По приказу короля!

 » По приказу короля!

Ролевая игра

По приказу короля!


Место действия: Шотландия, Эдинбург
Время: Начало 17-ого века, март 1603 года
Правление: Яков VI
Жанр: Романтика
Экшн: допустим
Продолжительность игры: от 6 до 8 дней
Растяжка времени: да
Начало: 8-ого января
Количество мест: ограничено




Испокон веков между Шотландией и Англией нет мира. Многочисленные набеги с обеих сторон ведут к распрям, междоусобицам, кровопролитию. Яков VI король Шотландии, объединивший и примиривший наконец шотландцев между собой наследует английский престол и в первую очередь пытается обезопасить и укрепить самую ненадёжную, но абсолютно необходимую границу Шотландии - границу с Англией. Самый логичный и простой выход женить шотландских лэрдов на английских леди. Никто не станет нападать на своих родственников, даже воинственно настроенные горцы. Для англичан брак - залог спокойного и мирного будущего. Король издаёт приказы и рассылает их с гонцами заинтересованным/полезным в охране границы лэрдам и англичанам, земли которых так или иначе находятся под угрозой набегов. Все, получившие приказ короля приезжают в Эдинбургский замок, где им предстоит познакомиться со своей парой...



Заявки на участие в игре прошу присылать мне .


  Добавить тему в подборки

Рассвет. Эдинбург просыпался. Точнее, та его часть, которая вынуждена была вставать ещё затемно, чтобы прокормить себя и свою семью. На улочках уже появлялись торговцы, ремесленники, служанки, хмурые стражники и босоногие нищие…
В предрассветном тумане почти нельзя было разглядеть выражения их лиц, но по хриплым сонным голосам можно было расслышать какую-то обречённость. В холодном воздухе слышались позвякивания посуды, ропот крестьян и стук колёс…
*****
Телега медленно катила по каменной мостовой, подпрыгивая на ухабах и мерно покачиваясь. Копну соломы швыряло из стороны в сторону, и длинные соломинки падали на серый булыжник. Уэйн вытащил из копны длинную соломинку и начал пристально её разглядывать. Пожав плечами и, решив, что она ему вполне подойдёт, он крепко зажал её в кулаке и потянулся за следующей. Так прошёл почти час. Уэйн придирчиво отбирал соломинки, выбрасывая ненужные. Путь повозки был отмечен цепочкой из не прошедших проверку соломинок. Когда в его кулаке была зажата уже приличная маленькая охапка, Уэйн принялся за работу. Он пыхтел от усилия, что-то тихо бормотал себе под нос, сплетая из соломы свадебный венок! А как же! Это будет чудный подарок для его английской невесты... Мужчина высунул язык от напряжения и продел конец соломинки в дырку, закрепляя две части венка в одно кольцо. Какой подарок он преподнесёт своей... Да, а для кого же он это делает? Уэйн потряс венком, наблюдая, как пара соломинок вылезла из плетения и стали торчком. Ну и ладно! Так даже лучше!
Уэйн поудобнее устроился в телеге, расправляя складки на своей грязной рваной одежде. Куда бы спрятать подарок?.. Это же венок, значит, на голове он будет смотреться лучше всего! Довольный таким решением, Уэйн быстро напялил его на голову и принялся за дело, которым занимался до этого, а именно: глазел на окружающих. Какими же они все были смешными! Уэйн громко рассмеялся и захлопал в ладоши. Возница, испуганный резкими и неожиданными звуками, натянул поводья, лошадь заржала, а Уэйн разразился очередным восторженным смехом. Венок съехал с головы и упал прямо в грязь. Раздосадованный Кохран быстро слез с повозки и, пока возница успокаивал лошадь, поднял венок. При этом он сам умудрился перепачкаться, но выглядел таким довольным, что смог спасти творение рук своих, свой свадебный подарок (о! вспомнил) от печальной участи, что тут же последовал очередной восторженный возглас, состоящий из каких-то нечленораздельных звуков.
Крестьянин испуганно посмотрел на Уэйна. Но тот лишь радостно пожал плечами и взобрался на своё место, испачкав по пути телегу и сено, в ней лежащее. Спустя пару минут они двинулись вперёд.
Уэйн пытался очистить подарок от грязи, но почему-то получалось так, что он ещё больше его запачкал. Вытерев грязные ладони о свою видавшие виды рубашку, он снова водрузил венок на голову.
Когда они прибыли в Эдинбургский замок, светало. Густой, молочно-белый туман уже начал рассеиваться, но его обрывки всё ещё висели на ветвях. Уэйн спрыгнул с повозки и потянулся рукой к прозрачному белому клочку. Его рука прошла сквозь него, ощущая лишь влагу и холод, а на ладони остались переливающие капельки воды. Уэйн удивлённо поднёс ладонь к лицу и принялся пристально её рассматривать. Капли мутно сверкали в сумерках, а когда он потряс рукой, то разлетелись во все стороны. Уэйн даже попытался поймать одну из них, но натолкнулся на хмурого возницу и оказался отброшенным на пыльную землю. Кряхтя и отплёвываясь, Уэйн поднялся на ноги, поправил съехавший набок венок и поспешил к замку. Он не понимал, зачем ему туда надо, но твёрдо помнил, что именно замок был конечной целью его путешествия. Вытерев босые ноги о каменные плиты внутреннего домика, отряхнув от пыли рваную рубаху и, пригладив космы, Уэйн счёл, что стал совсем красавцем (да ещё и с венком на голове!), поэтому, теперь можно идти и на приём к королю! Напевая под нос старинную шотландскую балладу, он не спеша приблизился к стражникам и беззаботно им улыбнулся. Улыбался он так усердно, что по подбородку даже потекла слюна. Обшарив все карманы, и, найдя там кучу полезных вещиц, типа рогатки, засохшей грязи, птичьего пера и даже удивительного круглого камешка, Уэйн, наконец, извлёк приглашение и, радостно помахав им перед носом стражников, прошествовал внутрь, успев напоследок выкрикнуть: "Боже, храни короля!"
_________________

