целовали вот так? Как будто мужчина не мог больше ждать, чтобы погрузиться внутрь нее? Он как будто хотел проглотить ее, возможно, проникнуть прямо в ее кожу?
Руки рыжеволосой свободно скользили вниз к заднице парня, по пути исследуя пальцами мускулатуру. Джесси сжала кулаки.
Когда руки парня двинулись вдоль груди рыжеволосой, большими пальцами задевая ее соски, соски Джесси превратились в небольшие жемчужины. Она могла представить, что была той, кого он целовал, с кем собирался заняться горячим животным сексом.
«Почему я не могу жить такой жизнью?» - думала она.
«Можешь, - напомнил внутренний голос, – после того, как станешь Доктором философии».
Напоминание не было столь же эффективным, как это было годы назад, когда она была старшекурсницей. Она устала от учебы, устала от необходимости быть стойкой, устала от постоянных гонок между занятиями и штатной работой в качестве помощника Профессора Кин, а после еще и подготовкой домашних заданий, и ей действительно везло, если она могла поспать четыре или пять часов, перед тем как окунуться в это снова.
Ее плотный график не оставлял места для личной жизни. И в последнее время она чувствовала себя совершенно измученной из-за этого. С недавнего времени она всюду замечала обнимающиеся парочки, которые имели на это много часов.
Но не у нее. Не было в ее жизни времени для объятий. Она не была одним из счастливчиков, у которых имелись средства для обучения. Она должна была урезать и экономить, и ежеминутно считать каждый пенни. В дополнение к полному рабочему дню и предельной нагрузке в учебе она еще и преподавала. Это оставило ей время только на еду, купание и сон.
Раньше она изредка пыталась встречаться с парнями, но они были настолько сыты по горло тем, как редко она могла видеть их, и как низко в ее списке приоритетов они стояли, отпугивала также ее щепетильность в отношении секса (кажется, большинство парней колледжа думало, что не стоит прилагать усилий уже после третьего свидания, раз с ней что-то было не так) и они вскоре начинали искать более зеленые пастбища.
Однако скоро все это окупится.
Хотя некоторым людям профессия археолога, играющего со старыми, пыльными, или часто мертвыми вещами, не казалась очень захватывающим занятием (как, например, ее маме, которая ненавидела выбор Джесси и не могла понять, почему она не была замужем и не блаженствовала от рождения младенцев, как ее сестры). Джесси не могла для себя представить более волнующую карьеру. Это не было пределом мечтаний других людей, но это было ее.
Доктор Джессика С. Джеймс. Она была уже настолько близка к своей цели, что до нее, казалось, можно уже дотянуться. В следующем семестре она должна получить должность Доктора философии.
Тогда она, как Кролик Энерджайзер, кинулась бы восполнять потерянное время. Но в данный момент работа шла с большим трудом, утомляла и тяготила ее, и все только потому, что она, кажется, застряла в некотором гормональном всплеске.
Она утешала себя тем, что и через несколько лет люди, болтающиеся в том клубе, вероятно, будут все так же проводить в нем время, в их жизни ничего не изменится, в то время как она будет путешествовать в поисках древних экспонатов и приобщиться к великим приключениям.
И кто знает, возможно, в будущем мистер Райт будет ждать ее на раскопках. Может быть, сейчас ее жизнь не несется с такой скоростью, как хотелось бы, и как каждый мечтает. Быть может, она была поздним цветком.
Вот это да – рука парня скользила в джинсах рыжеволосой. И ее рука повторила его путь! На виду у всех!
Где-то внутри тесной и переполненной хламом квартиры, которая отчаянно нуждалась в уборке, начал звонить телефон.
Джесси закатила глаза. Бытовуха как всегда выбрала самое неудачное время, чтобы напомнить о себе.
Дзынь! Дзынь!
Она еще раз взглянула на невозмутимый показ "секса на тротуаре" и с неохотой влезла в кухонное окно. Она тряхнула головой в тщетной попытке прочистить мысли и спрыгнула в полумрак. То, что не видишь, не может мучить, по крайней мере, не очень, так или иначе.
Дзы-ынь!
Где же это надрывается телефон?
Она наконец-то отыскала его за диваном, почти похороненным под подушками, обертками от леденцов и коробками пиццы, содержащими нечто зеленоватого оттенка. Она осторожно отодвинула коробку, и ее рука замерла в нерешительности над телефоном.
В течение мгновения – какого-то специфически короткого мига - она испытала необъяснимое, интенсивное чувство, что не должна брать его.
Что она должна позволить ему звонить и звонить.
Возможно, позволить звонить весь уик-энд.
Позже Джесси вспомнит об этом.
Она сделала сверхъестественное открытие, казалось, само время замерло в странно наполненном отрезке времени, и вселенная прекратила дышать в ожидании того, что должно произойти.
Она смешно сморщила нос от появившейся эгоцентрической мысли.
Как будто вселенная когда-либо замечала Джесси С. Джеймс.
Она взяла телефон.

Лука Майрдин Тревейн нетерпеливо вышагивал.
Он использовал магию, чтобы скрыть свой истинный облик, поступая так всякий раз, когда не был в полном одиночестве - он был высок, чуть старше сорока лет, красив, мощно сложен, его густые темные волосы серебрились на висках. Он был мужчиной, вслед которому оборачивались женщины, а мужчины инстинктивно отступали на шаг, когда он шел. Выражение его лица сразу говорило: У меня есть Власть. Не советую пытаться связываться со мной. У него был особенный древний свет в глазах, холодных, серых, как грозовое небо. Его истинный облик был намного менее привлекательным.
Он накопил огромное богатство и власть за свою долгую жизнь, которая была значительно более длинной, чем у большинства. Он имел предприятия в различных сферах, начиная с банков и СМИ до нефтяного бизнеса. Он имел дома в дюжине городов. Он подобрал группу из умнейших мужчин и женщины, чтобы вести его наиболее частные дела.
С левой стороны от него в глубоком кресле напряженно ожидал один из этих мужчин.
- Это абсурдно, Роман, – рычал Лука. - Почему, черт побери, так долго?
Роман переместился на стул. Он обладал классической красотой с профилем, как на древней монете, у него были длинные светлые волосы.
- Мои люди этим занимаются, г-н Тревейн, - сказал он с незначительным русским акцентом. - Они лучшие в этом деле. Проблема в том, что они ищут в дюжине различных направлений. Вещи были проданы на черном рынке. Подпольно. Это займет время.
- Время – это именно то, чего у меня нет, - резко отрезал Лука.
- Каждый час, каждое мгновение уменьшается вероятность того, что они будут найдены. Эти проклятые вещи должны быть найдены.
“Этими проклятыми вещами” были Темные реликвии Темного Двора Туата Де Данаан - экспонаты огромной мощи, созданные древней цивилизацией столетия назад и весьма ошибочно отнесенные в истории людей к мифической расе: Даоин Сидхе или Эльфам.
Лука полагал, что не было лучшего места для хранения своих дорогих сокровищ, чем его хорошо защищенный частный дом в Лондоне.
Он был неправ.
Абсолютно неправ.
Он не был уверен в том, что случилось несколько месяцев назад, в то время, когда он был за границей, участвуя в гонке за обладание Темной Книгой, последней и самой мощной из четырех Темных реликвий. Но кое-что прояснилось в Лондоне. В районе Ист-Сайда он почувствовал слабые следы волшебства, которые отразились на всей Англии. Огромная и древняя мощь возросла в течение небольшого промежутка времени, настолько сильно, что это нейтрализовало все другое волшебство в Британии.
Это не вызвало бы у него озабоченности, вне зависимости от того, насколько стремительно оно пошло на убыль, после того как пришло, за исключением того факта, что его появление разрушило огромную, предположительно несокрушимую защиту, которая охраняла его самое ценное имущество. Защищала настолько хорошо, что он считал современную систему безопасности смехотворной.
Не столь смехотворной она казалась теперь.
Ему установили современную систему с камерами в каждой комнате, охватывающими каждый угол, потому что, в то время когда он был далеко, вор ворвался в хранилище его дома и украл артефакты, которые принадлежали ему столетиями, незаменимые реликвии Темного двора Сидхе: шкатулка, амулет и зеркало.
К счастью, вор был опознан соседями во время перевозки ограбленного. К сожалению, к тому времени, как Лука сумел идентифицировать и отследить ублюдка, он уже продал артефакты одному из неуловимых посредников.
Артефакты, подобные этим, невероятного и крайне запутанного происхождения, неизбежно попадали в одно из двух мест: в полицию одной или другой страны, будучи перехваченными в пути, или проданы за долю их настоящей ценности на черном рынке, чтобы исчезнуть на столетия до того момента, когда слух о них пройдет снова. Они выяснили некоторые имена - и те, очевидно, были не настоящими - от вора, прежде чем он умер. И вот в течение многих месяцев люди Луки плутали по преднамеренно и ловко запутанным следам. И времени оставалось все меньше.
- ...хотя мы возвратили три рукописи и один из мечей, мы не узнали ничего о шкатулке или амулете. Но, похоже, что мы напали на след зеркала, - сказал Роман.
Лука напрягся. Зеркало. Темное зеркало было той реликвией, в которой он остро нуждался. Из всех возможных лет, когда оно могло быть украдено, это оказался именно тот год, когда он должен был внести очередную десятину! Другие Темные Реликвии могут подождать немного дольше, хотя не очень долго; они слишком опасны, чтобы находиться свободно в мире. Каждая Реликвия за определенную цену чем-то одаривала своего владельца, если он обладал знанием и мощью, чтобы использовать их. Темное зеркало дарило бессмертие, пока он выполнял его условия. Он выполнял его условия более тысячи лет. И он намеревался продолжить.
- Согласно полученной информации, предмет покинул Англию и через Ирландию отправлен в США. Мы предполагаем, что оно находится сейчас в одном из университетов Чикаго.
- Тогда какого хрена Вы все еще сидите здесь? - сказал холодно Лука.
- Раз у Вас есть преимущество, хоть какое-то преимущество в поиске зеркала, я хочу, чтобы вы занялись этим лично. Немедленно.
Ему необходимо вернуть зеркало перед Самайном. Или иначе…
Это "или иначе" было тем, во что он отказывался верить. Зеркало будет найдено, десятина заплачена (небольшое количество чистого золота проходило через стекло каждые сто лет, отмеряя время, которое было больше чем столетием по современным стандартам) – точно в полночь на Самайн, или Хэллоуин, как называют его в наше время. Через двадцать шесть дней будет сто десять лет. Не позднее чем через двадцать шесть дней зеркало должно быть у него - или связь между ним и предметом будет прервана.
Когда блондин надел пальто и перчатки, Лука еще раз уточнил инструкции в отношении темных реликвий.
- Никаких свидетелей, Роман. Любой, кто хотя бы незначительно приблизился к разгадке свойств Реликвий...
Роман склонил голову в молчаливом понимании.
Лука больше ничего не добавил. Не было необходимости. Роман прошел нужную подготовку так же, как и все, кто работал на него и продолжал жить.

Спустя некоторое время, чуть позже полуночи, Джесси третий раз за этот день оказалась в университетском городке, отпирая офис Профессора Кин в южном крыле отдела Археологии.
Она с издевкой подумала, зачем она вообще уезжала. Учитывая время, проводимое здесь, она могла бы спать в душной кладовке внизу зала, среди швабр, мётл и ведер, которые не использовались годами. Таким образом, у нее имелось бы не только больше времени для сна, но она также сэкономила бы на бензине.
Когда профессор позвонил ей из больницы, чтобы сказать, что он попал в аварию по дороге к университетскому городку - “несколько переломов и ушибов, не волнуйся”, - уверил он ее, она уже ожидала, что он попросит ее вести его занятия в течение следующих нескольких дней (время на сон истощится с четырех или пяти часов до большого, большого, жирного нуля). Но он сообщил ей, что уже принял меры и вызвал Марка Трудео, чтобы он взял на себя занятия до его возвращения.
- Тем не менее, у меня к Вам, Джессика, есть небольшая просьба. Я ожидаю прибытия пакета. Я должен был получить его в моем офисе этим вечером, - сказал он ей своим глубоким голосом, который даже через двадцать пять лет после переезда из Графства Лаут в Ирландии не потерял переливов.
Она любила эти переливы. Она вспомнила тот день, когда сидела в пабе, слушая их, в то время как сама наслаждалась гостеприимством и тушеной бараниной с луком и картофелем, запивая элем. Позднее она провела весь день в Национальном Музее Ирландии, восхищенно и детально изучая такие невероятные сокровища, как Брошка Тары, Чаша Ардаж и Золотое Собрание Бройчера.
Зажав телефон между ухом и плечом, она смотрела на часы. Люминесцентный циферблат показывал десять минут одиннадцатого.
- Что за пакет доставляют так поздно вечером? - громко спросила она.
- Вас не должно это интересовать. Только распишитесь за получение, заприте пакет и идите домой. Это - все, в чем я нуждаюсь.
- Конечно, Профессор, но что…
- Только распишитесь, заприте, и забудьте об этом, Джессика. – Последовала пауза, гнетущая тишина, - Я не вижу никакой причины рассказывать об этом кому-либо. Это личное. Не относящееся к университетской работе.
Она пораженно моргнула; профессор никогда ранее не разговаривал с ней таким тоном. Резкие короткие фразы, он говорил, как параноик.
-Я понимаю. Я позабочусь об этом. Вы только отдыхайте, Профессор. Не волнуетесь о вещи, - успокоила она торопливо, решив, что обезболивающие препараты, которые он принял, сделали его забавным, бедняга. Она когда-то принимала Талейнол с кодеином, который сделал ее беспокойной, несдержанной и раздражительной на все время применения. Можно с уверенностью сказать, что с многократными переломами ему дали что-то посильнее, чем Талейнол.
Теперь, стоя под слабо гудящими флуоресцентными светильниками в университетской прихожей, она терла глаза и постоянно зевала. Она была истощена. Она встала в пятнадцать минут седьмого, чтобы начать свой двадцатичасовой рабочий день, а к тому времени, когда она вернется домой сегодня вечером, или точнее утром, и сможет лечь в кровать, начнется другой двадцатичасовой день. Снова.
Поворачивая ключ в замке, она открыла дверь офиса, повозилась в поисках выключателя света и щелкнула им. Она вдохнула присущий кабинету профессора запах, смакуя академическую смесь книг и кожи, прекрасной древесной полировки и острого аромата его любимого трубочного табака. Она планировала когда-нибудь иметь собственный офис, очень похожий на этот.
Просторная комната имела встроенные книжные шкафы от пола до потолка и высокие окна, так что в течение дня солнце освещало искусно сотканный старинный коврик красновато-коричневого цвета вина и янтаря. Мебель из тика и красного дерева была мужской: величественный стол; роскошный кожаный Честерфилдский диван оттенка кофейного боба; в тон им подобраны стулья. За стеклом хранились различные сувениры и дорогостоящие точные копии различных предметов. Лампа от Тиффани украшала его стол. Только его компьютер с двадцатиоднодюймовым плоским экраном противоречил выбранному стилю оформления. Уберите его, и кабинет можно было бы спутать с библиотекой поместья англичанина девятнадцатого столетия.
- Сюда, - указала она доставщикам заказов.
Пакет оказался не тем, что она ожидала увидеть. Со слов профессора она вообразила большой конверт, возможно, маленький пакет.
Но "пакет" оказался большим ящиком. Он был высокий, широкий, что-то размером с саркофаг, и его нелегко было пронести по университетским коридорам.
- Мужчина, осторожней. Наклоните! Наклоните! Ой! Вы прижмете мне палец. Отодвиньтесь от угла!
- Простите, - пробормотал он. И дальше под нос. - Проклятье, какая громоздкая вещь. Зал тоже чертовски узкий.
- Вы почти дошли, - сказала Джесси услужливо, - еще чуть-чуть.
Действительно, спустя мгновение они аккуратно спустили продолговатый ящик с плеч на коврик.
- Профессор сказал, что я должна что-то подписать, - поторапливала она их. Ее ждал полный работы и занятий день завтра... уже сегодня.
- Леди, мы нуждаемся не только в этом. Необходимо снять упаковку, провести проверку.
- Проверку? - отозвалась она эхом. - Что это значит?
- Предмет этот стоит охренных бабок и застрахован грузоотправителем, поэтому необходимо провести визуальную проверку.
- Осмотр? Прямо сейчас.
Более крепкий из этих двух обратился к ней.
- Не имеет значения, кто сделает это, леди, пока чья-то подпись стоит на моих документах.
Необходимость визуальной проверки для передачи прав была отпечатана красным поперек сопроводительной накладной в соответствии с двумя страницами условий и определений, детализирующих права грузоотправителя и покупателя, написанных педантичным, надутым юридическим жаргоном.
Она вздохнула, откинув рукой короткие темные завитки. Профессор просил не делать этого. Он сказал, что это личное.
- А если я не позволю Вам открыть и осмотреть это?
- Будет произведен возврат, леди. И позвольте мне сказать Вам, грузоотправитель возьмет с Вас большой штраф.
- Да, - сказал другой мужчина, - вещь стоит застраховать. Возвращается ваш профессор и платит второй раз. Я держу пари, что он не будет в восторге.
Они уставились на меня, бросая вызов пристальными взглядами, им явно не хотелось снова возвращаться через узкий зал с громоздкой коробкой на плечах. Они даже не обратили внимания на ее грудь, как это часто делают мужчины, особенно при первой встрече, это сказало ей, как серьезно они относились к своей работе.
Она взглянула на телефон.
Посмотрела на свои часы.
Она не знала номера палаты профессора и подозревала, что, если она позвонит на главный стол, ей никто не позовет его в этот час. Хотя он и настаивал, чтобы не был сильно травмирован, она знала, что доктора не держали бы его, если бы он не был серьезно ранен. Больницы сейчас выписывают людей как можно скорее после приема.
Профессор будет больше расстроен, если она откроет это - или если она откажется от поставки, и повторная поставка влетит ему в копеечку?
Она вздохнула снова, чувствуя, что проклянет себя, если сделает и если не сделает этого.
- Прекрасно. Давайте сделаем это. Открывайте.

Двадцать минут спустя люди из доставки, обеспеченные ее устало набросанной подписью, ушли, забрав с собой остатки упаковки.
И теперь она стояла, с любопытством уставившись на вещь. В конце концов, это не было саркофагом. Фактически большую часть занимала упаковка.
Глубоко внутри под несчетным количеством слоев обертки они раскопали зеркало, и под ее руководством тщательно закрепили его напротив восточной стены книжных полок.
Выше ее более чем на фут, декоративное зеркало мерцало золотом. В дюйме от края границы были вырезаны символы, их форма обладала однородностью и единством, что подразумевало систему письма. Она сузила глаза, исследуя гравюры, но лингвистика не была ее специальностью, и она не могла разобрать символы без помощи книг и пособий, но могла точно сказать, что это письмо, слово или иероглиф.
Серебристое стекло обрамляла безвкусная позолоченная рамка, внешние края зеркала были испорчены неравномерными черными пятнами неопределенного вида, но кроме этого само стекло было поразительно чистым. Она подозревала, что оно было разбито и заменено в какой-то момент и, в конечном счете, окажется на столетия моложе, чем рамка. Никакие старинные зеркала не обладали такой ясностью. Хотя самые ранние искусственные зеркала, обнаруженные археологами датировались 6200 до н.э., они были сделаны из отполированного обсидиана, не стекла. Первые стеклянные зеркала существенного размера, примерно "три пяди", были изготовлены в 1680-ых годах итальянским мастером Бернардом Перрото для Зала Зеркал в Версале по заказу экстравагантного Короля Солнце, Луи XIV. Полностью стеклянным зеркалам такого размера, как то, что стояло перед ней - шесть с половиной футов внушительной высоты - было самое большее несколько сотен лет.
Она рассматривала древнее посеребрение, которому было, вероятно, меньше чем сто лет, и никто не сошел с ума и не умер от медленного отравления ртутью при его изготовлении.
Глаза глубокомысленно сузились, она тщательно исследовала его. Археолог в ней испытывал зуд узнать происхождение вещи и задавался вопросом, была ли рамка точно датирована.
Она нахмурилась. Что профессор хотел делать с зеркалом? Такое изделие вообще не соответствовало его обычным вкусам, к которым относились точные копии оружия и старинных часов, типа астролябии шестнадцатого столетия, украшающей его стол. И как профессор мог позволить приобрести на свою зарплату такую вещь?
Выловив ключ из кармана джинсов, она повернулась к двери, чтобы ехать домой. Она сделала, о чем ее просили. Ее работа здесь была закончена.
Она щелкнула выключателем и только ступила через дверной проем, как почувствовала холод. Волосы поднялись на затылке, покалывая, как будто наэлектризованные. Сердце учащенно забилось, и она почувствовала внезапную, ужасающую уверенность, что за ней наблюдают.
Таким образом наблюдают за добычей.
Вздрагивая, она вернулась к зеркалу.
Смутно освещенный светло-голубым сиянием от экрана компьютера экспонат выглядел жутким. Золото казалось серебристым; стекло - дымным, темным, с глубокими тенями.
И в тех тенях что-то перемещалось.
Она дышала так быстро, что чуть не задыхалась. Бормоча, она нащупала выключатель света.
Наверху сверкнул свет, осветив комнату.
Она смотрела в продолговатое стекло, прижав руку к горлу и судорожно глотая.
Ее отражение смотрело назад.
На краткий миг она закрыла глаза и снова распахнула их, посмотрев в стекло снова.
Там была только она.
Волосы на ее затылке продолжали щетиниться, ледяной холод слегка пробегал по ее спине. Пульс в основании шеи трепетал отчаянно быстро. Широко раскрытыми глазами, она тревожно осматривала комнату.
Офис профессора был таким, как ему и должно быть.
В течение долгого момента она пыталась рассмеяться, но смех вышел странным, неуверенным и, казалось, неприятно отзывался эхом в офисе - как будто фактическая площадь в квадратных футах комнаты и свободное место сильно не совпадали.
- Джесси, ты теряешь рассудок, - прошептала она.
В офисе профессора не было ничего, никого с нею, лишь в ее сверхактивном воображении.
Встряхнув головой, будто прочищая мысли, она повернулась, снова щелкнула выключателем, и на сей раз захлопнула дверь твердо и быстро, не оборачиваясь.
Быстро покинув коридор, она выскочила на автомобильную стоянку, поднимая за собой водоворот красных и золотых листьев - так она спешила.
Чем дальше она удалялась от здания, тем более смешной себя чувствовала, будучи очень напуганной одна в университетском городке ночью! Однажды ей придется осуществлять раскопки посреди неизвестности и, весьма вероятно, поздно вечером, а иногда одной. Она не могла себе позволить такие причуды. Время от времени, тем не менее, было трудно не забыть об этом, особенно держа брошку Друида, которой 2500 лет, или при более детальном исследовании неправдоподобно меча неопределенного периода. Некоторые реликвии, казалось, несли вялые следы энергии, остаток страстных жизней тех, кто коснулся их.
Хотя ничего такого, как то, что она думала, что только что видела.
- Насколько это было сверхъестественным? - бормотала она, избавляясь от небольшой дрожи. - Боже, я действительно помешалась на сексе.
Наблюдение ранее за парнем и его подругой, очевидно, очень повлияло на нее. Это совместно с истощением и тусклым освещением подтолкнуло на краткий миг к галлюцинациям, твердо решила она, открывая свой автомобиль. Поскольку на мгновение ей показалось, что она видела полуголого мужчину - абсолютно божественно сексуального мужчину, не менее - находящегося в офисе Кин, смотрящего ей вслед.
Слегка странная игра теней, ничего более.
Высокий, с рельефной мускулатурой, мрачно красивый мужчина, излучающий мощь. И голод. И секс. Он выглядел, как мужчина, давно изголодавшийся по хорошему сексу.
О, сладкая, Вам так необходим друг!
Он взглянул на нее, как большой плохой волк, который не питался долгое время, на маленькую красную шапочку.
Определенно, игра света.
Взгляд на нее изнутри зеркала.


