Синдром лебедя (СЛР, 18+)

Навигатор по разделу • Справка для авторов • Справка для читателей • Оргвопросы и объявления • Заказ графики • Реклама • Конкурсы • VIP

25 Авг 2018 14:12

» Синдром лебедя (СЛР, 18+) [ Завершено ]

Рассказ завершен!

Название: Синдром лебедя
Жанр: драма/роман/детектив
Рейтинг: R
Саммари: Человек с пистолетом делает шаг. Виден рукав светло-коричневого пальто. Еще острый мужской подбородок. Небритый. Зато меня видно хорошо. На редкость лунная ночь. Неблагоприятное время для убийства. Особенно для двойного.
Автор: Исаева Ольга
От автора: Это мини-роман. И он завершен!

Содержание:

Главы произведения [2]

Профиль автора

Показать сообщения только автора темы (Anonymous)

Подписаться на автора

Открыть в онлайн-читалке

Добавить тему в подборки

Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 25.08.2018

25 Авг 2018 14:18

» Рассказ

Она
«Чивас останется без ужина», — думаю я, когда смотрю в круглое дуло пистолета. С глушителем. Никогда не видела оружие так близко. Только по телевизору. В гангстерских фильмах, в которых при виде пушки люди способны на что угодно, лишь бы не получить пулю в лоб. Раньше казалось, что в этом нет и пятидесяти процентов правды. Но теперь с уверенностью бывалого заявляю, что это охренеть как страшно.
Мужская рука, обтянутая кожаной перчаткой, держит пистолет уверенно. Она не дрогнет. Не ослабнет. Не выронит оружие от усталости. Мой мир сосредоточен на руке, на её способностях и возможностях. Еще несколько минут назад главной проблемой были цветные надувные шары. Голубые или зеленые? Теперь — выстрелит или не выстрелит?
Я сегодня не первая, на кого направлен пистолет. Тот, кто был мишенью до меня, лежит в тени. Вижу только ноги и грязные кроссовки.
Времени мало. И я не знаю, как его использовать. Закричать? Убежать? Это кажется бесполезной и изначально провальной идеей. Стоит попросить. Понадеяться на каплю сострадания от человека, убившего минуту назад. Но и тут промах. Никак не придумаю достойные аргументы. Я ненужный свидетель. Нежеланный очевидец. Мотивы убийцы прозрачны. Но что сказать в ответ? У меня нет детей, которые останутся сиротами. Нет мужа, который поседеет от горя. Есть лишь толстый вредный кот.
Человек с пистолетом делает шаг. Виден рукав светло-коричневого пальто. Еще острый мужской подбородок. Небритый. Зато меня видно хорошо. На редкость лунная ночь. Неблагоприятное время для убийства. Особенно для двойного.
— Почему не убегаешь? — из тени доносится мужской голос со стальными нотками.
— Плохо бегаю, — сознаюсь я. — Не хочу ловить пулю затылком.
— Почему не кричишь? — меняет вопрос убийца. — Почему не просишь отпустить?
— Отпусти меня. Я никому не скажу.
— Есть только один способ заставить замолчать.
Пауза затягивается, но шансов нет. Возможно пару секунд. Или три. Или пять.
— Пусть все будет быстро, — решаюсь произнести я.
— Боишься боли? — Убийца выходит на свет. Высокий. Стройный. В черных джинсах и удлиненном пальто. У него широкий лоб и светлые короткостриженые волосы. Прямой нос и четко очерченные скулы.
Что-то взрывается в груди. Сердце? Но выстрела нет. Пистолет все еще направлен в мою сторону, когда заглядываю в зеленые глаза вершителя судеб. Трудно поверить. И понять. Разве такое возможно?
— Ник?
Как давно я не произносила его имя. Даже забыла, насколько красиво оно звучит. Я вижу перед собой не восемнадцатилетнего подростка, не влюбленного мальчишку, а мужчину с хладнокровным взглядом. Нет прежней худобы, нет золотистых кудрей, нет ласковой улыбки.
Пистолет прижат к моему виску. Там, где холодный металл касается кожи, пульсирует вена. Неужели судьба настолько безжалостна, что заставила оказаться в этом месте и в этот час. Все возвращается на круги своя. Возможно.
Взгляд зеленых глаз обжигает. Я думала, что уже ничего не чувствую. Что выжгла. Забыла. Но что-то все же осталось. И теперь это «что-то» скопилось у самого горла. Я боюсь представить, кем стал Ник спустя столько лет. Хотя труп в переулке не оставляет места воображению.
— Это действительно ты?
Он не отвечает. Не подтверждает. Не опровергает. А смотрит в темноту, откуда доносятся голоса.
— Иди вперед. Живо.
Моя смерть получила отсрочку. На неопределенный срок.

Мы проходим мимо трупа. Мимо пожарной лестницы. И оказываемся за зданием, где припаркован черный автомобиль. Поддержанный. Со следами коррозии на капоте. В салоне пахнет сигаретами. Кожаная обивка на сидениях потрескалась от времени.
Ник садится за руль. Снимает перчатки. Включает зажигание.
— Надевай, — приказывает бывший возлюбленный и протягивает черный мешок.

Все проблемы отходят на второй план. Больше не беспокоит голодный Чивас. Или детский день рождения, который я организовала для избалованного пятилетнего сына министра образования. Всю дорогу думаю о том, что спустя десять лет снова встретила Ника Ничаева. Но что страшнее? Наша встреча сама по себе или её декорации.

Когда машина останавливается, Ник куда-то ведет по улице, грубо держит под руку. Странный писк. Хлопок двери.
— Снимай мешок, — командует он.
Вокруг полумрак. Маленькую комнату освещает настольный торшер. Шторы задернуты. Обстановка странная. Одноразовая. Как номер в дешевом мотеле. Я поправляю волосы, оглядываюсь по сторонам, ищу. И нахожу. Его взгляд страшнее пистолета.
— Ну, здравствуй, Катерина.
Ничаев всегда был самоуверенным. Ничего не боялся. Теперь к этим качествам прибавилась опасность. От него веет хладнокровием. Но это не уменьшает мужской привлекательности. Говорят, что смерть является в образе уродливой старухи. Я везучая. Моя смерть — прекрасный Аполлон.
— Не ожидал, что когда-нибудь снова увижу тебя, — продолжает Ник.
В голосе сквозит лед. Презрительная усмешка срывается с губ. А я держусь изо всех сил, чтобы не расплакаться от обиды и разочарования. Хотя чего я могла ожидать? Что кинется с объятиями, едва узнав?
— Сколько лет прошло?
— Десять, — тут же выпаливаю и осекаюсь. Теперь он знает, что я считала. Плохо.
— Как счастливая роскошная жизнь?
Я, наконец, сглатываю ком в горле. Но тут же подступает новый. Трудно не выдавать эмоции. Зажившие раны расходятся по швам. И я зачем-то лгу:
— Замечательно. Муж. Дети. Они ждут меня дома. Я безмерно счастлива.
Ник направляется к тумбочке с алкоголем. Берет бутылку виски. Чивас Ригал. В другой ситуации я бы сочла это забавным. Учитывая, что так зовут моего кота. Наполняет стакан и делает жадный глоток.
— Ты опустишь меня? — спрашиваю я.
— Нет.
— Убьешь? — произношу второй по логике вопрос.
В зеленых глазах беснуется пламя. В последнюю встречу его глаза тоже блестели. Только от нежности.
Ник отставляет стакан. Достает из-за пояса пистолет. И снова прикладывает к моему виску. Глаза в глаза. Душа в душу. Так было когда-то. Так сейчас.
Подобную встречу невозможно спланировать. Но жизнь — сотни перекрестков. И я свернула не туда. Опять.
— Слышишь? — наклонившись к уху, произносит Ничаев.
Тело охватывает озноб. От его близости. От голоса. От запаха алкоголя. Прислушиваюсь. Жду стук шагов или вой сирены. Ничего.
— И я не слышу, — со злостью замечает он. — Не слышу твоих сожалений.
Ох! У меня столько сожалений на его счет. Будь они кирпичами, то можно построить пятиэтажный дом. А еще за плечами море слез. Такое глубокое и холодное, что утонуть проще простого.
— Твоих тоже не слышно.
— Я вооружен, — напоминает Ник.
— Очевидно, — отвечаю, все еще чувствуя холод металла. Страшно так, что подкашиваются ноги.
— Значит, я могу услышать все, что захочу.
— И что же?
— Извинения.
Кажется, что Ничаев сорвется. Нажмет на курок. Но мозг напрочь отказывается подчиняться. Подсознание не верит, что Ник способен убить. Меня. И хотя сердце на грани инфаркта, я все же молчу.
— Давай, Катя! Снизойди до моего уровня. Попроси то, чего теперь нет. Проси свободы. А я подумаю, дать тебе её или нет.
Горячие слезинки катятся по щекам. Одна за другой. Ник следует взглядом за мокрыми дорожками и убирает оружие. Возвращается к виски. Выпивает алкоголь залпом. А затем произносит:
— Раздевайся.
— Что?
Воспоминания о нежности любимого остались в памяти навсегда. Но то, что ждало сейчас, не сулило ничего подобного.
— Раздевайся.
— Ник…
— Немедленно! Снимай все, — приказывает он и садится в кресло.
Я развязываю пояс и скидываю пальто. Выправляю белую полупрозрачную блузку из юбки, расстегиваю пуговицы. Несмело обнажаю белое белье. В комнате прохладно. Кожа реагирует на температуру. Дрожу, как бабочка при легком дуновении ветра. Но продолжаю. Строгая юбка до колен. Сапоги на каблуке. Капроновые колготки. Вещи разбросаны веером на мягком ковре.

