Филипп Буэн "Сожги в мою честь"

 » Филипп Буэн "Сожги в мою честь"  [ Завершено ]

Леди (и джентльмены), с удовольствием представляю вашему вниманию новый перевод! С французского Давно у нас такого не было.

Modiano переведёт роман Филиппа Буэна "Сожги в мою честь"!

Редактор - Reine deNeige.

Удачи, девочки!

  Содержание:

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Talita; Modiano; Дата последней модерации: -


_________________

Свеженький детектив да еще французский - это здорово.
Это про сестру Бландин?
_________________

Аня, СПАСИБО за хорошую новость!!! С удовольствием почитаем... Девочкам переводчицам вдохновения и большого количества свободного времени...

Modiano, с дебютом в Лиге! Легкого вам с Таней перевода!
С нетерпением жду аннотацию ))
_________________

С началом! 🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈🎈

Какая замечательная новость!!!! Легкого перевода!
_________________

 » Аннотация

Добрый вечер, дамы! Мне хотелось бы представить автора детективов Филиппа Буэна. Некоторые считают его наследником традиций Сименона: оба бельгийцы, у обоих в детективной линии обязательны социальные и даже политические проблемы. Январские события в Париже показали, что тема, поднятая в романе "Va, brûle et me venge" (роман 2011 года), актуальной быть не перестает. Мне еще было интересно работать с языком, здесь современные реалии и речь улиц. Итак...

Филипп Буэн (род. в 1949 г.) – бельгиец по национальности.
Получив образование по специальности «Маркетинг и торговля», работал бизнес-администратором, занимался информатикой и вычислительной техникой. До того, как стать писателем, работал на компанию «Хьюлетт-Паккард».

Криминальная полиция Лиона взбудоражена грязным преступлением, оставившим следы. На самом высоком уровне - от судьи Романеф до комиссара Арсан - у каждого свой интерес и выгода в расследовании. Молодой полицейский хорватского происхождения Милош Машек, начинающий, но добросовестный, быстро понимает, что и он должен вести свою игру, помогая комиссару вести следствие. Вдова зрелого возраста, шеф отряда розыска и быстрого реагирования Антония Арсан - сильная личность. Она не очень скрывает свои жесткие убеждения, поддерживает смертную казнь, безжалостна к преступникам и бандитам. Большая поклонница трудов энтомолога Фабра, комиссар сравнивает всех людей с насекомыми.

Это своеобразный срез нескольких дней из жизни большого французского города. Мой редактор Таня-Reine deNeige считает, что это книга про жестких личностей с порой жестокими убеждениями, со своей жестокой правдой. Большое ей спасибо за помощь и поддержку. Как выяснилось, у нас за плечами один лингвистический университет, оконченный в разные годы. Надеюсь, мы успешно доведем этот перевод до конца!






Оригинальная обложка



В романе три части, 45 глав

Дорогая команда!
Чтобы все текло!



Reine deNeige, Танюша, мы все с тобой и твоим переводчиком.
_________________

 » Часть 1 глава 1

Часть 1 Черная энтомология

Так и сделал Господь: налетело множество песьих мух в дом фараонов, и в домы рабов его, и на всю землю Египетскую: погибала земля от песьих мух.
Исход 8:24

Глава 1 Клещ

Спеть бы, да тошно,
Спеть бы, да не о чем,
Жизнь это, просто жизнь…

Странная ты штука, моя жизнь. И выбрана ты не мной. В день моего появления на свет ты вошла внутрь меня – случайно, самозванкой, не заботясь о том, подойдешь ли мне. И я изрыгаю тебя – слишком ты заставила меня страдать. А теперь твой черед помучиться: ты не интересуешь меня больше.

Спеть бы, да сердцу
Душно, неможется,
Ненависть это, ненависть…

Знаю: ты всего лишь продажная девка, убогое чувство, но ведь любви во мне больше не осталось – и я прикипаю к тебе. Ненавидеть – это все еще существовать, представлять себе, что можно строить планы на будущее. Мой план – отмщение. И пожалуйста, не разочаруй меня.

Спеть бы, да зябну,
Камнем гранитным
Стынет рука, рука моя…

Ты писала стихи, рисовала солнышки и дарила ласки. В юности вела за собой чувства и сопутствовала безумствам. Теперь, моя верная сообщница, умоляю – перестань дрожать в тот миг, когда должна будешь убить.

