Таинственный замок 3. Оборотни

 » Таинственный замок 3. Оборотни

В просторном зале было холодно и сумрачно - не смотря на потрескивающий в камине огонь. В высокие стрельчатые окна бил дождь. Иногда сквозь тучи проглядывала яркая луна, окружённая красным ореолом.
Отблески пламени свечей и камина задорно плясали на блестящих нитях старинного гобелена, полностью скрывавшего длинную каменную стену залы. Ярче всего сияли серебряные нити, сплетающие тонкую филигрань доспехов на могучей фигуре воина. Только воин этот был вовсе не человеком. Вместо лица у него была волчья морда, а вместо ног и рук - звериные лапы с длинными когтями. Глаза зверя сияли двумя рубинами, которые безымянный мастер вплёл в ткань. Человекоподобный волк держал в лапе длинное копьё, на котором корчился воин-человек, а с клыков монстра капала кровь, вышитая шёлковыми алыми нитками. Такой же оттенок был и у вина в сверкающем хрустале бокала, который держала бледная рука с длинными пальцами. На указательном блестело кольцо с квадратным чёрным камнем. Это было особенное кольцо, такое же старое, как и гобелен на каменной стене. И если приглядеться, то на левой руке вышитого на ткани монстра можно было разглядеть точно такое же кольцо. У этого перстня была длинная и мрачная история. Он был обагрён кровью десятков невинных жертв и стал свидетелем сотен жестоких битв. У него было много хозяев. А сколько ещё будет!.. Но именно сейчас им владел поистине выдающийся человек. Он завладел перстнем именно в той битве, которая была изображена на гобелене. Это было славное сражение! И славная победа.
И вот теперь тот, кто завладел этим кольцом, сорвав его с пальца насаженного на кол противника, сидел в удобном кресле и смотрел, как быстро стекает по оконному стеклу дождевая вода. Иногда мужчина переводил взгляд на карту, разложенную на низком инкрустированном столике. Эта карта была такой же необычной, как и всё в этой зале. На ней были изображены привычные очертания суши и воды, но это единственное, что роднило её с обычными людям изображениями. На карте были выведены изящные руны, около которых искусный картограф изобразил изящные очертания волков и могучие фигуры медведей. Небесно-голубое пространство морской глади было испещрено флотилией небольших кораблей с полосатыми парусами и драконьими мордами на носу судна. Серебряный кинжал был воткнут остриём в чёрную точку на севере. Тонкая вязь букв под точкой составляла слово «Lappa». Всякий раз, когда мужчина смотрел на эту надпись, его взгляд становился задумчивым, а лицо озабоченным.

В зале раздался шорох, и мужчина стремительно повернул голову. Через арку, завешанную бордовыми портьерами, стремительно вошла женщина. Её кожа была невероятно бледной, а волосы чернее самого ужасного греха. На её плечи был наброшен чёрный же шёлковый халат, полы которого разошлись под тонким поясом и открывали стройное соблазнительное тело девушки, облачённое лишь в искушающее бельё. Она была почти нереально красива и раздражающе навязчива. Именно сейчас не хотелось никого видеть. Необходимо было всё тщательно обдумать.
Она изящно опустилась на подлокотник кресла и выхватила из его пальцев хрустальный бокал. Сделав глоток, оставила раздражающий след неестественно алой помады на ободке фужера. Нежная рука погладила напряжённое плечо.
Он зарычал от раздражения, совсем как зверь. И этот тихий злобный звук, едва слышимый человеческим ухом, заставил её испуганно вскочить на ноги и склонить голову на бок, обнажая шею перед своим хозяином. Волосы волной упали за спину, оставив волну аромата роз. Пятясь, она начала отступать назад, к арке, в которой появилась. И, наконец, звук её металлических шпилек, ударяющих по каменным плитам пола, стих совсем.
Он снова остался один, и его взгляд, странно мерцающий жёлтым, вернулся к большой карте. Эта Охота должна быть лучшей! Самой выдающейся из всех. Её должен запомнить каждый. Она будет отражена во всех летописях и бережно сохранена историками клана на страницах книг, которые когда-нибудь обязательно станут древними. Всё должно быть неповторимым: место, время, празднества, участники. Особенно, участники. Они должны быть лучшими с обеих сторон.
Обрушился на землю гром, и задрожали старинные стёкла. Мужчина погладил пальцем по рукояти кинжала, и тот лениво закачался. Место уже выбрано. Пожалуй, это наилучший вариант.
Такого ещё не было ни разу. Довольная улыбка смягчила суровое лицо.
А вот с участниками нужно поломать голову...
библиотеки. Запах книг и пыли здесь властвовал над всем, превращая живых в мумии, а каждое мгновение в далёкую историю.