Голая я. Надменный он. Это сцена не возбуждает. Она вызывает чувство жалости. Ко мне. Я сама себя жалею и обнимаю за плечи. Неужели Ник недостаточно унизил в прошлом? Он хочет еще.
Тишина поглощает нас. Тишина таит в себе неизвестность. Она хуже острых слов. Взгляд Ника блуждает по мне. Уже несколько минут. Но в нем нет похоти. Представление теряет смысл.
— Ты останешься здесь. — Вердикт.
— Если отпустишь, то я никогда тебя не выдам. Клянусь.
— Отпустить, значит подписать себе смертным приговор. А я не готов умирать. И если ты тоже, то веди себя тихо, пока не вернусь.
Ник собирает мою одежду и уходит, закрыв дверь на ключ.

Он
Когда приезжаю в назначенное место, Костя мертв. Во лбу зияет рана. Убийство произошло минуту назад. Убийца еще где-то здесь. Либо Фрола устранили конкуренты, либо Черный нас раскусил.
Слышу шаги и достаю оружие. Из-за угла появляется девушка и замирает, с ужасом вглядываясь в дуло пистолета. Короткие светлые волосы. Большие глаза. Чуть пухлые губы. Впалые из-за худобы щеки. Маленький аккуратный носик. Катя Лебедева.
Наша встреча похожа на тест. И я его не сдаю. В какой-то момент думаю, что это подстава. Вселенная не могла так пошутить, чтобы превратить Лебедеву в мишень. Или могла?
— Почему не убегаешь?
Побеги Катерина сейчас, я бы не стал догонять. Тем более стрелять. Так бы и стоял, пораженный встречей.
— Почему не кричишь? Не просишь отпустить?
Делаю шаг вперед.
— Ник, — шепчут побледневшие от испуга губы. Сердце пропускает удар. Становится дурно. Это немыслимо. И невозможно.

Я научился принимать решения мгновенно. Секунда промедления стоит жизни. Но в этот момент не делаю ничего, рискуя собой и Катей. Лишь новый шорох заставляет сдвинуться с мертвой точки.
По дороге в «логово», стараюсь понять, что знает Черный. И предугадать его следующий шаг. Но самообладание дает трещину. Не могу думать о работе, когда она рядом.

Много лет я не вспоминал Лебедеву. Сознательно забыл её имя. Не было никакой Кати в моей жизни. Не было детской любви, до тошноты нежных поцелуев. Восемнадцатилетний мальчишка из прошлого умер, растворился, канул в неизвестность.
В голове миллион воспоминаний. Первая встреча, взгляд, поцелуй. Первое признание в любви. Первая близость. Но картинки меняются. Злость. Обида. Разочарование. Задержание. Холодная камера. Обвинения. Отец Кати, Дмитрий Александрович, угрожает, чтобы я не приближался к его дочери. Что впереди ждет суровое наказание. Что я отношусь к категории людей, которым не суждено иметь что-то свое. А затем приходит Илья Самсонов. Этакий богатенький мудак. Самсонов объявляет, что теперь я на своем месте. Что Катя встречалась со мной назло ему. А когда надоел, то решила избавиться от неугодного кавалера, подбросив злосчастное ожерелье.
Десять лет я воспитывал в себе социопата. Но взгляд карих глаз взбудоражил душу. Ни одна женщина не вызывала и каплю таких эмоций, которые почувствовал сегодня.

Мне нравиться страх на лице Лебедевой. Хочу, чтобы боялась. Чтобы не питала надежд на спасение из-за того, что раньше я любил её. Любил. Сейчас не люблю. Никого.
Но вопреки стараниям она молчит. Мнит себя выше меня. Гордо вскидывает голову. Я не достоин извинений. Я для неё все еще никто.
— Давай, Катя! Снизойди до моего уровня. Попроси то, чего теперь нет. Проси свободы. А я подумаю, дать тебе её или нет.
Я почти доволен реакцией. Но на бледных щеках мокрые дорожки. Следую взглядом за прозрачными, как роса, слезами до самых губ, и сердце предательски стучит в груди. Опускаю пистолет. Перестарался.

— Раздевайся, — приказываю я. Инстинкт самосохранения подсказывает, что верить нельзя. В одежде могут быть «жучки». Если Антон Черный подослал её, то все труды насмарку. Заставляя Катерину оголиться, убеждаю себя, что это необходимость. Но голос совести знает правду. И твердит. Настойчиво.
«Ты хочешь, чтобы она разделась».
Пока Лебедева неуверенно снимает одежду, надеюсь, что это ничего не даст. У меня было много женщин. Половина из них имели более пышные формы, чем Катя. Я хочу увидеть её тело, чтобы ничего не почувствовать.
Молочная кожа. Нежная, как лепестки полевых цветов. Я помню её бархат. И хочу коснуться. Небольшие овалы груди приковывают взгляд. Вспоминаю, как ласкал их. Ощущаю в пальцах покалывание.
Катя обхватывает себя руками. Ей страшно. Находясь среди монстров, я сам стал монстром. Пора возвращаться к нормальным людям. Вместо того чтобы успокоить испуганную девушку, пользуюсь положением, в котором она оказалась. Неужели мщу?
«Низко, Ник. Очень низко».
Собираюсь с силами и ухожу. На улице проверяю одежду. Жучков нет.

— Костя Фрол ликвидирован, — сообщаю в трубку уличного телефонного аппарата на окраине города. Каждый раз для связи со штабом меняю место. В этот раз выбор пал на промзону.
— Этого стоило ожидать, — без эмоций отвечает Егор Алексеевич.
— Информатор мертв, — негодую я. — Сколько еще человек должно умереть, чтобы ты отдал приказ?
— Откуда столько эмоций? — спрашивает капитан.
— Устал от дерьма, — комментирую я.
— Информации достаточно. Мы готовы взять Черного с поличным. Но он нужен нам живым.
— Конечно, шеф. Подонок будет жить. А люди, которых он хладнокровно убил, нет.
— Что-то ты совсем раскис, Ничаев. Работа под прикрытием затянулась. Обещаю двухмесячный отпуск после успешного завершения операции.
— Мне не нужен отпуск.
— Съездишь домой, в Ларино. Поностальгируешь.
— Ларино — это последнее место, куда я отправлюсь. Лучшей наградой станет задержание Черного. Антон планирует встречу с поставщиком. Если он не раскусил меня, и не пристрелит как собаку, то скоро выйду на связь и сообщу место.
— Отряд Лузова в твоем распоряжении.

Я до сих пор не знаю, почему меня выпустили из камеры, даже не предъявив обвинения. Возможно, Катю замучила совесть, и она созналась, что подбросила ожерелье. Я мог провести в тюрьме несколько лет из-за нелепой ошибки по имени Катерина Лебедева. Но вместо судьбы уголовника меня ждала другая. Я оказался по ту сторону. Превратности судьбы. Меня отправляют в самые жаркие точки, на самые опасные задания. Парень из детского дома, без семьи и родственников, без жены и детей. Солдат, которому нечего терять.
— Денис, нужна помощь. — Звоню самому полезному человеку в управлении. Уткин имеет доступ ко всем базам данных. — Строго между нами. Даже Егор не должен знать. Это личное.
— Понятно, — отвечает коллега.
— Екатерина Дмитриевна Лебедева.
— Дата рождения.
— Тринадцатое сентября девяностого года.
Уткин печатает. Пальцы быстро стучат по клавиатуре.
— Номер счета? Медицинский полис? Что нужно?
— Адрес, — уточняю я.
— Солнечная улица, дом пять, квартира девять.
— Спасибо.
— Это все?
— Семейное положение, — сквозь зубы говорю я. Самооценка летит вниз.
— Не замужем. И никогда не была. Детей нет.
— Я твой должник.

Легкий аромат женских духов витает в воздухе. Лебедева нашла одежду в шкафу. Джинсы на пару размеров больше затянула поясом, безразмерный балахон застегнула на молнию. Она спит на диване, скрутившись калачиком. Светлые короткие волосы разметались по подушке. Раньше у неё были длинные каштановые пряди. Мне нравилось запускать в них руку, чувствовать их мягкость.
Я был уверен, что Лебедева живет в Ларино. Вышла замуж за Самсонова, получила в наследство завод отца. Вместе с Ильей они сколотили огромное состояние, родили кучу детишек и до сих пор посмеиваются, вспоминая неудачника Ника Ничаева. Но Катя солгала на счет семьи. Почему? Бесшумно подкрадываюсь и сажусь на пол возле дивана. Слушаю дыхание. Как безумец.
У Кати длинные черные ресницы, которые слегка подрагивают во время сна. Мягкие нежные губы, которые хочется попробовать на вкус. Когда-то я обратил внимание на неё из-за невероятно больших карих глаз, красивых волнистых волос и мягких изгибов тела. А позже полюбил за добрый характер, мягкий нрав и глубину мысли. Катя отличалась от своего окружения богатых снобов. Не смотря на то, что Дмитрий Лебедев один из самых состоятельных людей Ларино, она не бегала по магазинам в поисках последних модных новинок, не сходила с ума от крутых машин, не выставляла напоказ деньги отца. Катя любила сидеть на скамейке в школьном сквере и читать Шекспира. Она была полна стремлений. Никогда не отступала от цели. Рядом с ней я заряжался энергией, верил в будущее. Казалось, что вместе мы способны покорить самые высокие горы. Я безумно любил её, дышал ей, хотел быть рядом. Но образ невинного ангела оказался обманом. Катерина банальная лгунья.
Грубо бужу Лебедеву. Накидываю на хрупкие плечи пуховик и выдаю ботинки, которые ей велики. Приказываю следовать за мной и не произносить ни звука. С черным мешком на голове сажаю в машину. Не следовало брать её с собой. Мне нужно избавиться от Кати, пока не натворил глупостей. Пока никто не знает, что она была в «логове» и на месте преступления. Пока Черный не увидел девушку и не догадался, что она для меня что-то значит. Я хочу продолжать жить в мире, где Кати Лебедевой не существует.

