Джереми Бейтс "Беги"

Джереми Бейтс "Беги" в каталоге литературы

 » Джереми Бейтс "Беги"  [ Завершено ]

 » Аннотация и ряд предупреждений от переводчика

Проза и поэзия - от сказок до боевиков

 » обложка от Elenawatson

Проза и поэзия - от сказок до боевиков

 » коллаж от Elenawatson

Проза и поэзия - от сказок до боевиков

 » баннеры в подпись для всех желающих ))

Проза и поэзия - от сказок до боевиков

 » Пролог

Днем они разбили лагерь у подножия Катскиллских гор. Этот район, расположенный в юго-восточной части штата Нью-Йорк и покрытый смешанными широколиственными лесами с узкими долинами, бушующими реками и множеством туристических тропинок, был настоящей глушью. Сейчас уже перевалило за полночь. Колкий осенний воздух пропитался ароматом опавших листьев. Черную бездну неба усеивали огоньки звезд.

Сидя с подтянутыми к груди коленками и грея руки у костра, Шарлотта вспомнила то время, когда ребенком попала сюда. Почти все утро она проводила у речного омута, отлавливая головастиков и рыбача со спиннингом. Дедушка показывал ей, как обезглавить и выпотрошить форель. Он обожал рыбалку и не менее дюжины раз пересказал историю о том, как поймал огромного большеротого окуня и сделал из него чучело для почетного местечка над камином в кабинете.

Бабушка и дедушка воспитывали Шарлотту с восьми лет. Именно столько ей исполнилось, когда родителей убили во время ограбления дома. Их застрелили из обреза. Шарлотта обнаружила тела первой. Она услышала выстрелы, но осталась у двери своей спальни, слишком перепуганная для чего-либо, кроме призывных криков. Когда папа и мама не отозвались, она выждала и сползла вниз по лестнице на первый этаж. Вначале на глаза попались кровавые следы. Они зигзагами шли через мраморный пол прихожей. Шарлотта последовала за самыми яркими отпечатками на кухню, и там на спине распластался папа, его мозг вытекал из черепа, а мама лежала на животе, в разорванной блузке, сквозь которую виднелась окровавленная кожа.

Другие детали Шарлотта забыла. Воспоминания об остальной части той ночи спрятались в каком-то темном уголке ее сознания. Она знала, что соседи вызвали полицию. Ее увезли в больницу. Она разговаривала со множеством людей, вероятно, с врачами и полицейскими. Затем приехали ее дедушка и бабушка и сообщили, что Шарлотта будет жить с ними.

Спустя пару лет, достаточно повзрослев, чтобы услышать обо всех обстоятельствах резни, Шарлотта узнала, что воры похитили большую часть маминых драгоценностей, оценивавшихся примерно в двести тысяч долларов. Их так и не поймали.

Шарлотта всегда находила странным тот факт, что, хотя она знала родителей восемь лет – а с учетом сознательного возраста вполовину меньше, - они оставались для нее более живыми и значимыми, чем кто-либо еще, включая бабушку и деда. Она до сих пор помнила их лица, мимику, голоса и смех. То, как мама позволяла ей готовить и печь вдвоем. То, как папа одаривал ее колючими поцелуями, когда забывал побриться.

Шарлотта организовала этот поход в горы, поскольку надеялась, что уединение, свежий воздух и дикая природа помогут ее парню Люку прийти в себя. И на какое-то время это сработало. Он, казалось, примирился с собой – но четверть часа назад все закончилось.

Эмма спросила:
— Как думаешь, что они делают?

Она сидела напротив Шарлотты. На ней были великоватый исландский свитер, черные тайтсы и ботинки тимберленд. Блестящие черные волосы падали ниже плеч, резко контрастируя с фарфоровой кожей, казавшейся неподвластной времени в отблесках огня. Ее отец работал исполнительным директором авиакосмической компании, мать стала преуспевающим агентом по продаже недвижимости, и она выросла в уверенности, что кредитные карты выпускают только в платиновом варианте. Несмотря на это, Эмма была умницей, отличным слушателем и одной из лучших подруг Шарлотты.