Спеть – не получится,
Рядом попутчица –
Смерть это, просто смерть…

Старая отвратительная приятельница, ты прикидываешь опасности, с которыми я столкнусь. Эксперт в области риска, надеешься сцапать меня до назначенного срока. Не лги, лицемерка, твои слуги с косами поджидают, сглатывая слюну в предвкушении: «Хочешь сойти с предначертанного пути? Что ж, давай, тупица, ждем тебя на повороте!». Их угрозы мне до одного места, решение принято, я больше не боюсь их кос – орудий смерти!

Вот начинается
Путь-путешествие –
Катит мой поезд, катит…

Твои серые вагоны и станут сценой моей пьесы.
Общество задыхается, беззаконие душит его, плутократы правят миром.
Народ не в силах выносить, но никто не борется.
Скованный по рукам и ногам, он вопиет в бездействии.
Протесты бесплодны. Я перехожу к делу.

Республика отдала богу душу, мерзавцы убивают и грабят в полной безнаказанности. Во имя новых идей – якобы гуманистических – полицейских обратили в мальчиков для битья, судьям затыкают рот, газеты находятся под жестким контролем. Только безумцы осмеливаются бунтовать. Что ж, к черту мораль, этику, законы, написанные под убийц, мошенников, клятвопреступников! Назад, в первобытное состояние, теперь я верю только в свое правосудие.

Око за око, зуб за зуб. Через пару минут я казню двух людей.

Одного «с особой жестокостью», как напишут газеты. Чушь собачья! Чудовище будет наконец наказано по заслугам.

Впервые за все время, что я жажду этой минуты, слава богу, или слава дьяволу, или тому, кто не существует – моя душа иссохла, я верую теперь только в пустоту, – он наконец мой, полностью в моей власти. О нет! Тебя здесь недоставало! Заткнись, совесть, во мне больше нет жалости! И меньше всего к этому куску дерьма, насосавшемуся человеческой крови: он издохнет, как клещ.

Я вижу его в конце коридора, в купе первого класса – сидит, как Будда, напротив своего сторожевого пса. За окном проносится Бургундия. Он смотрит, как на землю опускается вечер. Осенью в это время склоны холмов точно вспыхивают, окутанные сиянием, величественные, словно их писал Тернер1.


Тип, что сопровождает клеща – пес, готовый вцепиться в глотку. Он читает порноиздание, написанное спермой. Покрытый прыщами и шрамами, этот парень – настоящий дегенерат. Не знаю его имени, в общем-то, мне на него плевать. Не повезло ему оказаться здесь. Что ж, тем хуже для его тушки, придется убрать и шестерку.

А вот у хозяина голова не только затем, чтобы шапку носить. Империя его огромна: не сосчитать предприятий от Дижона до Валанса. Господин Матье Бонелли - так его зовут – купается в грязных деньгах и крови. В его гнилой среде не особенно выбирают средства. Когда рвутся к власти, идут по трупам.

Изменило ему счастье, зря он оставил еще один труп: за него он мне дорого заплатит.

Я выслеживаю цель днем и ночью. Прежде, чем прикончить его так, как я планирую, нужно было найти подходящее место. План сумасшедший, знаю. Убить на улице было бы куда проще. Или в машине – притормаживаешь, стреляешь, срываешься с места. Имей только нервы чуть покрепче – и уйдешь невредимым. Но такая смерть была бы слишком быстрой… а я хочу видеть, как он зовет мать, издыхая. Долгие месяцы следуя за Бонелли тенью, мне пришлось ломать голову, где его настигнуть. В Лионе возможности не представится: на вершине холмов Мон-д’Ор его вилла – настоящий бункер. Гориллы-охранники пасут ее от входной двери до гостиной. Рабочие кабинеты – та же песня: окружены толпой вооруженных людей днем и ночью. Пытаться убрать его там было бы безумием, настоящим самоубийством.

Терпеливо изучая и обдумывая его пристрастия и мании, мне удалось обнаружить брешь.