До приезда в Эдинбургский замок.


Леди Мария сидела на стуле и вышивала, когда в ее дверь постучали.
- Войдите, - сказала графиня Уинтер.
В комнате появилась Леонсия.
Леди Мария отложила рукоделие в сторону и улыбнулась дочери.
- Леонсия, девочка моя, - ласково произнесла она. – Где ты так задержалась?
Леонсия смутилась и потупила взор. Ей пришлось сегодня отчитывать слуг за плохо накрахмаленные рубашки, не вымытый пол в зале, за не купленное на рынке мясо и за многое другое.
Девушка подошла к матери и сделала реверанс.
- Хлопоты по дому, - тихо произнесла она. - Простите, маменька.
Мария рассмеялась и протянула руку дочери. Леонсия прижала ладонь матери к своей щеке и улыбнулась.
- Моя маленькая хозяюшка, - улыбнулась графиня Уинтер. – Похоже, слуги решили, что если я доверила вести хозяйство по дому тебе, то, значит, они могут бездельничать.
- Матушка, не волнуйтесь. Вам нельзя - сказала девушка. – Всё хорошо.
- Это о тебе так сестренка Леонсия заботится, - сказала леди Мария малышу и нежно погладила живот. – Скоро на свет появится твой братик, девочка моя. Эдмунд будет счастлив.
Леонсия опустилась на пол возле матери и аккуратно прислонила головку к животу леди Марии.
- Вы сделаете отца самым счастливым человеком на свете, - улыбнулась она.
Леди Мария нежно провела рукой по волосам дочери.
- Девочка моя, я не знаю, чтобы мы делали без Эдмунда…
Леонсии не надо было об этом говорить. Она знала Эдмунда ван Клива с детства. Когда он приезжал к ним в гости, то всегда привозил маленькой Леонсии подарки и играл с девочкой. Ричард Гамильтон высоко ценил дружбу с ним. Он всегда был отличного мнения об Эдмунде ван Кливе.
«Это один из лучших людей нашей эпохи, - говорил он как-то раз дочери. – Барон Гастингс никогда не бросит своего друга в беде».
Так и случилось. Эдмунд не отвернулся от семьи друга в час беды. Он был одним из немногих, кто позаботился о Марии и Леонсии. Девушка за это полюбила отчима всеми фибрами своей души. Она была горячо признательна и благодарна ему за заботу о ней и матери, за выказанную ласку и доброту, душевное тепло. Эдмунд оберегал мать и дочь. Новый граф Уинтер дал им свое имя и возможность жить относительно спокойно в высшем обществе. Он заменил девушке отца. Эдмунд был счастлив, когда в один прекрасный день Леонсия назвала его отцом. Девушка долго на это не решалась. Но поняла, что так не предаст память о Ричарде Гамильтоне. Девушка сказала слово «отец» и почувствовала себя счастливой. С души как будто свалился тяжелый камень…
Леонсия отстранилась и посмотрела на мать.
- Да, - прошептала она. Девушка вспомнила о Ричарде Гамильтоне. Молчание. Вдох. Фраза. – Я ни за что не отрекусь от отца…
- Я знаю, девочка моя. Ты и не должна этого делать. Пусть для других Ричард предатель и изменник, но для нас он - близкий и дорогой человек, - леди Мария поцеловала побледневшую дочь в лоб, пристально взглянула на нее. – Милая, это не прекратилось?
Поняв намек матери, Леонсия покачала головой и отвела взгляд. У графини Уинтер сердце кровью обливалось, глядя на страдания дочери. Боже, куда подевалась та милая и приветливая девочка? Женщина глубоко вздохнула.
- Девочка моя, сходи на ярмарку вместе с Валери. - Вам обеим необходимо развеяться, - улыбнулась она.
- Как скажете, - произнесла девушка.
Леонсия любила и почитала своих родителей. Она не привыкла им прекословить. Поэтому девушка подчинилась велению матери. Сделав реверанс, Леонсия удалилась. Она пошла искать Валери.
У Леонсии было апатичное состояние, когда Эдмунд и Валери переехали к ним в дом. Поэтому девушка так спокойно приняла появление в доме новых людей. Со временем новый граф Уинтер стал для девушки родным человеком. Зато с Валери отношения не сложились. По мнению Леонсии, сводные сестры были чужими людьми, которые как-то уживались под одной крышей. Вроде как есть Валери ван Клив, но в тоже время ее как бы и нет. Леонсия видела, как Валери тяготится ее обществом. Поэтому девушка не стремилась особо общаться с сестрой. Ее изумляли требования Валери к слугам и вообще ее поведение. Леди Мария неоднократно делала девушке замечания, но сестра их игнорировала. Леонсия про себя осуждала Валери за такое поведение, но тактично помалкивала.

