Журнал, указка, мел, очки (юмор, современная проза)

 » Журнал, указка, мел, очки (юмор, современная проза)  [ Завершено ]

Жанр: Современная проза.

Аннотация:
Повесть о работе современного учителя. Мы все когда-то учились в школе, водили туда детей, и, так или иначе, причастны к тому, что происходит в её стенах. И хотя на эту тему уже немало сказано, все же данная повесть раскрывает некоторые тайны учительства, малоизвестные непосвященным, тем самым позволяя заглянуть за кулисы школьного образования. Главная героиня – учитель русского языка Жанна Ивановна, всю жизнь положившая на «алтарь педагогики». Остроумно и с иронией рассказывает она о своих взаимоотношениях с учениками, начальством и коллегами по школе. Несмотря на все трудности выбранного поприща, Жанна любит эту непростую работу и делится воспоминаниями о наиболее забавных и тяжелых ситуациях, в которых оказывалась на протяжении всей своей учительской карьеры. Описывая свою жизнь в стенах школы, главная героиня пытается ответить на главный вопрос – что же заставляет учителя, несмотря на мизерную зарплату и падение престижа профессии, оставаться верным своему призванию?



  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Стефания)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Стефания; Дата последней модерации: 03.03.2016


_________________

Вот я и уже здесь в ожидании.
Мне близка эта тема. По той причине, что моя самая любимая учительница - тоже русского и литературы - была преподавателем от Бога, ее уроки любили все! И она, отдавая себя нам, своим ученикам и профессии, также была прекрасной женой, матерью, писала чудесные стихи. Мне, например, всегда хотелось быть и казаться в ее глазах лучше (чем я была на самом деле). Сейчас ее, увы, уже нет в живых.
_________________

 » Глава 1

Возможные совпадения с реальными
событиями и лицами являются случайными.

Этот январь выдался на редкость морозным. И о диво, побил все рекорды по солнечным дням. Да-да, я прекрасно знаю, что, мол, область высокого давления, морозы, солнце и прочее! Но уверяю вас, в этом, так называемом, умеренном климате вовсе не факт, что морозы и солнце будут идти рука об руку.
Помню, с каким трудом я привыкала к тяжести сырого, рыхлого и вечно хмурого неба в первые годы после переезда на юг России. Вечная хмарь давила, доводила до зубной боли, раздражала, делала меня угрюмой и больной.
И вот вдруг солнце! Ни день, ни два, а целых три недели - я от него уже отвыкла и с недоверием щурюсь на сияющий золотистыми искрами снег, прислушиваюсь к хрусту наста под ногами. Увы, но привыкаешь даже к плохому!
Окно заткал шикарный иней – такого изумительно сказочного леса не создаст даже самый гениальный художник….
- Жан Иванна!
Вздрогнув от неожиданности, я вернулась в мир реальности и перевела взгляд от замороженного окна на веснушчатого ребенка, который рьяно совал мне под нос результаты своих трудов. Натянув на нос очки, я рассеянно глянула на шедевр и обреченно поникла. С белого альбомного листа на меня глядел, словно выходец из параллельного мира, странный заяц. Мутант стоял на задних лапах, вытянув передние в международном знаке «SOS» и ощерив страшные зубы величиной как раз вполовину тщедушного палкообразного тельца. Да, видимо, плохи дела у лесных жителей, если их в таком виде изображают простодушные дети, иллюстрируя классиков позапрошлого века.
- Неплохо, Оксаночка, совсем неплохо!
Современная педагогика в этом вопросе непреклонна – хоть какого страшного гада изобразит ребенок вместо птички или рыбки, хвали, иначе у него разовьется комплекс неполноценности, и вместо великого художника из него выйдет спившийся бомж из подворотни.
- Что мне?
Современные дети необыкновенно меркантильны, и поэтому на мое деликатное «4», ребенок тотчас взрывается.
- А почему не «5»!
Зайчик на любой вкус подгулял, но ребенок в кои-то веки хоть что-то сделал и яростно требует, чтобы его оценили по самому высшему разряду. Ему от силы лет 12, но он уже точно усвоил, чтобы добиться своего, нужно цепко хватать за грудки и трясти, трясти и трясти!