Шарлотта пожала плечами.
— Разговаривают, наверное. – Она машинально крутила обручальное кольцо вокруг пальца.

— Чувствую себя паршиво, - добавила Эмма. – Это моя вина.

— Нет, не твоя.

— Не верится, что он так на меня взъярился.

Десятью минутами ранее Эмма рассказывала страшилку про девочку, которую сожгли в приюте и которая после смерти преследовала своих обидчиков-детей. Когда она стала подробно описывать внешность жертвы – кожу в волдырях и прочее, - Люк взорвался. Только что сидел настолько тихо, что можно было вовсе забыть о его существовании, и вдруг напустился на Эмму с такой яростью, что та отпрянула в страхе. Шарлотта попыталась его утихомирить. Он отмахнулся и умчался прочь. Она объяснила Эмме и ее парню Тому, через что Люк прошел в Афганистане и как мелочи могли вывести его из равновесия. Шарлотта настаивала: Люк совсем не зол на Эмму, ему просто нужно время, чтобы остыть. Немного погодя Том пошел выяснять, где же Люк, а Шарлотта осталась с Эммой.

— Он будто в одну минуту был нормальный, - продолжала Эмма, - а в следующую…

— Люк все еще приспосабливается, - сказала Шарлотта. – Для этого нужно время.

— Ты говорила, что он довольно тихий. И не упомянула о его крутом нраве.

— Он никогда не отличался вспыльчивостью. Для меня все это тоже в новинку.

— Такое случалось прежде?

— Люк не срывался, как сейчас. Но, как я уже сказала… он изменился. – Шарлотта поколебалась, гадая, с чего начать. Эмма не встречала Люка раньше. Шарлотта и Эмма подружились в Нью-Йорке, став соседками в «Третьей северной», резиденции кампуса Вашингтон-сквер. (1) Люк в то время находился в армии.

— Изменился? – переспросила Эмма.

— Ну… да, вроде как совсем. Общаться не хочет. Да мы вообще не разговариваем. Вместе не спим. Когда он вернулся, ночевали вместе первое время. Но теперь я постоянно нахожу его на кушетке в подвале с включенным светом.

— Постоянно?

— Иногда по утрам он оказывается на кухне.

— Что? Он на столе спит? – Эмма было рассмеялась, но остановилась.

— Не спит, - призналась Шарлотта. – Хлебает любую выпивку, до которой дотянется.

— Утром?

— Думаю, всю ночь.

— Ты об этом никогда не рассказывала.

— Тяжело такое обсуждать. Ты же его не знаешь.

— Так он что – пьет все время? То есть каждый день?

Шарлотта кивнула.

— Он… не знаю, как ты это назовешь. Занимается самолечением? Порой мне кажется, что он до сих пор воображает себя в Афганистане. Он никогда не выходит из дома. А когда все же выбирается, то весь на нервах. Терпеть не может толп. Они его с ума сводят. Поэтому-то я и решила, что такой поход пойдет на пользу.

— Но много ребят из армии проходит через такое после возвращения, верно? Как тот парень в фильме «Форрест Гамп». Не Том Хэнкс. Ну тот, парень без ног? (2)

— Да, но рана Люка в голове. Подумай об этом, Эм. Армия тратит месяцы, обучая тебя убивать, так? Ты идешь на войну и видишь там всякие ужасы, так? Скорее всего, сам творишь подобное. Возвращаешься домой в четверг, и все ждут, что в понедельник ты найдешь себе работу. Нет возможности справиться со стрессом.

— Разве он не может пойти в Министерство по делам ветеранов или как там это называется?

— Давай не будем о них.

— Ты о чем?