Она стояла, склонив голову, над тяжёлой старой книгой, и аромат её кожи заполнил ноздри, перебивая даже вековую затхлость. Он подкрался так тихо, что даже она, отличавшаяся самым совершенным слухом даже среди им подобных, не услышала. Когда его рука обвилась вокруг её хрупкой талии, и он прижался грудью к её спине, она испуганно вздрогнула. Запах её страха ударил в голову не хуже лучшего вина. Он потёрся губами о нежную шею девушки и тихо проговорил:
- Нам нужно найти лучших участников для Охоты... Займись этим.

…Славяне называют их волкодлаки, немцы - вервольфы, румыны - лугару, а скандинавы звали их "берсерками". Имя же их, которое одинаково будет звучать на всех языках - оборотень...
______________________________________

Время действия: современность
Экшн: 10 баллов
Рейтинг: NC-21
Сроки игры: 20-25 августа 2014


  Добавить тему в подборки

Лопасти вертолета мощно рассекали воздух, создавая низкий, ровный, заглушающий почти все звуки гул. Впрочем, шестеро мужчин, сидящие в отсеке для пассажиров, не стремились к общению.
Высокие, спортивного телосложения, с военной выправкой - если бы не гражданская одежда, их можно было принять за спецназ или военизированную группу охраны. Отчасти, так оно и было. Все они - так или иначе - имели за спиной опыт военных действий в - как это принято говорить - горячих точках земного шара. И там им не было равных. Ни в силе, ни выносливости, ни в скорости реакции. Их считали военной элитой. Избранными. Они называли себя воинами, вкладывая в это слово какой-то особый, понятный только им смысл.
Такие люди, обычно, действуют в одиночку - предпочитая в опасной ситуации полагаться только на самих себя и подчиняться только, по крайней мере, равному себе. Тот, кому они безропотно подчинялись сейчас, был не просто одним из них, - он был их херсиром, командиром и воином, доказавшим бою в свое право располагать их силой и их жизнями.
Машина чуть накренилась, поворачивая к заходящему за горизонт солнцу, словно собираясь догнать его.
Лежащий у ног мужчин грубый мешок перекатился под тяжестью находящегося внутри, и по слабому движению стало понятно, что в мешке находится живое существо. Один из мужчин выставил ногу, задерживая ею движение мешка, а затем ощутимо пнул, возвращая мешок на место. Слегка изогнувшийся в презрительной усмешке рот и поцарапанная щека давали повод думать, что у мужчины с находящимся в мешке живым существом были свои счеты.
- Оставь, - коротко, но повелительно бросил сидящий напротив, и мужчина подчинился. С херсиром не спорят. Его приказ либо выполняют, либо обжалуют - тем, что вызывают херсира на личный поединок. В случае победы вызвавший на дуэль становился сам херсиром. Но только в случае победы. Как правило, Улаф-херсир расправлялся со своими противниками загодя. Быстро. Безжалостно. Не оставляя сопернику ни малейшего шанса.

Улаф перевел взгляд с воина на иллюминатор и посмотрел вниз.
Море... море... Бескрайнее, холодное, беспощадное. Они были чем-то похожи - море и Улаф. Тот же холод, та же сила и та же непримиримость.
Когда-то море, казалось, было частью Улафа. Но с тех пор прошло слишком много времени, и утекло слишком много воды... Так много, что этой воды хватило бы наполнить два океана.
Улаф поджал губы и быстро взглянул на заглянувшего в салон пилота. Тот молча подал знак, что они находятся на подлете к цели и снова скрылся в кабине...

Через десять минут Улаф тяжело ступая по покрытому инеем бетонному покрытию вертолетной площадки подходил к ожидающему его человеку, легко неся за спиной мешок.
- Это то, что ты просил, мой хертуг, - глухо произнес он, бросая свою ношу к его ногам. - Но учти, хотя она на вид и дохлая, брыкается и царапается умеет не хуже настоящей гюгры.

----------------------
хертуг - вождь
гюгра - трольчиха

Виттар Эйек был оптимистом. Счастливым, беззаботным и весёлым владельцем музыкального магазина, мотоцикла и забытого одним из покупателей mp3-плеера. Сейчас с ним был только mp3-плеер, что жутко бесило. Виттар не любил расставаться с вещами, определяющими его жизни. Магазин с собой не возьмёшь, мотоцикл в снегах вряд ли пригодится, а вот плеер... Плеер был заботливо засунут глубоко в карман джинсов, наушники всунуты в уши, и Виттар чувствовал себя чертовски счастливым человеком. Он с уверенностью трёхлетнего малыша верил в то, что крошечное вместилище музыки приносило ему удачу.
По крайней мере, он ехал на горячо любимую охоту, вокруг сверкал снег, воздух был чистым и свежим. Кра-со-та! Он круто поохотится, познакомится с какой-нибудь крошкой, сделает кучу фоток, поищет идеи для оформления магазина и вступит в закрытое охотничье общество. Или нет. Ой, да ладно! Он же крут! В его "убийственном" хобби он один из лучших. Можно сказать, что клубная карта уже почти в кармане. Виттар практически ощущал себя посвящённым, членом этого элитного братства.