Она
Черный автомобиль скрывается за поворотом. Я стою на обочине возле дома. За горизонтом занимается рассвет. С неба срывается первый в этом году снег.
Не люблю зиму. Именно из-за Ничаева. Он умудрился предать меня в самый светлый праздник. Бросил на растерзание злых языков. Оставил одну. Что-то похожее ощущаю и сейчас.

Чивас истошно орет у двери, требует Вискас. На ватных ногах следую на кухню. Пытаюсь достать пакет из шкафа. Но он выскальзывает из рук. Килограмм сухого кошачьего корма рассыпается по полу. Кот в восторге.
Не раздеваясь, падаю на кровать и зарываюсь лицом в подушки. Страх отступает, освобождая место недоумению. Я притворилась спящей, когда Ник вернулся. Слышала, как он сел на пол. Чувствовала, как трогал мои волосы. Поведение Ничаева заставляет думать, что все не так, как кажется. Десять лет назад я тоже искала Нику оправдание, но факты говорили громче любых доводов.

До Рождества неделя. В агентстве много заказов. Мой заместитель Виктория едва справляется с объемом работ, потому что я нахожусь в мысленной невесомости. Отнекиваюсь, что все в порядке. Устала. Хочу в отпуск. Просто не люблю Новый год. В конце концов, я хозяйка агентства. Могу себе позволить свалить работу на подчиненных.
Три дня мы готовимся к корпоративу крупного банка. В день «х» я прохаживаюсь по залу ресторана, оцениваю труды Виктории. Она работает в агентстве два года. Из растерянной студентки Вики превратилась в ответственного сотрудника, на которого во всем можно положиться.
— Красиво. По-новогоднему, — хвалю, рассматривая фотозону в холле. — А где эмблема?
— Доставят с минуты на минуту, — отчитывается она.
— Колонки сдвинуть левее. Иначе за вторым столиком оглохнут. Елочную композицию за столом руководства сменить. Она должна быть больше и роскошнее. Это что? — Указываю на большую коробку в центре зала.
— Гирлянды. Еще не развесили.
— Начните украшать со сцены. Эскиз с собой?
— В основу легли морозные узоры и символика банка.
— Что с меню? За столом директора никаких салатов с орехами. У него на них аллергия.
— Помню, — кивает помощница.
— Артисты, ведущий и диджей успевают к началу? На дорогах пробки.
— Ведущий и диджей на месте. Артисты в пути.
— Отличная работа.
— Катерина Дмитриевна, вы останетесь на праздник? — с надеждой спрашивает помощница. — Спасибо, что доверились, позволили самой принимать решения. Но это мой первый крупный проект. Я немного волнуюсь.
— Конечно, — киваю. — Вики, ты молодец. Не сомневалась, что у тебя все получится.

Вечеринка в разгаре. Во время вступительной речи президент банка благодарит агентство за великолепную организацию. Я люблю свою работу и после исполнения заказов испытываю удовлетворённость и гордость. Только не в этот раз. Тревога одолевает. У меня беда с интуицией. Не бывает прозрений или чего-то подобного. Но появляется стойкое ощущение, что я должна быть дома. Сейчас.
— Все хорошо? — интересуется Виктория.
— Да, — отвечаю, а спустя десять минут бегу к машине, на ходу натягивая пальто.
Дурацкие пробки заставляют провести в пути полтора часа. Город стоит из-за снегопада, который атаковал с утра. Не надо было ехать в ресторан. От офиса до дома десять минут быстрым шагом.
С каждым красным светофором падаю духом. Я страдаю одержимостью. Или гипертрофированным чувством опасности. Или что там обычно на уме у сумасшедших?

Влетаю в квартиру. Кот не орет у двери. Плохой знак.
— Чивас? — зову неразумное животное. — Ты где?
Захожу в гостиную. Ник без сознания лежит на животе на диване. Пальто в области левого плеча испачкано кровью, как и коврик из искусственной шерсти на полу. Чивас мирно посапывает у Ничаева в ногах. Бессердечный котяра.
— Ник. — Я кидаюсь к нему. Лоб теплый. — Ник, очнись.
Он вяло реагирует. Что-то бормочет.
— Катя…
— Как тебе помочь? Я ни черта не смыслю в первой медицинской помощи.
Сгоняю Чиваса с нагретого местечка. И запираю на кухне. Кот недоволен. Карябает дверь.
Пытаюсь повернуть Ничаева на бок. Он тяжелый как слон. В левом плече рана от пули. Кровоточит. Бегу в ванную. Нахожу ножницы, перекись и полотенце. Разрезаю пальто, вытираю кровь, заливаю рану раствором и перевязываю. Ник вскрикивает. Надеюсь, что моя неосведомленность в лекарствах его не убьет.
В полицию не звоню. В скорую тоже. Чувствую, что этого делать не стоит. Либо Ник умрет на моем диване, либо я решусь на крайние меры. Есть только один человек, который способен помочь.

— Алиса, привет. Не разбудила?
— Привет. Недавно вернулась с дежурства и ужинаю в одиночестве. Кирилл на работе, у них там какое-то «ЧП». Сказал, что вернётся не раньше утра. Как у тебя дела? Ты давно не звонила.
— Нужна помощь, — сразу перехожу к делу.
— Снова головные боли? Это от недосыпа. Принимаешь витамины, которые я прописала?
— Ты нужна мне как хирург, — поясняю я.
— Катя, не пугай. Что случилось?
— Приезжай. Срочно. И захвати рабочий чемоданчик.

Через двадцать минут Алиса Винницкая заходит в квартиру. Мы дружим более пяти лет. Познакомились в больнице, когда меня госпитализировали с острой болью в животе. Винницкая провела операцию по удалению аппендицита. С тех пор она мой личный врач и подруга. Единственный близкий человек в городе.
— Ты не больна, — с порога делает выводы Алиса. — Тогда кто?
— Он. — Веду её в гостиную и указываю на Ничаева.
— Огнестрел? В полицию ты, конечно, не звонила?
— Алиса, помоги. Это очень важно для меня.

— Ты уверена в том, что делаешь? — спрашивает подруга, пока моет руки мылом.
— Ему нужно помочь, — уклоняюсь от вопроса.
— Ты скажешь, кто он? Как зовут? Как оказался в квартире?
— Нет.
— Как врач, я обязана сообщать о подобных вещах. Но ради тебя промолчу. Надеюсь, что это не принесет бед.
— И я надеюсь.

Мы раздеваем раненого. Я стараюсь не думать о том, как шикарно Ничаев выглядит без одежды. Пока стягиваю с него ботинки, Алиса кромсает ножницами джемпер. Ник не приходит в сознание.
— Болевой шок, — уточняет подруга и, открывая рабочий чемодан, достает необходимые инструменты. Я несу чистые полотенца и простыни.
— Начнем. — Винницкая действует быстро и уверенно. Я стою у стены, чтобы не мешать.
Все проходит гладко, пока Алиса не залазит какими-то щипцами в рану. Ник рычит и пытается вырваться.
— Держи его, — командует она, протиснув что-то твердое Ничаеву между зубов.
— Как? — не понимаю я.
— Как хочешь!
Винницкая делает укол в руку. Я прижимаю Ника к дивану, упираясь ногами в пол. Шепчу:
— Потерпи немного. Скоро все будет хорошо.
С сердцем творится неладное. Оно ликует, когда прижимаюсь щекой к его щеке. Колючей. Небритой. По мне плачет палата для душевнобольных. Не иначе.
— Достала пулю, — сдержанным, как для протокола, тоном произносит Алиса. — Зашиваю. Потеря крови незначительная. Пуля вошла неглубоко, подключичная артерия не задета, мышцы тоже. Пациент провел в таком состоянии долгое время, поэтому и потерял сознание. Меняй стерильные повязки каждые два часа и давай болеутоляющее. Через пару дней будет как новенький.

Винницкая ставит капельницу, дает четкие указания по уходу за больным и уезжает. А я остаюсь наедине со своим прошлым. Боюсь, что снова ошиблась. Поступила неправильно. Но рука не поднимается взять телефон и набрать номер полиции. Как только Ник очнется, сразу попрошу его уйти.