— После случившегося – ты знаешь, той беды с подразделением Люка в засаде – он стал конфликтовать с начальством. Деталей я не знаю, Люк об этом не говорит. Но он кое-что натворил, и они захотели его убрать. Кончилось все тем, что его заставили подписать ту бумажку, статью десятую. Фактически это означает, что тебя не посадят в тюрьму, но уволят без почета, следовательно – никаких медицинских льгот. (3)

— Да что же он наделал, раз попал в такие неприятности?

— Не подчинился приказам? Полез в драку? Не знаю. Но вот что действительно сводит меня с ума: причиной его скандала напрямую стала та засада. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять – если ты увидел, как истребляют весь твой отряд, несколькими кошмарами не отделаешься. Кто бы при этом не сорвался? Армии следовало направить его на консультацию к психологу или что-то подобное, или дать ему время для отдыха. Вместо этого они попросту всучили ему горсть лекарств и отправили обратно, убивать людей, и ему становилось все хуже и хуже до тех пор, пока он не сделал то, что сделал. Какого черта, а?

— Не понимаю такого, - сказала Эмма, и ее зеленые глаза с густыми ресницами вспыхнули гневом. Она заправила прядь волос за ухо. – Почему они ему просто не помогли?

— Это слишком дорого. Им бы пришлось потратить миллиарды, чтобы обеспечить систематическое лечение травмированным солдатам. Чистая правда. Вся сеть об этом кричит. И все продолжается годами. Вначале армия ошибочно диагностировала у солдат что-то под названием «расстройство личности» и утверждала, что они уже пришли такими на службу, а значит, не имеют прав на льготы. Чушь полная, потому что перед отправкой в тренировочный лагерь каждого солдата обследуют для выявления таких расстройств. Все новобранцы должны пройти психологические тесты и получить отметку о пригодности к военной службе, чтобы попасть в армию. Поэтому пять или шесть лет назад, когда СМИ начали понимать, в чем тут загвоздка, поднялась большая шумиха. И теперь вместо схемы, когда армия ставит неверный диагноз солдатам и лишает их льгот, действует схема, когда их не диагностируют вообще. Армейские чиновники делают вид, что с солдатами все в порядке. И когда эти ребята, такие, как Люк, срываются и влипают в неприятности, будучи еще на службе, чинуши сваливают всю вину на них и выгоняют вон – при том, что именно военная служба сделала их такими.

— Должен быть кто-то, с кем ты можешь это обсудить, Шар.

— Может быть, если бы речь шла только о Люке. Может, кто-нибудь дал бы ему отсрочку. Но это уже система. Ты не сможешь с ней бороться. По крайней мере, в одиночку.

Они посидели в тишине несколько долгих секунд. Язычки огня облизывали ветки и пофыркивали. Стрекотали сверчки. Ветер изменил направление и сдувал дым в сторону Шарлотты. Она прикрыла нос ладонью, но не отодвинулась от костра.

— Так что же не так с Люком? – спросила Эмма. – Он в депрессии или что-то в этом духе?

— Да, плюс тревога, кошмары. У него даже были галлюцинации и вспышки из прошлого. – Она пожала плечами. – Посттравматическое расстройство своего рода – и все это, не премину заметить, армия должна бы признать результатом боевой травмы и соответственно компенсировать пособием по инвалидности.

— А ты не можешь отвести его к нормальному врачу?

— К гражданскому врачу? – уточнила Шарлотта. – Я говорила об этом Люку. Надеюсь, смогу убедить его посетить специалиста по возвращении в город. – Она приняла мужественный вид. – Но кто знает? Люк парень упорный. И вернулся всего-то несколько недель назад. Все это может пройти. Может, он и сам поправится.

— Или ему станет хуже. – Эмма ковыряла свой ноготь. – Ты когда-нибудь думала о… ну, о том, чтобы его бросить? Просто послушай, - быстро прибавила она. – Не хочу казаться равнодушной к его прошлому, но, если честно, этим утром при встрече с ним я перепугалась. Он был таким отчужденным и переменчивым. А сейчас, узнав об этом…

— Это не его вина, Эм.

