Станцуй со мной танго

 » Станцуй со мной танго  [ Завершено ]

Станцуй со мной танго
современный любовный роман

#любовницы и любовники, служебный роман, юмор

Аннотация: В жизни Скворцова было несколько любимых женщин. С одной научился целоваться, с другой на практике изучил Камасутру и был благодарен своей учительнице, когда сумел поразить первую, третья чуть не стала женой, но автомобильная авария сделала из него неинтересного жениха, и невеста сбежала, четвертая за один вечер вытащила из депрессии и могла бы стать единственной, но вот незадача: Леонид не знает, как ее зовут, и не представляет, как она выглядит. Запах терпких духов, рыжие волосы и чарующие звуки танго - вот и все, что он помнит о полном страсти вечере.

В июле 2016 г. для конкурса клуба ОПГ "Об этом" был написан рассказ под тем же названием. Прошло два года и мне захотелось раскрыть имя таинственной любовницы Леонида Скворцова.
Бета - любимая Ольга Ch-O
Обложка и подписи - великолепная Нина neangel
Выкладка - раз в неделю (а может и чаще).


  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (taty ana)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; taty ana; Дата последней модерации: 26.07.2021


_________________

 » Глава 1. Лекарство от хандры

Глава 1. Лекарство от хандры

- Нет, я не пойду на танцы. Александра Михайловна, неужели вы не видите, какой я?
- Какой ты, Скворцов? Сидишь в инвалидном кресле? Нет. Одна нога короче другой? Нет. Что ты манерничаешь как девственница? Сказано, танцы необходимы для укрепления мышц спины, вот и следуй предписаниям доктора.
Александра Михайловна - хирург районной больницы сосредоточенно выписывала «рецепт» для сына своей давней подруги. Тося позвонила ей неделю назад и, всхлипывая, пожаловалась, что Леонид потерял интерес к жизни, на контакт с ней, матерью, не идет, отмалчивается.
- Тося, а его гражданская жена что говорит?
- Ты об Ольге? Эта стерва вещички собрала, когда Лёнечка еще в больнице лежал. Как узнала, что машина в хлам, а у мальчика серьезная травма позвоночника, грузчиков вызвала, мебель и технику вынесла и была такова. Я заикнулась, мол, в полицию нужно обратиться, а он молчит. Только желваки ходят. Саша, помоги.
- На спину жалуется?
- Он вообще ни на что не жалуется. Вижу, иногда морду кривит, когда к шкафчику за чашкой тянется или уронит чего.
- Хорошо. Я через пару дней вызову его на осмотр.
- Только не проговорись, что я просила.
- Не переживай, подруга, вытащим твоего Лёнечку из депрессии. У меня отличное лекарство есть.
- Я тоже с ним попью. Всю душу себе измотала, на него глядючи.
- Поберегись, подруга. Лекарство сугубо мужское, - хмыкнула Александра, и у Тоси зародилось подозрение, что о классическом лечении можно забыть.

- Тетя Саша! – Леонид - крепкий черноволосый мужчина тридцати лет, сидел на стуле так, словно проглотил кол, непроизвольно оберегая спину, опасаясь лишний раз пошевелиться.
- Забудь тетю Сашу. Я как доктор тебе говорю, не пойдешь на танцы, будешь всю жизнь к маме обращаться, чтобы шнурки завязала. И не бойся, детка, я же тебя не на балет отправляю.
- Румба? Ча-ча-ча? Тетя Саша...
- Лёнчик, какая тебе разница? - она подняла усталые глаза, и ему стало стыдно, что своим нытьем отнимает время у женщины, простоявшей четыре часа за операционным столом. Александра Михайловна поняла по-другому: - И рожу попроще сделай, еще спасибо скажешь.
Леонид, выходя из клиники, растерянно смотрел на «рецепт», выписанный едва разборчивыми почерком: «Улица Петипа, 12». Ни номера телефона, ни названия клуба. И как согласился? Наваждение какое-то.
Через мгновение бумага скрутилась в плотный шарик и щелчком пальца отправилась в урну.
- Такси!

Квартира встретила тишиной. Часы, что чересчур громко отмеряли время, после больницы первыми отправились в мусоропровод. Зря мать костерила Ольгу, она сделала ему подарок, убравшись из квартиры вместе с мебелью и шмотьем. Ему ничего не нужно.
Раскладушка, которую с дачи привезла мать, так и осталась стоять в коридоре. Не понимает, что сын не демарш устроил, валяясь на тонком матрасе. С травмами позвоночника противопоказана мягкая постель.
Леонид не представлял, как заставил бы Ольгу лечь рядом с ним на пол. Она ни за что не спустилась бы с мягкого и комфортного ложа. А для него сон врозь, все равно, что секс через стекло: вроде рядом, а до мягкой груди не дотянешься.

С Ольгой он познакомился два года назад на выставке. Она представляла компанию конкурентов, сделавших ставку на красоту девушек-моделей, которые непременно привлекут внимание к выставочному стенду. Леонид же рассудил иначе, послав группу специалистов, которые могли грамотно, а главное – увлекательно, рассказать о продукции его завода.
Неизвестно, выстрелила или нет затея конкурентов в коммерческом плане, но в отношении самого Леонида они точно попали в цель. Высокая, где-то под метр восемьдесят, брюнетка издалека притягивала взгляды. Работающая в паре с ней блондинка пользовалась не меньшей популярностью, поэтому у стола с каталогами толпились в основном мужчины.
Леонид, приехавший на третий день выставки, сначала почувствовал досаду, но понаблюдав, отметил, что у стенда завода «Модуль» зависают большей частью любители флирта, а не реальные покупатели.
- А пойду-ка и я внесу лепту в развал планов модульщиков, - подмигнул своим Леонид, поправляя дорогой галстук. Он направился к брюнетке - темноволосые женщины всегда заводили его больше.
Девушка, не подозревая о том, что бойко рассказывает о преимуществах сэндвич-панелей директору аналогичного предприятия, тыкала длинным ногтем то в одну, то в другую диаграмму, а Леонид упивался чувством прекрасного.
Красная помада делала губы модели такими чувственными, что Леонид невольно представлял, как проводит по ним большим пальцем, стирая четкую границу краски, а потом жадно целует.
Когда девушка после длинной тирады набрала воздух в легкие, взгляд Леонида переместился на натянутую на груди ткань, где маленькая пуговица едва сдерживала напор, и достаточно было тронуть ее, чтобы половинки рубашки распахнулись и явили свету ложбинку между тугими полушариями. Фантазия тут же унесла Леонида в этом направлении. Он словно наяву увидел влажный след, который его язык оставил бы на покрытой испариной коже женщины, задыхающейся в преддверии оргазма.
Тряхнув головой, чтобы вышибить непристойные мысли, директор завода "Стройдом" поднял глаза и обнаружил, что модель, улыбаясь одной из самых загадочных улыбок, тоже внимательно изучает его.
- Мне нужна ваша визитка, - мягко произнесла она, протягивая пакет с логотипом компании, куда уложила каталог и сувениры.
- Тогда вы будете знать, как меня зовут. Для справедливости прошу назвать и свое имя.
- Я безымянная. Для контакта с заводом вам достаточно визитки специалиста, прикрепленной к каталогу.
- Хорошо, - улыбнулся Леонид, доставая из внутреннего кармана костюма металлическую визитницу.
Девушка приняла карточку и, не глядя, прикрепила ее степлером к странице пухлого от множества других визиток блокнота.
Леонид молча развернулся и неспешно пошел в сторону своего стенда, запрещая себе оглянуться на понравившуюся женщину.

