Доигралась. По роману "Флорентийка"

 » Доигралась. По роману "Флорентийка"  [ Завершено ]

Доигралась
Направленность: Гет
Автор: Фьора Тинувиэль
Фэндом: Бенцони Жюльетта «Флорентийка»
Пейринг или персонажи: Филипп де Селонже, Фьора Бельтрами
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, Пародия, ER (Established Relationship), Стёб
Предупреждения: OOC
Размер: Драббл, 6 страниц
Кол-во частей: 3
Статус: закончен

Описание:
Коротко о том, как Фьора доигралась



Воровка

Молодая женщина, сжимая в руках серебряную статуэтку в виде пантеры, готовая использовать при случае её как оружие, отступала всё дальше и дальше вглубь комнаты, пока не коснулась спиной стены.
Разметавшиеся чёрные волосы в пылу борьбы с противником, отрезавшим её путь к отступлению, точно плащом окутали её худенькую фигурку, облачённую в рубашку и бриджи. Серые глаза, похожие на затянувшие небо грозовые тучи, горели гневным отчаянием.
Даже несмотря на своё откровенно безвыходное положение, попавшая в ловушку молодая особа намеревалась дорого продать свою жизнь, если этот дворянин с золотисто-карими глазами и доходящими до уровня ушей чёрными волосами вознамерится сдать её властям.
Уж что-что, а сдаваться на милость судьбе никогда не было в правилах попавшейся на «горячем» молодой красавицы.
Чего бы это ей ни стоило, но она не имела желания даваться поймавшему её человеку живой.
— Ну поймал ты меня — и что теперь? Что уставился? — сорвались с нежных пухлых губ женщины полные вызова и язвительности слова. — Псина позорная! На твоих же кишках тебя повешу! На соломе в замке Лош кукарекать будешь!
— Знаешь, Фьора, я несколько иначе представлял себе игру «Гвардеец короля поймал малолетнюю воровку», — проронил в полном замешательстве Филипп, почесав висок.