Florence + the Machine - Seven Devils

У меня тоже есть семь дьволов. Не знаю даже, много это или мало? Почему семь? Наверное... Наверное, по одному на каждый день недели. Чтобы мне не было так скучно и уныло, как это бывает с существом моего возраста. Каждый день меня развлекают мои персональные дьяволы, устраивая пляски на сооружённых мной могилах. Каждый дьявол уродлив по-своему. Я даже не знаю, какой из них хуже. Наступает понедельник, и мне кажется, что Дьявол понедельника хуже всех. Но в полночь приходит вторник, и вот уже его я называю самым ужасным. Но ровно до того момента, пока не подкрадётся среда, а с ней и её Дьявол...
Чья очередь сегодня? Луна так ярко светит... А я бегу быстро... Настолько, что все деревья сливаются в тёмную стену. Я могу различать лишь тонкие корявые ветки, которые тянутся ко мне, словно чьи-то скрюченные пальцы, царапают кожу даже сквозь мех. Мне всё равно. Через пару мгновений каждая кровавая рана заживёт, оставив после себя лишь бледный тонкий след. И это уже не важно, ведь сегодняшний дьявол уже пришёл. Он в каждом дереве, встречающимся на моём пути. Преследует меня. Это его костлявые пальцы тянутся к моей шкуре. В каждом дупле - оскал его пасти, а кора - уродливые морщины. Этот дьявол самый большой. Вместо волос у него длинные ветки, а смех его - уродливый скрип. Я так наивно пытаюсь убежать от него, как будто, надеюсь, что в этот раз всё может закончиться не так, как сотни лет назад. Сейчас я чувствую себя ребёнком в стране своих детских кошмаров, но упорно продолжаю бежать дальше. Высунув язык. Увеличивая темп. Следы моих лап глубоки от тяжести массивного тела. Но вскоре их скроет пурга, и демон не сможет меня найти. Но его смех будет звучать в моих ушах. Ничто не поможет избавиться от него. Однажды я пытался когтями разодратт уши, лишь бы не слышать этот визг, но звук спрятался где-то внутри моей головы, и достать его оттуда никак не получалось. Он не выливался вместе с моей кровью из ушей и глаз, а как будто застрял внутри. Чёртова ведьма смеялась надо мной, посылая своего дьявола даже сквозь века. Он преследовал меня даже сейчас. Я пытался убежать, но он уже ждал меня впереди и даже не запыхался.


