Дорогами судьбы

Гаджо свистит, а Арсен свист запоминает, так же свистнуть надо, чтоб конь теперь к нему подбежал, а не к гаджо. Как второй раз свистнул тот, так и сам уже засвистеть Арсен хотел, да какой-то шрам на ноге опознал гаджо.

Нехорошо солдаты обступают собравшихся ромов, того и гляди хватать начнут. Худо дело. Солдат много, ромов мало, да ножам против ружей не выстоять. Лишь бы женщину додумались в лес бежать. Не видит Талэйту Арсен, и рад тому, что на рожон она не лезет. Спасётся поди. Рано Арсен радовался сегодня, что жена хорошая будет. Перевешают всех сейчас, и не будет ни свадьбы, ни жизни долгой. Зато Рубина вперёд вышла. Кто вчера согласился её в вардо своё взять - не ведал Арсен, как бы не на улице девка спала. А сейчас что? На себя вину берёт? Зачем вину признаёт она, всё равно на весь табор наказание ляжет.

Ох, не нравится Арсену предложение гаджо. Пусть слишком гордая да заносчивая Рубина, пусть не люба она этим многим в таборе, да и ему самому, но на бесчестье пойти, за чужую вину расплачиваясь? Как им себя уважать, когда женщина безвинная - да весь табор ответит, собой расплатится? И против её слов пойти - весь табор погубить.
В злой, недобрый час они сюда на стоянку встали.

Ты на нашего вайду напраслину не возводи, гаджо, - Арсен хмуро выступает вперёд. - Бесчестному никогда не быть вайдой, он всем как отец, и за всех в ответе, за каждый поступок любого из нас. Лишь тем и виновен, что оплошал кто из детей его.
Нет сил такое молча терпеть.
- Отца в бесчестье винишь, а сам Рубину позором покрыть хочешь? Не много чести в тебе самом, гаджо, - кривится Арсен.

Последний раз посмотрела на коня и пошла к месту, где Зевса привязала.
Цыган за спиной что-то крикнул на своем языке, другой подбежал, взял Агата под узцы и к реке повел, а я имя свое услышала в речи египтянина и обернулась в недоумении.
Миг и он уже в седле, ко мне подъезжает, а я стою около Зевса в недоумении - спрыгнуть-то спрыгнула, а назад как забираться? Ищу рядом пенек или дерево поваленное.

- Про скачки интересно послушать, да только негоже мне куда-то ехать в твоем обществе, - смотрю на парня. - Отец увидит, не сдобровать. - Стою в некотором раздумье. - Может и правда кружной дорогой домой вернуться, чтоб отец и не знал ничего, а по пути и про скачки послушать. Только кто его знает, этого цыгана - с виду-то мирный, да и странный какой-то, стриженный сильно. - На коня сесть помоги, - наконец решаюсь, понимая, что самой на высокого Зевса не забраться, - и проводи немного, про скачки расскажешь. Надо мне так уехать, чтоб отец не видел, и раньше него дома быть.

Всё-таки жадноват гаджо! Зачем ему оба коня? Обзывается снова. Но Бар не даром столько лет на свете прожил - в одно ухо влетело, в другое вылетело. Не дурак он, чтобы на слова мальчишки злится. Не понять ему жизни рома и законов цыганских. Но уж женскую хитрость узнать бы мог. Да уж главное - чтобы сработала. Иж как злится: не за лошадей, которых свели, за Рубину злится, что накажут
- Ты говоришь, что лошадей свели, она соглашается. Как мне вам обоим не верить? - Пожимает Бар плечами. - А кара у рома за нарушение приказа одна, и Рубина о ней знала.

Поднял Бар руку, призывая молчать сына. Будет он ещё перед гаджо оправдываться. Всё ж есть вина на отце, что детей не научил разуму, что плошают.

