Никогда не спорь с судьбой (фанфик по Сумеркам)

Оксана Чекменёва: 30.10.13 18:00

 » Никогда не спорь с судьбой (фанфик по Сумеркам)  [ Завершено ]

От автора: Это моя первая "проба пера", не судите строго...

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Оксана Чекменёва)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 06.03.2017

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 18:42

 » Пролог НАЙДЁНЫШ

Пролог. НАЙДЁНЫШ

Это был самый обычный летний пасмурный день, очень характерный для данной местности. Два вампира-вегетарианца, Карлайл и Эсми, только закончили охоту, как им прямо под ноги рухнуло тело девочки, забрызгав всё вокруг кровью. Карлайл, как существо сострадательное, кинулся на помощь, пытаясь определить – можно ли её спасти? Краем сознания он отметил, что хотя кровью было забрызгано пол поляны, никакой жажды у него не возникло, как впрочем, и у Эсми, которая сначала хотела отбежать, чтобы не поддаваться соблазну, но, не чувствуя никакого дискомфорта, подошла ближе. Списав это на сытость после охоты и многолетнюю практику, Карлайл приступил к осмотру.
При этом выяснилось, что девочка поломана вся, с ног до головы, включая переломы позвоночника и расколотый череп. Несколько травм были смертельны. Не считая множества не смертельных. Плюс – огромная кровопотеря. И не смотря на то, что неизвестная должна была умереть мгновенно, она продолжала жить, дышать, её сердце билось.
Карлайл понимал, что даже окажись они сейчас в операционной с самым современным оборудованием – и тогда девочку спасти было бы невозможно. А уж здесь, в лесу – и подавно. Но она продолжала цепляться за жизнь. И тогда мысль попытаться обратить её пришла им обоим одновременно.
Карлайл укусил её, но когда кровь попала ему в рот, он понял – что-то не так! Кровь не была горячей, как у людей – а ведь остыть она никак не могла, девочка ещё была жива. И вкус был очень странный. Это явно не была кровь человека. Тут Карлайл вспомнил своё мимолётное удивление, что запах крови не вызвал в нём жажды и принюхался. Это не был запах человека.
Карлайл и Эсми удивились. Перед ними лежал вроде бы человек, но человеком это существо не являлось. Не зная, чего ждать, они застыли, наблюдая, подействует ли яд? Больше ничего они сделать уже не могли.
Спустя пару минут начались изменения. Это походило на действие яда, но заживление шло явно ускоренными темпами. Раны зарастали на глазах, кости срастались, сломанные, скрюченные под невообразимыми углами конечности выпрямлялись. Спустя несколько минут в лежащей перед ними девочке только запёкшаяся кровь, и разодранная одежда напоминали о случившемся. Карлайл вновь осторожно обследовал её. Это был абсолютно невредимый ребёнок. А девочка вдруг открыла глаза и села, потирая ладонью шею в том месте, куда он недавно вонзил свои зубы.
– Неужели было так уж необходимо меня ещё и кусать? Теперь чешется, – потом встала и с улыбкой посмотрела на застывших вампиров. – Привет!
Вдруг её лицо исказилось гримасой боли. Она схватилась за голову и, громко застонав, упала на колени. Карлайл опустился рядом, придерживая её за плечи, а девочка, сильно закашлялась и вместе с кровью выплюнула что-то в свою подставленную ладонь. Перестав стонать, словно боль сразу отступила, она стала рассматривать то, что оказалось у неё в руке, а потом недоумённо протянула раскрытую ладонь Карлайлу. И он с ужасом увидел, что в небольшой лужице крови, блестя металлическими боками, лежали пять пуль.
Каллены пришли в ужас – кто-то пытался застрелить этого ребёнка! С другой стороны – это явно была неудачная попытка. Эта девочка не была человеком – ни пули, ни падение с огромной высоты не причинили ей никакого видимого вреда. Кто же перед ними? Монстр или чудо природы?
– Меня хотели убить? – спросила девочка. Она не казалась напуганной, скорее удивлённой. – Кто это был?
– Ты не помнишь?
– Не-ет… – она потёрла висок свободной рукой и, машинально сунув пули в карман разодранных джинсов и вытерев перемазанную кровью ладонь о бедро, недоумённо огляделась. – Где я? И как я сюда попала?
Карлайл и Эсми переглянулись – похоже, произошедшее всё же имело последствия.
– Мы нашли тебя здесь несколько минут назад. Ты буквально рухнула с неба. Меня зовут доктор Каллен, но можно просто Карлайл, а это – моя жена Эсми. Мы живём неподалёку, – неопределённо качнув головой куда-то на юг, Карлайл протянул ей руку. – А как твоё имя?
Девочка смело пожала протянутую руку – её пожатие было сильным, намного сильнее, чем пожатие обычного человека. Рука её была прохладной – лишь чуть теплее руки доктора.
– С неба? Как странно… – Машинально задрав голову, она какое-то время рассматривала облака, сплошь затянувшие небо, потом пожала плечами и снова взглянула на своего собеседника. – Очень приятно. Меня зовут…
Она вдруг запнулась, сделала глубокий вдох и начала сначала.
– Меня зовут…
Снова пауза. Она закрыла глаза, наморщила лоб, потёрла висок и попыталась снова.
– Меня… зовут… – потом открыла медленно наливающиеся слезами глаза. – Я не помню, – в ужасе прошептала она, – я ничего не помню!
Эсми тут же подбежала и обняла плачущую девочку.
– Всё хорошо, всё хорошо, успокойся… – она гладила прижатую к своему плечу головку с заскорузлыми от крови волосами, чувствуя под руками крепенькое тело. Это не было чувство, что обнимаешь вампира, но разница была не велика. Кожа девочки была более мягкая, но не было ощущения, что нажав чуть посильнее, её можно раздавить, наоборот, её можно было прижимать к себе без опаски. Карлайл взглянул на обнимающуюся пару и понял, что Эсми уже всё для себя решила. Её безграничный материнский инстинкт моментально отреагировал на одинокого перепуганного плачущего ребёнка. Эту девочку они заберут к себе – здесь не было других вариантов. Ей явно нужна была помощь, а отправлять её в обычную больницу или обращаться к властям было нельзя. Там сразу поймут всю необычность попавшего к ним ребёнка. Что будет дальше – страшно даже предположить. Её либо начнут изучать, сделав подопытной крысой для всяких экспериментов, либо посчитают опасной и попытаются убить. Будучи сам необычным существом и, долгие века, скрывая свою сущность от посторонних, доктор не мог не сострадать кому-то, оказавшемуся в похожей ситуации.
И лишь одно смущало Карлайла – семья у него была далеко не стандартная, и это ещё мягко сказано. С одной стороны придётся раскрыть этой девочке тайну, строго охраняемую от посторонних, к тому же это может сильно её напугать. С другой – она явно сама принадлежит к мистическим существам – правда пока не понятно, к каким? За всю свою долгую жизнь Карлайл никогда не слышал о чём-то подобном. Но возможно те, к кому принадлежит этот ребёнок, скрывают свою тайну так же тщательно, как и вампиры свою. В этом случае она может даже не догадаться, к кому попала. Доктор решил, что не стоит сразу сообщать гостье о необычности семьи, в которой ей некоторое время придётся пожить. Потеряв память, она просто может не обратить внимания на странности Калленов, приняв их как должное. Возможно, близкие девочки найдутся раньше, чем она вообще заметит что-то необычное.
В этот момент успокоившаяся девочка подняла голову с плеча Эсми и, слегка отстранившись, потёрла живот и скорчила жалобную рожицу.
– А у вас не найдётся чего-нибудь поесть? Я просто умираю с голоду.
Потом сокрушённо покачала головой и пробормотала себе под нос:
– Какая же я глупая! Ну откуда же у вампиров возьмётся нормальная еда?!
Карлайл почувствовал, что его челюсть просто отпала. Удивление его было безгранично. И самый большой шок вызвало даже не то, что эта незнакомка вот так, с ходу, ни секунды не усомнившись, определила их истинную сущность, а то, как спокойно она это сказала. Мимоходом, всего лишь констатируя факт. Ни страха, ни удивления. Словно встретить вампира ничуть не более странно, чем простого человека. Слово «вампиры» прозвучало так же легко и просто, как будто перед ней, например пожарные, или азиаты, или старики – словом кто-то, отличающийся от остальной массы людей, но лишь чем-то обычным, незначительным, не вызывающим удивления.
Пока Каллены приходили в себя от шока, их найдёныш, втянув воздух носом, целенаправленно двинулся к краю поляны, где лежал небольшой олень, недавно выпитый Эсми. Подойдя к нему, девочка оглянулась на застывших Калленов:
– Вы ведь не будете это доедать, верно? Можно мне?
Увидев утвердительный кивок Карлайла – говорить он пока ещё не мог, она склонилась над тушкой. Замерла. Наклонилась ниже. Сглотнула слюну. Выпрямилась, подошла с другой стороны. Взявшись за заднюю ногу оленя, резко рванула. Нога осталась у неё в руке. Поднесла ко рту. Отодвинула. Несколько раз сглотнула. Потёрла живот. Снова поднесла сырое мясо ко рту. Постояла ещё немного. Карлайл и Эсми с интересом наблюдали за всеми этими манипуляциями. Наконец, словно признавая своё поражение, девочка положила оленью ногу на траву, так и не надкусив. Опустила плечи и тяжело вздохнула, признавая своё поражение. Потом взглянула на Карлайла и с надеждой спросила.
– А спичек у вас не найдётся?
Спичек у Карлайла, конечно, не было, но для вампира добыть огонь трением – не проблема. Спустя какое-то время на поляне бодро горел костёр, а удивительная девочка, сглатывая слюну, гипнотизировала взглядом жарящуюся над ним оленью ногу, периодически поворачивая импровизированный вертел и нетерпеливо тыча в мясо пальцем для определения готовности. По-видимому, никаких неприятных ощущений она при этом не испытывала, хотя любой человек сделав такое немедленно обжёгся бы.
Карлайл и Эсми получили очередное подтверждение тому, что их найдёныш – не человек, по крайней мере – не обычный человек. Доктор Каллен уже представлял, как сможет изучить сидящий перед ним феномен. Всё необычное всегда вызывало в нём любопытство и страсть исследователя. И вампиров и людей он давно изучил, а теперь перед ним открывались новые исследовательские горизонты.
Наконец Карлайл решился заговорить о том, что не давало им с Эсми покоя.
– Почему ты решила, что мы – вампиры?
Девочка отвела глаза от жарящегося мяса.
– А разве нет?
– Ну, вообще-то, да, но как ты это поняла?
– Просто знаю и всё. Вы холодные, и у вас сердце не бьётся.
– И ты сразу же поняла, кто мы?
– Ну, да.… А что здесь такого? Я же знаю, что это – огонь, это – деревья, а вон на той ветке – белка, – она ткнула пальцем в дерево на дальнем конце поляны, на котором Карлайл действительно увидел белку. Но дерево находилось в добрых ста метрах от них. А белка едва выглядывала из-за листьев.
– Если я не помню своего имени… – тут её голос сорвался, но девочка сделала глубокий вдох и усилием воли подавила рыдания, готовые вырваться наружу. – Если я не помню своего имени, – повторила она уже более твёрдым голосом, – то это не значит, что я не помню вообще ничего!
Карлайла поразило самообладание, редко присущее такому юному существу. На вид девочке было лет двенадцать, хотя из-за грязи и крови, покрывавшей её мордашку, точнее определить было трудно. Тут в его голову пришёл новый вопрос. Определить, что они холодные девочка могла, когда Эсми обнимала её, но вот остальное…
– А как ты поняла, что наши сердца не бьются?
Девочка вновь недоумённо взглянула на него и дёрнула плечом:
– Услышала. У меня – бьётся. У той белки – бьётся. А у вас – не бьётся.
И снова перевела взгляд на будущее жаркое. Похоже, еда сейчас занимала все её мысли, и она не понимала, зачем её отвлекают от такого важного занятия какими-то глупыми вопросами?
Итак, ко всем прочим чудесам – ещё и суперзрение, и суперслух! В этом она очень походила на вампира. Если бы не кровь, текущая в её жилах, и не желание есть обычную, человеческую пищу, её вполне можно было бы принять за одну из них. Так кто же она, эта девочка, упавшая с неба?
– Послушай… – продолжил Карлайл разговор, но запнулся. – Я даже не знаю, как к тебе обратиться. Надо бы придумать тебе хоть какое-нибудь имя, пока ты не вспомнишь своё.
– Действительно, – подхватила, приблизившись к ним, Эсми. До этого она держалась подальше от мерзкого запаха жарящегося мяса, но решила подойти, чтобы тоже поучаствовать в разговоре. В конце концов, раз уж она решила взять в семью приёмыша, который питается этой гадко пахнущей человеческой пищей, значит нужно привыкать.
– Ладно, – не отводя глаз от жаркого, ответила девочка. – С именем как-то удобнее. Раз уж своё не помню…
– Как насчёт Кэтрин? – предложил Карлайл. Девочка сморщила носик и помотала головой.
– Скучно.
– Маргарет? Элизабет? Сьюзан? – продолжал перечислять Карлайл, но реакция и на эти имена была та же – сморщенный нос и мотание головой.
– Нет, это совсем не то! – вмешалась Эсми. – Тут нужно особенное имя. Подумай сам – она упала с неба. Как ангелочек. А что, если Энджел (Ангел)? Ну, или просто Энжи.
При звуках этого имени девочка, довольно равнодушно относившаяся к происходящему, и больше времени уделявшая жарящемуся мясу, чем выбору своего будущего имени, вдруг резко повернулась и взглянула на Эсми. Так, словно её окликнули.
– Энжи? – её лоб наморщился, взгляд устремился куда-то вдаль и расфокусировался. Казалось, что она прислушивается к чему-то. – Энжи… – уже тихо и задумчиво повторила она, словно пробуя его на вкус. – Пожалуй, мне нравится.
– Ты вспомнила?
– Это твоё имя? – одновременно воскликнули Каллены.
– Нет. Я ничего не вспомнила. Но это имя кажется мне знакомым, такое чувство, что я не раз слышала его. Не думаю, что это моё имя, но возможно так звали кого-то, кого я хорошо знала…. Я не помню.
– Ничего, – Эсми погладила печально опущенную головку. – Всё будет хорошо. В конце концов, ты всё вспомнишь. А пока – Энжи? Раз уж это имя вызвало у тебя хоть какой-то отклик.
– Не думаю, что так уж похожа на ангелочка, – девочка вновь подняла голову и улыбнулась Эсми. – но пусть будет Энжи. Это всё же лучше, чем Элизабет или Маргарет. – И она бросила насмешливый взгляд в сторону Карлайла. Тот пожал плечами и улыбнулся, признавая свою несостоятельность в выборе имени для найдёныша.
– Знаешь, Энжи, – Карлайл чуть запнулся, произнося это имя. – Похоже, твоё мясо уже прожарилось. Ты поешь, а потом нам надо будет серьёзно поговорить.
И Каллены отошли к краю поляны, оставляя Энжи наедине с её обедом.
Спустя несколько минут с оленьей ногой было покончено. Новоявленная Энжи в момент съела жареную оленину, а потом, сломав кость руками, высосала из неё мозг. После чего, сытая и довольная, она развалилась на траве, блаженно поглаживая набитое брюшко. Куда всё поместилось, было непонятно, но факт оставался фактом – она за пару минут прикончила такое количество мяса, которым обычная семья питалась бы неделю.
Потом Энжи бодро вскочила на ноги и направилась к Калленам, всё это время с интересом за ней наблюдавшим.
– Вы о чём-то хотели поговорить?
– Да. Видишь ли, Энжи, – Карлайл решил начать издалека. – Ты сказала, что знаешь о том, кто мы такие. Но при этом ты совершенно нас не боишься, ведь так?
– Нет, не боюсь. А должна?
– Ну, вообще-то, нас принято бояться. Нас считают монстрами, чудовищами и убийцами.
– Но вы же не убийцы. Вы не причинили мне вреда, хотя могли бы, пока я была без сознания. Вместо этого вы по-доброму отнеслись ко мне, пожалели, даже имя дали…
– Я укусил тебя. Помнишь?
– Верно, укусили. Но вы не пили мою кровь, я это почувствовала. Кстати, а зачем вы меня кусали, если не собирались меня пить? – Она снова потёрла шею ладонью. – Сейчас уже не чешется, но сначала было не очень приятно.
– Я пытался спасти тебя, думал – ты умираешь. Я не знал, что ты сможешь исцелиться сама.
– Исцелиться сама? А разве другие так не делают?
– Нет, – покачал головой Карлайл. – Никто из тех, кого я встречал или хотя бы слышал. Наш яд исцеляет, но не так быстро. И при этом происходит перерождение. И даже он не может воскресить мёртвого. А ты от таких травм должна была умереть мгновенно. Но ты выжила. Фактически воскресла.
– Значит, я не такая, как другие люди? Другие люди… – медленно повторила Энжи. – А я вообще человек?
– Мы не знаем. Внешне ты очень похожа на человека, но за те полчаса, что мы тебя знаем, ты продемонстрировала столько сверхспособностей, сколько не может быть у человека. И ты даже этого не заметила, для тебя, похоже, это – норма. Вполне вероятно, что ты – не человек, как и мы, но кто ты – большая загадка. Я никогда не слышал и не читал ни о чём подобном. И это означает, что раньше ты либо скрывалась от людей, либо умела скрывать от них свою сущность, так же, как это делаем мы. Но теперь, забыв прежнюю жизнь, ты забыла и это умение, и можешь легко выдать себя. А если люди узнают о тебе, они либо захотят использовать твои способности к своей выгоде, либо попытаются тебя убить.
– Похоже, уже попытались, – пробормотала Энжи, внимательно слушавшая слова Карлайла, и побренчала в кармане пулями. – Это было… неприятно. Очень.
– Поэтому я считаю, что тебе нужно убежище. Место, где ты вновь научишься притворяться простым человеком. Где ты сможешь дождаться, когда твои близкие тебя отыщут. Где ты будешь в безопасности.
– Но где? Я ничего и никого здесь не знаю. Ну, кроме вас.
– Вот об этом мы и хотим с тобой поговорить, – вмешалась в разговор Эсми. – Ты могла бы пожить у нас.
– Мы сможем научить тебя всему, потому, что сами долгие годы живём среди людей, притворяясь обычной семьёй, – продолжил Карлайл. – Мы сможем объяснить тебе, как контролировать и скрывать свои способности, ведь нам приходится это делать постоянно.
– У вас? Правда? Вы хотите взять меня к себе?
– У нас большой дом в живописном месте, тебе он понравится. – Эсми приобняла девочку за плечи, и та тут же доверчиво прижалась к ней. – У нас пятеро приёмных детей, тебе не будет скучно. Думаю, что вы подружитесь. Ты согласна?
– Конечно, конечно согласна! – Энжи пылко обняла Эсми, а потом повернулась к Карлайлу. – От меня не будет никаких проблем, обещаю! Я могу помогать по дому и присматривать за вашими детишками. Я буду хорошей нянькой, вот увидите! Правда, я много ем… Но я смогу есть мясо тех животных, на которых вы охотитесь, вам же оно всё равно не нужно. И я не займу много места. Я могу спать где угодно, хоть на чердаке.
Каллены, застыв от изумления, слушали возбуждённый монолог девочки. На такую бурную реакцию они не рассчитывали.
А она вдруг, словно выдохшись, опустила плечи, тяжело вздохнула и прошептала:
– Я так боялась остаться одна.
– Нет-нет, ты не одна! Ты теперь никогда не будешь одна. – Эсми гладила прижавшуюся к ней девочку, представляя, какой страх одиночества она испытывала. И как мужественно его скрывала, пока угроза остаться одной, без памяти, в чужом, незнакомом месте не миновала.
– Конечно, тебе не придётся спать на чердаке, – улыбнулся Карлайл. – Уж мы найдём для тебя местечко в доме, учитывая, что нам-то спать не нужно вообще. Да и за детишками нашими присматривать не нужно. Они уже взрослые, учатся в старших классах. – Он улыбнулся ещё шире, представив, как эта малышка нянчит его детей, младшим из которых уже давно перевалило за восемьдесят.
– А они – тоже вампиры?
– Да, тоже.
– И, как и вы, питаются кровью животных?
– Верно. Меня уже не удивляет, что тебе известно и это. Тоже «просто знала и всё»?
– Нет, – хмыкнула Энжи. Тут я как раз догадалась. Во-первых, меня-то вы не тронули. Во-вторых – олень. Он не просто так лежал там весь обескровленный. И ещё – ваши глаза. Они золотистые, а у обычных вампиров – красные. Вот я и сделала вывод.
И видя вновь появившееся на лицах Калленов удивление, ответила на ещё не заданный вопрос.
– А вот про глаза – просто знаю и всё.
– Тебе довольно много известно о вампирах. Мало кто знает о нашем существовании вообще, да и легенды не дают правдивого описания – потому-то нам и удаётся жить среди людей. Но ты, похоже, знала о нас, настоящих, причём забыв своё имя, это ты продолжаешь помнить. Я не могу этого понять, но, возможно, в будущем, когда ты всё вспомнишь, эта тайна откроется. А теперь мы просто будем жить дальше. В какой-то степени это даже к лучшему – тебе будет проще вписаться в нашу семью, поскольку ты, похоже, как должное воспринимаешь само наше существование.
– Пожалуй, нам пора возвращаться, – вмешалась Эсми. – А все вопросы сможем решить позже. Энжи хорошо бы помыться и переодеться, а сделать это она сможет только тогда, когда мы приедем домой.
Энжи, словно впервые задумавшись об этом – а, похоже, так оно и было – оглядела себя. То, что когда-то было джинсовым костюмчиком, было покрыто грязью, засохшей кровью и дырами в местах, где сломанные кости прорвали ткань. Да и падение с большой высоты тоже не добавило ему привлекательности. Потом она нащупала прядь волос и поднесла к глазам – это было нечто, слипшееся в сосульку и абсолютно неопределяемого цвета. Поскребла ногтем щёку, посмотрела на то, что соскреблось. Глянула на ноги и, сняв остатки левого кроссовка (правый отсутствовал), забросила его в кусты. Пролетев метров 50, тот врезался в дерево и разлетелся на куски. Каллены переглянулись.
– Я похожа на чучело…. Пожалуй, мне действительно не помешает ванна. Ну, если вы ещё не передумали взять к себе такое страшилище, то я готова. Куда пойдём?
– Наша машина стоит на опушке. Это километрах в двадцати отсюда, но идти пешком тебе не придётся, да ещё и босиком, – улыбнулся Карлайл Энжи. – Забирайся ко мне на спину, зажмурься и ничего не бойся.
Девочка ловко вскарабкалась к нему на спину, крепко вцепилась в плечи, но и не подумала зажмуриваться.
Каллены побежали. Эсми, державшаяся рядом с мужем, бросила взгляд на Энжи. На чумазом лице был написан дикий восторг, белозубая улыбка сияла вовсю – это было единственное чистое пятно на её замурзанной мордашке. С таким восторгом дети обычно катаются на карусели, а не несутся с невероятной скоростью по лесу на спине у вампира. Лишний раз убедившись в необычности своего найдёныша, Эсми и сама не удержалась от улыбки – так заразителен был восторг малышки.
Наконец, Каллены остановились на опушке, возле чёрного «Мерседеса». Спрыгнув со спины Карлайла, Энжи буквально затанцевала вокруг него.
– Здорово! Круто! Мне так понравилось! А ещё покатаете? – она даже начала слегка подпрыгивать от распирающих её эмоций.
– Покатаю, раз уж так понравилось. – Карлайл улыбнулся восторгу малышки. – Но, пожалуй, этим скорее займутся твои братья. Покатать на спине маленькую сестрёнку будет их прямой и непременной обязанностью.
Энжи вдруг перестала прыгать, и по её, внезапно ставшему серьёзным, лицу покатилась слезинка.
– В чём дело? – забеспокоилась Эсми. – Что случилось?
– Так вы…. – внезапно севшим голосом заговорила Энжи.
Прокашлялась, и уже более твёрдым голосом повторила.
– Так вы меня не просто к себе домой берёте? Вы меня в свою семью принимаете?
– Ну конечно! – с тёплой улыбкой ответила Эсми. – Неизвестно, как скоро ты вспомнишь, кто ты, и откуда. Неизвестно, как скоро тебя найдут. Но я хочу, чтобы всё это время ты была не одна, а имела семью. И мы приглашаем тебя в нашу семью так надолго, как ты сама этого захочешь.
– Спасибо! – прошептала девочка, глядя ей в глаза, потом повернулась к Карлайлу и, взяв его за руку, повторила. – Спасибо. Большое вам спасибо…
Карлайл подвёл её к машине и открыл заднюю дверцу.
– Забирайся и устраивайся поудобнее. Нам ехать не меньше двух часов.
Энжи заглянула внутрь, оглядела роскошный салон, потом себя.
– Я же вам всю обивку испорчу! А подстелить ничего нет? И вообще, может, мне лучше на пол сесть? Если кто-то увидит меня в окно, в таком виде, он же может и полицию вызвать. А зачем вам из-за меня неприятности?
– На пол тебе садиться не нужно, но и выставляться напоказ тоже не стоит, тут ты права. Пожалуй, будет лучше, если ты ляжешь на сиденье. И не бойся за обивку – почистить её не проблема.
Девочка без возражений забралась на заднее сиденье, предварительно пошаркав ногами по траве и похлопав ладошками по своей одежде, тщетно пытаясь хоть немного стряхнуть с себя грязь. Там она свернулась калачиком и, не успела машина тронуться, уже мирно сопела, примостив голову на согнутую руку.
– Умаялась, бедняжка, – с жалостью проговорила Эсми, наблюдая за ней в зеркало заднего вида. Столько всего сегодня перенесла, не всякий взрослый сохранил бы рассудок. А ведь она – совсем ещё ребёнок!
– Кто знает, может в этом ей как раз повезло? Детский разум более гибкий, чем взрослый, он легче адаптируется ко всяким изменениям и переносит стрессы. Ну что ж, мы постараемся сделать всё, чтобы эта малышка как можно быстрее вернулась к нормальной жизни и вновь стала обычным ребёнком. Хотя, пожалуй, слова «нормальный» и «обычный» к данной ситуации совершенно не подходят.
– Может, позвонить домой, предупредить, что везём нового члена семьи?
– Думаю, что это лишнее. Я уверен, что Элис уже всё увидела и рассказала остальным. Вот увидишь, к этому моменту наши девочки уже развили бурную деятельность, готовя для Энжи комнату, одежду, еду и всё, что ей может ещё понадобиться. Что ж, я надеюсь, ты рада, что наша семья увеличилась.
– Да. Я уверена, что не зря именно мы нашли эту удивительную девочку. Значит, так распорядилась судьба. И я рада, что у нас появилась ещё одна дочь.
– Но ты понимаешь, что в любой момент могут появиться её настоящие родители? И мы её потеряем.
– Я всё понимаю. Но это может произойти и не скоро. Но пока мы нужны ей – мы будем её семьёй.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 18:45

 » Глава 1 ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Глава 1. ПРЕОБРАЖЕНИЕ
«Где ты? Где ты? Отзовись!»
Голоса звучали в моей голове. Много голосов.
«Отзовись! Пожалуйста, отзовись!»
Мужские голоса. Юные и взрослые.
« Пожалуйста, отзовись!»
Голоса сливались в непрерывный гул. В них звучало такое отчаяние, такая безнадёжность, что моё горло перехватило от сострадания. Вокруг была темнота. Я не знала, где я, кто я, что я.… Не было ничего, только темнота и голоса. Кого они звали? Меня? Но почему в них звучит эта щемящая безнадёжность, словно ответа услышать они не надеются.
«Где ты? Где же ты?»
«Я здесь! – хотелось мне крикнуть в ответ. – Успокойтесь!»
Но я не могла крикнуть. Я даже прошептать не могла. У меня не было языка. Не было рта. У меня ничего не было. Меня не было!
«Отзовись. Пожалуйста, отзовись…»
Мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать отчаяния, звучащего в каждом слове. Не надо! Уйдите! Я не хочу вас слышать, не хочу чувствовать вашу боль.
« Где же ты? Пожалуйста, отзовись! Где ты… где ты… где ты… »
- Просыпайся, – женский голос ворвался в хор мужских. – Мы приехали. Просыпайся, Энжи.
Чья-то рука погладила меня по голове. У меня есть голова! Я её чувствую! Я чувствую всё своё тело!
Голоса мужчин стали удаляться, постепенно стихая.
«Отзовись… »
Я открыла глаза. Сон. Это был просто сон…
Я узнала лицо, склонившееся надо мной. Эсми, жена доктора Каллена. Очень красивая, очень добрая. Именно такой все дети видят свою маму. Теперь она станет моей мамой. Надолго ли? Я не знаю. Но я рада, что не одна, рада, что у меня будет семья. И если бы выбирала себе родителей сама, вряд ли мой собственный выбор был бы удачнее, чем тот, что сделала за меня судьба. Скорее всего, где-то есть мои настоящие родители, но я их не помню, а значит, они как бы не существуют. Теперь у меня новая семья, родители и пятеро братьев и сестёр – других подробностей о них я так и не успела узнать, так неожиданно уснув. И сейчас мне предстоит знакомство с ними. И ещё неизвестно, как они меня встретят….
– Ты плачешь? – голос Эсми звучит взволновано.
Я плачу? Провожу рукой по щеке – она влажная. Видимо я действительно плакала. Третий раз за день. Это слишком много. Меня примут за плаксу, а этого допустить нельзя! Доктор Каллен сказал, что их дети – старшеклассники, а подростки не прощают слабостей. Нужно взять себя в руки.
Я быстро размазываю слёзы вместе с грязью по лицу – хуже уже не будет. Потом делаю глубокий вдох и улыбаюсь Эсми.
– Всё в порядке. Видимо что-то приснилось.
Потом сажусь и выглядываю из окна машины. Она стоит возле прекрасного старинного трёхэтажного дома – других домов поблизости не видно, только лес. Укромное местечко, подальше от людских глаз. Как раз подходящее, что бы спрятаться такому монстру, как я. Не человеку. Я даже не знаю, кто я такая. Возможно, я опасна для тех, кто рядом. Но, насколько мне известно, вампиров хрупкими созданиями не назовёшь, так что надеюсь, у них хватит сил справится со мной, если я вдруг стану опасной. Доктор прав – людям мне показываться нельзя, пока я не научусь вести себя обычно и незаметно. Вот только знать бы ещё, какие мои действия меня выдают. Судя по тому, как Каллены постоянно переглядывались – все. Что бы я ни делала, я делала это не так, как надо. Надеюсь, здесь меня научат тому, как НАДО.
На крыльце стояли две девушки. Обе невероятно прекрасные, но при этом абсолютно разные. Одна – высокая блондинка с великолепной фигурой и водопадом длинных волос, другая – невысокая, изящная брюнетка с коротко постриженными волосами. Блондинка держалась несколько надменно, а брюнетка лучилась улыбкой и была подвижна как ртуть. Она мгновенно оказалась возле машины и заглянула внутрь, встретившись со мной глазами. Какое-то время мы молча рассматривали друг друга. В это время блондинка подала голос – очень красивый, но при этом очень недовольный.
– Карлайл, кого вы привезли? И зачем?
– Кого? – удивлённо переспросил доктор. Потом повернулся к машине и обратился к брюнетке.
– Я думал, что ты увидела, всё, что с нами произошло, и уже рассказала остальным.
Та покачала головой, продолжая рассматривать меня.
– Я ничего такого не увидела. Обычная охота, ничего нового. Странно…. Ладно, попробую ещё раз. – Она зажмурилась и наморщила лоб.
Вдруг у меня перед глазами появилась картинка.
Большой торговый центр. Мы с брюнеткой идем по нему, пробираясь сквозь толпу. Точнее, она целенаправленно пробирается, ведя меня за руку, а я тащусь у неё на буксире и ною.
– Ну, Элис, ну может уже хватит? У нас вся машина забита пакетами с одеждой, мы же сами в неё уже не поместимся. Я столько одежды за всю жизнь не сношу. И столько обуви.
– Остался последний штрих, и твой гардероб можно будет считать полным, – отвечает мне она, не прекращая лавировать среди покупателей, – это точно самый последний отдел, обещаю!
– Ты это последние два часа обещаешь! Я уже есть хочу. – Тут Элис сворачивает в отдел и у меня падает челюсть – вокруг всё розовое. Платья, блузки, юбки, развешанные вокруг и девочки-подростки, роющиеся в них. И рюшечки, вышивки, стразики повсюду! Я решительно останавливаюсь в дверях. Элис машинально тянет меня внутрь, но сдвинуть с места не может. Я разворачиваюсь и уже сама тащу её за собой, бормоча:
– Нет уж, Барби из себя я сделать не позволю.
Я моргнула и видение исчезло. Что это было? Я что, ещё и будущее могу видеть? По-моему, это уже перебор. Впрочем, если это так, то одно хорошо – с брюнеткой, а точнее с Элис, - мы подружимся. Что же, это можно легко проверить. Кажется, Каллены не называли мне имён своих детей.
– Знаешь, Элис, – начала я и увидела, как глаза старших Калленов буквально полезли на лоб. – Я поеду с тобой в торговый центр за одеждой только при условии, что ничего розового ты мне покупать не будешь!
– Как ты узнала её имя? – не удержалась от вопроса Эсми. – Мы же тебе его не говорили!
– «Просто знаешь и всё»? – с иронией подхватил Карлайл, было видно, что это очень его заинтересовало.
– Нет, – я покачала головой, – Не знала. Вы хотите сказать, что я права? И тебя действительно зовут Элис? – и я вновь взглянула на брюнетку.
– Угадала, – улыбнулась та. – Но как? И сама-то ты кто?
В это же время я услышала тихий шёпот блондинки – видимо она рассчитывала, что я её не слышу:
– Зачем вы привезли сюда человека? Вы с ума сошли?
– Меня зовут Энжи. По крайней мере, я ношу это имя последние несколько часов. – Сказав это, я повернулась к крыльцу, на котором всё еще стояла блондинка, видимо, не желая ко мне приближаться. Похоже, с ней мы вряд ли станем лучшими подругами. – И я – не человек.
Ответом мне был ошеломлённый взгляд. Уж не знаю, что её удивило больше – то, что я её услышала, или мой ответ. Возможно, что и всё вместе, а так же что-то ещё, мне не известное.
– Она действительно, НЕ человек, Розали, – подхватила Элис, даже не обернувшись. Она продолжала внимательно меня рассматривать. – Ты только понюхай её! Я в жизни не встречала такого необычного запаха. Я чувствую как пахнет её кровь, но этот запах вообще не вызывает у меня жажды. То есть абсолютно! Я вообще жажду не испытываю, даже обычную. Это что-то невероятное! Где вы её взяли? – этот вопрос уже предназначался родителям, но, отвернувшись на мгновение, она вновь уставилась на меня. – И почему ты такая чумазая и в крови? Что произошло с твоей одеждой? Кажется, у нас одинаковый размер, хотя сложно сказать – твою фигуру практически не видно под этими лохмотьями. Но я уверена, что подберу тебе что-нибудь подходящее переодеться. Не можешь же ты и дальше ходить в таком виде. И ты не ответила, откуда узнала моё имя. – Снова взгляд в сторону родителей. Эсми за это время успела выйти из машины и стояла рядом с Карлайлом и Розали. – А почему я не видела, что вы её привезёте. Я видела вас на охоте, потом вы ехали домой в машине. Одни. Правда вы почему-то задержались почти на час на какой-то поляне, но я решила, что просто вам зачем-то этого захотелось, ну и ладно. Так что же произошло?
Я с улыбкой слушала её. Элис нравилась мне всё больше. Живая и непосредственная, она говорила то, что думала, перескакивая с одной темы на другую. Моё видение меня не обмануло – мы действительно подружимся. Я уже испытывала к ней большую симпатию, в отличие от её надменной красотки-сестры.
Наконец, видимо не выдержав, Карлайл умудрился-таки вставить реплику в её монолог.
– И как мы должны ответить на твои вопросы, если ты не даёшь нам слово вставить?
– Ой! Ну конечно! Извините, – забормотала Элис. – Ну, рассказывай же, не томи!
– Я хотел дождаться ребят, чтобы рассказать всё один раз, но ты ведь не утерпишь?
– Да они могут ещё не скоро вернуться. Я к тому времени умру от любопытства!
И Карлайл начал рассказ. Время от времени Эсми вносила дополнения. Я слушала о том, как меня нашли, и как я выглядела при этом, что говорила и что делала. По удивлённым восклицаниям девушек и недоверчивым взглядам в мою сторону, начала постепенно осознавать, насколько же я не такая как все. Любое моё действие подтверждало это. И ещё моё видение. До него мы пока не дошли, но разобраться с этим всё же было надо.
Наконец рассказ Калленов подошёл к концу. За это время я вылезла из машины и тоже подошла к четвёрке, стоящей возле крыльца. Элис приблизилась ко мне, в её взгляде, светилось доброжелательное любопытство. Розали же, наоборот, слегка отступила. Не демонстративно, а скорее машинально, и смотрела на меня не то чтобы с опаской, но настороженно, как смотрят на незнакомую собаку – вроде бы она сейчас спокойна, но кто знает, чего от неё ждать, вдруг бросится? Я не осуждала её за это, судя по всему, я действительно вполне могла оказаться чем-то потенциально опасным.
Остался нерешённым последний вопрос.
– Итак, – вновь повернулся ко мне Карлайл. – Как тебе удалось узнать имя Элис?
– И про торговый центр? – встряла Элис. – У меня возникла такая мысль, но как ты догадалась?
Я тяжело вздохнула. Вот и началось то, чего я так опасалась. Ну как им это объяснить, если я сама ничего не понимаю?
– У меня было видение. Мы с тобой в торговом центре. Ты покупала мне одежду и хотела нарядить как Барби. Я называла тебя Элис.
– Видение? У тебя? Ничего себе! Я думала, что одна такая.
– А что ещё ты видела? Были у тебя другие видения? – Карлайл тоже с трудом пришёл в себя от удивления.
– Нет, только одно. В тот момент, когда Элис посмотрела на меня пристально, я это и увидела. Раньше со мной такого не было. Хотя откуда мне знать, чего раньше не было, а что было?
– В тот момент я пыталась увидеть твоё будущее, но не увидела ничего. И как Карлайл и Эсми тебя нашли – тоже. Ничего не понимаю. Если бы я просто их не видела, но я их видела, но без тебя.
Элис была в полном недоумении. Судя по лицам – остальные тоже. До меня дошло, что Элис – ясновидящая. Она видит будущее своих родных, но не меня. Неужели я – тоже? Совпадение было слишком уж невероятным. Возможно, всему этому найдётся какое-нибудь разумное объяснение, но пока я ничего не понимала.
Я почесалась, стараясь сделать это как можно незаметнее. Кровь и пыль смешались на мне в грязь, и, засыхая, она превратилась в корку, от которой всё тело безумно зудело. Но мои осторожные телодвижения не остались незамеченными – разве от вампиров такое скроешь.
– Так, хватит! – вмешалась в разговор Эсми. – Всё это может подождать, а Энжи немедленно надо принять ванну. Потом будем решать все проблемы, сейчас важнее другое.
– Верно, – воскликнула Элис, – чур, одежду ей я выберу сама! – И, схватив меня за руку, потащила к двери. Розали, молча, посторонилась, пропуская нас. Тащась на буксире за Элис, я подумала – а ведь мне это уже знакомо. Похоже, это станет для нас привычным способом передвижения.
– Ничего розового, – пробормотала я, вслед за ней заходя в дом.
Мы быстро поднялись на третий этаж – я едва успевала оглянуться по сторонам. В целом от обстановки дома у меня осталось впечатление света и простора. Подробнее разглядеть не успела, но сейчас не это было для меня самым важным. Зуд всё усиливался, особенно чесалась голова – я не видела себя в зеркало, но представляла на ощупь, что творится с моими волосами. Элис завела меня в большую просторную спальню, а потом сразу – в шикарную ванную комнату, оборудованную всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Моё внимание сразу же привлёк унитаз, скромно примостившийся в углу. Зов природы моментально дал о себе знать, заставив забыть даже о чесотке во всём теле. Элис, выпустив мою руку, рылась в шкафчиках, доставая большие пушистые полотенца, шампунь, ещё какие-то флакончики.
– Элис, ты не могла бы выйти?
– Нет, я тебе помогу. Сама ты свои волосы точно не отмоешь. Не хотелось бы в итоге их состригать. И не нужно стесняться – в конце концов, мы обе девочки, не правда ли?
– Элис! – я, молча, показала глазами в угол комнаты.
– Ой, ну конечно! Как же я сразу не сообразила. Видимо, в тебе не так уж мало от человека. Ладно, потерпи ещё секундочку, я сейчас.
И, действительно, через секунду она вновь появилась и протянула мне неначатый рулон туалетной бумаги.
– Вот, держим на всякий случай в ванной для гостей. Самим-то нам это не нужно. Правда, гостей у нас не бывает, но лучше уж быть ко всему готовыми, верно?
– Верно, – согласилась я, забирая бумагу и выжидательно глядя на неё.
– Всё-всё, ухожу! Поищу пока, во что тебя переодеть. И позови меня, как будешь готова. Имей в виду – через 10 минут я войду сама!
Я кивнула, и она исчезла за дверью. Быстро разделавшись с одной настоятельной потребностью организма, я тут же почувствовала другую. Открыв холодную воду, я припала к крану и начала жадно пить. Странно, что до этого я не ощущала такой сильной жажды. Видимо стресс от всего произошедшего притушил на время все остальные чувства. А теперь, когда я наконец-то расслабилась и почувствовала себя в безопасности, смогла думать о более приземлённых вещах. Я долго пила и никак не могла напиться. Наконец, когда мне стало казаться, что вода вот-вот польётся у меня из ушей, я оторвалась от крана, быстро скинула лохмотья, ещё каким-то чудом держащиеся на мне, и встала под душ.
Закрыв глаза, я задержала дыхание и подставила лицо под тёплые упругие струи воды. Пытаясь смыть с себя всю грязь, я старалась не вспоминать то кошмарное создание, которое я мельком увидела в зеркало. Как Каллены вообще решились впустить такое чудовище в дом, не то, что в семью? Из зеркала на меня взглянуло нечто, похожее на зомби, только что вылезшее из могилы, где пролежало минимум месяц. Кровь и грязь коркой покрывали и тело, и одежду, и волосы – я вся была одного цвета – мерзко-бурого. Надеюсь, когда я отмоюсь, то уже не буду так ужасно выглядеть. Хотя, кто знает, какой монстр может скрываться под всей этой маскировкой. Возможно, грязь даже сделала меня привлекательнее.
– Я захожу, – услышала я голос Элис. – Ты как, в порядке?
– В полном – пробормотала я, и для этого мне пришлось набрать воздуха в лёгкие. О, господи, я что, всё это время не дышала? Это ведь ненормально! Так люди не могут, это понимала даже я. Да кто же я такая, в конце-то концов?!
В это время Элис вошла и стала наполнять ванну, что-то напевая себе под нос. В воздухе запахло персиком. Я старательно скреблась прихваченной мочалкой, надеясь, что если отмоюсь сама, то она откажется от идеи мыть меня. Я всё же не младенец, к тому же имела некоторую гордость – уж с такой-то ерундой я и сама в состоянии справиться. Правда, после моих лихорадочных попыток отмыть волосы, они окончательно спутались в мочалку. Видимо стрижки всё же не избежать.
– Ванна готова, – услышала я голос Элис. – вылезай из-под душа и марш сюда! Если ты так уж стесняешься, то я отвернусь. И без возражений. А то я сама тебя притащу. Я гораздо сильнее тебя, так что ты должна меня слушаться!
Вспомнив своё видение, я в этом усомнилась. Возможно, я сильнее. Но я не стала возражать и, выйдя из душевой кабинки, быстро уселась в ванну, подтянув коленки к груди. Может мы обе и девочки, но я всё равно немного стеснялась.
Элис занялась моими волосами, и я расслабилась и прикрыла глаза. Она действовала осторожно, разбирая их прядь за прядью, чуть ли не по волоску. Я едва не задремала, расслабленная тёплой водой и ласковыми руками, взбивающими на моей голове пышную пену. Но тут Элис, видимо закончив с моими волосами, взялась за мочалку и прошлась ею по моей спине, там, где сама я дотянуться не смогла. От этого я моментально взбодрилась, спать уже точно не хотелось.
– Готово. Иди под душ и смой с себя пену. А потом выходи в комнату – я там подобрала кое-что из одежды, посмотрим, что тебе подойдёт. Вот полотенца, вот халат, я тебя жду. – И она выпорхнула из ванной, оставив меня сидеть в облаке пахнущей персиком пены.
Когда спустя пару минут я вытиралась, то заметила, что полотенце за что-то цепляется. На ощупь я обнаружила у себя на шее цепочку с кулоном. Странно, что я не заметила её раньше. Даже сейчас, обнаружив её и ощупывая пальцами, я совершенно не ощущала её на коже. Либо я такая толстокожая, либо ношу её так долго, что перестала замечать, а вероятнее всего – и то и другое сразу. Я попыталась рассмотреть кулон и не смогла. Цепочка была слишком короткой – чуть длиннее окружности шеи, и, наклонив голову, я упёрлась в кулон подбородком. Тогда я попыталась её снять. Новая странность – у цепочки не было застёжки, а через голову снять её было абсолютно невозможно. Как я вообще её надела? В голову пришла только одна возможность – эту цепочку на меня надели, когда я была ещё младенцем, и с тех пор я ношу ее, не снимая. Видимо это не просто украшение, оно что-то означает, возможно - что-то важное. На ощупь кулон представлял собой овал, в который было вписано какое-то ажурное изображение. Определить, что это, я не могла, но и подходить к зеркалу не хотелось – во мне ещё сидел страх перед монстром, которого я могу там увидеть. Нет уж, не горит, я вполне могу подождать. Потом как-нибудь я рассмотрю свой кулон поближе, но не сейчас. Сейчас меня ждёт Элис.
Элис не просто меня ждала – она ждала меня во всеоружии. Огромная кровать, стоящая посреди комнаты была завалена одеждой. Элис увлечённо рылась в ней, сортировала, соединяла в комплекты – короче делала что-то, что мне казалось излишним. Достаточно было бы нескольких вещей – я же не на показ мод собралась. Заметив моё присутствие, Элис повернулась ко мне, держа в руках нечто модное и изящное. Так, всё ясно. Похоже, в детстве она не наигралась в куклы и собирается сделать из меня подходящую замену. Ну, уж нет! Если уступить хоть раз, потом она так и будет меня наряжать, я мне почему-то совсем этого не хотелось. Решительно обойдя свою новую сестру, я начала сама рыться в куче одежды. Вытащив джинсовые шорты и самую простую футболку, которую смогла отыскать среди дизайнерских вещичек Элис, я вновь направилась в ванную.
– Стоп! – раздалось у меня за спиной. – Уж это-то тебе точно понадобится.
Развернувшись, я увидела у неё в руках шёлковые кружевные трусики, которыми она помахивала у меня перед носом. О, господи! Неужели мне придётся ЭТО надеть? Видимо все эти мысли отразилось на моём лице, потому, что Элис захихикала, потом метнулась к комоду, что-то оттуда достала и бросила в меня. Я машинально поймала это, мельком отметив, что не затратила абсолютно никаких усилий, просто протянула руку, и предмет тут же оказался в ней. Потом присмотрелась к своей добыче. Это была невскрытая упаковка, а в ней – простенькие на вид трусики-неделька. Хотя, судя по всему, они были далеко не простыми – и лейбл известной фирмы это подтверждал. Видимо с кружевным бельём Элис просто пошутила.
Быстро переодевшись в ванной и расчесав волосы пальцами – расчёски в ванной я не нашла, - я вновь вышла в спальню. За это время комната приняла прежний вид – гора на кровати бесследно исчезла. Элис, вооружившись феном, ждала меня у туалетного столика. Понимая, что спорить бесполезно, я уселась в кресло, всё еще отворачиваясь от зеркала. Элис занялась моими волосами, суша и расчёсывая их, осторожно и ловко распутывая неизбежные в этом случае узелки. Всё это время она щебетала о том, как мне понравится у них жить, как она рада новой младшей сестрёнке – потому, что до этого младшей официально считалась она, как повезёт меня в Сиэтл за покупками, как весело нам будет вместе ходить по магазинам – и так далее в том же духе. При этом она сознательно избегала более серьёзных тем – о моем невероятном появлении и обо всех моих странностях. Видимо не хотела тревожить меня лишний раз – о проблемах можно будет поговорить и позже. Я была ей за это благодарна – мне хотелось просто расслабиться и жить дальше в чудесной семье, которая меня приютила.
Наконец Элис закончила колдовать над моими волосами. Я продолжала упорно смотреть мимо зеркала.
– Не хочешь на себя взглянуть?
Я помотала головой.
– А почему? Я так старалась, а тебе даже не интересно?
– Я боюсь, – едва слышно прошептала я.
– Боишься? Но чего?
– А вдруг я чудовище.
– Какие глупости! Да ты просто куколка! Уж поверь, я знаю толк в красивых мордашках, и скажу тебе следующее: ты – просто очаровашка! Ну же, давай! Взгляни на себя! Смелее.
Я подняла глаза и впервые увидела своё лицо. От облегчения и приятного удивления мои губы сами собой расплылись в широкую улыбку. Да, я действительно хорошенькая. Из зеркала на меня взглянуло юное девичье лицо с высокими скулами и нежным слегка заострённым подбородком. Про такое ещё говорят – «лицо сердечком». Небольшой изящный носик, чуть курносый, пухлые губы – нижняя губа заметно полнее верхней, небольшая родинка чуть выше левого уголка губ, ой, то есть правого, я же в зеркало смотрюсь. И глаза. Большие, красивой формы, опушенные густыми длинными, чёрными ресницами, которые выглядели накрашенными на фоне светлых волос. Но я-то прекрасно знала, что их никто не красил, они чёрные от природы, как впрочем, и брови. Интересное и необычное сочетание. Ну, в конце концов, чему же тут удивляться – что во мне вообще было обычного? Но самым невероятным был цвет глаз. Они были ярко-синие, не тёмные и не голубые, а насыщенного сапфирового цвета. Кожа на лице была нежной, бархатистой, абсолютно чистой и здоровой – никаких подростковых прыщей и угрей, хотя откуда же им взяться – я же регенерирую. Уши маленькие, аккуратные, прижатые к голове. Не проколотые. Это тоже вполне логично. И волосы. Они были светлыми, но не пепельными или белокурыми, а золотистыми, густыми и блестящими, и падали на плечи крупными локонами. У висков Элис прихватила их заколками, чтобы не падали на лицо. Да, я была куколкой, как образно выразилась Элис, лучшего слова и не подберёшь. Что же, похоже, я прекрасно впишусь в эту семью красавиц, и не буду сильно выделяться на их фоне, даже не смотря на нежный румянец на щеках.
В этот момент я встретилась взглядом с Элис, пристально глядевшей на меня. Такой же взгляд у неё был в прошлый раз, когда…. Я не успела додумать, как на меня нахлынуло новое видение.
Я крадусь вдоль дома Калленов к целующейся парочке. Это Элис и высокий светловолосый парень, который приподнял её и держит на весу. Они ничего вокруг не замечают, поэтому мне удаётся подкрасться незаметно, и я в прыжке (иначе не дотянуться) прикалываю парню к волосам заколку с пышным розовым бантом. Развернувшись практически на лету, я удираю прочь от них, слыша за спиной его чертыхания и её заливистый смех. Неподалёку, скрестив руки на груди, стоит другой парень, черноволосый здоровяк, со смехом наблюдающий за происходящим. Я на бегу цепляюсь за него и, сделав вираж, прячусь за его спину. Потом выглядываю из-под его локтя и наблюдаю, как светловолосый, сердито глядя на меня, сдирает с головы бант, а Элис, давясь от смеха, уговаривает его:
– Не надо, Джаспер, тебе идёт! Ты с ним такой гламурный!
– Ну, всё, Кнопка, теперь тебе придётся спать вполглаза. Иначе рискуешь однажды проснуться с зелёными волосами, – предупреждает меня здоровяк.
– Не-а, ничего он мне не сделает! - возражаю я. - Во-первых, Джаспер считает себя выше того, чтобы реагировать на шалости «ребёнка», каковым он меня считает. А во-вторых, Элис ему не позволит – ей слишком нравятся мои волосы. Так что не волнуйся за меня, мне бояться нечего.
Парочка уже удалилась, поэтому я тоже выбираюсь из своего укрытия. Джаса мне действительно бояться нечего – я видела, что, несмотря на грозный вид, в глазах у него искрились смешинки. К тому же он сразу поймёт, что был всего лишь отвлекающим манёвром, когда увидит наклейку на футболке Эммета, ловко прицепленную мной, когда я якобы пряталась у него за спиной. Яркая картинка в районе правой лопатки - Тинкербелл и надпись крупными буквами: «Я ФЕЕЧКА». И всё такое блестящее и переливающееся, что привело бы в экстаз любую уважающую себя пятилетнюю девочку. Интересно, как долго он проходит в таком виде. И что будет, когда он наконец-то эту наклейку обнаружит? Пожалуй, совет о сне вполглаза был совсем не плох.
– Да что же это такое! Снова ничего не вижу! – слышу я раздосадованный голос Элис, и видение исчезает.
– Твоего парня зовут Джаспер, он высокий блондин, верно? А ещё есть Эммет – мускулистый, с чёрными кудрями. Это один из братьев, да? – спрашиваю я, и вижу потрясение на лице Элис. Сегодня это уже стало привычным для меня – вводить всех в ступор.
– Но как? – у неё, похоже, не хватает слов. А до меня стало доходить.
– Кажется, я поняла. У меня появлялись видения только тогда, когда ты пыталась увидеть моё будущее. Похоже, что я вижу его вместо тебя.
– Ничего себе, – ошеломлённо бормочет Элис. – Я с таким ещё не сталкивалась. Видишь вместо меня, ну надо же. – Постепенно удивление сменялось любопытством. – А что ты увидела на этот раз?
Я пожала плечами.
– Ничего особенного. Ты целовалась с Джаспером. Я шалила. Подшучивала над ним. Эммет меня в этом поддерживал. Он вёл себя со мной как старший брат, поэтому я решила, что он – один из детей Карлайла и Эсми. Я права?
– Права. Но Джаспер тоже один из братьев.
– Ты целовалась с братом? – моему удивлению не было предела. – Знаешь, я бы не назвала этот поцелуй братским.
Элис рассмеялась.
– Знаешь, мы ведь на самом деле все не родные. По крови, по крайней мере. Просто мы объединились в семью, и для посторонних считается, что мы, младшие, - приёмные дети Карлайла и Эсми. Они действительно стали нам родителями, ведь своих все мы давно лишились. Но на самом деле Джаспер – мой муж, а Эммет – муж Розали. Просто мы скрываем это, поскольку пока ещё считаемся подростками.
– И никто ничего не замечает? Как вам удаётся скрывать ото всех свои отношения. Вы ведь часто бываете среди людей, верно?
– Очень часто. Мы ведь ходим в школу. Да-да, в обычную школу, хотя у каждого по нескольку высших образований за плечами. И мы не так уж и скрываем свои отношения. Видишь ли, дело в том, что официально Джаспер и Розали считаются близнецами и племянниками Эсми, которых она взяла к себе, когда они осиротели.
– Логично. Они оба блондины, – кивнула я.
- А я, Эммет и Эдвард – усыновлённые – продолжила Элис. – Поэтому мы можем вступать в брак, не нарушая никаких законов. И мы периодически делаем это, – улыбнулась она.
– Ты сказала – Эдвард? Ещё один брат? А он тоже женатый?
– Нет, Эдвард у нас одиночка. За всё это время так и не встретил свою единственную. Ведь в отличие от людей, мы выбираем пару один раз и на всю жизнь. А жизнь у нас, как ты понимаешь, очень долгая. Не всем везёт так, как Розали с Эмметом. Остальным тоже пришлось долго ждать встречи со своей половинкой. Надеюсь, в своё время и Эдвард встретит, наконец, ту, с кем будет счастлив. Он уже так долго один.
– Ха, – мне в голову пришла мысль, позабавившая меня. – Получается, что в вашей семье только у Эдварда четверо братьев и сестёр, а у всех остальных – лишь по трое?
– Ну, с твоим появлением у меня тоже их стало четверо. – Элис приобняла меня за плечи. – Ну, обувайся, и пойдём, покажем остальным, какая ты у нас красавица.
К счастью, размер обуви у нас почти совпадал. Проигнорировав туфли и босоножки Элис, я выбрала тенниски, и надела их на два носка – моя нога всё же была чуть меньше. Шнуруя их, я решила не говорить Элис, что с моим появлением братьев и сестёр у Эдварда станет пятеро – так что в этом он вновь опережает её. Когда я была готова, Элис, вновь взяв меня за руку, повела вниз, хвалиться мною перед моёй новой семьёй.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:21