Пройдя по каменному полу коридора, Элиза приблизилась к двери парадного входа родового поместья графа Таусенда. Тащивший корзину с углем слуга в кожаном переднике поставил свою ношу и поспешил открыть перед ней дверь.
- На улице еще холодно, милели, - предупредил он.
Кивнув в ответ, Элиза вышла из дома и вдохнула полной грудью свежий воздух, словно желая отчистить голову от дурных мыслей. Она почти не замечала ни холодного воздуха, ни голых ветвей деревьев, сгибающихся под порывами ветра, когда решительно пересекла полукруглую засыпанную гравием площадку перед домом и направилась по хрустящей от инея траве к пруду.
Остановившись у пруда, под свинцовыми небесами выглядевшего заброшенным и непривлекательным, она попыталась разглядеть в толще воды рыб. Ее решение отправиться в Эдинбург оставалось неизменным, но как оно ей далось! Подняв с земли камень, она с злостью бросила его в стоячие воды. Снопы брызг взметнулись вверх и холодными каплями обожгли ее кожу. Только обхватив руками плечи, Элиза поняла как ей холодно. Когда она сможет вернуться сюда? Как скоро? Когда она снова увидит своего мальчика? Мысль о сыне погнала ее обратно в дом.
Элиза поспешила вверх по лестнице, а потом по коридору, в детскую. Из за двери доносился голос нянечки, перемежавшийся звонким голоском её шестилетнего сына.
Элиза толкнула дверь и оказалась в тепле, перед горящим камином, окруженная игрушками и сладким запахом детства.
- Фрэнни, будь добра, принеси мне кружку поссета, пожалуйста.
Нянечка вышла, а Элиза повернулась к своему сыну. Она подошла к играющему на полу Джеймсу и села рядом.
- Мама, ты ведь скоро вернешься?
- Да, мой маленький. – Мать откинула со лба сына непокорную темную прядь и наклонилась чтобы поцеловать его в лобик.
- А можно я поеду с тобой?
- Нет, ты ведь знаешь. Мы уже говорили об этом.
Лицо мальчика стало печальным, губы задрожали и он отвернулся к своим солдатикам.
- Но я обязательно привезу тебе подарок. Много подарков... – сердце Элизы мучительно сжалось и заныло, а голос cорвался, - Я буду очень скучать по тебе, мой мальчик.
Джеймс вскочил с пола и бросился на шею матери. Крепко обнимая ее за шею, он сжал в кулачках пряди материнских волос и заплакал.
Она должна быть сильной и не показывать сыну как ей страшно расставаться с ним, но слезы уже текли по щекам Элизы. Прижимая к себе маленькое тело сына, она лихорадочно осыпала поцелуями его волосы и личико. Как ей будет его не хватать! Ее сердце заходилось от боли и страха неизвестности и она еще крепче прижимала к себе мальчика, пытаясь запомнить его тепло, запах, голос, каждую золотистую крапинку в темных как кофе глазах.
В комнату вернулась нянечка и тихо поставив поднос на столик, осталась молча стоять в стороне. Когда слезы Джеймса сменили усталые всхлипы, Элиза платочком промокнула его глаза, щечки и вытерла ему нос.
- Все, мой хороший. Ты должен пообещать мне что больше не будешь плакать и во всем будешь слушаться свою тетю.
Она дождалась когда он кивнул, перекрестила сына и еще раз поцеловала его в лоб. Нехотя выпустив сына из объятий, Элиза улыбнулась дрожащими от слез губами и тихо пообещала вернуться.