Тяжело вздыхает Бар, дорогую плату хочет гаджо. Не сравнить с жизнями рома, не сравнить с сиротами обреченными, что без отцов останутся, с женщинами вдовыми, с табором разоренным. Уж второй раз за день надо ему чужой честью свою прикрывать. Стар стал вайда, на покой пора ему уйти... Зря люди не пустили... Вот только разве выбор есть? Сама Рубина пришла, сама понадеялась, что выкрутится... Только не успокоить совесть. Понимает вайда. Позор на чужую семью наводит. Большую плату Рубина отдает...
- Строг закон наш, гаджо, ты ведь знаешь о чем просишь... Не возьмут Рубину замуж после, не будет у неё своего вардо, детей не будет... Приживалкой при брате останется... - Замолк Бар, что гаджо за дело до чужой беды? Хочет он за их промах получить плату. И в праве своём. Снова тяжело вздыхает Бар, но продолжает. - Наши законы тебе не писаны, не будет для гаджо грехом... Вечером придёшь, возьми с собой бутыль вина и монету звонкую. Слово тебе будет моё.

- Арсен! - Одергивает его отец. Сам гаджо знает, и Рубина знает, и вайда и все вокруг. Они виновны, что попались, коней не опоили да навлекли беду. Что с них теперь гаджо получить хочет уже не им его совестить... Были бы умнее,не попались бы.
Снова повторяет молодому гаджо:
- Вечером придёшь.

Тяжелы думы вайды, ноет сердце и голова болит уж сколько дней к ряду. На Рубину снова смотрит он, не кричит не плачет, приняла судьбу. Но что ж он за отце, коль не поможет, что ж за вайда, если свой промах не исправит? Мягок был он с детьми своими.Теперь и им время платить пришло. Сыновья наказ даёт:
- Как отрастут у Рустэма волосы, сойдёт и скверна. То вам моё слово. И Тагару скажешь, как вернёт гаджо Рубину в табор, так пусть сватов в тот же день засылает. Его она вину покрыла, ему её позор своей честью крыть. И лошади теперь её приданное, следить, как за своими.

Вздохнул Рустэм, оценил юбку белой мисс, с кобылы спрыгнул, подставил ей руки замком.
- Вот ступенька, обопритесь, мисс Юль.
Поморщился, когда каблучок твердый проехался по ладоням. Терпи, ром, терпи. Это тебе в наказание за упрямство.

Когда оба в седлах оказались, сказал ей:
- А давайте и правда по длинной дороге кругом поедем. И вы не бойтесь ничего, пока я с вами - ни один разбойник не подступится.

Зарысили лошади по кружной дороге, скрылся из виду табор. Рустэм ей рассказывает про старые ухватки лошадников, внутри только одно бьется: "Бар, отец, не подведи детей своих! Только твоя мудрость спасти нас может! Сестричка, лишь бы с тобой все в порядке было, или, клянусь, нарушу все законы разом!"
- ...в общем, теплая подгонка лучше холодной. Да смотрите всегда на то, как плотно подковы "сели" на копыто, это раз. Шагом ее проведите и рысью по двору, замечайте, если хромает хоть немного. Хромает или "засекается" - мигом на перековку. Уже сколько случаев было - кузнец оплошал, оставил крохотный зазор, а во время бега залезла туда, например, щепка простая. И все, мисс Юль, пропала лошадь ваша.
Про кормежку много можно говорить, запомните - настоящего призового жеребенка еще с утробы его матери вскармливать нужно правильно. Кобыле только лучшую траву на выпасе, лучшее сено и овес с отрубями пшеничными. Если у нее молока не хватает, коровье давайте, но осторожно. А как подрастет малец - поставьте конюха старого опытного, пусть корма вешает на верных весах, от перекорма все бывает.
Еще такой секрет у нас есть - обязательно раз в неделю поите лошадь малым ведром теплой воды с каплей меда дикого и веточкой хмеля.