Сверр тяжело дышал, опираясь о шершавый ствол высохшей ели. С её длинных веток падали почти невесомые хлопья снега. Некоторые из них приземлялись на его напряжённые плечи и тут же таяли от жара разгорячённой кожи. Его тело пылало. Пот струился ручьями по лбу, вискам, груди и спине, а сердце стучало так быстро и громко, что любой, кому не посчастливилось бы находиться рядом, мог услышать его тяжёлые удары. Тяжёлые... В этот раз он бежал невероятно быстро, не жалея сил, издеваясь над своим организмом. Но скорость не помогала. Как не помогал и ветер, неспособный заглушить визгливый женский смех в ушах.
Сверр нагнулся, зачерпнул горсть снега и растёр его по лицу. Ледяные кристаллы тут же растаяли и прохладные капли скатились по щекам на грудь, оставляя светлые розовые полоски, едва различимые в лунном свете. Он с недоумением взглянул на окрасившуюся воду, а затем пальцем дотронулся до щеки. Глубокий порез до сих пор кровоточил, и, кажется, в ране занозой застряла тонкая веточка. Едва не разодрав царапину, он вытащил короткий сучок и бросил в снег. Рана, не хотя, начала затягиваться. Кажется, на его щеке теперь будет ещё один шрам. Не менее уродливый, чем предыдущие, и не более. Просто очередной...
Обнажённый и всё ещё тяжело дышащий Сверр побрёл обратно, различая в темноте свои следы. Деревья больше не казались такими уродливыми, и мерзкий визг в ушах начал затихать.
Её звали Ганна. У неё были очень светлые, почти белые волосы и карие глаза с мутными белками, испещрёнными кровавыми ручейками. Он повесил её собственноручно. Надел на шею петлю, затянул и вздёрнул на низком толстом суку. А она смеялась. Смеялась. Смеялась так громко и радостно, будто сбылась её давняя мечта. Она смеялась даже тогда, когда лицо посенело, и она начала задыхаться. Он надеялся её помучить и тянул верёвку так, чтобы шея не сломалась, и ведьмовское отродье сдохло от удушья. Но, наверное, сделал это зря. Каждую секунду она смеялась. И даже когда она захлебнулась последней каплей воздуха, на её посиневших губах застыла улыбка. А на ладонях Сверра - почему-то кровавые следы. Его тоже много раз пытались повести, а он, в надежде, что людям-глупцам это, наконец, удастся, старался смеяться точно так же, как хитрая сучка, предавшая его. Но у него не получалось. Никогда.
Потом он часто приходил на к тому дереву. Сидел часами около него и смотрел, как проклятая ведьма гниёт, как священные вороны выклёвывают ей глаза, и как новые побеги прорастают сквозь её поганый улыбающийся рот, ломая белые кости. Он всё никак не мог поверить, что она сдохла. Но вот - истлевшая одежда, пустые глазницы, обглоданные кости, переплетённые ветвями. Но смех, который теперь звучит в голове...
Кажется, от дерева, ставшего местом казни, его оттащил брат. Сверр отчаянно сопротивлялся, получая удар за ударом от длинного меча, но не оставлял попыток подобраться к толстому стволу, срубить своим боевым топором и забрать с собой, чтобы каждый день убеждаться в смерти бледной твари.
Впереди показался замок, приветливо горящий тёплыми огнями. Но они не могли соперничать с зовущим светом жёлтой луны. Вокруг неё расплылся дрожащий красноватый ореол, который мерцал, словно обещая...
По тайному ходу он проник в свою просторную спальню. Грязный, потный, с до сих пор незажившими царапинами Сверр поднялся на небольшое возвышение, застеленное звериными шкурами и упал на них, вдыхая знакомый лесной запах. Смех звучал уже гораздо тише, и, чтобы его заглушить, Сверр потянулся к длинному тонкому чехлу, лежащему рядом с его «кроватью». Тихо, едва слышно зашелестела «молния», и он извлёк блестящую дорогим металлом флейту. Это было его единственным сокровищем, самым ценным, что было в его жизни. Его единственная женщина, спутница, со страстью принимающая прикосновение его губ. Она нагревалась от его дыхания, от пальцев, как и должна нагреваться кожа желанной женщины. Холодное покрытие из платины скрывает губительное серебро, которое он чувствует даже сквозь дорогой металл. Но губы привыкают к боли, и остаётся лишь наслаждение, когда он делится своим дыханием с этой молчаливой девушкой. Так и должно быть... Боль. Наслаждение. Боль. Общее дыхание. И через секунду её бархатные музыкальные стоны, высокие, с надрывом, печальные и грустные, чуть болезненные... Эта музыка успокаивает Сверра. Ему нравится нажимать на посеребренные клапаны, чувствовать жжение в пальцах, как будто её кожа, - холодный металл, плавящийся от его собственного жара, доставляет ему ни с чем несравнимую муку. Прекрасную муку. Сверр играет на флейте, прикрыв глаза, и ведьма постепенно замолкает.

Наступает утро. Несмелый рассвет пробирается в спальню, холод в которой почти невыносимый. Но Сверр всё так же обнажён. Он лежит на сбившихся шкурах и делясь своим тёплым дыханием с флейтой, наигрывает медленную грустную мелодию. В воздухе появляется пар от горячих выдохов, раны затягиваются. Приходит новый день. Снова можно быть жестоким, грубым, беспринципным. Расчётливым ублюдком, которого ненавидит весь клан. Снова можно пытать, унижать, растаптывать и издеваеться. Ему всё это можно. Ему всё это нужно. И никто никогда не догадается, что ночью к нему придёт очередной дьявол и будет скалиться и смеяться, протягивая к нему гниющие когти. Но он выдержит, чтобы опять стать больным на всю голову извращенцем, у которого лишь один страх - как бы не запачкать кровью очередной жервы дорогой ковёр. Но это чуть позже, днём. Сейчас он просто насладится своим гладким блестящим наркотиком, рождающим бархатистые звуки-стоны. Сейчас он получит силы от прикосновения к прохладному металлу. Наркотик у губ, и его знакомый привкус дарит возможность продержаться ещё один день.

-----------

Сверр стоял у края круглой площадки и медленно крутил из стороны в сторону массивный перстень, надетый на указательный палец. Чёрного цвета камень ловил отблески инея и разбивал их на миллиарды искр. Ветер трепал полы дорого распахнутого пальто и приносил с собой разнообразие звуков.

Улаф швырнул к его ногам мешок. Сверр втянул в лёгкие воздух. Женщина. Молодая. Он чуть склонил голову набок и взглянул в равнодушные глаза брата.
-Помнится, утром я просил вина, а не это... - Он перевернул ногой мешок.