Элиза открыла глаза и посмотрела за окно раскачивающейся на ухабах кареты. Она уже видела возвышающийся над Эдинбургом замок.
- Я вернусь, мой маленький. Обязательно скоро вернусь...

До приезда в Эдинбург...

Какое-то время назад Валери ван Клив могла считать себя вполне счастливым человеком. Дочь барона Гастингса, приближенного к королеве, молодая особа девятнадцати лет, живущая в неге и достатке, она не знала в своей жизни, казалось бы, никаких проблем. Любое её желание исполнялось, в распоряжении был весь дом в Лондоне. Она пользовалась безраздельным вниманием отца и занималась почти всем, что ей заблагорассудится, пока однажды отец не получил титул и конфискованные земли своего друга графа Уинтера, и они не переехали в графство Уинтерленд – этот Богом забытый клочок земли на границе с Шотландией. Не клочок, конечно… но Богом забытый, это точно. И мало того, что они покинули свой дом, так отец женился на вдове друга, и теперь они наслаждались семейным счастьем и ожидали младенца. А Валери не находила себе места, отыгрываясь на нерадивой прислуге и новообретённой сестре.
В это утро Валери расположилась в гостиной с вышиванием. Не было занятия, которое она ненавидела бы больше, но ей так хотелось привлечь внимание отца, который при жизни жены любил расположиться с книгой рядом с ней и дочерью, вышивающими очередные узоры. Эти минуты были дороги девушке, потому что именно тогда она ощущала, как крепка и дружна их семья. В этой благословенной тишине между ними протягивались нити любви. Молчание не было неловким. Это было тихое семейное счастье. И сейчас, снова и снова делая неровные стежки и изредка попадая иголкой в пальцы, Валери будто чувствовала присутствие матери. Бог обделил девушку талантами пения или игры на музыкальных инструментах, поэтому с завидным упорством она бралась за столь нелюбимое занятие. А упорства Валери было не занимать. Ставить цель и добиваться её было жизненным кредо девушки. Постоянные попытки научиться искусно вышивать имели под собой и более глубокие корни. Это была своеобразная епитимья, которую Валери наложила на себя. Просиживая часами в комнате умирающей матери, она либо читала, либо вышивала. И если первое занятие девочка обожала, то второе практически убивало её неуёмную натуру. Бывали минуты, когда она, казалось, отдала бы всё за возможность покинуть комнату и поиграть с подругами, но она тут же ругала себя за эти порывы. И она никогда не простит себе мимолетные мгновения, когда она хотела, чтобы сидение в этой душной комнате, наполненной запахами лекарств, прекратилось любой ценой...

Девушка вздохнула и продолжила втыкать иголку в ткань. Она снова вернулась мыслями к отцу, подумала о тех переменах, что произошли с ним за последнее время. Смерть жены подкосила этого сильного духом и телом человека. Он посвятил себя служению короне и добился определённых результатов, но от него будто осталась одна оболочка. Он улыбался и уделял Валери внимание, но глаза его были пустыми. Они больше не светились любовью. Нет, он не забыл о родительских обязанностях. В распоряжении Валери были учителя, любящая няня, которая обучила её всем премудростям ведения хозяйства, рассказала, как быть хорошей супругой. Приезжая домой, отец засыпал Валери подарками, водил на ярмарку, в театр, приглашал её подруг домой, внял уговорам обучить Валери верховой езде. Девушка не привыкла делить отца ни с кем. Теперь же его вниманием завладели сразу две особы, а скоро появится долгожданный наследник, и Валери совсем отойдёт на второй план. Ей хотелось бы ненавидеть мачеху и сестру, но обе не сделали ничего такого, чтобы эту самую ненависть вызвать. И питать к ним это чувство значило бы быть попросту плохим человеком. Но и любить их и принимать с распростёртыми объятями она не была обязана.
Сделав пару последних стежков, Валери аккуратно сложила в коробку вышивание и задумалась, чем бы заняться сегодня. Если распогодится, то будет ярмарка, где она сможет встретиться с Мэттью Уоррэном, который вот уже полгода оказывал ей знаки внимания. Почему бы не выйти за него замуж, раз уж в этом доме она стала лишней? Мэттью был приятным молодым человеком, из хорошей семьи. С ним она чувствовала себя спокойно и уверенно. Чем не основа для прочного брака? Встав с кресла, девушка пошла на кухню и по дороге провела пальцами по комоду. Обнаружив слой пыли, она сделала выговор находившейся в комнате служанке. Дерзкая девчонка не преминула заметить, что она слушается только приказов своей хозяйки, имея в виду Марию. Сжав руки в кулаки, Валери прогнала её прочь. Слуги, оставшиеся ещё со времён предыдущего Уинтера, не признавали в ней хозяйку. Можно было бы пожаловаться отцу, но он был так занят делами и заботой о супруге на сносях, что они почти не общались. Девушка поднялась в комнату и застала там няню миссис Мор, пожилую уже женщину, которая помогла ей переодеться, и вместе она собрались идти на ярмарку.

