Советы для юных звёзд - по р.`Флорентийка` Бенцони (18+)

Фьора Бельтрами-Селонже: 03.08.19 04:16

 » Советы для юных звёзд - по р.`Флорентийка` Бенцони (18+)  [ Завершено ]

Советы для юных звёзд
18+
Направленность: Гет
Автор: Фьора Тинувиэль
Фэндом: Бенцони Жюльетта «Флорентийка»
Пейринг или персонажи: Фьора Бельтрами, Филипп де Селонже, Карл Смелый
Метки: Разница в возрасте, Счастливый финал, Отклонения от канона, Шоу-бизнес, Слоуберн, Современность, Пре-гет, Съемочная площадка
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Флафф, Повседневность, Hurt/comfort, AU, Songfic, Дружба
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 12 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Советы актёра, ставшего знаменитым и востребованным, для только ступившей на этот путь актрисы-неофитки.

Посвящение:
Всем, кто любит книгу и эту пару

Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Примечания автора:
Немного впихнула свой любимый ОТП Филипп+Фьора в киноиндустрию. Если фэндом незнаком вам, читать можно как ориджинал. Всё равно модерн сеттинг.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Фьора Бельтрами-Селонже)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 08.08.2019

...

Фьора Бельтрами-Селонже: 03.08.19 04:19

 » Советы для юных звёзд - по р."Флорентийка" Бенцони

Филипп Селонже переступил порог гостиничного номера и еле доплёлся на своих двоих до кровати, застеленной пледом леопардовой расцветки.
В ушах звенело и в голове пульсировала сумасшедшая боль, потому мужчина счёл за лучшее прилечь на кровать и закрыл глаза, обхватив голову руками.
Закончился непростой съёмочный день для Филиппа и актёрской команды, длившийся семь выматывающих морально и физически часов. Семь часов режиссёр картины мучил сцену суда над Катей Масловой и вынесения ей приговора — и всё не был доволен. То кто-то из массовки мелькал в кадре с пакетом чипсов и колой, то играющая сутенёршу Китаеву Иеронима Пацци переигрывала или несла отсебятину из-за плохой выученности текста, что доводило Карла до белого каления. Не так сильно его раздражало шибко сочувствующее Масловой выражение лица главного героя — Дмитрия Нехлюдова, которого как раз играет Филипп.
Удачно отснять удалось только с пятой попытки.

Конечно, Филиппу с подростковых лет нравился роман «Воскресение», прочитанный им по четвёртому кругу, но после трёхэтажной ругани Карла Шароле любовь Селонже к книге едва не постигла участь умереть в мучительной агонии. Разве что к приглашённой на роль Кати Масловой Фьоре Бельтрами — никому неизвестной юной студентке театрального института — у режиссёра не было никаких нареканий. Филипп отдавал должное этой приглашённой в фильм на главную роль девушке — со своими контрактными обязательствами и со своей ролью Фьора справлялась с достоинством, вкладывая душу и отдавая всю себя. Ни единой минуты Филиппу не приходилось раскаиваться, что он убедил Карла взять в фильм по роману Льва Толстого первокурсницу актёрского факультета — лишь увидев девушку на сцене учебного заведения, когда она репетировала роль Сесиль де Воланж из «Опасных связей».
Первое время Карл Шароле не хотел соглашаться брать в свой фильм какую-то неизвестную студентку восемнадцати лет от роду — брал в фильм на свой страх и риск, но, увидев, как она выкладывается на репетициях и прогонках, перестал сомневаться в правильности своего решения, принятого им под воздействием доводов Филиппа.
И Селонже, и Шароле — оба считали девушку настоящей находкой для фильма.
— Всё-таки хорошо, что я тебя послушал и пошёл договариваться о проведении кастинга также и в тот институт, — сказал Карл Филиппу. — У тебя нюх на таланты — девушка настоящее чудо!
— Нельзя не помочь ярким талантам, бездарности уж сами как-нибудь пробьются, — выразил Филипп своё мнение.
Чтобы избавить Фьору от беспокойства, как её съёмки в «Воскресении» скажутся на успеваемости в институте, Карл Шароле в компании Филиппа и отец Фьоры Франческо Бельтрами договорились с директором и учителями девушки, дабы ей засчитали все экзамены за участие в фильме. Большое везение явилось в том, что в институте Фьоры им пошли навстречу, посчитав честью для учебного заведения, что их студентка удостоилась главной роли в серьёзной кинокартине по зарубежной классике.

Фьора пришлась ко двору с первого же дня работы над фильмом. Всегда одинаково ко всем доброжелательная и вежливая, неконфликтная, участливая и жизнерадостная, она заполучила симпатии доброй половины своих коллег и операторов с визажистами и гримёрами. Из женщин юная актриса крепко сдружилась с пожилой, но активной и обожающей жизнь гримёршей Леонардой Мерсе. Эта дама искренне привязалась к девушке и нередко звала её вместе распивать кофе с пирожными, рассказывала ей истории из своей работы в разных кинопроектах. Старательная и преданная своему любимому делу, Фьора тратила много времени на работу над ролью — учила текст и перечитывала книгу, прописывала и усердно прорабатывала внутренние монологи.
Не единожды, проходя мимо номера Фьоры, Филипп видел из-под двери полоску света, ясно говорившую о том, что девушка не ложилась спать, хоть время было далеко за полночь, и едва-едва до слуха Филиппа доносился текст разучиваемой роли. Не обходилось без того, чтобы Селонже не выговаривал ей за то, что она совсем не щадит своё здоровье. Увлекшись работой, Бельтрами могла вполне забыть о том, что вообще-то нужно поесть, что двух бутербродов и чая с утра недостаточно, за что она бывала часто распекаема режиссёром и Селонже.