Их этому заботливые мамы дома учат – мол, чуть не по тебе, прямо в морду! И неважно, кто перед тобой – учитель, одноклассник, или мчащаяся мимо по своим делам собака.
Как вы уже догадались – я учитель. И кстати, хорошо относящийся к детям учитель, но к ювенальной педагогике, делающей из нормальных мальчишек и девчонок инфантильных и избалованных уродов, отношусь резко отрицательно. Все эти бесконечные заботы о «свободном и раскрепощенном ребенке», которому ничего нельзя запрещать и за малейшее усилие вознаграждать, приведут к тому, что мы вырастим поколение беспомощных и опасных для окружающих хамов.
Ладно, это я так ворчу, по-стариковски…. А чтобы вы хотели - вот уже более четверти века я изо дня в день вхожу в класс и слова «Здравствуйте, дети!» рвутся из моих уст, стоит мне пересечь порог любого помещения. Я, наверное, произнесу их, и пересекая на носилках порог морга. Представляю, как сразу же подскачут покойнички…
Ой, что-то меня не туда занесло!
Звонок.
Вот за что я люблю свою работу, так это за то, что как бы плохо не складывался урок, какого бы дурака не валяли дети, учитель точно знает – сорок пять минут и всё, свободен! За годы своего педагогического подвига я сумела так себя настроить, что покидая под пронзительный звон класс, полностью забываю обо всех неприятностях, которые были на уроке. Хоть как выводи меня из себя – рви и жуй тетради, издавай утробные запахи и звуки, плюй в рожу соседу и хрюкай под партой, всё тут же исчезает из памяти, стоит мне выйти в коридор! И какие бы грозы и молнии я не извергала на уроке, звонок умиротворяет меня, делая счастливой и довольной.
А ещё говорят, что в работе учителя самое приятное - благодарность детей. Не дождетесь! А сами мы много умилялись на своих учителей? Нет, звонок и только звонок! Зато назовите мне профессию, где бы человек становился счастливым каждый час и по шесть раз на дню? И хотя я люблю свою работу, наверное, в каждом из нас спит ученик, который искренне радуется, заслышав пронзительные трели. Заложенный с детства рефлекс – если звонок, то значит свобода, счастье, веселье!
Кто-то сказал, что взрослые – это постаревшие дети. Тогда получается, что учителя - это взрослые, насильно заталкивающие себя в детство?
Иногда это настолько очевидно.
Вот помню, валяюсь я на пляже в Сукко под Анапой (жара, на небе ни облачка, безветренно), и подумываю, что нужно сматываться, куда-нибудь под крышу, пока солнце не изжарило до головешки. Судя по деловито скручивающим коврики соседям, все такого же мнения, и вдруг пляжная тусовка окаменело замирает, глядя на один из утесов. Я поворачиваю голову, и тут же обреченно поникаю.
Пожилая дама, лет шестидесяти, резвая, как пионерка сталинских времен волочит отряд из осоловевших от жары измученных детей на приступ скалы, бодро покрикивая, что-то типа - «кто шагает дружно в ряд, пионерский наш отряд!»
Некоторым из шокированных наблюдателей показалось, что это мираж, другие громко возмутились, а мой «деликатный» супруг радостно ткнул меня в бок:
- Глянь, очередная твоя коллега! Это как же надо свой скворечник на солнце прожарить, чтобы такое учудить?
Весь пляж угрюмо покосился на меня. Блажная тетка далеко, а я-то вот – рядом. Можно и пнуть, и плюнуть. Спасает меня от суда Линча только жара, в такую погоду лягаться и ругаться, да ещё переться куда-то могут только буйно помешанные… и учителя!
А что вы хотите? Нас так партия воспитала! И не важно, как она называется - коммунистическая или демократическая! Всё равно – в жару и в холод, в любой части нашей необъятной родины можно встретить всклокоченную тетку во главе уныло бредущей или радостно рассыпающейся во все стороны группки детей. Она, бедолага, орет во все горло, призывая воспитанников к порядку. В её глазах застыли испуг и отчаяние (вдруг кто-нибудь потеряется или попадет под машину?), лицо зверски перекошено, волосы дыбом, в руках кучи детских курток, сумок, и даже где-то сзади за спиной маячит доска скейтборда.
Вот так, по моему мнению, выглядит портрет современного педагога, ну, разве только водрузить на нос ещё очки…