В месте, которое нельзя определить, все же было достаточно пространства, чтобы служить неизбежной тюрьмой, достаточной, чтобы ужаснуть, сделать обычного мужчину, совершенно бредящим безумцем. В ней содержался Горец шести футов пяти дюймов из девятого столетия.
Голодный животный рык грохотал глубоко в его горле.
Только так он думал: он чувствовал женщину.

 » Глава 2

Глава 2

Несколько дней спустя.
Когда в понедельник ночью Джесси отпирала дверь офиса профессора, периферическим зрением она уловила некоторые крошечные мелкие детали, но ее мозг был не в состоянии обработать эту информацию, поскольку действовала она на автопилоте.
Она помнила, что запирала дверь, а то, как открывала, ускользнуло от ее внимания.
Если бы она не была занята грустным бормотанием себе под нос по поводу огромного объема бумажной работы, которая свалилась на нее в отсутствие профессора, то, возможно, нашла бы время осмотреться вокруг перед тем, как войти. Если бы он не оставил ей вчера вечером сообщение со списком периодических изданий и источников длиной в одну милю, которые она должна была собрать из дюжины различных мест и принести ему в больницу. Таким образом, он мог делать примечания в книге, написанием которой занимался во время выздоровления.

К сожалению, ее собственные страдания не вызывали у нее восторга и энтузиазма.
Она остановилась перед приоткрытой дверью, чтобы перевести дыхание и откинуть несколько локонов волос с лица, переместила переполненный рюкзак на плече, таким образом, чтобы учебники уперлись ей под ребра.
- Сто одиннадцать эссе? Кто-нибудь застрелит и избавит меня от страданий? - Недоверчиво пересчитала она, когда, открыто ухмыляясь, Марк Трудео передал их. Тут же пропала любая надежда на сон в течение следующих нескольких дней.
- Эй, я согласился преподавать занятия Кин, Джес, а Вы знаете, какой напряженный у меня график. Он сказал, что Вы будете заниматься сортировкой.
Она знала точно, почему Кин сказал, что она будет заниматься сортировкой. Поскольку, без сомнения, Марк позвонил ему в конце недели и "предложил", чтобы она сортировала. Марк дерьмово относился к ней, начиная с прошлого года, когда неудачно приударил за ней на Рождество. Она не выносила мужчин, которые пялились на ее грудь, как будто это была самая большая ценность, а он, по ее мнению, был одним из худших. Ее не интересовали мужчины, которые думают тем, что находится у них в штанах.
Убежденный, что все хорошо, профессор оставил ей еще одно сообщение, в то время как она была в классе, выполняя пять его предыдущих заданий, которые поступили за прошлые двадцать четыре часа (кто-нибудь будет милашкой и уберет телефон от этого человека или накачает его успокоительными средствами?), и выразил благодарность за то, что она «такой прекрасный помощник и выручает его».
- Марк действительно очень перегружен, и я сказал ему, что Вы будете счастливы помочь.
Право. Как будто у нее был выбор. И как будто Марк был больше загружен, чем она. Но мир академии был, как и остальная часть мира, миром мужчин, и если Джесси начинала забывать об этом, то жизнь неизменно преподносила ей уроки.
Толкнув бедром дверь, она вошла в комнату, оставив дверь приоткрытой. Обойдя стол, она направилась прямо к стене с книжными полками, не потрудившись включить свет, частично потому, что непосредственно сама обставляла офис и знала точно, где найти две книги по кельтской Галлии, которые были нужны Профессору Кин, и частично потому, что она не была настроена отвлекаться ни на зеркало, ни на поиск ответов на вопросы, которые разжигали ее любопытство.
Те сверхъестественные галлюцинации, которые посетили ее в пятницу ночью, были ни чем иным, как результатом плохого освещения и истощения. Но ей до смерти хотелось знать, было ли зеркало действительно старинным? Как профессор нашел его? Его происхождение было установлено? Определено время, когда оно было сделано? Что все же означали те символы?
Джесси имела цепкую память, полезная способность в ее сфере деятельности, и некоторые из символов отложились в ее памяти, после единственного, поверхностного осмотра. С тех пор она постоянно подсознательно думала о них, задаваясь вопросом, почему они казались настолько знакомыми, и все же что-то в них было не так. Она пыталась точно определить, где видела что-то подобное прежде. Ее специальность была европейская археология от эпохи палеолита до "кельтского" железного века. И хотя ясно было, что зеркало изготовлено недавно, ее будоражила возможность того, что рамка могла бы относиться приблизительно к концу железного века.
Она достаточно хорошо знала себя, и поэтому была уверена, что если бы она бросила еще один взгляд на экспонат сегодня вечером, любопытство бы победило, и она стала бы рыться в справочниках профессора, позабыв о времени, и приложила бы все усилия, пробуя определить, что означают те символы. «Если она займется этим», - напряженно думала она: - «то пройдет вся ночь, а она даже не заметит этого, детально изучая один или другой экспонат, как в тех особенно редких и великолепных случаях, когда университет кратковременно поручал ей примкнуть к исследовательской группе». Ей приходилось расплачиваться за это удвоенной нагрузкой на следующий день. С тем адским ворохом бумаг, который ожидал ее, она не могла позволить себе тратить время впустую. Ее план был быстрый и эффективный, и она пыталась придерживаться его.
Она только дотянулась до двух толстых томов на полке, когда услышала мягкий щелчок двери, закрывающейся позади нее.
Она напрягалась, ее пробила дрожь.
Тогда, фыркнув, она потянула с полки первую книгу. Проект. Ничто более.
- Ничего не произойдет. Сегодня вечером в университетском городке я не поддамся снова панике. То потрескавшееся зеркало - только зеркало, - твердо сказала она книжному шкафу.
- На самом деле это не только зеркало, - пробормотал голос со слабым акцентом позади нее. - Это - намного больше, чем простое зеркало. Кто еще знает, что оно - здесь?
Джесси поперхнулась и обернулась настолько быстро, что книга выскользнула из ее рук, стукнувшись об стену, упала на пол. Она вздрогнула. Профессор убьет ее, если она испортит переплет - он обожал свои книги, особенно в твердом переплете. В центре офиса в тусклом свете компьютера она смогла разобрать только силуэт мужчины со скрещенными руками на груди, опирающегося на дверь.
- Ч-что, к-кто, - запнулась она.
Свет затопил комнату.
- Я напугал Вас, - мягко сказал мужчина, опуская руку от стенного выключателя.
Намного позднее Джесси поняла, что он просто отметил факт, а не приносил извинения.
Она зажмурилась от резкого света. Его руки снова были скрещены, в то время как он небрежно подпирал дверь. Высокий и хорошо сложенный, он был чрезвычайно привлекателен. Длинные светлые волосы обрамляли чисто выбритое, классическое лицо. Он был одет в темный дорогой, сделанный на заказ костюм, свежую рубашку и со вкусом подобранный галстук. У него был явный славянский акцент, возможно русский, размышляла она. Молодой профессор, приехавший из-за границы? Преподаватель, нанятый университетом?
- Я не помню, чтобы кто-то еще был в этом крыле, - сказала она. - Вы ищете Профессора Кин?
- Профессор и я уже встречались этим вечером, - ответил он с оттенком улыбки.
Странный способ выражать мысли. Его комментарий прошел мимо ее внимания, поскольку она все еще не отошла от его предыдущего высказывания. Она нетерпеливо забросала его вопросами.
- Что Вы подразумевали, под «это - намного больше, чем простое зеркало»? Что Вы знаете об этом? Откуда - оно? Вы должны здесь подтвердить его подлинность? Или это уже сделано? Что за символы? Вы знаете?
Он отступил от двери, и прошел вглубь комнаты.
- Я знаю, что оно доставлено в прошлую пятницу. Кто-нибудь еще видел его?
Джесси подумала мгновение, и отрицательно помотала головой.
- Я так не думаю. Кроме людей из доставки, открывших его, только я. Почему?
Он осматривал офис.
- С тех пор не было уборщиков? Кто-нибудь другой, у кого еще, как и у вас, есть ключ?
Джесси хмурилась, озадаченная направлением его вопросов. И будучи раздражена тем, что он не ответил ни на один из ее.
- Нет. Уборщики приезжают по средам и единственная причина, почему у меня есть ключ - это то, что я - помощник Профессора Кин.
- Я вижу.
Он сделал еще шаг.
Тогда Джесси почувствовала это.
Угроза. Она витала вокруг него. Она не сообразила этого сразу же, обезоруженная его симпатичной внешностью, любопытством к экспонату, отвлеченная своей собственной задумчивостью. Но это был волк в овечьей шкуре. Под всей его кажущейся любезностью, скрытое изящным костюмом находилось что-то холодное и опасное. И это было сосредоточено на ней.
Почему? Это не имело никакого смысла!
И внезапно крошечные детали, которые ускользнули от нее, когда она повернула ключ в двери, всплыли из темных вод ее подсознания: Дверь была открыта! Он, должно быть, был в офисе, скрываясь за дверью, когда она вошла!
- Удерживай его разговором, - думала она, борясь с паникой. Она осторожно сделала глубокий вдох. Адреналин заиграл в крови, повышая ее сердцебиение, руки и ноги сделались ватными. Она сконцентрировалась на том, чтобы ничем не выдать того, что она почувствовала опасность. Неожиданность - единственное преимущество, которое она имела. Где-нибудь в офисе было что-то, что она могла бы использовать как оружие, что-то больше, чем книга. Она только должна добраться до этого прежде, чем он выяснит, к чему она направляется. Она украдкой посмотрела на право.
Да! Как она и думала, там, на соседнем столе, находился сувенир, одна из точных копии кинжалов профессора. Хотя он не был сделан из стали, а представлял собой покрытое драгоценными камнями золото, он был настолько же смертельным, как реальная вещь.
- Так, какого возраста - зеркало? - спросила она, изобразив саму наивность, смотрите, "я не самая яркая луковица в коробке".
Он двинулся снова. Плавно, как хорошее мускулистое животное. Через несколько шагов он подойдет к столу. Она передвинулась вправо.
Казалось, что мгновение он обдумывал, ответить ли на вопрос, тогда он пожал плечами. - Вы, скорее всего, отнесли бы его к началу каменного века.
Джесси затаила дыхание и на самое краткое мгновение, она забыла об опасности. Начало каменного века? Он шутит?
Конечно же, это шутка. Это должна быть шутка! Это точно было невозможно. Самые ранние формы письма, клинообразного знака и иероглифов, появились в период с середины до конца четвертого столетия д.н.э.! А те гравюры на зеркале были некоторым видом письма.
- Ха, ха. Я не настолько глупа.
Хорошо, она сглупила, конечно, сегодня она вела себя как полная дура, хотя обычно она не была ею. Обычно она могла перенести только одну или две глупости, не этот всеобъемлющий идиотизм.
- Тогда оно датируется 10000 лет д.н.э., - насмехалась она, поскольку она продвинулась еще на несколько дюймов. Он заметил то, что она делала? Если и так, то он никак не показал этого.
- Да, это действительно так, - он сделал еще шаг вперед.
Она подумывала закричать, но она была почти уверена, что в южном крыле этим поздним вечером больше никого не было, и подозревала, что более мудрым будет сохранить силы для защиты.
- Хорошо, я на минуту соглашусь с этим, - сказала она, медленно передвигаясь. Еще немножко. Удерживай его разговором. Сможет она сделать прыжок?
- Вы утверждаете, что рамка - начала каменного века. Правильно? А символы были добавлены позже, и зеркало, вставлено в прошлом столетии или около того.
- Нет. Все части вместе, относятся к началу каменного века.
Ее челюсть отвисла. Она захлопнула рот, но он открылся снова. Она вглядывалась в его лицо, и не обнаружила никакого признака шутки.
- Невозможно! Символы по краю, и это - стеклянное зеркало!
Он мягко засмеялся.
- Не факт. Ничто из Темных артефактов никогда не было тем, чем оно казалось.
- Один из Темных артефактов? - отозвалась она безучастным эхом. - Я не знакома с этой классификацией.
Она повернулась так, чтобы ее пальцы дотянулись до лезвия, делая мысленный отсчет: пять... четыре... три...
- Это обозначает реликвии, которые лишь немногие когда-либо увидят или доживут, чтобы рассказать о них. Древний артефакт созданный самыми темными среди Туата Де Данаан, - он сделал паузу. - Не волнуйтесь, Джессика С. Джеймс…
О, Боже, он знал ее имя. Как он узнал его?
- ..я сделаю это быстро. Вы едва почувствуете это. - Его улыбка была ужасающе нежна.
- Вот дерьмо! - Она прыгнула за кинжалом, он прыгнул одновременно с ней.

В момент опасности для жизни, Джесси соблюдала почти безмятежную, невероятную отрешенность, события происходили как в замедленной съемке, хотя каждый знал, что события развивались со стремительностью скоростного поезда.
Она отмечала каждую деталь его выпада, как будто это разворачивалось в стоп-кадрах: его ноги согнулись, тело подтянулось, одну руку он опустил в карман, достал тонкий обернутыми кожей провод, она даже заметила, как напряглось его лицо, глаза стали холодными и горели ужасным неестественным сексуальным волнением.
Хотя ее сердце гремело, и дыхание стало быстрым и разъяренно удушающим, ее ноги сами несли ее, и лишь немного шагов отделяли ее от спасения.
Его губы насмешливо изогнулись, и в этом оскале она внезапно увидела абсолютную уверенность, что, даже если бы она сумела вооружиться маленьким кинжалом, это не имело бы значения. Его улыбка предвещала смерть. Он делал это прежде. Много, много раз. И он был способен на это. Она понятия не имела, как узнала об этом, только она знала.
Когда он начал приближаться к ней, прижавшейся к книжным полкам за столом, обертывая концы кожаного провода вокруг своих рук, маленькая серебристая вспышка попалась ей на глаза.
Из зеркала!
Она не могла бы справиться с ним физически, но так получилось, что она стояла между ним и тем, что он хотел!
А то, что он хотел, было очень хрупким.
Она фактически упала на стол, отпихнув в сторону кинжал, и вместо него схватив в руку основательно тяжелую оловянную лампу, стоящую рядом. Затем с головокружительной скоростью она обернулась, чтобы оказаться лицом к нему, удерживая напротив старинного зеркала лампу, как бейсбольную биту.
- Немедленно остановитесь!
Он остановился настолько резко, что говорило о том, сколько смертельной мощи было под этим костюмом, на его лице отражалось, что она была бы мертва, если бы он достал ее.
- Сделаете еще один шаг, и я разобью зеркало к чертям собачьим. - Она угрожающе размахивала лампой.
Кто-то резко вдохнул позади нее? Сопровождая бормотания проклятиями?
Невозможно!
Она не осмелилась повернуться. Не осмелилась отвести глаз от нападавшего даже на секунду. Не осмеливалась показать свой страх, который пробовал вырваться рыданиями из ее горла.
Его пристальный взгляд переместился за ее плечо, глаза вспыхнули, и снова его пристальный взгляд сосредоточился на ней.
- Нет, Вы не сможете. Вы храните историю. Вы не разрушите его. Эта вещь бесценна. И столь же древняя, как я рассказывал Вам. Это действительно единственный и самый важный артефакт, который когда-либо видел археолог. Оно разоблачает тысячи лет вашей так называемой «истории». Подумайте об эффекте, который оно могло вызвать в вашем мире.
- Для меня? Ну и дела, какой мне от этого прок, если я буду мертва. Назад, прочь, мистер, если Вы хотите получить его в целости. А я думаю, что хотите. Я думаю, что Вам не нужно, чтобы оно сломалось.
Если он соберется убить ее, она разобьет зеркало на маленькие серебристые кусочки независимо от того, что историк в ней яростно возражал такому кощунству. Если она умрет, то заберет собой то, что он хочет. Если она будет мертва, ей Богу, он будет несчастным тоже.
Он сжал челюсти. Его пристальный взгляд скользил между нею и зеркалом и снова назад. Он обдумывал, какие предпринять шаги.
- Не делайте этого, - предупредила она, - я говорю серьезно.
Она сильнее сжала лампу, готовясь ударить зеркало, если он сделает неправильное движение. Если не осталось бы другой возможности, они боролись бы на осколках стекла, он бы поскользнулся, порезался бы, и умер от кровотечения.
- Тупик, - бормотал он. - Интересно. В Вас больше силы воли, чем я думал.
- Если Вы хотите жить, девушка, - сказал глубокий, богатый голос с акцентом позади нее: - лучше всего вызывать меня сейчас.
Все ее тело пробрала дрожь, и пушок волос на затылке встал дыбом. Точно так же как в пятницу, комната стала внезапно... неправильной. Не совсем той формы и размера, как это должно было быть. Как будто открылась дверь, которая по всем законам физики не имела возможности быть внезапно открытой, искажая все известные измерения ее мира.
- Убирайтесь в ад, - ее противник сник, его пристальный взгляд был направлен за ее плечо, - или я сам разобью его.
Темный, дразнящий смех прокатился позади нее. Она снова задрожала.
- Вы не посмеете и Вам хорошо это известно. Поэтому же Вы срочно не избавились от нее. Лука дал Вам точные инструкции. Вернуть его невредимым, не так ли? Сама возможность того, что зеркало может быть разрушено, леденит вашу кровь. Вы знаете то, что он сделал бы с Вами. Вы молили бы о смерти.
- Ха, этого нет, - шептала Джесси, широко открыв глаза. Она чувствовала, как кровь отливает от ее лица, знала, что она стала белой как снег. - Не верю этому.
Она делал мелкие вдохи. - Ничего из этого.
Логика настаивала, что нет никакой возможности, что за ней кто-то есть. И точно уж не в зеркале!
Но ее чувства говорили обратное.
Она ощущала позади себя "Мужчину" с большой буквы “M”, и он прожигал взглядом ее спину. Этого было достаточно, чтобы она похолодела. Ее шея онемела от усилия не отрывать взгляд от ее потенциального убийцы, и не обернуться на зеркало. Она чувствовала его позади себя. Что-то. Кого-то. Мощь и сексуальность, сдерживаемая клеткой. Это позади нее, независимо от того, что это было, было огромно.
- Не поворачивайте голову, женщина, - это не было приказом, скорее рекомендацией: - смотрите на него и повторяйте за мной…
- Я бы не советовал делать это, - предупредил блондин, скрестив с ней взгляд. - Вы понятия не имеете, чему позволите выйти из того зеркала.
Джесси еще раз сделала глоток воздуха. Она ощущала сильную ярость белокурого мужчины, он знал, что ему не хватало доли секунды, чтобы не дать разбить ей зеркало, иначе она была бы уже мертва. Она боялась даже моргнуть, опасаясь, что он сделает выпад в течение этого краткого момента уязвимости. И еще было что-то позади нее, чего не могло быть на самом деле, по крайней мере, не по законам физики, которые она знала. По общему мнению, было множество законов физики, которых она не понимала, но она чувствовала себя достаточно уверенной относительно этого, чтобы слабо возразить. - Это сумасшествие.
- Было бы сумасшествием освободить его, - сказал белокурый мужчина. - Отойдите подальше от зеркала. Сделайте, как я говорю, и я прослежу, чтобы он не вредил Вам.
- О, я так и поверила. Теперь Вы - мой защитник?
- Вызовите меня, женщина. Я - ваш защитник, - поступила команда из-за спины.
- Этого не может быть. Не может быть. Ничего из этого.
Ее мозг был неспособен обработать эту новость, отказываясь принимать необычность артефакта. Она чувствовала себя изумленной, стоя как декорация или реквизит, когда актеры играли свои роли вокруг нее, и если кто-то предложил бы ей театральную афишу с небольшим анонсом, она точно бы не пошла, смотреть это.
- Он убьет Вас, девушка, - глубокий шотландский выговор давил на нее сзади, - и Вы знаете это. Вы также не уверены во мне. Гарантированная смерть или возможная смерть - это простой выбор.
- И это должно убедить меня? – ответила она тому, кто был за ее плечом. Неважно, чем это было, там было то, чего не могло быть в действительности.
Белокурый мужчина холодно улыбнулся, - о, он убьет Вас, и намного более жестоко чем я. Уступите, и я позволю Вам жить. Я заберу зеркало и отпущу Вас. Я даю Вам мое слово.
Джесси отрицательно помотала головой. - Уйдите. Сейчас. И я не буду разбивать зеркало.
- Он не уйдет, девушка. Он не может оставить Вас в живых. Он служит тому, кто накажет его, если он оставит Вас в живых, после того как Вы видели зеркало. Я никак не могу убедить вас довериться мне. Вы должны сами решить, кому можно доверять. Ему. Или мне. Выбирайте. Сейчас.
- Он был заключен в тюрьму таким способом, потому что он безжалостная убийца, которого ничто не могло удержать. Он был заперт для безопасности мира. Потребовалась огромная мощь Друидов…
- Женщина, выбирайте! Повторите это: Lialth bree che bree, Кейон МакКелтар, drachme se-sidh!
Без промедления Джесси повторила странные слова.
Теперь она точно поняла, что это сон.
Она была права – ничего на самом деле не было.
А случилось, как она полагала, вот что, она позволила себе присесть на мгновение на шикарный кожаный Честерфилдский диван в офисе Профессора Кин, и прикрыть глаза, вместо того, чтобы идти к книжной полке. Но она заснула. И в настоящее время спала глубоким сном, и ей виделись самые причудливые из сновидений.
Все знали, что во сне ничего не имело значения. Все всегда пробуждаются. Всегда. Итак, почему бы не позволить мужчине из зеркала помочь?
Она повторила странные слова дважды, для полной уверенности. Блестящий золотой свет вспыхнул, температура позади нее заметно выросла, и комната внезапно показалась слишком маленькой для всего этого. Пространственное искажение увеличилось почти невыносимо.
Лампа выпала из ее обмякших рук и откатилась в другое место. Сильные руки сзади обхватили ее талию. Приподняли и поставили за собой, защищая ее своим телом.
Она почувствовала его божественный аромат, она когда-либо обоняла такой аромат? Ее мускулы глубоко внизу живота сжались. Он не пах никакими химическими лосьонами после бритья или дезодорантами. Ничего искусственного. Чисто мужской запах: смесь нагретой солнцем кожи, чего-то пряного как гвоздика, легкого пота, и невысказанного обещания секса. Если мужской сексуальный доминион имел аромат, он должен пахнуть этим, он воздействовал на нее как окончательный феромон, заставив ее соски и пах сжаться от интенсивного, болезненного сексуального влечения.
Она смотрела.
Это был тот же самый высокий, великолепный, мужчина с рельефной мускулатурой из ее ночной пятничной фантазии, его длинные темные волосы, оплетенные множеством шнурков, связанных из золота, серебра, и медных бусинок, доходили до середины спины. Его голой "прекрасной" бархатной кожи спины.
- Уф, - выдохнула она. За все время ее вуаеристических набегов, она никогда не видела настолько мужественного мужчину. Изображение его существовало только в ее подсознании.
Тогда ей пришло в голову, что, так как это была работа ее подсознания, то пора было исполнить ее небольшую мечту. Всеобщая попытка убить ее сегодня не вызывала у Джесси большой симпатии: необходимо изменить направление мыслей, чтобы исполнилась ее горячая сексуальная мечта.
Обычно даже самые тяжелые из дурных снов нуждались только в крошечном толчке.
Ей необходимо сделать данный толчок. С этим фантастическим мужчиной? Счастье. Даже блаженство. Она исследовала пальцами прекрасные, мощные, как горные хребты мускулы.
Ее руки полностью зарылись в его великолепные темные волосы. Она терлась об него, прижимая себя к его мускулистой, чрезвычайно напряженной заднице, как обертка леденец.
Облизывала его.
Ее язык скользил вдоль его позвоночника. Ощущая соленый вкус мужчины и его жар.
Все его тело содрогнулось с силой, которую она нашла бы пугающей, если бы это произошло в реальности. Он с шипением втянул в себя воздух, как будто испытывал сладкую пытку. Его тело все еще содрогалось, и глубоко в его горле родился гортанный звук.
- Вы испытываете меня, женщина, - прошипел он.
Он отдернул голову, чтобы освободить свои шнурки из ее рук. В два счета он добрался до двери, хлопнув ею за собой.
Только тогда Джесси поняла, что ее противник тоже ушел. Он, должно быть, сбежал в тот момент, когда она освободила мужчину из зеркала.
С порывистым вздохом, она пошла и резко упала на кушетку. Она полежит немного, вытянувшись и закинув руки за голову.
Она скрестила ноги. Выпрямила их. Протерла глаза. Для эксперимента зажмурилась на минуту или две.
Боже, она была возбуждена. Она не могла вспомнить, чтобы когда-либо настолько возбуждалась. В момент, когда она прижалась к нему, она почувствовала самый странный... хорошо... толчок, из-за отсутствия лучшего слова, кровь заиграла во всем ее теле, и она стала немедленно готовой. Трусики намокли, указывая на готовность к сексу, она была готова без всякой необходимой прелюдии.
«Таким образом, это эротический сон», - думала она, сопровождая это небольшим фырканьем.
Очень яркий, детализированный, эротический сон, но, тем не менее, сон.
Она собиралась проснуться в любой момент.
Да. В любой момент.