Иногда девушка тихонько сидела возле Карла Шароле, наблюдая за созданием им раскадровок. Лишь изредка она позволяла себе задавать режиссёру вопросы о том, как лучше всего продумывать кадры и восхищалась его умением рисовать.
Юная Бельтрами довольно хорошо общалась со многими актёрами и персоналом, но наиболее сильную симпатию она питала к Филиппу, стараясь попадаться ему на глаза как можно чаще, радушно улыбаясь и кивая, ходила за ним как хвостик и вечно вела с ним довольно интересные беседы, которые подчас здорово поднимали настроение молодому человеку. За все дни общения и работы над фильмом Фьора умудрилась подсадить Филиппа на творчество Леонардо Бруни, стихи Боккаччо и Петрарки, благодаря ей Селонже открыл для себя стихи Лоренцо Медичи и Полициано, стараниями Фьоры Филипп научился довольно неплохо разбираться в аниме и в японской культуре с мифологией. Мужчина чувствовал себя немного задетым, потому что его собственные познания литературы эпохи Возрождения ограничивались «Божественной комедией». С огромным интересом он всегда слушал её рассуждения о творчестве Платона, Софокла и Гомера. Правда, Филипп сперва немного пребывал в лёгком шоке, что такая юная и хорошенькая девушка увлекается античными авторами, а также авторами эпохи Ренессанса.

Филипп откровенно радовался тому вниманию, которым девушка его одаривала. Нравилось видеть на её лице улыбки, предназначенные ему, нравилось слушать разговоры Фьоры о её планах на будущее открыть свою актёрскую школу для детей или про искусство эпохи Возрождения. В присутствии этой девушки Селонже ощущал, как нечто тёплое мягким комом зарождается в груди и разрастается, занимая всё больше пространства, и ему казалось, что стоит Фьоре очутиться рядом с ним — и вокруг него становится намного светлее. Представлял, как зарывается лицом в её густые чёрные волосы длиной ниже талии и обнимает стройный стан. Стоило взгляду карих глаз Филиппа встретиться с чистым взглядом серых глаз Фьоры, случайно соприкоснуться руками, как сердце в груди мужчины благоговейно билось и кровь в венах становилась горячей. Сияющие нежностью глаза цвета грозовых облаков и свет доброй улыбки запали в душу молодому человеку и теперь для него нет никакой дороги назад. Филипп сам не понимал, как всё могло так получиться за очень короткое время, но Фьора Бельтрами правда накрепко вросла ему в душу, как дерево врастает корнями в землю.

Частенько девушка прихватывала из дома заботливо приготовленные отцом вкусности, когда навещала папу, которыми угощала всю команду. За что Карл ей пенял в наполовину шутливой родительской манере: «Сама тоненькая и худенькая, что спрячься за шваброй — не найдут, а всю ораву кормишь. Сама бы получше ела — твоя героиня Катя Маслова по книге женщина с формами, так что давай, наедай себе килограммы».

Такая неунывающая, любящая жизнь во многих её проявлениях, Фьора вносила в окружающую обстановку нотки чего-то по-весеннему свежего, радостного. У девушки был какой-то талант заразить оптимизмом и расшевелить людей вокруг. Когда выпадали редкие свободные от работы над фильмом дни, Фьора сманивала всех принять участие в посиделках с гитарой на природе у костра. В один из перерывов она вообще устроила игру в покер на желания. Вот только проигравшийся в пух и прах Селонже никак не мог предположить, что Фьоре придёт в голову потребовать у него читать наизусть отрывок из «Гамлета» на языке оригинала. У синьорины Бельтрами по такому случаю даже нашлась небольшая книга с английским текстом трагедии Шекспира.
Как бы сильно Филипп ни был в натянутых отношениях с английским языком со школьной скамьи, а желание Фьоры выполнять пришлось.

Немалых трудов сегодня Филиппу стоило скрывать своё восхищение во время съёмок, чтобы оно не проступило в виде мимики на лице, при виде актёрской игры Фьоры. Написанные на девичьем лице и читаемые в ясных серых глазах обречённость и отчаяние, когда снимали сцену суда, надломленный и рвущийся голос, дрожащий от подступающих к горлу рыданий и то, как она запускала пальцы в чёрные волосы от страха перед дальнейшей участью — когда героине Фьоры выносили приговор… Даже если бы очень захотел, Филипп бы всё равно не нашёл в себе сил оторвать от юной Бельтрами взгляд.
Благодаря же гримёрному мастерству Леонарды Мерсе, для сцены суда Фьору из цветущей утончённой и нежной красотой девы превратили в исковерканную жизнью и морально изувеченную женщину, чей возраст близится к тридцати, с помощью старящего грима.