Так, разговаривая, и добрались до поместья барона. Слава небесам, никого не встретили. Все обошлось.
_________________

Понимает Арсен решение отца. Малой кровью откупятся, табор спасут. Только всё одно - жалко Рубину, всё равно ж своя, родная.
Замолкает Арсен, голову клонит книзу. Сгоряча сказал, от злости за бессилие своё. Плохо всем им будет, если разозлится гаджо и от слов своих откажется. Плохо так, и плохо эдак.
- Справедливо, отец. - Арсен кивает. Кто табор подвёл, тому и ответ держать. Если б не вина на конкретно Тагаре, да и Арсену невесту уже не сговорили, он и сам мог после всего Рубину в жёны взять, отцу помочь её пристроить, да и отблагодарить за жертву её.
Мелькнула мысль, что Вита теперь без мужа останется, не выходить ей за Тагара ныне. Подумал, да забыл об этом. Что было - то прошло. Не жалеет, что Талэйту уже сговорили ему. Нет возврата к старому.
Богдану кивает, что с лошадьми помогать будет, пока Тагар не оправится.
И Рустэму послабление выстрадала ведь Рубина. Волосы быстро отрастут, вернётся к рома Рустэм. Будет всё почти как прежде.

Парень с коня спрыгнул, руки замком сложил, как наши конюхи делают


Я схватилась за луку седла, ногу на сцепленные руки поставила и один махом взлетела в седло, потом юбки расправила. Хорошо, он не спросил, почему в мужском седле езжу, хотя, может, других и не видел, сам-то вообще без седла. Это, наверное, неудобно.
Тронула коня, он сразу повод натянул, рвется - застоялся. А цыган словно мысли мои услышал.

- Ну давай длинной, - улыбку прячу, чтоб не обидеть, про разбойника это он хорошо сказал, а сам-то кто?Разбойник не подступится, а цыган? Вспомнила того,что с огнем управлялся, глаза его бездонные и как потом в парке темном с Мегги их видела. Настоящий разбойник. Но вслух ничего не сказала.
Едем, разговариваем.
- Ну подковы это у нас конюхи смотрят, и седла тоже, но однажды случай был, под седло девушке репейник подложили.и лошадь понесла. Мэри чуть не убилась тогда. Конюха высекли, но он клялся, что не делал такого.
А цыган все про коней рассказывает - как ковать. чем кормить.
- Я не собираюсь конезаводством заниматься, а то непременно тебя бы в управляющие позвала, - улыбнулась уже не в насмешку. Правда, много он знает, да интересно это. С леди никто никогда не стал бы о таком говорить, хватает там жеребенку молока или не хватает. Нам о так знать не положено.
Непривычно слушать, а многое и запомнить хочется - вдруг пригодится. Поддержать разговор с женихом о лошадях если надо будет

- Скажу старшему конюху, только вряд ли он меня послушает. Вот если б моя конюшня была, - говорю мечтательно, а потом улыбка с лица сходит - ворота усадьбы в ста метрах. Домой надо. Хорошо, если отец еще не вернулся, а маменька отдыхает, чтобы не видел никто, откуда я еду и с кем.

Заслышала старая Эйш шум у коней, когда из вардо Тагара выходила.
Посмотрела, что законники от Вайды ответа требуют, не уследила за внучкой любопытной да неопытной, быстро к своей кибитке пошла, Тагара дураком помянув.
Всё ценное в платок завязала, вардо уютное превратив в лачугу бедняцкую.
Села на ступени, ждёт свою Виту, отругать да бежать с ней в лесок при надобности. Трубкой затягивается и думает, что точно выпорет любимую, уму через зад битый научит.

Рустэм зорко высматривает, нет ли поблизости того здоровяка с ружьем, который его чуть у погреба с вином не поймал.
Уф. Вроде никого. Везет, везет тебе, ром, постарайся удачу свою последнюю не упустить. И в очередную кучу проблем не вляпаться.


Ловит он эти слова и усмехается. Чешет задумчиво стриженый затылок.