 » Глава 2. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Глава 2. ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
За то время, что мы отсутствовали, в доме появились остальные члены семьи. Видимо, вернулись с охоты. А Эсми уехала – похоже, за продуктами для меня. Я слышала, как подъехала и отъехала машина, как Карлайл рассказывал сыновьям новости, но не вслушивалась, сосредоточившись на разговоре с Элис. Я немного волновалась перед встречей с парнями. Мне очень хотелось поскорее познакомиться с Эмметом – судя по всему, он станет прекрасным старшим братом. Немного волновалась, как меня встретит Джаспер – почему-то казалось, что моё появление в семье не приведёт его в большой восторг. И, конечно, мне любопытно было взглянуть на Эдварда – единственного члена семьи, которого я пока не видела. Мы с Элис быстро ссыпались по лестнице, но перед последним пролётом она притормозила и медленно, даже немного торжественно, свела меня по ступеням, словно демонстрируя всем. Застыв на последней ступеньке, я обвела глазами огромную светлую комнату, и всех, кто в ней находился.
Первыми я заметила Розали и Эммета – обнявшись, они сидели на кушетке перед телевизором – кажется, шли новости – и заслышав наши шаги, повернулись, внимательно глядя на меня. Эммет широко и добродушно улыбался, в слегка насторожённом взгляде Розали мелькнуло одобрение, видимо вызванное моим преображением. Карлайл поднял глаза от монитора компьютера – в них я увидела явное изумление. Неужели он ожидал, что и отмытая, я останусь такой же страшилкой? Вряд ли. Тогда что же его так удивило? Прислонившись к колонне, стоял Джаспер, устремив на меня пристальный взгляд. И вдруг на меня нахлынуло чувство насторожённости и недоверия, волнами идущее от него, которое постепенно сменилась недоумением, а потом растерянностью. Я тоже растерялась. Что происходит? Почему я чувствую то, что чувствует он? Ещё один дар? Но почему я не чувствую эмоции остальных? К тому же ощущать то, что чувствуют другие – даром это явно не назовёшь, скорее это проклятье. Так, спокойно, всё по порядку, выясним и это.
Джаспер повернул голову и вопросительно взглянул куда-то в угол комнаты. В ту же секунду, как он перестал на меня смотреть, все посторонние эмоции, которые я ощущала, исчезли, словно их выключили. Машинально я перевела взгляд туда же, куда и он. Там, на небольшом возвышении, стоял рояль, за которым сидел ещё один парень с каштановыми волосами – видимо это и был Эдвард. Я поняла, что негромкая красивая музыка, которую я слышала последнее время – это вовсе не запись. Его пальцы легко порхали над клавишами, а сам он в тот момент переглядывался с Джаспером, пожимая плечами и качая головой. Уж не знаю, что означала данная пантомима, но она явно имела отношение ко мне. Я вновь перевела взгляд на Эммета и робко улыбнулась ему. Хоть кому-то моё появление доставило положительные эмоции. И в этот момент в моей голове зазвучали слова: «Ничего не слышу. Просто невероятно. Со мной ещё никогда такого не было. В чём дело? И Элис тебя не видит. И Джаспер не чувствует. Да кто же ты такая?». Мне стало нехорошо, и я, слегка покачнувшись, уцепилась за руку Элис. Ну, сколько можно! Ещё и мысли чужие слушать. Не надо! Я не хочу! Я хочу быть нормальной!
Элис подхватила меня, а через мгновение рядом был Карлайл. В следующую секунду я уже сидела на софе – Розали и Эммет подвинулись, уступая мне место. Я даже не поняла, кто меня перенёс. Обхватив голову руками и зажмурившись, я ждала, когда головокружение пройдёт. Меня трясло. Я понимала, что реагирую не слишком адекватно, просто весь день с момента пробуждения на поляне, я загоняла страх внутрь. Всё больше убеждаясь, насколько я иная, я всё же старалась держать себя в руках, успокаивая, что всё в порядке, не так уж всё и страшно. Но чтение чужих чувств, а потом и мыслей – и всё это меньше чем за минуту, стало последней каплей. Чего мне ждать дальше? Какое умение вынырнет следующим. И будет ли оно безопасным для меня и окружающих? Может не зря кто-то пытался меня убить? Может уничтожить меня – единственная возможность обезопасить этот мир? От всех этих мыслей мне захотелось разреветься, завизжать, начать крушить всё вокруг, и, в то же время – заползти в глубокую-глубокую нору, свернуться там калачиком и не шевелиться, чтобы никто не смог меня найти. Чувствуя, как накатывает истерика, я постаралась подавить её, сделав несколько глубоких вдохов.
Я почувствовала, как Элис, присев рядом со мной, обняла меня и гладит по голове. Я уткнулась лбом ей в плечо, чувствуя необходимость в чьей-нибудь близости и защите.
– Что случилось – голос Карлайла звучал взволновано. – Тебе плохо?
– Опять видение? – это уже Элис. Я помотала головой, не отрываясь от её плеча и не открывая глаз, и забормотала.
– Не видения. Это что-то другое. Я слышала чужие мысли. Я чувствовала чужие эмоции. Это неправильно. Это ненормально. Мне страшно.
– А что именно ты слышала? Чьи мысли?
– Не знаю, чьи. Просто услышала голос в голове: «Почему я не могу услышать её мысли? Кто она такая?» И почувствовала, как Джаспер сначала был насторожён, а потом растерялся. Почему я это слышала?
– А сейчас ты слышишь что-нибудь? – не отвечая на мой вопрос продолжала расспрашивать Элис. Было такое чувство, что она хочет в чём-то убедиться и ждёт подтверждения своей теории.
– Сейчас – нет, – я подняла голову и огляделась. Карлайл присел на корточки перед диваном и с тревогой наблюдал за мной. Джаспер и Эдвард стояли с другой стороны, у нас за спиной. Мне стало неудобно за то, что заставила всех волноваться и суетиться вокруг меня. И вдруг это снова произошло. Я почувствовала, что Джаспер взволнован, а потом он вдруг резко успокоился и расслабился. В то же время в голове у меня зазвучали слова: «Бедная малышка. Что же с тобой не так? Как бы я хотел услышать о чём ты сейчас думаешь. Почему же у меня ничего не выходит?». Застонав, я вновь уткнулась в плечо Элис и зажала уши руками, понимая, что это не поможет – голос звучал у меня в голове.
– Ну вот, опять, – прохныкала я.
– Так, Джаспер, Эдвард, прекратите сейчас же! Вы её пугаете!
– Что прекратить? – синхронно спросили они.
– Использовать на Энжи свой дар!
Я вскинула голову. «Свой дар»? У них тоже есть дар, как у Элис? Та, видя удивление окружающих, попыталась объясниться.
– У меня есть теория, но я хочу кое-что уточнить. Энжи, постарайся точно вспомнить, что именно ты сейчас почувствовала и услышала?
– Ну, Джаспер сначала волновался, а потом успокоился, а услышала…. Ну, в принципе всё то же самое: «Почему я тебя не слышу?». Да, и ещё: «Бедная малышка». А какое это имеет значение?
– Большое! – хмыкнула она и повернулась к Джасперу.
– Ну? Так и было?
– В общем-то да. Я хотел успокоить её, но вдруг сам почувствовал такую безмятежность. А вот что чувствует…. Энжи, верно? Так вот, этого я так и не ощутил. Такое со мной впервые.
– И со мной, – раздался ещё один голос у меня за спиной. Именно его я слышала у себя в голове. Эдвард. Теперь, когда я немного успокоилась, то поняла, что красивее этого голоса я ничего не слыхала. Ну, по крайней мере, мне так кажется, ведь сложно сказать, что со мной было раньше. – И я действительно думал, что не могу услышать её мысли. И, кажется, я действительно подумал что-то типа «бедной малышки».
– Всё сходится! – Элис даже в ладоши захлопала от восторга. – Я всё поняла!
– Да что ты поняла-то? Не томи. – Голос Розали звучал чуть раздражённо. Эммет успокаивающе погладил её по спине, но тоже глядел на Элис с нетерпением, как и Карлайл.
– В общем, так! Вот вам все факты. Когда я пыталась увидеть Карлайла и Эсми, я их видела, но одних, хотя Энжи в это время была рядом с ними. А когда я попыталась увидеть будущее самой Энжи…. Скажи, я ведь присутствовала в обоих твоих видениях? – обратилась она ко мне. Я молча кивнула. – Ну, вот. Когда я пыталась увидеть её будущее, то не увидела ничего вообще, зато она увидела моё! Ты, Эдвард, просто не слышишь её, верно? – видимо она дождалась от него какого-то подтверждающего знака, я не оборачивалась, потому не видела – Но когда ты сознательно пытался услышать её мысли, то она услышала твои. Теперь ты, Джаспер. Ты не мог её почувствовать, как остальных, но когда стал пытаться сделать это специально и сознательно, то Энжи сама почувствовала твои эмоции. А когда ты попытался успокоить её – то успокоился сам. – Видя мои недоумевающие глаза, Элис пояснила. – Дар Джаспера – чувствовать эмоции других и управлять их настроением. – Я понимающе кивнула, хотя и не до конца всё осмыслила. Ладно, обдумаю всё потом.
– Ну? Вы поняли? - Элис обвела всех глазами. – Это же так просто! Дар Энжи – защита от всех наших способностей! От пассивных – защита пассивная, на неё просто ничего не действует и всё. Но когда мы переходим к активному использованию дара, направляя его конкретно против неё – она не просто закрыта! Она отражает его, используя против нас!
– Невероятно! – воскликнул Карлайл. – Но похоже, что так оно и есть. Просто удивительный дар. Причём используется только для защиты. Ведь, следуя логике, получается, что Энжи может лишь отражать направленный на неё удар, используя оружие врага против него же самого!
– Значит на самом деле я вовсе не ясновидящая? И не телепат? И вообще, сама я ничего особенного не умею? Слава богу. А то я уже испугалась, какая ещё моя способность вынырнет в следующий раз. И насколько она будет безобидна. А я, оказывается, всего лишь могу защититься и всё. Ну, это хороший дар и не опасный. Я так рада!
– Мы не можем точно знать, какой сюрприз ты преподнесешь нам в следующий момент. – Карлайл серьёзно посмотрел на меня. – Но мы будем рядом и постараемся помочь тебе, что бы не случилось.
Я кивнула. Да, сюрпризы ещё возможны, но я не одна. Мне помогут.
– Интересно, а защита у тебя только против чьего-то дара? – Эммет высунулся из-за Розали, насмешливо глядя на меня. – А как насчёт этого? – и он резко выбросил вперёд руку, целясь мне прямо в лицо.
Сомневаюсь, что он действительно намеревался меня ударить. Просто попугать, подразнить. Но я действовала инстинктивно, не думая. Кулак Эммета застыл на полпути – моя выброшенная вперёд ладонь остановила его. Мои пальцы едва могли охватить его огромный кулак, но всё же я без труда удерживала его. Челюсть Эммета отпала. Он смотрел то на меня, то на свой кулак, удерживаемый моей ладошкой, казавшейся рядом с ним совсем крохотной, и его глаза становились всё огромнее. Общий вздох изумления показал, что и другие не остались равнодушны к этому происшествию. Я отпустила кулак, который ещё какое-то время висел в воздухе, потом медленно опустился.
– Ничего себе, – протяжно произнёс Эммет совершенно обалдевшим голосом. Я опустила голову. Ну вот, очередного сюрприза долго ждать не пришлось. А ведь все только успокоились. Что же будет дальше?
Первой пришла в себя Элис.
– Вот так, Эммет! Теперь ты уже не самый сильный в семье! Так что не задавайся! – мне показалось, или в её голосе действительно прозвучала гордость за меня?
– Это случайность! – возмутился Эммет. – Я и силу-то по-настоящему не прикладывал.
– Ой, ну конечно! Теперь можешь говорить что угодно, но Энжи тебя сделала! – и Элис показала ему язык.
– Успокойтесь, – прервал начинающуюся перепалку Карлайл. – Что Энжи подумает о нашей семье, если ты так её встречаешь? – это уже предназначалось лично Эммету.
– То, что у вас очень дружная и любящая семья. И весёлая. И что мне у вас понравится, – ответила я, опередив уже готового извиняться, пристыжённого Эммета. – Я же знала, что ты на самом деле вовсе не собирался драться, не переживай!
Рассмеявшись, Эммет вскочил с дивана, подхватил меня подмышки, подбросил как ребёнка, поймав, пару раз покружил, и только тогда опустил на пол.
– Добро пожаловать в семью, Кнопка! – потом наклонился и прошептал мне на ухо – А кто сильнее, мы сможем выяснить и позже.
Я рассмеялась и кивнула. Он оказался точно таким, как я и представляла. Какого же чудесного старшего брата я получила!
В это время двое остальных Калленов обошли диван и приблизились к нам.
– Что ж, я думаю, что ты уже и так знаешь, кто мы. Но всё же позволь официально представиться. Меня зовут Джаспер.
Я пожала протянутую руку, испытывая некоторую робость. В отличие от Эммета, он совершенно не располагал к панибратству. Джаспера окружала некая аура неприступности, хотелось обращаться к нему на «вы». Вот уж кого я точно не стану просить покатать меня на спине. Хотя в моём видении я и вела себя с ним более чем свободно, но сейчас я бы на такое точно не решилась. Возможно, первое впечатление было ошибочным, но я решила держать пока некую дистанцию.
– Ну, а я – Эдвард.
Я отвела взгляд от Джаспера и посмотрела на того из братьев, кого до этого толком и не видела. Высокий. Это первое, что я заметила. Не такой высокий, как Джаспер, но и он возвышался надо мной так, что пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть его лицо. Выглядит моложе своих братьев. Невероятно красив – выделяется даже на фоне своей семьи. Я машинально подала ему руку, как перед этим Джасперу и в тот момент, как ощутила его пожатие, я посмотрела в его глаза. Что со мной произошло дальше, я так и не поняла. Но меня словно пронзила молния – и не понятно, откуда она появилась – из его прекрасных золотистых глаз или от его слегка прохладной руки, бережно сжавшей мою ладошку, которая в ней просто утонула. Мне вдруг показалось, что от него исходит сияние. Не знаю как, но я вдруг отчётливо поняла, что всё случившееся до этого момента, произошло лишь для того, что бы я вот так стояла рядом, глядела в его глаза и прикасалась к его руке. Теперь смысл моей жизни состоял в том, чтобы быть возле него и с ним, защищать и оберегать его от любой беды и опасности, заботиться о нём, любить его. Любить его? Да, любить. Не знаю, откуда пришла эта мысль, но знаю точно, что она правильная, настоящая и ничто не изменит того, что со мной сейчас произошло. Это навсегда. Навечно. Сколько бы лет и веков не прошло – я буду любить и оберегать его вечно.
Эдвард отпустил мою руку, и я с трудом отвела взгляд от его лица. Кажется никто не заметил того, что сейчас произошло и перевернуло всю мою дальнейшую жизнь. Не стоит показывать всем, что теперь я – защитник Эдварда и буду оберегать его даже ценой собственной жизни. Они не поймут, что теперь это стало смыслом моего существования. Посчитают странным. Я собираюсь охранять и защищать суперсильного бессмертного вампира, которому даже до плеча не достаю. Но ничего не изменить. Уж не знаю, что это такое – но это точно у меня в крови. Словно из моего сердца протянулась невидимая, но невероятно прочная нить, связавшая меня с ним, и если эта нить разорвётся – то разорвётся и моё сердце. Так, спокойно. Эдвард никуда от меня сбегать не собирается, поэтому можно расслабиться и не следить за каждым его движением, готовясь защитить от неведомой опасности. Здесь ему ничего не угрожает. Надо скрывать ото всех этот непонятно откуда взявшийся инстинкт защитника, пока меня не сочли сумасшедшей. Я заставила себя расслабиться и улыбнуться своей новой семье. Всё будет хорошо.
После того, как я познакомилась со всеми членам семьи, все вновь уселись: Карлайл – за компьютер, Джаспер и Эдвард – в кресла напротив дивана, где сидели мы четверо. Эммет выключил телевизор, всё это время негромко тарахтевший в углу и повернулся к отцу.
– Кажется, перед самым выходом Энжи у тебя появилась какая-то теория по поводу её появления?
– Да, но эта теория рассыпалась с её приходом. Видишь ли, Энжи, – Карлайл повернулся ко мне. Глаза у него были печальными. Наверное, известие не из приятных. Я теснее прижалась к Элис. Догадавшись о моём состоянии, она взяла меня за руку и пожала её. Стало легче, и я выжидающе взглянула на Карлайла.
– В новостях передали, что в нескольких десятках километров от того места, где мы тебя нашли, в небе взорвался самолёт. Никто из пассажиров не выжил – это было бы невозможно. Взрыв был очень силён, самолёт буквально разнесло на мелкие куски, что уж говорить о людях. Этот самолёт пролетал над тем местом, где мы тебя нашли примерно в то же самое время, и мы предположили, что ты могла находиться на нём. Возможно тебя застрелили и выбросили из него. В Интернете я нашёл список пассажиров – там была одна девочка 11 лет. Я подумал, что ею можешь быть ты. Твой миниатюрный рост ввёл меня в заблуждение. Но теперь я понимаю, что ошибся. Тебе никак не меньше 14 лет, возможно даже 15, так что ты никак не можешь быть этой несчастной малышкой.
– Может там была другая девочка, постарше? – подал голос Джаспер.
– Нет, – покачал головой Карлайл, – Следующей было 17, Энжи явно моложе. Так что либо она летела зайцем и по каким-то причинам не прошла регистрацию, – и тогда нам не узнать её имени, либо её там просто не было. В любом случае эта версия никуда не ведёт. Это тупик.
Я вздохнула, и поняла, что снова не дышала. А я ведь этого даже не заметила и не испытала никакого дискомфорта. Интересно, заметил ли это кто-нибудь ещё. Я обвела Калленов глазами, но никто, кроме Эдварда, на меня не смотрел. А он смотрел, но не удивлённо, как мог бы, заметь он ещё одну мою способность, а с сочувствием и чуть печально.
– Пожалуй, стоит поискать среди пропавших без вести? – вновь голос Джаспера. Я отвела глаза от Эдварда. Лучше не смотреть на него так часто и пристально, как бы мне этого не хотелось.
– Я это уже сделал. Но либо сведения ещё не успели подать, либо её никто не ищет. Но я в любом случае продолжу поиски.
– А может дать объявление? - Это уже высказался Эммет. – А что? Сфотографируем Энжи и выложим фотографию в интернет. Её родные смогут увидеть её и найдутся.
– Ни в коем случае, – вступил в разговор Эдвард. Голос его звучал почти сердито. – Ты хоть понимаешь, что её могут искать не только родные. Пули в голове сами не появляются. Если кто-то охотится за ней и хочет её убить… Что стоит этим людям притвориться любящими родственниками? И забрать её у нас на расправу?
– Ну, мы же не будем отдавать малышку кому попало. Потребуем доказательства – документы, фотографии.
– И вряд ли у них возникнут сложности в изготовлении фальшивок, – снова Джаспер. Я молча слушала, переводя взгляд с одного на другого. - Сейчас можно подделать всё, что угодно – и мы тому живое доказательство.
О чём это он? Я вопросительно взглянула на Элис. Почувствовав мой взгляд, она одними губами шепнула: «Потом».
– Нельзя, что бы Энжи нашли, пока она ничего не помнит и беспомощна перед своими врагами. – Эдвард впервые назвал моё имя, прозвучавшее для меня музыкой. Не смотря на серьёзность момента, я в полной мере насладилась этим маленьким счастьем – слышать своё им из уст любимого, пусть даже и обращается он не ко мне. И мне было очень приятно, что он твёрдо встал на мою защиту. Конечно, защитницей была я, но он-то этого не знал. – До тех пор, пока она сама всё не вспомнит, мы должны прятать её и защищать. Нельзя позволить повториться тому, что с ней уже случилось.
– Ты прав, – вздохнул Карлайл. – Похоже, только оставаясь в тени, Энжи будет в безопасности. Мы не знаем, с какой стороны ей грозит опасность, кто и за что пытался её убить. Мы будем осторожно искать какие-либо сведения о ней, но до тех пор, пока она сама не вспомнит, кто её враги, нельзя никому рассказывать о её существовании. Это опасно для неё.
– Я не такая уж беспомощная, – подала я голос. Конечно, приятно, что все так обо мне беспокоятся, но хотелось бы тоже принять участие в решении своей судьбы. – И я ведь выжила.
– В этот раз – да. Тебе оказались не страшны ни пули в голове, ни падение с огромной высоты. Но кто знает, что твои враги изобретут в следующий раз. Убить можно всех, даже нас, если знать – как.
Я вздрогнула. Их можно убить. Эдварда можно убить! Я не должна допустить этого! Никогда!
– Ладно. Я думаю, что мы пришли к единственно возможному выводу. Энжи остаётся у нас! – Элис, похоже, была от этого в восторге.
– Но не смогу же я просто сидеть в доме, не показываясь никому на глаза. Я с ума сойду.
– Думаю, что прятать тебя в подвале точно не придётся – улыбнулся Карлайл. – А вот какое-то время не появляться на людях пожалуй стоит. Мы живём уединённо, так что лес в твоём полном распоряжении. Только постарайся не наткнуться на туристов. И с тобой всегда будет кто-то из нас – по крайней мере, поначалу.
– Будем нянчить ребятёнка? – недовольным голосом пробормотала Розали. Она впервые подала голос с момента моего появления в гостиной. Кажется, прибавление в семье в моём лице не сильно её порадовало. Надо позже расспросить Элис, в чём тут дело. Не хотелось бы участвовать в конфликте, смысла которого я даже не понимаю.
– Да ладно тебе! – Эммет слегка пихнул её плечом. – Лично я совсем не против. У нас с Кнопкой ещё одно дельце незавершённое осталось. – И он подмигнул мне, поиграв бицепсами. Я расплылась в улыбке. Пожалуй, я не против помериться силами. Но не раньше, чем он меня покатает!
– Стоп-стоп-стоп! Насчёт «не появляться на людях» я не согласна. Конечно в Форкс ей пока соваться не следует – здесь все новички как на ладони, но съездить в Сиэтл нужно. Ей просто необходим полный гардероб – должна же она в чём-то ходить!
– Элис, мы понимаем, что мысль о шопинге приводит тебя в восторг, но это может быть опасно, – попытался увещевать её Джаспер.
– Ничего подобного! Карлайл же сказал – её никто не ищет. Тёмные очки, волосы под бейсболку – никто её и не запомнит, там каждый день толпы народа. Даже и не спорьте! Это действительно важно, хотя вам, мужчинам и не понять, насколько.
– Я не считаю, что это хорошая мысль, но Энжи нужна одежда. – Карлайл задумался на мгновение, потом кивнул. – Пожалуй, пока не появились её фотографии – это действительно не так уж и опасно. И даже если кто-то её и запомнит – мы живём достаточно далеко от Сиэтла. Хорошо, вы можете съездить. Но возьмите с собой кого-нибудь из ребят.
– Я поеду с ними. – Джаспер опередил Эдварда всего на миг.
– Отлично! Поедем вчетвером! – Элис была в восторге, что вышло так, как она хотела. Мне оставалось лишь молча наблюдать, как эта манипулирует мужчинами, настаивая на своём. И им пришлось-таки с ней согласиться. Надо будет поучиться у неё этому. У меня мелькнула мысль предложить ей съездить одной, но представив, что она мне может накупить, я тут же передумала. К тому же Эдвард поедет с нами. Это радовало. Совместная поездка давала больше возможностей для сближения и позволяла держать его в поле зрения. Я не позволю никому причинить ему вред. Никому и ничему. – Так, сегодня уже поздно, а завтра с утра – едем. Будьте готовы к 9 утра.
– Ты хоть понимаешь, во что ввязался? – негромко сказал Джаспер Эдварду. – Это может занять целый день. Элис только пусти в магазины одежды….
– Догадываюсь – улыбнулся Эдвард.
– Ну, ребятки, я вам не завидую! – Эммет ткнул Эдварда кулаком в плечо. – Будьте осторожны, а то Элис и вас нарядит. В рюшечки и бантики. – Он рассмеялся собственной шутке, и они с Розали вышли из гостиной. Я с улыбкой наблюдала за ними. До чего же чудесные отношения в этой семье. И как же мне повезло, что я в неё попала.
В это время к дому подъехала машина – это вернулась Эсми. Зайдя в дом и увидев отмытую меня, она удивилась, так же как прежде Карлайл, и похоже, немного расстроилась. Её первые же слова всё объяснили.
– А я тебе куклу купила! А ты оказывается уже совсем большая.
– Кукла! Чудесно! Я очень рада и с удовольствием буду с ней играть! – интересно, мой наигранный энтузиазм смог хоть кого-нибудь обмануть? Вряд ли. Ну да ладно, мне вполне по силам минут пятнадцать в день понянчить эту несчастную куклу у всех на глазах. С меня не убудет, а Эсми будет приятно.
Все вместе мы быстро, почти мгновенно, разгрузили машину – похоже, что Эсми скупила половину продуктового магазина. Разместив продукты по кухонным шкафчикам и холодильнику, она поинтересовалась, не голодна ли я? Да, есть мне уже хотелось, и довольно таки сильно. Я быстренько смолотила ещё тёплую пиццу и закусила её большим пакетом фруктов. Я съела довольно много, но это не шло ни в какое сравнение с тем огромным куском мяса, съеденным мной на поляне. Да и сам голод был совершенно другим. Сейчас у меня всего лишь сосало под ложечкой, а днем, очнувшись, я испытывала просто дикий голод. Он разрывал мои внутренности, занимал все мысли и настойчиво требовал немедленного насыщения. Интересно, если бы Карлайл не догадался добыть огонь, смогла бы я съесть сырое мясо? В тот момент отвращение оказалось сильнее даже этого безумного голода, но кто знает, на что я пошла бы, если бы не смогла утолить его достаточно быстро. Так почему же сейчас я ем вполне нормально, и голод мой тоже совсем не безумный? Я поделилась своими сомнениями с Карлайлом, и он высказал предположение, что в тот раз, восстановившись после тяжелейших травм, мой организм требовал восстановления затраченной на это энергии. Это казалось вполне логичным и я успокоилась. Выходит я всё же не такая дикая обжора, какой могла оказаться. Это хорошо. Не так уж трудно будет меня прокормить.
Остаток вечера прошёл спокойно. Меня разморило от сытного ужина, и я сидела на диване вместе с Элис, которая, похоже, окончательно заявила на меня свои права, и в четыре руки с ней плела очередное невообразимое нечто на голове Барби, купленной для меня Эсми, что, кстати, оказалось довольно занятно, и слушала, как Эдвард негромко наигрывает на рояле красивую лирическую мелодию. Остальные Каллены разбрелись кто куда по своим делам, кроме Карлайла, прочёсывающего интернет в поисках хоть каких-нибудь сведений обо мне. Судя по всему – пока безрезультатно. В какой-то момент я прислонилась головой к плечу Элис и закрыла глаза. Музыка убаюкивала, и я почувствовала, что куда-то уплываю.
– Уснула, – шёпот Элис. – А спальню-то мы ей ещё не приготовили…
- Сегодня она может поспать в моей комнате. Там вполне удобная кушетка. Мне-то она, в отличие от всех вас, без надобности, – в негромком голосе Эдварда явно слышалась усмешка.
– Я отнесу её, – снова Элис.
– Я сам.
Музыка стихла и я почувствовала, как сильные руки осторожно подхватили меня, подняв с дивана. Я заворочалась, устраиваясь поудобнее, и уткнулась носом ему в плечо. От Эдварда исходил невероятно прекрасный запах, не сравнимый ни с чем, что я до этого чувствовала. Ну, по крайней мере, я так думаю. Мне хотелось вечно лежать в его объятиях – а для меня это были наши первые объятия, хотя он об этом и не подозревал. Но уже спустя мгновение – так мне показалось – меня уже опустили на довольно мягкую поверхность. Расстроенная, что всё так быстро закончилось, я свернулась калачиком и уткнулась носом в подушку, которую Элис, вошедшая следом за нами, ловко подсунула мне под голову. Ещё какое-то время она суетилась вокруг меня, разувая и накрывая лёгким покрывалом, но вскоре меня оставили одну.
Я лежала в полудрёме, думая о том, как же мне повезло попасть в такую чудесную семью. У меня появился полный комплект родственников: добрый, мудрый, сострадательный отец, любящая, заботливая мама, старшая сестра, которая всерьёз взяла не себя роль няньки и другая старшая сестра, считающая общение с малявкой ниже своего достоинства. Старший брат, который будет меня баловать и станет достойным партнёром по всяким шалостям и другой старший брат, перед которым я буду благоговеть и преклоняться. И Эдвард. Самое главное – теперь у меня был Эдвард, и моя жизнь обрела смысл. Счастливо улыбнувшись от этой мысли, я окончательно уснула.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:27

 » Глава 3. БЕЗУМНЫЙ ШОПИНГ

Глава 3. БЕЗУМНЫЙ ШОПИНГ

«Где ты! Где же ты! Отзовись…»
Я снова слышу эти голоса. Они звучат так печально, так безнадёжно. Я знаю, что они зовут меня. Я хочу отозваться, но не могу. Я не могу говорить. Я словно отделена непробиваемой стеной, позволяющей мне слышать эти голоса, но не дающей возможности им ответить.
«Отзовись. Отзовись…»
Но я не могу! Я стараюсь, правда стараюсь! Но что делать, если они меня не слышат?
«Отзовись! Где ты?..»
Я плачу. Моё сердце готово разорваться. От жалости к ним. От жалости к себе. Слёзы текут по моим щекам и я машинально пытаюсь вытереть их. Рукой нащупываю свой рот. Он же у меня есть! Так почему я не могу ответить?
– Я здесь, – шепчу я голосам и всхлипываю. – Я же здесь. Почему вы меня не слышите?
– Всё хорошо, – шепчет мне на ухо тихий голос. – Успокойся. Не плач. Всё хорошо…
Большая ладонь ласково гладит меня по голове. Этот голос и эта рука кажутся мне якорем, удерживающим меня здесь, где я есть, где я существую и могу говорить. Голос кажется мне самым прекрасным на свете. Он заставляет пустоту отступить, а голоса стихнуть. Он смутно знаком мне, но находясь между наполненным голосами небытиём и этим миром, где есть этот чудесный голос, я не узнаю его. Но я не хочу назад, в пустоту, в темноту, к голосам. Пытаясь удержаться здесь, я обеими руками хватаюсь за эту ладонь, как утопающий за соломинку и подкладываю её себе под щёку. Теперь мне не страшны кошмары. Я в безопасности. С этой мыслью я проваливаюсь в сон.
И сны мне снились самые чудесные…
Я открыла глаза и улыбнулась. Наступило утро и я прекрасно выспалась. Осталось ощущение чего-то радостного, хотя я и не помнила, что именно мне снилось, но явно что-то хорошее. Постепенно выплывая из дрёмы, я начала ощущать окружающее меня пространство. И почувствовала, что подушка, на которой мне так сладко спалось, очень странная и довольно жёсткая. Потёршись об неё щекой, я поняла, что лежу на чьей-то ладони. И явно не на своей. Во-первых, эта ладонь была очень большой, раза в два больше моей, а во-вторых, я чувствовала обе свои руки, которые в данный момент крепко во что-то вцепились и находились вовсе не под моей головой. Я подняла взгляд по чьей-то руке, в которую я и вцепилась, и заглянула в самые прекрасные на свете глаза.
Эдвард! Это он был рядом со мной. Это он утешал меня этой ночью! Это на его руке я спала…
– Ты просидел здесь всю ночь???!!! – Я резко села и в ужасе уставилась на него.
– Ну, не всю, – он улыбнулся. Похоже его позабавил мой испуг. – Я зашёл около двух часов ночи взять книгу, и услышал, что ты плачешь. Плохой сон?
– Скорее грустный, – я вспомнила голоса, зовущие меня и безнадёжное отчаяние, звучащее в них. – Но ты напрасно провёл здесь всю ночь. Ну, ладно, половину ночи. Надо было уйти, когда я успокоилась.
– Я пытался пару раз. Но как только я забирал свою руку – ты снова начинала плакать. – И видя, как мне стало не по себе от смущения, он погладил меня по голове, как тогда, ночью. – Всё в порядке. Не нужно стыдиться того, что тебе приснился кошмар. На тебя столько навалилось сразу. Это, в общем-то нормальная реакция. И я рад, что оказался рядом и помог тебе.
– Спасибо – это всё, что я смогла выдавить из себя. Похоже, у меня проблема. Судя по всему, Эдвард видит во мне лишь ребёнка. Конечно, он очень добр и заботлив, по отношению ко мне, но мне-то от него нужно совсем не это. С другой стороны, если я выгляжу подростком, а ему уже… Интересно, сколько?
– Эдвард, а сколько тебе лет?
Похоже, вопрос его удивил, но он ответил не задумываясь.
– Ровно сто. Весной исполнилось. А что?
– Да так, просто любопытно. Я б тебе больше восьмидесяти не дала.
Он расхохотался. Я слушала его смех как самую прекрасную на свете музыку. Слегка успокоившись, он покачал головой.
– Вообще-то физически мне семнадцать. Именно в этом возрасте я стал вампиром и застыл навсегда. Но тебя, похоже это не удивляет и не пугает?
– Почему это должно меня пугать? Кто знает, сколько на самом деле лет мне самой? Вдруг я даже старше тебя?
– Ну, это вряд ли. Мы застываем в возрасте обращения и с тех пор не меняемся. Мы не живые. Каменные. Застывшие. А вот ты – живая. Из плоти и крови. Ты меняешься. И если ты выглядишь на 15 лет, то видимо именно столько тебе на самом деле и есть.
Что ж. Попытка – не пытка. В этот раз не вышло, ну так что ж. Ничего страшного. Пятнадцать – это не пять. Ещё пару лет – и мы станем ровесниками. А поскольку моя жизнь теперь неразрывно связана с жизнью Эдварда, и расставаться с ним в обозримом будущем я не планирую, то могу и подождать. Если, по его мнению, я расту – то в конце концов я вырасту. И тогда он уже не сможет видеть во мне только ребёнка.
В этот момент в комнату впорхнула Элис с охапкой одежды в руках.
– Проснулась? Тогда давай собираться, – она свалила вещи мне на ноги и повернулась к Эдварду, всё ещё сидящему на корточках возле изголовья. – А ты – марш отсюда.
– Вообще-то это моя комната – беззлобно проворчал он, но послушно встал, осторожно вытянув рукав своей рубашки из моих пальцев, – а я и не заметила, что всё это время сидела, вцепившись в него, – и вышел из спальни.
– Так, давай быстренько в душ. Эсми уже готовит тебе завтрак. Мы выезжаем через полчаса, так что поспеши. Кстати, я перенесла в ванную Эдварда всё необходимое, так что вперёд. Жду тебя внизу. – С этими словами она унеслась из комнаты.
Я сидела на кровати и хлопала глазами ей вслед. Но время поджимало и я рванула в ванную. Там уже ждали меня всякие нужные и ненужные мне женские причиндалы, заняв почти всю свободную площадь и сильно потеснив немногочисленные вещи Эдварда. Похоже Элис решила окончательно поселить меня здесь. Я-то, по вполне понятным причинам, не возражала, но как Эдвард отнесётся к тому, что я узурпирую его комнату? Ладно, подумаю об этом позже, когда вернёмся.
Завершив утренний туалет и набросив розовый банный халатик, висевший на крючке, я вышла из ванной и покопалась в сваленной на кушетке одежде. Потом решительно направилась уже знакомой дорогой в комнату Элис и Джаспера. Раз уж она готова разделить со мной свой гардероб, то, думаю, не станет возражать, если я в нём немного похозяйничаю. А те милые тряпочки, что выбрала для меня, пусть сама и носит. Управилась я быстро и вскоре уже спускалась вниз, одетая в джинсы, кроссовки и клетчатую фланелевую рубашку Джаспера, которую я, не застёгивая, накинула на лёгкий топик с открытой спиной – почему-то именно в такой одежде я чувствовала себя очень комфортно, словно ходила так всегда. Рукава рубашки я завернула по локоть, полы доходили мне почти до колен, но так мне было удобно и уютно, а остальное меня мало волновало. Волосы я собрала в хвостик на затылке, и он задорно прыгал из стороны в сторону, когда я сбежала вниз, ведомая чудесными запахами, несущимися из кухни.
На плите стояла сковорода, в которой шкварчал поджаренный бекон. Эсми как раз выливала туда из миски десяток яиц. Её изящный носик слегка морщился, словно это благоухающее вкуснейшими ароматами блюдо пахло для неё весьма неприятно. Вероятно, так оно и было. И наверное поэтому в кухне не было никого, кроме Эсми, которая решила принести себя в жертву, но накормить меня сытным завтраком. Поздоровавшись, я предложила самостоятельно закончить готовку, чтобы ей не пришлось больше мучиться. Благодарно улыбнувшись, Эсми исчезла, а я, дождавшись, когда яичница слегка поджарится, уселась за стол и принялась есть прямо со сковородки. Возможно, это было совсем не по правилам этикета, но, во-первых, я здорово проголодалась, во-вторых – хотела скорее уничтожить пищу, чтоб запах не отравлял жизнь моим домочадцам. Ну, и в-третьих – мне казалось, что так вкуснее. Расправившись с содержимым сковородки и запив всё апельсиновым соком, найденным среди кучи продуктов в холодильнике, я быстро вымыла посуду и открыла окно, чтобы запах поскорее выветрился. Думаю, стоит перейти на бутерброды – они всё же не так сильно пахнут, а я вовсе не хотела доставлять моей семье лишнее неудобство.
Гостиная, куда я вышла, оказалась пустой. Я прислушалась – в доме вообще никого не было. Судя по голосам, все вышли на улицу. Точно, перехожу на бутерброды. Я вышла из дома. Элис, Джаспер и Эммет стояли возле красивой серебристой машины, за рулём которой сидел Эдвард. Остальных видно не было. Увидев меня, Элис разочарованно вздохнула и покачала головой. Потом достала из кармана купюру и протянула Эммету. Сунув выигрыш в карман, он направился в дом, на ходу надев мне на голову свою бейсболку.
– Спасибо, Кнопка! Я, кажется, впервые выиграл у Элис. Как здорово, что она не может видеть твоё будущее.
– И чем тебе на этот раз не угодил мой выбор? – поинтересовалась Элис, когда я подошла к машине и уселась на переднее сиденье. Раз Эдвард за рулём – я решила быть рядом и была готова отвоёвывать это место у остальных. Но никто на него не претендовал, Элис с Джаспером спокойно уселись сзади. Я решила всё же ответить.
– Понимаешь, я как-то не могу представить себя во всех этих нарядах. Конечно, кто-то был бы в восторге, но мне удобнее так, – я потеребила пальцами полу рубашки. Элис снова вздохнула.
– Я ведь приготовила тебе тёмные очки в расчете, что ты оденешь то, что я для тебя принесла. – И она продемонстрировала мне солнечные очки. Розовые. Со стразами. Ну, конечно…. – И что мы теперь будем делать? Они же совершенно не сочетаются с твоей одеждой! – В это время Эдвард, уже выехавший с просёлочной дороги, ведущей к дому Калленов на трассу, вынул из бардачка простые мужские тёмные очки и с улыбкой нацепил мне на нос. Поправляя их, я заглянула в зеркало. Идеально. Теперь меня никто не узнает и не запомнит.
– Спасибо. – Я тоже улыбнулась Эдварду, а потом откинулась на спинку сиденья, наслаждаясь быстрой ездой. Мы неслись по практически пустой дороге со скоростью больше ста миль в час, судя по спидометру, но мне это не казалось особо быстрым. На спине у Карлайла было быстрее.
– А может, проще было бы добежать? Вы же вполне можете и без машины обойтись?
– А тебя оставить дома? – ухмыльнулся Эдвард, поскольку мой вопрос скорее предназначался ему, чем сидящим сзади. – Элис бы этого не пережила.
Я проигнорировала раздавшееся сзади недовольное фырканье и сдавленный смешок – Джаспера, похоже, это предположение позабавило, чего нельзя было сказать про Элис.
– Ну, когда меня нашли, Карлайл довёз меня до машины на спине, – я искоса взглянула на Эдварда, и с намёком добавила: – Мне понравилось.
На этот раз рассмеялись все трое.
– Конечно, мы могли бы добежать сами и даже довезти тебя, но нам нужна машина, чтобы класть в неё покупки. – Элис потрепала меня по плечу. – Не думаешь же ты, что мы ограничимся парой вещей? Тебе нужен полный гардероб, и он у тебя будет уже сегодня, обещаю.
– Да уж, боюсь, багажника может и не хватить, раз уж Элис всерьёз взялась за покупки, – хмыкнул Джаспер. – Это будет долгий и насыщенный день, так что готовься!
– И в другой раз, когда нам не нужно будет ехать куда-то на машине, ты обязательно прокатишься, раз уж тебе это так понравилось. Я сам тебя покатаю. Обещаю! – улыбка Эдварда, обращённая ко мне, была улыбкой взрослого, обещающего ребёнку подарок или развлечение. Ладно. Пока пусть так. Но постепенно он поймёт, что я совсем не ребёнок, и тогда станет относиться ко мне иначе. А пока мне достаточно того, что он просто будет рядом.
Ехали мы довольно долго, но я совершенно не скучала. Я засыпала Калленов вопросами, на которые они подробно мне отвечали. Так я узнала, как они стали вампирами, и какими путями оказались в этой семье. Я расспрашивала Джаспера о Гражданской войне, в которой ему довелось поучаствовать, когда машина въехала в город. Дальше меня закружил водоворот магазинов, вещей, примерочных кабинок и покупок. Элис целенаправленно прочёсывала торговые центры, избегая небольших магазинчиков, где трудно было затеряться в толпе. Конечно в пасмурный
день, да ещё в помещении, мои солнечные очки, а точнее, очки Эдварда, смотрелись странно. Но Элис заявила, что у меня слишком приметные глаза и их обязательно надо прятать. Сама она тоже нацепила свои гламурные очки, приготовленные для меня, так что рядом с ней я не сильно выделялась. Скорее наоборот. И потом, мало ли у меня было причин носить тёмные очки? Может, у меня глаза болят! Или косоглазие! В конце концов, у меня элементарно мог быть синяк под глазом, который я хотела скрыть!
Через несколько часов я уже еле соображала, что происходит вокруг и на автомате таскалась за неутомимой Элис. Конечно, физически я не устала абсолютно и чувствовала себя такой же бодрой, как и сразу по приезду, но морально… Вся эта бесконечная одежда просто уже рябила перед глазами, я готова была согласиться на что угодно, лишь бы уйти из очередного магазина. И если поначалу я ещё как-то сдерживала пыл Элис и всё же регулировала процесс выбора, то под конец ей таки удалось заставить меня мерить всякие вечерние платья и прочие вещи, которые сама я бы в жизни не согласилась надеть. И мой гардероб, поначалу весьма практичный и удобный, начал пополняться всякими совершенно мне не нужными вещами. Элис аргументировала это тем, что вдруг мне придётся оказаться на каком-нибудь приёме или вечеринке. Ага, самое подходящее занятие для меня, по необходимости превратившейся в подпольщицу. Но спорить с Элис было бесполезно, у неё находилась масса аргументов и контраргументов на любое моё возражение, поэтому я смирилась. Если покупка платьев доставляет ей такое удовольствие – ладно, пусть потешится. Это вовсе не означает, что я буду их носить. По моему мнению, хватило бы двух-трёх на всякий случай, а не тех двух дюжин, обладательницей которых я в итоге стала. Ну и ладно, у нас с Элис размер примерно одинаковый, так что половину я вполне могу запрятать в её безразмерный гардероб – может, наткнувшись на них в будущем, она уже и не вспомнит, что купила их для меня? К тому же, если я действительно всё ещё расту, то вскоре я из всех этих нарядов попросту вырасту, тогда Элис действительно придётся носить их самой – не пропадать же добру.
Когда же я заикнулась о напрасной трате денег, причём немаленьких, все рассмеялись, а потом объяснили, что денег у Калленов немеряно, и, при желании, они могут просто купить парочку магазинов одежды со всем содержимым и даже не заметят, что потратились. А когда, поняв, что Элис заходит далеко не в самые дешёвые магазины, я попыталась сбавить её пыл и предложила купить мне что-нибудь подешевле – не всё ли равно, в чём дома сидеть или по лесу бродить, – то она заявила мне, что дешёвого они принципиально не покупают. К тому же, как оказалось, перед тем, как выбросить, Элис рассмотрела лохмотья, в которые превратилась моя одежда, и теперь утверждала, что на мне были очень дорогие, брендовые вещи, хотя внешне и не броские. Так что снижать планку она не собирается, поскольку, видимо, я, как и все Каллены, привыкла к качественным вещам. Это сообщение меня слегка заинтересовало, но не слишком. Сейчас на уме у меня было другое – поскорее завершить этот марафон.
Кстати, сцена из моего видения тоже промелькнула – но с небольшими изменениями. Я узнала этот отдел ещё до того, как мы к нему подошли, и затормозила заранее. Мне вновь удалось совершенно спокойно остановить Элис, а потом утянуть подальше от этого кошмарного места. Интересно… Мне уже самой не терпелось посоревноваться с Эмметом – любопытно было узнать, насколько и в чём я сильнее, а в чём уступаю?
Поначалу Эдвард и Джаспер сопровождали нас вдвоём, но, видимо, эта круговерть надоела им ещё быстрее, чем мне. В итоге они решили мучиться по очереди – вряд ли мне могла грозить реальная опасность, такая, с которой бы не справились два сопровождавших меня вампира. К
тому же, при малейшей необходимости, третий мог оказаться рядом в доли секунды. Да и сама я была далеко не беззащитна. Поэтому какое-то время один из ребят таскался за нами, нося пакеты с покупками, а второй в это время сидел в машине – читал, слушал музыку или занимался чем-то ещё, не знаю. А потом они менялись – как правило, когда мы подходили, чтобы загрузить в машину очередную порцию покупок или переезжали к другому торговому центру. Иногда мне хотелось самой остаться в машине – а они пусть ходят и покупают одежду себе, но я понимала, что об этом бесполезно даже заикаться.
В какой-то момент блуждания я поняла, что дико хочу есть. Я озвучила своё желание, и Эдвард, сидящий в тот момент за рулём, собрался притормозить у ресторана, мимо которого мы как раз проезжали, но я покачала головой и указала на вывеску Макдоналдса, видневшуюся в конце улицы. Своим обострившемся от голода, да и так не слабым чутьём, я даже отсюда чувствовала доносившиеся оттуда заманчивые запахи. В итоге мы отправились туда втроём – была очередь Джаспера оставаться в машине. Эдвард взял для каждого из нас по бигмаку, большой картошке, коле и молочному коктейлю. Конечно, всё съела я одна – и мне этого едва хватило, чтоб насытиться. Похоже, ела я раза в 3-4 больше, чем обычный человек. Видимо у меня какой-то особый обмен веществ, ведь если бы я ела так постоянно, меня давно должно было бы разнести до размеров небольшого бегемотика. А я была очень тонкая и изящная. Ещё одно подтверждение тому, что я не человек – если конечно оно было бы мне нужно.
Никто из окружающих даже не заметил, что я одна съела все три порции. Мои спутники ловко имитировали процесс поедания пищи, и стоило мне съесть часть порции, стоящей передо мной, как она тут же молниеносно заменялась на другую. Создавалась полная иллюзия того, что мы дружно расправляемся каждый со своей едой.
После Макдональдса Эдвард предложил зайти в расположенное неподалёку кафе-мороженое. Я с подозрением взглянула на него. Это что, он решил ребёнка лакомством угостить? Или у меня уже паранойя – в любом его действии я вижу скрытый смысл, а на самом деле он вовсе и не пытается лишний раз подчеркнуть мой чересчур юный, по его мнению, возраст? А просто хочет сделать мне приятное? Я решила, умерить свою буйную фантазию. Это просто мороженое, а не какой-то там намёк. Поэтому я согласилась и с удовольствием съела три порции мороженого уже испытанным способом. Выскабливая последнюю вазочку и едва удерживаясь, чтобы не облизать её, я вздохнула:
– Надо было и Джаспера сюда взять…
Элис и Эдвард расхохотались, и через минуту на столе передо мной стояли ещё три порции мороженого.
Я надеялась, что после обеда мы отправимся домой, но не тут-то было! Конечно, одежды мне мы накупили огромное количество, но, по мнению Элис, гардероб не считается полным, без подходящих аксессуаров. Я смирилась с тем, что Элис купила мне огромное количество белья, а так же подходящую обувь к каждому платью и комплекту одежды, но покупать к ним ещё и сумочки, ремешки и всякую бижутерию было на мой взгляд явным перебором. Но её было не унять. В какой-то момент я взбунтовалась и заявила, что если ей так уж хочется покупать всякую ерунду – то мешать ей в этом я не стану, но моё присутствие при покупке сумочек не требуется совершенно, так что пусть наслаждается этим без меня. Эдвард и Джаспер дружно поддержали меня, и мы приятно провели следующую пару часов сидя втроём в машине. Я постепенно перестала сторониться Джаспера – за этот день он открылся с совершенно другой стороны, и
вовсе не был таким неприступным, каким показался мне при первой встрече. Надо было больше доверять своему видению – в итоге мы прекрасно поладили. По моей просьбе Джаспер продолжил свой рассказ о том, как он вступил в армию конфедератов, а Элис в это время носилась по окрестным магазинам, периодически подбегая к машине, чтобы сгрузить очередную добычу. Наконец она удовлетворённо заявила, что вроде бы всё необходимое на первое время у меня есть. Я, конечно, понимаю, что у вампиров несколько иное представление о времени, но судя по огромному количеству вещей, обладательницей которых я стала, это самое «первое время» продлится лет двадцать, не меньше.
Назад мы поехали, когда уже стемнело. Впрочем, как оказалось, это не было проблемой не только для Калленов, но и для меня. Как и она, я прекрасно видела в темноте. Интересно, в чём ещё мы похожи?
Поскольку время было уже позднее, то было решено не задерживаться для того, чтобы накормить меня ужином. Мы просто притормозили возле уличного продавца хот-догов и накупили у него этих самых хот-догов в невероятном количестве. Якобы на четверых. А пока продавец разбирался с нашим заказом, Эдвард сбегал в ближайший супермаркет и вернулся с пакетом, полным газировки, шоколадок, чипсов и всяких прочих вредных но вкусных вещей. Это был настоящий праздник для моего желудка. Глядя, как я одну за другой поглощаю булки с сосисками, Элис вдруг задумчиво произнесла:
– А знаешь, это здорово, что ты так много можешь съесть! В школьной столовой ты сможешь съедать то, что мы берём для себя, и нам не придётся всё выкидывать, как мы обычно делаем.
Я застыла с недожёванным куском за щекой, потом быстро проглотила его, чуть не подавившись, и повернулась к Элис.
– В школьной столовой? Ты считаешь, что я смогу ходить в школу вместе с вами?
– А это не опасно? – Эдвард, не снижая скорости, обернулся к ней. – Её ведь могут узнать!
В зеркало я видела, что и Джаспер вопросительно и немного недоверчиво смотрит на Элис. Но её наше сомнение ничуть не смутило.
– До начала занятий ещё больше месяца. Если за это время Энжи ничего о себе не вспомнит, или она не будет объявлена в розыск, или не найдутся её настоящие родные, способные обеспечить её безопасность, или не проявят себя те, кто пытался её убить…. Ну, в общем, если к этому времени Энжи всё ещё будет жить у нас, то почему бы ей не ходить с нами в школу?
– Жаль, что ты не можешь видеть её будущее, – вздохнул Джаспер. – Всё было бы намного проще.
– Да, не могу. И от этого чувствую себя такой беспомощной. Хотя… Знаете, а у меня есть одна идея. Сейчас проверю.
Мне стало интересно, что же она собралась проверять? Я оторвалась от шоколадки, которую как раз разворачивала, и подняла глаза на зеркало заднего вида. Элис пристально смотрела на меня и в тот момент, когда наши взгляды пересеклись, на меня нахлынуло очередное видение.
Я сижу за столом, уставленным подносами со всякой снедью, и с аппетитом поглощаю кусок пиццы, запивая её колой прямо из бутылки. За столом кроме меня сидят пятеро младших
Калленов. Перед каждым стоит поднос с едой, но жую только я одна. Неудивительно, им-то эта еда – словно отрава. Стол, за которым мы сидим, находится в просторном гулком помещении, заполненном подростками, сидящими за такими же столами, болтающими и поглощающими пищу. Школьная столовая. Такое не спутаешь ни с чем.
Сидящая слева от меня Элис ловко меняет стоящую передо мной тарелку с одним куском пиццы, на свою, с двумя. Полупустую бутылку с колой на полную меняем сидящий справа Эдвард. Всё это происходит настолько быстро, что человеческий взгляд этого заметить не в состоянии, но я прекрасно вижу все эти манипуляции.
– Яблочка хочешь? – слышу я голос Эммета, и с противоположного конца стола в меня летит большоё бардовое яблоко. Я машинально ловлю его и с хрустом надкусив, слушаю, как Розали шипит на Эммета – выговаривает за выходку, которая могла привлечь нежелательное внимание к моей ловкости.
– Да ладно тебе! – бормочет он в ответ. – Кнопка практически такая же быстрая, как и мы. Никто ничего не заметил.
Я оглядываю зал. На нас действительно никто не смотрит. И всё же это было довольно неосторожно, поэтому лучше бы ему больше так не экспериментировать. Но раз всё обошлось, то не стоит заострять на этом внимание. Эммета не переделаешь. И я, успокоившись, продолжаю жевать.
Видение прекратилось. Я снова сижу в машине, держа в руках полуразвёрнутую шоколадку.
– Ну и? Ты что-нибудь видела? Говори же, не томи!!! – Элис буквально подпрыгивала от нетерпения.
– Да, видела, – я нарочно остановилась, откусила шоколадку и стала не торопясь жевать, чтобы немного подразнить её, с ехидной улыбкой наблюдая, как моя сестричка аж трясётся от нетерпения. Ребята тоже с интересом поглядывали на меня, но проявить любопытство так же явно, как она, им мешало чувство собственного достоинства. Мужчины, ха! Я решила больше их не томить и расплылась в широкой улыбке:
– Я буду учиться с вами в школе. И обедать в школьной столовой.
– Я это знала! Знала! – Элис кинулась обнимать меня, так, что я от неожиданности выронила шоколадку, которую, впрочем, Эдвард ловко поймал, не дав упасть на пол. – Я так рада! Ты теперь останешься у нас навсегда! – энтузиазм, с которым она обнимала меня, был несколько излишним. Я почувствовала дискомфорт, но не стала этого показывать – она ведь так искренне радовалась. Закинув назад руку, я, как могла, тоже обняла её. Невозможно оставаться равнодушной, когда тебе настолько рады.
– Элис, успокойся, ты её задушишь! – вмешался Джаспер.
– Ой, извини! – Элис тут же выпустила меня. – Ты в порядке? Я тебя не раздавила?
– В порядке, не волнуйся, – немного придя в себя, поспешила я её успокоить. – Нужно что-то помощнее, чтобы меня раздавить. К тому же, я регенерирую, так что не страшно, если бы и раздавила. Так что можешь обнимать меня в любой момент, когда захочешь, я совсем не против.
Последние слова предназначались не только Элис. Я искоса взглянула на Эдварда – он смотрел на меня удивлённо и немного восхищённо. Да, теперь ты знаешь, что я вполне способна пережить объятия вампира. Жаль только, что пока это знание не имеет практического значения. Ну, ничего, я терпеливая.
Мне пришло в голову, что совершенно не обязательно было заглядывать в будущее, чтобы убедиться в том, что я останусь с Калленами. Я-то точно знала, что расставаться с Эдвардом я не намерена, не зависимо от того, найдутся мои настоящие родные или нет. Наши судьбы неразрывно связаны, хотя он этого пока и не знает.
Дальше мы ехали молча. Из динамиков неслась негромкая классическая музыка, мелодичная и напевная. Откинувшись на спинку сидения, я лениво сосала леденец и наблюдала за Эдвардом. Этой картиной я могла любоваться бесконечно. Сильные руки небрежно сжимали руль, легко и непринуждённо управляя машиной, взгляд золотистых, как у всех Калленов глаз был устремлён вперёд. Ветерок, влетающий в раскрытое окно ерошил его светло-каштановые, отливающие бронзой кудри. Ах, как же я завидовала этому ветерку, как мне хотелось самой запустить пальцы в эти роскошные волосы. Вздохнув, я перевела взгляд на зеркало. Элис и Джаспер сидели прижавшись друг к другу, его рука обнимала её за плечи, её головка лежала у него на плече. Как я хотела бы сейчас сидеть вот так же, доверчиво прижавшись к дорогому мне человеку. Жаль, что пока это невозможно.
Я закрыла глаза и вспомнила сегодняшний день. Похоже, мой первый «выход в свет» прошёл удачно, и я ничем не привлекла к себе внимание. Правда, по большей части я молчала, отделываясь словами «да» или «нет» на вопросы продавщиц, да и то редко – говорила за нас двоих одна Элис. За её щебетанием трудно было заметить мою немногословность. Поэтому ляпнуть что-нибудь и этим выдать себя, как это произошло при первой встрече с Карлайлом и Эсми, я не могла. К тому же ещё одной возможной проблемы мне удалось избежать. Элис рассказывала, что им постоянно приходится прилагать усилия, сдерживать и контролировать себя, чтобы не начать двигаться слишком быстро, как это свойственно вампирам. Поэтому даже дома, где никто посторонний их не видит, они ведут себя как обычные люди, чтобы не отвыкнуть. Это для них что-то вроде постоянной тренировки. Я же двигалась абсолютно естественно. Как обычный человек. Лишь пару раз я проявила сверхскорость – когда ловила брошенную мне Элис упаковку с трусиками и кулак Эммета. Нет, наверное, всё же три раза – ещё было яблоко в видении. Видимо мои способности проявляются лишь тогда, когда мне это нужно, а не присутствуют постоянно. Пожалуй, это гораздо удобнее. В остальное время я совсем обычная. Хотя мне вспомнились слова Эммета из моего видения: «Кнопка практически такая же быстрая, как и мы». Это показатель. Интересно, насколько же я быстрая? Надеюсь, завтра я это выясню.
Мои мысли начали путаться. Ровное гудение мотора, плавные покачивания машины, тихая музыка – всё это постепенно убаюкало меня, и я уснула.
Кто отнёс меня в кровать на этот раз, я так и не узнала.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:29

 » Глава 4. МЕДОСМОТР

Глава 4. МЕДОСМОТР
« Где ты? Отзовись»
Снова эти голоса. На этот раз я уже знаю, что не смогу им ответить. Я знаю, что не надо даже пытаться, но всё равно пытаюсь. Но не могу. Не могу вырваться из кокона, сковавшего меня. Не могу вырваться из темноты и немоты. Не могу не слышать их.
«Отзовись. Отзовись. Отзовись…»
Они звали и звали. Не умолкая. Не останавливаясь.
« Где ты? Где же ты?..»
Я не могу больше их слушать. Не могу страдать вместе с ними. Я ощущаю их боль, как свою. И не в моих силах её прекратить. Я плачу. Снова плачу. Захлёбываюсь рыданиями. Ну почему? Почему я могу плакать, но не в состоянии им ответить, откликнуться, успокоить их? Почему, почему?
Сильные руки обнимают меня и прижимают к широкой, надёжной груди. Они баюкают меня, даря покой и прогоняя темноту, наполненную голосами. Ласковый голос шепчет мне:
– Всё хорошо, всё хорошо, не плач. Это сон, всего лишь сон. Успокойся, я здесь, с тобой. Всё хорошо.
На этот раз я узнаю этот голос, эти руки, этот запах. Эдвард! Это он, здесь, со мной, обнимает и утешает меня. Он рядом и прогнал темноту и голоса. Я крепко обнимаю его и утыкаюсь лицом ему в плечо. Не отпущу! Буду держать его всю ночь, и наслаждаться его близостью, его объятиями. Не засну больше ни на секунду!
Эта было моей последней связной мыслью. Через секунду я уже провалилась в глубокий, крепкий сон.
Когда я проснулась, уже наступило утро. Я чувствовала лучи солнца сквозь закрытые веки. Не открывая глаз, я исследовала окружающее пространство. Я лежу в постели, накрытая лёгким покрывалом. Моя щека прижимается к твёрдой прохладной подушке, которая слегка вздымается и опадает подо мной. Руки обхватывают эту странную «подушку», крепко вцепившись в «наволочку». И тут я всё поняла. Это же грудь Эдварда! И я лежу на ней! Он не ушёл. Не бросил меня. Остался. Счастье разливается внутри меня, как тёплый солнечный свет. Неважно, по какой причине он остался. Он – со мной. И это самое главное!
Все эти мысли пронеслись у меня в голове за долю секунды. Тут я сообразила, что разбудил меня звук открываемой двери. Раздались лёгкие шаги – кто-то вошёл. И этот кто-то – конечно же, Элис. Я убедилась в этом, услышав её возмущённый сдавленный шёпот.
– Ты соображаешь, что делаешь?
– Тише, разбудишь! – шёпот Эдварда в ответ. Его лицо так близко, что я ощущаю его дыхание на своих волосах. Если они поймут, что я уже проснулась – придётся вставать и лишиться этого удовольствия. Я стараюсь дышать как можно ровнее и вся обращаюсь в слух. Образно, конечно. Я прекрасно слышу всё, что происходит в доме и вокруг него, но сейчас меня интересует только разговор, идущий в этой комнате.
– Ты понимаешь, что она ещё ребёнок?
Мне захотелось недовольно фыркнуть. Ребёнок!!! Ну почему?! Почему они в этом так уверены? Я не чувствую себя ребёнком, совсем наоборот. Они судят обо мне по внешности, но ведь сами-то внешне вовсе не соответствуют своему реальному возрасту. Так почему же со мной всё должно быть по-другому? Только потому, что у меня есть кровь? Потому, что я – не вампир? Это просто дискриминация какая-то! Я ведь в любом случае – не человек. А они, похоже, всё время об этом забывают…
– Да, понимаю. И этот ребёнок рыдает по ночам. Я не могу спокойно это слушать. Она успокаивается только когда я рядом. Что мне оставалось делать?
– Позвать меня, например! Я тоже могла бы её точно так же обнимать.
Ну, нет, это будет не так! Совсем-совсем не так. Извини, Элис…
– В тот момент ты была немножко занята. Не хотелось тебя отрывать от твоего увлекательного занятия. Да и Джаспер мне спасибо не сказал бы, – в голосе Эдварда явно слышался сдерживаемая улыбка.
– Ну-у-у, пожалуй, ты прав, – кажется, Элис немного смутилась, но тут же вновь кинулась в атаку. – Ну а потом? Ты же всю ночь здесь провёл.
– Как только я пытался уйти, она вновь начинала хныкать. Знаешь, может сердце у меня и каменное, но оно просто разрывалось от её слёз. Я не могу представить, что ей снится, но не хочу, что бы она страдала и дальше. И сделаю всё, чтобы это больше не повторилось. В конце концов, мне, в отличие от всех вас, всё равно по ночам заниматься нечем. И раз я могу ей помочь – я буду делать это и дальше.
Ура!!! Ура!!! Спасибо, вам, голоса и кошмары! Он намерен и впредь быть со мной, пусть даже только для того, чтобы не давать мне плакать. Я согласна и на эту малость. Кто бы мог подумать, что мои ночные страдания станут причиной такой удачи для меня? Вот уж действительно, не было бы счастья, да несчастье помогло…
– Ну, смотри, Эдвард. Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? Ладно, я пойду. Когда малышка проснётся, скажи, что Карлайл хочет с ней поговорить. – Лёгкие шаги, негромкий стук двери – и вот мы снова одни.
«Малышка». Ну почему им обязательно подчёркивать то, что я якобы ещё ребёнок. Ладно ещё, когда Эммет называет меня Кнопкой. Против этого я не возражаю. Он, скорее всего, имеет в виду мой рост – рядом с таким гигантом, как он, я действительно кажусь крохой. Но в устах Элис это указывает на мой возраст, без вариантов! Она сама такая же крохотная, как и я, может на пару сантиметров выше, но и только.
С другой стороны, они ведь все уже не просто взрослые, а, по человеческим меркам, старые, и даже древние. Даже Эммет и Розали, самые молодые в семье, вполне годятся человеку моего возраста ( точнее, возраста, на который я выгляжу ) в прадедушки и в прабабушки, что уж говорить об остальных. И даже будь мне лет пятьдесят – для них я всё равно буду малышкой. Так, стоп, похоже, для меня мысль о возрасте уже превратилась в навязчивую идею. Надо успокоиться и не реагировать так остро на небрежно брошенное, возможно без всякого подтекста, слово. Решено, больше не буду на этом зацикливаться. Пусть называют, как хотят. Всё, Энжи, или как меня там, возьми себя в руки и докажи самой себе, что ты действительно взрослая, а не гормонально неустойчивый подросток, готовый всюду и во всём видеть личную обиду. Не хватало ещё на деле подтвердить мнение Калленов обо мне, как о подростке, переживающем все прелести переходного возраста. Успокойся, иначе это внутреннее недовольство начнёт выплёскиваться на окружающих.
Тут мне пришло в голову, что мне было бы наплевать на то, кем меня считают, если бы ребёнком меня не считал именно Эдвард. Для всех остальных я согласна быть кем угодно, хоть младенцем в памперсе, но для него я хотела быть уже взрослой. И на слова Элис я так отреагировала только потому, что она так сказала именно при нём. Лишний раз подчеркнула, что пока между нами если и не пропасть, то всё равно довольно значительное препятствие.
Мои размышления прервал голос Эдварда:
– Поскольку Элис уже ушла, можешь больше не притворяться и открыть глаза.
Попалась! Я открыла глаза. Эдвард лежал на спине, а я наполовину заползла на него, обхватив обеими руками. Опаньки! Не самая невинная поза, хотя моей вины в этом нет – я действовала инстинктивно, практически во сне. А Эдвард тут и вовсе не причём – зря Элис на него шипела. Расцепив руки, я приподнялась и встретилась с ним взглядом.
– Как ты догадался, что я уже не сплю?
– Всё очень просто. Твоё дыхание изменилось. Я ведь слушал его две ночи. Ладно, полторы, – поправился он, видя, что я уже открыла рот, намереваясь возразить. – Этого времени вполне хватило, чтобы легко заметить разницу.
– А почему ты не сказал Элис, что я уже не сплю?
– Ну, раз ты сама не стала ей говорить, я решил, что у тебя есть для этого свои причины.
О, да. Они у меня есть, но тебе я их открыть не могу, иначе ты убежишь от меня, как от огня. Пока ты считаешь, что я вижу в тебе только заботливого брата или даже дядюшку – ты продолжишь обо мне заботиться. Господи, как же мне вылезти из этого заколдованного круга? Ладно. Об этом подумаю потом, а пока нужно выкручиваться.
– Ну, понимаешь, Элис конечно очень славная, и я её люблю, но….
– Иногда её энтузиазм слишком подавляет?
– В общем, да. Я хотела получить небольшую передышку. А то она снова начнёт наряжать меня, или ещё что-нибудь придумает. А я ещё после вчерашнего в себя не до конца пришла.
– Ну, похоже, в этот раз Элис придётся уступить тебя, хотя бы на время. Ты же слышала, что Карлайл хочет с тобой поговорить? А раз он послал за тобой Элис, то видимо это что-то важное.
– Ты хочешь сказать, что не знаешь, о чём он хочет со мной поговорить? Ни за что не поверю. Ты же мысли читаешь!
– Конечно, знаю. Но пусть он сам тебе всё расскажет. Не пугайся, ничего страшного он тебе не скажет. Но всё же лучше сходи к нему до того, как поешь.
Это меня немного насторожило. Что же это за разговор такой, который нужно вести на пустой желудок? А желудок мой явно был пустой и недвусмысленно мне об этом напоминал. Ладно, чем быстрее я поговорю с Карлайлом, тем быстрее поем. Поэтому придётся вставать. Хотя я готова была остаться в таком положении хоть весь день, наплевав на голод, но это выглядело бы более чем странно. К тому же вряд ли и Эдвард весь день оставался бы в моей постели. Ну, ладно, в своей постели. Итак, встаём!
Я села и удивлённо захлопала глазами. Вчера я проснулась на небольшой кушетке – впрочем, на ней хватало место, чтобы я с комфортом выспалась. Да и много ли места мне нужно – Эммет ведь не зря прозвал меня Кнопкой. Сегодня же я лежала на просторной кровати, двуспальной, с пологом. Может это какая-то другая комната? Но беглый взгляд по сторонам подтвердил мою догадку – я всё ещё в комнате Эдварда, просто мебель немного переставлена, а кушетка заменена кроватью.
– Похоже, я тебя совсем из собственной спальни выселила, – смущённо произнесла я.
– Разве я жалуюсь? – ответил Эдвард. – И потом, никуда ты меня не выселяла. Я, как видишь, всё ещё здесь. И потом, я, в общем-то, использую эту комнату больше для хранения своих вещей, но редко сам в ней нахожусь. Спальни ведь предназначены, чтобы спать, а это мне, как ты знаешь, совсем не нужно. Да за последние двое суток я провёл здесь больше времени, чем за весь предыдущий месяц. Поэтому прекращай заниматься самоедством и собирайся. Карлайл ждёт.
– Но когда же… – я не смогла сформулировать свою мысль, настолько была поражена произошедшими переменами, лишь обвела рукой комнату и кровать, на которой мы всё ещё находились, Эдвард – лёжа, я – сидя, надеясь, что он поймёт. Он понял.
– Видишь ли, Эсми так же любит заниматься дизайном и оформлением, как Элис – шопингом. Пока мы были в Сиэтле, они с Карлайлом съездили в Порт-Анжелес – это город, расположенный неподалёку, и купили эту кровать. У Карлайла на этой неделе как раз ночные дежурства, так что днём он свободен. Заодно сделали здесь небольшую перестановку. Для нас это не является большой проблемой, как ты понимаешь. Раз уж ты – единственный член семьи, которому требуется сон, то пусть этот сон проходит в комфортных условиях.
Тут до меня дошло, что я ощущаю коленками покрывало, которым была накрыта. Голыми коленками. Только тогда до меня дошло, что я лежу в постели практически раздетая – в топике и трусиках. Я покраснела и натянула покрывало повыше. Вчера я проснулась в том же, в чём была вечером. А сегодня – почти в одном белье.
Заметив моё смущение и верно его истолковав, Эдвард поспешил меня успокоить.
– Укладывала тебя Элис. Я зашёл позже, услышав твой плач. Не волнуйся, ты была укрыта и всё это время прилично выглядела. – Воспользовавшись тем, что я окончательно сползла с него, он встал и, подхватив с пола ботинки – он-то был одет полностью, только разулся, - вышел из комнаты, обернувшись в дверях и напомнив: – Карлайл ждёт.
Как только Эдвард вышел, я помчалась в ванную. Сначала я разделалась с самой насущной проблемой, но передо мной тут же встала другая. Где находилась сейчас моя новая одежда, я не имела представления. Гулять по дому в одном несвежем белье тоже как-то не хотелось. Даже розовый халатик остался в комнате Элис, где я переодевалась вчера утром. Но не решаемых проблем не бывает, есть мало желания их решить. К счастью, я вспомнила, что оснащая для меня ванную вчера утром, Элис не забыла принести сюда ту самую упаковку с трусиками-неделькой. Я нашла их там же, где и оставила, а точнее – спрятала: в углу за ванной. А проявив немного фантазии, я обеспечила себя и одеждой. Спустя 10 минут, наскоро закончив утренний туалет, я уже отправилась на поиски Карлайла. На мне была футболка Эдварда, доходившая мне до середины бедер, и подпоясанная его же ремнём, превратившим эту футболку в мини-платье. Красоты в этом конечно было мало, но выглядела я вполне прилично, пройтись по дому – вполне сойдёт.
Как оказалось, ничего особо страшного сообщать мне Карлайл не собирался – зря я себя накручивала. Он всего лишь хотел провести медицинское обследование, чтобы побольше узнать обо мне и попросил на это моего согласия. Поскольку мне самой было жутко интересно, что же я за существо, то я согласилась не раздумывая. А так как многие анализы лучше делать натощак – Эдвард и посоветовал мне пойти к Карлайлу до завтрака.
У нас сразу же возникли проблемы с забором крови – а ведь именно её доктор больше всего хотел исследовать. Для начала жгут не желал стягивать мою руку, чтобы проявились вены. Точнее, мои вены не желали проявляться, поскольку жгут не справлялся со своей задачей – моя кожа оказалась для него слишком крепкой. А когда его затянули потуже – он просто порвался. Тогда Карлайл попытался взять кровь без жгута – вены всё же были видны. Проблема номер два – иголки гнулись. Проколоть ими мою кожу ему так и не удалось. Тогда я предложила слегка прорезать её – скальпель ведь гораздо крепче иголок. Проблема номер три – кровь не желала из меня течь. Стоило Карлайлу сделать на моей коже небольшой прокол – не без усилий, кстати, как он тут же затягивался, не давая возможности доктору взять нужное для анализа количество крови. Наконец мне надоели осторожные попытки Карлайла – он старался причинить мне как можно меньше боли, и я забрала у него скальпель и с размаху всадила себе в сгиб локтя. Кровь брызнула фонтаном. С криком: «Ты же себе артерию проткнула!», Карлайл попытался зажать рану. Но я помотала головой и велела ему брать скорее кровь, пока ещё можно. Через несколько секунд кровотечение прекратилось, но этого времени вполне хватило. Итак, кровь на анализ я сдала.
А вот желудочный сок сдать мне так и не удалось. Нет, я честно проглотила зонд – что было довольно противно, но сок не пошел. Помучившись какое-то время, Карлайл предположил, что возможно зонд где-то в моём организме пережался, поэтому попытался его извлечь. Мы с удивлением рассматривали то, что оказалось у него в руках – примерно треть трубки отсутствовала. Мой желудок её просто переварил! Какое-то время мы ошарашено молчали, а потом дружно расхохотались. Карлайл сказал, что нет необходимости в дополнительном исследовании – он и так может предположить, насколько же я отличаюсь от остальных людей в плане пищеварения.
После того, как все анализы, которые желательно сдавать натощак были взяты (ну, те, которые взять было возможно), Карлайл отпустил меня позавтракать, поскольку мой желудок начал очень громко требовать еды. Видимо куска зонда ему показалось недостаточно. В кухне я застала Эсми, которая уже выкладывала из холодильника продукты, намереваясь снова для меня готовить. Я убедила её, что вполне наемся бутербродами, а уже закупленные продукты, требующие готовки, я смогу использовать самостоятельно, когда никого не будет дома – зачем всем лишний раз нюхать то, что вызывает отвращение? На том и порешили.
Пока я расправлялась с горой бутербродов, которые Эсми мне нарезала, - я говорила, что справлюсь сама, но она утверждала, что ей это доставляет удовольствие, - меня отыскала Элис. Она буквально потеряла дар речи, увидев, во что я одета. Пришлось объяснить, что ничего другого я просто не нашла. Дождавшись, пока я доем, Элис отвела меня в комнату Эдварда и показала дверь в гардеробную, которую я прежде не заметила, приняв за стенную панель. Оказалось, что такие же гардеробные примыкают к каждой спальне, просто Эдвард предпочитает пользоваться небольшим количеством одежды, держа её под рукой в шкафу, откуда я и позаимствовала свой наряд, а в саму гардеробную заходит редко. Тем не менее, Элис заполнила её вещами на все случаи жизни и продолжала регулярно пополнять. Там же она разместила и мою новую одежду, благо свободного места оставалось ещё много – гардеробные при спальнях были рассчитаны на супружеские пары, а, как известно, львиную их долю заполняет именно женская одежда. Итак, я уже делила с Эдвардом гардеробную, ванную, спальню и кровать – осталось только разделить с ним жизнь. Но этого не произойдёт, пока я в его глазах ребёнок и не докажу ему обратное. Возможно, что-нибудь в анализах укажет на мой истинный возраст – на тот, на который я себя ощущала, а не выглядела. Мало ли, вдруг есть какие-то медицинские способы точного определения возраста. Надо будет уточнить у Карлайла.
Быстренько переодевшись в новую одежду, которая мало чем отличалась от вчерашней, – ну удобно мне так, что ж теперь делать, – я вернулась к Карлайлу. На этот раз он хотел сделать мне рентген, УЗИ и МРТ. Для этого нам пришлось поехать в Форкс, в больницу, где он работал. Чтобы мне не засветиться там раньше времени, был разработан план, который прекрасно сработал. Когда мы подъезжали к городу, я легла на сиденье – сидела я сзади, – поэтому меня никто не заметил. Припарковавшись у задней двери больницы, Карлайл сгрёб меня в охапку и пулей пронёсся по коридорам – на такой скорости нас никто из людей просто не смог бы разглядеть. Закрыв меня в своём кабинете, он с такой же скоростью вернулся назад в машину, откуда не торопясь вышел и снова прошёл в свой кабинет, обычным человеческим шагом, со всеми здороваясь. Якобы ему нужно было поработать в своём кабинете с документами. Его никто не беспокоил, поскольку это была не его смена, а ничего экстренного в больнице не происходило. Таким же способом Карлайл перемещал меня из кабинета в кабинет, когда там точно никого не было, а потом, когда все нужные исследования были сделаны, – обратно в машину.
Но Карлайл хотел исследовать не только моё физическое, но и интеллектуальное и психическое состояние. Поэтому по возвращению, пока он корпел над всевозможными исследованиями моих анализов, я прошла целую уйму тестов. Мы расположились в кабинете Карлайла – оказывается, у него там во встроенном шкафу была целая лаборатория. Он признался, что очень любопытен и часто проводит разные исследования, поэтому предпочитает иметь под рукой нужное оборудование. Я сидела за его письменным столом и разделывалась с разными тестами – там, где надо было что-то решать или отвечать на вопросы. Иногда в дверь заглядывал кто-нибудь из младших Калленов, которым было очень любопытно, что у нас там происходит. Но Карлайл попросил их не отвлекать меня – это могло повлиять на результаты. Однажды тихонько вошла Эсми, молча поставила передо мной тарелку с бутербродами и большой стакан яблочного сока, и так же неслышно вышла. Только тогда я почувствовала, что проголодалась. Не отрываясь от решаемой в тот момент задачи, я быстро заглотнула принесённую еду и мысленно поблагодарила её. Только настоящая мама знает, что в данный момент нужно её детям, иногда даже лучше, чем они сами.
Когда Карлайл закончил колдовать над моими анализами – ну, над теми, которые смог сделать в домашних условиях, (например, сделать анализ ДНК сам он не мог, а отсылать мою кровь в лабораторию было небезопасно), – то провёл кое-какие физические замеры. Опять же, какие удалось. Например, при измерении объёма лёгких, я так дунула в приборчик, что пузырь, который был к нему прицеплен (или как он там правильно называется?), просто лопнул. И ещё я раздавила «Силомер». А не нужно было говорить мне: «Сожми его в ладони изо всей силы»! Ну, я и сжала. Но Карлайл не расстроился от потери прибора, сказал только, что и это тоже результат.
Уже наступил вечер, когда мы вышли к остальной семье, собравшейся в гостиной, с любопытством дожидаясь результатов исследований. Карлайл заранее спросил, не возражаю ли я, если он сразу расскажет всё мне в присутствии остальных, чтобы потом не повторять. Я была не против, наоборот, мне хотелось, чтобы рядом кто-то был, когда я буду выслушивать его вердикт.
Итак, я уселась на диван между Элис и Эсми. Розали сидела в кресле, Эммет рядом с ней на подлокотнике, Джас и Эдвард стояли у нас за спиной. Мы все ждали, что же такого интересного сообщит нам Карлайл. И он нас не разочаровал. Первое же его сообщение повергло всех в шок. Всех, кроме меня.
– Энжи, у тебя 25 пар хромосом!
Все ахнули. Что их так удивило? Да, это больше, чем у людей, но я-то не человек.
– А это плохо?
– Это поразительно! Дело в том, что и у нас тоже 25 пар. Невероятно, что у тебя столько же. Видимо, ты гораздо больше похожа на нас, чем можно было бы предположить.
Элис порывисто обняла меня и чмокнула в щёку.
– Я так и знала, что ты не зря попала именно к нам! Мы явно принадлежим к одному миру, хотя у тебя есть кровь, а у нас нет. Но зато твоя кровь не вызывает у нас аппетита.
– Даже наоборот, – вступил в разговор Джаспер. – Как это ни странно, но запах твоей крови снижает его, убирает нашу жажду. Уж я-то это точно почувствовал.
– Джаспер очень долго питался человеческой кровью, и ему сложнее, чем всем нам соблюдать нашу диету, – пояснила мне Элис.
– Но рядом с тобой моя жажда исчезает. Я заметил это, когда мы ездили в город. Раньше мне было трудно находиться в толпе людей, но в этот раз я практически не обращал на них внимания. Потрясающе!
– Пожалуй, когда Энжи будет ходить с нами в школу, тебе станет легче там находиться, хотя бы на переменах и в столовой, – это уже голос Эдварда. Он стоял прямо позади меня, положив руки на спинку дивана, Джаспер так же стоял позади Элис. Я откинулась назад, чтобы быть к нему поближе и наслаждаться его чудесным запахом. – Жаль только, что на уроках вы будете далеко друг от друга.
– Я могу налить свою кровь в пузырёк. Пусть носит с собой, – предложила я, и в то же время услышала недовольный голос Розали:
– Она что, проживёт у нас настолько долго, что станет ходить с нами в школу?
Ну почему она относится ко мне с такой явной неприязнью? Я ей вроде ничего плохого не сделала? Надо обязательно расспросить об этом Элис. Хотя, пожалуй, лучше Эдварда – он же читает мысли и должен лучше знать, что происходит у Розали в голове. Заодно и лишний повод с ним пообщаться. Ладно, как только Карлайл нам расскажет всё обо мне, я расспрошу его обо всём подробно. Кстати, кажется, разговор ушёл в сторону от первоначального. Что ещё Карлайл хотел нам сообщит? Видимо не только мне пришла в голову эта мысль. Все вдруг перестали переговариваться и вновь выжидающе уставились на Карлайла. Он улыбнулся и продолжил, обращаясь ко мне.
– Хотя температура у тебя всего 77 градусов (*по Фаренгейту. 25 по Цельсию), ты – существо теплокровное. Твоя температура остаётся неизменной вне зависимости от окружающей среды. Этим ты от нас отличаешься. Наша температура…
– Комнатная, – пробормотала я себе под нос, но меня услышали. Эммет расхохотался, но быстро умолк, получив шлепок от Розали.
– Да, ты права, именно комнатная, – улыбнулся Карлайл. – Она меняется в зависимости от внешней температуры, поэтому мы и кажемся такими холодными. А вот в тропиках мы не отличались бы в этом плане от обычных людей. Теперь, что касается твоего внутреннего строения. За небольшим исключением ты ничем не отличаешься от человека. По крайней мере, все внутренние органы у тебя как у людей. На вид. А вот в строении скелета я заметил некоторые отличия. Первое и самое главное – плечевой пояс. У тебя есть несколько небольших дополнительных костей, соединяющих позвоночник, ключицы и лопатки. Для чего они предназначены, я понять не смог. Никакой функциональной нагрузки они не несут. И ещё кое-какие мелочи – кости верхних фаланг на пальцах рук и ног – несколько толще нормы, но это заметно только на рентгеновском снимке. Так же корни у клыков гораздо длиннее, чем у обычных людей – но и это со стороны не заметно. В остальном же ты абсолютно нормальна и здорова. Все органы в норме, никаких патологий. Мозг так же не пострадал. Никаких следов черепно-мозговой травмы я не обнаружил. Как и следов сросшихся переломов. Ни шрамов, ничего. Но, это меня, в общем-то, и не удивляет. Ну, то, что твой желудок может переварить даже пластмассу, причём за минуты, ты уже и сама знаешь. И силу твою мы тоже уже заметили.
– Бедный «Силомер», – захихикал Эммет.
– Бедный Эммет, – в тон ему подхватила Элис.
– Уже знаете, да? – я смущённо прикусила губу.
– Ещё бы, – продолжал веселиться Эммет. – Все слышали предсмертный треск несчастного прибора!
– Надеюсь, ты окажешься покрепче, – парировала Элис. – Ещё посмотрим, что Энжи сделает с тобой!
– Посмотрим! – Эммет никак не мог успокоиться.
– Перестаньте, – вмешалась Эсми. – Кажется это не всё, что Карлайл хотел нам рассказать. Все притихли.
– Спасибо. Я продолжу, – и Карлайл вновь обратился ко мне. – Пройденные тобой тесты показали невероятные результаты. Такого высокого IQ у людей просто не существует. Я встречал такое только у вампиров, да и то, не у всех. Судя по всему, травма головы никак не повлияла на твой интеллект. И на психическое состояние. Таким образом, поскольку физически мозг тоже не пострадал, могу предположить лишь одно – твоя амнезия имеет психологический характер. Проще говоря, твой мозг сам заблокировал твою память. Почему это произошло, я не знаю. Возможно это защита от чего-то страшного, чего твой мозг вынести не смог и выбрал такой способ самозащиты. Могу лишь сказать, что медицине известны такие случаи, и память к тебе может вернуться в любой момент. Или не вернётся никогда.
Я, молча, кивнула. Поскольку я знала и помнила многие вещи, часть из которых обязательно забыла бы, будь моя амнезия следствием травмы, я уже начала сама это подозревать. Слишком уж избирательна была моя память. Не помня своего имени и прошлого, я свободно ориентировалась в окружающем мире, не потеряв ни одного полезного навыка. Так что предположение Карлайла сюрпризом для меня не стало.
– И последнее, о чём я хотел бы рассказать. Кое-что, что привело меня в полное замешательство. Итак, самое необычное я обнаружил у Энжи в крови.
– Что-то ещё более необычное, чем 25 пар хромосом? – недоверчиво проговорил Джаспер.
– Да, более. Дело в том, что в её крови кроме известных составляющих, я обнаружил совершенно неизвестные. Я изучил практически все живые организмы на Земле и могу с уверенностью заявить – таких ни у кого больше я не встречал. Никогда.
– Ты хочешь сказать, что Энжи – инопланетянка? – Эммет, похоже, высказал общую мысль. Мою – точно. Я в шоке хлопала глазами, глядя на Карлайла и судорожно пытаясь собрать мысли в кучку. Я что, даже не с Земли? А откуда тогда? Меня что, выкинули из летающей тарелки? Меня начало трясти мелкой дрожью. Да что ж это такое. Я же только успокоилась, только решила, что я не монстр, просто возможно наделена некими способностями и всё. Я смирилась с мыслью, что я не человек. А теперь оказывается, что я вообще не с Земли?
Я почувствовала, как меня накрывает чёрной волной. Так же, как в первый день, когда я подумала, что у меня куча разных способностей и пришла от этого в ужас. Ещё немного – и я забьюсь в истерике или потеряю сознание.
В этот момент Эдвард метнулся вокруг дивана, подхватил меня, и, усевшись на моё место, усадил к себе на колени. Крепко обняв и прижав к груди, он начал покачивать меня, приговаривая что-то успокаивающее. Я вцепилась в него, как в единственный якорь, удерживающий меня от падения в бездну.
– Он вовсе не это имел в виду, успокойся! – И уже не мне:
– Карлайл объясни ей, видишь же – она напугана.
На мою голову легла рука, и надо мной раздался негромкий голос – видимо Карлайл тоже подошёл успокоить меня.
– Прости, Энжи, я не думал, что ты так это воспримешь. И, конечно, я вовсе не считаю, что ты – инопланетянка. Твоё отличие от людей не настолько велико, что бы такое предположить. У меня была другая теория: возможно изменения в твоём организме – следствие мутации. Или, что так же возможно, результат некоего эксперимента. Но я ни на минуту не усомнился в твоём земном происхождении – слишком многое связывает тебя с земными существами.
– Вечно ты, Эммет, говоришь, не подумав! Смотри, как ты её напугал, – я чувствовала, как маленькая ладошка Элис гладит моё плечо, в то время, как она выговаривает брату.
– Прости, Кнопка, не хотел тебя напугать!
Я подняла голову с плеча Эдварда и обернулась. Неправильно, что Эммета ругают за то, в чём он не виноват.
– Ты тут ни при чём. Просто озвучил мои мысли. Не переживай, я уже в порядке.
Ох, ну зачем я сказала, что в порядке?! Теперь, раз Эдварду уже не нужно удерживать меня от истерики, мне придётся встать с его колен, ведь так? Господи, до чего ж не хочется! И тут произошло нечто, вогнавшее меня в краску. Мой желудок выбрал именно этот момент, чтобы громко напомнить о том, что уже много часов в него не попадало даже маковой росинки. Все разом зашевелились, Эсми кинулась на кухню и уже хлопала дверцей холодильника. Ну вот, опять я заставила всех волноваться. Вздохнув, я неохотно выпустила из рук рубашку Эдварда, в которую вцепилась и встала с его колен. Шепнув: «Спасибо», я сделала вид, что пытаюсь разгладить смятую мною ткань, мимоходом погладив его грудь. Главное, чтобы это выглядело естественно, и никто ни о чём не догадался – Эдвард ведь тут же прочтёт их мысли, и прости-прощай непринуждённость нашего общения. Поэтому, как мне ни хотелось остаться рядом с ним – я развернулась и направилась в сторону кухни.
Надеюсь, что кошмары и сегодня меня посетят. Если результатом их появления является сближение с Эдвардом – я готова с радостью их терпеть.
Уже укладываясь в постель, – впервые за несколько дней я делала это самостоятельно, – я вспомнила, что о том, определил ли Карлайл мой истинный возраст, я у него так и не спросила.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:30