Дэн и кабачковый король.
Вот интересно, кому первому пришла в голову мысль, что дармовая детская сила может заткнуть прорехи в любом производстве?!
Если вспомнить собственное детство, то куда нас только не "бросали" - и осклизлую капусту в овощехранилище перебирать, и макулатуру собирать, и помойки выгребать, а уж металлолом! Выть хочется, вспоминая горы старых кроватей, изъеденных ржавчиной детских санок, загромождающих школьные дворы.
И все время пионеры и комсомольцы помогали родине, подшефному колхозу, армии, лично дедушке Брежневу, а на вырученные средства собирали посылки голодающим детям Анголы, Вьетнама, Южной Африки и пр.
Могу представить, как они объедались на эти деньги!
Современную молодежь на такие штуки не проймешь - черствые! Надо же, им почему-то ничуть не жаль умирающих с голоду из Суринама? Интересно - почему?
Вот и приходится местному фермеру, когда он нуждается в рабочей силе кланяться местному главе, а тот, особо не заморачиваясь, набирает номер телефона директора школы и отдает приказ. И всё! Наши запуганные подхалимы директора, судорожно цепляющиеся за скудные школьные кормушки, способны даже на опыты отдать детей, лишь бы только угодить своим царькам.
В тот год у нас директорствовала Анна Гестаповна. Нет, у неё, конечно же, было другое отчество, но стоило лишь только этому "фюреру" впервые переступить порог школы, как наблюдательные дети мгновенно прицепили стервятнице кличку, которая так к ней приклеилась, что в разговорах между собой мы её иначе и не называли.
Тощая, со зверским выражением удивительно непривлекательного лица, да ещё с нелепыми претензиями на высокомерность она вошла в далеко не малочисленную плеяду наших директоров, как самый мерзкий и противный экземпляр.
Гестаповна пробилась к власти из простых учителей, минуя даже стадию завучей, поэтому обладала просто уникальной несговорчивостью - любое даже самое разумное возражение она воспринимала, как личное оскорбление, покушение на её с таким трудом завоеванное место. Мстила долго, с наслаждением втаптывая человека в грязь, пакостя по мелочам. Короче, с таким дерьмом связываться было себе дороже.
И вот в один из особо жарких июньских дней Гестаповна пригласила меня в кабинет. Перекрестившись про себя, я осторожно переступила порог "пыточной» - кроме всяческих пакостей мне ждать от неё было нечего. И я оказалась права!
- У Морозова (это наш местный плантатор) травой поля зарастают,- буря меня недовольным взглядом, рявкнула она, - соберите детей и завтра на прополку!
- А...
- Вы поняли приказ!
- Да! - малодушно проблеяла я.
- Выполняйте! И помните, что я здесь директор, а не вы!
А кто бы сомневался? Гестаповна, чтобы подчеркнуть свою значимость, приказывала учителям, чтобы они вытягивались по стойке смирно, когда она входит в кабинет. И если ты, на ходу роняя журнал и очки, не подскакивала с места, когда её мерзкая физиономия показывалась в дверях, то потом на протяжении месяца, а то и двух изводила ослушницу придирками и нелепыми поручениями.
Собрать детей в середине июня - задача не из простых. Они ведь на каникулах, и вовсе не жаждут полоть сурепку на полях. Напрасно я трезвонила по всем номерам телефонов, которые у меня были, умные подростки, увидев мой номер, элементарно отключались, но все же были и те, что по неосторожности или простодушию попались в закинутые сети. Какие только причины не называли мне в спешке бедолаги, но я ведь недаром почти тридцать лет в школе, мне перечить тоже нелегко.
В результате, в 7 часов утра на школьном дворе нарисовалось несколько, во весь рот зевающих десятиклассников. Три мальчика и пять девочек. Причем двое без тяпок. Это всегда так. Приглашаешь мести - волокут ведра, белить деревья - надрываются под лопатами... дети, что с них взять!
Но опытного педагога не обмануть! Я заранее вооружилась пятью тяпками, точно зная, что минимум две, принесенные из дома, сломаются через пять минут работы. Так и представляется картина - ночь, весь наш городок мирно спит, и только лишь в уединении сараев при свете луны хитрые дети тихонько подпиливают тяпки так, чтобы с виду они были целыми, но стоит только замахнуться, и те рассыплются, как стеклянные.
Дергаясь, дымя и бренча к школе подкатил остов автобуса, помнившего, наверное, ещё ударные годы первых пятилеток. Откуда наши фермеры достают такие экземпляры, что они делают, чтобы те ездили - тайна, завернутая в загадку! Но, вообще-то, довольно забавно ехать в таком монстре, меланхолично наблюдая, как мелькает асфальт в дырах под ногами, и то и дело стукаясь то лбом, то носом о передние сидения.
- Это всё? - мрачно спросил водитель,- говорили, что будет двадцать пять человек!
Это списочный состав моего класса, включающий двух инвалидов с ДЦП, пятерых астматиков и прочих лиц, которым категорически запрещен физический труд. С чего Гестаповна решила, что они с радостными криками, забыв про болячки, кинутся спасать урожай фермера? Не знаю!
- Это всё, - с вызовом огрызнулась я,- если мало, мы пойдем домой!
Но, видимо, дела у нашего сельхозпроизводителя были совсем плохие, потому что дядя хмуро буркнул:
- Садитесь.... Только, чтобы ни-ни!
«Ни-ни" детям в автобусе? Да он идеалист, мечтатель! С диким ревом мои, мгновенно проснувшиеся ученички ринулись в автобус, создав ужасающую давку на ступеньках. Мест было около сорока, их восемь человек, то есть на каждого приходилось по пять сидений! Но надо знать наших питомцев - они моментально передрались и надавали друг другу пинков. Кто-то царапался, кто-то визжал, а кто-то дико вопил:
- Дурак, дурак... лох педальный!
- Сама лохушка!