- Кто ж его знает, мисс Юль. Все возможно. А вдруг когда будет у вас конюшня своя, и захотите лошадок породистых разводить на скачки? А уж тогда можете за мной послать смело. В управляющие не пойду, дело это хлопотное, да и не гаджо я, не доверят мне. А вот советов конюхам вашим смогу дать, сколько захотите.

Тронул повод, кобылу поворачивая, и руку к виску приложил на шутливый манер. Так белые военные делают, честь отдавая.

- Удачи вам, мисс Юль. А мне пора уже в табор, неровен час, хватятся меня.

Сказал, и тут же грустно стало. Кому сейчас его искать в такой суматохе...
_________________

А парень не промах. Подхватывает мою мечту о собственной конюшне слету.
- Ишь какой, не пойду, - смеюсь радостно, - да кто нас спросит - что тебя-цыгана, что меня-девушку. Муж мой будет лошадьми распоряжаться или отец. Меня к ним вовек не допустят. Мое дело так, иногда покататься, - вздохнула, - хорошо хоть отец разрешает любого коня брать, а я быструю скачку люблю. Но спасибо за рассказ, может, когда и пригодится, разговор поддержать. У нас девушки в таком несведущи, собаки и лошади - мужское занятие.
Парень повернул коня, да руку к голове взметнул, словно честь отдал.
И удачи пожелал.

- Спасибо, - кивнула парню, чуть ближе подъехала и руку протянула, - прощай. Так и не узнала я судьбу свою у гадалки вашей, а теперь наверное табор уйдет, как там скандал решится.

Извините, что долго. Реал лютует.
Если действие ушло далеко вперёд, догоню в следующем посте.


Жаль, что Рубина слышала его слова. Ещё больше жаль, что в это дело вмешалась. Страшно ему её против воли из табора забирать. Нельзя вольную птицу в клетке держать. Но что ждёт его без неё? Пустота, что в груди поселилась. Только Рубина её заполнить может.
Не такой ценой он её себе хотел, но в этом не его вина - родичи её постарались.

Было у Глинкерика мнение о их вайде и всём цыганском племени, но делиться им он не считал нужным. "Гаджо" вот так, в лицо? Манерам и уважению их ещё учить и учить, но он за это неблагодарное дело не возьмётся.
Посмотрел на ещё одного египтянина, как на пустое место и промолчал.

Генри от такой бессовестности только головой качает. Мало бородатому двух чистокровных жеребцов, ещё деньги неси. Сказал бы он, что не надо Рубину замуж будет выдавать, но за неё решать не станет. Если она захочет вернуться, так тому и быть.

- Я не доверяю твоему слову, - повторил Глинкерик.
Он сейчас законников отзовёт, коней здесь оставит и уедет до вечера, а они снимутся со стоянки и ищи ветра в поле. Хочет сейчас Рубину с собой забрать, но кивает иронично. Будет вино и деньги, а если обманут, он на них управу найдёт, и в этот раз никого не пожалеет.

Кивнул ещё раз, посмотрел на Рубину и отойти хотел, но цыган помоложе всё не унимается.

Оттеснил его плечом, собой от Рубины заслонил и тихо, чтобы только этот молодец слышал, процедил:

- Не тебе, египтянин, мне о чести говорить. Отец твой мне только что продал Рубину. Вот и вся ваша честь.

С этими словами он развернулся и зашагал к констеблю и дяде. Барон не желал уезжать, не увидев крови, но Генри смог убедить, что здесь его коней нет и они зря чернят этих бедных людей. Скрепя сердце, разгневанный барон пулей пролетел к карете, а за ним уехали и остальные.
Генри смотрел какое-то время им вслед, а потом потрепал по морде Шрама на прощание, оседлал вороного и, бросив взгляд на бородатого, уехал.

Рустэм также ей руку протянул, пожал, как доброй знакомой. И сам себе удивился - никогда не думал о гаджо так. Но общий разговор и интерес сближают, это верно.
- Ничего, мисс Юль. Ваша судьба и так как на ладони, выйдете замуж за суженого и будете жить-поживать долго и счастливо. Прощайте!
Сжал колени, и кобыла, почуяв хватку всадника, помчалась резво обратно по той же кружной дороге.

