Вера (ИЛР)

 » Вера (ИЛР)  [ Завершено ]

Название: "Вера"
Автор: Magica (Наталья Кульбенок)
Жанр: повесть, исторический любовный роман

От Автора: Моя первая история. Историческая составляющая повести - скорее просто фон, без какой либо претензии на достоверность.
Время и место действия - Россия, Санкт-Петербург, примерно 70-80-е гг. XIX века

Аннотация: Она прошла мимо мужчины, и в тот самый момент, когда поравнялась с ним, – он друг поднял глаза и посмотрел на неё. От неожиданности Вера споткнулась и едва не наступила на шлейф своего платья. Взгляд его был мимолетным, едва ли он успел задержаться на ней, но ей почему-то сделалось зябко, словно кто-то открыл дверь и впустил внутрь холодный воздух.

  Содержание:

  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Magica)

  Подписаться на автора

  Открыть в онлайн-читалке

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: Magica; yafor; Дата последней модерации: 18.12.2018

 » Глава 1

Я видела Вас три раза,
Но нам не остаться врозь.
— Ведь первая Ваша фраза
Мне сердце прожгла насквозь!
Марина Цветаева

Глава 1

И всё-таки прогулка в этот день была глупой затеей. В первой его половине немного потеплело, но уже часам к двенадцати подул сильный ветер, и пошёл снег. Вера почти решила отказаться от утреннего променада, но привычка доводить любое дело до логического конца заставила её выйти на улицу. Впрочем, она лгала себе. Не желание дышать свежим воздухом гнало из дома, а одиночество, которое она прежде переживала спокойно, но нынче оно сделалось непереносимым.
Она немного прошлась по набережной, глядела на воду – холодную, чёрную, недвижимую. Людей было мало. Лишь изредка мимо неё проходил мужчина в штатском или пробегал юный студент, зябко кутаясь в тоненькую шинельку.

Зимнее пальто из толстой английской шерсти, отделанное пушистым лисьим мехом по воротнику и подолу, совсем не грело. Маленькая муфточка – бесполезный аксессуар зимней одежды, оказалась так же не способна подарить своё тепло её окоченевшим пальцам. Она вообще в последнее время постоянно мёрзла. Было ли то следствием недавно перенесённой простуды, или же холод поселился в ней гораздо раньше: может быть в тот день, когда она потеряла не только ребёнка, но и надежду на счастье?

Думать об этом больно. Так больно, что не хватает воздуха. Ещё невыносимее наблюдать за прогуливающимися счастливыми парочками. Видеть, как женщины доверчиво льнут в поисках тепла к своим кавалерам, как глаза мужчин неотрывно следят за каждой чёрточкой на лицах спутниц, с трепетом и нежностью внимая их словам и улыбкам. Нет, смотреть на это выше её сил, и Вера снова отвернулась к воде – равнодушной и бесчувственной. Вода манила, вызывая острое желание окунуться в неё, дабы смыть с себя всё наносное, что прилипло к ней за последнее время. Забыть о своих потерях, разочарованиях, несбыточных мечтах и начать жизнь с чистого листа. Стать лёгкой, светлой, полной искрящейся радости и надежды на новое, что непременно должно появиться в её жизни. Иначе нельзя, ведь не может же судьба быть к ней так беспощадна и жестока, отнимать у неё те щедрые дары, коими она пользовалась ещё недавно и которые мечтала бережно хранить в своих руках до самого смертного часа. Вера даже изъявила желание искупаться нынче на Крещение в проруби, но доктор категорически запретил ей. Организм, и без того ослабленный сперва потерей ребёнка, а затем и сильнейшей простудой, не перенесёт нового потрясения, отговаривал он её. И Дмитрий был на стороне доктора.
Дмитрий…

Молодая женщина резко выдохнула ледяной колючий воздух и подошла к самому краю парапета. С такого же холодного низкого серого неба падали первые снежинки, которые вскоре превратились в крупные хлопья. Их подхватывал пронизывающий ветер и бросал в лицо женщины.
- Етить твою за душу! Куда-а-а?! – раздался сзади грозный рык, и крепкая рука в меховой рукавице ухватила её за плечо. Вера испуганно вскрикнула и отшатнулась в сторону. Над ней, загораживая и без того едва различимое тусклое солнце, устрашающе нависал высокий крупный мужчина в тёмно-серой шинели и чёрной круглой мерлушковой шапке. Не сразу женщина сообразила, что перед ней стоял городовой. Он строго вглядывался в её лицо и сердито хмурил кустистые белые брови.

- Что же вы, барыня, никак грех на душу решили взять? Молодая, красивая и такое богомерзкое дело задумала, - меж тем выговаривал он ей густым сочным басом и незаметно, всё также крепко держа её за плечо, оттеснял от парапета. Вера вполне пришла в себя от испуга и теперь недоумённо смотрела на городового. О чём он говорит? Что случилось? Она беспокойно крутила головой, пытаясь понять причину его тревоги. А он, что-то бубня себе под нос, почти силой тащил её по каменным ступеням. Не на шутку рассердившись за столь неделикатное обращение, женщина решительно выдернула руку и раздражённо воскликнула:
- Право слово, что вам нужно? Оставьте меня в покое, сударь!
- Оставлю, всенепременно оставлю, дражайшая мадам, как только вы отойдёте подальше от водички, - неожиданно мягким для такого грубого голоса тоном проговорил мужчина. – Рано вам ещё на свидание с Господом. И что за блажь вам в голову ударила, хотел бы я знать. Супруг ваш, поди, волнуется, куда вы запропастились. А коли из-за мужчины на такое решились, так скажу вам по чести – не стоим мы таких жертв, как есть не стоим. Хотите, я вас провожу до дома? Откушаете горячего чайку с вишнёвым вареньицем или с душистым медком, а там, глядишь, и настроение переменится?
- Что за глупости вы говорите? Какое свидание, какой чай? Вы, вероятно, выпили лишнего за завтраком, милейший, если несёте несусветную ахинею, - сильнее сердилась Вера. Происходящее с каждым мгновением становилось всё более нелепым. Она никак не могла понять, с какой стати этот верзила пугает её, хватает за руку и куда-то тащит.
- Топиться нынче не сезон, слишком холодно, - тоже рассердился городовой, устав от упрямства напомаженной барыньки. И чего удумала, будто мало ему и без неё забот. Лучше бы спасибо сказала, что он вовремя появился да успел отвести беду, а она ещё и клевещет на него. Пьян он, видите ли. Да такого оскорбления ему сроду не доводилось слышать, потому как каждой собаке в Петербурге известно, что Игнат Загорулько во время службы в рот не берёт ни капли. Только по святым праздникам да в честь именин Государя-батюшки.

И тут Вера засмеялась. Громко, открыто, до слёз. Господи, какая бессмыслица. Так он подумал, что она решила броситься в реку? И всё от того, что она гуляла слишком близко к воде? Даже досадно стало, что прежде ей и в голову не приходило, каким образом можно разом покончить со всеми сомнениями и страданиями. Смех рвался из груди, переходя во всхлипы. Кажется, теперь он считает её сумасшедшей. Смотрит на неё испуганно и подозрительно. Мало ли что в голову взбредёт несостоявшейся самоубийце.
- Простите меня, умоляю, простите, я не сразу поняла, - махала руками Вера и безуспешно пыталась справиться со своей истерикой. – Я не утопленница, господин городовой, - серьёзно уверила она его. - Гуляла я здесь, на воду поближе посмотреть захотелось, вот и спустилась к парапету. Прощаться с жизнью в мои планы сегодня точно не входило.
- Гуляли?! – изумленно вскричал Загорулько и покраснел до кончиков своих кустистых белых бровей. Какой, право, конфуз вышел: барыня всего лишь воздухом дышать изволила, а он спасать её прибежал. Да ещё и разнос устроил, рычал на неё почём зря…
- Ох и дурень же я старый! – смущённо пролепетал мужчина, не зная, в какую сторону смотреть – только не на неё, иначе не вынесет он её насмешливого взгляда. – Приношу свои нижайшие извинения, сударыня, не про то подумал я, олух царя небесного. Решил, что вы топиться будете, вот и бросился сюда. За нынешний месяц я самолично пятерых из воды вытащил. Одну девицу только и смогли откачать…
- Не стоит извиняться за то, что исправно службу свою несёте, - сказала Вера, успокаивающим жестом прикасаясь к серому сукну шинели. – Я рада, что вы оказались рядом. Кто знает, куда могло завести моё безрассудство. Ветер сегодня сильный, с ног сбивает, я могла упасть и пораниться, а лёд на реке ненадёжен.
- И то верно, у берега совсем хлипко: чуть станешь ногой, так сразу по колено в воде.