В пять часов его автомобиль стоял на стоянке у главного входа. Привалившись к водительской двери, Леонид расстегнул пуговицу пиджака и приготовился ждать ту, что отказалась ему представиться. За чернотой солнцезащитных очков его глаза въедливо сканировали выходящие из выставочного здания фигуры. Другого пути познакомиться со строптивицей он не находил. Не идти же к конкурентам, чтобы узнать, с каким агентством был заключен договор.

Весенний ветер трепал волосы, и Леониду приходилось все время приглаживать их, чтобы не терять представительный вид.
«Ей богу, к лету постригусь налысо».
Через некоторое время ветер усилился, и рука уже не покидала макушку.
Где-то далеко раскатисто загромыхало. Запахло дождем.
«Гроза? Этого еще не хватало», - Леонид снял очки и прищурился, выискивая темную полосу на горизонте. Третий день – последний из череды выставочных, поэтому даже выпади сейчас снег, Леонид и тогда бы не покинул своего поста. Последняя возможность взять нахрапом, а не превратить операцию по поиску женщины в долгоиграющую историю.

Она появилась в окружении таких же высоких и эффектных девушек. Видимо, не только «Модуль» нанимал моделей, а это уже облегчало задачу поиска. Стоило лишь обратиться к организаторам выставки.
Хлынувший дождь разметал моделей в разные стороны. Кто-то вернулся в здание, кого-то поджидали машины, а та, на которую Леонид положил глаз, бегом направилась к шоссе, где такие же безмашинные бедолаги безуспешно пытались поймать такси.
«Торопится? Не стала заказывать?»
Это был его джек-пот.
Вырулив, Скворцов подъехал к изрядно вымокшей фигуре, прикрывающей голову пластиковым файлом, и открыл пассажирскую дверь.
- Прыгайте!
Девушка наклонилась, отчего длинные волосы качнулись вперед. Узнав, немного помедлила.
- Да прыгайте же! Или таксист больше внушает доверия? Тем более что мы почти знакомы.
Она села так же изящно, какой была сама. Выгнулась в спине и аккуратно опустилась на краешек сиденья, заставив Леонида взглянуть на попу, обтянутую черной юбкой, потом повернулась, внося в салон длиннющие ноги. Прежде чем закрыть дверь, швырнула куда-то в небо ставший ненужным файл.
- Вы ведь довезете меня до подъезда? Раз уж вызвались, - не глядя на Леонида, произнесла девушка. Она откинула солнцезащитный козырек и посмотрелась в зеркало. Тряхнула головой, убирая волосы со лба, потом, выпятив нижнюю губу, подушечкой пальца поправила помаду.
«Ох, ты ж черт! Зачем она это сделала?»
Мысли тут же унеслись в нирвану, где Скворцов покусывал эту пухлую нижнюю губу, лежа на женском теле.
- Ну, так как? Довезете?
- Какой этаж?
- Третий, - без раздумий ответила госпожа Безымянная.
- Донесу.

Ее звали Ольга. Много позже, когда за плечами были и первый поцелуй, и первый секс, она призналась, что вырвала из блокнота страничку с его визиткой и сунула в свою сумочку. Если бы Скворцов не проявил инициативу, она позвонила бы сама. Леонид был счастлив.
Когда Ольга из квартиры, что снимала с подругами, переехала к нему, он верил, что у них все получится, не догадываясь о том, что его любовь не хотела ни детей, ни семьи. Ей просто было с ним удобно. Качественный секс, дорогие шмотки, машина и человек, готовый приехать за ней хоть в адово пекло.
Авария выявила всю гниль, что скрывалась под красивой маской.

- Сын, тебе тетя Саша выписала лекарство? Купил? Если спина болит, продиктуй, я сама сбегаю, - беспокойный голос мамы разбудил, когда город погрузился в вечер, сверкающий рекламными огнями.
- Нет, мам. Не надо. Я схожу, - запустив руку в коротко стриженые волосы, Леонид озадаченно почесал голову. Откуда она знает, что его вызывали на осмотр? - Мам, это ты Александру Михайловну попросила?
- Что ты, Лёнечка. Ой, батюшки, у меня молоко убежало! - заторопилась мама, хотя рядом с ней чей-то голос произнес: - С вас тридцать четыре шестьдесят.
Сотовый телефон погас, погрузив комнату в темноту.

Почему, выйдя за сигаретами, он отправился на улицу Петипа, Леонид не смог бы объяснить даже самому себе.
Сначала он успокаивал себя тем, что просто решил пройтись вдоль Набережной, размяться и подышать свежим воздухом, и чисто случайно свернул в ту сторону, где улица пересекается с Петипа. Потом поймал себя на мысли, что шагает на раз-два-три, раз-два-три, как когда-то считал, разучивая вальс для выпускного вечера в школе.