Этот мир принадлежит мужчинам.
Женщинам остаётся только смириться и использовать их в своих целях.
Оторвавшись от созерцания бушующего моря, Бекка посмотрела на своего спутника.
Он спал...
Естественно, что же ещё ему делать?
Женщина в гневе отвернулась и снова уставилась на воду.
Как же ей это надоело! Но приходится терпеть. Она с детства усвоила одну истину, подняться наверх женщина может только подчиняясь.
У мужчин есть то, что для этого необходимо - сила, деньги, власть.
Получить всё это она может, только произведя обмен.
Шаг за шагом она продвигается к заветной цели, используя своё тело в качестве приманки.
И она уже близко.
Ещё несколько шагов, несколько мужчин и она займёт желанное место.

Спустя некоторое время небольшой катер причалил к берегу, доставив Бекку и её спутника к месту назначения.
Недолгий путь на санях и они достигли переливающихся на солнце подобно бриллиантам стен замка.

- Ну наконец то, - губы девушки изогнулись в улыбке, когда она почувствовала знакомый запах

Небольшой катерок, весь в клочьях пены, несся по тёмной воде фьорда, подпрыгивая на волнах. Изломанная линия побережья превращала небольшой островок в неприступную цитадель, созданную самой природой. Стоя у ненадёжных поручней, Эва поплотнее закуталась в куртку, повыше поднимая воротник, чтобы спрятать лицо от обжигающе-холодного ветра. Если бы не намечающееся торжества, чёрта с два бы её заманили в эти холода, Эва была мерзлячкой. Вообще-то, она собиралась делать фоторепортаж о национальном парке Найроби, но редактор глянцевого журнала, где работала Эва, вознамерился выложить в следующем номере статью об уникальном ледяном отеле, который уже прославился на всю Европу, а проходящий тут же сбор элитного охотничьего клуба только добавит пикантности ледяной архитектуре. И вот, вместо того, чтобы под палящим солнцем трястись на джипе по африканской саванне, Эва мчится на катере в полярную ночь, где дыхание замерзает не успевая вырваться изо рта.

Отель выступил из темноты неожиданно. Эва с любопытством осматривалась по сторонам. Ледяные стены являлись органичным продолжением старинных каменных стен древнего замка, и получившееся сочетание поражало воображение. Перед входом было многолюдно. Очевидно, отель пользуется популярностью. Поправив на плече кофр с камерой, Эва подняла свою сумку и направилась к дверям, надеясь про себя, что редакция не забыла заказать для неё номер.

Виттар застрял у стойки портье, вовсю заигрывая с милашкой, которая его регистрировала. Девушка, видимо, была новенькой, потому что делала всё медленно и неуверенно. Впрчем, Виттар был не против некоторой медлительности. Он улыбнулся собственным мыслям и вновь начал приставать к девчонке, отвешивая комплименты, один несуразнее другого. Сзади что-то зашуршало, и, обернувшись, Виттар оказался лицом к лицу с ещё одной милой крошкой.

-Чувствую себя садовников среди этих прекрасных роз. - Он сдвинулся в сторону, освобождая место для девушки, и ухмыльнулся. - Лейка с собой - я готов поливать вас хоть круглые сутки! - Он глупо улыбнулся девушкам и подмигнул каждой.

Почувствовав на себе взгляд Торбин лениво приоткрыл один глаз.

- Проблемы, милая?



Сучка. Красивая породистая сука. Пусть скалится. Хоть какое то разнообразие. - подумал мужчина, закрывая глаза и снова погружаюсь в блаженную нирвану.

С юности Дору никогда не испытывал недостатка в женском внимании, но он не обольщался.
Деньги - самый совершенный из изобретённых человечеством феромонов.
и не важно, молодой ты или старый, красив или уродлив, сильный или последний доходяга. Имея восьмизначный счёт в банке можно иметь всё (и всех) или почти всё.
Счёт Дору был на пару знаков длинней.
Он давно привык к тому, что за обращёнными к нему улыбками скрывается банальная жажда наживы. Его просто хотят использовать. Не вопрос. В конце концов за удовольствия надо платить.
В ответ он без зазрения совести использовал окружающих.
Вот и эта красотка. Дорогая штучка, но она того стоит. С такой и наедине не заскучаешь и на людях не стыдно показаться. А то что она огрызается, не страшно. Пусть рычит, лишь бы не кусала.


Спрыгнув на землю, Торбин огляделся.
Реклама не врала, замок был действительно изо льда.
- Надеюсь твои друзья позаботились об удобствах и всё такое - сказал он, обращаясь к своей спутнице, - иначе забота о моём здоровье ляжет на твои плечи.
Недожидаясь её ответа, он отвернулся.