Бедный автобус раскачивался, грозя развалиться прямо на глазах. Я мудро переждала на улице, когда детки рассядутся, и лишь только потом, громыхая тяпками, влезла в автобус. Торопиться мне было некуда - всё равно без меня не уедут, а если и уедут, то очень быстро вернутся обратно.
- Поехали!
Ехали мы медленно, но очень весело. Дети ржали, кидались друг в друга пакетами из-под "Ролтона" (почему-то они грызли его вместо семечек), обзывались, изображали из пластиковых бутылок с водой писающих мальчиков - в общем, всё как всегда! Но водитель нам попался без чувства юмора, почему-то постоянно кидавший на меня злобные взгляды, которые я в упор не замечала.
- Ваши дети,- наконец, не выдержал он,- не умеют себя вести!
О, тут-то он и попался! Что он знал о жизни этот престарелый мальчик, чтобы пытаться что-то высказать мне - Арине Родионовне с тридцатилетним стажем?
- Моих детей здесь нет, - надменно припечатала я,- это ваши дети! А не ваши, так ваших соседей, друзей, кумовьев. Вот и любуйтесь, как они их воспитали! А не нравится, так воспитывайте сами! А я посмотрю, что у вас получится.
Все знают, что школа не умеет воспитывать детей, так помогите школе - начните хотя бы с собственных отпрысков, а потом и претензии предъявляйте, что в общественном транспорте плюются, на улицах не здороваются, старших не уважают! А каковы сами, таковы и сани!
Приехали.
Солнце уже было довольно высоко, и даже в тени равнодушный термометр показывал не меньше + 25, а мы ведь ещё не приступали к прополке. Перед нами расстилалось, исчезающее за горизонтом поле, сплошь заросшее травой. Что там конкретно росло, было непонятно, но что впереди нас ждут часы дикого "веселья" не оставляло сомнений.
Дети приуныли, и стали бросать изучающие взгляды на расположенную неподалеку посадку, явно намереваясь смыться и отсидеться в кустах. Увы, к сожалению, я не могла последовать их примеру.
Вскоре к нам подошел и сам виновник "торжества" - латифундист русского разлива фермер Морозов. У него не было в руках кнута, а на голове не красовался "боливар", но в остальном он был жутко похож на негодяя - рабовладельца, издевающегося над безропотной рабыней Изаурой из одноименного сериала времен моей молодости.
- Где люди? - заорал он.
Вот ещё, будут тут всякие на меня рот разевать!
- Это всё! - нелюбезно пояснила я.
- Но мне обещали...
- Я вам ничего не обещала! - твердо отмела я претензии хама,- и напоминаю, что это - дети, они не могут на солнце работать более двух часов. А с каждым часом становится все жарче и жарче!
- Это поле закреплено за вами!
- Оно так и останется закрепленным и не прополотым, если вы не дадите реального задания по имеющимся силам!
Мы препирались с ним, наверное, с полчаса. Он орал, даже пару раз топнул, а мне что?! На претензии Гестаповны (если плантатор наябедничает) скажу, мол, обидели меня, а я безропотно молчала и плакала. На очную ставку этот Бармалей не приедет!
И чем всё закончилось? Окончательно охрипнув, Морозов, все-таки сдался. У меня даже полностью отбившиеся от рук разгильдяи за собой в классе убирают, куда ему со мной тягаться!
- Так дети,- бодро обратилась я к заскучавшим во время нашей перепалки подросткам,- задача такова - быстро в один конец и назад, и сразу же домой! Полем...
Я вопросительно глянула на плантатора.
- Кабачки, - фыркнул он, - тут рядки..., в общем, разредить надо и траву полоть, а междурядье потом трактором пропашем!
Казалось бы понятно! Чего уж проще - траву полоть, кабачки разредить. Но, прямо скажу вам я, вся моя жизнь ушла на то, чтобы убедить школьников, что "не" с глаголом пишется раздельно. Я твержу об этом вот уже тридцать лет ежедневно, исписала все стены в кабинете красными гигантскими орфограммами, но как писали слитно, так и пишут. А тут кабачки, трава... не каждый академик разберется!
Да тут ещё фермер "прокололся". Разумеется, из самых лучших побуждений, не подозревая, с кем имеет дело, он бодренько добавил, обращаясь к переминающимся с ноги на ногу работничкам:
- И чтобы было чисто и красиво!
Зачем он это брякнул?! Может, вообразил себя маркизом Карабасом, земли которого будет инспектировать французский король? Не знаю!
Затем я расставляла своих деток на закрепленные рядки, что тоже задача не из легких - каждому кажется, что у соседа полоса более чистая, чем у него. А когда ребенку что-то кажется, то он это тут же возмущенно высказывает - "А у него рядок более чистый!", "А у меня здесь крапива"!
А потом началось обычное - " Жан Иван мне в туалет надо, а я боюсь, вдруг увидят", "Я пить хочу!". Ровно пять раз я отлучилась с девочками в посадку, где караулила их, наверное, от инопланетян, потому что ума не дам, кто бы их ещё там ждал. Пять раз отпустила попить, снять и надеть кофточку, намазать нос кремом, и когда мы, наконец-то, встали на стартовую позицию, деловито опустив тяпки, хлопцы наши уже едва виднелись на горизонте. Хорошо шли, кучно!
Им же сказали - быстрее начнете, быстрее домой уедите! А ребята на глухоту никогда не жаловались, вот они и помчались в карьер, размахивая тяпками, аки богатыри палицами, так что трава прямо с землей летела во все стороны.
По сложившейся ещё в советские времена традиции учитель тоже берет тяпку и встает на рядок к самым безруким, которым и дышать-то тяжело, не то, что полоть. Такие есть в каждом коллективе - в отличие от всех людей они напрямую ведут свой род не от обезьян, а от замороженных черепах. Никогда нельзя понять - спят они или бодрствуют, с вытаращенными и застывшими глазами?
Вот, и я встала к некой "черепашке" Анечке и начала полоть, время от времени будя её и погоняя вперед, чтобы она не прикорнула в борозде. Злые языки рассказывали, что однажды Анечка чуть не попала под каток, и только необыкновенная находчивость бабы, управляющей агрегатом, спасла ей жизнь.