Сейчас молодой человек отстранёно рассматривал потолок номера своими карими глазами и зевал, прикрывая рот ладонью и иногда запуская пальцы в чёрные растрёпанные волосы.
Сцена судилища над Катей удалась прекрасно, посему Селонже и его коллеги могли с чистой совестью позволить себе предаваться долгожданному отдыху, что Филипп и делал.
Но в его голове по-прежнему не переставал звучать звенящий от возмущения голос режиссёра и перед мысленным взором возникало бледное и залитое слезами лицо Фьоры, в тот момент, когда её героиню приговаривали к каторге. Фьора не просто играла отведённую ей роль — она срослась со своей героиней всем существом и проживала её жизнь.
И Филипп, глядя на свою протеже, даже как-то выпал из реальности, совершенно забыв о том, что он всего лишь на съёмочной площадке.
Как ни прилагал старания, Селонже никак не удавалось отрешиться от забот и напряжения сегодняшнего дня.
Зажмурив глаза, он обнял подушку и попытался уснуть, но ему помешал стук в дверь.
— Не заперто, входите! — громко отозвался Филипп, добавив еле слышно себе под нос: — Ну кого принесло?
— Извините, месье Филипп, — послышался в дверях несмелый девичий голос, негромкий и мягкий, — я вам помешала?
— Нет, Фьора. Ничуть. Заходи. — Филипп приподнялся и сел на кровати, приветственно кивнув переступившей порог его номера девушке.
Сбросив с ног балетки, Фьора босиком прошлёпала до кровати и присела на краешек, задумчиво смотря в стену и комкая складки своего скромного бежевого платья.
Искусно сделанный Леонардой грим, превративший Фьору из лучащейся молодостью и живостью девушки в перенесшую много несчастий женщину, Фьора успела смыть со своего лица.
— Что молчишь? Как тебе твой первый съёмочный день? — доброжелательно улыбаясь Фьоре, Филипп смотрел на неё в ожидании ответа.
— Даже не знаю, как вам сказать… Страшно, непривычно, боялась всё испортить, но должна признать, что волнительно… — Фьора издала нервный смешок и сглотнула. — Оказалось не так страшно, как я себе представляла. Ещё бы месье Карл кричал поменьше, а то я постоянно изводилась, что делаю что-то не так…
— Ты-то всё сделала на совесть, Фьора. — Филипп приятельски хлопнул её по плечу. — Так-то Карл мужик не злой и с ним круто работать, вот уже десять лет с ним сотрудничаю. То, что требовательный, это есть. Это он недоволен был идиотами, которые фаст фуд в кадр проносят, и Иеронимой Пацци, которая не удосужилась по-человечески выучить текст.
— Я понимаю. Орал месье Шароле на Иерониму и массовку, а сердце в пятки от испуга бухалось у меня, — за этими словами Фьоры последовал ещё один нервный смешок и пальцы девушки крепче стиснули складки платья.
— Фьора, чего же ты так пугаешься? — Филипп сел рядом с подавленно замолчавшей Фьорой и приобнял за плечи. — Карл наш не на тебя кричал, а на эту расхлябанную тусовку. Тобой же он очень доволен и считает, что от твоего участия фильм очень выиграет. — К оттенкам участливости в голосе Филиппа прибавилась ласка.
— Конечно же, у месье Карла были веские причины быть взбешённым сегодня, — Фьора придвинулась ближе к Филиппу и склонила голову к его плечу, — только я всё равно пугаюсь, когда вблизи меня громкие крики…
— Поверь мне, Фьора, — Филипп слегка взлохматил её длинные, чёрные волнистые волосы, заполучив от девушки в награду шуточный шлепок по руке, — ты если и дальше продолжишь выкладываться на съёмочной площадке, как сегодня выложилась, режиссёр наш тебе никогда слова дурного не скажет. К тому же ты ему очень приятна и как об актрисе он о тебе высокого мнения.
— Вот поэтому я и боюсь, месье Филипп, — Фьора подняла на молодого человека свои серые глаза, в которых плескались растерянность, неуверенность, боязнь, — месье Карл и вы сами так по-доброму ко мне отнеслись, поверили в меня и благодаря вам я получила главную роль в столь серьёзной картине… — Бельтрами немного умерила свою нервозность и ласково улыбнулась мужчине. — Мне очень страшно подвести вас обоих и не оправдать вашего доверия, угробить своим дилетантством фильм…
— Ну ты выдала, Фьора, — Селонже добродушно усмехнулся, — видел я тебя на репетиции в твоём институте и в работе над фильмом. Ты и дилетантство — несовместимые понятия. Так что думать забудь о плохом, ничего ты не испортишь. Если ты в свои восемнадцать лет играешь так прекрасно, я даже не представляю, как будет лет через десять.
— Спасибо вам, месье Филипп, — исполненная признательности улыбка осветила лицо девушки, — после разговора с вами так на душе полегчало. Никогда бы не могла подумать, что мы будем партнёрами по съёмкам. Помню, я ещё в школу начальную ходила, когда посмотрела «Ромео и Джульетту» с вашим участием, где Вы Ромео играли… — мечтательные огоньки заплясали в глазах Фьоры.
— Мне тогда всего семнадцать было, — с ностальгической полуулыбкой дополнил Филипп. — Считай как ты сейчас.
— Вот с той поры вы у меня любимая знаменитость. Мне ещё очень понравилось, как вы в «Собаке на сене» Теодоро сыграли, — Фьора взяла за руку Филиппа и мягко её пожала, улыбнувшись и восхищённо на него взглянув. — Знаете, я так рада, что вы не только мой коллега по фильму, но и отличный друг…
— Раз мы с тобой друзья, то может быть, прекратишь мне уже выкать наконец-то? — губы мужчины тронула улыбка, в карих глазах заплясали лукавые огоньки. — А то неуютно.
— У меня привычка выкать. Не смогла избавиться. — Фьора пожала плечами и рассмеялась звонким смехом, игриво толкнув Филиппа в плечо, в шутку получив от него по голове подушкой, да и сама в долгу не осталась. — Буду обращаться на ты, если не нравится моё выкание.