Скользнув оценивающим взглядом по фигуре девушки, он одобрительно кивнул и, словно вспомнив что-то, снова повернулся Бекке, подавая руку.



- Нас тут кто-нибудь встретит или нужно самим искать место для ночлега?

Холл отеля - ледяной зал, освещённый мистическим светом спрятанных в ледяных скульптурах светильников заставил Эву восхищённо присвистнуть. Вынув камеру, она сделала несколько снимков, думая, что это зрелище определённо стоило того, чтобы его увидеть. Даже несмотря на пронизывающий холод. Подойдя к стойке портье, которая тоже была изо льда, Эва протянула девушке свои документы.


- Садовник. Поливать на таком морозе? - Эва смешливо фыркнула, представив себя покрытой тонкой блестящей корочкой льда, отражающей холодный свет заливающий холл. - Ну, а что? Тогда мы вполне впишемся в интерьер. - Она взяла протянутую портье карточку от номера, - А тут красиво. Но я всё же надеюсь, что хотя бы кровати здесь не ледяные. Красота красотой, но всё же... А вы, господин садовник, приехали сюда на охоту или как? - Эва навела на собеседника камеру.

Днем ранее

Я бежала по заснеженной, полутемной улочке…
Бежала изо всех сил, стараясь успеть на последний трамвай, который с грохотом пронесся мимо, направляясь к остановке. Это был мой единственный шанс попасть домой до полуночи, поэтому я не жалея сил спешила по обледенелой мостовой, расталкивая прохожих. Не хотелось упускать и без того редкую возможность провести ночь в своей постели. Ведь сегодня я, в кой то веки, закончила работу в архиве не под утро, и пан Мариуш отпустил меня домой пораньше.

Пряча замерзшие руки в карманы куртки, я уселась около окна, даже не взглянув на открывающийся из него вид. Зачем? Ничего нового я там все равно не увижу. Заснеженные площади, безлюдные переулки, будто сошедшие с рождественских открыток. Эту, ставшую уже привычной, поездку по тихим улочкам Кракова на трамвае я воспринимала как нечто само собой разумеющееся, нечто настолько обыденное, как и свое вечное недовольство этим городом.

Многие люди любят Краков за уют и расслабленный ритм жизни. Тут никто, никогда, никуда не спешит, все неторопливы и дружелюбны, помогают друг другу, улыбаются, разговаривают. Мир вокруг выглядит таким безупречным, что это порой пугает. А самое противное, что я абсолютно не вписывалась в эту идеальную картинку.
Меня всегда раздражали учтивые горожане, которые постоянно улыбались, безо всякого на то повода, и лезли с разговорами. Мне хотелось убежать ото всех как можно дальше, я чувствовала, знала, что это не мой город, как и образ жизни. Все вокруг было чужим, вернее я была чужой для всех.

В подростковом возрасте пыталась протестовать, даже переживала, что не настолько совершенна, как окружающие меня люди. Но позже поняла, что все эти правильные паны, их жены и дети, лишь живут в придуманном мире, занимаясь самообманом и искренне верят, что счастливы. Они так же, как и все: ненавидели, завидовали, сплетничали, но делали это за глаза, выставляя на фасад идеальные улыбки и играя роли придуманные за долго до их рождения.

Даже моя соседка Кинга постоянно несла чушь и излучала позитив, как будто жила в мультике. Она, как всегда, встретила меня в коридоре, выглянув из-за двери своей квартиры, и засыпав кучей стандартных вопросов о том, как прошел мой день. Ей не было интересно – это я знала наверняка, даже не знала, а чувствовала, не знаю, как объяснить… Я всегда ощущала настроение людей, их эмоции, особенно такие сильные как гнев или радость. В последнее время научилась различать и другие оттенки, будто полутона в богатой палитре красок. Вот и сейчас я, глядя на Кингу, не чувствовала в ней заинтересованности…

Скорее…

Я чуть прикрыла глаза, вслушиваясь в мелодичный голос и замерла, пораженная своей догадкой. Она жалела меня, ей было искренне жаль меня, вот такую нелюдимую и скрытную, не имеющую друзей девушку.

Резко распахнув глаза я вгляделась в заинтересованное лицо соседки, пытаясь понять, не придумала ли себе все это. В ее взгляде не было и следа сочувствия, которое буквально физически ощущалось мгновение назад.

Тряхнув головой я постаралась отбросить от себя дурацкие мысли. А потом произошло нечто странное, чего не происходило давно, а точнее сказать, со школьных времен. Я продолжала смотреть Кинге в глаза, и вдруг отчетливо поняла, что она скажет в следующий момент.
Это было как дежавю или предчувствие, не знаю даже как описать… Взрыв, озарение, но я могу поклясться, что через секунду девушка произнесла слово в слово фразу, которая вспыхнула у меня в голове за мгновение до.