— Нет, скорее всего, нет. Но и не твоя, и ответственность тоже не на тебе, вот что я скажу. Вы, ребятки, по-настоящему встречались только в старших классах школы. А за годы его службы вы виделись от силы несколько раз. Но это долгий срок для разлуки с постоянным возлюбленным. Как ты и сказала, он изменился.

— И чего ты от меня ждешь, Эм? Бросить его в тот момент, когда он больше всего во мне нуждается? Он вообще-то провел последние полгода в зоне военных действий, стараясь убивать людей и ожидая от них того же. Ему нужно время, чтобы заново приспособиться к нормальной жизни. Представь, что завтра тебя забросят в Афганистан…

— Я только сказала…

— Я знаю, что ты сказала. А повторила бы ты это, если бы у него был рак или что-то похожее?

— Это не одно и то же.

— Почему нет?

— Потому что он пугает, Шар. То есть… может, я мало с ним знакома, и ему может стать лучше, кто знает. Но прямо сейчас я беспокоюсь за тебя.

Шарлотта покачала головой. Она больше не желала говорить о Люке. В принципе, не стоило и утруждаться. Эмма не поняла. Она не могла понять.

Шарлотта встала.
— Идем, - позвала она. – Посмотрим, нашел ли его Том.

***

Когда они направились к озеру, Шарлотта стала водить лучом фонарика среди елей, кленов и берез, обступавших выбитую тропу. Но кроме тенистых силуэтов деревьев и полога длинных ветвей наверху мало что было видно.

Внезапно ночь прорезал голос Тома, в нем слышалась паника.

Шарлотта взглянула на Эмму, та покачала головой. И они побежали. Деревья поредели, уступая место мелколесью и кустарничку. Каменные плиты спускались к озеру в пять километров шириной, которое простиралось перед ними, словно огромное нефтяное пятно. Растущая луна бросала серебристое отражение на зеркально гладкую поверхность.

Том и Люк стояли в шести метрах лицом друг к другу. Том вытянул руки ладонями вперед, словно пытаясь успокоить Люка. Его семья была до неприличия богата, и все знали, что Том – избалованный бабник, которого приняли на программу MBA Колумбийского университета из-за папочки, большой шишки с Уолл-стрит. Внешне Том был качком с лохматыми каштановыми волосами и неряшливой бородкой. В лунном свете его обнаженный торс выглядел поджарым и загорелым. Однако сию минуту, отступая от почти двухметрового Люка, он казался маленьким и жалким.

Стрижка Люка была все еще по-армейски короткой. Его черты, всегда четкие и привлекательные, теперь заострились, на них легли темные тени, а глаза пропали в черных провалах под бровями. На нем были пляжные шорты и белая футболка. Татуировки-рукава покрывали его бицепсы и предплечья: зеленый хаос на любой вкус – от пулеметов, увитых розами, до демонических сержантов-инструкторов, черепов и змей.

— Хочешь знать? – как раз произносил Люк. – Ты правда, черт побери, хочешь знать?

— Мужик, - ответил Том. – Я же просто трепался.

Шарлотта остановилась поблизости от них.
— Люк, что происходит? – требовательно спросила она.

— Этот ублюдок поинтересовался, застрелил ли я кого-нибудь?

Том пожал плечами.
— Не знал, что это так важно.

— Застрелить кого-нибудь – это неважно? Ты когда-либо убивал хоть кого-то, говнюк?

— Все хорошо, Люк, - сказала Шарлотта.

— Он чертов псих… - начал Том.

Голова Люка врезалась Тому в лицо. Звук был такой, будто кто-то щелкнул пальцами – видимо, сломался нос Тома.

Том рухнул на колени, затем набок, где начал ерзать туда-сюда, постанывая и спрятав лицо в ладонях.