 » Глава 5. СОРЕВНОВАНИЕ

Глава 5. СОРЕВНОВАНИЕ
«Где ты! Где ты! Отзовись…»
С каждым разом голоса звучали всё более отчаянно и безнадёжно. Их боль разрывала мне сердце, словно это я страдаю.
«Отзовись. Отзовись…»
Я чувствовала их отчаяние и горечь, как свои. Это было слишком тяжело. За что мне снова такие мучения? Снова и снова. Бесконечно.
«Где ты? Где же ты…»
Я уже и не пыталась откликнуться. Я знала, что это бесполезно. Но невозможно было привыкнуть к этому страданию, к этой боли, звучащей в каждом их слове и разрывавшей мне сердце.
«Отзовись. Где ты…»
Пусть они уйдут! Прогоните их! Прогоните! Я не могу их больше слышать!
– Тише, тише, не плачь! Всё хорошо, я рядом! – нежный голос шепчет мне в ухо успокаивающие слова, маленькая ладошка гладит по волосам. Я жду, что голоса уйдут, но они продолжают звать меня. Этот голос слишком тихий, руки слишком слабые, они не могут защитить меня, не могут прогнать голоса.
– Эдвард, она продолжает плакать! Я не могу успокоить её. Ну, сделай же что-нибудь!
Сильные руки подхватывают меня и обнимают, закрывая и защищая от всех бед. Самый прекрасный голос на Земле нашёптывает мне на ухо какую-то успокаивающую чепуху. Голоса начинают стихать и удаляться. Я изо всех сил вцепляюсь в него, утыкаюсь носом в надёжное крепкое плечо и, прерывисто всхлипнув пару раз напоследок, затихаю. Голоса ушли.
– Ничего не понимаю! Видимо только ты можешь успокоить её, но почему? – в тихом голосе звучит недоумение пополам с недовольством. – Ну, что ж, в таком случае, оставайся. Раз уж так вышло.
Лёгкие удаляющиеся шаги, вздох «Не понимаю!», звук закрывающийся двери. Сильные руки, обнявшие меня, слегка покачивают, словно баюкая, тихий голос едва слышно мурлычет мне в ухо какую-то мелодию, шевеля дыханием мои волосы. Я счастливо улыбаюсь, устраиваюсь поудобнее на широкой, надёжной груди и окончательно засыпаю.
И больше кошмаров я не видела. Никогда.
Проснувшись утром, я ещё какое-то время лежала, просто наслаждаясь его объятиями. Эдвард не ушёл, он снова остался до утра. Я прекрасно помнила, что произошло ночью. Элис не смогла прогнать голоса. Видимо больше никому, кроме Эдварда это не под силу. Наверно сказывается связь, которую я ощутила с первого мгновения, как взглянула в его прекрасные глаза. Я не знаю, что в тот момент произошло, но это действительно случилось. И ночное происшествие только лишний раз это подтвердило.
Я открыла глаза и улыбнулась.
– Доброе утро!
– Доброе, – он улыбнулся мне в ответ, и моё сердце забилось сильнее. Какой же он всё-таки красавец! И, конечно же, он заметил моё волнение. Нужно срочно отвлечь его, заговорить о чём-нибудь нейтральном. Тут мне, очень кстати, пришёл в голову один вопрос, который уже несколько дней не давал мне покоя.
– Эдвард, вот ты читаешь мысли у всех, верно?
– Не у всех!
– Ну, ладно, у всех, кроме меня. А ты можешь мне сказать, за что меня так невзлюбила Розали? Я вроде ничего плохого ей не сделала.
– Ну, это просто, – он улыбнулся, продолжая расслабленно лежать, опираясь на подушку и закинув руки за голову, а я приподнялась с его груди, которая последнюю пару ночей заменяла мне подушку, упёрлась в неё локтями, а подбородком – в ладошки, и приготовилась внимательно его слушать.
– Сначала, когда тебя только привезли, она просто была недовольна тем, что кто-то посторонний узнал нашу тайну. Розали очень болезненно восприняла твоё «вторжение» в семью – ведь ты не вампир, значит для неё – чужак.
– Но я для всех чужак! Куда же мне деваться-то?
– Ну, теперь ты уже стала членом семьи. И ты больше нам не чужая. С этим-то она уже смирилась.
– Ты сказал – «сначала»? Значит, есть что-то ещё?
– Да, есть. Розали просто-напросто ревнует.
– Что? – я буквально подпрыгнула, резко выпрямившись и недоверчиво глядя на Эдварда. – Не может быть! Да я никогда! Да с чего она взяла? У меня даже в мыслях не было!.. Я же к нему как к брату… И всё!..
– Успокойся, успокойся, я совсем не это имел в виду. Дело вовсе не в Эммете.
– А в чём же тогда? – немного успокоившись, я снова устроилась на кровати, на этот раз усевшись, скрестив ноги по-турецки. Голубая фланелевая пижамка с овечками и облачками, купленная Элис в шутку, но очень уютная и удобная, поэтому сразу ставшая моей любимой, вполне позволяла мне принять такую позу.
– Ты, наверное, уже обратила внимание, что все мы, вампиры, довольно красивы?
– Ну, что-то такое я вроде бы заметила, – улыбнулась я. – Надо быть совсем слепым, чтобы такое – и не заметить. Вы же все – просто совершенство!
– Ну, не то что бы совершенство, – похоже Эдвард даже немного смутился, – но мы действительно выделяемся среди людей. Хотя до того, как стать вампирами мы все имели довольно обычною внешность. – И, видя мой недоверчивый взгляд, уточнил. – Ну, ладно, не совсем уж обычную. Мы были довольно симпатичными. Но не более того. Красота пришла к нам в момент перерождения. А вот Розали была признанной красавицей ещё будучи человеком. И перерождение эту красоту только усилило. Поэтому даже среди нас, вампиров, она славится своей непревзойдённой красотой.
– Это понятно. Хотя я лично какой-то особой её не вижу. И Элис, и Эсми, и Розали – для меня как-то все одинаково прекрасны. Ну, а ревность-то тут причём. Тем более ко мне?
– Розали очень тщеславна. Была такой ещё человеком, такой и осталась. Она очень гордится тем, что нет никого, кто превосходил бы её по красоте. И тут появляешься ты.
– А что – я? Да, я симпатичная, в принципе, на вашем фоне я не выделяюсь и дурнушкой не кажусь. Но и только.
Эдвард тяжело вздохнул, а потом взял меня за руку.
– Энжи, ты что, действительно не понимаешь, насколько ты обворожительна?
Наши глаза встретились. В его взгляде я увидела нечто, что заставило моё сердце биться с удвоенной скоростью. Неужели он тоже испытывает ко мне влечение? Неужели мои чувства не безнадёжны? Его рука медленно поднялась и тыльной стороной ладони осторожно погладила меня по щеке. Мы продолжали зачарованно смотреть друг другу в глаза, потом взгляд Эдварда переместился на мои губы. Я почувствовала, как они пересохли и быстро облизнулась. Его взгляд загорелся диким огнём, рука с моей щеки скользнула на шею и стала медленно наклонять меня, притягивая к его лицу. Моё дыхание прервалось, я не отрываясь глядела на его губы, предвкушая первый в своей сознательной жизни поцелуй. И вдруг… В гостиной кто-то на полную громкость включил бейсбольный матч по телевизору. Громкие крики болельщиков заставили нас вздрогнуть, выведя из транса. Взгляд Эдварда резко изменился, на какую-то минуту в нём мелькнуло что-то типа ужаса, а потом он стал абсолютно спокойным и в какой-то степени безразличным. Словно ставни захлопнулись. А его рука, только что лежащая на моей шее, уже небрежно гладила меня по голове. Словно ничего и не произошло.
– А представляешь, малышка, какой красавицей ты станешь, когда вырастешь? Розали-то это прекрасно представляет, поэтому и ревнует.
Вот теперь я знаю, что испытывает воздушный шарик, когда его ткнули булавкой. Я сдулась точно так же, как этот самый несчастный шарик. Господи, он считает меня ребёнком! А я-то себе напридумывала. Неужели Эдвард заметил, что я чуть было его не поцеловала? Судя по его последним словам – вряд ли. Я отвернулась, чтобы он не увидел слёзы, навернувшиеся мне на глаза. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он ничего не заметит. Такого позора я не переживу! Чуть не кинулась ему на шею, кошмар какой. Так, надо срочно взять себя в руки. И удирать подальше.
Я спрыгнула с кровати и, бормоча: « Как уже поздно, я просто умираю с голоду», ретировалась в ванную. Там, включив на полную мощность воду и вцепившись зубами в полотенце, я несколько минут выла от безысходности и боли. Вся эта ситуация действовала на меня угнетающе. Как, как мне разорвать этот порочный круг? Он считает меня всего лишь ребёнком. И мне не доказать ему обратное, если только…
В следующую секунду я забросила изодранное в клочья полотенце далеко под ванную – потом выброшу, чтобы никто ни о чём не догадался, – и, быстро избавившись от пижамы, нырнула под душ. Побив все рекорды скорости, я уже через пару минут мчалась по дому, разыскивая Карлайла. К счастью, когда я выходила из ванной, Эдварда в комнате уже не было.
Вдруг мне в голову пришла мысль, что как только кто-нибудь увидит мою зарёванную физиономию, то могут последовать расспросы, дойдёт до Эдварда (даже если никто ему специально не расскажет, кто помешает ему прочесть мысли, пусть даже невольно?), и он может заинтересоваться, с чего это мне реветь после нашего «ничего не было» на кровати? Эта мысль заставила меня притормозить и возблагодарить мою удачу за то, что я до сих пор никого не встретила. Но взгляд в зеркало, так удачно висящее на моём пути, убедил меня, что все мои опасения абсолютно беспочвенны. Лицо моё в данный момент, как и всё остальное время, светилось здоровьем и, чего уж греха таить, красотой. Откуда взяться покрасневшим глазам и распухшему носу при моей-то способности к регенерации? Могла бы и сама догадаться. И, успокоенная этим открытием, я помчалась дальше.
Карлайла я нашла в его кабинете. По запаху. За эти дни я прекрасно научилась различать запахи моих новых родственников и, как оказалось, могла неплохо брать след. Во всяком случае, никакой проблемы с поиском Карлайла у меня не возникло. Улыбнувшись этому новому открытию, я постучала и, дождавшись приглашения, вошла.
Доктор Каллен сидел за своим «лабораторным» столом и что-то там делал. Я предположила, что он колдует над моими анализами, пытаясь вытащить из них ещё что-нибудь интересненькое. Услышав, что я вошла, он поднял голову от окуляров микроскопа и улыбнулся. Его такая добрая, располагающая к себе улыбка, сразу успокоила меня, внушив уверенность, что всё будет хорошо.
– Доброе утро, Энжи. Ты хотела о чём-то меня спросить?
– Да! Хотела! И доброе утро. – Не такое уж оно в результате оказалось доброе, но знать об этом всем остальным не обязательно. – Скажите, а есть какие-нибудь медицинские методы определения возраста?
– Да, конечно, и их довольно много. Рост, вес, зубы, кости, кожа, волосы – всё говорит о возрасте своего хозяина, надо просто суметь их услышать. Но тебя ведь это интересует не просто так, верно?
– Да, верно. Вот все почему-то уверены, что я ещё подросток. А не может так оказаться, что я просто невысокого роста, но уже взрослая?
– Извини, дитя моё, но порадовать тебя мне не чем. По всем параметрам тебе не больше 15 лет. И дело не только во внешности. Я изучил, насколько сформировались твои будущие зубы мудрости, насколько затвердели кости и суставы. Не буду утомлять тебя подробностями, но всё указывает на то, что твоя внешность совпадает с биологическим возрастом.
Так, и здесь облом. Карлайл с его точностью и скрупулёзностью не стал бы делать голословных заявлений. Скорее всего, он много раз всё проверил и перепроверил. Но я продолжала цепляться за соломинку.
– Карлайл, а сколько вам лет?
– Мне пошёл 362 год.
Почему-то меня это не удивило. Зрелость и мудрость не по годам светились в его глазах не зависимо от того, насколько молодо он при этом выглядел. Удивительнее было другое – моя реакция. Точнее её полное отсутствие. Вот передо мной стоит человек, ну, не человек, а вампир, но внешне выглядящий как обычный человек, проживший несколько сотен лет, но меня это абсолютно не удивляет, не пугает, не ошарашивает. Мне это кажется совершенно нормальным. Теоретически я понимала, что вампиры бессмертны, но столкнуться с этим на практике… Я, конечно, знала, что Эдварду уже сто лет, но до ста лет люди всё же живут. Редко, но всё-таки доживают. Это было не настолько шокирующее. Но возраст Карлайла должен бы вызвать у меня хоть какую-то реакцию, не так ли? Но я воспринимала его слова так же спокойно, как если бы он сообщил, что знает 5 иностранных языков, например. Да, много, ну и что? Помню, что я так же отреагировала при первой встрече на само существование вампиров. Да, не люди, ну и что? Я просто знала, что они есть и что мне бояться их не стоит. Просто знала… Где же я жила раньше, с кем, и что было для меня нормальным в моей прежней, скрытой от меня сейчас жизни, раз отголоски из прошлого раз за разом заставляют поражаться и меня, и окружающих? Может, я когда-нибудь это узнаю…
Кстати, а сколько Карлайл знает языков? Спрошу при случае. Сейчас меня волнует другое.
– А что зубы мудрости говорят о вашем возрасте?
– Я понимаю, о чём ты, – улыбнулся Карлайл. – Но здесь совсем другое дело. Мы не меняемся. Вообще. А ты – меняешься. В твоём теле идут процессы, кровь и кожа обновляется. Твоё развитие не стоит на месте. Если бы ты остановилась в физическом развитии – всё было бы по-другому.
– Значит, я ещё расту. И, в конце концов, вырасту. А потом состарюсь. И умру… Ладно, спасибо за то, что честно ответили на мои вопросы.
Я развернулась и направилась к двери, но слова Карлайла заставили меня замереть с дверной ручкой в руке.
– Вырастешь – да. Состаришься – вряд ли. Умрёшь? Очень в этом сомневаюсь.
– В смысле? – других слов у меня не нашлось. Я стояла, вцепившись в дверную ручку, и хлопала глазами. Сюрпризы когда-нибудь закончатся?
– Я в том смысле, что твоя способность к регенерации просто не даст тебе состариться. В каком-то смысле ведь старость – это тоже болезнь. А ты на клеточном уровне побеждаешь любую болезнь, будь то травма, инфекция или старение. А поскольку твоё тело будет постоянно обновляться… В общем, всё живое как правило умирает от трёх причин: болезни, травмы, не совместимые с жизнью или старение. Поскольку ничего из вышеперечисленного тебе не страшно, так от чего же тебе умирать?
– Стоп, подождите, дайте в себя прийти. Значит я не только регенерирую, не старею, так ещё и не болею, так выходит?
– Всё верно. Я всю ночь изучал твою кровь, провёл несчётное количество тестов и могу утверждать совершенно определённо – никакие из известных болезней тебе не страшны. Твой иммунитет просто запредельный. Никогда не сталкивался ни с чем подобным. И, что не менее удивительно, капля твоей крови, введённая в заражённую человеческую кровь, моментально убивала инфекцию и очищала кровь. Она действует лучше любого лекарства и при этом никакого конфликта с клетками человеческой крови не возникает. Это что-то совершенно поразительное.
Моя голова немного кружилась от обилия новой информации, пытаясь всё осмыслить и выделить самое важное. Да, вот оно!
– Но если я не могу состариться, может именно это со мной сейчас и происходит? Я просто не старею! Но я уже взрослая!
– Энжи, между взрослением и старением – большая разница. И взрослению твоя регенерация совершенно не препятствует. А вот когда ты вырастешь окончательно, и в твоём организме начнутся перемены в худшую сторону – вот тогда твоя особенность и проявит себя. А пока, извини, но ты – ребёнок. Но не расстраивайся. Как говорится, молодость – это недостаток, который с годами проходит. Так и у тебя. Потерпи немного и ты станешь взрослой. Знаешь, не спеши взрослеть. Поверь, детство – это чудесная пора. И оно не возвращается, как бы нам этого не хотелось.
– Хорошо, постараюсь радоваться тому, что имею.
Я повернула-таки дверную ручку и вышла из кабинета. На ручке остались следы от моих пальцев. Я вздохнула. Надо учиться контролировать свои эмоции, а то я так все вещи перепорчу.
Меня уже поджидали. Напротив двери, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, стоял Эммет.
– Ну что, Кнопка, готова?
– К чему? – тупо уточнила я. В настоящий момент соображала я немного медленно, не смотря на мой хвалёный запредельный IQ.
– Как к чему – к соревнованиям, конечно! Элис который день твердит, что ты меня сделаешь! Ну как, готова её разочаровать? Я буду осторожненько, совсем-то не убью.
– Ты и так меня не убьёшь. Меня, похоже, нельзя убить. Но я, в принципе не против соревнования.
– Слушай, а как насчёт небольшого пари? Без ставок – какое же это состязание.
– Эммет, ты в своём репертуаре! – возмущённый голос Элис. Оказалось, что она, Джаспер и даже Розали стояли неподалёку, наблюдая за нашим диалогом. – Тебе мало того, что ты поспорил со мной?
– Я не против пари, только у меня денег нет, – я пожала плечами.
– Сейчас будут, – это уже Джаспер. Он полез в карман, но его остановили слова Эммета.
– С детьми на деньги не играю. Как насчёт желания?
– Сначала скажи – какое желание? На кота в мешке я не соглашусь!
– Ничего особенного! Просто, если проиграешь, то в течение месяца, каждое утро будешь по пять раз громко кричать с балкона: «Эммет - самый сильный на свете!».
Что ж, вполне разумное желание. Но соглашаться просто так мне не хотелось.
– Неделя!
– Хорошо, три недели.
– Неделя!
– Ладно, две.
– Неделя!
– Десять дней. Это моё последнее слово.
– Неделя, или соревнуйся сам с собой!
– Ну, ты и шантажистка! Договорились, неделя.
Элис и Джаспер, всё это время тихонько хихикавшие над тем, как мы торговались, расхохотались в голос. Даже Розали улыбнулась. Неужели она начала потихоньку оттаивать?
– Ладно, а твоё желание каким будет?
– Ну…. – я подняла глаза к потолку, притворяясь, что раздумываю. – Если выиграю я, то ты меня будешь катать.
Новый взрыв хохота. У наших свидетелей скоро истерика начнётся! А интересно, у вампиров бывает истерика?
– В смысле – «катать»? На машине?
– Нет, на спине! Десять кругов вокруг дома. Каждое утро. В течение месяца.
– Месяца? А не слишком ли много? Думаю, недели хватит.
– Месяц!
– Десять дней.
– О, по второму кругу пошли! Эммет, лучше сразу соглашайся! – похоже, Элис в моей победе не сомневается.
– Месяц! Или….
– Или я могу соревноваться сам с собой. Договорились, месяц. Тем более, что тебе всё равно не выиграть.
– А она уже выиграла. Дважды. А ты даже не заметил. Элис права – Энжи сделает тебя на раз. – И Джаспер подмигнул мне. Что ж, по крайней мере, уже двое верят в мою победу. Может пора поверить и мне?
Я ускакала, чтобы переодеться во что-нибудь более спортивное, потом забежала на кухню и наскоро заглотнула там кое-что из продуктов. Даже не стала сооружать бутерброды, а просто съела их составляющие, откусывая поочерёдно от батона, кусков сыра и ветчины, и запивая всё это соком прямо из пакета. Зато мой завтрак занял минуты три, не больше. Всё это время я обдумывала предстоящее «сражение». Сильно сомневаюсь, что действительно смогу противостоять Эммету, но кто знает, какие ещё сюрпризы во мне таятся? Не попробую – не узнаю. Не думаю, что Эммет сильно мне навредит, по крайней мере, сознательно, и в любом случае, исцелюсь я моментально. Итак, вперёд!
Спустя какое-то время мы все собрались на лужайке, которую я условно называла «задний двор», поскольку она находилась позади дома, между ним и рекой. Трое «судей» с удобствами устроились на перилах веранды, Карлайл и Эсми вышли на балкон. Только Эдварда не было видно.
– Он уехал в Сиэтл. Ещё утром. Сказал, что у него срочные дела, – правильно истолковав мой шарящий по окрестностям взгляд, сообщила мне Элис.
Обидно. С другой стороны, если мне здорово достанется, то я не хотела бы, что бы он это видел. У меня ещё сохранились небольшие остатки гордости. Ещё не хватало, чтобы Эдвард попытался вмешаться и запретить Эммету «обижать ребёночка»!
– Жаль, что он пропустит такое шоу. Но ничего, Джас установил видеокамеру, и, вернувшись, он сможет всё увидеть. Конечно, он сможет увидеть это и в наших мыслях, но всю полноту картины лучше передаст всё же камера. – Кажется, Элис подумала обо всём.
Для чистоты эксперимента было решено, что мы с Эмметом будем меряться силами в разных, так сказать, «видах спорта». А по результатам выяснится победитель. Эммет настоял, что сначала будет схватка – ему не терпелось доказать Элис, что он справится со мной одной левой. Договорились, что проиграет тот, кто первым окажется на земле.
Я смотрела на огромного, как медведь, Эммета, неторопливо приближающегося ко мне, с явным намерением сгрести в охапку и бросить на землю. Понимая, что если попаду в его «ласковые» объятия, то могу быть просто раздавлена в лепёшку, я решила попытаться избежать этого любой ценой. Поэтому в тот момент, когда он был уже в шаге от меня, я поднырнула под его широко раскинутые руки, благо рост позволял сделать это, почти не нагибаясь, и оказалась у него за спиной. Услышав удивлённые возгласы со стороны дома, я поняла, что произошло. Я переместилась мгновенно, просто оказалась там, где хотела быть, не затратив на это ни секунды времени. Тут мне снова вспомнились слова Эммета из моего видения: «Кнопка почти такая же быстрая, как и мы». Теперь я получила этому наглядное подтверждение. Если я почти, но не совсем, равна ему по скорости, значит это надо компенсировать чем-то иным. Ну что, Эммет, потанцуем?
Следующие несколько минут мы носились по поляне, как молнии. Эммет пытался меня схватить, я же вертелась вокруг него, обходила, перепрыгивала, подныривала, в общем, делала все, чтобы не позволить ему ко мне прикоснуться. Наконец, в какой-то момент, когда Эммет пролетел мимо меня, поскольку я отпрыгнула в сторону, я схватила его за ногу и изо всех сил дёрнула. Я надеялась его слегка сбить с курса, дезориентировать, но того, что вышло, я не ожидала. Эммет продолжил по инерции летел вперёд, параллельно земле, потом, пролетев несколько метров, рухнул плашмя, и ещё немного проехал на животе, вспахивая полянку. Пару секунд он продолжал лежать, видимо приходя в себя от неожиданности, и этого времени мне вполне хватило, чтобы запрыгнуть к нему на спину, сплясать несколько па победного дикарского танца и удрать на веранду к зрителям, встретившим меня аплодисментами. Даже Розали улыбалась, глядя на ошарашенного Эммета, не спеша встающего, отряхивающегося и выплёвывающего землю.
– Реванш! Немедленно!
– Ладно, – я ни капельки не устала и была готова к новым свершениям. – Что теперь?
Ни говоря не слова, Эммет развернулся и помчался к лежащему на берегу реки большому каменному валуну, размером с кухонный стол. Обхватив его руками, он приподнял его практически без усилий, потом крутанулся на месте и швырнул его. Валун пролетел метров пятьдесят вдоль реки и, упав, проехался по полянке, вспахивая земли и оставляя после себя глубокий след. Я вспомнила, как пару минут назад Эммет сам точно так же вспахивал землю и тихонько рассмеялась. А он, скрестив руки на груди, гордо смотрел на меня.
– Попробуй хотя бы приподнять, Кнопка!
Я подошла к валуну и обошла его кругом, примериваясь, с какой стороны за него легче ухватиться. Сомневаюсь, что мне удастся кинуть его, так как Эммет, но попытаться-то я могу? Всё же я смогла перетянуть Элис там, в магазине, а ведь она, не смотря на свои небольшие габариты, тоже сверхсильный вампир. Правда, тогда особо и не сопротивлялась, но всё же. Ладно, не стоит оттягивать, а то вон Эммет уже хихикать начал, глядя на мой «хоровод» вокруг валуна.
Я присела, подсунула ладони поглубже под камень, – обхватить его я не смогла бы при всём желании, – и, напрягая все силы, выпрямилась. И чуть не свалилась с ног от собственного рывка. Зря я приложила столько усилий, – я подняла валун легко, словно он практически ничего не весил. Только держать его на вытянутых руках было неудобно, – центр тяжести перевешивал, – поэтому я подняла его над головой. Потом, чуть присев и согнув локти, резко выпрямилась и швырнула его обратно, как баскетбольный мяч. Просвистев над головой ошеломлённого Эммета, валун с гулом рухнул метрах в тридцати от своего первоначального местоположения. С веранды раздались вопли и улюлюканья, словно с трибуны стадиона. Я запрокинула голову и расхохоталась от распиравшего меня счастья! Я сильная! Я суперсильная! Я справилась!!!
Не говоря ни слова, Эммет вновь подлетел к валуну и, размахнувшись, саданул по нему ребром ладони. Валун загудел, и от него откололся довольно большой кусок. Так же молча, он повернулся ко мне и мотнул головой на дело своих рук, предлагая присоединиться. Вдохновлённая своей предыдущей победой и ощущая себя суперменом в юбке (хотя я была в шортах), я без раздумий подлетела к валуну, мельком отметив, что бежала я не быстрее, чем обычный человек, но решив обдумать это позже, и, со всей дури, шибанула по камню кулаком. Камень негромко загудел и слегка треснул, а я взвыла гораздо громче, поскольку треснула намного сильнее. В ужасе я рассматривала нечто, секунду назад бывшее моей правой рукой. Сила моего же собственного удара была такова, что рука сломалась в нескольких местах, а кулак вообще превратился в кашу.
В следующее мгновение нас окружили Каллены. Кто-то обнимал меня, кто-то орал на Эммета – хотя он-то здесь причём, у меня своя голова на плечах имеется. А Карлайл попытался заняться моей рукой, – инстинкт врача сработал даже там, где в этом не было необходимости. Но я помотала головой, – говорить я пока не могла, поскольку чтобы не орать, прикусила губу до крови, – и отстранила его здоровой рукой. Сообразив, что помощь мне не нужна, он ограничился лишь тем, что слегка сжал моё плечо, выражая сочувствие. Элис и Эсми обнимали и гладили меня с двух сторон, Эммет бормотал какое-то извинение, все говорили разом. Но постепенно гул голосов у меня над головой стих. Я подняла глаза, заинтересовавшись, что заставило их замолчать, и поняла, что все дружно смотрят на мою руку. К этому времени я уже почти не чувствовала боли и сама стала с интересом наблюдать, как моя рука прямо на глазах выпрямляется, принимает нормальный вид, цвет с синюшно-багрового меняется на обычный, здоровый. Не прошло и минуты, как моя рука была абсолютно здорова. Я несколько раз разжали и вновь сжала кулак, затем повертела рукой, демонстрируя её остальным. Потом выпустила из зубов прокушенную губу, а когда в следующий момент слизнула с неё выступившую кровь, то мой язык скользнул уже по абсолютно гладкой, целой поверхности. И хотя я слышала рассказ Карлайла о своей регенерации и даже видела, как затягивались небольшие ранки, когда мы пытались взять у меня кровь на анализ, но увидеть воочию восстановление после такой травмы было некоторым шоком. Видимо для большинства моих зрителей – тоже.
– Ничего себе! Я такое только в кино раньше видел. Но там – спецэффекты.
– Мы тоже исцеляемся, но не так.
– Уж ты! Фантастика!
– Тебе что, уже не больно? Совсем?
Все заговорили разом. Мою руку осматривали и ощупывали, не веря своим глазам. Наконец строгий голос Эсми положил этому конец.
– Оставьте её руку в покое, пока снова не поломали. Эммет, как тебе такое только в голову пришло?
– Я как-то не подумал. Я бы не причинил ей вреда, правда! Я же не знал, что так выйдет.
– Больше никаких соревнований. Это слишком опасно!
– Да, конечно. Кнопка, ты выиграла. Признаю.
Все направились к дому, негромко переговариваясь, обсуждая произошедшее, а я осталась стоять на месте. Ну уж нет, это не должно так закончится. И сколько ещё Эммету будет напрасно влетать по моей вине? Я не могла этого допустить.
– Нет! – громко и чётко произнесла я. А дождавшись, когда все остановились и обернулись ко мне, продолжила.
– Нет! Соревнования продолжаются. Мы ещё не закончили.
– Но, Энжи! Ты же поранилась, – всполошилась Эсми. – А вдруг это снова произойдёт?
– Да, я поранилась. По своей собственной глупости и самонадеянности. И это моя вина, а не Эммета. Я сама должна была думать, стоит ли мне пытаться повторить то, что сделал он. И я за это поплатилась. Но теперь я в порядке. И хочу продолжить. Мне самой это нужно. А если со мной снова случится нечто подобное – переживу.
– Молодец. Уважаю, – это Джаспер.
– Ты уверена? Может всё же не надо? – Элис, как всегда волнуется за меня.
– Ну, раз уж Энжи сама так решила…. – а это Карлайл. Уверен, что каждый имеет право сделать собственный выбор.
– Да, я уверена!
– Тогда продолжим! – Эммет потирал руки от предвкушения. Потом кивнул на тропинку, огибающую дом. – Пробежимся?
И мы помчались вокруг дома. На этот раз я бежала совсем не как обычный человек. Видимо моя скорость включалась только тогда, когда я этого сама хотела. То есть Калленам приходилось прилагать усилия, чтобы двигаться медленно, а мне – чтобы быстро. Ладно, об этом я подумаю потом, а теперь я должна была поднажать – Эммет медленно, но верно уходил в отрыв. Но, даже приложив все усилия, я не смогла его догнать и к финишу отстала где-то на четверть круга. Итак, теперь я точно знаю, что означает слово «почти» в его сравнении наших скоростей. Причём Эммет ещё не самый быстрый в семье. Элис много чего порассказала мне о Калленах пока мы полдня бродили по магазинам, упомянула и это тоже. Эммет – самый сильный, а вот самый быстрый в семье – Эдвард. От него я, наверное, вообще на полкруга бы отстала. Но даже мчаться лишь в половину вампирской скорости – по-моему, очень даже неплохой результат.
Последнее состязание было по прыжкам. Никого не удивило то, что я прыгнула и дальше, и выше Эммета. Ведь силы, как показало бросание камня, у меня было больше, а вес, который мне пришлось поднимать, – то есть самою себя, – гораздо меньше.
В итоге наше соревнование закончилось со счётом 3 : 2 в мою пользу. Эммет пытался придумать ещё хоть что-нибудь, чтобы взять реванш, но соревнование по армрестлингу Карлайл решительно запретил, а остальные дружно его поддержали. Действительно, хотя у меня был реальный шанс победить, но это могло закончиться очередной травмой – в пылу борьбы Эммет, забывшись, мог так сжать мою ладонь, что раздавил бы её. В итоге он согласился признать поражение и отдал Элис свой проигрыш. Та тут же передала его мне, заявив, что у меня должны быть карманные деньги. Вот только на что я смогу их потратить сидя дома – так и не смогла объяснить. А Эммет заявил, что всё равно найдёт что-нибудь, в чём сможет превзойти меня – уж очень ему хотелось свести результат к ничьей. Ну что ж, я была не против. Для меня выигрыш не был главной целью, просто соревнования помогли мне раскрыть в себе какие-то новые способности, о которых я и не догадывалась. А выигрыш – это уже вторично. Хотя, не скрою, очень приятно.
А потом Эммет, на глазах у смеющихся зрителей, катал меня вокруг дома – исполнял условие нашего пари. Похоже, ему это понравилось ничуть не меньше чем мне – этот огромный, восьмидесятипятилетний мальчишка весело ржал, подпрыгивал и «бил копытами», – словом всячески изображал лошадку. И хотя теперь я знала, что и сама могла двигаться с ненамного меньшей скоростью, кататься мне от этого понравилось ничуть не меньше.
Оставшийся день прошёл спокойно. Эммет с Розали куда-то уехали. Эсми хлопотала по дому, отклонив предложенную мной помощь. Элис объяснила мне, что Эсми обожает заниматься домом, создавать уют для домочадцев, но поскольку со своей вампирской скоростью справляется с любой работой молниеносно, то ей никто не помогает, чтобы не лишать радости что-то делать для остальных. Я прикинула, что если навалиться скопом, то на генеральную уборку всего дома уйдёт минут 15, не больше. Правда, только в том случае, если не пользоваться бытовой техникой, например пылесосом. В этом случае времени уйдёт гораздо больше.
Карлайл закрылся в своём кабинете и продолжил изучать мою кровь. Не представляю, что ещё он надеялся выяснить, ну да мне не жалко, надо будет – ещё сдам. Джаспер колдовал над фильмом. Как оказалось, он установил сразу несколько камер в разных местах и теперь монтировал из них нечто удобоваримое, чтобы продемонстрировать Эдварду. Я надеюсь, что моя покалеченная рука в кадр не попала, – в конце концов, меня в тот момент обступили плотным кольцом, а то мне совсем не хотелось, чтобы он увидел меня так сказать не в полной комплектации. Для Эдварда мне хотелось быть красивой. Имела же я право на эту маленькую женскую слабость? А висящая плетью, багрово-синяя, исковерканная рука красоты мне явно не добавляла.
Элис на это время предъявила права на меня, и мы уселись смотреть по телевизору какую-то лирическую комедию. Эсми принесла мне целую гору бутербродов, и я умяла их в мгновение ока. Уж не знаю, что в этот раз так повлияло на мой аппетит – физические упражнения на свежем воздухе или затраты энергии на восстановление руки, но съела я в этот раз гораздо больше обычного. Эсми, видя с какой жадностью я глотаю еду и видимо сделав те же выводы, ещё дважды приносила мне добавки. Наконец, утолив основной голод, я принесла чипсы, оставшиеся после нашей поездки в город, и предложила Элис жвачку – из тех же запасов, но она вежливо отказалась от моего щедрого подношения. Я не запомнила, что мы смотрели, потому что мои мысли были далеко отсюда. Где Эдвард? Почему его нет так долго? Он же уехал совсем один. А вдруг он попал в беду, а меня нет рядом, чтобы его спасти. Я чувствовала, что моё нервное напряжение растёт. Умом-то я понимала, что на свете нет практически ничего, что предоставляло бы для него опасность, но это умом. А вот где-то на уровне инстинкта всё во мне рвалось оказаться рядом, уберечь, защитить. Я усилием воли заставляла себя не сорваться с места и не кинуться на поиски. Я сидела, уставившись в телевизор, машинально глотая чипсы и кивая и мыча в ответ на комментарии Элис, надеюсь в нужных местах.
Потом фильм закончился, и Элис куда-то ушла с Джаспером. Я не стала интересоваться – куда, а просто вышла на балкон, с которого была видна подъездная дорога, уселась на перила и стала ждать. Я сидела, обхватив колени руками и не сводя глаз с подъездной дорожки.
Спустя пару часов к дому подъехал серебристый Вольво. Даже не знай я, что это машина Эдварда, я бы поняла это по тому облегчению, которое испытала. Эдвард здесь, жив и здоров, в безопасности. Теперь можно расслабиться.
Оттолкнувшись от перил, я легко спрыгнула вниз и мягко приземлилась недалеко от машины. Подумаешь, всего-навсего второй этаж. Соревнуясь с Эмметом в прыжках, я взлетала и на большую высоту.
Эдвард вышел из машины и окинул меня удивлённым взглядом. Потом обвёл взглядом дом, словно прислушиваясь. Потом улыбнулся мне. Ласково. Невероятно доброй, прямо-таки отеческой улыбкой.
– Итак, соревнование всё же было?
– Да. И ты пропустил много интересного.
– Я знал, что Эммет жаждет помериться с тобой силами, но не думал, что это произойдёт прямо сегодня.
– А где ты был? – надеюсь, мне удалось вложить в эти слова достаточно равнодушия с оттенком лёгкого любопытства. Эдвард не должен догадаться, что я тут с ума без него сходила.
– Да так, было одно незавершённое дельце в городе. Утром вспомнил. Ничего особо важного, но это требовало моего присутствия. Кстати, я кое-что тебе привёз.
С этими словами он полез в багажник и вытащил два больших пакета. Эдвард привёз мне подарки! Он помнил обо мне, выбирал что-то именно для меня. Я тут же сунула нос в ближайший пакет.
Шоколадки. Конфеты. Яркие упаковки со всевозможными пряниками и печеньем всех сортов. Чупа-чупсы. Жвачка. Внизу пакета я разглядела упаковку вафельного торта. Похоже, Эдвард собрал все возможные вкусности, какие только нашлись в магазине. Ну и как я должна на это реагировать? Всё это, конечно, очень вкусно, и я с удовольствием всё это съем. А тем более – купленное Эдвардом специально для меня. Будет вкуснее вдвойне. Но некий червячок сомнения начал покусывать меня изнутри. И хотя я запретила себе видеть в любых словах и действиях окружающих намёк на то, что я ещё слишком юная, этот подарок, состоящий из одних сладостей…. Он же просто вопит: «Предназначено для ребёнка»! Но, возможно, я преувеличиваю? Возможно все эти сладости – просто дополнение к другому, нормальному подарку? Пакетов же два. Сейчас же радостно улыбнись, покажи, как ты счастлива заполучить такой чудесный вкусный подарок и узнай, наконец, что находится во втором пакете!
В то время, пока я едва ли не с головой залезла в этот мешок Санта-Клауса, Эдвард достал главный подарок из другого пакета. Я взглянула, и мне захотелось расплакаться. Это был роскошный подарок. Чудесный подарок. Восхитительный подарок. Для девочки семи лет.
Большой розовый медвежонок. Очень пушистый. С большим розовым бантом. С совершенно очаровательной мордочкой. Предназначавшийся для совсем маленькой девочки.
Итак, Эдвард решил поиграть в доброго, заботливого дядюшку? Но явно переиграл. Подарок был слишком нарочитый. Хуже могла бы быть только погремушка. Даже когда Эсми считала, что мне не больше 12 лет, и то она подобрала подарок в соответствии с этим возрастом. Кстати, не забыть бы поиграть с куклой сегодня вечером. Что б ей не было обидно. Но Эдвард своим подарком просто выдал себя с головой. Он пытается убедить и меня и себя, что я ещё совсем малышка. Но для чего ему это нужно?
Крошечный огонёк надежды начал загораться у меня внутри. Возможно то, что произошло сегодня утром, мне не почудилось? Возможно, его влечёт ко мне не меньше, просто он запрещает себе эти чувства по отношению к малолетке, вот и старается воздвигнуть между нами стену, нарочито подчёркивая разницу в нашем возрасте. Вот только считает он не правильно. Если ему – 17 лет, то мои 15 – не так уж по сравнению с ним и мало. А если ему 100 лет, то при разнице в 80 с лишним, плюс-минус пара лет вообще никакой роли не играет. Но скорее всего его смущает то, что я – несовершеннолетняя? Но я же не прошу прямо сегодня же вести меня под венец или затаскивать в постель. Честно говоря, я не чувствовала себя готовой ни к тому, ни к другому, хотя и знала, что наши жизни связаны навек. Пока не готова. Но у нас впереди вечность, если верить Карлайлу, так что мы всё это ещё успеем. Но и так демонстративно отстраняться от меня совсем не обязательно. Ласковые прикосновения, и не только для того, чтобы утешить, поцелуи – против всего этого я вовсе не возражала, а даже наоборот, желала. Как же мне преодолеть эту невидимую, но прочную стену, разделяющую нас?
Все эти мысли пронеслись в моей голове в одно мгновение, в то время, как я разглядывала этого чудесного во всех отношениях медвежонка. Что ж, играть, так играть. Ты хотел маленькую племянницу – ты её получишь! А как маленькие девочки благодарят обожаемых дядюшек за такой восхитительный подарок? Ну, Эдвард, держись!
Расплывшись в сладкой улыбке, я схватила медвежонка в охапку, крутанулась разок вокруг своей оси, а потом неожиданно запрыгнула на Эдварда, обхватив его ногами за талию, я руками за шею – медвежонок висел в моей правой руке, совершенно не мешая этому объятию. Он машинально обхватил меня, чего собственно я и добивалась. Прижавшись щекой к его щеке, я радостно забормотала ему в ухо:
– Спасибо, спасибо! Он такой чудесный!
После чего расцеловала его в обе щеки, а потом, слегка отстранившись, заглянула ему в глаза, чтобы увидеть реакцию на эту детскую непосредственность.
Глаза Эдварда вспыхнули уже знакомым мне огнём. Его руки крепче прижали меня к себе. Какое-то время мы, затаив дыхание, смотрели друг другу в глаза, но вдруг он моргнул и отвёл их, глядя куда-то в сторону леса. Потом, взяв меня за талию, аккуратно ссадил на землю.
– Не за что, малышка. Я рад, что тебе понравилось.
Сработало! Не знаю, понял ли он, что я играю или принял мой порыв за чистую монету, но отреагировал он на мою близость, несомненно. Итак, я оказалась права. Его ко мне тоже тянет, но он запрещает себе относиться ко мне как к объекту «взрослой» любви. Зато мне этого никто запретить не может. И теперь я знаю, какую тактику мне выбрать. Эдвард, сам того не ведая, дал мне в руки отличное оружие – детскую непосредственность. Ребёнку прощается многое, и я буду пользоваться этим без зазрения совести. А там – посмотрим. Капля камень долбит.
В этот момент я поняла, что отвлекло Эдварда. Со стороны леса явно кто-то приближался. Причём не один.
– Двое. Судя по скорости – вампиры. Поскольку Эммет с Розали уехали на машине, а Карлайл с Эсми дома, то это либо Элис с Джаспером, либо к вам заявились гости. Мне идти прятаться?
– Не стоит, – улыбнулся Эдвард, вновь становясь самим собой. Ага, «дядюшкино» выражение лица отправлено в запас, надеюсь надолго. – Это Элис и Джаспер. Но они ещё довольно далеко. Неужели ты их уже услышала?
– Но ты услышал их ещё раньше! Так что же в этом особенного?
– Нет, я услышал их мысли, а вот шаги – только что, одновременно с тобой. Сколько же ещё сюрпризов ты нам приготовила, малышка?
В этот раз я почему-то совсем не обиделась на «малышку». Мне даже это стало немного нравиться. Теперь, когда я догадалась, что на самом деле ребёнка он во мне не видит, всё стало намного проще. Пусть зовёт, мне не жалко, в конце концов, не обижаюсь же я на «Кнопку» Эммета.
– О, ты и половины не знаешь. Сегодня вообще день сюрпризов и открытий. Но Джаспер снял всё на видео, так что и ты сможешь сам всё увидеть. Поэтому ничего тебе заранее рассказывать я не буду – не хочу портить сюрприз.
К этому времени Джаспер и Элис уже появились на опушке и через пару секунд, подбежали к нам.
– Ой, Эдвард, что сегодня было! Ты такого точно ещё не видел. Идём скорее, Джаспер всё смонтировал, тебя ждали, чтобы всем показать. Идём, идём скорее! – Элис едва не подпрыгивала от нетерпения.
– А Розали и Эммет как же? Может, дождёмся их? – мне казалось несправедливым, что один из главных действующих лиц фильма не посмотрит его первым.
– Они вернутся сегодня поздно. И потом, Джаспер уже переслал им видеофайл, как только всё смонтировал, так что возможно они уже всё посмотрели. Ну, идём же. – И схватив меня за руку, - в другой я всё ещё держала медвежонка, – потащила в дом. Я не стала сопротивляться, только оглянулась на оставшийся возле машины пакет со сладостями, но увидела, как Эдвард подхватил его и понёс вслед за нами.
Мы все разместились у телевизора. Я, не глядя, выгребла себе на колени горсть вкусностей из пакета и посадила рядом с собой медведя. Не важно, для каких целей Эдвард мне его дарил – это всё равно подарок от него, он искал, выбирал, нашёл для меня такую красоту. Рядом со мной устроилась Элис, а рядом с медведем – Эсми. Мужчины предпочли стоять.
Начался фильм. Было интересно со стороны наблюдать за произошедшим. Во время первого состязания, когда я уклонялась от Эммета, я действовала инстинктивно и мало что запомнила. Перемещалась – и всё. Но со стороны это выглядело впечатляюще. Человеческий глаз вообще ничего бы не разглядел, но для меня всё было четко и понятно. Возможно, я и уступала Эммету в скорости, зато брала проворством. После того, как он пропахал носом газон, Джаспер поставил фильм на паузу и обратился ко мне.
– Я заметил это ещё во время вашего поединка, а, монтируя фильм, убедился окончательно. Энжи, ты понимала, что именно ты делала в тот момент?
– Честно говоря – не очень. Я просто знала, что не должна позволить Эммету меня схватить и уворачивалась как могла.
– Ты не просто уворачивалась. Твои движения отточены до профессионализма. Тебе явно не впервой участвовать в спарринге. Тут видны следы долгих тренировок, твои движения отработаны до автоматизма. Я говорю это как специалист, – долгие годы я учил новорожденных вампиров сражаться. И поверь, ни один из них не смог бы с тобой справиться. Возможно, даже я бы не смог, хотя это не факт, всё же двигаешься ты медленнее нас.
Я не знала, что на это ответить. Сегодня был очередной день открытий. И если верить Джасперу, – а у меня не было причины сомневаться в его словах, – то у меня не просто сверхспособности, их кто-то сознательно развивал, тренируя меня. Что же за жизнь я вела до того, как попала сюда?
– У бедняги Эммета не было никаких шансов, – несмотря на эти слова, чувствовалось, что Элис Эммета совсем не жалко.
– Да, никаких. Он полагается только на свою силу, но он не боец в прямом смысле этого слова. Ему просто негде было этому научиться. Он постоянно пытается подбить нас с Эдвардом на соревнования, но даже если мы и соглашаемся, что бывает крайне редко, то всё равно побеждаем. Я – благодаря своему опыту, а Эдвард….
– А Эдвард читает мысли и предугадывает все его действия, верно?
– Верно. А вот твои мысли он читать не может. Хммм, интересно….
– Я не стану с ней сражаться, – вступил в разговор молчавший до этого Эдвард. – Никогда. Это слишком опасно. Лучше давайте смотреть дальше.
В следующей части я со стороны наблюдала за собой, поднимающей огромный валун, словно он весил не больше баскетбольного мяча. Со стороны это выглядело впечатляюще и совершенно нереально – я казалась такой крошечной рядом с этой каменной громадой, казалось, что камень в любой момент может раздавить меня, как муху. Мне эта часть очень понравилась – в отличие от следующей. Камера бесстрастно запечатлела мой глупый поступок – предыдущий триумф вскружил мне голову, заставив почувствовать себя всесильной. Но мне тут же был преподан урок – довольно жестокий и болезненный, но, безусловно, полезный. В тот момент, как на экране я разбивала свою руку об камень практически вдребезги, я услышала за спиной, как Эдвард со свистом втянул в себя воздух. Потом перегнулся через спинку дивана и, схватив мою правую руку, принялся внимательно её разглядывать, поворачивая из стороны в сторону.
– Да я в порядке. Всё зажило уже, – постаралась я успокоить его. Он ещё раз внимательно исследовал и ощупал мою руку.
– Было очень больно?
– Не так чтобы очень. Но вначале – да, было больно. Но быстро прошло, не волнуйся.
– Я встречал в своей практике травмы, гораздо менее тяжёлые, чем у Энжи в тот момент, и взрослые мужчины теряли сознание от болевого шока. А она лишь вскрикнула в самом начале и всё. Видимо, у неё очень высок болевой порог. Тебе повезло, дитя моё, – и Карлайл ободряюще похлопал меня по плечу.
– Вы пропустите самое интересное. Вот, посмотри, Эдвард, такого ты ещё не видел! – и Джаспер перемотал фильм немного назад, чтобы снова продемонстрировать пропущенный Эдвардом (да и мной, тоже) эпизод. Зря я надеялась, что моя раненая рука не попадёт в кадр. Да, установленные камеры её заснять не могли, зато с этим отлично справился мобильный телефон, подозреваю, что принадлежащий Джасперу. На экране было прекрасно видно, как за считанные секунды моя рука из чего-то невообразимого и почти бесформенного, вновь превращается в нормальную конечность. Все, затаив дыхание, наблюдали за этим чудом, потом попросили Джаспера вновь прокрутить этот эпизод, потом ещё и ещё. Наконец мне надоело это, и я попросила продолжить. Сколько можно. Ну, зажило и зажило, и ладно. Мне уже это не казалось чем-то особенным. В каком-то смысле я уже привыкла.
Дальше никаких сюрпризов не было. Всё прошло так, как я и запомнила. Особенно мне понравились выражение наших с Эмметом лиц, когда мы носились вокруг дома, изображая наездника и лошадку. Думаю, проигрыш пари не казался уже ему чем-то ужасным.
Когда фильм закончился, и мы дружно разбирали увиденное по косточкам, раздался звук приближающейся машины. Я заметила, что все слегка насторожились в тот же момент, что и я. Значит, мы услышали это одновременно, и прошлый раз с Эдвардом не был исключением. В этом мы оказались равны. Ещё кое-что общее. Ну почему, почему же мы настолько похожи, при всех основных различиях? Я словно была неким промежуточным звеном между людьми и вампирами, слишком многое у меня было и от тех и от других. Я словно зависла где-то между мирами: физически скорее человек, я имела практически все сверхспособности вампиров, в чём-то слегка отставая, а в чём-то и превосходя. И при этом, не стоит забывать, я могла блокировать и даже приобретать их личные способности – такая нестандартная форма защиты не могла возникнуть просто так. Мы явно были как-то связаны между собой, узнать бы еще – как?
Пока я размышляла, машина остановилась возле дома, и через секунду Эммет влетел в гостиную, где мы расположились.
– Я знаю, в чём тебе не победить, Кнопка! Уж в этом-то ты точно проиграешь! Так что можешь сразу сдаваться! – он чуть не приплясывал, безумно довольный собой.
– Идиотская идея! – Эдвард вырос перед ним, словно загораживая меня. – Тебе что, мало того, что она поранилась? Эти твои соревнования ни к чему хорошему не приведут.
– Да ладно тебе, Эдвард. Никакого соревнования на этот раз просто не будет. Она сразу признает поражение и всё.
– Послушайте, нам ведь тоже интересно, о чём это вы говорите! – возмущённо вмешалась Элис. – Не все могут читать мысли, как ты, Эдвард. Может, объясните, о чём речь?
– Это точно не опасно? – Эсми, как всегда, первым делом заботится о моей безопасности.
– Слушай, Кнопка, я вызываю тебя на соревнование. Победит тот, кто дольше сможет не дышать! – Эммет обратился ко мне со всей торжественностью, на какую был способен. Но тут же не выдержал тона и захихикал. – Лучше сразу сдавайся! Имей в виду – мы-то можем не дышать довольно долго.
– Я тоже, – мой спокойный, негромкий ответ поверг всех в шок. В очередной раз. Я пожала плечами. – Случайно обнаружила.
Впрочем, на этот раз я блефовала. Дыхание я задерживала всего на несколько минут, и хотя начинала снова дышать только потому, что вспоминала об этом, а не из-за нехватки кислорода, но я уже знала, что вампиры вообще не нуждаются в кислороде: нет крови – нечего и насыщать. А дышат они по привычке, чтобы чувствовать запахи, а еще…. Хммм, а ведь на этом вполне можно сыграть. Главное, правильно разыграть свою партию, и у меня появится неплохой шанс на победу. Конечно, это не совсем честно, но на войне все средства хороши.
– Знаешь, Эммет, сдаваться я не стану, потому, что точно знаю, что это соревнование тебе не выиграть.
У Эммета отвалилась челюсть. Да и все, кто нас слушал, тоже были ошарашены. Тут вмешался Карлайл.
– Прости, Энжи, но вряд ли. Мы можем не дышать месяцами. А вот для тебя такое просто невозможно. Твой мозг не выдержит кислородного голодания. Даже если ты и попытаешься…. Инстинкт самосохранения тебе этого просто не позволит сделать.
– Скажите, Карлайл, если вы не нуждаетесь в кислороде, тогда зачем же дышите?
– Ну, для этого есть очень много причин. Во-первых, все мы были людьми и дышали, поэтому сейчас делаем это просто по привычке. Во-вторых – не хотим выделяться. Мы слишком часто бываем на виду, кто-нибудь может обратить на это внимание. И, к тому же, если мы не будем дышать, мы не сможем чувствовать запахи, а это важная составляющая нашей жизни.
– И всё?
– А ещё дыхание нужно нам, чтобы разговаривать, – подал голос Эдвард. – Чтобы мы издавали звуки, воздух должен проходить через голосовые связки.
Именно это я и хотела услышать. Эдвард так удачно мне подыграл, словно мы сговорились заранее.
– Видишь, Эммет, как всё сложно. Не думаю, что ты долго сможешь обойтись без воздуха.
– Ты что, считаешь, что я не смогу какое-то время обходиться без запахов? Или не разговаривать? Да легко!
– Не разговаривать – возможно. Но сможешь ли ты долго обходиться без смеха? Для этого ведь тоже воздух нужен.
– Запросто. Сама сейчас убедишься!
Так, он уже завёлся. Теперь надо закрепить достигнутое.
– Очень сомневаюсь. Я за эти дни достаточно хорошо тебя изучила. Тебе для смеха и особого повода-то не нужно. Достаточно просто показать тебе палец – и ты уже расхохочешься. Можешь попытаться доказать мне обратное, но я-то знаю – ничего у тебя не выйдет.
– Так, всё, соревнуемся прямо здесь и сейчас. Кто первый сделает вдох – тот и проиграл!
Остальные Каллены, всё это время молча наблюдавшие за нашим диалогом, зашевелились и быстро организовали нам «поле боя». А точнее поставили два кресла друг напротив друга. Я посмотрела на Эдварда. Он искоса поглядывал то на меня, то на Эммета и тихонько, как бы про себя, улыбался. Неужели догадался? А что остальные? Все наблюдали за мной с любопытством и некоторым недоумением. Ага, они ни о чём не догадываются! Элис поглядывала на Эммета с явным вызовом – надеюсь, она не начнёт сама его смешить? Ладно, если даже она и задумала нечто подобное, то пусть хотя бы не спешит - иначе моя победа окажется неполной.
Мы уселись друг напротив друга, окружённые кольцом заинтересованных зрителей и судей, демонстративно глубоко вздохнули и задержали дыхание. Я даже надула щёки для пущего эффекта. Время пошло.
Секунд тридцать спустя, я решила, что пора действовать. Дольше ждать не имело смысла – Эммет может заскучать, и вся моя подготовительная работа пойдёт насмарку.
Я сжала руку в кулак, медленно подняла его, и поднесла почти к самому носу Эммета. Он, недоумённо смотрел на мой кулак, также как и все, кто нас окружал. Тогда так же неторопливо я отогнула средний палец и повертела им у него перед глазами, демонстрируя со всех сторон. Всё! Я это сделала – Эммет рухнул на пол и, держась за живот, стал кататься по полу с громким хохотом, едва не сбив кресло, в котором я сидела, – я очень вовремя поджала ноги. Его смеху вторили все остальные Каллены. Выждав пару секунд для верности, я громко выдохнула и невинно поинтересовалась в пространство:
– Ну, что, я выиграла?
Ещё не отойдя от смеха, Эммет признал мою победу и поклялся больше со мной не соревноваться. Мы ещё долго сидели все вместе, обсуждая события сегодняшнего дня. Было так здорово сидеть в кругу большой, дружной и любящей семьи и чувствовать себя её частью. Под разговор я охомячила большую часть содержимого пакета, привезённого Эдвардом, поэтому про ужин даже и не вспомнила. К счастью, я могла позволить себе это излишество – ни ожирение, ни диабет, ни гастрит, ни даже кариес от бесконтрольного поглощения этой, не самой полезной для здоровья, пищи, мне не грозил.
Через какое-то время я начала зевать и поняла, что уже почти полночь – в хорошей компании время пролетело незаметно. Карлайл и Эсми ушли какое-то время назад, но молодёжь продолжала веселиться. Жаль было прерывать такое чудесное общение, но мне не хотелось снова уснуть на диване. Поэтому, забрав плюшевого медвежонка (интересно, будет очень глупо придумать ему имя?), я поплелась в спальню. Закончив вечерний туалет, я улеглась в постель в обнимку с медведем. Ну, по крайней мере я была не одна. И хотя я была абсолютно уверена, что старше, чем выгляжу, но ведь и взрослым надо хоть иногда кого-то обнимать, пускай даже игрушку. А если хорошенько принюхаться, то можно уловить едва заметный запах Эдварда, идущий от медведя. Или всё же от подушки? К сожалению, постельное бельё Эсми опять поменяла, как делала ежедневно. Но, возможно, сама подушка всё же пахнет Эдвардом. Или медвежонок. А может всё-таки подушка…. Мои мысли начали путаться, куда-то уплывать….
Я практически уже спала, когда дверь в спальню открылась и вновь закрылась. Кровать слегка прогнулась, я почувствовала, как кто-то прилёг на неё у меня за спиной. Кто-то? Да я узнала этот запах, едва он открыл дверь. Эдвард пришёл охранять меня от кошмаров. Сегодня он решил не дожидаться моих слёз, а действовать на опережение. Выпустив из объятий ставшего в эту минуту ненужным своего пушистого компаньона, я развернулась, уже привычно вцепилась в рубашку Эдварда и примостилась головой на его груди. Но какая-то мелочь мешала мне окончательно расслабиться. Я не сразу поняла, в чём дело, но слегка поёрзав щекой по своей импровизированной подушке, догадалась. Пуговицы. На его рубашке. Именно они мне и мешали. Ни секунды не колеблясь, я расстегнула две пуговицы, раздвинула полы рубашки и пристроила щёку на его гладкой прохладной груди. Идеально! Грудь под моей щекой на какое-то время замерла, но вскоре продолжила своё мерное движение, убаюкивая меня. Уже засыпая, я почувствовала, как моих волос едва заметно коснулись его губы, и тихий голос прошептал:
– Спи малышка, я никому не позволю тебя обидеть.
И слово своё он сдержал.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:32