Вернулся он как раз тогда, когда уезжал молодой и властный гаджо, которого он видел возле сестры своей.


Рустэм, не подъезжая ближе, огляделся: никого из чужаков не осталось. Чудо свершилось, похоже. Истинное чудо. Закрыв глаза, он мысленно пообещал Деве из Уитеншо не только лучшего жеребенка из будущего табуна, но и свечу весом в фунт из чистого белого воска.
Повернув кобылу, он проехал мимо опушки леса, громко распевая знакомую всем рома песенку о злом волке, упустившем добычу в последний миг. Это был знак. "Можно выходить и идти к вардо".

Исполнив задуманное, Рустэм вернулся в табун. А там сидели в кружочек мальчуганы и спорили о чем-то, яростно, перебивая друг друга.
Он, словно не видя их, подошел и сел у костра.
Мальчики сперва стихли, потом заговорили снова. Они тоже делали вид, что его тут нет, и между прочим выкладывали новости.
- Вайда оказался мудр, отдал Рубину тому молодому гаджо! За двух коней украденных отдал, как дорого девушка обошлась!
Услышав это, Рустэм окаменел. А дальше было больше.
- С Рустэма все снимется, как волосы отрастут!
Он потрогал голову обеими руками, что-то промычал. Волосы растут быстро, но месяц пройдет точно... Ну и ну.
Но Рубина-то! Ошеломленный Рустэм подбросил хвороста в костер. Досталась сестра за такой выкуп, которого не смог бы и зажиточный ром уплатить, досталась чужому мужчине. А сама она как? Плачет сейчас или с гордо поднятой головой вещи собирает?
Пусть соберет все, что уложено в сундуки в их вардо, решил Рустэм. Мешать он ей не будет. Все равно ведь не нашла бы она здесь счастья, никто из мужчин после стольких отказов замуж не взял. А гаджо ее, как честный человек, позовет женой. А не позовет, опозорит... Рустэм заскрипел зубами, и мальчики снова стихли... тогда пусть побережется лучше, не жить ему на свете.

Совсем выдохся Рустэм после стольких событий. Дождался ухода малышни, потом встретил паренька, который к реке краденого жеребца водил, велел ждать Богдана.
Сам же пошел к воде, разделся, прыгнул туда и поплыл, рассекая струи мощными движениями загорелых рук. Долго плавал, наслаждался прохладой. Вылез, обсушился, да сел рыбу ловить.
Сватать Рубину придут к Бару, без него просватают. Что делать, нельзя ему туда. Но мыслями и сердцем с сестренкой будет. Счастья ей пожелает, в огонь прошепчет слова заветные, которыми брат должен сестру проводить к жениху. И когда сядет Рубина у нового очага косу плести - услышит те слова.
А там, может, спустя время пришлет брату весточку. Свидятся они обязательно.
_________________

Ускакал Рустэм с хозяйской дочкой, вроде и сам хозяин поуспокоился, только молодой лорд всё с вайдой спорит. Далековато стоит Вита, не всё ей слышно. Арсен что-то сердито говорит, рукой махнул. Роман там и все мужчины. Увидела неподалёку Тэли с Зорой и Донку. Где же бабушка?
Побежала она в лагерь, нельзя бабушку без присмотра оставлять.

Прибежала, запыхавшись, видит бабушка сидит на ступеньках распряженного вардо. Кони-то пасутся. Не увезти никуда дом на колёсах без коней-то.
- Бабушка, вроде договариваются там о чём-то, может не всё так плохо? - Волосы под платок убрала, присела рядом, юбку расправила. Видит бабушка узел собрала.- Неужели бросим тут вардо свои...Что же будет-то теперь? - А самой ой, как хочется спросить, не удержалась. - Бабушка, отдашь меня за Тагара?- Уткнулась носом в плечо старой Эйш.