— Это уже другой разговор.
— Филипп, я заметила кое-что. Ты выглядишь неважно. Бледный, вид измотанный. С тобой всё хорошо? — тень обеспокоенности омрачила лицо девушки.
— Да забей, — махнул рукой Филипп, — башка трещит немного.
— Так давай я к себе в номер за таблетками сгоняю? — Фьора подскочила с насиженного места, но Селонже мягко надавил ей на плечи, усадив обратно.
— Да успокойся, не бери в голову, — молодой человек похлопал её по плечу. — В твоём присутствии мне уже менее паршиво.
— Филипп, я всё понимаю, конечно. Месье Карл очень творческий человек, у него на всё своё видение и не мне обсуждать решения режиссёра, — прокашлявшись и тем самым прочистив горло, Фьора на несколько мгновений замолкла, призадумавшись. — Но мне кажется, что это очень рискованно — брать на такую сложную роль как Катя Маслова недоученную безвестную актрису. Ладно бы, мне отвели роль тургеневской Аси, Софьи Фамусовой из «Горе от ума», Ларисы Огудаловой из «Бесприданницы»… Но роль Кати Масловой пока не про меня — опыт не тот. Не думаю, что назначать меня на эту роль было хорошей идеей. Лев Толстой в гробу перевернётся…
— Лев Толстой перевернётся в гробу, если роль Кати будет играть Иеронима, прекрати на себя наговаривать, — резким тоном возразил Филипп, — раз Карл считает, что с этой ролью справишься ты, значит, так и есть. Будь ты обычная пустышка, чёрта с два бы я тебя рекомендовал Карлу в его фильм на главную роль и никогда бы он тогда тебя не утвердил. Поэтому свыкайся с тем, что тебя взяли за талант.
— Да только многие считают, что я эту роль получила за сговорчивость в постели! — выкрикнула с гневным отчаянием Фьора, серые глаза зажглись яростью. На губах проскользнула скорбная усмешка и девушка совсем невесело рассмеялась.
— Так, ну и кто эти уроды? Кто про тебя подобное говорит? — тень пробежала по лицу Филиппа, сжавшего кулаки.
— Да в интернете полно статеек с претензией на разоблачение, как мне досталась роль Кати… В Твиттер и Фейсбук спокойно зайти нельзя, аккаунт в Инстаграме вообще удалила из-за оскорблений! Везде полно дятлов, которые мусолят, в каких позах я будто бы роль отрабатывала! Нет, всё же пусть месье Карл берёт на роль Кати Масловой профессиональную актрису, а не зелёную девчонку! — из глаз Фьоры хлынули слёзы, и она закрыла лицо ладонями, чтобы их не увидел человек, уважением и добрым расположением которого она очень дорожит.
— Ты хочешь отказаться от шанса заявить о себе в мире кино из-за того, что про тебя пишут всякие одноклеточные в интернете? Ты из-за этих придурков решила свой талант похоронить? — Хоть в голосе Филиппа ясно слышались возмущённые оттенки, он крепко обнял её, гладя по голове, чтобы успокоить.
— А может, зря я вообще сюда сунулась? Сидела бы себе тихо в своём институте, играла бы Джульетту, Электру и Сесиль в экзаменационных спектаклях… — сбивчиво и едва слышно сквозь слёзы выдавила она из себя.
— Фьора, ну что ты говоришь? Будет тебе. Ну не стоят эти дегенераты из интернета твоих слёз, — шептал Филипп на ухо плачущей девушке, гладя её по спине. — Ты больше бредни дебилов читай в Фейсбуке и Твиттере.
— Если бы ещё только дебилы в интернете, — сипло проговорила Фьора и шмыгнула носом, — скоро про меня так будет вся съёмочная группа языками молоть. — Фьора, дрожа всем телом, уткнулась в грудь Селонже, сжимая тонкими пальцами ткань его майки.
— Ну и с чего им о тебе такие гадости говорить, ты мне скажи? — спокойно и мягко спросил у девушки Филипп, поглаживая её по голове и нежно перебирая пальцами угольно-чёрный шёлк её чуть взлохмаченных волос. — Никто из наших о тебе никогда так не скажет.
— Однако же у Иеронимы осведомлённости в моей интимной жизни хватает! И ей-то никогда не надоест сочинять истории о моих успехах в разных койках, ну хоть в этих бреднях у меня есть какой-то сексуальный опыт! — с язвительной обидой выкрикнула Фьора. — Что я этой мегере сделала?!
— А как ты узнала, что она про тебя слухи распускает? — осторожно поинтересовался Филипп.
— Случайно подслушала, когда в гримёрной переодевалась, — буркнула Фьора и сильнее прильнула к нему. — Оказывается, я за мою роль с тобой и с месье Карлом переспала. — Потоки слёз по-новой хлынули из глаз Фьоры, уткнувшейся снова лицом в майку Филиппа и стискивающей пальцами ткань его одежды. Молодой человек усадил к себе на колени дрожащую от рыданий Бельтрами и крепко прижал к себе, бережно гладя по спине и приникая в поцелуе к чёрной макушке. Хотел утешить девушку и дать ей уверенность, что она не одна и её душевный комфорт важен для него, что он всегда будет рядом с ней и на её стороне, что ей не придётся противостоять одной нападкам злобных и завистливых хейтеров — как в интернете, так и в реальной жизни. Шептал на ухо нечто успокаивающе-ласковое, чтобы Фьора перестала плакать, надеясь на то, что она найдёт в себе сил искренне улыбнуться. Что же до Фьоры, то она совершенно не возражала тому, что её взяли на руки и сейчас крепко прижимали к себе, гладили по спине и целовали в макушку, хотя это явно переходило грань той преданной дружбы, которая связала её с Филиппом. Фьора позволила себе наслаждаться теплом и надёжностью крепких объятий молодого мужчины. Приятное и согревающее чувство угнездилось в её сердце: что тобою искренне дорожат и что тебя никогда не бросят одну без поддержки, не оставят лицом к лицу с бедами… Когда у тебя есть человек, чья нежная привязанность к тебе никогда не обернётся изменой, предательством.