Нелепая ситуация благополучно разъяснилась. Вера и городовой ещё немного посмеялись друг над другом, а потом Игнат Загорулько, сделав даме несколько строгих внушений, остановил извозчика, посадил её в экипаж, на прощание галантно приложился поцелуем к тонким пальцам, на миг показавшимся из меховой муфты, и отправил домой. А сам, заложив руки за спину, лихо подкрутив такие же, как и брови, пышные белые усы, втянув в себя носом сладковато-горький запах дорогих изысканных духов, что остался на его рукавице, с чувством выполненного долга проследовал дальше вдоль набережной. Время от времени он зорко вглядывался вдаль: не возникло ли ещё у какой дамы непреодолимого желания рассмотреть дно реки.

До дома Вера добралась без происшествий. То и дело мыслями она возвращалась к утреннему приключению. На лице мелькала тихая умиротворённая улыбка, словно этот милый городовой, с таким непосредственным участием отнёсшийся к ней, одним своим прикосновением большой тёплой руки не только согрел её пальцы, но и душу.
Не успела женщина снять верхнюю одежду и пройти в гостиную, как её встретил Дмитрий.
- Мне сказали, ты сегодня выходила. В такую погоду? – без предисловия сразу же спросил он. – Разумно ли это, ведь ты ещё недостаточно окрепла.
Басаргин бросил тревожный взгляд в окно, где вовсю разгулялась непогода. Крупные хлопья снега почти полностью залепили стекло, а сильный ветер неистово гудел в трубе камина.

Вера смущённо опустила голову. Появление супруга стало неожиданностью для неё: теперь они нечасто проводили время вдвоём, встречаясь лишь за завтраком, и далее весь день могли не пересечься в огромном доме. События последних дней отдалили их друг от друга, и в глубине души женщина не винила его за то, что он сознательно избегает её общества. Это казалось таким естественным – ведь она не оправдала его ожиданий. Прежняя боль снова пронзила сердце, словно холодной речной волной смывая то благостное умиротворение, что она испытывала после удивительной встречи со смешным и трогательным городовым.
- С утра было тихо… - чуть слышно, словно оправдываясь, прошелестела она. – И доктор разрешил прогулки на свежем воздухе. Я немного прошлась по набережной и домой вернулась в коляске.
- Ты была на набережной? - изумлённо воскликнул мужчина и укоризненно покачал головой. – Какое безрассудство, право слово. Не самое лучшее место для прогулок в это время года. После перенесённой простуды тебе необходимо избегать сквозняков. К тому же у воды скользко, ты могла упасть.
Дмитрий подошёл к жене и взял её за руку. Она невольно вздрогнула. Его прикосновения всегда вызывали в ней волнение, но в последнее время он избегал любого физического контакта, отчего Вере стало казаться, что она более не желанна ему.
- Руки ледяные. О чём ты только думала, - вздохнул мужчина, нежно растирая её тонкие пальчики. К ним тут же прилила кровь, и словно миллионы острых иголочек впились в чувствительную кожу. От нахлынувшего блаженства она судорожно задержала дыхание.

Басаргин продолжал осторожное поглаживание, а она, меж тем, украдкой разглядывала его высокую, по-атлетически стройную фигуру, воскрешала в памяти выражение голубых глаз, улыбку на смуглом лице. Как давно она не видела этой улыбки, как давно он не смотрел на неё с нежностью и любовью. Впрочем, любил ли её когда-нибудь Дмитрий? Но, по крайней мере, раньше он испытывал к ней желание. Сейчас не было и того. Её же сердце заходилось от любви к мужчине, казалось, что оно не в состоянии вместить в себя всё, что она чувствовала. С трудом Вера усмиряла потребность прикоснуться к нему, провести ладонью по тёмным непокорным волосам, ощутить упругую силу под гладкой тканью сюртука.
– Непременно выпей горячего чаю. Я велю подать…

Столь же внезапно он отпустил её руку и, более не говоря ни слова, направился в свой кабинет. Без его прикосновений Вере сразу стало холодно и одиноко. Вот и поговорить им уже не о чем, а раньше, помнилось, они могли часами сидеть перед пылающим камином, пить терпкое сладкое вино и говорить о чём угодно. Вернее, чаще говорил он, а она молчала, завороженно ловила каждое его слово, восторгаясь широтой и безграничностью его познаний и интересов. Своими рассказами Дмитрий открывал перед ней новый незнакомый мир.
- Мы сегодня должны быть на вечере у моей сестры, - вдруг сказал Басаргин у самой двери.
- Я помню, - эхом отозвалась супруга.

Муж пытливо посмотрел ей в глаза, и, помолчав, произнес:
- Если тебе этот визит в тягость, мы можем остаться дома. Сестра всё поймет и извинит наше отсутствие.

Вера резко вскинула голову. В груди тяжёлым комом набухала вязкая и горькая обида. Они так давно никуда не выходили вместе. С того самого дня, как она заболела. Справедливости ради, Дмитрий не принимал приглашений, если супруга не могла сопровождать его. До последнего времени она и сама избегала публичных встреч, порой нарочно сказывалась то больной, то занятой какими-то неотложными домашними делами, лишь бы никуда не идти. Но сейчас ей отчаянно хотелось быть с мужем. Всё равно где, лишь бы иметь возможность невзначай прикоснуться к нему, опереться на руку, слышать его голос, даже если при этом ей придётся делить его с кем-то ещё. К тому же отказать своей золовке Басаргина не могла, а Мари была так настойчива в своём приглашении, не желала слышать никаких отговорок, и даже пошла дальше в своей настойчивости – собственноручно отвела Веру к самой известной модистке Петербурга и велела заказать у неё роскошное платье.
- Желаю видеть тебя ослепительной на моём празднике, - говорила она, деловито раскладывая по прилавку ткань, которая, по её мнению, наиболее подходила для будущего наряда. Спорить молодая женщина никогда не умела – проще согласиться, тем более, что покоряться сестре Дмитрия так приятно и естественно. Вера немного завидовала Машиной энергии, её жизнелюбию и способности в любой, даже в самой трагической ситуации оставаться оптимисткой. Она так не умела.
- Разве я давала повод думать, что визит к твоей сестре мне в тягость? – с трудом подавив вскипающее раздражение, холодно спросила Басаргина. - Или что я хочу от него отказаться?
- Нет, конечно, нет, - поспешил оправдаться Дмитрий. – Просто раньше ты всегда тяготилась обязанностью бывать в свете и предпочитала проводить тихие семейные вечера дома.