Ничаев просыпается через час. Бледность прошла. Лечение идет на пользу.
— Как ты? — спрашиваю и ставлю на журнальный столик кружку с горячим сладким чаем.
— Нормально. — Он осматривает раненую руку с удивлением. Шевелит пальцами. — Твоя работа?
— Подруга помогла.
— Передай ей спасибо. — Ник садится, скинув простынь. Я отвожу взгляд от идеального торса.
— Выпей чай. Он поможет восстановить силы.
— Чувствую себя хорошо.
— Это обезболивающее лекарство действует.
— Сколько времени прошло?
— Три часа, как я тебя обнаружила. Но ты не можешь здесь оставаться, — говорю и протягиваю вещи. Вместо пальто и джемпера выдаю пуховик и кофту, которые Ничаев одолжил при прошлой встрече. Теперь мы квиты. Жизнь за жизнь. Куртка за куртку. — Но прежде чем уйдешь, замени пластырь.
— Поможешь? Сам не справлюсь, — отвечает он.
Мы разговариваем как роботы. Без эмоций и лишних слов. Когда-то близкие люди, превратились в чужих. На душе осадок от происходящего. Давно разбитые мечты ранят осколками.
Ник ждет. Касаюсь холодными от волнения пальцами обнаженной мужской груди, отклеиваю широкий пластырь. По руке пробегает ток. Мы оба его чувствуем и встречаемся взглядами. Мои щеки предательски краснеют. Поборов смятение, приклеиваю новый пластырь.
— Готово. Теперь уходи.
Но что-то в этот момент меняется. Будто между нами устанавливается космическая связь. Внеземное притяжение. Правой рукой Ничаев обхватывает меня за талию и прижимает к себе. Разум советует оттолкнуть. Но тело не слушается. Утыкаюсь носом в его шею, он в мои волосы. Так и стоим. Минутная слабость подвластна над обоими. От Ника исходит тепло, которого не хватало. Столько бессонных ночей я вспоминала наши объятия и поцелуи. Столько лет сны наполняли яркие романтические моменты из прошлого. Если бы он выбрал нас, а не преступную жизнь. Если бы только… Поток мыслей обрывается, когда чувствую поцелуй на виске. Затем на щеке. Закрываю глаза, впитывая нежность. Под ресницами скапливаются слезы.
— Ник, — шепотом зову я.
— Что? — отзывается он, делая глубокий вдох и целуя за ухом.
— Кто ты?
Молчит.
— Ты убил того человека?
— Нет.
И я верю. Прошу у Бога прошение за слабость. Ничаев убирает прядь волос с моего лица. Наши губы в миллиметре друг от друга. Неостывшие чувства вырываются томным вздохом. Ник касается губ медленно, не спеша. Сердце трепещет, ему тесно в груди. Скопившаяся за долгие годы страсть растекается по венам огнем. Голова кружится. Пол уплывает из-под ног. Чтобы не упасть, обхватываю его за шею. Мы целуемся как влюбленные перед вечной разлукой. А затем замираем. Пытаемся отдышаться. Ник хмурит лоб. Ему больно. Разрывает объятия и садится на диван, держась за раненое плечо.
Я трогаю губы, проверяю ожоги. В душе сумбур. В мыслях неясность. Самое время спросить про ожерелье Ирины Петровны Самсоновой. Про вечеринку у Ильи, на которой все произошло. Выяснить, неужели изумруды были важнее меня. Но побоявшись услышать ответ, говорю совсем другое.
— У меня есть деньги.
Хрупкое перемирие летит к черту. Мы снова по разные стороны баррикад.
Смерив презрительным взглядом, Ничаев спрашивает:
— И?
— Ты можешь уехать. Куда угодно. И начать новую жизнь.
Зеленые глаза темнеют. С каждой секундой.
— Если тебя ищут, — уточняю я. — Если хотят убить... Я оплачу расходы.
— Мне не нужны деньги твоего отца. — Он зол еще сильнее, чем при встрече.
— У меня свой бизнес.
— Твои деньги тоже не интересуют.
— Я всего лишь хочу помочь.
— Помочь в чем? — Ник громко смеется. И я чувствую себя полной дурой. — Катя, кто я такой, по-твоему?
Я моргаю, стараюсь придумать деликатный ответ. Но Ничаев не ждет комментариев.
— Собираешься помочь преступнику? Стать соучастницей? Ты действительно готова на это? — с ненавистью произносит он. — Потому что внутри избалованной принцессы сидит злобная стерва, привыкшая играть с законом и жизнями людей.
— Ты же сказал… Я подумала…
— Чтобы ты не подумала, это не так. Поцелуй ничего не значит. Простое одолжение одинокой женщине, проживающей с толстым котом и врущей напропалую про мужа и детей. Потому что заигралась так, что осталась в одиночестве. Ты беспринципная. Лицемерная. И жалкая.
— Убирайся, — кричу я, не выдерживая поток грязи. — Пошел вон.
Ничаев бьет по больному. Я мечтаю о семье. О детишках и заботливом муже. Но ничего не получается. У меня было три романа, самый долгий из которых длился два года. Я не могу влюбиться и отдаться чувствам полностью. Даже милый и добрый Саша, с которым встречалась дольше всех, устал от безразличия. Но проведя несколько часов с Ником, я готова броситься в омут с головой, наплевав на правила. Придумала Ничаеву кучу оправданий, основываясь на том, что он меня не убил. Вообразила, что Нику угрожает опасность. Чувства не позволяют трезво оценивать ситуацию. Отец был прав. Ничаев из другого мира, в котором мне не место.

Сижу на кухне и думаю о том, как низко я пала. У меня два Чиваса. Один плещется в стакане, который взбалтываю рукой. Другой, взобравшись на мои колени, урчит как самолет при взлете.
— И ты убирайся, — приказываю я, глотая слезы. Но кот не реагирует. Трется головой о руку. Словно чувствует, что нуждаюсь в утешении.

Он
Заснежённые улицы пусты. Только дорожная техника нарушает тишину спящего города. Боль в плече пустяк по сравнению с той, что застыла в груди. Я допустил две ошибки. Первую, когда поцеловал Катю. Вторую, когда накричал на нее. Лебедева действует на меня как укол адреналином. Не могу побороть желания, которые одолевают, когда она рядом. Я становлюсь неуправляемым. Хочу причинить боль. Но в тоже время мечтаю обнять её, поцеловать, сделать своей. Я страдаю синдромом лебедя. Долбанный однолюб. Должно же быть лекарство от этой болезни?

Операция в порту не состоялась. В последний момент Антон поменял место передачи товара. Ситуация вышла из-под контроля, и я не успел сообщить Лузову новые координаты. Нас поджидала засада. Кто-то из конкурентов решил устранить Черного. Открылась перестрелка. Защищая Антона, потому что он единственная нитка к поставщику, я умудрился поймать пулю. Пока Черный делал ноги с поля боя, пришлось уводить хвост за собой. Преследование длилось дольше часа. А когда оторвался, то понял, что оказался рядом с домом Лебедевой. Ей следует сменить адрес, иначе так и буду, осознано или нет, блуждать в её квартале. Чтобы выиграть время и перевести дух, проник в квартиру Кати. Она совершенно не думает о собственной безопасности. Замок на двери взломает даже школьник. В итоге усталость и ранение дали о себе знать, и я вырубился на диване.

Возвращаюсь в «логово», чтобы переодеться и связаться со штабом. Перед тем как скрыться, Черный прокололся. Расценив мою защиту как безграничную преданность, он полностью раскрыл карты. Место расположения склада держится в строжайшей тайне. Антон не доверяет секретную информацию новичкам, одним из которых я считался долгое время. Костя Фрол проработал у Антона несколько лет, но устал жить в страхе. Он решил выдать тайну за неплохое вознаграждение и свободу, но его убили. Теперь ясно, что за этим стоит не Антон, а сегодняшние стрелки. Я не только остался в игре, но и укрепил позиции.
Сообщив Лузову адрес, который Антон выдал перед побегом, я готовлюсь к операции. Или возьмем Черного сейчас, когда он уязвим, или при следующей передаче товара, которая состоится не раньше, чем весной. За это время Антон снабдит все злачные места города мешками запрещённых веществ.

Прибыв по адресу, рассматриваю вывеску над входом. Аптека. Серьезно? Полки забиты лекарствами. Милая девушка за кассой выдает пенсионерке назальные капли.
— Чем могу помочь? — улыбаясь, спрашивает фармацевт.
— Елена, — обращаюсь я, прочитав имя на бейдже, — мне нужен Антон.
— Тебя ждут. Дверь за стеллажом, — информирует она.

Под аптекой расположен огромный подвал, оборудованный под офис наркодилеров. Охрана на входе обыскивает, прежде чем пропустить внутрь. Отбирает пистолет. Я впечатлен масштабами. Несколько десятков людей заняты сортировкой наркотиков. Взвешивают. Рассыпают по пакетам. Упаковывают. Замечаю комнату с оружием. И запасной выход. Это не склад, а стратегическая база.
— Добро пожаловать, — приветствует Антон. — Заждались. Где ты был?
— Избавлялся от слежки.
— Как плечо? — Черный хлопает ладонью по ране.
— Заживет, — стерпев боль, отвечаю я.
— Скажу прямо. — Антон сканирует взглядом, наблюдает за реакцией. — Я долгое время не доверял тебе. Были мысли, что Костя пропал по твоей вине. Но теперь ясно, что его переманили. Гнилой сукин сын сдал нас. В перестрелке полегло много надежных людей. Мне нужен проверенный человек, готовый защищать общее дело ценой жизни. Предлагаю должность надзирателя в цеху. Что скажешь?
— На каких условиях? — Я набиваю себе цену. Тяну время. Нужно убедиться, что Черный останется в хранилище, пока отряд Лузова не оцепит здание. Здесь полно подземных ходов.
— Ты не так прост, — смеется Антон. — Значит, я не ошибся с выбором. Идем. Покажу, что здесь и как.
После экскурсии, во время которой я успел пересчитать количество вооруженных охранников и рассчитать несколько вариантов действий, мы размещаемся в кабинете Черного. Обстановка как в старом кино. Дубовый стол и ковры. Антон мнит себя великим гангстером. И это не удивительно, учитывая хитросплетенные схемы, которыми он умело управляет.
Черный наполняет стаканы алкоголем, рассказывая про несметные богатства, которые меня ждут. А я думаю, сколько времени понадобиться, чтобы схватить нож из вазы с фруктами.
— За начало. — Черный предлагает тост, когда в цеху раздаются выстрелы. Лузов на месте.

Реакция молниеносная. Антон теряется на пару секунд, которых достаточно, чтобы вооружиться. Охрана вваливается в кабинет, надеясь защитить Черного и вывести из осады.
— Спокойно, — говорю я, приставив нож к горлу наркодилера. Острое лезвие царапает кожу, когда он дергается вперед.
— Ублюдок, — рычит Антон, понимая, что в этот раз попался. — Я уничтожу тебя.
— Опустите пушки. Иначе вскрою ему горло.
Охрана растеряно толпится у входа. Шум все ближе. Слышу голос Макса. Операция завершена.