 » Глава 6. НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ

Глава 6. НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ

На другое утро Эдвард удрал, едва я проснулась. И на следующее тоже. И всю следующую неделю. И почти весь оставшийся месяц тоже.
Ему даже не нужно было дожидаться, пока я открою глаза. По моему изменившемуся дыханию он понимал, что я уже не сплю, желал мне доброго утра, аккуратно вытаскивал из моих пальцев свою футболку (рубашки на пуговицах он больше на ночь не надевал) и выскальзывал из постели. Ничего не объясняя, он подхватывал свою обувь и босиком удирал из спальни. В следующий раз мы встречались уже в присутствии кого-нибудь из членов семьи. Он вообще избегал оставаться со мной наедине.
Но если рядом кто-то был, он преображался. Общался со мной совершенно спокойно и даже, кажется, с удовольствием. Он мог вступить в общий разговор, или поговорить только со мной, на любую тему, его интересовало моё мнение, он выслушивал любые мои рассуждения не перебивая, отвечал на любые мои вопросы. По моей просьбе часто играл для меня на рояле. Словом, у меня были все основания предполагать, что моё общество доставляет ему удовольствие.
Но стоило нам остаться наедине – всё менялось. Эдвард тут же, скомкав любой разговор, удирал – иначе и не назовёшь. У него сразу находилось какое-нибудь важное дело. Создавалось впечатление, что он заранее заготавливал пути отступления, ведь, несмотря на внезапность, все его отговорки были очень продуманы и логичны. Интересно, он опасался, что если мы останемся наедине, то я снова запрыгну на него с поцелуями? Или боялся наброситься на меня сам?
Тем не менее, Эдвард продолжал приходить ко мне вечером, но лишь тогда, когда я уже засыпала. Мне никогда не удавалось дождаться его прихода – потому что он сам дожидался того момента, когда я засну. Но иногда мне везло – я просыпалась, когда он ложился, или ночью, когда уже лежал рядом со мной. Тогда он гладил меня по головке, как маленькую, и намурлыкивал какую-то протяжную мелодию, моментально меня усыплявшую. В любом случае, спала я в момент его появления или нет, я всё равно переползала с подушки ему на грудь, обхватывала его руками и вцеплялась ему в одежду. Я знала это абсолютно точно, потому что именно в такой позе просыпалась теперь по утрам. И только для того, чтобы увидеть, как он тут же исчезает.
Я понемногу переставала быть сенсацией, становясь просто членом семьи. Немного удивляла лёгкость, с которой я влилась в клан Калленов, но может дело в том, что я не знала своей настоящей семьи? Мне не с чем было сравнивать, не о ком скучать. Я начала жизнь с чистого листа, правда, имея за спиной богатый опыт знаний и умений, постепенно выныривавших на свет божий и регулярно удивлявших и меня, и мою новую семью. Впрочем, постепенно все привыкли и ничему уже особо не удивлялись, принимая мою одарённость как факт. Может, дело было в том, что и сами они были весьма нестандартной семейкой, обладающей не только способностями, которые повергли бы в шок любого человека, хотя для вампиров это было обычным делом, но и многими невероятными и уникальными талантами, такими, как телепатия или ясновидение. Так что я вполне легко вписалась в эту сверходарённую семейку.
Первые дни меня старались не оставлять одну. Кто-нибудь всегда был рядом, конечно не обязательно в одной со мной комнате, но хотя бы просто в доме. Чаще всего это была Эсми, она вообще была домоседка, покидала жилище Калленов только чтобы съездить в магазин, ну и конечно, на охоту. В этом случае со мной оставалась Элис, и Джаспер, конечно. Я вообще не заметила, чтобы они куда-то уходили или уезжали по очереди. Большую часть времени они были неразлучны, как впрочем, и остальные пары (работа Карлайла не в счёт). Я всегда с удовольствием наблюдала, как они все ведут себя в присутствии своей половины. Эти взгляды, эти случайные прикосновения, жесты, поза – всё говорило об истинном чувстве, когда ты счастлив только тогда, когда тот, кого ты любишь – рядом. Как же мне хотелось, чтобы и Эдвард мог вот так же, совершенно свободно, сев рядом, взять меня за руку, или приобнять, или просто прикоснуться, проходя мимо. Это же так естественно! Но, к сожалению, в ближайшее время я этого вряд ли дождусь. Мне оставалось довольствоваться редкими ночными минутами, а скорее секундами близости, и я запоминала, а позже прокручивала в голове и смаковала каждую.
Окончательно не прийти в отчаяние мне помогали только взгляды Эдварда, которые я иногда ловила на себе. Не напрямую, о нет! Для этого он был слишком осторожен. Но, при желании, в доме легко найти отражающую поверхность, в которую можно видеть то, что скрыто от прямого взгляда. И это лишний раз убеждало меня, что наше влечение взаимно, но он не позволяет себе не только поддаться ему, но и вообще, хоть как-то его проявить. Что ж, мы хотя бы общались, и подолгу. При этом я могла смотреть в его прекрасные глаза, чаще янтарные, но постепенно меняющие цвет на чёрный, слушать его завораживающий голос, чувствовать его ни с чем не сравнимый запах, и ждать, ждать, ждать. Вырасту же я когда-нибудь, в конце-то концов!
Мои способности выныривали случайно, когда никто этого не ждал. Например, спустя пару дней после соревнования, я зашла в кабинет Карлайла, чтобы взять какую-нибудь книгу почитать. Он уже давно предложил мне свободно пользоваться его библиотекой, а в этот момент все разошлись по своим делам кто куда, и я хотела заполнить свободное время. Мой взгляд зацепился за собрание сочинений Дюма в красивых старинных обложках. Скользя взглядом по корешкам, я понимала, что знаю содержание этих книг. И знаю, чем они закончатся. Как правило – ничем хорошим. Но тут мой взгляд зацепился за одно из названий. «Асканио». О, а вот здесь конец счастливый! У Дюма это такая редкость. Мне захотелось перечитать эту книгу. Осторожно вынув томик с полки, я вышла в гостиную и, устроившись в кресле у окна, погрузилась в чтение. В гостиной находилась Эсми, что-то рисовавшая в большом альбоме, и Джаспер, сидящий за компьютером. Мы тихо занимались каждый своим делом, совершенно не мешая друг другу.
Спустя какое-то время, в комнату вошёл Карлайл. Внимательно посмотрев на меня, он поинтересовался, нравится ли мне книга? Я ответила, что да, и мы обменялись мнениями о сюжете. И тут Эсми, всё это время недоумённо следившая за нашей беседой, спросила:
– Карлайл, почему ты заговорил с Энжи по-французски?
– Потому, что она читает Дюма в подлиннике.
Я опустила глаза на страницу. Действительно, теперь, когда Карлайл об этом сказал, я видела это совершенно ясно. Но насколько же хорошо я знаю французский язык, если не только не заметила, что читаю на нём, но и машинально отвечала Карлайлу на этом же языке?
– Ты что, действительно этого даже не заметила? – это уже вступил в разговор Джаспер, так же наблюдавший за нами всё это время.
– Нет, пока Карлайл не сказал, вообще не обращала внимание.
– И когда брала книгу – тоже? – продолжал он допытываться.
– Тоже. Просто вошла, увидела знакомого автора и взяла ту книгу, где никто не умирает в конце, вот и всё. На язык даже внимания не обратила.
– Джаспер, прекрати! Энжи не подопытный кролик, что бы над ней эксперименты проводить! – почему-то возмутилась Эсми. Я не совсем поняла, за что она рассердилась на Джаспера? Он же спокойно пожал плечами.
– Зато теперь мы выяснили, что и испанским языком она владеет так же свободно. По крайней мере, говорит на нём без акцента.
Опаньки! Я что, снова не заметила, что говорю на иностранном языке? Просто отреагировала на обращённый ко мне вопрос и ответила на том же языке, на котором он был задан? Впрочем, ничего особенного в этом нет. Возможно, я выучила эти языки в детстве, и они стали для меня равноценны родному. Да мало ли, кто знает несколько языков? Наоборот, было бы странно, если бы я, с моим-то невероятным, по утверждению Карлайла интеллектом, не выучила бы в совершенстве несколько языков.
– Ну, по крайней мере, по испанскому её подтягивать к школе точно не придётся, – усмехнулся Джаспер.
Кстати, о школе. Хотя моё видение о том, что я всё же пойду в школу вместе с младшими Калленами никто не подверг сомнению, но мне объяснили, что видения Элис (а значит и мои, раз уж я дублирую её дар), субъективны, и могут меняться в зависимости от обстоятельств и принятых решений. И если на тот момент были все предпосылки к тому, что я задержусь в этой семье надолго, то всё в любой момент может измениться, стоит моим родственникам найтись и забрать меня домой. Я не стала никому объяснять, что вне зависимости от того, кто и куда попытается меня забрать, этот дом, а точнее Эдварда, я не покину никогда. Даже если они сами меня выгонят – буду жить в лесу, в шалаше, ловить себе оленей на ужин, пить воду из реки, но не оставлю Эдварда одного. Быть рядом с ним, беречь и защищать его от любых бед и опасностей – теперь моя судьба. И ничто на свете этого не изменит!
Но шло время, а меня так никто и не искал. Каллены регулярно прочёсывали интернет в поисках хоть каких-то моих следов. Но ни на одном поисковом сайте, ни в одном полицейском отчёте (а они могли и туда заглянуть) не разыскивался никто, хоть отдалённо похожий на меня. Вывод напрашивался сам собой, точнее два вывода: либо меня никто не ищет вообще, либо ищет, но используя такие каналы поиска, которые никак не отражаются в сети. И неизвестно, что было хуже. Но, по крайней мере, если я появлюсь в Форксе, опознать меня никто не сможет. Не было ничего, по чему меня можно было бы опознавать – ни портретов по телевидению или в газетах, ни полицейских ориентировок, даже на молочных пакетах, на которых печатают фотографии пропавших детей, моей фотографии не было. Поэтому было решено дождаться конца месяца и, если до тех пор меня никто не попытается разыскать, придумать легенду моего появления в этой семье, выправить мне документы, – для Калленов это было рутинной процедурой, – и отправить меня в школу вместе с остальными «детьми». А пока меня продолжали ото всех скрывать.
Правда, Элис заявила, что я, в конце концов, не арестант, и вполне можно осторожно «выводить меня в люди». Под этим подразумевалась пора поездок в Порт-Анжелес в кино и одна – в Сиэтл, смотреть фейерверки. Уж не знаю, чему был посвящён этот праздник с народными гуляниями и фейерверком, но мне понравилась и сама поездка, и красочное «небесное шоу», и вкусная еда, заказанная на вынос в ближайшем Макдональдсе, и вообще, вся атмосфера праздника, когда мы бродили по освещённому разноцветными фонарями парку, среди толпы весёлых, нарядных людей. Еду мы взяли на четверых, – Джаспер и Эдвард неизменно сопровождали нас во время этих вылазок «в люди», – так что наелась я вволю. И это не считая мороженого и сладкой ваты, съеденных мною в неимоверных количествах. Джаспер наслаждался поездкой не меньше меня. Он признался, что уже давно не был среди такого количества людей, поскольку ему до сих пор было слишком тяжело соблюдать «вегетарианскую диету». Но мой запах каким-то образом влиял на его жажду, – собственно, на жажду всех вампиров, сводя её на нет. Надо будет всё же провести эксперимент с моей кровью – вдруг даже в моё отсутствие она сможет притуплять жажду Джаспера, и ему не придётся больше так страдать – не могу же я постоянно быть рядом с ним в школе – по возрасту, мы в любом случае попадём в разные классы.
Но самое лучшее, что запомнилось мне в этой поездке – это, конечно, Эдвард. В какой-то момент, когда мы оказались среди довольно густой толпы народа, Джаспер обняв Элис за плечи, притянул её к себе, словно защищая. Вообще-то, в защите она уж точно не нуждалась, но об этом знали только мы четверо, а со стороны это смотрелось очень мило и логично: он – такой большой и сильный, защищает от толпы её – такую маленькую и хрупкую. Так вот, в этот момент, Эдвард точно так же приобнял и притянул к себе меня. Уж не знаю, может у него сработал инстинкт защитника, не поддающийся логике, – я ведь тоже было далеко не беззащитна, – а может он сделал это, чтобы не выделяться из толпы: в этой толчее многие мужчины точно так же оберегали своих женщин. Я не знаю. Но он это сделал, и я наслаждалась каждым проведённым рядом с ним мгновением. К тому же, даже выбравшись из толпы, мы и дальше пошли так же – две обнявшиеся парочки. Элис обняла Джаспера за талию, и я тут же скопировала её жест. Кстати, выше мы всё равно не доставали.
В Порт-Анжелесе Элис таскала нас на романтические комедии. Я наслаждалась фильмом, попкорном, мороженым и близостью сидящего рядом Эдварда, Эдвард мужественно терпел происходящее на экране и моё непрерывное жевание, а сама Элис почти весь сеанс целовалась с Джаспером. Благо, сидели мы на заднем ряду и никому не мешали. Зачем ей нужно было для этого тащиться в кино – было выше моего понимания. Хотя, может так им казалось романтичнее – ведь до этого вдвоём сходить в кино им не удавалось. Впрочем, она могла устраивать эти культпоходы действительно только ради меня. Ну, а интимная обстановка тёмного кинозала располагала к романтике, вот они и пользовались случаем. Жаль, что мне о таком оставалось только мечтать. Как говорится: «Близок Эдвард, да не поцелуешь».
Кстати, во время второго похода в кино мы проходили мимо какой-то лавочки, торгующей игрушками и всякими мелочами, и я в освещённой витрине заметила кое-что знакомое. Ну, конечно, моё второе видение! Попросив ребят минутку подождать, – я не хотела, чтобы кто-то видел мои покупки раньше времени, – я нырнула в магазинчик и уже через пару минут выскочила обратно. В кармане ветровки я надёжно спрятала ото всех заколку с розовым бантом и блестящую наклейку с феечкой. Очень кстати пригодились деньги, которые Элис выиграла у Эммета, с моей, кстати, помощью, а потом отдала мне в качестве карманных.
На следующий день я воспроизвела сцену из своего видения. Эммет проходил феечкой несколько часов, пока не решил переодеть футболку. Никто ему ничего не сказал, даже, к моему удивлению, Розали. Все хихикали втихаря, но над чем, ему не говорили. Ух, как же он за мной гонялся! Мы около часа носились по дому и вокруг него, и Эммет грозил мне всякими страшными карами, если догонит. Не догнал! Он может и быстрее, зато я – проворнее и сильнее. И эта сила помогала мне сигать с земли сразу же на балкон третьего этажа. А Эммет выше второго подпрыгнуть не мог. Да и куча всяких лестниц, переходов и террас давали мне большой простор для манёвра. И потом, гонки гонками, но повредить в процессе погони мебель Эсми ни один из нас не рискнул бы. Поэтому Эммету приходилось притормаживать, чтобы не нанести вещам, да и стенам, непоправимый ущерб, что давало мне заметное преимущество. Вся семья с интересом наблюдала за нашей беготнёй. Вот мы всех развлекли-то, прямо и цирк не нужен, с такими-то родственничками. В конце концов, по телевизору начался бейсбольный матч, Эммет плюнул и сказал, что меня ловить бесполезно, но месть его будет страшна. Не сильно-то я испугалась. Что-то особо нехорошее (вроде зелёных волос) ему надо мной проделать не позволят, а хорошей шутке я буду только рада.
Между прочим, в отличие от моего видения, Эммет не произнёс фразу «Ну, всё, Кнопка, теперь тебе придётся спать вполглаза». Видимо потому, что смысла в этом уже не было. Я могла спать сколь угодно крепко – меня охраняли целых два неспящих глаза. Видения действительно были субъективными – обстоятельства изменились, и видение стало неточным. А могло и не сбыться вообще. Я знала, что именно произойдёт и могла влиять на события. Не дала Элис завести меня в магазин для «Барби». Могла не проделывать трюк с наклейкой. Но помешать Эммету бросить мне яблоко, как произошло в третьем видении я не в силах, если только заранее не предупрежу его об этом. Ведь только от него зависит – бросит он это яблоко, или нет. Кажется, я начала лучше понимать суть дара Элис. Очень удобный дар, не спорю, но я бы такого себе не пожелала.
Ещё один мой талант вынырнул на поверхность примерно через неделю после первого. В тот день младшие Каллены отправились на охоту. Я осталась дома с родителями, которые вернулись с охоты днём раньше. Предполагалась, что молодёжь будет отсутствовать дня два-три, но Эдвард обещал далеко не ездить и вернуться к тому времени, как я буду ложиться спать. Ему совсем не хотелось, чтобы мои кошмары вновь вернулись, ведь никто, кроме него, отогнать их от меня не мог.
Весь день после его отъезда я не находила себе места. Ну, почему он отказался взять меня с собой? Теперь некому его защитить, если вдруг что-то случится. Я ещё помнила слова Карлайла, что их можно убить. Хотя, озвучь я свои страхи, меня бы подняли на смех, но это чувство не поддавалось логике. Я даже готова была вновь пережить свои кошмары, чтобы Эдварду не пришлось, для скорейшего возвращения, охотиться и возвращаться в одиночестве. Но этого я никому объяснить бы не смогла, поэтому, мне оставалось только молча ждать. И я ждала.
Стараясь не показывать своего волнения, я тупо смотрела по телевизору какие-то передачи, даже над чем-то смеялась, когда с экрана раздавался смех, хотя даже не поняла, ситком это был, или ток-шоу. Потом, взяв в библиотеке какую-то книгу, удрала в нашу с Эдвардом спальню. Читать я, конечно, не могла, и слонялась по комнате, рассматривая вещи Эдварда, сувениры, накопленные им за долгие годы. Пролистала старые журналы, переставила диски на полках по алфавиту, потом – по музыкальным стилям, потом – по годам выхода, и, наконец, вернула всё на свои места. Память, как оказалось, у меня была фотографическая, я это давно заметила, но не обращала внимания – в моей семье все были такие. Потом перенюхала всю одежду Эдварда, благо могла чувствовать его запах даже после стирки. Мне кажется, я унюхала бы его и за километр. Кстати, об этой моей особенности в семье ещё не знали – приберегу этот сюрприз на потом.
Затем я ещё пару часов просидела на перилах веранды, с книгой на коленях, глядя вдаль. Но дождалась только приехавшего с работы Карлайла. Посидев ещё какое-то время, я придумала, как ещё я смогу почувствовать себя ближе к Эдварду. Пройдя в пустую гостиную, я села за его рояль, подняла крышку и положила пальцы на клавиши. Казалось, что они всё ещё хранят на себе его прикосновение. Во всяком случае, на них остался более ясный запах, чем на выстиранной одежде. Вдыхая его, я закрыла глаза и представила, как Эдвард сидит за роялем и играет для меня свои любимые произведения. Мелодия зазвучала у меня в голове, и я вся отдалась ей, видя его внутренним взором. Прекрасная мелодия окружала и ласкала меня, проникая в душу, давая почувствовать его незримое присутствие рядом с собой. Не знаю, сколько я так просидела, наслаждаясь разными мелодиями, которые Эдвард играл в моём присутствии – они сливались в попурри, плавно перетекая друг в друга, но вдруг какой-то посторонний звук заставил меня открыть глаза. В дверях стояли Эсми и Карлайл, в изумлении глядя на меня, точнее на мои руки. Ну, да, я положила их на клавиши, чтобы почувствовать близость к Эдварду, но со стороны это, наверное, смотрелось странно. Я опустила глаза на свои руки и тоже замерла в удивлении. Точнее, замерла почти вся я. Вся, кроме рук. Мои пальцы бегали по клавишам, исторгая из них те самые мелодии, которые, как я считала, звучали только в моей голове. Осознав это, я запнулась, мои пальцы застыли, музыка оборвалась.
Оказывается, я умела играть! Я попробовала сделать это уже сознательно, и мои пальцы запорхали по клавишам, словно сами по себе. Мне достаточно было представить мелодию, которую я хочу услышать – и я тут же извлекала её из инструмента, сама не понимая, как это делаю. Просто делаю, и всё! Как и все остальные мои «необычности», это происходило само собой в тот момент, когда было мне нужно.
Карлайл и Эсми были восхищены моим новоявленным талантом. Они утверждали, что играю я просто виртуозно. Думаю, что особой моей заслуги в этом не было – ведь я могла двигаться с неимоверной скоростью, и любой, самый сложный пассаж не мог быть для меня чем-то особо трудным. Но мне всё равно было очень приятно слышать о том, что я играю практически так же хорошо, как Эдвард. И хотя умение играть на рояле не было сверхестественным, как, например, суперсила, или умение блокировать и отражать вампирские способности, но это ещё больше сближало меня с Эдвардом. Так что я была счастлива, что у меня обнаружился именно этот талант.
Но самый интересный сюрприз ожидал и меня, и всех Калленов спустя три недели после моего появления в их семье. В тот день, а точнее – вечер, мы собрались в гостиной. Каждый занимался своим делом, лишь иногда обмениваясь репликами. Эдвард, как и практически каждый вечер, сидел за роялем, что-то негромко наигрывая. Мы с Элис устроились на диване и возились с моей Барби, которая к этому времени обзавелась гардеробом едва ли не большим, чем у меня. И всё благодаря неугомонной Элис и Эдварду, который продолжал время от времени «включать дядюшку», как я это называла. Иногда, когда Эдварду вдруг казалось, что в какой-то момент мы сблизились чуть больше, чем он себе позволял, он снова резко отстранялся и начинал обращаться со мной как с ребёнком. В таком случае я обычно получала очередной мешок сладостей, мой медвежонок – приятеля, а кукла – новый наряд, мебель или машину. После нашей поездки в Сиэтл, я обзавелась огромным белым кроликом, с очаровательной мордашкой и висящими ушками, а моя Барби – аж целым особняком. А я даже включить «детскую непосредственность» в ответ не могла – дарение обычно проходило на глазах у кого-нибудь из семьи. Так что лёгкий чмок в щёчку, действительно, словно дядюшку, то есть совсем не интересно, – это всё, что я могла себе позволить.
Итак, мы с Элис игрались с куклой, точнее, Элис наряжала её, а я, сидела рядом и подавала ей время от времени всякие куклины причиндалы. И тут я вдруг услышала в голове голос Эдварда: «Странно, я почему-то её не слышу. Не может же она вообще не думать?». Я немного удивилась – с того первого дня Эдвард ни разу не пытался прочесть мои мысли. Так почему теперь решил это сделать?
– Эдвард, даже не пытайся! Ты прекрасно знаешь, что мои мысли тебе не прочесть.
– Но Энжи, я это прекрасно знаю. И в данный момент я пытался услышать Элис.
– Меня? – Элис подняла голову от куклы и, выглянув из-за моей спины, удивлённо уставилась на Эдварда. – Ты хочешь сказать, что перестал слышать мои мысли? Это уже интересно.
– Знаешь, наверное, мне показалось. Я прекрасно тебя слышу, – он пожал плечами и вновь вернулся к пьесе, играть которую прекратил после моих слов.
Элис тоже пожала плечами и вновь склонилась к кукле. По-моему, она увлеклась игрой гораздо больше, чем я.
«Опять её мысли куда-то исчезли. Не понимаю…»
– Эдвард, ну если ты хочешь услышать мысли Элис, так и слушай её. А ты всё время на меня промахиваешься.
– Да я и пытаюсь услышать Элис. Её мысли снова исчезли.
– Что значит «снова исчезли»? – Элис опять вынырнула из-за меня. – К твоему сведению я продолжаю думать, как и всегда. Если бы я действительно умела отключать мысли, мне бы не приходилось каждый раз мысленно болтать всякую чепуху, когда я хотела что-то от тебя скрыть.
– Ну вот, я снова тебя слышу. Такое чувство, словно появляется какая-то помеха в эфире. Это странно. Очень странно. Такого со мной ещё не было.
– А я, кажется, понял, что это за помеха, – вмешался Джаспер. – А ну-ка, Элис, спрячься-ка снова за спину Энжи.
– Не думаешь же ты?...
– А вот сейчас и проверим.
Элис послушно нырнула за мою спину. В голове у меня тут же зазвучал удивлённый голос Эдварда. Он снова ничего не слышал.
– Ну, как? – нетерпеливо спросил Эммет. Все Каллены, побросав свои дела, столпились вокруг нас.
– Он не слышит её. А вот я его слышу, – просветила я окружающих, поскольку Эдвард, похоже, был слишком ошеломлён, чтобы ответить.
– Круто! – восторженно взвыл Эммет, подхватил меня под мышки, выдернул с дивана и, держа на весу, развернул лицом к Эдварду. – А мои мысли попробуй-ка услышать!
– Эммет, немедленно положи Энжи на место! – возмутилась Эсми.
– Да ладно, пускай, – успокоила я её. – Мне и самой интересно. И, кстати, Эммет, он тебя не слышит.
В следующие полчаса Эммет таскал меня по комнате, как тряпичную куклу, загораживался мною от Эдварда, Элис или Джаспера, проверяя, насколько мне удаётся блокировать их дар. Заставлял остальных вставать в ряд или в колонну, друг за другом. Ставил меня на стул на линии между Эдвардом и Джаспером – в этом случае я блокировала их воздействие друг на друга. Поначалу это меня даже забавляло, но в какой-то момент мне стало скучно, и я попросила Эдварда мысленно петь песню, поскольку мне надоело слушать его непрерывное: «Не слышу, не слышу». После этих моих слов Эдвард отобрал меня у Эммета: прямо так, подошёл, взял за талию и выдернул у него из рук. Потом загородил собой ото всех и заявил:
– Довольно. Ты её замучил. Хватит экспериментировать. Давайте подведём итог.
Я тут же воспользовалась ситуацией и, обхватив его руками за талию, высунулась у него из-под руки и показала Эммету язык. Эдвард вздрогнул и напрягся, но вырываться на глазах у всей семьи не стал, – это выглядело бы странно, ведь со стороны мой жест был совершенно невинным и непосредственным. И только я знала, что совсем не по-детски прижалась к нему всем телом и потёрлась щекой о его грудь. Достаточно он от меня шарахался. Пусть терпит и привыкает. Я не требую от него страстных поцелуев и немедленных признаний в любви, но и отстраняться от себя больше не позволю.
Если суммировать всё, что было выяснено в ходе эксперимента, проведённого Эмметом, то узнали мы следующее: моё тело само по себе было защитным барьером. И не только для меня самой. Я физически, своим телом заслоняла всех, кто находился позади меня от воздействия чьего-либо дара. И неважно, сколько человек находилось позади меня. Точнее, вампиров, но это не важно, ведь и людей я, наверняка, защитила бы точно так же. Главное – я должна находиться точно на линии между обладателем дара и головой того, на кого этот дар направлен. Если остальные части тела оставались открыты, то никакой роли это не играло. Главное – загородить голову.
Если я находилась между двумя обладателями дара, то блокировала их воздействие друг на друга. Когда Эдвард, Элис и Джаспер встали друг за другом, то ни один из них не смог воздействовать на Эммета, державшего меня перед собой, как щит. Правда, именно во время этого испытания мне пришлось тяжелее всего. Мысли Эдварда, смена настроений Джаспера, обрывки видений – всё это навалилось на меня одновременно. Бедняги, каково же им жить с этим постоянно! И никакой возможности отгородиться. Хотя…
К этому времени все уже обсудили со всех сторон эту новую особенность моего дара. И пришли к выводу, что дар этот полезен для чьей-то защиты, но тяжеловат для меня самой. Хорошо ещё, что практически применить его мне не придётся. Вот здесь согласиться со всеми я не могла.
Когда все вновь вернулись к своим делам, я отцепилась, наконец, от Эдварда. Всё это время я так и стояла, обняв его за талию и прижавшись к его боку, и ему невольно пришлось приобнять меня за плечи – не держать же руку на весу. Заглянув ему в глаза, я спросила:
– Я хотела бы провести ещё один небольшой эксперимент. Но мне понадобится твоя помощь. Ты не возражаешь?
– Конечно, нет, – улыбнулся он мне.
Ну, конечно, нет. Истинный джентльмен! Разве он может отказать даме в небольшой просьбе? Я подошла к опустевшему дивану, – Элис уже успела убрать оттуда все куклины наряды и уйти сама, – и передвинула его так, чтобы он стоял спинкой ко всей остальной комнате. Эдвард кинулся, было, мне помогать, но встретив мой ироничный взгляд, отступил, вытянув руки ладонями вперёд, как бы показывая, что не будет вмешиваться. Устроив диван напротив телевизора, я уселась с краю, предварительно прихватив с собой пульт. Потом похлопала по дивану рядом с собой, предлагая Эдварду сесть. Пожав плечами, он выполнил мою просьбу.
– Скажи, Эдвард, наверное, тяжело постоянно слышать чужие мысли?
– Я привык.
– Ну, а всё-таки?
– Да, довольно тяжело. Это ведь происходит постоянно. Люди могут не разговаривать, но думают непрерывно. И это невозможно выключить.
– И тебе приходится всё время слушать и слышать? Никакой передышки?
– В общем, да. Я научился не вслушиваться в слова, если сам этого не хочу, но всё равно, этот постоянный гул…. Только на охоте, далеко ото всех, я могу отдохнуть. Но я редко охочусь один. – Он вздохнул и покачал головой. – К чему эти вопросы? Ты ведь и так всё это знаешь.
– Просто хочу кое-что попробовать, – я оглянулась, прикинув расположение остальных Калленов в гостиной. Идеальная дислокация. – А теперь ложись на диван и положи голову мне на колени.
Он посмотрел на меня слегка обалдевшими глазами.
– Лечь к тебе на колени?
– Для эксперимента. И ты обещал! – я нахмурилась и наставила на него указательный палец.
– Да, обещал.
Он вздохнул, а потом растянулся на диване, осторожно пристроив свою голову на самом краешке моих коленей. Я фыркнула, после чего передвинула её, прижав к своему животу. Он дёрнулся, пытаясь встать, но, видимо забыл, что я сильнее. Положив ладонь ему на лоб, я легко удержала его на месте. Встать он теперь смог бы только применив силу, а я знала, что он ни за что не станет этого делать, боясь нечаянно причинить мне боль. И он тоже знал, что мне это известно. На какое-то время мы напряжённо застыли, сердито глядя друг другу в глаза, потом он сдался и расслабился. Победно улыбнувшись, я убрала ладонь с его лба.
– А теперь скажи, слышишь ли ты сейчас чьи-нибудь мысли?
Он на секунду растерялся, потом ошеломлённо взглянул на меня.
– Нет. Вообще не слышу. Потрясающе!
– Наслаждайся. – Я включила телевизор, нашла какую-то комедию, и сделала вид, что смотрю. На самом деле я сама наслаждалась близостью Эдварда. Пару раз он порывался встать, но я его не отпускала. Признав своё поражение, он продолжал лежать, но смотрел не в телевизор, а на меня – я просто чувствовала его взгляд, скользящий по моему лицу. В какой-то момент я опустила руку и стала, как бы машинально, перебирать его волосы. Взгляд мой при этом не отрывался от телевизора, – под определённым углом можно было увидеть наши отражения. На этот раз Эдвард попытался уйти уже всерьёз. Мне пришлось удерживать его обеими руками. Наклонившись к нему, я прошептала так тихо, что даже вампиры, собравшиеся в другой части гостиной нас бы не услышали.
– Расслабься. И не дёргайся. Просто подаришь мне завтра очередную игрушку, например жёлтого слона, вот и всё.
Наши глаза встретились. Мы поняли друг друга без слов. Теперь он знает: мне прекрасно известно, что именно стоит за его подарками и попытками свести на нет любой физический контакт между нами, кроме самого необходимого. И он понял, что я решила больше не идти у него на поводу. И остался лежать у меня на коленях, позволив перебирать его волосы сколько мне угодно.
Хватит! Почти месяц я подыгрывала ему. Почти месяц скрывала свои чувства. Но пора что-то менять. Я сделала первый ход. Теперь посмотрим, что предпримет Эдвард.
Видимо, он принял такое же решение. Этим вечером, когда я легла спать, Эдвард не стал дожидаться, пока я усну, а пришёл ко мне раньше. И ничего страшного не произошло. Мы всего лишь недолго поболтали о сегодняшнем дне, о новой стороне моего дара. У меня мелькнула мысль, что не зря я почувствовала себя его защитницей. Ведь именно эта моя особенность проявила себя сегодня. Защищать. Это было у меня в крови. Я была рождена для этого. Теперь я это поняла.
И хотя мне хотелось бы лежать так, прижавшись к груди Эдварда бесконечно, но знакомое размеренное покачивание очень быстро усыпило меня. Да и спать я уходила обычно в тот момент, когда уже едва держала глаза открытыми. Так что, не прошло и десяти минут, как я отключилась. Последнее, что я запомнила – лёгкий поцелуй в макушку и тихий шёпот: «Спи, моя малышка. Сладких снов». Я заснула с улыбкой на губах. И сны мне снились самые чудесные.
А на следующий день я получила в подарок жёлтого плюшевого слона.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:36

 » Глава 7. ПЕРЕМЕНЫ

Глава 7. ПЕРЕМЕНЫ

Проснувшись на следующее утро, я не сразу сообразила, что изменилось? Но, почувствовав под щекой мерно вздымающуюся грудь Эдварда, поняла: он не сбежал, едва я вынырнула из дрёмы, а продолжал лежать рядом со мной. Ну и частично подо мной, так как проснулась я всё в той же позе, – используя его грудь в качестве подушки. Кому-то его каменная грудь могла показаться слишком жёсткой, но для меня вступил в силу принцип: «Удобно не там, где мягко, а там, где удобно». А для меня Эдвард был самой чудесной и удобной подушкой на свете.
Какое-то время я лежала, наслаждаясь моментом и ожидая, что в любую секунду он опомнится, подхватится и исчезнет, как делал всё последние дни. Но время шло, а ничего не менялось. И тогда я решила рискнуть, подняла голову и взглянула в золотистые глаза Эдварда. Он спокойно наблюдал за мной, и было не похоже, что он собирается вскочить и убежать в ближайшую секунду.
– Сегодня у тебя не нашлось ни одного суперважного и неотложного дела?
– Нет, – усмехнулся он.
– И ты, наконец, понял, что прикасаться ко мне, когда я не сплю, совсем не опасно?
– О, это всё ещё очень опасно. Но я решил больше не бегать от опасности, а встретиться с ней лицом к лицу.
– Ну и правильно. Потому, что я больше не собираюсь с этим мириться. Знаешь, нам нужно, наконец, поговорить, как двум адекватным взрослым людям.
– Взрослым? Энжи, тебе всего пятнадцать, а я столетний старик! – буквально простонал Эдвард.
– Поправочка! Я выгляжу на пятнадцать. А сколько мне на самом деле – не знает никто. Возможно, я старше тебя. А поскольку сам ты выглядишь на семнадцать, то, извини, я не согласна считать, что разница между нами так уж велика. И, может, всё же объяснишь, к чему все эти шараханья?
Эдвард, ничего не ответив, откинулся на подушку и, прикусив губу, уставился в потолок. Ах, так? Значит, отвечать мы не желаем? Ну, уж нет! Дудки! Разговор состоится, даже если мне придётся продержать его в постели весь день! И к чёрту голод! И удрать ему я точно в этот раз не позволю. Если нужно – применю силу!
Решив не дать Эдварду ни одного шанса на побег, я мигом уселась ему на живот, упёрлась ладонями в плечи и, низко склонившись над ним, так, что наши носы почти соприкоснулись, заглянула в глаза.
– Тебе придётся отвечать. Ты уже достаточно отмалчивался!
– Энжи, пожалуйста, слезь…. – избегая моего взгляда выдавил он сквозь зубы.
Странно. Вроде я не сильно его сдавила. Или всё же не рассчитала? Я ослабила нажим на плечи, и упёрлась коленями в матрас, чтобы ослабить давление на живот.
– Я сделала тебе больно?
– Господи, да не в этом дело!
– А в чём?
– Энжи, пожалуйста! – Эдвард практически стонал. Его глаза были крепко зажмурены, лицо искажено. – Я, может и старик, но всё ещё мужчина!
Ой! Я кубарем скатилась с него, а заодно, не рассчитав, и с кровати. Мне стало ужасно стыдно. Заявляю, что уже взрослая, а что творю?! Сжавшись в клубочек, я уткнулась лицом в колени и глухо пробормотала.
– Извини.
В следующую секунду Эдвард уже был рядом со мной. Осторожно прикоснулся к плечу, словно боясь сделать больно.
– Ты не ушиблась?
Я замотала головой, не отрывая лба от коленей. И как теперь прикажете смотреть ему в глаза?
– Нет. Мне просто стыдно. Прости, я не подумала….
– Вот в этом-то всё и дело. Ты не подумала. А я вот думаю. Постоянно. С самого первого дня, как увидел тебя, такую маленькую, перепуганную, но такую смелую. И всё это время я понимал, что ты – ещё ребёнок. Но всё равно думал. Ты понимаешь, о чём я?
Я рискнула взглянуть на него одним глазком сквозь волосы.
– Правда? И ты тоже?
– Тоже? То есть ты хочешь сказать, что…. Так, малышка, а вот с этого места поподробнее.
Что?! Я должна ему всё рассказать? Прямо вот взять и рассказать, что он моя половинка, что наши судьбы связаны навек, и что я буду защищать его даже ценой своей бессмертной жизни? О, нет! Нет-нет-нет!!! Я просто не смогу. И он мне не поверит. Так не бывает!
Я снова глянула на Эдварда. Он присел на пол рядом со мной, привалившись спиной к кровати и обхватив колени руками. Его глаза задумчиво, но очень внимательно смотрели на меня. Он ждал. Интересно, каким образом мы поменялись местами – ведь это я начала «допрос», а теперь самой приходится давать ответы. Ладно, всю правду говорить нельзя. Рано. Буду дозировать.
– Я тоже думаю о тебе. И тоже постоянно. Когда ты рядом – я счастлива. Когда ты далеко – мне плохо. Но хуже всего, когда ты рядом, но при этом очень далеко. – Я вновь выглянула из-под завесы волос и успела заметить, как Эдвард потянулся ко мне, словно намереваясь погладить по голове, но отдёрнул руку, так ко мне и не прикоснувшись. – Да, вот именно это я и имею в виду. Ты ставишь между нами преграду. Невидимую, но непроницаемую. Ты боишься даже дотронуться до меня. Ты отгораживаешься от меня. Почему? Я не могу понять. С одной стороны тебе нравится общаться со мной, значит, я тебе не противна. А с другой, – ты шарахаешься от меня, как от прокажённой. Пожалуйста, объясни мне, в чём дело? Я должна это знать!
Да! Вот так! Пусть скажет мне. Сам. Вслух. Я должна это от него услышать. Я должна точно знать, что мне не показалось, не почудилось, не придумалось. Пусть сам мне всё объяснит!
Он молчал. Закрыл глаза, откинулся назад, упершись затылком в матрац. Я протянула руку и коснулась его щеки.
– Пожалуйста, – еле слышно прошептала я. – Пожалуйста, не мучай меня больше. Скажи!
Не открывая глаз он перехватил мою руку. В какой-то момент я испугалась, что он оттолкнёт её, но нет, он прижал ладонь к своей щеке, да так и застыл. Какое-то время мы так и сидели, а потом Эдвард, тяжело вздохнул, поцеловал мою ладонь и отодвинул её от своего лица. Но из руки не выпустил, наоборот, взял её обеими руками.
– Девочка моя, постарайся понять. То, что я чувствую к тебе…. Это неправильно. Ты ещё ребёнок. Я не должен видеть в тебе никого, кроме младшей сестрёнки. Но я вижу. И не могу заставить себя чувствовать иначе. Вот почему я отстраняюсь. Вот почему стараюсь не прикасаться к тебе без особой необходимости. Но иногда всё же забываюсь. И тогда….
– И тогда появляются игрушки и лакомства. Словно мне лет пять, не больше. Ты стараешься напомнить себе, что я – ребёнок?
– Да. Пожалуй, я немного перебарщиваю. Но я стараюсь защитить тебя.
– Но ведь даже если мне действительно пятнадцать, хотя я чувствую себя старше, ну, допустим, всё же, что это так – я ведь всё равно уже не ребёнок.
– Но и не взрослая! А мне уже….
– Да знаю я, сколько тебе лет!!! – это его самоедство когда-нибудь закончится? – Так, а ну-ка пошли! Быстро!
Я резко вскочила, схватила его за руку и дёрнула на себя. Похоже, немного перестаралась. Эдвард чуть не упал на меня, но я вовремя его поймала. Опаньки, а вот и очередное объятие! Но я не виновата, это действительно случайность. Сделав вид, что ничего не произошло, я быстро отстранилась, чтобы он не успел подумать, что я опять издеваюсь, и, держа Эдварда за руку, потащила по коридору в комнату Розали и Эммета. Я знала, что сейчас там никого нет, поэтому смело вошла без стука и остановилась перед зеркалом. Это было самое большое зеркало в доме, и мы отразились в нём оба в полный рост. Эдвард, всё ещё ничего не понимал, но покорно следовал за мной, не задавая вопросов.
– А теперь скажи, кого ты тут видишь! – я ткнула в зеркало пальцем.
Видок у нас, конечно, был не самый презентабельный. Босые, растрёпанные, он – в мятых брюках и футболке, я – в розовой пижамке с котятами (Элис оторвалась на моих пижамах по-полной ), мы смотрелись рядом просто восхитительно!
– Я вижу прекрасную и совсем юную девушку и…. – он запнулся.
– И? – нетерпеливо переспросила я. От досады мне очень хотелось затопать ногами, но это было бы слишком уж по-детски. – Вот только попробуй сказать, что ты видишь здесь кого-то старше семнадцати. Только посмей!
Лёгкая улыбка, словно лучик солнца, озарила его чересчур уж серьёзное лицо.
– Да, ты права. Никого, старше семнадцати, я здесь не вижу.
– Так что мы практически ровесники. Ты согласен? – продолжала я допытываться.
– Ну, да, – усмехнулся он. – Ровесники. Практически.
– Так что я больше не желаю слышать эти твои: «Ты ребёнок, я старик!!!» Примем как аксиому, что мы оба ещё школьники. Так что вполне можем так и общаться. Ведь можем?
– Можем. Конечно, можем, – он положил руки мне на плечи, медленно наклонился к моему лицу. Я затрепетала в предвушении. Вот сейчас, сейчас это произойдёт! Наш первый поцелуй! Я закрыла глаза, потянулась к нему и ощутила лёгкое прикосновение его губ….
К моему лбу!
Я ахнула и, распахнув глаза, с недоумением и обидой уставилась на Эдварда. А он, хитро улыбаясь, чмокнул меня в нос и отстранился.
– Всё будет. Но пока ещё рано.
Я надулась. Мне-то казалось, что мы обо всём договорились. И тут такой облом!
Эдвард ласково провёл большим пальцем по моей выпяченной нижней губе, потом погладил мою щёку.
– Прости, малышка, но ты все равно слишком юна. Мы должны подождать.
– И долго? – я потёрлась щекой о его ладонь и с улыбкой заглянула ему в глаза. Ну, не могла я на него сердиться!
– До восемнадцати лет.
– Что! – буквально взвилась я. – Это же… Это же чудовищно долго!
– Не так уж и чудовищно. И, потом, всё это время мы всё равно будем рядом. Просто я не могу по-другому. Я так воспитан.
– Понимаю, – вздохнула я. Потом повернула голову и поцеловала его ладонь, как он сделал десятью минутами ранее. Эдвард не отстранился, не отдёрнул руку. Он смотрел на меня с невероятной нежностью. – Ладно, я готова подождать. Но ты ведь не будешь больше от меня отстраняться, правда?
Это был риторический вопрос. Ответ я уже знала. Отстраняться больше он не станет, но и особых вольностей ждать не приходится. С этим я могла смириться. Пока. А там – кто знает. Я подожду. Теперь ждать будет намного легче.
– Ну а теперь, беги, одевайся и завтракать! Думаешь, я не слышу, как бурчит у тебя в животе.
– А как же ты? Я же тебя практически выселила из ванной.
– Ну, это же не единственная ванная комната в доме. Так что, не переживай за меня. Встретимся внизу.
Получив очередной чмок в макушку, я ускакала в нашу спальню. Зов природы не позволял задержаться и ещё поспорить.
Когда я сушила волосы после душа, в воздухе вдруг разлился дивный, ни с чем не сравнимый аромат жарящегося мяса. Отбросив фен, я, как заворожённая, прямо в халате поплыла на запах. Ну, поплыла – это я мягко выразилась. На кухне я очутилась уже через секунду. У плиты стоял Эдвард и помешивал в большой сковороде нечто, источающее этот дивный аромат. Я практически залезла к нему подмышку, чтобы рассмотреть, что там такое. Небеса явились мне в виде сочных кусков свинины, шкворчащих на сковородке.
В этот момент Эдвард уткнулся носом в мои волосы и сделал глубокий вдох.
– Вот так и стой! Ты пахнешь гораздо лучше, чем это, – он ткнул лопаточкой в содержимое сковороды.
– Ах, да, для вас же это пахнет совсем не вкусно.
– Это ещё слабо сказано. Запах просто омерзительный.
– Тогда зачем тебе мучиться? И мучить остальных? Им ведь тоже неприятно!
– Ничего, потерпят. Надо же хоть разок тебя накормить чем-то вкусненьким. А запах можно и потерпеть. В конце концов, в школе мы каждый день бываем в столовой. Так что в принципе привыкли. Пусть тренируются, а то расслабились за каникулы.
– Бедные, как же вам тяжело. Мало того, что вокруг вкусные запахи человеческой крови, которую нельзя пить, так ещё и отвратительные запахи человеческой еды, которую есть можно, но совершенно невозможно! – я рассмеялась.
– Ты права, это довольно сложно. Но мы справляемся. Джасперу, бедняге, тяжелее всех.
– Может моё присутствие рядом хоть немного облегчит ваше существование?
– Ещё как облегчит! – он снова вдохнул запах моих волос.
Я обхватила Эдварда за талию, он приобнял меня за плечи. Вот так мы и стояли, склонившись над плитой, наблюдая за жарящимся мясом и вдыхая вкусные ароматы – каждый свой. И меня совсем не смущало то, что на мне банный халат, мои волосы непричёсаны и недосушены после душа. Я просто наслаждалась ситуацией: Эдвард рядом, он не отстраняется от меня, а на сковороде готовится для меня вкусняшка. В общем, в тот момент я была абсолютно счастлива.
В какой-то момент я не выдержала и ухватила со сковороды кусочек мяса, который показался мне уже достаточно прожаренным, и сунула его в рот. Мммм…. Райское наслаждение. Эдвард хмыкнул, глядя на мою блаженную физиономию, потом выложил часть мяса на тарелку. Усевшись за стол, я принялась за еду, любуясь Эдвардом, продолжавшим помешивать жаркое.
Я постепенно расправилась со всей сковородкой, и, пока Эдвард остался наводить порядок на кухне, я умчалась приводить в порядок себя. Когда я закончила, Эдвард уже поджидал меня в коридоре возле спальни. Мы вместе вышли в гостиную. Нас уже ждали. Карлайл собрался обсудить со всеми нами мою дальнейшую судьбу. Через десять дней начиналась учёба в школе, и нужно было решать всё сейчас, чтобы успеть выправить мне документы. Мы с Эдвардом уселись на диван бок обок. Элис немного удивлённо взглянула на нас, но оставила свои мысли при себе. Остальные, похоже, не обратили на это внимания. А возможно были просто тактичны – сомневаюсь, что кто-то в доме не знал, что Эдвард провёл всё утро наедине со мной, хотя обычно избегал этого. Конечно, они вполне могли слышать наше утреннее объяснение, но в этом доме было не принято подслушивать чужие разговоры. Как правило, даже слыша, никто не вслушивался в слова, как бывает, когда в комнате включен телевизор, который никто не смотрит. Ну, шумит и шумит, на смысл слов всё равно никто не обращает внимания. Карлайл вышел в центр комнаты, и обратился ко мне.
– Энжи, поскольку за всё прошедшее время мы не нашли нигде даже упоминания о тебе, то можно предположить, что тебя действительно никто не ищет. Так что нет смысла держать тебя и дальше вдали от всех. Ты уже вполне адаптировалась и, в отличие от нас, если специально не «включаешь» свои способности, то ведёшь себя как обычный человек. Конечно, твоя сила всегда при тебе, но ты её прекрасно контролируешь. Ничего не ломаешь, не разбиваешь, не давишь. А мы все этим поначалу грешили.
Я вспомнила ручку двери в кабинете Карлайла с вмятинами от моих пальцев. Вряд ли он не заметил. Видимо, это нанесением вреда не считается. Но ведь я действительно несколько раз выходила «в люди» и ничем себя не выдала.
– Сейчас перед нами стоит задача: выдумать достаточно правдоподобную легенду появления Энжи в нашей семье. У кого есть какие-нибудь соображения по этому поводу?
– А чего заморачиваться-то? Уж в нашей семье новый приёмыш никого не удивит. Будет ещё одна Каллен, вот и всё, – это высказался Эммет.
Как у него всё просто! Я, конечно, не прочь носить фамилию Эдварда, и даже надеюсь в будущем это делать, но уж никак не в качестве его сестры, пусть и приёмной. Прежде чем я открыла рот, чтобы возразить, хотя ещё не придумала – как, ведь не говорить же истинную причину, Эдвард сделал это за меня.
– Не самая хорошая идея. Энжи слишком взрослая, чтобы усыновлять её. И она не выглядит ни как воспитанница приюта, ни как недавно осиротевшая. Нужно придумать что-то иное.
– Ты прав. К тому же, вдруг её родные всё же найдутся и заберут её от нас. Это будет странно выглядеть со стороны. Надо всё предусмотреть.
Карлайл говорил вроде бы правильные вещи, поэтому я не стала сообщать ему, что теперь от меня избавиться им при всём желании не удасться. Пусть у меня найдётся куча самой распрекрасной родни, жить вдали от Эдварда я физически не смогу. Так что в этой семье я надолго. Но зато такие рассуждения ведут к тому, что я буду жить в семье Калленов, не становясь сестрой Эдварда, что вполне соответствовало моим планам. Не зря же и остальные пары не стали делать родственниками, пусть и просто по документам. Мы с Эдвардом оказались в точно такой же ситуации, пусть остальные Каллены об этом пока не догадываются. То есть, я так думаю. Элис уже несколько раз внимательно посмотрела на руку Эдварда, лежащую на моём плече. Получив возможность бесприпятственно меня касаться, он, похоже, уже не мог не делать этого, чему я была несказанно рада. Я положила ладонь на пальцы Эдварда на моём плече и, когда в очередной раз поймала на себе взгляд Элис, незаметно от остальных показала ей язык. Ну, я подумала, что незаметно, но Эдвард наклонился к моему уху и еле слышно прошептал: «А-я-яй, как не стыдно!» При этом он слегка потёрся носом о мои волосы и вновь вдохнул их запах. Элис сделала большие глаза, но ничем другим своё удивление не выдала. А мне было всё равно, я наконец-то могла заявить права на своего мужчину, и я это сделала!
– Думаю, что Энжи могла бы, по легенде, жить у нас временно. Как бы в гостях, – предложил Джаспер. – Только надо придумать для этого убедительную причину.
– Да, обычно в гостях не живут столько, чтобы ходить в школу, – это вступила в разговор Розали. Обычно она игнорировала всё, связанное со мной, и меня немного удивило её высказывание.
– А что, если её родители уехали надолго и не смогли взять её с собой? Например, командировка за границу? – снова Джаспер.
– Да куда же можно уехать, чтобы ребёнка с собой нельзя было взять? – это уже Элис.
– Военные! В горячую точку поехали! – Эммет как всегда ляпнул не подумав.
– Оба сразу? Очень сомнительно, – покачал головой Эдвард. – Да и откуда у нас друзья-военные, причём настолько близкие, что мы их ребёнка жить к себе берём?
Я решила, что пора вмешаться. Потому, что сама часто об этом задумывалась, и у меня появилась неплохая идея. Хотя, посмотрим, что скажут остальные.
– Врачи. Уехали в Африку. Куда-нибудь в глушь. Типа «Врачи без границ». А меня оставили в Америке, мне же учиться надо.
Все затихли и уставились на меня. В кое-чьих глазах я прочла нечто, похожее на восхищение. Ну, да, я тоже умею думать и придумывать. Иногда.
– Идеально! Это именно то, что нам надо, – Карлайл первый отреагировал на моё предложение. – Предположим, я работал раньше с твоими родителями, и мы дружили семьями. Тогда выбор нас в качестве опекунов очевиден!
– Особенно если учесть, что в воспитании детей опыта у вас с Эсми много. А где пятеро, там и шестой, – с этими словами Розали улыбнулась мне.
Я вытаращила глаза, как недавно Элис. Розали улыбнулась? Мне?! Что происходит? Я что-то пропустила?
– Итак, легенда появления у нас Энжи готова. Осталось придумать ей фамилию, раз уж Каллен не подходит.
Очень даже подходит. Но не в этом случае. Ничего, рано или поздно, но я её заполучу!
– Ну, может, совместно мы что-нибудь придумаем? Сам я не решусь, после фиаско с именем, – продолжил Карлайл. – Какие будут предложения? Может Энжи сама что-нибудь себе выберет?
– Пожалуй, выберу, – я встала, и взяла с журнального столика телефонный справочник, потом снова плюхнулась под бочок к Эдварду. Перевернув примерно четверть страниц, я повела пальцем по строчкам, выбирая что-нибудь не банальное, но и не слишком редкое. Вдруг мой взгляд зацепился за одну из фамилий. Я вздрогнула. Почему-то именно эта фамилия показалось мне правильной. Она будто позвала меня. Так же я когда-то отреагировала на имя Энжи.
– Дэниелс, – твёрдо произнесла я. – Пусть моя фамилия будет Дэниелс.
– Ты что-то вспомнила? – конечно, от Карлайла не ускользнула моя реакция. Да и ото всех остальных – тоже. От вампиров вообще трудно что-то скрыть. Впрочем, я и не собиралась.
– Нет, не вспомнила. Но эта фамилия показалась мне правильной. Не знаю, почему.
– Что ж, довольно неплохой выбор, – одобрил Джаспер. – Дэниелсов очень много, ни у кого не возникнет никаких ассоциаций. И всё же это не Джонс или Смит. Думаю, подойдёт. Я сделаю для Энжи подходящие документы. Кстати, для свидетельства о рождении нужны имена родителей. Энжи, твои предложения?
Я пожала плечами.
– Вставь имена своих. Мне всё равно.
Он кивнул.
– Хорошо. А как насчёт второго имени? Тоже своё вставить?
– Не стоит, – я улыбнулась шутке, а потом повернулась к Эдварду. – Как звали твою родную маму?
– Элизабет.
– Красивое имя, – я постаралась проигнорировать сдавленное хихиканье, раздавшееся со стороны Карлайла и Эсми, и вновь повернулась к Джасперу. – Пусть будет Элизабет.
– Ну, а что с датой рождения? Что там писать?
– Да тоже не особо важно, – я пожала плечами. – Ну, напиши, что хочешь.
– Думаю, надо написать день, когда мы тебя нашли, – вмешалась молчавшая всё это время Эсми. – В каком-то смысле ты в этот день заново родилась.
– Я согласна. Значит, пусть будет 25 июля. Думаю, что день рождения летом – это здорово!
– Итак, 25 июля, 15 лет назад? – продолжал уточнять Джаспер.
– Стойте, стойте! – вдруг воскликнула Элис. – Нельзя писать Энжи 15 лет. Чтобы она училась вместе с нами в старшей школе, она должна ходить как минимум в 10 класс. А это 16 лет.
– Я согласна! – тут же подхватила я. – Раз уж мне можно написать любой возраст, то пусть лучше будет 16.
Может, если эта цифра будет официально вписана в мои документы, то меня уже не будут считать совсем уж юной. Конечно, я имела в виду именно Эдварда, остальные пусть считают что угодно.
– Тогда заодно сделаю ей и водительские права – подвёл итог Джаспер.
– А я научу Кнопку водить машину.
– Не торопись, Эммет. С чего ты взял, что она не умеет? – возразил Эдвард. – Возможно, Энжи в очередной раз всех нас удивит.
– Очень даже возможно. Ладно, поеду. Не стоит терять времени, нужно будет ещё успеть записать её в школу, когда документы будут готовы.
С этими словами Джаспер исчез. Ну, я, конечно, видела, что он умчался наверх, в свою комнату, но человеческий глаз этого бы не разглядел.
– А ты разве не поедешь с ним? – я заметила, что Элис не проявляет никаких признаков скорого отъезда. А ведь обычно они никуда по отдельности не уезжали. По крайней мере, за то время, что я здесь жила, такого ни разу не случалось.
Элис пожала плечами.
– За документами Джас обычно ездит один. Он не хочет, чтобы там видели кого-то из нашей семьи, кроме него. Он даже фотографии вклеивает сам. Бережёт семью от любопытства посторонних.
– Кстати, хорошо, что напомнила, – обратился Эдвард к Элис. – Энжи нужны фотографии на документы. Мы съездим в Сиэтл, там народу побольше, легче затеряться, и сделаем их. Кстати, как там с погодой? Солнца не будет?
– Я же не могу видеть будущее Энжи!
– Так посмотри моё. Или ты и это уже не можешь?
– Прекрати насмехаться! Сейчас узнаю, – Элис на секунду задумалась, глядя куда-то вдаль, потом её лицо расплылось в насмешливой улыбке. – Луна-парк, значит? Качельки-карусельки? А не староват ли ты для подобных развлечений?
– Вообще-то это должен был быть сюрприз. Спасибо тебе, Элис, огромное.
– Да пожалуйста! Развлекитесь, как следует.
С этими словами Элис подхватилась с кресла, чмокнула нас обоих в щёку и удрала наверх. Наверное, попрощаться с Джаспером. Во время этого диалога я сидела молча, переводя взгляд с одного на другую. Мы с Эдвардом едем в город вдвоём? Он поведёт меня в Лунапарк?! Блаженная улыбка на моём лице расплывалась всё шире. Ну до чего же сегодня счастливый день! И ведь он ещё только начинается.
Мы встали и направились к выходу. В дверях я притормозила и оглянулась.
– Кстати, Эммет, если сегодня мне некогда на тебе кататься, это ещё не значит, что я забыла о твоём проигрыше. Просто завтра удвоим колличество кругов, вот и всё!
С этими словами я сделала расхохотавшемуся Эммету ручкой и выбежала из дома вслед за Эдвардом.
Когда мы выехали с частной дороги на пустынное шоссе, Эдвард остановил машину.
– Не хочешь сесть за руль? Проверим, прав ли я в своём предположении.
– Ты готов рискнуть своей машиной? Не боишься, что я её разобью? Может, потренируемся на чём-нибудь, чего не так жалко?
– На кабриолете Розали?
– Ты прав, ляпнула не подумав. У вас любую машину жалко.
– Да не переживай ты так. Я в любом случае буду держать всё под контролем и успею предотвратить аварию, если понадобится. Но что-то мне подсказывает, что всё будет в порядке. Итак, готова к подвигам? Или может, ты боишься? – судя по смешинкам в уголках глаз, Эдвард шутил, но я взвилась, словно он всерьёз усомнился в моей храбрости.
– Я? Боюсь? Да никогда! Ну-ка, пусти меня за руль.
Я уселась за руль, Эдвард – на переднее пассажирское сидение. Он что-то где-то подкрутил и отрегулировал кресло под мой рост – всё же я была сантиметров на 40 ниже него. Я осмотрела приборную доску, всякие переключатели и циферблаты – они абсолютно ни о чём мне не говорили. Моя уверенность начала таять. Но тут я вспомнила случай с роялем Эдварда. Может это сработает и с машиной? Я расслабилась, положила руки на руль, закрыла глаза и глубоко вздохнула. Я хочу завести эту машину. Я хочу на ней ехать. Мне это нужно!
Действуя словно сами по себе, мои руки и ноги начали совершать какие-то действия. Я услышала ровное гудение мотора и открыла глаза. Потом плавно тронула машину с места. Я не задумывалась над тем, что я делаю, как не задумывалась, как именно нужно передвигать ноги при ходьбе. Я просто это делала, и всё.
Я прибавила скорость. Машина подчинялась мне, словно стала частью меня, была послушна и готова к новым свершениям. Я разгонялась всё быстрее, пока стрелка спидометра не начала приближаться к отметке в 150 миль в час. Тогда я расхохоталась от восторга и своей власти над дорогой и этой мощной машиной. Эдвард расхохотался вместе со мной.
– Я должен был догадаться, что ты тоже любишь скорость. Достаточно вспомнить твои поездки на Эммете. Как только Джаспер состряпает тебе права, надо будет купить тебе машину. Какую ты бы хотела?
– Розовую, – пошутила я. Эдвард вновь рассмеялся.
– Ну, вообще-то мне всё равно, просто что-нибудь быстрое. И уж ни в коем случае не розовое.
– Обещаю – ничего розового! Может тогда и медведя забрать?
– Не вздумай! Дани мой, навсегда!
– Ты дала имя плюшевому медведю?
– Ну, а почему бы и нет?
– Действительно. Почему бы и нет? Но тебе не кажется, что это всё-таки девочка? Ни один уважающий себя мужчина не захочет быть таким розовеньким.
– Пожалуй ты прав. Ну и что, Дани может быть и женским именем. В любом случае мне это имя нравится, а медвежонку, я думаю, без разницы.
Эдвард, со смехом, согласился со мной.
Так мы и ехали, болтая ни о чём и постоянно смеясь не столько над не такими уж смешными шутками, а просто от прекрасного настроения. Когда вдали показался город, Эдвард выгнал меня с водительского места, пообещав вновь пустить за руль на обратном пути. Всё же прав у меня пока ещё не было.
В огромном торговом центре мы нашли небольшую фотостудию, где мне моментально сделали все нужные фотографии. Я заметила на стене образцы фотопортретов, на которых были люди в исторических костюмах. Мы поинтересовались у фотографа, можно ли и нам сделать такой. В наше распоряжение тут же была предоставлена целая гардеробная с костюмами разных эпох, сделавшими бы честь небольшому театру. Как мы выяснили позже, их действительно приобрели на распродаже реквизита в одном разорившемся театре. Я стала азартно рыться в костюмах и уже присмотрела для Эдварда парадный наряд вельможи времён Людовика ХIV, но тут заметила, как он с какой-то непонятной мне грустью и даже тоской, смотрит на военную форму начала ХХ века. Поймав мой удивлённый взгляд, Эдвард объяснил свой интерес.
– Знаешь, в юности я мечтал стать военным. Просто дни считал до того момента, когда мне исполнится 18 лет и я смогу вступить в армию и отправиться воевать. Но из-за болезни, – тут он бросил насторожённый взгляд на занавеску, отделяющую гардероб от фотостудии, – и всего, что потом случилось, надеть военную форму мне так и не удалось. Сейчас я понимаю, что был всего лишь восторженным мальчишкой, готовым лезть под пули ради призрачной славы, но я всё ещё помню, как мечтал облачиться в военную форму. Я считал, что в ней я буду выглядеть бравым воякой, и все соседские девушки будут вздыхать по мне.
Он усмехнулся. Это была печальная усмешка. Он словно смеялся над наивностью того мальчика, каким был когда-то. Мне захотелось поцелуем стереть эту печаль из его глаз, но на это я пока не имела права. Не хотела нарушать наш уговор в день его заключения. Нарушу немного попозже. А сейчас я решила поднять ему настроение другим способом. По крайней мере, попытаться.
В итоге Эдвард позировал для портрета в этой самой офицерской форме, которая невероятно ему шла и практически подошла по размеру. Чтобы соответствовать его образу, я нацепила костюм сестры милосердия того же времени. Это был практически мешок, на несколько размеров больше, чем нужно и гораздо длиннее. А полагавшаяся к нему косынка закрывала, и волосы и шею, и щёки. Короче, в нём я выглядела тем ещё чучелом. Но фотограф усадил меня в кресло, с профессиональной ловкостью задрапировал лишнюю материю, и это уже не выглядело так ужасно, как поначалу.
Сделав несколько снимков, фотограф пообещал в течение часа сделать портрет и вставить его в рамку. Этот час мы провели, бродя по торговому центру и закупая всякие нужные для школы канцтовары. Для меня мы также приобрели сумку для тетрадей и учебников. Сначала Эдвард хотел купить мне рюкзак, но, перемерив их целую кучу, я отказалась от этой идеи. В рюкзаке я чувствовала себя неуютно, он мне мешал.
Я вообще не любила, когда что-то закрывало мне спину. Понять причину этой странности я не могла, но факт оставался фактом – закрытая спина вызывала у меня нечто вроде клаустрофобии. Даже топики, которые я носила как нижнее бельё, я предпочитала с открытой спиной. На волне покупательского бума Элис, я подсунула множество таких в общую кучу покупок. А те, у которых спина была закрыта, я перешила. Либо углубила уже имеющийся вырез, либо, если уж спина была закрыта по самую шею, просто вырезала большую дыру в районе лопаток. Благо у Эсми была куча швейных принадлежностей, и я обработала обрезанные края на швейной машинке, когда она с Карлайлом в очередной раз уехала на охоту. А поскольку я всегда надевала какую-нибудь рубашку или кофточку поверх топа, то о моей странности никто из Калленов не знал. Мне было неудобно за эту свою маленькую сумасшедшинку, но поскольку это было вполне безобидная странность, я решила на этот счёт не заморачиваться. По большому счёту, у меня хватало других, гораздо больших странностей, так что на эту можно было не обращать внимания. Аукалось это очень редко, как, например, сегодня, в случае с рюкзаком. Но, в конце концов, я же не в поход собираюсь идти, а сумочка, которую мы в итоге выбрали, была очень даже симпатичная.
Спустя час мы забрали портрет. Я была потрясена, насколько здорово мы на нём получились. При этом для портрета фотограф из множества сделанных кадров выбрал именно тот, когда Эдвард посмотрел на меня. Я этого не видела, поскольку он стоял позади меня, положив руку мне на плечо, как обычно люди позируют на старых фотографиях. Видимо фотограф был настоящим мастером своего дела – он сумел поймать этот исполненный невероятной нежности взгляд и запечатлеть его на плёнке. Я сглотнула внезапно образовавшийся в горле комок. Это было перенесённое на фотобумагу признание в любви. И пусть слова ещё не произнесены, теперь у меня не осталось больше никаких сомнений в его чувствах.
После торгового центра мы направились в Луна-парк. И хотя, «благодаря» Элис сюрприза у Эдварда не вышло, но удовольствие я получила не меньшее. Может даже и большее, поскольку предвкушала это событие в течение нескольких часов. Мы бродили по парку почти до самого закрытия. Перекатались на всех возможных качелях и каруселях, посмотрели выступления разных клоунов, жонглёров и фокусников, перепробовали все возможные лакомства. Собственно, пробовала я, точнее, ела. И как всегда в неимоверных количествах. Но, для конспирации, Эдвард всё покупал в двойном экземпляре, а потом ходил с полусъеденным мороженым или хот-догом в руках, время от времени поднося его ко рту, а потом заменяя на мой, более съеденный, и так до тех пор, пока я не съедала обе порции. После чего он покупал нам новые.
И лишь одно он отказывался покупать и для себя тоже – сахарную вату. Эдвард наотрез отказывался даже держать в руках эти огромные, ядовито-розовые пушистые комки, а тем более делать вид, что ест их. Видимо считал, что это несколько умаляет его мужественность, хотя, по-моему, такое в принципе было невозможно. И хотя я указала ему на нескольких мужчин, евших эту несчастную вату, переубедить его я не смогла. Для меня он был готов купить хоть всю вату, имеющуюся в парке, но для себя – отказывался напрочь. Видимо и у него был какой-то крошечный пунктик. Я вспомнила свои топики с дырами на спине, и больше не настаивала.
Незадолго до закрытия, когда мы уже просто бродили между аттракционами, с наступлением темноты ставшими ещё ярче и завлекательнее благодаря разноцветным огонькам, а я, наконец-то наелась, Эдвард вдруг, словно что-то увидев, стал целенаправленно пробираться сквозь толпу, ловко маневрируя между людьми и таща меня на буксире. Мне оставалось только следовать за ним неизвестно куда, поскольку кроме его спины я ничего не видела.
Когда Эдвард, наконец, остановился, я вынырнула из-за его спины и увидела перед собой некое подобие тира. В нём надо было сбивать жестяные банки из-под колы бейсбольными мячами. За большое количество попаданий полагался приз – мягкая игрушка. Этими призами были увешаны все боковые стены импровизированного тира. Суперприз – огромная плюшевая панда – висел на самом виду. Эдвард купил у продавца 20 бросков – именно такое количество попаданий требовалось, чтобы получить эту панду. Расстояние до «мишеней» было значительное. Но я ни капли не сомневалась, что Эдвард легко выбьет все жестянки. Я оценила размеры чёрно-белой зверюшки и начала прикидывать, куда именно я смогу её пристроить в спальне, чтобы и нам с Эдвардом осталось место.
Эдвард начал швырять мячи. Я спокойно ждала его триумфа, но вдруг, после трёх попаданий, он промазал. У меня отпала челюсть. Эдвард промазал?! Такого просто не могло быть! Он мог легко сбить все эти мишени даже стоя к ним спиной! Что случилось?
А Эдвард продолжал кидать мячи, тщательно прицеливаясь, радостно улыбаясь попаданию и издавая расстроеный стон при очередном промахе. Поняв, что он что-то задумал, я начала ему подыгрывать: подбадривать, радоваться попаданиям и утешать после промахов. В итоге он сбил только 14 банок из 20. За такой результат тоже полагался приз, хотя и небольшой. Запустив Эдварда за импровизированный прилавок, продавец махнул рукой в сторону стены, сплошь завешенной небольшими – не крупнее котёнка – мягкими игрушками, предлагая выбрать среди них себе приз. Эдвард, ни секунды не раздумывая, целенаправленно прошёл в дальний угол и снял что-то со стены, после чего торжественно преподнёс мне свою добычу. Разглядев у него в руках маленького жёлтого слона и вспомнив наш вчерашний разговор, я расхохоталась. Да уж, чувство юмора у него развито прекрасно, с этим не поспоришь.
Когда мы уходили от палатки, я оглянулась на панду. Мне вдруг показалось, что несмотря на игрушечную широкую улыбку, взгляд у неё грустный. Я вдруг представила, каково ей висеть тут изо дня в день, наблюдая, как её младших товарищей радостные люди забирают с собой, а она вряд ли когда-нибудь обретёт семью. Ведь выиграть её мог разве что какой-нибудь чемпион по бейсболу, привыкший кидать мячи точно в цель. Только таких в нашу глушь не заносит. Мне вдруг стало так жалко эту глупую игрушку, что я резко затормозила, нашарила в кармане остатки денег, которые дала мне Элис, прикинула сумму и поняла – мне хватит. Занимать на это деньги у Эдварда мне почему-то не хотелось.
Резко развернувшись, я высыпала монеты на прилавок и потребовала 20 мячей, которые были мне немедленно выданы. Эдвард, вернувшийся вслед за мной, видимо собирался меня отговорить, но разглядев что-то в моих глазах, сделал некие выводы и не стал вмешиваться. Посадив слонёнка на прилавок, я методично и целенаправленно сбила все банки. Обалдевший продавец молча вручил мне панду, которую я тут же презентовала Эдварду. Я забрала слонёнка, и мы вчетвером направились прочь. Отойдя на несколько шагов, Эдвард обернулся и сказал продавцу, который продолжал с отвисшей челюстью смотреть нам вслед.
– Она в бейсбол играет. Профессионально. Юношеская лига.
После его слов продавец подобрал таки упавшую челюсть, и стал смотреть нам вслед уже не с удивлением (а точнее – обалдением), а с тоской, которая была направлена на уносимую Эдвардом панду. Народ, видевший моё представление, тоже закивал головами и начал расходиться. Эдвард ловко пресёк на корню всякие возможные сомнения в моей обычности и нормальности.
Когда мы отошли на приличное расстояние, Эдвард с лёгкой укоризной покачал головой.
– Это было опасно. Ты могла привлечь к себе излишнее внимание.
– Я понимаю. Извини. Но мне стало так её жалко….
– Да, я догадался. Ладно, всё обошлось. Я понимаю, что тебе всё же сложнее, чем нам – мы десятилетиями скрываем от людей любые проявления своих способностей. А ты этому только учишься. К счастью, ничего особо сверхъестественного ты не сделала. Человек тоже способен на такое. Далеко не каждый, но всё же способен. Но на будущее – постарайся сдерживать свои порывы.
– Хорошо, обещаю. Впредь постараюсь сначала думать, а потом действовать.
– Ну, вот и умница, – слегка наклонившись, Эдвард чмокнул меня в макушку. На это я ответила непроизвольным широким зевком. Эдвард расхохотался.
– Да, это был длинный день. Пора домой. Я совершенно забыл о времени.
– Я тоже. Это был чудесный день. Самый лучший в моей жизни. Спасибо тебе.
– Мне это было только в радость. А теперь, пойдём-ка к машине, пока ты не заснула прямо здесь, на газоне.
К тому моменту, как мы добрались до стоянки с припаркованным «Вольво» Эдварда, прошло порядочно времени – мы ведь должны были передвигаться с обычной человеческой скоростью. К этому времени я уже зевала почти непрерывно, но всё же сделала безнадёжную попытку усесться за руль. Эдвард усадил панду на переднее сиденье, тщательно пристегнул её, а потом изгнал меня с водительского сидения на заднее. Я для вида поупиралась и слегка надулась, за что была поцелована в нос, но на заднее сиденье всё же отправилась почти добровольно. Там я тут же улеглась, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в слонёнка. Эдвард включил какую-то еле слышную медленную инструментальную мелодию, и спустя пару минут я уже крепко спала. И не проснулась уже до самого утра.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:39