Петипа была многолюдна. Молоденькие девушки, женщины, мужчины, люди пожилого возраста двигались вдоль улицы, пропадая то в одних, то в других распахнутых дверях, откуда звучала разная по стилю музыка. Яркие вывески зазывали посетить танцевальные клубы любителей фламенко, классического бального танца и даже танца живота. Взгляд Леонида привлекла горящая огнями реклама пилонного танца, на которой полураздетая красотка обхватила ногами шест и зазывно прогнула спину.
- Боже, ну где же вы ходите? - Леонида тронули за рукав рубашки. - Сколько можно вас ждать? Уже началось!
Изящная, но сильная женская рука перехватила его ладонь и потянула в темный зев клуба, над которым светился призыв: «Милонга в каждом сердце!»
Он хотел было сказать, что рыжеволосая девушка (все, что он успел рассмотреть) ошиблась, но покоренный ее напором, пошел следом. За черными тяжелыми занавесями, закрывающими вход, обнаружился танцпол, едва подсвеченный редкими лампами. Несколько танцовщиц танго, отбрасывая длинные тени, застыли в ожидании, когда музыканты, тонущие в сигаретном дыму, возьмут первые аккорды, а тангерос, испросив разрешения настойчивым взглядом, двинуться к своим партнершам навстречу.
Чарующие звуки аргентинского танго ошеломили, прошлись живой волной по коже, смычковые своим слаженным пением больно тронули нервные окончания, а протяжные ноты, выдаваемые бандонеоном, заставили задержать дыхание. В районе сердца сладостно защемило и эхом отдалось в животе.
Но еще больше Леонида поразило свободное поведение незнакомки: она встала к нему лицом, стукнула носками остроносых туфелек по его мокасинам, заставляя слегка поменять положение ног, потом вложила в его ладонь кончики длинных пальцев. Вторую руку примостила где-то в районе его лопаток, тесно прижавшись к обтянутой темной рубашкой груди.
Девушка все так быстро проделала, что Леонид на мгновение ощутил себя куклой, которой вертят, как хотят.
- Я предпочитаю, чтобы рука кавалера делала глубокий обхват! - Незнакомка повертелась, и его рука, послушная желанию девушки, змеей обвила ее талию. Рыжая подалась вперед настолько близко, что Леонид почувствовал все выпуклости и впадины ее тела.
Пары, подчиняясь ритму аргентинского танго, одновременно двинулись к центру танцпола.
- Боже, вы так и будете стоять столбом или все-таки сделаете пару медленных.
- Что?
- Ну же! Вы забыли? Шаги медленные и быстрые! - Рыжая подняла лицо, и он увидел мерцающие, словно звезды на ночном небе, глаза. Леонид даже пожалел, что сейчас девушка поймет, что подцепила у входа не того. Она явно ошиблась - не он должен стоять перед ней и выполнять верные шаги.
Однако незнакомка опять поразила, нисколько не удивившись его физиономии. Она заговорила на английском, кивая для большей убедительности в такт головой, словно Леонид обязан постичь магию ее слов и сделать все правильно: - Long-long, shot-shot-long, shot-shot-long!
Да, она достигла цели, загипнотизировала. Только Лёня не вникал в смысл произносимого, а заворожено смотрел на ее губы, прося небеса, чтобы цепочка слов «быстро-быстро-медленно» никогда не заканчивалась.
Он даже не сразу заметил, что девушка попыталась вывернуться из кольца его рук. «Врешь! Не уйдешь!» – в каком-то пьяном кураже захотелось крикнуть ему на весь зал.
- Пустите же! - зашептала она, оглядываясь. - На нас уже смотрят!
- Что я должен делать? Только коротко и ясно, - скомандовал он, и незнакомка замерла в, ставших еще более тесными, объятиях.
- С левой ноги два медленных шага вперед, тройное раскачивание, один медленный шаг назад, быстрый в сторону, потом приставить ногу.
- Это все?
- Все...

Поймав ритм, Леонид сделал два медленных шага вперед. Девушка послушно отступила. Ее грудь едва заметно вдавилась в его, он понял знак, и, так и не завершив движения ногой, качнулся назад, потом вперед, опять назад.
- С правой ноги - подсказала она, и он отступил, потянув послушное девичье тело на себя, задерживая дыхание, чтобы услышать ее волнующий шепот:
- Shot-shot-long!
Короткие «шот-шот» были сродни выстрелам, которые оглушали и заставляли чаще биться сердце, гоня кровь по телу, к которому прижималась восхитительная женщина, окутывающая его ставшим более ярким запахом терпких духов. Такой аромат ему нравился.
Он увидел, как на ее верхней губе появились капельки пота, и ему нестерпимо захотелось слизнуть их, смять ее губы в дерзком поцелуе, зарыться руками в рыжих волосах, растрепать их, выкинув заколки, снять с плеча тонкую лямку вечернего платья...
Она подняла глаза. В них он уловил такое желание, что его тело опалило жаром, и Леонид, задыхаясь, рванул ворот рубашки.
Он ничего не замечал, кроме зовущего взгляда незнакомки: ни стихшую мелодию танго, ни сменившиеся вокруг декорации. Леонид шел за той, что вела его за руку по слабо освещенным коридорам, мимо закрытых дверей, откуда слышался женский смех и доносился запах сигарет. И то и другое волновало, било по нервам, заставляло дыхание участиться.
Коридор завершился дверью, за которой открылся небольшой внутренний дворик, засаженный вьюнами, густо пахнущими в ночи, образующими своим частым переплетением грот, куда едва проникал лунный свет.
По обеим сторонам зеленой пещеры были расставлены приземистые скамьи, как позже выяснилось, из гладко выструганного дерева. На одну из них незнакомка усадила Леонида, а сама нисколько не смущаясь, забралась к нему на колени и тут же приникла в первом, самом жадном поцелуе.
Он вручил ее губам власть над своими, покорно принимая их победу. Ложно сдался и впустил ее язык в рот. Но схлестнувшись с ним в короткой битве, потихоньку, почти незаметно, отвоевывал позиции. И вот, наконец, его рот завладел ее губами, поначалу безжалостно сминая, потом лаская, утешая, балуя.
Большие ладони Леонида обхватили ее лицо, не давая увернуться, но, почувствовав, что она достойный противник, не уступающий в желании обладать, отпустили, чтобы растрепать волнистые волосы, собранные на затылке в нарочито небрежный пучок.
Металлические шпильки тонко дзынькнули о мраморные плиты, резанув острым звуком. Волосы легкой волной упали за спину, и пальцы примяли их, когда он притянул девушку к себе. На чувственный поцелуй она ответила стоном.
Нетерпеливые пальцы прошлись ласковым движением по ее шее, зацепив на плечах тонкие бретели платья, которые немедленно сползли с гладких плеч, открывая большее поле для поцелуев.
Ее кожа пахла солнцем, он знал, что она густо покрыта веснушками, как это часто случается у рыжих людей, и пытался вслепую собирать их губами, слизывать языком. Но когда наткнулся на дерзко торчащие соски небольшой груди, веснушки были забыты. Губы сомкнулись вокруг соска, втянули его, обласкали, вырвав длинный стон хозяйки.
Попавшая в плен мужских пальцев нежная грудь с влажными следами от поцелуев вызвала еще одну волну острого желания, которая заставила его стать более дерзким. Платье сползло до талии, разрешая прижаться к нагому телу девушки разгоряченным торсом.
Ладонь, медленно скользя по спине, опускалась все ниже, пытаясь нащупать границу дозволенного. И не находила. Ей разрешили всё.
Увлеченный познанием женского тела, Леонид не заметил, как его рубашка оказалась расстегнутой. Он содрал ее с себя, забыв о пуговицах на манжетах, и бросил туда же, где лежали ставшие ненужными шпильки.
А пальцы девушки нашли себе иное занятие - возились с пряжкой ремня. Рыжая с растрепанными волосами пристроилась у его ног и ждала, когда молния выпустит из брючных оков то, что желало выпрямиться в полный рост.
Стон наслаждения раздался в тишине ночи, нарушаемой лишь приглушенными звуками танго. Есть ли мужчина, способный выдержать столь изощренные ласки? Леонид не верил, что найдется хоть один, и сдался.
Чтобы не остыть и не подвести ее ожиданий, он заставил девушку встать в полный рост. Платье, соскользнув с бедер вниз, открыло нагое тело, не обремененное нижним бельем. Леонид заворожено провел ладонями по ее плечам, спустился к тонкой талии, погладил упругие округлости ягодиц. Потом легко поднял девушку и уложил на скамью. Рыжая выгнулась, ожидая ласк.
Он не подвел. Движения языка вызвали бурный отклик: стон, шепот, плач и крик, который он безуспешно пытался заглушить ладонью, прикасаясь к ее припухшим от поцелуев губам.
Она дрожала в его объятиях, остро переживая оргазм, постепенно обмякая, расслабленно дыша.
Когда сердцебиение у обоих стало вполне обычным, а дыхание ровным, они помогли друг другу одеться и торопливо вернулись в длинный коридор.
- Я в туалет, - шепнула незнакомка, и Леонид остался стоять, подпирая плечом стену. В пылу страсти он забыл спросить ее имя и теперь гадал, как зовут рыжую девушку.
Музыка в танцевальной зале смолкла. В проем двери Леонид видел, как музыканты покидали помещение, унося с собой инструменты.
Обеспокоенный долгим отсутствием нечаянной любовницы, мужчина постучался, но, прислушавшись, различил лишь звук льющейся воды и не решился войти.
В зале погас свет.
- С тобой все хорошо? - крикнул Леонид, приоткрывая дверь. - Если ты не откликнешься, я зайду.
Ни в ярко освещенной комнате, ни в одной из двух кабинок девушки не оказалось. Закрыв кран, Леонид подошел к окну, которое выходило в узкий проулок между тесно стоящими домами.
Наступив ногой на батарею, он поднялся на высокий подоконник и толкнул створки. Окно легко распахнулось. За ним стояло несколько закрытых мусорных баков, по которым он выбрался наружу.