 » Глава 3

Глава 3

Пробуждение Джесси было грубым, холодным, и с началом того, что обещало быть жуткой головной болью.
Ее шея затекла от неудобного положения, видимо она столкнула подушку с кровати посереди ночи, потому что под головой и отдаленно не наблюдалось ничего мягкого. Она открыла глаза и приподнялась, намереваясь найти подушку и положить ее на место. В течение нескольких минут с момента, как она открыла глаза, к ее списку жалоб добавилась крайняя озадаченность относительно ее текущего местоположения во вселенной.
К сожалению, туман, навеянный сном, быстро рассеивался, возвращая ее к действительности. Как только она села, то обнаружила, что находится не в своей кровати, как думала, а на диване в офисе Профессора Кин, и события прошлой ночи начали восстанавливаться в ее голове.
Со стоном она опустила голову вперед и сжала ее обеими руками.
Нереальные события: незнакомец в офисе, который пытался убить ее; абсурдный рассказ, что зеркало датировалось началом каменного века; мужчина в зеркале, предположительно безжалостный убийца, которого она освободила.
Безумные события.
Закрыв лицо ладонями, она хныкала. - Что со мной произошло?
Но она-то знала, что с ней случилось, это было очевидно. А именно - она перетрудилась. И она была не первым аспирантом, который сломался из-за собственного честолюбия от чрезмерных нагрузок. Всегда были один или два подобных случая. Те, кто не сломался, всегда безжалостно сплетничали о том, как тот-то и тот-то “не смог справиться с нагрузкой”. Она знала; она была среди них.
- Но я могу справиться! Я же справляюсь со своим расписанием! - внутренне возразила она.
Правда. Угу, логика категорически противостояла, - «тогда как объяснить эти сумасшедшие галлюцинации - или мечты - или не знаю, что там еще, которыми ты страдала в течение нескольких дней?»
Она вздохнула. Невозможно отрицать, что за прошедшие несколько дней у нее было две различные ситуации, во время которых она не смогла не только отличить реальность от вымысла, но и не могла контролировать собственное воображение.
- Это не очень справедливо, - думала она, сдерживая истерический хохот, - Если девушка предается фантазиям, то она, по крайней мере, должна управлять ими? С какой стати ей выдумывать самого восхитительного страстного мужика, а затем делать себя несчастной жертвой покушения с целью убийства?
- Что-то не складывается, - она осторожно маленькими кругами массировала пульсирующие виски кончиками указательных пальцев: – если это плод ее фантазии.
- Правда. Угу. Мужчина в зеркале. Уверена.
Продолжая массировать виски, она подняла голову, осматривая тускло освещенный офис в поисках ключа. Вокруг ничего не указывало на то, что здесь находился кто-то кроме нее. Да, лампа валялась на полу, а не стояла на столе, и книга лежала на коврике около стены, но ни одна из этих вещей не доказывала, что прошлой ночью кто-то еще находился с ней в офисе. Люди подвержены лунатизму во время очень ярких фантазий.
Она вынудила себя посмотреть в зеркало. Непосредственно в него.
Тусклое посеребренное стекло. Ничего более.
Она заставила себя встать. Подойти к нему. Провести холодными пальцами по еще более холодному стеклу.
Тусклое посеребренное стекло. Ничего более. Ничего из него не выходило.
Распрямив плечи, она вернулась на прежнее место.
Натянуто двигаясь, она подняла с пола рюкзак, нашла книги, требуемые профессором, засунула их в рюкзак, и с чувством выполненного долга покинула офис.

Впервые за всю историю ее академической карьеры Джесси сделала невероятное: она плюнула на занятия, пошла домой, выпила аспирина, одела футболку с изображением Годсмакка, вползла в кровать, натянула на голову одеяло.
И провалилась в сон.
Она никогда не прогуливала. Никогда не нарушала своих планов и распорядка дня. Никогда никого не подводила, всегда все выполняла вовремя. Ее график был настолько напряженным, что если она позволила бы себе отстать при выполнении одного мероприятия, то дюжина других тоже была бы затронута. Одна крошечная ошибка могла повлечь за собой дикую нисходящую спираль. Следовательно, все нужно делать вовремя и заканчивать, как запланировано.
Прошлой зимой, она тащилась на занятия во время одной из самых зверских чикагских метелей, дрожа с головы до кончиков пальцев ног, с сильным приступом гриппа, настолько больная, что все поры на ее коже, жгло миллионом крошечных уколов. И неоднократно она читала лекции с ларингитом, вызывая голос только при помощи отвратительно мерзкого чая из апельсиновой корки, оливкового масла, и растворимых ментоловых таблеток, о котором она до сих пор вспоминала с дрожью. Она проверяла конспекты с высокой температурой.
Но сумасшествие не было тем, что можно было начать и закончить, перейдя к следующему проекту.
У нее не было лекарства от этого.
Как только она переступила порог квартиры, сразу же выпила горячего шоколада. Взяв собой в постель упаковку «Hershey’s Kisses», которые держала спрятанными на критический случай (выпадение волос, серьезный ПМС, или один из тех хороших старых дней "все мужчины глупцы или сосунки"), и в теплом коконе под одеялом занялась декадентской работой, поглощая небольшие кусочки.
После того как вся упаковка была съедена, она заснула.
Она спала более девяти часов этой ночью.
После пробуждения, она чувствовала себя настолько хорошо, что ей даже пришло в голову, что возможно все, в чем она действительно нуждалась - это десять часов хорошего непрерывного крепкого сна. Что возможно, теперь, когда она в конце концов стала старше, и не была больше новичком, ей исполнилось двадцать четыре года! - ее частые полуночники требовали больше затрат энергии, чем раньше. Возможно, ей нужно начать принимать витамины. Пить больше молока. Есть овощи.
- Я не сумасшедшая, - думала она, мотнув головой и слабо улыбаясь явной нелепости предположения. Те две очень яркие мечты-галлюцинации, которые она пережила, были просто результатом перенапряжения и недосыпания, и она сделала грандиозные выводы из ничего.
- Я была просто истощена, - сказала она себе с небрежным, оптимистичным кивком.
Шоколад и сон поддержали ее расположение духа. Укрепили ее, чтобы начать новый день.
Она была готова работать снова и снова, вставать засветло, или ночью, только для того чтобы доказать себе, что с ней все в порядке.
По крайней мере, именно так она чувствовала до того, как включила телевизор.

Месть.
Возможно, только это удерживало Кейона МакКелтара от полного помешательства в течение прошлых 1 133 лет его заточения в темном зеркале.
Снаружи, зеркало казалось немного больше, чем обычное. Внутри это была круглая каменная тюрьма пятнадцать шагов в диаметре, которые хотелось пройти. И он много ходил. Подсчитывая каждый проклятый камень. Каменный пол. Стены из камней. Каменный потолок. Серый. Серый. Холодный.
За столетия его согревала только одна мысль, полыхая жидким огнем в его венах.
Месть.
Он жил этим, дышал этим, становился этим, плененный в клетке и ждал, с того самого дня, когда Лука Майрдин Тревэйн, человек, которого он когда-то считал своим самым близким другом и мастерским собутыльником, связал его с Темным Зеркалом, обеспечив, тем самым, себе бессмертие.
Учитывая периодичность ритуалов, обязательных для использования Лукой зеркала, и его собственную беспомощность в пределах тюрьмы и неспособность выйти, он, возможно, отказался бы от надежды реализовать свою месть, если бы его хоть изредка не вызывал кто-то извне, тем самым предоставляя кратковременную свободу.
Однако, будучи Друидом, и Келтаром, Кейон понял, что вещи, которые казались невозможными, редко, но происходили.
Это все же случилось, какой бы утопией это не казалось.
Факт, который был продемонстрирован достаточно хорошо, когда три с половиной месяца назад вор ворвался в Лондонскую цитадель Тревэйна – невозможность в квадрате - и увез более половины самых дорогих реликвий ублюдка, включая Темное Зеркало, за считанные месяцы перед внесением десятины, которая должна была удержать связь Кейона с реликвией.
Ему, в конце концов, выпал шанс. Лука потерял власть над зеркалом как раз в то самое время, когда он больше всего в этом нуждался.
Сегодня был десятый день десятого месяца, и Кейону нужно только не попасться в лапы Луки еще в течение каких-то двадцати двух дней, - до полуночи дня Всех Святых, годовщины его заточения, - чтобы удовлетворить его старую тысячелетнюю жажду мести. И проклятье, он изнывал от нетерпения!
Теперь, когда Лука пытался получить Темную Книгу, самую опасную из всех реликвий Темного двора Сидхе, которая обладала еще более разрушительными свойствами, чем отвратительное заключение Кейона в тесную тюрьму. Темная Книга являлась первоосновой многих смертельных магических ритуалов, известных человеку, оказавшись в людских руках, привела бы к катастрофическим разрушениям. В руках Луки Майрдин Тревэйна это могло привести к концу мира, мира, который мы знаем. Лука мог переписать историю, изменяя само время, если смог бы расшифровать в ней некоторые запутанные обряды. Кейон должен помешать ему получить книгу. Он должен победить своего древнего врага раз и навсегда.
Он думал, что успешно скрылся, верил, что Лука никогда не найдет его вовремя, с учетом того, через сколько рук прошло Темное Зеркало, и как далеко его отправили, но вчерашний вечер проиллюстрировал иное. Он был действительно обнаружен, и его время было на исходе.
Он узнал русского моментально, как только тот проскользнул в офис прошлым вечером. Он видел его несколько раз в прошлом, когда Роман посещал Лондонскую резиденцию Тревэйна, где Кейон висел высоко на стене в частной лаборатории Луки, как бы в насмешку, со стеной из окон, через которые была видна лондонская улица в мире, в котором он никогда не будет жить снова.
По крайней мере, он имел представление о сегодняшнем мире. Повесь его Лука к стене, он не был уверен, что даже жажда мести удержала бы его от безумия. Тогда ему не представилась бы возможность испытать зеркало и учиться вызывать инертные объекты, которые были в пределах его зрения, когда его страж был далеко. Таким способом, он не отставал от жестокого времени, несущегося вперед, пожирая каждую книгу, периодическое издание и газету, которая проходила через кабинет Луки за столетия, иногда даже смотря понемногу телевизор, в то время как вид за окном изменялся от сладко пахнущего луга до маленького города, и, наконец, к искушенному шумному городу.
Такому как этот "Чикаго", в котором он оказался прошлым вечером.
Свобода… Он смаковал ее как конфету, он снова на какое-то время был вольной птицей! Он чувствовал, как мнется трава под его ботинками, наслаждался ветром на своем лице!
В зеркале были дни, когда он чувствовал, что мог бы охотно отдать руку на отсечение за единственный глубокий вдох торфяника, усыпанного ароматным вереском, или несколько глотков соленого воздуха на диком берегу Шотландии. Или растянуться на спине наверху высокого хребта, так близко к небесам, как только можно было бы добраться в Высокогорье, и наблюдать, как наступают сумерки, и фиолетовая полоса с темно-красным разводами, сменяется черным бархатным навесом, опрысканным алмазными звездами.
Он не видел свою любимую Скотию уже одну тысячу сто тридцать три года. Это было адом для Горца, жить вдалеке от своей родины.
Хотя Лука иногда предоставлял ему свободу в обмен на помощь с особенно трудным обрядом или темным делом, которое он хотел совершить (ублюдок в основном все время оставался под охраной, и, таким образом, Кейон не мог тронуть его). Последний раз это было более чем сто двадцать лет назад, и такие моменты были мучительно непродолжительны. Волшебство Темного Зеркала всегда возвращало его через некоторое время, несмотря на его сопротивление. Не имело значения, как быстро или далеко он от него сбежал, не имело значения, какие охранные заклятия Друида он творил для себя, через некоторое время – и никогда этот интервал не повторялся; один раз - весь день; в другой раз - не больше, чем один час, – и вот он только что был здесь: одно мгновение свободы; и вот он снова в своей тюрьме.
Вчера вечером ему потребовалось некоторое время, чтобы отследить Романа, и, так как он был обеспокоен тем, что зеркало могло бы вернуть его прежде, чем он сделает это, то целеустремленно сосредоточился на задаче. Он сомневался, что в ближайшее время приедет кто-нибудь другой из людей Луки. Их будут посылать до бесконечности, чтобы забрать зеркало и уничтожить любого, кто бросил хотя бы взгляд на него. Для этого выбирались мужчины из рода темных магов, которые практиковали друидские обряды и скрывали такие вещи как Реликвия от мира.
Кейон занимался этим, потому что обычный человек не должен быть обеспокоен существованием таких вещей. Лука - потому что было много других волшебников (тщательно следящих друг за другом, чтобы узнать, кто имел их), которые не остановятся ни перед чем, чтобы украсть желанный и опасный Темный артефакт. Вопреки распространенному мнению волшебники и ведьмы были процветающей породой.
Друид Келтар провел бы сложный обряд очищения памяти, чтобы стереть запрещенное знание у любого, кто столкнулся с этим. Обряд безопасный, если сделан кропотливо и должным образом.
Но не Лука. Намного проще убить: минимальное усилие, максимальное удовольствие и выгода. Лука упивался властью над жизнью и смертью, которая у него была всегда.
Кейон горько улыбнулся. Любой, кто преграждал ему путь, сметался, а женщина стояла на его дороге. Она была в смертельной опасности, у нее не было шанса на выживание, если она узнала что-либо.
Его член становился все более жестким, поскольку мысли переключились на нее. Пламенная, храбрая, она была удивительной женщиной, с короткими блестящими темными волосами, мягко вьющимися вокруг сердцевидного с тонкими чертами лица, и самой восхитительной, аппетитной грудью, которую он когда-либо видел.
Ягодицы тоже привлекали внимание. Он рассмотрел в больших подробностях каждый изгиб ее тела в синих джинсах с заниженной талией и аккуратном персиковом свитере. Он даже бросил взгляд на часть ее трусиков, которые, скорее всего, закрывали лишь небольшую часть ее щедро вылепленной попки, поскольку эти ленточки выглядывали из-под пояса ее джинсов. Оранжевый кружевной материал был украшен ярко розовой бабочкой у основания позвоночника, так что создавалось впечатление, будто ее трусики предназначены для выскальзывания из джинсов, чтобы насмехаться над глазами мужчины.
Мужчины в этом столетии должны быть образцами сдержанности, - думал он, уставившись на клочки пенистой ткани, показавшиеся на округлостях ее груди, - или евнухами. Сливочная с легким загаром кожа, глаза нефрита, рот соблазнительницы… Убийца Луки назвал ее Джессикой.
Кейон ожидал, что она попытается убедить себя, что ничего из событий прошлого вечера не происходило. В тех нечастых случаях, когда его видели непосвященные, они находили тысячи причин, чтобы отрицать возможность его существования.
Он же, со своей стороны, с прошлого вечера многократно прокручивал один единственный момент, убеждая себя, что это действительно случилось.
Она терлась об него и испытывала его. Потерпевший сокрушительное поражение в первом раунде, когда она прижалась к его спине своими тяжелыми грудями, а ее твердые соски уткнулись в него сквозь шерстяную ткань, и начала облизывать его.
Как будто она жаждала соли его кожи на своем языке.
Его петушок принял настолько вертикальное положение, что шары дергались, а семя почти вырвалось из него прямо там и тогда.
Ощущение ее прижавшегося тела вызвало реакцию, которую он прежде никогда не испытывал: сильный взрыв (толчок), который пронзил основу его души. Все что он смог сделать, это высвободить волосы. Каждая унция его тела требовала, опустить ее на пол, и зажечь в ней желание, чтобы удовлетворить собственные потребности. Полностью забыв о ее противнике. Проникнуть в нее и оставаться там пока ее тело не воспарит от Темного Волшебства.
Но нет, мало того, что он не позволил бы ее жизни погаснуть, как беспомощному пламени свечи, захваченному смертельной бурей, созданной не ею - он нуждался в ней.
- Двадцать два дня, - бормотал он. После более тысячелетнего ожидания момента его месть зависела теперь от смешного количества дней.
Джессика С. Джеймс пока не знала всего этого, но она поможет ему получить их.
Если не охотно, то с использованием любого Темного Искусства, которое он знал.
А он знал многие из них.
Практиковал большинство из них. И преуспел во всех.
Лука был не единственным, кто хотел Темное Зеркало.

 » Глава 4

Глава 4

ЗАМОК КЕЛТАР - ШОТЛАНДИЯ
- Ты не поверишь, Драстен, - сказал Дэйгис МакКелтар, глядя, как его брат близнец, старше его на три минуты, заходит в библиотеку Замка Келтар.
- Я не думаю, что меня уже можно чем-нибудь удивить после всего того, что мы пережили, - сказал Драстен сухо. Он прошел к бару из красивого красного дерева, искусно вмонтированному в секцию книжных полок, и плеснул себе из бутылки Маккалан прекрасно выдержанного солодового скотча.
Дэйгис просмотрел еще несколько страниц потрепанного кожаного тома, затем закрыл его и отложил в сторону, вытянул ноги, затекшие от долгого бездействия. За высоким окнами, драпированными бархатом, простиралось небо цвета фиолетового кобальта, и он на мгновение расслабился, смакуя красоту еще одних горных сумерек.
- Тогда ты знаешь, что мы всегда думали, что Кейон МакКелтар не более чем миф?
- Да, - ответил Драстен, двигаясь в направлении камина, чтобы присоединиться к нему: - легендарный и ужасный Кейон: единственный из предков Келтар, кто охотно занимался Темным Волшебством.
- Не совсем верно, брат. Я тоже, - исправил мягко Дэйгис.
Драстен напрягся, - нет, ты действовал из любви; это другое. Этот Кейон - не что иное, как чистая басня о неутолимой жажде власти, созданная, чтобы укрепить веру в наши присяги.
- Может так. Может - нет. - Дэйгис цинично улыбнулся. - Я не заключал бы никаких пари, насчет того, что наше потомство могло бы сказать про меня через тысячу лет. - Он указал на том. - Это одна из рукописей Кейона МакКелтара.
Драстен замер с бокалом у губ, на полпути к стулу. Серебристые глаза встретили золотой пристальный взгляд своего близнеца. Он отодвинул бокал и медленно опустился на стул.
- Правда?
- Да, хотя очень многие из страниц были вырваны, записи точно были сделаны Кейоном МакКелтаром, жившим в середине девятого столетия.
- Это – та рукопись, которую вы нашли в скрытой подземной библиотеке палаты, когда прошли с Хлоей через камни к шестнадцатому столетию?
Скрытая подземная библиотека была длинной узкой палатой, высеченной из камня, которая простиралась глубоко под замком, где хранилось огромное количество знаний и реликвий Келтаров, включая золото и договор между Туата Де Данаан людьми. Вход, скрытый позади очага, был запечатан больше чем тысячелетие назад.
В течение долгого времени о существовании палаты полностью забыли. Существовали неопределенные рассказы, что когда-то Келтары обладали намного большими знаниями, но немногие в это верили, а еще меньше искали их, и то напрасно. Только домработница замка, Нелл, – которая позже вышла замуж за их отца Сильвена и стала их мачехой, - убираясь однажды, неосторожно привела в действие механизм, с помощью которого был снова открыт вход в палату. Однако она никому об этом не рассказывала, так как знала, что отец будет расстроен, если она будет разглашать тайны его клана. Она вероятно никогда и не упомянула бы об этом, если бы Дэйгис не был в таком отчаянном положении.
Их отец ненадолго открыл ту палату в шестнадцатом столетии, но вновь запечатал ее, в надежде, что события между шестнадцатым и двадцать первым столетиями, которые уже стали известными, не изменятся. Драстен недавно согласился снова сделать ее доступной для будущих поколений. Начиная с ее повторного открытия, Дэйгис переписывал самые хрупкие из древних свитков, находящихся там, в процессе переводя и узнавая намного больше об их древних благодетелях. А теперь, и об одном из их древних предков.
- Нет. Та рукопись была всего лишь отчетом о недавних событиях: свадьбы, рождения, смертельные случаи. Эта связана с его исследованиями в искусствах Друида, большая часть его зашифрована. Она была спрятана под каменной плитой, которую Хлоя опрокинув, сломала. Она подозревает, что там может находиться еще одна тайная палата.
Жена Дэйгиса, Хлоя - историк, активно стремилась к систематизации и каталогизации содержания подземного хранилища. А поскольку Дэйгис не переносил разлуки с ней, он подчинился необходимости проводить большое количество времени (вероятно, до самого момента, когда его прекрасной, беременной жене настанет время рожать) в пыльном подземелье, следовательно, раскопки - задача, которую он назначил себе самостоятельно.
Он улыбнулся.
- Лучше сырая палата с моей милой Хлоей, чем самая солнечная горная местность без нее. Ох, - исправил он отчаянно: - лучше Ад с Хлоей, чем Небеса без нее.
Так глубока была его любовь к женщине, которую он взял в плен в свой самый темный час, которая отдала ему свое сердце, несмотря на его действия, несмотря на зло, находившееся в нем.
- Так что там говорится об этом нашем предке? - с любопытством спросил Драстен, прервав его мысли.
Дэйгис рассерженно фыркнул. Он надеялся найти больше, и планировал более детально исследовать палату, чтобы найти что-нибудь еще об их эпическом предке. Он полагал, что понимание прошлого позволяет избежать ошибок в будущем, что те, кто забыл прошлое, были осуждены повторять их.
- Из тех частей, что я сумел расшифровать, выяснилось, что он был реальным мужчиной, не сказкой, и что о палате не забывали, но преднамеренно скрывали от нас. Отец полагал, что было какое-то сражение или болезнь, которая в одночасье унесла много жизней, включая всех тех, кто знал о палате. Но это не случайность. В конце рукописи не им написано предупреждение об использовании магии. Кто бы ни находил вход, всегда принимал решение запечатать палату, изменяя комнаты над нею, чтобы навсегда скрыть ее.
- Действительно? – Драстен приподнял брови.
- Да. Очень многие страницы были оторваны, я не знаю, что стало с Кейоном Маккелтаром, но последнее открытие однозначно дает понять, что палата была спрятана только из-за него.
- Хм, - Драстен размышлял, потягивая свой скотч. – Это вызывает удивление. Что мужчина мог сделать такого, чтобы заставить предпринять такие решительные меры - отлучение всех будущих поколений Келтаров от большой части нашего знания и мощи? Это точно что-то слишком значимое, чтобы отрезать нас от нашего наследия.
- Да, - сказал Дэйгис глубокомысленно, - действительно, это удивляет.