 » Глава 8. ОЧЕРЕДНОЙ СЮРПРИЗ

Глава 8. ОЧЕРЕДНОЙ СЮРПРИЗ

Проснувшись на следующее утро, я какое-то время лежала, наслаждаясь близостью Эдварда и его почти объятиями. Почти – потому, что его лежащую у меня на спине ладонь принять за объятие мог только человек с очень развитой фантазией. Ну, или с большим желанием, чтобы так оно и было. Я прислушивалась к ровному дыханию под своим ухом, как обычно по утрам прижатому к груди Эдварда, но вдруг уловила в комнате ещё одно дыхание, не считая нашего. Насторожившись, я принюхалась и поняла, кто ещё находится в спальне.
– Доброе утро, Элис, – пробормотала я, не поворачивая головы и даже не открывая глаз.
– Доброе, – в её голосе слышалось некоторое удивление, но больше – недовольство. – Может, объяснишь мне, что всё это значит?
О чём это она? Мы с Эдвардом почти месяц спим в одной постели, и об этом знают все в доме. Точнее, сплю только я, но не в этом суть. Ничем предосудительным мы уж точно не занимаемся – это просто физически невозможно в доме, где шесть пар ушей слышат каждый наш вдох, не говоря уж о словах. Не двигаясь, я приоткрыла глаза и вопросительно взглянула на Эдварда. Перехватив мой взгляд, он глазами указал на что-то за моей спиной, предположительно на Элис, предлагая взглянуть самой. Ужасно не хотелось от него отстраняться, но пришлось.
Я села и повернувшись, взглянула на Элис. Она стояла возле стеллажа с дисками, в данный момент завешанного чем-то пёстрым, на что я не обратила внимание, потому, что мой взгляд моментально прилип к тому, что Элис демонстративно держала в руках. Это был мой вчерашний топик, как назло – один из тех, над которыми я поработала с ножницами в руках. И, прямо на спине красовалась огромная дыра. Я более внимательно взглянула на стеллаж. Так и есть, там были развешаны все остальные, пострадавшие от моего вандализма, тряпочки.
Попалась…. А ведь только вчера я считала, что об этой моей маленькой странности никто не узнает. Угораздило же меня заснуть в машине. Нетрудно было догадаться, что меня отнесут в постель ( с этим-то Эдвард вполне мог справиться самостоятельно), но вот переодевать меня он уж точно не станет. Джентльмен же, табу и всё такое! Ну, снял бы с меня кроссовки и дело с концом. Но нет, Элис не могла допустить, чтобы я спала в одежде – так же неудобно! А то, что заснув, я спала как убитая, не зависимо от того, где и в чём уснула – это не в счёт. Ладно, это я, конечно, зря так возмущаюсь, мне только добра хотели, просто во мне говорит досада на то, что теперь все узнают мою очередную ненормальность. Итак, придётся всё объяснять. А как это сделать, если я и сама ничего не понимаю?
Я оглянулась на Эдварда – он тоже с интересом смотрел на меня, явно ожидая ответа. Элис начала слегка притопывать ногой от нетерпения. Надо что-то говорить, но что?
– Что именно тебя интересует, Элис? – мой голос звучал достаточно спокойно и в меру равнодушно. Вроде ничего такого и не произошло. Элис аж подпрыгнула.
– Что именно? Я хотела бы знать, зачем ты испортила хорошие вещи, да ещё и продолжаешь их в таком виде носить?
– Я не испортила, а усовершенствовала. Мне так больше нравится.
– Да что в этих дырах может нравиться? К тому же, если ты пыталась соответствовать каким-то модным тенденциям, о которых я, кстати, впервые слышу, так это бессмысленно. Этих твоих художеств всё равно никто не видит.
– Ну, кто-то всё же увидел, – пробормотала я себе под нос, впрочем, меня, конечно же, услышали. Эдвард хмыкнул у меня за спиной, а Элис, тяжело вздохнула.
– Ты просто объясни – зачем? Мне действительно непонятно.
– Мне тоже! Я не знаю, почему это сделала! – я поняла, что пора выключать дурочку и говорить откровенно. – Просто я не могу, когда у меня закрыта спина. Не могу и всё. Мне неуютно. Я чесаться начинаю. Ну, не физически, но вы меня поняли, да?
– Так вот почему ты не захотела покупать рюкзак? – сделал вывод молчавший до этого Эдвард.
– Да, именно поэтому. Это помеха. Я не знаю, помеха для чего, но она существует. Насколько мне известно, большинство живых существ наоборот, инстинктивно стараются прикрыть, защитить спину. А вот у меня всё наоборот. Вот такая я странная.
Я уткнулась лбом в колени. Не хочу видеть разочарование на их лицах.
– Почему же ты сразу не сказала? Я бы купила тебе то, что нужно, и не пришлось бы ничего переделывать.
Не поднимая головы, я пожала плечами.
– Не хотела, чтобы меня считали странной и ненормальной.
Реакцией на мои слова был дружный смех. Если слух меня не подводит, а он меня ещё ни разу не подводил, в гостиной расхохотался ещё и Эммет. Прекрасно! Теперь о моём унижении известно всему дому. Эсми шикнула на него, и Эммет заткнулся, но легче мне от этого не стало. Я сжалась в плотный жалкий комочек. Захотелось провалиться сквозь землю, куда-нибудь поглубже, а лучше насквозь. Видимо, заметив моё состояние, Эдвард прекратил смеяться, и обхватив меня, перетащил к себе на колени, крепко обнял и поцеловал в затылок – единственное, что было ему доступно. Не удержался и фыркнул мне в волосы, потом снова тихонько захихикал. Элис присела рядом и погладила меня по спине.
– Энжи, Энжи, ну какая же ты глупенькая! Ну, где ты в нашей семье видела хоть что-то НЕ странное и нормальное?
А ведь действительно! Я живу в семье вампиров. Причём ещё и нестандартных вампиров. Взять хотя бы их диету – уже одно это действительно странно и ненормально. Уж не говоря об их сверхспособностях. Так чего же я заморачиваюсь из-за какой-то ерунды? Действительно, если подумать, то так я ещё лучше вписываюсь в эту удивительную семейку.
Я расслабилась и подняла голову с колен. А поскольку в этот момент я сидела в кольце рук Эдварда, то уткнулась носом прямо ему в щёку. Эх, жаль, что мы не одни, уж я бы не упустила такой славной возможности. Но поскольку даже лёгкий поцелуй в щёчку при Элис был неприемлем, я просто застыла в этой случайно получившейся позе, наслаждаясь прикосновением наших лиц и чудесным запахом его кожи. За спиной я услышала резкий вдох, практически аханье.
– Элис, а вот это не твоё дело, – негромко произнёс Эдвард, явно отвечая на её невысказанные мысли. – И да, я помню, сколько ей лет.
Кажется, Элис всё-таки всё поняла. Ну, раз так, то зачем отказывать себе в удовольствии. Я коснулась губами гладкой щеки Эдварда, как и хотела сделать, а потом с удобствами уселась на его коленях, прижалась головой к его плечу и с вызовом глянула на Элис. Какое-то время мы играли в гляделки, потом она вздохнула и вопросительно взглянула на Эдварда. Тот кивнул.
– Да, всё верно. Но не волнуйся, мы решили подождать до 18 лет.
Я аж подпрыгнула. МЫ решили?
– Ничего мы ещё не решили. Лично я ни на что ещё не согласилась. Это я про 18 лет, если кому не понятно. Считаю эту цифру запредельной. Буду жёстко торговаться.
– Угомонись, малышка, должен же я как-то успокоить Элис, пока она не набросилась на меня с кулаками, защищая твою честь.
– Моя честь защищена даже слишком надёжно. Похоже, это тебя надо защищать. От меня.
Элис вдруг звонко рассмеялась и кинулась нас обнимать.
– Ой, а знаете, а я ведь давно нечто подобное предполагала. Меня только возраст Энжи смущал. Но если вы будете благоразумны…. Ой, ну как же я за вас рада! Кстати, Эдвард, я видела, как она торгуется, так что тебе придётся сложно, уж поверь мне!
Она снова пылко расцеловала нас и выпорхнула из комнаты, попутно сгребя в охапку мои дырявые одёжки и унеся их с собой.
Оставшись одни, мы какое-то время молча смотрели в глаза друг другу, потом Эдвард чмокнул меня в нос.
– Восемнадцать! Без возражений и вариантов.
– Что, и поцелуи тоже? Тебе не кажется, что это уже перебор?
– Ну, ладно, целоваться, пожалуй, можно и раньше, – он уткнулся лбом мне в лоб, так, что наши носы едва не соприкоснулись. Потом тихонько рассмеялся. – Знаешь, малышка, у тебя очень весомые доводы. Хорошо, согласен на семнадцать.
– Тебе уже есть семнадцать, значит, ты уже можешь меня целовать! А я, так уж и быть, могу и подождать. А когда семнадцать исполнится мне, тогда я тоже буду тебя целовать. Это же логично! – я была очень довольна своими рассуждениями.
Эдвард расхохотался.
– Ну уж нет! Подождём твоих семнадцати.
– Тогда я не согласна. Предлагаю шестнадцать. Как тебе? По-моему, в шестнадцать я уже не буду считаться ребёнком?
Эдвард тяжело вздохнул.
– Ты думаешь, для меня это так просто – отказываться от того, чего я страстно желаю? Но нужно соблюдать хоть какие-то правила. Ладно, согласен, шестнадцать лет – вполне достаточный возраст для поцелуев. Договорились. Как только тебе исполнится шестнадцать. Но ни днём раньше! Для меня это дело чести.
Я довольно улыбнулась. Надеюсь, к этому нашему разговору никто особо не прислушивался? Хотя, с другой стороны, если что – у меня куча свидетелей. Эдвард даже не понял, что попал в ловко расставленную мной ловушку. Он-то думает, что у него есть ещё почти год, но не учёл того, что скоро у меня на руках появятся документы, где чёрным по белому будет написан возраст! Спасибо Элис за совет сделать меня годом старше. Она и не подозревает, как меня выручила этим.
И как всегда, в самый неподходящий момент, мой ненасытный желудок дал о себе знать, запев победную утреннюю песню. Ну, вся романтика насмарку. Эдвард отправился готовить мне завтрак, заявив, что отныне – никаких бутербродов, не зря же он полночи изучал поваренную книгу. А я отправилась совершать утренний туалет и переодеваться во что-то более подходящее, чем очередная фланелевая пижамка, на этот раз сиреневая, с Микки-Маусом, очень мягкая и уютная, но лучше бы мне всё же позволили спать в том, в чём я вчера уснула. Ладно, проехали. Нужно просто постараться больше не засыпать вне постели. Хотя, если учесть мою способность выключаться почти моментально, в любом более-менее подходящем месте, то лучше уж не зарекаться.
Когда я спустилась в кухню, уже прилично и привычно одетая – к счастью, часть топиков и без переделки вполне удовлетворяли моим потребностям, поэтому не были конфискованы Элис, там меня уже встречали вкуснейшим запахом оладьи и омлет с беконом. На столе выстроились в ряд баночки с разными джемами, мёдом и кленовым сиропом – всем этим мне предлагалось мазать оладьи. Эдвард стоял у плиты и перекладывал со сковороды на тарелку очередную порцию. Постанывая от блаженного предвкушения, я устроилась за столом и предалась чревоугодию. Заглотнув примерно половину того, что стояло передо мной, я заморила червяка и могла уже есть не торопясь, любуясь ловкими движениями Эдварда. Решив, что приготовил достаточно даже для такого прожорливого существа, как я, он уселся за стол напротив, с тёплой улыбкой наблюдая, за моей довольной физиономией. Глядя в его, уже начавшие чернеть, глаза, я поинтересовалась, а сам-то он, когда собирается перекусить? Оказалось, что завтра Эдвард с братьями и сёстрами отправляется на охоту, дома со мной опять остаются только родители. Нахождение со мной в одном доме сильно притупляло жажду, точнее – сводило её на нет, но питаться им всё же было необходимо для поддержания жизненных сил.
Я задумалась о странном воздействии моей крови на жажду вампиров. Уж если только запах её так на них влияет, то что будет, если кто-нибудь эту кровь выпьет?
– Послушай, вы не пьёте только кровь людей, верно?
– Верно, – похоже, Эдварда несколько удивил мой вопрос – ведь эту тему мы уже обсуждали и не раз. Тем более, я это знала даже до того, как услышала подтверждение, просто на подсознательном уровне.
– Эдвард, а ведь я – не человек.
– И что? – он уже смотрел на меня несколько насторожённо.
– А что будет, если ты выпьешь мою кровь?
– Ты сошла с ума? Я никогда этого не сделаю!
– Успокойся, я не это имела в виду! Не так сформулировала. Ну, я просто думаю, а как твой организм отреагирует, если ты попьёшь моей крови. Просто попробуешь?
Эдвард продолжал смотреть на меня как на сумасшедшую.
– Энжи, я никогда и ни за что не причиню тебе боль. Сама мысль об этом для меня невозможна. Неужели ты этого ещё не поняла?
– Ну, я в теории. И совсем не обязательно меня кусать – я от этого чешусь. Но я могу нацедить немного крови в стаканчик.
– Нет! Ни за что! И закроем эту тему.
– Я же только помочь хочу! А вдруг моя кровь сможет перебить вашу жажду даже когда меня не будет рядом? Ведь в школе я буду учиться классом младше. А бедняга Джаспер так мучается, да и вам всем приходится не сладко. Мы могли бы провести эксперимент. Вдруг получится?
– Энжи, я сказал – нет. Ты – член семьи, а не обед. И не лекарство.
– Но даже люди бывают донорами друг для друга! Так в чём же разница?
– В том, что там – необходимость, спасение жизни. А здесь никакой жизненной необходимости нет.
– Ладно, проехали, – я демонстративно надулась и принялась жевать очередной оладышек. Пусть думает, что убедил меня. Когда он уедет на охоту, я подойду с этим к Карлайлу. Он по натуре исследователь и будет не против провести эксперимент. Но Эдварду об этом знать не обязательно. Всё-таки хорошо, что он не может читать мои мысли.
После того, как я поела, мы вышли в гостиную, где вся семья уже собралась, явно дожидаясь нас. Если вспомнить наш разговор с Элис, то из него явно следовало заявление Эдварда о намерениях. Не в открытую, но он объявил нас парой, и мимо семьи такое пройти не могло. Очутившись под перекрёстным взглядом шести пар внимательных глаз, я почувствовала себя несколько неуютно, но потом гордо вскинула подбородок. С чего это я должна так себя чувствовать? В том, что я люблю Эдварда, нет ничего постыдного, по моему мнению, любая девушка увидев это совершенство и пообщавшись с ним хоть немного, не смогла бы остаться равнодушной. Про то, что меня саму накрыло нечто большее, чем просто любовь, никому знать не обязательно. Может когда-нибудь я и расскажу об этом Эдварду, но уж точно не сейчас, когда всё ещё так зыбко и непрочно.
И в том, что Эдвард полюбил меня, (хотя до сих пор и не сказал мне этого вслух, но ведь и я пока молчу, не хочу давить и форсировать), тоже ничего особо странного нет. И совсем не обязательно так недоверчиво поднимать бровь, дорогой Эммет! В конце концов, я не косая, не рябая, не совсем уж лысая, и из носа у меня не течёт! И это удивление даже немного обидно.
Первым нарушил молчание Карлайл.
– Ну, что ж, к этому всё и шло. Я давно уже за вами наблюдаю и заметил, как вы друг к другу относитесь. Конечно, лучше бы Энжи была постарше…. Но в нашем случае возраст – это всего лишь число. И подождать пару лет не будет для вас очень уж сложно. Ну, я надеюсь на это.
– Не волнуйся, отец, я всё прекрасно понимаю. Всё будет, как положено. Обещаю.
Следом подошла Эсми и обняла нас.
– Я так рада за вас! Сынок, ты так долго был один.
– И тебе спасибо, мама, – Эдвард обнял меня за плечи и притянул к себе. – Это ведь была твоя идея – привезти сюда Энжи. Иначе мы могли бы никогда не встретиться.
Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Эдвард наконец-то не скрывает своих чувств ко мне, семья рада за нас, отныне мы с ним – официальная пара, и я вижу одобрение этому в глазах окружающих нас родных. Ничего не могло омрачить для меня этого радостного мига. Ну, я так считала.
– Что, братец, на детишек потянуло? Не староват ли ты для Кнопки?
Я почувствовала, как напрягся Эдвард – ведь я была прижата к его боку и не могла этого не заметить. Во мне взыграла ярость. Что этот Эммет творит? Да мне почти месяц понадобился, чтобы внушить Эдварду, что я не ребёнок, он только-только решился проявить свои чувства, а Эммет собирается всё испортить, сломать это моё достижение, ещё такое хрупкое! Ну уж нет! За своё счастье я буду бороться до конца!
В следующее мгновение я уже висела на Эммете, цепляясь за его плечи и упираясь носами кроссовок в его колени. Наши лица оказались на одном уровне и, глядя прямо ему в глаза, я прошипела, едва сдерживаясь, чтобы не заорать и не врезать ему.
– Не смей больше шутить на эту тему! Это не твоего ума дело. Ты же ведь не захочешь расстроить Розали, не так ли?
– Меня? – раздался сбоку недоумевающий голос. – И чем же это он меня расстроит?
Эммет ничего не сказал, только ухмыльнулся и вопросительно приподнял левую бровь. Стряхнуть меня он даже не пытался, просто стоял, уперев руки в бока и позволяя мне висеть на нём, как обезьяне на дереве. Не поворачивая головы и не теряя с ним зрительного контакта, я процедила сквозь зубы:
– Я думаю, Розали, что тебя всё же несколько расстроит перспектива провести остаток вечности с мужем, у которого откушен нос.
И, чтобы подчеркнуть серьёзность своих слов, я оскалила зубы и зарычала. Звук, который я при этом издала, напугал меня, поскольку я не ожидала, что смогу зарычать по-настоящему. А я зарычала. Как дикий зверь. Утробный животный рык вырвался откуда-то из глубины моего тела, заставив вибрировать все мои мышцы. Но ещё сильнее меня напугал взгляд Эммета, который с ужасом глядел на мой рот. Я почувствовала, как что-то постороннее касается моей нижней губы и машинально попыталась нащупать это нечто языком. Господи, это же мои собственные зубы! Точнее – клыки, которые увеличились в размере раза в три!
Я рухнула на пол, так как машинально закрыла рот обеими руками, отцепившись при этом от Эммета. Но даже не заметила этого, продолжая в шоке ощупывать свои зубы. В следующую секунду я уже сидела на коленях Эдварда, подхватившего меня с пола и вместе со мной усевшегося на диван. Карлайл оказался рядом.
– Энжи, покажи, что случилось.
Я замотала головой, ещё крепче зажав рот.
– Пожалуйста, я просто хочу поглядеть. Я ничего тебе не сделаю, просто посмотрю и всё, обещаю.
Голос Карлайла звучал тихо и успокаивающе. Он словно разговаривал с маленьким ребёнком или испуганным животным. Я взглянула на него внимательно. Пожалуй, он не испугается того, что я ему покажу, за свои годы он каких только ужасов не повидал. Но я не хотела, чтобы это увидел Эдвард. Для него мне хотелось быть красавицей, а не персонажем из фильма ужасов. Пусть он и вампир, но при этом – самое прекрасное создание на свете. И мне хотелось бы хоть немного ему соответствовать.
Я повернулась к Эдварду затылком и убрав руки, слегка открыла рот. Краем глаза заметила реакцию остальных Калленов. Мальчики машинально встали так, чтобы загородить собой женщин, но не выглядели особо испуганными или насторожёнными, скорее сделали это просто по привычке. Элис выглядывала из-за спины Джаспера с явным любопытством, при этом широко мне улыбалась. Вот уж кого я точно не пугала. Видя это, я немного расслабилась.
Карлайл деловито осмотрел и ощупал мои зубы и дёсны. Достал из кармана носовой платок, потёр кончики клыков, аккуратно свернул его и убрал обратно. Лицо его было сосредоточено, в глазах плескалось любопытство и азарт исследователя. Ни страха, ни отвращения я не заметила. Может всё не так уж ужасно, как мне показалось?
Закончив осмотр, он потрепал меня по подбородку.
– Ничего страшного. Видимо твои клыки могут выдвигаться и втягиваться, как когти у кошек. Наверное, ты раньше умела ими управлять, но забыв об этой своей особенности, потеряла и сам навык. Возможно, душевное волнение, а точнее – ярость, на которую тебя спровоцировали, – тут он с лёгким осуждением взглянул на Эммета, которому хватило совести выглядеть слегка пристыжённым, – послужило катализатором. Зато теперь понятно, почему у твоих клыков на рентгеновском снимке были такие длинные корни. Может, вскоре мы узнаем и о том, зачем же тебе эти дополнительные кости в плечевом поясе.
Я содрогнулась. Кажется, ничего хорошего мы точно не узнаем. Надеюсь, больше я в ярость впадать не буду, а то ещё неизвестно, что из меня вылезет в следующий раз.
Я осторожно закрыла рот. Клыки мягко скользнули между нижней губой и зубами и разместились там, ничему не мешая и ни за что не цепляясь, словно вернулись домой. Для моего тела это явно не было в новинку, сюрпризом это стало лишь для моего растерянного разума. И как я теперь должна с этим существовать? Осторожно приоткрыв рот и стараясь не двигать челюстью, я зашепелявила.
– И фто зэ мне тепей деять? Они зэ не истезают!
Фырканье со стороны младших Калленов не добавило мне уверенности. Я сверкнула глазами в сторону весельчака. Эммет тут же обеими руками закрыл нос и сделал испуганные глаза. Ладно, пусть веселится, говорю я действительно смешно, а ему только повод дай. Но как же я с такими зубами? Во-первых, я, наверное, не смогу нормально есть и разговаривать, во-вторых – как я пойду в школу, мне же придётся отвечать на уроках? И последнее – но не по значимости – а как же мои планы относительно поцелуев с Эдвардом? Я-то так надеялась, что получив документы, в которых будет написано, что мне уже шестнадцать, я смогу уговорить его на первый поцелуй. И на последующие тоже. А теперь все мои мечты пошли прахом.
– А мозет их стотить? Или воопссе, выдейнуть?
Новое фырканье. На этот раз я его проигнорировала.
– Не стоит предпринимать такие радикальные меры. Возможно, ты научишься ими управлять. К тому же, не уверен, что какой-нибудь инструмент сможет сточить твои зубы. Если судить по всему твоему организму, они должны быть крепче стали. А вырвать? Если даже и получится – не факт, что они не вырастут снова. А если всё же не вырастут – представь, как это будет выглядеть?
Карлайл говорил правильные вещи, я это понимала, но продолжала нервничать. Мне хотелось как можно скорее избавиться от этого ужаса у меня во рту.
Эдвард, всё это время молча держащий меня в объятиях, наклонился к самому моему уху и тихонько прошептал, обдавая меня своим ароматным дыханием.
– Не переживай, Энжи! С клыками, с зубами или даже без зубов – ты всё равно останешься моей любимой малышкой. И ничему этого уже не изменить.
Мне показалось, что, хотя был обычный для этой местности пасмурный день, в окна полыхнуло яркое солнце. Всё вокруг засияло, переливаясь всеми цветами радуги и разбрасывая искры. Эдвард назвал меня своей любимой малышкой! Любимой! Это слово прозвучало впервые, и пусть это ещё не было настоящим признанием в любви, но я-то знала, что так оно и есть!
Забыв про торчащие у меня во рту жуткие клыки, которые я так не хотела ему показывать, я резко обернулась к Эдварду.
– Это правда?
– Ну, конечно, правда! Неужели ты сомневалась? – Эдвард нежно провёл большим пальцем по моей нижней губе, потом слегка отогнул её вниз. – Ну и где же они? Я ничего особенного не вижу.
Он их не видит? Не может быть! Я провела языком по зубам – клыков не было. Точнее, они были, но совершенно обыкновенные, не больше, чем у любого человека, точно такие, как и были у меня всё это время. Видимо в какой-то момент они просто втянулись, как когти у кошки – Карлайл нашёл очень точное сравнение. А я даже ничего не почувствовала.
Интересно, а что же произошло? Кажется, я начала понимать. Они появились, когда я была в ярости, и оставались всё то время, когда я была в шоке и растерянности, а как только я расслабилась – они исчезли.
Наверное, это работает так же, как и остальные мои способности. Когда они мне нужны – появляются, как только нужда в них отпадает – исчезают. В данный момент у меня появилось то, что могло пригодиться мне для нападения или защиты, а когда я оказалась в безопасности – оно исчезло. Всё просто и логично. Я довольно улыбнулась и уткнулась лбом в шею Эдварда.
– Я испугалась.
– Это нормально. Любой бы испугался, – его рука ласково гладила меня по волосам, даря успокоение. Я могла бы сидеть так ещё долго, но в комнате мы были не одни.
– Ну надо же! По стандартным стереотипам это у нас должны вырастать клыки. А они растут у единственного невампира в нашей семье. – Элис просто лучилась от восторга. Похоже, эта ситуация её даже порадовала. – Ты уверена, что не вампир? Ну, настоящий, из легенд?
Я подняла голову. Мне бы её неистощимый оптимизм. А то на меня иной раз накатывает.
– Я не знаю, Элис. Всё может быть. Я вообще загадка природы. Может, мутант какой, может жертва генной инженерии. Не знаю.
– Ой, извини, Энжи. Я не хотела тебя огорчить.
– Ничего, я и сама понимаю, что слишком необычна даже для вашей семьи. Пора бы уж мне привыкнуть. Но все эти сюрпризы всё равно меня иногда пугают.
– Не только тебя. Выглядела ты в тот момент реально жутко! Глаза горят, клыки торчат! Ну, просто ужас! – и Эммет картинно задрожал.
– Знаешь, а ведь я в тот момент говорила абсолютно серьёзно. Хочешь лишиться носа – можешь продолжать свои подколки на наш счёт. Хочешь и дальше оставаться красавчиком на радость Розали – попридержи язык. Отныне эта тема для тебя – табу. Можешь насмехаться над чем угодно, но не смей касаться наших отношений с Эдвардом! Конечно, дело твоё и нос тоже твой, так что тебе решать, сильно ли он тебе дорог?
Эммет резко посерьёзнел.
– Извини, Кнопка, я всё понял. Обещаю, что этого больше не повторится.
– Хорошо, я рада, что ты принял правильное решение. И, кстати, если ты снова доведёшь меня настолько, что у меня вылезут клыки – я на тебе и испробую, насколько они острые.
– Понял, понял, не дурак!
Эммет вдруг резко вспомнил о каких-то важных делах и через минуту они с Розали уже отъезжали от дома. Карлайл скрылся в направлении своего кабинета, Эсми ушла следом, ласково улыбнувшись мне на прощанье. Эдвард тихонько засмеялся, а потом поцеловал меня в ушко и прошептал.
– Моя бесстрашная малышка. Укротительница гризли.
– Ну, ты даёшь, Энжи. Окоротить Эммета – это нечто запредельное! Я такого и не помню. Если уж он выбирал тему для насмешек – его уже не остановить, остаётся только терпеть. А ты это сделала!
Я пожала плечами.
– С мальчишками – только так. Им надо сразу дать понять, кто здесь главный. Слабости выказывать нельзя – иначе они сядут на шею.
– Похоже, у тебя в этом деле большой опыт, – раздался голос Джаспера. Он так тихо стоял в сторонке, что я и забыла о нём.
– Опыт виден невооружённым глазом. Уж слишком ловко она разобралась с Эмметом. Причём не в первый раз. Но вряд ли это поможет нам с выяснением её личности – ответила ему Элис.
– Да уж, это нам точно не поможет. А Эммет удрал, так меня и не покатав. Второй день пропускает. Впору уже пенни за просрочку назначать.
– Вчера ты сама уехала, он был не причём, – рассмеялась Элис. – Но идея штрафа мне по душе. Представляю выражение его лица, когда ты предъявишь ему счёт. Обязательно предупреди меня, я ни за что на свете не хотела бы пропустить такое зрелище.
– Если хочешь, то я сам могу тебя покатать, – предложил Эдвард.
Я просияла и закивала головой. Он ещё спрашивает!? Да я готова на что угодно и куда угодно, лишь бы с Эдвардом.
Когда мы уже направлялись к дверям, я заметила что-то яркое на тумбочке.
– Как же всё-таки здорово жить в семье вампиров! – радостно воскликнула я. Три пары глаз с недоумением уставились на меня.
– Несколько странное заявление, – озвучил общее мнение Джаспер. – Может, объяснишь, на чём оно основано?
– На мои вкусняшки никто не претендует! Можно оставить шоколадку на виду и через несколько дней найти её на том же самом месте, – с этими словами я подняла с тумбочки шоколадный батончик, продемонстрировала его окружающим, после чего надорвала обёртку и откусила почти половину. Быстро прожевав и проглотив лакомство, я добавила. – И ни с кем не надо делиться!
После чего под дружный смех выбежала на крыльцо. Уже сбегая по ступенькам, и доедая батончик, я услышала голос Элис.
– Интересно, кто же таскал её шоколадки?
– Не знаю – кто, но ему явно не поздоровилось. Наша Энжи никому спуску не даст.
Кажется, мне не послышалась некоторая гордость в его голосе? Да, я действительно стала членом этой семьи и заслужила любовь и уважение всех домочадцев. И меня очень это радовало. Я тоже обожала свою семью, даже Эммета, который порой доводил меня до белого каления, за любого из них я встану горой и не пожалею своей жизни. Хотя, лучше бы мне не пришлось это делать. Ведь в моей жизни появилась любовь, с которой я собиралась провести остаток вечности. И я порву любого, кто попытается эту вечность сократить хоть на миг.
Эдвард, выбежавший из дома вслед за мной, сунул мне ещё пригоршню конфет – забежал за ними на кухню. Иногда меня просто поражало, до чего же он внимательный и предусмотрительный. Посадив меня на закорки, он рванул прочь от дома. Обычно Эммет катал меня по большому кругу вокруг особняка, вдоль опушки леса и по берегу реки. Но Эдвард легко перескочил через реку и понёсся по лесу, ловко маневрируя среди деревьев. Мы долго носились по лесу, потом сидели на красивой цветущей поляне – любимом месте Эдварда и разговаривали обо всём и ни о чём. Он часто касался меня – то поправит волосы, упавшие мне на лицо, то проведёт костяшками пальцев по щеке, то возьмёт за руку. В целом это были совсем невинные прикосновения, но они выражали такую нежность, что у меня перехватывало горло. Иногда мы подолгу молчали, просто глядя друг другу в глаза, и это молчание вовсе не было тягостным. Благодаря конфетам я постепенно морила червячка и продержалась довольно долго, не выказывая признаков подступающего голода. Уж очень мне не хотелось прерывать нашу идиллию.
Но наконец, когда уже стало смеркаться, мой желудок запел скорбную песню. Ну почему я такая обжора? Вон, вампиры, вообще едят раз в неделю, а то и реже. Хотя, может в моей ненасытности тоже есть какой-то смысл? Любой человек, посаженный на мой рацион, уже давно бы растолстел поперёк себя шире. А во мне – ни грамма жира, Карлайл и эти тесты проводил. Только мышцы. И куда только всё девается? Правда иногда я трачу энергии в десятки раз больше, чем обычные люди, но это бывает очень редко. Ладно, примем это как данность. Хотя привычка помногу есть и мешает временами, но это – часть меня, а от себя никуда не денешься.
Услышав плачь моего голодного желудка, Эдвард рассмеялся и предложил возвращаться домой. На этот раз я решила попробовать пробежаться самой. И мы понеслись по лесу, держась за руки. Конечно, я бежала гораздо медленнее, но наши скорости были вполне соизмеримы, Эдвард лишь слегка сдерживался, подстраиваясь под меня. А мне совсем не хотелось возвращаться. Хотелось бесконечно бежать рядом с ним, рука в руке, любуясь его грациозными движениями. Я непроизвольно замедляла свой бег, Эдвард тормозил вслед за мной, и в итоге к дому мы подошли неспешным шагом.
Машина Эммета уже была на месте. Ну, если он снова попытается что-то ляпнуть!!! Но когда мы вошли в гостиную, там никого не было. На журнальном столике стояла огромная корзина с большим зелёным бантом, доверху наполненная всевозможными конфетами. Я вытащила открытку, торчащую из этой кучи. «Это намного вкуснее, чем мой нос». Я протянула открытку Эдварду.
– Кажется, Эммет попросил прощение?! Потрясающе. За всё время, что я его знаю, такое происходит впервые. Нет, ну бывало, что он буркнет что-то типа «Ну, извините», но это так, для отмазки. Но чтобы действительно попытался загладить свой промах?! Малышка, у тебя несомненный талант.
– Спасибо, Эммет! – я лишь слегка повысила голос, прекрасно зная, что он меня услышит. Потом оценила элегантную корзину, красивый бант, открытку с розочками и добавила. – Розали, и тебе спасибо!
– Не за что! – раздался дуэт с третьего этажа, а потом дружный смех – видимо от синхронности сказанного. Обрадовавшись, что у всех теперь хорошее настроение, я набрала полные руки конфет и, вместе с Эдвардом направилась на кухню. Эти конфеты и помогли мне продержаться, пока Эдвард жарил мне стейки. Он уже заметил, что любой пище я предпочитаю мясо, поэтому старался кормить меня именно им. К счастью, ни о каком холестерине мне можно было не беспокоиться, поэтому я поглощала жирное, жареное и от этого неимоверно вкусное мясо в огромных количествах. Хорошо, что Каллены богаты, и им вполне по силам меня прокормить. Иначе пришлось бы тоже охотиться на оленей. Кстати, а это мысль!
– Эдвард, а ты не мог бы и меня брать на охоту?
– Зачем? – казалось, что его поразила сама мысль об этом.
– Ну, я подумала – вы же только кровь пьёте, а тела просто бросаете? Это сколько же мяса зря пропадает. А я могла бы его есть.
– А чем тебе стейки не угодили?
– Ничем. Но ведь можно же сэкономить….
– Энжи, малышка моя, не нужно пытаться экономить на еде.
– Дело не только в этом….
– А в чём же?
– Ну, если бы мы отправились на охоту вместе, то мне не пришлось бы оставаться дома одной. Без тебя.
Эдвард отложил лопаточку и подойдя ко мне, прижал мою голову к себе. Поскольку я сидела, то уткнулась ему в живот. Потом он присел на корточки, положил руки мне на плечи и заглянул в глаза.
– Пойми, малышка, во время охоты я превращаюсь в дикого зверя. И мне совсем не хочется, чтобы ты видела меня таким.
Я наклонилась и, обняв его, уткнулась носом в его шею. Потом со вздохом проговорила:
– Я понимаю….
– Правда? – недоверчиво переспросил Эдвард. Я закивала, насколько могла, будучи прижата к нему, а потом подняла голову.
– Я ведь тоже не хотела, чтобы ты увидел мои клыки.
– Напрасно ты этого стыдишься. Это – часть тебя и ничего особо страшного я тут не вижу. Знаешь, если они снова появятся – я их поцелую, обещаю.
И он рассмеялся. Я смеяться не стала, задумчиво глядя на него и прикидывая открывающиеся передо мной перспективы.
– Я могу позвать Эммета и попросить разозлить меня.
– Всегда к вашим услугам, – раздалось сверху. – Но при условии, что мой нос останется при мне.
– Ну, нет, это не в счёт. Только если это произойдёт случайно! А пока – используй те, что имеешь. Кажется, стейки уже готовы.
Вечер прошёл в тихой семейной обстановке. Все мирно занимались своими делами. Мы с Эдвардом и Элис посмотрели лёгкую лирическую комедию. Джаспер смотреть её отказался, но сидел неподалёку, наблюдая за Элис. Остальные тоже разбились на парочки. Что они делали, мне было не видно, да и не интересно. Я снова уложила голову Эдварда к себе на колени, для надёжности ещё и обхватила ладонями, и он опять не мог слышать ничьи мысли. Пусть немного отдохнёт и насладится фильмом. Уж не знаю, много ли он увидел на экране, поскольку каждый раз опуская на него глаза я ловила его взгляд, но я от всего этого получила огромное удовольствие.
После того, как фильм закончился, я отправились в спальню. На кровати лежала стопка ярких тряпочек. Это оказались новые топики, и все, как один – с открытой спиной.
– Элис, я тебя люблю! – пробормотала я, едва сдерживая слёзы.
– Я тебя тоже, Энжи! – донеслось снизу.
Выйдя из ванной, я обнаружила Эдварда уже лежащим на постели. Уютно свернувшись у него на груди, я почувствовала, как его сильные руки нежно обнимают меня. И последнее, что я пробормотала, практически моментально проваливаясь в глубокий сон:
– Привези мне с охоты оленью ножку…

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:43

 » Глава 9. НОВЫЙ ДРУГ

Глава 9. НОВЫЙ ДРУГ
На следующее утро я проснулась от того, что Эдвард осторожно выбрался из-под меня и взамен сунул в мои объятия панду. Потом нежно поцеловал в щёку, прошептал: «До вечера, малышка!» и исчез. Я поворочалась, попыталась устроиться на панде, но она была слишком мягкой, слишком пушистой, слишком…. не Эдвардом. Мне нужна была моя гладкая, твёрдая и прохладная подушка, чтобы спокойно спать. Поняв, что больше поспать не удастся, я поднялась, хотя за окном ещё было темно. Но я чувствовала себя вполне отдохнувшей и готовой к новому дню, обещавшему быть очень долгим и тоскливым.
Поскольку темнота за окнами для меня была лишь образным выражением, означавшим, что ночь ещё не кончилась, я решила немного прогуляться. Видела я и в темноте прекрасно, хотя небо, по обыкновению было плотно затянуто облаками, и ни луна, ни звёзды не освещали землю. Решив никого не беспокоить, я оделась и спустилась в кухню. Готовить не было никакого желания, а мой любимый повар был уже очень далеко. Я настрогала бутербродов, разложила их по пакетам, добавила десяток шоколадных батончиков и бутылочку газировки. В принципе, напиться, как и вчера, я могла и из ручья, а газировку взяла просто потому, что это вкусно. Оглядев получившуюся кучку, я ненадолго задумалась, но выход из положения был быстро найден. И вскоре я уже выбегала из дома, предварительно оставив на видном месте записку о том, что пошла погулять по лесу. Поверх привычного топика и рубашки на мне была ветровка Эммета с отстёгивающимися рукавами, которые я оставила дома, и с кучей карманов, по которым я рассовала все свои припасы. Не думаю, что он стал бы возражать – одежды у всех Калленов было в избытке.
У меня мелькнула мимолётная мысль, что я как-то уж слишком легко пользуюсь вещами братьев и спокойно их ношу, в то время как взять что-то у сестёр мне не приходит в голову. Да и не испытываю я нужды в девчачьих вещах, своими-то практически не пользуюсь. И это при том, что я фактически тонула в одежде ребят, имевших поистине богатырские габариты. Это наводило на размышления. Видимо версия о том, что я росла с мальчиками, возможно с братьями, верна. Но это не вызвало во мне никакого отклика, так же, как раньше – мысль о том, что у меня могут быть где-то родители. Моя семья была здесь, потребности в другой я не испытывала, так что, отбросив эту мысль, я сбежала по ступенькам и помчалась по нашим вчерашним следам в сторону той красивой поляны, где мы с Эдвардом провели полдня. Я ни на секунду не затруднилась с поисками дороги – наш запах вёл меня так, словно нужное направление было отмечено ярко-алой краской.
До поляны я добралась довольно быстро, но делать там мне было абсолютно нечего. Я немного посидела на том месте, где мы сидели вчера, и где ещё сохранился наш с Эдвардом запах. Походила по поляне кругами. Сплела себе венок. И со вздохом поняла, что без Эдварда эта поляна ничем для меня особо не привлекательна. Тогда я отправилась просто бродить по лесу. Иногда я бегала на своей сверхскорости, а иногда просто гуляла, как обычный человек, любуясь природой и перекусывая на ходу. Как ни странно, животные меня не боялись совершенно, продолжали заниматься своими делами, в отличие от вчерашнего дня, когда они стремились спрятаться подальше и поглубже, инстинктивно чувствуя в Эдварде хищника. Я легко забиралась на самые высокие сосны, ловко прыгая с ветки на ветку и используя ногти, чтобы цепляться за кору. Сверху открывался невообразимо прекрасный пейзаж первозданной, практически не затронутой человеком природы. Оттуда же я смогла рассмотреть дом Калленов. Таким образом, я в любой момент могла найти короткую дорогу до дома, так что мне не пришлось бы совершать весь путь по своим следам, хотя и это не представило бы для меня сложности.
В какой-то момент я вышла к реке. Уж не знаю, та ли это была река, что протекала возле нашего дома, её приток, или какая-то совершенно другая? Для меня это было совершенно неважно. Возвращаться домой не хотелось, и я решила отправиться дальше. Вода в реке была чистейшая, поэтому я напилась и наполнила водой уже опустевшую к этому времени бутылочку.
Перепрыгнув через реку, я какое-то время бродила по новой территории, но она ничем не отличалась от старой. Я уже развернулась, чтобы вернуться назад, как вдруг услышала громкий звериный визг, а потом вой, переходящий в поскуливание. Причём издавало эти звуки явно какое-то крупное животное. Мне стало любопытно, и я рванула к месту, откуда раздавались эти звуки. Вскоре я обнаружила большую рыже-коричневую собаку, одна лапа которой попала в огромный ржавый капкан. Поскуливая, бедный пёс разглядывал ловушку, видимо не зная, что теперь делать. На собаке не было ошейника, и я предположила, что хозяева её выгнали. Мне стало жалко бедное животное, которое могло погибнуть, и я решила помочь. Конечно, страдающая от боли собака могла быть агрессивной, но, во-первых, меня не так-то легко укусить, а во-вторых, в случае чего я быстро исцелюсь. Приняв решение, я вышла из-за деревьев и стала медленно подходить к собаке, держа перед собой руки открытыми ладонями вперёд.
Заметив меня, пёс насторожился, перестал обнюхивать капкан и стал наблюдать за моим приближением, хотя явной агрессии не выказывал. Ободренная этим, я вытащила из кармана один из оставшихся сэндвичей с ветчиной и на вытянутой руке протянула собаке. Животное втянуло воздух и, как мне показалось, взглянуло на меня более заинтересовано.
– Смотри, что у меня есть, – тихим, успокаивающим голосом забормотала я. – Хочешь?
Пёс наклонил голову на бок, переводя взгляд с моего лица на руку и обратно. Ободрённая, я подошла ближе, и огромный язык слизнул бутерброд с моей ладони. Быстро проглотив его, пёс снова наклонил голову и начал лизать зажатую лапу. Итак, меня опасной он не считает, значит можно приступать ко второму пункту спасательной операции. Я присела на корточки и протянула руки к капкану. Пес прижал уши.
– Тише, малыш, не бойся. Я тебе помогу.
Мне показалось, или он действительно посмотрел на меня скептически? Но всё же позволил взяться за капкан. Разогнув его, я дождалась, пока пёс вынет окровавленную лапу, после чего оторвала капкан от такой же ржавой цепи и внимательно осмотрела. Капкан был огромным, явно на медведя или динозавра, и выглядел так, будто пролежал тут со времён Гражданской войны. И пах он уже не металлом, а землёй и прелыми листьями – видимо, поэтому пёс его и не учуял. А поскольку медведей здесь давно не водилось, потребовался вес этой большущей собаки, чтобы он наконец сработал. А собачка-то действительно огромная! Когда она встала в полный рост, то оказалась выше меня. Это конечно не показатель, все, кого я знала в своей новой жизни, были выше меня, но всё же для собаки размеры были несколько великоваты. Пёс не убежал, продолжая стоять рядом на трёх лапах. Смяв капкан и зашвырнув его подальше в кусты, я решила попробовать обработать его лапу. Всё же капкан был ржавый, надо попытаться хотя бы промыть рану. Достав из кармана последний бутерброд, я сказала:
– Ты получишь и его, если будешь хорошим мальчиком и позволишь мне промыть твою рану.
Говорила я скорее для себя, надеясь лишь, что пёс отреагирует на успокаивающий тон. Но он вдруг плюхнулся задом на землю и протянул мне пострадавшую лапу. Я аж вздрогнула. Он что, человеческую речь понимает?! Невероятно! Ну, как бы то ни было, это очень мне помогло. Я отправила бутерброд в огромную пасть, потом скинула ветровку Эммета и оторвала от подола рубашки несколько полос ткани. Достав бутылочку с водой, я промыла рану, выглядевшую не настолько страшно, как могло бы быть при подобной травме, и перевязала её, как могла.
– Ничего страшного. Перелома, похоже, нет. А рана быстро заживёт. Походишь с повязкой пару дней, чтобы грязь не попала, а потом стащишь её зубами, хорошо?
Я что, сказала это собаке? Но моя челюсть просто отпала, когда она мне кивнула, словно всё поняла! А может и поняла, кто знает? Это явно была не обычная собака, судя по габаритам, возможно, какой-то мутант, как и я. Так почему бы и ей не иметь повышенный интеллект?
– Ты меня понимаешь? – пёс снова кивнул. – Потрясающе! А погладить тебя можно?
Огромная голова наклонилась и ткнулась лбом мне в ладонь. Я погладила широкий лоб, ощущая мягкую, приятную на ощупь шерсть, почесала за ушами. Пёс зажмурился от удовольствия и тихонько заурчал.
– Какой же ты славный, Рыжик. Как жаль, что я не могу взять тебя домой. Видишь ли, члены моей семьи… Ну… У них аллергия на животных.
Честное слово, он посмотрел на меня с иронией! Ну, не объяснять же ему, что для моей семьи он – еда. К тому же собака – это хищник, а Эдвард объяснял мне, что кровь хищников более напоминает кровь людей, поэтому вкуснее, чем кровь травоядных. Хотя чаще всего приходится питаться именно ею.
Я снова надела ветровку и вытащила из карманов оставшиеся батончики. Я и дома смогу поесть, а бездомному псу они нужнее. Конечно, это не мясо, но всё же какие-никакие калории. Быстро расправившись с угощением, Рыжик благодарно лизнул меня огромным мокрым языком в щёку. Фууу!... Непередаваемое ощущение. Вытершись рукавом, я наставила палец на его нос.
– Никогда так больше не делай!
Вы когда-нибудь слышали, как хихикают собаки? А вот я услышала. Рассмеявшись, я обняла его за шею.
– Ну до чего же ты чудесная собака, Рыжик. Какие же дураки твои хозяева, что выгнали тебя! Ты, наверное, слишком много ел, раз вымахал в такого телёнка? Или всех вокруг облизывал? До чего же жалко, что я не могу забрать тебя к себе! Ты бы стал моим лучшим другом.
Пёс покорно позволял мне все эти телячьи нежности. В это время где-то далеко раздался вой. Рыжик вздрогнул и, подняв морду, коротко взвыл, словно бы ответил. Потом аккуратно высвободился из моих объятий и сделал несколько шагов в том направлении, откуда раздался вой.
– Похоже, тебя зовут, Рыжик. У вас там своя компания, верно?
Пёс кивнул. Теперь это меня уже не удивляло. Сама являясь частью волшебного мира, я перестала воспринимать невероятный интеллект собаки как что-то небывалое.
– Приходи сюда завтра. Я принесу тебе что-нибудь поесть, – я задумалась. Вряд ли я смогу ждать его весь день – ведь завтра дома будет Эдвард, а я не хотела бы надолго расставаться с ним, если могу быть рядом. Я огляделась и, заметив дупло в стволе старого дерева, указала на него. – Если тебя здесь не будет, то я положу всё сюда, договорились?
Пёс снова кивнул. Далёкий вой повторился. Совершенно явственно вздохнув, он развернулся и исчез среди деревьев. Я тоже вздохнула. Жаль, что мой новый друг так быстро ушёл, он помог бы мне скоротать этот длинный, одинокий день.
В несколько прыжков я забралась на самое высокое дерево поблизости и огляделась. В той стороне, куда помчался Рыжик, простирался лес, но, спустя несколько километров, он заканчивался огромной водной гладью. Море или океан. Нужно будет глянуть на карте, а то живу тут уже месяц, побывала в нескольких городах, расположенных относительно далеко, а что находится под самым носом – не знаю. С другой стороны виден был небольшой городок – видимо, это и есть Форкс, в котором я ещё ни разу не бывала, но куда вскоре отправлюсь, чтобы посещать школу. Дом Калленов располагался ближе и левее. Местность была неровная, со всех сторон подступали невысокие горы, покрытые лесом. Что ж, думаю, что вскоре обследую их все – должна же я хоть как-то отвлекаться, пока Эдвард на охоте! Кстати, на сегодня у меня запланировано ещё одно дело. Я посмотрела на светлое пятно, сквозь затянувшие небо облака обозначающее место, где находилось солнце. Судя по всему, полдень ещё не наступил, так что я вполне успею поговорить с Карлайлом – ему на дежурство только вечером. Зафиксировав нужное направление, я рванула к дому напрямик.
Карлайла я нашла в его любимом месте обитания – кабинете. Изложила ему свои рассуждения по поводу предполагаемых возможностей моей крови в качестве утолителя вампирской жажды. Как я и думала, его это очень заинтересовало и заинтриговало. Решили провести эксперимент. Встал вопрос о подопытном. Свою кандидатуру Карлайл отверг, так как за долгие века подавления своей жажды, что было необходимо при его работе, практически перестал реагировать на запах человеческой крови, поэтому разницы мог и не заметить. И мы решили привлечь Эсми – она как раз собиралась в город за продуктами для меня.
В этот раз мы были готовы к трудностям, поэтому всё прошло намного быстрее – мы просто проткнули мне вену скальпелем и сразу вставили иглу, пока ранка не закрылась. Нацедив пару пробирок, чтобы у Карлайла был материал для новых исследований, мы позвали Эсми и объяснили её задачу. Сначала она, как и Эдвард, была против того, чтобы использовать меня в качестве донора или лекарства, но мы вдвоём сумели её переубедить. Выпив пробирку с кровью, Эсми сообщила нам, что моя кровь по вкусу не похожа ни на что из того, что ей доводилось пить ранее. И хотя она не была неприятной на вкус, но и особого желания получить добавки не вызывала. Вспомнив свою человеческую жизнь, Эсми смогла сравнить её с тёплой водой – никаких ощущений от того, что выпьешь эту жидкость, ни положительных, ни отрицательных. В любом случае, организм Эсми мою кровь принял, не отверг, как человеческую еду – спасибо и на этом. А результаты мы узнаем после возвращения Эсми домой.
Потом я рассказала, что встретила в лесу бездомную собаку. Очень славную, умную и добрую. И хотела бы её немного подкормить, поскольку прекрасно понимала, что привести её домой я не смогу. Эсми, как я и предполагала, тут же прониклась жалостью к несчастному существу и пообещала, что делая закупки, она будет иметь в виду дополнительный рот. Всё равно ей, для маскировки, приходилось закупать продукты на всю семью, где живут пятеро подростков, которые, по идее, должны быть весьма прожорливы. Раньше она, не заезжая домой, отвозила эти продукты в соседний городок в благотворительную столовую. Но с моим появлением надобность в этом отпала. Так что наличие ещё одного едока только приветствовалось.
Когда я уже собиралась покинуть кабинет, Карлайл меня остановил.
– Я как раз собирался тебе кое-что рассказать. Только что закончил все тесты и анализы.
Я слегка напряглась. Видимо, заметив это, он поспешил меня успокоить.
– Всё в порядке. Известия хорошие. Наверное. Помнишь, когда у тебя появились клыки, я протёр их кончики носовым платком. Я сделал это, чтобы провести анализы, и теперь совершенно определённо могу сказать – ты не ядовита. По крайней мере – не ядовит твой укус. И ты не можешь создавать себе подобных тем же способом, что и мы.
– Знать бы еще, кто они – эти «мне подобные»?
– Я думаю, что постепенно мы всё узнаем. Твои особенности проявляются не сразу. Но, в конце концов, всё станет ясно.
– Честно говоря, я этого боюсь. А вдруг это что-то такое ужасное, что вы и знать меня не захотите? Ведь меня не просто так пытались убить.
– Энжи, всё, что мы видели в тебе до сих пор, даёт некоторое представление о тебе и твоём характере. Я не думаю, что, даже как-то изменившись внешне – что вполне возможно, хотя и не обязательно, ты кардинально изменишься внутренне. Впрочем, может этого никогда и не произойдёт. В любом случае, я хочу, чтобы ты знала: кем бы ты ни оказалась, ты – член нашей семьи, и мы любим тебя. Так что, успокойся и больше не переживай по этому поводу.
Слегка всхлипнув, я обняла своего отца, уткнувшись лбом в его надёжную грудь, в которой не билось сердце. Но я-то знала, что оно там – большое, доброе, любящее. Так какая разница, бьётся ли оно? Крепкие, прохладные руки обняли меня, и какое-то время мы простояли так, слегка покачиваясь – Карлайл словно бы убаюкивал меня.
Потом, вытерев слёзы, я с облегчение улыбнулась. Мне стало намного легче, словно некий камень, лежащий где-то у меня в груди, выпал оттуда. Улыбнувшись мне в ответ, Карлайл приподнял пальцами мой подбородок и заглянул мне в глаза.
– Всё будет хорошо.
Я кивнула и с чувством облегчения покинула кабинет. А ведь я и не догадывалась, насколько это меня мучило, загоняла страх внутрь. Ну, что ж, что будет – то и будет. Доживём – узнаем.
Остаток дня прошёл под знаком «Ну, когда же вернётся Эдвард?» Чтобы как-то убить время, Карлайл предложил мне освежить школьные знания – ведь меня собирались отдать в десятый класс, и никто не знал, прошла ли я программу девятого, ведь мой настоящий возраст так и оставался загадкой. Найдя нужные учебники (спасибо интернету), я проштудировала их, и поняла, что с учёбой проблем не будет. Всё мне было уже знакомо. Хотела проделать то же и с учебниками за десятый класс, но Карлайл отсоветовал – тогда мне будет совсем скучно на уроках. В этом была беда всех молодых Калленов – приходится снова и снова ходит на одни и те же уроки и слушать одни и те же лекции.
К этому времени вернулась Эсми. Результаты эксперимента превзошли наши самые смелые ожидания. По её словам она не испытывала никакой жажды крови вообще, даже находясь в толпе людей. Итак, теперь у меня появилось средство облегчить жизнь членов моей семьи, и я была этому несказанно рада. Наконец-то я смогу отплатить им за всё то добро, что они проявили ко мне, взяв в семью и относясь как к родной.
День почти закончился, начало темнеть. Моё нетерпение достигло предела. И в это время Карлайл сообщил, что ребята уже едут обратно и вернутся где-то через пару часов – позвонили по телефону. И тут меня осенило. Зачем ждать? И, вооружившись картой и расспросив, по какой дороге они обычно возвращаются, я рванула навстречу. И через несколько минут уже сидела «в засаде» возле шоссе.
Через некоторое время я увидела несущиеся по дороге две машины: «Вольво» Эдварда и красный «БМВ» Розали. Заметив, что стёкла в машинах опущены, я рванула наперерез и рыбкой нырнула в окно передней пассажирской дверцы, рассчитывая оказаться на пассажирском сидении. Немного не рассчитала и оказалась лежащей на коленях Эдварда, упираясь головой в водительскую дверцу. При этом мои ноги остались торчать из противоположного окна. С заднего сиденья раздался дружный смех Джаспера и Элис, у Эммета, едущего в другой машине, похоже, началась истерика. Даже Розали хихикнула. Не смеялся только Эдвард. Я почувствовала, как его рука ощупывает мою голову в поисках возможных повреждений.
– Ты не ушиблась? Не поранилась?
Я раком сползла с его колен и уселась на сидение.
– Пострадало только моё чувство собственного достоинства, – я поправила растрепавшуюся одежду, пригладила, как могла, волосы. – Нужно нечто потвёрже, чтобы я действительно пострадала. Кстати, я тебя не ушибла?
Теперь уже расхохотались все пятеро.
– И какая же была необходимость в таком экстремальном появлении? – поинтересовался Джаспер. Я пожала плечами.
– Соскучилась…
– Это понятно. А в окно, на ходу, зачем прыгать-то? Можно было просто помахать рукой, мы бы остановились.
– Сюрпри-и-из!!! – я сделала руками жест клоуна, говорящего «А вот и я!». Потом вздохнула и пожала плечами. – Решила выпендриться. Ну, сглупила. В следующий раз так делать не буду. Просто запрыгну на крышу, и всё.
– Нет уж. В следующий раз просто выйди на обочину. Уверяю тебя, что мимо мы не проедем.
– Ладно. Так и сделаю, – я улыбнулась Эдварду, отметив, какими ярко-золотистыми стали его глаза после охоты. – Ну, что новенького, как прошла охота.
– Всё прошло отлично. Кстати, как ты и заказывала, везём тебе оленью ногу. Точнее – две. Больше в багажник не поместилось, а пачкать свою машину Розали категорически отказалась.
– Ну и ладно. Две – это тоже замечательно. Думаю, Рыжику понравится оленина.
– Рыжику? – несколько голосов сплелись в удивлённый хор.
– Ты что, зверушку себе завела, пока нас не было? – высказала всеобщее недоумение Элис.
– Ну, не то, чтобы завела. По крайней мере, домой не привела. Просто собираюсь подкармливать одну бездомную собаку. Сегодня в лесу встретила. Похоже, хозяева выгнали беднягу. Как так можно – приручить кого-то, а потом вышвырнуть!
– Собака, значит, – Эдвард слегка нагнулся ко мне и принюхался. – Теперь понятно, откуда этот запах. Вы с этой собачкой, похоже, обнимались.
Я тоже обнюхала себя – где дотянулась. Да, запашок остался. Хотя я и переоделась, после того, как вернулась домой из леса, и руки за день вымыла несколько раз.
– Ну, да, обнимались. Но он такой славный. И такой умный. И, в конце концов, он же бездомный. Его с шампунем не купают. Хорошо, если дождём намочит, или в реку свалится. Так что же теперь, если он не пахнет розами – так его и кормить не надо?
– Да корми на здоровье, кто ж тебе не даёт! Вот только запах у этой собаки какой-то странный. Не совсем собачий. И у меня такое чувство, что я похожий запах когда-то уже встречал, только не помню – где и когда. Вам такой раньше не встречался?
Два носа тщательно обнюхали мой затылок и плечи.
– Да уж, запашок не из приятных, – констатировала Элис. – Но я раньше такого не встречала.
– Я тоже. Но ты прав, Эдвард, собаку напоминает весьма отдалённо.
– Ладно, нюхливые вы мои, я могу отправиться домой, и к вашему приезду буду благоухать цветами, – я скрестила руки на груди и нахохлилась.
Руки Элис тут же обняли меня сзади, её щека прижалась к моей. Ладонь Эдварда легла на мой локоть. Три голоса дружно стали уверять, что совсем не хотели меня обидеть и обсуждали запах собаки, а вовсе не мой. Мне даже стало неловко за свою детскую обиду, я чмокнула Элис в щёку и улыбнулась парням. Мир был восстановлен.
– Кстати, у меня для вас есть приятный сюрприз. Теперь вам не придётся больше мучиться от жажды находясь среди людей, когда меня не будет рядом!
Как я и предполагала, до Эдварда дошло моментально.
– Ты это всё же сделала! Как ты могла!? Мы же договорились.
– Вовсе нет. Я просто прекратила наш спор, вот и всё. Но я ничего не обещала. И всё вышло так, как я и предполагала.
– Всё равно. Я твою кровь пить не буду.
– Почему? – от обиды слёзы выступили у меня на глазах. Я же от всей души, от чистого сердца, а он…. – Ты что, брезгуешь?
– Господи, да с чего ты взяла?
– Потому, что я – непонятно кто. Я не только не человек, я даже не животное. Ну, конечно, кому понравится пить кровь какого-то чудовищного мутанта!
Мой расчёт полностью оправдался. Эдвард остановил машину, бросил Джасперу «меняемся», вышел, выдернул меня с переднего сидения, на которое тут же уселась Элис, и, со мной на коленях, уселся на заднее. Это был уже дополнительный бонус, и я не преминула им воспользоваться, прижавшись к Эдварду покрепче и уткнувшись носом ему в шею. О, господи, до чего же чудесно он пахнет! Наверное, я никогда к этому не привыкну. Но недолго продлилось это удовольствие. Эдвард мягко отстранил меня, чтобы заглянуть мне в глаза, которые оказались практически на одном уровне с его глазами.
– Никогда так больше не говори. Ты – не мутант. И уж тем более – не чудовище. Ты самое чудесное создание, которое я встретил в этом мире, – прижав меня к себе, он уткнулся в мои волосы и зашептал. – Самое-самое чудесное.
Какое-то время мы ехали в тишине, потом из машины Розали, обогнавшей нас во время остановки и теперь идущей впереди колонны, раздался недовольный голос Эммета.
– Может, всё же просветите и нас, что там за сюрприз Кнопка нам приготовила?
– Эммет, сюрприз потому так и называется, что его не открывают раньше времени.
– Но Роузи, Эдвард-то всё уже знает. Так не честно, я тоже хочу.
– Всё в порядке, я расскажу – очень не хотелось отрываться от Эдварда, но не нужно быть эгоисткой. У меня ещё весь вечер впереди, нанюхаюсь. – Дело в том, что сегодня мы проверили мою теорию о том, что моя кровь притупляет вашу жажду.
– Я считал, что это делает твой запах, – Джаспер тоже вступил в разговор. Конечно, для него эта новость актуальна намного больше, чем для остальных.
– Ну, я давно задумывалась, как сохранить этот эффект, когда меня не будет рядом. И сегодня предложила Карлайлу провести эксперимент.
– Вчера она предлагала это мне. Вот почему я сразу догадался.
– Да, и отказался! А Карлайл – нет! Он учёный, исследователь, я знала, что он согласится.
– Я не хотел превращать тебя в продукт питания. Ты – не еда!
– Моя кровь не еда, а лекарство. Именно так её и воспринимай. И потом, я сама этого хочу.
– Может, уже перестанете пререкаться и объясните, наконец, в чём дело? – Эммет не выдержал раньше остальных.
– Похоже, нам предстоит пить кровь Энжи, – Джаспер догадался первым. Хотя, после нашей с Эдвардом перепалки, не догадаться мог разве что Эммет.
– Какой ужас! – пробормотала Элис. – Мы же отказались от человеческой крови.
– Да ничего ужасного здесь нет! Во-первых, напоминаю, что я – не человек, у моей крови вообще вкуса нет. Уверяю вас, что крышу вам от неё точно не снесёт. А во-вторых, я же не предлагаю вам меня кусать. Хотя для меня это вообще не страшно, почешусь немного и всё. Но мы живём в XXI веке. Всё будет цивилизовано, из пробирочки.
– И ты считаешь, что это поможет? – Джаспер всё никак не мог поверить в такую возможность. И это при том, что испробовал действие моего запаха на себе.
– Не просто считаю, а точно знаю. Мы провели эксперимент на Эсми. Всего 5 миллилитров моей крови – и она провела полдня среди людей, совершенно не ощущая жажды. Так что вам с лихвой хватит времени на весь учебный день. Ну, а если кого-то оставят после уроков за плохое поведение, я могу нагрубить учителю, получить наказание и просидеть это время рядом.
Все дружно рассмеялись.
– Нас не оставляют после уроков. В школе мы просто паиньки.
– Что, и Эммет? Ни за что не поверю.
– Да, и я тоже, Кнопка. Мы не привлекаем к себе внимание. К тому же, всегда можно так нашалить, чтобы не попасться.
– А вот в это я верю. Потому, что если вам приходится постоянно сидеть на одних и тех же уроках, то со скуки можно всякого натворить. Я бы, наверное, не выдержала!
– Придется потерпеть, малышка. К тому же, кто знает, вдруг тебе станет интересно учиться? Всё может быть.
– Я буду очень стараться, – я повернулась и посмотрела Эдварду в глаза. – Я вас не подведу, обещаю!
Остаток пути прошёл в молчании. Я так и осталась сидеть у Эдварда на коленях – он не стал меня ссаживать, а уж сама я тем более не стала отстраняться. Остальные не обращали внимания, или делали вид, что так и надо.
Когда мы вернулись, Карлайл ещё раз рассказал ребятам о сегодняшнем эксперименте, а Эсми поделилась впечатлениями. Я видела, как все были рады найденному «лекарству», особенно Джаспер и Элис, она больше за него, чем за себя. И только Эдвард был явно не доволен. Но я шепнула ему: «Смирись, ты в меньшинстве», и он наконец-то улыбнулся мне, правда, предварительно тяжело вздохнув. Ничего, привыкнет.
На ужин у меня была жареная оленина. Эдвард зажарил на гриле одну ногу, кусками, конечно, но я осилила только четверть, хотя на поляне, где меня нашли, охомячила всю, целиком. Ничего, на подольше хватит. Да и про Рыжика забывать не стоит. Видимо, он всё-таки приучен к домашней еде. Так что обрадуется жареному мясу.
Вечер прошёл тихо-мирно-спокойно. Все занимались своими делами, а мы с Эдвардом играли на рояле. Сначала по очереди, а потом – в четыре руки. И у нас это получалось настолько слаженно, словно мы год репетировали. Мы словно чувствовали друг друга, то подстраиваясь друг под друга, то ведя за собой. И это снова навело меня на мысль, что не зря мы встретились, он – моя половинка, предназначенная мне судьбой. Хотя я и раньше ни капельки в этом не сомневалась, но с каждым днём получала этому всё больше подтверждений.
Вскоре я начала украдкой зевать, но старалась этого не показывать – не хотелось прерывать такой чудесный вечер. Хотя, если вспомнить, как рано я встала, в этом не было ничего удивительного. Но разве от Эдварда что-нибудь скроешь? И вскоре я уже была отправлена готовиться ко сну. Я постаралась отдраиться получше, чтобы Эдварду не мешал запах Рыжика, возможно ещё оставшийся на мне. Завтра мне предстояла новая встреча с ним. Возможно. Если он всё же придёт на условленное место. Всё-таки интересно, насколько хорошо он понимает человеческую речь? При случае надо будет проверить.
Когда я укладывалась в постель и устраивалась поудобнее на моей любимой подушке, она забормотала недовольным голосом:
– Имей в виду, мне всё это совершенно не нравится.
– Что именно? – вся в мыслях о Рыжике, я не сразу поняла, о чём это он?
– Эта твоя авантюра с кровью. Мне становится плохо при мысли, что мы будем пить твою кровь. Словно ничем не отличаемся от обычных вампиров.
Я приподнялась на локтях и возмущённо уставилась в его золотистые глаза.
– Ты опять? Мы ведь всё уже обсудили и решили. Смирись!
– Да я смирился. И понимаю, что это действительно выход, и принесёт нам всем огромную пользу. Практически спасение. Но это не значит, что всё это доставляет мне удовольствие. Как представлю, что тебе придётся испытывать боль, терять кровь…. – он содрогнулся.
Я чмокнула Эдварда в нос (у него же научилась) и снова устроилась на его груди.
– Боли я практически не чувствую, а сдавать кровь даже полезно – она от этого обновляется и улучшается. В интернете почитай, там всё это описано. Всё будет хорошо. Я сама этого хочу. Сама, понимаешь?
Его большая ладонь погладила меня по спине, губы прижались к волосам.
– Я всё понимаю. Спи, моя малышка. Сладких тебе снов.
И уже практически провалившись в сон, я продолжала шептать:
– Всё будет хорошо….