Улица по-прежнему была многолюдна. Танцевальные клубы выпускали уставших, но довольных посетителей, которых поджидали вездесущие такси. Многие шли в сторону ночной Набережной, пытаясь остудить разгоряченные танцами тела.
Целующиеся в уютных сквериках парочки попадались то тут, то там, но Леонид не замечал их, выискивая девушку с рыжими волосами. Чем дальше он удалялся от улицы Петипа, тем скуднее становилось освещение, и реже встречались пешеходы.
Прохладный влажный воздух помог остыть, и Леонид вернулся домой совсем не тем, кем покидал пустую квартиру. Приняв горячий душ, он повалился на свою импровизированную кровать и впервые заснул, ни разу не вспомнив о больной спине. В его душе теплилась надежда, что завтра он обязательно найдет незнакомку.

Лишь только улица Петипа начала оживать, Леонид появился у входа в клуб. По небольшому объявлению на стекле он узнал, что милонга - танцевальный вечер, на котором танцуют танго, начинался каждый день в восемь. Время тянулось, замирая там, где вчера вовсю неслось. Леонид никак не мог дождаться, когда к зданию начнут стекаться люди.
Как ни вглядывался он в лица любителей танго, но вчерашней любовницы среди них не оказалось.
Что он знал о ней, кроме того, что волосы у нее рыжие, поцелуй сладок, а запах духов терпок? Ни-че-го.
Как он жалел, что не спросил ее имя!
Леонид, стоявший спиной к входу в клуб пилонного танца, боялся сделать шаг в сторону, чтобы не пропустить появление своей страстной партнерши по танго.
Прошел час, два, звуки музыки стихли, а рыжеволосая так и не появилась.
Из клуба неспешно вышли танцоры, с интересом поглядывая на него, стоящего столбом на прежнем месте. Некоторые, словно зная, почему он здесь, улыбались.
Музыканты погрузили инструменты в подержанную иномарку и укатили, оставляя с ним лишь резкий запах сигарет и горечь неудачи.
Леонид поплелся домой, в душе надеясь, что завтра беглянка обязательно появится.
Но ни завтра, ни на следующий день она не пришла.

Не веря, что не сможет ее найти, Леонид ходил к клубу каждый вечер на протяжении недели.
Его стали окликать, задавать вопросы, пытаться помочь. Как выяснилось, никто из любителей милонги ранее не видел приметную девушку - она появилась в тот вечер единственный раз.
Леонид, встретив открытое участие, больше не чувствовал себя чужаком в компании людей, танцующих танго, охотно делящихся мастерством, и вскоре, освоив движения, получал удовольствие от чувственного танца с более опытными партнершами, надеясь, что когда-нибудь его рыжая любовница все-таки заглянет на призывные звуки бандонеона.

- Тося, ну что, Лёнчик с депрессией распрощался?
- Спасибо тебе, Саша. Не знаю, что ты там ему прописала, но у него жизнь налаживается. Вернулся в бизнес, затеял в квартире ремонт, купил новую машину, ходит на эти, как их - милонги.
- И все это с августа? Ай да Виолетта!
- Кто такая Виолетта? - насторожилась подруга.
- Лекарство от хандры, - засмеялась Александра.
- И все же, Сашка, не темни! Что ты сделала с моим сыном?
- Не пугайся, мать. Попросила Виолетту станцевать с ним аргентинское танго.
- А, танцовщица, что ли?
- Ну, как сказать. Она та, которая вокруг пилона вертится, но ради твоего сына по видео разучила несколько движений танго. Она способная. Как только кто из моих бывших пациентов захандрит, живо мозги на место вставит.
- А не рыжая она, случаем? У моего Лёни на компе куда ни глянь, всюду фотографии рыжих девушек.
- Виолетта-то? Нет, блондинка, волосы короткие. Но у нее париков куча, она их меняет во время представления в клубе. То рыжая ковбойша, то гейша черноволосая… Хочешь, сходим на ее танцы вокруг шеста посмотрим? Это на улице Петипа, как раз напротив здания, где твой Лёнька вечерами пропадает.
_________________

Спасибо, Иринка. Твое плечо как всегда рядом.
_________________

Настя, я рада!