...

Фьора Бельтрами-Селонже: 03.08.19 04:20

 » Часть 2

Филипп ощутил, как его волной накрыло чувство горечи и негодования, после сказанного Фьорой. Кому, как не ему — другу девушки, лучше всего известно, с какой страстной любовью она работала над фильмом, как не спала нормально по ночам в стремлении отточить до совершенства внутренние монологи и свой текст, забывала поесть. Он лично заботился о том, чтобы Фьора по ночам спала по-человечески, а не изнуряла свои мозги, и чтобы вовремя питалась. Кому, как не ему лучше знать, сколько душевных сил Фьора вкладывает в свою роль и как она переживает за успех фильма, боится ударить в грязь лицом. Известие о том, что Иеронима распускает про Фьору грязные сплетни, будто бы девушка за роль Кати Масловой переспала с ним и с Карлом, ударило Филиппа как обухом по голове, адским огнём запылала кровь в жилах от ярости и желания собственноручно придушить Иерониму. На какие-то несколько мгновений Филиппа посетила мысль, что он поступил неправильно и даже очень жестоко по отношению к Фьоре, хоть и без злого умысла, протащив её в свой мир работы в кино. Наивная, неискушённая и ранимая девушка, студентка-первокурсница — на плечах которой теперь ответственность за очень сложную психологически роль, начисто лишённая той брони — которую в своё время пришлось нарастить ему самому… Фьора, за свои юность и красоту с талантом ставшая жертвой нападок хейтеров в интернете и в реальной жизни, боящаяся сыграть своего персонажа недостаточно хорошо и мало что знающая о жизни в столь ею любимой области, неподготовленная к такой жизни… По силам ли девушке восемнадцати лет, только оставившей школьную скамью и начавшей постигать актёрское искусство, такая ноша, не раздавит ли Фьору эта тяжесть — выпавшая в столь юные годы? Но потом Филипп мысленно одёрнул себя.