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:45

 » Глава 10. ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ

Глава 10. ЕСЛИ ДРУГ ОКАЗАЛСЯ ВДРУГ …

На следующее утро, позавтракав, я решила первым делом накормить Рыжика. Эдвард вызвался сопровождать меня, но, как бы мне не хотелось постоянно находиться с ним рядом, я отказалась.
Не стоило забывать, что Эдвард – вампир, питающийся кровью животных. И животные каким-то образом прекрасно это понимали и прятались. Я боялась, что учуяв его, Рыжик просто не выйдет ко мне. Я объяснила всё это Эдварду, смягчив, как могла, ситуацию, и он согласился с моими доводами. Но полдороги он всё же пробежал вместе со мной, а потом остался ждать меня на нашей поляне.
Предосторожность оказалась бесполезной – Рыжика не было. Что же, было наивно полагать, что он будет сидеть на месте нашей предыдущей встречи и дожидаться меня. Разочарованно повздыхав, я застелила дупло листьями папоротника, решив в следующий раз прихватить какой-нибудь небольшой тазик, который мог бы сойти за собачью миску, выложила из пакета куски жареной оленины, десяток сосисок и несколько шоколадных батончиков, предварительно сняв с них обёртку.
Насколько я знала из рассказов Калленов, крупных хищников в близлежащих лесах не было, так что есть шанс, что мой подарок дождётся Рыжика. А если нет – то здесь уж будет не моя вина, я сделала всё, что могла. Пожав плечами, я развернулась и помчалась назад. Меня ждал Эдвард и ещё один чудесный день рядом с ним, первый из оставшейся вечности.
Приближаясь к поляне, я невольно ускоряла бег. Даже лишняя минута вдали от любимого была для меня невыносимой. Когда я на сверхзвуковой скорости вылетела на поляну, Эдвард среагировал моментально и, подхватив, закружил меня. Похоже, моё быстрое возвращение его тоже порадовало.
– Не пришёл? – какой ещё могла быть причина моего столь быстрого возвращения?
– Не пришёл, – вздохнула я.
– Завтра снова пойдёшь, – это был не вопрос, но я ответила.
– Пойду.
– Что ж, меня это не удивляет. Но что, если этот твой Рыжик больше не появится? Может он просто пробегал мимо по своим делам, и сейчас уже далеко?
Я пожала плечами:
– Если он больше не появится, значит, так тому и быть. Но пока я не буду абсолютно в этом убеждена – я продолжу его кормить. Я обещала.
Эдвард опустился на траву, и я тут же пристроилась рядом, свернувшись калачиком у него под боком – это была моя любимая позиция рядом с ним, исключая, конечно, случаи, когда он усаживал меня на колени. Но, если проанализировать, то такое обычно случалось только, если Эдвард хотел меня успокоить. А вот так, прижавшись друг к другу и обнявшись, мы частенько сидели просто так, без всякого повода, лишь потому, что нам обоим это доставляло удовольствие.
Приобняв меня, и машинально перебирая мои волосы, он посмотрел в ту сторону, откуда я появилась.
– Скажи, а место вашего с Рыжиком рандеву находится далеко отсюда?
– Ну, я точно не знаю. Сложно определить расстояние, несясь по лесу на огромной скорости. Но это практически сразу за рекой, которая там течёт.
– Ты перебиралась через реку? – Эдвард слегка нахмурился.
– Да. Но она не широкая, я легко её перепрыгнула. Не волнуйся, никакой опасности для меня не было. Ты же знаешь, что мне вообще сложно причинить какой-то вред.
– Ну, вред ты и сама себе прекрасно можешь причинить, без чьей-то помощи. – Ага, это он про мою разбитую об валун руку. Никак не забудет! Я недовольно скривилась, но так, чтобы он не заметил. А Эдвард в это время продолжил. – Но меня беспокоит не сама река, а то, что за ней находится.
– А что за ней находится? Я больших отличий не заметила. Ну, лес и лес, что с одной стороны реки, что с другой.
– Это уже не просто лес, это территория резервации квилетов. Граница как раз проходит по реке. С этой стороны – наша земля, куплена много лет назад вместе с домом, а с другой – их земля, и мы туда не ходим.
– Почему? Нет, я вообще-то не думаю, что это представляет собой какую-то проблему, это получается как два двора по-соседству, и в чужой двор без приглашения не ходят, но ты так это сказал, словно здесь нечто большее, чем просто частная территория.
– Ты права. Квилеты ничего не имеют против, если к ним приезжают люди – в конце концов, у них там прекрасный пляж, и люди часто приезжают туда на пикники.
– Ты произнёс слово «люди» таким тоном, да ещё и дважды, словно хочешь сказать, что….
– Да, ты всё верно поняла. На территорию квилетов заказан путь только нам. Калленам. Вампирам.
– Они что, знают?! Но как? Вы же ото всех скрываете, кто вы такие?!
– Знают, и уже давно. У квилетов давняя вражда с вампирами, и когда сюда в прошлый раз приехала наша семья, а случилось это более шестидесяти лет тому назад, то они сразу поняли, кто мы такие. Но Карлайл сумел убедить квилетов, что мы не опасны для людей, и мы заключили перемирие. Но находиться на их территории нам запрещено.
– Значит, мне тоже? Мне нельзя будет больше кормить Рыжика?
– Даже и не знаю. Хоть ты теперь и член нашей семьи, но ты все же не вампир. Твоё сердце бьётся, у тебя на щеках румянец, в жилах течёт кровь. Ты даже пахнешь не так, как мы. Так что не думаю, что они стали бы возражать, если ты слегка нарушишь границу, чтобы накормить эту свою собаку. Хотя лучше бы она всё же находилась на нашей территории.
– Может она потому и держится той стороны, что там нет следов вашего присутствия? Вы же для неё – хищники, а там она в безопасности?
– Может быть. Вряд ли мы узнаем, чем руководствуется собака, выбирая место проживания. Но постарайся не задерживаться надолго на той стороне и не заходи далеко. Договорились?
– Договорились! Всё будет хорошо, обещаю.
Какое-то время мы просто сидели молча, прижавшись друг к другу. И это молчание было таким гармоничным, что совершенно не напрягало. И тут случилось то, что в своей новой жизни я ещё ни разу не видела. Облака, постоянно затягивающие небо плотным покровом, слегка разошлись, и выпустили на свободу луч солнца, упавший прямо на поляну, на которой мы сидели. Сначала я просто любовалась тем, как солнце играет и переливается на лепестках цветов, какими яркими красками сияет окружающий нас мир. А потом взглянула на Эдварда и просто задохнулась от неожиданности и восхищения. Эдвард сиял! Его кожа под солнечными лучами переливалась и отбрасывала лучи, словно была покрыта крохотными драгоценными камнями. Заинтересовавшись открывшимся чудом, я начала внимательно разглядывать кожу Эдварда. Никакой бриллиантовой пыли я, конечно, не увидела, да я и так знала, что на вид его кожа самая обыкновенная, разве что слишком гладкая и безупречная, как и у остальных членов семьи – никаких угрей, прыщей или веснушек. Впрочем, ничего подобного не было и у меня, но я-то ведь не сияла и не переливалась, как он.
– Ты сияешь, Эдвард! – зачарованно пробормотала я.
– Да, я знаю – он слегка улыбнулся моему восхищению. – Мы все такие. Поэтому и избегаем солнца. Поэтому и выбрали Форкс – самое дождливое и пасмурное место в США. Здесь нам практически не приходится прятаться, мы можем находиться днём на улице почти в любое время.
– Вы все такие? И Эммет тоже? Вот здорово!
– Ну и чем же так здорово именно то, что и Эммет тоже сияет?
– Так я же теперь смогу его этим дразнить! Ну, что не зря я на него наклейку с феечкой нацепила. Угадала, мол, его истинную сущность.
Эдвард откинулся на траву и расхохотался. Плюхнувшись рядом на живот и подперев ладонью подбородок, я любовалась им, радуясь, что смогла рассмешить. Видимо, с такой стороны он блестящего Эммета не рассматривал. Немного отдышавшись, Эдвард поинтересовался:
– Ты и меня этим будешь дразнить?
Я отчаянно замотала головой.
– Ни за что. Ты так прекрасен!
Не в силах сдержать исследовательский зуд, я принялась рассматривать под лучами солнца все открытые части тела Эдварда, ползая вокруг него на четвереньках, даже покопалась у него в волосах, разделяя их на пробор – кожа светилась даже под волосами. Через какое-то время я так увлеклась вознёй с его роскошной шевелюрой, которую мне всегда нравилось перебирать, что забыла, для чего начала это делать. Опомнилась, только услышав его хихиканье.
– Может, хватит, маленькая обезьянка? Уверяю тебя, блошек ты там не найдёшь!
Немного растерявшись, я взглянула на лицо Эдварда. Он лежал, жмурясь от удовольствия, и, похоже, не смотря на свои слова, вовсе не возражал против моих действий. Хмыкнув, я переключилась на остальные части его тела, скрытые одеждой. Расстегнула манжет и закатала рукав рубашки, потом стащила ботинок и носок с левой ноги и повертела ею, ловя солнечные лучи. Господи, у него сияла даже пятка! Эдвард терпеливо позволял мне проделывать с ним все эти манипуляции, но когда я попыталась вытащить полы его рубашки из брюк – поймал мою руку, прижав её к своему животу, и резко сел.
– Достаточно, малышка! Я всё же не железный.
– Но мне интересно!
– Уверяю тебя – я сверкаю весь. И везде одинаково. Ничего нового ты не увидишь.
– Как сказать, – буркнула я себе под нос, но он, конечно же, услышал. Ладонь Эдварда ласково погладила меня по щеке.
– Мы же с тобой договорились – всё будет, но позже. Ты должна немного подрасти.
– Ладно. Подожду. Я всё понимаю. Но всё равно хотелось бы увидеть, как ты светишься весь! – тут до меня дошло, что именно я сказала. – Ой!
– Вот именно, что «Ой!». Мне ведь тоже не просто. Так что очень тебя прошу – постарайся без провокаций.
– Прости, прости! – я обхватила его за шею и чмокнула в щёку, потом резко отпрянула, сжавшись в комочек. – Я опять, да? Снова тебя провоцирую?
Тяжело вздохнув, Эдвард взял меня в охапку и затащил к себе на колени. Ну, просто «дежа-вю»! Я скоро превращусь в истеричку, только чтобы он сажал меня к себе на колени и утешал! Крепко обняв меня, он потёрся щекой о мои волосы.
– Я совсем тебя запутал, верно? Я и сам уже запутался. Я хочу, чтобы всё было… правильно. Как положено. Но я сам в растерянности. Раньше таких проблем у меня не возникало. И поэтому мне тоже сложно. С одной стороны – я безумно хочу тебя. С другой – ты совсем ещё ребёнок. И не спорь! – видя, как я вскинула голову, готовая возразить ему, он легонько прижал палец к моим губам. – Я прекрасно знаю все твои возражения. Но пока не будет доказано обратное – для меня ты ещё маленькая девочка!
Я снова взвилась, и он тут же исправился.
– Ладно-ладно, юная девушка. Но «юная» здесь – ключевое слово. И для меня очень важно сберечь тебя. Понимаешь?
– Всё это так старомодно. Я видела в кино – девушки моего возраста уже вовсю целуются! Чем я хуже?
– Ты ничем не хуже. Ты лучше! Но мы снова начали старый спор. Я не думаю, что он приведёт нас к чему-то новому.
– Но объясни мне, что такого страшного в простом поцелуе?
– Уверяю тебя, наш поцелуй простым не будет. Энжи, малышка моя дорогая, ну пойми же меня, наконец! Тебе всего пятнадцать, и если я сейчас поцелую тебя, то буду считать себя самым настоящим педофилом!
– Господи, какие жуткие тараканы бродят в твоей голове! Где ты этого набрался вообще? Поцелуй семнадцатилетнего парня и пятнадцатилетней девушки никакого отношения к этому ужасу не имеет. Никаким боком! Да-да, я знаю, сколько тебе лет, мы это уже обсуждали и не раз!
Я остановилась, закрыла глаза, и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не перейти на крик. Ну, это ж надо, какие мысли засели ему в голову! Так вот что сдерживало его всё это время! Насмотрелся криминальной хроники. Но если для него это настолько серьёзно, то, пожалуй, не стоит больше наседать. Раз для него это такая больная тема… Я сделала ещё один глубокий вдох и, открыв глаза, взглянула на Эдварда. Печаль в его глазах резанула меня по сердцу. Ну, зачем я с ним так? Ведь всё было так замечательно, нам было весело, зачем же я снова ввязалась в спор, который причиняет нам обоим только боль? Какая же я эгоистка!
– Прости! Больше я на эту тему не заговорю. Обещаю. На этот раз – на самом деле. Больше я не стану тебя мучить. Я подожду. Или год, или, если мы вдруг узнаем мой настоящий возраст, и он окажется больше того, на который я выгляжу, тогда меньше. Ты согласен?
Теперь придётся отказаться от плана использовать фальшивый возраст в фальшивых документах, когда они у меня появятся. А жаль, план был совсем не плох. Но я только что дала Эдварду слово, и, что важнее, дала его самой себе. Больше никаких попыток сжульничать.
После моих слов, Эдвард расслабился и даже слегка улыбнулся. У меня словно камень с души упал.
– Ты забыла про третий возможный вариант.
– Какой? – я что, действительно упустила какую-то возможность? Не может быть! Я же столько планов строила, не могла ж я чего-то не заметить.
– Если у тебя снова вырастут клыки. Я ведь обещал поцеловать их, помнишь?
– Я думала, что ты это просто так сказал, не всерьёз, просто чтобы меня утешить. Кому захочется целовать этот ужас.
– Мне. И я говорю это абсолютно серьёзно. Даю тебе обещание.
– А если они вылезут прямо сейчас? – я оскалилась и зарычала.
Эдвард рассмеялся над моими потугами и потрепал меня по голове.
– Маленький котёнок, и то рычит страшнее. Так что даже и не пытайся. Видимо, тебе для этого надо конкретно разозлиться, а просто так не получится.
– Ну, нет, я рычу точно громче котёнка!
– Вряд ли. Но громче мышонка – да, согласен.
Теперь мы рассмеялись вместе.
– Эдвард, а ты рычать умеешь?
– Конечно, я же всё-таки хищник.
– А покажи, пожалуйста!
– Зачем тебе это?
– Мне любопытно. Или ты тоже не можешь просто так, пока не разозлишься?
Вместо ответа, Эдвард оскалился и издал громкий утробный рык, который, кстати, не так уж меня и впечатлил. Наверное, потому, что я его ждала и была готова услышать. Поэтому, покивав, я с преувеличенным вниманием разглядела его зубы и с наигранным разочарованием спросила:
– А где клыки? Что, клыков нету? Ну, это не интересно!
– Ты прекрасно знаешь, что их нет – улыбнулся Эдвард.
– И мне кажется, что я в прошлый раз рычала страшнее!
– Ну, конечно! Так страшно, что сама себя испугала до обморока.
– Не было у меня никакого обморока! И тебе это прекрасно известно. Это я от неожиданности шлёпнулась, а не от испуга.
– Ну, что ж, я рад, что ничего особо страшного в тот раз не произошло, и ты сама это признала.
Я подозрительно прищурилась.
– Ты это нарочно, да? Чтобы я больше не думала о том, что в тот раз случилось, как о чём-то страшном?
– А ты так думаешь?
– Ну, иногда. И дело не в самих клыках и не в рычании. Я боюсь, что это может оказаться лишь верхушка айсберга. Боюсь того, во что могу превратиться. Боюсь неизвестности. Знаешь, я бы предпочла знать всю правду, какой бы она не была, чем ждать того, что может никогда и не произойти.
– А может не стоит так из-за этого переживать? Пока все твои сюрпризы совсем не страшны и даже наоборот, весьма полезны. Вспомни сама.
– А клыки.
– Ой, дались тебе эти клыки! Тоже, в каком-то смысле, вещь полезная. Эммета пугать.
– А ведь и правда! Под таким углом я их не рассматривала. Пожалуй, ты прав. Больше я не буду переживать, а стану воспринимать все бывшие и будущие сюрпризы как что-то очень полезное. Спасибо, это действительно давило на меня. А ты снова прогнал все мои страхи.
Я прижалась к Эдварду, и мы ещё какое-то время сидели обнявшись. Солнце вновь скрылось за тучами, и Эдвард больше уже не светился, к моему огромному разочарованию. Немного помолчав, словно что-то обдумывая, Эдвард вдруг спросил.
– Кстати, вот ты собираешься дразнить Эммета. А что насчёт Джаспера? Его тоже будешь поддразнивать нашим свечением?
– Вряд ли.
– Но почему?
– Ну, видишь ли, тут причин несколько. Во-первых, он на мои подначки просто не ведётся, в отличие от Эммета, так какой смысл его дразнить? А во-вторых, Джаспер весь из себя такой величественный, что это его сияние вроде бы даже к месту. Так что нет, его я точно не буду этим дразнить.
Эдвард усмехнулся и задумчиво посмотрел на меня.
– Я заметил, что и Эммета и Джаспера ты считаешь братьями, но относишься к ним по-разному. Я прав?
– Всё верно. Но как же иначе, они же сами очень разные. Джаспер – как бы старший брат, очень сильно старший. Таких братьев обожают, но как бы снизу вверх. – Я повертела пальцами, не в силах подобрать слова для описания своих чувств, и пытаясь изобразить их жестами. К моему удивлению, Эдвард понимающе кивнул. Обрадованная этим, я продолжила. – А вот в Эммете я вижу брата-ровесника, приятеля по совместным шалостям, с ним можно не церемониться. Это идеальный кандидат не только для игр и проказ плечом к плечу, но и как объект для разных дружеских шуток и подначек. Кстати, от него я жду того же. И, между прочим, получаю.
– Элис была права – ты действительно росла с братьями, – задумчиво пробормотал Эдвард. – Кстати, Эммет старше тебя лет на семьдесят, то есть, годится тебе не просто в дедушки, а в прадедушки. Тебя это не смущает?
– Абсолютно. Говорят, женщине столько лет, на сколько она выглядит. Для вас всех это тоже справедливо, но с одним дополнением – Эммету столько лет, на сколько он не только выглядит, но и ведёт себя. А он ведёт себя порой просто как мальчишка. Остальных это тоже касается. Так что почаще заглядывай в зеркало, благо, вы все прекрасно в нём отражаетесь, а так же прекращай вести себя, как старик, бери пример с брата, иногда это полезно.
– Хорошо, я постараюсь – серьёзно, даже несколько торжественно, пообещал Эдвард, но тут же захихикал. – Как старик, значит, да?
– Да-да, такой старенький, вредненький, всегда всем недовольный старичок!
– Ну, это неправда! Я таким никогда не бываю, – он помолчал, а потом обеспокоенно взглянул на меня. – Или всё же бываю?
– Я пошутила, – поспешила я успокоить его, – Но немного оптимизма подзанять у Эммета тебе не помешало бы. Смотри на жизнь проще. А в остальном – ты самый-самый лучший, и прекрасно это знаешь.
Эдвард крепче прижал меня к себе и, уткнувшись мне в волосы, тихонько прошептал.
– И ты самая-самая. Как же я раньше жил без тебя, моя малышка?

Потом мы вернулись домой, где я выставила Эммету счёт за пропущенные дни, и потребовала компенсации. Мы немного поспорили насчёт процента за просрочку, и я отспорила лишних 10 кругов. Элис пыталась настаивать на двадцати, но я решила не жадничать. И я с удовольствием носилась на своей лошадке вокруг дома аж пятьдесят кругов. Хорошо, что голова у меня не кружится в принципе! Конечно, с удовольствием кататься на Эдварде это и близко не стояло, но я честно выиграла у Эммета, ну, почти честно, и собиралась насладиться своим выигрышем в полной мере, тем более что не так уж много осталось до окончания проспоренного им месяца.
И жизнь пошла дальше.
В ближайшие три дня ничего существенного не происходило. По утрам я относила еду Рыжику – и она исчезала. Так что, предположительно, он мои дары всё же получал. Потом каталась на Эммете. А всё остальное время мы с Эдвардом были неразлучны. Мы часто проводили время наедине, но я стойко следовала данной себе клятве – никаких хитростей, никаких провокаций. Наше общение стало более лёгким, исчезла та небольшая напряжённость, которая всё же присутствовала до этого. Единственное, что я себе позволяла – это, во время визитов за реку, где никто меня не видел, предпринимала неоднократные попытки выпустить клыки. К сожалению, пока безрезультатно, но надежды я не теряла. Это был мой единственный шанс получить столь вожделенный поцелуй до истечения следующего года. Даже не знаю, почему я так на этом зациклилась – может, запретный плод сладок? Но я продолжала мечтать об этом постоянно, хотя и не подавала вида.
На четвёртый день меня ждал сюрприз. Когда я примчалась на условленное место, собираясь, как обычно, выложить еду и мчаться обратно – Рыжик уже поджидал меня. Я так обрадовалась, что с ходу кинулась его обнимать, и, кажется, слегка смутила. Отпустив могучую шею, я слегка отступила – кажется, я так никогда и не научусь сдерживать свои порывы.
– Извини, извини, я просто очень обрадовалась, увидев тебя здесь. Я волновалась за тебя, но, похоже, ты в порядке. Дай-ка я посмотрю на твою рану.
Я присела на корточки, протянула руку, и Рыжик вложил мне в ладонь свою лапу. Причём – нужную лапу, что в очередной раз подтвердило то, что я и так знала – он меня понимает. Внимательно осмотрев поданную мне конечность, я с удивлением не обнаружила на ней и следа от ран. Поворошила в нужных местах шерсть, но не нашла даже шрамов. Может он мне не ту лапу подал, а я просто перепутала? И хотя я твёрдо знала, что это не так – с моей-то фотографической памятью – но на всякий случай осмотрела и вторую лапу. Результат был таким же. Пожав плечами, я резюмировала.
– Итак, я нахожу только два объяснения тому, что видят мои глаза. Либо у тебя есть близнец, и это он попал в капкан, – услышав эту версию, Рыжик замотал головой, давая понять, что я ошибаюсь. Ну, я и сама в это не верила, поэтому продолжила. – Либо ты регенерируешь гораздо быстрее, чем обычные собаки. Наверно, почти так же быстро, как и я.
Рыжик вопросительно слегка наклонил морду. Честное слово – я его прекрасно понимала. У него была потрясающая для животного мимика. Это лишний раз доказывало его необычность – и заставляло меня испытывать к нему какое-то родственное чувство. Я ведь тоже была необычным существом.
– Ну, да, я регенерирую. Я, как и ты, мутант. Интересно, может нас вообще создали в одной лаборатории? Хотя это так, глупая теория. Ладно, не стоит о грустном. Я тебе кое-что принесла. Хочешь посмотреть?
Я вернулась за пакетом, который выронила в тот момент, когда увидела Рыжика и кинулась с ним обниматься. Он не отставал от меня ни на шаг, с любопытством поглядывая на пакет. Первым делом я скормила ему сосиски и жареное мясо.
– Сегодня – говядина. Извини, но оленина закончилась. Подожди несколько дней, пока мои братья съездят на охоту, – с этими словами я складывала в огромную пасть куски мяса. Рыжик, похоже, не возражал и против говядины. Отправив туда же шоколадные батончики, я, наконец, вытащила из пакета главный подарок. Увидев его, пёс удивлённо заморгал и недоверчиво взглянул на меня.
– Нравится? Я сама его сделала. Я подумала, что собака без ошейника – это не очень хорошо. Вдруг тебя кто-то из охотников примет за дикое животное и подстрелит. Они ж не знают, что ты совсем ручной.
Рыжик насмешливо фыркнул.
– Да-да, я это точно знаю. Но многие люди судят о других по внешности, и могут испугаться твоего огромного роста. А если на тебе будет ошейник – то они подумают, что ты домашний, и стрелять не будут. Конечно, купить на тебя ошейник практически невозможно, но я нашла выход. Я взяла ремень у Эммета – он самый крупный из моих братьев, и у него самые большие ремни, а потом наклеила на него камушки. Я ободрала их с заколок. Элис, это моя сестра и она обожает шопинг, накупила мне целый мешок всяких заколок, мне их и за три жизни не сносить, так что я решила пожертвовать десятком с разноцветными стразиками. Вот, посмотри, здесь написано «Рыжик». И любой, кто увидит тебя в этом ошейнике, поймёт, что ты славный и хороший!
Я болтала без умолку, демонстрируя ему ошейник со всех сторон. Потом попыталась его надеть. Рыжик явно был этим не доволен. Отстранившись, он обнюхал ошейник, и шерсть у него на загривке встала дыбом. Я тоже из любопытства понюхала ошейник повнимательнее. Пахло старой кожей, суперклеем и Эмметом. Наверное, ему не понравился запах клея, мне он точно не нравился. В остальном ошейник пах довольно приятно. Но взглянув на приподнявшуюся верхнюю губу Рыжика и его обнажившиеся клыки, я усомнилась в своих выводах. На запах клея он так бы не отреагировал. И тут до меня дошло. Ну, конечно же! Запах Эммета! Это для меня вампиры пахли приятно, а для животных это был запах хищника, опасности. Нда-а, об этом я как-то не подумала. Что же теперь делать?
– Похоже, запах моего подарка тебе не нравится?
Рыжик помотал головой. Я задумалась. Конечно, в идеале нужно было выкинуть его, и соорудить другой из нового, неношеного ремня. Но мне жалко было потраченного времени и труда, к тому же неизвестно, как скоро я вновь смогу увидеть Рыжика. А вдруг за это время его подстрелят?
– Так, у меня идея. Мой-то запах тебе вроде не противен?
Рыжик сделал вид, что задумался. Потом начал очень внимательно меня обнюхивать. Сел, ещё подумал. Пожал плечами. И, наконец, утвердительно кивнул. Я расхохоталась над его пантомимой. Вот ведь артист! Пес тоже захихикал. Ну, это было нечто среднее между негромким рычанием и пыхтением, но я-то прекрасно поняла – он смеётся вместе со мной.
– Тогда пошли! – я развернулась и решительно зашагала в сторону реки. Позади меня раздавались мягкие шлепки огромных лап о землю – Рыжик следовал за мной. Выйдя на берег, я начала мыть ремень в воде – спасибо суперклею, камушки сидели как влитые. Для верности я ещё и потёрла изнаночную сторону мокрым песком. В итоге всех манипуляций вампирский запах стал еле уловимым. После этого я куснула себя за палец. Я уже давно заметила, что хотя кожа у меня очень плотная, но зубы острее и крепче – несколько прокушенных вилок это подтверждало. Рыжик испуганно взвизгнул. Не обращая внимания на его взволнованное топтание вокруг меня, я нанесла несколько капелек крови, выдавленных из пальца, на изнанку ремня и размазала по мокрой коже. После чего слизнула кровь и продемонстрировала Рыжику абсолютно целый палец. Он недоверчиво его исследовал.
– Вот именно об этом я тебе и говорила. Я почти такая же, как и ты. Ну, теперь-то ты согласен надеть ошейник? Имей в виду, я на него несколько часов потратила, – слегка приврала я.
Тяжело вздохнув, Рыжик покорно наклонил голову. Я едва смогла застегнуть ошейник на его могучей шее. Смотрелся он великолепно. Стразики, образующие геометрический узор, переливались под неярким светом очередного пасмурного дня. Выложенное зелёными камушками слово «Рыжик» ясно читалось на фоне светло-коричневой кожи бывшего ремня. Я залюбовалась на дело своих рук, но тут мой мохнатый друг напрягся, прижал уши и зарычал. Удивлённая, я проследила за его взглядом, и увидела на другом берегу Эдварда. Видимо, устав ждать, он отправился по моим следам. Я радостно улыбнулась, собираясь представить ему моего друга, но тут заметила выражение лица Эдварда.
На его застывшем лице, глаза просто горели самой настоящей ненавистью. И направлена она была на безобидного, хотя и огромного пса, стоящего рядом со мной. Всё тело было напряжено, словно он огромным усилием воли удерживал себя от прыжка и нападения. Реакция Рыжика, зеркально отражавшая реакцию Эдварда, была мне понятна – он видел, а точнее, чувствовал, как любое животное, что перед ним – опаснейший хищник. Но почему так реагирует Эдвард – понять я не могла.
Негромко рыча, Рыжик начал отступать к деревьям. Эдвард, не шевелясь, пристально следил за его передвижениями. Достигнув кромки леса, пёс рыкнул напоследок, потом развернулся и большими прыжками исчез среди деревьев. Расстроенно проводив его взглядом, я развернулась и прыгнула через реку, к Эдварду. На этой стороне делать мне было больше нечего.
Эдвард поймал меня на лету и, схватив в охапку, кинулся бежать. Я попыталась спросить, в чём дело, но он лишь крепче притиснул меня к себе и продолжил бег на той же скорости. Казалось, что он пытается унести меня от какой-то страшной опасности, только я не могла понять – от какой? Решив, что он потом всё равно объяснит, в чём дело, я просто обняла его за шею и решила наслаждаться поездкой. Тем более что сегодня как раз истёк срок проигрыша Эммета, и пока я снова у него не выиграю – с утренними катаниями покончено.
Наконец мы добежали до «нашей» поляны. Эдвард остановился, опустил мои ноги на землю, но из объятий не выпустил, так и стоял какое-то время, прижимая меня к себе, словно старался успокоиться. Наконец, глубоко вздохнув, он немного отстранился и внимательно осмотрел меня с ног до головы, словно ища на мне какие-нибудь повреждения. Ничего не обнаружив, Эдвард заметно расслабился. После чего опустился на траву, а меня усадил к себе на колени. Странно, обычно он делал так, когда хотел меня успокоить, но сейчас-то я спокойна. Ну, то есть, я взволнована его не совсем логичным поведением, но и только. Не в силах дольше терпеть, я спросила.
– Может, ты, наконец, объяснишь мне, что случилось? И почему мы удирали, словно за нами гналось какое-то чудовище?
– В некотором смысле так оно и было. Ты хоть понимаешь, кто он такой, этот твой «Рыжик» – последнее слово Эдвард произнёс с такой иронией, что я удивилась. Кличка как кличка, тем более что он рыже-коричневый, она сама на язык просилась.
– Честно говоря, не совсем. Он явно не обычная собака – слишком большой, слишком умный. К тому же регенерирует намного быстрее, чем остальные животные, – задумчиво перечисляла я все странности Рыжика. На что бы Эдвард ни намекал, для меня это всё равно Рыжик. – Знаешь, у меня даже мелькнула мысль, что может он мутант, такой же, как я? Ну, жертва эксперимента? Кстати, а я тебе говорила, что он понимает человеческую речь?
– Ну, ещё бы! Конечно, понимает. Ведь он всё-таки человек. По крайней мере – иногда.
– Что? – я аж подпрыгнула. – Но как же так. Как он может быть человеком?
– Всё просто: твой так называемый «Рыжик» - оборотень. – И, видя мои выпучившиеся глаза и отпавшую челюсть, сам, без расспросов, продолжил рассказ. Он рассказал про то, как приехав в этот дом в прошлый раз, много десятилетий назад, они встретили квилетских оборотней-волков. Эти волки много веков охраняли племя от вампиров, но Карлайл сумел с ними договориться и заключить перемирие.
– И вот теперь ты умудрилась познакомиться с одним из оборотней. Просто невероятно! Как же тебя угораздило?
– Волки, – ошеломлённая рассказом, я покачала головой. – Но он же рыжий. Разве волки бывают рыжими?
– Ну, это же не просто волки, не забывай. Они могут быть любого цвета. Теперь я понимаю, почему мне показался знакомым исходивший от тебя запах. Я должен был догадаться. Но прошло столько лет, запах был еле уловим, да к тому же мне и в голову не пришло, что громадного оборотня ты назовёшь просто «большой собакой».
– О, господи! – я вспоминала всё, что наговорила Рыжику (ну, не могу я его по другому называть, привыкла уже), как вела себя с ним, как предположила, что хозяева выгнали его за то, что он всех облизывал. – Так вот почему он так не хотел надевать ошейник!
Я почувствовала, как мои щёки заливает краска. Эдвард же, напротив, взглянул на меня изумлёнными глазами, а потом вдруг повалился на спину, громко хохоча. Поскольку я в это время сидела у него на коленях, то рухнула ему на грудь. А Эдвард, крепко обхватив меня руками, продолжал смеяться, с трудом выдавливая из себя между приступами хохота:
– Ты…. Надела…. Ошейник…. На…. Оборотня!….
Оценив юмор ситуации, я тоже рассмеялась, уткнувшись в грудь Эдварда. Да уж, это действительно смешно. А ведь ошейник был ещё и украшен стразиками! От нового взрыва смеха я точно свалилась бы с груди Эдварда, если бы он не держал меня обеими руками. Смех Эдварда постепенно стих, он уткнулся лицом мне в волосы и, с отчаянием в голосе, прошептал.
– Как же я за тебя испугался! Когда увидел тебя, такую крошечную, рядом с огромным оборотнем…. Если бы моё сердце ещё билось – у меня случился бы инфаркт. Если бы я потерял тебя, то не смог бы дальше жить.
– Ты не потеряешь меня! – я высвободилась из его рук, немного, так, чтобы приподняться и заглянуть ему в глаза. – Я клянусь тебе! Я буду рядом. Всегда. Вечно!
Эдвард резко, практически со всхлипом, втянул воздух и вновь крепко притиснул меня к себе.
– Никогда меня так больше не пугай! Пожалуйста! Ты – моя жизнь, помни это.
И тогда я решилась.
– Ты тоже моя жизнь. Я люблю тебя, Эдвард.
Я почувствовала, как тело Эдварда напряглось подо мной, а потом расслабилось. Заглянув ему в лицо, я увидела такую чудесную улыбку, такую нежность во взгляде, что поняла – мои слова доставили ему самое настоящее счастье.
– Я тоже люблю тебя, малышка. Люблю с первой же минуты, как увидел. Но ты ведь это знаешь, не так ли?
– Я догадывалась. Но всё равно, я рада это услышать – я слегка смутилась. Всё же я сказала это первой. – Я всё ждала и ждала, а ты не говорил….
– Я думал – ты ещё не готова услышать от меня это. Думал, что ты….
– Ещё маленькая? Так?
– Да. Извини, ты ведь понимаешь, почему я так себя вёл. Но то, что я испытал сегодня, – он содрогнулся. – Когда вдруг понял, что мог тебя потерять, так и не сказав о своих чувствах…. Вобщем, я решил больше ничего от тебя не скрывать, и свои чувства – тоже.
– Но я была в безопасности! Рыж… Оборотень не причинил бы мне вреда. Он был ласков со мной, позволял себя гладить и кормить шоколадками. Даже лизнул в знак признательности.
Эдвард, с улыбкой слушавший мои рассуждения, слегка нахмурился. Не сразу поняв, в чём дело, я прокрутила в голове свои слова и, кажется, догадалась, в чём дело.
– А вот ревновать не нужно! – он посмотрел на меня чуть виновато – значит, я угадала. – Сам подумай – кого я в нём видела? Кого кормила? Кого жалела? Бездомную собаку, не более того.
– Да, конечно. Просто странно, неужели он не понял, что ты – из нашей семьи? Да, ты другая и пахнешь по-другому, но неужели он не понял?
– Не знаю. Конечно, от меня пахнет вами, но не думаю, что он когда-нибудь нюхал вампиров. Ты говорил, что встречался с оборотнями раньше – он был среди них?
Эдвард задумался.
– Нет, насколько я помню, в стае тогда было всего 3 волка, но такого я среди них не видел. Да и тем волкам сейчас было бы лет по девяносто, если бы они всё ещё были живы.
– Ну, нет, он скорее вёл себя как подросток. И в то же время – он знает, как вы пахнете. От запаха ремня Эммета у него шерсть встала дыбом. И он точно знал, кто ты такой. Может быть….
– Что? О чём ты подумала?
– Мне тут пришло в голову, что Рыжик общался со мной в надежде побольше разузнать о вас, – говорить об этом было больно, но другого объяснения я не находила. – Я ведь болтала с ним, как с животным. Может он надеялся, что я лишнего чего сболтну – собака ведь никому ничего рассказать не сможет. А значит с ним можно не опасаться и говорить всё, что не сказал бы человеку.
– И много ему удалось узнать?
– Не так чтоб очень, – я задумалась, вспоминая свои монологи. – Я упомянула, что Эммет самый крупный, и поэтому я взяла у него ремень для ошейника, что Элис любит шопинг, и что я не могу взять его к себе домой потому что, – тут я насмешливо взглянула на Эдварда, – у моих родственников аллергия на животных. Вроде всё. Остальное было совсем безобидно.
– Ну, видишь, ты не сказала ничего, что они не знали бы и сами. Ну, кроме аллергии. Для меня самого это новость, – тут он усмехнулся, давая понять, что оценил шутку. – Видишь, что получается – даже считая, что беседуешь с животным, ты совершенно автоматически продолжала хранить нашу тайну. А значит, ты никогда, ни случайно, ни специально, не выдашь нас. Тайна просто впиталась в твою кровь, и поступить иначе ты просто не могла. Хотя, вообще-то я и так в тебе не сомневался.
Мы ещё какое-то время провели на поляне, переживая сегодняшние события. А потом вернулись домой. Нужно было рассказать семье о том, что прикормленная мной «бездомная собачка» оказалась квилетским оборотнем. Все порадовались, что вмешательство Эдварда помешало возможному нападению волка на меня, хотя я и пыталась всех убедить, что никакой опасности для меня не было. Я была слегка обижена на «Рыжика», так меня разыгравшего, но видеть в нём врага не могла – лично мне он ничего плохого не сделал. Хотя с кормлениями придётся завязать – думаю, он и без меня прекрасно прокормится. Эммет расстроился – получалось, что он подарил оборотню свой ремень, пускай старый и уже не нужный. Я его успокоила – скорее всего «ошейник» будет выброшен под ближайшим кустом, но искать и возвращать ремень прежнему хозяину я не собиралась, даже если бы мне и позволили это сделать.
В процессе разговора выяснилось, почему Джаспер и Элис не узнали запах оборотня на мне, нюхая меня в машине – они присоединились к Калленам уже после того, как те уехали в прошлый раз из этого дома, и никогда раньше не сталкивались с оборотнями. Теперь они тщательно обнюхали меня, чтоб запомнить этот запах, а точнее – вонь, как «корректно» выразился Эммет. Бедняга Эдвард, а он так долго держал меня в объятиях, такую пахучую, и даже ни разу не поморщился. Дав всем как следует «насладится» своим запахом, чтобы освежить воспоминания, я отправилась мыться, и делала это долго и тщательно. Мне пришло в голову, что в отличие от прошлого раза, теперь я попала бы в объятия Эдварда прямо из «объятий» волка, и не догадаться, с кем я общаюсь, он уже просто не смог бы, даже если бы и не увидел моего «друга» своими глазами. В любом случае – сегодня я бы его потеряла.
Остаток дня прошёл спокойно. Какое-то время ещё периодически возникали разговоры об оборотнях, но постепенно они сошли на нет. Я больше не собиралась нарушать границ, поэтому столкнуться с ними в будущем у меня не было шансов. Джаспер пообещал завтра привезти мои новые документы, тогда Карлайл сможет записать меня в школу. Скоро я выйду из своей изоляции и смогу знакомиться и общаться с людьми. Это меня немного пугало, но вместе с тем и радовало.
Ложась вечером в постель и привычно устраиваясь на груди Эдварда, я подумала, что за одно я точно могу быть благодарна «Рыжику» - испугавшись за меня, Эдвард всё-таки признался мне в любви. И хотя первой эти слова произнесла всё же я, но то, что Эдвард сказал перед этим ничем иным, как признанием, назвать было нельзя. Чувствуя, как его крепкие руки ласково обнимают меня, как его губы прижимаются к моим волосам, я счастливо улыбнулась.
«Спасибо, Рыжик!» - это была моя последняя мысль, перед тем, как я провалилась в сон.

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:46

 » Глава 11. ШКОЛА

Глава 11. ШКОЛА
На следующий день Джаспер привёз мои новые документы. Свидетельство о рождении, права, паспорт и табель об окончании 9 класса. С одними «А». Хммм, а я оказывается – отличница! Придётся соответствовать. Не думаю, что это будет сложно, скорее – наоборот, как бы мне не прослыть ботанкой. Я мысленно пожала плечами. Даже если и так, мне это без разницы, даже лучше, если меня будут сторониться – заводить близких друзей мне противопоказано. Слишком велик риск разоблачения. Достаточно меня просто потрогать…. Да уж, подводных камней меня в школе ждёт немеряно. К счастью, я там буду не одна, меня есть, кому подстраховать, и это радует.
Я полистала остальные документы. Вроде никаких сюрпризов, всё, как мы обговорили. И тут мне в глаза бросилось имя. Якобы моё имя! Что? Как меня назвал Джаспер?!
– Анжелика? Ты записал меня как Анжелику?!? – кажется, в моём голосе проскользнули визгливые нотки. Стоп, истерить не стоит, меня не поймут. Но почему это имя вызвало во мне такой негативный отклик?
– Да, а что? Нормальное имя. А как я должен был тебя записать? – конечно, Джаспер не понял мою реакцию. Я сама её не поняла, но догадывалась, что это – неспроста. Какой-то смысл в этом был, понять бы ещё – какой? Всё, что я могла ответить удивлённо глядящим на меня родственникам – это недовольно пробурчать:
– Я не ангелочек, понятно! Я просто Энжи!
– Где-то я это уже слышал? – Карлайл переглянулся с Эсми, они понимающе улыбнулись. Ну, да, нечто подобное я сказала им при первой встрече на поляне. И тогда, и теперь я несколько странно отреагировала на это имя. Как всегда. Я печально вздохнула. Эти непонятные «приветы из прошлого» начинают меня раздражать.
– Я не мог записать тебя просто Энжи, это было бы странно. Требовалось полное имя, вот я и решил, что это подходит. Имя как имя. – Джаспер пожал плечами. Я вздохнула.
– Да, конечно, нужно было полное имя. Но теперь меня так все в школе будут звать! – меня передёрнуло.
– Не обязательно. Достаточно пару раз уточнить, какое имя ты предпочитаешь. Да и мы будем так к тебе обращаться, а остальные подхватят. – Эдвард приобнял меня за плечи, я тут же расслабилась и прижалась к нему. – Проблема решена.
На следующий день Карлайл записал меня в школу города Форкс, в которой уже учились все остальные «младшие» Каллены. Ему удалось устроить так, чтобы пару предметов я проходила по программе 11 класса. Таким образом, я смогу находиться в одном классе с Элис на уроках испанского и с Эдвардом – на математике. За оставшиеся пару дней мне предстояло срочно пройти программу по математике за 10 класс, а, возможно, всего лишь восстановить в памяти уже пройденное.
Так же Карлайл состряпал справку о том, что я недавно перенесла перелом ноги, поэтому на ближайшие несколько месяцев освобождаюсь от физкультуры – было решено, что целесообразнее для меня избегать ситуаций, в которых могут спонтанно проявиться мои суперсила и суперскорость. На сами занятия ходить я буду, но только для проформы – никаким спортом заниматься меня не заставят. Не хватало ещё, чтоб я мячом стену спортзала пробила, или ещё что похуже.
Вечером, накануне моего первого школьного дня, я долго не могла уснуть. Начиналась новая страница моей жизни. Я должна была «выйти в люди» не просто сходив в кино или по магазинам – мне предстояло влиться в устоявшийся коллектив, завести новые знакомства. Возможно, это меня бы даже порадовало, если бы я была простым человеком и жила в обычной семье. Но мне всеми силами нужно было скрывать нашу общую тайну, а это не самое простое дело. Требовалась постоянная сосредоточенность и концентрация. Надеюсь, я всё же справлюсь. Каллены же как-то справляются!
Перед тем, как отправиться в спальню, я пришла в кабинет к Карлайлу, чтобы сдать кровь. Эдвард, не смотря на мои уговоры, отправился вместе со мной, всю дорогу ворча, что это всё неправильно. Он стоял рядом во время процедуры, держа меня за другую руку, и мучился гораздо сильнее меня. Я-то вообще не мучилась – мой болевой порог был слишком высок для этого. Да, когда Карлайл вскрыл мне ланцетом вену, чтобы вставить специальную толстую иглу, – это было слегка неприятно, но не более того, а Эдвард сделал такое лицо, словно на его глазах мне ампутируют руку без наркоза. Мне кажется, что будь он человеком – упал бы в обморок. И страдальческое выражение не сходило с его лица всё время, пока моя кровь наполняла специальный пластиковый пакет, а потом и второй. Мы решили взять за раз побольше крови, чтоб пореже проходить эту процедуру. Того, что я сдала за один раз, должно было хватить всем Калленам-школьникам на пару недель – ведь ежедневная доза была совсем маленькой. Пяти миллилитров Эсми хватило на несколько часов, но на всякий случай было решено увеличить дозу до десяти. Так что сданный мной литр надолго избавит моих родных от страданий, и при этом такая «кровопотеря», весьма значительная для обычного человека, для меня прошла вообще незаметно. Ну, слегка усилился аппетит, но это и всё. Я больше страдала, глядя на страдания Эдварда. Нет уж, следующий раз я подгадаю так, чтоб Эдвард был на охоте – не хочу, чтобы он снова мучился из-за меня!
Я долго вертелась, не в силах успокоиться и расслабиться. В конце концов, Эдвард начал тихонько напевать мне колыбельную – и, убаюканная звуками родного голоса, я, наконец-то, заснула.
Утро прошло в беготне. Мне пришлось впервые за всё прошедшее время вставать «по будильнику», а не когда сама проснусь. В роли будильника выступил Эммет, посланный обеспокоенной моими сборами Элис, и, забарабанивший в дверь нашей спальни, очень довольный тем, что может мне слегка насолить. Эдвард зарычал на него – он собирался дать мне поспать ещё минут десять, после чего, смирившись, чмокнул меня в макушку и отправил в ванную.
Выйдя оттуда, я обнаружила в спальне Элис, а на кровати – разложенную одежду, которую, по её мнению, мне следовало надеть в школу. Я скривилась, увидев среди вещей юбку. Я в любой ситуации предпочитала джинсы или шорты, согласна была даже просто на брюки (Элис приобрела для меня пару костюмчиков), но она была непреклонна – в первый день в школе я должна быть в юбке! Первое впечатление – самое важное, а я должна «выглядеть как девушка, а не бесполый подросток». В итоге Элис пошла на откровенный подкуп: я сегодня иду в школу в юбке, а Джаспер неделю катает меня вокруг дома. Прикинув плюсы и минусы, я выторговала ещё три дня и согласилась. С первого этажа раздался хохот Эммета – он подтрунивал над Джаспером, который умудрился попасть в лошадки, хотя ничего не проиграл и даже не спорил. Но Джаспер отнёсся к этому спокойно – ради Элис он был готов на всё. Не получив желаемого отклика, Эммет на время успокоился.
Я облачилась в приготовленные Элис для меня одёжки – джинсовую юбку и простую блузочку голубого цвета. Надо отдать ей должное – ничего вычурного и чересчур женственного. Элис прекрасно понимала, на что меня возможно уговорить, а на что невозможно подбить даже подкупом. Хотя, к моему огорчению, пришлось отказаться от привычных кроссовок в пользу туфель, но, хотя бы на низком каблуке, и то, слава богу.
Даже когда я завтракала, Элис продолжала суетиться вокруг меня. На этот раз – с расчёсками. Она не позволила мне сделать привычную косичку или хвостик, заставив оставить волосы распущенными, и колдовала над ними, укладывая на висках, чтобы не лезли в глаза, закалывая по всякому, и тут же отвергая своё творение, всё переделывая. Наконец Эдвард просто взял её под мышки и вынес из кухни, чтобы я смогла поесть спокойно. Надо будет достать заброшенную в последнее время Барби – пусть играется, а меня оставит в покое.
Когда я выходила из кухни, Элис вновь направилась ко мне, с расчёсками и заколками наперевес, но, к моему удивлению, её опередила Розали. Два взмаха рукой – и мои волосы в полном порядке. Причём, заглянув в зеркало, я заметила, что она пожертвовала свои собственные заколки.
– Вот и всё! – Розали повернулась к Элис. – В другой раз наиграешься. А сегодня нам нельзя опаздывать. Нужно ещё, перед началом занятий, зайти в учебную часть за расписанием. Хватит того, что Энжи новенькая, да ещё из нашей семьи. Не хватало ей ещё и опоздать в первый день. Зачем ей лишнее внимание, его и так хватит.
Перед выходом из дома мы все собрались в кабинете Карлайла. Собственно, мне там появляться необходимости не было, но я всё же зашла за компанию. И правильно сделала. Когда Карлайл раздал всем заранее приготовленные пробирки с кровью, которые достал из холодильника, все, кроме Эдварда, дружно проглотили «лекарство». Лица у них действительно выражали всё, что угодно, но никак не удовольствие. Больше всех кривлялся Эммет.
– Господи, Кнопка, я знал, конечно, что ты неаппетитная, но я и не думал, что ты настолько невкусная.
– Лекарство вкусным не бывает! – с пафосом заявила я и выжидающе взглянула на Эдварда. Он расстроено глядел на зажатую в пальцах пробирку. Я просто видела, как в его голове шевелятся шестерёнки, усиленно изобретая повод отказаться и не пить мою кровь. Так я и знала! Но я не позволю ему и дальше испытывать мучения, если могу его от них избавить. Я подошла и легонько коснулась ладонью щеки Эдварда. Он вздрогнул – настолько глубоко был погружён в невесёлые мысли, – и перевёл на меня взгляд своих прекрасных глаз, в данный момент ярко-золотистых после позавчерашней охоты.
– Пожалуйста! – прошептала я. – Ради меня.
Не разрывая зрительного контакта, Эдвард поднёс пробирку ко рту и быстро проглотил. Потом зажмурился и сморщился, словно от боли. Я погладила его по щеке.
– Ну, вот и молодец! И совсем не страшно, верно? Просто невкусно, но ведь терпимо же?
За моей спиной раздалось фырканье Эммета. Остальные деликатно молчали и тихонько отходили к двери. Розали тянула Эммета за рукав – я видела отражение в стеклянной дверце шкафчика для лекарств. Эдвард, вдруг, порывисто прижал меня в себе, просто закутав в свои объятья и положив подбородок мне на макушку. Я была так крепко прижата лицом к его груди, что совершенно не могла дышать. Но, поскольку это никак мне не мешало – я ведь могла довольно долго не испытывать потребности в кислороде, то я просто стояла, тоже обхватив Эдварда руками за талию и наслаждаясь его близостью.
– А ты попробуй откусить кусочек Розали, – раздался над моей головой тихий голос Эдварда, обращавшегося к брату. Видимо это был ответ на невысказанные мысли Эммета. – Возможно, тогда ты поймёшь, каково мне сейчас, и тебе уже не будет так смешно.
Мы постояли, обнявшись ещё пару минут в опустевшем кабинете, пока во дворе не раздался автомобильный сигнал. Нас ждали. Тогда мы, молча, вышли из дома, прихватив по дороге свои сумки с учебниками, лежащие в холле. По молчаливому согласию, больше эту тему мы не поднимали.
Моя сумка показалась мне несколько тяжелее, чем 10 минут назад, когда я оставила её на кушетке в прихожей. Усевшись на переднее сиденье Вольво, я заглянула в неё. Кроме уже лежащих там книг, тетрадей и всяких письменных принадлежностей, которые я сама сложила вчера вечером, в ней оказался пакет с сэндвичами, бутылочка с колой и десяток шоколадных батончиков. Я улыбнулась. Моя семья прекрасно знает, какая я обжора, и опасается, что я не доживу до большой перемены, когда мы пойдём в столовую. Моё настроение сразу подскочило вверх. Приятно, когда о тебе заботятся, вот так, потихоньку делая что-то приятное. Счастливо вздохнув, я обняла сумку и приготовилась открыть ещё одну страничку в своей новой жизни.
Мы разместились по двум машинам – Розали и Эммет в её Мерседесе, а остальные – в Вольво Эдварда. Дорога не заняла много времени – Эдвард, как всегда вёл быстро и уверенно, хотя при въезде в город сбавил скорость. Я вертела головой по сторонам, разглядывая небольшие двухэтажные домики, выступающие к дороге, казалось, прямо из леса. Но вот машина свернула с дороги на парковку и я, наконец, увидела невысокое красное здание, точнее – несколько однотипных, стоящих рядом зданий. Это и была школа, в которой мне предстояло теперь учиться.
Мы припарковались и вышли. Я осмотрелась, и заметила, что многие школьники исподтишка посматривают на нас, но заметив мой взгляд, отводят глаза. Интересно, их заинтересовала я, как новенькая, или это нормальная реакция на Калленов?
Эдвард взял меня за руку, и мы пошли за Розали и Эмметом в сторону одного из корпусов. Элис и Джаспер замыкали шествие. Интересно, они уже заметили действие «лекарства», или то, что я нахожусь рядом, смазывает картину? Точно будет понятно только после первого урока, когда я буду достаточно далеко, чтобы не мешать чистоте эксперимента.
В канцелярии мы получили листки с расписанием, а мне так же сообщили номер выделенного для меня шкафчика. После этого мы с Эдвардом расстались с остальными Калленами, отправившимися на свои уроки. Элис тоже порывалась меня проводить, но Эдвард посчитал это излишним. Он сам провёл меня по школе, указал, где находятся столовая, спортзал и туалеты, объяснил принцип расположения и нумерации кабинетов. Конечно, мне вряд ли доведётся ходить по коридорам одной, хотя бы в первые дни, но лучше всё же знать окружающую обстановку. Потом мы нашли мой шкафчик, я положила в него лишние учебники и еду, оставив в сумке только пару шоколадок. И Эдвард отвёл меня к кабинету истории, которая была у меня по расписанию первой. Жаль, что это не математика и не испанский – я была бы не одна. Но мне всё равно когда-нибудь пришлось бы остаться на уроках одной, так что лучше уж сразу пройти этот нелёгкий момент, чем пытаться его оттянуть.
Перед дверью в класс, Эдвард ободряюще поцеловал меня в лоб, не заботясь о том, кто это увидит и что подумает, потом завёл меня в кабинет и представил мистеру Гордону. После чего развернулся и вышел. Я с тоской смотрела ему в след.
– Проходите и садитесь, мисс Дэниелс, – вернул меня к реальности голос учителя. Я слегка вздрогнула. Было непривычно слышать мою новую фамилию, но скоро я к ней привыкну. Надеюсь. «Каллен» мне нравилось больше. Но это потом. В перспективе. А пока – буду Дэниелс, раз уж сама себе выбрала эту фамилию.
Я обвела глазами парты. Оставалось единственное свободное место на предпоследней парте в ряду, расположенном ближе к двери. Я подошла и, положив сумку на свободную часть стола, села. С другого стула на меня настороженно смотрела полная девочка в очках с толстыми линзами. Разделённые на прямой пробор кудрявые волосы до плеч обрамляли широкое лицо с большим, приплюснутым носом. Да уж, не повезло девочке с внешностью, а неудачная причёска только её подчёркивала. Я доброжелательно улыбнулась ей.
– Привет. Я – Энжи.
Глаза, казавшиеся крохотными за искажающими линзами очков, удивлённо распахнулись.
– Я – Мэгги, – еле слышно пробормотала она и уткнулась в раскрытый учебник.
Мысленно пожав плечами, я сделала то же самое. Интересно, чему она так удивилась?
Мистер Гордон начал рассказывать о Гражданской войне, и я поняла, что уже знаю всё, о чём он говорит, и могу закончить за него любую фразу. Более того – я знала даже больше, ведь сведения учителя были почерпнуты из учебника, а я, к тому же, беседовала с самим участником этих событий. Следующий час обещал быть долгим и скучным.
Интересно, а каково самому Джасперу слушать о том, чему он лично был свидетелем, и не иметь возможности поправить, если была допущена неточность, что неизбежно, через полтора-то века! И каково им всем постоянно, раз за разом слушать одно и то же? Бедняги! Я начала на своей шкуре прочувствовать то, что раньше просто знала, но до конца понять не могла. Застыв в возрасте 17-18 лет, они не имели другой возможности долго оставаться на одном месте, кроме, как только притворяясь подростками – школьниками, потом студентами. И учиться, учиться и учиться постоянно! Впервые я понадеялась, что действительно подрасту и повзрослею – не хотелось бы тоже быть вечной школьницей. С другой стороны – тогда я буду выглядеть старше Эдварда. Да уж, проблема. Неизвестно, что хуже. Ладно, выбора-то всё равно нет, так зачем страдать по тому, чего не можешь изменить? Это просто глупо, что будет, то и будет, от меня ничего не зависит. Так что надо отбросить все сомнения и жить сегодняшним днём. И для начала – пережить этот урок.
От скуки я начала слушать, о чём перешёптываются ученики. Я слышала их так, словно они стояли рядом и громко говорили вслух. Как я и предполагала – основной темой для разговоров была я. Всё правильно, этого следовало ожидать. Я – новенькая, к тому же живу ни где-нибудь, а в самой загадочной семье Форкса. Скорее всего, Карлайл, записывая меня в школу, озвучил директору нашу версию моего появления в своём доме, но за прошедшие несколько дней эта новость не успела со всеми подробностями облететь весь городок. И сейчас те, кто хоть что-то знал или слышал краем уха, делились с теми, кто не знал ничего. А так же строились всякие предположения на мой счёт. Некоторые довольно злые. Ха, похоже, меня посчитали хорошенькой, но, скорее всего, глупенькой. Распространённый стереотип.
Две длинноволосые блондинки, сидевшие на второй парте у окна (кстати, одна явно крашеная), ярко и броско разодетые и чересчур накрашенные, обсуждали мой наряд. Он им показался скромненьким, практически бедненьким. Я мысленно улыбнулась. Наивные глупышки. Они даже не догадываются, что одна моя простенькая на вид и совсем не броская блузочка без рукавов, всё украшение которой составляют небольшие вышитые вензелёчки в тон, в уголках воротничка, да отстрочка планки, стоит дороже, чем вся одежда их обеих, включая обувь и бельё. А уж заколки в волосах тянули дороже одежды всех моих одноклассников плюс стоимость парт и стульев в придачу. Хотя вряд ли кто догадался, что камушки в них – настоящие сапфиры, а не цветные стразики. Бижутерию Розали не признавала.
Кстати, заколки странным образом идеально сочетались с моим медальоном. Золотые, ажурные, с сапфирами, все три вещи словно составляли комплект. Мы так и не поняли, что представлял собой мой медальон. В сплетениях ажурных линий неясно угадывалась некая крылатая фигура с сапфирами на месте глаз. Эммет, смеясь, заявил, что это Бэтмен. Смех смехом, но более удачного сравнения мы так и не придумали. Ну, пускай будет Бэтмен, я не против, тоже, в каком-то смысле, супергерой. И это не бросается в глаза, на первый взгляд – просто круг со странным, но симпатичным переплетением тонких витых проволочек. И с двумя синими камушками, под цвет моих глаз, не более того. В интернете ничего похожего мы не нашли, поэтому решили не пытаться снять его, или как-то спрятать под одеждой. Милая девичья безделушка, так подумает любой, глядя на него. Ну, пускай так и думают.
В это время мистер Гордон закончил рассказ и начал опрос. Кто-то из учеников отвечал с ходу, кто-то ответа не знал. Обычный, нормальный учебный процесс, в который я не вслушивалась, занятая своими мыслями. Вдруг я почувствовала, как по моей ноге слегка стукнула чья-то чужая нога. Точнее, не чья-то, а нога Мэгги. Я удивлённо взглянула на неё, краем сознания отметив, что в классе воцарилась тишина. Мэгги, молча, указала мне глазами на учителя. И тут до меня дошло. Я не услышала обращённого ко мне вопроса! Ну, надо же! Так опозориться на первом же уроке! Я почувствовала, как краска заливает мне щёки. Все взгляды были устремлены на меня, и в них я ясно читала: «Ну, конечно же! Глупенькая блондинка, не более того! Так мы и думали!» Поймав мой растерянный взгляд, мистер Гордон вздохнул и повторил вопрос.
– Мисс Дэниелс! – так вот почему я не отреагировала! Я не поняла, что обращаются именно ко мне. Не привыкла пока к новой фамилии. – Не назовёте ли вы нам год и месяц, в который происходила битва при Чаттануге? – Скептически посмотрев на меня, он добавил. – Ну, хотя бы год укажите.
Кто-то захихикал.
И в тот же миг, как был произнесён вопрос, перед моим мысленным взором возник открытый учебник. В верхней части левой страницы пульсировала и увеличивалась в размере небольшая фраза, становясь при этом ярко-красной.
– С 24 по 26 ноября 1863 года, – озвучила я эту надпись.
– Правильно, – слегка удивлённо кивнул мистер Гордон и, отвернувшись от меня, задал какой-то вопрос кому-то другому.
Я выдохнула и уставилась на свои руки, лежащие на парте. Лёгкое хихиканье, начавшееся в классе, после снисходительного предложения учителя, переросло в удивлённое перешёптывание. Правильного ответа от меня, похоже, не ожидали. А мне было ужасно стыдно. На первом же уроке так опозориться из-за собственной невнимательности. Хорошо ещё, что Мэгги выручила.
– Спасибо! – еле слышно прошептала я в её сторону. Она слегка кивнула, показав, что слышит меня, но головы ко мне не повернула.
Я мысленно пожала плечами и стала обдумывать, что же именно со мной произошло. И откуда взялась эта подсказка? Если бы я вспомнила рассказ Джаспера, например, или лекцию учителя – было бы понятно. Если бы я читала это в учебнике раньше – тоже вполне объяснимо, с моей-то фотографической памятью. Но я впервые открыла его на первой странице лишь в начале урока, а материалы за девятый класс просматривала на компьютере. Передо мной же возникла именно книга с бумажными страницами. Нужно будет обсудить всё это с Карлайлом, но пока мне в голову пришло только одно объяснение: я читала этот учебник раньше, в моей прошлой жизни. И мои способности снова сработали по уже известной схеме – знания, умения или сверхспособности появлялись у меня именно в тот момент, когда мне это было нужно.
Жаль только, что за всё время, что я хотела вспомнить своё прошлое, или хотя бы настоящее имя, перед моим мысленным взором так ни разу и не возникло моё свидетельство о рождении. Видимо, здесь мои способности бессильны.
Ладно, не стоит грустить над тем, чего не в силах изменить. Я взглянула на часы – до конца урока оставалось ещё 18 минут. Лучше думать о том, что через 18 минут я снова увижу Эдварда, и мы вместе пойдём на тригонометрию. Я подпёрла щёку рукой и сосредоточилась на том, что говорит учитель. Второй раз за урок опростоволоситься мне совсем не хотелось.
Наконец прозвенел звонок. Ученики загалдели и завозились, многие встали со своих мест. Я сложила вещи в сумку и хотела встать, но возле моего стула, мешая выходу, стояли те самые блондинки со второй парты.
– Привет, я Сьюзан – защебетала одна из них, с прямыми светло-русыми волосами. – А это – Линда.
У Линды кудри были вытравлены перекисью, но чёрные корни волос, а так же смуглая кожа и тёмно-карие глаза выдавали в ней жгучую брюнетку. Впрочем, это было её право – уродовать себя. Делая вид, что не слышала их нелицеприятных перешёптываний, я изобразила дружелюбие.
– Привет, а я – Энжи.
– Ты живёшь у Калленов? – видимо, любопытство было единственной причиной, по которой эти местные красотки заговорили со мной. Судя по тому, что я слышала, дружелюбием ко мне здесь и не пахло. Но не могу же я их просто послать, верно? Я же не могла бы их услышать, будь я обычным человеком? Значит, нужно себя вести как обычный человек.
– Да, я живу у Калленов, – «простодушно» подтвердила я.
– Ты что, очередной приёмыш? – это снова Сьюзен. Меня покоробила эта формулировка. Ещё бы сказали – подкидыш! И тут ирония ситуации дошла до меня. Я ведь действительно очередной приёмыш. И, в каком-то смысле, – и подкидыш тоже.
– Пока мои родители в Зимбабве, да, я – очередной приёмыш Калленов.
Они удивлённо переглянулись и хором переспросили:
– В Зимбабве?
Интересно, они вообще раньше слышали это название? Кстати, пожалуй, пора уже «пускать в народ» нашу версию моего появления у Калленов. Видимо, директор школы не сплетник, раз обо мне до сих пор мало кто знает. Ну, что ж, кажется передо мной две самые главные школьные сплетницы, или я совсем не разбираюсь в людях. Ну, девочки, откройте шире ротики и приготовьтесь кушать лапшу, которую я буду вешать на ваши ушки. Кстати, у Сьюзан они довольно оттопыренные, удобнее будет развешивать.
– Да, в Зимбабве. Это такая страна на юге Африки. Мои родители организуют там больницу для местных жителей. «Врачи без границ», слышали о такой организации?
Сомневаюсь, что слышали, но обе усиленно закивали. Надеюсь, пересказывая мои слова остальным, они не переврут название.
– А почему ты осталась здесь, а не уехала с родителями?
– А почему ты теперь живёшь у Калленов? – вопросы прозвучали одновременно.
– Мне же нужно продолжать учёбу, а там нет школ. По крайней мере – с нужной программой, – ответив на вопрос Сьюзан, я повернулась к Линде. – А доктор Каллен был коллегой и другом моего отца, когда его семья жила на Аляске. И, когда встал вопрос, с кем меня оставить, доктор и его жена предложили мне пожить у них. Я хорошо знаю эту семью и мне всегда нравилось общаться с их детьми, поэтому я сразу же согласилась.
Они переглянулись.
– Ой, но Каллены же такие странные! Ни с кем не общаются, всегда только вместе.
Господи, как дети малые! Что на уме – то и на языке. Эти глупышки вообще понимают, перед кем они критикуют Калленов? С чего вдруг такие откровенности?
– Да они нормальные. Просто новичкам проще держаться вместе, вот и всё. – А что я должна была ответить? «Радуйтесь, что Каллены вас сторонятся»? Когда же они отстанут? Всё, что хотела, я им уже сказала, так что никакого желания продолжать этот разговор у меня не было. Тем более что Эдвард уже ждал меня в коридоре. Я сразу почувствовала его приближение, даже несколько десятков школьников не могли перебить его прекрасный запах. А перемена становилась всё короче.
В этот момент Линда была довольно бесцеремонно отодвинута в сторону, и на её месте возник плечистый темноволосый парень. Его можно было бы счесть даже симпатичным, если бы не близко посаженные глаза и выражение высокомерия на лице.
– Привет, красотка! Я – Питер. Приходи сегодня на тренировку – посмотришь, как я бросаю мячи!
Господи, вот только самовлюблённого спортсмена с интеллектом устрицы мне в поклонники и не хватало! От Сьюзен и Линды в мою сторону сразу же потянуло арктическим холодом. О, да тут самые настоящие страсти кипят. Успокойтесь, девочки и не изобретайте для меня казни египетские – на ваше «добро» я покушаться не собираюсь.
– Извини, Питер, но у меня на сегодня другие планы. – А так же на завтра, послезавтра, и вообще, на всю оставшуюся вечность!
– Питер, а мы обязательно придём посмотреть на тебя.
– Да-да, обязательно! – перебивая друг друга защебетали блондинки.
Дверь открылась, и в практически опустевший класс вошел Эдвард. Подойдя к моей парте с той стороны, где до этого сидела Мэгги, он молча взял со стола мою сумку, забросил на плечо рядом со своей и протянул мне свободную руку.
– Энжи, мы опаздываем на тригонометрию. Прошу нас извинить, – последняя фраза предназначалась стоящей возле меня троице. Больше в классе уже никого не осталось.
Ухватившись за его руку, как за спасательный круг, я выбралась из-за парты, стараясь как можно более неуклюже протиснуться мимо стула Мэгги. Когда я оказалась рядом с ним, Эдвард демонстративно приобнял меня за плечи, бросив на Питера взгляд, который иначе как «Моя! Руки прочь!» истолковать было невозможно. Мачо местного разлива тут же сдулся, сразу поняв, что с этим соперником он находится в разных весовых категориях, и пытаться соревноваться просто бессмысленно. Блондинки просто молча хлопали нам в след глазами – кажется, они были шокированы. Их проблемы. Когда мы вышли в коридор, я тихонько шепнула Эдварду:
– Мой спаситель!
Он лишь улыбнулся своей прекрасной мягкой улыбкой.
– Ну, как прошёл первый урок?
– Кошмарно – вздохнула я. – Я чуть не опозорилась.
– Но ведь не опозорилась же. Наоборот, ты дала даже более точный ответ, чем ожидал учитель.
– Ага, – воспряла я духом. – Народ был поражён. Только записали меня в стереотипные блондинки, а я раз, и…. Подожди! А откуда ты всё это знаешь? Ты же не можешь читать мои мысли.
– Да, но мысли твоих одноклассников для меня – открытая книга. Я наблюдал за тобой их глазами.
– Ух, ты! Здорово придумано! – почему-то мне было очень приятно, что Эдвард как бы был рядом со мной всё это время. И я понимала: случись что угодно – он моментально пришёл бы мне на помощь. Возможно кому-то эта «слежка» была бы неприятна, но уж точно не мне. – Ты следил за мной весь урок?
– Да, с того момента, как оставил тебя там одну. Просто не мог иначе.
Достав из сумки шоколадный батончик, я принялась жевать. Не знаю почему, но я чувствовала себя голодной. Хотя, возможно, просто перенервничала.
– Но если ты всё время наблюдал за мной, значит, не слушал учителя. И мог бы оказаться в точно такой же ситуации, что и я. Поэтому тебе не стоило совсем уж пренебрегать уроком.
– Я бы не оказался в подобной ситуации по нескольким причинам. Во-первых, даже задумавшись, я всё равно автоматически отреагирую на фамилию, которую ношу уже более восьмидесяти лет.
– А я свою – лишь несколько дней, и только час назад начала ею действительно пользоваться, – вздохнула я. – Из-за этого чуть не вляпалась. Спасибо Мэгги – выручила.
– Да, Мэгги очень добрая девочка, вот только несколько забитая. В классе к ней плохо относятся из-за её внешности и робкого характера. И, похоже, она единственная в классе, кто не думал о твоей связи с «загадочными Калленами» с нездоровым любопытством.
– Поэтому она так удивилась, что я с ней заговорила?
– Да, обычно её в лучшем случае игнорируют, а в худшем….
– Бедняга. Надо будет быть с ней подобрее. Она же не виновата, что непривлекательная. – Я покачала головой. – Дети бывают очень злыми.
Эдвард легонько поцеловал меня в макушку. Как раз в тот момент, когда я разворачивала вторую шоколадку. Одно из преимуществ моей «хладнокровности» - шоколад в моих руках не таял. Не очень получилось романтично, но, в отличие от шоколадки, я чуть не растаяла.
– Ты сказал «во-первых», – вернулась я к предыдущей теме. – А что «во-вторых»?
– Во-вторых, если бы я даже не отреагировал на свою фамилию, то это сделал бы Эммет. Мы сидели за одной партой, и он бы дал мне знать, что меня спрашивают. Например, наступил бы мне на ногу. Причём – с удовольствием.
– Но ты уже прозевал бы вопрос! Мистер Гордон его повторил, а мог бы этого и не делать. Тогда я точно опозорилась бы.
– А вот в этом случае я мог бы спокойно прочесть этот вопрос в мыслях учителя. И даже правильный ответ. Ведь задав вопрос, человек, как правило, о нём в этот момент и думает.
– А если нет? Ну, вдруг это как раз тот случай, когда учитель вдруг бросает случайный взгляд в окно и видит, как какая-то собачка грызёт колесо его машины – по одной ей известной причине. И он тут же отвлекается на колесо, собаку и что угодно ещё. И в его мыслях уже не будет ни вопроса, ни ответа на него! Что ты стал бы делать тогда? – я была очень довольна своими рассуждениями.
– А вот здесь в игру снова вступает Эммет. Он подсказал бы мне правильный ответ так, что никто, кроме меня этого бы не услышал.
– Всё, сдаюсь, – рассмеялась я.
Мы не торопясь направлялись к кабинету тригонометрии. Мне очень хотелось узнать у Эдварда, помогло ли ему моё «лекарство», но я решила не поднимать болезненную для него тему. В конце концов, я могу и потерпеть пару часов – четвёртым уроком у меня испанский, на котором я буду сидеть вместе с Элис, у неё-то всё и узнаю. Не то чтобы я сомневалась в эффективности своего «изобретения», мы ведь уже проверили его на Эсми, но всё же хотелось услышать подтверждение и от остальных.
Следующий урок прошёл гораздо приятнее первого. Единственное, что мне не понравилось – это то, что мистер Варнер, учитель тригонометрии, заставил меня рассказать о себе перед всем классом. Как позже сообщил мне Эдвард – он заставляет проходить через это всех новичков, которых, впрочем, в школе почти не бывает. Но все Каллены прошли в своё время через это «представление». Я выдала заготовленную ранее версию своего появления в городе, в семье Калленов и в этой школе, после чего была с миром отпущена и уселась рядом с Эдвардом – место с ним как раз пустовало.
После этого мне уже не пришлось скучать, как на предыдущем уроке. Я легко решала задачки – не зря же Эдвард два дня натаскивал меня по программе десятого класса. Ничего сложного в этом для меня не было, поэтому быстренько решив очередную задачу, остальное время мы просто болтали. И никто нас не слышал – мы говорили слишком тихо, человеческий слух этого уловить не мог. Меня позабавило то, что хотя читать мои мысли Эдвард не мог, но всё равно мог общаться со мной втайне ото всех остальных, ну, не считая других вампиров. Это напоминало общение двух телепатов из какого-то фантастического фильма – никто из окружающих не догадывался об их тайном разговоре, и это давало им огромное преимущество над остальными.
Урок пролетел незаметно, и Эдвард отвёл меня в кабинет английской литературы. Никто из учеников 11 класса даже не попытался со мной пообщаться. Если у кого-то и возникло такое желание, то присутствие рядом Эдварда отбило его напрочь. Впрочем, не думаю, что желающих было много – на фоне семнадцатилетних подростков я выглядела совсем малышкой, а старшеклассники редко обращают внимание на «мелюзгу», даже если она учится с ними в одном классе. Я была этому даже рада. Было у меня уже сегодня несколько знакомств, назвать которые приятными язык не поворачивался. А впереди ждало ещё 5 уроков, и в большинстве случаев я на них буду одна.
На литературе я вновь, к всеобщему удивлению, села рядом с Мэгги, хотя в этот раз в классе было три свободных места. Часть учеников была та же, что и на уроке истории, остальных я ранее не видела. К счастью, ни Сьюзан с Линдой, ни Питера в классе не было. Вот и славно.
Далее день покатился, словно по рельсам. Я скучала на уроках, на переменах Эдвард отводил меня в следующий класс, и это были те самые несколько минут, которые я ожидала целый час. Разнообразие внёс только урок испанского – на него меня вела Элис, с ней мы и сидели за одной партой. Она пол-урока щебетала на тему, как же здорово я придумала, и то, что никто из них совершенно не испытывает жажду, и какая я молодец, а Джаспер впервые улыбался, сидя на уроке, и как она за него рада. Её восторженная болтовня скрасила урок, а я получила огромное удовлетворение, понимая, что помогла своим близким избавиться от страданий, не отпускавших их долгие десятилетия.
Наконец, аж после пятого урока, началась большая перемена, и мы, встретившись на полпути между своими классами, всей толпой вошли в столовую. На нас снова все поглядывали исподтишка и отводили глаза. Мы набрали полные подносы еды, к моей великой радости. К этому времени от бутербродов, заботливо приготовленных Эсми остались только воспоминания. Методом, уже отработанным ранее во время немногочисленных поездок в город, я уничтожила пищу, лежащую на всех шести подносах, а никто из людей ничего не заметил. Остальные изображали процесс питания, двигая челюстями и периодически поднося ко рту надкусанные мною куски. Наконец на тарелках почти ничего не осталось, и я отвалилась от стола как сытая пиявка.
Теперь, когда мой рот был свободен, меня забросали вопросами о впечатлениях, о первом школьном дне. Я рассказала о знакомстве и беседе на первой перемене, и о том, что после вмешательства Эдварда ко мне больше никто не подходил и не пытался заговорить. Поскольку рядом постоянно был кто-то из Калленов, меня стали сторониться так же, как и их. И это было хорошо. Меньше шансов, что кто-то заметит мою необычность. Конечно, это не бросалось в глаза, я не была, например, такой же бледной, как остальные, но я тоже была холодной и достаточно твёрдой. Поэтому лучше было ни с кем не сближаться.
Мне повезло в том плане, что я была новенькой и, приходя в очередной класс, вынуждена была садиться на оставшееся свободное место. А оно, как правило, было возле местных изгоев, вроде Мэгги или Стива – худенького «ботаника», с которым я сидела на политологии. За весь урок мы не обменялись с ним и двумя словами. На моё «привет» он ответил кивком, даже не повернув в мою сторону головы, и на этом наше общение закончилось. Я и не пыталась его разговорить.
Кстати, насколько мне известно, несмотря на неземную красоту Калленов, люди сторонятся их, инстинктивно чувствуя в них хищников, ощущая исходящую от них опасность, хотя и не понимая этого. Интересно, а от меня держатся на расстоянии, чувствуя чужака, «нечеловека», или это просто из-за моей близости к Калленам? Скорее всего, я этого никогда не узнаю. Ну, что ж, я всегда понимала, что не являюсь человеком, поэтому и не ждала, что люди примут меня с распростёртыми объятиями. Не страшно, показного дружелюбия мне будет достаточно, а для объятий у меня есть моя семья.
Я попросила Элис, чтобы при Эдварде никто не упоминал про действие «лекарства», совершенно забыв о том, что он читает их мысли. Поэтому, когда мы вышли из столовой и в какой-то момент оказались в пустынном отрезке коридора, он, улыбнувшись, кивнул остальным.
– Можете не стесняться.
Я не успела спросить, что он имеет в виду, как тут же попала в медвежьи объятья Эммета, который, подхватив меня подмышки, покрутил и пару раз подбросил в воздух. От него я перешла в объятия Элис, потом – Розали. Последним меня обнял Джаспер. Обычно державшийся хоть и дружелюбно, но всё же слегка отстранённо, на этот раз он крепко прижал меня к себе, потом приподнял (наша разница в росте была почти полметра) и расцеловал в обе щеки.
Всё это длилось секунд десять, а потом из-за угла вышла группа школьников, а Каллены разошлись в разные стороны по своим классам, оставив нас вдвоём с Эдвардом. Похлопав глазами, я слегка ошарашено пробормотала:
– А что это сейчас было?
Приобняв меня за плечи, Эдвард развернул и повёл меня по коридору в сторону очередного кабинета. На этот раз – философия. Беее….
– Они благодарили тебя за то, что избавила их от жажды. Я знаю, что ты просила Элис не упоминать это при мне. Но не думать-то они не могли, и все их мысли сегодня крутятся только вокруг этого.
– Джаспер меня поцеловал…. – Это казалось мне самым невероятным. Джаспер всегда держался чуть в стороне, делая исключение лишь для Элис. И вдруг – такое проявление эмоций.
– Ему приходилось тяжелее всех. И теперь он безмерно благодарен тебе. Думаю, они сами тебе всё скажут по дороге домой. А сейчас просто воспользовались безопасной минуткой, пока никто не видит, чтобы выразить свои чувства. Кстати, – он склонился чуть ниже ко мне. – Не думай, что я тебе не благодарен. Это просто невероятно – находиться в толпе людей и вообще не чувствовать жажды. Конечно, нечто подобное я уже испытывал, когда мы ездили в город, но ты была рядом, я чувствовал твой запах и он заглушал для меня все остальные аппетитные ароматы. А здесь ни тебя, ни твоего запаха рядом не было. А эффект остался. Спасибо.
– Я рада. Правда, я передать не могу, как я этому рада. Теперь так будет всегда!
Лёгкая морщинка исказила идеально гладкий лоб Эдварда. Он печально вздохнул.
– Если б этого можно было достичь не такой ценой.
– Перестань себя изводить. Другого пути нет. Просто смирись и прими как данность. Позволяя мне помочь тебе таким образом, ты доставляешь мне огромную радость. Я чувствую себя ещё ближе к тебе. Пожалуйста, не отвергай это.
– Я не думал об этом в таком ключе. Но я понимаю, о чём ты. Хорошо, больше я не буду переживать из-за этого. Обещаю.
«По крайней мере, вслух». Он не будет больше говорить об этом, но я понимала, что переживать он не прекратит. Что ж, остаётся надеяться, что со временем Эдвард просто привыкнет.
На философии я безумно скучала и отсчитывала секунды до конца урока, краем уха слушая, как Сьюзен с Линдой продолжают обсуждать то, что открылось им на первой перемене, и что они пережёвывали все прошедшие после этого уроки: несравненный и недоступный Эдвард Каллен заинтересовался этой мелкой новенькой. Ну, да, я довольно симпатичная, этого они не отрицали, но ведь они-то гораздо, гораздо красивее! И ярче, и одеваются лучше! А какие у них фигуры – роскошные, длинноногие! А он даже ни разу не взглянул в их сторону, хотя они специально старались лишний раз продефилировать мимо в коридоре на переменах. И что он нашёл во мне такого, что нет у них? Да я же даже краситься не умею! Разве я не знаю, что блондинка не должна красить ресницы чёрной тушью – это выглядит неестественно! Но, это, наверное, потому, что я не настоящая блондинка – брови-то у меня чёрные!
В этом месте я едва сдержала улыбку. Вот бы они удивились, узнав, что я вообще не крашусь. И эти чёрные брови и ресницы при светлых волосах – мои собственные. И это – самая незначительная из всех моих странностей. Но пусть думают, что хотят, меня это совершенно не задевает. Главное – что Эдвард меня любит, а уж без восхищения и одобрения этих двух самовлюблённых красоток я как-нибудь выживу.
В этот момент их шёпот достиг по громкости критической отметки, и миссис Гофф сделала им замечание. Парочка на время притихла, а жаль – хоть какое-то развлечение. Я просканировала соседние классы на предмет чего-нибудь интересного, но там было ещё скучнее, и я снова стала слушать учительницу. Скорей бы перемена.
Последним уроком была физкультура. Одетая в форму, как и все остальные ученики, я сидела на «скамейке запасных» и наблюдала за тем, как школьники играют в теннис. В мою обязанность входило подбирать далеко улетевшие мячи и складывать их в корзинку. Хоть какое-то развлечение. Я бы предпочла немного размяться и поиграть, но понимала, что это слишком опасно. Поэтому я развлекалась тем, что время от времени лазила между скамеек, выковыривая оттуда беглые мячи, которые пару раз сама же незаметно туда и отпихнула.
Один раз, наклонившись над корзиной, в которую складывала собранные мячи, я заметила, как в мою сторону летит не пойманный кем-то мяч. Для меня было бы элементарно поймать его или просто увернуться, но, будь я человеком, сделать этого я бы не успела. Поэтому я позволила ударить себя в плечо и даже вполне правдоподобно сморщилась и потёрла «пострадавшее» место. Ну, вообще-то я всё же незаметно увернулась, поскольку мяч летел мне в голову. Я рассудила, что хотя никакого вреда нанесено мне не будет, но это-то как раз и может показаться всем странным. А удар по плечу вполне безопасен, никто не забеспокоится, что я могла получить сотрясение, да и наличие синяка никто проверять не будет. В итоге неловкий парнишка по имени Кейн получил нагоняй от тренера – на мой взгляд, совершенно напрасно, пробормотал извинение и получил от меня заверение, что мне совсем-совсем не больно. Хотя так в действительности и было, я постаралась вложить в свои слова заметную нотку неискренности – вроде как на самом-то деле мне, конечно, больно, но я гордо не желаю этого показывать. Спектакль удался. Тренер посоветовал мне дома натереть больное место мазью, «хотя, ты же в семье доктора живёшь, он знает, что делать», и вернулся к своему прерванному занятию. Я была довольна тем, как здорово я в этот раз сыграла человека. Надеюсь, если Эдвард всё ещё наблюдает за мной – он это оценит.
Спортивную раздевалку я покинула раньше остальных: во-первых, я никогда не потела, поэтому мне не требовалось принимать душ после физических упражнений. Во-вторых, на этом занятии я не делала никаких физических упражнений, поэтому душ мне был не нужен даже для конспирации. Ну а в-третьих, Эдвард уже ждал меня под дверью спортзала, поэтому я быстро переоделась, повернувшись так, чтобы никто не мог даже мельком заметить моё «пострадавшее» плечо без каких-либо признаков «страдания», и выбежала в коридор, прямо в объятия Эдварда.
Домой ехали в приподнятом настроении. Я получила кучу благодарностей от ребят за моё «изобретение», даже неудобно стало, так меня захвалили. Дома родители вручили мне новенький ноутбук – чтобы у меня был свой личный компьютер, на котором я смогу делать домашние задания. Потом меня ждал праздничный обед с тортом – в честь моего первого школьного дня. Поскольку своё предыдущее посещение школы я забыла, этот день можно было, действительно, по праву считать первым. Потом я быстренько сделала уроки, остальные – тоже. Расправившись со школьными делами максимум за полчаса, мы провели оставшийся вечер все вместе в гостиной.
Шёл общий разговор на школьную тему, каждый вспоминал свою первую школу – было очень интересно слушать рассказы про прошлый, позапрошлый и даже семнадцатый век. Только мы с Элис не помнила свои первые школьные годы – жизнь Элис началась с чистого листа в тот момент, как она стала вампиром. Позже она выяснила, кем была, и что с ней произошло, но воспоминаний это не вернуло. Затем у неё появились новые воспоминания, связанные с Джаспером, а позже и с Калленами. Теперь воспоминаниями стала обзаводиться и я.
Наконец я начала зевать, стараясь делать это незаметно. Но разве от вампиров можно что-то скрыть? Меня отправили спать, да я и не возражала – день был долгим, полным впечатлений и утомительным. А назавтра вновь предстоял ранний подъём. Умащиваясь поудобнее на груди Эдварда, я с иронией подумала, что каникулы окончены и начались «трудовые будни».