Да, обложки Нины всегда на высоте. Она обладает великолепным вкусом и тонко чувствует авторскую задумку. Не устаю говорить ей спасибо.
_________________

Привет, Татьяна.
Принимайте в читатели.
Молодец, тетя Саша! Настоящий врач. Там, где не помогают традиционные методы лечения, выискала альтернативный, но очень действенный. Попался Леонид, обо всех своих хворях забыл, выискивая свою Рыжую.
Очень интересно! Жду продолжение!!!
___________________________________

Привет!

Катя, с удовольствием принимаю. Приятного чтения!

Да, это ценно. Отзывы побуждают писать быстрее и чаще выкладывать новые главы.

Мне тоже интересно, и потираю руки в предвкушении, как вы будете удивлены поворотами истории.

Тетя Саша при всей своей нарочитой грубости, свойственной многим врачам, трепетно относится к сыну подруги.

Это точно. И мы с вами еще увидим, к чему приведет ее противостояние.

Как вы удачно зашли. Тут как раз начинается самое интересное. Располагайтесь поудобнее.

Решила сразу две проблемы - заставила двигаться и вспомнить, что мужчина, а не нытик.

У Леонида включился инстинкт охотника. Он не успокоится, пока не найдет Рыжую. Но понравится ли она ему при свете дня?

Спасибо, Иришка, за все. За блоху особенно.

Да, Валя, продолжение будет и очень скоро.

Да, большая часть первой главы когда-то была рассказом. Я выложила его на другом сайте и получила ряд сообщений, что читательницы почитали бы продолжение. Сначала я сказала "продолжения не будет, так как я любительница фэнтези, а не СЛР", потом ответила, что подумаю, ну а после отступала все больше и больше, пока в феврале нечаянно не написала вторую главу. Но я ее быстро отложила (меня звала другая история), а как только закончила "Проклятие Лючии", вернулась к "Танго" и написала третью главу, имея в голове уже полный расклад событий. Поделилась с бетой и получила добро.

Увы...
Всем спасибо!
В заключение небольшой спойлер из следующей главы, которая называется "Первый поцелуй Рыбы".

_________________

Спасибо, Ани! Располагайтесь в первых рядах, там удобные кресла с подставочкой для ног.

К тете Саше, которая горой стоит за Ленчика, все имеют отношение. Если не сейчас, то потом обязательно.
_________________

Привет, Ольга!

И я, и я этого же жду.

Хотелось бы с вами поделиться дискуссией, которая состоялась на другом сайте, где я тоже публикую главы. Чтобы не повторяться и опять не попасть в разряд "ничего не понимающих в танго" авторов, выкладываю беседу с профи сюда:







_________________

Как человек, отплясавший до 18 лет в танцевальном кружке в провинции, могу сказать, что комментарий "профессионала!" обидный и унижающий. Потому что "мы все учились понемногу..." дальше все знают сами. Так вот и обучающие порой учат "чему-нибудь и как-нибудь". И получается, что если играет аккордеон и танцуешь ты в кедах, то пшла вон, недостойная?
Я не согласна. Танец - это движения души, хоть под правильный инструмент, хоть под бит на сковороде.

А все "правильные" атрибуты оставьте профессионалам, богачам и соревнованиям. И именно от таких мнений многие бросают танцевать.
_________________

Защитница ты моя! Иди сюда, поцелую в обе щеки.

Это прямо про меня. Нет, не про "пшла вон, недостойная", а про кеды. На последнем занятии разучивали поворот на 360 градусов, а мне он никак не удавался. Тормозила по всем понятиям. Уже я взмокла, мой учитель, а выполнить чисто, без заноса и головокружения никак не удавалось. Пока Руслан (так зовут одного из моих партнеров-учителей на время занятий) не попросил поширкать ножкой. Я не поняла и старательно выполнила и это па. "Резина? - уточнил он, показывая пальцем на мои новые полукеды, которые я купила спецом, чтобы не танцевать в чешках. - Хоть убейтесь, в них поворот не получится. Не скользят. Снимите".
А вроде хожу на бачату с февраля, могла бы и знать.

Полностью с тобой согласна. Мне иногда и музыка не нужна.
_________________

Оти, добро пожаловать.
Леди, готовьте чашки с сушками, скоро выложу новую главу.
_________________

 » Глава 2. Первый поцелуй Рыбы

Глава 2. Первый поцелуй Рыбы

Глафира придирчиво разглядывала свое лицо в зеркале, ища признаки взросления на год.
- Двадцать семь – словно девочка совсем, - пропела она, ставя тюбик новой помады рядом с духами. Проверяя ее на липкость, которую так не любила, пошлепала, словно рыба, губами. – Хорошая помада. И цвет сочный.
Глядя на губы невольно вспомнила себя в выпускном классе.

***
Десять лет назад.

- Гла-ш-ш-ш-ш-а…
От обилия шипящих звуков по спине прошелся холодок, и заныло где-то внизу живота. Глафира закрыла глаза и глубоко вдохнула.
- Гла-ш-ш-ш-а, ну пожалуйста….
Что-то твердое уперлось в шею и медленно поползло вниз по позвоночнику. Там, где появилась преграда в виде застежки лифчика, движение на мгновение прекратилось.
Глафира непроизвольно передернула плечами и поморщилась от досады. Не стоило так явно реагировать на прикосновение. Наверняка и уши загорелись - противная реакция на стыд еще с детства.
Приглушенный смех сидящего сзади заставил поморщиться и наклониться вперед, чтобы не смог достать. Но как его заткнуть?
- Гла-ш-ш-а…

- Мельников! Прекрати! - Удар по столу линейкой прозвучал как выстрел и заставил подскочить от неожиданности. – Что ты там шипишь как удав? – Марь Петровна смотрела на Глеба поверх очков, которые удивительным образом держались на кончике носа. - Контрольную каждый пишет сам! И перестань тыкать в Глазунову ручкой! Она уже на парте лежит, а ты все тычешь!
Уши Глафиры охотно поделились краской с лицом, которое стало ярко-пунцовым. Послышались смешки.
«Знают?!»
- Так! Успокоились! – Последовал еще один удар линейкой. Неприятный хлесткий звук лезвием резанул по нервам. - Осталось всего десять минут! Пишем!