«А много ли шансов пробиться в мир большого кино без протекции, без связей у дочери школьного психолога? Сколько бы лет после окончания института Фьора обивала пороги киностудий? Сколько бы прозябала в массовках, потому что на главные роли режиссёры, как правило, берут известных и раскрученных актрис? Нечего настоящему таланту пребывать в тени. Со временем Фьора морально окрепнет. А пока нужно помогать ей в этом и уберечь от моих граблей. Легче это сделать, будучи всегда с ней рядом», — такая новая и очень ободряющая мысль поселилась в голове Селонже.

— Да врежь ты этой дряни как следует, чтоб больше неповадно было! — вскипел мужчина, отпустив из объятий Фьору и слегка встряхнув её за плечи. — Ей подобные по-хорошему не понимают. Таких гадюк, если сразу на место не ставить, они потом так в жизни нагадят. Могу даже научить приёмам.
— Не хочу до уровня Иеронимы опускаться, — скривилось от брезгливости заплаканное личико Фьоры, но в опухших и покрасневших глазах зажглись ехидные искорки.
— Больно надо — руки о неё марать. Слушай, Филипп, а твой мобильный где? Позвоним месье Карлу, позовём его к нам…
— Зачем ему звонить? Он сейчас после трудного дня отсыпается, съёмки его вымотали не меньше нашего… — недоумевал Филипп.
— Устроим втроём зажигательную групповушку! — Фьора хлопнула в ладоши и прыснула со смеху, но в её смехе не было и намёка на веселье — скорее грустная злость.
— Ты это сейчас серьёзно?! Совсем кукушка сдохла, да? — Филипп сверлил Фьору суровым взглядом карих глаз из-под нахмуренных бровей.
— Ну, а что такого? — Фьора удивлённо захлопала глазами, поджав нижнюю губу. — Чтоб Иеронима хоть не зря трепалась, будто я роль Кати за секс с тобой и с Карлом получила, пусть хоть у её бредней будет реальная почва!
— Не позволяй людям в этой индустрии тебя сожрать, пусть они тобой подавятся. Я сам, как ты сейчас, был в твои годы — любой мог с грязью смешать. Но потом нарастил броню и клыки, что и тебе советую, — подал ей идею Филипп. — Иерониме повезло, что она женщина, иначе так бы и врезал.
— Её послушать, так я и роль Кати Масловой получила через постель, и на актрису меня приняли учиться в институт за секс с директором и всей приёмной комиссией! Эта тварь бы лучше над ролью работала и на съёмках пахала, а уж потом бы и бочку на меня катила! — девушка презрительно фыркнула и грустно усмехнулась. — Всю жизнь почти монашкой живу, а только сегодня узнала, что веду насыщенную половую жизнь и обслужила чуть ли не всех мэтров французского кино.
— Фьора, вот это и называется зависть. Любая актриса удавится за такую роль, а тут её отдали никому неизвестной студентке актёрского факультета — которая только на первом курсе учится. Как тут желчью не изойти? Вот Иеронима и бесится, потому что сама хотела заполучить эту роль. Но связи свёкра-продюсера Джакопо Пацци и режиссёра-мужа ничем ей не помогли, как бы они ни старались её Карлу в фильм пропихивать — только он ей в роли Кати отказал. Поэтому Иеронима распускает про тебя грязные сплетни и делает всё, чтобы тебя выжить. — Удобнее устроив Фьору на кровати и укрыв пледом, Филипп встал и проследовал на кухню.
Взял кофейную кружку, налил в неё воды из стоящего на столе графина и накапал капель восемь валерьянки, которую достал из маленького холодильника вместе с плиткой шоколада, затем с кружкой и съестным вернулся к апатично смотрящей в потолок Фьоре.
— Держи, выпей. Это валерьянка. Тебе нужно успокоиться. — Повыше усадив девушку и подложив ей под спину вторую подушку, молодой человек поднёс кружку к побледневшим губам Фьоры и придерживал, чтобы ей было удобнее пить.
Бельтрами послушно выпила всё, что было в кружке, без прекословий, после поставив посуду на тумбочку возле кровати.
— Вот и хорошо, уже лучше, — Филипп погладил лежащую поверх пледа руку Фьоры и протянул ей взятое из холодильника лакомство, — совсем забыл, что припрятал тебе шоколадку.
— Спасибо, но не хочу. Весь аппетит мне отбили сегодня, — бесцветно проронила вполголоса Фьора.
— Фьора, пожалуйста, съешь. Для тебя специально приберёг. Глядишь, настроение улучшится, — с вкрадчивой лаской уговаривал он её.
— Ну если ты так думаешь… — Бельтрами пожала плечами и нашла в себе силы чуть улыбнуться. Шоколадку она умяла без лишних возражений. Предложила сначала Филиппу разделить пополам, но он отказался.
— Прости, Филипп. Ты вымотан сегодняшними съёмками и хотел отдохнуть, а тут заявилась я и нагрузила тебя своими проблемами. Просто так обидно… Я столько над своей ролью работаю, стараюсь… А в награду получила ушат дерьма… — виновато проговорила Фьора.
— Всё в порядке. Тебе было нужно выговориться, друзья для поддержки и нужны, — заверил её Филипп. — На будущее, Фьора. О тебе всю твою актёрскую карьеру будут раздувать слухи. Поэтому не принимай близко к сердцу то, что можно послать в пекло. Даже думать забудь о том, чтобы похерить своё будущее в кино из-за этой гадины. Ты что её бред так серьёзно воспринимаешь, будто это конвенция ООН какая-то?
— Этак мне никаких нервов не хватит… Ну нафиг, к чёрту всё… — Бельтрами повернулась на бок лицом к Филиппу и тяжело вздохнула. — Завтра же пойду к Карлу и попрошу у него прощения, уйду из фильма… А то свихнусь. Пусть Иеронима подавится этой ролью…
— Ну и долго думала, прежде, чем это сморозить? Из фильма она уходить собралась, ага. Только через мой труп. — Филипп скрестил руки на груди и смерил Фьору строгим взглядом. — Хочешь Иерониме эту роль отдать? Позволишь ей тебя выжить? Русскую классику не любишь и Карлу инсульта желаешь?
— Я очень уважаю и ценю месье Карла, он всегда так добр ко мне, не сказал ни одного дурного слова, — Фьорины глаза заискрились благодарностью, — но как мне работать в такой ядовитой атмосфере? Будет только лучше, если вместо меня пригласят профессиональную актрису…
— А теперь послушай меня. Избавься навсегда от мысли отказаться от роли из-за того, что про тебя мелет помойным языком эта Иеронима, — заявил Филипп с непреклонной решительностью, не сводя с Фьоры серьёзного и пристального взгляда. — На все её бредни о тебе всегда реагируй гордо поднятым средним пальцем. Эта роль — твой карьерный лифт в мир кино, так что не твори глупости. Ты ведь такая талантливая, сильная, не обиженная красотой и умом, — рука мужчины мягко легла на плечо немало поражённой Фьоры и бережно сжала его. — Раз мечтаешь сниматься в кино и открыть свою актёрскую школу, так занимайся делом, которое ты так любишь, не позволяй завистливым кретинкам вроде Иеронимы лишать тебя твоей мечты. Её мнение о тебе без раздумий посылай в топку вместе с ней. Перед тобой открыто прекрасное будущее в кинематографе, если ты сама, конечно, всё не испортишь уходом из фильма. Выпал тебе шанс — используй его вовсю.
— Всё же ты прав на все сто, Филипп. Мне и правда нельзя уходить из фильма, — проговорила задумчиво Фьора после короткого раздумья, взяв руку мужчины в свои руки, — у меня нет морального права так плюнуть в душу месье Карлу, который сердечно ко мне отнёсся, мне нельзя обмануть его надежды на меня. По отношению к нему это будет несправедливо.
— Ну вот, совсем другой разговор. Ты молодец и рассудила правильно, — одобрительно высказал свое мнение Селонже. — Хорошо, что опомнилась раньше, чем успела сглупить.