- Вы можете в это поверить, люди? Кто-то сломал шею парня и оставил его там, на улице, мертвым как дверной гвоздь!
- Охренеть. Это - то, в чем мы нуждаемся. Больше преступлений. Университет использует это как оправдание, чтобы вкрутить в нас винты и снова увеличить нагрузку.
Джесси тряхнула своей головой и протолкнулась через группу старшекурсников, слоняющихся в кофейне. Пока она делала заказ, то задавалась вопросом, была ли она когда-либо настолько молодой или столь неугомонной. Она надеялась, что нет.
Университетский городок гудел от сплетен. Полиция озвучила некоторые детали: таким образом, каждый симулировал, что что-то знал. Забавно, она действительно знала кое-что о белокуром хорошо одетом "Джоне До", которого вчера нашли мертвым в университетском городке, и она была единственная, кто ничего не говорил.
И она не собиралась.
Когда она вчера вечером включила телевизор, для того чтобы узнать местные новости, там показали репортаж об убийстве одного из двух мужчин, в нереальности которых она пыталась убедить себя большую часть дня. В результате она еще долго после окончания репортажа сидела, ошеломленная, безучастно пялясь на экран. Полицейские расследовали убийство белокурого мужчины. Он не был опознан, и чтобы продвинуться в следствии, они опрашивали любого, кто мог бы знать о нем хоть что-нибудь.
Ее мучили вопросы: Если остальная часть мира также видела блондина, это значит, что она не сумасшедшая?
Или это значит, что блондин был реален, но она все же придумала мужчину из зеркала и сопутствующие ему события?
Или это значит, что она настолько сумасшедшая, что теперь ее болезненное воображение создает программы новостей (хотя, нужно отметить, очень четкие и выразительно связные), в попытке подтвердить ее вероятное заблуждение?
Тьфу. Трудные вопросы.
Она прокручивала эти мысли в течение многих часов, пока, наконец, под утро не успокоилась, приняв решение рассматривать ее текущее затруднительное положение тем же самым путем, как она поступает при археологических исследованиях, применяя дотошные методы научного анализа.
Необходимо собрать все факты, которые она сможет откопать, и только тогда она может попытаться свести их воедино для самого точного определения реальности, которое можно достигнуть с их помощью. В дальнейшем не будет никаких разговоров о сумасшествии, и даже мыслей об этом, пока она не закончит свое исследование.
Первостепенным для ее исследования являлся разговор с Профессором Кин. Она должна задать ему вопрос об экспонате, который она, к сожалению, вынуждена была встретить, но не разглядывать, откуда он его взял?
Возможно, это не было древним экспонатом вообще, думала она, испытывая небольшое облегчение от такой возможности, но относящееся, например, к неким предметам, используемым в качестве спецэффектов в эпизоде «Звездных врат» или некоторой другой программы канала SciFi. И возможно оно имело очень современную, техническую, умно скрытую аудио/видео начинку, так или иначе вмонтированную в него. И вся эта крошечная, необычайно сложная система создавала кинематографические спецэффекты.
Которая уж точно не объясняла взаимодействие между нападавшим и мужчиной в зеркале, но эй, она только обрабатывала возможности, изобретая и отказываясь.
Возможность: Вероятно, это было... мм, ну, в общем, мм... проклятье.
Эта мысль показалась ей чрезмерно глупой. Она не уживалась с аналитиком внутри нее.
Однако, лучше глупая, чем безумная такая, как время создания зеркала.
Она позвонила в палату профессору вчера вечером, используя прямую линию, которую он оставил ей в одном из его триллионных сообщений, но он не ответил. В первую очередь этим утром она попробовала еще раз дозвониться, но потерпела неудачу. Все еще спит, предположила она.
Практический результат, а она была прагматиком. Она не достигла бы столь многого в своей жизни, будучи нелогичной или склонной к прихоти. Она могла «держать себя в руках». И после интенсивной внутренней диагностики она решила, что не чувствует себя сумасшедшей. Она чувствует себя совершенно нормальной во всем за исключением этого идиотского продолжающегося наваждения с зеркалом.
- Возможно, она должна разбить его, - зло подумала она. - И конец проблем. Верно?
Хотя, не обязательно. Если бы она была сумасшедшей, то ее иллюзорный сексуальный бог, вероятно, только поменял бы место жительства на какой-нибудь другой неодушевленный объект (последовало несколько интригующих ассоциаций, которые вызвали протест, особенно, когда она коснулась мыслями кое-чего в ящике ее ночного столика). Если она не была сумасшедшей, то, очевидно, могла разрушить одну из основополагающих реликвий, разрушающих современные догмы человеческой истории.
- Похоже, что я топчусь на месте, - она раздраженно выдохнула.
Пошарив в чехле для сотового телефона, она вытащила его, щелчком открыла, мельком взглянув на экран. Сообщений не было. Она надеялась, что профессор свяжется с ней прежде, чем она на весь день завязнет на занятиях.
Теперь слишком поздно. Она выключила телефон, вернула его назад в чехол, взяла свой кофе с прилавка, заплатила кассиру, и поспешно ушла.
У нее сегодня занятия шли одно за другим до 4:45, но затем она прямиком отправится в больницу.

5:52 после полудня.
Скоростная автомагистраль Дэна Раяна в час пик была кругом Ада Данте.
Джесси безнадежно застряла в пробке, то останавливаясь, то продвигаясь, причем большую часть времени, простаивая, так что фактически она уже полчаса занималась проверкой домашних заданий, когда ее сотовый телефон зазвонил.
Она отбросила пометки, которые делала, дотянулась до телефона и ответила, надеясь, что это был профессор, но это был Марк Трудео.
Заявление, что она ни за что на свете не возьмется за сортировку дополнительной литературы, только формировалось на ее языке, когда он резко оборвал уже готовую вырваться фразу, сказав, что позвонил, чтобы поставить ее в известность, что полиция университетского городка только что сообщила ему, что профессор Кин умер.
Ее начало трясти, она сильнее сжала руль и разрыдалась.
- И знаете, Джес, его убили, - взволновано продолжил Марк в стремлении уточнить, не обращая внимания на тот факт, что она плакала, издавая влажные сопящие звуки. Мужчины могли быть иногда столь непробиваемы.
Смутно она поняла, что движение снова поползло вперед. Она ослабила сцепление и утерла рукавом жакета лицо.
- Полицейские говорят, что он впутался во что-то плохое, Джес. Сказали, что он недавно снял много денег со своих счетов и заложил свой прекрасный дом. Я предполагаю, что он имел некоторую собственность где-то в Джорджии, которую он тоже продал. Полицейские понятия не имеют, для чего ему внезапно понадобилось такое большое количество денег.
До нее с запозданием пришло понимание, что автомобиль перед нею снова остановился, она ударила по тормозам и резко остановилась в каком-то дюйме от заднего бампера впереди стоявшего автомобиля. Парень позади нее нервно сигналил. И не ограничиваясь этим, сопровождал все бурной жестикуляцией.
- Вы правы, - выдавила она сквозь слезы, делая ответный жест в зеркало заднего обзора, - это мой ошибочный жест вызвал резкую остановку.
Движение было наименьшей из ее проблем. Она закрыла глаза.
Полицейские не могли знать, почему профессор нуждался в деньгах, но она знала.
Кажется, зеркало, в конце концов, действительно было экспонатом, хотя и купленным - она теперь серьезно могла держать пари – за наличные на черном рынке.
Профессор действительно увяз в чем-то плохом.
- Безумец, - говорил Марк. - Он фактически был безумцем. Никто так не поступает, не так ли? Кто так делает?
Она включила громкоговоритель, смотря невидяще на море стоящих автомобилей.
- Чего еще, спрашивается, ожидать? - полушептала она.
Марк продолжал говорить, но воспринимался ею как отдаленный, надоедливый шум.
Профессор и я уже встречались этим вечером, сказал блондин. И она пропустила этот комментарий мимо ушей, слишком увязнув в собственных мелких проблемах и интересах.
А теперь профессор был мертв.
Осознав это, она ощутила леденящий кости холод. Согласно тому, что Марк только что сказал ей, время его смерти 6:15 после полудня. В понедельник ночью, когда она отправилась собирать ему книги, он уже был мертв.
Все время, что она находилась в его офисе, он был мертв.
- И знаете что, - сказал Марк, все еще продолжая свою болтовню: - Эллис, начальник отдела, сказала мне, что я должен вести занятия профессора до окончания семестра. Вы можете поверить в такое дерьмо? Как они могут позволить себе не нанимать…
- О, простите, я перезвоню, - прошипела Джесси, нажав кнопку отключения.

Когда, наконец, она сумела избежать десятого уровня Ада, Джесси помчалась переулками обратно к университетскому городку.
Бессвязные мысли в беспорядке крутились в ее голове. Среди всех единственно ясная привлекала ее как маяк.
Она должна была снова увидеть зеркало.
Почему - она не имела понятия.
Это была просто единственная вещь, о которой она могла думать на данный момент. Она не могла заставить себя пойти домой. В ее нынешнем состоянии она полезла бы на стены. Она не могла пойти в больницу; больше не было никого, кого нужно посещать. У нее было несколько близких друзей, но они имели тенденцию работать столько же, сколько и она, таким образом, прейдя неожиданно, можно натолкнуться на холодный прием, и кроме того, даже если бы она пошла бы, что она скажет, - «Привет Джинджер, как твои дела? Между прочим, или я сошла с ума, или моя жизнь стала, как у Индианы Джонс, полной таинственных артефактов, иностранных злодеев и захватывающих аудиовизуальных спецэффектов».
Когда она вернулась в офис, поперек двери была наклеена полицейская лента.
Это на мгновение остановило ее. Когда она заметила, что это была лента полиции университетского городка, стащила ее в сторону. Нарушение университетских процедур не казалось таким же тяжким уголовным преступлением как нарушение закона в Реальном Мире.
Поскольку она провернула ключ в замке, то удостоверилась, что дверь на сей раз действительно заперта. Она мысленно спросила себя, что она собирается делать, когда окажется внутри.
Начнет беседу с экспонатом? Прикоснется к зеркалу? Пробует вызвать дух? Как это сделать? Используя доску для спиритических сеансов или что-то другое?
Если судьба на ее стороне, то ей не потребуется делать этого.
В момент, когда она открыла дверь, рассеянный луч света из коридора упал прямо на серебристое стекло.
Ее ноги примерзли к полу. Руки, сжали дверь. Даже ее дыхание замерло. Она не была уверена, но предполагала, что ее сердце также сделало долгую паузу, ощущая тяжесть момента.
Ярко освещенный, в зеркале стоял и рычал высокий, полуголый, абсолютно сексуальный божественный мужчина.
- Проклятье, девка, сколько тебе понадобилось времени, чтобы вернуться.

Хоспадииии.... Еще один Горец И так много Блаженно улыбаясь сползаю по стеночке в счастливом обмороке