Меня затрясло как от озноба, по спине побежали мурашки, а волоски на руках встали дыбом.
Пытаясь убедить себя, что все это лишь игра воображения и мне нужно просто хорошенько выспаться я, кое-как отделавшись от навязчивой собеседницы, зашла в свою комнату. Меня преследовало лишь одно желание – забраться в ванную и забыть обо всех вокруг хотя бы на ближайшие пол часа.

Но мне не удалось даже включить свет.

Рука уже нащупала переключатель, как в следующее мгновение я поняла, что в квартире находится кто-то посторонний. Сильная ладонь зажала мне рот, останавливая готовый было вырваться из горла крик.
В критической ситуации тело отреагировало гораздо быстрее чем мозг. Я начала кусаться и царапаться, извиваясь всем телом, пытаясь освободиться от жесткого захвата и добраться до спасительного выхода. Наверно сработал эффект неожиданности, или от меня просто не ожидали сопротивления, но мне почти удалось сбежать…

Я уже схватилась за ручку входной двери, набирая в легкие побольше воздуха, чтобы позвать на помощь, когда от стены отделилась неясная тень и двинулась в мою сторону.

Видимо, нападавший действовал не один.

Это была последняя ясная мысль, вспыхнувшая в голове, после чего тело обмякло, неожиданно перестав слушаться, и все вокруг заполнила пустота, из которой выход было найти невозможно.

Зверь осторожно пробирался по засыпанному снегом валежнику - время от времени замирая и прислушиваясь к звукам. Желто-черное великолепие на ослепительно белом…
То был достойный противник - восьмилетний тигр, - достигший силы и опыта, осторожный и хитрый, знающий уловки охотников. По сути это была схватка на выносливость. Эрс не спал толком четвертые сутки и по всем анатомическим законам давно должен был отдать душу - если бы был нормальным человеком. Но он не был им. Он был лучшим из того, что когда-нибудь сотворила природа. В этом Эрс был твердо уверен.

И он, и тигр чувствовали друг друга - запах, исходящую угрозу и готовую выплеснуться в любой момент обоюдную агрессию.
Подойдя к охотничьей яме, зверь остановился - словно в нерешительности, и Эрс, наблюдавший за ним из засады, замер, всем своим существом почувствовав тот самый решающий момент в этом многодневном обоюдном противостоянии сил и нервов.
Эрс рассчитал все точно, вырыв на тропе зверя - ограниченную с одной стороны обрывом, а с другой каменной стеной скал - яму-ловушку. Все должно было случиться сейчас или никогда.
Впрочем, о «никогда» даже не могло быть и речи! Эрсу нужна была эта победа как воздух! Даже больше! И он во что бы то ни стало получит ее. Чтобы потом завоевать гораздо большее!
И он это завоюет. Он знал это.

Сейчас или никогда!
Тигр сделал шаг, и Эрс, в свою очередь, напрягся всем телом, словно зверь, готовый к смертоносному прыжку.
Не отрывая глаз от хищника, он медленно поднес к лицу руку с зажатым в ладони клинком и коснулся губами рукоятки. Вернее камня, инкрустированного в грубоватую золотую отделку.
Камень засветился мягким светом, словно откликаясь и давая свое благословение.
Этого движения было достаточно, чтобы тигр внезапно отступил и, подняв голову, безошибочно определил взглядом местоположение Эрса.
В следующую секунду он одним мощным прыжком преодолел яму.
И тут Эрс не выдержал. Чувствуя, как его сердце наливается силой, как кровь начинает все стремительней нестись по венам, как сознание словно заливает ничем не контролируемая ярость, он рванул с себя куртку - одним движением превращая ее в лохмотья и с криком, больше похожим на рычание, устремился на зверя…

Они сцепились в один страшный, казалось, самоуничтожающийся клубок - клыков, рваных ран и крови. Много крови. Красное на белом. Цвет жизни и смерти.
И Эрс знал, что он победит.
В какой-то момент ему удалось высвободиться из стального захвата когтей и клыков зверя и отшвырнуть от себя тигра. И тот рухнул - огромной бесформенной массой - прямо в приготовленную Эрсом яму.
Все было кончено. Тигр еще дышал - кротко и тяжело, - когда Эрс, спрыгнув вниз, добил его единственным ударом своего клинка.
Он выбрался из ямы и, найдя среди лохмотьев того, что совсем недавно было его одеждой смартфон, набрал нужный номер.
Спустя полчаса, над тропой завис вертолет, и Эрсу был скинут трос - словно путь в небо. Магический мост Тора.
И Эрс решительно обхватил трос ладонью…