Как только Марь Петровна уткнулась в журнал, Глафира почувствовала чужое дыхание у своего уха. Настороженно повернула голову и встретилась взглядом с Мельниковым.
- Гла-ш-ш-а, - беззвучно произнесли его губы и скривились в улыбке.
- Мария Петровна, я закончила! – Глафира поднялась так резко, что задела плечом перегнувшегося через парту Глеба. – Можно сдать?
Не дожидаясь ответа, оставила тетрадный листок на учительском столе и вылетела вон из класса.
- Глазунова, ты куда? – удивленный возглас Марь Петровны не остановил. Сейчас Глафиру не удержал бы и хор учительских голосов. Да и окрик директора, способный прекратить самую жесткую драку, навряд ли помог бы.

Глафира набирала воду ковшиком ладоней, пытаясь остудить лицо. Но ледяная вода не помогала. Стоило вспомнить взгляд Мельникова и его растянутые в улыбке губы, как пульс зашкаливал, а к щекам приливала новая волна жара.
Никто в классе не догадывался, что Мельниковское «ну пожалуйста» вовсе не относилось к просьбе дать списать. Глафире самой впору списывать у Глеба.
Мельников просил прощения за вчерашний поцелуй.
От воспоминаний о том, как Глеб прижал ее к стене, придавив сильным телом, а потом поцеловал, Глафира закашлялась.
Под страхом смерти она никому не призналась бы, до чего ее ошеломил тот полный желания поцелуй.
Ее первый самый настоящий поцелуй. Не считая детсадовского с Гришкой.
Но, увы, он предназначался другой. Глафиру в темноте подъезда, где бомжи опять выкрутили лампочку, просто перепутали с Кислициной из параллельного класса. В школе все знали, что красавица Сонька и капитан баскетбольной команды Мельников - пара, а тут она, Глаф-ф-фира…

Боже, как она ненавидела свое старомодное имя! Да, впрочем, и всю себя.
Из-за большого рта и толстых, вечно красных губ, с первого класса к ней приклеилась кличка «Рыба». До поцелуя с Мельниковым Глафира мало задумывалась о том, насколько она как девушка привлекательна. Но его внезапное «Черт! Рыба, это ты что ли? Черт! Черт!», заставило долго стоять у зеркала и придирчиво рассматривать свое отражение. Серые, почти бесцветные глаза, опушенные светлыми ресницами, курносый нос и эти мерзкие веснушки, что рассыпались не только по щекам, но и «украсили» собой плечи. Единственная гордость – длинные густые волосы, которые Глафира собирала в высокий хвост.
«Но у Кислициной волосы не хуже, да и оттенок пшеничного намного ярче, - взгляд придирчиво скользил в поисках хоть чего-то, что могло бы заставить Глеба посмотреть на Глашу такими же глазами, какими он смотрел на Софию. - Что уж говорить? Рыба есть Рыба».
Дрожащие пальцы дотронулись до припухших от долгого поцелуя губ.
«Словно своровала».
Слезы, покатившиеся без спроса, сделали глаза бирюзовыми. На фоне красных век радужка всегда становилась невероятно яркой.

Ночью Глафира ворочалась, сбивая простыни в жгут.
«А вдруг Мельников всем расскажет? Или Кислицына, которая задержалась на улице с соседкой, отчего и произошла путаница, узнает о поцелуе? Может не идти в школу? Маме сказать, что заболела? Но на первом уроке контрольная по алгебре…»

В класс Глафира пришла раньше всех. Достала тетрадь, ручку и, боясь поднять глаза, уткнулась в учебник, создавая стену между собой и всем остальным миром.
Вот тогда-то и раздалось первое «Глаша!»
От неожиданности обернулась и прочла по глебовским губам «прости».
Растерянно поморгала и опять спряталась за книгу.

Пальцы занемели от ледяной воды.
«Из-за него даже не проверила контрольную».
Выключила кран, поднялась в полный рост, чтобы посмотреть на себя в зеркало, и застыла от удивления. За спиной стоял Мельников.
- Чего тебе? – резко развернулась и оказалась так близко, что почувствовала запах его дезодоранта. «Боже, я едва достаю ему до плеча».
Аккуратная белая пуговка на вороте голубой рубашки завораживала взгляд.
Глеб сглотнул, но ничего не произнес.
Глафира подняла глаза.
«Прости», - опять беззвучно прошептал Мельников и наклонился. Жадный поцелуй и удар спиной о кафельную стену вышибли дыхание. Ошеломленная Глафира попыталась оттолкнуть Глеба, но ее руки были перехвачены и впечатаны над головой в ту же стену. Крепкое бедро юноши вдавилось в мягкое тело и заставило развести ноги.

Как можно было не услышать звонок?
Насколько сильно нужно было потерять голову, чтобы ответить на поцелуй?
Глафира плыла в космосе, плавясь от жара пролетающих мимо звезд.

- Опаньки!
Возглас был сродни взрыву. Глеба оторвало от распластанной по стене Глафиры и вынесло из туалетной комнаты. Глаша едва держалась на трясущихся ногах и ловила ртом воздух.
Перед ней стояли две ближайшие Сонькины подруги, а за их спинами хихикающие малолетки зажимали ладошками рты.
«Я не рыба. Я клоун. Цирк уехал, а дураков оставили…»
- Это кто у нас тут с чужим парнем замутил? Рыбонька, ты ли это?
- Боже! До чего мир докатился! Ботаны в туалете отдаются!