 » Глава 5

Глава 5

Когда Джесси было семнадцать лет, она почти умерла.
Она пошла в одну из гимнастических секций по скалолазанию, потому что ее лучший друг позвонил и сказал, что футбольный игрок, в которого она влюбилась без памяти, будет в тот уик-энд там, он и его друзья. Там с ней произошел несчастный случай, в результате которого она получила многочисленные переломы и черепно-мозговую травму.
Из-за этого она пропустила лучшую пору ее последнего года в средней школе, выздоравливая дома. В том месте, где голова была пробита, ей вставили металлическую пластину. Она слушала рассказы других учеников о школьных балах, вручении аттестата и выпускном.
А парень, по которому она сходила с ума, даже не был в гимнастическом зале в тот день.
Она почерпнула из этого опыта несколько вещей. Первое и самое главное: «не доверяй планам мышей и мужчин”, пословица была абсолютно верна. Она не была в группе поддержки своей футбольной команды, когда они прошли в финал, единственный год из семи; она не надела на школьный бал потрясающее розовое платье, которое все еще висело в ее гардеробе; она не бросила свою кепку; она не была на вручении аттестатов. И второе: иногда, когда все плохо, может спасти только чувство юмора. Ты можешь или смеяться, или кричать, однако, истерики не только ухудшат твое самочувствие, но и испортят внешний вид.
Это пронеслось в ее голове, пока она стояла там, уставившись на человека в зеркале, которого не могло быть там, в комнате, где недавно была совершена попытка покушения на ее жизнь. В комнате, хозяин которой был недавно убит, и который сказал бы, что события прошедших нескольких дней можно квалифицировать как ужасные даже по консервативным меркам.
Она начала хихикать.
Она не могла справиться с этим.
Сексуальный бог нахмурился, а его глаза сузились и потемнели.
- Ничего смешного. Войди и закрой дверь. Сейчас же. Существует множество вопросов, которые мы должны обсудить, а время ускользает.
Она хихикнула громче, одной рукой прикрывая рот, другой ухватив дверной косяк. Время ускользает. Кто так говорит?
- Ради Христа, девка, вызови меня, - сказал он сердито. - Кто-то должен потрясти тебя.
- О, я так не думаю, - вставила она между хихиканьем. Хихиканье, которое, кажется, начинало перерастать в истерику.
- И я не девка, - сообщила она ему надменно. И хихикнула.
Он рычал мягко. - Женщина, ты вызывала меня накануне, и я не причинил тебе вреда. Разве ты не можешь довериться мне снова?
Она хихикала. - Я думала, что крепко сплю и мечтаю во сне. Это никак не относилось к вопросу о доверии.
- Я убил человека, который пытался убить тебя. Разве это не является достаточным аргументом, чтобы доверять мне?
Она прекратила смеяться. Это было так. Он был тем, кто свернул шею белокурому мужчине и оставил его лежать мертвым на улице. Хотя часть ее мозга знала, что это произошло в действительности, она все еще пыталась разобраться, произошли ли эти события в бредовом мире или реальном. Его замечание притянуло ее пристальный взгляд к его рукам. Большие руки. Обхватывающие шею руки.
После недолгого колебания она ступила осторожно в офис. Последовала пауза, пока она медленно закрывала за собой дверь.
Хихиканье прошло. Тысяча вопросов вертелось в ее голове.
Засунув руки в передние карманы джинсов, она уставилась на зеркало.
Она закрыла глаза. С усилием сжала их. Открыла. Повторила это дважды, не сочтя это излишним в данной ситуации.
Он был все еще там. Вот дерьмо.
- Это не сработает, - сказал он сухо.
- Я действительно сумасшедшая? - шептала она.
- Нет, ты не сумасшедшая. Я - здесь. Такое действительно случается. И если ты желаешь выжить, то должна выслушать то, что я говорю.
- Люди не могут находиться внутри зеркал. Это невозможно.
- Скажите этому зеркалу. Он ударил кулаками по стеклу с той стороны, чтобы акцентировать внимание.
- Забавно. Но не факт.
О, это было сверхъестественным, - видеть его внутри зеркала!
- Ты должна составить собственное мнение по этому вопросу. Лучше сделать это прежде, чем кто-то другой приедет, чтобы убить тебя.
Этот ответ исчерпывающе характеризовал его отношение к ней. Он знал, что был реален, и если она была слишком непробиваема, чтобы понять это, то это не его проблема. Конечно, заблуждение попыталось бы самосохраниться, не так ли?
Ну как он мог быть реальным?
У нее не было никакого опыта для того, чтобы иметь дело с необъяснимым. Изучение. Все, что она могла сделать - это исследовать случай, и накапливать результаты, пока не узнает больше.
Наконец, приняв решение, она подошла к настенному выключателю и щелкнула им.
И впервые действительно хорошо рассмотрела его.
Отпад, думала она, ее глаза расширялись, пытаясь впитать как можно больше его в себя. Два предыдущих раза были краткими по времени, а комната плохо освещена, так что она лишь мельком рассмотрела его. У нее создалось только общее впечатление о нем: большой, смуглый, очень сексуальный мужчина.
Она не рассмотрела деталей.
А какие это были детали!
Ошеломленно она постепенно упускала глаза.. ниже. Снова. Медленно.
- Не торопись, девушка, - бормотал он так мягко, что она едва услышала его. Его следующий комментарий был преднамеренно вне зоны ее слышимости, шелковистое: - я планирую поиметь тебя.
Он был высок, заполняя зеркало сверху донизу рамки. Мощно сложенный, с широкими плечами и слегка перекатывающимися мускулами, на нем была кристально чистая юбка из темно-красной с черным ткани и черные кожаные ботинки, и если она не ошибалась, на запястьях у него блестели металлические браслеты,.
Никакой рубашки. Зло выглядящие черные и темно-красные татуированные руны покрывали левую сторону его скульптурной груди, начинаясь у основания его грудной клетки, проходя через сосок поперек плеча и заканчиваясь у основания его челюсти. Каждый мощный бицепс был также окружен полосой темно-красных и черных рун. Густой, шелковистый след темных волос начался чуть выше пупка и скрывался в пледе.
О, Боже, что он укрывал? Что было той выпуклостью, поднимающей клетчатую материю?
Ее пристальный взгляд застрял там в течение неуклюжего момента. Ее глаза продолжали расширяться. Впитывая мелкими глотками воздух, она резко отвела глаза. Кровь прилила к щекам.
Она только что глазела на его член.
Стоя там, со всей очевидностью уставившись на него. Достаточно долго, чтобы он заметил. Это было не характерно для нее. Ее гормоны, так или иначе, пришли в серьезно неисправное состояние. Она интересовалась артефактами, не членами.
Она подняла взгляд к его лицу. Оно было также греховно великолепно, как и остальная часть. Он имел точеные, гордые черты древнего кельтского воина: сильная челюсть и скулы, высокомерно поднятый прямой аристократический нос, и рот столь сексуальный и искусный в поцелуях, что ее собственные губы инстинктивно сжались, а затем раскрылись, только смотря на него, как будто ожидая поцелуя. Она увлажнила их, чувствуя себя странно притихшей. Темная тень щетины пробивалась на его твердой челюсти, заставляя его розовые губы казаться еще более сексуальными в окружении этой грубой мужественности.
Его волосы были не черные, как она думала в темноте, а богатого цвета мерцающей вспышки красного дерева с прядями золота и меди. В половину из них было вплетено множество узких шнурков, соединенных на концах блестящим металлическим плетением из бисера. Его глаза были цвета виски, кожа бархатная от загара.
Он даже из зеркала источал первобытную, элементарную мощь, возвращал во времена, когда мужчины были мужчинами, а женщины поступали, так как им говорили.
Ее глаза сузились. Она не выносила такой тип. Шовинистические, властные мужчины, которые думали, что они могли командовать женщинами.
Очень плохо, что ее тело, по всей видимости, имело другое мнение. Очень плохо, что ее тело, определенно казалось заинтригованным различными возможными распоряжениями такими, как: сними свою одежду, женщина; позволь мне почувствовать твой вкус на кончике моего языка...
Он был похож на мужчину, который не примет в качестве ответа слово "Нет", такой не допустит запретов от женщины; мужчина, который получив женщину в кровать, не освободит ее, пока не сделает все, что должен был сделать с ней, трахнет ее настолько полно, что она не сможет подняться.
- Вызови меня, женщина, - поступила напряженная команда низким сексуальным шепотом с шотландским акцентом. Его голос был столь же невероятен, как и внешность. Глубокий и богатый как горячий, темный ром, который стекал в ее живот, разжигая медленное пламя.
- Нет, - сказала она слабо. Ни за что снова она не позволит повлиять ему на себя, независимо от того, как много было в нем тестостерона.
- Тогда я предлагаю тебе, женщина, прекратить так смотреть на меня.
- Как так? - ощетинилась она.
- Как будто ты желаешь пройтись по мне своим язычком снова. И не только по моей спине. - Он поймал свою нижнюю губу между зубами и выдал ей дьявольскую улыбку.
- Я не хотела облизывать тебя, - защищалась она. - Я уже говорила, что думала, что ты был мечтой.
- Любая мечта, какую ты пожелаешь, женщина. Но для этого нужно вызвать меня.
Его пристальный взгляд, горящий огнем, обстреливал ее, задержавшись на грудях и бедрах.
Тепло разливалось по ее коже, где скользил его пристальный взгляд.
- Нет.
Он пожал плечами, - это твой выбор, дорогуша. Умрешь напрасно. Не говори, что я не предлагал свою помощь.
Он отвернулся. Серебристая поверхность, скрывая его, слегка колебалась, черные пятна вокруг краев текли и убывали, как будто поверхность стала внезапно жидкостью, и вот она созерцала простое зеркало.
- Эй, подожди! - кричала она, впадая в панику. – Вернись сейчас же!
Ей нужны были ответы. Она должна была знать, чего ожидать. Чем было зеркало; как такое могло случиться; кто пытался убить ее; действительно ли есть еще убийцы, посланные за ней?
- Почему? - Его глубокий голос резонировал где-то в пределах стекла.
- Поскольку я должна знать, чего ожидать!
- Ничего в этом мире не происходит просто так, женщина.
- О чем ты говоришь? - спросила она гладкую серебристую поверхность. Она разговаривала с зеркалом. Как Алиса в Стране чудес, хотя она не имела ничего общего с ней.
- Это достаточно просто, не правда ли? У меня есть кое-что, в чем нуждаешься ты. У тебя есть что-то, чего хочу я.
Она еще раз уточнила. Ее дыхание, замерло, а сердце начало учащенно стучать. Она увлажнила внезапно пересохшие губы.
- Ч-что?
- Ты нуждаешься в моей защите. Ты нуждаешься в моей поддержке. Я в курсе того, что происходит, и кто приедет под твою душу, и как остановить их.
- И что ты хочешь взамен? - спросила она осторожно.
- Ох, много чего, девушка. Но мы начнем с самого простого, свободы.
Она покачала головой. – Мм.. мм…. Не пойдет. Я не уверена насчет первого…
- Ты знаешь все, что тебе положено знать, - отрезал он категорически. - Ты знаешь, что умрешь, без меня. Думаешь, сможешь ограничить меня. Я пробыл в этом проклятом траханном зеркале слишком долго, чтобы быть любезным. Это зеркало - единственная тюрьма, которую я перенесу. Я не позволю тебе строить другие ограничения для меня, женщина.
Его акцент стал более заметным, он практически выплевывал заключительные слова. Она сглотнула. Ее рот стал настолько сухим, что она услышала еле слышный хруст хрящей, когда ее кадык поднялся и упал. Она прочистила горло.
Внезапно он снова появился в зеркале, наблюдая за ней; серебро слегка завибрировало вокруг него, словно по волнам пробежала сверкающая алмазная рябь.
Его сексуальный рот изогнулся в высокомерной улыбке. Если он хотел этим убедить ее, с дрожью думала она, то он промахнулся на милю. Это была улыбка полная притягательной мощи и вызывающая жар. Настолько притягательная. Настолько порабощающая.
Тогда ей пришло в голову, что она получила от него пользу той ночью. Она вероятно никогда не освободила бы его, не зависимо от того, принимала бы она его за мечту или нет. Тот ужасный убийца, думала она, не был соперником для этого мужчины. Они даже отдаленно не были в одной и той же лиге. Сломать шею блондину, вероятно, было столь же легко для него, как отмахнуться от мухи. Независимо от того, кем он казался, он был чем-то большим. Он близко не напоминал обычного человека.
Она возилась с ручкой двери позади нее.
- Освободи меня, - сказал он, настаивая, - скажи слова. Я буду твоим щитом. Я буду стоять между тобой и всеми. Это то, в чем ты нуждаешься, и ты знаешь это. Не будь дурочкой, женщина.
Встряхнув головой, она повернула ручку.
- Это означает - нет? Предпочитаешь умереть? Из-за меня? Только из-за того, кем я являюсь, ты боишься, что я могу сделать с тобой что-то ужасное?
Его горячий пристальный взгляд прошелся по ней, задерживаясь на определенных частях ее тела, весьма красноречиво говоря, что он думает обо всех тех вещах, которые он хотел бы с ней сделать.
И который также заставил ее думать о них в больших подробностях. Она снова стала влажной там. Что же, спрашивается, было не так с ней? Ее яичники, так или иначе, застряли в непрерывном цикле овуляции? Они стреляли постоянно и без разбора - и немного извращенно, вопреки модным тенденциям - с большим энтузиазмом, выбрав худший для нее вариант мужчины?
Дернув, она открыл дверь, и вышла в коридор.
- Я должна подумать, - бормотала она.
- Думай быстрее, Джессика. У тебя мало времени.
- Похоже, каждый одержимый знает мое имя. - С жестким, немного угрюмым видом, она хлопнула дверью так сильно, что косяки задрожали.
- Следующий, кого он пошлет за тобой, может прибыть в любой момент, - послышался его глубокий голос через дверь: - и он будет более искусным, чем последний. Возможно, это будет женщина. Скажи мне, девушка, ты будешь ожидать прибытия смерти?
Джесси в сердцах пнула дверь.
- Не рискуй. Ты нуждаешься во мне.
Она негромко ругнулась в направлении двери, хотя он не должен был услышать это, но он услышал. И это заставило его громко рассмеяться и сказать, - это не так, женщина, и, поверь, большинство мужчин - засранцы.
Она закатила глаза и на этот раз потрудилась запереть дверь.
Машинально, она отцепила остальную часть полицейской ленты, смотала ее в клубок и положила в карман.
Возможно, удача улыбнется ей, и кто-нибудь украдет эту проклятую вещь и избавит ее от головной боли.
ВАРИАНТЫ
1. Пойти в полицию. Рассказать все и попросить защиту.
2. Связаться с компанией, отвечающей за поставку, отправить зеркало назад и надеяться, что на этом все закончится.
3. Сбежать из страны.
4. Сдаться в психушку и желательно с карцерами и дополнительной охраной, они более безопасны, чем обычные больницы.
Джесси допила свой кофе, отодвинула кружку, и вздохнула, смущенная своим патетическим небольшим списком.
Она все еще чувствовала себя возбужденной, но составление списка вариантов немного успокоило ее и заставило реально оценить эту полностью ирреальную ситуацию.
Вариант номер четыре был неприемлем: это сильно выглядело как бросок судьбы на ветер (смахивало броском судьбы), когда уже ничего нельзя сказать и сделать, если бы она должна была попасть в автомобильную аварию, она предпочла бы контролировать собственную судьбу и ситуацию в целом.
Первый отсутствовал в принципе. Полиция посмеялась бы над ней, если бы она пробовала рассказать им, что знает, кто убил их Джона До: высокий, смуглый, задумчивый и сексуальный бог, который после кратковременной свободы оказался в зеркале, которому уже чуть более тысячи лет, и возможно он безжалостный преступник, который заточен... в паранормальном зеркале для... безопасности мира.
Угу. Ничего себе. Даже она думала, что была чокнутой.
Оставались номера два и три как потенциальные решения. Она представила себя бегущей из страны навсегда - или, по-крайней мере, пока она не была бы точно уверена, что о ней забыли – это будет стоить намного больше, чем попытка отправить предмет назад, даже с учетом непомерной цены страхования. Джесси думала, что, возвратив экспонат кому бы то ни было, ее оставят в покое.
В конце концов, что она собиралась делать? Рассказать об этом невозможном экспонате людям для их пользы, как только его отправят? Это означает непосредственно полную дискредитацию и крушение любого шанса на многообещающее будущее в области археологии, которое она могла бы однажды иметь?
Вроде бы.
Конечно, она могла убедить их в этом, кем бы они ни были. Любой, у кого имелась хотя бы половина мозга, был бы в состоянии убедиться в этом во время разговора с ней.
Она осмотрелась вокруг университетского кафе; уютные деревянные кабинки были мало заполнены в это время ночи, и никто не сидел достаточно близко, чтобы подслушать. Взяв сотовый телефон, она набрала номер Объединенных Гарантированных Поставок, это название, украшало одну из сторон автофургона, который она видела.
В 8:55 после полудня, она не ожидала, что ей кто-нибудь ответит, и на мгновенье растерялась, но, взяв себя в руки, пробормотала цель запроса: что она получила пакет, который хотела бы вернуть, но ей не дали копию накладной, таким образом, она не знала, как отправить это назад.
Не прилагая никакого усилия, чтобы замаскировать свое раздражение, женский голос на другом конце провода сообщил, что рабочий день уже закончился, и она ответила только потому, что перед этим говорила с мужем, когда их разговор был прерван, и она подумала, что это он перезванивает ей.
- Попробуйте позвонить завтра, - сказала она нетерпеливо.
- Подождите! Пожалуйста, не вешайте трубку, - запаниковав, воскликнула Джесси.
- Завтра может быть слишком поздно. Мне необходимо отправить этот предмет утром. Я должна вернуть его как можно быстрее.
Тишина.
- Это очень дорогая посылка, - Джесси, затаила дыхание в надежде, что денежная мотивация удержит женщину на линии.
- Вероятнее всего это одна из наиболее дорогих поставок, которую Вы делали. Она пришла из-за границы и требовала специальной доставки.
- Вы собираетесь заплатить за повторную отправку, или хотите сделать это за счет грузоотправителя? - спросила женщина подозрительно.
- Я заплачу, - сказала Джесси без колебаний. Хотя ей была ненавистна мысль о том, чтобы тратить деньги на что-то, что могло закончиться ничем, ей, по крайней мере, необходимо остаться живой, чтобы заплатить. У нее имелся большой кредит на карте «Виза»; ее никогда не прекращало поражать, сколько банки желали дать студентам колледжа веревки, чтобы повеситься.
- Вы можете назвать номер счета?
- Конечно, нет. Я же только что сказала Вам, что у меня нет накладной. Ваши парни забыли оставить мне копию.
- Мы никогда не забываем отдавать копии товарных накладных, - ощетинилась женщина. - Должно быть, Вы потеряли ее.
Джесси вздохнула.
- Хорошо, я действительно потеряла ее. Независимо от этого, у меня ее нет.
- Госпожа, мы делаем сотни поставок в неделю. Без номера счета, я не смогу узнать о какой поставке Вы говорите.
- Хорошо, но Вы же можете поискать по фамилии?
- Компьютеры отключены в течение ночи. Они будут подключены в восемь. Вы должны перезвонить завтра.
- Это была необычная поставка, - попыталась подтолкнуть Джесси. - Вы могли бы запомнить ее. Это было ночью. Недавно. Я могу описать парней, которые принесли ее. Она стремительно описала пару.
Последовала долгая пауза.
- Госпожа, те мужчины были убиты в конце недели. Задушены точно так же как тот мужчина – профессор, об этом говорилось во всех новостях. Теперь полиция не оставит нас в покое. - В ее голосе появились нотки ожесточения. - Они действовали от лица компании моего мужа, и теперь на нас падает подозрение в теневой торговле или чем-то подобном, - последовала пауза. - Так как говорите Ваше имя?
Чувствуя себя, так словно ее только что пнули в живот, Джесси повесил трубку.

Она не сразу пошла к нему.
Она отказывалась сделать это.
Мысль о таком быстром признании поражения нервировала.
Она в смирении анализировала прошедшие несколько дней. Ничего из того, что произошло с ней в последнее время, даже отдаленно не соответствовало плану улучшения жизни Джесси С. Джеймс, и она подозревала, что так будет еще долгое время.
Таким образом, она упрямо просидела в университетском кафе до полуночи, потягивая кофе в больших количествах, в чем ее измотанные нервы явно не нуждались, смакуя мысль, что она и не подозревала, какой нормальной ее жизнь была в течение долгого времени, перед тем как неминуемо обрушиться.
У нее не было никакого желания умирать. Преступно, но она даже еще не начинала жить.
Жизнь состоит в том то, что случается с вами, в то время как вы заняты, строя другие планы. Ее подруга Джинджер подарила ей кофейную кружку с этой цитатой несколько месяцев назад. С другой стороны надпись гласила: Когда планировали жизнь, вы учли случайности? Она поставила ее вглубь буфета и не смотрела на нее снова, грустная правда этого высказывания была слишком близка к действительности.
Нет, конечно, она не готова была умереть. Она хотела прожить, по крайней мере, еще лет шестьдесят или семьдесят. Она еще даже не добралась до хороших моментов в своей жизни. Проблема была, и она не строила никаких иллюзий относительно свой способности избежать, как он сумел, так кратко выразился, “прибытия смерти”. Она была студенткой колледжа, специализирующегося на археологии. Люди не были ее сильной стороной. По крайней мере, не живые. Она не боялась мертвых, найденных в ледниках или болтах людей, но это никак не подготовило ее к общению с убийцей. Прискорбный факт, Смерть, вероятно, могла бы следовать за ней, одетая в черный балахон и с косой наперевес, а у нее вызовет растерянное удивление лишь возраст, происхождение, и состав косы.
Следовательно, правильно это или нет - но милостивый Боже, она не сможет справиться сама - она нуждалась в нем. Независимо от того, кем он был. Профессор мертв. Люди из доставки заказов мертвы. Она была следующей. Трое из четырех убиты. Она чувствовала себя подобно одной из тех глупеньких героинь в тайне убийства, или одной из романтических новелл, незаконченный конец которых, подразумевает, что психопат после появляется вновь. Беспомощные девочки, девчушки. Но она никогда за всю свою жизнь не считала себя беспомощной. Девчушкой - возможно, но не беспомощной.
Теперь, стоя у двери в офис Профессора Кин она снова и снова укрепляла свою волю, мысленно готовясь совершить невозможно милосердный поступок.
Или он защитит ее, поскольку она выполнит его требование. Или кроваво убьет ее тут же на месте, если он действительно был каким-то космическим злодеем, справедливо заключенным в тюрьму, и тот, кто планировал убить ее, не лгал.
Если это так, то она была проклята. Она проклянет себя в любом случае, вне зависимости сделает она это или нет, этот внутренний разлад был не к месту и ни ко времени, значит, она должна встряхнуться и закончить задуманное.
Она взглянула на свои часы-12:42 утра.
«До свидания, жизнь», - поскольку она знала это - «привет хаос..., я надеюсь, только до свидания, жизнь».
Она открыла дверь и зашла в офис.
- Хорошо, - сказала она со вздохом, глядя на серебристую поверхность: - я думаю, что сделаю это.
Он оказался там даже прежде, чем она полностью произнесла, слово "думаю". Она заканчивала остальную часть предложения, немного затаив дыхание.
Медленная, ликующая улыбка изогнула его губы.
- Так делай. Проклятье, вызови меня отсюда, женщина.

 » Глава 6

Глава 6

- Не оправдывайтесь, - рычал Лука в телефон. - Роман мертв. Теперь мне нужно, чтобы в Чикаго отправилась Ева.
Он поднялся и встал перед высокими окнами своей лаборатории, наблюдая Лондонский рассвет, когда первые слабые полосы солнца сжигали туман. Небо за окном было все еще достаточно тусклым, так что он мог видеть собственное отражение в стекле. Будучи один, он не потрудился скрывать чарами свою внешность.
Весь его череп был испещрен темно-красными и черными рунами, его язык мерцал черной татуировкой во рту, когда он говорил, а глаза были дикого темно-красного цвета.
Это было утро четверга. У него осталось двадцать дней.
Он перевел свой пристальный взгляд к более темному пятну на шелковых обоях, где так долго висело Темное Зеркало. Захват Кейона был постоянным источником развлечения для него - легендарный Келтар, самый мощный из всех когда-либо живших Друидов, был пленен одним лишь Лукой Майрдин Тревейном.
Его руки сжались в кулаки, он стиснул челюсть. То пустое место будет скоро снова заполнено. Вернувшись к беседе, он продолжил:
- Мисс Джеймс теперь знает, что она в опасности. Не известно, как она поступит. Я желаю, чтобы с ней разобрались немедленно. Но сначала я хочу получить назад это проклятое зеркало. Роман сказал, что оно было в офисе профессора. Пусть она временно остановится в моей резиденции, когда прибудет на место. И избавится от девочки и кого-либо еще, кто видел его.
Будь проклят Роман. Полицейские задавали слишком много вопросов, и он подозревал, что, по крайней мере, один или два офицера видели Темное Зеркало, и теперь чтобы замять это дело придется избавиться от нескольких членов правоохранительных органов. Он не отрицал, что раньше, используя для исполнения поручений свой излюбленный метод - удушение, Роман избавлялся от проблем прежде, чем полиция находила тела, или до начала расследования.
Но в этот раз он не справился. Он потерпел неудачу с женщиной, и это привело его к смерти.
Лука выдержал небольшую паузу.
Так Романа нашли на улице со сломанной шеей? Он знал только одного мужчину, который обладал смертельными навыками и силой, чтобы свернуть шею русского, как будто голову цыпленку: Кейон МакКелтар.
И если это так, кто-то вызвал его из зеркала. Плохо, очень плохо.
Единственный человек, на кого он мог подумать, и кто имел возможность это сделать, была Мисс Джеймс. Согласно сведениям, полученным от Романа, в Чикаго было четыре человека, которые видели Темное Зеркало и как доктор Лиам Кин, обладали критическим знанием об этом, и Джессика С. Джеймс была последней в этом списке. Лука хорошо знал, что Келтар имел подход к женщинам.
Его губы скривились. Так растратиться впустую на примитивного человека с гор, Горца. Ему достались не только привлекательная внешность, сила и обаяние, но и дикое, чистое волшебство. Чтобы достигнуть сотой доли той мощи, которой Келтар обладал с рождения, Луке потребовалось множество жизненных циклов.
Если Мисс Джеймс была действительно соблазнена Келтаром, тогда Лука отправит Еву убить ее. Скоро он узнает ответ на свой вопрос. Если Ева пропадет без вести, то он будет знать, что у него более серьезные проблемы, чем он думал.
- Скажите, чтобы она временно отложила другой контракт. Я срочно нуждаюсь в ней. - Пауза. Рычание. - Я не думаю, что Вы не знаете, как связаться с ней. Найдите ее. Она должна быть в Чикаго сегодня.
Он некоторое время слушал, удерживая телефон вдалеке от своего уха. После длинной паузы он с напором сказал: - я думаю, что Вы меня не поняли. Я хочу, чтобы она была там сегодня. Советую Вам, передать ей мои распоряжения и позволить самой решать. - Он ударил кулаком по телефону, прекратив вызов. Он был уверен, что она сделает это. Она убивала за деньги, и мало кто мог испугать ее, но она боялась Луку. У них была связь в течение нескольких лет. Она знала его истинную сущность. Она подчинится.
Он протер свою челюсть, прищурил глаза. Самайн слишком быстро приближался. Впервые за столетия он почувствовал дискомфорт. Он был неприкосновенным, фактически непобедимым так долго, что не сразу распознал это чувство.
По крайней мере, он точно знал, где находится зеркало. Это было большим облегчением. Однако, если он не вернет свою собственность в течение очень короткого времени, то у него не останется выбора, кроме как заняться этим самостоятельно.
Он предпочел бы не вмешиваться.
В тех редких случаях, когда Келтар освобождался из Темного Зеркала, он оставался на земле, пропитанной сильными охранными заклинаниями, нейтрализующими огромную мощь Горца, пока зеркало благополучно не востребовало своего пленника. Сложное, интенсивное охранное заклинание, способное удержать, подавить мощь Кейона МакКелтара требовало кропотливого ритуала и времени.
Он и его люди могли установить защиту на земле университета вокруг зеркала?
Возможно. Но это было опасно. Многое могло пойти не так, как надо. Они могли быть замечены. На той земле могло быть другое волшебство, тогда старое и новое могли войти в конфликт. Люди не знали об этом, но волшебство было всюду вокруг них. Было и всегда будет. Просто сейчас это скрывалось с большей изощренностью, чем в былые в дни.
Посмеет ли он столкнуться с Горцем на незащищенной земле, когда его сила не будет нейтрализована?
Конечно. После тысячи лет, он превзошел Кейона МакКелтара и стал, наконец, лучшим волшебником!
Он отвернулся от окна, желая, почувствовать уверенность относительно этого. Но не его превосходное колдовство поместило Келтара туда, где он был. Это был хорошо разыгранный обман и предательство.
Возможно, Келтар не был освобожден.
Возможно, Роман стал жертвой другого убийцы. Так бывает иногда, они идут друг против друга за деньги или славу, или выясняя отношения.
Через день или два он будет знать это наверняка. Тогда он решит, каким будет следующий шаг.