У клеща есть одна страсть: при первой же возможности Бонелли едет поездом. Этот отброс обожает поезда! Даже больше: вбухивает огромные бабки в их уменьшенные копии. Настоящий фанат железных дорог. Наверное, мальчишкой мечтал водить локомотивы. А сейчас, на седьмом десятке, играет в начальника вокзала у себя на чердаке.

Вот почему насекомое – неизлечимый фанат – путешествует поездом, пересекая свою империю. Рядом с Дворцом герцогов в Дижоне он владеет ночным клубом, который высоко ценит местная элита. Частный, роскошный, снобистский. Стакан виски стоит там пятнадцать евро. За такие деньги благовоспитанные люди могут быть уверены, что находятся среди равных себе. Дела идут неплохо, заведение всегда битком. А хозяин снимает кассу каждое четвертое воскресенье, сопровождаемый своим громилой – тот ходит за ним, как пришитый.

Никакого отступления теперь, я прикончу его здесь, на линии Дижон-Лион, в вагоне улучшенного типа. Другой возможности у меня нет. В Гренобль, куда он ездит постоянно, Бонелли отправляется экспрессом. В остальное время шофер возит его в бронированном «бентли» и всегда строго по расписанию. Знаю точно – у меня все четко помечено. Мое насекомое отрегулировано почище швейцарских часов.

Но говорить об успехе дела заранее нельзя. Методичность и скрупулезность – вот ключи к успеху. Чтобы отшлифовать план, каждое воскресенье с середины июля я сажусь в этот поезд, который знаю уже, как свои пять пальцев. Он никогда не заполнен до конца, вагоны первого класса пусты, к тому же находятся в хвосте состава – идеальное место для осуществления задуманного. Контролер проходит только после Макона.

На протяжении четвертой части маршрута пассажиры всегда одни и те же. Я их всех хорошо знаю в лицо.

Как и каждую неделю, в середине вагона сидит молодая женщина, пальцы не отрываются от клавиатуры ноутбука. Она сойдет в Шаньи. Странная она, моя попутчица. Одета в строгий костюм под Шанель, на затылке безупречный узел волос – она из клуба трудоголиков. Карьерный рост, повышение! Любви нет места в ее ежедневнике.

В первом купе рядом с туалетом молодой парень терзает игровую приставку PlayStation. Глаза прикованы к экрану – этот тип повернут на виртуальных мирах. Он выйдет в Турню.

Затем до самого Макона в сероватом вагоне останемся только я, клещ и его цербер. Следовательно, я буду действовать между Турню и Маконом. План не может провалиться, все фазы рассчитаны поминутно.

А пока я удваиваю бдительность. На каждой остановке хожу по коридору из конца в конец, чтобы убедиться, что никто не сел в вагон. Парень и девушка заметили мой маневр. Наверное, думают, что я борюсь с приступом ревматизма. Этой хворью я не страдаю, но скрючиваюсь, чтобы они поверили. Кривлюсь, будто от боли, сгибаю и разгибаю суставы – подтверждаю предположение соседей.

Когда я прохожу мимо, молодой человек приветственно кивает: мы встречаемся здесь каждое воскресенье. Затем молча саркастически рассматривает мою бороду старого иудея, шляпу с широкими полями, застегнутое пальто, перчатки цвета гудрона, темные очки и опускает голову, пряча улыбку.

Девушка тоже бросает на меня удрученный взгляд. Она может не говорить – я просто слышу ее мысли: « Как можно такое на себя нацепить? Этот тип – ходячий ужас».

Alea jacta est ! Жребий брошен! Плевать, что эти юнцы запомнили мою внешность, прикид и странное поведение. Наоборот, меня это устраивает. Что они расскажут, когда их будет опрашивать полиция? Очень немногое, следы хорошо заметены. Они лишь смогут описать чудаковатого типа, одетого во все черное, коренастого, с бородой и в очках. Никаких особых примет, кроме необычного носа. Ах, нет, есть еще примета, добавят свидетели, он выглядел, как раввин. Показания не будут стоить выеденного яйца. Нечего бояться. С такими ничтожными уликами полицейским придется попотеть. Пока меня найдут – если это вообще удастся, – я уберу еще несколько мерзавцев. Бонелли – только первый в списке.

Проехали Шаньи. Молодая женщина с узлом волос на затылке сошла. Через минуту настанет очередь выходить и для парня.