Леонсия нашла сестру в гостиной. Валери собиралась уже выйти на улицу вместе с няней.
- Мама велела нам пойти на ярмарку и развеяться, - произнесла она.

Валери, собственно, было всё равно, пойдёт с ней Леонсия или нет. Девушка была такой молчаливой, что Валери иногда забыла об её присутствии. Она кивнула сестре и вышла из дома.
Местная ярмарка, конечно же, уступала лондонским, но люди были такими приветливыми и радушными, что чувствовалось как-то радостное единство. Они встретили Мэтта и побродили по ярмарочным рядам, посмотрели выступление жонглёров, полакомились яствами. Отбросив все невзгоды и мрачные думы, Валери танцевала в дружной толпе вместе с остальными. Мэтт снова оказывал ей знаки внимания, которые не могли быть продиктованы двусмысленно, и девушка укрепилась в своём решении через некоторое время, если он предложит брак, ответить согласием. В приподнятом настроении она в сопровождении сестры и няни вернулась домой и провела остаток вечера за чтением.

Леонсия в сопровождении Валерии, Мэтта и миссис Мор пришла на ярмарочную площадь. Сюда стекались стар и млад.
Леонсия не горела желанием идти на ярмарку. Она с радостью осталась бы дома и занялась любимым вышиванием. К счастью для девушки Валери и Мэтт не обращали на нее внимания, а миссис Мор зорко следила за тем, чтобы никто не смел обидеть ее подопечных. Леонсия шла молча и с любопытством смотрела по сторонам. Слева и справа торговцы предлагали купить мясо, рыбу, муку, яйца, петуха, кур, гусей, сладости... Возле торговца оружием собралась толпа молодых людей, заинтересованных товаром. Городские модницы стопились возле прилавков с тканями и украшениями. Леонсия мило улыбнулась, глядя на то, как мать купила своей дочери голубой бант. Глаза девочки радостно заблестели и ручонки потянулись к заветному банту...
«Милый ангел», - подумала она и отвела взгляд сторону.
Несколько друзей-франтов приставали к проходящим мимо девушкам. Они одаривали красавиц шутками, а потом весело смеялись над ними. Прелестницы надували губки, поднимали подол юбок и убегали прочь от весельчаков.
Затем внимание привлек небольшое кукольное представление. Актеры разыгрывали веселую сценку, а толпа зевак смеялась до глубины души и аплодировала им. Леонсия остановилась, чтобы посмотреть спектакль. Заметив, как пару раз девушка улыбнулась, миссис Мор потащила ее танцевать. Девушка вновь ушла в себя. Няня настояла, чтобы она станцевала. Леонсия вздохнула и с холодным выражением лица пошла танцевать. Станцевав, она вернулась к миссис Мор и с равнодушным видом смотрела на остальных танцоров.
Вернувшись домой, Леонсии сообщили, что графиня Уинтер хочет ее видеть. Девушка пошла в комнату матери.
- Тебе понравилась ярмарка? – спросила леди Мария.
Леди Мария знала, что Леонсия в глубине души прятала свою боль и изображала на лице спокойствие. Девушка не стремилась открыть другим свою душу и сторонилась общения с людьми. Леди Мария считала, что дочери необходимо общение с людьми. Поэтому она послала дочь на ярмарку.
- Да, - покривила душой девушка, только чтобы порадовать мать.
- Замечательно, - лицо женщины осветила радостная улыбка.