Глафира не помнила, как покинула школу и оказалась дома. Уткнувшись лицом в подушку, пролежала в кровати до самого вечера.
- Почему с собакой не погуляла? – высокий голос мамы заставил зажать уши руками. Приоткрытая дверь разрезала темноту яркой полосой света. - Муха у порога сидит.
Зеркало в коридоре показало распухший нос и зареванные глаза.
Йоркширский терьер, цокая коготками по паркету, плясал в нетерпении.
- И хлеба купи! – донеслось из кухни.
Глафира шмыгнула носом и перешагнула порог.
В подъезде пахло дождем.
- Черт, зонтик забыла…
- И сумку в школе. – На лестнице, подперев стену плечом, стоял Глеб и, прищурившись, рассматривал Глафиру. На перилах лежал ее портфель с учебниками. Она так и не вернулась в класс.
Под изучающим взглядом девушке стало не по себе. Вспомнилось, что на ней папина старая куртка, а на ногах разношенные кроссовки.
«Да что за фигня? Какое мне дело до Глеба? Пусть думает, что хочет».
- Принес? - Глафира потянулась за сумкой. - А теперь уходи.
Глеб перехватил руку.
- Подожди. Не сердись. – Капли дождя алмазами сверкали в его темных волосах. Еще вчера сосед, матеря на все лады алкашей, вкрутил новую лампочку. – Мне нужно объяснить. Вернее, я хотел бы… Сам не знаю, почему меня так тянет к тебе…
Подыскивая слова, он провел ладонью по лбу, взъерошил волосы.
- Черт. Наверное, все дело в твоих губах…
Глафира потянула руку. Холодные пальцы одноклассника ослабили захват, но не выпустили.
- Это какое-то наваждение. Попробовав однажды, я не могу забыть вкус…
- Отпусти! – Глафира рывком высвободилась из плена. – Ты ошибся квартирой. Тебе на пятый этаж. Там живет Кислицина, - и, подхватив портфель, хлопнула дверью.

Сев в коридоре на пол, потрепала по холке обманутую в ожиданиях собачку.
- Прости, Муха. Прогулка откладывается. Пусть сначала он уйдет.
Собака, слушая хозяйку, повернула голову набок.
- Кто «он»? Он чужой парень. А мы, Муха, не привыкли брать чужое. Правда?
Рыжий песик тявкнул и активно завилял хвостом.
- Гладя, ты чего копаешься? – мама выглянула из кухни, где что-то жарилось, громко шипя и брызгаясь. – Скоро ужинать, а хлеба нет.
- Зонт забыла.
Гладей ее еще в младенчестве назвал папа. «Какая она Глаша? Она Гладя. Смотри, как в струнку тянет ручки и ножки, когда ее гладишь по животику».

Муха, одетая в яркий комбинезон, приседала почти под каждым кустом, пользуясь тем, что мысли хозяйки далеко.
По зонту стучал дождь, заглушая все остальные звуки. Красный купол отгораживал Глафиру от мира, где шины шуршали по шоссе, а неуклюжие пешеходы бежали по лужам, стремясь как можно скорее оказаться в тепле.
«Что со мной? Почему его голос заставляет каждую клеточку моего тела вибрировать?»
Намокшие листья тяжелыми кляксами ложились на тротуар.
«Почему я теряю способность здраво мыслить, стоит ему приблизиться?»
Глафира закрыла глаза. Вспомнилось, как с волос Глеба скатывались блестящие капли и оставляли влажные дорожки на смуглом лице.
Какая-то щемящая тоска сжала сердце.
«Он чужой. И только непонятная прихоть сделала его на малюсенькое мгновение моим».
Муха потянула поводок, и Глафира послушно двинулась следом, не замечая, что идет по поникшей траве, прибитой холодным осенним дождем.

- Ммм, мое желание… Чтобы ты поцеловал Рыбу!
Задумавшаяся Глаша не заметила, как Муха привела ее к беседке детского сада. На перилах сидели ребята из параллельного класса и с нескрываемым интересом рассматривали виновницу недавнего скандала. Подруги Сони Кислицыной при усердной помощи третьеклашек по всей школе разнесли слух о том, как Рыба соблазняла в туалете Мельникова и как бесстыдно висла у него на шее. То, что туалет был женским, и затащить туда баскетболиста под метр девяносто и справиться с ним против его воли пусть не худенькой, но и не такой сильной девушке, как Глафира Глазунова, просто невозможно, мало кого интересовало. Новость была настолько горячей, что разделила возбужденную аудиторию на два лагеря. Первый, в основном состоящий из подруг и поклонников «лучшей девчонки в школе», сочувствовал Кислициной и пытался ее успокоить придумыванием казней египетских. Второй – частично состоящий из тех же подруг, завидующих более удачливой и красивой Соньке, а также из тех, кто, наконец, дождался, что признанная красавица и гордячка получила пинок (и от кого!) по великолепной заднице, злорадствовал и замер в предвкушении развязки.
- Давай, Витек, - капризно повторил тот же голос. - Мельникову она не отказала, почему бы и тебе не попытать счастья.
- Сонь, давай кого другого поцелую. Хоть первого встречного.
- Угу. Вон моя старенькая соседка идет. У нее вставная челюсть. Баба Ира! Здравствуйте!
- Ладно, - парень начал медленно подниматься, что вывело жертву спора из ступора. - Глаша, стой! Ты куда? Послушай, чего сказать хочу…

Он нагнал ее уподъезда. Поймав за капюшон, больно дернул, прихватив клок волос, и почти уронил на себя.
- Пусти! – задыхаясь, выдавила из себя Глаша, запутавшись в большой куртке и поводке, на конце которого билась в испуге Муха.
Жесткий рот накрыл Глашины губы, окончательно лишив воздуха.
- Давай! Давай! – хохоча, подбадривали догнавшие Витьку друзья. – Раз… два… три… четыре…
Но внезапно все закончилось. Захват ослаб, и Глафира, лишившись опоры, сползла на мокрый бетон. Трясущаяся Муха тут же прыгнула ей на руки.
Над Витей стоял Глеб и, держа его за ворот, бил по лицу. Кулаком. В кровь.
- Глебушка, пусти! – истерично закричала и повисла на нем Соня.
Витек кулем упал рядом с Глашей. Он тихо скулил, когда подбежавшие друзья подняли его и поволокли прочь.
- Это всего лишь спор. Ничего серьезного. Витек проиграл желание. Она просто подвернулась.
- Иди домой, Соня, - устало произнес Глеб и расцепил ее пальцы, что сомкнулись замком за шеей. – Потом поговорим. Завтра.
- Но… - она не верила, что ее гонят.
- Иди.
Во взгляде Мельникова Соня прочла нечто такое, что не позволило перечить. Медленно отступила на два шага, надеясь, что позовет, скажет с извечной полуулыбкой парня, знающего себе цену: «Да пошутил я, глупая. Идем уже отсюда», и раскинет руки, чтобы она спрятала лицо в его пахнущей любимым дезодорантом одежде, но нет. Не позвал. Даже не посмотрел больше. Протянул руку разлучнице, помог подняться и повел в подъезд.
«Но я тоже там живу», - успокоила себя Соня, рывком раскрывая скрипучую дверь и замирая с открытым ртом. Глеб на руках нес ненавистную Рыбу.
Его же ладонь (Соня узнала по часам на запястье, которые они покупали вместе) показалась на мгновение в темном проеме двери Глашкиной квартиры и, взявшись за хрустальный шарик ручки, захлопнула перед самым Софьиным носом.