— Люк! – завопила Шарлотта, хватая его за руку и оттаскивая назад. Он пихнул ее с такой силой, что она полетела прочь и приземлилась на копчик. Фонарик со стуком откатился в сторону.

Эмма с визгом атаковала Люка, но с таким же успехом она могла быть бабочкой, напавшей на медведя. Он влепил ей кулаком сбоку, целясь в висок. Она упала на каменистую землю и затихла.
Люк пнул ее в голову разутой ногой. Соприкосновение было тихим, но голова Эммы качнулась вбок.

Вскакивая на ноги, Шарлотта ощутила тошноту. Все, о чем она могла думать, было: «Этого не может быть! Это бред! Он собирается их убить!»

Люк занес ногу над головой Эммы, точно намереваясь раздавить ее, как яйцо.
Шарлотта врезалась в него, умоляя прекратить.

Одной рукой он схватил ее за горло. Его глаза горели, как у зверя: пронзительно, холодно, неузнаваемо.
Шарлотта рванула ногтями по его щеке, до крови.

Выругавшись, Люк ее отпустил.
Она побежала.

***

Мертвые листья, мох и лишайник устилали землю под ее ногами. Вонь гнили и хвои обжигала ноздри. Сердце грохотало. Дыхание вырывалось из груди судорожными всхлипами. Все проносилось мимо нее в расплывающейся тьме.

Шарлотта рискнула обернуться, чтобы проверить, насколько далеко Люк.

Он был позади метрах в четырех и уже догонял.

Через несколько мгновений она достигла стоянки и промчалась мимо двух палаток, понимая, что нет времени искать там ключи от машины. Нырнула под натянутую веревку для белья и перепрыгнула через оранжевый переносной холодильник. Приземлилась Шарлотта неуклюже, ушибив колено, а затем понеслась через высоченную траву и камыши. Вокруг нее снова сомкнулись деревья.

Ей не нужно было опять оглядываться, чтобы узнать, следует ли Люк за ней в чащу. Она слышала шум погони.

Шарлотта подумала, что бежит параллельно дороге, по которой они сюда приехали, а значит, если продолжать мчаться по прямой, впереди окажется основной лагерь с другими людьми.

А будет ли это иметь значение? Возьмет ли Люк себя в руки, успокоится ли? Или будет таким же буйным и нападет на остальных? Не подвергает ли она людей опасности, приводя его к ним?
Но что же еще ей делать?

Деревья здесь росли гуще. Ветки рвали ее платье и кожу, царапали и резали ее обнаженные руки и ноги.

Никогда в жизни она не была в таком ужасе. Шарлотте хотелось завопить, сказать Люку, чтобы он оставил ее к чертовой матери в покое. Но она слишком перепугалась, слишком запыхалась для этого.

Люк пролаял ей что-то злобное, и едва Шарлотта подумала, что вот сейчас он схватит и отдубасит ее, может, даже убьет в приступе безумия, как ноги вынесли ее на полянку – ровное местечко с несколькими коттеджами. Она свернула к тому, где сквозь окно просачивался свет.

Люк сбил ее сзади. Удар о землю вышиб воздух из ее легких. Она ободрала ладони и прокусила нижнюю губу. Затем попыталась позвать на помощь, но захлебнулась кровью.

Шарлотта перевернулась на спину, хватая ртом воздух и стараясь освободиться из-под туши Люка. Он поднял кулак. Она ударила его руками в лицо, толкая изо всех сил. Один из ее больших пальцев угодил в глазницу. Она вонзила его в глазное яблоко.

Люк заорал. Шарлотта выползла из-под него и сумела встать. Но прежде, чем она смогла убежать, Люк перехватил ее волосы и сильно рванул. Почва ушла из-под ее ног, а затылок ударился оземь с ослепительной силой.

Чернота поглотила ее, будто чудовищная волна.

Проза и поэзия - от сказок до боевиков