Валери разбудила суматоха в доме. Хлопали двери, слуги переговаривались и слишком часто заглядывали к ней в комнату. Вошла няня и, вздыхая, помогла девушке совершить утренний туалет.
- Отец ждёт Вас и Леонсию в кабинете. Ничего не спрашивайте… Я не знаю, что стряслось, - миссис Мор украдкой утирала слёзы.
Обеспокоенная Валерии спустилась вниз.
- Папа, что-то случилось? – Валерии бросилась к отцу, бросив мимолётный взгляд на обычно тихую сестру. Мария тоже была в кабинете, хотя уже передвигалась с трудом из-за огромного живота. Ребёнок был уже на подходе.
- Девочки, - отец встал напротив сестёр, скрестив руки, - вчера я получил приказ от короля. Ситуация в стране сложная, и вам обеим надлежит послужить на благо отечества, как делал я все эти годы. Граница с Шотландией крайне ненадёжна и наше графство, как и другие приграничные графства, подвергается набегам шотландских кланов. Король мудр и нашёл единственно верное решение, чтобы обеспечить мирное сосуществование с кланами… Вы поедете в Эдинбург, мои дорогие, и выйдете замуж за шотландских лэрдов.
Кровь отхлынула от лица Валери. Она даже не могла поверить тому, что слышит сейчас. Она смотрела на отца и всё ждала, что он как-то поспособствует отмене приказа короля, но выражение лицо графа было как никогда серьёзным.



- Папа, ты не можешь говорить серьёзно! Почему именно наша семья должна быть принесена в жертву сюиминутному желанию Якова?
- Валери! Не только наша семья, но также и другие владельцы приграничных земель отдают своих дочерей в жёны шотландским горцам. Ты послужишь на благо страны, укрепишь влияние нашей семьи, как и Леонсия. Девочки, мы не можем противиться королевскому приказу. Завтра вы выезжаете вместе с миссис Мор, а в Эдинбурге встретитесь с Камиллой Роузмур и её тетей Мирандой. Сами понимаете, что не могу оставить Марию одну…
Она не заплачет, не заплачет… Валери собрала свою волю в кулак и согласно кивнула:
- Хорошо, отец. Тогда я пойду собирать вещи.

Она с показным спокойствием поднялась в комнату, где вытащила из секретера бумагу, чернила и перо. Мысли со скоростью молнии проносились в голове. Сейчас важно было сохранять хладнокровие. Черкнув пару строк, она тихо вышла из коридора и спустилась на кухню. Дав служанке несколько монет, она попросила её передать записку для Мэттью Уоррэна. Снова поднявшись к себе, она стала собирать свои вещи. Она ни за что не выйдет замуж за того, кого ей выберет король! Она сама сделает свой выбор и сегодня же ночью. Сегодня она убежит с Мэттью и выйдет за него замуж. Отец, конечно же, будет гневаться и бушевать, но брак будет утверждён, и никто уже ничего не сможет сделать. Пришла няня и стала помогать собирать вещи.
- Девочка моя, - причитала она, то и дело поглаживая Валерии по спине, - что же будет?
Валери вымученно улыбалась, замерев у окна. Вглядываясь в темноту, она ждала, пока служанка прошмыгнёт ко входу. Прошло несколько часов. Было уже совсем темно, а девушка всё не появлялась. Валери решила пойти на её поиски, но обнаружила, что дверь закрыта. Её заперли. Видимо, обманчивое спокойствие дочери не обмануло Эдмунда ван Клива. Решив, что всё-таки она пропустила девушку, она решила прилечь на часок, поскольку измучилась от переживаний, но проспала до самого утра.
Проснувшись, девушка бросилась вниз в кухню, чтобы выяснить, передала ли служанка письмо.
- Да, да, передала, - девчонка опустила голову и присела в реверансе, - в тот же час передала. Лично самому сэру Уоррэну.
- А он что-то передал?
- Он, - служанка замялась, - ничего не передал… Просто прочитал и всё…
Валери застала на месте, убитая этой новостью. Мэттью решил отказаться от неё? Испугался реакции её отца? Или своего? Был настолько труслив, чтобы не сказать своё решение ей в лицо?! Или он вообще не собирался жениться, и все его ухаживания были просто способом убить время? Тогда он не заслуживает даже прощания с ней. Валери было больно и обидно, что молодой человек даже не удосужился ответить на ее послание, как будто она совершенно ничего для него не значила. Как она могла насколько ошибаться в человеке?..
- Поди прочь! – Она отослала служанку и стремительным шагом пошла на поиски отца. Отец был в библиотеке и по обыкновению перебирал бумаги. При виде грусти на его лице Валери охватило чувство раскаяния за то, что она хотела совершить втайне от него. Смогла ли бы она действительно так обидеть его, пойти против воли и без благословения совершить таинство брака? В тот момент отчаяния, когда она приняла то решение, девушка была уверенна в его правильности, но сейчас… Она ни за что бы не хотела видеть в глазах самого родного ей человека осуждение и стыд за неё. Что было бы с ним, если бы ему пришлось отчитываться перед королем за нарушение его приказа? Решено. Она положится на волю Господа и поедет в Эдинбург подчиниться воле короля. Опустив глаза и сложив руки перед собой, Валери с необычной для неё робостью подошла к отцу и присела за стол напротив него.