- Вы что творите? – мама, услышав визг собаки и грохот опрокинувшейся вешалки, выскочила из кухни со скалкой в руках, но, включив свет и, узнав в барахтающихся в ворохе одежды дочь и ее одноклассника, в сердцах отбросила ненужное оружие, добавив шума к общей неразберихе.
- Простите, это я в темноте налетел. – Глеб поднялся сам и помог Глаше. Потом поставил на место вешалку, повесив на нее кое-как одежду. – Здравствуйте, Анастасия Кирилловна.
Активного члена родительского комитета знал каждый ученик выпускного класса.
- А почему вы такие грязные? - мама недоверчиво подняла край расстегнувшейся Глашиной куртки.
- Я упала. Прямо в лужу, а Глеб помог.
- Не убилась, и слава Богу, - Анастасия Кирилловна подобрала скалку и уже по пути на кухню выкрикнула. – Гладя, ужин готов. Мой руки и марш за стол. Глеб, тебя это тоже касается.
- Я пойду, Гладя, - с улыбкой повторил за мамой домашнее прозвище Мельников и, наклонившись к однокласснице, большим пальцем стер грязный подтек с ее щеки. – И ничего не бойся. Я со всеми разберусь.
Дверь мягко хлопнула и прервала речь мамы, которая громко рассказывала о новом рецепте кляра для рыбы, которому ее научила аспирантка. «Представляете, обыкновенная газировка, а корочка получается такой хрустящей…»
- А ужин? – замызганный, пахнущий рыбой фартук на полноватой фигуре Анастасии Кирилловны сменился на праздничный, с петухами на оборках.
- Дома поужинает. Его там ждут, - рассматривая свое лицо в зеркале и отмечая кровоподтек на губе, зло ответила Глаша, но спохватившись, более мягко добавила: – А я с удовольствием поем. Газировка, говоришь?

Вместо соседа, с которым делила парту последние два года, Глаша обнаружила широко улыбающегося Глеба. Сафронов, беспомощно поблескивая линзами очков, недовольно сопел за его спиной.
- Чего замерла? Садись, - Мельников огромной ладонью по-хозяйски похлопал по сиденью. Глаша беспомощно оглянулась, но заметив любопытствующие взгляды, ерепениться не стала. Вытащив из портфеля линейку, фломастером прочертила длинную линию, разделившую парту на две равные части.
- Это мое, - она растопыренной ладонью обвела ареол своих владений. – Нарушишь хоть на сантиметр, пересяду на заднюю парту к Фокину.
Вадим, раздолбай каких на свете мало, обрадовавшись перспективе списывать у отличницы и хоть как-то дотянуть до конца школы, радостно закивал и, вытащив из заднего кармана брюк Сафронова носовой платок, показательно протер от пыли место рядом с собой.
- Это единственное условие? - уточнил Глеб, убирая с территории принципиальной соседки свой учебник, который каким-то образом туда эмигрировал. – Значит, от сих до сих не трогаю, - его длинные пальцы стукнули по указанным границам, - а ты не дергаешься и не выдвигаешь новых требований?
- Да.
- Уверенна?
Глаша отвернулась, чтобы не смотреть в глебовские наглые глаза.

- Так! Открыли учебники на параграфе двадцать два, - на пороге появился учитель. Класс дружно встал и шумно сел. – Сегодня начнем с новой темы, перекличка и опрос потом.
Глаша не слышала ни слова из объяснений физика, поскольку горячее даже через брюки бедро Глеба тесно прижималось к ее ноге. Открыв было рот, тут же его захлопнула – указательный палец одноклассника постучал по последней странице его тетради, где печатными буквами было выведено: «Мы договорились: я не нарушаю указанных тобой границ, ты не дергаешься». Глаза же четко указали на прочерченную линию, рядом с которой не было ни одного нарушителя.
«Все правильно, - выдохнула Глафира и отодвинулась на самый край парты. – Плохая из меня переговорщица. Нужно было мелом нарисовать круг, как в «Вие», чтобы обезопасить себя от этого черта».
Но длинные ноги черта достали ее и на краю.
В своем шкафчике Глаша нашла записку «Сука. Ты еще поплатишься». На Кислицину не подумала. София в этот день в школу не пришла.

***
Поправив помаду пальцем и улыбнувшись отражению, Глафира, еще год назад носившая фамилию Мельникова, подхватила сумку, положила туда заранее приготовленные туфли на шпильке и поспешила к лифту.
Впереди ждал долгий день: сначала заводская лаборатория, где Глаша работала без малого восемь месяцев, потом небольшая вечеринка по случаю ее дня рождения в соседнем кафе, которую оплачивал из личного фонда директор завода Скворцов. И вовсе не из-за того, что Глафира была какой-то особенной - она вообще сомневалась, что «недосягаемый, как звезда» (так босса охарактеризовала заведующая лабораторией) знает о ее существовании. Леонид Сергеевич, повинуясь современным тенденциям, сплачивал заводскую команду в единый организм, устраивая тимбилдинги по любому поводу. Правда, сам в затеях никогда не участвовал – заходил на минуту, вручал виновнику торжества конверт с деньгами и благополучно растворялся в ночи.
_________________

Я думаю ночь с рыжей не должна была входить в рецепт от хандры)
И получилась спонтанно)
С новым начинанием.
Я непременно тут, хоть и не всегда с комментариями
_________________

Таня, привет.
Кто у нас Глафира? Нынешняя Виолетта?
Наверное, так часто бывает, что не привлекающая раньше к себе внимание девочка вдруг настолько меняется в глазах одноклассника, что без нее уже никуда. Так получилось и у Глаши с Глебом.
Очень интересно!!!
Спасибо огромное за новую главу!!!
___________________________________

А я не с пустыми руками к открытию темы))
а что еще можно от меня ожидать - ну, точно не поэму, поэтому мой подарок с пользой (надеюсь)
эта обложка выполнена целиком из легальных исходников, поэтому может использоваться в любых магазинах, включая ЛитРес

если понадобятся ссылки на исхи к ней - скажи, я дам