_______

Кейон стоял в ожидании, сжав руки в кулаки. Он знал, что она вернется. Она не была дурой. Она была достаточно умна, чтобы идентифицировать зеркало, как самое эффективное оружие, когда Роман угрожал ей; он не сомневался, что она оценит мудрость его предложения. Он только не был уверен, как много ей потребуется для этого времени, а время было теперь для него всем.
Двадцать дней.
Это было все, что ему требовалось от нее.
И это, безусловно, не было всем, что он хотел от нее. Все, что ему хотелось, заставило бы покраснеть даже самую опытную шлюху.
Она стояла в нескольких шагах от его тюрьмы, уставившись на него своими темно-зелеными глазищами, ее мягкие губы приоткрылись, а эта грудь, сбывшаяся мечта любого мужчины, вздымалась и опускалась при каждом беспокойном вздохе, который она делала.
Он не мог дождаться, чтобы прикоснуться к ней. Массировать ее, вызвать жар, обводя соски кончикам языка и дразня их легкими укусами. Вобрать грудь глубоко в рот, и уверенно сосать ее. Такие груди, как эти заставляли мужчину желать видеть возле них малышей. Его малышей. Но не слишком часто, иначе не будет достаточно времени на него самого.
Он откинул голову назад, и украшенные бисером шнурки металлическим звоном затянули узду на его похотливых мыслях.
Как только она вызовет его, он использует на ней силу внушения.
По его коже пробежала дрожь, Лука уже, конечно, знал, где он находится. Он избавился от убийцы во вторник рано утром. С тех пор прошло двадцать четыре часа. Хотя он долго не имел свободы передвижения в мире, о чем ему не хотелось вспоминать, но из украденных им книг и газет, находящихся на виду в лаборатории Луки, у него сложилось достоверное понимание основ современного мира. Он был ужасно огромным и отвратительно крошечным одновременно, с миллиардами людей (даже Друиду Келтару подобные числа внушали некоторую долю страха). Все эти телефоны, которые могли мгновенно соединить континенты, компьютеры, которые могли немедленно дать всю необходимую информацию и связать людей на противоположных полюсах, и самолеты, которые могли менее чем за один день соединить континенты. Это путало. Это очаровывало.
И это означало, что им необходимо срочно покинуть это место. Сейчас же.
Внушение - способность Друида к принуждению, было одним из самых значительных его талантов. В возрасте, когда подростки становятся мужчинами, его способности, характерные для рода Келтар, стали проявляться и развивались почти неделю, при этом часто дико колеблясь. Он гулял по замку, используя внушение на всех без исключения, не понимая этого. Он узнал об этом только потому, что у него вызвал подозрение тот факт, почему каждый пытался выслужиться, чтобы понравиться ему. Он учился быть осторожным, внимательно слушая себя, для того, чтобы выделить уникальную иерархию интонаций голоса. Только самоубийца, дурак или новичок будет пользоваться магией неосторожно.
Будучи свободным от зеркала на незащищенной земле никто, - так как не было ни одного живого человека, кроме, непосредственно, Луки, и то, только потому, что сам Кейон, обучил ублюдка искусству, - не сможет противостоять его командам Голосом. В процессе обучения Друидов у наставника и ученика развивалось естественное сопротивление друг другу.
Она охотно подчинилась бы. Таковы женщины. Это было заложено в них природой -быть настолько покорными. Они были более мягкими во всем. Он приказал бы, чтобы она отвела его в безопасное место, где они смогли бы обосноваться. И однажды там... ох, однажды там..., за столетия у него накопилось неутомимая жажда ко многим вещам кроме мести, а эта женщина с ее зрелыми формами, сливочной кожей и путаницей коротких блестящих локонов была ответом на все из них!
Есть ли лучший способ провести заключительные двадцать дней его контракта, чем утоление сексуального голода, в потворстве его самым глубинным желаниям и самым чувственным фантазиям с этим женским чувственным деликатесом?
В этот момент, женский чувственный деликатес, упрямо вздернул подбородок, и кажется, в ее глазах вспыхнул огонь.
- Я не освобожу тебя, пока ты не ответишь на несколько вопросов, - сообщала она ему прохладно.
Он с нетерпением фыркнул. Из всех моментов она выбрала именно этот, чтобы получить ответы! Женщины, конечно, знали, как их выбрать.
- Милочка, у нас нет для этого времени. Не сомневайся, Лука уже послал другого убийцу, который приближается к нам, пока мы разговариваем.
- Лука? - атаковала она. - Это тот, кто хочет вернуть зеркало?
- Да.
- Какой Лука?
Он переместился с ноги на ногу. Скрестил руки на груди. - Почему ты думаешь, что могла бы знать его? - спросил он сардонически, выгнув темную бровь. Когда ее ноздри раздулись, а подбородок вздернулся еще выше, он со вздохом сказал: - Тревейн. Его зовут Лука Тревейн.
- Кем или чем являешься ты?
- Ты называла мое имя, когда освобождала меня в первый раз, - сказал он нетерпеливо. - Кейон МакКелтар. Что касается, кем я являюсь, то я всего лишь мужчина.
- Блондин сказал, что ты был убийцей. - Ее голос стал сахарно ядовитым. - Помнишь его? Тот, кого ты убил.
- Ох, - сказал он с негодованием: - и это горшок, называет чайник черным.
- Он сказал, что ты был заперт для безопасности мира.
- Наврядли. Ваш мир, Джессика, был бы намного безопаснее со мной в нем.
- Итак, почему ты в зеркале? - Она внезапно просияла от какой-то радостной мысли. - Ты как джин? Ты можешь исполнять желания?
- Если ты думаешь, что я джин, так все же знают, что их не существует. Нет, я не исполняю желания.
- Да ну, в общем-то, каждый также знает, что мужчин в зеркалах не существует. Так, как ты оказался в одном из них?
- Меня обманули. Как еще человек может оказаться в зеркале?
- Как тебя обманули?
- Это длинная история. - Когда она открыла рот, чтобы возразить, он сказал категорически. - И одна из тех, о которых я не хочу говорить. Теперь выпусти меня.
Ее глаза, сузились, как у кошки. - Тот блондин также говорил, что зеркало было частью реликвий Темных. Я искала «Темные» в интернете. Это не классификация экспоната. Это - классификация Чара! - глумилась она. – Какие, спрашивается, я должна сделать выводы из этого?
- Что это чрезвычайно редкий артефакт? - слегка предложил он. - Женщина, у нас совсем нет времени, чтобы обсуждать это сейчас. Я отвечу на все твои вопросы, как только ты освободишь меня, и мы двинемся в путь.
Ложь легко слетела с его языка. Он заставил бы ее в мгновение ока замолчать простой командой Голосом, как только она освободит его. Он планировал также немедленно дать ей несколько других распоряжений. Он был мужчиной, который слишком долго обходился без женщины, и его голод был огромен. Картина эротических распоряжений, которые он даст ей, возбудила его. Тащи сюда свою сладкую задницу, Джессика. Открой свой прекрасный ротик и оближи его. Обернись, женщина, и позволь мне наполнить руки этими роскошными грудями, в то время как я наклоняю тебя.
- Зачем кому-то понадобилось обманом заманивать тебя в зеркало?
Сотрясаемый от похотливого оцепенения, вызванного его мыслями, он отстранился, позволяя серебру скрыть низ его тела, чтобы спрятать подъем своей клетчатой юбки. Он сомневался, что такое явное доказательство его намерений будет служить убеждением для его освобождения. Проклятье, он должен был использовать внушение, чтобы получить для себя хоть какую-то современную одежду, когда вчера избавлялся от Романа! Те обтягивающие синие джинсы, которые носили и мужчины и женщины, вероятно, удержат на нужном уровне член даже его размера. - Поскольку тот, кто обманул меня, получил бессмертие, связав с этим предметом. Каждая Святыня Темного двора Сидхе предлагает Темную Власть некоторого вида. Бессмертие, вечная молодость, неизменность является подарком Темного Зеркала, - прорычал он. Боже, сколько ему еще болтаться в этом зеркале?
- О. – Одно мгновенье она безучастно смотрела на него. – Позволь мне высказаться прямо: ты говоришь мне, что есть не только люди в зеркалах, и феи, которые где-то деловито создают артефакты, обладающие неподдающимися объяснению характеристиками, но также в моем мире прячутся бессмертные?
Он от расстройства почти рычал. - Я очень сомневаюсь, что они «прячутся», женщина. И, насколько я знаю, Феи уже тысячелетия ничего не создавали, с тех самых пор, как ушли в свои скрытые царства. И Боже, будь умницей. Я просто отвечаю на твои вопросы.
- Невозможные ответы.
- Разве перестал действовать принцип, если однажды случается событие, которое является «невозможным», оно становится «возможным»?
- Я никогда не видела бессмертного, и, конечно, никогда не видела фею.
- От тебя раскалывается голова. Ты видишь меня. И, лучше всего, чтобы ты никогда не увидела ни одного из них.
- Почему?
- Джессика, - сказал он угрожающе мягко, это прозвучало обещанием бесконечных опасностей: - я собираюсь считать до трех. Если ты дашь мне достигнуть этого числа, не начав скандирование, которое освободит меня, то я отменю мое предложение. Я и пальцем не пошевелю, когда следующий убийца приедет под твою душу. Я буду бездействовать, и наблюдать, как ты умираешь медленной и отвратительной смертью. Все, я начинаю. Один. Два..
- Нет никакой необходимости в угрозах, - сказала она раздраженно. - Я планировала сказать это; я только хотела прояснить сначала несколько вещей..
- Три..
- Хорошо, я говорю это! Я говорю это! Lialth bree che bree …
- Проклятье, девка, наконец-то!

 » Глава 7

Глава 7

- Кейон МакКелтар, drachme se-sidh! – закончила Джесси затаив дыхание.
Сердце, сильно стучало в ее груди, пристальный взгляд был прикован к зеркалу, и она нервно попятилась назад.
Серебро серело и темнело, киша призрачными тенями, как открытый дверной проем в шторм. Тогда черное пятно у краев расширилось, проглотив всю поверхность. Одновременно из гравюр на рамке сверкнул золотистый свет, окрашивая огненными рунами ее одежду, мебель, стены офиса. Пространственные искажения в комнате вызывали дезориентацию и скребли по ее нервным окончаниям, как «гвозди по школьной доске».
Затем, также резко, как это началось, свет померк, и чернота очистилась, показывая рябь на серебристой глади зеркала, которая слегка колебалась, и танцевала как поверхность Озера Мичиган в ветреный день.
Сначала появилась одна обутая нога, затем мощное бедро, так как одномерное изображение пересекало некоторый сказочный порог, преобразуясь постепенно из простого отражения в трехмерного мужчину.
Это было невозможно. Это было ужасающе. Это была самая волнующая вещь, которую она когда-либо видела.
Появилось скрытое клетчатой юбкой бедро, затем рельефный живот в сопровождении скульптурной груди, с слегка колеблющимися зло-выглядящими темно-красными и черными татуировками.
Последним появилось греховно великолепное смуглое лицо, его белые зубы, вспыхнули в ликующей улыбке, а глаза цвета виски искрились триумфом.
Он по-королевски отбросил голову, и украшенные бисером шнурки звякнули, когда он полностью вышел из зеркала.
Пространственное искажение ослабло, и зеркало стало снова плоской серебристой поверхностью, показывая отражение его упругой задницы и красивой мускулистой спины.
Джесси обхватила себя руками, пробуя утешиться мыслью, что, если и умрет сейчас, то, по крайней мере, последнее, что она увидит, будет радовать глаза. Этот образец мужской красоты можно было с уверенностью отнести к категории романтических героев или «племенным жеребцам». Преступно, что у этого мужчины вероятней всего имелся собственный гарем, или, в крайнем случае, он поимел большую часть женского населения.
И хотя в зеркале он выглядел достаточно массивным, снаружи, он оказался еще более внушительным. В нем сильно присутствовало мужское начало, это неуловимое качество, которое как магнитом притягивало к нему людей, привлекало некоторых даже против их воли. И он знал это.
Об этом говорил его взгляд.
Высокомерный, дерзкий, колкий.
Но действительно ли он был убийцей? Это был важный вопрос.
- Если ты собираешься убить меня, я жду -
- Замолчи, девка. Неси свою сладкую задницу сюда и поцелуй меня сейчас же.
Джесси замолчала на полуслове, открыв рот. После недолгого онемения он закрылся и открылся снова. В голове под кожей чуть выше металлической пластины она испытывала зуд. Он прочно обосновался там. - Неужели. - Она хотела шипеть от негодования, но это вышло больше похожим на писк. Сладкая задница? Он думал, что у нее сладкая задница? Вдвоем они могли создать общество взаимного восхищения.
- Сними эту шерстяную кофту, женщина, и покажи мне твои груди.
Задыхаясь, она бормотала в течение нескольких секунд. Было много мужчин, которые пробовали залезть туда, даже она знала, что у нее исключительные груди, но, ни один из них не действовал так очевидно, не проявив даже капельки усилий для соблазнения. Она защитно скрестила на них руки. - О, я думаю, что это не входит ни в какие-…
- Прекрати говорить, - ревел он. – Ты не заговоришь снова, пока я не разрешу тебе.
Джесси взвилась как кобра, снова испытав зуд в голове. Он же это не серьезно!
Но по нему было видно, что это всерьез.
После минуты потрясенной тишины, голосом достаточно сладким, чтобы растопить глину, она сказала: - ты можешь трахнуть себя сам, ты - большой, огромный, властный Неандерталец. Проснись: ты бредишь? Мы уже не в каменном веке.
- Как я указывал ранее, это не возможно. И я очень хорошо осведомлен, какая это эпоха. Подойди ко мне, Джессика С. Джеймс. Сейчас.
Джесси закрыла глаза, чтобы не видеть его. Внезапно ее посетила мысль, которая проясняла многое об этом мужчине. – Как долго ты находился в зеркале? – требовательно спросила она.
Его челюсть сжалась. - Я приказал тебе прекратить разговаривать.
Несмотря на его непроходимую глупость, ее гнев уменьшался, по мере того, как росло подозрение в правильности ее догадки. - Хорошо, ясно же, что я не подойду к тебе, пока ты не ответишь на мой вопрос.
Его глаза сузились, а пристальный взгляд цвета виски оценивающе прошелся по ней с головы до ног. - Одна тысяча сто тридцать три года.
Вах. Она задержала дыхание от изумления. Это значит, он родился в - нет! Девятом столетии? Не может быть. Живой, дышащий, мужчина из девятого столетия прямо здесь перед ней, так или иначе пойманный в ловушку древнего артефакта и проживший одиннадцать столетий?
Холодок пробежал вдоль каждого квадратного дюйма ее кожи. Она чувствовала, как поднимаются волосы на ее голове. - Правда? – От восхищения она почти провизжала это слово. Остатки ее горячего темперамента превратились в груду пепла.
О, как много он мог поведать ей! Он современник легендарного Короля Кеннета Мак Альпина? Он пережил те великие сражения? Он видел объединение Шотландцев и Пиктов? Браслеты на его запястьях были подлинниками девятого столетия? Что представляли собой его татуировки? А те руны на зеркале - действительно ли была возможность, что они написаны на еще неизвестном языке? Вот дерьмо! Впрочем, действительно ли оно принадлежало к каменному веку? Как такое могло быть? Где оно находилось? Кто сделал его? Из чего оно было сделано? Теперь, когда она признала факт его существования, она имела триллион вопросов об этом. Они все смешались в ее мыслях, переплетаясь и отступая на задний план, и она подавила желание распахнуть рот от изумления.
Потребовалось несколько минут, чтобы понять, что он разглядывал ее с таким же выражением, как и она его.
Как будто он не мог поверить, что она существовала.
Так они и стояли в офисе Профессора Кин на расстоянии в десять футов, пожирая друг друга глазами с явным скептицизмом и подозрением. Ну, это уже глупость какая-то. Что было в ней такого, во что он не мог поверить?
- Назови мое имя, девка, - гремел он.
Она тряхнула головой, ошеломленная всеми своими вопросами, и удивленная его требованием. – Кейон МакКелтар. Зачем?
Он выглядел немного успокоенным. И снова с подозрением. – Почеши свой нос, женщина.
- Он не чешется.
- Встань на одну ногу.
Она сморщила свой носик. – Сам встань на одну ногу.
- Проклятье, - выдохнул он, и далее самому себе: - этого не может быть.
Он снова внимательно осмотрел ее с головы до ног, ведя напряженную внутреннюю беседу с собой, и затем, прейдя к какому-то выводу, кивнул в сторону стола. – Иди, сядь на тот стул.
- У меня нет желания делать это. Спасибо, я совершенно счастлива, находясь там, где я есть.
- Оближи свои губы? - Его пристальный взгляд, сосредоточился на ее губах.
Требовалось значительное усилие, чтобы не увлажнить их, в то время как он пожирал их глазами. Это заставило ее специально сжать, ожидающий поцелуя рот, при этом ей хотелось не только облизать свои губы, но и прямо тут дать ему сжать и исследовать ее “сладкую задницу”. Возможно, даже, в конце концов, показать ему свою грудь. Она была потрясена несправедливой природой гормонов - как ужасно, что можно не любить мужчину, не иметь ничего общего с ним, он может даже не существовать в реальном мире - и все же тебе хочется сорвать с него одежду и заняться с ним страстным животным сексом.
Она стойко сопротивлялась. – Зачем тебе это?
- Христос, - задумчиво шептал он: - я был в зеркале так долго, что потерял это.
- Что потерял? О, ты, наверное, подразумеваешь свои умственные способности. Да, ладно, не собираюсь я тут с тобой спорить.
Некоторое время он, нахмурившись, молча, рассматривал ее. Затем его лицо расслабилось и глаза просветлели. - Нет, мои умственные способности столь же высоки, как это было всегда. Независимо от этого. Есть много способов приласкать кошку.
Боже, как же он высокомерен. Ее, бесспорно, поражал этот полный дерзости мужчина. Все ли мужчины в девятом столетии были такими?
Только сейчас ее посетила мысль, что следовало ожидать чего-то подобного.
Она была, в конце концов, фанатом истории становления человечества и развития древних цивилизаций. Она знала, на что была похожа жизнь женщины тысячу лет назад.
Мужчины были Мужчинами.
А женщины были собственностью.
И все равно она оказалась совершенно не подготовленной, к тому какое действие оказывала на нее его сексуальное смуглое лицо.
- Физическая привлекательность! – хрюкнула Джесси, поскольку ее живот больно ударился о его плечо.
Ее ноги оторвались от земли, окружающий мир накренился, и в следующий момент она уже висела вверх тормашками на его плече.
Одна его рука с развитыми мускулами обхватывала талию, припечатав ее к плечу. Другая твердо поддерживала ее снизу.
Она разлепила губы, чтобы завизжать, как баньши, и тут его рука переместилась.
Притягательно. Интимно. Разместившись точно между ее ног.
Его сильные пальцы надавили на ее расщелину через джинсы, а большой палец в то же самое время уверено нашел ее клитор.
Огонь вспыхнул у нее в крови и разлился огненной лавой по венам. Из ее рта, готового издать гневный вопль, вышел мягкий ошеломленный выдох.
Его большая горячая рука мгновенье оставалась там, неизменно оказывая твердое, но нежное давление. Достаточное, чтобы ожили все нервные окончания, пробуждая болезненный голод глубоко внутри.
Он молчал. Она также ничего не сказала, главным образом потому что, в настоящее время, все, о чем она могла думать, и что могла произнести, было: извини, но мне кажется, что твоя рука скользит между моими ногами, и если ты переместишь ее хотя бы на миллиметр, я держу пари, что могу кончить.
Он убрал руку.
Переместив ее ниже, прижав ее колени к своему телу.
Разум возвращался к ней, сопровождаемый яростью. Печальная правда состояла в том, что, то, что он сделал, так невероятно быстро возбудило ее, что она не была уверена, что больше разъярило ее, то, что он сделал это, или то, что остановился, не закончив начатое.
И это в свою очередь еще больше распаляло ее.
- Поставь меня, - сумела прошипеть она. Это вышло немного хрипловато, но это было лучшим, что она могла произнести, болтаясь вверх тормашками, уткнувшись лицом в собственную грудь.
- Закрой свой рот, женщина.
- Закрыть мой что?
- Это означает "молчание". Всего лишь "молчание". От тебя что, убудет, если замолчишь?
- Вероятно, - ухватилась она. - Поставь меня. Я умею ходить.
- Нет. Я желаю быть хозяином твоей судьбы во всех отношениях, и не предоставлю тебе ни малейшего шанса. Ты слишком непредсказуема.
- Я непредсказуема?
- Да.
Она безмолвствовала мгновение. А затем со всей силы нанесла ему удар.
- Ой! – он шлепнул ее пониже спины.
- Ой! – взвизгнула она.
- Веди себя прилично, - рыкнул он. - Зуб за зуб, девушка. Запомни это.
Рука, обхватывающая ее талию, расслабилась, он поправил ее на плече, затем сжал снова, заставив понять, что даже если бы от этого зависела ее жизнь, она, скорее всего не смогла бы спуститься с его плеча. Одна единственная рука с развитыми мускулами была столь же крепка как закаленная сталь.
Внезапность, с которой он перехватил ее, столкнула рюкзак, все еще висящий на ее плечах, забитый до отказа кошельком, портативным компьютером, различными блокнотами, ручками, карандашами, и учебником о Древних Цивилизациях четыре дюйма толщиной, и все это, не удержавшись, скатилось и ударило ее по затылку.
Больно.
- Ой! - завопила она снова. - Дерьмо! Поставь меня сейчас же, скотина!
- Невероятно, - она услышала, как он бормотал это.
- О, ты так думаешь? - рычала она. – Это я брошена через плечо примата. Ты - примат. Именно я имею право сказать «невероятно». Не ты.
- Невероятно, - бормотал он снова. Он перемещался настолько быстро, что она почти пожалела о пяти дополнительных чашках кофе, которых она в действительности не хотела, но, так или иначе, выпила ранее в кафе. Поскольку во время движения она постоянно ударялась о его великолепную спину, по которой недавно хорошенько двинула, да и рука этого мужчины давила на нее как стальная балка.
Схватив массивное зеркало в руку, которую только что освободил, он поудобнее переместил ее на плече и повернулся к двери. Женщина по одну сторону, артефакт по другую. Не напрягаясь.
А она знала, каким тяжелым было зеркало. Два сотрудника из доставки заказов еле справлялись с его весом.
Выйдя в коридор, он требовательно спросил: - Куда идти?
Она приподняла голову, насколько это ей позволил сделать рюкзак, разместившийся на ее голове, весом тридцать восемь фунтов, - она взвесила его однажды, чтобы вычислить, сколько калорий она сжигает ежедневно; таким образом, получалось, что она могла позволить себе каждое утро насладиться двумя булочками «Krispy Kremes».
- Почему я должна разговаривать с тобой? - сказала она гнусаво.
Он куснул ее бедро.
- Налево, – скрипя зубами, сказала она.
Он свернул налево и понесся прочь.
Давление на ее шею оказалось слишком сильным. Она снова опустила голову. Ее лицо уткнулось в груди, а поскольку при каждом шаге она подпрыгивала вдоль его спины, рюкзак настойчиво бил ее по затылку. По крайней мере, ее лицо было защищено от повторяющихся ударов. Она чуть-чуть не доставала носом его позвоночник. Спасибо Господу за его маленькие дары. Или два больших, в зависимости от того, как на это посмотреть.
- Докуда ты собираешься нести меня? - бормотала она, уткнувшись в свитер.
- Я донесу тебя до любого транспортного средства, которое у тебя есть. Тогда ты доставишь нас до любого подходящего жилья.
- Я?
- Если ты хочешь жить.
Она хотела. Она бормотала указания, как пройти к стоянке, на которой был припаркован ее автомобиль.
- Девушка, твоего бормотания не слышно.
Она пробормотала снова.
- Что ты сказала?
Она бормотала снова.
- Ты только что сказала что-то о своих грудях? - осторожно сказал он. Последовала пауза, затем почтительное. - Ох, Христос, они упираются в твое лицо!
Он остановился так резко, что рюкзак с ускорением врезался ей в затылок, сопроводив это глухим звуком, и ошеломил ее.
Когда она почувствовала, что его грудь сотрясается, ей потребовалось несколько мгновений, чтобы идентифицировать движение. Он смеялся. Крысеныш смеялся.
- Я так тебя ненавижу, - сказала она своей груди. Имея в виду не ее, конечно, а его.
Поскольку он продолжал смеяться, весь запал вышел из нее с глубоким вздохом. Она устала, она волновалась, и она действительно просто хотела идти на собственных двух ногах. – Пожалуйста, опусти меня? - сказала она печально.
Она подозревала, что он, должно быть, читал язык ее тела, и, почувствовав уменьшение напряженности в ее мышцах, понял, что мысленно она сдалась.
Его смех утих. Он согнулся и мягко поставил ее на ноги. Его пристальный взгляд цвета шотландского виски горел весельем и сексуальным жаром, который он и не пытался маскировать. - Лучше? – Одной рукой он обхватил ее подбородок, так чтобы большой палец легко касался ее нижней губы.
Она отвернула свое лицо. - Лучше. Отодвинься. Давай покинем это место прежде, чем кто - то увидит нас с профессорским…
- Что, черт возьми, Вы делаете, Джес? - резко пролаял Марк Трудео позади нее.
Джесси резко повернулась. Как простая мысль могла самореализоваться?
Офис Марка был на несколько сотен футов дальше по коридору от офиса Профессора Кин. Когда она пришла сюда, на этаже нигде не было света. Разве у него не было личной жизни? Что он мог делать здесь столь поздно?
Почему было бы не пойти вправо?
Все лучше и лучше. Это было именно то, в чем она нуждалась: Марка, разносящего сплетни любому, кто готов был слушать, что она не только проигнорировала полицейскую ленту и вошла в офис профессора, но и убежала с бесценным, таинственным экспонатом. Если полиция сделает поверхностную проверку фактов, то обнаружит, что предмет, который она взяла, был тем, что (убитые) доставщики заказов поставили (убитому) профессору.
И ей, последний раз замеченной в компании высокого, смуглого, одетого в клетчатую юбку незнакомца, инкриминируют побег с кражей неправдоподобно дорогого артефакта, купленного на черном рынке, из-за которого уже погибло три человека.
У нее не будет ни единого шанса рассказать свою версию событий и указать на то, что незнакомец пытался убить ее тоже.
Как будто кто-то поверит ей.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Когда все это закончится, она действительно хотела бы получить степень в университете, котором начала это, а не через заочные курсы из тюрьмы. Такая биография будет плохо смотреться в резюме.
- О, что же Вы так кричите в два часа утра, Марк! И что Вы здесь делаете?
- Я только что спросил Вас о том же. - Карие близко посаженные близорукие глаза за очками перебегали с нее на полуголого, высокого мужчину, прижимающего зеркало, и назад к ней снова.
Что она могла сказать? Она пыталась придумать правдоподобную ложь. Хотя бы попробовать, но ее мысли, так или иначе, занимали только оправдания по поводу стечения обстоятельств. Она была бы благодарна любой даже абсурдной идеи, но очевидно ее мозг переутомился в течение дня.
Поскольку она стояла, уставившись на него как самая большая идиотка, Кейон МакКелтар позаботился о проблеме.
- Сейчас Вы вернетесь в ту комнату, откуда вышли, и останетесь там, и будете молчать еще долго, после того как мы уйдем.
Марк развернулся и, не спеша, покорно пошел по коридору к своему офису без каких-либо возражений.
Ничего себе. Джесии уставилась на Кейона МакКелтара.
- Хм, - пробормотал он мягко, смотря в сторону удаляющегося преподавателя. – Может быть, это только с ней..
- С ней? Вы подразумеваете меня? Что я? - сказала Джесси с надеждой.
- Маленький ничтожный человек, - насмехался он, над тем, как Марк покорно, закрыл дверь.
Что это было? То, из-за чего Марк подчинился приказу, не потому же, что он был маленьким, а Кейон МакКелтар очень большим?
Она откинула голову назад, уставившись на него. В шести с половиной футах содержалось двести с хвостиком фунтов чистой мускулатуры, он затмевал людей. С этой дикой темной шевелюрой, стянутой шнурками, доходящими до середины спины, и злыми красно-черными татуировками, вьющимися поперек его груди, и доходящими до покрытой щетиной челюсти, он выглядел совершенно первобытным: древний, смертоносный воин, быстро перемещающийся по университетским коридорам. Она предположила, что, возможно, одного его вида было достаточно, чтобы произвести сильное впечатление, любой решит, что с этим мужчиной бесполезно спорить, таким образом, проще сразу отступить.
Как это должно быть хорошо, когда обладаешь таким воздействием на окружающих! Если бы перевоплощение было естественным порядком вещей, то она хотела возродиться таким, как Кейон МакКелтар. Она хотела бы стать засранцем мужиком для разнообразия, вместо того, чтобы подвергаться мужскому диктату. И если она собиралась стать засранцем мужиком, тогда она хотела бы быть самым большим и сильным.
- Это было удивительно, - сказала она пылко. - Он как заноза. Я не могу передать тебе, сколько раз жалела, что не могу заставить его просто уйти, как сейчас. Как будто у него не было другого выбора, кроме как повиноваться мне, или чему-то еще.
- Пойдем, Джессика. – Кейон МакКелтар обхватил ее руку своей. – Мы должны как можно быстрее покинуть это место.
И они двинулись дальше.