Княгиня горько усмехнулась. Знал бы он, как опостылели ей одинокие вечера, когда тишина вокруг звенит такая, что закладывает уши. И хочется кричать, срывая голос, только бы больше не слышать этой проклятой тишины.
- По-моему, в последнее время тихих вечеров было слишком много, - сухо ответила Вера и с вызовом во взгляде добавила: - Откровенно говоря, мне надоело сидеть дома одной, разговаривать только с прислугой и лишь о том, что подать к ужину, который всё равно никто не станет есть. Никогда не думала, что быть женой так скучно.

Всё-таки не сдержалась. Этот злой выпад был направлен в сторону Дмитрия и, разумеется, не остался им незамеченным. Лицо его потемнело, губы сложились в тонкую линию, на скулах заходили желваки, а глаза опасно сверкнули. Но, не в пример Вере, он смог справиться со своим гневом.
- В погоне за вымышленной мечтой – легко ошибиться. Прискорбно, что не всегда мы имеем смелость признать свои ошибки. Как и возможность исправить их, - процедил сквозь зубы Басаргин, с такой силой захлопывая дверь в свой кабинет, что при этом со стены едва не слетели семейные миниатюры.

Едва оказавшись наедине с собой, Дмитрий тут же пожалел о своих жестоких словах, что столь неосмотрительно сорвались с губ. Чёрт возьми, что с ними происходит? Что происходит с Верой? Отчего каждым своим словом, взглядом она изводит его? Словно испытывает границы терпения, а оно имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Почему не скажет прямо, что ждёт от него, чего хочет?

Нервы были натянуты как струна. Одно неосторожное движение - и она порвётся. Последнее время ему стало казаться, что жизнь снова решила испытать его на прочность. Мужчину не покидало ощущение, что вернулись прежние чёрные дни, когда каждый прохожий имел право показать на него пальцем или плюнуть вслед. Единственным светлым пятном в забрызганном грязными кляксами альбоме являлась его Вера. Словно долгожданный маяк после долгих бесплодных скитаний, она освещала своим светом его никчёмную жизнь. Но теперь Вера отдалялась от него, закрывалась, и он терялся в догадках, что стало тому причиной. Он чувствовал её напряжение, замечал полные тоски взгляды и не понимал. Её не понимал. Что сделать, дабы изгнать из её глаз это тоскливое выражение?
Какой-то замкнутый круг.

Он не умел быть другим. Слова для него никогда не имели высокой цены, потому что ещё с детства уяснил – они вода, просочатся сквозь решето и останется после них пустота. Словами легко обмануть, ввести в заблуждение, и только поступки не лгут. Они отрекомендуют тебя так, как иным словам не дано, потому что не спрячешься за цветистыми фразами, а будешь весь на виду. Так говорил его отец, всей своей жизнью доказывая эту простую истину. И разве он сам не идёт навстречу каждому желанию жены, не заботится о её здоровье и комфорте каждую минуту? Что же еще? Господь Всемогущий, как он устал!

Мужчина прошёл к столику у окна, на котором всегда держал бутылку любимого бренди. Плеснув спиртное в стакан, залпом опрокинул в себя терпкий напиток, на несколько долгих секунд задерживая дыхание от полыхнувшего внутри огня, и медленно подошёл к окну. Несколько минут сосредоточенно вглядывался в белую снежную мглу, а в голове, словно молотом по наковальне, отстукивало одно: всё бессмысленно…
Дмитрий с силой сжал в ладони пустой стакан, с трудом сдерживая желание раздавить хрупкое стекло и позволить острым осколкам впиться в кожу, разрывая ее до крови. Чтобы боль отрезвила, заглушила собой муку душевную, что донимала его каждый раз, когда он видел несчастные глаза Веры. Её прекрасные тёмные глаза, перевернувшие одной холодной весной его привычный, утопающий в безысходной тьме мир. И после он уже ни единого мига не был прежним.

***

Вера побледнела и тяжело опустилась в большое вольтеровское кресло*, что всегда стояло перед камином. Жар от огня немного согрел её. Она с тоской и печалью смотрела на дверь, за которой скрылся мужчина. Ответный удар супруга пришёлся прямо в сердце, разрушая своей жестокой силой последние бастионы её крепости. Неужели всё, что между ними было - ошибка? Он сожалеет об этой ошибке? Ей отчаянно хотелось пойти за ним, открыть дверь в его святая святых, задать вопросы, что терзали день и ночь, не давая покоя измученной сомнениями и ревностью душе. Она уже почти решилась, почти дошла до кабинета, почти взялась за ручку двери и отдёрнула пальцы буквально в дюйме от неё. Напрасно. Всё напрасно. Ей не хватит сил для этого разговора. И так ли уж жизненно необходима для неё правда? Разве не лучше сохранить иллюзорную веру в счастливое будущее для них? Хотя бы на этот вечер она отгонит от своего семейного очага тёмных демонов, из последних сил призовёт светлых ангелов, чтобы напоследок немного насладиться близостью любимого мужчины. И убедит себя, что он желает того же, даже если на самом деле она ему больше не нужна.

Сделав шаг назад, Вера развернулась и направилась к себе в комнату. Горничная Дуняша встретила хозяйку приветливой улыбкой, продолжая хлопотать возле платья, что доставили от мадам Соррель ещё вчера вечером, а сегодня с самого утра девушка утюжила кружева, расправляла банты и рюши.
- Осталось совсем чуть-чуть, - доложила Дуня, старательно раскладывая длинный шлейф. – Ох и намаялась я с ним, – пыхтела девушка, - боялась ненароком испортить. Вы завсегда раньше носили платье попроще, а как подступиться к такой красоте, я даже и в ум не могла забрать. Благодаренье небесам, что горничная мадам этой, модистки-то, всё мне показала и рассказала, а то нипочём не управилась бы я с ним и за месяц.

Равнодушно скользнув взглядом по кружевам на лифе и юбке наряда, княгиня тихо попросила оставить её одну. Дуняша, заметив угнетённое настроение барыни, смекнула про себя, что не иначе снова из-за Дмитрия Александровича та плакать будет, молчаливо поклонилась и тотчас бесшумно выскользнула из комнаты.
Вера ещё раз посмотрела на свое платье, медленно провела рукой по гладкой, чуть прохладной ткани. Вчера она радовалась новому роскошному туалету, придирчиво рассматривая себя в огромном зеркале, а рядом порхала мадам Соррель, с гордостью расхваливала своё творение, справедливо полагая его лучшим из того, что было создано под крышей её мастерской. И молодая женщина хотела верить тому, что платье выгодно подчёркивает её прелестную тонкую талию, красиво облегает точёные гладкие плечи, спадая к ногам каскадом синего шёлка. И, вне всякого сомнения, так подходит к её тёмным глазам и смуглой коже. Ещё вчера она предвкушала предстоящий вечер у княгини Аксаковой, как покажется мужу в этом наряде, увидит в его глазах восхищение и желание, а потом он возьмёт её за руку и пригласит на танец. Она так давно не танцевала с ним. Но всё это было вчера, а сегодня глаза её снова на мокром месте, в груди набухает тяжёлый горький ком и хочется только одного: разрезать на тонкие ленточки это роскошное и ставшее совершенно не нужным ей великолепие, затолкать в самую большую коробку и спрятать подальше на чердаке. И больше никогда не поддаваться соблазну и глупым мечтам. Пора уже принять неоспоримую истину – любовь не для неё. И она совершила ту, самую свою роковую ошибку, когда вошла в дверь кондитерской Вольфа и Беранже почти два года тому назад.

*Вольтеровское кресло - русское название одного из типов английского «крылатого» кресла - мягкого, глубокого, очень большого.

В читателях!
_________________

Дамы, приветствую вас!
Добро пожаловать, будем знакомиться.