Рядом шли и остальные девочки, развлекая меня немудрящими сплетнями об общих знакомых, у которых "ни кожи, ни рожи, ну полная дебилка", "глаза, как у совы..., ножки, как у кошки" и пр., когда вдруг одна из учениц - Женька Егорова, недоуменно наморщив лоб, доложила:
- Жан Иванна, тут у Дэна на рядке, как-то странно!
Горькое предчувствие неприятностей пробило меня холодным потом, и я, оставив норовящую впасть в кому "черепашку" на произвол судьбы, метнулась к прополотому рядку Смирнова Дениса. Увиденное впечатляло - около уже вянущей амброзии, почему-то в таком же предсмертном состоянии валялись уже достаточно крупные кабачки. Но зато среди всеобщего разгрома горделиво колосились пучки, какого-то незнакомого мне растения, типа вики. Выстраиваясь стройными зелеными колонами, они превращались в исчезающую в дали горизонта изящную змейку.
Зрелище, безусловно, красивое, но на любителя импрессионизма во всех его проявлениях. Клод Моне был бы рад, я - нет!
- Дэн, стой, - напрягла я хорошо разработанное учительское горло, кинувшись следом за подростком, уже едва отсвечивающим белой майкой вдали,- стой!
Я бежала, утопая в рыхлой земле, обливаясь потом и хватаясь то за бок, то за сердце, да ещё и судорожно пытаясь ногой присыпать выполотые кабачки (дескать, так и было!), но, увы, с другого края поля к моему Денису быстрыми скачками мчался Морозов. Здоровый мужчина, конечно, проделал этот маневр гораздо быстрее пожилой учительницы. От его мата сотрясался раскаленный воздух, а физиономия стала настолько красной, что казалось, ещё чуть, и его разобьет инсульт!
"Мучитель Изаур" прибежал первым и замахнулся на мальчишку палкой.
- Ты дебил! - заорал он. - Знаешь, насколько себя наказал? Ты плотно попал на "бабки"! С каждого загубленного куста я рассчитывал собрать по двадцать килограммов!
Бедный Дэн совсем потерялся, с трудом понимая, чего от него хотят. Ему сказали полоть траву, он и полол, а что ещё надо? Несмотря на жару ребенок испуганно сжался и побелел, но тут подоспел педагог - Чип, Дейл и Вжик в одном лице!
- Что вы делаете? По какому праву угрожаете ребенку?! - завопила я.- Он несовершеннолетний! Их нахождение на поле, вообще, противозаконно! Это вы выплатите его отцу компенсацию за моральный ущерб!
Я ещё много чего сказала зарвавшемуся фермеру, упомянув и Конвенцию о правах ребенка, и суд в Гааге, и школьный устав - короче, на нервной почве меня несло, куда там Остапу Бендеру! Морозов, что-то завывал в ответ, да кто бы его слушал! Короче, нашей экспрессии позавидовали бы даже две сцепившиеся собаки. Как нас с ним не парализовало в такую жару?
- Вон! - в конце концов, вызверился он.- И чтобы я вас больше не видел!
Наказал! Со всей, какой только возможно скоростью, мы сбежались с поля и забились в автобус.
Развалина тронулась в путь. Я чуть отдышалась, пришла в себя и, наконец-то, смогла включить то, что напрочь отшиб инстинкт наседки, защищающий своих цыплят. Я имею в виду рассудок. Мои глаза с подозрением уставились на меланхолично жующего очередной пакетик "Ролтона" невозмутимого Дэна. Понимаете, мы живем в сельской местности, и было просто невероятно, чтобы пятнадцатилетний лоб не знал, как выглядит рассада кабачков.
-Дэн,- грозно обратилась я к оболтусу,- ты почему все кабачки повалял, а какую-то гадость оставил?
- А,- лениво отмахнулся тот,- крестьянин же сказал, что должно быть красиво, а кабаки валялись как пьяные - веером, ну я и выбрал траву, что пободрее стояла. А что, разве закорючки плохо смотрелись?
Да, смотрелись хоть куда!
- Совести у тебя нет! - горько сказала я.
Но бессердечный подросток только пожал плечами, с треском распаковав очередной пакет с лапшой.
- Пусть за своей метлой следит, а не нравится, сам пусть мотыгу берет и нагребывает!
Вот и поговори с таким!
На следующий день я стояла на ковре у Гестаповны.
- Как вы могли такое допустить? Куда смотрели? - сверлила она меня инквизиторским взглядом.- Почему не показали детям, где кабачки, а где трава?
- Показала и всё объяснила! - пылко оправдывалась я. - Ребенок нечаянно срубил пару кустов, и, между прочим, отец Дэна - предприниматель! Он бы затаскал нас по прокурорам, если бы господин Морозов ударил его сына!
Я хорошо знаю Евгения Михайловича Смирнова - хороший мужик. Ни по каким прокурорам он бы ходить не стал, а сам, скорее всего, набил морду "кабачковому королю", но Гестаповну можно было привести в чувство только непосредственной угрозой лично её интересам.
На следующий день в поле послали другой класс, но там тоже что-то не срослось. Наверное, мои находчивые дети передали по эстафете рецепт, как досрочно покинуть барщину. А осенью, когда нас опять-таки привлекли к сбору все тех же чёртовых кабачков, другой ученик нашей школы порезал все мешки, приготовленные под тару. Может, из озорства, а может, опробовал нож! В общем, порезал и всё! Когда его спросили, все ли у него нормально с головой, парень честно ответил:
- А чё..., они такие и были!
- Да ведь мешки с этикетками, новые!
- А чё, новые порезать, что ли нельзя?
- Платить ведь заставят!
- Пусть сам и платит!
Логика железная, но именно эта капля и переполнила чашу терпения господина Морозова, и он раз и навсегда отказался от услуг нашей школы.
Знаете, в какой-то степени я горжусь своими детьми, сумевшими положить конец чуть ли не вековому сельскохозяйственному рабству нашей школы. Им пришлось нелегко, устраивая эту революцию - прикиньте, сколько мешков пришлось порезать трудягам или загубить кабачков, но великая цель в этом случае вполне оправдала средства.
Вот наша школа носит гордое имя Алексея Руднева. Я знаю, что это местный поэт, но занудные стихи о тракторах и коллективизации, не смотря на род занятий, прочитать до конца так и не смогла.
"Солнце встанет рано
Поутру сиять
Оно тоже хочет
Коммунистом стать!