Нет! Только этого не хватало! Что за тяжесть вдруг давит на грудь? Не могу поверить. Чертова тревога! «А если кто-нибудь сядет в Турню, что ты будешь делать? Подумай немного, ты же не можешь убить клеща в присутствии свидетеля».

Убить невиновного – выше моих сил. Что ж, если кто-то войдет в вагон, я отложу казнь. Никогда, никогда в жизни не совершу убийства, чтобы очистить себе поле действия. В любом случае – сегодня ли, через месяц – я получу голову Бонелли. Это была моя клятва белому могильному камню – я не могу дать эту клятву Богу: он вряд ли существует.

Ну вот, поезд прибывает на вокзал Турню. На землю лениво опускается ночь. Над темными крышами сияет монастырская церковь Святого Филибера, ярко освещенная пучком электрических огней. Сердце бешено колотится – только бы никто не вошел! Поднимаюсь, чтобы удостовериться. Состав останавливается. Парень на передней площадке открывает дверь вагона, прыгает на битумное покрытие перрона, закидывает на плечо рюкзак и удостаивает меня прощальным взмахом руки. Моя борода склоняется в ответ, нервы натянуты – готовы лопнуть, я изучаю полуосвещенный перрон. Пусто. Выдыхаю. На горизонте никаких помех.

Остановка длится недолго.

Поезд трогается. Через четверть часа прибудет в Макон.

Я возвращаюсь на свое место, стаскиваю с багажной полки сумку, открываю ее сухим движением. Внутри все, что нужно. Достаю беретту, навинчиваю глушитель, снимаю с предохранителя, затем выхожу в коридор.

Купе Бонелли всего в одном метре. Ставлю сумку на пол, прижимаю пистолет к левому бедру, осторожно продвигаюсь вперед. Громила поворачивается, чтобы рассмотреть меня – предсказуемая реакция. Бонелли дремлет, уверенный в своей безопасности. Лысина прижата к краю окна, заплывшее жиром тело непроизвольно подрагивает в нервных спазмах.

Сторожевая псина расслабляется: привык, что я хожу по коридору туда-сюда. И – роковая ошибка – снова утыкает свою репу в дерьмовую газетенку.

Вот он, мой миг – и я его использую.

Правой рукой отбрасываю вбок дверь, направляю ствол в пасть ублюдка. Тот вздрагивает! Смятение в глазах! Понимает, что промедление смерти подобно. Он проворен, настоящий профи. Секунда – и он швыряет газету, откидывает полу пиджака, хватается за кобуру, но слишком поздно: я стреляю, пока не подстрелили меня. С идиотским видом охранник падает набок, как подрубленный, с пулей в середине лба. Из предосторожности пускаю еще одну, в сердце. Пока, приятель! Мы не знали друг друга, зла на тебя у меня не было. Но можешь не волноваться: что бы ни натворил на земле, в ад ты не попадешь. Ад – всего лишь миф, он находится здесь. Люди и есть дьяволы.

Бонелли – один из них, прогнивший до мозга костей.

Шум его разбудил.

Он тоже реагирует быстро, куда быстрее, чем его громила. Едва видит труп охранника, меня, как мгновенно оценивает ситуацию. Я слишком далеко, чтобы он мог кинуться. Спасти свою жирную тушу можно одним способом – достать оружие. Это он и пытается поспешно сделать. Мешает ожирение, его движения – одна потеха.

Тем временем я перехватываю пистолет другой рукой. Хотя первый выстрел и был удачным, все же левая рука действует у меня не так ловко. И все равно – промахнуться на таком расстоянии невозможно. Поехали! Да начнется праздник! И спускаю курок. Пуля впивается в правое колено. Траектория просчитана, я ведь хочу убить его не свинцом.
Коленная чашечка и мениск взрываются. Бонелли вопит от боли, роняет свой глок, чтобы зажать рану – напрасный рефлекс. Хотя он и стискивает ногу изо всех сил, кровь обильно сочится между пальцев.

Его страдания – всего лишь разминка. Я подхожу, вожу стволом беретты, прицеливаясь в разные части тела. Он поднимает глаза, понимает, что у меня на уме, и умоляет:

– Не надо! Сколько тебе заплатили? Убери пушку, я дам в десять раз больше.