 » Глава 8

Глава 8

Час спустя они остановились в отеле «Шератон» в центре города Чикаго.
Джесси хотела пойти домой и забрать несколько вещей, но Кейон МакКелтар немедленно наложил на это вето.
- Женщина, тебя там уже может ждать следующий убийца, - сказал он, и она задрожала. Жутко даже подумать, что сейчас кто-то скрывается в темноте ее квартиры, ожидая ее, чтобы убить. Как странно было думать, что путь домой для нее закрыт. Возможно на очень длительное время.
Возможно навсегда.
Она полностью осознала это, пока они ехали. Она слишком далеко зашла, чтобы повернуть сейчас назад. Официально она считалась беглянкой. Все было бы не столь страшно, если бы Марк не видел ее ухода с артефактом.
Но он видел. Молоко убежало, и не было никакого смысла горевать по этому поводу.
Она отыскала глазами Кейона, едва выглядывающего поверх огромного зеркала, которое было втиснуто боком между ковшеобразными сиденьями ее автомобиля. Чуть больше четверти его не поместилось в автомобиле, поэтому заднюю дверь пришлось оставить открытой, а на зеркало, чтобы защитить стекло от металла, тщательно намотали ее одежду: жакеты, свитера, футболки, которые имели тенденцию накапливаться в ее автомобиле при изменении погодных условий.
Голова Кейона упиралась в потолок, из-за чего мужчина выглядел несчастным. Он столь же трудно помещался в крошечном автомобиле, насколько легко в зеркале.
Они спорили в течение всего пути. В итоге езда превратилась в бесконечную череду советов и замечаний со стороны Кейона.
- Прекрати так резко останавливаться! Христос, женщина, как ты не вылетаешь через лобовое стекло после каждой остановки? Ты действительно уверена, что надежно закрепила зеркало? Мы должны остановиться и проверить это. Боже, милочка, попытайся подталкивать это животное мягче, не пиная его с обеих сторон пятками! – несколько мгновений тишины, затем град убийственных проклятий: - Лошади! Что, черт возьми, стало с лошадьми? Они все были убиты в сражении?
Когда она, наконец, включила компакт-диск ее любимого Годсмакка, чтобы расслабить его, он издал рев, от которого задрожали окна в ее автомобиле: - во имя всего Святого, женщина, что это за отвратительный вой? Прекратите и впредь воздержитесь от этого! Поле битвы в самом разгаре более благозвучно!
Ха. Она любила Годсмакка. У мужчины явно отсутствовал вкус.
Хмурясь, она поставила Реквием Моцарта, который слушала только в особо тяжкие для нее дни, обычно под конец недели - и в эти моменты она бодренько так подсвистывала в такт. Бодренько. Надо же!
- Тебе необходимо остаться здесь, - сообщила она ему. - Я получу комнату и вернусь за тобой.
- Я так не думаю, - рыкнул он.
- Ты слишком выделяешься.
- Ну да, - согласился он. - Я больше. Сильнее. Лучше.
По взгляду, которым она одарила его, можно было понять, что у нее на языке вертится что-то нелицеприятное на его счет, однако этого не следует произносить вслух.
- Это не то, что я имела в виду. Нет никакого способа пройти, не привлекая к себе внимания, пока ты одет так, как сейчас.
- Это моя забота, женщина.
Прежде, чем она смогла произнести хоть слово, он схватился за ручку и оказался на широком тротуаре, резко повернувшись, чтобы закрыть за собой дверь машины.
Для мужчины девятого столетия он был очень уверенный, и, казалось, знал много о современных вещах, размышляла она, хотя это стало возможным, благодаря наблюдениям, а не взаимодействию с ними. Как только ему представился удобный случай, он начал все исследовать, крутить и нажимать кнопки. Он даже осмотрел руль. К счастью, кажется, передумал трогать его. К сожалению, она даже не надеялась, что его можно этим надолго занять. Он любил за все отвечать сам.
- Вы не будете смотреть на меня, - она услышала, как он сказал служащим гостиницы. - Вы будете видеть только ее. - Молчание. Затем. - И вы не будете смотреть на ее груди.
Джесси подмигнула ему и засмеялась. Мужчина был таким Неандертальцем! Как будто она или ее груди принадлежали ему! Он что, думал, что швейцары будут также покорно повиноваться ему, как до этого Марк?
У нее имелась новость для него: Он не был настолько внушительным.
- Ты не производишь столь глубокое впечатление, - сказала она, выходя из автомобиля, бросив в его сторону сухой взгляд поверх крыши машины.
Пять швейцаров стояли вокруг автомобиля, смотря на нее, только на нее, и только на ее лицо.
- Мы можем взять ваш багаж, мэм? - сказал один из них, глядя на нее пустым взглядом.
Мужчины редко так делали. По крайней мере, не сразу. Она пригладила свой розовый свитер и стала делать медленные глубокие вдохи. Это всегда срабатывало.
Пять пристальных взглядов по-прежнему смотрели на ее лицо.
Она мельком взглянула, они все еще были тут, и жизнь вокруг продолжалась своим чередом. Озадаченная, она выбрала автомобильный ключ из связки и сказала, - Багажа нет.
Кейон подошел к автомобилю сзади и начал развязывать зеркало.
- Мы не можем взять его с собой! - Запоздало она поняла, что было бы намного умнее снять какой-нибудь захудалый номер в мотеле в предместьях на выезде из города. Но «Шератон» был единственной гостиницей, где она когда-либо останавливалась вне дома (во время семинара по археологии прошлым летом), и когда они покинули университетский городок, она на автопилоте добралась до него, слишком занятая защитой навыков ее вождения, чтобы думать ясно. Доставить зеркало в комнату, не вызывая вопросов, будет достаточно трудно. Они должны быть неприметными. С зеркалом у них такой возможности не было. С другой стороны, думала она, хмурясь, они также не могли оставить его в автомобиле.
И снова он просто сказал, - Это моя забота, женщина.
Именно тогда, ощущая, как от неприятного предчувствия сжимаются мышцы живота, она поняла, что это был только вопрос времени, когда полиция приедет и арестует ее.
И как мрачное предзнаменование, чуть ниже по улице прозвучала полицейская сирена.
Она задрожала.
О да. Только вопрос времени.

Он все еще обладал этим. Чертовщина, он все еще обладал этим!
С ним все было в порядке. Что-то не так было с нею.
С зеркалом в одной руке, другой обхватив талию своей женщины, он направлял ее в ярко освещенное, сверкающее от полировки здание.
Христос, как хорошо чувствовать себя свободным! И свободно идти, обняв рукой такую красавицу! Небеса, ради этого стоит жить.
Даже преследуемый. Даже зная, что его ждет впереди. Это намного больше, чем он рассчитывал получить в последние часы.
Ее город казался очень похожим на Лондон за исключением незначительных отличий. Оба огромные и перенаселенные, с автомобилями и людьми, лихорадочно мчащимися туда и обратно, но в ее городе здания были более высокими, чем те, которые он наблюдал из лаборатории Луки.
Он продолжал раздавать команды голосом, поскольку они вошли в здание, которое она выбрала. - Не смотрите на нас. Уйдите с моего пути. Не замечайте зеркало. Нас здесь нет.
Чары, стирающие память, были чрезвычайно сложными и могли вызвать ужасные, необратимые последствия, если сделаны неправильно. Легче было отвести от себя взгляды, чем попытаться заставить людей забыть.
Однако, неопределенные команды, типа “нас здесь нет”, в действительности были не столь эффективны. Они служили главным образом для того, чтобы исказить восприятие, заставить события казаться более тусклыми. Для того чтобы внушение действовало безотказно, команды должны были быть краткими и точными. Слишком неопределенная или сложная команда могла вызвать дезориентацию. Распоряжения в корне противоречащие фундаментальным верованиям человека могли вызвать резкую боль.
- Почему бы тебе не остаться здесь, пока я схожу и сниму комнату? - Она откинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо. - И перестань держаться за меня, - добавила она зло. – Я не сбегу.
Он улыбнулся. Ему это понравилось.
- Где?
- Что, «где»?
- Где снимают комнату?
- О. Там. – Указала она рукой. - Подожди здесь.
- Прекрати указывать мне, девчонка. - Он снова пробовал повлиять на нее Голосом, думая, что ранее, возможно, что-то в окружающей их обстановке находилось в противоречии с использованной им магией.
- Ты прекратишь приказывать мне, чтобы я престала давать тебе распоряжения, - сказала она сердито. - Я просто пытаюсь помочь.
- Сегодня мне потребуется помощь, чтобы удовлетворить потребность в женщине, еще один день воздержания, и я могу умереть.
Она смерила его взглядом. – Было бы очень хорошо, если бы большинство мужчин почувствовало это на своей шкуре. Конечно, у тебя все еще наблюдается навязчивая идея типа ты - Тарзан, я - Джейн.
Он понятия не имел, что за чушь она несла, но это не имело значения. Что действительно было важным, так это получение комнаты.
Он следовал за ней до указанного места, напротив которого деревянная табличка на стене гласила «СВОБОДНЫЕ МЕСТА ЕСТЬ».
Опрятный, с темно-рыжими волосами и колючими усами мужчина лет сорока выглядел так, будто все ему надоело, и он предпочел бы оказаться где-нибудь еще в этот час.
- Вы дадите нам комнату. Сейчас. И перестаньте смотреть на меня.
Стоя рядом с ним, Джессика сказала торопливо. - Вы должны извинить его. Он может быть немного грубым… ох, слава небесам! – Изменила она предложение и направила свой пристальный хмурый взгляд на него, когда портье покорно, и "без протеста" отвел свои глаза и начал оформлять документы на комнату. - Люди повинуются тебе, как будто ты какое-то... божество... или что-то подобное.
- Представь себе. В своё время, девушка, я был им.
- Я не могу.
- Я знаю, - сказал он сухо.
- Ладно, почему они делают это?
- Может быть, женщина, они признают во мне Мужчину среди мужчин. - Он не мог сопротивляться желанию спровоцировать ее. - Это означает Мужчину с большой буквы «М».
Она закатила глаза, отреагировав именно так, как он и ожидал от нее.
Он удержался от улыбки. Не было никакого смысла объяснять ей о воздействии Голоса. Она не поняла бы; эта девушка обладала иммунитетом, что изрядно бесило его. Нереальным иммунитетом. Его хорошее настроение таяло на глазах. Сузив глаза, он в сотый раз изучающе осмотрел ее, пробуя выявить хоть какое-нибудь отличие в ней, которое могло бы объяснить ее уникальность.
Он не мог разобраться в этой бессмыслице. Из всех молодых женщин Парки , эти, не имеющие чувства юмора, суки выбрали его вынужденным спасителем единственную женщину, которой он не мог управлять, что было для него впервые.
- Мне понадобится кредитная карточка, - сказал мужчина за стойкой.
Кейон открыл рот, чтобы снова использовать Голос, но Джессика уже вручала мужчине что-то. Он понятия не имел, что это было. Пожав плечами, он позволил ей почувствовать себя полезной. Так как знал, что женщины также любили чувствовать себя значимыми. Хотя он предпочитал использовать другие способы, чтобы они ощущали себя необходимыми.
Как женщины. В его кровати. В то время как он был в них.
Но в этот раз, ох, в этот раз с ним творилось что-то необъяснимое. Более тонкая версия того выброса энергии, которую он почувствовал в первый раз, когда она дотронулась до него, происходила с ним каждый раз, когда он прикасался к ней. Это было почти невозможно находиться рядом и не дотрагиваться до нее. Все время, пока она висела у него на плече, он чувствовал, что нежный обжигающий поток струится через все его тело. Везде, где их тела соприкасались, он чувствовал, как тихие электрические разряды потрескивали под кожей.
И он знал, что она чувствовала то же самое, хотя и не показывала этого. Когда он так дерзко поместил руку на ее венерин холм, он был готов к негодованию, возмущению, агрессивным нападкам. Он заслужил это. Он никогда не обращался с женщиной в такой манере, по крайней мере, до того момента пока они не становились любовниками или полного соблазнения. И все же, не смотря ни на что, он знал, что она не будет критиковать его.
Это было так, словно его рука просто нашла свое место на ней. И она тоже знала это.
Ты становишься причудливым, Келтар. Скоро ты будешь думать, что она – твоя истинная половинка.
Согласно легенде Келтар, каждому Друиду рожденному в клане предназначалась родственная душа, совершенное сочетание сердца, ума, и тела, в придачу с горячей, пламенной страстью, которую нельзя было отрицать. Если бы мужчина рода Келтар дал священную друидскую клятву своей истинной любви, и его половинка охотно возвратила их, то они могли бы связать свои души навеки, в этой жизни и после нее. Клятвы свяжут их неразрывно. Если Келтар давал клятву, и она не была возвращена, он был обречен остаться одиноким. Часть его сердца навсегда будет потеряна, будет жаждать любви женщины, с которой он никогда не сможет быть вместе, навечно привязанный к ней в этой жизни и во всех последующих воплощениях, будучи на небесах, черт, или даже в вечной тюрьме, созданной Темными Сидхе. Потеряешь ли ты что то... так начиналась легендарная клятва, - моя жизнь станет твоей....
Он насмешливо фыркнул. У него не было жизни, которую можно было отдать.
И очень немного осталось души.
Много ли чести, даже если он один дал бы клятву. Чего он не делал.
- Что? - спросила она, задаваясь вопросом, почему он фыркнул.
Он опустил взгляд на нее. Она искоса смотрела на него, при этом ее голова была откинута назад. Ее короткие блестящие черные локоны переливались в свете гостиничных ламп, а мягкая золотистая кожа, поцелованная солнцем, светилась, как у девушки, любившей находиться на открытом воздухе - а взгляд выражал одновременно любопытство, раздражение, волнение и решимость.
Только от одного такого ее взгляда у него перехватывало дыхание. А он не относился к мужчинам, с которыми это часто происходит. Это было выше его сил – то, как она выглядела, - это была женщина в сексапильной упаковке.
Джессика С. Джеймс была редкостной женщиной, именно такой, какую он давно мечтал найти. Умная, эрудированная, она обладала сильной волей, дерзостью и независимостью. В девятом столетии, по сути, он положительно отнесся бы к приступу гнева у женщины, даже если он был бы полностью необоснованным, - он ценил любое проявление характера. Но, будучи урожденным лэрдом замка и наследником знаний Друидов, фактически все, что он видел от девушек, начиная с нежного возраста, было повиновение, уважение и страх. Да, милорд. Если это нравится Вам, милорд. Как я могу угодить Вам, милорд? Вино для улучшения настроения, милорд? Могу ли я хоть что-нибудь для Вас сделать, милорд? И это только ухудшалось, поскольку с возрастом он становился внушительной силы мужчиной, волшебником, и воином.
Его все больше и больше влекло к более зрелым женщинам, как эта. Он подозревал, что ей было около двадцати пяти лет. В его столетии в этом возрасте у нее было бы уже не менее трех или четырех малышей, и она потеряла бы нескольких мужей. Он предпочитал женщин, которые обладали большим жизненным опытом, женщин, которых года сделали мудрыми и более интересным. Ему чертовски нравился зажигательный секс, который был одним из лучших его занятий! - но он также любил пообщаться в перерывах между любовными схватками.
Эта женщина была, бесспорно, интересна. Без его принуждения. Агрессивная и сексуальная. Ее пухлая сочная нижняя губа чрезвычайно соблазняла его.
Он наклонил голову и попробовал ее на вкус.
Она была мягкой, шелковистой и весьма притягательной. Он мягко прикусил ее нижнюю губу, затем его рот ласково прижался к ней, смакуя ее сладость. Он не пытался углубить поцелуй; время для обжигающих страстных поцелуев еще не настало. Сейчас ему достаточно было просто, не спеша, с наслаждением вкушать ее. Его мягкие и медленные ласки должны были успокоить ее. Когда он почувствовал, что ее тело податливо прильнуло к нему, он медленно, эротично отпустил ее нижнюю губу.
Она смотрела на него пораженным изучающим взглядом, из ее полуоткрытого рта вырвалось глубокое дыхание.
Его рот покалывало от прикосновения. Ему хотелось узнать, ощущала ли она то же самое. Хотелось знать, о чем она подумала, почувствовав это.
Он мысленно потянулся к ней, чтобы выяснить это, глубоко внутри подозревая, что это не сработает. Если Голос не оказывал на нее никакого эффекта, он очень сомневался, что получится использовать «проникающее слушание».
«Проникающее слушание» было способностью Друида чтения мыслей и сердец людей и было еще одним из его самых больших талантов. Нет, это не было абсолютной правдой. Он превосходил других во всех способностях Друида. Так было всегда.
Он был аномалией: единственный из Келтаров, рожденный со всеми способностями его предков, смешавшимися вместе; природное отклонение или проклятие древней, благородной, и предсказуемой родословной. В то время как его отец превосходил всех в заживлении ран, его дед обладал огромным опытом в предсказании погоды для посева и жатвы, а его дядя специализировался на воздействии Голосом и алхимии. Кейон родился со всеми этими талантами стократно усиленными, и плюс способности, которые никогда прежде не проявлялись ни у одного Келтара. Большей частью из-за этого он и попался в ловушку Темного зеркала.
Слишком много власти для одного человека. - Отступись, Кейон, - так обычно говорила его мать, глядя на него обеспокоенными глазами. - Однажды ты переступишь черту.
Это и произошло с ним. Он жаждал Темных реликвий для себя, даже зная, что они изначально несли развращающую сущность черной магии, и что ни один человек не мог обладать одной из них и остаться неизменным. Однако, он так же, как и Лука жаждал еще большей власти; но там где Лука желал в совершенстве овладеть злом, Кейон ошибочно высокомерно верил, в собственную неспособность быть развращенным или побежденным хоть человеком, хоть магией.
Как неправ он был.
Но это были другие времена, давняя история, о которой лучше забыть.
Сейчас была она.
Он открыл себя, сосредоточив свои чувства на поверхностном исследовании ее мыслей.
Ничего. Он усилил воздействие. Тишина. Полная и абсолютная.
Сосредоточившись, он пытался взломать мысли Джессики С. Джеймс.
Не намека на эмоции. Не шепота мыслей.
Удивительно.
Чтобы проверить себя, он целенаправленно нацелился на мужчину, занимающегося регистрацией. Он вздрогнул и торопливо ретировался. Портье был несчастным мужчиной. Жена недавно бросила его, уйдя к одному из его лучших друзей. Кейон глотал, пробуя очистить противный вкус отчаяния мужчины со своего языка. Отчаяние еще никому не сослужило хорошую службу. Он хотел встряхнуть его и сказать, борись, дурак. Борись за нее. Никогда не сдавайся в сражении. Никогда не сдавайся, пока жив.
- Мужчин не бросают, - шипел Кейон.
Взгляд портье выражал потрясение.
- Ты не должен позволять ей изменять, - рычал он. - Она твоя жена.
Прищуренные глаза клерка, мерцали тревогой. - Кто - Вы? Я Вас знаю? - он сказал защищаясь.
- Что? – спросила у него Джессика. - Что происходит?
- Ничего. Забудьте это, – сказал он портье. – Чувствуйте себя непринужденно.
Это не поможет ему спасти мир. Хорошо, может быть это что-нибудь и изменило, но он знал, это не было тем, что должно быть сделано.
С легким раздраженным фырканьем Джессика приняла пакет от все еще покорного портье, вильнула своей сладкой попкой, и последовала прочь к двум огромным сверкающим золотом дверям в стене. Она бросила на него взгляд через плечо, и выражение ее лица яснее ясного сказало: Будь по-твоему, ты большой, огромный, властный скот, идем за мной. Ты мне нисколечко не нравишься, но мы связаны.
Кейон мгновение восхищался видом, перед тем как взять зеркало и в несколько шагов догнать ее.
Двадцать дней с этой женщиной.
Может быть, и существуют какие-то высшие силы, в которые он не верил, но которые верили в него. Поверив, он заслужил бы прощение - полезный в его случае аванс.
Она остановилась в дверях. Зевая, она, потянулась, выгнула спину и сделала несколько наклонов из одной стороны в другую, чтобы снять напряжение в своем позвоночнике.
Проклятье, женщина была женщиной во всех надлежащих местах!
Кто и зачем заботился о нем?
Она была его в течение следующих двадцати дней.