Выйду спозаранку
Гляну на село
Мой герой Стаханов
Вот ему письмо!"
И кто такое в состоянии читать?
А вот назвали бы школу в честь Дэна Смирнова, освободившего детей от летней "принудиловки", каждый бы ученик осознал и прочувствовал, как ему повезло, и гордился бы тем, что учится в школе его имени.
Кстати, Денис Смирнов в последствие окончил медицинский институт, говорят, стал хирургом. Гестаповна же, после головокружительного взлета сорвалась, и теперь тихо пропивает свою пенсию, а Морозов... Морозов, по-прежнему третирует школы нашего городка, старательно избегая нашу!
Каждому своё!
_________________

Стефания, спасибо!

Я как прочитала название, так сразу сюда. С удовольствием буду читать)))
___________________________________

Спасибо, что присоединились к моим читателям. надеюсь, что вам понравится моя повесть.
_________________

Спасибо Стефания за новый роман!
У меня к учителям особое отношение. Может потому, что застала еще поколение неравнодушных и очень сильных педагогов, которые не просто формально отрабатывали классные часы.
Но реалии нынешней школы именно таковы, что выжить в ней могут или такие, как Гестаповна, или такие как Жанна - с немного циничным и ироничным подходом к процессу! Школа сейчас не воспитывает и учит, а просто дает необходимый минимум знаний тем, кто способен и хочет его получить. И современных учителей мне очень жаль.
_________________

Ну, думаю не всё так плохо и в этой профессии. Надеюсь, моя повесть несколько изменит ваш взгляд на участь современных учителей, а может и нет. В общем, приятного чтения.
_________________

Очень правдиво. Особенно про отметки, детей и директоров. И насчет того, что не все так плохо, тоже согласна.

Привет,
Я тоже почитаю. Работала в школе какое-то время, потому тема близка.
Однако некоторая часть ироничных рассуждений кажется мне неправдоподобной. Учитель- это своеобразная печать на лбу, не всякий способен работать с детьми и (главное, наверное) в учительском школьном коллективе. Но те, кто выживают в таких условиях и при таких нагрузках, относятся к жизни, учительской работе, детям и вообще всему, по-особому.
_________________

Леди, спасибо за отзывы. А что кажется правдоподобным или нет, так это у каждого свой взгляд на эти вещи. Для одних учителя - скопище занудных грымз, для других - коллектив единомышленников. Смотря, как подберутся люди и сложатся отношения.
_________________

С новым начинанием!
У меня очень много хороших знакомых преподавателей, и мама любимого мужа - тоже педагог (по педагогике в университете ), думаю, что ей бы понравился такой подход: очень ярко, очень злободневно.
___________________________________

Спасибо, Рита, за добрые слова. Надеюсь, вам понравится.
_________________

Здравствуйте!
Хорошо, что я сюда заглянула. Интересно взглянуть на свое прошлое со стороны. И легкая ирония мне нравится. Школьный педколлектив - это клубок змей по осени. Особенно в пору деления нагрузки
___________________________________