Она
Закончив декорировать квартиру новогодними украшениями, смотрю на мерцающие огни на елке. Чивас не мешает. Он занят охотой на игрушечного Деда Мороза. Я планировала проваляться в кровати до обеда, но передумала. Страдать гораздо легче, занимаясь работой. За день успела побывать в офисе, встретиться с заказчиками, сходить в магазин за продуктами и убрать в квартире. Но к вечеру запал кончился, и депрессия вернулась. Желая убежать от самой себя, хватаю сумку и отправляюсь к Алисе. Мне нужна компания, чтобы не думать об Нике. Или наоборот. Чтобы думать вдвоем.

По дороге к подруге звонит телефон. Мама. Мы созваниваемся с ней каждую неделю и встречаемся два раза в год. Летом — в Сочи, зимой — в Москве. Система, выработанная годами. Я не езжу домой в Ларино из-за отца, который не принимает дочь с недостатками.
— Привет. — Несмотря на подавленное настроение, стараюсь говорить бодро.
— Катя, дорогая. Я так соскучилась.
— Скоро увидимся. Встречаемся после Нового года. Уже забронировала тебе билеты на поезд.
— Поэтому и звоню, — с грустью в голосе отвечает мама.
— Ты не сможешь? — расстраиваюсь и задаюсь вопросом: «Что не так с моей кармой?»
— Дело в том… — неуверенно говорит она. — Приезжай домой на Рождество.
— Не начинай, — прошу я. — Мы обсуждали это не раз. Папа ненавидит меня. Недостойная дочь и все такое.
— Глупости. Что было, то прошло. Дима хочет помириться.
— Почему сейчас?
— Ты же знаешь, какой отец упрямый. На самом деле он давно простил тебя, но боится сделать первый шаг. Гордость не позволяет.
— А моя гордость не в счет?
— Катерина, послушай. Ты была молода. Ничаев задурил тебе голову, соблазнил и обманул. Отец дорожил положением в обществе и безупречной репутацией. Он пытался наставить дочь на путь истины.
— Заперев дома? Назвав паршивой овцой, уничтожившей достоинство семьи? Мама, он тиран, который не прощает ошибок.
— Все совершают ошибки. И твой папа тоже. Ты выросла, доказала, что чего-то стоишь. Сейчас бы Ничаев не смог повлиять на тебя.
Я злюсь. Мама далека от истины. Ник снова воспользовался мной. А я повелась на красивые зеленые глаза, позабыв прошлый урок.
— Дима вписывает тебя в завещание, — продолжает мама.
— Дело только в завещании? Я отказалась от наследства. Мне нужна была поддержка отца, а не деньги. Я просила прощения, умоляла…
— Он сделал, как ты хотела. Освободил Ничаева. Внес залог. Возместил моральный ущерб Самсоновой.
— А потом отказался от меня, — отвечаю я. — Не уговаривай. Не приеду. Увидимся в Москве.
— Катя, если не приедешь на Рождество, то больше не увидишь отца. Дмитрий серьезно болен. Ваша ссора затянулась. Вы перешли черту и теперь боитесь сделать шаг назад. Отец скучает. Я молчала, пока он был здоров, но многое изменилось.
Аргумент работает, и я сдаюсь. Обещаю, что приеду.

Подруга тоже занята украшением елки. Но в отличие от меня ей весело.
— Как хорошо, что ты приехала, — радуется она. — Проходи.
В доме пахнет сдобным печеньем и уютом. Мишура валяется по всей комнате. Мне нравится бывать в гостях у Винницких. В их доме живет счастье.
— Как больной? — спрашивает Алиса, предлагая кофе.
— В порядке. Ушел сразу, как только очнулся.
— И все?
Хочу поделиться с близким человеком переживаниями. Снять груз с сердца. Открыть душу. Но боюсь рисковать собой. Ником. Алисой. Мешаю ложкой кофейную пенку, прячу взгляд.
— Он мой старый знакомый. Неудачно сходил в бар. Много выпил. Заспорил с одним мужиком. Началась заварушка. Кто-то достал пистолет и выстрелил.
— Врать ты не умеешь, — скептически замечает подруга.
Таймер издает писк. Алиса ищет прихватку, чтобы вытащить приготовленный ужин из духовки.
— Кир опять задерживается, — говорит она и ставит на стол противень с запененной рыбой. — В последнее время пропадает на работе днем и ночью. У них там что-то важное происходит. Но он редко рассказывает про свои дела. Государственные тайны.
— Управление по контролю за оборотом наркотиков серьёзная организация. Они же ловят преступников, — отвечаю я, делая глоток ароматного кофе.
Входная дверь хлопает. В коридоре слышны шаги.
— Добрый вечер, — широко улыбаясь, на кухню вваливается Кирилл Винницкий. — Как вкусно пахнет.
Мы замечаем его приподнятое настроение и блеск в глазах. Он плюхается на стул рядом со мной, не снимая верхней одежды, и достает бутылку шампанского из рюкзака.
Не надо быть врачом, чтобы поставить Кириллу диагноз. Я хихикаю в кулак, когда вижу реакцию подруги.
— Ты пьян?! — Алиса сердиться. На лбу собираются морщинки, когда она хмурит брови.
— Совсем чуть-чуть. Не ругайся.
— Вовсе не чуть-чуть, Винницкий. Я тут распинаюсь перед Катей, обрисовываю тебя трудоголиком и патриотом. А ты?
— У меня повод есть. Важный. Задержали Антона Черного, — объясняется раскаявшийся муж. — Завтра эта новость будет на всех заголовках. Капитан Матвеев уже провел официальную пресс-конференцию для журналистов.
— Крупный наркодилер?
— Именно. Долго гонялись за ним. Если б не Ничаев, то ничего бы не получилось.
— Ничаев? — переспрашиваю я.
— Николай Ничаев. Мой коллега, — отвечает Кир и обращается к жене. — Милая, не злись. Я действительно был на работе. Мы с ребятами немного отпраздновали в офисе. У меня и доказательства есть. Вот.
Кирилл достает из кармана телефон и показывает фотографию. В моей вселенной меняются полюса. На фото несколько мужчин. В центре Ник. Крайним слева стоит Винницкий.
— Это же он. — Анжела показывает на тайного пациента и пытливо смотрит на меня.
— Ничаев, — подтверждает Кир, не понимая нашего удивления.
— Катя, не хочешь прокомментировать?
Я не знаю, что сказать. Картинка не складывается.
— В чем дело? — растерянно спрашивает Кирилл. — Вы знакомы?
— Учились в одной школе.
— Почему не рассказала раньше? — допытывается подруга.
— Сама говорила, что информация секретная. Государственная тайна, — нахожусь я.
— Так это тот самый Ник. — Алиса вспоминает историю, которую слышала от меня. Про любовь. Про предательство. Про Ничаева.
— Кто? Какой? — подвыпивший Кир не улавливает суть.
— Это другой Николай, — отнекиваюсь я.
Подруга не верит, но прекращает допрос. Достает тарелки из шкафа и говорит мужу:
— Вымой руки.
— Ты же останешься на ужин? — интересуется Кирилл у меня. — Продолжим праздновать.
— К сожалению, нет. Мне пора домой. Заехала на минутку, чтобы попросить Алису присмотреть за Чивасом несколько дней. Я уезжаю в Ларино на Рождество.
— Решила помириться с отцом?
— Пришло время простить старые обиды, — киваю я.

Он
— Наш герой! — восклицает Денис Уткин, когда захожу в кабинет.
— Привет, ребята. Рад вас видеть.
— Ничаев, Ничаев, — скандирует Максим Лузов. Весь отдел громко хлопает в ладоши.
— Задержание Черного общая заслуга. Без вас я бы не справился. — Мне неловко от чрезмерного внимания.
— Мы отсиживались в управлении, пока ты рисковал собой, — возражает Кирилл Винницкий.
Я привык работать на передовой. У коллег семьи, которые ждут их дома.
— Мой сын твой фанат. Обещал ему сделать фото на память, — говорит Лузов. — Все сюда. Будет селфи с Ничаевым.
Мы смеемся как дети. Коллеги с радостью корчат рожи в камеру. Но веселье заканчивается, когда слышим голос капитана Матвеева.
— Смирно! — приказывает Егор.
— Это генерал Евгений Серафимович Титов, — шепчет Денис, когда видим поджарого мужчину с седеющими волосами рядом с капитаном. — Большая шишка.
— Вольно, — произносит генерал.
Но мы все равно стоим в ряд и не двигаемся.
— Благодарю за отличную службу, — командным голосом говорит Титов и жмет мне руку.
— Служу отчизне, - чеканно выдаю я.
— За заслуги перед родиной и успешное завершение опасной операции управление по контролю за оборотом наркотиков выражает благодарность и награждает медалью. Я хотел придержать награду до общего собрания перед Новым годом, но Матвеев говорит, что ты собрался в отпуск. Не к чему ждать.
От неожиданности не нахожу слов. Жалею, что не надел форму, как советовал Егор Алексеевич, и пришёл в офис в джинсах и рубашке. Титов вешает мне на грудь медаль.
— А теперь отдыхать, сынок. Заслужил.
— Спасибо, — говорю я.