Первое, что он сделал по возвращению - хорошо выспался, забаррикадировав на всякий случай окна и двери гостиничного номера и превратив его в некое подобие берлоги.
Он спал суток трое, не меньше. Своеобразная, немного обременяющая цена. Потом ел - все подряд, словно изголодавшийся после спячки медведь. Впрочем, почему собственно «словно»?
Через сутки ему позвонили…
И вот он стоит на палубе небольшого катера, несущего его к цели. Цели, у которой волосы пахнут морозным лесом, а глаза во время страсти - словно два пылающих огня. Он снова увидит ее, возможно, даже обнимет ее и почувствует как ее гибкое сильное тело напрягается в его руках… и возможно, он возьмет ее там же - яростно, быстро и грубо…
А потом будет любить долго и нежно - до самого утра… На законных правах.
Черт! Ради этого он был готов сразиться хоть со всем ее кланом.
Эрс повернулся навстречу ветру и, закрыв глаза, вздохнул полными легкими холодный воздух.

Через полчаса катер причалил к небольшому пирсу, и Эрс спустился на причал - обманчиво беспечный и всем довольный - и широко улыбнулся встречающим его.
- Ну показывайте, что и как дальше, - усмехнулся он.

Впрочем, он бы и не дождался. Бекка прекрасно понимала, что он нарочно её злит.
Но мальчишка просчитался, она давно научилась управлять своими эмоциями, выжидая подходящего времени, чтобы нанести удар.


- Нравится? - спросила она усмехнувшись и, приняв протянутую руку, в свою очередь посмотрела на девушку. - Для сиделки самое то.

- Не беспокойся, - уверенно ответила Бекка. - Нас ждут. И комнаты готовы.

Крейн был раздражён. Раздражён и дико зол. Совет Стаи навязал ему в спутники эту вздорную девчонку, за которой теперь придётся присматривать. Она делала вид, что знает больше всех членов стаи вместе взятых, и Крейн подумывал однажды не сдержаться и проучить Николь. Всё дело было в "Книге ведьм", старинном фолианте, который нашли оборотни и теперь Крейн собирался лишить их этого милого и безобидного артефакта. Кто-то из стаи уверял, что слухи о "Книге ведьм" сильно преувеличены, но Крейн лишь только посмеивался в ответ - он знал, что вервольфам доверять не стоит. Если эти слухи появились - для того есть веские основания.
Крейн едва сдерживался, чтобы не зарычать, настолько бессильная злоба владела им при виде Николь. Она раздражала его и злила одним фактом своего существования. Слишком дерзкая, слишком самоуверенная... Была ещё одна причина, по которой Крейн был раздражён, но он предпочитал об этом не думать. Вполне возможно, эта красотка запоёт по-другому, когда поймёт, что наказание альфы не столь мягкое, каким может показаться в фантазиях. Не одна девица уходила из его постели, став смирной и покладистой. Да, наказывать Крейн любил так, чтобы это было ему приятным. Возможно, сегодня же ночью эта заноза Николь будет стонать под ним и умолять о большем в обмен на своё послушание.
Крейн усмехнулся, отбрасывая окурок прочь и чутко вслушиваясь в невесомые шаги Николь, которая шла позади.
- Поторопись, - буркнул он, поправляя ремень сумки на плече. - Если мне тебя и навязали, то не заставляй меня жалеть об этом. Я умею заставить женские попки двигаться в том ритме, в котором это нужно мне.
И отвернулся, продолжая путь к Замку.

Уже перед самым входом Крейн поймал за руку Николь, разворачивая её лицом к себе, и шепнул едва слышно, скользя тяжёлым взглядом по её губам.
- Постарайся всегда быть у меня на виду. Я не хочу терять контроль над ситуацией и разыскивать тебя по всему замку. Если мне будет нужно, ты переедешь ко мне, чтобы я мог всегда быть в курсе того, где ты. Постарайся не вляпаться в какую-нибудь заварушку - мне ещё не хватало разбираться с твоими приключениями.
Последнее он произнёс с угрозой в голосе, одновременно мягко отталкивая от себя девушку и направился внутрь замка, чтобы разобраться с тем, какие комнаты приготовлены для них.

- Мой брат, я не виночерпий тебе, - голос Улафа звучал так же спокойно и равнодушно, но рука сжалась в кулак. - Или ты хочешь этим сказать, что я недостаточно силен и предан тебе? Или плохо справляюсь со своими обязанностями? - было видно, как напряглись его мускулы - В таком случае, назови мне имя своего нового херсира, я готов сразиться с ним в честном поединке.

Улаф наклонил голову и по-волчьи, исподлобья, выжидающе посмотрел на вождя клана.

- А тебе? - он с сомнением посмотрел на женщину, - Всё в твоей власти милая.


- Я? - самоуверенно заявил Дору. - Я никогда не беспокоюсь о пустяках. И помни, ты обещала мне незабываемую охоту и отдых.