Примечание к части
Или немного ролевых игр Средневековья

Раб желаний

Наступившая по истечении тёплого дня раннего лета, ночь заключила Плесси-Ле-Тур в свои ласковые прохладные объятия. Исчерна-синее небо усеяли светящиеся крупинки звёзд, эта прекрасная июньская ночь смотрела в открытое окно спальни поместья Рабодьер своим единственным глазом — роняющей на спящую округу слабый белёсый свет луной. Дующий ветер доносил издали аромат глициний и жасмина.
Филипп зажёг свечи в канделябре на стене и тут же отдёрнул руку, вполголоса выругавшись и приложившись ртом к обожжённому по неосторожности пальцу на короткое время, после чуть выше подтянув белые бриджи, облегающие его крепкие ноги, и запустил пальцы в свои густые чёрные волосы, взъерошив их.
Иногда молодой мужчина нетерпеливо прожигал золотисто-карими глазами закрытую дверь спальни, ожидая того, когда она откроется.
Чтобы унять нетерпение, Филипп нарезал круги по комнате, иногда жадно прислушиваясь к звукам за дверью. Подойдя к не занавешенной голубым пологом кровати, откинул одеяло и взбил посильнее подушки.
Наконец, его ожидание перестало быть бесплодным, потому что послышался скрип открывшейся двери и порог комнаты переступила молодая женщина, одетая в домашнее платье простого покроя бледно-бежевого цвета, замечательно смотрящееся на её стройной фигуре с плавными изгибами. Распущенные чёрные густые волосы красивыми волнами струились вдоль спины до самой талии. Вошедшая женщина подошла к Филиппу, обвив руками его шею и прижавшись к нему, прошептав в самое ухо мужчине:
— У меня хорошие новости, все в доме улеглись спать.
— А Филипп и Мари, Фьора? Они спят? — уточнил Филипп, целуя жену в шею и поднимаясь выше к её уху, слегка покусывал мочку и гладя её плечи, приспуская с них рукава платья.
— Давно мирно спят зубами к стенке, так что ночных визитов детей к нам в комнату не ожидается, — ответила Фьора, кокетливо смеясь и прищурив от удовольствия искрящиеся весельем серые глаза, глядя на мужа из-под полуопущенных пушистых ресниц и дразняще гладя кончиками тонких длинных пальцев торс мужа, не скрытый рубашкой и подобный тем, какие доводилось видеть Фьоре у статуй античных богов.
— И какой же сюжет отыграем сегодня, любимая? — бережно приподняв за подбородок лицо супруги, Филипп гладил большим пальцем её щеку и любовался нежным чистым лицом Фьоры, расцветшей на губах завлекающей улыбкой и острым слегка вздёрнутым носиком, вызывающим в воображении сходство с лисой, за что она удостоилась ласкового прозвища от мужа «Лисичка».
— У меня родилась одна идея… — Фьора игриво хихикнула и прикрыла рот изящной тонкой ладонью. — Римская императрица и раб… Суровая, властная императрица и её раб, который зависит от воли этой беспощадной женщины…
— Надеюсь, выйдет не так как с сюжетом про воровку и гвардейца? — с ласковой иронией поддел Филипп жену, поцеловав её в кончик носа и заработав от неё в награду шуточный тычок в бок.
— В этот раз я буду стараться не отклоняться от первоначальной задумки, любовь моя, — привстав на носочки, Фьора поцеловала мужа в губы жадным и требовательным поцелуем, а Селонже со всем пылом отвечал ей на ласку, крепче сжав в объятиях стройный стан молодой женщины.
Нескоро они ещё отстранились друг от друга и разомкнули объятия.
— Тогда я сменю наряд для большей достоверности? Только не подглядывай! — Молодая женщина в шутливо-молитвенном жесте сложила руки.
— Можно подумать, я не видел, как ты красива без одежды, — тихо проговорил Филипп, но просьбу Фьоры выполнил — смежил веки и прикрыл ладонью глаза.
Нежно проведя рукой по щеке мужа, Фьора прошлась до огромного сундука возле кровати и, открыв тяжёлую крышку с кованым орнаментом, извлекла из недр сундука белую простынь, в которую завернулась, намудрив нечто похожее на древнеримскую тунику.
Верно поняв, что теперь можно смотреть, Филипп открыл глаза, с горячим восхищением во взоре глядя на жену, нежность золотистого загара подчёркивала белизна простыни — волей фантазии Фьоры превратившейся в тунику.
— Ты прекрасна, — высказал молодой человек то, что хотел, подошёл к жене и опустился перед ней на одно колено. — Какие будут распоряжения, госпожа? — придал Филипп своему голосу смирения, начав скоро вживаться в роль.
— Сейчас же приведи в порядок всю мою одежду и обувь. Одежду перебрать, обувь почистить, — твёрдо отдала Фьора распоряжение, стараясь убедительно сыграть роль избалованной роскошью правительницы.
— Погоди, Фьора, мы же не так планировали, — опешил Филипп, поражённо воззрившись на жену.