Как только генерал уходит, коллеги громко вскрикивают. Подкидывают в воздух как рок-звезду и качают на руках. Меня охватывает странное чувство. Я так долго шел к этому дню, но удовлетворение не полное.
— Хватит, — окрикивает капитан. — Отпустите Ничаева. Нас ждет серьезный разговор. Ник, идем со мной.
— Кир, где припасенная на редкие случаи бутылка виски? — Даже в коридоре слышу голос Лузова. — Денис, сходи в соседний отдел. Может у них найдутся конфеты или фрукты?

— Ты не очень счастлив, — замечает Егор Алексеевич.
В кабинете открыто окно. Вдыхаю морозный воздух, но он не помогает. Внутри что-то душит. Не дает покоя.
— Черный задержан. Это главное.
— Прочь условности, Ник. Что с лицом?
Я смотрю в зеркало на стене. Не вижу изменений.
— Цель достигнута. А ты все еще напряжен. О чем думаешь?
— Поставщик не найден, — поясняю я.
— Антон за решеткой. Признание из него выбьют. Будь уверен. Со склада изъяли наркотики и оружие. Ты спас много жизней. Но можешь спасти еще больше.
— Новое задание? — радуюсь я. Цепляюсь за возможность отвлечься от Лебедевой. Иначе сойду с ума. Пусть меня отправят на Кавказ. Или в Сирию. Лишь подальше от Кати и Солнечной улицы.
— Приступаешь к исполнению сразу после отпуска.
— Отлично.
— Тебя ждет должность начальника отдела. Меня повышают. Переезжаю на два этажа выше. Мой кабинет в твоем распоряжении.
— Офисная работа не для меня, — возражаю я.
— Титов лично распорядился, — отвечает Матвеев. — Готовится приказ о должности и звании. С завтрашнего дня ты больше не старший лейтенант. А капитан. Возражения не принимаются. А если надумаешь делать глупости и не подчиняться генералу, то дождись окончания отпуска. Послушай дружеский совет, не принимай решение сгоряча. Свободен. Ступай к ребятам. Они ждут тебя.

Импровизированное празднование затягивается до позднего вечера. Мы неплохо проводим время. Много говорим и смеемся. Макс умудряется рассказывать процесс задержания как анекдот. Все коллеги слушают его, раскрыв рот. А Уткин с Винницким на двоих допивают виски.

Уже к десяти вечера Максим и Денис провожают меня на подземную автостоянку управления.
— Сам найду. Не маленький.
— А как же торжественная передача ключей? — отвечает Максим.
Перед операцией я оставил машину на попечение коллеги. Пришло время её забрать. Кузов серебристого Вольво блестит от чистоты. В салоне пахнет свежестью.
— Никто и близко к ней не приближался. Я следил.
— Не ездил или сделал химчистку?
— Химчистку, — сознается он. — Аня отжала машину, чтобы возить сына в школу. Я немного попользовался твоей малышкой. Кстати, мы будем очень рады, если придешь к нам на Новый год.
— Это я хотел пригласить Ничаева, — возражает Денис. — Эля уже купила продукты для любимого пирога Ника.
— Он встречал с вами Новый год в прошлом году. Имейте совесть, — недовольно бубнит Максим.
— Почему бы вам не отметить праздник вместе? — предлагаю я. — Познакомьте жён. Уверен, что Эля и Аня поладят.
— Отличная идея, — поддерживает Уткин. — Ты с нами?
— У меня есть незаконченное дело.
— Что может быть важнее друзей? — в шутку басит Максим.
— Женщина, — икая, выдает Денис.
— У-у-у. Интересно на неё посмотреть. Кто же сумел растопить неприступное сердце Ничаева.
— Там другое, — отнекиваюсь и грозно смотрю на взболтнувшего лишнее Уткина.
— С женщинами дело всегда в одном, — замечает Лузов. — Трахни её, и все пройдет.
— У тебя с Аней прошло?
— Даже так? Тогда ты попал, брат. Секс тут не поможет. Станет только хуже. В итоге придется жениться.
— А ты романтик, — смеется Уткин.
— Я люблю жену и не вижу в этом ничего зазорного.
— С наступающим праздником, парни, — я заканчиваю неудобный разговор. — Еще увидимся.

Всю ночь не могу выкинуть совет Макса из головы. Лузов озвучил то, о чем я старался не думать. А если секс действительно поможет? Катя сидит в моей голове, как инфекция разрушает клетки мозга. Нашу историю следует закончить. Поставить жирную точку.

Несмотря на ранее утро, торговые центры забиты покупателями. Все торопятся купить подарки. Продавец-консультант в ювелирном магазине не отходит от меня ни на шаг. Без устали предлагает украшения. Спрашивает про предпочтения моей возлюбленной.
— Массивное ожерелье с изумрудами, — говорю я, не обращая внимания на учтивую улыбку. Пусть думает, что украшение для девушки. На самом деле для меня. Я подарю себе спокойствие и чистую репутацию на этот Новый год.
— Как вам такое? — консультант в третьем по счету магазине близок к успеху. — Винтажное изделие.
— Отлично! — Украшение очень похоже на то самое ожерелье Ирины Самсоновой.

Поднимаюсь на третий этаж. Стучу. Подарочная коробка лежит в кармане. Собираюсь вернуть долг, который тяготит десять лет. Заранее накрутил себя, вспомнил поступок Катерины в подробностях, чтобы не растаять от одного её взгляда.
Дверь открывает незнакомая девушка. Волосы собраны в высокий хвост. На носу очки в тонкой оправе. Возле ног сидит толстый кот.
— Добрый день, могу я увидеть Катю? — спрашиваю и надеюсь, что не ошибся дверью.
Незнакомка внимательно рассматривает. Чему-то ухмыляется. Выглядит так, словно знает тайну вселенной.
— Как плечо?
— Плечо? — переспрашиваю я.
— Заживает? Осмотр не нужен?
Смотрю на девушку как идиот. Каковы шансы, что я не страдаю галлюцинациями, и Лебедева живет в этой квартире?
— Не пугайся так, — смеётся она. — Я помогала Кате лечить тебя. Меня зовут Алиса Винницкая. Кир столько рассказывал о тебе. Приятно познакомиться.
Шестеренки в мозгу работают на износ. Несколько коротких предложений содержат много странной информации.
— Проходи. Я все объясню.
Алиса говорит быстро. Она впечатлена замкнутым кругом знакомых, который свел нас вместе. Считает это забавным. Рассказывает про события вчерашнего вечера, про Катю. Говорит, что Лебедева замечательная, добрая и искренняя. Что она одинока, потому что сторониться мужчин. Что, спасая меня, Катя сильно переживала.
— К чему ты клонишь? — не понимаю я.
— Как-то раз подруга поделилась историей из прошлого. Она очень сильно влюбилась в одного парня. Но он причинил ей сильную боль.
Все пустое. Алиса, как и я в свое время, сделала неправильные выводы. Лебедева искусная обманщица.
— Ты не знаешь всей правды.
— Я никого не сужу. Меня не было рядом с Катей десять лет назад, но я была здесь в ту ночь, когда тебя ранили. Она очень волновалась. Так не беспокоятся о чужих людях. Ты дорог ей до сих пор. Вам стоит разобраться, что произошло на самом деле, и кто в этом виноват.
— Где Катя? — задаю главный вопрос.
— Уехала в Ларино.

Ларино встречает унылой вывеской. Ностальгия накатывает, но радости не приносит. Единственные светлые воспоминания связаны с Лебедевой, но и они омрачены предательством. После того, как меня выпустили из участка, я собрал вещи и уехал. Покинул ненавистный город, чтобы никогда не возвращаться. Но теперь снова здесь. Мне кажется, что ответ прост. Я приехал, чтобы уличить Катю во лжи. Не хочу думать, что есть другие причины. Занимаюсь самообманом.

Дом Лебедевых находится в самом центре городка. Большой двухэтажный особняк украшен огнями, но в окнах нет света. Зато в доме напротив звучит громкая музыка, подъездная алея забита припаркованными автомобилями. Самсоновы принимают гостей.
Дежавю. Десять лет назад все было также. Катя привела меня на Новогоднюю вечеринку к соседям, где собралась вся элита города Ларино, чтобы представить друзьям и родителям. Я понимал, что её окружение может не принять бедного парня из детского дома. Но любимая доказывала обратное. Верила в лучшее.
Знакомство с Дмитрием Александровичем Лебедевым прошло сдержано. Он наблюдал за мной весь вечер, но неприязни не показывал. Друзья Кати отнеслись радушно. Со стороны все казалось нормальным. Даже Илья Самсонов, который был влюблен в мою девушку и пытался за ней ухаживать, не проявлял враждебности. И я поверил в теорию Кати, что дело не в деньгах, а в человеческих качествах. На минуту почувствовал себя частью её мира.
После вечеринки я проводил Катю. Мы долго стояли возле двери не в силах расстаться. А как только Лебедева ушла, из-за поворота в конце улицы вырулила патрульная машина с мигалками и осветила фарами. Я успел сделать несколько шагов от дома любимой, когда автомобиль преградил путь. Из машины выскочили трое полицейских. Они обыскали меня, и нашли в кармане куртки ожерелье с изумрудами, которое я видел первый раз в жизни. Но никто не слушал оправданий. На запястья надели наручники и повезли в участок.

Снег оседает на дорогу и тротуары, увеличивая сугробы в размерах. Я стою возле машины. Опираюсь на капот и смотрю на дом Самсоновых. Катерина там. Они все, кто унизил и выставил вором, там.
По тротуару идет человек и сворачивает к дому, из которого доносится музыка. Но тут замечает меня.
— Привет, — кричит парень в черной парке и шапке. Из-за метели и темного времени суток плохо видно лицо. — Ты чего там стоишь? Заходить будешь?
— Меня не звали.
— Пустяки. Я приглашаю. Сегодня Новый год. Не стоит встречать его в одиночестве. — Голос дружелюбного человека кажется знакомым.
— Спасибо, но мне там не место.
Вдруг, понимаю, что не стоило приезжать, пытаться что-то доказать. Главное, что я думаю о себе, а не Дмитрий Лебедев.
— Уверен?
— Да. Можешь оказать услугу?
— Конечно. — Парень подходит, и я узнаю одного из одноклассников Кати.
— Передай, пожалуйста, Катерине Лебедевой. — Протягиваю черную коробочку с ожерельем. Затем сажусь в машину и уезжаю.