Да, за часы там способны убить!
_________________

 » Глава 2

ЛОСЬ.
Лось появился в нашей школе сразу же после того, как Гестаповна пошла на повышение. В отличие от первой, для него это было, наоборот, солидным понижением.
До сих пор точно неизвестно, кем он был по профессии. Злые языки намекали на ветеринарное училище, но зверям больше повезло, чем нам, потому что по специальности Лось никогда не работал.
Его биография типична для руководителей всех рангов в нашей стране. Когда-то юный и энергичный Мишенька отличился на комсомольской работе, где-то с кем-то нужным выпил, кому-то что-то во время вылизал, и вот его постоянной специальностью стало руководство, и не важно, чем или кем! Главное – наличие кабинета, портфеля и присутствие на летучке у главы района.
И все у него в жизни было хорошо, если бы не сгубила его простительная для русского человека склонность к «зеленому змию». Пьют там наверху, конечно, как лошади, но ему не повезло сплоховать перед высокими гостями! Облевал что ли кого-то, или его, наоборот, кто-то облевал – народная молва толкует об этом туманно! Вот и засунули Михаила Абрамовича от греха подальше в образование. Школа всех проглотит! Там каких только уродов нет - уж пьяницу в директорах как-нибудь переживут.
Лосем он стал автоматически, едва переступив порог учебного заведения. Учителя и ученики шли параллельными курсами, но выдали одно и то же, едва завидев почти двухметровую фигуру со странным загривком и головой втиснутой в плечи. Ноги у него были расставлены, как у Эйфелевой башни, уныло свисали усы, и глаза за огромными линзами очков отсвечивали вселенской тоской завзятого алкоголика.
Как руководить учебным заведением он понятия не имел, но подошел к процессу со всей ответственностью, на которую был только способен.
Начал он с учреждения ежедневных летучек, которые устраивал в семь утра и вел прямо до звонка на первый урок, т. е. полтора часа. На них были обязаны присутствовать все завучи, завхоз и повар. Можно только представить, как ликовали наши завучи, тащась в школу к 7 утра, а потом полтора часа досыпая под бесконечные лосиные сентенции, вызванные похмельной депрессией.
После благополучного внедрения летучек, Лось пошел дальше.
Он ввел ежедневные линейки перед уроками, на которых каждый класс должен был отчитаться в наличии учащихся на занятиях. К счастью, эта затея с треском провалилась, потому что оказалось совершенно невозможно свести количество пришедших на линейку детей с посетившим в этот день школу. Не считать же основным контингентом стайку первоклашек, которых силком приволокли мамаши. В остальных же классах красноречивые пустоты загораживали, выпятившие животы и груди дебелые тетки - классные руководители, в кои-то веки радующиеся лишним килограммам, из-за которых робко выглядывали считанные детские мордашки.
И были, конечно же, уходящие в бесконечность педагогические советы. Лосю торопиться было некуда - заветный шкалик был уже выпит наполовину, и он чувствовал потребность в общении.
Каждый понедельник превращался в пытку.
Вообще-то, на педсоветах учителя занимаются своими делами - кто-то проверяет тетради, кто-то заполняет журнал или что-то пишет, в общем, всё что угодно, лишь бы не слушать бред, который несет начальство, доводя до нас приказания свыше.
Но Лось сразу же пресек это возмутительное пренебрежение своей особой, строго-настрого запретив побочные занятия. Что ж, его можно понять! Говоришь-говоришь, а эти неблагодарные тетрадки проверяют, а то ночи для этого не будет!
Пришлось слушать, и надо сказать, толковал он об очень забавных вещах. Что принадлежало лично ему, а что департаменту господина Ливанова судить не берусь. У нас в учительской тусовке отношение к министру образования практически такое же, как у евреев к Гиммлеру. С красноречивыми и нецензурными комментариями.
Но вернемся к нашему директору.
Однажды мы с ним долго препирались по поводу моего образования – дело в том, что я в свое время окончила университет, и у меня в дипломе стоит - «преподаватель русского языка и литературы». Так вот, этот тип мне всерьез доказывал, что преподаватель - вовсе не учитель, и в школе я работать не достойна, а если все-таки хочу, то должна подать документы в пединститут и отучиться на учителя. Я отказалась. Он пригрозил мне увольнением, а я ему - прокуратурой и судебным разбирательством, да ещё взысканием компенсации за моральный ущерб. Он мне показал какую-то глупую писульку, где мутно и туманно говорилось об обязательном изучении учителем педагогики, а ему - вкладыш из диплома, где за эту самую педагогику стояло «хорошо». Разошлись очень недовольные друг другом.
Как-то Лось на полном серьезе заявил нам, что отныне каждый педагог будет совмещать в своем лице сразу несколько ипостасей.
- Вот вы, Жанна Ивановна,- почему-то, поясняя свою мысль, он обратился напрямую ко мне,- ведете русский язык и литературу, а техничка Анна Михайловна моет полы. В случае необходимости, она может вести уроки за вас, а вы помоете полы за неё!
Я онемела от такого поворота. А что на это можно сказать? Ну, ладно, как-нибудь тряпкой я по полу повожу, хотя не для того, чтобы вычищать грязь, я шесть лет проучилась в университете. Но почтенная Анна Михайловна, которая изъясняется исключительно матом, вдруг станет ведущим филологом нашей школы? Надо же, как он быстро сегодня накушался любимого шнапса!
- Не надо морщиться,- тот час неправильно истолковал моё изумление директор,- всякий труд почетен. Учитель должен подавать пример трудолюбия, а не кичиться своей образованностью!
Я облегченно вздохнула - теперь понятно, откуда ветер дует! Я после операции на щитовидке отказалась летом окашивать обочины дороги на въезде в город. Лось не забыл этого возмутительного непослушания, и вот, даже спустя полгода, все-таки напомнил о моем нежелании трудиться на общее благо.
Но если мне стал понятен смысл внезапного выпада, то мои коллеги находились в настоящей прострации. Им как раз бросилась в глаза другая сторона вопроса.