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:50

 » Глава 12. УЖАСНАЯ ПРАВДА

Глава 12. УЖАСНАЯ ПРАВДА

И потянулись «трудовые будни». Это было очень-очень скучно. Учителя рассказывали то, что я и так знала, но отвлекаться было нежелательно – я опасалась пропустить обращённый к себе вопрос. Небольшое разнообразие вносили всякие лабораторные работы, а пару раз на уроке литературы нам показывали кино. Моё представление о том, что школа откроет для меня новые горизонты общения, оказались химерой. На уроках я молчала – ни с Мэгги, ни со Стивом у меня не завязались достаточно близкие отношения для болтовни. Дело ограничивалось приветствием да вежливыми улыбками. Пару раз я подсказала Мэгги правильный ответ – но это и всё. Перешёптывания школьников тоже меня уже не развлекали. Через какое-то время я перестала быть новостью, всё, что можно было обсудить на мой счёт – уже обсудили, поводов для новых сплетен я не давала. Поэтому мне приходилось довольствоваться в качестве развлечения лишь редкими разговорами самых безответственных учеников – обсуждением спортивных соревнований мальчиками и новых нарядов – девочками, поскольку большинство школьников на уроках всё же молчали.
Исключение составляли уроки тригонометрии и испанского. Только они скрашивали для меня школьные дни. На них мне не приходилось скучать. Болтовня Элис, практически ни о чём, всегда поднимала мне настроение, а с Эдвардом мне достаточно было просто находиться рядом. И даже когда мы молчали – это молчание никогда не было тягостным. Мне хватало его присутствия рядом, его чудесного запаха, случайного прикосновения. Рядом с Эдвардом я была счастлива независимо от того, где мы находились и что делали. Только находясь рядом с ним я чувствовала себя цельной.
Перемены я тоже проводила с Калленами, и это сделало меня такой же парией, как и они. Но по несколько иной причине. Как объяснил мне Эдвард, читающий мысли окружающих, самих Калленов люди избегали инстинктивно, подсознательно чувствуя в них опасность. А вот ко мне людей тянуло. Многие парни считали меня очень привлекательной и, при других обстоятельствах, попытались бы за мной поухаживать, как это неуклюже сделал Питер на первой перемене. Но то, что я не просто живу с Калленами, а явно встречаюсь с одним из них, – а Эдвард однозначно демонстрировал это всем окружающим, – делало общение со мной чем-то вроде табу.
Меня позабавило выражение, с которым Эдвард рассказывал мне о реакции парней на меня – это была смесь ревности и гордости. Он мной гордился, даже ревнуя. И ревновал, не имея к этому никаких оснований. Что бы там не думали обо мне остальные мужчины на планете, это не меняет того факта, что для меня никого другого, кроме Эдварда, не существует.
Через пару недель школьной жизни, я готова была лезть на стену от скуки. Образно говоря, поскольку лезть на стену было для меня обыденным занятием, как для людей – подниматься по ступенькам лестницы. Но я не знаю, как ещё описать моё состояние. Казалось, что я вся чешусь от нетерпения поскорее покинуть здание школы, которое Эдвард очень метко окрестил «чистилищем». Как только Каллены всё это терпят десятилетиями? Стало немного легче, когда Эдвард подарил мне маленький приёмник на батарейках. Я включала его на минимальную громкость, которую человеческое ухо уловить практически не могло, клала в сумку и слушала на уроках. Музыка разгоняла скуку и не мешала следить за учителем, который в любой момент мог обратиться ко мне с вопросом. Жаль, что я не могла воспользоваться МП3-плеером, тоже презентом Эдварда (с «детских» подарков он переключился на «взрослые»), ведь он закачал туда все наши с ним любимые мелодии. Но сидеть на уроке в наушниках было бы слишком вызывающе, я на такое не решалась, в отличие от некоторых других учеников.
А самым любимым временем в школе для меня была большая перемена, на которой мы всей толпой ходили в столовую. Отдых от уроков, долгожданная и обильная еда, а так же общение с братьями и сёстрами делали это время самым лучшим в первой половине дня. Как я узнала из их рассказов, раньше Каллены просто молча сидели за своим столом в самом дальнем углу столовой, лишь слегка изображая процесс поглощения пищи, а порой и не заморачиваясь этим. Я удивилась, как же никто раньше не заметил, что они совсем не едят? В конце концов, можно было потихоньку убирать часть еды в карманы, например, а потом выбрасывать, когда никто не видит. Но Эдвард объяснил, что школьники практически никогда не наблюдают за Калленами достаточно пристально, чтобы заметить эту странность. Люди бросали на них взгляды, слишком короткие, чтобы заметить что-то ещё, кроме неземной красоты, и сразу же отводили глаза, не понимая, почему сторонятся Калленов, но, тем не менее, делая это. Ладно, с моим появлением проблема еды была решена. Мой нечеловеческий аппетит служил для всех прекрасной маскировкой. Да и само моё присутствие за столом вносило нотку оживления. Сами собой возникали разговоры, на случай, если кто-то нас услышит – вполне безобидные. Но молчания за столом почти не было.
К новой фамилии я привыкла довольно быстро, тем более что старалась больше не отвлекаться. На уроках я всегда отвечала правильно, все домашние задания выполняла качественно и в срок, с лабораторными тоже справлялась легко – в общем, быстро заслужила репутацию ботаника. Впрочем, это никого особо не удивило. В школе давно привыкли, что дети Калленов знают и умеют едва ли не больше учителей. Среди преподавателей бытовало мнение, что родители усиленно занимаются с детьми, а теперь и со мной, на дому, поэтому мы все такие умные. Что ж, неплохая версия, пусть и дальше так думают.
Вечера мы проводили с Эдвардом. Или всей семьёй, но всё равно мы были рядом. Мы вообще были практически неразлучны, обычно не расставаясь больше чем на несколько минут. Было только два исключения: уроки и охота. И если с первым я ничего поделать не могла, то второе я попыталась изменить. Я вновь попробовала осторожно уговорить Эдварда брать меня с собой, тем более что с наступлением учебного года дальние походы прекратились. Каллены в основном довольствовались тем, что могли поймать неподалёку, в радиусе нескольких десятков километров, таким образом, вся охота занимала не более пары часов. Правда, приходилось довольствоваться оленями и лосями, а они были, по словам вампиров, совсем невкусными, в отличие от хищников, зато всегда под рукой и в большом количестве. Но даже на такую короткую охоту Эдвард отказывался меня брать. Всё ещё не хотел, чтобы я увидела его таким, каким он бывает, когда нападает на животных. Хищником. Чудовищем. Монстром. Мне так и не удалось его переубедить, что для меня он всегда самый лучший. В конце концов, я оставила эти попытки – понимала, что это его больное место. Но даже короткие часы разлуки давались мне очень тяжело.
В целом дни шли спокойно и размеренно. Лишь однажды монотонное течение жизни было нарушено. Первой заволновалась Элис, с первой же нашей встречи взявшая на себя обязанности моей няньки, и с тех пор тщательно следившая, чтобы у меня было под рукой всё необходимое. И именно она обратила внимание на то, что прокладки, лежавшие всё это время в моём шкафчике с разными туалетными принадлежностями, так мне ни разу и не понадобились, хотя я прожила у Калленов уже почти 2 месяца. И что бы это понять, ей даже не пришлось заглядывать в шкафчик,– такое «событие» не пропустил бы ни один вампир.
Она обсудила это с Карлайлом, а потом они вдвоём поговорили со мной. Сначала у них возникло предположение о моей возможной беременности – никто же не знал, что за жизнь у меня была до того, как я свалилась Калленам на голову. Исследование моей крови ничего не показало, так же как стандартные аптечные тесты на беременность, за которыми Элис сгоняла в Порт-Анжелес, чтобы не светиться с такими покупками в аптеке Форкса. Но отрицательный результат ничего не значил – в конце концов, все эти тесты рассчитаны на людей, а я человеком не была, хотя им и выглядела. Тогда Карлайл отвёз меня в клинику, где работал, и провёл более тщательное исследование. Компьютерная томография показала следующее: во-первых, я абсолютно точно не была беременна, во-вторых, я вообще всё ещё оставалась девственницей. В-третьих, все мои внутренние органы были совершенно здоровыми, практически идеальными – что сюрпризом ни для кого не стало. Ну а в-четвёртых – все мои органы были полностью сформировавшимися, «взрослыми», так что списать всё на «позднее развитие» так же не получалось. Единственный вывод, который можно было из всего этого сделать – я, как и вампиры, тоже была бесплодной.
Как ни странно, меня эта мысль совсем не огорчила. Все мне сочувствовали, а я мысленно пожимала плечами. Какая разница, могу я иметь детей или нет, если этого не может Эдвард? Я люблю вампира, я связана с ним навеки, и если детей не будет у него, то их не будет и у меня, не зависимо от того, могу ли я их иметь или нет. В каком-то смысле это даже облегчало ситуацию. Это избавляло Эдварда от возможных мучений от того, что связь с ним лишит меня этого важного аспекта в жизни любой женщины – материнства. Видя, как страдает Розали от невозможности иметь ребёнка, он мог бы усомниться в правильности того, что подарила нам судьба: нашей встречи, нашей любви. Теперь все эти сомненья, будущие или уже существующие, хотя и тщательно скрываемые, отпадут сами собой.
И жизнь продолжала катиться по наезженным рельсам. Я с тоской думала, что в ближайшие годы всё будет таким же однообразным. Если бы я только знала, что вскоре об этом беззаботном однообразии, буду с тоской вспоминать как о чём-то недостижимом и желанном.
Стояло тихое воскресное утро. Не нужно было вставать в школу, и я, проснувшись, нежилась в объятиях Эдварда. Остальные Каллены занимались кто чем, стараясь не шуметь и дать мне поспать подольше. Судя по запаху, Эсми готовила мне что-то вкусненькое. Короче – полная идиллия, которая внезапно оборвалась.
Снизу вдруг раздался тихий вскрик Элис:
– Они идут!
В ту же секунду Эдвард отшвырнул одеяло, сгрёб меня в охапку, а в следующую он уже стоял внизу, в гостиной, рядом с другими Калленами, окружившими расстроенную Элис, которую нежно обнимал Джаспер. Лица у всех были напряжёнными, встревоженными, мужчины прижимали к себе женщин, словно старались укрыть их от неведомой мне опасности. Эдвард продолжал держать меня на руках, крепко и даже в каком-то отчаянии прижимая к себе. Точно так же он вёл себя в тот раз, когда уносил меня от Рыжика, когда действительно испугался за мою жизнь. Теперь уже я заволновалась всерьёз.
– Ты говоришь, что они идут. Но куда? – задал вопрос Карлайл.
– Сюда, к нам. Они идут убивать нас.
– Но почему? Зачем им это нужно? Мы слишком далеко от Сиэтла, для того, чтобы мешать им. Как они вообще о нас узнали? – все заговорили одновременно. Не отрывая лба от груди Джаспера, Элис пробормотала:
– Это всё из-за меня.
– Это Виктория, – объяснил всем Эдвард. Конечно, он же видел то же самое, что и Элис, одновременно с ней. – Это она создала армию новорожденных.
– Это из-за меня, – снова забормотала Элис. – Уж лучше бы Джеймс меня убил. А теперь вы все из-за меня можете погибнуть!
Я вертела головой, пытаясь понять, о чём все говорят. Единственное, что мне было ясно – семья в опасности, на нас кто-то собирается напасть. Но что значит «армия новорожденных»? Причём тут младенцы?
– Это мы ещё посмотрим, кто погибнет, а кто – нет! Спорим, мы надерём им задницы. – Эммет заиграл мускулами. Ну, конечно, для него любая возможность подраться в радость. Но остальные не разделяли его оптимизма.
– Может мне кто-нибудь наконец-то объяснит, что происходит? Похоже, одна я не в курсе?
Все притихли и повернулись к нам с Эдвардом. Задумчиво посмотрев на меня, Карлайл перевёл взгляд на сына.
– Они ведь не знают о ней, верно? Виктории неизвестно, что нас стало больше?
– Неизвестно, – кивнул Эдвард.
– Это хорошо. У Энжи есть шанс спастись. Если отправить её прямо сейчас….
– Стоп-стоп-стоп! – я спрыгнула с рук Эдварда и подняла руку ладонью вперёд, призывая выслушать меня. Не хватало ещё, чтобы за меня что-то решали. – Не нужно говорить обо мне так, словно меня здесь нет. Я не знаю, что происходит, и что вы от меня скрываете, но мне понятно одно – кто-то собирается на нас напасть. И неужели вы на полном серьёзе считаете, что я вас покину? Оставлю в трудную минуту? Плохого же вы обо мне мнения.
– Энжи, маленькая моя, ну пойми, – Эдвард прижал меня к себе и поцеловал в макушку. – Их больше. Они сильнее. Шансов нет. Если ты останешься с нами, то ничем не сможешь помочь, только зря погибнешь. Нам уже не спастись, а у тебя есть шанс.
– Нет! – я вывернулась из объятий Эдварда, чтобы видеть его лицо. И пусть он видит моё. Пусть поймёт, что я говорю абсолютно серьёзно.
– Я не собираюсь жить дальше без тебя! Мы вместе погибнем или вместе спасёмся. Третьего пути нет. И вы не сможете отправить меня куда-то силой – я вернусь, даже если вы пошлёте меня в космос. Просто выпрыгну из ракеты – мне не впервой падать с большой высоты, выживу. И не возражай! – я прижала палец к его уже приоткрывшимся губам. – Тема закрыта. Лучше объясните мне, наконец, кто может вам угрожать? Я считала, что у вас нет врагов.
– Мы тоже так думали, но ошибались, – вздохнул Карлайл. – Элис, сколько у нас времени?
– Несколько часов. Они уже вышли из Сиэтла и будут здесь сегодня, уже к полудню, судя по положению солнца. Я вижу нас на поляне с большим валуном, той, что к юго-западу от дома, вижу, как они мчатся на нас. И всё. Дальше – пустота. Я не вижу ничего после этого. – Она закрыла лицо руками и вновь уткнулась в грудь Джасперу.
– Но Энжи нет с нами на поляне! Элис её там не видит, – продолжал упрямиться Эдвард.
– Она меня никогда не видит. Так что это ничего не значит. Я там буду! Элис, попробуй заглянуть в моё будущее, пожалуйста.
Элис отняла ладони от лица, пристально посмотрела на меня. Наши глаза встретились, и в тот же миг я была уже не здесь.
Я на большой, с футбольное поле, поляне. Справа от меня, крепко держа меня за руку, стоит Эдвард. Слева – Джаспер, который так же держит за руку Элис и даже пытается слегка задвинуть её себе за спину. С другой стороны от Эдварда, расположились остальные Каллены. Мы стоим в ряд, спиной к огромному валуну, невесть как оказавшемуся на этой поляне. Лица у всех сосредоточены, мышцы напряжены, но мы стоим неподвижно. Напротив нас, из леса слышно нарастающее рычание, которое очень быстро приближается, становясь всё громче. Мы продолжаем стоять неподвижно. Рычание всё ближе и громче. Эдвард слегка пожимает мне руку и шепчет «Я люблю тебя, малышка», и в этот момент я их вижу. На невероятной скорости новорожденные выбегают из-за деревьев и мчатся прямо к нам. Их около двух десятков. Я очень чётко вижу их всех. Мужчины и женщины, молодые и средних лет, белые, азиаты, один афроамериканец. Их одежда грязная и потрёпанная, а лица…. Лица выражают одну только чистую ненависть. В их красных глазах горит одно желание – убить!
И, когда я вижу эти красные, горящие ненавистью глаза, во мне словно что-то щёлкает. Если до этого у меня была только одна мысль – защитить семью, защитить Эдварда, то теперь к ней добавилась новая – убить! Убить врага! Убить того, кто покусился на самое дорогое, что у меня есть! Раньше я понимала умом, что мне придётся убивать, хотя если бы удалось каким-то чудом избежать кровопролития – я была бы только рада этому. Теперь – нет. Теперь я хотела битвы. Хотела убивать. Те, кто угрожает моей семье, должны быть убиты, уничтожены, разорваны на куски. Они не должны больше существовать. И это чувство у меня не в голове, не разум руководит сейчас мной, а инстинкт. Животный инстинкт, идущий откуда-то из глубины всего моего существа. Я чувствую, как из моего горла вырывается дикий рык, который уже не пугает меня. Я оскаливаю зубы, обнажая клыки, которые вновь стали длинными. Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что если мы выживем, то от поцелуя Эдварду уже не отвертеться. Так что мы просто обязаны выжить, я не собираюсь умирать, так и не получив своего первого настоящего поцелуя. С этой мыслью я выдёргиваю руку из руки Эдварда и бросаюсь вперёд, навстречу врагам, и….
И я снова стою в гостиной дома Калленов, в объятиях Эдварда, глядя в глаза Элис. Она продолжает сосредоточенно смотреть на меня, но виденье уже оборвалось.
– Я буду там с вами, это абсолютно точно. И теперь я поняла, кто такие эти новорожденные – видела своими глазами. К тому же там я это просто знала. А вот почему они на нас напали – так и не поняла.
– Я всё тебе объясню, пока ты будешь есть. – Эдвард взял меня за руку и повёл на кухню. – Чувствую, что силы нам ещё понадобятся.
Когда я проходила мимо Эсми, она ласково погладила меня по щеке. В её глазах стояла щемящая грусть и отчаяние. Практически, то же самое выражение я видела в глазах всех остальных, пожалуй, кроме Эммета. Но я не хотела верить в нашу гибель, я не должна поддаваться панике. Нужно всё понять и как следует обдумать.
– Встретимся на поляне, – с этими словами Карлайл подхватил Эсми за руку и скрылся вслед за выбежавшими из дома детьми. Сквозь стеклянную стену я видела, как они исчезают среди деревьев.
– Куда они? – удивилась я.
– На охоту, – Эдвард носился по кухне, спасая едва не подгоревшие оладьи, разбивая на вторую сковородку яйца, одновременно умудряясь сервировать стол. – Мы не очень голодны, но лучше набраться побольше сил для предстоящей битвы. Шансов у нас практически нет, но мы не собираемся сдаваться без боя. Заберём с собой столько, сколько сможем.
– Тогда почему ты не пошёл вместе с ними? Тебе тоже не помешает подкрепиться.
– Я не хочу оставлять тебя одну. Нам и так недолго осталось быть вместе.
– Эдвард, не будь пессимистом! Ничего ещё не известно. И шанс есть всегда. Не нужно терять надежду.
Эдвард тяжело вздохнул, усадил меня за накрытый стол, поцеловал в макушку и уселся напротив, печально глядя на меня своими прекрасными глазами, которые уже начали слегка темнеть. Я посмотрела на стоящие передо мной тарелки, полные аппетитной еды, сглотнула слюну и, игнорируя бурчание в животе, спрятала руки за спину и вызывающе посмотрела на Эдварда.
– Я буду есть только в том случае, если после этого ты тоже поохотишься. Выбирай. Или мы вместе идём на охоту, или оба отправляемся на поле боя голодными!
Услышав это, мой желудок издал вопль отчаяния, который, наверное, был слышен даже охотящимся Калленам. Но я стойко терпела, надувшись и исподлобья глядя на Эдварда. На этот раз отступать я не собиралась.
– Мне предстоит увидеть тебя в бою. Так стоит ли бояться того, что я увижу, как ты охотишься?
– Хорошо. – Эдвард снова тяжело вздохнул. Он понял, что переубедить меня не удастся. – Пожалуйста, поешь, а потом мы вместе отправимся на охоту. Я обещаю.
Не успел он договорить, как мой рот уж был набит едой. Усиленно работая челюстями, я пробормотала:
– Ашкаживай!
– Ну, начну, пожалуй, издалека. Ты ведь уже поняла, кто такие эти «новорожденные»?
Я закивала головой, с усилием проглотила непрожёванный оладушек и выпалила:
– Вампиры-новички. Новообращённые.
– Это был риторический вопрос, – улыбнулся Эдвард. – Ты ешь, не отвлекайся, а я буду рассказывать.
Я снова принялась за еду, стараясь поскорее закончить завтрак, чтобы у Эдварда осталось побольше времени на охоту.
– Джаспер рассказывал тебе про Гражданскую войну, в которой он участвовал, ещё будучи человеком. Но ему пришлось повоевать ещё на одной, очень долгой и кровавой войне. Войне между вампирами за лучшие места для кормления, как ни цинично это звучит. Как мы выбираем места, которые кишат животными, так и вампиры предпочитают большие города, где легко охотиться на людей, оставаясь незамеченными. И за территории с наибольшими людскими ресурсами шли, да и сейчас возможно где-то идут, настоящие битвы. А солдатами в них служат вампиры-новички. Первые месяцы после обращения мы гораздо сильнее более взрослых вампиров, потом сила идёт на спад и примерно через год становится обычной и уже не меняется. Конечно, и среди нас встречаются силачи, как например Эммет, или слабаки, но это индивидуальная особенность. Но абсолютно все новорожденные сильнее нас. Это грубая сила, они, как правило, необучены и нападают прямо в лоб.
– Как ношоог….
– Да, как носорог. Хорошее сравнение, – усмехнулся Эдвард. – Поэтому, несмотря на преимущество в силе, их можно победить, если использовать хитрость, манёвренность. Именно этому Джаспер в оставшееся после охоты время постарается обучить остальных. У меня есть преимущество – я читаю их мысли, могу предугадать их действия. Эммет силён почти так же, как и они. Джаспер прекрасно знает, как с ними обращаться, он тренированный боец. Элис тоже предвидит любое их движение и сможет увернуться, уйти от удара. Ну, а ты, похоже, тренирована не хуже Джаспера.
– Я ещё и сильная!
– Да, конечно, и это тоже. Так что в целом мы совсем неплохая команда, и вполне могли бы противостоять новорожденным, будь их меньше. Беда в том, что их слишком много, да и Эсми с Розали – совсем не бойцы. Не знаю, чему Джаспер успеет их обучить за оставшуюся пару часов. Я вообще не уверен, что нам удастся продержаться хоть сколько-то времени. Элис не видит нашего будущего. А это значит….
Он не договорил, но я и так поняла, что он имел в виду. Тут мне в голову пришла ещё одна мысль, и я поспешила её озвучить.
– Я хотела бы кое-что уточнить. На каком именно месте обрывается видение Элис?
– Как новорожденные нападают на нас. Ты ведь сама всё это видела. И у тебя видение тоже оборвалось, верно?
– Да, оборвалось, но несколько раньше. В моём видении они только бежали к нам, были на полпути между нами и лесом. А что у Элис? Ты видел, как новорожденные приблизились к нам? Ты видел само нападение?
Эдвард слегка нахмурился, вспоминая подробности.
– Да, пожалуй, я этого не видел. Просто всё происходило очень быстро. И они действительно не успели до нас добежать. Но что это меняет? Им и секунды не потребуется, чтобы преодолеть оставшееся расстояние.
– Но они его не преодолели. Мы обе это видели: и я, и Элис. Её видение оборвалось раньше. Не потому, что её убили. Не потому, что убили всех вас. Нет! Это случилось раньше. Что-то произошло. Я не знаю, что это было, и почему оно заблокировало способности Элис, зато я знаю другое. А конкретно – нельзя на основе прервавшегося виденья делать однозначный вывод о том, что наши жизни тоже оборвались. Нет. У нас есть шанс. Да, они сильны и их больше. Но мы мудрее и опытнее, мы семья, мы сплочённая команда, и мы будем биться друг за друга, плечо к плечу, прикрывая и защищая друг друга. А они? Разобщённая банда. Тупое стадо. Они не придут на выручку друг другу, не объединятся против общего врага. Я видела их, Эдвард, и я знаю, о чём говорю. Поэтому долой это упадническое настроение. Я верю, что мы выстоим. Я верю, что у нас впереди долгая и счастливая жизнь. И, кстати, после боя с тебя причитается поцелуй, потому что клыки у меня в этот раз точно появятся.
Я даже не заметила, как во время своей тирады встала из-за стола, обошла его, и теперь стояла возле Эдварда, размахивая руками и тыча его пальцем в грудь. Он зачарованно смотрел на это представление и, кажется, потихоньку начал заражаться моим энтузиазмом. По крайней мере, в его глазах уже не было такого безнадёжного отчаяния, в них мелькнула надежда. Крохотная, но всё-таки надежда. Эдвард притянул меня на колени и крепко обнял, положив подбородок мне на голову.
– И как такое маленькое создание может быть таким мудрым? Ты права – отчаиваться рано.
Он ласково поцеловал меня в макушку, а потом аккуратно пересадил на мой стул.
– Доедай. Силы тебе сегодня понадобятся.
– Ну, с тем, кто такие новорожденные и для чего их создают, мы более-менее разобрались. – Я вновь взяла вилку и подцепила большой кусок омлета. – А почему эта, как её…. Виктория, верно? Почему она так на вас взъелась? И почему Элис уверена, что всё это из-за неё?
– Ну, чтоб было понятнее, начну с Элис. Как ты сама знаешь, у Элис, как и у тебя, амнезия, своего прошлого она не помнит. И, до недавнего времени не знала, что же с ней было до того, как она очнулась новорожденным вампиром. Мы узнали об этом лишь недавно, да и то многие моменты нам непонятны или неизвестны, но я расскажу тебе, что смогу.
Как выяснилось позже, видения у Элис начались ещё в детстве, когда она была человеком. Конечно, не такие чёткие и ясные, как сейчас, – перерождение обостряет и усиливает наши врождённые способности, – но этого, видимо, было достаточно, чтобы её родители, дабы избежать «позора», упекли её в психушку. И объявили её мёртвой, следовательно, забирать оттуда не собирались. Элис потом даже могилу свою нашла – там датой смерти указан день её помещения в лечебницу.
– Какие милые люди! – пробормотала я, прежде чем отправить в рот очередной кусок.
– Да уж, просто расчудесные. Но не о них речь. Элис провела долгие годы в больнице, где её «одержимость» лечили электрошоком. В то время это считалось весьма действенным методом лечения – буйнопомешанные превращались практически в овощи. Как бедная Элис там выжила и что перенесла – страшно представить, а ведь она была тогда совсем ребёнком. А спустя несколько лет в психушку проник один из вампиров-бродяг на предмет подкормиться. Это и был Джеймс. О нём чуть позже, а пока – небольшое отступление. Знаешь, для нас все люди пахнут невероятно вкусно и привлекательно, но бывают редчайшие случаи, когда кровь какого-то конкретного человека действует на одного из нас просто с невероятной силой. Устоять перед этим зовом крови невозможно. Эммету такое встречалось дважды, и оба раза он срывался. Просто не мог устоять, это было сильнее его. Я мог чувствовать то, что чувствовал в тот момент он, и поверь мне – никакая сила не удержала бы его от того, чтобы отведать этой крови. Так вот, на свою беду Элис пахла для Джеймса так же притягательно. Но один из немногих наших законов – не выдавать людям своего существования. Нарушители караются смертью. Джеймс это знал и не рискнул напасть на Элис среди дня, на глазах у множества людей. Он решил вернуться позже, ночью, чтобы выпить её кровь, не засветившись.
– Как же она спаслась? Или это Джеймс её обратил?
– Нет, конечно, нет. Он бы не упустил ни капли её крови, выпил бы Элис досуха. Но, на её счастье, в той больнице работал один старый вампир – там же и кормился потихоньку. В то время сумасшедшие часто умирали, и никому не было дела до того, своей ли смертью они умерли, от лечения или от зубов вампира. Но к маленькой Элис он благоволил. И, случайно узнав о планах Джеймса, выкрал Элис из больницы и обратил её – это был единственный способ её спасти, человеком ей было не укрыться от ищейки-Джеймса, но её нового запаха он не знал.
– Ищейки?
– Да. Это талант Джеймса. У него был супернюх, он мог найти кого угодно, чей запах почувствовал хоть раз. А вот с Элис у него не вышло. Старый вампир обратил её, и её запах потерял для Джеймса всякую привлекательность. Почему создатель оставил Элис одну, а не остался с ней, не объяснил ей, что произошло, не научил жить в нашем мире – этого мы не узнаем уже, наверное, никогда. Видимо, у него были на то свои причины, нам неизвестные. Но факт остаётся фактом – Джеймс упустил желанную добычу.
– Ты сказал «был супернюх». А куда он делся?
– Его больше нет.
– Супернюха?
– Нет, Джеймса. Я как раз подхожу к самому главному. Около года назад сюда случайно забрела пара вампиров-бродяг. Это были Джеймс и его подружка Виктория. Джеймс сразу узнал Элис. Собственно, почти всё, рассказанное мной ранее о её прошлом, я прочёл именно в его мыслях. И оказалось, что все эти годы и десятилетия он помнил её и копил в себе ненависть к ускользнувшей добыче. Это превратилось для него в идею-фикс. Он уже не мог выпить её крови, но своим извращённым сознанием он решил, что если убьёт её, то этим отомстит за свой провал. Он начал строить планы, не подозревая, что я могу их читать так же ясно, словно он произносил всё это вслух. Конечно, я предупредил родных о том, кто он, и что задумал. В тот раз Карлайл удержал Джаспера от убийства, поскольку, несмотря на планы, Джеймс не предпринял никаких попыток напасть на Элис. Он велел Джеймсу убираться, и тот ушёл. Но планов своих не оставил. Он был очень хитёр и коварен, а мы расслабились, считая, что такой большой семье, как наша, он не соперник. Мы ошибались. После нескольких неудачных попыток, ему всё же удалось каким-то образом обмануть наш с Элис дар, и он напал на неё, когда мы все были на охоте, и в погоне за добычей разделились. Конечно, мы сразу примчались на помощь, но он успел сильно её покалечить, не убил только чудом – хотел насладиться её мучениями и заигрался, забыл об осторожности.
– Бедная Элис. Представляю реакцию Джаспера, – я сочувственно покачала головой, зная, как сильно и беззаветно он любит свою Элис.
– О, мы думали, что Джаспер рехнётся, увидев Элис, точнее то, что от неё в тот момент осталось. Карлайл быстро вылечил её, но тогда она испытывала страшную боль. И, конечно же, судьба Джеймса была решена в то же мгновение. Мы уничтожили его. Разорвали на части и сожгли.
– Вас можно сжечь? Вот в чём-в чём, а в горючести я вас точно заподозрить не могла.
– Да, мы можем гореть. Мы же ведь на самом деле совсем не каменные, хотя и кажемся такими, поскольку очень твёрдые по сравнению с остальными живыми организмами. Но мы не каменные. Карлайл так и не смог окончательно определить состав нашей плоти, слишком несовершенны современные исследовательские возможности. Вероятно, в будущем, появившиеся новые технологии помогут узнать точнее. Но это однозначно органика. Ведь будь мы из камня – рассыпались бы при первом же движении. А мы двигаемся. И наши тела вполне гибкие. Это всё равно как сравнивать тело человека и, например, медузы. По сравнению с медузой, тело человека просто супертвёрдое. То же самое и с нами.
– Я никогда не считала вас каменными. Просто неуязвимыми. А оказалось, что это не так. Ну, по крайней мере, я теперь знаю, что нужно делать с нашими врагами – разрывать и сжигать. Думаю, что у меня получится. Я гораздо сильнее даже Эммета, так что с ними буду на равных. А учитывая мою боевую подготовку, о которой я, правда, сама не помню, но помнит моё тело…. Короче – хана новорожденным. Порву, как Тузик грелку!
– Но ты уязвима, – вздохнул Эдвард. Потом слегка улыбнулся. – И знаешь ещё и русский язык.
– Ерунда, у меня моментальная регенерация. И пусть сначала поймают! – я воодушевлялась всё больше. – И что, я опять заговорила на другом языке? Ладно, вполне возможно, что я говорю и на языке племени Мумба-Юмба, только сейчас это не важно. Так, я всё съела, теперь твоя очередь. Куда пойдём на охоту?
– Ты собираешься идти на охоту прямо в этом? Ведь оттуда мы сразу же отправимся на поляну, где и будем ждать новорожденных.
Только тут я обратила внимание, что на мне надето. Моя любимая пижамка. Фланелевая. Голубая. С белыми ягнятами и облачками. Очень мягкая и уютная. Но совершенно не подходящая ни для охоты, ни для битвы. Ну, конечно, Эдвард вытащил меня прямо из постели, а потом мне и в голову не пришло переодеться – не тем эта самая голова была занята.
– А что? Одета я вроде бы прилично, – оттянув штанины наподобие галифе, словно на мне юбочка, я крутанулась вокруг своей оси и изобразила нечто, напоминающее книксен. – Зато противника дезорганизую. Таких «доспехов» они явно не ожидают.
Эдвард расхохотался. По-настоящему, громко и весело, запрокинув голову. Отсмеявшись, он вытянулся во фрунт, щёлкнул воображаемыми каблуками (мы оба были босиком) и отвесил мне поклон.
– О, несравненная мисс, ваш прекрасный наряд послужит украшением этого бала. – Потом развернул меня и слегка подтолкнул в сторону двери. – Увы, мы собрались не на бал. Так что беги и переоденься.
Я помчалась в нашу спальню, постаравшись закончить утренний туалет как можно быстрее. Но когда через пару минут я выскочила в коридор, Эдвард уже поджидал меня, полностью одетый. Судя по влажным волосам он успел принять душ. А я в это утро решила волосы не мочить, чтобы не тратить лишние минуты на их сушку, поэтому впервые принимала душ в купальной шапочке, которая, конечно же, тоже присутствовала в моей полностью укомплектованной ванной. Пару секунд я позволила себе полюбоваться Эдвардом – он зачесал назад мокрые волосы, которые от влаги свернулись кольцами, но несколько непослушных завитков всё же упали ему на лоб. В очередной раз подивившись неземной красоте Эдварда, которой я готова была любоваться постоянно, я взяла протянутую мне руку, и мы выбежали из дома.
Когда мы спускались по ступенькам, у меня на мгновение сжалось сердце. Мне вдруг показалось, что я уже никогда больше не вернусь сюда. Но я отогнала эту мысль. Нужно верить в лучшее, тогда оно обязательно произойдёт. Всё будет хорошо. Мы победим, и через несколько часов я вновь переступлю порог этого дома, за последние месяцы ставшего мне родным.
Мы побежали по лесу, и я предложила Эдварду продолжить рассказ. Не смотря на то, что неслись мы на огромной скорости, это совершенно не мешало нам разговаривать.
– Итак, мы расправились с Джеймсом и решили, что всё кончено. Мы, конечно, знали, что у него есть подруга, Виктория, но и представить себе не могли, что она попытается отомстить. Она же понимала, насколько мы сильны, видела, как легко мы расправились с Джеймсом. Её в тот момент рядом не было – поэтому разыскивать её нам и в голову не пришло. Её талант – чувствовать опасность и вовремя уносить ноги. Кстати, последней мыслью Джеймса было: «Виктория была права».
Она уговаривала Джеймса не связываться с нами, поэтому мы и считали, что она для нас не представляет никакой угрозы. Наша вторая ошибка. Мы не учли того, что теперь она уже будет мстить за него. Но она очень хитра и осторожна. Понимая, что своими руками нас не одолеет, она создала армию новорожденных вампиров. И каким-то образом ей удавалось скрывать это от Элис. Мы чувствовали, что в Сиэтле творится что-то странное и страшное. Там в последнее время участились убийства и исчезновения. И один вампир натворить такого не мог. Но мы и представить не могли, что эта армия готовится для нападения на нас. Виктория тщательно скрывала свои планы, пряталась за чьими-то спинами, до последнего не принимала никаких решений. И пока то, что происходило в Сиэтле, не касалось непосредственно нас – Элис этого и не видела. И только сегодня, когда Виктория натравила новорожденных на нас, Элис всё это увидела.
– А как выглядит эта Виктория? Я хотела бы знать, вдруг доведётся столкнуться в бою. Уж я постараюсь её не упустить?
– Среднего роста, на вид лет 25, красива, как любой из нас. Но её самая примечательная черта – длинные ярко-рыжие кудри. Их ни с чем не спутаешь.
Я задумалась, припоминая видение Элис. Рыжих я там не заметила.
– Её ведь не было на поляне во время атаки, верно?
– Да, я её там не видел. Наверное, натравив на нас новорожденных, она сама будет держаться в стороне. Но я уверен, что она спрячется где-нибудь неподалёку – надо же ей насладиться своей местью.
– А как ей удалось их на вас натравить? И зачем новорожденным с вами воевать? Что им за дело до убитого Джеймса?
– О, нет, Виктория очень хитра. Она сказала им, что Сиэтл – это наша территория, мы придём и убьём их. Поэтому лучше нас опередить и напасть внезапно, в нашем «логове». А если новорожденному сказать, что кто-то покушается на его жизнь или кормушку – другой мотивации для нападения ему уже не нужно. Если б мы только узнали о планах Виктории раньше!
– А что бы вы сделали?
– Да много чего. Могли бы уничтожить новорожденных, пока их было ещё мало, могли выследить саму Викторию. Могли просто переехать – и она бы нас не нашла. Но теперь всё это невозможно. Даже бежать бесполезно – за несколько часов наш запах не выветрится настолько, чтоб любой вампир не мог бы взять след. Странно, что не вмешались Вольтури. Уж они-то не могли не заметить того, что практически в открытую творится в Сиэтле. Виктория создавала новорожденных, но ничему их не учила. В армии, в которой сражался Джаспер, всё было иначе. Создавать новых вампиров не запрещено, но вот ничему их не учить, позволять бесконтрольно убивать – это уже прямое нарушение закона. Вольтури такого обычно не пропускают и не прощают.
– Вольтури? Это у них жил Карлайл какое-то время? Они вроде бы считают себя кем-то вроде ваших королей, я правильно поняла?
– Ну, в общих чертах – да. Не то чтобы королями, но главными среди вампиров они себя точно считают. В чем-то это даже хорошо – они взяли на себя роль карательного органа, и тех, кто нарушил закон, они уничтожают. И этим поддерживают некое подобие порядка.
– Они настолько сильны?
– Да. Во-первых, их много, а во-вторых, среди них есть те, кто наделён даром, очень для них полезным. Есть там одна парочка, Алек и Джейн, близнецы. С их появлением в клане несколько веков назад, для Вольтури больше не страшны никакие армии.
– А в чём их сила?
– Джейн может одним только взглядом причинить дикую, просто ужасающую боль. Любой, по её желанию, будет корчиться и кричать, не в состоянии оказать хоть какое-то сопротивление. Но она может одномоментно вывести из строя только одного противника. Алек ещё страшнее. Нет, больно он не делает, но он может целую армию одновременно лишить всех органов чувств – слуха, зрения, осязания и так далее. И его жертвам остаётся только замереть на месте в ожидании казни, или тыкаться вслепую, безуспешно пытаясь спастись. Так что, выпустив на врагов эту парочку, Вольтури могут брать их голыми руками.
– Не хотела бы я с ними встретиться. Впрочем, мне-то их бояться как раз и не нужно. Это они пусть меня боятся! – я кровожадно ухмыльнулась.
– Надеюсь, нам никогда не придётся иметь с ними дело. А уж о тебе им знать вообще не нужно. Ничего хорошего от них ждать не стоит. Аро, – он у них главный, – давно мечтает заполучить к себе меня и Элис. В основном, конечно, Элис – никого с таким даром в его клане нет. Но мы останемся со своей семьёй и никогда не променяем родных на сомнительную честь носить чёрный плащ Вольтури.
– У них и униформа есть?
– Что-то в этом роде.
– Забавно. Такое чувство, что они в детстве в солдатиков не наигрались, как Элис в куклы. И теперь понятно, почему она не наигралась – детство у неё отняли. Кстати, ты сказал, что у Вольтури нет таких, как Элис. А такие как ты есть?
– Не совсем такие. Аро тоже может читать мысли, но немного не так, как я. Я могу слышать, о чём думают все, кто меня окружает, ну, за одним исключением, а Аро для этого требуется прикосновение. Так что он может прочесть только одного человека, зато не только сиюминутные мысли, а всё сразу. Фактически он одним прикосновением узнаёт о человеке всё. Или о вампире.
– А если у кого-то амнезия? Может ли он прочесть о ком-то такое, что этот человек и сам о себе не знает?
– Это мне не известно. Я как-то никогда об этом не задумывался. Понимаю, почему тебя это заинтересовало, но, во-первых, Аро вряд ли тебя прочтёт, а во-вторых – лучше будет, если Вольтури вообще не узнают о твоём существовании. Это может быть опасным для тебя.
– Я понимаю. Просто подумалось. Ничего, мне и так неплохо, просто иногда одолевает любопытство. Но это не важно, – пожала я плечами. Интересно, наша болтовня действительно отвлекла Эдварда настолько, что он перестал переживать по поводу сегодняшней битвы, или он просто тщательно это от меня скрывает. Я ведь тоже прячу от него своё волнение, задавая всё больше вопросов и уводя разговор всё дальше от того, чем сегодня заняты все наши мысли. Ладно, надеюсь, что мне удалось как первое, так и второе. Если нет, ничего не поделаешь, я сделала всё, что могла.
В этот момент Эдвард замедлил бег и постепенно остановился. Он осмотрелся и принюхался.
– Пожалуй, здесь подходящее место. Полно оленей. Знаешь, лучше бы тебе забраться на дерево – оттуда будет удобнее наблюдать за всем происходящим.
Угу, и я буду в большей безопасности. Ладно, не стану возражать. Если Эдварду от этого будет спокойнее – могу и на дереве посидеть.
Я быстро вскарабкалась на ближайшую сосну и осмотрелась. Невдалеке паслось небольшое стадо оленей. Нас они пока не заметили – ветер дул от них в нашу сторону. Я сконцентрировала внимание на Эдварде. Он пригнулся и стал бесшумно красться в сторону оленей. Его движения были плавными и выверенными, словно у какого-нибудь хищника семейства кошачьих. Я с удовольствием наблюдала за этим невероятно красивым зрелищем. Вот, приблизившись на нужное расстояние, Эдвард замер, а потом прыгнул. Миг – и он уже ловко повалил самого крупного самца и припал к его шее. Остальное стадо в испуге ломанулось врассыпную.
Через минуту Эдвард отбросил переставшую дёргаться тушу и обернулся, ища меня глазами на том дереве, где видел в последний раз. Не найдя, взволнованно принюхался, задрал голову и обнаружил меня, висящую на ветке прямо над его головой. Я и сама не заметила, как, наблюдая за ним, перемещалась по деревьям, пока не застыла, зачарованная прекрасным зрелищем, повиснув вниз головой на ветке ближайшей сосны. Наши лица оказались в каком-то полуметре друг от друга. Мне показалось, что Эдвард взглянул на меня насторожённо, даже с некоторой опаской, но видя в моих глазах только восхищение и восторг, заметно расслабился. Он стоял, такой прекрасный, ни капельки не растрепавшийся и не испачкавшийся, и улыбался мне. Потом молча вытянул руки, и я, отцепившись от ветки, упала в его объятия.
– Похоже, я напрасно волновался. Ты ничуть не испугалась.
– Ни капельки! Это было здорово! – я вытерла пальцем крошечное пятнышко крови, оставшееся в уголке его губ – единственное, что указывало на только что произошедшее здесь событие. – И ты совсем не испачкался!
– Долгие годы тренировок. И, потом, олени – это даже слишком просто, они вообще не сопротивляются. Но видела бы ты Эммета после охоты на гризли! Ему приходится брать с собой запасную одежду, чтоб не возвращаться домой в лохмотьях.
– Играет с едой? – я иронично приподняла бровь. – Никаких манер!
– Эммет, видимо, пытается найти себе хоть какого-нибудь спарринг-партнёра, раз уж нас подбить на схватку не удаётся. Похоже, он единственный, кто даже рад сегодняшней битве. – Эдвард сокрушённо покачал головой. – Так мечтает померяться силами хоть с кем-нибудь, что не осознаёт, в какой опасности мы все находимся. Он уверен, что мы победим.
– Он не один такой. Я тоже в этом уверена. Я чувствую это вот здесь, – я расцепила руки, которыми обнимала Эдварда за шею и приложила одну из них к груди. – Умом я понимаю, что шансов у нас почти нет, но вот сердце уверяет меня, что всё будет хорошо.
Я снова обняла Эдварда и уткнулась ему в шею.
– Это не может вот так закончиться. Нет, только не сейчас, когда мы нашли друг друга. Не сейчас. Не сейчас…. – Тонкая скорлупка моего самообладания дала трещину, и подавляемая растерянность и ужас начали прорываться наружу. Я почувствовала, что меня начинает трясти.
– Тшшш…. – Эдвард, не выпуская меня из объятий, присел на поваленный ствол дерева и начал меня покачивать, легонько целуя в волосы, в лоб, в нос. – Ну, вот, только убедила меня, что вместе мы непобедимы, а теперь вдруг сама расклеилась. Всё будет хорошо. Мы вместе. Мы никогда не расстанемся, что бы ни случилось. Даже если….
Он замолчал и тяжело сглотнул. Какое-то время мы сидели молча, замерев, крепко прижавшись друг к другу. Словно стали единым целым.
Через некоторое время я взяла себя в руки и отлипла от Эдварда, хотя мне безумно не хотелось этого делать. Но нельзя тратить то немногое отпущенное нам время на собственное удовольствие. Нужно думать о более важных вещах.
– Ты наелся? Одного оленя достаточно? – меня волновало, не останется ли Эдвард полуголодным.
– Обычно этого бывает вполне достаточно, особенно если я не очень голоден, как, например, сейчас, но кровь не только утоляет голод, ну, в нашем случае жажду, но и даёт нам силы. Чем больше я выпью крови сейчас, тем сильнее стану на поле боя. Так что, пожалуй, выпью ещё одного-двух оленей, хотя они не очень вкусные.
– Зато полезные! – назидательно проговорила я, решив разрядить обстановку. Не знаю, права ли я или нет, но пусть лучше подкрепится, как следует.
Вспугнутое Эдвардом стадо за это время отбежало на значительное расстояние, но, не чувствуя погони, животные расслабились и остановились. Эдвард попросил меня снова забраться на дерево. Пусть моя кровь не вызывала у вампиров никакого аппетита, но она у меня всё же была. Моё сердце билось, а Эдвард не хотел, чтобы в тот момент, когда им движет исключительно охотничий инстинкт, я была бы слишком близко. Он боялся подвергнуть меня даже самому минимальному риску. И хотя я была абсолютно уверена, что рядом с Эдвардом буду в полной безопасности, но понимала, что так ему будет спокойнее. Ну что ж, он меня любит, поэтому и волнуется за меня, иногда даже слишком. Так почему бы не подыграть ему?
На этот раз я забралась на самую макушку сосны. Олени находились в паре километров от меня, но это совершенно не мешало мне наблюдать за охотой Эдварда. Но, в тот момент, когда он уже был готов прыгнуть на выбранную добычу, порыв ветра донёс до меня посторонний запах. Такого раньше ощущать мне не приходилось. Я развернулась на 180 градусов, и вдали увидела изящный силуэт огромной кошки, большими прыжками уносящейся прочь. Пума! Как она попала сюда, так далеко от привычных для неё мест обитания? Что привело её в эти края? Этого мне никогда не узнать, да это и не важно. А важно другое – любимое лакомство Эдварда стремительно исчезает на горизонте. Я едва видела её, а моё зрение было таким же острым, как у вампира. Ещё немного – и она исчезнет из поля зрения. Я оглянулась на Эдварда – он как раз припал к шее оленя. Пройдёт ещё пара минут, пока он его выпьет, и этих минут пуме хватит, чтобы скрыться.
Решение было принято мною мгновенно. Ветер, принёсший мне запах пумы, практически сразу сменил направление, так что ориентироваться я могла лишь визуально. Если спущусь на землю – упущу добычу из виду. И я рванула вперёд, прыгая по верхушкам деревьев. Довольно скоро я догнала пуму, и теперь мчалась по веткам прямо над ней.
Теперь передо мной встала другая проблема. Я знала, что гораздо сильнее пумы, но я всё же была уязвима. Вдруг она меня оцарапает или укусит? Конечно, исцелюсь я моментально, но если на мне будет хотя бы крошечная царапина – Эдвард страшно расстроится! Его не проведёшь – пусть рана сразу затянется, но кровь успеет появиться, а такое от вампира не скроешь. А уж если пума порвёт мою новенькую, в первый раз надетую чёрную кожаную курточку от какого-то знаменитого дизайнера, купленную за огромные деньги – у Элис будет истерика. Нет, тут нужно действовать хитрее. Я примерилась, рассчитала траекторию пумы и, пролетая над ней, схватила её за основание хвоста и заднюю лапу и, завершив прыжок, со всей силы ударила её головой о ствол дерева. Пума обмякла. Я знала, что она жива, слышала, как бьётся её сердце, но она была в глубокой отключке.
Взяв бесчувственную тушу за шкирку, я потащила её в ту сторону, откуда прибежала. Она была не тяжёлая, но большая, неудобная и волочилась по земле. Поэтому я шла не торопясь – боялась, что если побегу, то просто размажу свою добычу по земле. Тем более что Эдвард уже мчался мне навстречу. Я так и предполагала – не обнаружив меня там, где оставил, он быстро отыскал меня по запаху. Несколько минут – и вот он уже стоит напротив меня. Смесь испуга, недовольства и облегчения ясно читалась на его лице.
С довольной улыбкой я протянула вперёд руку, в которой была зажата холка пумы. В глазах Эдварда отразился шок.
– Что это?
– Ну, не всё ж тебе для меня готовить. Вот и я на что-то сгодилась. Угощайся!
– Это что, для меня? Ты поймала её для меня? – похоже, Эдвард не мог поверить своим глазам.
– Ну а для кого же? Кушай, ты же это любишь. – Я не понимала, почему он медлит.
Эдвард медленно, не сводя с меня испуганных и слегка обалдевших глаз, приблизился ко мне, взял пуму за шкирку и аккуратно положил на землю. Потом буквально рухнул на колени и принялся тщательно осматривать и ощупывать меня с головы до ног. И лишь поняв, что я абсолютно невредима, он наконец облегчённо выдохнул и заключил меня в объятия.
– Как же ты меня напугала! – глухо пробормотал он, уткнувшись мне в плечо. Мы словно поменялись местами, и теперь я утешающе обнимала его и целовала в макушку.
– Я в порядке. В полном порядке. И это было не сложнее, чем поймать мышонка. Ты же знаешь, какая я сильная.
– Да, знаю. Но всё равно она могла тебя поранить.
– Ха! Я ещё и быстрая! И ловкая! – к чему сейчас лишняя скромность? – У неё не было ни одного шанса.
– Но зачем ты это сделала?
– Как зачем? Ты же говорил, что любишь пум. А она в любой момент могла удрать. Не могла же я упустить такую возможность?
Эдвард внимательно посмотрел в мои недоумевающие глаза, а потом грустно улыбнулся.
– Да, пожалуй, не могла.
В это время пума у наших ног начала шевелиться, постепенно приходя в себя.
– Ну, так ты будешь есть? А то сейчас удерёт.
– Не удерёт. Разве могу я не отведать такого замечательного блюда, которое ты приготовила для меня своими руками? – кажется, Эдвард действительно пришёл в себя, раз уже мог шутить.
Потом он подхватил с земли слабо сопротивляющуюся пуму и припал к её шее. А я стояла рядом и любовалась. Возможно, я должна была бы испытывать хоть какое-то отвращение или хотя бы неприятие, но нет. Мне очень нравилось смотреть на изящные и ловкие движения Эдварда, нравилось видеть, с каким аппетитом он ест мой подарок. До этого всё было наоборот – он готовил мне, или покупал разные лакомства, но теперь впервые я смогла угостить его. И получала от этого огромное удовольствие.
Вскоре обескровленный труп пумы был отброшен в сторону. Эдвард улыбнулся мне, а потом взглянул на часы.
– Пора. Судя по всему, ждать новорожденных осталось недолго. Нужно отправляться на поляну, к остальным.
Его глаза приняли ярко-золотистый цвет. Эдвард был сыт, а значит полон сил. И, взявшись за руки, мы побежали туда, где наша семья готовилась сражаться за свою жизнь.
Когда мы примчались на поляну, знакомую мне по видению, остальные Каллены уже были там в полном составе. Карлайл и Эммет кружили друг против друга в тренировочном бою. То один то другой оказывался на земле. Джаспер давал им советы и комментировал действия, на их примере объясняя тактику схватки с новорожденными. В принципе, то же самое уже рассказал мне Эдвард – не нападать в лоб, хитрить, сбивать с толку, запутывать. И не позволять им применить своё преимущество в силе.
При нашем появлении тренировка прекратилась. Все собрались вокруг нас. Я обвела глазами свою семью. Было видно, что все, кроме Эммета, заранее смирились с поражением и не верят в то, что мы победим или хотя бы просто выживем. Эсми ласково прижала меня к груди и постояла так немного, чуть покачивая меня, словно баюкая. У меня появилось чёткое ощущение, что это было прощание. Потом она подошла к Эдварду и тоже обняла его, а я перешла в объятия Элис. Я заметила, что глаза у всех стали гораздо светлее – ну, по крайней мере, все сыты. Видимо, наши с Эсми мысли сошлись, потому что, заглянув Эдварду в глаза она сказала:
– Я вижу, что ты успел подкрепиться. Это хорошо.
– Да, мы как раз пришли сюда сразу после охоты.
– «Мы»? – казалось, она была в шоке. – Ты брал Энжи с собой на охоту? Но это же опасно!
– Он не виноват, я его заставила. Шантажом. И ничуть это не опасно, – я дёрнула плечом, показав полное пренебрежение к этим страхам. – С Эдвардом я была в полной безопасности!
– И тебе не было страшно? Или противно? – вступил в разговор Карлайл.
– Нет. А должно было?
– Энжи поймала для меня пуму.
Это заявление Эдварда ввергло окружающих в шок. Я такой их реакции не понимала. Они же знают, какая я быстрая и сильная, сильнее любого из них. Но, почему-то, меня продолжают считать кем-то, требующим особой заботы и постоянной опеки. Интересно, это из-за того, что я считаюсь младшей в семье, или всё дело в крови, текущей в моих жилах? Наверное и то, и другое в равной степени.
– О, боже, ты же могла пораниться! – Эсми, конечно же, тут же кинулась осматривать меня на предмет возможных травм.
– Ну, Кнопка, ты даёшь! – восхитился Эммет.
– Разве ты сам не мог поймать эту пуму? – удивился Карлайл.
– Энжи заметила её первой. И сама приняла решение.
– Ну, не всё же Эдварду для меня готовить! Теперь я всё время буду ходить с ним на охоту, – уверенно заявила я, даже не подумав согласовать это с тем, кого это непосредственно касалось. Теперь-то уж Эдварду не отвертеться. Все его возможные возражения после сегодняшней охоты отпали сами собой.
Реакция на эти мои слова меня несколько обескуражила. Я ожидала возражений, уверений в опасности этой затеи и так далее. Но я не рассчитывала, что после моих слов установится прямо-таки мёртвая тишина. Все молча отводили глаза, усиленно разглядывая нечто очень занимательное на земле или по сторонам.
– Что я такого сказала?
– Энжи, – осторожно начал Карлайл. – Боюсь, «всего времени» у нас уже не будет.
– Ничего подобного! Мы не знаем, что нас ждёт в будущем. И если Элис ничего не видит, то вовсе не потому, что мы все обязательно должны погибнуть.
– Но, Энжи, такого раньше со мной ещё не было. Чтобы я вообще ничего не видела.
– Никаких «но»! Не забывай, я тоже могла лицезреть твоё видение, причём в подробностях. И Эдвард тоже. Я уже говорила ему, и повторю всем остальным – нашей гибели ты не видела. А значит, ничего определённого знать не можешь.
– Вот и я уверен, что мы надерём этим новорожденным задницы! – Эммет кровожадно ухмыльнулся и заиграл мускулами. – Хоть кто-то со мной согласен.
– Я тоже согласен с Энжи. – Эдвард мягко забрал меня из объятий Элис и прижал к себе. – Ничего ещё не определено. Мы можем погибнуть, но можем и победить. Сделаем всё, что в наших силах. И, похоже, нам уже недолго осталось быть в неизвестности. Они идут. Я слышу их мысли.
Все на секунду замерли, а потом резко засуетились. Каллены прощались друг с другом, я переходила из одних объятий в другие, пока в итоге вновь не оказалась в объятиях Эдварда. Остальные тоже разбились на пары. В какой-то момент я обнаружила, что мы выстроились в ряд, спиной к огромному валуну, размером с пару слонов, не меньше, невесть как оказавшемуся на этой поляне, возможно занесённому сюда ещё в последний ледниковый период. Логично, какая-никакая, а защита спины. И тут я поняла, что передо мной та же картина, что и в утреннем видении. Всё повторяется с точностью до мельчайших деталей.
Эдвард крепко держит меня за руку. Слева от меня – Джаспер и Элис, с другой стороны от Эдварда расположились остальные Каллены. Лица у всех сосредоточены, мышцы напряжены, но мы стоим неподвижно. Напротив нас, из леса слышно нарастающее рычание, которое очень быстро приближается, становясь всё громче. Мы продолжаем стоять неподвижно. Рычание всё ближе и громче. Эдвард слегка пожимает мне руку и шепчет «Я люблю тебя, малышка», и в этот момент я их вижу. На невероятной скорости новорожденные выбегают из-за деревьев и мчатся прямо к нам. Их около двух десятков. Я очень чётко вижу их всех. Мужчины и женщины, молодые и средних лет, белые, азиаты, один афроамериканец. Их одежда грязная и потрёпанная, а лица…. Лица выражают одну только чистую ненависть. В их красных глазах горит одно желание – убить!
И, когда я вижу эти красные, горящие ненавистью глаза, во мне словно что-то щёлкает. Если до этого у меня была только одна мысль – защитить семью, защитить Эдварда, то теперь к ней добавилась новая – убить! Убить врага! Убить того, кто покусился на самое дорогое, что у меня есть! Раньше я понимала умом, что мне придётся убивать, хотя если бы удалось каким-то чудом избежать кровопролития – я была бы только рада этому. Теперь – нет. Теперь я хотела битвы. Хотела убивать. Те, кто угрожает моей семье, должны быть убиты, уничтожены, разорваны на куски. Они не должны больше существовать. И это чувство у меня не в голове, не разум руководит сейчас мной, а инстинкт. Животный инстинкт, идущий откуда-то из глубины всего моего существа. Я чувствую, как из моего горла вырывается дикий рык, который уже не пугает меня. Я оскаливаю зубы, обнажая клыки, которые вновь стали длинными. Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что если мы выживем, то от поцелуя Эдварду уже не отвертеться. Так что мы просто обязаны выжить, я не собираюсь умирать, так и не получив своего первого настоящего поцелуя. С этой мыслью я выдёргиваю руку из руки Эдварда и бросаюсь вперёд, навстречу врагам, и….
И в этот момент что-то происходит. Что-то меняется вокруг меня. Я чувствую, как бешеная энергия, словно накопленная мною за долгое время и скрытая до поры до времени, волной проходит сквозь меня и вырывается наружу. Но она не исчезает, не покидает меня. Наоборот, она словно бы окутывает меня снаружи, ведёт меня, поддерживает.
Новорожденные, бегущие навстречу, вдруг замедляют бег. Не сразу до меня доходит, что они вовсе не останавливаются, они продолжают двигаться с той же скоростью, вот только я двигаюсь гораздо быстрее. Мне некогда обдумывать, почему это происходит, ведь я вообще-то намного медленнее любого вампира, даже когда «включаются» мои сверхспособности. Я просто принимаю это как данность, отталкиваюсь от земли и в длинном прыжке лечу навстречу врагам. Спикировав сверху на того, кто бежит впереди, я хватаю его руками за голову, а ногами – за руки. Потом резко дёргаю – и разрываю мерзкое существо на части. Отшвырнув дёргающиеся конечности в сторону, я разворачиваюсь, и направляюсь к другому противнику. Причём делаю это не касаясь земли, мой прыжок переходит в полёт, я совершаю вираж и пикирую на нового врага. Мне некогда обдумывать, как у меня это получается, я просто делаю это, и всё.
В голове – только одна мысль, точнее – приказ: «Убей вампира! Защити семью!» Эта фраза кружится в голове, эхом отдаётся во всём теле. Это то, чему я не могу сопротивляться. Это то, для чего я была создана, для чего я живу на этом свете. «Защити семью! Убей вампира!» И я убиваю вампиров. Ношусь над ними, выдёргиваю одного за другим в воздух и рву на части. «Убей вампира!» Это совсем не сложно, один рывок – и всё, очередная угроза моей семье устранена.
«Защити семью!» Я должна их защитить, не подпустить к ним врагов. Кстати, как там они? Отшвырнув очередные части тела, я оборачиваюсь. Часть новорожденных всё же обошла меня с флангов и напала на Калленов. Их немного, и несколько тел уже валяются на земле. Мои родные пока невредимы, но они разошлись слишком далеко друг от друга, а это опасно. Так их сложнее защитить.
Я вижу, как один из вампиров собрался сзади напасть на Эсми. Она не видит угрозу, а Карлайл слишком далеко, чтобы успеть помочь, хотя и бросается к ней. Миг – и я уже рядом. И я, и новорожденный одновременно бросаемся на неё с двух сторон. Но я, конечно, успеваю первой, на лету подхватываю Эсми подмышки, взмываю вверх и, пролетая над врагом, пытавшемся схватить её, ногами отрываю ему голову. Ободряюще улыбаюсь Эсми, но в её глазах вижу только животный ужас. Этот гад напугал мою маму! Да как он посмел!? Как все они посмели!? Мне казалось, что сильнее разозлить меня уже невозможно, но я ошибалась. Аккуратно опустив Эсми на валун, я с диким рыком, от которого, казалось, содрогнулись деревья, повернулась к остальным сражающимся. В течение пары секунд я выдернула из свалки сначала Элис и Розали, а потом и мужчин, и перенесла их всех на валун, опустив рядом с Эсми. Рыкнув «сидите здесь», я врезалась в оставшуюся толпу.
«Убей вампира!» И я убиваю! Я ношусь по поляне и рву их на части. Эти глупцы продолжают рваться к валуну, к моей семье. «Защити семью!» И я защищаю. Краем глаза поглядываю на Калленов. Они не пытаются сойти с валуна, сбились в кучу и наблюдают за происходящим. Никому не позволю причинить им вред, всех порву! Проходит всего несколько секунд – и на поляне остаётся только горстка недобитых новорожденных. Наконец осознав, что их ждёт, они разворачиваются и пытаются бежать. Не выйдет! Вы упустили свой шанс, теперь вам не уйти! Догоняю и рву их на части. «Убей вампира!» Способ всё тот же, опробованный на моей первой жертве – пикирую сверху, хватаю руками за голову, а ногами за руки возле плеч. Один рывок – и новая кучка дёргающихся останков. Я не задумываюсь о своих действиях, я делаю всё инстинктивно. И это прекрасно работает.
На поляне больше нет ни одного новорожденного. Но я вижу что-то, похожее на пламя, мелькнувшее вдали между деревьев. Очень похоже на рыжие волосы. Виктория!!! Ну, держись, мерзавка! Поднимаюсь выше и сверху высматриваю удаляющуюся фигурку с ярко-рыжими волосами, развевающимися за её спиной, подобно плащу. Ну, нет, удрать я ей не позволю. Она хотела смерти моим близким – она умрёт за это! «Защити семью!» Больше у неё не будет возможности навредить моей семье. Никогда!
Я лечу над лесом и быстро настигаю Викторию, потом, ловко лавируя между деревьями, пикирую вниз и разрываю злодейку на части. «Убей вампира!» Я сделала это! Я устранила угрозу, я убила вампиров, я защитила семью. Призывный гул в голове, постоянным рефреном повторявший эти две фразы, затихает. Всё кончено. Мы победили. Не выпуская дёргающихся конечностей, я смотрю на тело, которое корчится на земле. Никакой жалости я не испытываю. Она сама выбрала себе участь. Но оставлять её здесь нельзя, части тела нужно сжечь, иначе они сползутся, срастутся, и Виктория может ожить. Нет уж, этого допустить нельзя. Схватив свободной рукой босую ногу, я вновь поднимаюсь выше крон деревьев, и оглядываюсь по сторонам.
Слева от меня находится поляна, на которой только что закончилась битва, и куда я собираюсь возвращаться. Но какой-то инстинкт заставляет меня посмотреть направо. Там находится небольшая гора, скорее холм, но он возвышается над лесом, и с него можно увидеть всё поле боя как на ладони. И там, на холме, я увидела три фигуры в тёмных плащах с капюшонами, закрывающими головы. Несмотря на расстояние, я ясно разглядела ярко-красные вампирские глаза, сверкавшие из-под капюшонов. Но эти вампиры не принимали участия в нападении, поэтому у меня не было повода их убивать. Поняв, что замечены, фигуры развернулись и исчезли на другой стороне холма. Я пожала плечами и полетела назад, к своим близким, гордо неся им свой трофей.
Когда я подлетела к поляне, Каллены уже спустились с валуна, но продолжали стоять возле него, сбившись в кучу так, словно опасность никуда не делась. Мужчины заслоняли собой женщин и смотрели настороженно и напряженно, словно готовились вновь вступить в битву. Но с кем? Может, они ещё не поняли, что больше им ничего не угрожает, что все враги уничтожены?
Я бросила в общую кучу останки Виктории, кроме головы, которую продолжала держать за волосы. Пусть видят, что их главный враг повержен и больше никогда не посмеет им навредить. А потом, впервые с того момента, как выпустила руку Эдварда и ринулась в бой, я опустилась на землю. Стоять было как-то странно, непривычно, я как-то по-другому ощущала землю под ногами. Но в последние несколько минут со мной произошло столько странного и непонятного, что я даже не обратила на такую мелочь внимание. Я сделала пару шагов к Калленам и протянула им голову Виктории. А они от меня отшатнулись….
Я ничего не понимала. Ну, да, я расправилась с новорожденными довольно жестоко, но если бы я этого не сделала, они точно так же разделались бы с нами. И я летала. Но и это не повод от меня отшатываться. В своё время даже мои клыки никого особо не напугали. Так в чём же дело?
Я внимательнее посмотрела на лица родных, и увиденное заставило меня в растерянности выронить голову Виктории. На меня смотрели с ужасом. Меня боялись! Но почему? Я же не сделала им ничего плохого. Я их защищала! Так почему же они смотрят на меня так, словно я явилась из преисподней за их душами? И в этот момент Карлайл потрясённо прошептал всего одно слово, и моя вселенная рухнула.
– Гаргулья!