Наталья примите и меня в читатели. Прочитала с интересом. Тронула главная героиня , какая горечь у нее в душе, потеря ребенка, отчуждение мужа. Жду проду с нетерпением.
___________________________________

Интересно, и слог хороший, городовой понравился.
Только муфту на голые руки не надевали, там внутри были руки в перчатках, зимой в подбитых мехом, но все равно, конечно, было холодно.
___________________________________

Наташа, привет!
Принимай в читатели! Очень понравилось начало Веру жалко очень Неужели у них с Дмитрием всё так плохо? Они оба страдают, а ведь могли бы просто поговорить друг с другом и все проблемы решились бы.
У тебя такой красивый стиль изложения, я зачиталась Как будто классику с экрана читала жалко, что это только повесть Тут бы интересный роман получился
Обложка очень красивая.
___________________________________

Интересное начало романа, много обещающее. Лёгкий, простой слог.
Принимайте в читатели
_________________

Благодарю! Располагайтесь, я всегда рада новым гостям.
Да, у Веры и ее мужа - не самый простой период в жизни.



Спасибо! Уже легче, что хотя бы читать можно
Городовой и правда - очень милый. Серьезно относится к своей службе. Не равнодушный человек.

Дамы, спасибо, что заглянули на мой огонек.

Ника, приветствую тебя в своей теме! Добро пожаловать!


Располагайся. Всегда рада.


Спасибо. Насколько все плохо у героев... сложно сказать. Посмотрим дальше, что там за причины такие. Но как по мне, то не все так больно, как доктор описывал. Больше, наверное, они сами себе накрутили. И накрутили, как раз по причине невозможности поговорить и все выяснить. И кто их разберет, почему возникли проблемы... Впрочем, об этом будет дальше.


Ой, спасибо большое. Если читателю не тяжело воспринимать текст - для меня это уже облегчение. В первый раз все же пишу. А написать можно всякого...

Роман я вряд ли потянула бы.
Что до этой истории, то переписывала я ее несколько раз. Все время что-то выбрасывая и начиная заново. Но вот как-то романа не планировалось изначально. Хотя да, можно и развить тему при желании. Может быть, когда-нибудь, если этот эксперимент не окажется совсем уж провальным, я решусь на что-то большее... А здесь все решил один мой коллаж. Я обязательно его покажу. Я задумалась над тем, что же за история там могла получиться? И так это засело в моей голове, что пока не написала - не отпустило меня.

Благодарю. Немножко владею Фотошопом, потому саму себя уж обслужить могу.



Признательна за замечание. Про муфту и перчатки знаю. Здесь скорее моя невнимательность к деталям. А можно оправдаться тем, что Вера в своем угнетенном состоянии так торопилась уйти из дома, что одевалась впопыхах, что-то и забыла. Что, кстати, недалеко от истины. Ей и в самом деле все равно сейчас, как она выглядит. Ее мысли витают совсем в ином измерении.
Но я была бы благодарна за советы и разъяснения дальше по тексту, если что-то еще будет резать глаз. Не скажу, что прям скрупулезно все старалась соблюдать в деталях, но было бы даже интересно на будущее.



Располагайтесь, пожалуйста. Рада вашему вниманию. По поводу романа, это вряд ли... скорее повесть, совсем маленькая. Надеюсь, она не разочарует вас.

 » Коллаж "Я видела вас три раза..."

Собственно, именно этот коллаж и стал отправной точкой в написании данной истории... Однажды просто сделала вот такую картинку, а потом стало интересно - о чем же она?

Привет!
поздравляю с дебютом!
Красивая идея, прекрасное оформление. Очень понравился эпиграф
и хотя историческое время одно из моих нелюбимых, решила почитать.
Интересно, чем же обернется эта встреча...
_________________

Привет!
Начало понравилось. Слог изысканный, читается легко, что для меня большой плюс. Очень понравилась обложка. В общем, читаю
_________________

Доброго дня! Приветствую вас.



Благодарю! Иногда, как говорил Карлсон, балуюсь "плюшками", то бишь - открываю свой Фотошоп и делаю картинки. А потом придумываю по ним истории. "Вера" - первая, которую я решилась записать.
Что до исторического времени, то он только фон, особой роли не играет, к сюжету имеет опосредованное отношение. То, что происходит между героями - отнюдь не ново, происходило всегда и вовсе времена. Двое людей не понимают друг друга и на этой почве у них проблемы.



Благодарю за внимание! За слог отдельное спасибо! За него я переживаю больше всего. Если не интересно и сложно читать, то уже ничто не спасет.

 » Глава 2

Глава 2

К радости Веры, у Марии Аксаковой присутствовали только самые близкие друзья. Тем лучше – не было необходимости притворно улыбаться и из вежливости поддерживать разговор. Можно незаметно уйти в тень, выбрать самый отдалённый уголок и, не привлекая к себе любопытного внимания, устроиться в уютном мягком кресле с высокой спинкой.

Вопреки первоначальным опасениям, вскоре вечер Вере стал нравиться. Её окружали лица приветливые, слова говорились добрые, внимание к ней было самое ненавязчивое, но достаточное, чтобы и выказать участие к её недавней болезни, и не вызвать притом мучительных воспоминаний. Несомненно, не обошлось здесь без умелой хозяйской руки. Мария Александровна постаралась создать атмосферу уютную, почти семейную, которая одинаково располагала и к веселью, и к задушевным беседам.

Среди гостей княгиня заметила свою матушку и её неизменного спутника последние три года – барона Леопольда фон Бауэра, мужчину средних лет, приятной наружности, достаточно высокого, чтобы взирать на свою спутницу сверху вниз. Дарья Филипповна по своему обыкновению выглядела блестяще: почти одного роста с дочерью, статная, моложавая, неизменно изящно и со вкусом одетая. В каждом её движении, повороте головы угадывалась та особенная стать, что присуща женщинам, уверенным в себе, осознающим и свой статус, и своё положение в свете, и свою способность пленять противоположный пол в любом возрасте.
Леопольд фон Бауэр принадлежал к тем мужчинам, кто поддался чарам очаровательной вдовы и вот уже который год неизменно являлся её спутником на всех светских мероприятиях. Ненавязчиво опекал, поддерживал в трудную минуту, давал добрый совет, когда в том была необходимость, не забывая время от времени напоминать и о своих истинных чувствах.

Госпожа Елецкая несколько легкомысленно, может быть, относилась к подобным признаниям, более всего ценя в нём именно друга, нежели поклонника. За свою ещё не очень долгую и даже почти не бурную жизнь она устала от пустого поклонения, фальшивых фраз, лживых обещаний, пошлых сцен. Всё это увлекало её в молодости, когда она – нелюбимая жена, вдруг вырвалась из клетки своего замужества, с удивлением открывая для себя новый незнакомый, полный разнообразных удовольствий мир. Нет, она не пустилась во все тяжкие, но позволила себе немного легкомыслия, кокетства, не выходя при этом за рамки приличий. Благосклонно принимала ухаживания мужчин, но никогда не позволяла слабости увлечься всерьёз. Этим она переболела в замужестве и более не допускала до себя подобных страстей. Как и решительно пресекала любые попытки снова повести её под венец.

Единственным человеком, кому она позволила приблизиться к себе столь близко, стал Леопольд фон Бауэр, обрусевший немец с титулом и весьма внушительным состоянием. Впрочем, для Долли, как называли её самые близкие друзья, это не имело никакого значения. Своих титула и денег ей было вполне довольно для того, чтобы блистать в свете и поддерживать тот образ жизни, который её устраивал. В Леопольде же она более всего ценила ум и чувство юмора. Последним качеством мало кто из мужчин мог похвастаться.
Елецкую многое, если не всё, устраивало в бароне, кроме одного: он не оставлял попыток сделать её своей женой. Княгиня в такие моменты сердилась, говорила какие-то злые слова, Леопольд закипал в ответ, хлопал дверью и уходил. Впрочем, на следующий день он появлялся снова, прощения за давешнюю ссору никогда не просил, но всегда в знак примирения приносил её любимые слоёные пирожки с брусникой.