- Вообще-то, чтобы преподавать русский язык,- гневно заметила наша химичка Ольга Петровна, - надо долго учиться!
Лось пренебрежительно фыркнул. Вот ещё, будут тут всякие рот разевать!
- Я знаю, о чем говорю! Достаточно открыть учебник русского языка, коллеги, чтобы увидеть, что новый материал там занимает от силы полстраницы. Несколько правил любой выучит и расскажет детям! Что там сложного?
Действительно, что? «- Ча, - ща», пишется с буквой «а» - читается, как смешные стишки, но треть наших учеников с первого класса упрямо пишут «я», почему-то игнорируя такое легкое и короткое правило. Впрочем, к этой трети относился и наш любимый директор, который писал с чудовищными ошибками, твердо уверенный, что легче предмета, чем русский, нет. А что? Как слышит, так и пишет, не помешало же ему это обстоятельство держать в кулаке нас - грамотеев!
- Вот, иное дело устройство слесарного станка или автодело, коллеги,- на полном серьезе продолжал он свою филиппику против классического образования,- и сложно, и не каждый разберется, а главное - полезно и необходимо нашей стране! И, тем не менее, Жанна Ивановна…
Нет, положительно, сегодня не мой день! Он когда-нибудь отвяжется? Я судорожно поправила прическу и тайком заглянула в зеркальце - может, у меня помада размазалась или тушь потекла? Чего он прицепился?!
- … вот у Федора Петровича по технологии у всех мальчиков в 9 «а» «пятерки», а у вас всего одна «четверка» на фоне повальных «троек»! Как это понимать? Не желаем работать? Желаем университетским образованием бахвалиться? Видно, что вы не учитель, а лишь преподаватель!
Последнее слово он сказал с таким негативным придыханием, словно оно было ругательным.
Что ж, отсидеться, видимо, не удастся - пора огрызаться!
- Вообще-то, - с нажимом заметила я,- здесь у всех присутствующих высшее образование!
«Кроме тебя и твоего собутыльника Федора Петровича!» - это я добавила мысленно.
- Что же касается 9 «а», - агрессивность в моем голосе набирала обороты, - если на то пошло, то там единственная «тройка» на фоне повальных «двоек»! А то, что они не стоят в журнале - это и есть результат моей титанической работы!
Лось сглупил, упомянув 9 «а». Это он понял сразу, потому что заволновался весь доведенный до отчаяния учительский коллектив. Как говорится, наступил на больную мозоль. Буквально, на гангрену!
По большому счету, я в астрологию, нумерологию, и прочую хиромантию не верю. Но вот соберутся, по какому-нибудь случаю учителя из нескольких школ и начинают в перерывах делиться своими проблемами, и вдруг выясняется странная вещь – типы детских темпераментов зависят от года рождения. Не знаю уж Тигры или Антилопы китайского календаря в этом виноваты, но стоит только упомянуть, допустим, шестые классы, как все в голос начинают выть, мол, хуже никогда не было, а вот седьмые в этом году, наоборот, тихие, но вредные, а девятые - сплошь бездельники и т.д.
В том году девятые бегали по стенам, жрали цветы из горшков, разбивали унитазы в туалетах и извергали зловонные газы, чтобы посмешить одноклассников. На большее чувства юмора не хватало! Но даже из этой оголтелой шайки малолетних придурков особо выделялся 9 «а». Учителя шли туда, как на смерть, защищенные от жуткой опасности только очками и журналом. Особо от их агрессии страдала я и наш математик Клавдия Сергеевна, потому что, хочешь - не хочешь, но надо это стадо, каким-то образом пропустить через обязательные экзамены по нашим предметам, да так, чтобы хотя бы на «тройку» сдали. И надо быть настоящим Лосем, чтобы не понимать, что это уже на грани чуда. А он мне тут в алкогольном угаре, что-то про «пятерки» вещает!
Впрочем, меня уже понесло, а не надо было доставать! Мы, учителя, люди нервные!
- Знаете,- согласно покачала я головой,- Михаил Абрамович, а я с вами согласна! Ваше предложение - настоящая педагогическая находка! Пусть Анна Михайловна ведет уроки в 9 «а», а я, ладно, в это время за неё коридор помою! Почтеннейшая несколько раз огреет их тряпкой, да ещё, не мудрствуя лукаво, назовет вещи своими именами, и наши детки, наконец-то, узнают - кто они и зачем пришли в этот мир!
Лось с горькой укоризной глянул на меня.
- Эх, Жанна Ивановна,- мрачно заметил он,- что же вы за человек такой? Всё у вас со смешочками, ничего по простому… А ведь люди поумнее вашего такую организацию труда разработали. Институты трудились, а вы… все извратили! Этому вас в вашем университете учили?
Опять он за свое!
- Такая уж я извращенка! Не понимаю, что вам не нравится?
- Ваше отношение к работе, ваше равнодушие к нуждам района. Вот летом к нам приехал губернатор….
Приплыли!
- … Федор Иванович организовал детишек из 9 «а», и они все обочины пропололи. Работали ударно! А вы их «тройками» душите! С душой надо подходить к детям. Наше образование гу-ма-н-ное..
Он с таким трудом произносил это слово, что наш физик Петр Федорович успел из него сделать «г…ное». Я фыркнула.
- Я не сказал ничего смешного! - тот час обиделся Лось.
- Да куда уж, - брякнул кто-то с задних парт,- плакать хочется!
Смельчака не выдали, не смотря на возмущенные угрозы нашего дорогого директора показать всем «кузькину мать»! Во-первых, на Хрущева он не похож, а плагиат в нашем коллективе не приветствуется, а во-вторых…, ну, и что он сможет с нами сделать? Уборщицей заменить? Анна Михайловна-то поумнее его будет, и у доски даже под угрозой смертной казни не встанет! Детки ей и на переменах поперек горла встают, поэтому она подло звонок на урок дает раньше, а с урока, наоборот, позже! Пусть, мол, ещё посидят, поучатся!
Кстати, идею с организацией классов, где основными предметами станут слесарное и токарное дело, Лось все-таки довел до логического завершения, создав на базе школы, так называемый «технический класс», вошедший в анналы нашего учебного заведения, как самый нелепый эксперимент всех времен и народов.
_________________