Отделаться так легко? Ну нет! Три негромких «пум» звучат в ответ на слезную просьбу. Он вопит – любо-дорого посмотреть, продырявлено второе колено и обе руки. Готово, голубчик в моей власти – распятый на сиденье, не в силах дать отпор.

Из предосторожности откидываю его оружие на багажную полку. Пусть полицейские изымают, плевать: на моих руках перчатки, отпечатков не найдут. Экспертизу ДНК тоже не смогут сделать. Вот почему я позволяю себе такую роскошь – плюю ему в лицо. Детская выходка, но становится легче на душе.

– На кого ты работаешь? – стонет Бонелли. – На Турка? Нет, на Вайнштейна, я догадался по твоим тряпкам… Этот сукин сын хочет сожрать все … Ты тоже грязный жид, как и он, да? Мм, Гитлер плохо поработал, надо было отправить в газовые камеры ваших матерей.

Наплевать на его оскорбления, на его антисемитизм, больше всего я слежу за тем, чтобы не ответить. Желаю, чтоб он сдох, не зная за что или по чьему приказу. Пусть и хочется осыпать его проклятьями, такого подарка – услышать мой голос – я ему не сделаю. Быть убитым в неведении – нет ничего более жуткого. Не знать, кого проклинать, чье имя ненавидеть.

Поезд набирает ход. Пора переходить ко второй фазе.

Для начала вынимаю из кармана рулон скотча. Бонелли знает толк в казнях, ему понятно, что я собираюсь делать. Захлебываясь, так быстро, как позволяет дыхание, он сулит мне последствия:

- Жид пархатый… Передай Вайнштейну, что за меня отомстят… Перережем всех… Пусть ходит и оглядывается… И семейку его тоже… Мои люди за меня…

Я так и не узнаю, что его люди сделают с многочисленным племенем Вайнштейна, Бонелли слова не может сказать – рот заклеен крест-накрест.

Стоп-кадр. Я прерываюсь на секунду – полюбоваться, так долго пришлось ждать этого мгновения. Странное зрелище – дьявол, подыхающий от страха. Зрачки расширены, глаза полны слез. Кто бы мог подумать, что великий Бонелли, крестный отец корсиканского клана, может скулить, как младенец? Из-под него течет – наделал в штаны. В его оправдание предположу, что он слишком страдает, чтобы контролировать свое тело. Чем сильнее он мучается, тем лучше: о таком мне и не мечталось.

Поезд подъезжает к Макону, нужно заканчивать.

Без особых церемоний валю ублюдка на пол. Повсюду кровь. Он стонет, дрожит, не отводит от меня глаз, бледный – совершенно сдрейфил. Похоже, спрашивает себя, что я буду с ним делать. Скоро узнает – ждать не придется.

Ухожу за сумкой. Когда возвращаюсь, лицо Бонелли белое как мел. Страх борется в нем с болью. Как я его прикончу? Он боится самого худшего – и правильно.

Расстегиваю сумку, достаю две канистры.

И тут Бонелли понимает.

Я сожгу его заживо.

Он трясет головой, словно пытаясь сказать: «Нет, только не это, только не смерть в пламени!».

Да, бедный мой клещ, ты издохнешь в огне, как было обещано белому надгробному камню.

Через семь минут электропоезд остановится. Времени на работу в обрез.

Я открываю канистры, стараясь не облиться, обрушиваю литры бензина на Бонелли. Он моргает, ослепленный, издает полузадушенные крики. Такая вонь, просто мерзость. Через мгновение вонять будет жареным мясом.

Выплескиваю остатки на сиденья купе, ставлю канистры – они расплавятся, кладу перчатки в сумку, надеваю другие, чистые, выхожу в коридор.

Осталось сыграть последний акт. «Зиппо» – лучше зажигалки не найти, не гаснет на ветру. Открываю, чиркаю кресалом. Пламя вспыхивает с первого же поворота колесика.

Бросаю горящую зажигалку на тело, огонь охватывает его в одно мгновение. Несмотря на раны, насекомое дергается, извивается, катается по полу. Я задвигаю дверь, последний раз смотрю, как он мучается, и ухожу – покой наконец опустился на мою душу.

Начиная с этой секунды, каждый мой шаг четко рассчитан.