— Но всё равно меня грызёт мысль, что я испорчу фильм своим участием, — доверительно поделилась Фьора со своим другом, — я чувствую себя так, словно меня бросили в штормящее море, едва научив плавать…
— Гони подальше эти сомнения, Фьора. Я верю, что ты справишься, причём справишься отлично. То, что пока нет опыта съёмок в кино — не беда. У тебя есть талант и усердие, — бережно он сжал руку Фьоры в своей. — Мне вообще мой персонаж Дмитрий Нехлюдов как человек не нравится — он обычная лицемерная сволочь, но всё же стараюсь его играть достойно.
— Спасибо тебе, Филипп. Ты и месье Карл так часто мне говорите, как я талантлива, что скоро сама в это поверю, — Фьора тепло улыбнулась молодому человеку, серебристо-серые глаза зажглись искренним весельем. — Правда, мои нервы не настолько крепкие, как твои. Может, дашь совет, как мне сделать так, чтобы киношное закулисье меня в труху не перемололо?
— Значит так, учись, пока я жив. Если ты захотела стать знаменитой звездой и если, не дай бог, ты ещё очень молода, заучи краткий курс молодого бойца, чтобы уберечься от участи потерять лицо. Не знаю, поможет ли это тебе, но вот мне помогло не слететь с катушек, — пропитался голос Филиппа грустью, — к чёрту старания остаться чистым в грязи. Ум, честь и совесть можно задвинуть подальше. Бельё на народ выноси погрязнее, про личную жизнь можно забыть сразу, как и про покой — всем кому не лень, будет интересно, что ты ешь и с кем спишь, да и тупая толпа озабоченных придурков кого угодно задолбает. Купи ещё акваланг для заплывов в дерьме — пригодится. Если не утонешь — будешь жива и по возможности скажи мне спасибо. И самое главное, алкоголь и наркотики обходи десятой дорогой, иначе они тебя убьют. Не имей дела с тем, что пахнет бухлом и наркотой — они сгубили не одну прекрасно начавшуюся карьеру. Ряд безмозглых критиканов, и рой фанатов, жаждущих растащить тебя на сувениры… С одной стороны, нафиг такое счастье, но с другой — вносишь вклад в искусство, способное менять к лучшему умы людей, когда у тебя есть по-настоящему любящие и верные тебе поклонники — стремящиеся не пропустить ни один фильм с твоим участием. И уже как-то перестаёшь сожалеть, что выбрал актёрскую стезю.
— Да, осознание, что вносишь свой вклад в искусство способно перекрыть всё плохое и вселяет бодрость, — согласилась Фьора, — но неужели нет способа добиться известности, славы и признания без того, чтобы не поступаться своими принципами, не скрывать лица под маской?
— Всё это, конечно, возможно, — Филипп с сожалением вздохнул, — но очень нелегко. Будешь со всеми искренней и чистосердечной — тебя просто сожрут и костями не подавятся. Сам убеждался. Так что наращивай моральную броню и избавляйся от наивности.
— Насчёт наивности в точку. Мне и впрямь нужно эту черту в себе исправить. Но я не стану двуличной и скользкой, не переступлю через принципы, — в глазах Фьоры, согласившейся с другом, сверкнул огонь решимости. — Ах, точно! Забыла тебе кое-что рассказать…
— Достойное стремление, — произнёс мужчина с уважением, но тут же насторожился: — что ты забыла сказать?
— Сегодня после съёмок со мной говорил владелец киностудии «Pegas Film» и режиссёр Родриго Борджиа, предлагал после окончания работы над «Воскресением» сняться в его фильме «Грозовой перевал». В роли Кэтрин Эрншо.
— Родриго Борджиа? — выдавил из себя с омерзением и смертельно побледнел Филипп, а ладони его сжались в кулаки. — Ты сказала — Родриго Борджиа?! Даже думать об этом забудь, Фьора! — его кулак стукнул по кровати. — Пусть к чертям катится!
— Ты чего так кричишь? Почему так всполошился? — не понимала Фьора, немного напуганная таким поведением Филиппа, гадая, почему одно только упоминание Родриго Борджиа вызвало у молодого мужчины такой эмоциональный взрыв.
— Не вздумай соглашаться на это предложение! Потому что я сам в десять лет пробовался к нему в фильм на роль Тома Сойера… — Селонже мстительно сжал пальцами леопардовый плед. — Прослушивание я прошёл удачно, меня утвердили на роль Тома… Я радовался тому, что мне выпала роль любимого литературного героя. Пока однажды Родриго не позвал меня к себе в кабинет и не прижал к стене, не начал запускать руки мне под майку и в штаны. Семнадцать лет прошло, а до сих пор трясёт, как вспомню… До сих пор не понимаю, как мне в тот день удалось от него отбиться и убежать — наверно, каким-то чудом.
— Что?! Вот же скотина! Извращенец грёбаный! — сорвалось с губ пришедшей в ярость и сильно потрясённой Фьоры, чьи глаза загорелись недобрым огнём и потемнели. — Педофил ублюдочный!
— Я не хотел тебе про это рассказывать, — Филипп пару раз кашлянул, чтобы скрыть нервозность, — но должен был. Не мог допустить, чтобы ты вляпалась в это дерьмо. Я обещал твоему отцу месье Франческо приглядывать за тобой, чтобы ты не попала в дурную историю, и сдержу обещание.
— Спасибо, что предостерёг меня и что посчитал достойной твоего доверия, раз поделился таким… — Фьора подобралась поближе к нахмуренному Филиппу и обняла его со спины за шею. — Я твоя подруга и на твоей стороне. Только хочу спросить — почему ты не рассказал про этот жуткий случай родителям, почему на него не заявили? Домогаться ребёнка — это же статья и решётки на окнах…
— Статья, конечно же. Но я боялся, если скажу отцу с матерью, что они заявят в полицию, нам никто не поверит и мою же семью выставят лжецами, которые «задумали срубить деньги на секс-скандале». К тому же я боялся, что этот выродок изгадит всю карьеру в кино моим родителям.
— Я поражаюсь, как таких подонков земля носит, — Фьора положила голову на плечо Филиппа, — надеюсь, он сдохнет от онкологии в страшных муках!
— Так ты думаешь, я один такой, к кому он приставал? Ошибаешься. Ты должна помнить Катрин Монсальви, которая со мной в «Собаке на сене» в роли Дианы снималась.
— Как же её не помнить! Конечно, я про неё знаю! — с энтузиазмом воскликнула Фьора. — Потрясающе красивая и талантливая! Самая любимая из наших французских актрис у меня!
— Родриго её как-то звал в фильм «Госпожа Бовари» на роль Эммы. Катрин с радостью за предложение ухватилась. Родриго пригласил её в гостиницу обсудить условия работы в фильме. Катрин — наивная душа! — согласилась. В этом чёртовом гостиничном номере, куда Борджиа Катрин заманил, он попытался её изнасиловать, ей чудом удалось отбиться и сбежать. Администратор и приехавший за Катрин муж — Арно — еле смогли её успокоить. Арно даже Родриго морду расквасил, за что его на месяц к общественным работам припахали. До сих пор жалею, что не сказал про домогательства Родриго родителям и мы не заявили в полицию. Жутко от мысли, что на моём с Катрин месте могли быть другие женщины и дети…
— Я никогда бы не могла подумать, что Родриго такая мразь, не узнай этого от тебя. Мне жаль, что ты и Катрин это пережили, — с грустью промолвила Фьора, прикоснувшись губами к макушке Селонже.
— Пообещай мне одну вещь, — Филипп мягко отстранил Фьору от себя и развернулся к ней лицом, глядя ей в глаза полным серьёзности взглядом, — ты будешь держаться от Родриго Борджиа как можно дальше. Обещай мне не иметь с ним никаких дел, потому что я серьёзно опасаюсь за твоё благополучие.
— Обещаю держаться от него подальше и посылать этого паскудника в пешее эротическое турне вместе с его предложениями! — чистосердечно воскликнула Фьора, приложив к груди правую руку.
— И правильно сделаешь, Фьора.