Дарья Филипповна и барон фон Бауэр стояли чуть поодаль от остальных гостей. Он что-то тихо говорил, склонившись к ней, она внимательно слушала и на лице её время от времени появлялась лукавая улыбка. Барон всё больше горячился, но на госпожу Елецкую его гнев, казалось, не производил никакого впечатления. Вера невольно улыбнулась, наблюдая за этой сценой. Вероятно, Леопольд, в который раз пытается склонить её матушку переменить фамилию, думала она. И почему эти двое и в самом деле не соединятся в счастливом семейном союзе? Тем более что их никто уже и не воспринимает в свете отдельно друг от друга.
- Что так заинтересовало тебя? – спросил Дмитрий, подходя к жене и подавая ей бокал с лёгким золотистым вином. – Давно я не видел твоей улыбки, забывать стал её неповторимую прелесть.

Княгиня слегка покраснела от неожиданного комплимента супруга. Никогда прежде он не смотрел на неё с такой нежностью. Тёплая волна омыла её изнутри, согревая и оживляя прежние мечты и желания. Как бы она ни убеждала себя в их тщетности, но глупое сердце снова безвольно капитулировало, стоило супругу ласково к ней обратиться. Давешняя утренняя ссора была забыта, как только они встретились в передней, чтобы вместе отправиться на вечер к Марии Аксаковой. Дмитрий, забрав у лакея бархатную, в тон платью sоrti–de–bal*, бережно набросил её на плечи жены, позволяя себе на мгновение крепко сжать женщину в своих руках. Она молчала, не проронил ни слова и он, но это внезапное короткое объятие говорило больше, чем сотни слов.

Вера кивнула в сторону пары, что столь страстно что-то обсуждала, не замечая ничего вокруг. Дмитрий проследил за её взглядом и понимающе ухмыльнулся.
- Бедный Леопольд не оставляет своих попыток окольцевать твою матушку, - иронично протянул Басаргин.
- Он любит её, - не смогла не заступиться за мать и барона Вера. Отношения тещи и зятя были натянутыми, княгиня Елецкая не то чтобы питала неприязнь к Басаргину, но всегда держалась с ним несколько отчуждённо. Его скоропалительное сватовство к её дочери до сих пор вызывало у неё подозрение и недоумение. Выводы, к которым пришла Дарья Филипповна, говорили не в пользу мужчины, но своё мнение она предпочитала держать при себе и довольно пристально наблюдала за зятем. Впрочем, Дмитрий Александрович платил тёще той же монетой. Был вежливо учтив, но старался как можно реже пересекаться с ней и в собственном доме, и в свете. Он искренне считал, что она подавляет Веру своим непоколебимым авторитетом, лишая молодую женщину свободы поступать сообразно собственным желаниям.
- А она?
Вера пожала плечами. Мать для неё всегда оставалась загадкой. Между ними никогда не было доверительных отношений. Светская красавица Дарья Филипповна блистала в обществе, кружила головы мужчинам, вызывала зависть дам, но всегда держалась на расстоянии, не подпуская никого близко к своему внутреннему миру. Порой Вера задавала себе вопрос – не в матушку ли она пошла сдержанностью и осторожностью?
- Кто знает, мы никогда не говорим о её личном. В любом случае, нас это не касается. Мы сможем только порадоваться за них, если всеми ожидаемое событие случится. Признаться, я желаю этого союза всей душой. Леопольд заслуживает награды за своё верное сердце, а матушка, без сомнения, будет окружена любовью и заботой, которой ей всё же не хватает, как бы она ни показывала свою независимость. Нет ничего страшнее одиночества.
Дмитрий неопределённо хмыкнул и как-то странно посмотрел на Веру. Если бы это помогло ему наладить отношения с женой, он сам с радостью повел Дарью Филипповну к алтарю.
- Лучше пожелай что-нибудь для нас с тобой, - едва слышно пробормотал Басаргин, делая глоток из своего бокала.
- Прости, ты что-то сказал? – не расслышала Вера.
- Ничего, глупости…

У неё не осталось времени, чтобы задуматься о странной фразе супруга – к ним приближалась Мария Аксакова.
- Друг мой, Алексею срочно требуется твоя поддержка в очередном диспуте с графом Р*, – обратилась она к брату. – В одиночку он не справляется и вот-вот потерпит сокрушительное поражение, - хихикнула Мари и послала мужу ободряющий взгляд - дескать, потерпи немного, помощь скоро прибудет.
- Как ты хороша сегодня, ma chère**, – удовлетворённо произнесла золовка, как только Дмитрий отошёл. – Твои глаза блестят, цвет лица чудный. Я счастлива, что ты теперь здорова. Ты ведь здорова? – вопросительно посмотрела она на Веру.
- Всё хорошо, Мари, благодарю. Всё прошло, – уверила она свояченицу.
- Ну и славно. Моё сердце отныне за вас спокойно.

Милая Мария несколько лукавила, говоря о блеске глаз и румянце на щеках Веры. Сама княгиня видела себя в зеркале нынче вечером. Увиденное не потрясло, но оставило по себе легкую печаль. Несомненно, ушли бледность и круги под глазами, однако их выражение не изменилось – в них всё ещё таились грусть и тоска. И как избавиться от этой боли, женщина не знала.

Мария Александровна была довольна вечером. Всё получилось, как и планировалось. Изредка она бросала тревожные взгляды в сторону невестки, переживая за бедняжку, и с удовольствием находила её оживлённой. Правду сказать, этот вечер, устроенный под предлогом празднования прошедших совсем недавно именин, предназначался скорее для брата и его супруги. Вере необходимо было сменить обстановку, покинуть свою уютную, но скорбную комнатку, в которой она себя заточила. Румянец, нежная улыбка, время от времени появляющаяся на лице молодой женщины, убеждали Марию в правильности её затеи. А вот Дмитрию стоит расслабиться по примеру своей жены и не провожать её всё время тревожным напряжённым взглядом.