 » Глава 9

Глава 9

Джесси сидела за письменным столом цвета вишни в 2112 номере, включив свой портативный компьютер, и хмурилась, глядя на себя в небольшое настенное зеркало, которое висело прямо перед ней, задаваясь вопросом, почему в гостиницах зеркала всегда помещают над письменными столами. Кому хотелось смотреть на себя во время работы на компьютере? Наверное, многим, потому что каждая гостиница, в которой она останавливалась, имела в значительной степени схожую обстановку: в туалет дверь слева; в ванную дверь справа (или наоборот); одна кровать, стоявшая перед письменным столом с обязательным зеркалом над ним; тумбочка между кроватями с радиоприемником, часами и телефоном на ней; вторая кровать, стоявшая перед большим телевизором; и у дальней стены маленький стол с двумя стульями, сидя на которых можно было наблюдать вид из окна.
Этот номер ничем не отличался от других, хотя стоил дороже некоторых, в которых она побывала. Ковер цвета шампанского был подобран в тон к сверкающим алмазным напылением стенам, обклеенным обоями цвета слоновой кости с золотым выпуклым узором. Кровати были застелены свежим бельем цвета слоновой кости или шампанского, а окна занавешены красиво драпированными шторами винного цвета.
У нее за спиной Кейон МакКелтар принимал душ, не закрыв за собой дверь ванной.
Она сама сделала это.
Ей пришлось зажмурить глаза, когда он прямо перед нею сбросил свою клетчатую юбку. То, что она плотно не закрыла за ним дверь несколько мгновений спустя и вдобавок уставилась на него через стекло душевой кабины, не говорило об ее скромности. Хотя она у нее имелась.
Как только они вошли в гостиничный номер, его взгляд оценивающе пробежался по двум кроватям королевских размеров. Для нее это стало одним из тех очень напряженных моментов, в которых обычно люди или бросаются в объятия друг друга или стараются держаться друг от друга как можно дальше.
Она сделала почти незаметное движение вправо, отодвигаясь от него в зал. Он слегка насмешливо улыбнулся ей, затем прошел мимо и сосредоточено осмотрел всю комнату перед тем, как поставить зеркало у дальней стены напротив входа в номер. Тот факт, что оно было установлено и напротив кроватей тоже, не ускользнул от ее внимания, но она старалась не заострять на этом внимание.
Когда он направился в ее сторону, ей на мгновение показалось, что он снова собирается ее поцеловать, но его пристальный взгляд заинтересованно устремился мимо нее к ванной.
- Христос, - воскликнул он, - Это современная уборная! Я не мог видеть, что находилось за дверью лаборатории Луки, хотя я видел изображения....
Он затих, с любопытством рассматривая ее.
- Что это за место, где он держал тебя..., где висело зеркало? В своей лаборатории? - Насколько странным, должно быть, было его существование в зеркале! Это не укладывалось у нее в голове.
- Да. И хотя в книгах и другой литературе, находящихся в его лаборатории, я видел самые современные изобретения, фактически у меня не было возможности исследовать эти вещи.
Она собиралась быстренько продемонстрировать, что как работает, только бы быть подальше от тех кроватей. Но он полностью погрузился в изучение вещей, так же, как в автомобиле, беря инициативу на себя, крутя ручки и нажимая кнопки, открывая небольшие флаконы шампуня и кондиционера, пока комната не стала паровой сауной, пахнущей ароматами из туалетных принадлежностей.
- В этой гостинице есть кухня и прислуга, девушка? – спросил он после достаточно долгой паузы, во время которой он был занят исследованием.
Она кивнула.
- Так закажи нам еду, женщина. Я голоден. Мяса. Много мяса. И вина.
Когда он снял браслеты, она должна была понять намек.
Без дальнейшей суматохи он спустил свою клетчатую юбку, стоя без тени смущения, одетый только в кожаные ножны с массивным кинжалом, украшенным драгоценными камнями, закрепленные вокруг очень мускулистого бедра. Их он тоже снял, поместив в верхнем углу душевой кабины, и ступил под струи воды.
Пульс внезапно подскочил в ее горле, она резко отвернулась и сжала глаза.
Она все еще чувствовала его вкус на своих губах. Поцелуй, которым он одарил ее в вестибюле, ошеломил ее.
И опалил ее до кончиков пальцев ног. Он не стремился углубить поцелуй и не пробовал ласкать ее грудь, воспользовавшись моментом, он думал, что такой поцелуй ее расстроит. Нет, он поцеловал ее неторопливо, нигде больше не прикасаясь к ней, как будто у него было все время в мире, его твердые, полные, сексуальные губы терлись об ее, нежно посасывая ее нижнюю губу.
Она фактически прильнула к эгоцентричному Неандертальцу, почувствовав, что ее губы свободны.
Логика, разум и восприятие действительности так резко исчезли из ее головы, как будто кто-то выдул ей мозги через ухо.
Именно его мягкость завоевала ее, и поэтому она решила ретироваться к лифту. Все это очень удивило ее. Она не ожидала такой нежности от этого твердолобого агрессивного мужчины. Она не была готова к этому, как и к тому, чтобы видеть его голое совершенство перед собой.
И какое греховно голое совершенство...
Когда она открыла глаза и повернулась, она увидела его через стекло - все шесть с половиной футов его великолепного голого тела.
У него были крепкие, накаченные длинные ноги и массивные бедра, упругие ягодицы совершенной формы, и рельефные мышцы, на которые хотелось не только смотреть, но и прикасаться к ним. Ей нравилось, когда у мужчины был половой член больших размеров! Большинство парней вообще не имело его! Обе ноги и пах покрывали восхитительные, шелковистые темные волосы; он не был одним из культуристов, сердцеедов или моделей, которые брились - он был мужчиной во всех смыслах этого слова и гордился этим. Более темные волосы покрывали подмышки.
Он намылил себя и встал под струи воды. Она увидела, как напряглись изначально расслабленные мышцы под его гладкой золотистой кожей, когда сильные руки начали двигаться по телу вверх.
Ее внимание было полностью поглощено его купанием, и даже, когда он выдавил кондиционер себе на руку и начал втирать его, она оцепенело продолжала наблюдать. Только когда его руки начали ритмично скользить сверху вниз и обратно, до нее дошло, что он делает это специально, зная, что она наблюдает за ним.
Оторвавшись от созерцания его тела, она сфокусировалась на его лице. Его цепкий взгляд был прикован к ее лицу, а прищуренные глаза горели темным огнем. Проведя кончиком языка по зубам, он выдал ей сексуально-агрессивную улыбку, которая была и приглашением, и вызовом одновременно.
Она торопливо отступила и захлопнула дверь.
Этот мужчина всерьез заявлял на нее свои права.
Безумие, но часть ее хотела плюнуть на последствия, вернуться туда, раздеться, войти к нему в душевую кабину, отодвинуть его руку и заменить ее своей.
- Возьми себя в руки, Джесси, - решительно упрекнула она себя. – И нечего думать о половом члене мужчины из зеркала.
После того как закрыла его в ванной и сделала несколько успокаивающих вдохов, она подошла к телефону и заказала еду в номер, оплатив счет по кредитной карте.
- Почему нет? – тихо вопрошала она у своего отражения в зеркале, глядя на него поверх своего ноутбука. – Я же могу безнаказанно оплатить свои расходы.
Учитывая, как развивались события, вероятней всего, она не проживет достаточно долго, чтобы каким-то образом расплатиться с долгами. Она состроила себе гримаску в зеркало. Это был длинный день, и у нее проявлялись признаки усталости. Ее макияж потерял свой безупречный вид, упрямые кудри растрепались, а одежда была в беспорядке.
Вытащив из косметички на столе влажную салфетку, она стерла остатки черной туши с ресниц и поправила рукой свои короткие блестящие локоны.
Люди часто говорили ей, что она похожа на девушку, которая играла Вирджинию (героиня из «10-ого Королевства»), и она представляла себя на ее месте – особенно эта схожесть проявилась, когда Вирджиния отрезала топором проклятые волосы. Цыгане прокляли ее за то, что она освободила бедных птиц. Джесси поступила бы также. Не то, чтобы ее волосы были похожи, но для нее они были бичом или чем-то вроде этого. Она обрезала их каждые шесть недель в Академии Красоты, и для шести долларов они довольно хорошо выполняли свою работу.
Она сузила свои глаза, вглядываясь в отражение. Груди. Они были, несомненно, ее лучшей особенностью. У некоторых людей были шикарные ногти и волосы, у других красивые улыбки или привлекательные глаза, некоторым досталась стройные прекрасные бедра, отвратительно идеальные, которые безупречно смотрелись в бикини. Ей достались хорошие груди. Не сказать, что они были чересчур большими. Если говорить со всей откровенностью, они такими не были. Но они были действительно хорошей округлой формы и действительно высокими, и на самом деле дерзкими, однако с ее короткой шеей (вот почему она носила короткую стрижку - девочки из Академии Красоты сказали, что это визуально сделает ее шею длиннее) даже ей иногда казалось, что ее груди выглядели отлично сделанной фальшивкой, но это было не так. Они были настоящими. Возможно, немного излишне вызывающими, но она считала, что нужно наслаждаться этим, пока могла, потому что на своем опыте изучила такие переменные, как опасность и время.
Она внезапно обратила внимание на отражение светящегося красным цветом циферблата часов на прикроватном столике, которое мигало, отмерив очередной час.
4:00 утра.
Она ошеломленно уставилась на изображение в зеркале, понимая, что через три часа и двадцать минут начнутся занятия. По четвергам она преподавала четырем курсам столетнюю историю развития антропологии.
Так было раньше. Сегодня она естественно никому не будет преподавать.
Она могла позвонить и сказать, что больна, но решила, что будет мудрее не делать этого. Когда все закончится, она придумает какую-нибудь историю. Она могла бы избежать неприятностей, рассказав, что была насильственно похищена, и тем самым полностью реабилитировать себя. Это означает, что если сейчас она позвонит и скажет, что больна, позже ее могут уличить во лжи. «Я знаю, что это странно для похитителя, разрешить похищенному человеку позвонить и объяснить, что он болен, но он в действительности был со странностями. Правда». С таким же успехом можно скинуть на себя тонну кирпичей.
Тяжко вздохнув, она вернулась к своему ноутбуку и подключилась к сети гостиницы. Она решила проверить свою электронную почту, пока он купается, отчасти бессознательно занимаясь повседневной рутиной, с другой стороны пытаясь избавиться от мыслей о сексе, когда он находился рядом. Это было равносильно не думать о шоколаде, сидя в горшке с темным сливочным фондю размером с человека, окруженного цветущими деревьями какао.
Ее почтовый ящик с входящими сообщениями был как всегда заполнен: информационной рассылкой, на которую она подписалась, чтобы оставаться в курсе о существенных событиях в ее области деятельности; письмами от студентов, пропустивших ее занятия, наполненные выразительными творческими оправданиями относительно того, почему они должны быть исключением из правил, и должны быть прощены за пропуски: a) неудачное стечение обстоятельств; b) появятся на экзамен; c) закончились деньги. Интересные и изобретательные просьбы о снисхождении сопровождались большим количеством спама, и, наконец, то, что ей нравилось больше всего – картинка голого мужчины недели от ее кибердрузей на форуме «Романтика».
Она быстро проработала свою корреспонденцию, оставляя информационную рассылку непрочтенной, чтобы заняться этим позднее, отправляя отказы на все оправдания и просьбы на отсрочку, за исключением смерти в семье, сообщая о спаме, и благодарно просматривая картинку голого мужчины, перед тем как сделать его фоновым рисунком на рабочем столе.
Она уже собиралась выйти, когда без предупреждения поступило новое сообщение. Она просмотрела имя отправителя.
Myrddin@Drui.com.
Ей был не знаком адрес Myrddin@Drui.com и она боялась, что это вирус. Если что-то случится с ее ноутбуком, денег на новый у нее не было. В теме ничего не было указано, что означало, согласно ее строгим правилам, что этому было здесь не место и его нужно удалить.
Как только она передвинула на него курсор мыши, она мгновенно почувствовала пробирающий до костей холод. Она резко убрала курсор.
Затем снова вернула его назад. Жестокие болезненные языки холода немедленно вернулись, облизывая ее руку.
Она, дрожа, путано перемещала курсор.
О, это было настолько сверхъестественным.
Она хмурилась, думая каким образом это могло прийти. Когда-нибудь сообщение поступало без предварительного оповещения, в то время как она просматривала входящие сообщения?
Не то, чтобы это четко зафиксировалось в ее памяти. Просто иногда, когда она обновляла страницу или возвращалась во входящие сообщения на почтовом ящике, новые обнаруживались, но ни одно из них не поступало без предупреждения как это, когда она просто просматривала страницу.
Осторожно она переместила курсор назад к линии темы: БЕЗ ТЕМЫ. Ее лицо выражало ужас от мгновенного ощущения, что ее рука погрузилась в воду, накапавшую при разморозке холодильника, она с трудом нажала на него и быстро отдернула свои пальцы от клавиши мыши.
Она прижала свою кисть к щеке. Она была холодной как лед.
Широко распахнув глаза, она уставилась на экран. Сообщение содержало три коротких строчки.
Возвратите зеркало немедленно.
Свяжитесь Myrddin@Drui.com для получения инструкций.
У Вас есть двадцать четыре часа.
Больше в нем ничего не было написано. И на экране не было ничего, кроме строки с бессмысленными символами и буквами в самом начале.
Как только она просмотрела на них, как будто внезапная тень проскользнула в гостиничный номер. Прикроватные часы и верхний свет при входе в зал с жужжанием потускнели, а стены цвета слоновой кости приняли болезненный желтоватый оттенок.
И так ясно, как будто мужчина находился рядом с ней в комнате, она услышала, как глубоким, культурным баритоном мужчина произнес:
- Или Вы умрете, Джессика С. Джеймс.
Она огляделась вокруг.
В комнате никого не было.
За дверью ванной душ все еще был включен, и Кейон МакКелтар все еще наслаждался купанием.
Она сидела как на иголках, в ожидании увидеть, имеется ли у ее названного гостя что-нибудь еще, чтобы добавить.
Отсчитывая секунды.
Ее плечи опустились, и она мрачно посмотрела на свое отражение.
Он назвал ее Джессику С. Джеймс. Каждый придурок знал ее имя.

Лука убрал руку с монитора.
Она ушла. Но на одно мгновенье он вошел с ней в контакт.
Яркая и молодая. По его меркам так очень, очень молодая.
И не смотря на это - загадка. Скрытый тенями он не смог подчинить ее. Что за женщина была с Кейоном МакКелтаром?
Обычно, если бы он был в состоянии обеспечить контакт, то мог использовать «проникающее слушание», чтобы узнать как можно больше ее мыслей, именно для этого он попытался войти с ней в контакт. Он хотел увидеть, было ли что-нибудь полезное, что он мог узнать о ней, чтобы передать эту информацию Еве, для того, чтобы она могла бы быстрее выполнить работу.
Люди были так обеспокоены вирусами и потерей индивидуальности и так халатны в отношении истинных рисков включения во Всемирную Паутину, связываясь через нее со всеми, кто в ней находился и жаждал общения. Их волновали мошенники и убийцы, извращенцы, соблазняющие их детей. Но они не имели никакого представления, как легко они могли быть изувечены, изучены и подчинены квалифицированным исполнителем Темных Искусств, находящимся на линии связи.
Однако он не смог достать эту женщину. В момент, когда он надавил на г-жу С. Джеймс, он столкнулся со своего рода барьером.
Пролистывая файлы Романа, которые содержали подробную характеристику его целей, включая фотографии, адреса - и реальный, и виртуальный - свидетельство о рождении, паспорт, кредитные карты, доступный капитал и другие необходимые факты, он снова просмотрел информацию о г-же С. Джеймс.
Ее водительские права содержали основные параметры. Двадцать четыре года. Рост: пять футов шесть дюймов. Вес: 135 фунтов. Глаза: зеленые. Волосы: черные. Донор: нет.
Она была прекрасной женщиной.
У него не было сомнений, Кейон МакКелтар хотел ее. Горец был также очарован ее сопротивлением исследованию, как и Лука. Он и Горец не настолько отличались друг от друга, как снисходительный ублюдок любил верить.
Закрывая файл, он набрал ряд чисел на телефоне и передал изменения в планах партнеру Евы: зеркало по-прежнему было в приоритете, но приложить все усилия, чтобы доставить г-жу С. Джеймс живой.
Ему бы понравилось взламывать и изучать ее. Он не был заинтригован женщиной уже очень долгое время.
Он делал бы это на глазах у Келтара, когда он в бессилии будет наблюдать, вися высоко на стене лаборатории.

- О, теперь это не сработает, - сказала Джесси категорически, когда Кейон вышел из ванной. Она спрыгнула с кровати и отошла от него на безопасное расстояние, поближе к окну. Сидеть на кровати в комнате рядом с этим мужчиной ей казалось легкомысленным.
– Ты вернешься в ванную и оденешься, - распорядилась она.
Забавно, она только что делала ставки, в каком виде архаичный Горец выйдет: одетый в клетчатую юбку и скромный, в полотенце и полускромный, или «в чем мать родила» и хищно подкрадывающийся.
Она выбрала «в чем мать родила». И она задолжала себе пять долларов.
Он положил свои набедренные ножны и кинжал, украшенный драгоценными камнями на письменный стол. На нем было два полотенца: одно обернутое вокруг талии и другое как тюрбан вокруг головы. Это было чуть лучше, чем нагой. Фактически от этого ей только больше захотелось сорвать и отбросить их подальше, чтобы не оскорбляли внешний вид.
Как будто читая ее мысли, он нагнул голову и раскрутил первое полотенце, впитавшее лишнюю влагу из его темной гривы. Выпрямившись, он отбросил свои волосы назад на плечи, металлические бусинки при этом звякнули. Крошечные капли воды катились по его великолепной татуированной груди, один тонкий ручеек скользил по его украшенному татуировкой соску. Мышцы его бицепса слегка бугрились.
Она облизала свои губы, задаваясь вопросом что же, спрашивается, было с ней не так. У нее никогда раньше не было такой сильной реакции на мужчину.
Ей достаточно было просто посмотреть на него, чтобы все ее чувства всколыхнулись. Не подумайте, что у нее раньше никогда не было свиданий с красивым мужчиной. Они были. Кенни Диризайо относился к виду итальянских экстраординарных жеребцов. Даже умничка Джинджер, которая во всех отношениях была собранной и энергичной, сказала: - Джесси-птенчик, послушайся моего совета, понизь свои требования и займись с ним любовью. Такие, как он, попадаются не часто.
Но она не стала заниматься любовью с ним. Она фактически вызвалась добровольцем преподавать еще один семинар, из-за чего они и расстались. Теперь она знала почему. В то время как умом она оценила потрясающую внешность Кенни, ее тело никак не реагировало на него. Так было со всеми парнями, с которыми она встречалась.
С Кейоном МакКелтаром, наоборот, несмотря на то, что ее мозг хотел, чтобы между ними ничего не было, ее тело хотело сделать с ним все, что только возможно между мужчиной и женщиной. Ее тело жаждало удовольствий; это делало ее готовой для МакКелтара.
С мужчиной, который называл «зеркало» домом. Это никуда не годится.
- Разве ты не посылала за едой, Джессика?
Джесси моргнула, пробуя перефокусировать свои мысли. - Да, но все же некоторое время придется подождать. Слушай, я тут думаю, что ты планируешь делать дальше?
- Уложить тебя спать.
- Нет, я подразумеваю твой план, который мог бы реально действовать. - Она обнажила свои зубы в прохладной улыбке.
- Ах, тот план. Он состоит в том, чтобы пересечь эту комнату прямо сейчас и целовать тебя, пока ты не начнешь срывать свою одежду и просить меня..
- Нет, это тоже не то, что я подразумевала, - сказала она торопливо.
Как он переместился так быстро?
Один момент он был посреди комнаты между кроватями; в следующий - одной большой рукой обхватил ее подбородок, откинув ее голову назад, и другой рукой притягивая ее за талию. У мужчины была смертельная скорость. Что служило хорошим признаком для защиты - от каждого, но не от него.
Он разжигал в ней с тлеющие угольки страсти, медленно и лениво приближая свой рот к ее, не отрывая при этом взгляда от ее глаз. Вблизи он был вне конкуренции. Эти глаза цвета виски мерцали золотом в обрамлении густых темных ресниц. Его бархатистая загорелая кожа была покрыта короткими темными волосами. Его розовые чувственные губы изогнулись с легким намеком на улыбку.
- Скажи мне, чтобы я не целовал тебя, Джессика. Скажите мне прямо сейчас. И лучше, чтобы ты убедила меня, что подразумеваешь именно это, - предупредил он мягко, касаясь своим дыханием ее губ.
- Не целуй меня.- Она облизала свои губы.
- Попробуй еще раз, - сказал он категорично.
- Не целуй меня. - Она тянулась к его телу, как магнит к стали.
- Попробуй еще раз, - шипел он. - И старайся лучше, женщина, это твой последний шанс.
Джесси сделала глубокий вдох. - Не будешь. – Еще один глубокий вдох. - Целовать меня?
Он засмеялся дерзко с довольным мурлыкающим звуком.
Сладость греха, думала она мрачно, когда он склонил свою сексуальную темную голову к ней, даже она услышала неправильную расстановку акцентов в предложении.