...

Фьора Бельтрами-Селонже: 03.08.19 04:21

 » Часть 3

— Может, заляжем и посмотрим вместе киношку?
— Выбирай фильм, — откликнулся Филипп достал из-под кровати ноутбук, поставив его на кровать, открыв крышку и кликнув на значок браузера «Гугл».
— «Тайна Коко», — назвала Фьора, а Филипп быстро напечатал название на клавиатуре.
Кликнув на первый высветившийся на странице сайт, Филипп включил мультфильм.
— А давай петь дуэтом «Хуаниту»* без цензуры? — предложила Фьора, улыбаясь во все тридцать два, глаза её лукаво поблёскивали.
— Ты во что втягиваешь меня, женщина? — деланно возмутился Филипп, приятельски и несильно толкнув в плечо девушку, засмеявшуюся звонким смехом. — Ты пока смотри фильм, а я выйду на пять минут.
— Зачем? Куда тебе надо? — полюбопытствовала Фьора.
— Покурить на улицу.
— Ты же не куришь, — с недоверчивой иронией Фьора сощурила глаза.
— После сегодняшнего, наверно, начну, — отшутился Филипп, напоследок потрепав по волосам Фьору и ловко избегнув участи получить от неё в шутку по рукам. Дойдя до входной двери своего номера, присел на пуфик и обул кеды, после выйдя в длинный гостиничный коридор и закрыв дверь.
Проходя мимо ряда дверей номеров, Филипп остановился возле двери в конце коридора и постучался. Какое-то время молодой человек стоял под дверью и ждал, когда ему откроют, но, не дождавшись, постучал снова. В этот раз попытка не была бесплодной, потому что за дверью Селонже услышал шаги и какую-то возню. Послышался звук повернувшегося в замке ключа, и открылась дверь, в проёме которой показалась фигура зрелого мужчины в белой рубашке и деловых чёрных брюках, с босыми ногами, красивым аристократичным лицом, спускающимися до плеч тёмными волосами и чёрными глазами, глядящими властно. Правда, выглядел он заспанным и недовольным.
— Вот чего ради тебя принесло, Филипп? — буркнул разбуженный, хмуро сверля взглядом своего визитёра. — Французским по белому же сказал, чтоб меня не будили и дали поспать.
— Извини, Карл, уж пришлось тебя потревожить. Без этого было нельзя, — извинился Филипп. — Возникли немалые проблемы…
— Поспал, называется, — обронил Карл Шароле сердито себе под нос, — что ещё за проблемы?
— Я только что разговаривал с Фьорой и настроение её было далёким от радужного. Она обмолвилась при мне о том, что собирается уйти из фильма. Ты что-нибудь знал об этом? — не стал Селонже терять время на отвлечённые разговоры. — Говорила, что она для роли Кати недостаточно хорошая актриса и что лучше тебе подыскать кого-то более профессиональную и известную. Но мне удалось отговорить её от этого решения.
— Какого чёрта Фьора из фильма уходить собралась? Да через мой труп она уйдёт, у неё контракт со мной на четырнадцать месяцев. А кого я вместо неё брать должен, по-твоему?! Эту Иерониму, которая нормально текст выучить не в состоянии, переигрывает и на связях свёкра с мужем выезжает? Так что ли?! — взыграло в режиссёре возмущение. — Разве я плохо с ней обращался, что Фьора уйти вздумала? Хоть раз я на неё наорал или оскорбил?
— Про тебя как раз Фьора отзывалась очень хорошо и тепло, ценит тебя и уважает. Дело в том, что Фьора наткнулась в интернете на оскорбительные статьи, в которых писалось, как якобы она получила роль за «заслуги в постели» и словила кучу оскорблений в Инстаграме, что даже аккаунт удалила. Да ещё ей довелось подслушать, как Иеронима Пацци распускала про неё сплетни, будто бы Фьору утвердили на роль Кати Масловой за то, что она переспала с тобой и со мной, с Бельтрами едва истерика не случилась, — озвучил Филипп причину, по которой в голову Фьоры пришла мысль уйти из фильма.
— Что?! Так Иеронима, оказывается, про Фьору грязные слухи распускает! Не потерплю такого на моей съёмочной площадке, вообще её к чертям собачьим уволю! — запылали бешенством глаза Карла. — Работать над ролью — не работает, мнит из себя какую-то хренову королеву, да ещё подлости проворачивает! Нет, пусть катится! Как Фьора сейчас? — спросил Шароле, понемногу успокоившись.
— Сейчас Фьора в порядке. Поначалу рыдала, я её валерьянкой напоил — она и пришла в себя. Бредовую идею уйти из фильма выбросила из головы.
— Вот и отлично, — Карл положил сильную и крупную ладонь на плечо Филиппа, — она же сейчас у тебя в номере, выходит…
— Ну да, мы залегли фильмы смотреть.
— О, так ваш родившийся на съёмках роман идёт на лад! — Карл добродушно рассмеялся и хлопнул по спине Филиппа. — Ну и дела, здорово, конечно. Фьора девушка очень хорошая, искренняя и добрая. Главное, что ей нравишься ты сам, а не твоя известность.
— Ты что вообще городишь! Мы с ней просто очень хорошие друзья и нам нравится проводить вместе время, только и всего! — вспыхнул Селонже, против своей воли покраснев до корней чёрных волос.
— Ну да, ну да, — ехидно усмехнулся Шароле, — настолько хорошие друзья, что после выхода фильма «Воскресение» шипперить** будут не только ваших персонажей, но и вас самих.
— Карл, реально, прекрати! Мы с Фьорой вполне довольны оба тем, что есть, она моя очень хорошая подруга — и все! — начинало закипать в Филиппе раздражение от подобного вмешательства друга и наставника в его отношения с Фьорой.
— Не смеши мои тапки, ага, как же, — по-доброму ироничная усмешка вырвалась у Карла, — подруга она твоя. Рассказывай мне сказки. Ты же смотришь на неё как Джон Сноу на Дейнерис в последней серии седьмого сезона.
— Пожалуйста, избавь меня от этих отсылок к поп-культуре, — проронил Селонже устало и прислонился к стене, сползая по ней на пол. — Похоже, ты сам начал шипперить меня и Фьору, не дожидаясь поклонников.
— Как будто это что-то плохое, — довольно заявил Карл и присел рядом с Филиппом. — Ладно, можешь не отпираться. Тебе нравится Фьора. Ещё бы — умная, интересная и талантливая девушка, к тому же с добрым характером и очень красивая.
— Да, всё так и есть. Чего уж лукавить… Нравится она мне, даже очень, в душу запала. Доволен? — устало признал Филипп, явно проиграв в споре режиссёру, но его посетило приятное чувство свободы и облегчения от того, что он набрался смелости озвучить.
— Доволен — что ты перестал врать себе, неся бред, что у тебя к ней только дружба. Раз она так тебе запала, то скажи ей напрямик. Чего тупите-то оба — что ты, что Фьора?
— Если и скажу ей, то не сейчас. Нет желания, чтобы Фьора неверно поняла и подумала, будто кроме красивых фигуры и лица, меня в ней ничего не привлекает, потому что это не так.
— Делай, как знаешь. В конце концов, это ты и Фьора маетесь, а не я, — уступил Карл. — Только не тяните, а то пока оба осмелеете, белые ходоки будут шастать по улицам.
— Просил же без отсылок к поп-культуре, — по-доброму засмеялся молодой мужчина. — А что будешь делать с этой Иеронимой? То, что она про Фьору всякие скабрезности мелет, нельзя оставлять так.
— Конечно же, нельзя. С Иеронимой я разберусь лично, — пообещал Карл. — Не поймёт по-хорошему и продолжит распускать о Фьоре сальные сплетни — выгоню её из фильма. Поскольку отсняли только первую сцену с судом над Масловой, вырезать Иерониму из материала и переснять моменты с участием другой актрисы проблем не составит. Мне дрязги и кривотолки ни на кой-чёрта не сдались. Хочу, знаешь ли, работать в здоровой обстановке без закулисной грызни.
— Спасибо тебе, что принял сторону Фьоры, — Филипп переглянулся с режиссёром и благодарно улыбнулся ему, — пока она слабо уверена в своих силах, ей как никогда нужна поддержка и надёжные люди рядом. Одну противостоять нападкам тупого быдло-хейтерятника и этой стервы Иеронимы я её не оставлю.
Примечание к части
*"Хуанита" - песенка, которую персонаж мультфильма "Тайна Коко" пел своему другу и в которой мелькает взрослая шутка, не предназначенная для детской аудитории, потому и завуалированная самим персонажем.
**Шипперить - сводить вместе в виде написания фанфиков/рисования артов или только в воображении каких-либо персонажей.

...