Неожиданно в самый разгар празднества к княгине Аксаковой подошёл взволнованный и испуганный мажордом. Склонившись к хозяйке, он торопливо что-то шептал ей на ухо, кивая головой в сторону двери. Маша изумлённо вскинула голову, с неудовольствием посмотрев на своего супруга. Выслушав слугу, она с самой приветливой улыбкой на круглом очаровательном личике подошла к Алексею и тихонько стукнула его веером по плечу, привлекая к себе внимание. Через мгновение побледневший Аксаков, извинившись перед своими собеседниками, под руку с супругой выходил из залы.
- Как это понимать, Алексис? – шипела Маша.
Алексей лишь растерянно разводил руками, спеша вслед за ней.
- Мой ангел, я в таком же недоумении…
- Ma charmante Marie***, жена моего друга Алексиса! Заранее каюсь, что явился незваным, как снег на голову, но причина в высшей степени уважительная, да-с, за неё можно всё простить!
К Марии Аксаковой с радостным выражением лица направлялся высокий, грузный, светловолосый молодой мужчина. Кирилл Львович Вяземский - старинный университетский приятель Алексея Аксакова, довольно улыбался, несколько легкомысленно и задорно склоняясь над рукой поражённой княгини, и в свойственной ему манере ко всему относиться шутя, воскликнул:
- Вообрази, mon ami**** Алексис, направляюсь нынче вечером к Кричевскому, проезжаю мимо ваших окон и вдруг вспоминаю про именины прелестной супруги твоей!
Внутри всё кипело от злости и негодования. Бросив сердитый взгляд на совершенно белого супруга, госпожа Аксакова, тем не менее, нашла в себе силы улыбаться и говорить, как ни в чём не бывало. Мысленно обрушив на голову Вяземского всевозможные проклятия, она полусерьёзно, полушутя сказала:
- Ваших поздравлений как раз и не хватало сегодня для моего полного удовольствия, дорогой Кирилл Львович! Тем более что именины мои состоялись еще в прошлом месяце и вы, помнится, откушали за моё здоровье три бутылки шабли и графинчик смородиновой наливки.
- Ах, Мари, вы разбиваете мне сердце! – воскликнул Вяземский, притворно хватаясь за означенный орган рукой, глаза же его при этом лукаво блестели. – Жестоко с вашей стороны припоминать прежние прегрешения. За них я уже расплатился сполна: целых два дня донимало меня проклятое похмелье, что я не мог поднять и головы. Пришлось отказаться от традиционной пятничной партии в стуколку***** .
- Какая трагедия, - прошептала едва слышно Мария, раздраженно постукивая веером по руке супруга.
- Ты же вроде намеревался уехать в деревню, к отцу? Я помню, ты намедни мне говорил, – наконец подал голос Алексей. Визиты приятеля – шумного, непредсказуемого в своих словах и действиях всегда пугали этого спокойного, несколько флегматичного человека.
- Уехал! Натурально, уехал! – с живостью подтвердил Кирилл Львович, энергично хлопая приятеля по плечу, отчего худощавый Аксаков покачнулся. Рука у Вяземского была тяжелая. - Но и двух дней не выдержал. Тоска, mon ami, погнала меня обратно в столицу. Да и что делать в деревне по эту пору? Собирался поохотиться в батюшкиных угодьях, так одному как-то не с руки за зайцем гоняться, ты же предпочитаешь в столице прохлаждаться, а Кричевский, как назло – со сломанной ногой валяется…

За бесконечной болтовней Вяземского Мария сначала и не разглядела ещё одного гостя. Вернее, гостью, пока та не напомнила о себе деликатным покашливанием. Это был вероломный удар от графа. Княгиня Аксакова едва не лишилась чувств от потрясения, а несчастный Алексис покрылся красными пятнами. За спиной Кирилла Львовича стояла баронесса фон Штакельберг собственной персоной.
Вяземский так увлекся, что не сразу вспомнил о спутнице, что прибыла с ним.
- Смею думать, прекрасную баронессу фон Штакельберг представлять никому не нужно? Она согласилась сопровождать меня нынче вечером, ну разве я не счастливец? – преувеличенно восторженно воскликнул он.
- Её сиятельство Мария Александровна может неверно вас понять, граф. Вы должны всенепременно поведать ей, как всё было на самом деле, - вкрадчиво произнесла Ирэн, выходя вперёд. – Если вам на правах дружбы простительна сия внезапная эскапада, то моё вторжение на семейное торжество выглядит довольно двусмысленно. Я не была приглашена и моё поведение, не в пример вам, не извиняется многолетней дружбой.
Мари сделала вид, что не поняла намёка в речах баронессы.
- Двери нашего дома всегда открыты не только для Кирилла Львовича, но и для всех его друзей, - мило улыбаясь, произнесла Аксакова, испытывая в данную секунду невыносимую жажду. Она жаждала крови. Чьей именно – супруга или его приятеля, Маша никак не могла решить.

Что до Вяземского, то он совершенно не обращал внимания на возникшее напряжение. Он не держал в голове давнишнюю историю, в которой были замешаны брат Марии и баронесса. Не подумал он и о том, что Басаргин с супругой наверняка находятся сейчас в доме и появление Ирэн может быть воспринято как оскорбление для княгини Веры. Кирилл Львович лишь в притворном покаянии склонил голову и с видом провинившегося ребенка прогнусавил:
- Ваша правда, баронесса, ужасный я человек, но что поделать, таким уж уродился! – развел он руками, нисколько не сомневаясь, что любая его выходка будет прощена. – Решил поехать в театр нынче, да пьеса оказалась дурна, актёры играют из рук вон плохо, в буфете, как назло, ни одного приличного человека не встретил, - жаловался Вяземский. - Ну, думаю, к лешему этот спектакль, поеду к Кричевскому. Он меня давно к себе зазывал, обещался вином особенным угостить. Говорит, сам Наполеон пил его в двенадцатом году. Врёт, каналья, наверное. Только собирался извозчика остановить, гляжу – ба! Карета баронессы! Пожаловался ей, что нынче я на своих двоих по городу передвигаюсь, так она, добрая душа, сжалившись надо мной, любезно согласилась подвезти. А на всё остальное я её подбил, мой грех! – смеясь, воскликнул граф. – Но не жалею о том. Ей богу, удачно вышло!
- Не то слово, - сквозь зубы процедила Мария и, метнув в супруга очередной испепеляющий взгляд, подумала про себя: «Ну, Алексис, я тебе припомню».

Выгнать непрошеных гостей она не могла, непременно возникнет скандал. Оставалось только любезно улыбаться и приветливо кивать головой. Больше всего княгиню Аксакову волновали Вера и брат. Как она сможет уверить их, что совершенно непричастна к появлению этой ужасной женщины?
Как бы то ни было, новоприбывшие гости самым любезным образом были препровождены в бальную залу, и после некоторой заминки веселье продолжилось с прежним пылом. Если у кого-то из присутствующих и вызвало справедливое недоумение появление на празднике баронессы фон Штакельберг, то виду никто не подал. Напротив, вскоре сей факт перестал занимать умы веселящихся, поскольку их вниманием целиком и полностью завладел граф Вяземский - известный в столичных кругах балагур и весельчак. Он заметно оживил вечер своими искрометными шутками и анекдотами. То и дело звучал его громкий пронзительный голос, а следом непременно раздавался смех гостей. Баронесса же, напротив, была почти незаметна и скромна. Всем своим видом она показывала, что чувствует себя неуютно, без приглашения ворвавшись на чужой праздник, но подчиняясь сложившимся обстоятельствам, смиренно посидит в сторонке и составит компанию какой-нибудь милой старушке, что, утомившись от шума и суеты, тихо посапывала в кресле за фруктовым деревцем.

Появление баронессы фон Штакельберг повергло Веру в ужас и потрясение.
Едва увидев Ирэн, она вся напряглась, лицо её побледнело, и где-то глубоко внутри противно заныло. В этот вечер баронесса выглядела особенно эффектно в своём платье насыщенного красного цвета с глубоким декольте и открытыми плечами. Казалось, никогда прежде не была она столь хороша, столь искусительна, как сегодня.
Собственное платье, сшитое для неё мадам Соррель, в сравнении с нарядом баронессы представлялось ей теперь унылым и неинтересным. Как и она сама.
Господи! А она-то думала, что эта женщина уже в прошлом. Наивная. Ей прекрасно известно, что собой представляет Ирэн фон Штакельберг. Не в её характере отступать. Тем более, что теперь она свободна и более нет препятствий к той цели, что она преследует долгие годы.