Я жду, когда поезд подъедет к Макону, чтобы перейти в соседний вагон. Одежда липнет к телу, просто ужас, как все взмокло. Так, я в другом вагоне, вытираю пот, пробираюсь на места второго класса. Здесь купе набиты битком, пассажиры собираются выходить.

С равнодушным видом человека, который ни о чем не думает, смешиваюсь с толпой, терпеливо иду вместе со всеми, глядя под ноги. Поезд останавливается. Лишь только двери открываются, люди поспешно выбираются, навьюченные, будто ослы.

Шагая по перрону, стараюсь не оборачиваться. Странно. Кто-нибудь уже должен был заметить пламя, удивительно, что никто еще не поднял тревоги.

- Пожар! Горит в хвосте состава!

Вот оно! Не слишком поздно, хотя для Бонелли – слишком. К этому времени он уже должен получить ответ на вопрос смертных – неизбежный, вечный вопрос глубинного сомнения: полная пустота или что-то там все же есть?

Взвывает сирена. Отовсюду бегут люди, раздаются крики, слышны приказы. Толпа разворачивается, чтобы увидеть пожар. Я тоже поворачиваюсь, иначе отсутствие у меня любопытства может показаться подозрительным. Под воздействием высокой температуры взрывается оконное стекло, из чего я делаю вывод: громила поджарен не хуже своего хозяина.

- Что происходит? – испуганно спрашивает меня одна дама.

Я пожимаю плечами, как ничего не ведающий человек. По счастью, вмешивается еще и старый брюзга.

- Какой-нибудь бродяга снова курил тайком.

Киваю в знак согласия, потом направляюсь к нужному переходу. Люди толпятся, трещат, предполагают разное, паника, возмущение растут, я слышу, как вокруг говорят о покушении.

В зале ожидания вокзала царит волнение. Все спрашивают друг друга: «Поезд поедет дальше? Линии будут перекрыты?».

Размеренным шагом покидаю вокзал. Машина ждет на стоянке.

Вой сирен приближается. Сажусь за руль.

Поворот ключа. Следующая остановка – департамент Приморские Альпы.

Завтра, в понедельник, на высотах Ниццы умрет таракан.
____________________________________
1 Британский живописец, мастер романтического пейзажа, акварелист и гравер. Предтеча французских импрессионистов.

Привет!
Ну вот и наступил день презентации этого нетипичного (я думаю ) для нашей компании романа. Как большой поклонник всяческих детективов, рекламирую и зазываю почитать, хотя честно предупреждаю, что с легкостью бытия, героическими героями и "лямуром" напряг (автор у нас, опять же, сильного полу, ему не до глупостей ). Мне книга очень по атмосфере "Багровые реки" напоминает, не сюжетом, а, скорее, стилем, образами героев, неуловимым чем-то таким.

Алина, с дебютом! Кстати, в порядке рекламы, все поэтические вставочки (в первой главе не единственная) также переведены нашим переводчиком, причем еще не в одном варианте, а "на выбор, что лучше смотрится". У меня, как у человека, чье поэтическое дарование близко к плинтусу, это вызывает неизменное восхищение .

Всем спасибо за добрые слова , искренне надеюсь, книга найдет здесь своего читателя.
_________________

Modiano, Reine deNeige, спасибо за перевод!
Первая глава жутковатая и захватывающая одновременно. Буду ждать продолжения.

Ух, ты! Триллер!
Первая глава от лица убийцы. Жестокого убийцы. Жесть!
С удовольствием почитаю.

Очень понравился перевод, стихи. Стихи, от них мурашки по коже. Замечательно!
Modiano, Reine deNeige, поздравляю с началом, спасибо за главу! Удачи!

Оформление

Мда уж, ужаснейшая смерть.
Клещ, таракан...У автора, видимо, будет полный инсектариум.

А в оригинале стихи авторские?

Очень радует активное и яркое начало!!!

Спасибо большое

Начало жесткое, жду продолжения . Бесподобное оформление

Первая глава бесподобная, прямо-таки проникаешь в мысли преступника. Расчеловечивание жертв, якобы благородные социальные мотивы... Интересно.
Алина, Таня, merci beaucoup! )
Любопытствую: а у вас график выкладки будет или как получится?
_________________