- Отец, я готова ехать в Эдинбург.

Леонсия обомлела от такой новости. Она не ожидала, что ее и Валери принесут в жертву каким-то шотландским лэрдам. Девушка потупила взор и слушала все то, что говорит Эдмунд.
С детства ее готовили к такому браку. Мать научила ее всему, что должна знать и уметь леди. Отец позаботился об образовании дочери. Он пристально наблюдал за обучением дочери, сам часто беседовал с ней на разные темы, развивая в дочери остроту ума. Леонсия больше всего на свете обожала, когда отец водил ее на спектакли в театр «Глобус», а после представления водил за кулисы. Таким образом, граф Уинтер внушал дочери мысль, что мир – это театр, а люди в живущие нем – актеры. Так и юной Леонсии Гамильтон однажды предстоит выступить на сцене и сыграть роль добродетельной леди, не позорящей имя своего мужа и родителей. Кроме того он внушал ей мысль о том, что дочь графа Уинтера не может выйти за кого пожалеет. Ей это не позволяет ее происхождение и положение в обществе. Но после казни отца все резко изменилось. Никто не хотел породниться через брак с изменником и предателем Ричардом Гамильтоном.
Теперь опять все изменилось, и жизнь преподнесла девушке сюрприз. Леонсия глубоко вздохнула. Она готова послужить на благо родины. Помимо этого девушка понимала, что за неповиновение указу короля на отчима обрушаться серьезные неприятности. За примером далеко ходить не надо. Достаточно вспомнить трагическую судьбу Ричарда Гамильтона.
- Отец, я выйду замуж за шотландца, - тихо произнесла Леонсия и потупила взор. – С вашего позволения, - сделала реверанс и удалилась.
Леди Мария последовала вслед за дочерью. Эдмунд деликатно сообщил об указе короля, но супруга все равно разрыдалась. Она не хотела отдавать дочь и Валери на «съедение» диким шотландцам. Супруг ее успокоил. Графиня вспомнила, что сама вышла в первый раз не по любви, а ради выгоды семейства Рассель. В итоге она и Ричард Гамильтон сумели стать добрыми друзьями.
Графиня вошла в комнату дочери. Леонсия бросилась к матери. Леди Мария обняла ее, и девушка разрыдалась.
- Матушка, я не хочу покидать вас, - глотала слезы Леонсия.
- Девочка моя, ты сама все прекрасно понимаешь. Тсс... успокойся, - леди Мария нежно погладила дочь по голове. – Ты взрослая девушка... Поездка в Эдинбург принесет массу впечатлений и наполнит твою жизнь новым смыслом, - она отстранилась от дочери, когда Леонсия успокоилась. – Отныне муж станет твоей опорой и защитой. Помни об этом. Я буду молиться Господу за тебя и Валери. Пусть вам повезет с мужьями... Я приказала собрать твои вещи.
Леди Мария благословила дочь и вышла.
Провожать девушек вышел только Эдмунд ван Клив, так как у его супруги не было сил. Перед тем, как падчерица села в карету, он сказал ей:
-Я в тебя верю, - и поцеловал в лоб.
Леонсия улыбнулась ему и села в карету. Экипаж тронулся.

Камилла ехала в экипаже и смотрела на расстилающиеся перед глазами поля. Эдинбург уже не за горами. Пора было приводить свое душевное состояние в равновесие. Оглядываясь на свою жизнь, девушка не могла сказать, что ее принудили явиться к королю. Как бы кто не считал, но вина за смерть леди Роузмор не лежит на ее муже. Девушка поняла это в 16 лет, когда отец откровенно с ней поговорил. Как и у любого влиятельного человека в Англии, у отца было очень много ответственности на плечах, и он должен был уделять своим делам большое количество времени. К сожалению, леди Роузмор так не считала, и в ее, ослепленной безумной любовью фантазии, отец представал как гуляка и изменщик. На протяжении многих лет после брака граф уверял свою жену в невиновности, но нельзя было отрицать факт того, что многие женщины при дворе откровенно флиртовали с отцом. И хотя он не отвечал на эти знаки внимания, для леди Роузмор это было очередным уверением в своей правоте. Из года в год ревность матери набирала оборот, а чувства отца от постоянных подозрений наоборот гасли. И он перестал уверять жену в обратом. Оставленная без единой толики любви, леди Роузмор совсем обезумела от ревности и в скором времени зачахла. Ками, наблюдавшая все эти годы за падением матери в глазах отца, дала себе зарок никогда так сильно ни в кого не влюбляться.