Вера посмотрела на мужа. Он стоял рядом с Леопольдом фон Бауэром и вёл оживлённую беседу. Увидев Ирэн, Дмитрий побледнел и бросил обеспокоенный взгляд на Веру. Она попыталась улыбнуться, всем своим видом показывая, что волноваться не о чем. Попытка вышла неубедительной и слабой. Нынче несвободен он, но когда сей факт служил преградой для мужчины? И может ли Дмитрий быть исключением из этого правила? Она так мало знала о своём супруге. Спустя почти год их семейной жизни он по-прежнему оставался для неё незнакомцем. В душе разливалась паника, вынуждая её к немедленному побегу и из этой залы, и из этого дома. К счастью, через несколько секунд всех пригласили к столу.
- Не показывай вида, что присутствие баронессы тебя задевает, - шепнула ей Дарья Филипповна по пути в столовую. – Напротив, все должны видеть, что она не представляет угрозы для тебя, что ты доверяешь супругу и у вас полная гармония, которую ничто не силах разрушить.
Вера едва сдержалась, чтобы не нагрубить матери. Вечер потерял для неё всякую приятность окончательно. После обеда начались танцы. Молодая княгиня бесцельно бродила среди гостей, почти ни с кем не разговаривала и всячески избегала смотреть в сторону баронессы. Дмитрий подошел к ней, но она вдруг стала ужасно раздражительной с ним.
Резкие злые слова готовы были сорваться с губ, однако рядом тут же оказалась Мария, взяла Веру под руку и увела с собой.
- Господи! Ну и свинью подложил мне Вяземский! – возмущённо произнесла госпожа Аксакова. – Впрочем, от него можно было ждать подобной выходки, вполне в его духе. Вечно валяет дурака и ожидает, что ему всё сойдёт с рук. Уж сколько я говорила Алексису, чтобы он не привечал его. От него непременно жди неприятностей. А она-то какова! Явиться без приглашения?! Верх наглости, вот что я скажу. Вера, уверяю тебя, что для Дмитрия всё уже в прошлом, и эта ужасная особа никоим образом не может быть причиной твоих переживаний, - попыталась её утешить Мария Александровна.

Вера чувствовала, что сейчас либо рассмеётся, либо расплачется. Что же это такое, в самом деле. Все сговорились следить за каждым её шагом? Неужели всерьёз опасаются, что она на глазах у почтенной публики устроит баронессе и супругу сцену ревности?
Кстати, о муже… Ну и нелепый же вид у него, подумалось ей. Он похож на курицу-наседку, что опекает своего единственного цыплёнка. Зорко следит за тем, чтобы тот не упал в лужу, подкладывает ему самых вкусных зёрнышек, отгоняет от него большую злую кошку.
- Я верю Дмитрию и знаю, что он никогда не предаст меня, - успокоила она встревоженную родственницу, совсем не чувствуя той уверенности, что звучала в её словах. Но посвящать золовку в перипетии своих отношений с её братом Вера не желала. Довольно и того, что она самой себе не давала покоя ни днём, ни ночью. - Не бери в голову и возвращайся к гостям. А я, пожалуй, полюбуюсь на твой чудесный зимний сад, заодно и отдохну немного. Всё-таки я отвыкла от шумных компаний.
Несчастная женщина нуждалась в передышке. Хотя бы несколько минут. Она больше не в силах делить одно пространство с ненавистной соперницей. Смотреть на неё и на Дмитрия, рисовать в своём воображении сцены их тайных встреч, придумывать слова, что он говорит Ирэн, представлять их вместе, слившихся в страстном поцелуе…
Ей казалось - она сходит с ума. Неуверенность в себе, сомнения в чувствах мужа, недосказанность в их отношениях, всё это отравляло её душу. Вера была на грани. Ещё немного и она сама предложит Дмитрию расторгнуть их союз.

Мария проводила невестку неуверенной улыбкой и печально вздохнула, не без основания полагая этот приём – худшим в своей жизни.
Басаргин беспокойно обвёл взглядом зал. Заметив удаляющуюся фигуру жены, он тут же бросился следом за ней. Сестра вовремя перехватила его за руку и покачала головой:
- Оставь её сейчас, Митя.
- Я должен узнать, как она, - запротестовал Басаргин. - Ты не понимаешь…
- Я понимаю больше, чем ты думаешь, - неожиданно резко перебила брата Мария, бросая презрительный взгляд в сторону баронессы фон Штакельберг. – Именно потому, что я всё понимаю, прошу тебя не ходить за Верой. Позволь ей побыть одной. И реши, наконец, что для тебя важнее, - напоследок бросила Аксакова, отходя от брата.
Дмитрий недоуменно нахмурился:
- О чём ты, Маша?
- Она… появилась нынче здесь не просто так, - не поворачивая головы, произнесла женщина. - Она питает надежду. Не хочу думать, что на то у неё имеются причины, что ты вновь способен пустить свою жизнь под откос. Тем более теперь, когда у тебя есть Вера.
- Ты говоришь глупости, сестра, - стиснув зубы, процедил Басаргин. – Прошлое давно осталось в прошлом и никоим образом не влияет на моё настоящее или будущее.
- Дай то бог, - тихо произнесла княгиня. - Дай то бог…

Дмитрий раздраженно ударил кулаком по мраморной колонне и едва слышно выругался. Какой дьявол притащил сегодня на его глаза Ирэн?! Для чего? Решил до самых краев наполнить чашу его терпения? Если бы не просьба, да что там, практически приказ сестры, он бы тотчас направился за Верой. Невесть что она могла придумать в своем нынешнем состоянии. Басаргин ни секунды не обманывался. По городу давно гуляет история о его «бурной» молодости, и вряд ли её отголоски не дошли до слуха Веры. Тем более, что желающих поведать о своей осведомлённости, поделиться пикантными подробностями всегда будет в избытке. Но всё же.… Если она до сих пор ни о чём не спросила, возможно ли, что её давние события не волнуют? Тогда почему она молчит? Что её тревожит? Дмитрий чувствовал себя слоном в посудной лавке. Стоило ему сделать шаг в сторону жены, как он тут же слышал хруст треснувшего фарфора. Она замолкала, смотрела на него настороженно, словно ждала чего-то. А он начинал уставать от этих бесконечных ребусов. Хотелось обычного и простого. Что знал и к чему привык с детства.

Иногда ему казалось, что Вера жалеет об их браке. Ведь всё случилось так быстро, он был так настойчив в стремлении сделать её своей женой. Она была испугана тогда его напором, он это видел, но отказаться от неё уже не имел сил. Кто бы знал, как отчаянно он боялся, что Дарья Филипповна откажет ему, ведь она имела к тому полное основание. Слава за ним шла недобрая. Не самая лестная рекомендация для юной невесты и её матери. В глубине души он радовался, что скандал у Епанчиных не оставил Вере выбора, потому что теперь она будет принадлежать ему, а уж он загрызёт любого, кто встанет у него на пути.
И он добился своего. Они были счастливы. Дмитрий искренне верил в это. Он задыхался без неё, он дышал лишь рядом с ней. Просыпался среди ночи в холодной испарине и с облегчением находил её рядом с собой. Протягивал руку и чувствовал успокаивающее биение пульса под своими пальцами. А ещё были слова. Ему не померещилась в горячечном ночном бреду музыка её признания - «я люблю тебя».
Так что происходит сейчас? Зачем призраки прошлого возвращаются и напоминают о себе могильным холодом и тлетворным смрадом? Он же только начал жить…

***

Уединение княгини Басаргиной длилось недолго. Она не успела насладиться очарованием сада, что столь уютно расположился в самом центре холодного зимнего Петербурга, её собственные мысли ещё не успели уложиться в ровную спокойную линию, как это уединение было нарушено.
- Не помешаю? – раздался вкрадчивый голос.
«А вот и злая кошка», - подумалось Вере, когда дверь в сад отворилась, и в проёме показалась баронесса фон Штакельберг.
- Вовсе нет, - как можно любезнее отозвалась она, поворачиваясь к Ирэн.
- Рада слышать. Меньше всего я хотела вызвать ваше неудовольствие.
- Уверяю вас, я вовсе не испытываю никаких дурных чувств от того, что кто-то ещё решил сюда прийти, - вежливо ответила Вера. – Тем более, что зимний сад Марии Александровны справедливо считается лучшим в столице. Неудивительно, что он привлекает гостей.
- Несомненно, - любезно улыбнулась баронесса. – Впрочем, княгине Аксаковой всё удаётся. За что бы она ни бралась – обязательно добивается успеха. Её труды на стезе благотворительности впечатляют. Не всякая женщина станет заниматься устройством приюта для нищих и калек, а она не гнушается ещё и лично раздавать им еду, - брезгливо поморщилась Ирэн, словно один из этих убогих оказался в комнате и уцепился за её юбку.