— Выполнять распоряжения, я сказала! — прикрикнула Фьора на него, метнув заискрившийся гневом взгляд. — Или хочешь, чтобы я продала тебя в гладиаторы?
— Нет-нет… Слушаюсь, госпожа, простите, — подыграл ей Филипп, про себя восхитившись точным попаданием жены в образ императрицы-тиранши, приступив к данному ему заданию.
Самым добросовестным образом мужчина вычистил немалую коллекцию туфель, сапог и ботинок жены. Всю её летнюю и зимнюю одежду он почистил от пыли и даже разложил по цветам.
— Надеюсь, вы довольны, госпожа? — задал он её вопрос, поклонившись.
— Что ж, вполне хорошая работа, — с холодной надменностью резюмировала Фьора, поведя плечами. — В комнате что-то слишком грязно. Вымыть полы и окна!
— Что?! Какого чёрта, Фьора? — вырвалось недовольно-растерянное у Филиппа.
— Ты ещё смеешь оспаривать мои приказы, ленивый раб? — ледяным тоном процедила Фьора, стремительно подойдя к поклонившемуся ей Филиппу, и поднялась на цыпочках, обхватив голову мужа ладонями и пылко припав в поцелуе к его сухим тонким губам. — Сию же минуту берёшь тряпку в руки, наливаешь в ведро воду и моешь здесь всё до блеска! На галеры захотел?!
— Будет исполнено, госпожа, — не выходил из роли Филипп, отправившись покорно выполнять распоряжение почувствовавшей вкус игры супруги.
До блеска отмывая окна и полы последующие полчаса, Филипп думал, что эта его с Фьорой игра в древнеримское рабовладение немного затянулась. Граф де Селонже сам не понимал, как всё успело дойти до того, что ему довелось по приказу своей суровой властительницы выбивать ночью пыль из ковра и чистить дорожку перед домом. Всё это время, что Филипп подметал метлой дорожку перед домом в свете полной луны, роняющей бледный свет, Фьора полулежала на одной из ступенек и наблюдала за усердием мужа, улыбаясь с кокетливым ехидством.
Но апогеем стало то, что Фьора отдала приказ испечь имбирные печенья, как только Филипп закончил с предыдущим распоряжением.
— Фьора, у меня в голове не уложится, как может прийти в мысль готовить имбирные печенья посреди ночи, — делился с женой своими соображениями Филипп, замешивая тесто на готовку будущего кулинарного изыска для Фьоры, когда они были в кухне наедине. — Обычно все нормальные люди едят утром, в обед и вечером, а не ночью.
— Так, ты что-то сильно разговорился, негодяй, — с горделивой снисходительностью обронила Фьора, подпиливая ногти пилочкой.
— Фьора, меня не покидает мысль, что наша игра в императрицу и раба пошла немного не по тому сценарию, который мы оба запланировали, — твёрдо заявил Филипп, прекратив месить тесто и вытерев руки о полотенце. — Все эти попытки воссоздать рабство в Древнем Риме слишком затянулись. У тебя вообще есть эротические фантазии, где я не готовлю, не убираю и не подметаю дорожки?
— Да, есть — где ты сидишь с детьми. И вообще, бодрее замешивай тесто, печенье само себя не приготовит и рабам слова не давали, — беззаботно парировала Фьора, подойдя к мужу и плавным движением проведя рукой по его щеке.
— Ну всё, ведьма, ты преступила черту! — вскипел Филипп, рывком подхватив ничего не понявшую и растерявшуюся Фьору и усадив на стол, резким движением спустил до бёдер её импровизированный наряд, иногда поминая чёрта и вполголоса возмущаясь тому, что жена основательно замоталась в эту материю. Пилочка для ногтей из рук Фьоры упала на пол. Кадка с тестом безжалостно была сброшена следом за ней движением руки молодого мужчины.
— Ты что делаешь? Этого не было в сюжете! — деланно возмущалась Фьора, с губ которой срывался приглушённый и волнующий смех, пытаясь мягко оттолкнуть припавшего с поцелуями к её шее и к обнажённой груди мужа, и в то же время откинув назад голову и опустившись спиной на стол, отдавая себя во власть жарких ласк — порождающих в ней томление и сладостную негу. — Такого поворота оговорено не было!
— Считай это привнесением в игру событий о восстании рабов против тирании Рима, — нашёлся с ответом Филипп, с алчностью приникнув в страстном поцелуе к полуоткрытым губам Фьоры, одной рукой он гладил внутреннюю поверхность бёдер молодой женщины, другой же мягко массировал её шею.
— Как бы ты ни стремился приплести сюда Спартака, а правительница великого Рима скорее предпочтёт смерть, чем преклонит колени перед варваром! — бросила в лицо мужу графиня де Селонже с вызовом, получив за свою дерзость в ответ пылкий и требовательный поцелуй.
А за окнами дома с барвинками передавала свои бразды правления наступающему утру ночь, изредка до слуха распалённых желанием мужчины и женщины доносились голоса кукушек, за закрытыми дверьми кухни слышалась чья-то тяжёлая поступь.