Прислушивается старая да кажется ей, что тише уже стало у загона. Потом ржание и конский топот удаляющийся ухо пуридаи уловило.
Вита, запыхавшаяся да испуганная прибежала.
И слово своей мамИ сказать не дала, рассказывать начала:



- Плохо-хорошо Вайда разберётся, - строго начала, да подумала, что права цыганская пословица: "К своим детям любовь до смерти", мягче продолжила, - Эх, Ясноглазая моя, да уж поняла, что нету тебя у меня, забрал Тагар, - по голове склонённой поглаживая, - Отдам другому - счастливой не будешь, мне покоя не видать, - и спину распрямляя, - Скажешь, пусть считает, что сговорена ты ему, - увидела лицо засиявшее, добавила, - Но мои похороны за его счёт чтобы были всему табору праздником, -усмехнувшись, - Только клятву с него возьми на иконе, Вайду свидетелем позови, чтобы мне спокойнее было ему тебя отдавать. Подумав немного, добавила, - Если обещаешь не долго, только спину обработать и слово моё передать, пущу, - придерживая вскочившую, - Но услышишь мой свист, бегом к лесу побежишь, - предупредила.

После того, как все покинули вардо, Тагар вытянулся на лежанке, да усмехнулся, угрозу знахарки вспоминая, а потом невольно поёжился. С этой старой ведьмы станется и осуществить свои посулы, если что не то ей померещится. Не дай бог, конечно же, но... Да нет, вряд ли Эйш посмеет. Хотя не думать о Вите не получалось. Конечно, какой из него сейчас жених, но коли в самом деле мазь поможет, да и если не поможет, всё едино, завтра, крайний день послезавтра, поговорит Тагар с вайдой, да с братом своим старшим и зашлют сватов к Вите по всем правилам. Куда вообще Златан пропал? Вышел на шум, и с концами сгинул. Выглянул из вардо Тагар, женщины на стоянке суетятся, бегают, в сторону пастбища с опаской поглядывают. Что там происходит? 

Потянулся за рубахой Тагар, оделся кое-как, нож в голенище сапога засунул. Если случилось чего в таборе, то ему надо быть там, что бы ни было. Но только вышел он, видит, бежит Вита, юбки подхватив, чтобы не мешали, а глаза сияют так, что солнце на небе за облако спряталось, пристыженное. К нему бежит девушка. Поймал её Тагар в объятия, смотрит в лицо, улыбки ответной сдержать не может. 
- Что так обрадовало тебя, ясноглазая?  

Порозовела девушка смущённо, сказала, что пришла ещё раз с лекарством помочь. Да слова бабки пересказала, поглядывая на него настороженно, словно и верит, и опасается, что пошутил Тагар, когда про женитьбу говорил. Усмехнулся цыган, потянул девушку в вардо, подальше с глаз любопытных. 
- Ох и требования у Эйш, - смеётся, - всё будет, как она захочет. Я не ангел, Вита, но в жёны тебя по всем правилам хочу взять. Так что и сватов зашлём, и все клятвы, что Эйш потребует, дам. - Наклонился Тагар, губами к обнажённому плечу девушки прижался, скрепляя своё обещание. Выпустил трепещущую девушку из рук, повернулся к полке резной, взял монету-подвеску на шнурочке, протянул Вите на раскрытой ладони. 

Скрипнули ступени под чьими-то ногами. Обернулся Тагар, ожидая увидеть Златана, но в вардо Арсен вошёл. Серьёзный как никогда. Глаза отводит, словно весть дурную принёс. 


Выслушал Арсена Тагар, перевёл взгляд на руку свою, что до сих пор монету на шнурке кожаном сжимала, потом на Виту глаза поднял. 
- Да я вроде как уже... - Не договорил, на лежанку опустился, ноги не держали. - Передай Бару, Арсен, что слово его будет... Нет, не надо, сам я ему скажу.
Тяжело ступая вышел из вардо Тагар, не глядя ни на кого.
Упала с лежанки монетка, покатилась по дощатому полу к босым ногам Виты.