Вера с трудом сдержала готовое сорваться с губ резкое замечание. Эгоизм и жестокосердие баронессы не удивляли. Слова «сострадание» – не было в её жизни.
- Мария Александровна, как и другие дамы Петербурга, несёт добро своим участием в судьбе несчастных, чья участь столь незавидна. Они заслуживают самой искренней заботы и помощи, - холодно произнесла Вера, дрожа от возмущения и негодования.
- Вы правы, это так благородно! – с ехидством в голосе ответила Ирэн. – Сама я, вероятно, после смерти попаду в ад, поскольку совершенно не испытываю добрых чувств к юродивым. Они загрязняют своим существованием не только улицы, но и сам воздух. Впрочем, - спохватившись, что наговорила лишнего, - тот, кто способен без отвращения общаться с этими… людьми, заслуживает только восхищения.

Обмен любезностями окончился, не успев толком начаться. Повисло тягостное молчание. Вера не знала, о чём ещё можно говорить с баронессой, да и желания беседовать с ней не было никакого. Ирэн же бросала на Басаргину косые взгляды, медленно прогуливалась по саду, и казалось, так же не заинтересована в продолжении разговора. Интуиция подсказывала, что баронесса появилась в саду не случайно. И вскоре Вера получила подтверждение своим мыслям. Баронесса, обойдя комнату по кругу, вернулась к Басаргиной. На лице её была улыбка, но глаза излучали холод и враждебность.
- Вероятно, вам неприятно видеть меня нынче? – вдруг спросила Ирэн.
- Нисколько, - удивленно ответила Басаргина. – Мы с вами не настолько близко знакомы, чтобы между нами успела возникнуть неприязнь, - глядя в глаза баронессе, добавила она.

Ирэн выдержала прямой взгляд соперницы – она всегда отличалась завидным хладнокровием. Баронесса прекрасно поняла скрытый смысл произнесённой фразы. Манера её поведения мгновенно изменилась: улыбка из приветливой превратилась в хищную, а глаза стали колючими и злыми.
- С вами нет… – многозначительно протянула фон Штакельберг. Вера напряглась. Намёк баронессы был более чем прозрачен, но княгиня не собиралась поддаваться на очевидную провокацию.
- Полагаю, вы имеете в виду Дмитрия Александровича, моего супруга? – спросила ровным вежливым тоном Басаргина.
- Именно, - с вызовом ответила Ирэн.
- Ваши слова мне непонятны, как и ваши намёки, - холодно произнесла Вера. – Если вам есть, что мне сказать – говорите прямо, а не ходите вокруг да около.
- Позвольте, какие же это намёки? – деланно удивилась баронесса, расцветая фальшивой улыбкой, больше похожей на оскал. – О нашем… близком знакомстве с вашим супругом известно всему Петербургу.

Басаргина изумлённо приподняла брови. Значит, вот как? Никаких увиливаний, экивоков? Прямой и недвусмысленный вызов? Ситуация становилась даже забавной. Жена и любовница столкнулись в одном помещении и, вероятно, по всем правилам пошлого «французского романа» должны сейчас выяснить, кто из них более важен в жизни одного на двоих мужчины?
- Когда-то, возможно, между вами и была… дружба, - с напряжением в голосе сказала Вера, испытывая в данную секунду единственное желание – стереть с лица ненавистной соперницы самодовольную ухмылку, – но с той поры многое изменилось.
- Боже, вы ещё более наивны, чем я полагала! – расхохоталась баронесса. – То было гораздо большее, чем просто дружба.
- Что бы это ни было, оно давно уже в прошлом. Как и вы! – уверенно произнесла Басаргина.

Удар пришёлся точно в цель. Баронесса едва не задохнулась от ненависти и злости. Довольно быстро ей удалось взять себя в руки, хотя глаза её по-прежнему метали молнии. Улыбнувшись Вере какой-то странной улыбкой, Ирэн прошла мимо неё и уселась на маленький плетёный стульчик, что стоял рядом с апельсиновым деревом. Небрежным жестом расправив юбки своего роскошного красного платья, баронесса с видом победительницы посмотрела на соперницу.
- Мне пришлось принять предложение барона фон Штакельберга несмотря на то, что я безумно любила Дмитрия, - чуть скривив губы, снисходительно произнесла она. - Мы оба невыносимо страдали в разлуке, но искренне надеялись, что настанет день, когда уже ничто не будет стоять между нами. В непреодолимом желании принадлежать ему душой и телом, я презрела священные обеты, наплевав на мнение света, на репутацию и собственного мужа. Мы стали любовниками…

Вера вздрогнула и побледнела. Чудовищные слова Ирэн словно ржавые ножницы впились в плоть, разрывая на куски и без того истекающую кровью душу. Ноги не держали, кружилась голова, и она была вынуждена опереться о вазон с жёлтыми хризантемами. Баронесса хищной птицей продолжала безжалостно разбрызгивать свой яд, цепко удерживая внимание Веры, не давай той ни секунды передышки.
- Наши встречи продолжались несколько лет, я мечтала забеременеть от Дмитрия, но каждый раз меня настигало разочарование. Невыносимо таиться и лгать, скрывая от всех свои чувства, будто мы воры, что притаились в ночи. Однажды я не выдержала и поддалась эмоциям. К сожалению, у нашей встречи оказались свидетели, а дальше… думаю, вам известно, что случилось дальше? Я ждала Дмитрия каждый день на протяжении нескольких лет, безропотно принимая его решение. И вот когда он, наконец, вернулся из своего добровольного изгнания, какая-то девица решила, что может отнять его у меня!
- Мне становится неприятной наша беседа, а потому я вынуждена вас покинуть, - не выдержала Вера, направляясь к двери. Если она пробудет наедине с этой женщиной ещё хоть мгновение, то просто сойдет с ума. Ирэн оказалась проворнее и, догнав Басаргину, перегородила ей выход.
- Он мой, слышишь, мой! – шипела ей в лицо фон Штакельберг, больно впиваясь пальцами Вере в руку. Ненависть совершенно исказила черты её хорошенького личика, превращая его в отвратительную маску. – Он всё равно вернётся ко мне, ты не сможешь удержать его ни жалкими уловками, ни ребёнком.

Слова о ребёнке стали последней каплей. Затронув болезненную для Веры тему, баронесса словно сорвала повязку с едва начавшей заживать раны. В каком-то неконтролируемом порыве схватив со стоящего рядом стола кувшин, предназначенный для поливки растений, Вера выплеснула его содержимое на баронессу.

Дальнейшее слилось для неё в одно едва различимое пятно. Громкий визг баронессы, распахнувшиеся двери в сад, испуганные глаза Марии Аксаковой, любопытные лица гостей, среди которых выделялось смуглое лицо Дмитрия. Он несколько мгновений оторопело смотрел на нее, и вдруг во взгляде его мелькнула тревога. Грубо оттолкнув толпящихся у дверей зевак, Басаргин бросился к жене. Почувствовав прикосновение сильных надёжных рук, услышав мерное уверенное биение его сердца, Вера с облегчением погрузилась в тёплый тёмный туман.

*манто, накидка на вечернее платье (фр.)
**Моя дорогая (фр.)
***Моя прекрасная Мари (фр.)
****Мой друг (фр)
*****популярная коммерческая карточная игра