Ассасинка

Молодая женщина, будучи привязанной по рукам и ногам к стулу, следила за мерящим комнату дешёвой харчевни мужчиной, прожигая его взглядом своих больших серых глаз яростно, ненавидяще.
Так не смотрят просто на людей, с которыми ты всего-навсего по разные стороны баррикад, скорее на тех, кого зачисляешь в стан своих смертельных врагов.
Кого хочешь самолично долго и мучительно пытать, прежде, чем отправить к прародителям своей рукой.
Длинные чёрные волосы женщины выбились из того, что когда-то было красивой причёской, падая ей на лицо, мешали следить за тем, кто её обезвредил, потому она сердито сдувала падающие на глаза пряди.
Мужчину, похоже, её исполненные пылкой ненависти взгляды не трогали ни капли. Подойдя к женщине, пытающейся безуспешно освободить свои руки и ноги от стягивающих их верёвок, он приподнял за подбородок её лицо и слегка сжал между большим и указательным пальцами.
— Ты в самом деле непроходимо глупа, если всерьёз думала, что сможешь убить магистра моего ордена, — проронил мужчина с издевательской ухмылкой.
— Не глупее кретина, который сейчас на меня уставился! — выпалила она с язвительной усмешкой.
— Однако этот кретин хоть сейчас может тебя убить и выбросить твой труп в реку, — с угрожающей лаской прошептал ей на ухо молодой человек, склонившись над ней ниже. Его сухие и горячие губы прильнули к тонкой нежной шее захваченной в плен женщины, мешая поцелуи с лёгкими дразнящими укусами, что рождало у пленницы слетающие с пухлых губ тихие стоны. — Ты можешь улучшить своё положение, если признаешься прямо здесь и сейчас, кто тебя подослал убить магистра моего ордена.
— Да пошёл ты к дьяволу, храмовническая шавка! — ядовито выплюнула ему в лицо пленница эти слова. — Мне почётнее сдохнуть под пытками, чем якшаться с такими, как ты!
— Очень жаль, — досадующе покачал головой её собеседник, — я считал, что в твоей голове здравого смысла окажется больше, чем братско-ассасинской гордыни.
— А мне глубоко безразлично, что ты там себе думал, тварь! Отпусти меня! Немедленно, если нет желания навлечь на себя месть братства ассасинов, к которому я принадлежу!
— Принадлежишь? — за иронично-колким вопросом молодого мужчины последовал хрипловатый беззлобный смех. — Моя дорогая, ты провалила возложенную на тебя миссию по убийству магистра ордена. Думаешь, нужна ты им теперь после того, как не оправдала ожиданий? Они же первые тебя и прикончат. А я в случае твоего признания возьму тебя к себе на службу. Не пропадать же талантам зазря…
— Мне лучше живот себе вспороть, чем служить тебе, магистровский выкормыш! Я скорее выберу смерть, нежели бесчестить себя службой таким как ты!
— Я бы не назвал твой выбор умным, — мужчина припал в жадном и страстном поцелуе к губам своей пленницы, одной рукой массируя и слегка сжимая её шею, другой же рукой нырнув в вырез её платья и плавными движениями поглаживая грудь.
Женщина сперва робко, несмело, но потом всё увереннее отвечала на его поцелуй.
— Могу ведь допросить по-плохому, — хрипловато проговорил он ей на ухо, игриво прикусив мочку уха, вызвав у женщины рваный сладострастный вздох.
Но их уединение прервали — некто ударом ноги открыл дверь, едва не сорвав с петель несчастную часть интерьера.
Мужчина и женщина обернулись на вошедшего растрёпанного рыжеволосого юношу, одетого как дворянин, глаза которого яростно метали молнии, а побелевшие ноздри раздувались. В руке он держал вынутую из ножен шпагу.
— Ты сей же час отпустишь эту даму, презренный выродок! Не то оставлю эту шпагу в твоей печени! — выкрикнул нежданный гость мужчине.
— Вот кто тебя просил лезть, придурок?! Тебя вообще стучаться учили, перед тем, как в чужие комнаты врываться?! — надрывно прокричала привязанная к стулу дама на опешившего от такой неожиданной её реакции спасителя. — Прочь с наших глаз!
— Моя жена и я хотели привнести остроты в наши отношения, но ты испортил нам весь момент, кретин! — поддержал даму мужчина, зло прожигая взглядом карих глаз незванного визитёра.
— Тогда я приношу вам обоим свои извинения, — проронил растерянно рыжеволосый юноша, смущённо поклонившись и отступая к двери спиной, пока не скрылся за порогом и не закрыл двери номера.
— Дали нам, называется, в этой чёртовой халупе сюжет отыграть, Фьора, — с обидчивой досадой проговорил молодой человек, склонившись перед стулом молодой женщины и принявшись развязывать её руки и ноги. Покончив с этим, он взял её за руку и прильнул губами к её запястью. Она же запустила пальцы свободной руки в его густые чёрные волосы, ласково взлохматив их.
— И не говори, Филипп, — согласилась она со своим мужем, сердито вздохнув. — А ведь говорила я тебе — давай лучше договоримся с Тристаном Отшельником и арендуем в замке Лош какую-нибудь тюремную камеру, — мягко попеняла Фьора супругу.
— Обещаю чаще прислушиваться к твоим советам, любимая, — примирительно заверил жену Филипп, поцеловав её в висок и приобняв за плечи.


  Профиль автора

  Показать сообщения только автора темы (Фьора Бельтрами-Селонже)

  Подписаться на автора

  Добавить тему в подборки

  Модераторы: yafor; Дата последней модерации: 21.04.2019


_________________