...

Оксана Чекменёва: 30.10.13 19:51

 » Глава 13. ОДНА

Глава 12. (продолжение, в предыдущее сообщение не уместилось)
Так вот кто я! Вот кто я такая…. Неудивительно, что на меня смотрят, как на дьявола. Я хуже. Я страшнее. Я – ночной кошмар вампиров, легендарное чудовище, единственное существо, которого вампиры действительно боялись. Однажды Карлайл рассказал нам старую легенду, услышанную им в то время, когда он жил с Вольтури. Когда-то на земле водились страшные крылатые монстры, которые уничтожали вампиров. Потом они исчезли в одночасье. С тех пор прошло более тысячи лет, но память о них жива до сих пор.
Неужели я и есть этот самый «крылатый монстр»? Я подняла руку, чтобы пощупать своё лицо, но остановилась, с ужасом её разглядывая. Рука была бледная, как у вампира, с огромными длинными чёрными когтями. Я содрогнулась. Чувствуя, как странно мне стоять, не неудобно, а именно странно, непривычно, я взглянула на свои ноги. Мне захотелось взвыть. Ног не было. Ну, точнее, сами-то ноги были на месте, но вместо ступней было нечто странное, с длинными пальцами, как на руках и ещё более длинными когтями. Большой палец противопоставлялся остальным. Теперь стало понятно, как я умудрялась хватать врагов ногами – это была практически вторая пара рук. На щиколотках болтались остатки кроссовок, точнее – их верх, подошвы были оторваны начисто.
И тут я вспомнила о самом странном. Я летала. До этого я считала, что эта некая новая моя особенность сродни полётам Супермена. Но вспомнив о «крылатых монстрах», я оглянулась. За моей спиной простирались огромные чёрные кожаные крылья, очень напоминающие крылья летучей мыши. Это стало последней каплей. Я даже не хотела знать, как изменилось моё лицо. Можно было вспомнить чудовищ из фильмов ужасов – и наверняка я окажусь ещё ужаснее. Легенды не зря называли гаргулий монстрами. И не зря именно гаргульями называли люди каменные страшилища, «украшающие» их крыши.
Неудивительно, что Каллены смотрят на меня с таким ужасом. Для вампиров пригреть гаргулью то же самое, что для людей – обнаружить, что их приёмыш – вампир. Я не могла винить их за такую реакцию. Я только что продемонстрировала себя с самой ужасной стороны. И неважно, что я защищала их, что защищала свою семью. Это неважно. Я монстр. Я – чудовище. И моя семья меня боится.
Я медленно обвела глазами дорогие мне лица. Карлайл и Эсми – самые замечательные родители на свете. Розали – в последнее время она стала относиться ко мне как настоящая сестра, особенно поняв, что я тоже не могу иметь детей. Джаспер – старший брат, всегда готовый поддержать и помочь. Эммет – брат и соратник по проказам. Элис я не увидела – Джаспер задвинул её за свою спину полностью. Моя семья. Самые дорогие для меня существа на свете. Те, ради которых я отдам всё, пожертвую жизнью, если понадобится. И все те, кто ещё совсем недавно смотрел на меня с любовью, теперь смотрят с ужасом. И винить их за это я не могу.
На Эдварда я не смотрела. Не могла. Если ужас в глазах остальных близких причинял мне сильнейшую боль, то если так на меня посмотрит Эдвард – я просто умру. Нет, я не хочу этого видеть. И я не хочу пугать мою семью. И я не стану больше этого делать!
Медленно и осторожно, стараясь не напугать никого ещё сильнее, я отступила к краю поляны. А потом поднялась в воздух и полетела прочь. Не знаю, куда. Просто подальше от тех, кого я люблю. Больше для меня нет места среди них.
Прощай, Эдвард. Прощай….




Глава 13. ОДНА…

Я летела, куда глаза глядят, прочь от своей прежней жизни. Вот только эта самая прежняя жизнь совсем не хотела меня отпускать. Пролетев совсем недолго, я вдруг поняла, что покинуть свою семью, а точнее – Эдварда, я не могу физически. Словно наши сердца были связаны невидимым эластичным жгутом, который при разлуке натягивался и сдавливал моё сердце. Оно ныло и тогда, когда Эдвард уезжал на охоту или ещё по каким-то своим делам, когда он отдалялся от меня прежде. Но расстаться с ним совсем для меня было подобно смерти.
Я замедлила свой стремительный полёт и зависла в воздухе. Потом опустилась на ветку ближайшего же дерева и задумалась. Итак, я монстр, я – чудовище. Я – гаргулья. По-видимому, моя семья никогда больше не захочет меня видеть. Скорее всего, они не смогут считать членом своей семьи того, в ком видят угрозу. Но мои-то чувства не изменились! Я всем сердцем люблю свою семью, я люблю Эдварда. И пусть я не могу больше быть рядом с ними, но и уйти от них я тоже не могу. А вдруг им понадобится помощь? Вдруг появится очередная угроза? А я могу их защитить, теперь-то я это точно знала.
И Эдвард. Как же Эдвард? Я не смогу быть вдали от него. Я должна видеть его хотя бы изредка, хотя бы издалека. Видеть, что он в безопасности, что с ним всё в порядке. Не зря при первой же встрече я почувствовала потребность не только любить, но и защищать его.
Легенды говорят о том, что я – чудовище, убивающее вампиров, а я считала себя защитницей. Нелогично. Я уселась на ветке поудобнее, прислонилась спиной к стволу, закуталась в крылья как в плащ – холода я не чувствовала, но так было уютнее, и стала рассуждать. Мне нужно было думать о чём-нибудь, занять мозги, чтобы не сойти с ума, вспоминая ужас в глазах близких. Нужно было отвлечься.
Итак, что мне известно? Карлайл лишь однажды упомянул старую легенду о гаргульях. Её можно было бы счесть сказкой, если бы, по его словам, самые старые Вольтури лично не сталкивались с этими существами. Гаргульи выслеживали и уничтожали вампиров в странах Европы: Англии, Шотландии, Франции и ещё нескольких. Именно из-за них Вольтури перебрались в Италию. Именно из-за них вампиры стали вести скрытный образ жизни. Не от людей они прятались – что им были люди? Так, подножный корм. А вот «крылатые монстры» – это была реальная угроза. Несколько тысячелетий назад вампиры, появившиеся неизвестно откуда (их история этого не сохранила) начали бесконтрольно создавать себе подобных, да так, что продолжайся такое и дальше – от человеческой популяции, в то время ещё очень малочисленной, вскоре вообще бы ничего не осталось.
И тогда появились гаргульи. Они буквально смели и уничтожили стаи вампиров, а потом начали выслеживать и убивать тех, кто успел удрать. Выжили единицы, те, что ушли в подполье. Те, кто смог обуздать инстинкт бесконтрольного убийства. Последующие тысячелетия гаргульи властвовали в Европе. Их было немного, но они смогли навести свой порядок, и вампиры с трудом выживали, скрываясь и охотясь только на тех людей, пропажи которых никто бы не заметил. Они привыкли к такому образу жизни, он стал для них нормой выживания, а потом и основным законом. И Вольтури, один из самых древних кланов, старейшины которого чудом выжили в той страшной резне, стали сами следить за исполнением этого закона. Выдать себя, убить на глазах у людей – значит накликать на себя беду, привлечь гаргулий. А уж те убьют любого вампира, которого разыщут – не важно, нарушил ли он закон, открыто убивая людей, или тихо скрывался в тени, потихоньку питаясь и не привлекая к себе внимание. Гаргульи придут и убьют любого, имеющего красные глаза – другого доказательства вины им не нужно. Красные глаза – и ты уже обвинён, осуждён и казнён.
Я резко выпрямилась. Ну, конечно же! Глаза! У вампиров, питающихся человеческой кровью, глаза красные. А у Калленов, которые людей не трогают – золотисто-карие. Практически такие же, как и у людей. Вот она, разгадка! Гаргульи действительно были защитниками. А защищали они людей. От вампиров. Точнее – от красноглазых вампиров. И если я – гаргулья, то красноглазые вампиры для меня – враги, которых нужно уничтожить. А кто же для меня Каллены, с их золотистыми «человеческими» глазами? Правильно, люди. Те, кого я должна защищать. Вот почему я знала, что они вампиры, встретив впервые на той поляне. И вот почему я не считала их опасными. Вот почему почувствовала себя защитницей Эдварда при первой же встрече. Генетическая память сильнее любой амнезии.
И что же теперь мне делать? Куда податься? Я не могла вернуться домой, но и покинуть это место была не в силах. Остаётся только одно – остаться здесь и издалека наблюдать за Калленами, охраняя их от всех возможных опасностей. Только где это – «здесь»? Я впервые внимательно огляделась по сторонам, забравшись для этого на самую верхушку сосны. Крылья сами аккуратно и компактно сложились у меня за спиной, напоминая длинный плащ, и совершенно не мешая моим передвижениям.
Я осмотрелась, отметив знакомые пейзажи – лес, реку, холмы, город вдалеке, море на горизонте. В той стороне, откуда я прилетела, поднимался столб густого чёрного дыма. Скорее всего, это Каллены жгли останки новорожденных. Не так уж и далеко я улетела. Присмотревшись повнимательнее к изгибам реки, я поняла, что узнаю это место. Я находилась на территории резервации Квилетов, совсем недалеко от того места, где не так давно встречалась с Рыжиком. Вон тот самый берег, где я отмывала от вампирского запаха самодельный ошейник, а вон дерево, в дупле которого я складывала подношения для своего мохнатого друга-оборотня, когда ещё не знала, что он не просто большая бездомная собака. Что ж, не самое плохое место. И Каллены на меня случайно не наткнутся, и у оборотней вряд ли возникнут ко мне претензии, даже если они и обнаружат меня здесь.
Я решила остаться здесь и начать обустраиваться. Мне нужно было что-то делать, чем-то себя занять, чтобы не начать в отчаянии кататься по земле, выть и рыдать, раздирая на себе одежду. Кстати, об одежде. Я, наконец, заметила, что моя куртка как-то странно отвисает спереди, когда я наклоняюсь. А ведь совсем недавно она сидела как влитая, красиво облегая фигуру. Решив разобраться, в чём дело, я очень быстро обнаружила, что куртка просто разорвана на спине от шеи до самого низа, и держится на рукавах и чудом уцелевшем воротнике. Сняв её, я поняла, что то-же самое произошло и с рубашкой. И лишь надетый под неё топик остался в целости и сохранности – мои крылья, разорвавшие при своём появлении ту одежду, что закрывала спину целиком, спокойно прошли в отверстие на спине топика, не повредив его. Вот и объяснение очередной моей странности. Вот почему я не хотела, чтобы моя спина была закрыта. А теперь, благодаря этой своей идее-фикс я не осталась голой по пояс. Хотя я и не собиралась попадаться кому-либо на глаза, да и не мёрзла вообще, но и голышом разгуливать по лесу я тоже не хотела бы.
Потом я сбросила остатки кроссовок, всё ещё болтающихся на щиколотках. Ничего, похожу босиком, тем более, что вместо ног у меня теперь – вторая пара рук, зачем заковывать её в обувь? Остальное тело вроде бы особо не изменилось. Я решила для начала произвести ревизию своего тела. Ну, когти на руках и ногах, длиной около 5 сантиметров я уже заметила. Такое сложно не заметить. Я провела когтем по стволу сосны и оставила на коре глубокий след без всякого усилия, словно провела ножом по сливочному маслу, час назад вынутому из холодильника. Что ж, ничего удивительного, я этими когтями вампирам головы отрывала, что им какое-то дерево?
Но вот моя кожа меня заинтересовала. Она стала такой же бледной, как у вампиров. Вены под кожей совершенно не просматривались, совсем как у Эдварда. Я попробовала нащупать пульс – и не смогла его найти. Тут до меня дошло, что всё это время я не слышу своего сердцебиения. Раньше я всегда его слышала, но так привыкла к этому равномерному стуку, что перестала замечать. А сейчас моё сердце больше не билось. Я отмела мелькнувшую было мысль, что у меня просто стал слабее слух – я прекрасно слышала мышку, которая копошилась в своей норке под корнями сосны. Слышала, как какие-то букашки грызут древесину, забравшись под кору. Так что слух у меня даже обострился, хотя и до этого был очень чутким. Единственный возможный вывод – моё сердце перестало биться. Для полной уверенности я куснула себя за палец. Мой клык с трудом, но всё же прокусил кожу. Никакой крови. Просто ямка, того же цвета, что и кожа. Прямо на моих глазах она стала уменьшаться и вскоре исчезла без следа. Это меня не удивило – такое случалось со мной и раньше, а вот отсутствие крови привело в некоторую растерянность.
Не то чтобы я была шокирована – у меня перед глазами были примеры существ, у которых не билось сердце, и не текла кровь, но при этом они были живыми. Но я-то не была вампиром, так почему вдруг стала настолько похожей на них? Не внешне, конечно, разве что цветом кожи, а тем, что постороннему глазу не заметно. Очередная странность. Я уже устала удивляться, на меня напала какая-то апатия. Все свои «нововведения» я воспринимала как данность, просто констатировала изменения, но довольно спокойно. Ничего похожего на тот ужас, что я испытала, когда у меня впервые появились клыки, или ту растерянность и шок, когда впервые «проявились» мои «экстрасенсорные способности», и я ещё не знала, что всего лишь временно перенимаю чей-то дар. Просто констатация факта: да, у меня когти и крылья, исчезла кровь, и остановилось сердце. Ну, так что же теперь делать? Вот такая я необычная, и что? Не вешаться же теперь из-за этого? Тем более, что у меня и не получится.
Я всегда подсознательно понимала, что во мне заложено нечто необычное и странное, а возможно и страшное, то, что рано или поздно выйдет наружу. И слишком долго боялась своего второго я, слишком много ужасного себе нафантазировала, так что когда это наконец произошло, после первоначального шока я испытала что-то, похожее на облегчение. Верно говорят – лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Теперь я знаю, кто я и что я такое, и как бы страшно это не было – хуже уже не станет. А с тем, что я в итоге получила, вполне можно существовать. К тому же моя другая ипостась, несмотря на свой ужасный облик, всё же помогла мне спасти моих близких от гибели. Как бы я не бодрилась утром перед Эдвардом, как бы ни убеждала его, да и себя, что всё будет хорошо, но в глубине души понимала, что шансов у нас практически нет, и спасти нас сможет только чудо. Что ж, это чудо произошло. И мы все живы, целы и невредимы. Так что разлука с семьёй – не самая большая цена за их жизнь. Пускай я не смогу быть с ними рядом, но зато я буду знать, что они в безопасности. И не обратись я в «крылатого монстра», мы все уже были бы мертвы. И в любом случае я была бы разлучена с Эдвардом, поскольку в загробную жизнь совершенно не верю.
Кстати, об обращении. Это слово натолкнуло меня на мысль, что у меня есть кое-что общее не только с вампирами, но и с оборотнями. Как и у них, у меня два облика, две ипостаси. Вот только оборотни, в отличие от меня, прекрасно умеют управлять своими превращениями, в то время как я даже представления не имела, как мне вернуть мой привычный облик. Жаль, что я не могу расспросить их об этом, может, им известен какой-то секрет?
Так, с когтями разобрались, с клыками тоже. Теперь – ноги. В целом стопы остались прежними, подъём, пятка и подошва имели обычный вид. Вот только пальцы изменились до неузнаваемости. Я пошевелила ими, сжала «в кулак» – они прекрасно меня слушались. Усевшись поудобнее и прислонившись спиной к стволу для упора, я схватилась ногой за небольшую веточку и отломила её, потом пальцами другой ноги общипала с неё все иголки. Немного мешали когти, с непривычки они сталкивались между собой, но постепенно я приспособилась и к этому. Это было так забавно, что, несмотря на обстоятельства, совершенно не располагающие к веселью, я захихикала. Постепенно смех перешёл в хохот, а потом во всхлипывания. У меня явно начиналась истерика. Хотелось разрыдаться, но у меня не получалось. Сдавленное горло издавало нечто похожее на всхлипы, но глаза при этом оставались абсолютно сухими. Теперь я поняла, как плачут вампиры. Ещё кое-что общее. Просто невероятно, что именно теперь, когда стёрлись последние различия между нами, я не могу быть рядом со своей семьёй. В отчаянии, я сжалась в комочек, обхватив голову руками, пережидая, когда же закончится этот сухой плач.
Постепенно успокоившись, я обнаружила под ладонями нечто непривычное. Пощупав более тщательно, я поняла, что это мои собственные уши. Вот только раза в два больше, чем обычно, оттопыренные и заострённые сверху, как у эльфа. Эти сюрпризы когда-нибудь закончатся? В отчаянии, я несколько раз ударилась затылком о ствол сосны, к которой прижималась спиной. И сломала её. С громким треском макушка отломилась и рухнула вниз, но до земли не долетела, запутавшись в нижних ветвях. Прекрасно! Просто великолепно! Крушу единственный дом, который у меня остался. Решено – лицо своё я трогать не стану. Неизвестно, какой там окажется сюрприз, и как я на него отреагирую, а мне в этом лесу ещё жить.
Итак, с изменениями в теле я разобралась. Изменения в лице знать не хочу. Осталось одно, но самое важное. Не просто изменение, а скорее уж дополнение, поскольку ничего похожего у меня раньше просто не было. Это мои крылья, в данный момент сложенные за спиной и окутывающие меня чёрным мягким плащом. Впрочем, мне всё сейчас казалось мягким, в том числе и толстая ветка, покрытая бугристой корой, на которой я в данный момент сидела. Я встала в полный рост – теперь мне ничего не мешало это сделать, макушки-то у сосны больше не было. А потом попыталась расправить крылья. Они слушались меня, словно ещё одни руки. Мне не пришлось прилагать каких-то усилий, чтобы ими управлять – это было не сложнее, чем поднять руку или моргнуть. Размер крыльев впечатлял, он был не менее четырёх метров. Слегка взмахнув ими, я поднялась в воздух и перелетев на соседнее, пока ещё целое дерево, ловко скользнула в крону. Надо же, мне даже не приходилось задумываться, какие совершать движения – всё происходило само собой, инстинктивно. Я вспомнила, как на поле боя, даже ещё не зная о появлении крыльев, а лишь поняв, что могу летать, я перемещалась по своему желанию куда хотела, совершала виражи и кульбиты, ускорялась и замедлялась, поднималась ввысь и опускалась к земле. Точно так же, впервые очнувшись на поляне, я просто встала и пошла, не думая о том, как нужно передвигать ноги, как их ставить, под каким углом сгибать. То же самое происходило и с крыльями – я просто умела летать, вот и всё. И приняла бы это умение с восторгом, если бы оно не стало символом моей второй ипостаси, приведшей, в итоге, к разлуке с дорогими мне людьми.
Чтобы как-то себя занять, я стала обустраиваться на новом дереве. Выбрала в кроне местечко погуще, и стала сооружать что-то вроде гнезда. Для этого мне очень пригодилась сломанная мною ранее макушка сосны. Обломав с неё ветки, я стала плести из них нечто вроде донышка корзины, соединив более толстые как спицы у колеса и проплетая их по кругу более тонкими и гибкими. Получившуюся конструкцию я закрепила в выбранном месте, вплетя в получившуюся площадку ветви дерева. Наконец, убедившись, что конструкция не рухнет и спокойно выдержит мой вес, я устлала получившееся гнёздышко лапником. Возможно, для обычного человека было бы жёстко и колко, но меня это вполне устраивало. Хотя бояться мне было некого, но я всё же не хотела спать на земле. А так – хоть какое-то ощущение дома, хоть гнездо, да моё.
Мне ужасно хотелось увидеть Калленов, узнать, как у них дела, но пока был день, я не решалась покинуть своё убежище и подняться в воздух. Конечно, для вампиров ночь не помеха, но меня могли увидеть и люди, а это было весьма и весьма нежелательно. Не хватало ещё, чтобы какие-нибудь случайные туристы приняли меня за последнего выжившего птеродактиля, сделали бы фотографии и разместили их в интернете. И в Форкс хлынули бы охотники за чудовищами со всего света. А Калленам пришлось бы сниматься с насиженного места, чтобы не быть разоблачёнными. Ведь приедут профессиональные охотники за непознанным, а они не просто подмечают любые, даже самые мелкие странности, они ещё и выводы из них делают. Нет, подвергнуть семью такому риску я не могу. Придётся дожидаться темноты.
Я, конечно, могла бы и пешком добежать, но почему-то не хотела оставлять следов. Не хотела, чтобы Каллены поняли, что я где-то здесь, неподалёку. По крайней мере, до тех пор, пока они не поймут, что я никогда не причиню им зла.
Тут я вспомнила о договоре с квилетами, и слегка воспряла духом. Возможно, у меня ещё есть шанс наладить контакт с Калленами. Есть шанс вновь увидеться с Эдвардом. Возможно, когда-нибудь, мы сможем сосуществовать по-соседству. Смогли же они заключить перемирие с оборотнями. Но оборотни хотя и являются врагами вампиров, но всё же в целом особой опасности не представляют. Любой вампир легко расправится с оборотнем один на один. А вот я – это нечто другое. Я гораздо страшнее и сильнее даже десятка оборотней. И прежде чем пытаться наладить какой-то контакт с Калленами, я должна буду убедить их в том, что меня бояться не нужно. А это может потребовать времени. Придётся ждать.
И я стала ждать. Это было скучно. Когда я сидела на уроках, то могла, по крайней мере, слушать учителя. Когда я ждала возвращения Эдварда с охоты, в моём распоряжении были книги, телевизор, интернет. Я даже не понимала, насколько нескучной была моя прежняя жизнь. А теперь я сидела одна, в лесу, из развлечений – только возможность пересчитывать иголки на ветках. Я занимала себя, как могла. Сделала что-то вроде навеса над своим гнездом. Выстлала своё ложе листьями папоротника. Используя когти в качестве инструментов, счистила кору с небольшого участка ствола, отполировала его до блеска и выцарапала на ровной поверхности наши с Эдвардом имена, заключив их в сердечко. Украсила это «панно» рамочкой из завитушек. Опять же с помощью когтей, вырезала из куска деревяшки нечто, отдалённо напоминающее кошку. Пока вырезала ей хвост, случайно его отломила. Решила, что пусть тогда это будет медведь, только очень тощий и с плоской мордой. В конце концов, запустила своё творение в ближайшее дерево, об которое оно благополучно разбилось вдребезги.
Судя по положению солнца, день уже клонился к вечеру, когда я, наконец, осознала, что очень проголодалась. Что ж, здесь, в практически диком и безлюдном лесу, у меня есть все шансы не умереть с голоду. Я решила подойти к этому делу серьёзно. Поймать добычу – не проблема, проблема её приготовить. Я вспомнила, как с этим мастерски справился Карлайл при нашей первой встрече. Поскольку в этом месте мне придётся жить ещё долго, я решила всё сделать как надо. На относительно открытом пространстве начертила круг метра три в диаметре, а потом тщательно очистила его от веток и сухой хвои, пока не осталась только чистая земля. В центре круга выкопала неглубокую ямку. Сбегала к реке, набрала небольших камней, используя для их транспортировки часть крыла, на которое положила камни, как на поднос, и обложила ими место под будущий костёр. Сложила в ямку немного сухой хвои, наломала мелких веток, настругала тонких щепочек. Трением быстро добыла огонь, и вскоре в импровизированном очаге полыхал небольшой костерок. Ещё пара палок-рогулек, воткнутых по бокам и ровная, очищенная от коры палочка в качестве вертела. Вот теперь всё готово, осталось поймать какое-нибудь животное.
Я замерла, закрыла глаза, принюхалась и прислушалась. И сразу поняла, что это место просто кишит кроликами. Вот и хорошо. Я, конечно, могла бы поймать и оленя, но за один раз мне его не съесть, даже с моим огромным аппетитом, а убивать целого оленя ради половины его ноги я считала неправильным. Сохранить-то мясо я не смогу, оно просто зря пропадёт. А вот кролик как раз подходит. Если не хватит одного – поймаю второго, это для меня не проблема. Учитывая то, как быстро я способна двигаться, мне достаточно будет просто подойти к кролику и взять его, он даже понять ничего не успеет.
Так я и сделала. Подошла к затаившемуся в папоротнике кролику и взяла его за уши. Зверёк даже не сразу попытался вырваться, настолько быстро это произошло. Я держала на вытянутой руке трепыхающуюся зверюшку и думала, как быстрее и безболезненнее её умертвить. Я слышала, как испуганно колотится его сердечко, разгоняя по венам кровь, видела даже сквозь густую шерсть, биение пульса у него на шее. Этот звук просто завораживал меня. И манил. В следующее мгновение, поудобнее схватив кролика обеими руками, я припала к его горлу ртом, ловко прокусила клыками шерсть и шкуру, и мне в рот хлынула густая, тёплая жидкость. Мммм, как вкусно! Я жадно глотала кровь, текущую мне в горло, чувствуя, как она попадает в мой желудок и успокаивает его голодные спазмы. Через несколько секунд я вытащила зубы из обескровленной, переставшей трепыхаться тушки. И тут до меня, наконец, дошло, что я только что сделала. Выронив кролика, я буквально рухнула на колени – ноги меня не держали.
Я сидела на земле, глядела на мёртвого кролика, и пыталась осмыслить то, что сейчас произошло. Я пила кровь. Высасывала её из живого существа. Я знала, что так делают вампиры, но я-то не вампир! Или всё-таки…. Нет, по всем параметрам я – гаргулья. Я полностью соответствую описанию этих существ, ставших легендой. А как их там, собственно, описывают? Страшные, крылатые, сильные. Способные с лёгкостью убивать вампиров. Всё это так, всё совпадает. Но ни в каких легендах не сказано, чем питаются гаргульи. Бьётся ли у них сердце, есть ли кровь? Какого цвета их кожа? Могут ли плакать? Ходят ли они в туалет, в конце-то концов? Потому что с того момента, как мы покинули дом Калленов, я этого ни разу не делала. И не хотела.
Ни на один из этих вопросов легенды ответа не давали. Это были рассказы вампиров, которые сумели удрать во время бойни, лишь издалека разглядев своих врагов и палачей. Откуда им могли быть известны все эти подробности? Только внешность, и то без подробностей. А если подумать? Если сравнить? Если проанализировать всё, что я сегодня о себе узнала? В этом случае получается, что гаргульи – это те же вампиры, только уродливые и с крыльями. Все остальные параметры совпадали. Тут я вспомнила кое-что ещё. То, что объединяло меня с вампирами, ещё тогда, когда я не была гаргульей. Хромосомы. 25 пар. Это уже тогда должно было меня насторожить. Но не насторожило. А зря. Похоже, и вампиры, и гаргульи имели общего предка, а потом, возможно в процессе эволюции, и появились все эти различия.
А как быть с тем, что ещё сегодня утром я была практически человеком? Вампиры не меняются. А я изменилась, да ещё как! Но всё равно, сходство не могло быть случайным. Вот только всё, что я могу – это принять как данность, то, что я не просто гаргулья, а ещё и крылатый вампир. Но вот объяснить это сходство я никак не смогу – не хватает исходных данных. Возможно, когда-нибудь…. Но не сейчас.
Тут мне в голову пришла мысль, заставившая сначала захихикать от своей абсурдности, а потом глубоко задуматься. Каллены так легко влились в человеческое сообщество потому, что совсем не напоминали тех вампиров, о которых люди рассказывают легенды. Если отбросить святую воду, чеснок, кресты и солнечный свет – то, что якобы может убить вампира, а на самом деле служит лишь для успокоения людей, то с чем мы останемся? Страшные существа с большими клыками и длинными когтями, порой летающие, как летучая мышь. И при этом пьющие кровь. Но ведь это же практически мой портрет! Так выходит, что в своих легендах люди описывали не тех вампиров, какими были Каллены, а таких, к которым принадлежала я. Вспомнилась фраза, сказанная Элис в тот раз, когда у меня впервые появились клыки: «По стандартным стереотипам это у нас должны вырастать клыки. А они растут у единственного невампира в нашей семье. Ты уверена, что не вампир? Ну, настоящий, из легенд?» До чего же прозорливо. Но тогда мы не придали этому значения. А ведь, если вдуматься, то я действительно оказалась тем самым «вампиром из легенд».
Но ведь по всему выходило, что гаргульи были защитниками людей. Как быть с этим? Или ужасная внешность перевешивала любые добрые дела, и тёмные, суеверные люди наделяли страшное внешне создание страшным же поведением без всяких на то оснований? Снова я могу только предполагать, узнать, что произошло на самом деле, совершенно невозможно. Мне казалось, что моя голова просто распухает от всех этих открытий, рассуждений и предположений.
Ладно, примем как данность, что теперь я могу питаться кровью, причём, похоже, с большим удовольствием. А вот и моё отличие от «обычных» вампиров. Насколько мне известно, своё чувство голода они называют жаждой и описывают как сильное жжение в горле. Я же чувствовала самый обычный, «человеческий» голод. Чувствовала желудком, а не горлом. И кровь кролика показалась мне очень вкусной и сытной, а ведь для Калленов это была самая невкусная еда, даже хуже оленей. Кровь животных давала им силы, но только человеческая кровь могла бы по-настоящему утолить их жажду или доставить удовольствие. Ну, ещё, пожалуй, моя. Удовольствия от неё не было никакого, зато другой плюс был неоспорим. Как всё же странно, что именно моя кровь и мой запах нейтрализовали то самое жжение в горле, которое и отличало их голод от моего.
Это напомнило мне о том, что в холодильнике Карлайла осталось совсем мало пробирок с моей кровью, хватит лишь на неделю, не более. А потом Калленам вновь придётся испытывать мучения, находясь рядом с людьми. А я теперь ничем помочь им не смогу – у меня этой крови больше нет, и неизвестно, появится ли снова? А вдруг моё изменение совсем не такое обратимое, как у оборотней, вдруг я останусь такой навсегда, как бабочка, выбравшаяся из кокона уже никогда вновь не станет гусеницей? Что я тогда буду делать?
Да ничего. Жить дальше. Налаживать контакт с Калленами и продолжать охранять их. Наверное, им придётся сообщить в школе, что мне пришлось внезапно уехать. Что ж, в таком виде мне туда точно путь заказан.
Я встала с земли, взяла тушку кролика и направилась к костру. Подтащив поближе оставшуюся без веток макушку сосны, которую раньше отломала, я уселась на неё и стала размышлять, что мне делать со своей добычей. Конечно, я легко могла бы освежевать его с помощью когтей, а потом зажарить, только вот мне этого совсем не хотелось. Мысли о жареном мясе совсем не вызывали у меня аппетита. Я стала представлять себе яичницу с беконом, шкворчащую на сковородке, гамбургеры, пиццу, шоколадные батончики, мороженое, сладкую вату – словом всё то, что раньше я просто обожала и поглощала в огромных количествах. Мне ничего этого не хотелось. Совсем. И дело даже не в том, что я уже насытилась кровью – как бы сыта я не была прежде, для лакомств у меня всегда находилось и желание, и местечко в желудке. Я просто ничего из этого больше не считала съедобным. Печально. Лишиться одного из главных удовольствий моей прежней жизни – есть от чего загрустить. С другой стороны – возможно в этом есть и свои плюсы. Я ведь не могла всего этого раздобыть здесь, в лесу. И мой рацион ограничился бы жареным мясом и, возможно, рыбой. А привыкнув к разнообразному меню, мне было бы сложновато сидеть на такой диете. Но теперь это уже не важно. Теперь я могу и хочу питаться только кровью, значит так тому и быть. У меня уже не осталось моральных сил переживать ещё и из-за этого. К тому же не факт, что даже захоти я поесть мяса, смогла бы жевать его, с моими-то клыками. Пока мне не приходилось разговаривать или есть – они мне не мешали. Значит всё оправдано – не могу есть, но зато могу пить, всё правильно и логично.
Тут я вспомнила фразу, брошенную мною Калленам в пылу битвы: «Сидите здесь». Сейчас, вспоминая тот случай, я вдруг отчётливо поняла, что говорить мне клыки совершенно не мешали. А как же случай с их первым появлением? С каким трудом я тогда выдавливала из себя фразы, вызывая бурное веселье у Эммета. В чём же разница? Может в том, что тогда я обратилась не полностью, и клыки совсем не соответствовали моему «человеческому» облику? А может на поле боя я просто не задумывалась о том, помешают ли мне клыки разговаривать или нет, а просто произнесла фразу, и у меня всё получилось. А может оба предположения верны. Надеюсь, что так, ведь если я так и останусь гаргульей – мне придётся именно в этом виде общаться с Калленами, и не хотелось бы делать это жестами.
Отведя глаза от почти потухшего костра, я поняла, что уже практически ночь. Для меня всё было видно, как днём, но на небе уже появились звёзды. Пора. Закидав землёй тлеющие угли, я, прихватив кролика, вышла на открытое пространство на берегу реки, расправила крылья и взлетела. Пролетев около километра, я выбросила тушку. Возможно, она станет ужином для какой-нибудь лисицы или совы, ну а если нет – то просто не будет вонять возле моего нового «дома».
Приближаясь к дому Калленов, я спустилась ниже и полетела практически вровень с кронами деревьев так, что мой силуэт невозможно было увидеть со стороны. Когда дом был уже хорошо виден, и я, своим обострившимся зрением могла свободно видеть фигурки людей в помещении, я опустилась на ветку высокой сосны, и уселась, прислонившись спиной к стволу. Ногами я отломила несколько небольших веток, загораживающих мне обзор. Саму же меня вряд ли разглядели бы даже зоркие вампирские глаза, если, конечно, не знать, куда именно нужно смотреть. Но откуда им знать? Очень удобно, что задняя стена дома целиком стеклянная. Со своего наблюдательного пункта я хорошо могла видеть, что происходит внутри.
А происходило там…. ничего. Во всём доме находились только Карлайл и Эсми. Оба сидели на диване в гостиной, молча глядя на стол. На таком расстоянии я не могла разглядеть, что именно привлекло их внимание. Я подтянула к себе ноги, положила подбородок на колени, вцепилась когтями ног в кору дерева для устойчивости и приготовилась ждать. Как ни странно, спать мне совсем не хотелось. Хотя день был весьма насыщен событиями и утомителен, и я очень устала морально, но мой организм был бодр, словно я только что проснулась после ночи полноценного и крепкого сна. Что ж, это даже хорошо. Отоспаться я смогу и днём, а пока я буду наблюдать.
Довольно долго ничего не происходило. Потом раздался еле слышный телефонный звонок. Карлайл быстро взял со стола трубку и поднёс к уху. Так вот на чём они были так сосредоточены – ждали звонка. Молча выслушав короткое сообщение, Карлайл положил трубку, потом тяжело вздохнув, отрицательно покачал головой. Эсми уткнулась в его плечо, было ясно, что она чем-то сильно расстроена, а Карлайл ласково гладил её по волосам и что-то негромко говорил, видимо успокаивал. Сам он тоже выглядел печальным. На таком расстоянии я не могла расслышать его слов, поэтому не могла узнать, что именно так их расстроило. Жаль, что я не могу подобраться ближе – меня могут обнаружить.
Так прошла практически вся ночь. Большую часть времени Карлайл и Эсми сидели, глядя на телефон. Иногда кто-нибудь из них начинал в нетерпении расхаживать по комнате или вставал у окна, вглядываясь вдаль – в этом случае я старалась не двигаться и даже не дышать, хотя это уж точно было лишним. Время от времени звонил телефон, но известия каждый раз были неутешительными, судя по тому, как расстраивалась Эсми. Я догадывалась, что звонят «младшие» Каллены, но где они сейчас находятся и чем занимаются, узнать не могла.
Наконец ночь пошла на убыль. Звёзды практически совсем померкли, на востоке небо стало алеть, претворяя рассвет. Пора улетать. Но я не могла сделать этого, не узнав, где же Эдвард, поэтому оттягивала свой уход до последнего. В конце концов, смогу и пешком уйти, если надо, не обязательно же лететь. И вот, когда я уже практически отчаялась, к дому подъехала машина Розали. Она и Эммет не успели войти в дом, как Эсми уже выбежала им навстречу. Я бы многое отдала, чтобы узнать, о чём они говорили, но, увы. Я была слишком далеко. Вновь прибывшие тоже явно были чем-то подавлены, они вошли в дом и уже вчетвером стали ждать известий. Эммет расхаживал вдоль стеклянной стены, остальные вновь уселись на диван. Через какое-то время на «мерседесе» Карлайла вернулись Элис и Джаспер. Всё повторилось. Теперь не хватало только Эдварда. Телефон больше не звонил, но все продолжали сидеть возле него. Ну, или расхаживать по комнате, но тоже рядом. И наконец, когда окончательно рассвело, на подъездной дороге появился серебристый «вольво».
Эдвард! Он вернулся! Я воспряла духом и едва не кинулась к нему навстречу, но вовремя опомнилась. Нет, не в этом виде. Не сейчас, пока память о моей расправе над новорожденными ещё слишком свежа. Не таким чудовищем. Я вцепилась когтями в сосну. Нет! Нельзя!!! Мне хотелось завыть от того, что я не могу просто подойти к Эдварду, как раньше, заговорить, обнять. Это было больно, очень больно.
Эдвард вышел из машины. Он казался ещё более подавленным, чем остальные, если это возможно. Эсми, так же выбежавшая к нему навстречу, ни о чём его не расспрашивала, просто молча обняла. Некоторое время они простояли обнявшись, потом зашли в дом. После этого уже никто не сидел возле телефона – ждать звонка было больше не от кого. Все разбрелись по своим комнатам приводить себя в порядок. Я заметила, что на всех была та же одежда, что и на поле боя, значит, с тех пор никто не переодевался. Через некоторое время, переодевшись, все вышли из дома. У младших в руках были сумки с учебниками. Значит, едут в школу. Карлайл о чём-то поговорил с Эдвардом, потом сел в свою машину и уехал. Я вспомнила, что на этой неделе он работает в дневную смену. Остальные загрузились в «вольво» Эдварда и тоже уехали. Теперь, когда меня не было, им уже не нужно было брать две машины, они помещались в одной. Когда машина ушла в точку на горизонте, я поняла, что пора уходить. Больше ждать было нечего.
И я направилась к своему «новому дому», оставив за спиной старый. Поскольку утро давно наступило, и вовсю светило солнце, я летела ниже верхушек деревьев, что бы ни один случайный наблюдатель не смог меня заметить. Как оказалось, я могу и это – маневрировать в ограниченном пространстве между деревьями, иногда проскальзывая практически в щели, разворачиваясь так, что мои крылья располагались вертикально или на мгновение складывая их за спиной. И это не снижая скорости. Восторг от полёта несколько притушил моё отчаяние, но совсем немного. Нескоро ещё я смогу по-настоящему веселиться. Возможно, уже больше никогда.
Вернувшись к «своему» дереву, я решила перекусить перед сном, всё же с момента последней трапезы прошло около 12 часов. Поймав пару кроликов, я ловко выпила их кровь, не испытывая при этом никаких отрицательных эмоций. Останься я прежней – всё равно бы съела их, предварительно зажарив. Так какая разница, что именно из составляющих частей кролика я употребляю в пищу? Когда первый шок прошёл, я перестала видеть в этом что-то неправильная. Я такая, какая есть, и питаюсь тем, чем могу. И незачем переживать по этому поводу. Тушки кроликов я похоронила в неглубокой ямке, которую легко вырыла в неутоптанной лесной земле. И не из-за каких-то там сентиментальных соображений, а просто чтобы не воняли. Потом взлетела в своё гнездо и улеглась спать.
Я устроилась поудобнее, подложив под голову разорванную рубашку, в которую завернула большой сноп папоротника. Получилась неплохая подушка. Одно крыло я подстелила под себя, другим укуталась, как одеялом. Я не мёрзла, но так создавалось некое подобие уюта. Практически всю мою жизнь, которую я помнила, я спала на груди Эдварда, и теперь мне ужасно не хватало его ласковых объятий. Повертевшись немного, устраиваясь поудобнее, я закрыла глаза и расслабилась.
Я честно пролежала с закрытыми глазами около часа, пока, наконец, не признала очевидное – спать я теперь тоже не могу. Просто невероятно, насколько же я теперь походила на Калленов. Открыв глаза, я перевернулась на спину, подложила руки под голову и стала рассматривать узор, образованный ветвями сосны, из которых я соорудила навес над гнездом. Какие ещё особенности были у вампиров? Первое, что я вспомнила – им не нужно дышать. Я затаила дыхание и стала считать секунды. Прошло 5 минут, потом 10, потом 15 – мой предыдущий рекорд. В тот раз я с величайшим трудом вытерпела эти минуты, просто хотела дотянуть до ровной цифры. А потом ещё долго хватала ртом воздух, слушая, как перепуганный Эдвард выговаривает мне за подобное ребячество. По сравнению с самым долгим человеческим рекордом это было великолепно, по сравнению с возможностями вампиров – всего лишь миг. Но теперь, даже спустя 15 минут, я не испытывала никакой необходимости наполнить лёгкие воздухом, насытить кровь кислородом. Потому что крови у меня больше не было, насыщать было нечего. Через полчаса мне надоело лежать, не чувствуя запахов, поэтому я плюнула на эксперимент, и снова стала дышать. Так привычнее и приятнее. Теперь я сама, на своей шкуре испытала то, о чём раньше только слышала от Карлайла.
Итак, поспать не получится. И чем же мне занять день до того времени, когда я вновь смогу увидеть Эдварда? Я решила получше исследовать окрестности. Гуляла, залезала на деревья, прыгала по веткам. Соорудив из остатков куртки нечто вроде набедренной повязки, выстирала в реке джинсы и трусики. Потом, натянув мокрые трусики, искупалась сама – всё же охота, бой и почти сутки в лесу не сделали меня чище. Хотя на несколько километров вокруг не было ни одного разумного создания – я не могла плавать голышом. Топик пришлось стирать прямо на себе – как его снять, не разорвав я не имела ни малейшего представления. И что я буду делать, если он порвётся – тоже. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления.
Я довольно долго плескалась в воде, ловила рыбок и отпускала их на волю, искала на дне красивые камушки. Иногда способность не дышать бывает очень полезна. Может, когда-нибудь позже, я даже поплаваю в океане. Но не сейчас. Я не совсем освоилась со своей новой жизнью и местом в мире. Не стоит делать слишком резких движений, хватит мне пока и реки. Потом я сидела на берегу, обсыхая, ждала, когда высохнут джинсы и волосы. Расчёски у меня не было, пришлось воспользоваться когтями. Я заплела косичку и завязала шнурком от кроссовок – так волосы меньше путались.
Пару раз я ловила кроликов и перекусывала. В этом я увидела ещё одно отличие от Калленов: они могли охотиться раз в неделю, но при этом выпивали огромное количество крови, убив двух-трёх оленей, например, или огромного гризли. Я вполне насыщалась кроликом, вот только есть мне приходилось по несколько раз в день. Возможно, это просто моя человеческая привычка, а может – особенность физиологии, не знаю. В любом случае, мне повезло, что вокруг столько кроликов, иначе у меня могли возникнуть проблемы.
День неторопливо двигался к вечеру. Я сидела на берегу реки и кидала в воду камушки, наблюдая за расходящимися кругами. И хотя моё тело было бодро и полно сил, я устала. Очень устала. Морально вымоталась совершенно. Столько изменений произошло в моей жизни за последние сутки, столько переживаний обрушилось на мою несчастную уродливую головушку. И не было возможности хоть ненадолго уйти от действительности, забывшись сном. А так хотелось.
Лица своего я так и не увидела. Стирая и купаясь, я прилагала все усилия, чтобы случайно не увидеть своего отражения, специально баламутя воду. И я не трогала своё лицо, даже умываясь. Просто взяла край крыла и повозила им по лицу. Нащупать при этом я ничего не могла, да и не хотела. Пусть я теперь уродлива и безобразна, но мне совершенно не хотелось в этом убеждаться. Достаточно было вспомнить изображения гаргулий на карнизах старинных домов. Нет, такой правды о себе я знать точно не хотела.
На этот раз я не стала ждать наступления ночи. Как только начало слегка смеркаться, я вновь отправилась к дому Калленов. Ведь теперь я знала, что могу скрытно летать по лесу, никем не замеченная. Лишь на подлёте к своему наблюдательному пункту я опустилась на землю и оставшиеся несколько десятков метров прошла пешком. Потом залезла на дерево, уже привычно устроилась на ветке и стала ждать.
Ночь настала и прошла точно так же, как и предыдущая. Снова Карлайл и Эсми сидели дома, ожидая звонка от отсутствующих детей, снова получали какие-то неутешительные известия, снова младшие Каллены вернулись домой лишь под утро, только чтобы переодеться и отправиться в школу. Я терялась в догадках, куда они ездят и чем так расстроены? Мне так хотелось быть рядом с ними, поддерживать, утешать, подбодрить их, как я делала перед битвой. Если бы ещё быть абсолютно уверенной, что это не какая-то новая, грозящая им беда. Что-то происходит, но я не могу понять – что именно. Что ж, значит, буду наблюдать. И охранять. От любой грозящей им опасности, от любых врагов.
Времени у меня было много, поэтому я принялась размышлять – что или кто может заставить Калленов волноваться? Ну, кроме меня. Надеюсь, они уже поняли, что никой опасности для них я не представляю? А кто ещё? Возможно, Вольтури. Эдвард упоминал, что они мечтают заполучить его и Элис, но они не променяют семью на статусные плащи. Плащи!!! Так вот кто были те наблюдатели на холме. И как я сразу об этом не подумала. Хотя, в последнее время мне и так хватало поводов для дум, не до плащей было. Получается, что Вольтури всё же заинтересовались новорожденными. Но почему же тогда не вмешались? Не уничтожили их? Просто стояли и наблюдали, как будут гибнуть Каллены. Зря я их тогда не пришлёпнула.
И тут меня пронзила новая мысль. Вольтури теперь знают всё. Они должны были догадаться, кто я такая, ведь не слышать легенды о гаргульях они не могли. А вот хорошо это или плохо – большой вопрос. С одной стороны, им теперь известно, что Калленов есть, кому защитить. Но с другой – по словам Эдварда, Вольтури только и ждут любого повода расправиться с моей семьёй. А общение со злейшим врагом – чем не повод? Значит, теперь мне нужно быть вдвойне внимательнее.
Я дождалась возвращения младших Калленов и их отъезда в школу. Потом вернулась «домой», чтобы снова прилететь сюда ближе к вечеру. Следующие два дня прошли точно так же, как и предыдущие – ничего не менялось. Я, чем могла, занимала себя днём, а ночи проводила на своём наблюдательном пункте. Для чего я соорудила себе спальное место – не понятно. Ну, я ж не знала, что поспать мне теперь не удастся. Но я использовала его для хранения всяких «сувениров» – красивых шишек, кособоких браслетиков из травы, фигурок, грубо вырезанных из дерева, в общем, всего того, чем я пыталась занять свои руки в минуты ожидания.
Шла четвёртая ночь моих наблюдений. В этот раз кое-что, к моей радости, изменилось. В этот раз ребята вернулись домой гораздо раньше и какое-то время сидели и общались в гостиной, а потом, когда самым последним вернулся Эдвард, постепенно разошлись по своим комнатам. Эдвард остался. Какое-то время он сидел, спрятав лицо в ладонях. Конечно, я была слишком далеко, и не могла видеть выражение лица Эдварда, даже не будь оно закрыто, но его поза было весьма красноречива. Вся его сгорбленная фигура излучала такое отчаяние, что у меня сдавило горло. Если бы я всё ещё могла плакать – точно разревелась бы. Мне безумно хотелось подойти, обнять его, утешить, но я не имела на это права. Я только его напугаю, и ничем не помогу. Поэтому я просто сидела и любовалась им. Мне так хотелось, чтобы остаток этой ночи длился бесконечно, чтобы я могла ещё долго смотреть на Эдварда. В последнее время мне это удавалось слишком редко.
Но тут Эдвард встал. Я расстроилась, думая, что теперь он соберётся и уйдёт в школу. И я снова долго его не увижу. Но Эдварда подошёл к роялю. Сначала он какое-то время просто сидел, положив пальцы на клавиши, а потом заиграл. Мелодия была совсем тихой, и я её не слышала. От обиды мне захотелось взвыть, но тут музыка стала громче. Это была очень печальная мелодия, но при этом очень, очень красивая. Я вся обратилась в слух, наслаждаясь едва слышными звуками. Даже закрыла глаза, чтобы ничего не отвлекало. Чудесная мелодия словно обнимала и баюкала меня, такая прекрасная. Я печально улыбнулась и поплыла на волнах восхитительных звуков. А потом я услышала голос Эдварда:
– Потанцуй со мной, Энжи.
Я открыла глаза и увидела его, такого прекрасного, стоящего на соседней ветке. Он улыбался и протягивал мне руку. Я даже не заметила, как он оказался так близко.
– Потанцуй со мной, Энжи. Я давно об этом мечтал.
Я тоже об этом мечтала. О том, как Эдвард заключит меня в объятия, и мы закружимся в вальсе. И вот теперь моя мечта сбылась. Не раздумывая, я шагнула к нему и ….
И очнулась от сильной боли. Не сразу я поняла, что лежу на земле рядом с сосной, которая последние четыре дня была моим наблюдательным пунктом. Из рваной раны на предплечье льётся кровь, нога сильно болит и вывернута под странным углом. И никакого Эдварда рядом.
Поскуливая больше от разочарования, чем от боли, я осторожно села и целой рукой выправила сломанную ногу. А потом сидела, наблюдая, как сначала исчезают ссадины и мелкие царапины, покрывающие почти всё моё тело, а потом закрывается большая рана на руке и срастается кость ноги. Спустя полминуты я, уже абсолютно целая, правда, перемазанная кровью, встала и огляделась. Потом задрала голову и, наконец, поняла, что случилось. Я свалилась с дерева. Падая, я своим телом сломала несколько больших веток, об одну из которых и разодрала руку. Да уж, всё же хорошо, что я не человек – иначе такое падение стало бы для меня летальным. Но почему я упала? И где же Эдварда?
И тут до меня дошло. Кровь. У меня снова есть кровь! И я снова уязвима. Я поднесла руки к лицу – никаких когтей. Нормальные человеческие руки. И ноги тоже. Уже понимая, что произошло, я ощупала спину. Конечно же, никаких крыльев. Я снова стала собой. Ну, прежней собой. И с дерева я упала потому, что заснула! Значит, Эдвард мне просто приснился.
Но как это произошло? Почему я сумела вновь вернуть свой прежний облик? И, главное, как я это сделала? Ответов пока не было. Я слегка покачнулась и упёрлась рукой в ствол дерева. Перед глазами всё расплывалось. Что со мной? И тут я зевнула. Широко, от души. Ну, конечно же! Я просто хочу спать. Раз я – это снова я, то и привычки у меня прежние. И одна из моих «вредных привычек» – спать по ночам. А сейчас уже практически утро – не удивительно, что меня просто сбивает с ног. А если учесть, что я не спала почти четверо суток – странно, что я вообще могу держать глаза открытыми.
Так, ладно, все вопросы потом. Завтра я всё обдумаю. Точнее, уже сегодня. А теперь – спать!
Через несколько минут я залезла в своё гнездышко, – как всё же славно, что я его сделала, – свернулась калачиком, и в следующую секунду уже крепко спала.

...