Она
Мама встречает на пороге. Я соскучилась по ней. И по дому. И по городу. Не ожидала, что буду так счастлива вернуться. Ларино ни капельки не изменился. Заснеженный город и тихие улочки навевают воспоминания из детства.
— Как доехала? Погода ужасная. Метель не прекращалась всю ночь.
— Все хорошо, — отвечаю я. — Дороги расчищены. Ты меня задушишь.
Снег, прилипший к сапогам и чемодану, тает. Лужицей растекается по полу. Мамины носки промокают, но она не замечает.
— Света, кто пришел?
Голос отца заставляет обернуться. Возраст, безусловно, сказался на нем, но не сильно. Высокий и привлекательный мужчина не выглядит больным.
— Катюша? — строгость в интонации сходит на нет. Глаза краснеют, а усы шевелятся, когда он пытается что-то сказать.
Я смотрю на отца, готовая расплакаться. Обида гложет сердце, но тоска по родному человеку пересиливает. Он обнимает меня. Слезы брызгают из глаз у обоих. Чувствую себя маленькой потерявшейся девочкой, которую нашли и вернули домой.
— Папа, — задыхаясь от эмоций, говорю я.
— Доченька, — вторит отец и целует меня в щеки. Усы щекочут кожу. — Ты все же приехала. Прости меня. Я был не прав.
— И ты прости. Я думала, что ты вычеркнул меня из своей жизни. Думала, что не достойна тебя.
— Я старый дурак. — Обнимаемся еще крепче, плачем еще горше.
Мы с папой о много поговорили. Выяснили, что оба были неправы и вели себя как упрямцы. Отец извиняется за прошлое и сознается, что ничем не болен. Неделю назад он оправился на охоту и провалился в яму. Его искали несколько часов. Пока замерзал, папа испугался, что может погибнуть, так и не увидев единственного ребенка.

По сложившейся в Ларино традиции в доме Самсоновых готовится грандиозная Новогодняя вечеринка. Я отказываюсь сопровождать родителей, но они уговаривают. Папа просит уступить, хочет похвастаться повзрослевшей дочерью. Но меня тяготят неприятные ассоциации с соседями. Я собираюсь провести время в своей комнате, перебрать старые вещи, окунуться в воспоминания.
— Там будут все твои знакомые, — приводит доводы мама.
— Хотя бы на часик. Если не понравится, то уйдешь, — добавляет отец.
Я сомневаюсь в полезности идеи, но, чтобы не расстраивать родителей после долгожданного примирения, соглашаюсь.

Ирина Петровна Самсонова нацепила на себя все лучшее сразу. В том числе и изумрудное ожерелье. Никогда не понимала пристрастия к украшениям. А после случая с Ничаевым окончательно охладела к побрякушкам. У меня нет колец, серег, браслетов. Бесполезные вещи.
— Катя, рады видеть тебя. Ты так изменилась. — Хозяйка дома приветливо улыбается.
— Илья, иди скорее сюда. Катя приехала, — произносит Иван Самсонов.
Вокруг меня собирается много людей. Сыпется куча вопросов и комплементов. Среди толпы приветствующих замечаю Илью.
— Надо же, ты вернулась, — говорит он. — Нам тебя не хватало. Познакомься, это Лиля. Моя супруга.
К нам присоединяется высокая девушка. У неё на руках милый карапуз, наряженный в чудесный синий костюмчик.
— А это Влад. — Илья светится от гордости. — Мой сынишка.
— Здравствуй, Владик. — Жму маленькую теплую ручку. Малыш улыбается и кряхтит.
— Катя Лебедева, — громко зовет бывший одноклассник. — Какие люди!
— Пашка! — радуюсь старому знакомому.
— А я не поверил парню. Думал, что он шутит.
— Какому парню?
— Встретил на улице. Он сказал, что ты вернулась, и попросил передать подарок. — Павел протягивает черную коробку.
— Что там? — любопытствует мама, стоя рядом. — Открой.
Не подозревая подвоха, поднимаю крышку. На белом бархате блестит изумрудное ожерелье. Как две капли похожее на то, что красуется на шее Ирины Петровны. Хорошее настроение улетучивается. Друзья и знакомые замолкают. И только Лиля комментирует по незнанию:
— Очень красивое. Похоже на украшение бабушки Влада.
Илья меняется в лице.
— Паш, где человек, который передал коробку? — допытываюсь я.
— Уехал. — Одноклассник пожимает плечами.
— Катерина, кто мог прислать ожерелье? — с волнением спрашивает Мама.
— Мама, ты не волнуйся, — отвечаю я. — Но сейчас мне надо уйти.
Прорываюсь сквозь толпу гостей. Спешу к выходу. Илья выбегает за мной на улицу. Преследует по пятам.
— Кать, постой.
— Не сейчас, Илья.
— Подожди, — настаивает он. — Я должен тебе кое-то сказать.
Я останавливаюсь на секунду. Упускаю драгоценное время.
— Украшение прислал Ничаев? — спрашивает друг детства.
— Вероятно.
— Я сильно изменился за десять лет. Лиля повлияла на меня. Мы любим друг друга. Я безмерно счастлив и боюсь её потерять.
— Поздравляю. Поболтаем позже. Хорошо?
— Еще не все. — Илья не отпускает. Удерживает за локоть. — Я должен открыть тебе тайну.
— Какую? — Мне не терпится догнать Ника. Хочу, чтобы он объяснил свой поступок.
— Я подбросил ожерелье Ничаеву. Ник не крал изумруды.
— Что? — вскрикиваю я.
— Я был избалованным ребенком. Думал только о себе. Получал все, что хотел. Половина девушек школы мечтали встречаться со мной, а я с тобой. Но ты вцепилась в Ничаева и больше никого не замечала. Ваша лебединая любовь раздражала. Будто ничто в мире не способно вас разлучить.
— Боже. — Запускаю руку во влажные от снега волосы.
— Катя, я хотел сознаться. Понял, что натворил глупостей. Но все так закрутилось. Полиция. Твой отец. Мои родители. Я струсил. К тому же Ничаева в итоге отпустили. Все закончилось хорошо.
— Ничего не хорошо, — кричу я.
— Прости меня. — Раскаяние настоящее. Но прошлое не вернуть.
— Нельзя сломать чью-то жизнь и просить прощения. Историю не перепишешь.
Я бегу домой. Илья следом.
— Что мне сделать, чтобы все исправить?
— Уйти с дороги. — Если было б время, то я придушила бы Самсонова.
Ищу в гостиной ключи от машины. Их не оказывается в ключнице и в корзине на журнальном столике. Обыскиваю одежду, в которой приехала.
— Куда ты собралась? Я поеду с тобой.
Нахожу брелок и стремглав бросаюсь к машине.
— Найдем Ника вместе. Я готов с ним поговорить. Если бы знал, что ты до сих пор его любишь… — Илья стучит в окно, пока я завожу двигатель. Он продрог от ветра и мокрого снега, но не отступает. Пытается открыть дверь. — Я сказал Ничаеву, что ты подбросила ожерелье. Катя, слышишь меня?
— Уйди ты, — прошу я и выезжаю на дорогу.