После памятного разговора отношения между отцом и дочерью только окрепли. Он уделял ей достаточное внимание, и Камилла была к нему очень привязана. Когда пришел указ короля явиться в Эдинбург для женитьбы, перед Камиллой встал вопрос о защите чести семьи. И так как леди Роузмор подпортила их репутацию, на девушку возложили ответственность вернуть Роузморам ту честь, что они потеряли. Камилла не могла отказать отцу в этом требовании.
И вот сейчас она подъезжала к Эдинбургу в карете вместе со своей тетей, Мирандой Роузмор – старой девой, сестрой отца.
Но в голове у девушки зрел свой план по вступлению в брак. И отцу, тете и королю не обязательно о нем знать.
_________________

Всю дорогу до Эдинбурга Валери прокручивала в голове последние напутственные слова отца. После её согласия выйти замуж за выбранного королём жениха отец встал из-за стола и обнял дочь. Он говорил о чести семьи, и том, как бы гордилась ею мать, заставляя девушку сгорать от стыда за ту попытку сбежать из дома. Отец… он так гордился ею, считал настоящей леди, неспособной на недостойные поступки. Она обещала ему быть сделать всё, чтобы оправдать его ожидания. Но она не могла спокойно принимать всё происходящее и боялась не справиться.
Карета подпрыгивала на ухабах, заставляя её морщиться от ударов. Она вся была как на иголках. Нервы были на пределе. Посмотрев на Леонсию, сидящую напротив, она подивилась её кроткой безмятежности. Как она может оставаться такой спокойной и смиренной?

- Леонсия, скажи… А ты хочешь замуж? Чего ты вообще ждёшь от брака?

Леонсия вспомнила то время, когда была фрейлиной Елизаветы I. Девушка неоднократно видела, как та или иная придворная дама мучается в браке с нерадивым мужем, изменяющим супруге направо и налево. Подружки любили смаковать подробности пикантных скандалов, происходящих у них на глазах. Леонсия лишь презрительно поджимала губы и в душе осуждала неверного супруга. Хотя ухаживания кавалеров она воспринимала как должное, тем не менее, она осознавала, что, скорее всего, и у нее будет такой "благоверный" муженек. С мужчинами она держалась прохладно, не желая быть жертвой какого-нибудь сластолюбца. При дворе за ней закрепилась слава неприступной и холодной девы.

Леонсия с удивлением посмотрела на Валери. С чего это вдруг она решила с ней первой заговорить, когда всю дорогу они не перебросились и парой слов? Она пожала плечами и произнесла равнодушным голосом:
- Я выполняю свой долг перед семьей. Брак - это политический союз, в котором нет места чувствам. Мужу нужны только твоя родословная, приданое и связи. Ему плевать, дурочка ты или красавица.

- Никто не спорит, что любая девушка должна подчиниться требованиям родителей и принять их волю в выборе мужа, но я не могу понять, как ты так смиренно принимаешь всё это. Ты такая спокойная… как будто тебя вообще ничего не волнует. И ладно бы это был англичанин, но шотландец! – Девушка наклонилась к сестре и понизила голос:
- Я слышала, что они все дикие. Настоящие варвары. В голове одни набеги и сражения. С женщинами они обращаются не как с леди, а как… как со служанками. Помыкают ими и вообще грубы и невоспитанны. Не понимаю, как королю пришло в голову соединить браком такие разные нации…

Леонсия с изумлением взглянула на Валери.
- Я люблю нашего отца, Валери. Я перед ним в неоплатном долгу, - молчание. Леонсия чувствовала, как внутри нее растет неприязнь к будущему мужу. Слова сестры вызвали в ней впышку гнева, чувств и жажды жизни. Девушка глубого вздохнула. С губ сорвались слова откровения. - Я просто презираю своего будущего супруга, кем бы он ни был. Равнодушие - единственное, что я могу ему подарить.
Леонсия снова замолчала. Она прожила всю свою жизнь в Лондоне. Только после казни отца она с матерью, Эдмундом и Валери переехали в Уинтерленд. Поэтому девушка имела смутные представления о шотландцах.
- Королю нужен мир на северных границах. Брак - самый кратчайший способ добиться этого, к тому же один из самых надежных. Яков хочет остановить кровопролитие между своими поданными, - говорила она. - Шотландцы жестокие и кровожадные. Им война и оружие милее всего на свете. Но на родственников они нападать не будут, так как жена становиться членом их клана. Я думаю, что король решил животрепещуший вопрос очень мудро.