Выбор не велик. Либо Ничаев уехал из города, либо остановился в гостинице, которых в Ларино всего три. Еду в ближайшую. На ресепшепе приходится расстаться с содержимым кошелька, чтобы узнать необходимую информацию.
— Ничаев заселился в номер четыреста четыре, — говорит сонный сотрудник, пряча купюры в карман.
Удача на моей стороне. Ник решил остаться в Ларино до утра.
Стучу в дверь изо всех сил. Требовательно. Настойчиво.
— Какого черта? — спрашивает Ничаев, выглядывая в коридор.
Не дожидаясь разрешения, проскальзываю в номер.
— Что ты здесь делаешь?
— Объяснись. — Бросаю ожерелье на кровать. Украшение вылетает из бархатной коробки. Изумруды сверкают на белом постельном белье.
— Вернул должок, — отвечает он, захлопывая дверь.
— Ты ничего мне не должен.
— Но вы же так не думаете?
— Мы?
— Ты и твой отец, Илья Самсонов и его мать. Вам так скучно от большого количества денег и изобилия, что выдумали забавную игру. Подбросили драгоценности человеку не своего круга. Слово влиятельной Ирины Петровны против мальчишки из детского дома.
— Неправда! — отрицаю я.
— Правда. — Ник наступает. — Зачем ты привела меня в дом Самсоновых? Для чего познакомила с друзьями, которые считали меня ничтожеством?
— Ты мог отказаться, — возмущаюсь я. — Ничего бы не произошло. Я всего лишь хотела представить тебя родителям.
— Нет смысла спорить. Ты знаешь, что я не вор.
— Я знаю правду не дольше пятнадцати минут. — Но Ник не вникает в смысл слов.
— Тебе лучше уйти. Или все плохо кончится.
— Нет.
— Катерина, я не шучу, — серьезно произносит он. — Если через минуту не покинешь номер…
— Сначала объясни свое поведение. Почему уехал, когда тебя выпустили? Почему не встретился со мной? Не поговорил. Зачем так поступил в переулке, когда узнал меня? Кирилл Винницкий рассказал, что ты работал под прикрытием, ловил преступника. Тогда для чего отвез в мотель? Заставил думать, что убьешь, не моргнув глазом. Приказал раздеться. Что ты хотел доказать, унизив меня?
— Мне надо было удостовериться, что тебя не подослал Черный.
— Ты вел себя как маньяк. Запугал до смерти. Угрожал пистолетом. — Не могу заткнуться. Список претензий не имеет конца. — Ты хоть понимаешь, что я пережила? А потом пробрался в квартиру. Что я должна была делать, увидев тебя раненным? Не молчи! Отвечай, черт возьми! Говори немедленно, чем я все это заслужила?
— Не строй из себя жертву. Я тоже задавался многими вопросами, на которые хочу получить ответы. Для чего вы с Ильей провернули фокус с ожерельем? Вам было весело? Если ты так хотела быть с ним, то стоило признаться. Я бы отпустил тебя.
— Не было никакого фокуса. Самсонов подбросил украшение. Он сознался сегодня вечером, когда увидел подарок. Все эти годы я была уверена, что ты украл ожерелье. Что встречался со мной из-за выгоды. Что предал. — Эмоции не поддаются контролю. Стучу кулаками по груди Ничаева. Отчаяние и боль выливаются в агрессию. — Я уговорила Ирину Петровну забрать заявление. Упросила отца внести залог. Если не виноват, то стоило поговорить. Я бы поверила тебе. Но ты не захотел. Уехал. Вся школа потешалась надо мной. Одноклассники шептались за спиной. Тихий городок Ларино всколыхнула история о том, как дочку Дмитрия Лебедева использовали. А она, идиотка, плачет за преступником и выгораживает его.
Ник хватает за запястья, заводит руки за спину.
— Тише. Успокойся.
— Пусти меня. Ненавижу тебя.
Ничаеву повезло, что я не мастер спора по боксу, а то отправила бы его в нокаут.
— Катерина. — Он сжимает запястья одной рукой, не дает пошевелиться. Его губы обрушиваются на меня. Захватывают в сладкий плен.
Пытаюсь отвернуться. Горячие губы скользят по щеке, по шее. Чувствую возбуждение. Ник держит крепко. Попытки высвободиться лишь отнимают силы.
— Я хочу тебя, — шепчет и целует. – Ты сводишь меня с ума, - целует и шепчет. Я все еще держусь. Не отвечаю, но уже не отталкиваю.
— Глупая девчонка, — говорит он. — Я же просил уйти.
Покрывает поцелуями лицо, снова возвращается к губам. Терзает их и мою душу. Я сдаюсь. Отвечаю на ласки. Ник ослабляет захват. Провожу рукой по гладковыбритой щеке. Он стягивает с меня пальто, растягивает молнию на платье. Мы опускаемся на колени, продолжая обнажаться. Ничаев срывает с кровати одеяло, кидает его на пол. Укладывает меня на спину. Гладит шею, грудь, живот, ноги. Мы будто сознательно не хотим делить постель с украшением. Оно осквернило кровать.
Искры взрываются между нами. Комната наполняется страстью. Если в соседнем номере есть постояльцы, то им не уснуть. Все происходит в спешке. Словно на любовь отведено ограниченное время. Надо успеть до взрыва атомной бомбы. Мы нуждаемся в любви как в воздухе. Я растворяюсь в ощущениях. Утопаю в удовольствии.
Теперь знаю, почему так и не смогла влюбиться. Дело не во мне, а в Ничаеве. Он всегда жил в моем сердце и никого туда не пускал.

— Почему ты подстриглась и перекрасилась? — спрашивает Ник, запуская руку в мои волосы. Теребит пальцами короткие светлые пряди.
Мы лежим на полу. Обнаженные. Уставшие. Но удовлетворенные.
— Они напоминали о тебе. Ты слишком их любил.
Молчание. Добавить нечего. От выяснения отношений и бурного акта любви не становится легче. Мы не виноваты в том, что случилось в прошлом. Но правда ничего не меняет. Между нами огромная пропасть длиною в десять лет.
Пока Ничаев принимает душ, одеваюсь и покидаю номер.

25 Авг 2018 14:22

» Рассказ часть 2

Он
Катя ушла. Я знал, что она это сделает. Специально отправился в ванную комнату, чтобы дать Лебедевой возможность собраться, не испытывая неловкость. Секс был горячим. Настолько, что из соседнего номера кто-то долбил в стену от наших криков. Я не мог насытиться Катериной. Не давал ей передохнуть. Целовал каждый сантиметр тела, вдыхал запах кожи. Чем сильнее Лебедева отдавалась мне, тем больше возбуждался. Остановился только тогда, когда Катя окончательно выбилась из сил. Но вместе с тем, секс был ошибкой. Когда выяснили правду, следовало простить обиды и расстаться друзьями. Но я не устоял.
До самого утра не удается уснуть. Я настолько подавлен, что даже не злюсь на Самсонова. Все разом ушло. Злость, разочарование, желание отомстить. Справедливость восторжествовала, а радости не принесла. Я растерян. Чего мне опять не хватает?
Выезжаю из отеля на рассвете. Этот город приводит в уныние, от которого отчаянно хочется убежать.

— Матвеев отправил меня в отпуск, чтобы наказать, — жалуюсь Денису, когда он наведывается в гости.
— Что не так?
— Я не знаю, чем заняться. Вторую неделю осваиваю пульт от телевизора.
— Сходи куда-нибудь. В кино, в боулинг, в бильярд. Слетай в Сочи.
— Не хочу.
— А чего хочешь?
Ответа нет. Уже восемь дней как я потерял интерес ко всему на свете. Даже рождество проспал. Словно кто-то выкачал из меня все стремления и желания.
— Может, у тебя критические дни? — подшучивает Уткин, открывая холодильник.
— Пива нет, не ищи.
— А пицца есть?
— В пакете с китайской едой осталась лапша.
Уткин кривиться от предложенного угощения.
— Ты меня пугаешь, Ник. Что происходит?
— Я болен, — сознаюсь и тру рукой переносицу.
— Из-за плеча? Попала инфекция?
— Моя болезнь называется синдром лебедя.
— Никогда о таком не слышал, — задумчиво говорит Денис, все же заглядывая в пакет из китайского ресторана. — А какая симптоматика?
— Я задыхаюсь.
— Воздуха не хватает?
— Мне не хватает Катерины Лебедевой.
— Та девушка, про которую спрашивал? — вспоминает коллега. — Так ты влюблен?
— Это не любовь, а зависимость.
— Когда люди влюбляются, то чувствуют приток сил. У них открывается второе дыхание. А не наоборот.
— Все не так просто.
Я рассказываю Денису печальную историю в деталях. Вплоть до того момента, как вернулся домой из Ларино и впал в депрессию.
— Ну, ты и придурок, — делает вывод Уткин.
— Знаю.
— Я понимаю, что все неоднозначно. Ты думал, что она подставила тебя. Но это не уменьшает твоей вины. Пистолет у виска. Проникновение в квартиру. Даже секс. Ты не имел права отпускать девушку после того, что произошло.
— А что я могу ей предложить? Катя, давай сделаем вид, что десяти лет не было. Кстати, ты случайно не влюблена в меня? А то я постоянно бегаю от пуль и мечтаю кого-нибудь оставить вдовой.
— Конечно, она тебя любит. Это очевидно. Для начала поговорите, решите чего оба хотите. Узнайте друг друга заново. А что касается пуль, то это в прошлом. Генерал оставляет тебя в управлении. Ставит на место Матвеева.
— Я еще не принял окончательного решения.
— Ник, не дури. Пришло время двигаться дальше. Принимать на себя другую ответственность. Подумай об этом.

Вечером снова вьюжит метель. Городская активность снижается. Люди разбредаются по домам, чтобы провести время с семьей. А я караулю на Солнечной улице. С букетом цветов в руках. Красные розы покрыты слоем снега. Они замерзают. Как и я.
Не представляю с чего начать разговор. Не верю, что растоптанные сердца можно возродить. Мы пережили слишком много, чтобы вернуться к началу.
— Давно здесь стоишь? — слышу её голос.
Замечаю изменения с последней встречи. Тусклый взгляд. Под глазами темные круги. Бледная кожа. Катя похудела до неприличия.
— Плохо выглядишь, — говорю я.
Лебедева сильнее натягивает шапку на уши и говорит:
— Ты тоже.
Протягиваю букет, превратившийся в снежок.
— Это тебе.
Озябшими руками Лебедева принимает цветы. Снег тает под ладонями, они тут же краснеют. Ей холодно. Все выглядит нелепо. Ни одна операция не отнимала у меня столько энергии. Хочется прекратить душевную боль. Остановить мучения. Боюсь, что может стать еще хуже, если Катя откажет, но все же решаюсь.
— Я хочу спросить.
— Спроси, — торопит она.
— Если существует хотя бы маленький шанс, что ты хочешь попробовать наладить наши отношения, позволь воспользоваться им. Разреши заново доказать, что достоин тебя. Будет трудно, но если не попробуем, то не узнаем.
Жду приговор. Я готов вести бой за наше будущее только в том случае, если Лебедева захочет.
— Шанс есть, — отвечает она. Щеки краснеют. То ли от мороза, то ли от волнения.
Протягиваю руку, в которую Катя вкладывает озябшую ладонь. Сжимаю ледяные пальцы. Хочу сказать, как люблю её. Но сдерживаюсь. Всему свое время.
— Кофе? — спрашиваю и переживаю как подросток.
— С удовольствием. — На губах Кати появляется улыбка. В глазах загорается огонек. Мы направляемся в ближайшую кофейню, держась за руки. Наше второе первое свидание.